ДОМКРАТ и ОДАРКА
Рассказ-быль
1
Эту потешную историю во время дружеского застолья мне поведал знакомый водитель по кличке Укол, не сложно догадаться по какой причине, она к нему прилипла, словно банный лист. От его имени для пущей достоверности и поведу рассказ.
Произошло это не бог весть какое знаменательное событие, в ту пору, когда я работал в грузовой колонне АТП. Нас, водителей ЗИЛ-130, почти ежегодно направляли в отдаленные районы, а то и западные области на перевозку зерна, картофеля, кукурузной массы или на уборку сахарной свеклы. На сей раз пришло распоряжение группу водителей, человек девять с самосвалами откомандировать в Винницкую область на “збир цукровых бурякив». Водители — народ веселый и находчивый, легкий на подъем, поскольку им, как тем солдатам, лишнего имущества не надо. Собрав свой нехитрый скарб и харчи, выехали в путь. В нашу группу попал низкорослый, как подросток, но почти квадратной комплекции Ефим Крапива по прозвищу Домкрат, хотя ему больше подошла бы кличка, связанная с животным, например, ишаком. Ведь своей тяжелой поступью с широко, по-матросски расставленными ногами, плотно сбитой фигурой с упрямо выпирающей нижней челюстью и крупными зубами он напоминал мула, какую-то лошадино-ослиную особь.
В отличие от шоферской братии Крапива был замкнут, немногословен, словно чем-то обиженный и постоянно недовольный, держался обособленно. В автоколонне он появился недавно и поэтому эти странности в его поведении были непонятны. А кличка за Ефимом пришла следом из соседнего АТП, где он рулил на КамАЗе и где у него возник какой-то служебный роман с женщиной-диспетчером, попавшей, угодившей по его вине в гинекологическое отделение больницы. Сам он вынужден был ретироваться, однако слухи просочились.
Было ему на вид лет тридцать пять. С женой он давно развелся. Она отсудила у него двухкомнатную квартиру и поэтому он проживал в доме своей матери. Редко кто окликал его по имени, чаще обращались Домкрат и он не обижался. В этом прозвище было что-то престижное, почитаемое, ведь домкрат, как и трос, незаменимый механизм в арсенале любого водителя. Вот, пожалуй, и все, что я знал о нем к моменту нашей командировки. Видно, мужик себе на уме, кугут нелюдимый, решил я, согласившись с тем, что прозвище Домкрат вполне подходит к его приземистой плотной фигуре. Но суть его натуры таилась совсем в другом.
По приезду в село Махаринци, что в Винницкой области, нас разместили в пустующем помещении склада, которое тонкими фанерными листами и древесноволокнистыми плитами было разделено на несколько небольших комнат, в каждой из которых стояли по две металлические армейские койки, стол, тумбочка и пара табуреток. Умывальник был в общей бытовой комнате, а единственный туалет, наспех сбитый из березовых досок - во дворе. Привыкшие к спартанскому, кочевому образу жизни, мы на комфорт в глухом селе и не рассчитывали. Была бы нормальная кормежка, да крыша над головой, а остальное дело хозяйское. Приглядимся, обживемся, не впервой вести холостяцкий образ жизни. Первым делом нам организовали баню с парилкой, с дубовыми и березовыми веничками.
Мужики, сбросив с себя в предбаннике одежду, прихватив тазы, мочалки и венички, устремились в просторную парилку. Там в клубящемся пару среди обнаженных, загоревших тел я узрел крепкую мускулистую фигуру Домкрата с вызывающим зависть мужским достоинством. Тогда и понял причину прозвища.
«Домкрат, Домкрат, черт побери. А ведь, как точно, не в бровь, а в глаз, усмехнулся я. Прилипла кликуха, словно банный лист»,. — подумал я.
— Эх, Домкрат, однако, силен, брат! — с удивлением произнес кто-то из рослых водителей и с одобрением похлопал Ефима по крутому, как чугунное ядро, плечу. — Я бы на твоем месте бросил бы баранку и занялся другим, более приятным, делом. Бабы в тебе, наверное, души не чают? А ты горбатишься, километры накручиваешь по сельским кочкам и ухабам. Они бы тебя кормили и поили до отвала…
— Неприятности от этих баб, хмуро признался Крапива, взбираясь на лавку.
