ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Возвращение из Петербурга в Москву

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Дебошир

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Никто не узнает

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Жены и дети царя Ивана Грозного

Автор иконка Сергей Вольновит
Стоит почитать ДОМ НА ЗЕМЛЕ

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Как с утра тяжелый снег похоронил

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Уж столько просмотрено жизненных драм

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Наши мечты

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать В синих сумерках

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Я старею. С памятью всё хуже...

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Расхворалась душа моя бедная (глава 4)


Александр Посохов Александр Посохов Жанр прозы:

Жанр прозы Приключения
123 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Небольшая повесть


   Глава 4.

   Начало семидесятых


   Панкратов в военной форме с дембельским чемоданом в Москве, на Красной площади. Смотрит на всё вокруг и тихо вслух как бы обращается к городу:

   – Ну, вот мы и встретились. От меня не скроешься.


   Этим же днём Панкратов у Маевских дома. Дверь в квартиру ему открыл сам Маевский. За его спиной стоит и приветливо улыбается миловидная девушка.

   Панкратов и Маевский обнимаются.

   – Познакомься, Саша, это Люда, моя жена, – искренне радуясь встрече, говорит Маевский. – В это время из комнаты в коридор выходит высокий мужчина в очках. Маевский представляет его. – А это мой отец, Геннадий Георгиевич.

   – Проходи, дорогой, мы тебя давно ждём, – говорит отец Маевского и жмёт Панкратову руку. – С утра, как ты позвонил из аэропорта, очень ждём. Жена вон, Диана Аркадьевна, даже торт свой фирменный испекла.

   – Да я в центре побывал, – оправдывается Панкратов. – На Красной площади был, по улице Горького прошёл.  

   Из кухни выходит мать Маевского, в фартуке, с полотенцем в руках, и говорит:

   – Наконец-то, прибыл. Дай-ка я на тебя погляжу. Ну точно, как на плакатах солдат изображают. Давай, раздевайся и за стол. – Панкратов снимает китель. – Пойдём, я тебе покажу, где умыться, – говорит она, провожает Панкратова в ванную комнату и по пути благодарит его. – Спасибо тебе за Венечку, он нам всё про вашу дружбу в армии рассказал. Он ведь у нас совсем за себя постоять не может. Пока он служил, мы тут с Людочкой извелись совсем. Боялись, не очень ли его там обижают.

 
   В комнате, похожей на кабинет, Геннадий Георгиевич с сыном и Панкратов.

   – Я тоже советую тебе переехать в Москву, – говорит Панкратову отец Маевского. – И поступить в ВЮЗИ. Уважаемый юридический институт, между прочим, хоть и заочный. А с пропиской и работой я помогу.

   – Может, действительно, Саша, лучше тебе заочно учиться, как ты и хотел, – добавляет Маевский. – Никакого распределения, а диплом такой же. С третьего курса по специальности уже сможешь работать. Либо юристом в народное хозяйство, либо в органы пойдёшь.
   – Это мы посмотрим ещё, куда, – говорит Геннадий Георгиевич. – Пока ты, Александр, получай там у себя дома паспорт и решай, что делать. Надумаешь, снимайся отовсюду с учёта и приезжай.

 
   Панкратов с тем же чемоданом, но уже в гражданском костюме, у подъезда своего дома в Свердловске прощается с матерью.

   – Всё, мама. На вокзал не надо ехать, сам доберусь.

   Мать обнимает и целует Панкратова.

   – Береги себя, сынок, – говорит она, вытирая слёзы. – А, может, ещё передумаешь? Если просто хочется в Москве побывать, съезди, погуляй и возвращайся. Я тебя так ждала, скучала. Я ведь одна тут. Думала, приедешь, семьёй обзаведёшься, внуков понянчу. Оставайся, ну кому ты там нужен. Да ещё характер у тебя такой неуживчивый, обязательно во что-нибудь встрянешь или разругаешься с кем-нибудь в пух и прах.

