Лето у бабушки

Безшумно подкатив, домашний робот Жу-Чок включил готовность записывать мои мысли. Требовалось изложить концепцию на тему «Как я провел лето», короче, это была элитарная тренировка с установкой обрисовки. Описывать свое безделье в замкнутом пространстве, наедине с комнатным роботом, преследующим меня своими услугами «сам уберу», «сам сделаю», я считал напрасной тратой времени.

– Глючная тема! – пробормотал я.

Робот мгновенно замигал красными движками: «Ненормативная лексика! Ненормативная лексика!» – скрипел он.

– Договоришься!

«Как грубо, как грубо, как грру…»

– Простите, не подумал, – ехидно обратился я к нему и, чтобы тот не завис в своем возмущении, застопорил его.

Но и я сам задумался, меня тоже могли отключить от комфорта, если не сдам отчета, и для начала лишить удовольствия вылетать во временное пространство. Капсулы светолетов выдавались только благонадежным отличникам, прошедшим проверку.

– А, пока есть еще возможность, слетаю куда-нибудь, потом напишу! – решил я, зевая, покосившись на молчаливого робота с погашенными диодами.

И, подплыв к телекопу, вызвал Мишку. Друг Мишка подавал надежды и имел высокую степень благонадежности. Его светолет был для меня «палочкой-выручалочкой», выражаясь архаичным языком.

– Собираюсь на диспут в средние века, – глубокомысленно сообщил Мишка.

– Ты что, уже отчитался по теме?  

– Да, что тут сложного? Сидел в лаборатории, собирал двигатель несгораемых поршневых оборотов для успешного продвижения дислокации мышечных стенок безпредельного обнаружения точек выхода…

«Любому роботу сервер замутит», – с завистью подумал я, особо не вникая в его слова.

– … Несколько представленных схем в приложении будет достаточно, – заключил он, когда я уже не надеялся услышать конец его рассуждений.

– Захвати меня в какое-нибудь тихое местечко, надоело общаться с занудным роботом!

Мишкина физиономия на дисплее приобрела вытянутую форму.

– Ну и что? У меня их полно, мне с ними интересно. Каждый выражается по теме, с полной выкладкой доказательств. Но если так хочется в тихое место, то, пожалуй, – Мишка почесал затылок, – что-нибудь найдем. Есть у меня пластина по шумам, правда я не испытывал ее в действии. Сейчас залечу за тобой.

Не успел я загнать в угол робота, готового настучать на меня маме, как за стенами возник парящий светолет с Мишкой внутри. Я, не раздумывая, скоро забрался к нему в отсек.

Чтобы найти нужную платформу, мы сделали пару оборотов вокруг горящей звезды Солнце, и пролетая над земляной плоскостью, Мишка скрупулезно стал отмечать результаты пластины шумовых пространств. Я не вмешивался, иногда пластина чуть ли не разрывалась и тряслась, зашкаливая.

– Это механические энергии, – удовлетворенно констатировал он при очередном дребезжании пластины.

Мы плавно двигались во времени, пока показатели не опустились на нижний уровень. Мишка решил, что достиг самого тихого места, и я только буду рад очутиться именно здесь, и еще «спасибо» ему скажу.

Ну, что мне спорить с отличником! После скользящего полета, светолет закрутился, выискивая место посадки и, водрузившись на какой-то кочке, замер, покачиваясь. Я выпал из люка.

– Счастливо оставаться! – крикнул Мишка древний клич, задержавшись надо мной. – Залечу за тобой!

Кочка освободилась, и мне ничего не оставалось, как только на нее присесть. Вокруг простирался невзрачный пейзаж.

И место действительно было тихим. Но эта тишина ни на что не вдохновляла. Вокруг спокойно перемещались неуправляемые существа, они шелестели крыльями, в упор разглядывали меня круглыми глазами без всякой системы видеонаблюдения. Некоторые принимали меня за продолжение кочки и ползли, преодолевая препятствия пылеводомолекулярнонепроницаемого костюма. Сидеть было невозможно, ни то что мыслить. Я решил встать, все разлетелись, а кто-то просто бухнулся вниз, шевеля щупальцами. Вот так попал!

Вдали виднелся массив прямых палок, что по определению в терминологии должно называться лесом. Я побрел к нему в надежде найти там покой.

Вообще-то, я привык двигаться в условиях комфорта без усилий, а не в допотопных походах по земляным вздутиям, заросшими сухими тонкими тростями, цеплявшимися за мое молекулярное покрытие. Тревожность не покидала меня, и не напрасно. Повсюду высились засохшие стволы с ободранной корой. Пересохшие куски земли прикрывались слоями сдавленной пластмассы. Под ногами щелкало, стреляло, поднималось вверх и громко гукало во мраке. Нет, это лесом нельзя было назвать.

Как не вспомнить подлинный лес, куда ходят специальными группами, заранее приобретают разрешение, оставляя свои данные, увешанные браслетами, чтобы не потеряться. Ровно выстриженные деревья пронумерованы под корой со своим шифром. Выросшему внезапно грибу, а это случалось редко, но случалось, сразу вживлялся номер, чтобы выставить на реализацию. Зарегистрированные весело искали гриб, за что с их индивидуальных счетов снимались баллы. Обычно это были любители пережитка прошлого. Если деревья и высаживались, то ровными рядами, чтобы ни одно не оставалось без кода. Лесные роботы вычищали редкие падающие листья, которые отказались после многих дискуссий цифровать за ненадобностью.

Треск пустых мятых бутылок вернул меня в действительность. Прозрачная атиленовая упаковка с рваными изображениями стелилась толстыми слоями, ноги проваливались. Потеряв все ориентиры, я не смог вернуться к кочке, от которой по своей непредусмотрительности удалился. «И, что это за период такой, куда он меня внедрил?» С каждым громким выстрелом под ногами, путавшихся в скомканных пакетах, мысли мои блуждали. Впереди казался выход. Мне захотелось скорее выбраться! Куда угодно! Я боялся оглядываться, мерещилось, что мусор подвигается за мной, перекатываясь. Испарения разлагающейся пластмассы, банок, прозрачных мешков, буквально одурманили меня. «А может тут не только мусор…, может это…, уж не та ли самая лаборатория оружия, которое меняет парадигму живых существ на самоуничтожение, запах пластмассы трансформируется на призраки летающих в пространстве предметов…».

В голове мутилось, безплотные видения шелестели под ногами, глаза закрывались, пока я вдруг, неожиданно для себя, вступил на клочок твердой земли и упал без сил. Хорошо, что оказался в такой период, называемый «лето». Как же глубоко внедрилось примитивное разделение циклических переходов. Можно же просто называть – цикл один, цикл два, цикл три…, цикл четыре…

– Ты живой? Эй, сынок, – бормотал кто-то в ухо, – просыпайся!

Открыв глаза, я чуть не закричал от ужаса. Передо мной склонилась бородатая физиономия с ясными, лучистыми глазами! «Откуда? Неужели у меня совершился переход в блаженный мир будущего без механического воздействия! Никому это не удавалось! У меня получилось!!»

– Ну, дружок, тебе просто повезло! Повезло! – покачивая головой, повторял бородатый. – Повезло.

Он хлопнул огромное существо, стоящее рядом и косившееся на меня черным глазом. Это не робот, тогда кто? С трудом, напрягая сознание, я определил, ну конечно, это лошадка! К круглым бокам, была прикреплена деревянная повозка. Бородатый назвал существо «Зорька», а себя «Иваном».

– Забирайся! – скомандовал он. Я перепугался, что могу остаться здесь и, забыв про Мишку в светолете, в один миг оказался на мягкой пахнущей подстилке, из тех самых засохших палок от кочек. – Но-о!

Колесница тронулась. О, что это была за дорога! Если бы знала мама, она бы никогда не позволила мне близко приближаться к агрегату.

«Зорька», размахивая длинным волосатым хвостом, покачивала таким же хвостом на голове. Колесница вздрагивала, тряслась, громыхая всеми колесами проваливалась в ямы, съезжая с кочек, моя голова раскачивалась по амплитуде движения, руки дрожали, цепляясь за борт.

Невероятно, но откуда-то спустилась безмятежность. Надо мной проплывали шелестящие своды неупорядоченной растительности. Я задумался о сущности преимущества герметизированных камер передвижения с индивидуальным управлением кондиционированных отсеков и с регулятором подогревания воздуха с рассчитанной среднестатистической температурой.

Бородатый «Иваном» совсем мной не интересовался, только чему-то удивлялся. Горящая звезда Солнце два раза перекатывалась с одной стороны на другую, мы двигались по уже накатанной дороге, и, наконец, ткнулись в длинную изгородь из бревен.

«Иваном» легко отодвинул пару бревен и въехал внутрь.

Постоянно оглядываясь, я не мог понять, в какой эпохе сейчас существую?! Почему, не пользуясь Мишкиным светолетом, вдруг переместился в другое измерение? Неужели эта допотопная коляска с непронумерованной лошадью способна к преходящему перемещению? Поразительно!!

С двух сторон дороги тянулись деревянные строения. Избы! Кто мне сейчас это сказал? Нет, Иван молчал. Неужели открылась потусторонняя память, по которой можно и не спрашивать название предметов. Из изб выходили люди в длинных рубахах и в платьях до пят, красиво расшитых. Они приветливо кланялись, махая рукой. Я удивлялся лучистым глазам, взгляды проникали внутрь моей телесной формы. Неужели это те самые, совсем последние времена, что нам обещали, следующие после моей жизни.

Навстречу выступила женщина и скорым шагом приблизилась к нам. Это была жена Ивана – Варвара. Странно, но лицо ее показалось мне знакомо.

– Смотри, кого на городской свалке нашел! – показывая в мою сторону, сказал Иван Варваре.

Пристально взглянув, та только и проговорила:

– На нашего Толика как похож!

Мы вошли в просторную рубленную избу с окнами, из которых виделась широкая дорога, деревья, названия которых я не мог и вообразить, и избы в ряд. Варвара сразу усадила нас за большой стол, расстелила белое полотно. Поставив полную глубокую посудину дымящейся красно-оранжевой жидкой массы с наполнением, добавила ложку белой густой консистенции, отчего жидкая масса загустела и изменилась в цвете, от сосуда шел вкусный запах. Я тут же схватил приспособление, для зачерпывая, и потом только услышал: «Бери ложку, ешь, поешь супчик, с хлебом», о чем можно было и не говорить. «Хлеб» оказался вкусной плотной полусферой.

Варвара пригладила меня по голове, проговорив: «Умаялся, сердечный». Мне налили «молоко парное», не выдавили из тюбика, а именно налили, причем в глиняную посуду. К вечеру я настолько внедрился в безвременную жизнь, с такой чудной Варварой, что сидел на лавке, болтая ногами и не закрывая рот, отвечал на расспросы.

– Как поживает твоя мама? Здорова ли? И папа есть? Какой ты молодец.

Варвара мало-помалу все обо мне узнала. Узнала, что отец мой временами отправляется в межгалактическое пространство, мама занята сбором трансформированных ассоциаций. А я, в свою очередь выяснил, почему Иван нашел меня. Он провожал своего сына Толика в город, которому «кажется, что там медом намазано», а на самом деле «сплошной деготь». Оказывается, тот лес, куда я попал, заваливался мусором для полного уничтожения, освобождалось место для возвышения высотных домов с отсеками, высаживались новые деревья, выведенные в лабораториях, с черно-фиолетовыми листьями, от которых через оболочку человеческого глаза проникает в мозг окраска и уничтожает сопротивляющиеся клетки нежности и милосердия.

И Варвара жалела всех, так жалела, что не приведи Господь. Что я сказал? Да, вскоре я начинал утро с молитвы, потому что в избе висели образа – образ Господа нашего, образ Богородицы с Предвечным Младенцем, образа Святых.  И вечером перед сном мы вставали на молитву. А она мне все повторяла:

– Молись, сынок, молись, где двое или трое, там Бог. А знаешь, какая сила – Бог! Не погибнет мир, если Бог найдет на земле молящегося человека. А тогда мир умрет, когда Бог не найдет веру на земле, солнце померкнет и луна не даст света своего и звезды спадут с неба …

Сидел я обычно у раскрытого окна с льняными занавесками, колыхавшимися от легкого ветерка, на гладко обструганной лавке. Улица, освященная звездой Солнце, хорошо просматривалась. Жители передвигались легко и свободно, без всяких приспособлений. Вся забота у них состояла в помощи друг другу, глаза у каждого сияли и светились необъяснимым светом. В селении, куда меня забросила страсть к перемене места, обитали семейства с детьми, спасенными от верного стирания из жизни в городе, где окружающая поганая свалка с ядовитыми, без запаха, парами, угнетала сознание, доводя до максимальной примитивности.

Вот Иван направился к крайнему дому, где жило немало ребятишек. Он нес полную корзину белых коконов, называемых «яйца» и бидон с молоком. Чудные какие, можно за пару минут обработать эти «гостинцы», превратив все в мелкую суспензию плюс с десяток химических элементов – село будет накормлено на год вперед, и надрываться не надо. А, если употребить полный набор данных элементов, то и молоко будет лишним, да и яйца, следовательно, тоже. И, хотя я уже привык к отсутствию гула движущихся капсул, но что, если подкатить вон к тому дому гудящий мигающий светолет, нажать кнопку и вперед, впрочем, можно и не нажимать кнопки, просто сказать маршрут – «второй дом»…

Я вздохнул, светолет совсем не вписывался в разноцветную картину сельского пейзажа. Нет, через огонь никто не прыгал, костры не жгли. На некотором возвышении стояла ажурно-бревенчатая церковь в резных узорах. Двери в храм были открыты, кто-то входил, кто-то выходил.

Ого! А вон и Мишка побежал! Подождите! Откуда здесь Мишка?

– Варвара! Повторите мне запись наблюдения! Там же Мишка! Я его видел! Включите просмотр!

– Да что ты, сынок! – отозвалась Варвара. – Что выдумал, нет у нас камер слежения, за своими-то. Сбегай, сам догони! Да откуда ты знаешь его имя? Да, точно, Михаил, через три дома живет…

Неужели Мишка нашел меня и находится здесь? И я отправился к указанному дому. Когда вошел в избу, то увидел склонившуюся фигуру над моделью какой-то неприглядной машины.

– Мишка, как ты тут оказался?

Парень поднял голову и пристально посмотрел на меня. Совсем Мишка, только глаза изливали свет.

– Тебе чего? – спросил он, вглядываясь в меня. – Вошел в избу – перекрестись, иконы вот висят, – и перекрестился.

Я послушно повторил за ним, потому что после общения с Варварой, мне все было знакомо, будто уже жил здесь долго-долго, а не какие-то считанные дни. Даже друг мой, Мишка, пребывал почти рядом. Но это был не он. Перекрестившись, как положено, я подошел ближе. Но не только Михаил был похож на моего друга. Его машина вполне напоминала Мишкин светолет в котором мы гоняли по эпохам, лишь немного недоработанный. Человечество всегда разделялось на рассуждающих и делающих, я себя считал рассуждающим. Поэтому я только обратил внимание, что форма у его межвременной капсулы совсем не такая должна быть. На что он пробормотал, да я сам знаю, надо подумать, есть тут маленькая помеха...

– Не успеваю я со светолетом, то кухонный комбайн просят, то скоростную швейную машину, то крытую повозку придумают, вот, я должен снова велосипед изобретать, – и он, совсем как Мишка, пустился в длинный монолог о зависимости скорости света от скорости звука.

Не мешая правильным выкладкам теорий, я вышел.

Михаил был вполне близок к завершению модели перемещения. А зачем? Я шел по плоскости без покрытий, просто ступая по необъяснимо приятной извилистой дорожке с мягкой травой и мелкими камешками. А ведь это самое разумное нанесение.

Да, все было вокруг фантастично! Сочные яблоки с кривыми червями внутри, журчащий ручей, наполняющий маленькое озерцо. Но как постигнуть, на основе каких технологий сделано все, и кто Создатель сего? Тот, Которому Варвара кладет поклоны в углу перед иконой?! А кто же тогда тот, кто захотел, нумеруя, присвоить себе всех и вся?

Этот вопрос взволновал меня, я шел, ничего уже не видев вокруг, и, неожиданно наткнулся на скользкий бок летающей капсулы. Что же это? Неужели Михаил так быстро сделал себе полетный аппарат? Он только что сидел за столом? Я даже потрогал рукой, наяву ли все это? Да, вот и Михаил. Но тот, обернувшись, бросился ко мне обниматься!

– Наконец-то, я тебя рассчитал и нашел! Ну и задал ты мне задачу! Кочка на месте, а пластина трясется, вдали трещит что-то, ну, думаю, кочка, что ли не та? И вот туда-сюда с пластиной уровня шума наперевес. Зато твоя мама меня сразу вычислила, я ее успокоил, сидит, говорю, он в тихом месте, а сам обороты накручиваю, и вдруг стрелка вниз поползла, ну и решил притормозить, а тут ты! Все, отлетаем, готовься.

– Как, уже!? – воскликнул я.

– А чего ждать, – удивился Мишка, – что тут делать? Сплошное натуральное хозяйство! Все само растет.

Он сунул мне в руки скафандр, и я машинально приготовился втиснуться в барокамеру светолета, но отпрянул назад.

– Подожди, надо попрощаться.

– Ну вот еще! Зачем, – пожал плечами Мишка, но послушно поплелся за мной к избе.

Варвара суетилась у печи, доставала пирог с черникой, в доме вкусно пахло. Она поняла, что я покидаю их.

– Сейчас, сейчас, – приговаривала она. – Пирожка на дорожку.

– Да он не пролетит, пожалуй, испортится, – озадаченно ответил Мишка.

– Тогда так поешьте, с молоком.

Мишка с готовностью уселся за стол.

– У меня с собой полно синтетических обедов, я не бу…, – и уже не мог отвести глаз от пышного пирога, – хорошо, …попробую, – откусив большой кусок, еле проговорил он.

«Присядем на дорогу», – молвила Варвара, все расселись на лавке под иконами. Но Мишке не терпелось, он вскочил прежде, и все поднялись, перекрестившись, Варвара, благословила меня, а заодно и Мишку, всплакнув, передала поклон маме. 

И мы двинулись по эпохам.

Наконец, я в своей сфере. В центре нашего блока, на плоскости лежали капсулы с едой. Мама раскачивалась рядом, глотая с ладони сухие шарики. В перерыве она нюхала кислород для восстановления кожи лица. Жу-Чок бросился мне под ноги и заскрипел: «Срочно сдать тему! Срочно сдать тему!».

– Нахватался информации, не остановишь! – я хотел перекреститься – робот тут же отскочил, распознав мой жест к его выключению.

Но икон нигде не было. Я бросился к отсеку, специально выделенному у нас для неоцифрованного хлама. На меня посыпались пожелтевшие рваные свитки, уж не знаю, зачем хранящиеся. Последним хлопнулся пластмассовый кляссер, совсем глубоко задвинутый.

– Когда ты, наконец превратишь все в один субстрат? Порядка будет больше, – недовольно высказалась мама.

Но я ее не слышал. Машинально перевернув страницы, я оторопел. На одном бумажном носителе изображалась изба, подле которой стояла Варвара и Иван! С ними был парень...

– Зачем они здесь? Как к нам попали? – еле выговорил.

– Что ты, будто робот, тревожишь меня! Это твоя прапрапра-какая-то бабушка Варвара, а это твой прапрапра-какой-то дедушка Иван, а это их сын – Толик…

– Это я! Это я! – воскликнул я.

– Нет, ты ошибаешься, это твой прапрапра-какой-то дедушка Толик, – проговорила мама и погрузилась в кислород.

Жу-Чок, просчитав ситуацию, подкатил ко мне и снова заскрипел: «Срочно сдать тему!  Срочно сдать тему!». Поддаваясь нахлынувшим воспоминаниям, я понял, что настал момент, когда мне надо взяться за исполнение задания.

Прикрепив себя к креслу и выбрав режим комфорта, медленно раскачиваясь, я начал диктовать: «Лето я провел у бабушки». И добавил – «в деревне», и продолжил усердно описывать впечатления.

Робот застрекотал, печатая текст. После последней точки Жу-Чок переслал выполненное задание в накопитель информации. На экране мгновенно вынырнула дрожащая физиономия куратора концепций с плотно сжатыми губами. Скругляя глаза, она сообщила о несоответствии представленного материала заданной теме, о непостижимости таких терминов, как «парное молоко», «зеленая листва», «деревня», «изба», «буханка хлеба» и прочее.

– Элементарная фантастика! Не бывает «парного молока»! А листья на деревьях должны быть фиолетовыми! Фиолетовыми!! Мы живем во время высочайшего напряжения человеческого разума от основания мирового пространства!.. – физиономия не договорила и вдруг исчезла, потому что Жу-Чоку послышалась ненормативная лексика.

«Да, зачем напрягаться, вот, где выход», – задумался я, поглядывая на робота. – «Пусть сочиняет!»

Наскоро, просмотрев пользовательский блок, я нашел нужный регистр. Жу-Чок мерно застрекотал, на мониторе замелькали знаки. Он быстро настучал нелепую историю, как я нашел сломанного брошенного робота, все лето ухаживал за деталями, чистил, потом собрал все и к концу лета робот стал как новенький. В благодарность мне, спасенный робот каждый световой день снимал показания счетчиков за использованный кислород, воду и многочисленные энергии, пересылая куда надо.

– А куда надо? – спросил я его.

«Там разберутся, там разберутся», – проскрежетал Жу-Чок, пригасив свои диоды. Пожав плечами, я авторизовался. На этот раз физиономия куратора не появлялась, монитор окрасился нежными цветами радуги, тема была закрыта. Вместе с зачетом, мне сообщалось о разрешении пользоваться капсулой светолета.

Я мчался сквозь Вселенную. В деревню. К бабушке. Спасаться.

Иллюстрация  @agatha_ya Агата Соколова 
 

©Наталья Муратова

 Наталья Муратова

x

Иллюстрация к: Лето у бабушки