Тихонов Валентин Максимович
Вова Рельефный
Песня Ини
: 554 
: 0
Петр
Шестеро охотников, в том числе Лум, с криком бросились к мертвым женщинам. Это были их жены. Все четыре жены Лума постоянно находились в стойбище. Они были освобождены от опасного промысла – собиратель-ства, потому что: Нона была искусной портнихой, Оа и Муна отлично зани-мались выделкой шкур и кож, а Мена была дочерью Матери рода (правда, работницей была посредственной, даже часто проявляла леность).
Потрясенный случившимся Лум переходил от одной своей жены к другой и отупело-полуоцепенело смотрел на них. Остальные овдовевшие охотники плакали, иные громко. Наш герой, хотя горько сожалел о потере женщин, к которым очень привык, все же не плакал. Правда, на глаза навертывались слезы. Среди мужчин-номариев было принято сдержанно проявлять свои чувства.
Вдруг Бом воскликнул, указывая рукой на землю:
– Смотрите!
Зрелище убитых сородичей сильно отвлекло внимание мужчин, поэтому они изменили своей охотничьей привычке первым делом изучать следы. Теперь все смотрели на землю. Среди множества небольших следов, в ос-новном с плохо заметными очертаниями, местами просматривались гигант-ские следы. «Ногано! Здесь были ногано! – понял Лум – Уж не ронги ли?!»
– Мезы! Мезы! Это мезы! – заговорили все разом неандертальские муж-чины, и лица их были испуганные.
Вскоре на площадке перед пещерой появились шесть женщин и все дети клана, кроме погибшего Вона. Они рассказали, что на стойбище напали во-семь мезов, огромных, страшных. Лон, Ан, Бем смело встретили их. Защит-ников стойбища дружно поддержали вооружившиеся четырнадцать работ-ниц и Вон, который был, как говорилось выше, самым сильным из подрост-ков. Шестеро женщин, менее крепких, чем те, что ополчились, схватили не умеющих еще быстро бегать детей и убежали. Вместе с ними убежали и остальные дети клана, кроме мужественного Вона. И они, и защитники стой-бища знали, что в подобных случаях нужно действовать именно так: об этом не раз говорилось между сородичами.
Беглецы спрятались в лесу на склоне соседней горы, откуда могли наблюдать, что происходило здесь. Они видели, как победившие пришель-цы увели с собой пять плененных женщин.
Среди убежавших и вернувшихся была и Мемамо. Она бросилась к без-дыханному телу своей дочери и зарыдала. Все были поражены: уже немало лет, с тех пор, как та стала шаманкой и предводительницей клана, никто не видел сильного проявления ею каких-либо эмоций. В этот момент не реши-лись даже спросить ее, почему духи допустили случившееся, несмотря на то, что и она, и все так старательно ублажали их ритуальными действиями.
Одна из женщин, приложив к своим вискам пальцы торчком вверх, сказа-ла:
– У них у всех были перья здесь. Как рога. Наверное, это те мезы, от кото-рых мы убежали в том году.
«Значит, и правда, ронги, – подумал Лум. – Все ищут кого сожрать. Всех ногано, наверно, уже сожрали – теперь за чомо взялись».
– А давно это было? – спросил он.
– Совсем недавно. Да если бы вы пришли чуть пораньше, то застали бы их! – отвечали женщины.
– Мы догоним их! – в один голос воскликнули мужчины.
– Пойдем не там, где они шли, – сказал Лум. Он даже не стал спрашивать по какой тропе ушли мезы, потому что знал, что только по одной тропе мо-жет прийти сюда со стороны восхода и уйти обратно человек, не знающий здешнюю местность. По этой тропе и сам когда-то пришел сюда. Но теперь он знал, что есть другая тропа, в раза три короче. По ней можно пойти рон-гам наперерез. Возможно, еще удастся успеть им сделать засаду. Наш герой повел за собой воинов клана.
Несмотря на то, что сильно устали, не столько охотясь, сколько неся не-легкую добычу, шли очень быстро. Ни они, ни ронги не могли видеть друг друга, потому что между ними были скалы и небольшие горы.
Лум шел, а сам думал: «Все мои жены погибли. Конечно, очень жаль их, жаль не родившихся детей… Но теперь ничто не удерживает меня здесь. Я могу отправиться искать ее…! О нет! Нет, опять не могу! И опять из-за этих проклятых ронгов! Я должен драться с ними! Чтобы отомстить за мое по-гибшее племя. За Оа, Нону, Мону, Мену. Чтобы защитить этих чомо. Ведь я уже столько дней живу с ними. И мне так нравится жить с ними. Они мне стали настоящими родичами… Но если я выживу в войне с ронгами, то обя-зательно отправлюсь искать ее! И найду ее!»
Не прошло и часа, как воины Клана медведя достигли места, где собира-лись устроить засаду. Вначале осмотрели следы на тропе. Они говорили, что в обратном направлении ронги еще не проходили. Лум с неандертальцами спрятался за большими камнями на склоне горы.
Довольно скоро из-за выступа ближайшей скалы появились ронги и пять пленниц, идущих гуськом, привязанных шеями к одному длинному копью. В глаза сразу бросился контраст: смуглые черноволосые великаны и белые маленькие женщины, еще более низкорослые, чем мужчины-неандертальцы, кажущиеся детьми рядом с ронгами.
Как только эта удручающего вида процессия поравнялась с засадой, вои-ны Клана медведя поднялись из-за камней и осыпали ронгов дротиками. Троих поразили насмерть, троих тяжело ранили. Двум ронгам повезло – в них никто не метнул смертоносное оружие. Но они имели несколько легких ран, полученных в схватке у пещеры. Из-за совершаемого движения эти ра-ны еще продолжали кровоточить, что очень изнуряло ронгов. Сыграл боль-шую роль, конечно, и фактор неожиданности. С оглушительным устрашаю-щим боевым кличем воины Клана медведя с копьями наперевес бросились со склона горы вниз на врагов. Они расправились с ними в считанные мгно-вения, и никто из них не погиб и не получил ранения в этой схватке.
Первым делом освободили пленниц. После этого воины, гордые своей блестящей победой, вернулись к пещере.
К тому моменту, когда они пришли на стоянку, Мемамо уже овладела со-бой, и лицо ее снова окаменело в бесстрастном выражении.
Скоро вернулись со своего промысла сборщицы плодов и кореньев. Узнав о случившемся, все они были потрясены горем.
Убитых сожгли на четырех больших кострах, чтобы они не достались в пи-щу зверям или ронгам. Обычно люди Клана медведя хоронили своих усоп-ших в достаточно глубоких могилах, в которые клали много целебных расте-ний. Но нужно было спешить покинуть стоянку, чтобы быть как можно дальше от ронгов, а быстро вырыть большую братскую могилу, да к тому же такими примитивными орудиями, как палки-копалки, не было никакой воз-можности.
Вечером, когда догорали костры с останками погибших, вернулись два лазутчика, посланные Лумом разведать, как далеко находится племя рон-гов. Они сообщили, что видели с горы на равнине большой лагерь врагов и что людей в нем очень много. Любое из известных им племен несравнимо малочисленней, добавили лазутчики.
Все взоры обратились к предводительнице и шаманке клана. Люди наде-ялись, что она примет мудрое решение, которое спасет их. И она сказала, причем даже обошлась без обычных для нее замысловатых движений ко-нечностями:
– Мы пойдем туда, – Мемамо указала рукой на запад, – где живут наши братья. Мы придем к людям Клана горного барана и расскажем им. И пой-дем дальше. И они пойдут с нами. Мы придем к людям Клана быка и рас-скажем им. Они узнают и тоже пойдут с нами. Так мы будем идти от клана к клану, и нас будет все больше и больше. И наконец мы придем к последне-му, самому дальнему нашему клану. И нас будет уже много. Тогда мы сра-зимся с проклятыми мезами!
Все вокруг одобрительно зашумели. А Лум опешил. Он стал расспраши-вать своих новых соплеменников и вдруг узнал, что, оказывается, Клан мед-ведя вовсе не племя, а лишь один из пяти живущих в разных местах родов, из которых состоит племя, обитающее на огромной территории. В очень давние времена оно, чтобы легче было прокормиться, разделилось вначале на две части, одна из которых отселилась от другой. Достигая численности в пятьдесят-шестьдесят человек, каждая часть опять делилась. Эти части стали называться родами. Вот почему Мемамо называют Матерью рода, а не пле-мени. Узнал также, что в том лесу, где встретился с женщиной, которую по-любил, находились все пять родов племени на одной стоянке.
Лум едва мог скрывать свою радость, проявление которой, конечно, было недопустимо сейчас, когда клан постигло такое горе. Да он и сам стыдился, что испытывает радость и очень большую радость. Ведь оказалось, что он попал в то племя, в которое хотел попасть. И не надо опять идти в тот лес и искать там следы другой стоянки, которых, конечно же, там нет. Значит, его возлюбленная жива! Наверное, жива, хотя и могла погибнуть от когтей хищ-ника или умереть от болезни, как гибнут и умирают очень многие женщины. Но надежда, надежда вернулась к нему. Теперь, чтобы найти ее, ему просто нужно идти со своими новыми соплеменниками. Это очень хорошо, ведь расставаться с ними ему очень не хочется.
Люди клана убили подростка, который из зарослей на вершине горы наблюдал за округой и просмотрел приближение чужаков. Затем, простив-шись с прахом кремированных, спешно покинули стоянку и двинулись в путь. Отличное знание местности позволяло хорошо ориентироваться и в ночной темноте, поскольку шли не в густом лесу, а между горами и скалами.
Через пятнадцать дней пришли к соседнему роду своего племени. Шли быстро, мало отводя времени на сон, но через каждые два дня устраивая стоянку на несколько часов, чтобы дать охотникам возможность добыть пи-щу и хотя бы немного отдохнуть. С возвышенностей видели, что огромное племя ронгов движется по их следам. Но от него удалось значительно ото-рваться.
Люди Рода горного барана – так назывались местные жители – с привет-ственными криками вышли навстречу соплеменникам, хотя никто не был рад их прибытию, ибо приход целого рода, а то, что это был целый род, го-ворила численность приближающихся, мог означать только одно – что ка-кой-то сильный враг, с которым один род справиться не может, изгнал их с места обитания и предстоит тяжелая война, чтобы помочь им одолеть этого врага.
Люди Клана горного барана тоже жили в пещере. На площадке перед нею на большом костре дожаривалась охотничья добыча. Соплеменники при-гласили пришедших разделить с ними ужин.
Один из местных жителей указал пальцем на Лума и сказал:
– А это кто?! Я его не знаю. Его не было тогда там с нами.
Под словосочетанием «тогда там с нами» он имел ввиду участие в боевых столкновениях с врагами, заставившими племя покинуть родные места, и в неудачном вторжении в страну кроманьонцев.
– Да что ты, Бау? Как же не был? Ты просто забыл, – произнес другой.
– Да-да, был, наверное… Просто подзабылось уж: год все же прошел, – проговорил первый.
– Вы не ошиблись – не был. Он – чужеземец. Но теперь он наш. Даже наш главный охотник и воин, – сообщил им Бом.
Люди Клана горного барана стали высказывать свое удивление. Особенно изумило их то, что иноплеменник стал главным охотником рода.
– Мемамо сделала его нашим соплеменником. Ей помогли духи, – начали пояснять новые сородичи Лума.
– Я сделала его нашим, – вмешалась в разговор Мать Клана медведя, – и сделала главным охотником и воином. Потому что нет лучшего воина и лучшего охотника, чем он.
После ее слов все местные жители пожелали обнять Лума.
Наскоро поужинав, два рода, несмотря на приближение ночи, быстро пошли на запад. Через восемь дней они добрались до третьего клана пле-мени, Клана быка. Люди этого рода имели точно такие же жилища, что и номарии. Но селение их было гораздо меньших размеров. Оно располага-лось в центре обширной долины, где видны были пасущиеся стада рогатого скота.
Главный охотник этого клана, Тоу, считался главным воином племени, то есть военачальником, как сказали бы сейчас. Лум узнал, что именно ему принадлежит основная заслуга в победе над врагами, изгнавшими здешние роды в страну мезов, откуда они, устрашенные численностью ронгов, вер-нулись и нанесли сокрушительное поражение завоевателям.
Двадцать четыре дня шли на юго-запад три клана к четвертому, самому отдаленному роду племени. Он жил на лесной поляне тоже в шалашах, по-крытых кожами. А поклонялся тотему лося.
К великому своему огорчению наш герой и здесь не нашел своей возлюб-ленной. Последняя надежда его была на пятый род.
Путь к нему лежал на северо-запад. Теперь беженцы шли несколько при-ободренные духом: вид толпы идущих вместе четырех родов вселял неко-торый оптимизм – люди видели, что их тоже немало. Но надежда одолеть ронгов оставалась, конечно, ничтожной.
На девятнадцатый день после того, как покинули стоянку Рода лося, вы-шли в одну живописную долину и сразу увидели стойбище, состоящее тоже из шалашей. Небольшое селение располагалось на горизонтальной вершине пологого всхолмья у подножия каменистой горы, отделенное от нее грядой темно-зеленых елей.
– Пришли. Пришли, – слышалось в толпе путников.
У Лума сильно забилось от волнения сердце. Он понимал, что для него наступает решающий момент. Именно сейчас он узнает, правда ли в этом племени живет его возлюбленная, в чем он уже стал немало сомневаться. А если она действительно из этого племени, то жива ли? Кроме того, если она действительно здесь, то ему предстоит узнать, насколько осуществимы его мечты на счастье с нею, ведь она может быть связана брачными узами с кем-то, которые не захочет порвать ради него. Да и помнит ли она о нем, а если помнит, то готова ли ответить взаимностью: из случайно слышенных разговоров опытных мужчин он знает, что страстные ласки женщины далеко не всегда свидетельствуют о ее любви.
Здесь, как и при подходе к другим родам, вначале из стойбища выбежали вооруженные мужчины, а женщины и дети побежали в противоположную сторону, спасаясь от приближающейся орды неизвестных людей. Зоркие глаза быстро разглядели знакомые лица. Защитники селения повернулись и закричали что-то убегающим, большинство которых уже скрылись в ельни-ке. Те стали возвращаться. И вот уже все местные жители пошли навстречу соплеменникам. Они все ближе. Лум с замиранием сердца всматривается в лица. Но опять, опять не видит ее. Вот уже идущие навстречу друг другу лю-ди сошлись, стали обниматься: мужчины с мужчинами, женщины с женщи-нами, дети с детьми. Лум уже знал, что по законам племени мужчина может обнять и женщину из другого рода, и даже вступить с нею в близкие отно-шения, если она скажет ему, что свободна от брачных уз.
Наш герой, успев по пути ответить на объятия устремившихся к нему двух радушных неандертальцев, прошел сквозь всю немногочисленную толпу местных жителей. Больше перед собой никого не видел. Видел только опу-стевшее унылого вида селение, далее – ельник и вздымающуюся над ними огромную гору. Все местные жители остались за спиной… И снова он не нашел ее! И здесь ее тоже нет! Как он ошибся, решив, что она из этого пле-мени! Видно, ему так и не удастся разыскать ее.
Лум застыл оцепенело, огорченный до крайности. Но может, может, она все же здесь! Может, он просто не разглядел, не узнал ее! Да и не всех при-ближающихся местных жителей было хорошо видно: иных загораживали впереди идущие. Лум повернулся и стал окидывать толпу соплеменников взволнованным, ищущим взглядом. Его внимание привлекла одна рыжево-лосая, обнимающая соплеменницу женщина. Хотя она стояла к нему спиной, он вдруг сразу почувствовал, что это она, та, которую он так любил и так хо-тел найти. Лум стал несмело приближаться к ней, затаив дыхание, боясь разочароваться в своем предположении. Вот он уже подошел. Женщина, ко-торую обнимала рыжеволосая, удивленно уставилась на него из-за ее плеча. Видимо, заметив это, та обернулась к нему. Глаза ее округлились от изумле-ния и радости. Она повернулась к нему всем телом. На лице было такое вы-ражение, какое бывает у человека, когда он не верит или боится поверить своим глазам.
На этот раз наш герой не испытывал колебания, подобные тем, какие, как мы помним, очень сдерживали его при первой встрече с этой женщиной: он шагнул к ней и заключил ее в свои объятия. Она ответила ему не менее крепкими, не менее радостными и жаркими объятиями. Очень долго они не могли разомкнуть их и очень долго не могли разъединить слившиеся в по-целуе губы. Люди Клана зубра, к которому принадлежала она, и люди Кла-на медведя, к которому принадлежал он, пришли в немалое изумление, глядя на них, а они не могли не обращать на себя внимание среди большин-ства, кто обнимался достаточно сдержанно, чтобы только соблюсти обычай. Такая встреча, какая произошла между Лумом и его возлюбленной, могла означать только одно – что они уже хорошо знают и очень любят друг друга. Ее сородичи недоумевали, потому что этого юношу они видели в первый раз. Новые же сородичи Лума вообще не могли глазам своим поверить и го-товы уже были подумать, что в прошлом году едва не съели своего сопле-менника. Любопытствующие начали приступать к нашей счастливой чете с распросами. Но Лум и его возлюбленная не слышали их, потому что они сейчас ничего не замечали вокруг себя. Люди стали строить всевозможные догадки. Какие только предположения не возникали в неандертальских умах, далекие от истины. Впрочем, задача была бы не простая и для крома-ньонского разума. Наш герой удовлетворил любопытство соплеменников, но не так скоро, как им хотелось.
Когда он наконец сумел оторваться от губ возлюбленной, то спросил:
– Как звать тебя, дорогая?
– Я – Намана. А тебя как?
– Лум. Почему же ты ушла тогда? Почему не разбудила меня? Хотя бы чтобы попрощаться?
– Я подумала, что ты чужак. Хотя вначале была уверена, что ты наш. Я услышала, как ты говоришь во сне. Не по-нашему. Я боялась, что ты уве-дешь меня с собой. А в племени у меня ребенок остался. Я не была уверена, что ты меня отпустишь, чтобы я забрала его с собой. Зачем он тебе нужен? К тому же ты мог опасаться, что я не вернусь к тебе. А я бы, и правда, не вер-нулась. Потому что я люблю свое племя. Но, оказывается, ты не чужак, а наш. Тогда скажи, почему ты потом прятался от меня? Я тебя вообще нигде не видела. Целый год прошел после той нашей встречи, а ты так и не пришел ко мне. А мне было так трудно.
– Все то время, что прошло с того утра, как ты покинула меня, я шел к те-бе. И вот наконец дошел.
– Как это? Не понимаю.
– Да я ведь, и правда, чужеземец.
– Да? Значит, и правда? Вот почему ты говоришь как-то странно – не со-всем так, как мы говорим. Ты – чужеземец? Но ты среди… нас? Как же не убили тебя? Или ты шутишь?
– Нет, не шучу, конечно.
И Лум поведал ей и столпившимся вокруг любопытным о себе, о своих приключениях. Его повествование не совсем соответствовало действитель-ности, потому что наш герой извлек урок из случившегося с ним прошлым летом, когда из-за своей простодушной правдивости после рассказа о зло-ключениях, постигших его и других охотников за женщинами, едва не ли-шился жизни. Из его слов выходило, что не за какими неандертальскими женщинами он вовсе и не отправлялся, а просто охотился с товарищами на территории родного племени. Конечно, утаил, что стал невольным убийцей сородича своих новых соплеменников. В остальном конец его рассказа вполне соответствовал действительности: когда товарищи ужинали, он от-правился искупаться и встретился у реки с Наманой, вернувшись на стоянку, нашел соплеменников убитыми, сражался с ронгами, устроившими на него засаду. Лум не стал скрывать, что родом он из племени мезов, хотя знал, что чомо ненавидят всех ногано. Как и предполагал, слушатели отнеслись с со-чувствием к номариям, почти полностью истребленным нынешними врага-ми здешнего племени, негодовали на ронгов за их жестокость. Не все пове-рили, что сородичи Лума – мезы: уж очень он не похож был на них. Но зачем понадобилось ему примазываться к кроманьонцам они понять не могли.
Лум и Намана шли в стойбище, обнявшись. Она привела его к одному из шалашей, около которого на подстилке из звериной шкуры безмятежно спал маленький голенький ребенок – девочка, наверное, месяцев двух от роду. Лум сразу обратил внимание, что большой палец на руках у нее явно кроманьонский, а не неандертальский.
– Моя дочь! – удивленно и радостно воскликнул он.
– Даана, – счастливо и умильно заулыбалась Намана, – твоя дочь.
Впрочем, подтверждения и не требовалось – родство было слишком оче-видным: о нем свидетельствовали не только пальцы, но и черты лица ма-лютки. Лум был необычайно рад. Как он жалел, что вместе с его женами по-гибли не рожденные дети. Но, оказывается, он все же стал отцом.
Лум и Намана сели на корточки и какое-то время с умилением глядели на ребенка.
Потом посмотрели друг на друга. Выражение лиц их было теперь уже другое, но тоже счастливое. Лум понял, что возлюбленной опять овладевает то чувство, которое охватило их обоих, как только они снова встретились, и которое не оставляло его с того момента ни на минуту. Она встала, взяла его за руку и увела в жилище, откуда они долго не выходили. Только громкий недовольный крик проснувшегося ребенка заставил их вновь воспринимать окружающую действительность. Они поспешили к плачущему ребенку. Мать взяла малютку на руки и приложила к груди. Девочка сразу перестала пла-кать и принялась сосать, причмокивая. Намана склонила голову, с умилени-ем глядя на нее. Лум тоже глядел на девочку с умилением. Он с любопыт-ством рассматривал дочку. Когда та насытилась, взял ребенка и восторжен-но поднял над головой. Девочка обиженно выпятила нижнюю губу и отча-янно заголосила во все горло. Отец поспешил вернуть ее на руки матери.
Лум, Намана с ребенком на руках вышли за крайние жилища стойбища (для этого пришлось сделать не более двадцати шагов) и с высоты холма, на котором стояло селение, окинули взглядом ближнюю часть долины, где расположилось лагерем на ночевку племя. Пять огней ярко сверкали в сгу-щающихся сумерках. Каждый род группировался вокруг своего костра. Не-которые люди переходили от костра к костру: происходило общение между родами. Должно быть, в знак гостеприимства люди Клана зубра проводили сегодня вечер тоже в долине, вместе со всем племенем, а не как обычно, в стойбище. Теперь они сидели вокруг костра у подножия холма, находясь ближе остальных родов к селению, в шагах ста от него.
«Все же нас немало», – подумал Лум, но тут же вспомнил о количестве ронгов, большинство которых к тому же просто великаны в сравнении с чомо, и настроение у него сразу упало. Конечно, столкновение с ними будет гибельно для здешнего племени, а вместе с ним и для него, и для Наманы, и для Дааны. Их ждет скорая смерть. И это тогда, когда наконец вопреки всем невзгодам сбылась его мечта, когда он обрел истинное счастье! Как неспра-ведливы те духи, которые управляют судьбами людей (читатель помнит, что наш герой воспринял верования неандертальского племени)! Но он имеет возможность бежать к номариям, бежать с Наманой, Дааной! Однако он не сможет это сделать. Потому что должен сражаться с ронгами, с теми, кто принес ему столько горя, кто уничтожил так много его сородичей, должен отомстить им, должен остановить это страшное племя, которое истребляет народ за народом, а точнее пожирает со злодейской жестокостью. Нет, он не убежит! Он будет драться!
Сколько же осталось ему жить? – продолжал предаваться тревожным мыслям Лум. Воины, которые взбираются на высокие горы, чтобы следить за движением ронгов, сообщают, что те отстали, наверное, на четыре днев-ных перехода. Значит, четыре дня у него все-таки есть. Для того, чтобы по-жить еще, насладиться счастьем. Лум вновь обрел счастливое состояние ду-ха, ибо, как и все первобытные люди, умел жить сегодняшним днем. Они привыкали жить среди опасностей, привыкали к мысли о возможной скорой гибели, привыкали не думать об этом, и если сегодня, сейчас ничто явно им не угрожало, то пребывали в нормальном состоянии духа, бывали даже жизнерадостны, а то и счастливы, если везло обрести счастье. Но умение не думать о надвигающейся опасности еще не означало, что наши давние предки в ожидании ее большей частью имели веселый вид. Выше мы упо-минали об огромной роли подсознания. Оно делало свое дело и влияло на облик людей. Поэтому многие в описанном нами лагере первобытного пле-мени имели мрачноватый вид, особенно люди Клана зубра, которые только сегодня узнали о предстоящей тяжелой войне.
Увидев нашу счастливую чету они замахали ей руками, приглашая присо-единиться к ним. Но Лум и Намана предпочли провести нынешний вечер в кругу своей только что созданной семьи.
Они вернулись к шалашу и вошли в него. Было приятно оказаться в жи-лище, сохранившем дневное тепло – предосенние вечера уже были доволь-но холодными, – лечь на мягкую подстилку из шкур с густой шерстью. Сы-тый ребенок не плакал, а через некоторое время заснул. Это позволило спо-койно побеседовать перед сном. А поговорить было о чем. Лум узнал, что у Наманы уже был муж. Он погиб на охоте позапрошлой зимой. У юной вдовы сразу появились женихи. Но она воспользовалась правом матери недавно рожденного ребенка уклониться от нового брака. Соблюдавшая законы племени предводительница рода не выдала ее замуж. После встречи с Лу-мом Намана забеременела. Это тоже дало возможность избавиться от неже-лательных женихов. Осенью у нее умер годовалый сын.
– А зачем ты к той реке пришла, где мы встретились с тобой? – спросил Лум.
– А я договорилась там встретиться с одним воином из Клана лося.
– Все ты говоришь, что никто тебе не нравился. А тут сама пришла.
– Не нравились, потому что о муже все вспоминала, горевала. Он хоро-ший был. А летом я успокоилась. Мужчин опять хотеть стала. Но кто ко мне лез, никто не нравился мне. Очень не нравился. Хорошо, что Мать рода за-щищала меня от них… А тут беда стряслась с нашим племенем – дроны пришли, победили нас. Нам пришлось уходить скорее. Пока шли, на прива-лах воины из других родов приходили, спрашивали у кого муж погиб: в сра-женье с дронами у нас немало погибло. Иные женщины, которые освободи-лись, рады были мужчину нового заиметь. Некоторые наши на меня указы-вали – я ведь тоже свободна была. Но никто не люб мне был: все с мужем погибшим сравнивала их… Хорошо Мать рода не отдавала меня ни за кого, как я просила ее…А тут вдруг одного воина увидела. Он из Рода лося был. Красавец был. Я как увидела, так сразу захотела его. Мы тогда уже в страну мезов шли.
– Как это? Все роды сошлись для войны, воевали вместе. А ты увидела его только когда вы в страну мезов уже шли.
– А я ж говорю, что из Клана лося он был. А род этот далеко очень от остальных наших родов живет. Весть о войне до них дошла поздно. Они присоединились к нам, когда мы уж уходили из нашей страны… Ну, вот я увидела его. Все рядом ходила. А он на меня и не смотрит. Как вроде я и не нравлюсь ему совсем. Хоть я набедренную повязку короткую-короткую то-гда носила. Словно вообще без нее была. Нарочно такую шкурку нашла. А он все не замечает меня. А я его так хотела. Наконец не выдержала – сама к нему подошла. Он согласился встретиться со мной в лесу (мы как раз тогда в том лесу были, где я тебя впервые увидела).
– А зачем в лесу?
– Так ведь на привале шалашей не ставят… А у всех на глазах отдавать се-бя я не могу. Многие могут – я не могу.
– А что ж вы вместе не пошли в лес?
– А это хитрость была. Я боялась, что за нами увяжется кто-нибудь. У нас это любят делать. Мужчину прогонят, а женщину силой берут. Против воли ее. И никто ей не поможет – лес кругом. Хотя Паам – так звали воина того, который понравился мне, – конечно, силен был очень. Но ведь бывает, что не один мужчина идет за теми, кто в лес любиться уходит. Вот мы и догово-рились с Паамом: он как будто поохотиться пошел, а я через некоторое вре-мя вроде по надобности просто отошла. Договорились у речки встретиться: мы уже знали, что речка поблизости есть – сказали те воины, что впереди племени идут, намного впереди других идут. Племя пришло в лес, а они уж его обследовать весь успели. Такая уж у них задача – разведать все. Чтоб племя на чужаков не нарвалось неожиданно… Ну, вот я пришла к речке, а там не его, а тебя встретила. Поначалу, конечно, решила, что какой-то наш воин прогнал Паама. Ты ведь молчал. Как узнать могла, что ты не наш. Муж-чины-то многие в лицо знают воинов из других родов. Они ведь собираются порой, чтоб вместе воевать с кем-то или охотиться на мамонтов. Но мы, женщины, можно сказать, не знаем или почти не знаем соплеменников из других родов. Мы же на войну не ходим, на мамонтов не ходим. Правда каждый год из одного рода в другой приходят гости. Чтобы о родственности не забывали кланы. Но это четыре – пять человек только. И то обычно одни и те же ходят – кто хорошо дорогу знает и пути не боится.
– Так что, мужчины на войну без вас, женщин, ходят?
– Конечно.
– У нас, у номариев, так было – мужчины идут на войну, а женщины, дети тоже идут. Сзади, за мужчинами. Они не сражаются, конечно. Но настроение у воинов лучше, когда жены сзади идут. И дерутся лучше. И раны женщины лечат хорошо. И пищу готовят, и коренья, плоды, ягоды собирают. Да и му-жа жена приласкать может, чтоб ему веселей было. Да и как семьи оставить – кто их защищать будет? Ведь и звери напасть на них могут, и враги другие, не те, война с которыми идет – чужаки отовсюду прийти могут. Мужчинам спокойнее, когда жены их и дети поблизости.
– Так у нас, когда из рода воины на большую войну уходят, всегда каж-дый третий остается, чтобы род защищать.
– А как же сейчас вот – все племя собралось?
– Да потому что драпать пришлось. Прошлым летом тоже такое было. Но это очень редко бывает. За всю мою жизнь только два раза было – тогда и вот сейчас. А обычно на войну мужчины одни ходят. Только тогда собира-ются для войны, если на какой-нибудь род враг напал, и этот род сам с ним справиться не может. Вот тогда все кланы помощь посылают... Даже сейчас, когда мы все вместе собрались, мы, женщины, все равно у себя в роду си-дим. Из рода в род не ходим, как вы, мужчины. Нет, некоторые, правда, хо-дят. Те, кто свободны. Но таких мало. Вот почему мы, большинство женщин, всех соплеменников не знаем. Поэтому я и не угадала поначалу, что чужак ты.
– А почему же вас не искал никто? Целую ночь в лесу пропадали, и вас не хватились, не искали.
– Да я подружку попросила, чтобы она, если хватятся нас, сказала, что мы с Паамом в лес любиться ушли. Такое же часто бывает. И иные парочки лишь утром приходят. Вот нас и не искали… А когда я вернулась, меня, конечно, спросили сразу: «А где же Паам?» А я: «Не знаю. Как, а разве он не при-шел?» «А разве он не с тобой был?» – меня спрашивают. «Нет», – говорю. «А с кем же ты была?». Я не растерялась и сказала: «Одна». «Как одна?» «Я ждала его, а он все не идет. А пока ждала, так и заснула и спала до утра». Конечно, если бы я сказала, что с чужаком миловалась, меня бы убили сра-зу… Ну а на тебя, конечно, я зла тогда очень была, потому что подумала, что это ты убил его. Но оказалось, что на него волки напали. Его ведь сразу мно-гие мужчины искать пошли. Те два воина, которые нашли его кости, как раз ронгов и увидели. Они и сказали, как много их.
Лум опять вспомнил то, что его продолжало очень удивлять и интересо-вать, а именно то, почему Паам разоружился перед ним. И по-прежнему находил этому только одно объяснение: он принял его за своего. Но мы уже знаем, что в здешнем племени не было никого, имеющего сходство с нашим героем. Так загадка эта и осталась не разгаданной для нашего героя. Но мы дадим нужные разъяснения. Паам, действительно, принял его за своего со-родича. Просто потому, что не был уверен, что достаточно хорошо знает всех воинов племени. Однако можно спросить: почему же не знал, разве он не входил в общеплеменной отряд, сражавшийся с дронами, как же он мог не знать хорошо в лицо товарищей по оружию? Но из слов Наманы нам извест-но, что Клан лося присоединился к племени, когда оно уже побежденное врагами, покидало родные места. Правда, Паам шел вместе со всеми со-племенниками, искавшими новое пристанище. Но путь его с ними до той рощи, где на свою беду он встретил Лума, продолжался недолго – лишь во-семь дней. Нужно сказать, что кланы и в совместном походе держались обособленно – отдельно от других охотились, располагались на ночлег. Ко-нечно, межродовое общение происходило: на вечерних посиделках Паам, как многие мужчины и некоторые женщины, переходил от одного костра к другому, чтобы принять участие в беседах. Однако не успел приглядеться к лицам соплеменников настолько хорошо, чтобы понять, что видит Лума впервые. Конечно, у Паама была бы возможность лучше узнать соплемен-ников, если бы он больше лет прожил на свете, но он едва ли был старше нашего героя.
Новые страстные ласки прервали беседу.
На другой день Мать Клана медведя и Мать Клана зубра принятыми в та-ких случаях шаманскими обрядами скрепили союз наших счастливых моло-доженов.
Вскоре после этого Тоун собрал совет главных воинов родов. Они уселись в кружок в траве за крайними шалашами стойбища. Все, как на подбор, они были богатыри, ясноглазые, светловолосые. Сидели, обхватив узловатыми мускулистыми руками колени. У них, сидящих в таком положении, особенно выделялись огромные мышцы плеч, казавшиеся буграми.
Тоун отвалился на правый бок, упершись рукой в землю, и сказал:
– Вчера я уже разговаривал с Батом, – он кивнул на главного воина Рода зубра. – Была у меня задумка. Хотел, чтобы мы продолжали путь на закат и объединились с соседним племенем против мезов. Но Бат отговорил меня. Они, говорит, такие лютые враги наши, что скорее с мезами объединятся против нас. Так что остаемся, как и собирались, здесь. Дальше не пойдем. Здесь дадим мезам бой.
– Правильно! Хватит драпать. Здесь драться будем! – одобрительно за-шумели совещающиеся.
– Вы знаете, что драпали потому, что надо было всему племени объеди-ниться. Чтоб больше силы у нас было, – напомнил Тоун.
– Нам, воинам, конечно, хватит драпать. Но женщины, дети пусть сегодня же пойдут дальше. А мы постараемся задержать ронгов. Победить, конечно, не сможем их. Но задержать сможем, чтоб наши женщины, дети спастись смогли, – сказал Лум.
– Да как они тебе спасутся?! Да они все пропадут без нас! – возразили Лу-му.
– Можно вооружить подростков. Да и пусть пойдут с ними воинов пять-шесть, – говорил молодой номарий.
– Да они только отойдут отсюда, как лазутчики поланов сразу сообщат своим. Они постоянно наблюдают за нами. Прячутся в зарослях неподалеку. Поланы быстро настигнут наших. Что им подростки и пять-шесть воинов. Ближайший к нам их род очень сильный. У них, знаешь, воинов сколько?! Вот сколько, – сказал Луму Бат и два раза выбросил
пальцы обеих рук. – Больше даже.
– Мы отправим наших женщин и детей тогда под защитой не пяти-шести воинов, а двадцати, – предложил Лум.
– Да ты что?! Если мы так ослабим наш отряд, то как же мы победим ме-зов или ронгов, как ты их называешь – слово какое, не выговоришь?! – вос-кликнул Тоун и сказал: – Нет, женщины и подростки нам здесь нужны.
– Зачем? – удивился Лум.
– Наш боевой отряд действительно намного меньше, чем отряд мезов. Но мы возьмем в свой отряд женщин и подростков. Тогда наш отряд будет намного больше, чем сейчас.
– Но не сильнее. Не очень-то ронгов испугает отряд, в котором больше половины женщин и детей, – с сарказмом усмехнулся Лум.
– Почему? Бабы у нас крепкие. Подростки тоже. Вооружим женщин нашими запасными копьями – у нас их немало. Кому не хватит, тем успеем сделать такие копья, которые на огне заостряют. Подросткам дадим наши дротики – они для них, как копья. Не только мальчишкам дадим, но и дев-чонкам такого же возраста – они тоже крепкие: когда дерутся с парнями, то порой побивают их. Детям, конечно, ничего не дадим – толку от них все рав-но никакого не будет. Мы, мужчины, встанем впереди. А за нами – женщи-ны и подростки.
– Даже, если в нашем отряде будут женщины и дети, он все равно будет меньше, чем отряд ронгов. Это значит, что они могут охватить нас с боков. Даже окружить. А это, как я слышал от наших опытных воинов, моих сопле-менников, – гибель для любого отряда, – продолжал возражать Лум.
– А с чего это ты решил, что я им дам окружить нас. Тогда, когда с дрона-ми бились, я на хитрость пошел. И сейчас пойду, – произнес Тоун.
– Говори! Говори! Скажи, что придумал?! – воскликнули совещающиеся, кроме Лума, который скептически усмехнулся.
– Чтобы не дать им обойти нас с боков, мы не в поле с ними сразимся, а в узком ущелье. Вон там, – Тоун указал рукой на огромные скалы, громоздя-щиеся справа от горы, у подножия которой находилось стойбище. – Я вчера еще успел неплохо обследовать здешние ближайшие места. Нашел очень подходящее ущелье. В нем будем поджидать мезов. В ущелье этом тупик. Так что бежать нам некуда будет. Нам останется только победить или уме-реть.
– Это и есть твоя хитрость? – опять усмехнулся Лум.
– Да погоди ты, – отмахнулся от него, как от мухи, Тоун и продолжил: – Я там все очень хорошо облазил. И наверх залезал. Там камни во какие, – он развел широко руки, – и их нетрудно будет столкнуть вниз. Как только ронги появятся в ущелье, мы сразу отступим, заманивая их в ловушку. А перед этим наших пять воинов, – столько хватит, – залезут наверх, но так, чтобы мезы не заметили. Когда те будут под ними, они обрушат на них лавину камней.
Предложенная диспозиция очень понравилась всем, даже Луму, но он счел нужным высказать замечание и внести предложение:
– Отступать, как только появятся в ущелье ронги нельзя. Они не дураки – сразу заподозрят, что их в западню заманивают. Нет, надо завязать бой и постепенно отходить. Тогда, может, получится.
Все согласились с ним. Он снова стал настаивать на том, чтобы дать воз-можность женщинам и детям сегодня же под защитой двадцати воинов продолжить бегство от ронгов.
– Да тебе же уже сказали, что мы не сможем победить, если у нас настоль-ко меньше будет воинов! – вспылил Бат.
– Так я же говорю, что мы не сможем победить ронгов, но сможем задер-жать их, – воскликнул Лум.
– Почему это не сможем?! Сможем! Это тебе говорю я, Тоун, – победитель дронов! – приподнялся на одно колено Тоун и гордо ударил себя кулаком в грудь.
– Ронги не дроны. Они наверняка гораздо сильнее, – возразил Лум. – Их не только намного больше, чем нас, но многие их воины такие рослые, что большинство наших воинов – просто карлики в сравнении с ними.
– Тогда, прошлым летом, тоже никто не верил, что мы сможем победить дронов. Но мы победили. Ты считаешь, что ронги непобедимы! Но разве не ты сам со своими воинами побил их и еще как побил! Вы смогли восьмерых убить. Об этом сейчас только и говорят в племени.
Лум вскочил на ноги и, ударив себя кулаком в грудь, гордо воскликнул:
– Я победил их! Мы победили их! Мы были сильнее ронгов!
– Вот видишь, значит их можно бить! И мы победим. А ты сейчас, пока они не пришли, побольше рассказывай нашим о том бое. Тогда они смелее будут и перестанут бояться чужаков, – сказал Тоун.
23
Ронги появились в долине Клана зубра через четыре дня после полного воссоединения здешнего племени, как и предполагали воины, ведущие за ними наблюдение. Увидев врагов, дамины, – так назывались люди здешне-го племени, – все сразу же ушли в ущелье, где изготовились к битве. Тоун полагал, что, обладая огромным силовым превосходством и опасаясь, что здешнее племя попытается ускользнуть, ронги сейчас же атакуют. Но он ошибся. Те были слишком опытными воителями, чтобы позволить себе недооценивать даже такого противника, который в сравнении с ними вы-глядит совсем слабым. Они не стали вступать в бой, не отдохнув после днев-ного перехода и не подкрепившись едой. К тому же ронги хорошо понима-ли, что раз племя, которое они столько дней старались настигнуть, больше не отступает, значит, оно собирается дать сражение. Правда, поначалу яви-лось опасение, что неандертальцы передумают и снова пустятся в бегство. Но лазутчики быстро сообщили, что вражеское племя все находится в уще-лье, и ничто не свидетельствует о том, что оно собирается покинуть его.
Ронги расположились поблизости от того места, где только что был лагерь неандертальцев. Поужинали и всю ночь спали, тогда как приготовившиеся дать им отпор люди вынуждены были заночевать на голых острых камнях, поскольку подстилки из шкур оставили в долине, справедливо полагая, что в бою они не пригодятся, что если придется погибнуть, то без них вполне обойдутся, а если удастся победить и выжить, то воспользуются как своими, так и теми, что достанутся им в качестве военной добычи. Спали без костров, ибо в каменной расселине не могло найтись хвороста, а покидать ее для по-иска топлива неандертальцы боялись.
Но вот утренний свет проник в ущелье. Совершенно не выспавшиеся люди поднялись со своих неудобных жестких постелей и сгрудились в толпу. Они от страха старались держаться как можно ближе друг к другу, желая в опас-ности ощущать плечо соплеменника. Как и предполагалось, впереди стали мужчины, за ними – женщины, а далее – подростки и дети. Умный Тоун ве-лел впереди стоящим воинам при столкновении с врагом использовать пре-имущественно копья, предвосхитив таким образом высочайшую для своего времени военную технологию, страшную для любого противника, изобре-тенную спустя более тридцати тысяч лет древними греками, которые, одна-ко, подобную сплоченную группу воинов научились строить рядами.
Пробудились от тревожного сна и те пять воинов, которые скрытно заняли позицию высоко на каменных кручах, нависающих над ущельем.
Расселина была корявой и довольно узкой: местами в ней могли поме-ститься плечом к плечу пять-шесть взрослых людей, местами – семь – де-вять, местами десять – пятнадцать.
Все с тревогой ожидали появления лазутчика, наблюдавшего у выхода из ущелья за передвижениями ронгов. И вот из-за выступа корявой каменной стены расселины вдруг выскочил бегущий со всех ног юноша. Приближаясь, он замахал руками и закричал: «Идут!»
По толпе пробежал шумок волнения. В конце ее заплакали некоторые де-ти. Но почти сразу замолчали, оглушенные тумаками подростков, которым Тоун велел использовать любые самые беспощадные средства, чтобы не допустить детского плача, ибо опасался, что он смутит матерей, а женщи-нам, как мы знаем, стратег даминов отводил немалую роль в предстоящей битве.
Главный воин племени, стоявший приблизительно в середине толпы, поднял руку и зычным голосом призвал сородичей мужаться, напомнил, что пути к бегству нет, заметив, что лучше смерть в бою, чем в плену.
Взгляды устремлены были вглубь ущелья, туда, где оно начинало завора-чиваться вправо. В изгибе поворота находился тот выступ, из-за которого только что выбежал лазутчик.
Когда из-за этого выступа появились первые ронги, неандертальцы ахну-ли. Достаточно близко их видели пока только некоторые лазутчики. Они со-общили сородичам о том, что пришельцы с востока очень рослые. Впрочем, дамины и так уже знали, что мезы велики ростом. Но увиденное превзошло самые страшные ожидания: из глубины каменной теснины на неандерталь-цев надвигалась толпа настоящих гигантов, с большими копьями, дубинами и дротиками. Устрашающее впечатление усиливали еще не виданные дами-нами смуглые тела, черноволосые и чернобородые головы.
Но неандертальцы не дрогнули, ведь они сражались и с зубрами, и с мед-ведями, а иные, самые старшие, даже с огромными мамонтами, когда те лет десять назад забрели в их страну с севера.
Впереди идущие ронги взмахнули руками и в даминов полетело несколь-ко дротиков. Острота их наконечников и сила бросков были таковы, что гу-бительные метательные снаряды пронзили насквозь двух воинов. Зато дру-гие были отбиты ловкими руками. Обычно люди в таких случаях старались увернуться, но стоящие впереди толпы не могли себе это позволить, иначе бы дротики поразили находящихся за ними. Неандертальцев выручала от-личная реакция. Причем они отбивали дротики так, что те не ранили руки: удавалось нанести удар по наконечнику сбоку, хотя это было, конечно же, очень рискованно, ибо острие лишь чуть не доставало тела.
Чем больше ронгов выходило из-за выступа, тем больше в даминов неслось дротиков. Но впереди идущие мешали тем, кто следовал за ними, метать их обычным образом. Поэтому искусные в военном деле ронги ис-пользовали эффективный прием. Бросали дротики очень высоко. Большая длинна рук позволяла им это делать. Каменный наконечник перевешивал древко, и страшный метательный снаряд падал почти отвесно. Отбить бро-шенные таким образом дротики было намного труднее, чем те, что метнули впереди идущие ронги. Еще четверо даминов пали, сраженные наповал, и пятеро были ранены. Неандертальцы понесли бы больший урон, если бы враги не потеряли возможность метать этим способом дротики, поскольку толпа их уплотнилась от того, что задние напирали на впереди идущих, и теснота не позволяла бросать.
Дамины имели большой запас дротиков: хватило и подростков всех во-оружить, и для взрослых воинов осталось немало. Однако большинство не могли пока докинуть дротики до врагов. Но только не те, что находились впереди толпы. Там Тоун поставил сильнейших – главных воинов кланов и таких, которые лишь немного уступали им. Они не только докинули, но и поразили насмерть четырех ронгов и столько же ранили. Оказалось, что очень рослые мезы не обладали достаточно резкой реакцией, которая поз-волила бы эффективно использовать способ защиты от дротиков, каким пользовались неандертальцы.
Когда ронги приблизились настолько, что дамины, стоявшие за самыми первыми воинами, тоже сумели бы докинуть дротики до врагов, они не смогли это сделать, потому что теперь не имели возможности достаточно размахнуться для броска, ибо толпа уплотнилась: люди от страха жались друг к другу.
Опытный в военном деле Тоун знал, что при столкновении с противником удары копьями получаются сильнее, если воины не стоят на месте, поджи-дая врагов, а сами атакуют.
– Все вперед! Сразитесь с ними на бегу! – скомандовал он, и дамины дружно и храбро, издавая яростный боевой клич, устремились на врагов.
Если бы стоявшие первыми в толпе мезов воины были все вооружены ко-пьями, которые выставили бы перед собой, то неандертальцам было бы трудно достать их своими менее длинными копьями. Но сегодня ронги по-теряли свойственную им осторожность, заставлявшую серьезно относиться к любому противнику. Увидев перед собой такой низкорослый народец, како-го еще не видывали, они прониклись презрением к противнику. У них не бы-ло ни малейшего сомнения, что они совсем легко расправятся с этими лю-дишками. Поэтому сочли, что самое подходящее сейчас для них оружие – палица, ибо решили сразу же учинить беспощадную костоломку, а для это-го, конечно, дубина особенно подходит. Но ею трудно хорошо отбивать ко-пейные удары. Кроме того, неандертальцы проявили поразительную лов-кость в отбивании ударов и нанесении своих, а также в разного рода уверты-ваниях. Да и силы неандертальские богатыри, все имевшие вес под восемь-десят килограммов, были такой, что намного превосходили воинов, идущих впереди толпы кроманьонцев, где находились не самые сильные ронги. Этого те никак не ожидали. Не ожидали они от столь малорослых людей и решительного мощного натиска, что вызвало у них растерянность. Все это привело к тому, что кроманьонцев пока гибло втрое больше, чем противни-ков. Те даже начали теснить их. Почувствовав свое преимущество, неандер-тальские витязи так увлеклись боем, что не сразу услышали сигнал к отступ-лению. Стоявшие за ними еще не вступившие в бой соплеменники, кричали, передавая им приказ Тоуна. Сражающиеся неандертальцы стали отходить вместе с толпой своих сородичей. Кроманьонцы продолжали напирать, сле-дуя за отступающими. Вот уже они оказались на том месте, где на них дол-жен был обрушиться шквал камней. Но ничего подобного не происходило. Люди с надеждой и тревогой посматривали вверх, туда, где притаились со-племенники. Но никто не видел, чтобы хотя бы чуть шелохнулся какой-нибудь камень.
Бой приобрел уже иной характер. Противоборствующие воины так сгру-дились, что невозможно стало орудовать копьями, палицами. В ход пошли кулаки, зубы, ногти, которые у первобытных людей были длиннее, чем у со-временных, ибо укорочение их с помощью зубов менее эффективный спо-соб, нежели обрезание ножницами. Ногти в те далекие времена еще играли порой роль когтей. В лучшем положении оказывались те, кто имел при себе нож, кремневый или костяной, а также те, кому удавалось в тесноте поднять из-под ног камень. Поскольку мезы находились теперь на том месте, где только что были дамины, иные из них подобрали дротики, оставленные неандертальцами за ненадобностью или отбитые ими кроманьонские. Но даже эти своего рода маленькие копья тоже невозможно было использовать в толчее.
Скоро последние в толпе даминов уперлись спиной в тупик ущелья – дальше отступать уже было некуда. Бой стал еще ожесточеннее. Изнуренные и израненные погибли все сражавшиеся впереди сильнейшие воины дами-нов. В битву вступили бойцы, имевшие рост менее ста пятидесяти сантимет-ров. Им противостояли двухметровые гиганты. Теперь казалось, что взрос-лые дерутся с детьми. Однако происходящее отнюдь не походило на избие-ние младенцев. Явного преимущества ронгов пока не было заметно. Но они смогли теперь очень удачно использовать подобранные дротики, которыми разили сверху вниз.
Положение даминов становилось катастрофическим. Они уже с ужасом и отчаянием устремляли в последней надежде взоры к корявому верху левой стены ущелья, но там по-прежнему не происходило ни малейшего движе-ния. Четко выделявшиеся на фоне голубого неба высокие коричневые кручи застыли в своем грозном каменном величии и, казалось, надменно насме-хаются над даминами. Иные неандертальцы уже не опасаясь того, что ронги могут догадаться, что их заманили в западню, кричали, открыто призывая сородичей наверху не медлить. Но тщетно. Вдруг кто-то крикнул: «Глядите!» и указал рукой вверх, но не туда, куда смотрели с надеждой остальные еще не вовлеченные в бой дамины, а на гряду валунов, венчающую ту часть сте-ны ущелья, которая нависала прямо над толпой неандертальцев. Люди взглянули туда и оцепенели: один из этих гигантских камней раскачивался. Его явно кто-то, не видный снизу, старался скинуть вниз.
– Да они что, сдурели что ли?! На своих! – воскликнула одна женщина. Другая замахала руками и стала кричать, обращаясь к тем, кто находился наверху:
– Эй! Вы ошиблись! Не сюда надо, а туда! – она указала рукой в сторону надвигающейся толпы врагов.
– Нет, они не ошиблись. Именно сюда они и хотят скинуть. Это же мезы. Они убили там наших! Они сейчас скинут! – сказала третья женщина. И слов-но в подтверждение ее слов между валунами показались голова и плечи ронга, посмотревшего вниз. Не осталось сомнений: ронги предугадав замы-сел Тоуна, послали группу воинов, и те перебили пятерых неандертальцев, которым предстояло внести перелом в битву.
Обнадежил даминов Лум. Он еще не был убит только потому, что Тоун не поставил его вместе с остальными сильнейшими бойцами впереди толпы, а оставил при себе в качестве телохранителя, ибо наслышан был о его очень хорошем умении сражаться.
– Я знаю что делать, – произнес Лум после того, как окинул быстрым взглядом стену ущелья. Он увидел, что каменный рельеф, изобилующий большими и малыми выступами, вполне позволяет взобраться на нее.
Рядом с Лумом стояли его воины. В Клане медведя, когда наш герой по-пал в него, жили восемнадцать мужчин. Но Бем был глубоким старцем, Ан – каменных дел мастером. Они не входили в отряд воинов-охотников. Так что он насчитывал тогда шестнадцать человек. Лум стал семнадцатым. С тех пор отряд понес потери. Один воин-охотник погиб на охоте, другой – в войне с пришельцами с запада. Шестеро сложили головы сейчас, одни из первых сразившись с ронгами. Из мужчин Клана медведя остались в живых пока де-вятеро. Наш герой повел их за собой.
Каждый был только с копьем. Его держал в левой руке, чтобы силу пра-вой использовать при подъеме. В двух наиболее крутых местах была опас-ность сорваться вниз. Но ловкие отважные воины благополучно их минова-ли.
Лум первым взобрался наверх. Он увидел перед собой нечто наподобие плато, покрытого нагромождениями больших и малых камней. Справа от себя на расстоянии шагов восьмидесяти мельком заметил лежащих неан-дертальцев и одного кроманьонца, длинное смуглое тело которого резко выделялось среди их небольших, белокожих тел. В следующий миг кинул взор влево и увидел несколько ронгов, которые тужились столкнуть в тесни-ну валун. Они могли увидеть взбирающихся по ее стене даминов, если бы подошли к краю пропасти и посмотрели вниз, но в это время все были за ва-луном. Находящиеся в глубине ущелья ронги тоже не видели лезущих вверх неандертальцев, загороженных от их глаз высоким каменным выступом. Старающиеся одолеть тяжесть валуна кроманьонцы не заметили неожидан-ного появления на краю пропасти Лума не только потому, что борьба с огромным весом слишком поглощала их внимание, но и потому, что нахо-дились несколько левее номария и были почти обращены к нему спинами.
Наш герой хотел броситься к ронгам в стремлении помешать им, но не сделал этого, а быстро присел и притаился за камнями, около которых вы-лез из ущелья. Поступил так, потому что сразу понял, что врагам не спра-виться с весом валуна, хотя снизу казалось, что раскачиваемый камень вот-вот упадет. Но падение его людям внизу не угрожало. Лум решил поэтому не спешить и подождать товарищей, чтобы атаковать могучих ронгов силами всего отряда. Каждый, вылезающий из пропасти неандерталец, увидев свое-го вожака, притаившимся за камнями, быстро делал то же.
Только Лум позволял себе выглядывать из-за укрытия, осторожно наблюдая за врагами. Их было девять человек – немало, чтобы сделать то, за что они взялись. Но четверо истекали кровью, быстро теряя силы: пять только что убитых неандертальцев, сумели одного из кроманьонцев сразить насмерть и четырех ранить.
Людям внизу, находящимся под тем местом, где на краю ущелья крома-ньонцы раскачивали валун, несказанно повезло. Поблизости от этого камня другие были только больше и тяжелее. Если бы нашли меньше, то, конечно, уже скинули его.
И тут Луму бросилось в глаза то, на что он поначалу почему-то не обратил внимания. У него даже дух перехватило, когда понял какая удача идет в ру-ки его отряду. На земле лежало все оружие кроманьонцев – дубины и ко-пья. Причем сзади них. Не видя никакой опасности для себя, ронги, есте-ственно, бросили оружие, чтобы оно не мешало толкать валун.
Предупредив товарищей, чтобы никто не вздумал издать боевой клич, он выскочил из-за укрытия и со всей скоростью, на какую был способен, бро-сился на врагов. Его воины устремились за ним. За считанные мгновения, атакующие преодолели расстояние, отделявшее их от ронгов. Те были за-стигнуты врасплох. Никто не успел вооружиться. Неандертальцы быстро пе-рекололи всех кроманьонцев копьями и сразу затем бросились туда, откуда Тоун решил атаковать ронгов сверху. Найти это место было нетрудно – там лежали убитые дамины. Из глубины ущелья доносился шум битвы. Лум и его воины посмотрели вниз и поняли, что сородичи находятся в крайне тя-желом положении и именно сейчас им особенно нужна помощь. Неандер-тальский стратег вчера просто гениально выбрал место для использования этой своеобразной артиллерии каменного века. Здесь, на краю пропасти, было много крупных камней, но таких, с тяжестью любого из которых мог вполне справиться низкорослый силач, какими были неандертальские вои-ны. К тому же сбрасываемые камни неминуемо должны были вызвать па-дение сотен других, находящихся ниже на очень крутом склоне ущелья. От-ряд Лума блестяще выполнил замысел Тоуна. На головы кроманьонцев об-рушился такой страшный камнепад, какой бывает только при самых силь-ных землетрясениях.
Ворочая и сбрасывая камни, наш герой с торжествующей яростью выкри-кивал:
– Вот вам! Вот вам, звери! За мое племя! За всех моих родичей! За всех ко-го вы сожрали, звери проклятые!
Даже Тоун не ожидал, что его стратегическое решение будет настолько успешным. За минуту большая часть славного воинства каннибалов была погребена под камнями. Они не задели лишь тех, кто находился в самом конце толпы кроманьонских воинов, еще не успевших вступить в бой, и тех, кто впереди непосредственно дрался с даминами. Эти сражающиеся ронги, услышав за спиною неожиданный громкий шум, невольно оборачивались. И сразу получали удар костяным или кремневым ножом. Падали также, оглушенные камнем или кулаком. На каждого упавшего кроманьонца нава-ливались два-три дамина и добивали их. Кто-то из ронгов пытался бежать, когда прекратился низвергающийся сверху шквал камней. Но беглецов настигали копья неандертальцев, подобранные ими с земли: теперь тесно-ты, которая, как говорилось выше, вынудила бросить их за ненадобностью, не было.
Лум со своим отрядом спустился тем путем, по которому вчера взобра-лись наверх пять неандертальцев, а ныне десять кроманьонцев, убившие их. Воины Клана медведя увидели страшную картину: там, где недавно стояли толпой ронги, были теперь лишь груды камней. Местами камни шевели-лись. Между ними показывались руки, окровавленные головы, плечи. Изу-веченные люди пытались выбраться из-под камней. Но ходящие по ущелью неандертальцы беспощадно добивали их.
Большинство даминов уже выбежали из теснины и преследовали племя ронгов, лишившееся своих защитников. Его женщины и дети, пока шел бой, ожидали в долине невдалеке от скал. Они не считали низкорослых неандер-тальцев серьезными противниками. Поэтому не сомневались в скорой по-беде соплеменников. Предвкушали уже обильное людоедское пиршество. Правда, волнение все же испытывали, ибо полагали, что одного, двух, а мо-жет, даже трех-четырех ронгов дамины сумеют убить, и опасались, что в числе погибших окажутся близкие родичи. Сражающихся они не могли ви-деть, но слышали доносящийся до них шум битвы, впрочем, привычный им с детства. Когда отряд Лума устроил камнепад, крики стали гораздо более многоголосыми, громкими, страшными. «О, хорошо! Видать здорово дуба-сят наши их. Скоро конец им, скоро будет много мяса», – с удовлетворением и нетерпением проголодавшихся людей подумали ожидающие за предела-ми ущелья ронги. Но какого было их удивление, когда они увидели выско-чивших из промежутка между скалами рослых мужчин. Лица их были пере-кошены от ужаса. Они явно спасались бегством. И это были ронги. Люди в долине, ожидавшие исхода боя, опешили. Не поверили глазам своим. Неужели «белые карлики» победили! О нет, конечно, нет. Просто это обыч-ные трусы, которые покинули боевые порядки, не желая рисковать жизнью. Какой позор! Для ронгов такое большая редкость.
Но вот из ущелья выбежали эти самые «белые карлики», звероподобные, разъяренные, страшные. Они явно преследовали ронгов. Времени пребы-вать в оцепенении недоумения и ужаса не было: испуганные люди броси-лись бежать вглубь долины в ту сторону, откуда пришли сюда. Но им не по-везло – на пути их оказалось огромное стадо зубров, и они, устрашившись его, побежали несколько левее – в широкое ущелье.
Спасавшиеся бегством мужчины устремились в небольшой промежуток между краем стада и скалами: они не боялись зубров, потому что были при-вычными охотниками, к тому же имели копья. Поскольку в ущелье находи-лись далеко от того места, где шел рукопашный бой, исключавший, как мы помним, использование копий, палиц, дротиков, эти воины не спешили рас-ставаться с ними. Однако, когда устремились прочь из ущелья, то, чтобы об-легчить себе бег, дубины и дротики побросали.
Восемь кроманьонских мужчин остановились поблизости от покинутого ущелья. Они вспомнили привитое с детства понятие воинской доблести и приняли мужественное решение умереть в бою и задержать, насколько возможно, преследователей, чтобы помочь соплеменникам спастись.
Многие неандертальцы обежали их. Но тем, кому пришлось столкнуться с обреченными, вдобавок не успевшими растратить в бою силы исполинами, пришлось очень нелегко: после сражения дамины нашли здесь вокруг восьми бездыханных гигантских тел много трупов соплеменников.
Надеявшиеся найти спасение женщины и дети совершили роковую ошиб-ку, бросившись в незнакомое ущелье: скоро они оказались перед непре-одолимым тупиком. Справа и слева тоже возвышались неприступные гра-нитные стены. А сзади уже набегали свирепые неандертальцы.
Среди них был Тоун. Он приказал воинам остановиться, не нападать на людей, случайно попавших в природную ловушку. В самом деле, пояснил он, разве недостаточно уже убитых ронгов? Мяса на несколько общепле-менных пиршеств хватит. Дойдет очередь и до этих. А пока пусть живут здесь. Обратил внимание на очень выгодное местонахождение пленных: они оказались, как упоминалось выше, заключенными в пространстве меж-ду тремя отвесными каменными стенами, на которые невозможно было влезть. Чтобы не выбрались отсюда, достаточно было просто перегородить ущелье цепью воинов. Пленников даже связывать не стали.
Некоторые женщины, с камнями в руках, а иные с копьями и дротиками, бросились на даминов. Но были сразу убиты. Остальные плененные здесь ронги покорились своей участи, радуясь уже тому, что поживут еще не один день: сами каннибалы, они хорошо знали, что вначале людоеды поедают убитых, а только потом пленников. Убитых же ронгов, как им стало ясно, очень много.
Но вернемся к нашему герою. Он не стал участвовать в преследовании, считая для себя невозможным воевать с женщинами и детьми. К тому же бежавшие ронги были уже далеко.
Лум поспешил разыскать жену с дочкой. К его величайшему облегчению и огромной радости они были живы, целы и невредимы. Он крепко обнял их и расцеловал. Затем вместе с женщинами оказывал первую помощь ране-ным. Их было много. А убитых еще больше.
24
Через некоторое время стали приходить воины, участвовавшие в пресле-довании врагов. Они сказали, где находятся плененные ронги.
Ненависть Лума к тем, кто почти полностью истребил его народ, требова-ла выхода в совершении возмездия. Он считал, что уже в полной мере ис-полнил этот долг, сыграв чуть ли не главную роль в уничтожении воинства людоедского племени, на ком лежала основная вина в злодеяниях по отно-шению к номариям и многим другим народам. Сознание исполненного дол-га, однако, не умерило ненависть к врагам. Теперь ему хотелось увидеть ронгов в жалком, униженном положении побежденных. Поэтому пошел по-смотреть на пленных.
Когда увидел толпу действительно жалких женщин и детей, с глазами полными ужаса, то не только не испытал торжествующего удовлетворения, а, напротив, сердце его болезненно сжалось от чувства, которое называется жалостью. Но он вспомнил страшную картину поедания этими людьми его сородичей, и жалость значительно убавилась.
Кроме него и стражей здесь находились еще несколько мужчин. Они вы-сматривали в толпе пленных красивых женщин, обольщаясь взять какую-нибудь в жены. Но морщились от досады: красавицы были в сравнении с ними настоящими великаншами, поскольку за исключением Тоуна и Лума в битве выжили только мужчины, не превышавшие ростом ста пятидесяти сан-тиметров, ибо, более крупные воины, как мы помним, первыми встретили страшный натиск мощных гигантов. Новоявленные женихи все более скло-нялись к мысли, что лучше красавиц съесть: никому не хотелось смотреть на жену снизу вверх. Впрочем, они не собирались отказываться и от другого удовольствия, а именно от того, чтобы, покуда назначенные в пищу жертвы живы, насытить свою похоть, насилуя их.
Вдруг Лум остолбенел от изумления: в толпе пленных он увидел двух своих соплеменниц – Анару и Саяну. Он мгновенно догадался, как они здесь оказались: кто-то из ронгов прельстился их красотою и взял пленниц в жены – такое не редко случалось в войнах первобытных людей. Если Лум понял, что это, и в самом деле, его соплеменницы, то они были уверены, что просто видят иноземца очень похожего на их сородича.
«Вот хорошо! Я спасу наших!» – обрадовался юноша.
– Саяна, Анара! – вскрич... Читать следующую страницу »
Частный вебмастер