Виктор Заводинский Жанр прозы:

2 января 2017 Приключения

помощь.

- Наверное, — согласился Валерий и невольно потер зашибленный сустав на правой руке.

Люба скрылась за дверью. Валерий и Ренат изучающе посмотрели друг на друга. «Вот ты какой, неуловимый киллер! — подумал сыщик. — Ну, погоди, разделаемся с Ложечкиным, погуляешь и ты у меня в наручниках!»
«Этого мента придется замочить, — подумал киллер. — Иначе он будет искать меня потом, когда все кончится. По глазам вижу — будет».

Минут через пять Люба вернулась.

- Все нормально, — кивнула она. — Теперь он будет здоровее прежнего.

- Куда сейчас? — спросил Груздев. — К Ложечкину в «Золотой мост»? Вот уж кому бы я с удовольствием начистил морду!

Люба посмотрела гневно.

— Понравилось?.. И что вы, мужчины, за люди? Убить, избить — только это у вас на уме, другого языка не понимаете.

— Я-то понимаю, — обиженно возразил Валерий. — Но некоторые подонки, к сожалению, не понимают.

— С тобой все ясно, — со вздохом констатировала Люба и повернулась к кавказцу: — Ренат! Витя Ковальчук был нашим товарищем... Отдай нам Ложечкина, мы с ним сами разберемся. Тем более, что за тобой идет охота, и тебе лучше не рисковать.

Ренат посмотрел в чистые колодцы ее серых глаз, и опять подумал, что хотел бы жить с этой женщиной — долго-долго, далеко от всех людей, в большом доме, наполненном детворой. И чтобы вокруг дома был сад с прохладными ручьями.

— Ты лучше знаешь, как мне поступить, — сказал н. — Тебе я доверяю. Но есть еще Серж. Наверное, он уже ищет меня, как бы глупостей не наделал.

— Ты прав. Я о нем совсем позабыла. — Люба взглянула на свои ручные часики. — Надо с ним как-то связаться...

— Давайте поговорим об этом в другом месте, — вмешался Груздев. — Здесь как-то не очень уютно.

— Да, конечно, — согласилась Люба. — Пойдемте вниз, к машине, там все и обдумаем.

— А как быть с Полозовым? Он звякнет своему секретному начальству, и через полчаса нас найдут и повяжут, как мелких аферистов.

— Он не «звякнет». Мне удалось пробиться сквозь блокаду и слегка почистить его память.

— Ты страшная женщина! — восхищенно улыбнулся Валерий. — Таких раньше на костре сжигали.



Из помещения редакции Юрик вышел в радостном возбуждении, весьма довольный собой. Операция «Редактор» прошла более чем успешно. Удалось получить не только искомую статью, но и магнитофонную запись, от которой Серж придет в восторг и с помощью которой удастся «наехать» и на более крупную добычу, чем Ложечкин.
«Ай да я! Ай да молодец! — мысленно восклицал он. — Этой записи цены нет. Если ею по-умному воспользоваться, можно всю жизнь жить на проценты. Если, конечно, не шлепнут, как шлепнули этого Ковальчука...»

Тут перед его глазами возник скрюченный, обугленный трупик Мишани Царева, и по телу прошла нервная дрожь.
«Ну, ничего! — успокоил он себя. — Мы подстрахуемся, сделаем несколько копий, спрячем их в разных местах... Во всяком случае, надо немедленно показать все это Сержу, тут есть о чем поговорить».

В офисе Сержа не оказалось. Чертыхнувшись, Юрик позвонил ему домой. Трубку взяла Маша.

— Он дома, — ответила она на вопрос Юрика. — Но... Я не могу его позвать.

— Почему?

— Приезжай — увидишь.

Она положила трубку.

Юрик насторожился. Серж собирался съездить на тридцать второй километр, осмотреть место гибели Мишани. Неужели еще что-то случилось? Он выскочил на улицу и нырнул в свой «марк».

Маша открыла дверь после третьего звонка. Вид у нее был отчужденный и нервный.
Юрик, как всегда, галантно поцеловал ей руку и жестом фокусника извлек из-за спины купленную по дороге алую розу.

Маша слегка смягчилась и кивнула в сторону залы:

— Напился! Приехал час назад и сразу начал пить. Пьет и матерится! Это просто кошмар какой-то! Сто лет его таким не видела.

Юрик вошел в комнату. Серж сидел в кресле за маленьким журнальным столиком. Перед ним стояла наполовину опорожненная бутылка водки, две пустые поблескивали на полу. Еще на столе имелись граненый стакан, горбушка хлеба, расхристанная копченая селедка и крупно нарезанный репчатый лук: прямо на столе, без тарелок. Глаза у Сержа были, мутные, как вода в уличной луже.

— О! Какие люди к нам в гости! И без охраны! — дурашливо воскликнул он и, сделав безуспешную попытку встать, вдруг заорал, мгновенно захлестываясь бешенством:— Пошел вон, козел! К японской матери, гусь моржовый, фраер набушмаченный!.. Пошли вы все, все, все!.. — Он уронил голову на столик, едва не сбив на пол бутылку, и затрясся в рыданиях.

Юрик осторожно приблизился, придвинул второе кресло и сел. Видеть Сержа в таком состоянии ему вообще не доводилось. Неужели из-за Мишани так страдает? Жалко, конечно, парня, но зачем уж так-то?..

— Успокойся, Серж, — сказал он, погладив товарища по вздрагивающему плечу. — Это я, Юрик. У меня есть хорошие новости.

Серж поднял голову. Его глаза чуть-чуть прояснились.

— Юрик? Ты Юрик?.. Тогда давай выпьем!

Он налил до краев стакан и протянул его Юрику.

- Давай, — без охоты согласился Юрик, понимая, что без этой жертвы не обойтись. — За Мишаню?

Насрать на Мишаню! — опять вскипел Серж. — Дерьмо сучье! И я дерьмо! И ты! Мы все дерьмо, один Ренат был человек. За него!

- Он погиб? — спросил Юрик.

Вместо ответа Серж кивком головы указал на «дипломат», лежавший на диване недалеко от Юрика.

— Открой.

Юрик взял черный, отделанный блестящим металлом чемоданчик и, положив на колени, нажал кнопку замка. Крышка распахнулась. Внутри лежала черная кепка Рената, побуревшая от крови. Юрик сглотнул набежавшую слюну.

— Ты видел его труп? — спросил он.

И тогда Серж рассказал все, что видел на тридцать втором километре: кровавые следы, ведущие к одной из дач, изуродованный взрывом гранаты канареечный домик, автоматные гильзы, окровавленные бинты и лохмотья одежды...

—...Он приполз туда живой, а там его накрыли и добили. И это я виноват, что он погиб, только я! Если б я не поверил тогда Мишане, не подсунул бы этого долбаного депутата, Ренат спокойно бы уехал и никакие бы гэбэшники за ним не гонялись!..

— Может, он все-таки не погиб, — усомнился Юрик. — Может, они увезли его живого?

— Один хрен! Они замочат его без суда и следствия. Да хоть и суд!..

— Хрен-то хрен, но есть идея... — Теперь Юрик взял в руки свой «дипломат». — Мне удалось добыть две вещицы, которые, возможно, помогут нам спасти Рената... Если он жив.

При этих словах глаза Сержа сделались еще чуть-чуть трезвее.

— Что ты сказал? А ну повтори!

Юрик улыбнулся и достал из «дипломата» рукопись.

— Это та самая статья, о которой мы с тобой вчера толковали. Очень занятная штуковина и, главное, с фамилиями. Кроме нашего клиента Ложечкина здесь фигурируют председатель облсовета Пугин, городской прокурор Фалдин и другие высокопоставленные лица. А вот это — бесплатное звуковое приложение. — Он достал из чемоданчика магнитофонную кассету. — Это запись совещания, на котором и было принято решение убрать Ковальчука. Действующие лица — те же плюс начальник управления госбезопасности. Я думаю, они не обрадуются перспективе предать все это гласности.

Серж помотал головой, как лошадь, которая силится избавиться от впившихся в нее оводов, и, сделав над собой изрядное усилие, поднялся на ноги.

— Подожди... Я сейчас... Пойду выбью эту дурь из башки...

— Может, помочь? — Юрик придержал его за локоть.

— Ничего, я сам.

Пошатываясь, он пересек комнату и вскоре из ванной послышался шум льющейся воды.
В комнату заглянула Маша.

— Спасибо! — улыбнулась она глазами. — Ты волшебник!

— Я только учусь, — скромно ответил Юрик.

В это время в прихожей зазвонил телефон. Маша пошла и сняла трубку.

— Алло!.. Да, есть, но он в ванной, душ принимает. Что передать?.. Понятно, хорошо, так и скажу. До свидания.

Она опять появилась перед Юриком.

— Ренат звонил...

—Ренат? — воскликнул он, вскакивая. — Ты не ошиблась?

Маша пожала плечами:
— Вроде нет. Он сказал: «Это я, Ренат». И акцент его.

— Что он сказал?

— Сказал, что очень торопится. Просил передать Сержу, что хочет встретиться с ним там, где познакомился с Ханом. Прямо сейчас.

Юрик кинулся к ванной, забарабанил в дверь.

— Серж! Серж! Ренат нашелся!

— Бу-бу-бу! — было ему ответом. Однако шум воды вскоре стих, и Серж вышел в коридор: мокрый, в махровом халате, вполне трезвый.

— Что случилось?

— Ренат звонил! — радостно сообщил Юрик и посмотрел на Машу. Маша слово в слово повторила то, что сказала Юрику. Серж, вместо того чтобы обрадоваться, нахмурился.

— Очень странно, — сказал он. — Вчера звонила какая-то бикса, спрашивала его, сегодня он сам второпях... Что-то не чисто. Ренат сейчас если и жив, то лежит и кровью харкает, как он может звонить?

— Ты думаешь, это не он? — спросил Юрик, тускнея лицом. — Но как же насчет Хана? Это ведь — «Нептун». Именно там Ренат завалил Хана. И только мы с тобой знаем об этом.

— От гэбэшников всего можно ожидать. Может, они пасли нас еще тогда.

— Ну, хорошо, давай вместо тебя поеду я, — предложил Юрик. — Если это действительно Ренат, я сообщу ему, что мы нашли того, кто ему нужен. А нет, так нет, мы ничем не рискуем, с меня взятки гладки.

— Ладно, сгоняй, — подумав, решился Серж. — Только смотри, как бы тебе хвост не приделали. Если мы второй раз спалим Рената, я ни себе, ни тебе этого не прощу.


...Юрик вернулся примерно через час и прямо с порога поднял вверх два больших пальца.

— Вшистко в пожонтку! Это действительно Ренат. Ему повезло: на той даче жила медсестра-экстрасенша Люба, и она поставила его на ноги. Это что-то неправдоподобное, но факт есть факт: он так же цел и здоров, как мы с тобой, а может быть, и еще здоровее. Он смылся с дачи до прихода туда гэбэшников, а они этого не знали и штурмовали пустой домик, вояки! К «Нептуну» он приехал вместе с Любой и еще с каким-то парнем по имени Валерий. Ренат, оказывается, сам вышел уже на Ложечкина, и мы договорились, что завтра утром встречаемся в «Золотом мосте»: сначала подходим мы с тобой и начинаем щекотать господина генерального директора, а потом появляются Люба с Валерием и ломают его окончательно.

— При чем тут какие-то Люба с Валерием? — С прежней настороженностью спросил  Серж. — Какое они имеют к нам отношение?

— Они депутаты горсовета, — пояснил Юрик, — и у них на Ложечкина свой зуб. Ренат сказал, что Любе он доверяет, как себе. Еще он сказал, что не будет трогать Ложечкина, отдает его нам, а сам, наверное, исчезнет на время, пока вокруг него не улягутся волны.

— А мне он ничего не просил передать?

— Просил. Просил передать, что зла на тебя не держит и что Мишаню не убивал... Кстати! Надо нам уже и насчет похорон посуетиться.

— Надо, — согласился Серж. — Вот завтра разберемся с Ложечкиным и сразу займемся. А перед Ренатом я все-таки виноват: как я мог так его подставить!

— Все хорошо, что хорошо кончается, — с жизнерадостной улыбкой успокоил его недоучившийся филолог. — Ренат жив, а партийные мафиози у нас на крючке. Пусть грустят наши враги, а мы будем веселиться.

Серж посмотрел на него осуждающе и промолвил:

— Не рано ли ты начал веселиться, студент? Как бы плакать не пришлось.

 

Майор Белых был взвинчен и зол, как десять гончих, потерявших след зайца. Расспросив соседей-дачников, он узнал, что разгромленный им домик (за который еще предстояло получить нагоняй) принадлежал некоему Борису Баранову, автомеханику городского автобусного парка, и что накануне днем этот Баранов на даче действительно появлялся, а его жена Люба даже жила там несколько дней. Майор тут же связался по радиотелефону со справочной службой управления, выяснил адрес и, оставив на даче наблюдателя, поехал домой к Баранову.

Автомеханик спал сном праведника и, поднятый с постели, вначале никак не мог сообразить, чего от него хотят, однако, увидев удостоверение с литерами «КГБ», мгновенно пришел в форму и без задержки рассказал все, что знал. Знал он, увы, немного. К тому, что уже было известно Белых, добавилась лишь информация о некоем сотруднике милиции, который приезжал с женой Баранова на дачу и которого она якобы попросила разобраться с забравшимся туда бродягой. Оставив Баранову свой служебный телефон и попросив позвонить, как только появится жена, Белых покинул его квартиру и, усевшись в машину, стал размышлять.

Во-первых, каким образом Мирзоев остался жив, получив три пули под лопатку? Если отбросить маловероятную версию о правостороннем сердце, то спасти ему жизнь мог только бронежилет да и то какой-то необычно прочный, возможно, импортный.
Во-вторых, кто увез его? Либо эта самая Люба Баранова, либо (что более правдоподобно) кто-то из друзей Мирзоева: например, кооператоры из «Меркурия», с которых так поспешно сняли «колпак».

С Барановой тоже не все просто. Если она не причастна к исчезновению Мирзоева, почему она исчезла сама, не ночевала ни на даче, ни дома? Надо раскрутить эту дамочку, выявить ее родственников, друзей и знакомых. Но для этого необходимо подключить к делу еще несколько групп, а это уровень полковника, лишь он может дать соответствующую команду. Вот только захочет ли? Ведь в этом случае ему придется, объясняться с генералом, а тот спросит: «Почему упустили Мирзоева? Почему нарушили приказ и пытались его убить? И зачем, вообще, столько суеты из-за одного уголовника?» И генерал будет прав, а майору Белых придется подать в отставку.

«Нет, — сказал себе майор. — Торопиться не будем. Подать в отставку я всегда успею. Будем рассуждать логически. Мирзоев ранен очень тяжело, и кто бы его ни увез, без квалифицированной хирургической помощи ему не обойтись. Это аксиома. Следовательно, либо он загнется где-нибудь в сучьем кутке, либо я его все-таки найду».

Весь остаток ночи и весь следующий день он и его люди пунктуальнейшим образом обследовали все клиники города и его окрестностей, все стационары, диспансеры и реанимационные отделения, разыскали всех хирургов — даже тех, которые были в, отпусках или на бюллютене, но результат оказался нулевым: киллер как в воду канул. Баранова тоже нигде не объявлялась. Уж не она ли выступила в роли хирурга? Но ведь она всего лишь медсестра — и даже не операционная! Самое большое, что она могла сделать, — промыть и перевязать раны, что она, по-видимому, и сделала перед тем, как обратиться в милицию.

С этим таинственным милиционером тоже концы с концами не сходились. Ни в службе «02», ни в одном из городских отделов УВД заявление Барановой не значилось. Либо тот сотрудник был ее личным знакомым, либо он вообще не был работником милиции, и тогда эта линия заходила в тупик.

Наблюдение за Сергеем Брагиным, которое майор организовал на свой страх и риск, без санкции полковника, тоже дало не много. Утром председатель «Меркурия» съездил на тридцать второй километр, по следам вышел на дачу Барановой, увидел там полный разгром и, вернувшись домой, никуда больше не выходил. Правда, к нему дважды приезжал член правления Юрий Цыбульский, но было похоже, что кооператоры сами в растерянности и ничего не знают о судьбе своего приятеля и, скорее всего, считают его погибшим или арестованным. К сожалению, телефон Брагина был снят с прослушивания, но тут уже требовалась санкция самого генерала.
Таким образом, все сходилось на медсестре. Надо найти ее, тогда найдется и киллер — живой или мертвый.

Поздно вечером майор Белых сидел в своем служебном кабинете и писал рапорт на имя полковника Самарина. Как ни прискорбно было ему в этом признаться, но без помощи начальника отдела он продвинуться дальше не мог. Потому что найти Баранову в сжатые сроки можно было, только включив на полную мощность всю сыскную машину управления. Органы безопасности были сильны не столько профессионализмом своих отдельных исполнителей, сколько массированным натиском. Ни у МВД, ни у прокуратуры не было возможности вот так сконцентрировать усилия десятков и даже сотен людей для достижения одной цели. В данном случае проблема заключалась лишь в том, чтобы доказать необходимость такой концентрации. Белых исписал уже несколько страниц, стараясь как можно точнее и детальнее изложить фантастическую историю спасения и исчезновения Рената Мирзоева, и вдруг, как-то совершенно неожиданно для себя, уснул, выпустив из рук шариковый карандаш и клюнув носом в бумаги.

Ему приснилась большая серая корова с, толстыми губами, с колокольчиком на шее и с розовым бантом на хвосте: как на картинке в детской книжке. На ее широкой спине восседал в позе индийского йога Игорь Осокин: в набедренной повязке, в рваной окровавленной рубашке. Он теребил в руках четки и монотонно бубнил: «Харе Кришна, Харе Кришна...» Корова сделала два шага и исчезла, а на ее месте появился бревенчатый сруб колодца, какой стоял возле дома Белых в деревне. Из колодца вылетали разноцветные птицы, похожие на фазанов. Черно-белая собака с вислыми ушами носилась за ними, беззвучно лая и нелепо взмахивая мокрыми от грязи лапами...

Потом Белых увидел берег речки, и зеленый, заливной луг, а на лугу — свою покойную маму: молодую, в длинном белом платье, струящемся на ветру. Он не помнил, как мама выглядела в молодости, но во сне знал, что это именно она. Мама шла босая по мягкой траве, смотрела ласково и говорила нараспев: «Ангелы — по окошечкам, Святы Отцы — по уголошечкам... С Олежки беда, как с гуся вода!..»
Он шагнул к ней — радостно и счастливо, как в детстве, но луг и мама внезапно пропали, и под ногами у него оказались огромные угловатые камни — качающиеся, «живые». Между камнями проступала раскаленная, красновато-оранжевая лава. Она пузырилась и подступала все ближе и ближе, обдавая жаром и удушливой гарью...
Полозов проснулся утром со странным ощущением: словно он забыл что-то очень важное, сверхважное, жизненно важное. Ощущение это не оставляло его все время, пока он умывался и брился, повязывал галстук, пил некрепкий, но душистый китайский чай (крепкий не рекомендовал врач). Он помнил, что на девять утра у него назначена встреча с Ложечкиным, в офисе «Золотого моста», помнил, что решил поговорить с Петром Алексеевичем начистоту и объяснить, что есть очень сильные люди, которые решили прибрать к рукам весь автомобильный бизнес и с которыми воевать себе дороже. Но было еще что-то, связанное тоже с Ложечкиньм, крутившееся в мозгу совсем рядом, но ускользающее, неуловимое, как капля ртути, и мучившее своей неуловимостью.

Его рабочий день начинался в восемь часов. В половине восьмого он вышел из дому, продолжая насиловать память, и, подойдя к перекрестку, вдруг все вспомнил: словно какие-то контакты щелкнули в его мозгу. Вспомнил леденящий взгляд убийцы, его твердые пальцы на своем горле, вспомнил появление Груздева и Барановой и нечеловеческую боль, которая сломала его, превратила в лепечущего слизняка... От стыда его бросило в жар. Несмотря на все свое экстрасенсо-космическое могущество, Люба Баранова так и не сумела до конца подчинить своей воле сознание старого коммуниста, привыкшего с запрограммированностью робота подчиняться лишь воле партии… Именно про него было сказано: «Гвозди бы делать из этих людей. В мире бы не было крепче гвоздей».

Бывший председатель народного контроля решительно метнулся к телефонной будке — позвонить полковнику Самарину. Увы! Трубка оказалась оборванной. Он бросился к перекрестку. Горел красный, но он не стал ждать. Управление КГБ находилось неподалеку, прямо за площадью Советов, в двух шагах от здания горисполкома. Немедленно сообщить, поднять на ноги людей, перевернуть весь город и схватить эту жуткую троицу: наемного убийцу, бывшего сыщика-мордобоя и ведьму-целительницу...
Майора разбудил телефонный звонок. Взгляд его тут же метнулся к часам. «С ума сойти! Полдевятого! Вот это я дал прикурить!»

Звонок повторился.

Он снял трубку.

— Майор Белых слушает!

— Где вы пропали, майор? — услышал он желчный голос Самарина. — Почему не докладываете обстановку?

— Виноват, товарищ полковник! Операция затянулась, а вы велели не появляться, пока не доведу до конца.

— Ах вот как! А если не доведете? Если затянете еще неизвестно насколько?.. Сейчас же зайдите ко мне и доложите ситуацию. Нечего строить из себя кисейную барышню.

Белых мысленно чертыхнулся, растер ладонями лицо, дабы прогнать следы сна, и, прихватив недописанный рапорт, двинулся в кабинет шефа. Он был очень недоволен собой, и не столько тем, что затянул операцию, сколько тем, что уснул. Неужели действительно укатали сивку крутые горки, неужели действительно пора думать об отставке?..

Самарин встретил его холодно, кивком указал на кресло:

— Я вас слушаю.

Но по его виду, по тусклому блеску желтоватых глаз можно было понять, что ничего для себя нового и тем более интересного он услышать не ожидает. Белых рассказал все, что ему удалось узнать, подчеркнув загадочность исчезновения Мирзоева и участие в этом деле некоей медсестры Барановой, которая также исчезла.

— Нужно найти ее, — сказал он как можно более твердым тоном, заканчивая свой доклад. — Я уверен: если мы найдем Баранову, мы найдем и Мирзоева.

— Так почему же вы ее не ищете? Почему вы торчите здесь?

— Я как раз хотел получить вашу санкцию на широкий розыск. Нужны дополнительные люди.

Полковник посмотрел на него уничтожающе.

- А, по-моему, вам не хватает не людей, а чего-то другого, дорогой Олег Ефремович! Пока вы обшаривали больницы в поисках «тяжелораненого» Мирзоева, он, целый и невредимый, вломился к одному из наших секретных сотрудников и едва его не убил.

- Этого не может быть! — побледнев, воскликнул Белых. — Он действительно тяжело ранен. Ему как минимум два месяца придётся отлеживаться, да и то при условии хорошего врача и ухода Ваш человек его с кем-то спутал!

- Нет, не спутал. Это был именно Мирзоев, и он хотел узнать, кому персонально мешал жить депутат Ковальчук. И он был не один. С ним были два депутата городского Совета: медсестра Баранова и бывший милицейский следователь Груздев. Все сходится, не так ли?

- Сходится, — обескураженно промолвил майор.— Но я все равно ничего не понимаю.

Полковник усмехнулся.

— Не огорчайтесь: у каждого свои особенности. Я, например, хуже вас стреляю. Но в данном случае интересно то, что именно Груздев год назад занимался делом Ковальчука, и нам, как вы помните, стоило немалого труда его от этого отвадить. Баранова же, по имеющимся сведениям, является уникальным экстрасенсом-целителем. Не знаю как, но она сумела за один день поставить Мирзоева на ноги.

Лицо майора вытянулось.

— Вот оно что! Вот почему ему не понадобился хирург! Значит, я все-таки был нрав, и искать нужно именно Баранову!

— Да, но вы ее не нашли, а Мирзоев опять жив и здоров и действует вне нашего контроля. Вот адрес Груздева... — Самарин протянул майору листок бумаги. — Возможно, Мирзоев там. Блокируйте квартиру и постарайтесь обойтись без жертв. Хотя, скорее всего, его там нет — это очень осторожный зверь. — Самарин сделал паузу и, когда Белых уже поднялся и открыл рот, чтобы произнести сакраментальное: «Разрешите выполнять?» — добавил: — Есть еще одно место. У меня есть сведения, что сегодня наш подопечный захочет навестить генерального директора фирмы «Золотой мост» Петра Алексеевича Ложечкина.

— А это что за птица? — простодушно спросил майор. Начальник отдела укоризненно покачал головой:

— Стыдно, Олег Ефремович! Таких людей надо знать. Год назад Ложечкин был председателем нашего городского Совета, а до того — первым секретарем горкома партии. Впрочем, вы недавно работаете в Приморске. А интерес к нему Мирзоева обусловлен тем, что именно Ложечкин дал в свое время распоряжение устранить Ковальчука. Правда, он не имел в виду физическое устранение, но теперь это не важно. Важно, что Мирзоев уже знает эту фамилию и жаждет встречи. Готовьте своих людей, майор, но руководить операцией на этот раз буду лично я.

— Как вам будет угодно, — обиженно ответил Белых. — Только имейте в виду: стрелять надо в голову, на нем бронежилет.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно! Потому он и остался жив после моих трех выстрелов. Если бы не жилет, никакая экстрасенша его бы не спасла.

— Ну что ж, — промолвил полковник. — Значит, будем стрелять в голову.

Полковник Самарин не напрасно сомневался, что «осторожного зверя» Мирзоева удастся обнаружить в квартире бывшего следователя Груздева. Там не оказалось ни Мирзоева, ни самого Груздева, ни Любы Барановой. По настоянию Рената, который всегда был крайне осмотрителен при выборе «хаты», все трое провели эту ночь совсем в другом месте, в «гостинке» одного из друзей Юрика Цыбульского. Причем Груздев всю ночь безмятежно проспал, прикорнув прямо в одежде на хозяйской постели, а Люба с Ренатом до утра просидели в крошечной кухне-прихожей, гоняя чаи и вполголоса беседуя при свете маленькой настенной лампы.

О чем они говорили? Обо всем. О жизни и смерти, о добре и зле, о человеке и Боге. Мы не будем подробно излагать их беседу, потому что это увело бы нас слишком далеко от сюжета, да и не всякому читателю были бы, наверное, интересны суждения безвестных киллера и медсестры на столь вечные и возвышенные темы. Мы лишь отметим, что собеседники были интересны друг другу, хотя никто из них так и не заговорил о главном. О том самом, что уже выкристаллизовывалось в их растревоженных душах, но еще не имело названия. Им было просто хорошо вместе.


А вот Петр Алексеевич Ложечкин в эту ночь спал беспокойно, трижды просыпаясь в холодном поту. В первый раз ему приснилось, что его сейф, его личный южнокорейский сейф с двумя секретными замками, все-таки ограбили, вычистили до блеска, забрали и валюту, и никелированный пистолетик «ПСМ-5,45», так удачно «приватизированный» при уходе из горкома. Во второй раз ему привиделось, что рухнуло здание, в котором размещался его офис. В третий раз его едва не задушила огромная змея с золотой чешуей. После змеи он уже не мог заснуть, хотя рассвет только начал брезжить, ворочался на широкой постели, пока не проснулась и не встала Альбина, которая по привычке поднималась раньше его, хотя у нее в техникуме давно начались каникулы и ей не нужно было спешить на занятия.

- Не спится? — спросила она участливо, когда муж появился на кухне. — Может, капли какие дать? На тебе лица нет.

- Да сейчас уже нет смысла, — возразил он. — С вечера надо было что-то принять. С этим дурацким пиратским ограблением нервная система возбудилась, кошмары всю ночь снились...

- Слушай, Петь... А может, ну их к черту, эти миллионы? — Альбина подошла и с улыбкой положила руки ему на плечи, коснулась теплым упругим животом. — Здоровье дороже! Здоровье не купишь.

— А на Гавайи ты съездить хочешь? — усмехнувшись, поинтересовался Ложечкин.

Ее улыбка потускнела.

- Хочу.

А Вику в Оксфордский университет отправить?

- Тоже хочу.

— Тогда улыбайся и помалкивай. Здоровье у меня, слава Богу, еще есть, и наши с тобой миллионы я никому не отдам. Сегодня у меня будет встреча с мафиози. На одних бандитов мы натравим других бандитов, и это будет надежнее, чем ждать помощи от родной милиции.

— Я боюсь,— сказала Альбина. — Ты ввязываешься в очень опасные дела.

— Жизнь, Аля, вообще опасная штука. И, как правило, она кончается смертью, — пошутил Ложечкин и, обняв жену, почувствовал, что было бы неплохо снова вернуться в постель — вместе с нею. Время у него еще было.

Без пяти девять он вошел в приемную своего кабинета. Секретарша уже была на месте: молодая, лучезарная, длинноногая. И еще его ожидали двое мужчин лет тридцати — тридцати пяти: один высокий, стройный, вполне интеллигентного вида, с черным «дипломатом» в руках, второй ростом пониже, с мрачным взглядом типичного уголовника.

— Вы от Иван Иваныча? — спросил он, полагая, что это именно те люди, с которыми обещал свести его Полозов.

Серж и Юрик переглянулись. Они не были от Иван Иваныча, и это имя им ни о чем не говорило, но какая разница, с чего начать разговор.

— Да, мы от него, — подтвердил Юрик.

— Ну что ж, проходите, побеседуем, или, как у вас говорится, «потолкуем». Тут еще должен подойти один человек, но начать мы можем и без него. Светлана, ко мне никого, кроме Сергея Тимофеевича! — бросил он секретарше и, гостеприимно распахнув дверь кабинета, пригласил посетителей внутрь.
Не очень зная, как вести себя с представителями преступного мира, Ложечкин пригласил их не к письменному столу, где бы они, по его мнению, чувствовали бы себя скованно, а в уютный уголок, где стояли как раз три кресла и низенький столик с хрустальной пепельницей, выложил непочатую пачку «Конгресса» и газовую зажигалку.

— Курите! Может быть, немного выпить?

— О нет, спасибо! — Юрик сделал отрицательный жест ладонью. — Мы не пьем и не курим.

Серж промолчал. Этот балаган ему не нравился, он бы предпочел сразу перейти к делу, а не изображать черт-те кого.

— Ну что ж, я вижу, что вы деловые люди и, наверное, уже в курсе моих проблем, — улыбнувшись одной из своих задушевных улыбок, сказал Ложечкин. — Я готов выслушать ваши предложения и ваши условия.

— Давайте сначала познакомимся, — угрюмо промолвил Серж.— Я председатель кооператива «Меркурий», а это мой зам по коммерции. — И он протянул Ложечкину свою визитную карточку.

Ложечкин карточку взял, и в его сердце закралось смутное сомнение. «Конечно, — подумал он, — многие кооперативы — лишь ширма для мафии, но не произошло ли накладочки? Надо быть осторожнее».

- Очень приятно, — сказал он, протягивая взамен свою визитку, отпечатанную на трех языках — русском, английском и японском. — Итак, я вас слушаю!

- У нас к вам не совсем обычное дело, — начал Серж, подавшись вперед и глядя прямо в гладко выбритое, ухоженное лицо генерального директора. — Нам стало известно, что ваша фирма гонит за бугор стройматериалы, цветной металл и прочий дефицит. Гонит в больших размерах. Не знаю, как там у вас с лицензией (это ваши дела, мы не из таможни), но местный рынок свистит в кулак, и это нехорошо.

«Это не бандиты, — с разочарованием понял Ложечкин. — Это действительно кооператоры, мелкие конкуренты. Куда же пропал этот чертов Полозов?..»

- Извините, господа, но это нормальный коммерческий процесс, — ответил он снисходительно и взглянул на часы. — Каждый делает свои деньги там, где может. Я не спрашиваю вас, где делаете деньги вы, Если у вас есть деловое предложение, я готов вас выслушать, раз уж вы пришли. Если нет — до свидания! Мой день, увы, расписан по минутам.

- У нас есть предложение, — вмешался Юрик. — У нас есть некий документ, который должен вас заинтересовать. — Он раскрыл «дипломат», извлек из него машинописную рукопись и протянул Ложечкину. — Разумеется, это ксерокопия, но у нас имеется и оригинал.

Ложечкин пробежал глазами название, глянул на фамилию автора и хмыкнул:

- Любопытно, очень любопытно! Если позволите, я прочту.

- Разумеется! Мы затем и пришли.

Ложечкин углубился в чтение. Серж смотрел на его крепкую, спортивную фигуру, на тщательно уложенную прическу и думал, что вот такие гладкие да холеные и раньше были хозяевами жизни и теперь очень ловко опять прыгнули в дамки. Юрик, приятно раскинувшись в удобном кресле и заложив ногу за ногу, с интересом следил за выражением липа бывшего первого секретаря горкома. Чему чему, а выдержке, у Ложечкина можно было поучиться.

— Ну и что? — спросил Ложечкин, дойдя до конца и подняв глаза на Юрика. — Это дела давно минувших дней. Сейчас за информацию о том, что генеральный директор фирмы «Золотой мост» приобрел видеомагнитофон по сниженной цене, вам никто не даст и пяти рублей. Впрочем, сходите к Пугину. Может быть, он как председатель, облсовета заинтересуется вашей бумагой, а мне она к чему.

— Год назад из-за нее убили человека, — заметил Юрик. — Ее автора.

— Глупости! — невозмутимо ответил Ложечкин. — Если вы знаете, он умер от инфаркта.

— Инфаркт был вызван специальным уколом, — негромко, но очень внятно произнес Юрик и пристально посмотрел в глаза Ложечкина. Тот ответил взглядом не менее пристальным и внимательным.

«Откуда простой кооператор может знать такие подробности?— подумал генеральный директор.— Рукопись — ладно, она могла храниться у кого-то из друзей Ковальчука, но о том, как именно был «нейтрализован» гоношистый депутат, знает только Полозов. Уж не он ли наслал этих наглых ребят? Не задумал ли со мной какую-то новую игру? Не потому ли и сам не явился?.. А за Полозовым небось опять стоит генерал Тарасов. Вот она, настоящая мафия!»

— Возможно, так оно и было, — невозмутимо согласился он. — Наверное, у вас есть основания так говорить. Но у меня таких оснований нет, и мне по-прежнему кажется, что мы с вами зря тратим время.

Он встал, давая понять, что пора и честь знать, и демонстративно опять посмотрел на часы. Было без пяти десять, а на десять была назначена встреча с депутатами Груздевым и Барановой. Он по-прежнему играл в демократа и был доступен коллегам по горсовету.

— А ну сядь! — внезапно рявкнул Серж и ударил кулаком по столику так, что хрустальная пепельница подпрыгнула и жалобно звякнула. — Сядь, кому говорят!

Ложечкин удивленно посмотрел на него (это что за припадочный?) и сел.

— Мы не все сказали, — заявил председатель «Меркурия».— Юрик, а ну вывали ему козырного туза!

Губы Юрика дрогнули в тонкой усмешке, и он положил на столик магнитофонную кассету.

— Здесь запись совещания, которое имело место быть на даче у Пугина, — пояснил он, глядя прямо в лицо бывшего первого секретаря горкома. — Того самого совещания, на котором именно вы взяли на себя труд «нейтрализовать» Ковальчука. Что вы на это скажете?

Ложечкин оцепенел.

«Достали!— подумал он обреченно. — Все-таки меня достали. Именно этого я боялся больше всего. Если дойдет до суда, мне не отвертеться. Тем более, эти ухари знают, как именно был убит Ковальчук. Полозов, конечно, скажет, что просто выполнил мое указание. Я пропал!»

- Чего вы хотите? — глухо произнес он.

- Мы хотим две вещи, — сказал Серж голосом, не терпящим возражений. — Первое: вы приостанавливаете свой бартер, и мы забираем у вас по нормальным ценам все стройматериалы.

- Это очень сложно. Судно уже грузится.

- Это твои проблемы. Второе: фирма «Золотой мост» сливается с кооперативом «Меркурий». Генеральным директором становлюсь я.

-Вы с ума сошли! Это полный грабеж!

Тут дверь кабинета мягко приоткрылась, и, грациозно ступая туфельками на точеных каблучках, впорхнула секретарша Светлана.

- Петр Алексеевич! К вам депутаты. Говорят, вы назначили.

- Пусть подождут! — не оборачиваясь, бросил Ложечкин.— Пять минут. Извинитесь!

Светлана исчезла.

— Это полный грабеж, — повторил Ложечкин. — Так дела не делают. И потом, это не в моей компетенции. Такие решения принимает только собрание акционеров.

Дверь опять отворилась, на этот раз более энергично, и в кабинет вошли Баранова и Груздев...



Оставшись один, Ренат некоторое время ходил как заводной по маленькой, тесно заставленной квартирке, все более и более охватываемый беспокойством. Это было беспокойство особого сорта, которого он никогда ранее не испытывал, — беспокойство за другого человека. Он понимал, что те, кто охотится за ним, не дураки, что его интенсивно ищут и что кольцо неумолимо сжимается. Люба почистила память Полозова, но был еще Купец, Иван Иваныч. Что, если он все-таки расхрабрится и настучит? Тогда гэбэшникам не составит труда сообразить, где устроить ловушку. Они вооружатся до зубов и обложат «Золотой мост», и там, конечно, будет тот, кто стрелял ему в спину. Юрик вчера рассказал, что увидел Серж на Любиной даче, какой там был разгром: эти вояки сначала стреляют, а потом уже смотрят — в того ли. У них не задержится выстрелить в женщину. Особенно у того, который стрелял ему в спину.

Ренат проверил пистолет, накинул куртку и вышел на улицу.
Он не стал искать телефон-автомат, а просто зашел в первый попавшийся магазинчик.
 
— Где у вас телефон? — обратился он к молоденькой продавщице. — Мне в КГБ позвонить надо. Срочно!

Та поглядела на него с легким испугом и повела в кабинет заведующей.

— Полина Семеновна, извините! Мужчине в КГБ надо позвонить, срочно.

Полина Семеновна испуганно улыбнулась во все тридцать два золотых зуба и живо развернула к посетителю стоявший перед ней аппарат.

— Пожалуйста, пожалуйста! Может, мне выйти?

Ренат кивком остановил ее:

— Не надо.

Он набрал «09» и, дождавшись ответа, сказал:

— Девушка, мне номер КГБ нужен

После короткой паузы «девушка» продиктовала номер приемной. Полина Семеновна услужливо пододвинула ручку и листок бумаги. Ренат записал, нажал рычажок аппарата в набрал нужную последовательность цифр.

— Приемная управления КГБ слушает, — раздался в трубке молодцеватый голос.

— Ваши сотрудники занимаются розыском особо опасного преступника Рената Мирзоева,
 — без предисловия начал Ренат. — Я хочу сделать заявление.

— Я слушаю вас.

— Но я хочу говорить с тем, кто руководит розыском. Это очень важное заявление, и я тороплюсь.

— Хорошо, подождите минутку, я попробую выяснить.
 
Ренат посмотрел на часы и засек время. Он понимал, что номер телефона, с которого он звонит, уже определен, но повода для беспокойства не было: ведь он пока еще не назвал себя. Да и не доберутся они так быстро на другой конец города.

Полковник Самарин сидел на переднем сиденье темно-синего «патрола», стоявшего неподалеку от входа в здание, где располагался офис фирмы «Золотой мост», на противоположной стороне улицы. Операция шла к финишу, прогноз оправдывался. Баранова и Груздев уже были в ловушке, а еще раньше туда пожаловали кооператоры Брагин и Цыбульский. Оставалось дождаться Мирзоева и западню можно захлопывать. Вдруг запикал сигнал радиотелефона. Самарин снял трубку.

— Товарищ полковник, это капитан Щукин из приемной. Скажите, Ренатом Мирзоевым у вас кто-нибудь занимается?

— А в чем дело? — насторожился полковник.

— Тут какой-то настойчивый гражданин звонит, хочет сделать заявление. Говорит — очень важное. Может, вас с ним связать?

— А откуда он звонит?

— Из магазина номер 19, на Беляева.

— Хорошо, соедините.

Ренат услышал в трубке легкий щелчок, потом раздался мягко-повелительный голос:

— Говорите, вас слушают.

— Мне нужен начальник, который занимается розыском Мирзоева, — повторил Ренат.

— Я — такой! начальник. Полковник Самарин. Что вы хотели сообщить?

— Я Ренат Мирзоев. Я хочу поговорить с человеком, который пытался взорвать меня, а потом стрелял мне в спину.

Полковник быстро прикинул, за сколько времени можно добраться до магазина на Беляева, 19. Получалось минут двенадцать, а то и все пятнадцать, киллер успеет исчезнуть. Да и не возьмешь его вот так, с бухты-барахты: верткий, гад, и осторожный. Профессионал!.. Ну, ничего, главное, что он объявился, из города мы его не выпустим.

— Подождите пару минут,— сказал он и, переложив трубку в левую руку, по мини-рации вызвал на связь майора Белых. Белых находился внутри здания и караулил Мирзоева под видом гардеробщика.

— Объект обнаружился, — сказал Самарин. — Немедленно подойдите к моей машине.
Через несколько секунд майор появился в дверях — как был, в синем халате, — быстро огляделся и пересек улицу.

— Где он? — спросил Белых, нагибаясь к окошку «патрола». — Кто его нашел?

Вместо ответа Самарин протянул ему телефонную трубку.

— Поговорите! Это Мирзоев. Он сам нас нашел.

Глаза у майора слегка округлились. Он осторожно взял в руку трубку и негромко сказал:

— Мирзоев, это ты?

— Да, я Мирзоев,— ответил знакомый ему гортанный голос. — А ты кто?

— Я майор Белых. Это хорошо, что ты сам позвонил. Я предлагаю тебе сдаться,
 явиться с повинной. Иначе я все равно найду тебя и убью. Не сегодня, так через несколько дней
.
— Это не так просто сделать, майор. Но я хочу облегчить тебе задачу. Через полчаса я буду ждать тебя у входа в детский парк. Если ты мужчина и умеешь стрелять не только в спину, приходи.

Ренат положил трубку и, кивнув в знак благодарности белой от страха завмагше, вышел на улицу.

Парк находился недалеко, в пяти минутах ходьбы, у него было время осмотреться, прикинуть варианты. Он не сомневался, что Белых явится не один. Ренат чувствовал, что его путь подходит к концу, но мысль о том, что майор может остаться безнаказанным, звала к действию. Он посмотрел в сторону запада, туда, где за многими равнинами и горами находилась Мекка, родина пророка Мухаммеда, где стояла священная черная Кааба, прикоснуться к которой ему, наверное, уже не доведется, и в памяти вдруг всплыли строки из Корана, слышанные им в детстве от дедушки:
«В тот день люди будут, как разогнанные мотыльки, и будут горы, как расщипанная шерсть... И вот, у кого тяжелые весы, — он в жизни блаженной, а тот, у кого легкие весы,— мать его пропасть. А что даст тебе знать, что такое она? — Огонь пылающий!»



— Извините, коллеги, но я попросил бы вас чуть-чуть подождать. У меня очень важный разговор, — обратился Ложечкин к вошедшим депутатам, улыбнувшись им как можно радушнее.

— А мы, Петр Алексеевич, по этому же вопросу, — поспешила «успокоить» его Люба. — Все гораздо серьезлее, чем вы думаете. Два дня назад погиб еще один человек, замешанный в этой истории, а вчера чуть не погибли еще двое...

— Не говоря уж о том, что Ковальчука не оставили в покое и после смерти, — с недоброй улыбкой добавил Груздев. — Его могилу залили серной кислотой...

— К этому я не имею никакого отношения! — торопливо заметил Ложечкин.

И тут перед Любой возникла «картинка». Она увидела Рената, медленно идущего вдоль чугунной ограды детского парка, собранного и настороженного, похожего на барса, вышедшего на охоту. И еще она увидела другого человека, не менее собранного и настороженного, который двигался навстречу Ренату.

— О Господи! Они убьют его! — воскликнула Люба и кинулась к выходу. Груздев, Юрик и Серж переглянулись и бросились за ней. Ложечкин недоуменно пожал плечами и, выждав несколько секунд — не вернутся ли? — забрал со столика злополучную рукопись и еще более злополучную кассету и направился к сейфу. К тому самому сейфу, в котором хранились двадцать семь тысяч долларов и никелированный малютка «ПСМ-5,45». При виде пистолета он вдруг подумал: «Застрелиться, что ли?» Но тут же опомнился и усмехнулся: «Еще чего! Идет нормальный процесс первоначального накопления капитала. Стройматериалы я им, так и быть, отдам, а за остальное еще повоюем!»

Ренат осознавал, что у его противника есть сильное преимущество: Белых знал его в лицо и уже поэтому имел возможность выстрелить первым. «Ну что ж, пусть стреляет, — сказал себе Ренат. — Аллах милостив. Он помог мне найти этого бешеного пса, поможет и узнать».

Место встречи было выбрано не слишком удачно: здесь было людно, неподалеку находилась трамвайная остановка, и Ренату, приходилось держать в поле зрения сразу многих мужчин. И все же он вовремя заметил, как один из них, высокий и плечистый, вдруг потянул руку под левую полу расстегнутого пиджака. Киллер молниеносно прянул в сторону, и пуля пропела мимо правого уха, а уже в следующую секунду заговорил его скорострельный «стечкин».

Майор рухнул на асфальт с пробитым лбом, и в тот же миг в пяти шагах от Рената резко затормозил темно-синий «патрол» со спущенными стеклами, и оттуда брызнули две автоматные очереди. Несколько пуль больно, но без особого вреда ударили киллера в бронированный бок, одна зацепила руку, две угодили в голову. Теряя сознание и заваливаясь к чугунной ограде, Ренат успел выпустить ответную, бесприцельную очередь, но не успел увидеть, как из подлетевшей к парку красной «мазды» выскочила Люба. Она бросилась к нему, упала на колени и приподняла его залитую кровью голову. Теперь, как никогда, ей была нужна чудесная, целительная сила, бесценный дар, полученный от Космоса. А иначе зачем вообще ей эта сила?
Ренат открыл глаза и увидел над собой красное марево, а в нем — расплывающееся, тающее лицо женщины, той женщины, с которой он никогда уже не будет жить вдали от всех людей, в доме, наполненном веселой детворой. Разве что дом этот будет стоять в садах Эдема, там, где текут прохладные ручьи и поют сладкоголосые птицы счастья.

Он улыбнулся и умер.

Люба опустила его голову на землю и посмотрела вокруг. Трое мужчин стояли невдалеке от нее: двое молодых, с опущенными к земле автоматами, и третий пожилой, без оружия, с умными желтыми глазами. Они молча и выжидательно смотрели.

— За что вы убили его? — спросила Люба. — Он был лучше вас всех!

Пожилой наклонился, поднял пистолет, выпавший из мертвой руки киллера, и сказал:
 
— Это была вынужденная мера. Он только что застрелил нашего товарища. Вы сами заберете тело или вам помочь?

— Будьте вы прокляты! — тихо и яростно промолвила Люба.

Трое ретировались к «патролу», куда уже был погружен труп майора Белых, и уехали, а к Любе подошли Груздев и только что подъехавшие Серж и Юрик.

— Я опоздала, — сказала Люба. — Его убили.

Серж и Юрик молча наклонились, подняли Рената и понесли к черному «мерседесу». Валерий хотел им помочь, но они отстранили его. А Люба все сидела на земле, у чугунной решетки, забрызганной свежей, алой кровью, и неподвижно глядела перед собой, не замечая опасливо обходящих ее случайных прохожих.

«Ты не должна принимать это слишком близко к сердцу, — вдруг раздался в ее ушах размеренный Голос. — Его путь, закончен, а твой только начинается. Ты нужна не мертвым, а живым. Вспомни: там, в палате реанимации, твоей помощи ждет человек, молодой моряк».

Люба вздрогнула и медленно поднялась с колен.

«Я помню, — ответила она. — Но почему нельзя было спасти Рената?»

«Его путь закончен, — повторил Голос. — Он сделал все, что должен был сделать. Он ушел счастливым, а это удается не каждому».

Груздев подошел и бережно взял Любу за локоть.

— Пойдем, Любава, — сказал он. — Ребята ждут.

 

 Виктор Заводинский

2 января 2017

 Дмитрий Выркин