— Что так, не угодил кому? – поинтересовался я. — Ведь женщины нам дарят наслаждения, пылко отвечают взаимностью У тебя с этим проблем не должно быть?
— Если бы, да кабы, — нехотя отозвался он и все же доверительно сообщил. — Я почему из прежней автобазы ушел? Сошелся с одной женщиной. Она в диспетчерской работала, путевки оформляла. Хороша собой, статная, тонкая талия, пышная грудь, все при ней. Думал, наконец-то нашел себе пару На пригласила к себе домой, стол накрыла, как полагается. Ну а потом, сам понимаешь, приласкал я ее… Не выдержала, попала в больницу. Ну, я от греха подальше. Осечка вышла. Жаль ее, но ничего с собой не могу поделать, с голодухи слабо себя контролирую.
— Странно? Оказывается и такая проблема существует.
— Да, проблема,— согласился он с печалью в голосе.
— Пожалуй, нелегко тебе найти женщину под стать,— посочувствовал я ему.— Дело весьма деликатное. Может тебе объявление в газете дать или письмо в телепрограмму «Давай поженимся» написать, изложить свою просьбу? Лариса Гузеева и Роза Сабитова посочувствуют и помогут…
— Нет, нет, что ты,— возмутил Ефим. — Я ведь не корову или хряка покупаю. Не солидно так с бабой знакомиться. На смех подымут.
— Выкинь из головы старые предрассудки. Люди благодаря объявлениям находят друг друга,— возразил я.— Не обязательно свою фамилию указывать, можно под номером.
— Хорошо, я подумаю, — ответил он без оптимизма в голосе. А я принялся его хлестать веником по широкой, мускулистой, словно свитой из жгутов спине.
Прямо из бани отправились в колхозную столовую на ужин. Затем обустроились в своих временных жилищах. Переночевали. С раннего утра закипела работе, потянулись однообразные будни. С полей доставляли свеклу в бурты, на перерабатывающий завод. Мало-помалу наша группа обжилась, завела знакомства с местными аборигенами. Мужики, то в зрелом возрасте — от двадцати пяти до сорока — и спустя неделю, плоть стала напоминать о себе. Нежные и ласковые жены и любовницы остались за сотни верст. Самые горячие и нетерпеливые, сообразно своему возрасту стали присматриваться к молодым девчатам и не потерявшим привлекательности вдовам. То один, го друг брат-шофер, обласканный вдовушкой лишь под утро с блаженной улыбкой на лице возвращался базу, т. е. в нашу общагу. Один Домкрат ходил хмурый и не отважился отыскать себе пару. Но есть Бог, он зрит и помогает. Случай вознаградил Крапиву за долготерпение.
— Шо цэ за хлопче з вамы? — спросила как-то у меня толстая, повязанная серым шерстяным платком в резиновых сапогах хохлушка с синим на холодном ветру носом, указав на Ефима, едва видимого из-за баранки. Складывалось впечатление, что ЗИЛ движется без водителя, словно радиоуправляемый.
— Это наш Домкрат, мужик, что надо, — вступился я за Крапиву, — Мал золотник, да дорог. Ростом он не вышел, зато, как дуб, в корень пошел.
Женщина, хоть и украинка, однако поняла о чем речь.
— Шо цэ вы таке кажите? — недоверчиво махнула она короткой, но крепкой, как клешня краба, рукой.
— То и кажу, — произнес я ей в тон.— Страдает мужик без женского тепла, больно смотреть. Проблема в том, что нс может женщину себе подобрать.
Заинтересованные нашим разговором подошли и другие женщины. Одна из них сразу же съязвила: — Дюже слабки в колинках, як ти молоди пивни. Вид них Одарки ниякого смаку.
— Что еще за Одарка?
— Маемо у сели таку дивну жинка. Одарка Скеля, по-русски, значит, Скала. Чоловик вже четыре рокы мынуло, як помер. Вона шука соби майже такого господаря Булы у жинкы парубкы, да Одарка их сплындыла, бо не могуть ей солодко зробыты у лижци. Зараз дюже сумуе, миста соби не находыть. Дюже чоловик жинкы потребен.