   Панкратов тоже обнимает мать и успокаивает её:

   – Да я же говорю тебе, хорошие они люди. Обещали во всём помочь. Но не это главное. Запомни раз и навсегда, ничего страшного и неисправимого с твоим сыном никогда и нигде не произойдёт. Я у тебя умный и сильный, всё вытерплю и вывернусь из любой опасной ситуации. Когда надо, выдержки и спокойствия у меня хватит. Ну чего ты, на самом деле, чувствительная такая стала. Встречала, тоже плакала.

   – Да, плакала, – подтверждает мать. – От радости, что ты никого там, в Германии, не прибил.

   – Опять ты об этом, – качает головой Панкратов. – Не прибил же. А сейчас чего плачешь? Перестань, мама. Я знаю, что тебе плохо одной. Я тебя тоже очень люблю и тоже скучаю по тебе. Повторяю, при первой же возможности заберу тебя к себе. Всё, я пошёл.

   Панкратов уходит. Отойдя немного от дома, он оглядывается на свою мать, так и стоящую у подъезда с платочком в руках, на свой старый сарай, на свою почерневшую от времени полусгнившую голубятню.

 
   В квартире Маевских Геннадий Георгиевич и Панкратов.

   – Так, Александр, – говорит Геннадий Георгиевич. – В институт ты поступил, мы все тебя уже с этим поздравили. А теперь о работе, какую я тебе подыскал и предлагаю. Освобождённым секретарём комитета комсомола швейной фабрики, одной из самых крупных в Москве. Правда, не на правах райкома, оформят тебя пока электриком. Но это временно. Там считают, что вожаком у девушек обязательно должен быть парень, желательно помоложе, чтобы подольше поработал на этой должности. С руководством я уже согласовал твою кандидатуру. Ты ведь не из актива района, и они о тебе ничего не знают. Жить будешь в общежитии фабрики со всеми удобствами. Так, что условия для учёбы и для всего остального будут. Ну, как?

   – Спасибо, Геннадий Георгиевич, – соглашается Панкратов. – Я, конечно, принимаю предложение. Но справлюсь ли?

   – Справишься, не боги горшки обжигают. Говорить ты умеешь, а это в нашем деле уже много значит. Конфликты или казусы какие возникнут, обращайся. Приезжай прямо сюда, к нам домой.

 
   Общежитие швейной фабрики. У Панкратова отдельное жилое помещение в виде однокомнатной квартиры. Напротив кровати стеллажи с книгами, тумбочка с телевизором, рядом круглый стол. Под кроватью увесистые гантели. В комнате очень чисто и прибрано.

 
   Один из цехов швейной фабрики, шум станков, за станками в основном девушки. Панкратов, в добротном костюме, с аккуратно завязанным галстуком, подходит к некоторым из них и о чём-то весело разговаривает с ними, показывает какие-то бумаги, смеётся. Другие девчонки, не отрываясь от работы, с интересом наблюдают за ним.

 
   Собрание в Доме культуры швейной фабрики. На сцене за столом президиума несколько человек.

   – А теперь, товарищи, позвольте перейти к радостному событию, – говорит парторг, ведущий собрание, пожилой мужчина пенсионного возраста с пышной седой шевелюрой. – За создание сквозных комсомольских бригад, – торжественно объявляет он, – и достижения в социалистическом соревновании комсомольская организация нашей фабрики награждается вымпелом Центрального комитета ВЛКСМ.

   Раздаются громкие аплодисменты.

   На сцену из первых рядов зала выходит Панкратов, но не по ступенькам с краю, а просто задорно запрыгивает на неё, что вызывает дополнительные аплодисменты. Из-за стола президиума в это время встаёт очень респектабельного вида специально прибывший из вышестоящего органа по такому случаю комсомольский работник, вручает Панкратову вымпел и тихо заговорщицким тоном говорит:

   – Жду тебя в горкоме.

 
   Квартира Маевских. На диване сидит Маевский, перед ним с угрюмым и озабоченным видом расхаживает Панкратов.

