Дневник профессора Гарросса 28

Стивз Харрисон, 2006 год, Данкара

8

Просыпаюсь от того, что меня неожиданно охватывает чувство страха: крупная дрожь пробежала по телу, а после меня словно окатили ледяной водой. С чего бы это? Быстро осматриваюсь в поисках какой-либо опасности и натыкаюсь на светящееся табло электронных часов – пятнадцать минут пятого. Вокруг темнота и какая-то подозрительная тишина. Или просто это я такой подозрительный? На всякий случай напряжённо вслушиваюсь в эту тишину, но ничего не слышу, кроме бешеного стука собственного сердца. Непонятно, с чего это я так перепугался? Нервы сдали, что ли? До этого я четыре дня безвылазно просидел над тетрадями профессора Гарросса. Даже телефон отключил, чтобы никто не мешал. Может, от этого у меня крыша поехала? Ерунда! Я и раньше работал сутками напролёт без еды и сна, и после этого, наоборот, всегда спал как убитый. Так в чём же дело тогда? Не знаю почему, но почему-то инстинктивно чувствую, что сейчас что-то должно произойти. Что-то очень неприятное. И от этого мне становится не по себе.

Отчаянно напрягаю слух. Есть! Со стороны прихожей раздаётся слабый непонятный  звук, и затем опять наступает  тишина. Уж не показалось ли мне? Нет. Звук опять повторяется, причем более отчётливо. Кто-то пытается открыть дверной замок. Проклятые воры! Бесшумно соскальзываю с кровати, надеваю штаны и на цыпочках выхожу из комнаты. По пути прихватываю со стола самую большую и толстую книгу – энциклопедический словарь. Сейчас я вас порадую, любители чужого имущества!

Подкрадываюсь к входной двери и прислушиваюсь. По ту сторону тихо, и я замираю в ожидании. Проходит сотня лет, прежде чем я опять услышал, как кто-то суёт ключ в замочную скважину. Щёлк! Замок открылся, и дверь начинает тихо и плавно раскрываться. Весь напрягаюсь и сосредотачиваюсь на словаре. В дверном проёме бесшумно появляется массивная фигура в чёрном одеянии.

-  Получай, скотина! – кричу я и изо всех сил бью словарём по голове взломщика.

Заполучив убийственную порцию знаний, тот пулей вылетает из квартиры.

-  Тебе добавить, урод? – рычу я и выскакиваю за ним следом, и тут натыкаюсь на кучу таких же здоровяков в чёрных одеждах.

-  О! – непроизвольно вырывается у меня. – Вы тоже ко мне, парни?

Ну, что поделаешь, люблю я юмор, особенно, чёрный. Но уже через мгновение до меня доходит, что сейчас не до шуток и надо как можно быстрее сматываться. Грабители, видно не ожидавшие встретить здесь идиота, на время растерялись. Этим я и пользуюсь: заскакиваю  назад в квартиру и захлопываю дверь.

-  Очень сожалею, ребята, - кричу им через дверь, щёлкая замком, - но сегодня у меня не приёмный       день.

Через пару секунд от пулевых отверстий дверь превращается в сито для просеивания фасоли. Самих выстрелов не слышно, только тихие хлопки и стоны израненной двери. Вот чёрт! Убегаю в комнату, закрываю дверь на ключ и начинаю строить баррикаду. Придвигаю к двери шкаф, затем массивный письменный стол, потом кровать и, наконец, закидываю всё это стульями и всевозможным хламом. За стеной раздаётся жалобный треск – входная дверь прекратила своё существование, - и тут же пули стали со свистом носиться по моей комнате, разбивая и сметая всё на своём пути.

Пока в комнате хозяйничают пули, отсиживаюсь в углу и лихорадочно соображаю. То, что это не грабители, я уже понял. Те не стали бы так шуметь. Но тогда кто  они? Встреча  с ними была такой неожиданной и скоротечной, что я не успел что-либо разглядеть, кроме здоровенных фигур.

-  Что вам от меня надо? – спрашиваю их, как только прекращаются выстрелы.

-  Тебя, засранец! – следует ответ.

Знакомый голос. Я его точно где-то слышал. И совсем недавно. Засранец… А сам-то ты кто, урод, не засранец, что ли? Стоп!  Засранец. Мондакорра! Точно, это же Лысый! Вот это да! Тогда получается, что это «кроты» ломятся ко мне! От такого вывода пот прошибает меня до самых пяток. Вот так влип! Теперь я знаю, кто это такие, и что им от меня нужно. Но, кажется, они зря стараются. Дверь, хотя и стонет под их натиском, но не поддаётся. Шкаф, стол и кровать помогают ей в этом. «Кротам» придётся ещё немало попотеть, чтобы попасть в комнату. За это время я должен найти способ сбежать отсюда. Но сначала надо собраться. Хватаю спортивную сумку и в  первую очередь складываю в неё тетради профессора и свои работы по ним,  затем деньги, права и журналистское удостоверение. Пока собираю вещи, у меня созревает план побега. Одеваюсь и выскакиваю на балкон, чтобы посмотреть, что нам внизу. Никого нет, но зато и очень высоко: третий этаж всё-таки. Напялив кроссовки, подбегаю к кровати и сдёргиваю с неё простыню.  Разрываю её на ленты,  ленты эти связываю в верёвку и затем снова бегу на балкон.

Дверь давно уже вышиблена из петель и держится только благодаря упрямству и помощи своих партнёров: шкафу, столу и кровати. Но и те начинают потихоньку сдавать позиции. Щель между дверью и косяком увеличивается всё больше. Вот в неё просовывается чья-то голова, но я уже спускаюсь вниз. Прощайте, ребятки!

Но, оказывается, прощаться ещё рано. Верёвка получилась короткой. Зависаю где-то над первым этажом. Ну, три метра – это всё-таки не третий этаж. Собираюсь с духом и отпускаю руки. Проходит целая вечность, словно я спрыгнул с небоскрёба, прежде чем достигаю земли. От приземления на асфальт сотрясаюсь всеми внутренностями, лязгаю зубами и по инерции валюсь вперёд. Но тут же быстро, по молодецки, соскакиваю и бегу вдоль дома, прячась в его непроницаемой тени. На углу оборачиваюсь. «Кроты» уже спускаются по моей веревке, но меня не видят. Вот теперь можно и попрощаться. «Пока, кретины!» - мысленно кричу я им и заворачиваю за угол.

Но, похоже, я опять поспешил. Так как в ту же секунду из-за другого угла мне навстречу на бешеной скорости выруливает огромный джип и ослепляет мощным светом фар.

-  О, господи! – непроизвольно вырывается у меня, и я замираю как заяц, попавший в луч света охотников.

Пронзительный визг тормозов выводит меня из оцепенения. Я резко отпрыгиваю в сторону, в темноту, и пускаюсь наутёк. Сзади слышится натужный рёв мотора. Сноп света снова вылавливает меня в темноте, но я, как затравленный зверь, тут же отскакиваю вправо и резко меняю направление. Бежать всё время стараюсь задворками, специально пользуясь узкими проулками и проходными дворами, чтобы автомобиль не смог меня догнать. Но «кроты» отлично ориентируются в этом районе, и, когда я ускользаю от них через какой-нибудь случайный лаз, они почти всегда перехватывают меня в другом месте.

От быстрого бега и панического страха быть пойманным голова у меня совсем перестала соображать. Действую интуитивно, где-то на уровне подсознания. Такое чувство, что я – это не я, а робот, которым кто-то ловко управляет, нажимая кнопки дистанционного  управления. Направо, прямо, назад, налево, опять прямо, прыжок вверх через забор. Эти команды я выполняю автоматически, не тратя даже тысячной доли секунды на размышление. Вот уж не думал, что я на такое способен.

Начинается рассвет. Ну, теперь-то мне точно крышка, почему-то без сожаления, как будто так и должно быть, прихожу я к выводу, на ходу наблюдая, как быстро таят сумерки. Если не смог скрыться от погони в темноте, то при свете это вообще безнадёжное дело. Первый луч солнца я встречаю на окраине Марчертона. Это в десяти кварталах от своего жилища. Ничего себе порезвился! Набегался, наверное, на всю оставшуюся жизнь вперёд. Если, конечно, она у меня останется.

Помимо двух машин за мной ещё постоянно бегут трое верзил. Им хорошо, они всё время меняются с теми, кто раскатывает за ними на джипах. А я уже едва передвигаю одеревеневшие ноги, но бегу, не останавливаясь. Огромное желание выжить заставляет меня это делать.

Бегу по какому-то узкому бесконечному проулку между двумя высокими зданиями. Сзади слышится топот и тяжёлое дыхание преследователей. Не оборачиваясь, чувствую, что они настигают, но у меня уже нет сил прибавить скорость. Наконец-то, вырываюсь на улицу и тут же едва не попадаю под колеса, затормозившего передо мной «Икс-космоса». Не успеваю опомниться, как один из «кротов» подбегает ко мне сзади и крепко хватает за плечо.

-  Ну, всё, морда, тебе конец!

Голос злой, и я весь съёживаюсь в ожидании удара. Но тут кто-то невидимый, тот самый тип, который сидит перед телевизором и, играя в игру под названием  «Спаси Стивза Харрисона», управляет мной как роботом, видимо нажал кнопку «бить», и я, не раздумывая, резко разворачиваюсь и что есть силы, наотмашь, бью «крота» в голову. Тот сразу падает, будто его ударили кувалдой. Ого, вот это я даю! – проносится у меня в голове, но тут поступает команда «бежать направо», и я уже бегу  вдоль здания. Но не успеваю я, как следует разогнаться, как дорогу мне перегораживает второй джип. Ну, вот и всё, приехали: конечная остановка под названием «Всего хорошего».

Из машины вальяжно вываливается довольный Лысый. Правда, сейчас его лысый череп спрятан под широкополой шляпой, но я узнаю его по звериному оскалу. Хищно ухмыляясь, он  не спеша направляется ко мне. Пячусь от него назад и при этом пытаюсь отдышаться. Вдруг мне повезёт, и я выскочу из этой западни, тогда ведь опять придётся бегать. Сзади слышится скрип тормозов, и я натыкаюсь на капот первой машины. Ещё немного и меня бы зажали бы между двумя бамперами, но я удачно выскакиваю из этой мышеловки и отбегаю в сторону здания. Вот теперь точно всё. Дальше бежать некуда: спина уперлась в холодную стену.

Захлопали двери. На тротуар вылезают ребята в чёрных одеждах. Боже, какие же они все здоровые! Ко мне подходит Лысый.

-  А ты оказывается не только врунишка, но ещё и шустрый малый, да? – он небрежно хлопает меня по щеке. – Ну-ну.

Не люблю этот снисходительный, унижающий жест, показывающий превосходство. Брезгливо одергиваю лицо и отодвигаюсь от его руки вдоль стены в сторону. Но рука в чёрной перчатке не отстаёт

-  Ну-ну, - повторил Лысый, - не бойся. Ещё не пришло время заниматься твоим воспитанием.

Голос мягкий, даже дружеский, но глаза злые и колючие. Взгляд голодного хищника, который наконец-то поймал добычу. Жуть какая-то! Меня начинает трясти, как в ознобе. То ли я так испугался, то ли сдали нервы, не выдержав напряжения. Понимаю, что это не придаёт мне мужественного вида, но ничего не могу с собой поделать. И всё же я не чувствую себя трусом и по-прежнему пытаюсь избавиться от прикосновения этой чёртовой руки. В такой момент излишняя смелость бесполезна, даже вредна. Сейчас меня может выручить только случай, но до него нужно продержаться. А для этого не надо дразнить зверя, демонстрацией своей отваги. Конечно, я знаю, что сейчас произойдёт, что это будет очень больно и что это неизбежно. И вот чтобы хоть как-то оттянуть эту неизбежность и дождаться (а вдруг?) случая, продолжаю пятиться вдоль стены. А Лысый идёт рядом, треплет за щёку и издевается:

-  Ну, давай, давай, засранец, потрясись ещё. Мне нравится, как ты это делаешь. Не стесняйся, парень. У тебя это здорово получается. Ну!

Я дрожу, молчу и стараюсь отодвинуться от него подальше. Таким манером я дохожу до крыльца, затем по ступенькам медленно поднимаюсь на него.  Лысый не препятствует, а я продолжаю двигаться, пока не упираюсь спиной в дверь. Дверь закрыта, но я даже пятками чувствую, что она не заперта. Вот он случай! При этой мысли я успокаиваюсь, и теперь рука в чёрной перчатке уже больше не раздражает меня. Лишь лёгкая дрожь ещё выдает моё волнение. Я слушаю, что он говорит, и выжидаю удобный момент.

-  Ты чего это больше не трясёшься, а? Ты так клёво это делал, - продолжает язвительно скалиться Лысый. – Скромничаешь, да? Ну, ладно, скромник, можешь немного расслабиться. Нас сейчас интересует вот эта сумочка, за которую ты так уцепился. Ну-ка, дай её сюда!

Он осторожно, ожидая какой-нибудь выходки с моей стороны, берётся за лямку сумки и начинает медленно снимать  с моего плеча, ехидно приговаривая при этом:

-  Вот это да! А сумочка-то тяжёлая. Что же ты такое там прячешь, скромник? Может, ты ювелирный магазин ограбил, а? Сейчас мы посмотрим.

-  Да пошёл ты к чёрту, ублюдок! – со злостью выпаливаю я и, вырвав из его руки лямки сумки, с силой отталкиваю его от себя.

«Крот» отлетает метра на три, а я в это время шмыгаю за дверь. Затем преодолеваю ещё одну и попадаю в большой полуосвещённый вестибюль, весь заставленный кадками с растениями и мягкой мебелью. В кресле под тенью пальмы сидит одинокая фигура. Пробегаю мимо неё к лестнице.

-  Эй, постой! Ты куда, парень? Ко мне так не заходят! Вернись, кому говорят! – кричит мне вслед рассерженная фигура, оказавшаяся старой разукрашенной каргой.

Старуха соскочила с кресла, но я уже взлетаю на второй этаж. В вестибюль врываются «кроты». Старуха, вставшая было на них пути, отлетает в сторону и с размаху плюхается в кресло, с которого только что встала.

-  Сволочи, свиньи! – визжит она в ярости, бултыхая ногами и пытаясь подняться. – Да что это такое? Кто вам позволил сюда врываться, подонки?!

Но её никто не слушает. Я уже на третьем этаже, а за мной следом, словно табун лошадей, бегут человек десять. Кто-то из них пытается на ходу меня подстрелить, но, слава богу, не удачно. Достигаю четвёртого этажа и ныряю в коридор. Ох, уж эти старые дома! Эти бесконечные, запутанные коридоры! Не зная расположения, здесь можно запросто заблудиться.

Поплутав по коридорам, прихожу к мысли, что хватит бегать, пора прятаться. Заскакиваю в первую попавшую комнату и нахожу в ней несколько обнажённых тел, занимающихся сексом. Вот чёрт!

-  Извините, ребята, я не знал, - оправдываюсь и пулей выскакиваю из помещения.

Пытаюсь спрятаться в следующей, но там такая же картина. В третьей, четвёртой и в пятой комнатах – то же самое. Чёрт знает что! Куда я попал? Бегу дальше. Погоня всё ближе. Ну, сколько можно бегать-то? Надо где-то спрятаться и отсидеться, перевести дух, наконец. Но я уже боюсь заходить в комнаты – голые тёти и дяди начинают меня раздражать. Ну, а что делать? Не погибать же из-за них, в самом деле!

 Александр БЕЛКА