2
Вскоре мне довелось понаблюдать за Скелей. Бабы в фуфайках, бушлатах и телогрейках, в пуховых платках, чтобы не продуло на холодном осеннем ветру и промозглой погоде, выходили на плантацию сахарной свеклы. То вдали, то вблизи они становились раком, собирая вывернутые плугом из земли тяжелые буряки. Очищали их от почвы и складывали в небольшие бурты для последующей погрузки в самосвалы.
Во время короткого обеденного перерыва согревались самогоном, изготовленным из той же свеклы или патоки, закусывали салом с цыбулей, картошкой в мундирах, солеными огурцами и сваренными в крутую яйцами. А иногда пирожками и пончиками. После небольшого перерыва и обмена новостями-сплетнями, разминая затекшие спины, руки и ноги, принимались за каторжный труд. Рослым и тучным с обвисшими, словно на сносях животами, было сложнее нагибаться и разгибаться и поэтому они становились на четвереньки, или садились на корточки, управляясь с корнеплодами.
Низкорослая с толстыми и кривыми ногами, словно с младенческих лет сидела на бочке, но широкая в бедрах Одарка имела перед подругами преимущества в ловкости, экономики движений. Перевыполняла нормы по сбору свеклы, чем вызывала зависть и неприязнь подруг, опасавшихся, что из-за усердия «стахановки» им повысят нормы и тогда придется карячиться с первой утренней зари до первой звезды. Скеля, чувствуя, что вокруг нее возникает атмосфера отчуждения, в качестве морального утешения щедро угощала подруг самогоном двойной перегонки, горевшим синим пламенем, салом со шпигом и разносолами и получала от них снисхождение.
У бабы, словно в насмешку такая грозная фамилия Скеля, что в переводе с украинского означает Скала. Ее правильно было бы назвать из-за утраты изящных женских форм, тумбой, на которую наклеивают театральные афиши. Однако, поглядим, какова ты Скеля в общении с нашим постоянно неудовлетворенным, испытывающим хронический голод, секс-гигантом Домкратом? Чья возьмет? А вдруг, два сапога – пара!
Вечером после ужина о потенциальной «невесте» для Домкрата я рассказал водителям, улучив момент, когда он отсутствовал. Мы решили переговорить с женщинами и свести Крапиву с бабой-тумбой. На следующий день посоветовались с бабами и они охотно согласились Им интересно было похлопотать о своей землячке. В субботний вечер в сопровождении высокой хохлушки, согласившейся на роль сводницы, появилась на горизонте низкого роста толстушка, давно утратившая классическую форму женской фигуры. Она заметно кособочила, подобно утке переваливалась с ноги на ногу.
Рядом с высокой сводницей Одарка выглядела малолеткой-рахитом. На ней был черный плюшевый полушубок, а на круглой, словно казанок, голове — красная мохеровая шапка. Женщины, нисколько не смущаясь наших любопытных взглядов, хором приветствовали:
— Добры вечор!
— Добрый, добрый! — разнобой ответили водители.
— Прошу, будь ласка, проходьте, бувайте, як дома,— мобилизовал я свои скудные познания украинской мовы..
— Щиро дякуем, дякуем — заулыбались польщенные гостеприимством женщины. Мы провели их в самую просторную комнату – нашу кают-компанию, где часто забивали «козла» в домино или резались в карты.
Заметил над верхней губой «невесты» рыжие усики. Наверное, она их выщипывала пинцетом и прижигала. Ну, и существо, ни мужик, ни баба, а чертовое отродье. Я слышал, что по селу покатился слух, что она демофродит, мол, совмещает в себе и мужчину, и женщину и поэтому способна к сексуальному самоудовлетворению без услуг ухажеров. Чтобы там не говорили, а Скеля мечтала о своем избраннике, который бы ей подошел по всем параметрам, чтобы в постели была полная гармония. Прежние претенденты оказались слабаками, не захотели или не смогли разжечь в нем огонь, т. е. довести до оргазма. Быстро сникали и с трудом перелезали через ее пышные ляжки с широкими бедрами.
«Так вот, какая она Одарка — местная знаменитость, экзотика, которую многие считают «чокнутой бабой». Ни фигуры, ни красоты, каракатица и только, — подумал я.— Домкрат на нее может и не взглянет. Наверное, бабы решили пошутить и подсунули эту уродину. Да и то сказать, с лица воду не пить. Слюбится, стерпится, ведь и Ефим не Аполлон. Два сапога — пара.