   – Вот сегодня мне красивый вымпел ЦК вручили, – взволнованно говорит Панкратов. – А я не рад, Веня. Всё не то и не так. Все эти знамёна и грамоты совершенно оторваны от истинных проблем молодёжи. Вместо дела одни бумаги и показуха. Всё-таки дураки у власти пострашнее стихийного бедствия будут, от него хоть укрыться можно. А от них никуда не денешься. Я вот даже стишок такой по этому поводу сочинил, послушай. – И Панкратов читает:


   Не бойтесь клопов и назойливых мух.
   Не бойтесь худых и облезлых котят.
   Пиявок не бойтесь и драных старух,
   Которым по виду за сто пятьдесят.
   Не бойтесь морозов, метелей и бурь.
   Крапивы не бойтесь и даже волков.
   Нигде ничего нет страшнее, чем дурь
   У власти поставленных дураков.


   Прочитав это, Панкратов тут же добавляет, – А можно и так ещё в конце:


   Не бойтесь в помойку руками залезть.
   Крапивы не бойтесь и даже волков.
   Нигде ничего нет страшнее, чем спесь
   Высокопоставленных дураков.
 

   – Мой отец тоже как бы у власти и тоже не низко поставлен, – выслушав Панкратова, замечает Маевский. – Но ты ведь его не считаешь дураком спесивым.

   – То-то и оно, что нет, – соглашается Панкратов. – И многие другие партийные чиновники очень даже не дураки, и сами по себе в отдельности вполне приличные люди. А все вместе бюрократы и демагоги. И я с ними. Вот в чём феномен! – всё более возбуждаясь, продолжает Панкратов. – Девки пашут в три смены, а я, здоровый мужик, какой-то ахинеей и словоблудием занимаюсь. Умом понимаю, что так заведено, такая идеология, такая политика, короче, так надо, в том числе для себя, для карьеры, а душа протестует. Последнее время сам себя постоянно спрашиваю, в кого же ты превращаешься, Панкрат? Ещё пару лет такой деятельности и всё, тебя нет, ты очередной законченный бюрократ, чинуша безликая. А я не хочу этого, Веня! Я настоящим, живым делом хочу заниматься, чтобы общество наше вперёд и вверх продвигалось. Я пользу хочу народу своему приносить, служить ему верой и правдой. Другие не могут, а я могу, потому что ум и силу имею. Но на Москву в этом смысле надежды нет, она сгнила окончательно, я же всё вижу. Для перемен к лучшему в Москве нет почвы, опереться не на кого. На Урал возвращаться надо, там узел и средоточие всех проблем. Там ещё остались нормальные люди, которых можно поднять на борьбу против существующего режима, за свободу и торжество разума. Так жить, как живёт сейчас наш народ, нельзя, Веня!

   – Опять ты о свободе, Саша, а что она для тебя? – спрашивает Маевский. – Ты ведь мне так ни разу и не объяснил это, хотя часто ссылаешься на её отсутствие.

