БРЕЗГЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК

БРЕЗГЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК

Уже неделя прошла, как в Дальзавод пришел краболов, плавзавод с полным составом на борту, где женщин больше, чем мужчин в несколько раз. Молодые красивые девушки хотели испытать свою судьбу в море, может, романтики по натуре своей, может, просто хотели заработать, и потому их там было со всего Союза, одна красивей другой, на лю­бой вкус и выбор, только не теряйся. Быстро познакомились моряки с девушками, благо, корабли недалеко друг от дру­га стояли. За смехом и шуткой договорились о встрече. Де­вушки и не противились, молодость есть молодость, душа к душе так и льнет. Море воспитывает человека всегда, по-своему формирует его взгляд на вещи. И всегда море будто торопит человека в своих поступках - уходят годы. Это или ус­талость, или отчаяние молодости, или что-то другое, нам непонятна философия жизни.

Четверо моряков пришли в гости к девушкам, устрои­лись в одной из кают. Стол был сервирован что надо, де­вушки при деньгах, а что возьмешь с военного моряка? Только душа да тело, но и этому красавицы рады. Рады были и моряки такой неожиданной встрече. Звучал магнитофон, таял слегка притушенный свет, чем не домашняя обстановка? Вскоре девушки разбились по парам, выбрали себе моряков, кому кто больше понравился. У каждого свой вкус, свой идеал в жизни, свой выбор. Возле Журавушкина устрои­лась Любушка. Красивая такая девушка, родом из Сиби­ри, на целую голову выше нашего рулевого, но это ее ничуть не смущало. Она любовно смотрела на него, на его белокурые волосы и явно была довольна выбором.

Выпили по первому стакану водки. Любушка хлопнула его разом и даже не моргнула, не первый раз приезжает она на море поработать. Жизнь ее научила всему, только любви так и не было, не нашла она свою любовь ни дома, ни на море, а парень определенно ей нравился.

Потанцевали немного, подвигались в тесноте и стали еще ближе, роднее друг другу. Исчезла та скованность, то смущение, что мешало при встрече, да и Журавушкин ос­мелел, чмокнул Любашу в щечку так, что все рассмеялись, но их это уже не смущало. Обнявшись, они сидели за сто­лом и о чем-то ворковали, преданно глядя друг на друга. Любаша наливала всем по второму стакану водки, и буквально пепелила своими черными глазами Журавушкина. Но, и тот уже встал на крыло, орел, да и только, и, подражая Любе, опрокинул второй стакан водки. А Любушка черноокая только хорошела, вся разрумянилась, кровь с молоком, дев­ка - огонь. Припал служивый к ее податливым губам и точно растворился в ней, околдовала морячка-парня - на­мертво, этого нельзя не заметить при всем своём желании. Озор­но блестит Любаша своими  черными глазами, будто насмехается над ним: «Ну что же ты?» Весело было в каюте, уже никто ни на кого не обращал внимания, беседовали друг с другом, пара на пару, забыли море, службу, забыли дом: все было здесь, рядом, в объятиях красивой девушки.

А Журавушкин пьянел на глазах, видно, такая доза была не для него, голова так и падала плавно вниз, право птица, готовящаяся ко сну. А Любаша совсем свела с ума парня, ей было хоть бы что, будто и не пила она вовсе, еще красивее стала, еще жарче стали ее глаза, громче звенел ее веселый смех. Также ловко она опрокинула и третий стакан с водкой и на закуску чмокнула Журавушкина в его уже раскисшие губы, а тот еле дотянул свой стакан, все расплывалось перед глазами, и улыбка Любаши уже бесила его. Ему казалось, что она издевается над ним, в нем просыпалась

ярость. Он чувствовал, что теряет контроль над собой, мозги его уже плавились.

Потащила Любушка его на диванчик, но не до того было моряку, он ничего не видел, кроме веселого лица Любаши, ее ослепительной улыбки, - в его глазах, она была трезвой. Вскипела в нем ярость еще больше, от всей своей беспомощности стыдно стало. Схватил он подушку, и двинул ею в лицо Любаши, на большее сил у него не было. Затем моряк двинулся на выход из каюты на своих ватных ногах.

Подобрали его наши моряки у трапа, дотащили до лодки и спрятали на корабле, от глаз начальства подальше.

А в каюте шло веселье своим чередом. И вот Коля Ма­каров предложил всем очередной тост. Все налили себе понемногу водки в стаканы, и слушали Колю, который что-то говорил, блуждая в завит­ках своей памяти, запинался и снова возвращался к нача­тому. Весело выпили, предложили и Коле закусить крабами, пододвинули к нему банку. Зацепил Коля там,  что-то на вилку и ко рту несёт, но вдруг задержался и при свете ночника стал разглядывать, что же зацепил там непонятное. Заинтересовались и другие: с вилки свешивалась шкурка от крысы, наверное, остальное было рядом, где-то в баночке с крабами.

Вывернуло Колю прямо в каюте, очень брезгливый он был человек по своей натуре, а тут такое, что и нарочно не придумаешь. Три дня он травил, чем только мог и не мог, уже ребята и смеяться перестали над ним. Жалко было моряка, на еду он и смотреть не мог, не то, что кушать что-то.

Вот так все хорошо началось и так нелепо заверши­лось, оплошали наши морячки. Но жизнь есть жизнь, а правда есть правда, будет еще и хорошая, вся жизнь впереди.

1. января 1993г.

 Хохлов Григорий