Позвали отдыхавшего в своей кельи Домкрата и я подметил, что в его глаза заблестели, он с нескрываемым интересом уставился на Одарку. Она, ощутив всеобщее внимание, засмущалась.
На рябом, как голубиное яйцо лице появился румянец. Пригладила рукой усики. Невеста, да и только.
3
Женщины сняли верхнюю теплую одежду. На гостье было не первой свежести платье темно-вишневого цвета. Под тканью довольно пышная грудь двумя гирями свисала к округлому животу. Рыжие с медным оттенком волосы заплетены в косы и уложены на голове короной. В очках ушей сверкали золотые серьги, а на открытой части груди — крупные белые бусы. Дешевая бижутерия. Домкрат оценивающе окинул ее неказистую, сбитую, словно тесло в один ком фигуру и, видимо, остался доволен. Одарка тоже выделила его среди других водителей, проявив знаки внимания.
Перезнакомились и гостьи живо принялись накрывать на стол, выкладывая из сумок и кошелок домашние харчи — сало, окорок, цыбулю, творог, сыр, сметану и разные соления и варенья. К всеобщему ликованию мужиков «невеста» поставила в центр стола трехлитровую бутыль с зеленовато-мутной жидкостью. На глаз без дегустации и экспертизы определили: самогон-спотыкач.
— Ось вам, хлопци, мий подарунок!— каракатица в широкой улыбке обнажила крепкие , крупные зубы. Почти каждый день, работая допоздна, мы были сдержаны и не злоупотребляли по части спиртного, чтобы не иметь конфликта с ГАИ. Хотя проблем с приобретением самогона в селе не было. Чуть ли не в каждом дворе действовала подпольная винокурня. Из буряков и патоки бабы и мужики квасили, а затем перегоняли в бачках из нержавейки от стиральных машин, крепкий народный напиток. После двойной перегонки он горел синим пламенем. Гвоздем вечеринок и свадеб неизменно была песня:
Самогонэ, самогонэ,
хто ж його зараз не гонэ
И в селах, и в мистах…
И на сей раз, решили расслабиться. Повод особый – сватовство. Выпили за чаривных жинок. Слово за слово и завязалась беседа с шутками-прибаутками на смешанном русско-украинском языке – суржике. Захмелевшие женщины охотно демонстрировали свои вокальные данные.
Затянули песню «Распрягайте хлопци кони, та лягайте спочивать», Водители нескладно, кто в лес, кто по дрова, подхватили припев. Потом раскрасневшаяся Одарка на «бис» спела: «Ты ж мэнэ пидманула, ты же мэнэ пидвыла» Крапиву она очаровала. Ефим от восторга пустился в плясать гопака. Репертуар не иссяк даже тогда, когда иссяк дюже крепкий напиток. Домкрата разобрало и он начал слишком откровенно, щупая Скелю за толстые ляжки, ухаживать за нею. Наступил тот момент, когда надо было создать им условия для интима.
По предварительному сговору дружно поднялись. Рослую черноглазую хохлушку-сводницу приглядел и увел на ее подворье один из наших водителей.
— Ефим, не обижай гостью, будь с ней ласков и заботлив, — велел я Домкрату и он по-своему понял мое наставление.- А мы пойдем в клуб, там интересный фильм крутят. Вышли во двор Ночное небо усыпали крупные и чистые, словно вымытые росою звезды. Со стороны клуба доносилась музыка, в отдаленном доме на околице шумела гулянка. «Пока все складывается благополучно, — подумал я. — Главное, чтобы Домкрат не переусердствовал. На хмельной глаз да с голодухи он может позабыть об осторожности.
— Ребята! — воскликнул самый молодой и азартный водитель. — Ко всем чертям фильм! Никуда я не пойду. У нас сейчас свое кино будет. Интересно, как у Ефима с Одаркой контакт получится. Хорош кобелина, породистый, и у нее станок широкий и крепкий. Вот бы увидеть или хотя бы услышать, о чем они будут ворковать?
— Неприлично, не надо их смущать,— возразил один из бывалых водителей. — Все равно, что в замочную скважину подсматривать.