   – Свобода, – уверенно отвечает Панкратов, – это возможность наказывать тех, кто ведёт себя не по уставу, вплоть до полной изоляции от общества. По какому такому уставу, спросишь. Объясняю. По уставу, принятому умными и честными людьми, которые понимают, что ум должен быть свободным от любой идеологии, а поведение должно быть зависимым от ума, совести и справедливости. Руководящей и направляющей силой общества должна быть не коммунистическая или какая-нибудь другая идеологическая партия, а партия свободы, ума и морали. Ты спросишь, а кто будет определять, умный ты или честный. Отвечу. А никто персонально. Просто один раз волевым решением надо выстроить государственную систему так, чтобы наверх, к власти и деньгам, поднимались исключительно люди умные и честные. И заковать такую систему в незыблемую железобетонную глыбу на века, чтобы поколений десять в ней воспиталось. Вот в этом смысле и в таком контексте закостенелость я признаю. И чтобы, главное, навсегда извести бездельников. Иначе капут человечеству. Моё самое глубокое убеждение заключается в том, что в конце концов человечество погубят те его представители, которые сами ничего не делают и живут за счёт других. Безработицы у нас нет, а ты посмотри, сколько у нас разного рода тунеядцев, толку от которых обществу никакого. И страшно то, что их в настоящее время становиться всё больше и больше. Жрут, пьют, крышу над головой имеют, советское государство их защищает, а они взамен ничего ему не дают. Это не люди, а крысы какие-то в людском обличии, жадно и безудержно захватывающие наши города и сёла. Какой-то хмырь и шалопай, ничего не делает и не хочет делать, эгоист и лентяй, тупой и необразованный обормот с преступными наклонностями, а меня призывают уважать его и воспитывать в нём нового человека. Да с какой это стати! Палкой хорошей ему дать по хребту и, как миленький, заработает. Хочешь жить в нормальном государстве, спокойно ходить по красивым улицам, покупать всё в магазинах, растить здоровых детей и так далее, тогда иди и работай, участвуй в улучшении жизни вокруг. Не нравиться вкалывать на заводе, учись, становись, кем хочешь. Только работай, живи достойно. Каждый трудоспособный член общества обязан кормить сам себя на им самим же добросовестно заработанные деньги. По природе тот, кто может, но не желает честно работать, а всё хитрит, обманывает, злоупотребляет справедливыми социалистическими законами и радуется тому, как он ловко устроился, оставляя свою страну и других людей в дураках, тот подлежит жесточайшему изгнанию из общества. Всё должно быть так, чтобы бездельники были обречены на вымирание. И чтобы никто и никогда не смог бы жить за счёт другого человека. Это закон жизни. Надо каждого проверять, на что он живёт, откуда он берёт средства к существованию. Молодой, здоровый, сильный и ничего полезного для общества не делает, значит, к ногтю его. Давить таких надо. В противном случае либо все всегда будут жить средненько, так себе, как мы все здесь сейчас живём, терпеливо довольствуясь лишь самым необходимым, либо одна малая часть населения будет жить хорошо за счёт другой части, как там, на Западе. Чтобы такого не было, надо срочно начать исправлять ситуацию. Неправильно, когда политика государства продолжает формально находиться под диктатом идеи о всеобщей свободе, а всеобщий контроль за исполнением гражданских обязанностей практически исчез. В идеологическом смысле свобода нужна нам, как воздух. Но на гербе, на знамени и ещё, где угодно, надо записать: свобода во всём, кроме обязанности работать на благо общества. Если большинство не будет работать или будет работать плохо, или одни будут просто отбирать хлеб у других, воровать, грабить, то жизнь станет невыносимой и государство развалится. Сознательное меньшинство страну не удержит, дураки и бездельники её погубят. Мне что противно, Веня. То, что у нас на деле сейчас ни реальной свободы, ни результативной работы. Конституция есть, а свободы нет. Пятилетки объявляются, планы как всегда грандиозные, а, например, половина москвичей ничего не делают. Чаи гоняют в конторах разных и дефицитом приторговывают. Вот я и говорю, пора уже всем нам выкарабкаться из грязных революционных пелёнок полувековой давности и освободиться, наконец, от порочной практики управления страной, когда умными, способными и приличными людьми правит невежественное, неблагодарное и ленивое большинство. Ну, сколько можно не очень-то сейчас уже и стройными рядами шествовать к какой-то фантастической цели, полностью игнорируя по пути обычное житейское благоразумие. С безликим и серым арифметическим большинством коммунизм не построишь. И хватит морочить людям головы. А, если уж и отнимать у них свободу, то только в том, что не вписывается в исторически справедливое устройство общественно-политической жизни. Свободу в человеческом обществе обеспечивает не диктатура господствующего класса, а диктатура ума, совести, справедливости и ответственности. Такой свободы у нас нет. А я только за такую свободу. Нельзя допускать больше, чтобы свою диктатуру устанавливали то богатые подлецы, то злые бедняки. Вот, как хочешь, так и понимай это, Веня.

   – Ох, дружище, – вздыхает Маевский. – Ты оратор, конечно, спору нет. И говоришь убедительно. Но сдаётся мне, что тебе не за свободу, непонятно какую, бороться надо и не о народе, непонятно каком, думать. А надо, например, в девчонку хорошую влюбиться, благо на твоей фабрике есть из кого выбирать, жениться на ней, детей нарожать и жить, как все живут, приспосабливаясь к обстановке. В плане обычной человеческой жизни ты как индивидуум и так свободен. Живи и люби, вот и вся премудрость, Саша. Чего ты заковал-то себя в эти вечные рассуждения о справедливом общественном устройстве. Тебе от самого себя, такого вот беспокойного мыслителя о свободе, освободиться надо. Пока ты только внутренне конфликтуешь с существующим строем. Но, если ты не изменишь в принципе своего отношения к происходящему вокруг тебя, то рано или поздно неизбежно вступишь в противостояние с властью. А чем это у нас заканчивается, все хорошо знают. Угодить в психушку – это ещё не самая страшная перспектива. Жизнь у человека одна. Потрать ты свою избыточную энергию на себя, на близких, на творчество, на увлечения, на путешествия, в конце концов. Больше позитива, друг мой!

   Панкратов прекращает ходить по комнате и садится на диван рядом с Маевским.

   – Может, ты и прав, Веня, – говорит он. – Я очень благодарен и тебе и твоему отцу. Но постарайся понять, не могу я постоянно приспосабливаться и лицемерить. Душа не приемлет почти всё, что вижу вокруг. Весь день как в маске хожу или роль какую играю, говорю не то, делаю не то. Слушаю серьёзно, когда ржать охота над элементарной тупостью и безграмотностью. Улыбаюсь, когда не смешно, руку жму, когда в морду дать охота. Сижу на разных собраниях и не понимаю, кому нужны эти скучные сборища. Нет, Веня, не как физический индивидуум, а как ответственный гражданин, я несвободен в таком государстве. И все несвободны. А, значит, практически всё равно кому-то что-то делать надо, чтобы изменить жизнь к лучшему. И я буду это делать. Позитивы с негативами тут ни при чём. Ты думаешь, я не могу жить так, как ты советуешь. Могу, Веня, я всё могу.

   – Да я давно уже понял, что ты всемогущий, – добродушно улыбаясь, говорит Маевский.

   – А ты зря хихикаешь, Веня, – продолжает Панкратов. – Мне ещё в детстве хорошо разъяснили, какую фамилию я ношу. И имя у меня с определённой общественной обязанностью. Но это так, между прочим. А что касается женитьбы, на что, кстати, и мать моя давно намекает, то до этого мне ещё с одной особой разобраться надо, которая когда-то отвернулась от меня из-за того только, что я не по своей воле рабочим стал. Одним словом, предала она меня. А мы дружили с ней с третьего класса, и я любил её. И сейчас люблю.

 
   Административное здание швейной фабрики, длинный коридор с кабинетами. Панкратов заходит в один из них. По вывеске на стене, рядом с дверью, видно, что это партком.

   – Проходи, садись, – встречает Панкратова секретарь парткома.

   Панкратов садится за стол напротив секретаря.

   – Признавайся, тебе известно, что горком комсомола на тебя виды имеет?

   – Впервые слышу, – отвечает Панкратов.

   – Так и знал, – говорит секретарь. – Такая вот у них манера кадры себе подбирать. Мнение самого человека их не волнует. И со мной не посоветовались. В общем, забирают тебя от нас. Вопрос решённый. Жаль, конечно, мы тут все к тебе очень привыкли. На моей памяти таких комсомольских секретарей у нас не было. За три года ты столько полезного для фабрики сделал.

   – Да ладно вам, Фёдор Трофимович, не выдумывайте, – искренне возражает Панкратов. – Ничего выдающегося я не совершил.

   – Кончай скромничать. Порядок во всём навёл, девчонки заработали лучше, получать стали больше, многие учиться пошли, самодеятельность возродилась, свой театр вон создали, спорт на подъёме, стадион отремонтировали, в общежитии ссоры и выпивки прекратились. Естественно, как такого работника к себе не забрать. Они же всё знают, Александр. Ещё говорят, что это большая честь для нашего предприятия, что тебя сразу в горком пригласили. Но, чтобы оформиться туда без проблем, поступила команда срочно кандидатом в КПСС тебя принять, пока ты проходишь как рабочий. По рабочим нет лимита на приём в партию, понял?

   – Понял, – отвечает Панкратов. – А что для этого нужно?

   Секретарь парткома подсовывает Панкратову чистые листы бумаги.

   – Пиши заявление и автобиографию. А рекомендации мы с директором тебе дадим.


24 мая 2021

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Расхворалась душа моя бедная (глава 4)»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер