ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Берта

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать День учителя

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Гражданское дело

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Возвращение из Петербурга в Москву

Автор иконка генрих кранц 
Стоит почитать В объятиях Золушки

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Точно срок отбывал

Автор иконка Елена Гай
Стоит почитать ВЕДЬ ЖИЗНЬ НЕ ЧЕРНОВИК...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Всё не просто, и не сложно

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Всё с нами случилось — отнюдь не случайн...

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Любимые не умирают

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Бегущие по огню


Виктор Заводинский Виктор Заводинский Жанр прозы:

Жанр прозы Приключения
3307 просмотров
1 рекомендуют
8 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Бегущие по огнюНачало лихих 90-х. Рэкетиры пытаются "крышевать" молодой бизнес, убивают брата главы кооператива. Разобраться с бандитами приглашают киллера-одиночку азербайджанца Рената, который считает себя воплощением ангела смерти. Неожиданно в действие вступают КГБ и местные депутаты...

путатом, но реноме непримиримого борца за ним осталось.

-Уважаемые коллеги! — произнес Пузырин зычным, митинговым голосом. — Я тоже думаю, что не надо нам обсуждать и осуждать поступок депутата Гусарова. Он не новичок в политике и, наверное, серьезно все взвесил, прежде чем пойти на такой шаг. Сейчас нужно думать о другом: о том, что мы заседаем уже седьмой день и никак не можем избрать городского голову. А город, между тем, без власти! Председатель исполкома уволился, остальные работники не решают никаких вопросов, потому что не знают, останутся они на своих должностях или нет. Город завален мусором, растет преступность, пустеют магазины... Накопилась масса вопросов, по которым нужно принимать срочные меры, но это невозможно, пока у нас нет председателя. Ведь даже решения нашей сессии недействительны до тех пор, пока они не подписаны председателем Совета...

-Ближе к делу! — раздалось из зала. — У вас есть новая кандидатура?

-Да, у меня есть кандидатура. Вы знаете, я не сторонник коммунистических взглядов, по убеждениям я демократ, но я давно приглядываюсь к первому секретарю горкома партии Петру Алексеевичу Ложечкину, и у меня сформировалось ощущение, что он и есть тот человек, который нам нужен. Он хорошо знает город, имеет большой организаторский опыт и вместе с тем не бурбон, не бюрократ, скромный, демократичный в общении человек. Вот тут у нас есть представитель Комитета гражданского действия депутат Ковальчук... Он может подтвердить: еще год назад Ложечкин выделил этому Комитету комнату в здании горкома, за что, по моим сведениям, даже получил выговор... И между прочим, он — единственный функционер такого ранга, который не ездит на работу в казенном автомобиле и отказался от госдачи. Может быть, со временем мы вырастим из себя более подходящего человека, но на сегодняшний день я другого не вижу.

-Надо спросить Петра Алексеевича, — сказал председательствующий и тепло посмотрел на первого секретаря горкома.

-Да-да, пусть скажет! — выкрикнул кто-то из зала. — Вчера он уверял, что не будет баллотироваться.

Все посмотрели на Ложечкина. Он встал и подошел к микрофону.

— Я очень тронут, — сказал он серьезно и даже торжественно.— Спасибо!.. Я действительно неоднократно отказывался, так как считал, что секретарь горкома не имеет морального права претендовать на руководящую роль в Совете. Партия ведь и раньше имела все возможности руководить, но увы... Однако у партии были одни методы, у Совета будут другие. И если вы посчитаете, что мой опыт и мои знания будут вам полезны, я постараюсь оправдать ваше доверие.

Зал, еще не отошедший от шока, вызванного самоотводом Гусарова, слушал оцепенело и покорно. Психологическая усталость достигла апогея. Сейчас могли избрать кого угодно, и уж, конечно, умный, прогрессивный партсекретарь выглядел куда меньшим злом, чем недалекий и консервативный прокурор.

Больше для проформы, чем из желания утопить, новому претенденту задали несколько вопросов. На главный вопрос: «Будете ли вы совмещать должности?» — Ложечкин ответил отрицательно. И не только потому, что хотел произвести благоприятное впечатление. Он всем нутром чувствовал, что пора выскальзывать из рядов партийной номенклатуры и встраиваться в какие-то новые ряды, с новыми перспективами. Впрочем, в детали он не вдавался: жизнь в коридорах власти приучила его быть всегда начеку и не откровенничать даже с женой. Поинтересовались, конечно, и его программой. Тут Ложечкин мог выступить с блеском. В его активе имелась серьезная концепция развития города, разработанная по заданию горкома большой группой специалистов-ученых, и совсем недавно в газете была опубликована его статья «Не человек для города, а город для человека». Но он скромно попросил перенести этот вопрос на завтра, чтобы, как он сказал, «подготовиться и выступить по-человечески». Тем самым первый секретарь подчеркивал свое уважительное отношение к депутатам и еще раз напоминал, что до сего момента у него и в мыслях не было баллотироваться на пост председателя: даже речь не заготовил.
Его просьбу удовлетворили.

Сохраняя невозмутимость, Ложечкин вернулся на место. В душе его трубили трубы.



Ренат проснулся на рассвете. Открыл балкон, впустил свежий воздух.
За окном плыл туман. Где-то близко находилось море, кричали чайки, низким баском гудел невидимый кораблик, пахло чем-то пряным и веселым.
Ренат умылся, нашел в хозяйском шкафу какую-то тряпицу наподобие салфетки, расстелил ее на полу и, опустившись на колени, совершил салят ассубх — утренний намаз, как учил в детстве дедушка.

— Бисми-ллахи-р-рахмани-р-рахим!..
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Хвала Аллаху, который миров Господин.
Милостивый, милосердный он один.
Дня страшного суда Властелин.
Тебе мы поклоняемся.
Помощь дается нам
Тобою одним.
Веди вас по пути тех, кто тобою водим,
По пути тех, на кого простерлась милость твоя,
На кого ты не гневаешься.
Кто не знает заблужденья кручин.


Дедушка говорил, что дорога в рай идет по мосту, тонкому, как волос, и острому, как меч Азраила, и пройти по нему сможет лишь тот, кто делает в день не меньше пяти намазов. Но Аллах милостив и милосерден, он не отвернется от своего раба, если тот совершает всего один намаз.
Потом он долго и тщательно делал китайскую гимнастику, разминал каждую мышцу, растягивал каждую связку...

Едва Ренат успел позавтракать (крепкий чай плюс остатки вчерашнего ужина), как приехали Юрик и Мишаня, привезли «макарыча» и полсотни патронов к нему.
Пистолет был не новый, с потертой рукояткой. Ренат проверил, как входит и выходит обойма, несколько раз передернул затвор.

— Надо его опробовать, — сказал он. — Есть тут поблизости подходящее место?

Друзья-кооператоры переглянулись.

— Наверное, лучше всего в каком-нибудь бункере, — сказал Юрик. — У нас тут, под городом, такие подземелья! Миномет можно испытывать: наверху ничего не услышат. От царя еще остались.

— Там темно, — возразил Мишаня.

-У меня в машине есть фонарь.

-Не при фонаре же он будет стрелять!

-Пусть Ренат сам скажет!

Ренат покачал головой.

-Нет! Темнота не годится. Может, в лесу где-нибудь?

Юрик задумался.

— Есть тут один заброшенный карьер... — неуверенно произнес он.— Но там надо осторожно, чтобы не нарваться на свидетелей.

— Ничего страшного! — сказал Мишаня. — Постоим на атасе. Мало ли в лесу бывает стрельбы!

— Ладно, — кивнул Ренат. — Поехали! Время не ждет.

В машине, по дороге к лесу, он спросил Мишачю:

— Как дела? Как чувствуют себя наши клиенты?

— Все под контролем, — с готовностью ответил тот. — Стрелков мои ребята пасут неотрывно. У одного кликуха Кислый, у другого — Цыпа. Кислый с утра обычно торчит на Торговой или на вокзале. С ним, наверное, проблем не возникнет...

— Наглые, однако, ребята! — вставил Юрик чуть ли не с восхищением. — Шлепнули человека и ходят как ни в чем не бывало!

— ...Цыпу достать труднее, — продолжал Мишаня.— Он в личной охране Макса. А как ты возьмешь самого Макса, я вообще не представляю.

— Что-нибудь придумаем, — усмехнулся Ренат. — А как с драйвером? Нашелся?
— Пока нет, — вздохнул Мишаня. — Ищем.

— Жаль! Времени у нас уже нет. Придется по ходу раскалывать самого Кислого. Там, на Торговой, есть куда завести?