— Техника безопасности везде необходима. Вдруг Одарке плохо станет? — нашел убедительный аргумент молодой водитель. — Может так случится, что «Скорую помощь» некому будет вызвать. Богу душу отдаст и нас еще обвинят, что свели эту пару. Лучше проявим бдительность, обеспечим себе алиби.
— Ничего не случиться, бабы живучи, как кошки. Подглядывать не будем. Мы, что голых баб не видели?. А вот оставлять их одних опасно, — рассудил старший из водителей. — Хотя дело житейское, но береженного Бог бережет. А то ведь вся бригада может пострадать, если она под ним дух испустит.
Чаша весов качнулась в пользу того, чтобы остаться начеку. Не столько тревога за безопасность Коцюбы, сколько любопытство заставили нас задержаться в жилище. Осторожно пробрались в соседнюю комнату, за тонкой перегородкой которой уединились Домкрат и Одарка. Слышались смех, вздохи и шум, создаваемый движениями.
— Юхым, Юхым, не трымай, бо соромно,— повизгивала она , распаляя страсти. «Началась игра, ломается ради приличия, — предположил я, зная особенности женской психики. — Ни одна женщина без любовной прелюдии, игры не отдается сознательно оттягивает, продлевает течение блаженства.
— Одара, Одарка, ну что ты, не бойся. Поди, не девочка уже, — уговаривал он ее — Все будя хорошо.
Затем послышались шорохи, возня. Наверное, они, доведя друг друга до исступления, оба изголодавшиеся, поспешно освобождались от одежд. «Пошло дело, процесс необратим и никто не сможет нарушить их взаимное желание к соитию», — усмехнулся я и в подтверждение заскрипели пружины армейской койки, послышалось учащенное дыхание, сопение и сладкие женские стоны.
— Ой, матусю, ридна моя! — женский вскрик заставил вздрогнуть не только меня. Недоброе предчувствие кольнуло сердце — порвал все Ефим. Может остановить его, пока не поздно, а то истечет кровью? Но как, спугнуть, постучать в перегородку? Мы с тревогой переглянулись.
— Ох, ах, як гарно, як мени ододко, Якый смак, неперевершенный смак, — сладострастно с благодарностью и нежностью в голосе произнесла Одарка. — Майже по мени зробленный.. . Юхым, коханый мий. Ось колы я тэбэ знайшла. Дюже гарный чоловик….. Мы едва удержались, чтобы не покатиться со смеху.
— Одара, Одара,— прорывался мягкий голос Домкрата. Довольные исходом любовной схватки, решив затребовать с Крапивы магарыч, мы мы удалились, предоставив молодоженам полную свободу действий.
После этого Домкрат, приосанившийся с веселым блеском в глазах, перешел жить в приземистую хату-мазанку Скели. В благодарность за хахаля Одарка щедро снабжала нашу бригаду харчами. Самогон, сало, цыбуля, картопля, молочные и прочие продукты прописались на нашем столе до конца командировки.
«Одарка, конечно, не красавица, спьяну глаз можно рехнуться, но с лица воду не пить, — размышлял Крапива вслух, наслаждаясь ночами, а то и днями медового месяца. — Главное, что никто на нее не польститься и не уведет. Баба в соку, при теле и я теперь при деле. Кончилось для нас время голоданий и страданий. Нашли друг друга. Жаль срок командировки истекает».
P. S. Судьба Домкрата и Одарки сложилась наилучшим образом. После окончании уборки цурковых бурьякив мы возвратились в Керчь. А вскоре, не выдержав разлуки, прикатила и Коцюба к своему суженому.. Он оставил общагу и подался в Махиринци, Одарка совсем округлилась с выводком домкратовых наследников. Оказалось темпераментной и плодовитой, как овца романовской породы.
«Як по мени эробленый, неперевешенный смак», — с улыбкой вспоминаю я это предельно откровенное признание в любви или похоти.— Нашли таки друг друга две уникальные особи». В который раз убеждаюсь, что жизнь полна самых необычных, неожиданных и любопытных фактов и коллизий, в том числе и в такой деликатной сфере, как интим.
г. Керчь
22 декабря 2016
Иллюстрация к: Одарка и Домкрат