Мы идём на рыбалку

                                                                                                  Чуден Днепр при тихой погоде…

                                                                                                                     (Н.В. Гоголь)

Я, и братишка конечно тоже, уговорили отца пойти на рыбалку, правда, завтра, по первой зорьке, тем более что у него совпало подряд два выходных дня.

Вначале он отговаривался тем, что надо помочь маме по хозяйству, затем, необходимостью кое-что сделать по дому и, наконец, привёл последний аргумент - за неделю работы он очень устал, и тело просит отдыха.

Но мы были настойчивы, и он в конце-концов, ну и конечно с маминого разрешения, согласился.

Для нас, ребятни, пойти на речку, да порыбачить, да ещё прийти с отцом - большего удовольствия нельзя и придумать.

А то всё сами, да сами, вроде как у нас и родителей-то  нет. 

Ну, подумайте сами - мы приходим на речку с отцом…, я даже представил, как у меня и брата носы задрались, а знакомая ребятня от зависти глаза вытаращила! Представили, да? То-то и оно! Теперь-то, надеюсь, вы и сами захотите на рыбалку со своим отцом сходить, да не один раз!

В великом возбуждении, вечером, я долго не мог уснуть - мне всё  не давала покоя забота: правда, рыболовные снасти мы постарались приготовить ещё до захода солнца, но оставался открытым один вопрос – где накопать червей?

Это для нас была проблема, и проблема не из простых! Проблема, скорее всего, сложная.

Конечно, накопать их можно было под яблоневым деревом, что росло в бабушкином саду. Но, увы! Вход на территорию сада, бабушка, нам категорически запретила!

Виноват был я. Ну, виноват,  чего уж тут скрывать!

Так не идти же к соседям с поклоном - мол, дайте нам щепотку червячков? А что услышишь в ответ – ясное дело! У вас, что, своих мало? Конечно много. Чуть копни лопатой землю под яблоней, так сразу десяток, а то  и по больше   червяков наберёшь.

Черви у нас хорошие, не очень крупные, но красненькие, и такие – живчики! Любо-дорого посмотреть!

А случилась неприятность, вот какая - сейчас расскажу:

С неделю тому назад я, и мой закадычный дружок, Вовка Нагайцев – он живёт в доме  напротив нашего, прямо через дорогу, ну, как-бы ворота в ворота, решили покачаться на ветке абрикосового дерева.

Она словно магнитом притягивала меня к себе. Вот я и не удержался, хотел повиснуть на ней в обезьяньей позе и покачаться. Ну, естественно, Вовка тут же последовал моему примеру - ему же тоже хотелось покачаться на ветке - она так здорово должна была пружинить под моим  и Вовкиным весом!

 Я совершенно не подумал тогда, до какой катастрофы может довести моё бездумное решение. Но…, да чего уж теперь-то плакаться! Прошлого не вернуть!

Ветка была усыпана созревающими абрикосами, крупными, и почти спелыми. Я с братишкой и Вовкой частенько, втайне от бабушки, лакомились ими. Ну, до чего же они были восхитительны по красоте и вкусу – кисло-сладкие, с побуревшей косточкой внутри, и покрытые бархатистой, чуть начавшей желтеть кожицей! Даа, вкуснотища!

Раза два-три подпрыгнув, всё-таки она находилась высоковато, мы ухватились за ветку руками, и начали по обезьяньи раскачиваться и дрыгать ногами от удовольствия.

И, что бы вы думали?  Результат нашего баловства не заставил себя долго ждать! Раздался треск, и мы вместе с веткой и, такими вкусными абрикосами, полетели вниз.

Ветка, наверное, не выдержала такого неуважения к себе!

Образовалась как-бы «куча мала» - из наших рук; поцарапанных, тёмных от загара,  ног; и ветки с абрикосами.

Не знаю чего больше во мне было в этот страшный момент – недоумения, страха наказания, а может и то и другое вместе взятое?

 Скорее всего, в первый момент я был в шоке, и ничего не понял.

А тут, мало того что я ушибся и поцарапался (это малая часть беды), так ещё возьми и выйди в этот момент на мою дурную голову, конечно, бабушка из дома - моя любимая бабушка – Варвара Артёмовна: такая добрая, отзывчивая, рукодельница, и большая любительница    романов и мелодрам.

Забегая вперёд, скажу, когда этот случай обсуждался всей семьёй, папа сказал, что есть такой Закон Жизни, где всё и со всем связано. И мы с Вовкой не могли избежать наказания, потому что, потянув за ниточку, мы стали разматывать весь клубок и, что это не случайность, а прямая закономерность - так всегда в природе  бывает.

Короче, увидев бабушку, я понял – вот это беда на мою голову, так беда! Из всех бед –  беда, настоящая, а не потомашняя!

Она, схватив с поленницы, сложенной у наружной стены коридора, небольшое полешко, погналась за нами.

Спасти меня и Вовку от заслуженного наказания мог только быстрый побег со двора, или счастливый случай. Счастливого случая для меня и Вовки не предвиделось даже в ближайшем будущем, поэтому мы, несмотря на полученные ушибы и царапины, как вспугнутая стая воробьёв, ворующих корм у куриц, кинулись бежать к «спасительному забору».

Конечно, нас бабушка догнать не смогла – да и куда ей, старенькой! Зато у забора нас ожидала во всём своём великолепии, и вооружённая по последнему слову техники, крапива! И до того ж она злющая была – не приведи Господь!

Мне кажется, она специально выросла именно в том месте, и в то время, будто знала заранее, что мы побежим, от безысходности конечно, именно в её сторону.

Вот  в  неё  мы  и  врезались  с  ходу!  Кошмаар!

Долго, потом, Вовка и я почёсывали ноги и руки.

С тех самых пор для меня и брата и был наложен запрет на любое поползновение в сторону сада!

Необходимо было искать какой-то другой выход.

Черви нужны? Нужны! Какая солидная рыбалка без червей, верно? Покажите мне пальцем на того рыбака, серьёзного рыбака, ну, например, такого как я, что может обходиться без червей. Да просто нет таких, вот, что я вам скажу! Во всяком случае, из тех, с кем я лично знаком!

Что же делать?

Немного подумав, я всё же нашёл его, этот выход, честное пионерское слово!

 Да он у нас с Женькой и так всё это время в голове вертелся как нарочно, вот только, наверное, стеснялся наружу вылазить. Ну, вот вертелся и всё! Ну, что ты будешь делать-то?

Кто такой Женька? А я разве раньше не говорил? Вот голова и два уха! Это же мой младший братишка, с которым у нас дружба до гроба и всё поровну, кроме плетей конечно от родителей. Мне,  как  старшему и заводиле, больше достаётся  на  орехи.

Так вот. К бабушке мы решили не обращаться за помощью – всё равно не разрешит. Она у нас кремень! Её даже отец слушается.

Пойдём другим путём, решили мы – путём ночного пиратского налёта! Так бы охарактеризовала наши незаконные действия, мама.

Да, представьте себе, мы решились на этот шаг! Вернее, сначала решился я, а уж потом предложил, разработанный до мелочей план действий,  брату.

Мне не пришлось долго уговаривать Женьку. Он, несмотря на свой пятилетний возраст, такой смелый!

Родился он, как я помню, почти сразу после нашего прошлого приезда в городок, кажется в августе месяце. А может быть и не в августе? Нет, точно! В августе! Тогда, я хорошо это помню, арбузов на базаре было так много, что их почти даром раздавали.  

Он «молоток», всегда поддержит старшего брата!

                                                                   Глава вторая

Городок  наш  расположился вдоль берега широкой, плавно несущей свои воды,  реки.  Он утопает в садах – весной, буйно цветущих, а осенью – покрытых золотистой, или охряной листвой.

Настоящий южный городок: с его летней жарой; прохладными, или душными ночами, и неожиданно налетающими грозами. С яркими, покрывающими всё небо, молниями, и раскатистым, оглушающим громом.

Пройдёт гроза, особенно, если с дождём, воздух станет такой чистый и лёгкий – дыши, не надышишься! А запах-то, какой у него, а запах! В нём   сразу чувствуется и запах цветущих садов, и запах озона.            Вкусный воздух!  

                                                              *     *     *

В день приезда в городок, а приехали мы ночью, как я помню  – было прохладно, если даже не свежо. Мы вышли  на  привокзальную  площадь,  и увидели  в  сторонке, сразу  за  цветочной клумбой, две стоящие коляски (типа «Фаэтон»), запряжённых парой красивых, стройных лошадок.

Они прядали ушами и, позвякивая колокольчиками под дугой, косились в сторону проходящих людей.

Отец пошёл договариваться с извозчиками о плате за проезд.

Вещей у нас было не много. Достаточно было одной коляски, чтобы нашей семье разместиться.

В свете привокзального фонаря я с нескрываемым любопытством рассматривал конные экипажи - до чего же они были красивыми!

С откинутыми гармошкой кожаными верхами; круглыми, лёгкими, сделанными из железа, крыльями над колёсами, наверное, для защиты пассажиров от летящей грязи.

 А большие, с тонкими деревянными спицами колёса, были покрашены в ярко-красный цвет.

А ещё два мягких кожаных сидения, расположенных друг против друга, так и просили – сядь, посиди на нас.

Сидение извозчика (облучок) расположилось чуть  повыше остальных сидений - сразу за лошадьми.

Загрузившись, мы поехали.

Лошади бежали трусцой, колокольчики позвякивали. А колёса, с резиновыми шинами, и мягкие стальные рессоры, плавно покачивали фаэтон на неровностях мощёной булыжником улицы.

Вокруг стояла тишина, лишь только одинокий соловей изредка выдавал свои трели, да цокали подковы лошадей, иногда высекая  искры из мостовой.  

В  этот  поздний час  городок  мирно  спал.

На второй или третий день после приезда, мы пошли на базар купить продукты и, заодно, как говорится – «Себя показать и на других посмотреть!» Шучу-шучу! Маме не в диковинку, она местная уроженка, никопольчанка, а вот мы…!

Мы шли по идущей параллельно берегу реки улице. По обеим сторонам её росли раскидистые каштаны и акации. Своими кронами они создавали тень над головами, и поэтому полдневная жара не так сильно донимала нас.

До базара пришлось идти пять-шесть кварталов.

Вот мы входим в ворота рынка (базара).

Жара несусветная!

 Покупатели и продавцы в соломенных, с широченными полями, шляпах (брилях), шумят, торгуются. А на прилавках…! А на прилавках…! Чего только нет!

У меня  глаза от такого изобилия на них всякой всячины, и конечно же от любопытства,  «разъехались  в разные стороны».

Я, приехавший из края земли, где летом не всегда можно вырастить картофель, был поражен обилием фруктов и овощей на торговых прилавках.

А уж об огромных арбузах и говорить нечего - они лежали гуртами прямо на земле.

От дынь шёл такой одуряющий аро-ма-ат, что я наслаждался им, словно человек в безводной пустыне несколько дней не видевший воду!

На прилавках огурцы, помидоры, вишня, черешня, краснобокие яблоки, груши, и много-много всякой другой зелени.

Книги не хватит, чтобы всё перечислить. Я уж не говорю о курах, яйцах и свиньях и, конечно же, о знаменитом украинском сале всех сортов.

Так изобилен рынок городишка! Теперь тоже - нашего городишка!

Из такого города, думаю, никому        ,,  по своей  воле, не    захочется уезжать!

Вернулись мы домой после полудня.

Жара не спадает.

От абрикосов и яблок в саду,  разносится такой, та-ко-ой аро-мат!

Воздух, казалось, состоит только из их аромата.

Бабушка сказала – это перед грозой так начинает пахнуть воздух. 

От жары и наступившей духоты решили спрятаться в доме.

Весь белый, трёхкомнатный, с отдельной кухней, покрытый красной черепицей, он прекрасно гармонировал с окружающим его золотисто-зелёным садом.

Летом, в жаркую погоду, в нём было прохладно и уютно.

Ветви плодовых деревьев, при набегающем лёгком ветерке, легонько постукивали в окна, как-бы маня выйти к ним, и вместе порадоваться солнцу и жизни.

Огромные стрекозы и разноцветные бабочки, таких я раньше не видал, порхали в воздухе, создавая цветной узор, похожий  на  картинки  в  братишкином  калейдоскопе.

 Небо  чистое-чистое,  синее-синее, и ни одного облачка над головой, И только вдалеке, где-то за городом, высоко-высоко в бездонном небе, неподвижно висит лёгкое белое облачко,  похожее на пёрышко.

Казалось, дунь на него, и оно   улетит ещё дальше.

Это волшебный мир! Сказка из «Тысячи и одной ночи!», о которой нам рассказывала мама.

                                                                  Глава третья

Вечером, пораньше, мы с братом легли спать, чтобы с ранней зорькой выйти из дома. Обговорив и решив окончательно вопрос о наших последующих действиях, мы лежали в своих постелях и ждали наступления того решающего момента, когда настанет время действий.

Во всём доме тишина, и только сверчок (где он только прячется?), выводил свою незатейливую, монотонную песенку – скрип-скрип, скрип-скрип.

Я лежал и мечтал, какую огромную рыбу поймаю, как похвалит меня мама, когда мы принесём свой улов, а бабушка скажет - оказывается, он не только деревья способен ломать! И разрешит нам опять ходить в сад.

Братишка тоже притих, наверное, умаялся за день, а может быть тоже предавался каким-то своим мечтам.

Ночная тишина, убаюкивающая мелодия сверчка – всё это расслабляло.

Веки становились всё тяжелее и тяжелее, глаза сами собой закрывались.

Я старался изо всех сил не поддаться расслабляющей неге сна, тёр глаза кулаком, переворачивался с одного бока на другой…

Вдруг в ночной тишине, когда меня уже начала покачивать лодка сна, раздалось шипение, переходящее в лёгкое покашливание, а затем что-то захрипело и…, бом! Бом! – это бабушкины старинные часы сказали – «Два часа ночи. Пора вставать!»

Я чуть-чуть, всего на малюсенькую секундочку зажмурил глаза…

                                                      Глава четвёртая

Мы шли по тропинке, по тёплой, нагретой за долгий жаркий день земле, поднимая босыми ногами мягкую, похожую на пух, пыль.

Светила огромная, как бабушкина сковорода, луна.

Справа и слева от тропинки, словно рябь, пробегающая по поверхности моря от лёгкого ветерка, серебрился ковыль. И только вдалеке тёмным пятном, похожим на корабль с укороченными мачтами, темнела небольшая рощица.

Во весь голос трещали кузнечики.

В сторону рощицы, мимо нас пролетела какая-то               ночная     птица.

Не знаю, как брату, а мне     было страшновато.

Мы шли к реке, обходя рощицу с правой стороны. Шли гуськом, друг за другом. Было тепло, но не душно.

Легкий бриз, словно турецким опахалом охлаждал наши тела.

Дорога ничуть не утомила меня.

Вскоре почувствовался запах воды, тот неповторимый запах, который присущ только крупным водным пространствам.

Мы приближались к нашей цели.

Еще метров триста-четыреста и покажется река. Но тут, откуда ни возьмись, на нашем пути вырос густой, колючий кустарник. Он раскинулся в обе стороны на необозримое расстояние, преградив нам дальнейший путь – путь к вожделенной реке!

В растерянности мы остановились.

Много раз мы ходили по этой тропинке – никакого кустарника здесь и в помине не было. Что за наваждение?

Выставив вперёд плечо, отец, и мы за ним как цыплята за курицей, ринулись в самую гущу колючек. Ветки цеплялись за одежду, хватались за волосы, казалось, они хотели удержать нас от этого безумного поступка. Но мы упорно, шаг за шагом, продвигались вперёд, надеясь прорваться сквозь эту колючую преграду.

Наконец  впереди показался небольшой просвет.

Чуть не закричав – Ура! – мы ринулись туда, словно рыцари на последний штурм вражеской крепости.

Неожиданно мы выскочили на крутой, обрывистый берег реки. Я даже не заметил, в какой миг.

Всё, дальше пути не было. Только узкая извилистая тропка вилась вдоль обрыва.

Отец стал искать спуск к реке, а мы с братом, словно нас привязали к нему прочной верёвкой, шли за ним, боясь отстать хоть на шаг.

Луна всё также продолжала светить, но почему-то навстречу нам. Получалось, что мы вышли из кустарника, развернувшись в нём в обратную сторону. Или луна, каким- то непостижимым образом, за несколько неуловимых мгновений сумела перелететь по небу с одного места на другое.

Крупная рябь покрывала реку, и лунная дорожка, лежавшая поперёк реки, то ли из-за ряби, то ли по какой другой причине, шевелилась, и казалась живой. Она, то вспучивалась, то опадала, меняла цвет от золотого до серебристого с искорками.

Воздух всё  уплотнялся, становясь всё гуще и тяжелей, казалось, он набирал вес.

Дышать стало трудно.

Откуда-то набежали почти чёрные грозовые тучи, внутри которых то и дело блистали молнии, похожие на разветвлённое дерево. Они почти полностью закрыли луну. Стало темно. Но грома не было слышно.

И в этой темноте, не знаю как и когда, я потерял брата и отца. Лишь при свете вспыхивающих то тут, то там, молний, я мог что-то видеть.

Да, отца и брата рядом не было! Я был один! Совсем один на краю обрыва, а внизу, далеко-далеко, клубился туман над рекой. Она бурлила! Огромные волны бились в крутой берег, брызги взлетали вверх, и с грохотом, похожим на пушечные выстрелы, падали вниз.

Мне стало так страшно, так страшно!

И я, в ужасе от всего увиденного, бросился бежать от реки. Но не смог!

Неожиданно налетевший вихрь поднял такую пыль, что я был вынужден закрыть глаза руками, иии… в тот же миг земля ушла из-под моих ног.

Падая в обрыв, я закричал от ужаса!

                                                                Глава пятая

Очнулся я от прикосновения чего-то прохладного к моей руке, и сразу же услышал голос отца: «Вставай, соня, всю рыбу проспишь».

 Хотя я и открыл глаза, но всё ещё не пришёл в себя окончательно - вертел головой, и не мог понять, где же я нахожусь.

Постепенно мой проясняющийся разум подсказал мне, что всё в порядке, я никуда не падаю, и нахожусь в нашей спальне. А напротив меня, в кровати, сидит мой брат, и сонно щурит глаза.

Наконец я сообразил, что нечаянно уснул, и весь кошмар – это всего лишь страшный сон.

Бр-р! Надо же было такому                   ужасу присниться.

Отец, разбудив нас, ушёл готовить съестные припасы, а мы, зевая во весь рот, побежали во двор – смыть остатки сна.

Умывались из бочки, стоящей во дворе. В ней всегда хранилась дождевая вода. Она мягче колодезной, а тем более – водопроводной.

Вода была чуть прохладной, ласковой, казалось, она как кошечка тёрлась о ладони, и чуть ли не мурлыкала.

Я вначале легонько погладил её ладошкой – стало так хорошо, приятно и легко, как никогда до этого.  

Прибежав в кухню, мы застали в ней отца и бабушку. Они  загружали  сумку.

Отец положил несколько варёных яиц и половину буханки чёрного хлеба, а бабушка подала ему с десяток свежих огурцов и три крупных, красных помидора. Отец уже хотел завязать сумку, но я напомнил ему, что он забыл положить соль и ножик.

 - Что бы мы без тебя, умницы, делали? - похвалил он меня.

Я зарделся от удовольствия. А брат, толкнув несильно меня локтем в бок – подмигнул.

Когда было всё готово, мы вышли из дома.

Удилища, сделанные из высушенной лозы, стояли прислонёнными к стене коридора снаружи, там, где мы их вчера оставили.

Я хотел взять все, но братишка своё удилище взял сам, сказав при этом, что он уже  достаточно большой, и у него хватит сил нести их самому, не утруждая некоторых других.

Я же говорил -  у меня мировой  братишка!  Он хоть и маленький ещё, но с ним не пропадёшь.

Выйдя из калитки, мы направились вниз по улице, и метров через двести повернули налево, в узкий кривоватый переулок. Этим переулком мы всегда ходили к реке, да и к тому же ещё - намного сокращали путь.

Достаточно узкий для любого транспорта, он был хорош для пешеходов, особенно в дневную жару, когда даже куры, раскрыв клювы, прячутся в тень.

Ветви плодовых деревьев, перевешиваясь через забор, образовали своего рода зелёную крышу над переулком, создав плотную завесу от солнца.

Я даже решил, что это специально так деревья посажены, но папа разубедил меня. Он сказал, что переулок узкий, а ветви деревьев с обеих сторон длинные, вот и образовался зелёный тоннель из веток.

Занимался новый день.

Солнце только-только выглянуло из-за горизонта, показав всего лишь узенькую светящуюся полоску.

В небе всё ещё можно было увидеть слабо мерцающие в вышине звёзды, как-бы говорящие – мы достаточно потрудились, и нам пора на отдых.

Со стороны реки дул лёгкий, прохладный ветерок.

Было немного зябко.

Одевшись полегче - день обещал быть жарким, я слегка мёрз. Тело покрылось пупырышками.

Брательник, насколько я понял, тоже мёрз. Он прижал руки к груди, и натянул рубашонку на подбородок.

Чтобы хоть немного разогреться, я попросил папу идти по быстрее.

Отец, широко шагая, шёл впереди, а мы, чтобы не отстать, побежали трусцой.

Это мне здорово помогло. Я начал согреваться, а потом и вовсе мне стало жарко.

Ещё один переулок, ещё один поворот, и… - вот он  наш Днепр!

На его берегу мы, ребятня, проводили весь свой летний досуг: купались, загорали, ловили рыбу и раков. На Днепре я научился управлять лодкой и ставить парус.

Он для нас был всем!

Только благодаря ему, мы физически становились крепче.

Здесь, на реке, проверялась дружба. Кто не выдерживал – тот уходил!

                                                               Глава шестая

Река несла свои воды плавно и величаво. В голубом предутреннем тумане, скользящем над поверхностью воды, она, казалось, была покрыта тонкой вуалью.

Противоположного берега не видно.

Отец говорил, что ширина реки у нашего городка, достигает километра, а в период весеннего разлива – до двух-трёх километров.

На противоположном берегу находятся «Плавни», так их называют местные жители – никопольчане.

Это низменный берег реки, затопляемый во время весеннего паводка. На нём расположены сенокосные угодья горожан, держащих крупный рогатый скот, то есть, коров, быков, и       телят.

Как только уровень воды в реке спадает, и она возвращается в своё русло, горожане, привязав своих коровушек и бычков к лодкам, гребут через реку - животные послушно следуют за лодкой.

Никогда не думал, что коровы умеют плавать! Я считал, что это присуще только лошадям и собакам. Как говорится – «Век живи, век учись!»

Поздней  осенью всё повторяется, только    –       наоборот.

Доярки тоже переправляются в лодках. Два раза в день. Подоят коровок, и назад, с молоком в бидонах.          

Пастух всё лето живёт там же - в шалаше.

Мы с Вовкой однажды плавали туда на их деревянной лодке, так называемой круглодонке. Лодка с такими обводами корпуса легко идёт под вёслами и парусом. В неё можно много чего нагрузить. Гружёная, она почти так же легко, плывёт.

Переправившись на другой берег, мы с ходу врезались в прибрежную осоку, потревожив и подняв тучу комаров.

Осока там была такая высокая и густая, что была выше нашей головы.

А комары там…, всем комарам – комары!

Огромные, злющие, они тучей налетели на нас, нещадно впиваясь в нашу «нежную кожу», и кусая, кусая, кусая! От них не было никакого спасения.

Мы потревожили их, на их же территории!

Отмахиваясь руками, мы, словно бежавшие с поля боя трусы, побросав знамёна и штандарты, быстренько оттолкнули лодку от берега. И, работая изо всех сил вёслами, издавая вместо гудков вопли, помчались со скоростью торпедного катера обратно.

Бежали подальше от этих ненасытных, злющих, маленьких кровопийц!

 Только на середине реки они милостиво соизволили нас отпустить, дав нам возможность почёсываться и покряхтывать!

- Уу-у, злодеи! – сказали мы разом, и больше нас туда даже палкой невозможно было заставить вернуться.

                                                                    Глава седьмая

Итак…, продолжу о рыбалке.

Собственно, что такое рыбалка, думаю, всякий знает.  О  ней  можно  целую  поэму  написать, а можно говорит и не говорить.

Выйдя на берег реки мы увидели, что опоздали. Все лучшие, давным-давно облюбованные и прикормленные нами места, были заняты другими рыболовами.

«Не солоно хлебавши» мы отправились вниз по течению искать более-менее удобное место для себя.

Увидав пару реденьких кустов, стоящих почти у самой воды, отец направился к ним, и предложил нам располагаться.

Размотали снасти и, в это время отец попросил у нас червей.

Честное-пречестное слово, я же совсем забыл о них!

Пришлось признаться, что я позорно проспал, и червей, как таковых, у нас нет и в помине.

Я не знал, куда деваться от стыда - уговорили отца, рано поднялись, столько прошли, и… подвели.

Так опозориться!

Наперебой с братом мы предложили сию минуту, даже сию секунду, вот прямо сейчас – сбегать к другим рыбакам, и попросить десяток-другой червей.

Отец сказал, что он даже не мог себе представить – какие мы оказались несерьёзные и безответственные люди. И хорошо, что   он на всякий случай     приготовил вечером свою насадку из хлеба.

Вытащив из кармана что-то завёрнутое в тряпочку, он развернул её, и показал нам хлебный мякиш, только, какой-то особенный. Он был красного цвета, и от него исходил запах подсолнечного масла.

Удивлённые, мы, по заведенной у нас в семье привычке, стали ждать разъяснения, чтобы в будущем, если понадобится, воспользоваться полученным знанием.

Ну, отец и рассказал нам, как готовится такая насадка для рыбалки, а также сказал, что в детстве, когда он жил на реке Белой, они (ребятишки) часто, таким  образом, выходили из положения.

Рецепт: в мякиш из чёрного хлеба добавляется немного губной помады (для цвета) и несколько капель подсолнечного масла (лучше анисового). Всё это тщательно-тщательно перемешивается, затем из этого мякиша и готовится обманка для рыбы.

Он  отковырнул маленький кусочек, покатал между пальцами, и в руках у него появился маленький червячок, ну точь в точь настоящий! Осталось только аккуратненько насадить его на крючок и закинуть         снасть в речку.

Мы быстренько сняли верхнюю одежду и, оставшись в одних трусах и рубашках, забрели в воду.

Она оказалась на удивление тёплой, словно только что надоенное парное молоко.

Песчаное дно плавно понижалось, а вода была настолько чистой и прозрачной, что можно было увидеть каждую песчинку чуть взвихривавшуюся вокруг ног.

Забравшись в воду чуть выше коленей, мы насадили на крючок искусственных червячков из хлебного мякиша, и забросили снасти как можно дальше, на глубину.

Не прошло и минуты, как у братишки поплавок резко нырнул под воду. Он не растерялся, сумел подсечь, и первая рыбка, блестя чешуёй в лучах утреннего солнца, взвилась вверх. Это оказалась краснопёрка.

Наперекор нашему сомнению место оказалось рыбным.

За два часа, втроём, мы выловили около двух с половиной десятков краснопёрок и плотвичек. А папа, уж как это ему удалось, поймал четырёх небольших окуньков.

Находящиеся по соседству рыбаки с завистью посматривали в нашу сторону.

Сегодня      нам здорово везло!

Может быть, нам  везло, потому что папа   был с нами, а может просто везло?

Пора было возвращаться домой.

Солнце поднялось над горизонтом и разогнало туман над рекой.

В пылу азарта рыбной ловли мы не замечали голода, а сейчас он со страшной силой дал о себе знать.

Постелив прямо на песок бабушкино полотенце, выложили еду и, усевшись вокруг него по-турецки, принялись за еду.

Я даже не думал, что можно так здорово проголодаться! Брат, по-видимому, тоже был голоднее голодного.

Мы уплетали за обе щеки. Это было пиршество богов, тем более, что мы его честно заработали. Мы съели всё, без остатка, а крошки бросили в воду рыбкам, а затем, собрав снасти, гордые богатым уловом, бодро зашагали домой...

                                                  ---<<<>>>---

 Лев Голубев

x

Иллюстрация к: Мы идём на рыбалку