Мишаня посмотрел непонимающе.

— Ну, подъезды какие-нибудь, дворы... Завалить его я и на улице могу, но тут потолковать придется.

— Дворов-то там сколько угодно. А чего он с тобой пойдет?

— Пойдет! — опять усмехнулся Ренат. — Знаю я этих жлобов. У меня к ним есть универсальная отмычка.

Юрик на мгновенье оторвал взгляд от дороги и обернулся к Ренату.

— Может, помочь тебе? Вдруг он пойдет не один.

— Ну и чем ты поможешь? — насмешливо спросил Ренат.— От пули задницей
прикроешь?.. Не волнуйся, все будет ништяк! Меня они и впятером не завалят. Если, конечно, ты мне «пушку» путевую подсунул.

— А если на твою стрельбу менты набегут? — спросил Мишаня.

— А что, неужели там бывают менты? — искренне удивился Ренат.

Мишаня подумал и отрицательно покачал головой.

— Нет. Пожалуй, что не бывают.

— Вот видишь! Там, где рэкетиры, легавых с огнем не найдешь. Все куплены!.. Лишь бы этот Кислый на месте оказался, да хорошо бы водилу прямо сегодня замести, пока у них шухер не поднялся. А потом, как-нибудь, и до Цыпы с Максом доберемся.

 
...Карьер был небольшой, оплывший, заросший травой. Когда-то в нем добывали щебень для городских строек, но почему-то бросили, не выработали до конца. Возможно, щебень оказался нехорош, а может, и по какой другой причине. Дорога к нему заросла травой, размылась дождями, и Юрику с трудом удалось провести по ней свое японское чудо.

Мишаня выскочил из машины первым и, углядев в бурой траве брошенную кем-то картонную коробку из-под дамских сапог (чего только не валяется в наших пригородных лесах!), радостно воскликнул:

— Ренат! Вот тебе и мишень!

— Годится, — одобрил Ренат, вылезая следом. — А теперь сбегай наверх и посмотри, чтоб с той стороны никто не приперся.

Мишаня шмыгнул в кусты, и вскоре его синяя курточка уже мелькала на полпути к вершине карьерной сопки.

Поблизости нашлось старое кострище. Ренат взял из него уголек и нарисовал на сапожной картонке перекрещенный круг. Картонку он укрепил камнями на склоне карьера и отошел на пятьдесят шагов.

«Макарыч» оказался вполне путевым. Курок у него был с небольшой задержкой, но зато бил он на загляденье — пуля в пулю. Ренат аккуратно собрал в карман стреляные гильзы, перезарядил обойму и кивнул подошедшему Юрику:

— Хочешь попробовать?

Юрик, конечно, не отказался. Он неплохо стрелял в армии, да и сейчас был своим человеком в спортивных тирах города.

Его пуля сделала дырку сантиметрах в пяти выше и правее центра круга.

— Неплохо! — похвалил Ренат. — А теперь смотри! Он подошел к коробке, вынул из кармана патрон и вставил его в отверстие, пробитое пулей Юрика. Затем вернулся на огневой рубеж, широко расставил ноги и, быстро подняв пистолет двумя руками на уровень плеч, почти не целясь, выстрелил. Раздался дуплет, картонка подпрыгнула. На месте патрона появилась рваная дыра.

— Силе-ен!—восхищенно произнес Юрик. — Тебя в кино можно показывать.
Ренат скромно улыбнулся и нагнулся, чтобы поднять две последние гильзы.
 
—Ты много человек убил? — спросил вдруг Юрик.

Ренат резко распрямился, лицо его сделалось жестким и нетерпимым.

— Без воли Аллаха даже лист не может упасть, не то что голова человека! Убивает не меч и не рука, держащая меч! Убивает тот, кто хозяин всему. — Он сунул пистолет за пояс и застегнул молнию куртки. — Ладно, поехали! Хватит болтать.

...Вдоль Торговой улицы стояли кооперативные киоски, тянулись вывески магазинчиков и маленьких кафе. Молодые бородатые художники демонстрировали свои непризнанные шедевры и тут же, по сходной цене, писали портреты; менестрели областного масштаба звенели струнами гитар; поэты из бывшего «андерграунда» декламировали бывшие запрещенные стихи; раскрашенные герлы профессионально качали бедрами под присмотром строгих, деловых мальчиков... Дома здесь были старые, дореволюционной постройки, почти каждый имел сводчатый въезд во двор. Все вместе взятое напоминало Арбат в миниатюре.

— Видишь того длинного возле ларька с порнухой? — спросил Мишаня, взглядом показывая, куда смотреть.

— Вижу, — кивнул Ренат. Парень стоял, прислонившись к углу киоска, в застекленных витринах которого даже издали хорошо рисовались пикантные красотки в смелых позах. Вид у него был самый бездельный, крепкие челюсти монотонно жевали резиновую жвачку, но цепкие глаза внимательно ощупывали всех подходящих и проходящих.

— Это и есть Кислый, — сказал Мишаня. — По моим данным, пушку он носит с собой.

— Больше она ему не понадобится, — заверил Ренат. — Теперь исчезни! Жди меня на соседней улице.

Дождавшись, когда Мишаня завернет за угол, Ренат смешался с уличными людьми и, сделав небольшой крюк, приблизился к Кислому с противоположной стороны.

— Слушай, мэн, — обратился он к нему негромко.— Я на мели. «Грины» не возьмешь?

Кислый повернул к нему голову, смерил взглядом, пристально глянул в нерусское загорелое лицо и лениво процедил:

— Вали отсюда!

— В натуре, — ничуть не смутясь, ответил Ренат и неторопливой походкой направился к ближайшей дворовой арке. Там было сумрачно, как в колодце, воняло мочой и нечистотами. Он остановился у выхода во двор и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и минуты, как под аркой появился Кислый. Он настороженно подошел и спросил:

-Ты чего разорался на всю улицу?.. «Грины» с собой?

-С собой, — ответил Ренат.

-Сколько?

-Пятьсот.

-Покажи!

Ренат расстегнул до середины молнию, выхватил из-под куртки пистолет и с силой ткнул стволом в ребра, прямо напротив сердца.

— Привет от Франта, Кислый!.. Не дергайся! Кто был с тобой в паре?

Кислый ошарашенно моргал глазами и беззвучно разевал рот.
Левой рукой Ренат обшарил рэкетира, вытащил у него из-за спины плоский «ТТ» и опустил себе в карман брюк.

-Говори быстро! Ну!

-Ц-цыпа! — выдавил из себя Кислый. И поспешно добавил: — Это он убил! Я мимо стрелял!..

-Кто был за рулем? — Ренат еще сильнее нажал стволом на грудную клетку.
Хан!.. Ей-Богу, я мимо стрелял!..

-Где найти Хана?

-Пихтовая, десять, первый подъезд, второй этаж, налево. Баба там у него... Я не убивал!

Боковым зрением Ренат заметил, как под арку шагнула еще одна фигура.

-Кислый! Хрен ли ты здесь застрял? — спросил вошедший, не сразу адаптируясь в колодезном сумраке после улицы, залитой солнцем.

-Х-хара! — резко выкрикнул Ренат, чтобы заглушить звук выстрела, и нажал на курок. Кислого тряхнуло, он открыл рот, вытаращил глаза и, схватившись обеими руками за грудь, завалился на бок. Ренат тут же бросился навстречу второму рэкетиру и с ходу рубанул его левой ладонью по горлу. Тот беззвучно осел на землю. Ренат спрятал пистолет, застегнул куртку и вышел в уличную толпу.
Менестрели продолжали петь свои зонги, художники невозмутимо запечатлевали черты современников, сексапильные красотки продолжали свою охоту... На выстрел никто не обратил внимания: мало ли шума бывает в центре города?

Мишаня ждал на условленном месте.

— Все чисто, — сказал Ренат, отвечая на его вопросительный взгляд. — Где наш лимузин?

— За углом.

— Едем! Он выдал мне драйвера. Хан!.. Знаешь такого?

— Нет, — покачал головой Мишаня. — Этой шпаны сейчас полный город.

— Пихтовая, десять, — сказал Ренат. — Это далеко?

— Есть адрес? Отлично!.. Это на той стороне залива. Минут пятнадцать езды.

...Юрик вел машину молча. Он даже не поинтересовался, зачем нужно ехать на Пихтовую. Надо, значит, надо. Ренату виднее. Наверное, Кислого не оказалось на Торговой, и теперь придется его искать.
Улица была забита транспортом, да и пешеходы нахально лезли под колеса. Время было обеденное, народ бегал по магазинам, охотился за немудреным дефицитом. До Пихтовой проще и быстрее было добраться прямо через залив, морским трамвайчиком, но «тойоту» на трамвайчик не загонишь.

Ренат вспомнил о трофейном «ТТ», достал его из кармана и протянул Юрику
.
— Из этой «пушки» убили вашего кореша. Теперь счет один-один. Хочешь, подарю?

— Конечно. — Юрик снял руку с рулевого колеса и принял в ладонь оружие. — Я хочу сам убить Макса.

— Один баран вот так же хотел съесть волка, — усмехнулся Ренат. — Лучше бы тебе вообще никого не убивать. Нормальный человек не должен убивать.

— А ты?

— Я? Я ненормальный. Я киллер. — Ренат помрачнел, и дальше опять ехали молча.
Машина ползла едва не со скоростью пешехода, улица превратилась в длинную, томительную пробку. Прошли пятнадцать минут, обещанные Мишаней, прошло полчаса...

— Как бы этого Хана не успели предупредить, — забеспокоился Мишаня. — Вдруг у него есть телефон! Да и трамвайчик ходит.

Ренат отрицательно покачал головой.

— Про Хана мы толковали наедине. Потом подлетел еще один ухарь, так я его вырубил.

— Насмерть? — живо спросил Юрик.
— Зачем? Просто отключил на время. Там сейчас, конечно, шухер, но с Ханом вряд ли кто свяжет. Мало ли на кого этот Кислый мог нарваться! Может, из-за «пушки» убили.

Машину остановили, не доезжая квартала до Пихтовой.

— Я пойду с тобой? — предложил Юрик.

— Пойди, — подумав, согласился Ренат. — Постоишь па атасе. Только пистолет не бери. А то пальнешь с перепугу.

Дом был пятиэтажный, кирпичный, с маленькими балконами, хрущевской постройки.

— Пригляди за балконом, — сказал Ренат. — Второй этаж, может сигануть. А я пойду наведаюсь.

Он поднялся по неширокой, с выбитыми ступенями и выломанными перилами лестнице, подошел к двери, обитой черным дерматином. Дерматин в двух местах был порезан ножом и зашит серой суровой ниткой. Посреди двери, на уровне подбородка, виднелся глазок. Ренат сделал добродушное лицо и нажал кнопку звонка.
За дверью послышались шаги, зажегся свет, потом в глазке потемнело: кто-то всматривался в незнакомого гостя.

— Кто вам нужен? — раздался женский голос.

— Хан дома? — спросил Ренат.

— Зачем он вам?

— Меня Кислый послал. Да вы откройте! Через дверь разговаривать неудобно.

— Нет его! — резко ответила женщина. — Не знаю, когда будет.

— Жаль, — сказал Ренат. — У меня к нему дело выгодное. Очень выгодное!

Женщина помолчала, поколебалась.

— В «Нептуне» поищите, — сказала она наконец.— Он туда с утра собирался.

— А еще где он может быть?

— А я знаю? Спросите у Кислого! Я за ним по городу не бегаю.

— Может, я ему вечерком звякну? Какой у вас телефон?

— Нет у меня телефона.

— Ладно, спасибо! — кивнул Ренат, глядя в дверной глазок. — Извините за беспокойство.

Выйдя на улицу, он увидел Юрика, который сидел на бортике детской песочницы и ел глазами балкон второго

— Тебе бы еще ментовскую фуражку! — буркнул Ренат, проходя мимо. — Да не беги за мной — пойди в другую сторону. Помощничек!..

Из того, что у подруги Хана не было телефона, еще не следовало, что она не могла позвонить в «Нептун» от соседей или из автомата. Особенно, если заметит что-то подозрительное. Аллах милостив, но тот, кто искушает его, попадает в ад.
Через несколько минут все трое опять сидели в «тойоте». Выслушав Рената, Мишаня сокрушенно почесал под мышкой.

— Самое хреновое, что мы не знаем этого Хана в лицо, — сказал он. — Жаль, что ты не уговорил эту бабу поехать с нами.

— Она не открывала, — пояснил Ренат. — Да и не люблю я связываться с женщинами. В самый неподходящий момент закатит истерику — и пиши пропало... А что такое «Нептун»?

— Спортивный комплекс: с сауной и рестораном. Престижное место. Там бывают городские тузы, мафиози и такие вот «шестерки», вроде этого Хана.

— Макс там может быть?

— Может. Но если он сейчас там, тебе лучше не соваться. Он ходит с охраной. Изрешетят!

Ренат испытующе посмотрел на Мишаню и откинулся на спинку сиденья.

— Ладно, поехали! — сказал он.—Там посмотрим.

«Тойота» двинула в обратный путь. День был в разгаре, движение на улицах еще более усилилось.

— Проклятье! — в сердцах воскликнул Юрик, когда машина застряла в очередной пробке. — Еще ведь до революции собирались построить мост через залив. Так до сих пор и собираются!

— Ишь чего захотел! — усмехнулся Мишаня. — Держи варежку шире! Это тебе не Калифорния!

Ренат повернул голову:

— Калифорния — это где?

Мишаня посмотрел на него удивленно.

— Ты что, вправду не знаешь?.. В Америке! Там подвесной мост, на тросах, в Сан-Франциско... Надо же! — покрутил он головой. — Калифорнию не знает!

На бронзовых скулах Рената вспыхнуло пламя. Он взял двумя пальцами длинный козырек Мишаниной шапочки и резко натянул ему едва не на подбородок.
 
— Да, не знаю! Каждый чего-то не знает. Все знает только Аллах.

— Ты что?.. — Мишаня испуганно шарахнулся, и шапочка осталась в руке у Рената, обнаружив под собой абсолютно лысую, как коленка, голову. — Пошутить нельзя?

— Со мной нельзя, — сухо сказал Ренат. — Я не прощаю шуток.

Когда «тойота» добралась до центра города, Ренат достал из кармана карту и, развернув, кивнул Мишане:

— Покажи, где «Нептун»!

Мишаня посмотрел и ткнул пальцем в место на берегу моря:

— Вот здесь!

— А мы где?

Мишаня глянул за окно и еще раз ткнул пальцем. По карте было уже близко.

— Еще малость подъедем и встанем, — сказал Ренат. — Пойду пешком. «Пушку», пожалуй, оставлю... — Он вытащил из-под куртки пистолет и, поколебавшись, протянул Мишане: — Место людное! Тут лучше не шуметь.

— Рискуешь! — осторожно заметил Мишаня, боясь, как бы опять невзначай не обидеть киллера.

— Не впервой, — спокойно ответил тот. — Надо успеть, пока не расчухались. После второго трупа они, конечно, все поймут.

— А вдруг там будет и Макс? — подал голос Юрик.

— Вы мне его сначала покажите! — буркнул Ренат.— А потом я похожу за ним и подумаю. Внаглянку можно только на мелкую сошку идти, да и то неизвестно, что получится.

«Тойота» взбежала на взгорок, и за домами открылось море. Юрик сбросил газ и прижал машину к бровке.

— Здесь хороший подход, — сказал он. — Иди прямо вниз, а потом направо... А может, все-таки лучше вдвоем?

— Ага,— кивнул Ренат. — Только фуражку прихвати. Я и так удивляюсь, как это мы с вами целый день спокойно ездим, почему вас с Мишаней никто не пасет. Легко живут ваши мафиози! Забурели!..

Он вылез из машины, провел рукой по жестким курчавым волосам и уверенным шагом двинулся вниз, туда, где синело море.



Ложечкина избрали с первого захода, за него проголосовало восемьдесят семь человек. Себе в замы он предложил Фалдина и Мартынова. Прокурора, как он и ожидал, прокатили, а сияющий Мартынов под аплодисменты занял место за президиумовским столом.

Следующим вопросом было избрание председателя исполкома. На эту должность претендовало аж одиннадцать человек: три инженера, один доцент, двое рабочих, пенсионер, замдиректора мебельной фабрики, медсестра, домохозяйка и второй секретарь горкома партии. Демократия разгулялась!

В перерыве Толпышев подскочил к Ложечкину: как всегда, собранный, энергичный, подтянутый.

— Петр Алексеевич! Простите, что с вами не посоветовался. Но я сам все колебался, только вчера вечером окончательно решил.

— Не понимаю, за что вы просите прощения, — пожав плечами, ответил Ложечкин. — Я, например, тоже ни с кем не советовался, кроме жены. Надо привыкать к самостоятельности, к новому мышлению... Так что у меня к вам нет никаких претензий.

— Ну, слава Богу! — с облегчением улыбнулся второй секретарь. — Я бы очень хотел опять работать с вами вместе. Если, конечно, меня изберут.

— Будем надеяться, — невозмутимо кивнул Ложечкин. Он голосовать за Толпышева не собирался, но понимал, что его избрание неотвратимо, слишком явно было его преимущество перед другими претендентами. Так и получилось: в первом же туре Толпышев набрал сто два голоса и стал председателем горисполкома.
Под занавес Ложечкин предложил избрать заведующего орготделом Совета и выдвинул кандидатуру Морозова. Верховный Совет России только что упразднил комитеты народного контроля, и ветерана партии надо было трудоустроить (а себя обеспечить верным человеком). Прошло и это. Депутатам было уже все равно, кого и куда избрать, лишь бы побыстрее покончить с должностями и перейти к конкретным делам. Они еще не понимали, что сегодня был последний день их шумной и вольнолюбивой демократии.

Вечером Ложечкину позвонил Пугин.

— Молодец, Петр Алексеевич! Поздравляю! Надо бы встретиться, потолковать. Я сейчас пришлю за тобой машину.

— Прямо сейчас? — удивился Ложечкин. Он знал, что Пугин не любил заниматься делами на ночь глядя.

— Есть обстоятельства, нужно обсудить. Это касается одного из твоих депутатов.

— Что-то серьезное?

— По телефону я не могу сказать.

— Хорошо, — сказал Ложечкин, — буду. — И в трубке раздались короткие гудки.
Ложечкин опустил трубку на аппарат. На душе стало тревожно.

В городском Совете сто шестьдесят два депутата: кого из них имел в виду первый секретарь обкома? Уж не Ковальчука ли?.. Парень мертвой хваткой вцепился в дело о японской выставке, и это действует на нервы. Вот дожили! Предыдущий первый чуть ли не в открытую имел подпольный золотой прииск и ничего не боялся, а сейчас человек за свои кровные купил персональный компьютер и трясется, как будто украл. Кстати, зачем Пугину персональный компьютер? Разве что в шахматы играть... Шахматы были его слабостью. В студенческие годы он неплохо играл за сборную области, дошел до кандидата в мастера, а потом начались уже другие игры, по другим правилам, однако в шкафу кабинета у Пугина всегда хранилась доска с шахматами. Только кто же рискнет поставить мат первому секретарю? На это способен только компьютер.

-Ты бы хоть поужинал! — сказала Альбина, увидев, что муж, едва придя с заседания Совета, опять куда-то собирается.

-Пугин вызывает, — ответил Ложечкин, повязывая перед зеркалом только что снятый галстук. — Сейчас машина подъедет.

-Тебе еще не надоело? — усмехнулась жена. — Ты же решил уйти из горкома. Ну и послал бы его!

-Из горкома-то я уйду, — согласился муж. — Но Пугин еще и председатель облсовета, от него все равно не уйдешь.

-Обдурили вы народ с этими Советами, — с сарказмом заметила Альбина. — В Чехословакии коммунистов даже в дворники не берут, а вы опять председатели!

-Каждый народ заслуживает такие Советы, какие имеет, — философски возразил Ложечкин, застегивая пиджак с новеньким депутатским значком на лацкане.

В дверь позвонили. Это прибыл обкомовский водитель.

Через несколько минут черная «волга» с тремя нолями на номере уже мчалась по улицам вечернего города. Вопреки ожиданию, она везла Ложечкина не в обком и не к дому первого секретаря, а на его загородную дачу.

Дача была построена в конце пятидесятых годов, когда, освободившись от страха угодить во враги народа за «буржуазную нескромность», провинциальные партийные князьки бросились догонять столичных «вождей», кинулись возводить свои мурановы и гурзуфы. Это был солидный двухэтажный дом помещичьего типа, с массивными колоннами и широкой лестницей у входа, с нелепыми, совсем другого стиля, резными балконами, со скрипучим дубовым паркетом. Дом был окружен бездарно спланированным парком с серыми асфальтовыми дорожками, кафельным бассейном и однообразно-унылыми цветочными клумбами, за которыми ухаживали безымянные и молчаливые женщины из «Горзеленстроя». Имелся и участок земли, предназначенный для огородничества, с подведенным к нему водопроводом, и каждая очередная «первая леди» пыталась реализовать там свои аграрные таланты, но неизменно терпела поражение в конкурентной борьбе со специализированным хозяйством «Заря коммунизма», которое поставляло «слугам народа» витаминную продукцию круглогодично и практически даром.

Подъехав к воротам, водитель трижды мигнул фарами. В окне привратной сторожки мелькнуло лицо, увенчанное милицейской фуражкой, и через несколько секунд тяжелые стальные ворота бесшумно поплыли в сторону. «Волга» подрулила к дому. Ложечкин вышел. Его встретил человек в штатском.

— Добрый вечер! — приветливо поздоровался он. — Я вас провожу.

Хотя Ложечкин давно уже был не последним лицом в партийной иерархии области, он лишь дважды удостаивался чести быть приглашенным в сию резиденцию. Первый раз это случилось три года назад, когда в область приезжал глава правительства и предшественник Пугина устраивал по этому поводу пышный прием. Второй раз Ложечкин побывал здесь в прошлом году, вместе с Альбиной, когда Пугин отмечал свое пятидесятилетие. Охранник привел Ложечкина на второй этаж, в комнату, которая называлась кабинетом и имела большой кожаный диван, полированный письменный стол, несколько глубоких кресел, тигровую шкуру на полу и картину местного художника Шульгина на стене. Картина изображала красных конников, только что закончивших великий поход к берегам Тихого океана, и в отличие от всей остальной обстановки принадлежала лично Пугину: была подарена художником во время посещения его персональной выставки. Ну и конечно, там стояли застекленные книжные шкафы с многотомными собраниями сочинений классиков марксизма-ленинизма, с трудами экономистов и мемуарами маршалов. Впрочем, труды и мемуары были, как минимум, десятилетней давности.

Войдя в комнату, ярко освещенную люстрой из чешского хрусталя, Ложечкин понял, что разговор действительно предстоит серьезный. Кроме хозяина дачи в кабинете находились городской прокурор Фалдин, директор ГУМа Шимановская, начальник управления КГБ генерал Тарасов и редактор городской газеты Птах. Комплект что надо!

Ложечкин поздоровался со всеми за руку, хотя Фалдина и Птаха уже видел сегодня на сессии.

-Поздравляю с назначением! — дружелюбно улыбнулся генерал.

-С избранием, — поправил его Ложечкин.

— Как вам будет угодно, — лукаво согласился Тарасов. — Вам виднее.

— Петр Алексеевич у нас большой романтик! — снисходительно усмехнулась «королева торговли», и серьги в ее ушах, качнувшись, вспыхнули чистым бриллиантовым
светом.

Пугин, сидевший за столом, глянул строго. Глаза у него были того тусклого серого оттенка, который так и подмывало назвать оловянным; на рукопожатие он ответил едва-едва.

— Ну вот, теперь все в сборе, — сказал Пугин, когда Ложечкин опустился в единственное свободное кресло, между Птахом и Тарасовым. — Можно начинать. Валентин Юрьевич! — обратился он к редактору. — Повторите, пожалуйста, для товарищей то, что вы рассказали мне.

В отличие от своего предшественника, который всем нижестоящим тыкал, а в сердцах мог и матом обложить, Пугин был подчеркнуто вежлив, обращался всегда на «вы», но от его вежливости порой веяло мертвенным холодом.

Птах сделал значительное лицо и независимо посмотрел на «товарищей». Недаром говорят, что пресса — это четвертая власть. Сейчас он упивался мгновением власти.

— Сегодня на сессии, во время перерыва, ко мне подошел депутат нашего городского Совета Ковальчук... —: начал он и посмотрел на Ложечкина. «Так и есть! — еще более настораживаясь, подумал Ложечкин. — Интуиция меня не подвела».— Он сказал, что располагает некоторыми сведениями о японской выставке, и предложил опубликовать его материал. Я попросил у него текст, но он сказал, что может его только показать, а отдаст лишь в том случае, если я дам твердое обещание опубликовать...

— Ну и дали бы такое обещание! — пожав плечами, вставил генерал. — Тоже мне проблема!

— Простите, но я пока, ещё не служу по вашему ведомству и не пользуюсь вашими методами, — желчно ответил Птах. «Ого! Наш колобок совсем расходился! — удивился Ложечкин. — Даже медведя не боится. Перестройка на марше». Генерал сыто ухмыльнулся. Птах продолжал: — Я просмотрел текст. Там в основном, конечно, эмоции, но есть и нечто конкретное. Есть, например, некоторые цены — в сравнении с ценами комиссионного магазина. И самое интересное — несколько фамилий...

— Вы их не записали? — поинтересовался прокурор.

— Я их запомнил. Из присутствующих там фигурировала только фамилия... — Птах вопросительно посмотрел на первого секретаря обкома. Тот разрешающе кивнул, и Птах закончил: — Там фигурировала фамилия Виктора Яковлевича.
Тут уж все посмотрели на Пугина, словно он и в самом деле единственный из них сподобился приобрести импортный дефицит по сниженной цене. Пугин деланно потупился. «Что за цирк? — подумал Ложечкин. — Зачем ему понадобилось выставлять себя на посмешище?» Но председатель облсовета тут же поднял глаза, и они были по-прежнему оловянными.

— А есть ли у него какие-нибудь доказательства? — спросил Фалдин.

— Я задал Ковальчуку этот же самый вопрос, — с достоинством ответил редактор. — Он сказал, что есть. Мы договорились, что завтра он мне их представит, и тогда я решу, буду печатать или нет.

— А какие еще фамилии там фигурируют?

Птах посмотрел на прокурора иронически.

— Зачем это вам, Николай Владимирович? Вам и так известны все фамилии.

— Вот именно! — строго и не к месту сказал Пугин. — Кстати, Николай Владимирович, в каком состоянии дело о японской выставке? Не могла ли произойти утечка информации? Этот Ковальчук возглавляет так называемый Комитет гражданского действия. Не исключено, что и среди ваших сотрудников есть его скрытые сподвижники.
Фалдин выпрямился в кресле и с присущей ему показной обстоятельностью ответил:
— Дело о распродаже экспонатов японской выставки временно заморожено, так как следователи перегружены... э-э... более срочными делами, связанными с серьезными… э-э... социально опасными преступлениями. Все материалы хранятся в моем личном сейфе, так что какая-либо утечка исключена.
А как у вас, Татьяна Иосифовна? — Пугин вопросительно посмотрел на Шимановскую.— Ваши списки хранится в надежном месте?
Какие списки, Виктор Яковлевич? — «Королева» надменно подняла левую бровь. — Я никаких списков не веду! Зачем они мне?
«Так мы тебе и поверили, старая воровка! — мысленно усмехнулся Ложечкин. — Все мы у тебя на крючке!.. Тот, в черных очках, узнал ведь откуда-то про мой видюшник. Уж торгаши-то с теневиками — как брат с сестрой!»
— А что скажет госбезопасность? — Первый секретарь перевел взгляд на Тарасова.
Генерал улыбнулся добродушно-покровительственно: какими, мол, пустяками приходится ради вас заниматься.
— Госбезопасность выяснит источник информации, — произнес он весомо. — Но что вы будете делать с депутатом Ковальчуком?.. Ведь если Валентин Юрьевич не опубликует его статью, а он, естественно, этого не сделает, то наш правдоискатель найдет иной способ обнародовать свое открытие.
— Публиковать нельзя! — с апломбом заявил Фалдин. — Поскольку в прокуратуре заведено официальное дело.
Но дело вы заморозили! — ехидно возразил Птах; возразил просто так, чтобы подразнить прокурора.
Это не важно. Оно не прекращено.
Ковальчук скоро и об этом узнает!..
Замолчите! — раздался властный голос Шимановской. — Мы здесь не для того собрались, чтобы слушать ваш междусобойчик. Под удар поставлено первое лицо области! И это только начало! Если мы будем бездействовать, чернь доберется и до всех нас. Надо что-то придумать. Думайте! Вы же мужчины!
Скромничаете, Татьяна Иосифовна! — с улыбкой промолвил Ложечкин. — Такая женщина, как вы, любому мужчине даст сто очков.
А вы зря улыбаетесь, Петр Алексеевич! — обрезала его директор ГУМа. — С меня взятки гладки, я всего-навсего торговка, а вот вас ваши депутаты могут и попинать с вашего высокого кресла. Уж вам-то надо быть посерьезнее!
— Да, Петр Алексеевич, по-моему, Татьяна Иосифовна права, — опять вступил в разговор Пугин. — Откровенно говоря, меня больше всего беспокоит именно ваше положение. Мне, конечно, будет неприятна шумиха вокруг моего имени, но на моем положении это существенно не скажется: в областном Совете люди подобрались серьезные и трезвые, не поддающиеся на политические провокации. У вас же, насколько я знаю, ситуация очень неустойчивая. Сегодня вас избрали, а завтра... Если Ковальчуку попадет в руки информация о вашем видеомагнитофоне, вы можете потерять все.
— Я могу и вернуть этот чертов магнитофон! — возразил Ложечкин и с деланным безразличием пожал плечами, а сам подумал: «Какой же я идиот! Ведь хватило же у меня ума отказаться от госдачи, а тут позарился на дешевизну, Альбине хотел угодить...»
— Поздно! — безжалостным тоном произнес первый секретарь обкома. — В глазах демократов это послужит лишь прямым доказательством вашей вины.
— Что же я должен делать? — нервно спросил Ложечкин, даже не замечая, что разговор странным образом замкнулся именно на нем.
— Вы должны нейтрализовать Ковальчука.
— Я? Но почему именно я? И что значит нейтрализовать?
— Это значит сделать так, чтобы у него и у его соратников пропало желание заниматься выставкой. Пусть занимаются чем-нибудь конструктивным: экологией, памятниками старины... А почему именно вы?.. Во-первых, вы — самое заинтересованное лицо. Во-вторых, Ковальчук — ваш депутат, вам проще установить с ним контакт. И в-третьих, именно вы явились, так сказать, крестным отцом Комитета гражданского действия, пригрели его в стенах горкома, хотя я и был категорически против. Вам теперь и расхлебывать!
Ложечкин затравленно оглядел присутствующих, от его спокойствия не осталось и следа. На лицах «товарищей» не было и тени сочувствия, в глазах Птаха светилось даже злорадство. Не все, мол, коту масленица, теперь и попрыгай!
— Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что эта задача больше подходит Василию Васильевичу, — сказал Ложечкин, глядя в оловянные глаза Пугина. — У его ведомства большой опыт, да и в Гражданском действии наверняка есть свои люди. А я не знаю, как это делается, могу все испортить...
Тарасов повернулся к нему с лучезарной улыбкой:
— Разумеется, вы ошибаетесь, дорогой Петр Алексеевич! У вас, как и у многих других, весьма устаревшее представление о работе органов. Бог с вами! Мы давно перестроились! А что касается опыта, то у вас в Совете тоже есть кадры, на которых можно опереться. Поговорите, например, с Сергеем Тимофеевичем Полозовым, бывшим председателем народного контроля.
Ложечкин опустил глаза, чтобы скрыть смятение, охватившее его. Круг замкнулся! КГБ в одной упряжке с мафией! И это у них называется «перестроились». Но что такое мафия в нашей стране? Мафия — это не просто организованная преступность. Это преступность, сплетенная с коррумпированным, подкупленным госаппаратом. Мы, здесь присутствующие, по сути и есть этот самый коррумпированный госаппарат, купленный не только японскими видеомагнитофонами и компьютерами, но и спецпитанием, спецлечением, спецотдыхом. Хотя почему купленный? Нас никто не покупал. Мы сами установили себе правила жизни— еще в семнадцатом году, когда победил наш клан, клан большевиков. Мы и есть мафия. Теневики — это новый клан, с которым мы вынуждены считаться, это фон сегодняшнего дня, временное отступление, вроде нэпа.
Последняя мысль, как ни странно, принесла ему некоторое успокоение. Наверное, сказалась партийная привычка гордиться своей близостью к «рулям» и «рычагам».
Его затянувшееся молчание было оценено как знак согласия.
— Вот и ладушки! — с неожиданной ласковостью промолвил Пугин, и даже глаза его посветлели, из оловянных сделались алюминиевыми. — Завтра Валентин Юрьевич возьмет у Ковальчука все материалы и пообещает их опубликовать... — Птах вздохнул с видом великого страдальца: подчиняюсь, мол, партийной дисциплине!.. — Но публиковать, конечно, не будет... Валентин Юрьевич, сколько времени вы сможете тянуть, не вызывая подозрений?
— Учитывая специфику материала, не более недели, — с готовностью ответил редактор.
Значит, у вас, любезный Петр Алексеевич, в распоряжении неделя. А то, что вы не знаете, как это делается... Вы профессиональный политик, будьте добры осваивать новые формы работы.
И лучше не затягивать! — многозначительно добавил Тарасов. — Ведь если Ковальчук добудет информацию по вашей персоне, он может ударить по вам и не обращаясь к прессе.
«В этом я не сомневаюсь, — окончательно успокаиваясь, подумал Ложечкин. — Так же, как и в том, что такую информацию ему могут подсунуть ваши люди. Но я постараюсь не доставить вам такого удовольствия».
— Хорошо! — сказал он твердо. — Я попробую. Хотя и не знаю, что у меня получится. Эти демократы очень крутые ребята, с ними нелегко найти общий язык. А с вами, Василий Васильевич, мне бы хотелось посоветоваться конфиденциально. Если вас не затруднит.
— Ради Бога! — радушно улыбнулся, поднимаясь с кресла, генерал КГБ. — Если желаете, я могу подвезти вас до дома. В машине и поговорим.
Остальные тоже поднялись.
— Может быть, кофейку? — вдруг спохватился хозяин кабинета. — Я сейчас распоряжусь...
— А вот это надо было раньше предложить! — язвительно заметила директор ГУМа. — Поздненько вы вспомнили, что ничто человеческое нам не чуждо. Так мы никогда не придем к гуманному социализму!
Пугин бесстрастно проглотил колкость «королевы торговли», но распоряжаться насчет кофе не стал. Возможно, он и не собирался этого делать.
Генерала ожидала черная «волга». Внешне она ничем не отличалась от подобных изделий Горьковского автозавода, однако, оказавшись внутри, Ложечкин подумал, что в этой машине можно опасаться, наверное, только прямого попадания артиллерийского снаряда. Массивные, тяжелые дверцы явно свидетельствовали о надежной бронированности всего салона, толстые зеленоватые стекла были, конечно, пуленепробиваемыми; рядом с водителем сидел широкоплечий охранник с автоматом Калашникова между колен.
Мотор заурчал — разумеется, это был особый, сверхмощный мотор, — и машина выехала через бесшумно открывшиеся ворота.
— Ну и о чем же вы хотели посоветоваться с заплечных дел мастером? — с мюллеровской иронией спросил Тарасов.
— Я ничего подобного не говорил, — поспешно возразил Ложечкин. — Я всего лишь сказал, что ваши люди лучше бы справились с этой проблемой.
— Да? И каким же образом?
— Я не знаю, — уклонился от ответа Ложечкин. — Но у вас ведь действительно большой опыт.
Генерал достал сигареты, зажигалку, закурил. Охранник включил кондиционер.
— Вы правы, — серьезно кивнул Тарасов. — У нашей организации есть определенный опыт, и мы могли бы без труда нейтрализовать этого вашего Ковальчука. Но сейчас не то время! Сейчас органы сами находятся в сложном положении, все кому не лень льют на нас грязь, называют палачами и жандармами. Конечно, во времена Ежова и Берии были определенные перегибы, но они ведь давно осуждены, жертвы реабилитированы. А сколько пострадало чекистов?.. Беда еще и в том, что в самих органах не стало единства. Вы же читаете газеты, знаете: то генерал какой-нибудь отставной выступит с разоблачениями, то полковник... У меня в управлении тоже есть такие инакомыслящие. Вот в этих ребятах... — он глазами показал на шофера и телохранителя — я уверен полностью, а что касается остальных... — Тарасов горько усмехнулся, и Ложечкину подумалось, что генерал вспомнил фиаско, которое он потерпел несколько месяцев назад, когда пытался выдвинуть свою кандидатуру в депутаты РСФСР от коллектива собственного управления. Сотрудники настояли на тайном голосовании и прокатили своего начальника.
Ко всему прочему, Ковальчук — неформал, и если тут обнаружится «рука КГБ», резонанс будет очень нежелательным, — добавил генерал. — Потому что в условиях плюрализма мы не должны заниматься политическим сыском...
Но вы им все равно занимаетесь? — не удержался Ложечкин.
Генерал посмотрел на него снисходительно и спокойно закончил:
— Лично я к выставке не имею никакого отношения, поэтому разбирайтесь с этим делом сами. А совет... Совет я вам уже дал: поговорите с Полозовым. Это очень опытный человек, у него большие связи.
«Да уж! Связи у него действительно большие, — мрачно подумал Ложечкин. — Сказав «а», придется говорить и «б»... Вот влип так влип! Моими руками Пугин хочет отвести от себя опасность, а в случае неудачи я же и стану козлом отпущения... А деваться-то мне и некуда. Если меня разжалуют из председателей, на светлом будущем можно ставить крест. Меня будут топтать и левые и правые, а наша партийная банда перекроет все краны. Только инженером я смогу куда-нибудь пойти, только рядовым инженером, на двести рублей. Позор, хоть стреляйся!»
А Полозов купил что-нибудь с этой выставки? — спросил он.
— Верный ход мыслей, — одобрительно улыбнулся Тарасов.— Купил! Норковую шубу для своей жены. За полторы тысячи. Все у вас получится, Петр Алексеевич! Зря вы прибедняетесь!..
Бронированная «волга» мчалась по ночному шоссе. Человек на переднем сиденье внимательно всматривался в налетающую темноту, любовно поглаживая вороненый ствол «калашникова».

На подходе к «Нептуну» Ренат придал себе беззаботно-независимый вид человека, которому некуда девать время и деньги.
На широкой асфальтированной площадке перед спорткомплексом стояло десятка полтора автомобилей: в основном это были иномарки, которых в этом портовом городе накопилось уже больше, чем отечественных машин. С площадки открывался чудный вид на залив, по которому скользили две яхточки, на теннисные корты, на пустынный песчаный пляж... Трое парней спортивного вида курили у бетонного парапета, о чем-то неторопливо беседуя.
Ренат подошел к ним.
— Который час, не скажете?
Парни осмотрели его с нагловатой ленцой. Один, с наколкой в виде чайки на правой руке, глянул на часы.
— Половина третьего.
— Я тут человека ищу... — Ренат сделал простодушно-глуповатое лицо. — Хан его звать. Не знаете?
Три пары глаз опять пробежались по его фигуре, на этот раз более пристально. По-видимому, ничего подозрительного не обнаружилось, потому что парень с наколкой ответил:
— Он в баре, на втором этаже.
— Спасибо! — сказал Ренат и направился к входу в ресторан.
— Кавказский барашек! — услышал он за спиной приглушенный говор.— Может, стриганем с него шерсть?..
«Стригани, стригани! — усмехнулся, не сбавляя шага, Ренат. — Давненько я не резвился... Но сначала дайте мне найти Хана. Сперва — дело, а уж потом удовольствие».
В баре было людно, играла громкая музыка. У стойки на высоком вращающемся стуле сидела крашеная девица в черных кружевных чулках. Рядом с ней, спиной к Ренату, стоял невысокий узкоплечий молодчик в черной кожаной куртке. В левой руке он держал рюмку, правой гладил девицу по бедру. Девица пьяно хохотала и сыпала ему на голову пепел от сигареты.
Ренат подошел и тронул парня за плечо.
— Эй, друг!
Тот обернулся. На Рената смотрело неулыбчивое азиатское лицо.
Что надо?
Мне Хан нужен.
Зачем?
Кислый прислал. Сказал, Хан «грины» берет. Я тут пролетом, срочно бабки нужны, а кроме Кислого, никого не знаю.
Парень оглянулся на бармена, который невозмутимо и меланхолично протирал фужеры, на публику, силившуюся перекричать друг друга в грохоте музыки. Потом спросил:
Что же он сам не взял?
Мне Хан нужен, — повторил Ренат, уже уверенный, что это он и есть.
— Ну, я Хан. Почему Кислый сам не мог взять «грины»?
— Давай выйдем, — предложил Ренат. — Не могу я в таком гвалте.
Хан поставил рюмку на стойку, хлопнул красотку по ляжке и пошел к выходу. Ренат помедлил, кося глазом — не двинется ли кто еще, — и последовал за ним.
Сколько у тебя? — спросил на лестнице Хан.
Пятьсот.
Беру по чирику.
Ты что, звезданулся? Дай хоть по полтора!
Тогда катись отсюда! Мне еще с Кислым придется делиться.
Ладно, — махнул рукой Ренат, — черт с тобой! Бабки очень нужны.
Внизу, в холле, Хан сказал:
— Жди здесь! Сейчас деньги принесу. ч
Ренат кивнул в сторону двери с надписью «М»:
— Я в сортире подожду.
Хан вышел на улицу. Ренат зашел в туалет. Там было бело, как в операционной, в высоких чешских писсуарах приветливо журчала вода, в крайней кабинке кто-то тужился на финском унитазе. Большое окно с матовыми стеклами горделиво сверкало новеньким никелем ручек. Но воняло все равно так же, как в обычном советском сортире.
Ренат проверил, открывается ли окно. Оно открывалось превосходно и выходило в хозяйственный двор. Там стоял продуктовый фургон, ресторанные рабочие споро таскали из него ящики и коробки. Увы, этот путь отпадал, придется уходить через двери.
Человек, сидевший в крайней кабинке, спустил воду и вышел. Хана все не было. «Небось сговаривается с теми вахлаками, решают, как ловчее остричь богатенького кавказского барашка, — усмехнулся Ренат. — Ну-ну!»
Наконец дверь открылась, и вошел Хан.
— Здесь кто-нибудь есть? — спросил он настороженно. Ренат отрицательно покачал головой.
Хан прислонился спиной к двери и сказал:
— Покажи мани!
Ренат схватил его левой рукой за плечо и швырнул в угол. В правой он уже держал рукоятку ножа, из которой мгновенно выскочило узкое, как змеиное жало, лезвие.
— Ты что? — испуганно вскрикнул Хан, сразу осознав бесполезность сопротивления. — Мало тебе по чирику? Ладно, дам по полтора! Сказал бы сразу, зачем драться?
— Я пришел не за деньгами, — сказал Ренат. — Я пришел за тобой. Ты был за рулем, когда убивали Франта...
— Я не убивал! — Хан упал на колени и, прижав руки к груди, заискивающе-жалобно посмотрел на Рената. — Это Цыпа с Кислым!.. Я сразу понял — ты мусульманин! И я мусульманин. Ради Аллаха, пощади! Рабом твоим буду!
— Все мы рабы Аллаха, — ответил Ренат. — Вспомни лучше какую-нибудь молитву, и пусть душа твоя попадет в рай. Азраила знаешь?
— Знаю! — вздрогнул рэкетир. — Ангел смерти!
— Вот я и есть Азраил, — сказал Ренат и воткнул лезвие ему в сердце. — Бисмиллах!..
Хан даже не вскрикнул. Смерть была мгновенной и почти безболезненной. Ренат оттащил его в дальнюю кабинку, посадил на унитаз и, вытащив из тела нож, обтер лезвие туалетной бумагой. Крови вытекло мало. Он бросил бумагу в соседний унитаз и спустил воду.
«Ну вот! — сказал себе Ренат, пряча нож в карман.— Теперь можно приступать ко второму действию».
Подойдя к двери и открыв ее, он, как и ожидал, увидел в холле давешнюю троицу. Увидев, сделал вид, что испугался, и, захлопнув дверь, отпрянул к стене. За дверью послышались шаги, после короткой заминки она распахнулась от удара ногой, и в туалет стремительно ворвались все трое приятелей Хана. «Какие смельчаки! — усмехнулся Ренат. — Семеро одного не боятся! Не бил их еще, видно, никто». И громко захлопнул дверь. Троица враз обернулась.
— Вы кого-то ищете? — поинтересовался Ренат. Один из парней покачал надетым на руку кастетом, другой звякнул кистенем — стальной цепочкой со свинцовым шариком на конце.
— Ну, ты! — сказал третий, с наколкой. — Где Хан?
— Во-он там! — Ренат пальцем показал в конец туалета. — По-моему у него запор.
Тот, который был с кастетом, метнулся к дальней кабинке и тут же отскочил с воплем:
— Падла! Хана замочил!
Чуть пригнувшись, он бросился к Ренату, на лету занося руку для сокрушительного удара. Ренат шагнул в сторону, тот с разбегу врезался в дверь, молниеносный «уракен» — удар тыльной частью кулака в висок — довершил дело.
Нападать одновременно вдвоем в узком проходе туалета было невозможно. Поэтому и вторая схватка протекала в виде поединка. Увернуться от бешено вращающегося кистеня было потруднее, чем от кастета. Ренат качнулся влево, качнулся вправо, отвлекая противника, как мангуст отвлекает кобру, затем резко нырнул вперед — вбок и хлестким ударом ноги — «мае гери» — нокаутировал нападавшего. Если он дрался всерьез, то второго удара ему, как правило, не требовалось.
Третий, уже уразумевший, что «кавказец» не так прост, как показалось вначале, вытащил из-под куртки обрез.
— Слушай, кафель попортишь! — насмешливо предупредил Ренат.
Раздался выстрел, но Ренат отпрянул в сторону на долю секунды раньше, чем сработал курок. Пуля взвизгнула рикошетом, отколов кусок кафельной плитки. Перезарядить оружие стрелок не успел. Через две секунды он стоял на коленях, головой в унитазе, с заломленной до боли рукой.
— Это тебе за «барашка!» — сказал Ренат. — Скажи спасибо, что я вас живыми оставляю. — Он отпустил руку рэкетира и сунул обрез себе за пазуху. — Да убери своих дружков! А то зайдет кто-нибудь: нехорошо!..
Тут и в самом деле вошел респектабельный деловой мужчина, в галстуке и с благородной сединой на висках.
— Что за народ! — брезгливо произнес он, перешагивая через лежавшего прямо у двери молодца и замечая второго у стены. — Нажрутся как свиньи!.. — И с достоинством скрылся в кабинке.
Ренат вышел на улицу. Как славно светило там солнце! Как дивно пахло морем и клейкой зеленью тополей. Каким прекрасным и кротким казался мир, и сколько в нем было крови, насилия и жестокости!.. «Аллах велик! — подумал Ренат. — Он сделал человека из простой глины. Но зачем он сделал его таким жадным?»

На полпути к машине он увидел Юрика, идущего ему навстречу. Тот тоже увидел его и остановился.
— Ну, наконец-то! — сказал Юрик, когда Ренат приблизился. — Я уж хотел пойти выяснить, все ли в порядке.
— Ты добрый парень! — Ренат похлопал его по плечу. — Спасибо! У меня всегда все в порядке.
В машине он отдал Мишане обрез и забрал назад свой «макаров».
— На сегодня подвигов хватит, — объявил он. — Везите меня на новую «хату» и сообщите Сержу: пусть подъедет. Надо прикинуть, как действовать дальше. Остались двое — Макс и Цыпа, но с ними возни будет больше всего.
Новой «хатой» оказался частный дом на краю города. Пожилая неразговорчивая хозяйка накрыла стол, выставила бутылку водки и ушла.
— Может, по маленькой все-таки трахнем? — спросил Мишаня, беря в руку запотевшую, из холодильника, бутылку. — Денек у нас сегодня удачный.
— Вы как хотите, — ответил Ренат, от души насыпая перца в густой мясной борщ. — А я не буду. Но лучше и вы не пейте. Сейчас голова должна быть ясна, как горный родник.
Минут через двадцать приехал Серж. Он сразу стал расспрашивать. Ренат отвечал в свойственной ему скупой манере, не вдаваясь в подробности. Например, о стычке в туалете сказал следующее:
— Хан был не один. Пришлось еще троих пощекотать.
В свою очередь его интересовало, как обстоят дела с Бешеным Максом, удалось ли на него выйти. Сержу похвастаться было нечем. Парни из «Меркурия» старательно паслись сегодня в тех местах, где имел обыкновение появляться глава рэкетиров, но либо тот все-таки осторожничал после убийства Франта, либо просто сработал закон подлости. Оставался шанс, что вечером он объявится в каком-нибудь из ресторанов, но после инцидента в «Нептуне» надежда на это была слабой.
— Ну что ж! — невозмутимо сказал Ренат.— Я подожду, у нас еще три дня. Но на вашем месте я бы еще раз приглядел за семьями. После сегодняшнего урла совсем озвереет.
— Это понятно, — кивнул Серж. — Мы уже приняли меры: семьи в надежных местах, под охраной. Знаем, с кем имеем дело.
Он чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что дело, так хорошо начавшееся, грозило забуксовать по вине «Меркурия», то есть по его, Сержа, вине. Ренат свою работу исполнял блестяще, но Ренат профессионал, а что взять с дилетантов вроде Юрика и Коли Быка?.. Саша Хмелько был прав, когда говорил, что свою мафию за неделю не создашь. Слежкой тоже надо заниматься профессионально.
Разъехались порознь. Сначала уехал Серж, затем, минут через пятнадцать, Мишаня с Юриком. Ренат, по обыкновению, проверил запоры на дверях и окнах (ставни, к его удовлетворению, закрывались изнутри), тщательно вымыл и убрал посуду, потом включил телевизор.
Шла какая-то местная передача. Долговязый чернявый журналист брал интервью у городского прокурора, просил прокомментировать недавние похороны на Монастырском кладбище одного из «крестных отцов» местной мафии, известного под кличкой Франт...
«Ну-ка, ну-ка! — Ренат сделал звук погромче. — Неужели Сержева братишку эти олухи и впрямь считают за мафиози? Да еще за «крестного отца»!»
Прокурор, статный, бровастый блондин лет сорока, старательно подбирал округлые слова:
Насколько мне известно, похороны были проведены с полным соблюдением... э-э... социалистической законности, с официального разрешения дирекции кладбища. Единственное нарушение — подача длительных... э-э... звуковых сигналов. Но за этим должна следить Госавтоинспекция, а не прокуратура.
Может, оно и так, — не отступал журналист, — но многие горожане считают, и, по-моему, вполне справедливо, что обществу брошен вызов. Мафиози похоронен на самом престижном кладбище, там, где обычных смертных давно уже не хоронят, да еще и на мемориальном участке!
Насколько мне известно... э-э... захоронение произведено не на мемориальном участке, а в полуметре от него, так что формальных претензий предъявлять нельзя. Что же касается принадлежности покойного к так называемой мафии, то прокуратура такими сведениями... э-э... не располагает.
Но всему городу известно, что его убили прямо на улице, расстреляли из двух пистолетов. Это очень похоже на войну между кланами. Ведет ли прокуратура расследование?
— Прокуратура такого расследования не ведет, так как никто из родственников погибшего... э-э... не возбудил дела. Насчет пистолетов я ничего не знаю. По нашим данным, это обычное пьяное убийство.
«Занятный у них тут прокурор! — усмехнулся Ренат. — Дело об убийстве должно заводиться безо всяких родственников, как из пушки. Или он куплен с потрохами, или его хорошо пугнули: крутит задом, как змея на сковородке».
Он переключил программу.
По другому каналу показывали балет «Спартак». Гладиаторы и легионеры красиво танцевали, красиво рубились картонными мечами и красиво умирали. В реальности — две тысячи лет назад — все было, конечно, проще, грубее и безжалостнее. Миром тогда правили сила и смелость, раб мог стать императором, а император должен был с оружием в руках защищать свое право на власть. Ренату подумалось, что, живи он во времена Рима, он был бы там не последним человеком. А еще лучше было бы жить во времена великого пророка Мухаммеда и стать одним из его мухаджиров, воевать с неверными...
От голубых мечтаний его оторвал громкий стук в дверь. В руке Рената мгновенно оказался пистолет. Раздался голос Сержа:
— Ренат! Это я. Открой!
Ренат спрятал пистолет, выключил телевизор и открыл дверь. Серж влетел в дом.
— Что случилось? — спросил Ренат. — Нашли Макса?
— Если бы!.. Это он нас нашел! — с бессильной яростью выпалил Серж и, не находя себе места, два раза прошелся по комнате. — Парня нашего взяли, Сашу Хмелько, экономиста!..
— Замочили?
— Нет, взяли заложником. Только что позвонили мне и сказали...
— Что сказали?
— Они требуют два миллиона и... — Серж остановился и посмотрел в упор на Рената. — И киллера! Макс понял, с кем имеет дело.
Ренат опустился на диван и задумчиво поглядел в потолок.
— Уж не раскаиваешься ли ты, что вызвал меня? — поинтересовался он. — Обошелся бы одним миллионом.
— Ни за что! — скрипнул зубами Серж. — Зад им лизать не стану! В зоне не лизал: ты помнишь!
— Помню, — согласился Ренат. — Тебя чуть не кончили тогда, но опустить не смогли. Тогда я тебя и зауважал.
— Если с Саней что случится, не прощу себе! Моя вина! Все учел, а это упустил. Как я мог его без охраны оставить! Он у нас голован, интеллигент!..
— Успокойся, — сказал Ренат. — С таким же успехом они могли бы взять любого из ваших, голыми руками. У тебя хорошие ребята, но — лопухи... Но ты знаешь, это, пожалуй, хорошо, что они хотят получить меня.
Серж посмотрел на него недоуменно.
— В каком смысле?
— В буквальном. Это единственный способ добраться до Макса. Ты можешь с ними связаться?
— Не дури! — возмутился Серж. — Тебя я им не отдам. Надо думать, как Саню выручить, надо делать налет.
— Это ты не дури. Вы не можете даже найти этого Макса, где уж вам делать налет! Единственный шанс — обменять этого вашего экономиста на меня, а уж я как-нибудь вывернусь. Честно говоря, это даже интересно: такого у меня еще не было.
— А два миллиона? — поколебавшись, спросил Серж.
;— Скажи им, что не все сразу. Сначала — киллер в обмен на заложника, а потом — деньги. Их ведь еще собрать надо! Они согласятся. Им сейчас главное меня взять, а деньги они с вас взыщут. Только я им недешево дамся. Недешево!.. — Ренат достал пистолет и, подкинув так, что тот дважды перевернулся в воздухе, поймал точно за рукоятку.— Значит, так! Собирай ребят. Надо все прикинуть и взвесить...
— Тогда поедем ко мне, — сказал Серж. — Ребята уже там. Но ты подумай хорошенько! Макса не зря зовут Бешеным.

Первое заседание президиума городского Совета прошло сумбурно. Сначала председатели комиссий долго рядились, где кому сидеть, потом решали, давать ли право голоса заместителям, если соответствующий председатель отсутствует, и разрешать ли присутствовать на заседаниях рядовым депутатам. Ложечкии сознательно не вмешивался, демонстрируя свой демократизм, давая выйти парам.
Из конкретных вопросов рассмотрели только порядок празднования Первого мая и Дня Победы. Постановили: День Победы отметить как обычно, то есть утвердить план, представленный военной комендатурой, а первомайскую демонстрацию заменить маевками по районам и общегородским митингом на центральной площади. Это обойдется дешевле и будет более созвучно политическому моменту. Избиратели ждут от нового Совета смелых, нетрадиционных поступков, и они получат такой поступок.
После заседания, которое проходило на девятом этаже горисполкома, в так называемом Малом зале, Ложечкин спустился на пятый, в свой кабинет, и пригласил к себе Полозова.
Кабинет у Ложечкииа был небольшой, если не сказать маленький: раза в три меньше того, какой он имел в горкоме. Да и этот кабинет новоиспеченный «мэр» Толпышев выделил с большим скрипом, как от сердца оторвал, сразу дав понять, что не относится всерьез к должности председателя Совета. Ложечкин молча проглотил эту пилюлю, но дал себе слово, что непременно поставит на место своего бывшего подчиненного, кто бы там его ни поддерживал и ни двигал.
Полозов, войдя в кабинет, наметанным глазом огляделся и сказал:
— М-да, Петр Алексеевич! Это не Смольный.
— Ничего, Сергей Тимофеевич, — скромно улыбнулся Ложечкин. — Как-нибудь утрясется. Важна не форма, важно содержание.
— Но машина-то у вас будет? — поинтересовался бывший председатель народного контроля.
— Я пока этот вопрос не поднимал, но думаю, что это тоже необязательно. При необходимости всегда можно вызвать дежурную.
— Если ее как раз в этот момент не угонит какой-нибудь ушлый исполкомовец! — хмыкнул Полозов.
Председатель Совета пристально посмотрел на него и мягко спросил:
— Сергей Тимофеевич, сколько вы заплатили за норковую шубу?
— За какую шубу? — насторожился заворготделом.
— За шубу с японской выставки. — Ложечкин смотрел ласково, как удав на кролика.
— Зачем вы это спрашиваете, Петр Алексеевич? — поинтересовался Полозов после некоторой заминки, но вовсе не испуганно.
— Чтобы дать вам понять, что ничто тайное не избежит стать явным, — охотно ответил Ложечкин. — Не буду лукавить: я тоже кое-что приобрел с этой выставки и не вижу в этом преступления. Но есть люди, которые видят. Скажите, какого вы мнения о Ковальчуке?
— О Ковальчуке? — Полозов неопределенно пошевелил губами. — Трудно сказать. Он рядовой инженер, я раньше с ним не сталкивался, только вот здесь, в Совете. Но судя по всему, парень упрямый и настойчивый. Такой может и раскопать.
— Он уже раскопал. Мне достоверно известно, что Ковальчук располагает неким перечнем фамилий и намерен предать этот перечень гласности. — Лицо бывшего секретаря горкома привычно сделалось жестким, не терпящ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9


2 января 2017

Кто рекомендует произведение

Автор иконка Дмитрий Выркин



8 лайки
1 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Бегущие по огню»

Иконка автора Дмитрий ВыркинДмитрий Выркин пишет рецензию 19 января 17:28
Прекрасный сюжет и содержание! Читал с большим удовольствием!
Перейти к рецензии (0)Написать свой отзыв к рецензии

Просмотр всех рецензий и отзывов (1) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер