Верность

В Е Р Н О С Т Ь

Я открыл глаза. Взгляд уперся в потолок. Потолок сразу куда-то уехал в сторону, а потом двинулся по кругу. Голова гудела, в ней как будто кто-то забивал сваи. Во рту было, словно в общественном туалете в парке культуры. Очень хотелось пить. Снова закрыл глаза, но от этого лучше не стало. Попытался подняться, это удалось не легко. Сел на кровати. С трудом удалось остановить головокружение. Огляделся вокруг. И тут только заметил, что лежал на кровати поверх одеяла в спортивном костюме. Одна кроссовка валялась посреди комнаты, другая рядом с кроватью. На тумбочке рядом с кроватью стояла недопитая бутылка водки, в ней оставалось еще с граммов сто. Стакана рядом не было, значит пил вчера я прямо из горла.

Все, с этим надо завязывать, - продумал я про себя. – Так можно докатиться до белой горячки.

А началось все это с уходом Аленки. Она покинула меня, забрав с собой четырехлетнюю Маришку, и уехала с новым мужем в Чехию. И с тех пор, как все простые русский мужики, я искал утешение в вине. Это просто так говориться, в вине. В водке, конечно. Это сколько же нужно было выпить вина, чтобы заглушить душевную боль. Другое дело водка, она действует надежней и вернее.

И причин для выпивки было предостаточно. С началом этой (пик, пик, пик) горбачевской перестройки дела на заводе становились все хуже. Работы становилось все меньше, да и за нее платили все меньше да и то с большой задержкой. Каждый день, возвращаясь с работы, я встречал немой вопрос во взгляде жены: «Зарплату дали?». И чего ей было спрашивать? Она же и сама работала технологом на этом же заводе, так что положение с деньгами знала. Как будто в Механическом цехе обстановка была другая.

А когда приехали чехи то ли покупать завод, то ли инвестировать   его, она познакомилась с Иржиком. И у них завязался роман. Мне бы вовремя это пресечь. Набить бы ему морду или обратиться куда положено, чтобы выслали его из страны за аморалку. А я все благородничал. А она еще, дуреха, пригласила его к нам домой в гости, мол, для укрепления международных связей. И я развесил уши. Это уже, наверное, у нас, у русских, в крови лебезить перед иностранцами. А он заливался перед нами соловьем, показывал фотографии своего дома, усадьбы, где живут они вдвоем с матерью. Кстати, мать у него русская, и от того он по-русски говорит очень свободно. И это происходило в нашей однокомнатной квартире в хрущевке с мебелью, доставшейся нам в наследство еще  от ее матери. Стыд да и только! И Маришка, предательница,  как-то сразу пошла к нему: «Дядя Ижа, дядя Ижа».

После его ухода у нас с Аленой состоялся крупный разговор. Она заявила, что подает на развод. Иржи предложил ей выйти за него замуж и уехать в Чехию. Маришку обещал удочерить. Я психанул, и не сдержался, распустил руки, чего раньше никогда себе не позволял. И это только ускорило события. Прибежавшие на наши крики соседи, стали свидетелями моего безобразного поступка. На суде они заявили, что я часто прихожу домой пьяным и избиваю жену, хотя это произошло в первый и единственный раз. На счет выпивки они были правы, частенько после работы я прикладывался к бутылке.

У меня был шанс препятствовать их браку. Я мог бы не дать согласие на вывоз Маришки за границу.  Без нее  Алена бы не поехала, а Иржи в Россию бы не переехал. И брак бы их не состоялся. Но я подумал об Маришке. Там ей будет лучше. Что я могу ей дать в России? А с Аленой все равно брак наш уже разрушен. И я дал согласие. Мы по-доброму договорились с Иржи и Аленой, что один-два раза в год они будут привозить Маришку повидаться со мной.

Делить имущество мы не стали. Алена забрала только свои и детские вещи. Она ехала на все готовое. И я остался один в этой квартире. Первые дни после их отъезда я пил беспробудно.  На работе показывался редко. На это смотрели сквозь пальцы, все равно работы не было. Потом прошел слух, что нас всех на лето отправят в неоплачиваемый отпуск. А тут еще помог  случай. Из Казахстана приехал покупатель нашей продукции с наличными  деньгами. Причем наличные деньги он  вез в ящике от телевизора в поезде. Инфляция тогда была сумасшедшая, деньги были обесценены и ящик был заполнен доверху.  Какая там сумма была, никто не знал, но денег хватило на то, чтобы уплатить задолженность по зарплате всему заводу и даже выплатить небольшой аванс перед тем, как отправить людей  в отпуск.

Деньги нам выдали вчера. На радостях я купил сразу 3 бутылки водки. Сейчас я обнаружил, что одна пустая бутылка уже валяется под кроватью, а вторая уже почти пустая стоит на прикроватной тумбочке. И рядом не было даже стакана. Неужели я пил прямо из горла? Да, вчера хорошенько я погулял. Но с этим нужно было срочно завязывать. Но чем теперь мне заниматься? На работу идти  не нужно, семьи нет. Бежать снова за водкой? Ну уж, нет. Сейчас поправлю здоровье, позавтракаю и  на свежий воздух. Дома уже стало тошно находиться, хотелось бежать отсюда куда глаза глядят.

Я допил оставшуюся водку в бутылке. В голове как-то сразу прояснилось. Потом приготовил яичницу из трех яиц с колбасой и плотно позавтракал. После чашки крепкого кофе почувствовал себя вполне нормально.  Куда теперь? Ребята в цеху говорили, что в лесах, если ехать в сторону Твери, бывает полно ягод и грибов.  В прошлом году они ездили туда по выходным, собирали грибы и ягоды и выходили с ними на дорогу. Проезжавшие мимо охотно покупали эти лесные дары. Иностранцы иногда платили даже  долларами. Этого  им хватало не только на выпивку, но и даже на хорошую закуску. Все равно дома мне делать было нечего.  И я решил отправиться туда на разведку.

Разыскал в кладовке свой камуфляж и ботинки-берцы, оставшиеся после военной службы, на голову надел синею бейсболку  и отправился на автовокзал. В карманах были только паспорт, складной охотничий нож, сигареты, зажигалка и небольшая сумма денег. Да, еще в наколенный карман сунул полотняную сумку на тот случай, если попадутся грибы, и на пояс прицепил армейскую фляжку с водой.

Первым делом на автовокзале я ознакомился с расписанием автобусов. Автобусы в сторону Твери отходили каждые 20-30 минут. И так уже через 10 минут я сидел в ПАЗике. Автобус быстро заполнялся пассажирами.  Кондуктора в автобусе не было, водитель сам проверял билеты и выдавал их тем, кто не успел купить их в кассе автовокзала. Пассажиры заполнили почти все места и мы отъехали. Автобус катил по улицам города  пока не проехали последние дома , после чего дорога сразу углубилась в лес. Слева и справа от сплошной стеной стояли высокие деревья. Лес был смешанный: березы, осины, ели дружно здесь уживались вместе. У самой дороги слева и справа   кюветы густо поросли кустарником.

По хорошей асфальтированной дороге автобус весело бежал, наматывая на колеса  километры. Ехали мы уже минут двадцать. Можно было бы мне и здесь выйти, но не  остановишь же здесь рейсовый автобус посреди дороги. Я рассчитывал доехать до ближайшей деревни, где остановится автобус, там выйти и вернуться сюда в этот лес.

Но тут помог мне случай. Одному из пассажиров, сидящего на переднем сидении, стало плохо. То ли его укачало, то ли после вчерашней выпивки. Он попросил водителя остановить автобус. Водитель, опасаясь, что ему придется убирать салон, без особой охоты, но все же выполнил его просьбу. Пассажир выскочил из автобуса и бросился в кусты, где благополучно опустошил свой желудок. Я воспользовался этой остановкой  и тоже вышел.. Пассажир вернулся на свое место, а я махнул рукой  водителю, мол,  поезжай дальше, я остаюсь. Автобус укатил,  а я двинулся вдоль дороги, выискивая место, где можно было перейти кювет. Слева и  справа от кюветы до половины были заполнены водой. Июль в этом году выдался дождливым, и кюветы не успевали высыхать.

Я пошел вперед, внимательно ища переправу. Идти пришлось долго, по крайней мере, несколько километровых столбиков осталось позади, пока издали не увидел поваленное дерево, лежащее поперек левой кюветы. Очевидно,  ветер свалил старое дерево,   перегородив  им дорогу, а дорожники, освобождая проезжую часть,  отпилили  только верхнюю его часть. А остальное так и осталось лежать, образовав своеобразный мостик через кювет. Я решил этим воспользоваться. Подойдя ближе, я увидел что-то темное, лежащее недалеко от сваленного дерева. Это было что-то живое. Сердце екнуло, и первой мыслью была, что это волк. Но я быстро успокоил себя. Не станет же волк вот так  просто лежать у дороги. Подойдя совсем близко я понял, что это была собака. Большая собака, типа известного киношного Мухтара. Она лежала на животе, положив голову на передние лапы. Я не особенно разбираюсь в породах собак, но мне показалось, что это была немецкая овчарка. Во всяком случае, именно  такого типа собак показывали в фильмах о войне. Остановился рядом с ней и обратился к собаке:

- Привет собачка! Ты что тут делаешь?  А где твой хозяин?

Естественно, ответа на свои вопросы я не услышал. Но по опыту знал, что с собаками нужно разговаривать спокойно, даже ласково. Они реагируют не на смысл твоих слов, а на тон, которым ты с ними разговариваешь. Лежащая собака даже не подняла головы, а только не спускала с меня глаз. Я присел и попытался ее погладить, приговаривая:

- Хорошая собачка, хорошая, чего же ты тут лежишь одна? И как тебя зовут? Бобик? Шарик? Барбос? Нет, эти клички не для тебя. У тебя должно быть какое-то громкое имя, например, Рыцарь и Рогдай.

При произношении последнего имени глаза собаки как-то дрогнули, и мне показалось, что она внимательнее взглянула на меня.

- Ну, значит Рогдай, - решил я и попытался  погладить собаку по голове. Она как-то глухо, но не враждебно, зарычала на меня и попыталась отодвинуться дальше.

- Ладно, как хочешь, лежи тут одна, жди своего хозяина, - сказал я, поднимаясь.  Еще раз взглянув на собаку, я перешел кювет по сваленному дереву и углубился в лес.

По лесу я ходил уже довольно долго. В начале июля лес еще не богат своими дарами. Сезон грибов ещё не начался. Но обильные дожди вызвали в жизни уже некоторые виды грибов. На пути встречались какие-то грибы, но явно несъедобные. Иногда привлекали  мой взгляд мухомора своими красивыми красными шапочками   с белыми точками. Попалось несколько и подберезовиков. Но явно это еще не был сезон грибов. В одном месте встретились большие заросли малинника, Однако ягоды были ещё зелёные.  Необходимо  было запомнить это место.

 Попадающиеся на пути ягоды земляники, черники,  костяники просто мимоходом бросал в рот.

Однако подошло время возвращаться. Пока я бродил по лесу, старался ориентироваться по солнцу. Автобус выехал из города в 11:00. Пока мы ехали по дороге, тень автобуса бежала впереди него, значит, солнце было где-то сзади, ближе к югу. Из автобуса я вышел и повернул  в лес налево, т.е почти на запад. Сейчас часы показывали 4:00 после полудня, значит, солнце за это время склонилось ближе к западу, и сейчас, чтобы вернуться мне к дороге нужно было поворачивать   на восток. Я повернул обратно, но лес  сейчас для меня показался незнакомым. Уж точно, здесь я не проходил. Совсем  заблудиться я не боялся. В наших густонаселённых местах  совсем заблудиться трудно , но можно отмахать  по лесу эдак километры в 15 -20 прежде чем выйдешь к населённому пункту или на асфальтированную дорогу.

Однако сейчас мне нужно было выйти не просто на дорогу, а именно на ту дорогу, по которой мы сюда приехали. И, мало того,   выйти к тому месту, где лежало поваленное дерево, чтобы перейти кювет заполненный водой.

Пока я шел в этом направлении, мне показалось, что в лесу стало как-то темнее. Я взглянул на часы. Стрелки показывали 15 минут пятого. До заката оставалось еще долго. В июле месяце так рано не темнеет.  Взглянул  на небо. С запада надвигались темные тучи. Вскоре они закрыли все небо. С моей стороны было полнейшим легкомыслием  отправляться в лес так налегке, словно на прогулку в городской парк. Если сейчас начнется дождь, мне укрыться будет негде. А ведь ещё нужно будет выйти на дорогу и по ней прошагать еще, не знаю сколько, километров до ближайшего населенного пункта. За это время я вымокну насквозь. Я ускорил шаги. Первые капли дождя упали уже через 10 минут. Теперь я старался двигаться под деревьями с густыми кронами. Прекрасно понимал, что меня это может  спасти ненадолго. Листья вскоре намокнут и начнут пропускать капли дождя. С каждой минутой дождь все усиливался. Вдруг передо мной среди деревьев мелькнуло  что-то темное. Подойдя ближе, я увидел, что это бревенчатый домик. Я очень обрадовался. Это было очень кстати. Как-никак, но я всё-таки смогу укрыться в нём от дождя.

Я рванулся к домику и пулей взлетел на крылечко. Подо мной только успела, скрипнув, прогнуться прогнившая ступенька. Крыша над крылечком была дырявая и сквозь щели уже капала вода. К счастью, домик оказался не запертым,  и дверь была приоткрыта.  Уже через пору секунд я оказался в внутри. После дневного света в домике мне показалось совсем темно. Слабый свет струился через небольшое грязное окошко  с выбитыми стеклами. Когда глаза немного привыкли к темноте, я сумел оглядеться. В домике кроме небольшого коридорчика была только одна комната, приблизительно 3,5 на 4 метра. В углу стояла большая русская печь, еще довольно хорошо сохранившаяся. Только в некоторых местах уже успела отлететь обмазка, и в образовавшиеся дыры были видны  темно-красные кирпичи. Рядом с печкой была пристроена плита.  Около печки стояла железная солдатская кровать с матрасом, сквозь дыры которого выбивалась потемневшая от пыли и времени вата.  Еще был стол, стоящий на трех ногах. Четвертая валялась рядом. В углу  еще была крашенная  коричневой краской табуретка с овальным прорезом сверху, какие обычно бывают в казармах. Всюду лежал толстый слой пыли и явный отпечаток запустения.

Кто знает, когда строился этот домик и когда здесь жили люди последний раз. Но я сейчас об этом не слишком задумывался. На данный момент меня сейчас вполне устраивало крыша над головой и возможность спрятаться от дождя. А дождь становился все сильнее, превратившись в ливень. Было похоже, что это был не простой летний скоротечный дождь, а долгий, нудный, который может длиться целые сутки. Пока шел я к домику, то успел уже достаточно  промокнуть, и теперь мне стало зябко в этом неуютном помещении. Протопить бы печь или хотя бы плиту, - подумал я. Однако где взять сухих дров и будет ли гореть огонь в этой печке после стольких лет простоя?  Наверняка и дымоход давно забить. Придется довольствоваться тем, что есть. Спасибо хоть на голову дождь не каплет.

Прошло уже несколько часов, а дождь все не унимался. На улице становилось все темнее, приближался вечер. Я понял, что мне придется здесь провести всю ночь. Не было никакого смысла отправляться сейчас под дождем искать дорогу к ближайшей автобусной остановке, чтобы и вернуться домой.

 В домике становился  все прохладнее. Поднявшийся ветер  задувал  в окно, неся с собой дождевые капли. Я поискал чем бы можно было заткнуть окно и ничего подходящего не нашел. Тогда я опрокинул набок стол и пододвинул его к окну, закрыв его столешницей.  От этого в домике стало совсем темно, но зато сквозняк из-за неплотно прикрывавшихся дверей стал уже не так ощутим. Очень хотелось есть. Только сейчас вспомнил, что последний раз ел еще только утром. Отправляясь в дорогу, я даже не удосужился захватить с собой хотя бы маленький бутерброд. К счастье, сигареты не успели промокнуть , и я сейчас спасался куревом  заглушая голод. За день  я так устал, и так теперь хотелось прилечь.  Матрас был очень грязным, пришлось его вытащить в коридорчик и ножкой от стола выбить из него пыль. С  другой стороны он оказался немного чище, перевернув,  вернул его на свое место. Лёг на него,  как был в ботинках и, заложив руки за голову и стал думать. Почему-то мысли мои теперь постоянно возвращались к той собаке, которую я увидел на дороге. Пока я бродил по лесу, о ней даже не вспоминал. А теперь  почему-то все чаще мои мысли возвращались к  ней. Как она там оказалась? Может быть, хозяин специально оставил ее на том месте, а сам ушел в лес? Но почему он не взял ее с собой? Это было бы так естественно. А может быть она больна или ее сбила машина? Собака, скорее всего, была домашняя,  она была хорошо ухожена, на шею у нее я заметил дорогой добротный ошейник. Точно, это не бродячая собака. Так почему же она там оказалась? Как ни странно, в моем-то нынешнем положении именно этот вопрос сейчас волновал  меня больше всего.

За окном по-прежнему лил дождь и в кронах деревьев шумел ветер.  За день я так устал, что сейчас мне смертельно захотелось спать. В домике было холодно, уснуть в таких условиях было трудно. Плотно обхватив себя руками за предплечья, я постарался как-то согреться. Вскоре мне  все-таки удалось задремать и даже уснуть каким-то тяжелым тревожным сном. Проснулся   через несколько часов. За окном всё также лил дождь, но ветер как будто бы стих. Я снова погрузился в сон.

Проснулся утром, когда уже вовсю светило солнце. Дождя как и не бывало. Я поднялся , вышел на крыльцо и огляделся вокруг. Теперь можно было осмотреть домик снаружи. Вчера, спасаясь от дождя, мне было как-то не до этого.  По виду домик был построен давно. Это было заметно по добротно сколоченным толстым бревнам, которые простояли уже много лет и оставались такими же прочными и крепкими. Двухскатная крыша местами провалилась, и из дыр кое-где поднялась трава. Я подумал, что если домик отремонтировать, в нём можно было бы еще и пожить. Тогда впервые у меня мелькнула эта мысль.

Только теперь я заметил, что он стоит метров всего в пятидесяти от лесного озера. Вчера, убегая от дождя, я просто этого не заметил. Я направился к нему. Оно было небольшим, метров 50 в длину и метров двадцать в ширину. Берега его густо обросли ивняком и камышом. Его гладкую  ярко блестящую на солнце поверхность иногда нарушали всплески рыбы. Это очень хорошо, - подумал я . - В этом озере  уж точно водиться рыба. Подойдя к берегу, вспугнул целую стаю диких уток. Да , - подумал я,  - это замечательное место, здесь можно отдохнуть, поохотиться  и половить рыбу. Сюда нужно будет обязательно вернуться. Но сейчас мне нужно было искать дорогу, по которой сюда приехал,  и возвращаться домой.

От домика я пошел в направлении, в котором,  по моему представлению,  должна была быть дорога. По расчетам я должен был двигаться на восток, солнце должно было мне светить в глаза. И я не ошибся. Через 10 минут вышел на дорогу. Теперь нужно было отыскать место, где можно было перебраться через кювет.  Это можно было сделать  только через сваленное дерево , где вчера лежала собака. Осмотревшись вокруг, вдали справа я увидел сваленное дерево. Подойдя ближе, к своему удивлению,  я увидел, что собака лежет все на том же месте. Бедная! Значит, во время вчерашнего дождя она пролежала здесь же все это время. Мне стало жалко её. Уж не больна ли она? Я подошел и нагнулся к ней. Она попыталась встать. Шатаясь, на негнущихся лапах, она так простояла несколько мгновений, а потом снова легла. Понял, что она голодна и крайне истощена. Как же мне тебе помочь, собачка? Сейчас я ничего не могу для тебя сделать, у меня с собой даже нет куска хлеба, чтобы хоть как-то подкормить тебя.  Но я  тебе обязательно помогу.

Только  теперь я обратил внимание, что собака лежит на земле, густо усеянной осколками битого автомобильного стекла. Я внимательнее присмотрелся к ним. На них были засохшие бурые пятна, скорее всего, это была кровь. И еще рядом в кювете валялась разбитая фара и искореженная дверца какой-то иномарки, и еще куча каких-то мелких  автомобильных  деталей. Ба, - подумал я, - да здесь было крупное ДТП! И был пострадавший и даже, возможно, со смертельным исходом. Вот откуда здесь собака. Хозяин ее пострадал, это точно. Возможно, досталось и ей. Вот почему она и лежит здесь. Хозяина живого или мертвого увезли, а она осталась. Людям был не до нее. И семье (если она у него есть) было тоже сейчас не до собаки. Может быть они подумали, что она тоже погибла в этом ДТП. А она, бедняга, лежит здесь на осколках стекол с кровью хозяина уже несколько дней и ждет его. Вот это верность!

Бедная ты моя собачка! Я хочу тебе обязательно помочь.  А сейчас мне придется  все-таки  пока тебя оставить.

Теперь я двинулся в том направлении, в котором вчера уехал автобус. Километров через пять я вышел к небольшому населенному пункту. Это было небольшое село или деревня. На табличке на столбе при въезде было указано  ее название - «Малиновка». Вдоль дороги стояли пару десятков домов, из которых больше половины была с заколоченными окнами и дверями. Но зато здесь был сельмаг, который по случаю раннего времени еще был закрыт,  автобусная остановка и придорожное кафе. Приветливая буфетчица с удовольствием приготовила мне двойную порцию пельменей и две чашки крепкого кофе.  Еще попросил у неё сделать мне с собой два бутерброда с вареной колбасой. Подкрепившись сам, я решил подкормить и собаку. Для этого мне пришлось вернуться обратно. В одно мгновение собака слопала эти два бутерброда. По ее виду я видел, что этого для нее было слишком мало. Но ничего, собачка, - говорил  я ей, я накормлю тебя досыта и обязательно  заберу отсюда. А сейчас я должен вернуться домой , а потом мы снова с тобой встретимся.

           Мне пришлось вернуться снова к деревне на автобусную остановку. Дождавшись автобуса из Твери, я поехал домой. Теперь мне предстояло собрать всё необходимое для того, чтобы я мог пожить некоторое время в том лесном домике. Для этого мне пришлось упаковать два резака , большой и маленький. Я взял с собой суконное солдатское одеяло , надувную резиновую подушку, принадлежности для рыбалки, некоторый инструмент и прочие хозяйственные мелочи. Кроме того, взял чайник и кое-какую посуду. Поместил туда кусок полиэтиленовой пленки и брезентовое полотнище. После чего запер квартиру,  вытащил на улицу велосипед, подкачал спустившиеся уже к этому времени шины, укрепил на багажнике большой рюкзак, а маленький  надел себе на спину. По дороге   заехал в гастроном и запасся там продуктами для себя и собаки.

Мне предстояло снова проделать тот путь, по которому  меня вез до того места автобус. Это оказалось не так просто. Я давно уже не ездил на велосипеде,  и эти 20 километров с непривычки стали для меня нелегким испытанием. К концу пути ноги стали деревянными. Когда наконец впереди показалось сваленное дерево и лежащая рядом   собака, я вздохнул с облегчением. Подъехал к ним, положил на землю велосипед, из рюкзака достал миску , специально приготовленную для собаки, из продуктового набора достал треугольник с молоком и хлеб. Хлеб накрошил в миску и залил молоком. Миску поставил перед собакой. Она, не поднимаясь с места, стала жадно лакать молоко и хватать куски хлеба. Пока она ела, я перетащил рюкзаки на ту сторону кювета , а потом туда же отправил и велосипед.  Решил вначале отнести рюкзаки  и велосипед к домику, а потом уже вернуться за собакой. Собака, закончила есть, и  теперь, когда я уходил, не спускала с меня глаз. В ее  взгляде сквозила тревога, она уже боялась, что я уйду насовсем и брошу ее здесь снова.  Я благополучно перетаскал своё имущество к домику и вернулся  за собакой.

          При моем появлении   пес, а это оказался именно пес, теперь я в этом убедился окончательно, поднялся на ноги и встретил  меня, виляя хвостом. Взял ег за ошейник, повел  к дереву , перекинутому через кювет. Вдвоем нам было не перейти по этому импровизированному мостику. Пришлось  мне его взять на руки.  Пес  не вырывался, покорно висел у меня на руках. Потом мы шли по лесу   к домику. Метров через 50 у пса начали подкашиваться лапы. Было видно, что он очень устал. Пришлось снова взять его на руки, и весь остальной путь я нес его на руках.  Около домика среди травы   была проплешина из светлого желтого песка. Сейчас она была ярко освещенная солнцем.  На неё я и положил собаку. Теперь  мне можно было заняться наведением порядка в домике. Вначале пришлось выбросить весь крупный хлам, который был в комнате. Затем нарезал из ивняка прутьев и связал их них что-то подобие веника. Этим веником вымел всю пыль и оставшийся мелкий мусор , а потом  уже тряпкой протер всё остальное.  Отвалившуюся ножку стола мне удалось поставить на свое место. Теперь стол был в относительном порядке. Окно я очистил, вынул оставшиеся разбитые осколки стекла, и всё окно снаружи забил полиэтиленовой пленкой. Разбухшие от времени и влаги двери мне пришлось немного подтесать,  чтобы они хорошо закрывались. Вот теперь в домике был относительный порядок. Куском брезента я накрыл рваный матрас и покрыл его солдатским одеялом, подушку надул и положил в изголовье. На полки выставил привезенную посуду и продукты.

          Пока я этим занимался, на дворе снова потемнело, и стал собираться дождь. На всякий случай, я забрал пса в домик. Рогдай, а так я и решил его называть, внимательно обнюхал всю комнату, все углы, все предметы, а только потом уже лег рядом с кроватью. Я искренне пожалел, что не захватил из дому что-нибудь для его подстилки. Но ничего, - думал я, - в следующий раз прихвачу с собой старый записянный маришкин матрасик из детской кроватки. Все равно, он теперь никому не нужен, только валяется в кладовке, а для Рогдая послужит хорошей подстилкой.

           И беспокоился я не зря, через полчаса опять начался дождь. Опять не успел собрать сухие дрова для печки или плиты. Придется и эту ночь коротать в холоде и потемках. Электрического фонарика, который я прихватил из дому, конечно, надолго не хватит. А керосиновой лампы у нас никогда не было, и сейчас ее, пожалуй, уже нигде и не купишь.  Как раньше люди жили без электричества? Лучину жгли?  Я себе толком и не представлял что это такое.

          На улице шел дождь, и нам с Рогдаем решительно не было чем заниматься. Пока еще было светло, снова накрошил хлеба в миску Рогдая и залил остатками молока. Пес с жадностью опустошил миску.

          Когда уже совсем стемнело, я снял ботинки и как был в камуфляже лег на кровать, укрывшись одеялом. В домике было достаточно прохладно. Опустив руку, я погладил по голове лежащего рядом Рогдая. Мне показалось, что он весь дрожит.

          - Да ты, братец, я вижу замерз. Знаешь что, иди сюда ко мне под одеяло.

          И представьте себе, пес словно понял смысл моих слов. Он поднялся, положил передние лапы на кровать и взглянул на меня.

          - Ну что же ты стал, давай, залазь сюда.

          Я откинул одеяло и похлопал ладонью рядом с собой.  Пес как-то неуклюже закинул правую заднюю ногу на кровать и залез на нее. Вот именно, залез, а не запрыгнул. Я положил его рядом с собой, спиной к себе. Мы укрылись одеялом. Вдвоем нам стало теплее. Пес быстро заснул, а мне не спалось. Он во сне иногда вздрагивал и поскуливал. Видимо,  ему снились его какие-то тревожные собачьи сны. Вскоре заснул и я.

          Когда я утром проснулся, то рядом со мной пса не оказалось. Не было его и в домике. Наружная дверь была приоткрыта. Я встревожился, где он? Вышел на улицу. Ярко светило солнце, снова дождя как и не бывало. Во дворе я увидел Рогдая. Он внимательно изучал все вокруг. Выглядел он сегодня довольно бодро. Видимо, еда и хороший сон сослужили свою службу. Пес явно шел на поправку.

          Сегодняшний день я решил посвятить печке. Нужно было привести ее в порядок, если мы хотим здесь оставаться надолго. Вначале я выгреб всю золу и остатки мусора, скопившиеся  в плите и печке за эти годы. Теперь нужно было проверить дымоход. Для этого мне пришлось залезть на крышу. Лестницы нигде не было , да и ее в принципе ее здесь   не должно было быть. Чтобы забраться на крышу, мне пришлось вырезать две  нетолстые осины и закрепить их веревками. По ним удалось забраться вначале на крышу крыльца,  а потом и перелезть на крышу домика. Крыша, покрытая тёсом , под ногами проваливалась, но удалось добраться до трубы. Дымоход был забит полностью. Птицы здесь пытались устроить свои гнезда. Мне долго пришлось разбирать эти завалы, очищая дымоход.  При этом мусор посыпался вниз в печку. Из печки потом пришлось снова его выгребать. Теперь можно было попробовать зажечь в печке огонь. Я вышел в лес и стал собирать сухие сучья. Рогдай вертелся рядом со мной. Заметив в моих руках сук,   с интересом посмотрел на меня,  и, видимо, решил, что это какая-то игра,   сам схватил зубами какой-то сук и принес его мне.

          - Молодец,  Рогдай, - сказал я ему, погладив по голове, - ты у меня настоящий помощник. Собирай,  собирай сучья, помогай мне.

          И действительно, пес находил сучья и таскал их мне. Вскоре у нас собралась достаточное количество дров, чтобы можно было протопить печку. Для начала мы решили протопить плиту. Она немного подымила, а потом тяга наладилась и она заработала исправно. Теперь на ней можно было уже готовить еду.

          Приведя домик, в более не менее, порядок, я постарался быстрее поставить  Рогдая на ноги, вернее на лапы. Для этого нужно было его хорошо кормить. Во время очередном посещении сельмага  в Малиновке на прилавке заметил свиное рагу. Название «рагу» было слишком громким. На подносе лежали кости с красными прожилками, изображающими мясо.  Я подумал, что это будет хорошим лакомством для Рогдая, и купил сразу два килограмма.  Вернувшись к домику, самый большой кусок положил в его миску. Пес был прекрасно воспитан и ничего с земли никогда не брал. Он понюхал  это угощение, взял в рот и тут же выплюнул. Я понял, что собаку никогда не кормили сырым мясом. Просто к нему он не был приучен. Тогда все эти кости я, предварительно хорошо вымыв, сложил в кастрюлю и поставил варить на плиту. Часа два они варились, пока мясо не стало отваливатья от костей. В образовавшийся бульон я засыпал пшено и сварил кашу для нас двоих. Солить ее я не стал, зная, что собакам дают несоленую пищу, а для себя посолил уже в тарелке. Когда каша  достаточно остыла, хорошую порцию наложил в миску Рогдая. Тот с  жадностью принялся за еду. На закуску ему предложил сваренные кости.  Он с удовольствием занялся ими.

Несколько дней я его усиленно кормил. Даже в пищу добавлял витамины. Для этого мне в аптечном киоске сельмага пришлось купить коробочку поливитаминов. Желтые шарики я крошил и добавлял ему в кашу. Мои усилия не пропали даром. Буквально за несколько дней пёс ожил, шерсть стала лосниться, и он стал более подвижным.

           Рогдай оказался веселой и сообразительный собакой. Меня он понимал буквально с полуслова. И еще он любил играть. В начале наши игры были с палкой. Я бросал полку, он находил ее и приносил мне.  В очередной раз при  посещении    своей квартиры я привёз детский резиновый мячик, этот мячик стал любимой игрушкой  Рогдая. Стоя на крыльце, бросал мячик в траву , а  Рогдай находила его. Иногда у него получалось поймать мячик в воздухе . Для этого он высоко подпрыгивал с широко раскрытой пастью и на лету  хватал мяч. А потом в наших играх мы пошли дальше. Я закрывал Рогдая в домике, а сам прятал мяч где-то в траве или кустах. Открывал двери и говорил Раздаю: «Ищи мячик!».  Он рыскал по двору и безошибочно находил свою игрушку.

          И вообще, через несколько дней он удивил меня. Я сидел на берегу озера и удил рыбу, а Рагдай рядом рыскал по кустам. И вдруг я вижу, идет мой верный пес и в зубах тащить куропатку. Я никогда не слышал, что овчарки привлекаются к охоте. Но у собак, очевидно, это в крови. Рогдай принес задушевную куропатку и положил ее рядом со мной. Весь вечер мне пришлось долго с ней возиться, ощипывая её. Потом вынул потроха, отрезал крылышки, голову, ноги и предложил их Ррогдаю. Тот понюхал и с отвращением отвернулся. Я вспомнил, что он не приучен есть сырое мясо. Но охотиться он продолжал. В очередной раз он принес мне дикую утку. Сезон охоты был еще не открыт, птица была не пуганная. Бродим мы с ним под лесу, а буквально у на из под ног вылетают то рябчики, то куропатки. А Рогдай  к этому никак не может относиться спокойно. Вот так ему   и удалось поймать зазевавшуюся куропатку. А за уткой ему пришлось лезть в камыши. Пришел весь мокрый, в тине, но довольный. Смотрит на меня и как будто гордится собой: «Посмотри мол, хозяин, какой я молодец, принес тебе добычу».  Конечно, я его хвалил, ласкал, говорил добрые слова. И угощал, но для этого приходилось варить или жарить его трофеи. Сырое мясо он так и не признавал.

          Кормил я Рогдая, в основном, кашами пшенной и геркулесовой, сдабривая  ее растительным маслом. Иногда  ему доставались остатки птицы, но только вареные. Когда я жарил или варил рыбу, то боялся давать ему острые кости хребта, давал только головы. Он очень их любил и, мне казалось, проглатывал их целиком, не разжевывая.

          За это время нашего общения мы очень  с ним сдружились и постоянно находились вместе, но иногда он пропадал. Когда это случилось в первый раз, я очень волновался. Громко звал его,  искал по лесу, а нашел на том самом месте, где встретил в первый раз. Его буквально тянуло к месту, где случилось это ДТП.

          Я никогда не слышал  голоса Рогдая.  Повизгивание, поскуливание – да, а  вот лая - никогда. А однажды  ночью я проснулся от   воя. Мне почудилось, что это воет где-то  недалеко волк, тем более, что это  случилось в полнолуние. Рогдая рядом не оказалось, дверь была полуоткрыта. Я вышел во двор. Вой раздавался со стороны нашего перехода.  Было тихо, ярко светила огромная луна. Вой продолжал раздаваться. Я пошел на звук. Вскоре я увидел Рогдая. Он сидел на том месте, где я его нашел и горестно выл. Он тосковал о своем первом хозяине. Мне едва удалось увести его в домик.

          Память о прежнем хозяине продолжала жить в нем. Я чувствовал, что ему хорошо со мной, он был ласков, весел, доволен, но первого своего хозяина он продолжал помнить. И мне казалось, появись он сейчас здесь, пес броситься к нему изо всех ног, а обо мне и не вспомнит. Вот это верность! Сосед мой, Колька, из 36-й квартиры часто повторял: «Хочешь иметь друга – заведи собаку, а хочешь заиметь собаку – женись». И действительно, они со своей Нюркой жили, как кот с собакой.  Может быть он был и прав. Эта его поговорка для него была актуальной, и для меня теперь, пожалуй, тоже.

   Шли дни за днями, шла вторая половина августа,  деньги тоже были уже на исходе.  Я вспомнил, как ребята рассказывали о том как они в прошлом году зарабатывали на продаже ягод, грибов и рыбы на федеральных трассах. И мы с Рогдаем решили попытать свое счастье. Конечно, решил это я , а Рогдай явно меня поддержал. Накануне я собрал целое ведро грибов. Там были подберезовики, подосиновики, лисички, и даже попалось несколько белых грибов. В малиннике удалось собрать целую трехлитровую банку спелых ягод. А в этот день я с раннего утра отправился на ловлю рыбы. Клев был хороший,  и мне  к обеду удалось наловить целую сумку карасей. С этим товаром мы отправились искать дорогу к федеральной трассе Москва-Тверь. По моим расчетам, она должна была быть где-то недалеко и идти параллельно нашей дороге. Я на велосипед  погрузил весь наш товар , вывел велосипед на дорогу и мы с Рогдаем отправились вначале к Малиновке. От нее проселочная дорога уходила вправо в сторону трассы.  Действительно, через несколько километров сквозь деревья увидел мчащийся по трассе поток автомобилей. Рядом с дорогой мы нашли удобное место.  Это оказался лежащий вдоль дороги бетонный прямоугольный столб. На нем мы и расположили наш товар.

   Первого своего покупателя нам пришлось ждать недолго. Возле нас затормозил и остановился черный Volkswagen. Из него вышли муж с женой . Это были явно немцы. Они подошли к нам из стали рассматривать товар. В первую очередь, их внимание привлекли лисички. Я слышал, что в Европе они очень ценятся, и за не за них дают огромные деньги. Видимо, поэтому наши покупатели обратили на них внимание в первую очередь. Мужчина обратился ко мне по-русски с большим акцентом и спросил сколько стоят эти грибы. Я назвал им явно заоблачную цену, стараясь сделать это для того, чтобы потом можно было еще поторговаться.  Немец вытащил из внутреннего кармана калькулятор и что-то там начал подсчитывать. Очевидно, он пересчитывал названную мною сумму в привычные для него доллары или марки. Потом он что-то сказал своей спутнице и та утвердительно кивнула головой . Мужчина вытащил из заднего кармана толстый бумажник и оттуда достал десятидолларовую купюру и падал ее мне. Я замахал руками, показывая   что у меня нет сдачи. Но он утвердительно кивнул головой,   мол сдачи не нужно. Они забрали грибы и укатили дальше. А я недоумевал. Такие деньжищи! Еще в доперестроечные времена на заводе в месяц я зарабатывал 6-7 долларов в пересчете на наши деньги. А тут за какие-то грибы 10 долларов! Тянулся бы август целый год, можно было бы плюнуть  на этот долбанный завод.

   Вторые покупатели заинтересовались рыбой. Они забрали ее всю, заплатив за нее нашими «деревянными» рублями , но тоже хорошо. За два часа у нас раскупили весь товар, кроме малины. Почему-то лесная малина никого не  интересовала.

   Довольные, с целой кучей денег мы вернулись обратно. По дороге зашел в сельмаг. Впервые за это время, проведенное в лесу, мне захотелось выпить. Как-то до этого меня совсем не тянуло на выпивку.  А тут появились деньги. Но в сельмаге из всего спиртного оказался только ореховый ликер «Аморетто». На радостях я взял сразу две бутылки.  Уже у себя в домике я пил ликер и закусывал его пшенной кашей. Я вам скажу, это сочетание не самое удачное. Но увы, другого выбора у меня не было.

   Первая попытка оказалась удачной. Теперь нужно было позаботиться о таре для нашего товара. Продавать грибы, лежащие на газетке, или рыбу на листьях лопуха было несолидно. Что-то надо было придумать. И тут я вспомнил, как дедушка в детстве меня учил плести корзинки из ивовых прутьев и лыка. За долгие годы эта наука порядком забылась, но кое-что еще вспоминалось. Я нарезал ивовых прутьев, очистил их и стал плести корзинки. Это получалось плохо, они выходили громоздкие, непрочные и некрасивые. Пришлось  отказаться от этого варианта. Тогда принялся делать корзинки из лыка. Надрал лыка, высушил его, нарезал ровные полосы. Стал собирать корзинку. Никак не удавалось вспомнить, как эти полосы закреплять. Я не помнил, как это делал дед. Тогда я не стал мудрствовать лукаво, привез из дому тонкую медную проволоку, шило и кусачки. Дело пошло быстрее. Корзинки получались легкие, удобные и красивые. В них можно было выставлять рыбу, грибы и даже  ягоды, застелив дно.

    Теперь дело у нас пошло. Мы были заняты целыми днями.  Один день собирали грибы и ягоды до обеда, после обеда плели корзинки, а на другой день с утра ловили рыбу, после чего отправлялись на трассу. Я постоянно говорю мы, потому что везде со мной был Рогдай , и как мне казалось, во всем принимал деятельное участие. Без него,  я думаю, не стал бы этим заниматься, а только бы валялся в домике и страдал в одиночестве. А так мы были вдвоем, мне было о ком заботиться,  и я чувствовал рядом с собой верного надежного друга. Мне было не страшно одному в домике, и   я не боялся, что меня ограбят во время нашей торговли. Рядом со мной был верный защитник.

   Хорошо нам жилось  с Рогдаем в этом домике. Ушли куда-то на второй план все мои грустные мысли о развалившийся семье,  о неустроенности на работе. И даже ушло желание выпивать. Допив эти две бутылки «Амаретто», мне вообще больше не захотелось пить. Бродя по лесу, общаюсь только с  Рогдаем, я совсем забыл о городской жизни. Но лето шло к концу, отпуск заканчивался, так или иначе, нужно было возвращаться к обычный жизни. Дни становились короче, ночи холоднее. Теперь уже перед сном нужно было обязательно протопить в домике, чтобы ночью не замерзать. Пока днём мы с ним ходили по лесу собирали ягоды и грибы, ловили рыбу в озере , мысли мои были заняты только повседневными насущными делами. И только ночью, лежа в кровати, я думал, вспоминал о своей прошлой жизни, и мне становилось грустно, и так не хотелось возвращаться в город. Неуверенность в завтрашнем дне всё больше тревожило меня. И ещё я думал  о собаке, и еще о хозяине собаки. Каждый раз , глядя на нее, я вспоминал о нем, о ее хозяине. Кто он? Остался ли он жив после этой страшной катастрофы? И, если остался, то в каком он состоянии сейчас? Я прекрасно понимал, что если он погиб, то для семьи сразу утрата кормильца и собаки - это двойной удар. И даже если хозяин остался жив, то лишившись собаки, семья потеряла словно своего члена. Так или иначе, такая большая и умная собака с годами становится равноправным членом семьи. Я представлял себе, как переживают эту потерю дети, и как они обрадуются, если увидят ее снова.  Я не имел права, воспользовавшись их горем, присвоить себе собаку, совесть мне бы этого не позволила.

   Нужно бы попытаться узнать всё о хозяине собаки. Но как это сделать? Я  просто не представлял себе, как это возможно. Но тут мне помог случай. Каждую неделю я ездил домой помыться, сменить белье, прихватить с собой кое-что из продуктов. В очередной раз, когда я был в городе, встретил знакомого гаишника.  Попросил   его узнать все что возможно о ДТП, которое произошло   на этой дороге где-то в начале июля. Через неделю я зашел к ним  в контору. Мой знакомый поведал мне следующее.

           ДТП произошло 6 июля приблизительно в 2 часа ночи  на дороге город Н - Тверь. Водитель иномарки «Нессан-Альмера» гос.номер  … Кондрашев Николай Иванович, житель города Твери, находясь в нетрезвом состоянии, превысил установленную для  этого участка дороги скорость. Двигаясь по дороге со скоростью более 140 км/час,

 вовремя не заметил упавшее на дорогу огромное дерево и врезался в него.  Удар пришелся на капот и ветровое стекло машины. Верхнюю часть кузова буквально снесло. Сама машина, нырнув под ствол, пролетела еще метров сто пятьдесят и свалилась в кювет, где и заглохла. О ДТП сообщили проезжавшие мимо водители. Вскоре прибыла скорая  и спасатели. Они буквально вырезали из искалеченной машины водителя. Он просто чудом остался жив, но был сильно искалечен. Скорая увезла его в Тверь.

           Больше ничего знакомый мне сообщить  не мог. Но и за эти сведенья я был ему благодарен. Из дома я начал обзванивать  травмопункты и больницы Твери. Из второй городской больницы мне сообщили, что Кондрашов Н.И. 16 августа был выписан в удовлетворительном состоянии по такому-то адресу. У меня сразу отлегло от сердца. Значит, хозяин Рогдая остался жив.ю и адрес его мне теперь  известен. Оставалось только теперь вернуть ему собаку. Как ни жалко, но с Рогдаем придется расстаться. А я так успел привязаться к нему, да и он ко мне тоже. Но я видел, как волнуется пес, когда мы проходилм возле места катастрофы. Он не забыл своего настоящего хозяина и тоскует о нем. С моей стороны было бы нечестно присвоить себе эту собаку. Да и я не был готов забрать ее в город, в свою однокомнатную квартиру. Нужно было везти ее к хозяину. Я поймал себя на мысли, что пользуюсь любым предлогом, чтобы оттянуть время ее возвращения. И, наконец, я все-таки решился. В самом конце августа, когда до конца моего отпуска оставалось всего ничего, в зоомагазине купил намордник и поводок для Рогдая, и повез его в Тверь.

           Только мы с ним вышли из автобуса на остановке недалеко от дома, где жил Кондрашев,  Рогдай натянул поводок и буквально понесся к дому. Я едва успевал за ним. Мне не пришлось спрашивать ни номер дома, ни номер квартиры. Меня вел Рогдай. Дверь подъезда оказалась открытой, и пес в не буквально влетел в дом. Также быстро мы взлетели на третий этаж. Мой провожатый  подлетел к двери квартиры номер … и стал  громко лаять, повизгивая царапать дверь когтями, пытаясь ее открыть. Прежде я никогда не слышал как он лает, а сейчас лай его был громким и радостным. Я нажал кнопку звонка.  Через некоторое время за дверью раздались звуки медленных шагов и постукивание чего-то деревянного  о пол. Щелкнул открываемый замок, и дверь медленно отво рилась. Пес рванулся в образовавшуюся щель и чуть не свалил с ног стоящего за дверью мужчину.

           - Стоять Рогдай! – только и успел крикнуть я.

           Но не тут то было. Пес словно с ума сошел. От радости он визжал и прыгал на мужчину, едва державшегося на ногах с помощь костылей, пытался лизнуть его в лицо. Было похоже, что этой встрече рад был не только Рогдай. Мужчина обнимал его и все повторял: «Ромочка, Ромзесик, милый мой, ты вернулся. Как я рад!»

              Когда восторги немного улеглись, я обратился к хозяину.

              - Николай Иванович?

              - Да, это я. А вы кто? Как вы узнали мой адрес? В объявлениях я указывал только  свой телефон.

               - Меня зовут Кирилл.  В начале июля я нашел Рогдая. Ах, да, простите. Это я его так назвал. Так какое у него настоящее имя?

               - По паспорту его зовут Ромзес, но мы часто зовем его просто Ромкой.

               - О, так я почти угадал его имя, назвав Рогдаем. Так вот, я нашел его на дороге, где произошло ДТП. Он уже несколько дней не отходил от того места, и уже обессиленный от голода лежа у дороги. Я подобрал его и мы это время жили в домике в лесу недалеко от того места.

              - А как вы нашли нас?

              -  О вас я узнал от гаишников. Они мне сообщили, что вас скорая увезла в Тверь. А уже в больнице мне сказали, что вы уже выписались и сообщили ваш домашний адрес.  А дальше меня к вам привел Рогдай, простите, Ромзес.

              Пес, до этого лежавший у ног хозяина и не отрывавший от него глаз, при упоминании мной его имени повернул голову и посмотрел на меня. Хозяин спохватился.

              - Ох, что же это мы здесь стоим. Да вы проходите в квартиру. Присаживайтесь, пожалуйста. Вы такое большое дело для нас сделали. Вот обрадуются дети, когда придут из школы. Сейчас я схожу за деньгами.

            - Какие деньги? – удивился я.

            - Да, что вы. Я же в везде в объявлениях обещал крупное вознаграждение тому, кто вернет собаку. Так сколько я вам должен? Тысяча долларов хватит?

            - Николай Иванович! Не нужно никаких денег. Скорее это я вам должен. Ромзес скрасил мое одиночество в тяжелейшие дни моей жизни. Если бы ни он, я бы, пожалуй, не пережил бы это лето.

            - А что так? А ну давай садись рядом, рассказывай.

  Николай Иванович сразу перешел со мной на ТЫ. Я сел рядом на предложенный мне стул. Ромзес-Рогдай устроился между нами, и, казалось, светился от радости. Как только Николай Иванович начинал говорить, пес вскидывал голову и преданно смотрел ему в лицо, будто ловил каждое его слово. И при этом улыбался. Вот именно, улыбался. Я раньше слышал, что собаки умеют улыбаться, но этого видеть мне  еще не приходилось.  Глаза Ромзеса сияли, и уголки верхней губы он приподнимал, обнажая зубы. Получалась полная иллюзия улыбки.

           Я же, сам не зная почему, поведал доселе незнакомому мне человеку свою историю о развалившейся семье, о неприятностях на работе. Подробно рассказал, как я нашел Ромзеса и как мы жили с ним в этом домике  до самого конца лета. Хозяин слушал меня внимательно, только изредка поглаживал по голове пса.

          - Николай Иванович, я так полюбил этого пса, что он стал мне, как родной.  Он такой умница, все понимает, как человек.

          - А хочешь, я подарю тебе щенка такой же породы. У меня в питомнике есть знакомые, и они выберут  тебе самого лучшего. Такой же породы, как у Ромзеса, с родословной и паспортом. Ромзес чистокровная восточно-европейская овчарка. У него есть паспорт и медали.  Каждую весну я вожу его в питомник на вязку с такой же чистокровной сукой. Из каждого помета нам полагается один щенок. До этого я оставлял их в питомнике, где они их выгодно продавали. На этот раз я возьму у них натурой, - улыбаясь, сказал Николай Иванович, - и подарю его тебе.

- Это было бы, конечно, здорово, но ведь он стоит бешеные деньги…

- Пусть это тебя не заботит. Это мои проблемы. За то, что ты вернул нам Ромзеса, я готов для тебя сделать что угодно.

- Если вы уж так добры, то я согласен, только не сейчас. Весной бы…

- Да осенью суки и не щенятся же, - с улыбой ответил хозяин. – Весной, конечно.

- К этому времени  и у меня что-то прояснится с работой, и я смогу достойно содержать собаку.

- Ну, и ладно. Так что ты там говорил про домик в лесу и рыбалку?

- Домик находится метрах в двухстах от дороги   … - Тверь. Он стоит на берегу чудесного лесного озера. А какая там рыбалка! Караси, лени, щуки, окуни – прямо сами в руки идут.

               - А домик совсем гнилой?

- Я бы так не сказал. Он еще крепкий, если его подлатать, то простоит еще не один десяток лет.

-  Ты хорошую идею мне подал. Вот немного оклемаюсь, выйду на работу, пошлю туда рабочих, они его отремонтируют, и будет у нас с тобой место для отдыха.

- Николай Иванович, в зиму не стоит этим заниматься, лучше уже весной.

- Пожалуй, ты прав. Если я забуду, ты мне где-нибудь в средине апреля позвони и напомни. Сейчас дам тебе мою визитную карточку.

При этих словах, он тяжело поднялся со своего кресла и, опираясь на костыли, подошел к письменному столу, из выдвижного ящика достал визитку и протянул ее мне. Я почувствовал, что пришла пора откланяться.

- Спасибо, Николай Иванович. Я уже, пожалуй, пойду.

- Да посиди еще, сейчас придет жена, пообедаем вместе.

- Нет, спасибо, я пойду, у меня еще есть дела.

- Ну, как знаешь. А  позвонить не забудь!

Я двинулся к выходу, потом обернулся.

- До свидания, Николай Иванович. И прощай Рогдай, ты теперь  уже дома.

             Пес, словно поняв мои слова, поднялся с  места, подошел ко мне, встал на задние лапы, а передние положив мне на грудь и лизнул меня в лицо. Я потрепал его по шее, и не оглядываясь, вышел из квартиры. Так мы с ним попрощались.

           Как только закрылась за мною дверь, я почувствовал, как одиночество навалилось на меня, словно снежный ком. Как-то особо остро почувствовал отсутствие семьи, близких друзей и даже рядом живых существ, привязанных ко мне. Таким близким мне существом последние почти два месяца был Рогдай. Я успел так привязаться к нему, что даже стыдно сказать, как к сыну. А теперь он вернулся к тому, кого больше всех любил. Я не ревновал его, прекрасно понимая, что я был для него временным пристанищем. Видимо такая уж у меня доля, что от меня уходят к тем, кого больше любят.

               С этими грустными мыслями я поехал домой. От автобусной остановки до нашего дома можно было пройти по асфальтированным дорожкам или напрямик через пустырь. Этот пустырь в утреннее и вечернее время собачники использовали для выгула своих питомцев. Но сейчас еще не был вечер, однако на пустыре виднелась пара: довольно молодая женщина в синих джинсах и сером домотканом свитере со своей собакой, огромным черным сенбернаром. Они гуляли недалеко от дорожки, по которой  я проходил. Сенбернар, а он был без намордника, увидев меня, резко двинулся в мою сторону.  Женщина пыталась его удержать, натянув поводок, но не тут-то было. Собака была большая и сильная, и женщина едва справлялась с ней. Еще было не понятно, кто из них кого выгуливал.

                 -  Не бойтесь, он не кусается, - постаралась она меня успокоить.

                 - Да я и не боялся. Прекрасно знал, что сенбернары самые спокойные и добродушные собаки. Сейчас  его, очевидно, привлек собачий запах, исходивший от моего комуфдяжа. За два месяца он успел настолько пропитаться  запахом Рогдая, что сенбернар, видимо, посчитал и меня принадлежащим к собачей породе, и поспешил познакомиться. Он подошел ко мне и стал обнюхивать. Женщина все пыталась его оттащить. Я постарался ее успокоить.

              - Да вы не волнуйтесь, он не выявляет агрессивности. Его, очевидно, привлек запах, исходящий от моих штанов. Я много возился с собакой.  Запах ее он и учуял.

             - У вас есть собака? – заинтересованно спросила женщина, я ни разу вас с ней не видела.

             - Была… - со вздохом ответил я.

            - Почему была? С ней что-то случилось?

            - Нет, просто она была не моя. Пришлось ее отдать.

           Дальше говорить было не о чем, и я поплелся домой, постоянно думая об этой собачнице. Она мне понравилась сразу. На вид ей было лет 25-27. Среднего роста, чуть-чуть полноватая, со светлыми волосами, выбивающимися из-под шапочки, приятным личиком и крепкою фигурой,  она сразу создавала приятное впечатление. Я успел заметить отсутствие обручального кольца на безымянном пальце  ее правой руки, когда она держала поводок. Теперь я уже жалел, что не использовал шанс познакомиться с ней. А больше такого случая может и не представится.

          За оставшиеся до 1-го сентября дни я забрал домой кое-какое имущество из домика, а кое-что оставил. Домик запер на весящий замок, приделав мощную лямку и скобу, хотя прекрасно понимал, что это не послужит серьезной преградой, если кто-то захочет залезть в домик. Но мне как-то так было спокойней.

          Первого сентября я вышел на работу. Там за это время что-то изменилось. То ли успело смениться руководство завода, то ли появились новые заказы. Во всяком случае, цех работал и у всех нас работа была. И еще была надежда, что за работу будут платить, и может быть, даже вовремя.

          После работы  я по-прежнему возвращался домой в уже ставшую холостяцкой квартиру. Дома никто меня не ждал. Пить   больше  меня не тянуло, даже не знаю почему. Перед глазами все стояла морда Рогдая, как он тогда в домике укоризненно смотрел на меня, когда  я стакан за стаканом  поглощал это ненавистное «Аморетто». Ему не нравилось, что я выпивал, и он  даже потом унес куда-то пустые бутылки с глаз.

           Все чаще вспоминал  я ту встречу с женщиной с собакой на пустыре и очень жалел, что не сделал даже попытки  с ней познакомиться. Теперь же я лелеял надежду, что следующим летом выйду на этот пустырь гулять  со своим щенком. И там уж будет у меня возможность познакомиться с ней.

          Как было условлено, на следующий год в средине апреля я позвонил Николаю Ивановичу. Он был уже на работе,  очень  обрадовался моему звонку и тут же заверил, что свои обещания он обязательно выполнит. И еще сказал, что в марте возил в питомник на вязку Ромзеса. Надеется, что в начале июня будут щенки.  И мальчика, потомка Ромзеса, он, как мы и договаривались, подарит мне. Для себя я решил, что назову его Рогдаем. 

         Так все и произошло. В начале июля мы с Николай Ивановичем съездили в питомник, и  оттуда я привез очаровательное создание – щенка по кличке Рогдай. Мне даже выдали паспорт с его родословной.

Теперь у меня появились заботы, приятные хлопоты. Домой я возвращался  не в пустую квартиру. Меня здесь ждали и были рады моему появлению. Пока я еще только вставлял ключ в дверь своей квартиры, за дверью уже слышал нетерпеливое повизгивание Рогдая. Он весело бросался ко мне, всем своим видом показывая, как он рад моему появлению. Я кормил его, а потом мы с ним играли до самого сна. Пока он был еще малышом, мы спали вместе на диване, а когда он немного подрос,  у него появилось свое место в квартире.

          Рогдай  рос быстро. И наконец, пришло время, когда его можно было выводить гулять на пустырь около дома. Я ждал  этого события с нетерпением.  Выгуливая Рогдая,  я мог завязать непринужденный разговор с незнакомкой с сенбернаром. Я их часто видел гуляющими по вечерам на пустыре, но подойти к ним не решался, не было  достойного повода. Теперь повод появился.

           Николай Иванович и на этот раз сдержал свое слово. Где-то в мае к домику прислал рабочих. Они заново перекрыли крышу, отремонтировали крыльцо, вставили новую раму в окно и застеклили его. Двери покрасили и снабдили мощным внутренним запором. Полы в домике покрасили, печь и плиту отштукатурили заново. Еще он прислал  кое-что из мебели. В домике появилось два кресла, правда сильно потертые, но  еще довольно крепкие, новый стол и два шезлонга. Была сделана проводка  к двум автомобильным фарам,  подвешенным под потолком.  Сделан был вывод для подключения аккумулятора. Теперь в домике были уже все условия для комфортного проживания, и этот домик мог вполне теперь считаться нашей лесной дачей. Ключи от него были у Николая Ивановича и у меня. За лето я несколько раз бывал там, а Николай Иванович, похоже, ни разу. Во всяком случае, следов там его пребывания я не обнаружил.

А в одну из суббот августа по телефону мы договорились с Николай Ивановичем встретиться в Твери. Туда мы поехали на автобусе с Рогдаем, которому  было уже почти три месяца, и который был так похож на своего папашу. Мы вместе с Николай Ивановичем, Ромзесом и Рогдаем на их машине отправились на нашу дачу в лесу.  

            Ромзес вначале очень настороженно воспринял щенка, а потом они быстро подружились. И нам был интересно наблюдать за ними, как они носились по лесу. Взрослый пес словно показывал новичку знакомые места, водил его везде за собой по всей округе.  Ему здесь было все уже знакомо. Мы   наблюдали за ними с улыбкой. И я надеялся, что Рогдай вырастет таким же верным и надежным, как его отец.

          В один из теплых  вечеров начала сентября я вывел Рогдая на прогулку к пустырю с тайной надеждой встретить там незнакомку с сенбернаром. На пустыре уже гуляли со своими питомцами несколько человек.  На наше появление в первую очередь отреагировали собаки. Они подбегали к Рогдаю, обнюхивали его и вели себя по-разному. Как правило, большие собаки вели себя благосклонно, хотя Рогдай их боялся и жался  ко мне. Маленькие собачки больше боялись его, истошно лаяли и жались к своим хозяевам.  Рогдай не отходил от меня далеко. К этому времени он уже хорошо усвоил команды «Рядом» и «Ко мне», но подавать их пока не приходилось. Я огляделся вокруг, моей незнакомки не было, а я все же надеялся, что она появится до конца вечера. Время  шло, собачники уводили по домам своих питомцев.  Вскоре остались кроме нас с Рогдаем только женщина с черным пуделем. Рогдай уже немножко осмелел и даже пытался заигрывать с ним. Но тот, как настоящий аристократ, посчитал непристойным для себя связываться со щенком. Я  уже собрался уходить  и стал звать Рогдая, как, наконец, появилась незнакомка со своим неизменным сенбернаром. Они подошли к нам. Рогдай вначале испугался огромного пса, но тот подошел к нему, обнюхал и даже дал себя обнюхать. Женщина первая поздоровалась и обратилась ко мне:

            - Добрый вечер. Я вижу вы уже с собакой. На этот раз, надеюсь, она ваша? Как зовут это чудное создание?

          - Добрый вечер, - ответил я, явно польщенный тем, что она не забыла  разговор  при нашей первой встрече. – Да, на этот пес мой и зовут его Рогдай.

          - О, какое звучное имя.

          -  И мало того, он еще и сын Ромзеса.

          - Неужто того самого? – с лукавой улыбкой спросила женщина.                                        

          - Если вы имеете в виду египетского царя, то Рогдаю  тогда должно было  бы быть  не менее пяти тысяч лет. Неужели он так выглядит?

           Женщина заливисто рассмеялась.

          - Нет, ему еще  только три месяца, но у него очень богатая родословная. А как зовут вашего друга? Это кажется  сенбернар?

          - Вы не ошиблись, это сенбернар, очень древняя порода собак. Это длинношерстный сенбернар. Они происходят от азиатских догообразных собак. Их завезли в Европу и скрещивали с местными породами. А их название произошло еще в XI веке  от монастыря святого Бернара в Ментоне  в Швейцарских Альпах. Тогда там их стали разводить. А зовут это сокровище Пират. Правда, он не совсем чистокровный. Его мамаша ухитрилась «согрешить» с беспородным псом,  и этого щенка выбраковали. Мужу он достался почти задаром. А породистые стоят баснословно дорого.

           - О, вы так много знаете о своей собаке.

           - Да, у меня есть большая книга о собаках. Я очень сама интересуюсь ими. Хотите, я дам ее вам почитать?

           - С удовольствием. Я так мало знаю даже о породе своей собаки. Все только понаслышке. Извините, собак мы  уже представили, а сам я так и не представился. Меня зовут Кирилл Богданов. Или просто Кирилл.

          - А меня Ольга Доброхотова, тоже просто Оля.

          - Очень приятно. Вы всегда выгуливаете Пирата одна?  Больше некому?

          - Это грустная история. Два года назад муж трагически погиб, а дочка пока еще маленькая, она с ним не справится.

          - Простите, я не знал.

          - Ничего, я уже успела к этому привыкнуть.

           Наступило неловкое молчание. Мы оба наблюдали за нашими собаками. Они быстро подружились и сейчас гонялись друг за другом, весело играя.

          - Вы только посмотрите, мой-то великовозрастный ведет себя, как щенок.

          - А сколько ему?

         - Уже третий год.

         - Это еще молодая собака. Пусть поиграют, вместе им веселее.

         Так мы познакомились с Ольгой. Когда на улице уже совсем стемнело, мы с Рогдаем поводили их до подъезда их дома. Прощаясь, договорились завтра вечером встретиться на том же месте. Ольга обещала захватить для меня книгу о собаках.

          Домой возвращался я, как на крыльях, все во мне пело, весь мир казался прекрасным. От переполнения чувств я был готов расцеловать Рогдая. Ведь благодаря  той встрече с его отцом Рогдаем-Ромзесом, а теперь благодаря и ему, я стал возвращаться к новой жизни.

 Олег Вайнтрауб

x

Иллюстрация к: Верность