Алиса Вальс Жанр прозы:

16 апреля 2018 Фэнтези

аво поступать так, как сочту нужным. — Амон усмехнулся. — А теперь отвечу на первый твой вопрос. Ты в этой каюте, именно потому и находишься, чтобы жить, хочется тебе или нет. На судне создалась угрожающая ситуация. Для людей, — подчеркнул он. — Я решил, что лучше тебе находиться здесь.
          — На корабль напали? — не в силах поверить, уточнила девушка.
          — Натурально, нашлись смельчаки.
          — Почему корабль не ушёл в другое измерение?
          — Разве Дорн проявит слабость перед смертными? — сверкнув глазами, спросил Амон.
          — Он убил их? — с ужасом спросила девушка.
          — Он велик и не считает нужным доказывать то, что является действительностью. Нет. Он снисходителен к людским шалостям, но жесток к тем, кто переступил границу. Нарушившие её, видят его истинным Властелином Тьмы. Властелином Преисподней. Эти нападавшие отделались только лёгким испугом.
          Покачав головой, Амон с усмешкой заметил:
          — Судя по их вооружению, намерения были самыми серьёзными. Что им стоило опустить на дно какой-нибудь океанский лайнер. Но тут им самим пришлось в темпе смываться. Кстати, Саймон с ними.
          — Правда? — обрадовалась девушка. — Он сбежал или его высадили?
          — Скажем… Мы позволили ему сбежать, — снова усмехнулся Амон. — Зачем тратить на него время, когда такая великолепная «толпа» собралась вокруг яхты? Тут было гораздо интересней, нежели возня с перепуганным миллионером.
          — Это были пираты?
          — В какой-то степени, — лениво потянулся Амон, по-прежнему сидя на ковре, опираясь о локоть. Он посмотрел снизу вверх на девушку, растягивая слова, пояснил: — Мафия. И не скажешь что наркомафия, ведь они промышляли всем, до чего могли дотянуться. Довольно-таки сильная организация, хорошо поставленная на ноги. Но босс был дураком. Впрочем, второй тоже недолго протянет. У него нет бойцовой хватки, конкуренты его задушат.
          — Почему первый «был»?
          — Потому что был, — скривившись в усмешке, ответил Амон. Похлопав рукой по ковру, предложил: — Спускайся, а то с кресла высоко падать.
          — Мне тут хорошо, — пожала плечами девушка и с любопытством поинтересовалась: — Почему я должна упасть? Кресло довольно прочное.
          Последнее слово она договорила уже на полу. Быстрый как гепард Амон приподнявшись, выбросил руку и, схватив за лодыжку, мигом стащил с кресла. Несколько секунд она сидела с растерянным видом, сначала пытаясь прийти в себя, а, затем, не зная как отреагировать. Ещё секундой позже, бросив гневный взгляд на Амона, Светлана опешила. Прищурившись, он лукаво смотрел на неё, явно наслаждаясь растерянностью. Озорство плясало в глазах.
          Мысли пронеслись в голове и, представив, как выглядело со стороны, девушка почувствовала, как где-то внутри зарождается и рвётся наружу, весёлый смех. Не в силах больше удерживать строгость и непроницаемость на лице, скинув маску, звонко, от души она рассмеялась.
          Амон хмыкнув, молча, но с удовольствием наблюдал за её реакцией.
          Глубоко вздохнув, Светлана запоздало сказала:
          — На последний вопрос можете не отвечать.
          Она попыталась было встать, но Амон мгновенно отреагировав, схватил за руку:
          — Почему бы не посидеть на полу?
          Немного поколебавшись, девушка покорно опустилась на ковёр.
          — Вот так-то лучше, — заметил Амон. — Хоть я не ангел, но приятно когда идут на встречу и добровольно делают то, что скажешь. Не надо тратить энергию и силы, заставляя.
          — Признаться, мне непонятно. Зачем заставлять?
          Амон живо подхватил:
          — Правильно. Поэтому лучший выход – подчиняться моим приказам.
          — Я не это имела в виду, — озадаченно возразила Светлана.
          — Знаю, что ты хотела сказать, мол, это люди и подходить к ним нужно по-человечески. Но тут небольшой нюанс, так сказать маленькое различие. Я – не человек. И это даёт мне право поступать так, как сочту нужным. Впрочем, мы говорили об этом, — прищурив глаза, Амон посмотрел на девушку, растягивая слова, сказал: — «Мы» проходили это и «мы» быстро усваиваем. Ведь так, Светлана? — Светлана не спешила с ответом, он повторил. Резкие нотки прозвучали в вопросе: — Ведь так?
          Выжидающе посмотрел на девушку. С неохотой, она еле заметно кивнула. Удовлетворённый таким ответом, Амон, повернувшись, облокотился на второй локоть, теперь он, полулежа, смотрел вверх.
          — Сдаётся мне, тут слишком светло, — деланно вздохнув, добавил: — Никакой романтики, — по-прежнему смотря в потолок, он не увидел удивлённый взгляд девушки. — Впрочем, — продолжал он, — современное освещение мне никогда не нравилось. Куда приятнее видеть огонь, нежели лампочку.
          — Тут нет лампочек, — заметила Светлана, оглядываясь вокруг. — Тут нет никаких осветительных приборов. Просто светло и всё. Как будто сам воздух светится белым, дневным светом.
          — Я предпочитаю огонь, — резко садясь, сказал Амон.
          Дневное освещение пропало. Непроглядный мрак окутал помещение, но это продолжалось недолго. В стоящих по углам комнаты высоких серебряных канделябрах, затрепетал огонь. И робкий, трепещущий свет озарил каюту. На коврах покрывающих стены заиграли тени, создавая фантастические рисунки и распадаясь, чтобы вновь сойтись в невероятном узоре.
          — Так лучше, — довольно сказал Амон. Обернулся к сидящей неподалеку от него девушке. — Поддержим романтическую обстановку. Сядь рядом.
          Оцепенев, девушка не спешила выполнить его указания. Он сам пододвинулся. Протянув руку, убрал волосы, упавшие на лицо. Провёл ладонью по щеке, словно стирая слезу.
          Вздрогнув, девушка попыталась отстраниться, но стоявшее позади кресло остановило движение. Насколько можно она вжалась в его мягкую обивку.
           С лёгким разочарованием, Амон посмотрел на неё, но больше попыток дотянуться не делал. Снова опустившись на локоть. Он пристально посмотрел в глаза. Девушка заволновалась, уловив нечто необычное во взгляде. Оно завораживало и притягивало, зазывало к себе. Не в силах отвести глаза, она смотрела на него, чувствуя, как истома охватывает тело, делая податливым и наполняя энергией требующей неизведанного и волнующего. Ей внезапно захотелось ощутить близость тела, поцелуй. Амон, вероятно почувствовав её желание сел рядом, по-прежнему заглядывая в глаза. Обнял, поцеловал в губы медленно и нежно, словно пробуя на вкус. Глубоко вздохнув и почти со стоном выдохнув, девушка попыталась ответить. Ощущая, как тепло разливается по телу, охватывая руки и ноги до кончиков пальцев. Закрыла глаза, погружаясь в негу, утопая в ней, чувствуя только руку обнимающую талию и губы целующие лицо, медленно опускающиеся к шее. Острое желание почувствовать боль, вытесняя все чувства, становилось всё сильнее и сильнее. С внутренним т    репетом, растворяясь и изнемогая в сладостной истоме, она прижалась к нему, желая ощутить боль, как высшую степень наслаждения. В неге, она мысленно умоляла его вонзить клыки в шею, которую сейчас нежно целовал.
          Внезапно, Амон отстранился. Отпустив её, сел поодаль, прищурился, наблюдая.
          Девушка открыла глаза, удивлённо и разочарованно посмотрела на дьявола. Ей казалось, что её в чём-то обделили, не дали того, чего она желала всей душой и телом.
          — Хватит, — сказал Амон, резко проведя рукой по воздуху, очерчивая между ними границу, разрубая невидимую нить.
          Девушка вздрогнула. Вуаль магии спала. Нечто завораживающее исчезло в глазах дьявола, а вместе с ним исчезла и истома совсем недавно владевшая ею.
          — Теперь ты имеешь представление о магии вампиров. Вот почему, жертвы не в состоянии оказать им сопротивление, — сказал Амон, по-прежнему наблюдая. Слегка наклонившись, добавил: — Сейчас убедилась? Мне ничего не стоит, заставить тебя делать то, чего возможно совсем не желаешь делать. Сознайся, ты хотела, чтобы я причинил тебе боль? — еле заметно усмехнувшись, заметил он.
          Все ещё в замешательстве от столь сильных ощущений, девушка задумалась. Удивлённо подняла глаза:
          — Да… Мне действительно хотелось, — улыбка мелькнула на лице. — Вы умеете подбирать аргументы. Я не могу возразить. Это действительно факт.
          — Тебе было хорошо? — прищурив глаз, спросил он и тут же добавил: — Не отвечай. Я знаю, это так, иначе быть не могло. Повторить, но без магии?
           Амон потянулся к ней.
          — Нет, — отрезала Светлана, прижимаясь к креслу.
          Но Амон не стал дотрагиваться, он снова расположился на ковре, опустившись на локоть.
          — Но…. Как это вышло? — девушка растерянно посмотрела на него. — Я во всём отдавала себе отчёт. Контролировала себя. Это совсем не похоже на гипноз, где полностью отключаешься, уходишь от реальности.
          Она задумалась. Дьявол молчал, не перебивая её мысли. Подняв голову, девушка спросила, и любопытство плясало в глазах:
          — Амон, почему остановились? После, когда я очнулась, предложили повторить, заранее зная, что я откажусь?
          — Почему остановился? Я показал, как может быть в действительности. Поверь, и без магии ощутишь всё. Но в большей степени, нежели с ней. Пропадёт желание чувствовать боль, и может быть… — он внимательно посмотрел в лицо. — Ты забудешь страх. Я хочу, чтобы ты сама пошла мне навстречу, — голос переменился, стал глубоким, бархатным, зазывающим. — Лишь единицы ощутили это. Почему бы не попробовать? Зная чувства и мысли, можно слиться разумом, стать единым целым. Я могу показать любовь, которую люди называют «неземной», и поверь мне, она заслуживает такое название.
          Девушка содрогнулась, словно от озноба.
          Он продолжал бархатным голосом:
          — Я знаю, что ощутив дыхание любви, ты перестала бояться. Образ мой уже не пугает. Но что-то удерживает. Религия? Боишься согрешить?
          Светлана изумлённо посмотрела на него:
          — Не знала, что это может быть грехом. Разве любить – грех?
          Амон неопределённо повёл рукой, хмыкнув, весело сказал:
          — А чёрт его знает, что ОН там выдумывает! Продать душу – грех, но я не требую её у тебя. Я только хочу, чтобы ты взглянула на мир под другим углом. Ничего извращённого не предложу. Мне нравиться твоя душа светлая и чистая. Пусть она такой и останется, хотя, мне ничего не стоит испоганить её, уж в этом-то я мастер.
          — Не сомневаюсь, — согласилась девушка. — Но почему, любые отношения с дьяволом могут считаться грехом?
          Зло усмехнувшись, Амон уже своим обычным голосом ответил:
          — Саваоф слишком справедлив и в силу своей справедливости, попустительствует дьяволу в его кознях к человеку, оступившемуся на жизненном пути. Он тоже не идеал. Но его последователи шагнули дальше. Действуют по принципу: кто не со мной, тот против меня. А дальше, ещё хуже: кто с тем, кто против меня, тот отвергается мною. Не глупость ли это? Разве разумные люди так поступают. Где-то в заповедях фанатики явно переборщили, — снова изменив тембр голоса, он продолжал свои рассуждения: — Значит, мы пришли к тому, что тебя страшит только то, что я демон из преисподней. Будь я ангелом, всё было бы иначе? — он выжидающе посмотрел на неподвижную Светлану.
          Она, сосредоточенно наморщив лоб, слушала. На заданный вопрос неуверенно, запинаясь, сказала:
          — Наверное… Было бы иначе.
          Криво усмехнувшись, Амон вкрадчиво сказал:
          — Ну, да. Нимб над головой всё упрощает. Что бы ангел ни сделал, всё  будет покрыто ореолом святости. Зачала ребенка, оставшись девственницей, да неизвестно от кого, и на тебе! Сын Бога, а она засветилась святостью.
          — О, не говорите так! — попросила девушка, не в силах слышать, как коверкают святое писание.
          Сверкнув глазами, Амон с иронией заметил:
          — Богохульство, я вижу, не по душе? Как говориться: «режет уши». Вот что я скажу: мы ничем не хуже ангелов. Они вдохновляют и награждают, мы искушаем и караем. В этом заключается равновесие мира. Даже… — усмехнулся, — заключаем сделки. Так сказать: приходим к консенсусу.
          — Ну да, — не поверила девушка.
          Глаза дьявола, на мгновение вспыхнули огнём, мерцая, медленно погасли. Он жёстко улыбнулся, его клыки стали золотыми, отразив пламя свечей:
          — Не веришь? Тогда почему я поставил на тебе печать и без согласия?  Ведь ничто не происходит без ведома человека, особенно такие вещи. Его согласие – обязательно. Тут решение высших сил, мне дозволено было это сделать, и теперь ты принадлежишь мне.
          — Пока жива, — уточнила Светлана. — Так вы мне сами сказали.
          Амон как гепард потянулся, с достоинством, не спеша. Быстрым, еле уловимым движением вскочил на ноги. Возвышаясь над девушкой, весело сказал:
          — Ты правильно запомнила. Но кто сказал, что умрёшь? Немного подрастёшь и раз… — он щёлкнул пальцами. — Останешься навсегда такой. Главное, чтобы не было ран ведущих к мгновенной смерти, а смерть от старости тебе не грозит.
          — И как долго такое возможно? — прошептала девушка, не поднимая головы и разглядывая узор на ковре. — Как-то вы сказали - вечно, но тогда я думала это игра слов.
          — Напрасно так думаешь, я говорил правду.
          — Изменения возможны? Непредвиденные обстоятельства?
          — Сколько угодно! Что бы я ни говорил, но самая большая вероятность, что убью тебя – я.
          — Ещё, — потребовала девушка. — Об этом я уже догадывалась.
          — Пожалуйста, — с готовностью откликнулся Амон. — Даже если смерть придёт к тебе, всё равно, по какой причине. У тебя будет возможность сделать выбор: уйти к Создателю или остаться со свитой Дорна, и даже более того, стать королевой преисподней.
          — Что? — округлились её глаза. — С чего это, такая честь?
          — Ты сама. Твоя любовь и доброта к людям, она так нужна там.
          — Да, как-то Барон говорил на эту тему. Но я не подозревала, что это может коснуться меня, — увидев, как Амон сурово и жёстко улыбается, она физически ощутила недосказанность, и от этого сжалось сердце. Не желая неизвестности, спросила: — Есть ещё что-то?
          — Да, — кивнул Амон. — Договор… И… — растягивая слова, закончил: — Тебя не примут. Независимо от твоего желания и после смерти ты останешься с нами, — затем фыркнув, весело добавил: — А ты говоришь «святые». Хотя… — он замялся, не зная продолжать ли.
     
          Светлана выжидающе замерла. Увидев немой вопрос, Амон сказал:
          — Дорн считает, что тебя послали заботиться о душах заблудших. У меня нет оснований не верить. И это означает только одно: ты останешься с нами. Но мы сильно отвлеклись и ушли от главной темы, — нагнувшись, Амон подхватил девушку и поставил на ноги. Пламя в фитилях свеч затрепетало, будто подул ветер, безумные тени заплясали хороводом по стенам каюты. Обняв и прижав к себе, сказал: — Не буду торопить. Я только продемонстрировал, как может быть прекрасно, пожелай ты этого.
          — Я могу сойти с ума или покончить жизнь самоубийством, — заметила девушка, невольно отмечая, что ей приятны объятия. Она чувствовала себя защищенной в его руках, не смотря на то, что это были руки дьявола. Их прикосновения кружили голову, заставляли быстрее биться сердце от упоительного ощущения близости.
          — Сойти с ума тебе не грозит, и ты не убьёшь себя, — шепнул на ухо и легонько поцеловал, еле ощутимо, будто коснулся пером. — Я отправлю тебя в каюту, — сказал, отстраняясь, и заметил: — Если для тебя так важно. То я тоже ангел, — увидев изумление, мелькнувшее в глазах, улыбнувшись, уточнил: — Чёрный.
          Светлана внезапно оказалась в своей каюте, к великой радости Пса, который хозяином разлегся на постели, сливаясь в единое целое со шкурой чёрной пантеры. Соскочив, он весело запрыгал вокруг девушки, угрожая сбить с ног и игриво хватая ногу страшными клыками. Но не оставил даже и царапины, настолько был деликатен.
           Потрепав за загривок, девушка в надёжном сопровождении покинула каюту, вышла на палубу.
          Прислонившись к перилам, устремила взгляд на полыхавший огнём закат.
          Солнце ещё не ушло за горизонт, а грозовые тучи, клубившиеся на западе, грозили поглотить его раньше, чем оно опуститься.
          От красного заката и океан приобрёл алый цвет. Казалось, кровь омывает борта «Летучего голландца». Да и сам корабль потонул в этом цвете.
          Казалось, весь мир погребён в потоки крови.
          Пёс поднял морду к небу и внезапно завыл, дико и страшно.
          Сыграв злую шутку, ласковое светило, сверкнув последний раз пламенным лучом, растворилось в надвигающейся на океан грозе.
          Не в силах слушать «ночную серенаду» пса, Светлана направилась в кают-компанию. Оттуда доносились весёлые голоса и звон хрусталя.
     Глава 8
           В жаркий январский день, когда солнце сияло в зените, на пыльной площадке, что находилась на пустыре за городом и служила здешним ребятам футбольным полем, появился мужчина лет сорока. Внимательно посмотрев на мальчишек, с криком и шумом вздымающих тучи пыли, сбивающие босые ноги об утрамбованную в цемент почву в погоне за кожаным мячом, он опустился на низкую скамейку, сколоченную из нескольких старых досок. Скрестив руки на серебряном набалдашнике длинной трости изображающей сжатую когтистую лапу, положив на них подбородок, мужчина заинтересованно принялся наблюдать за ходом игры. Но он был не единственный, кто столь же пристально и напряжённо следил за мячом, который подобно маятнику, кочевал с одного конца поля в другой, и в этой паре глаз кроме интереса, горела жгучая зависть. Слёзы обиды были готовы по малейшему, может безобидному поводу, появиться на свет, прокладывая влажные дорожки по юным щекам. Свежая царапина и подбитый глаз этого создания наталкивали на мысль, что совсем недавно он довольно     горячо, отстаивал свои права или интересы. А если кому-то удалось бы проследить, куда кидал подбитый глаз взгляды, в которых помимо зависти и обиды явно проглядывала ненависть, то обнаружил бы и обидчика, этого маленького человечка. С громким хлюпаньем втянув воздух, и прерывисто выдохнув, мальчик привлёк внимание мужчины сидевшего рядом с ним на одной скамейке.
          Мужчина выпрямился. Поднял голову с рук, внимательно посмотрел на своего соседа. Тот, не замечая этого взгляда, продолжал следить за игрой и за высоким подростком, находившемся в гуще событий и взявшего на себя обязанности капитана команды.
          Мальчуган вздрогнул от неожиданности, когда рядом прозвучал низкий голос. Он с сочувствием спросил:
          — Не взяли?
          Для мальчика, у которого вся жизнь в данный момент была заключена в футбольном поле, столь короткий и неопределённый вопрос, был вполне ясен и полон содержания. Шмыгнув носом и утерев его рукой, которая оказалась ко всему прочему содранной на локте, прерывисто вздохнув, ответил, не поднимая головы и не разглядывая человека проявившего к нему участие. Достаточно было только вопроса, чтобы вся переполнявшая его обида и зависть выплеснулись наружу:
          — Нет. Говорят, мал ещё, — его голос предательски дрогнул и зазвенел возмущением. — А сами-то всего на четыре года старше.
          — Да. Разница чисто условная, — серьёзно согласился с ним мужчина.
          Глаза мальчика подозрительно заблестели, сглотнув и подавив спазмы в горле предвещавшие позорный рёв на глазах победителя, он продолжил дрожащим, срывающимся голосом:
          — Мне уже шесть с половиной лет, я вполне могу постоять за себя и сразиться за мяч.
          — Тебе шесть!? — удивился мужчина, желая польстить малышу, серьёзно заметил: — Признаться, ты выглядишь гораздо старше. Ты уже мужчина!
          — Да, — согласился мальчик, наконец, отрывая взгляд от поля и бросая его на собеседника. Вскинув голову, заявил: — Вот ещё немного подрасту, и тогда он своё получит!
          — Не сомневаюсь, — кивнул мужчина и предупредил: — Но тогда, тебя могут не взять в команду.
          — Больно мне нужна эта команда и этот дурацкий футбол! — дрогнувшим голосом заявил мальчик, но голос выдал его переживания. — Есть и другие команды и гораздо лучше этой. Даже тренеры из больших городов приезжали выбирать лучших. У них, — мальчик метнул взгляд в поле. — Нет ни единого шанса стать знаменитой командой, играть в лиге, — подозрительно посмотрев на мужчину, мальчик спросил: — Вы не тренер случайно?
          — Нет, я не тренер, — покачал головой мужчина и, уловив разочарование на лице юного создания, добавил, возвращая интерес мальчика к своей особе: — Но я знаком со многими тренерами и мастерами. И они ценят мои советы.
          Мальчик всем телом повернулся к мужчине. Игра на поле была забыта.
          Поёрзав на скамье и для удобства подложив под себя ногу, а другой ногой покачивая в воздухе, густо покраснев, застенчиво спросил:
          — А они не ищут себе учеников?
          — По футболу - нет. Но я знаю замечательного тренера, все его бывшие ученики, в своё время, стали знаменитостями. Ему нужен ученик… — искоса посмотрев на мальчика, мужчина равнодушно бросил фразу, зажегшую заинтересованность и надежду в его глазах. — Он тренер по кикбоксингу. Это новый вид спорта, но скоро он займёт одно из первых мест в мире, по популярности.
          — Кикбоксинг, — вздохнул с восторгом мальчик. — Это я понимаю. И никто не встанет на пути. — Он бросил грозный взгляд на футбольное поле, где пыль поднятая ногами, стлалась туманом над землёй, скрывая фигуры игроков. Подобно теням, они скользили в сером мареве.
          — Побоится, это уж точно, — согласился мужчина. Предупреждая вопрос мальчика. Он внимательно посмотрел на него и серьёзно, как если бы обращался к взрослому, сказал: — А вот тебя я порекомендовал бы тренеру. В тебе есть бойцовая хватка и сила воли необходимая для победы.
          Снова покраснев, мальчик вскинул глаза и с благодарностью посмотрел на мужчину, который со всей серьёзностью подошёл к его мужским качествам. Так серьёзно и с пониманием, с ним ещё никто не разговаривал. Он попытался поддержать разговор двух мужчин.
          — А тренер. Он в нашем городе?
          — Нет. Он очень далеко отсюда, — заметив, как голова мальчика огорчённо поникла, добавил: — Но могу отвезти к нему. И я уверен на все «сто» он возьмётся за твоё обучение.
          Глаза мальчика посветлели:
          — Правда? — он бросил предупреждающий взгляд на своего, ничего не подозревающего обидчика, перевёл его на мужчину и деловито осведомился: — Когда?
          — Видишь ли… — задумчиво признался мужчина, внимательно разглядывая трость и вычерчивая её концом в пыли какие-то знаки, иероглифы. — Тут есть некоторые проблемы, — метнув пронизывающий взгляд на мальчика, снова вернулся к трости. — Ты христианин?
          — Да, — с гордостью признался мальчик.
          — И даже поёшь в церковном хоре, — не спрашивая, а подтверждая, сказал мужчина, и сожаление прозвучало в его голосе.
          Уловив эти нотки, мальчик заволновался:
          — Да. Пою. А как вы узнали?
          — Юноша с таким приятным голосом не может, не петь гимны, восславляющие создателя.
          Словно признавая в нём великого певца, мужчина слегка склонился в поклоне. В невысказанном удовольствии, мальчик снова поёрзал на скамье, опустив вторую ногу, облокотившись ладонями о сиденье позади себя, весело заболтал ногами в воздухе. Но озадаченно замер, услышав огорошившие его слова мужчины:
          — Он не возьмёт в ученики христианина.
          — Почему? — убитым голосом спросил мальчик и его глаза подозрительно заблестели.
          — Потому что сам не признаёт никаких религий, кроме почитания свергнутого ангела. Он служит только ему
          — Кто это «свергнутый ангел»? — заинтересовался мальчик.
          — Ты посещаешь церковь и не знаешь, кто это? — изумлённо вскинул брови мужчина и так озадаченно посмотрел на своего собеседника, что тому стало неловко.
          Покраснев, на этот раз от стыда, поёрзав по скамье, кривя душой не желая показаться неучем, сказал:
          — Да, знаю я его. Только… Забыл, — уводя глаза в сторону, замолчал.
          Мужчина, оставшись довольным ответом, посоветовал:
          — Никогда и никому не говори, что ты этого не знаешь. Тебя поднимут на смех.
          — Хорошо, — кивнул мальчик, и безмятежность снова вернулась на его лицо. — Я никому не скажу. А как же тренер?
          — Тренер? — переспросил мужчина. — Он будет тебя обучать, если перестанешь быть христианином. Его же веру принимать не обязательно. Атеисты - так вроде называют людей без веры? Просто будешь одним из них. Возможно, тебе придётся по душе вера тренера. Не исключено, что она поможет тебе в период обучения.
          — О, да! Я буду во всём подражать своему тренеру, — воскликнул мальчик, с удовольствием наблюдая, что его слова пришлись мужчине по душе.
          — Не торопись, — посоветовал тот. — Обдумай моё предложение. Ты же взрослый. Подпишешь контракт, а родители будут получать некоторую сумму денег, до твоего совершеннолетия. Впрочем, и ты будешь получать маленькую стипендию. Думаю, триста долларов в неделю…
          — О! — округлились глаза мальчика, и открылся рот. Такое количество денег ему и не снилось. Стараясь подражать взрослым, он деловито осведомился: — А родителям сколько дадите?
          Мужчина взглянул с одобрением, ласково, словно он уже начал оправдывать возложенные на него надежды. Стукнув тростью о землю, сказал:
          — Отличный деловой подход. Ты уверен, что хочешь стать борцом? Из тебя выйдет отличный бизнесмен.
          — Нет, хочу быть сильным и знаменитым, — твёрдо ответил мальчик.
          —  Хорошо. Тогда о твоих родителях. Ежемесячно будут получать, пять тысяч долларов. Как я уже говорил, до твоего совершеннолетия. Теперь иди домой и посоветуйся с ними. Потом придёшь сюда, и мы подпишем контракт.
          — А разве вы не пойдёте к ним? — неуверенно спросил мальчик.
          — Но ты же взрослый, — удивился мужчина, — объясни сам. Скажи, что сам решил устроить свою жизнь. И если они тебя любят, то одобрят твоё решение.
          — Я уже решил, — вскакивая со скамьи на землю, заявил мальчик.
          — То есть, ты готов подписать контракт? — прищурив глаз, уточнил мужчина.
          — Конечно! — согласился мальчик из боязни покинуть площадку даже на минуту. Этот мужчина мог испариться, так же как и появился, или еще хуже, предложит другому мальчику то, что только что предлагал ему. Нет. Нужно решать сейчас и немедленно. — Где подписываться? А подпись родителей нужна?
          — Зачем родителей? Договор заключается с тобой. Вот только, мне интересно, насколько сильно хочешь стать тем, кем я тебе предлагаю?
          — Очень сильно. Но… Вы не шутите?
          — Нет. Всё серьёзно настолько, что подпишешься своей кровью… Ты ведь не боишься уколоть палец, Эдсон? Будущий чемпион не должен бояться такой мелочи.
          — А я и не боюсь! — с вызовом выкрикнул Эдсон, стараясь скрыть легкий озноб страха.
          — Я не ошибся в тебе, — вызывая в душе мальчика чувство гордости, сказал мужчина. — Ты тот, кто нам нужен.
          Откуда-то появился огромный чёрный кот. Оглядев футбольное поле, пронзительными зелёными глазами, нагло запрыгнул на скамью, где сидели мужчина и мальчик. Мальчик восхищённо уставился на грациозное животное.
          — Нравиться? — спросил мужчина. Получив подтверждающий кивок, милостиво разрешил: — Можешь погладить, — и с укоризной обращаясь к коту: — Юм, пусть молодой человек дотронется до тебя. Будь терпелив.
          Пока мальчик в упоении водил рукой по шёлковой шерсти животного, мужчина вынул из воздуха скрученный в трубку свиток папируса.
          — Эдсон, — обратился он к мальчику. — Прежде чем подписаться, ты должен узнать, что там написано. Ты умеешь читать?
          — Нет, — потупил глаза мальчик.
          Мужчина нахмурился:
          — А подписывать своё имя? Если нет… То могут возникнуть некоторые трудности.
          — Нет, нет, — воскликнул мальчик. — Своё имя я умею писать.
          — Отлично, — довольно кивнул мужчина. — Можно конечно приложить палец, но написанное своей рукой имя гораздо лучше. Я тебе прочту, что там написано и что ты обязуешься сделать. Слушай. Я тут опускаю строки, где говориться о твоём обучении сроком на десять лет. Дальше. Ты обязуешься приложить свое умение в защите жизни человека, с которым тебя позже познакомят. Быть с ним рядом, пока он сам не отпустит тебя. В свою очередь, мы обязуемся предоставить тебе жилье и полное обеспечение, в том числе и стипендию, до твоих первых побед. А так же перечисление денег, твоим родителям в размере пять тысяч долларов ежемесячно в течение десяти лет, или же немедленная выплата в размере шестьсот тысяч долларов, но без дальнейших перечислений. Это будет выполнено по желанию того, с кем заключается сделка. Ну, вот если коротко. Есть вопросы?
          — Есть, — мальчик замолчал, вспоминая. Затем подняв голову, спросил. — Что за человек, которого я буду защищать? И почему я должен буду его защищать?
          — Сначала согласись, что тренируя, мы делаем тебе одолжение. Ещё ты получишь образование, причём самое лучшее. Нам нужны умные люди. Ты получишь всё: деньги, славу, образование. Никто из этих, — мужчина кивнул на продолжающихся носиться по полю ребят. — Даже и не мечтают, о таком выигрышном билете. Ты согласен со мной?  
          Мальчик с восторгом кивнул.
          — Ты согласен, что я вправе потребовать некоторой услуги? Ты же взрослый человек, подумай, что-то давая, мы должны и взять. Так сказать… Компенсировать потери.
          — Да, наверное, так справедливо. Но кто это будет?
          Любопытство светилось в глазах мальчугана.
          — Мой сын, — закидывая ногу на ногу, — сказал мужчина. Сделав жест рукой, добавил: — Не родной конечно, но он будет в этом мире самым близким мне существом. Возможно, он будет в опасности, понадобиться всё твоё умение.
          — Но я ещё ничего не умею. Как же я защищу его?
          — Он ещё не появился на свет, — успокоил мужчина. — Он родится в Америке. Ему придётся некоторое время жить там. После, в Риме ты увидишься с ним. Как тебе это нравиться?
          — Очень здорово! — глаза мальчика сияли как звезды, он с восторгом взирал на мужчину. — А где я буду жить?
          — Во дворце. Там есть очень большой дом. Он и сейчас дожидается своих жильцов. Подписывай контракт, и ты будешь на полпути к нему.
          Мужчина протянул раскрытый свиток и золотую булавку с рубином на конце.
          — Ты помнишь, что должен сделать?
          Мальчик кивнул, со страхом поглядывая на острый конец иглы.
          — Может, вы меня уколите?
          — Нет, — жёстко сказал мужчина и с сожалением встал со скамьи. — Это должен сделать ты сам. Мне жаль, по-видимому, я ошибся…
          — Нет. Не уходите! — воскликнул мальчик, вскакивая следом. Закрыв глаза, он с силой, удвоенной отчаянием, вонзил иглу в палец. Ойкнув, весело посмотрел на мужчину: — Видите, у меня получилось.
          Мужчина развернул свиток и ткнул пальцем в пустующее место:
          — Вот здесь впиши своё имя.
          Высунув язык от старания, мальчик коряво и косо вывел имя, широко раскрыв глаза, уставился на буквы, когда они на несколько секунд засияли нестерпимым для глаз светом.
          — Теперь ты мой, — сказал мужчина, сворачивая свиток и отправляя в неизвестность. Мальчик с удивлением проследил, как он растворяется в воздухе.
          — А разве вы не будете подписываться?
          — Буду, — соглашаясь, склонил голову мужчина. — Подойди ко мне.
          Мальчик подошёл к нему поближе.
           — Дай руку. Нет… Левую.
          Эдсон вскрикнул от боли, когда его руку крепко пожали. Ему показалось, что раскалённое железо коснулось ладони. Вытерев слёзы, поднёс ладонь к лицу, пытаясь понять, почему из-за простого рукопожатия была такая боль. И удивлённо вскинул глаза на весело улыбающегося мужчину. На ладошке краснела выжженная перевернутая восьмерка с двойным крестом в центре с иероглифами по бокам.
          — Моя подпись, — любезно пояснил ему мужчина. — Она не сойдёт, пока мой сын не отпустит тебя. И ещё, с этой минуты ты должен обращаться ко мне с почтением, говоря «сир». Я твой хозяин. Пойдём, тренер ждёт тебя.
          Запинаясь, мальчик неуверенно сказал:
          — А где он находится?
          — Сир, — напомнил ему мужчина.
          — Сир, — покорно повторил Эдсон.
          — Он живёт в Париже, во Франции. Ко всему прочему, придётся выучить французский язык, кстати, английский тоже будет нужен. Мой сын будет американцем, и хоть он и будет образованным человеком знающим множество языков, разговаривать с ним ты будешь на его родном. Идём, лимузин ждёт нас.
          Закончившие вничью игру ребята, с удивлением провожали глазами, уходящую к чёрному лимузину высокую фигуру мужчины одетого для столь знойного дня, слишком тепло, семенящего следом мальчика, с которым капитан одной из команд обошёлся слишком уж сурово, и огромного кота важно шествовавшего впереди. Вся троица скрылась в лимузине. Подняв облако пыли, машина исчезла за углом дома.
          Удивлённо переговариваясь между собой, ребята разошлись по домам. Но в одну семью, ребенок так и не вернулся. Поздно вечером, когда стемнело, вместо ребенка у дверей бедной семьи, которая подобно остальным в округе еле сводила концы с концами, появился кожаный дипломат с запиской. После прочтения, она растаяла в воздухе прямо в руках. В ней коротко и лаконично было написано: «За сына», и подпись - Дорн. В дипломате оказалась груда денег.
          
           Утром, преодолев тысячу километров, запылённый лимузин въехал в Рио-де-Жанейро.
           Дорн покинул салон машины, испуганно озираясь, за ним последовал мальчик (такой большой город он видел впервые). Кот мягко спрыгнул на асфальт и пристроился возле хозяина, не отставая от него ни на шаг.
          — Следуй за мной, — приказал Дорн мальчику, направляясь к двухэтажному дому, в окнах которого горели свечи. Ещё до того, как Дорн взошёл на ступени, двери широко распахнулись на обе створки, приглашая внутрь. С восхищением оглянувшись вокруг, мальчик поспешил войти в дом вслед за мужчиной.
          Двери за спиной вошедших с громким стуком закрылись.
          Миновав длинный, тёмный коридор, они вышли в просторный зал освещённый множеством свечей, создающих уютную обстановку в доме.
          Находившееся в зале при появлении Дорна живо вскочили, приветствуя его.
          — Ай, какой симпатичный мальчик! — всплеснула руками Катерина, увидев позади Дорна настороженно смотревшего на присутствующих, мальчика. — Иди сюда милый, не бойся.
          Стесняясь, неуверенно мальчик приблизился к красивой женщине.
          — Как тебя зовут? — заботливо склонившись, спросила Катерина.
          Мальчик замялся, переступая с ноги на ногу. За него ответил, стоявший поодаль рыжий мужчина:
          — Эдсон, его зовут.
          Оглянувшись, вздрогнув, мальчик прижался к Катерине, она ему больше нравилась, нежели этот рыжий.
          — Амон, — с укоризной сказала Катерина. — Зачем ты его пугаешь?
          Оборачиваясь к мальчику:
          — Садись рядом, Эдсон. Мы рады тебя видеть.
          Сев в предложенное кресло, исподлобья разглядывая присутствующих, мальчик молчал. Мелодичный голос, прозвучавший неподалеку на незнакомом языке, заставил его, подняв голову оглянуться. К нему подходила девушка, одетая в чёрное, с кинжалом на поясе. Он с любопытством и восторгом разглядывал ножны, пока перед его носом не появился стакан с водой. Неуверенно взяв его, глотнул. Только теперь он понял, что умирал от жажды. С жадностью, не отрываясь, он опустошил стакан. Улыбнувшись и что-то сказав, девушка провела рукой по его тёмным курчавым волосам. Затем, взяв опустевший стакан, отошла в сторону.
          — Выглядит очень уставшим, — заметила Катерина. Наверное, всю ночь не спал.
          Мальчик, не понимающий ни слова из разговора но, чувствуя дружественную обстановку, размяк, осоловел. Веки отяжелели, голова упрямо опускалась вниз, несмотря на все его усилия держать её прямо. Усталость взяла своё, и Эдсон вскоре заснул крепким сном.
          — Валентин, — позвала Катерина. — Пожалуйста, отнеси мальчика на кровать, он так вымотался.
          — А я, думаешь, не вымотался, — весело спросил Валентин. — Всю ночь гулять, знаешь, оказывается довольно трудное дело. Вот и Светлана уже почти спит.
          — Пожалуйста, последнее усилие, — деланно нахмурилась подруга. — Я даже провожу тебя.
          — Договорились, — оживился Валентин. — Сир, разрешите отнести мальчика в другую комнату?
          — Разумеется, — согласился Дорн, располагаясь удобнее в кресле с высокой спинкой.
          Аккуратно подняв мальчика на руки, Валентин осторожно двинулся вверх по лестнице, Катерина следовала позади, что-то щебеча ему в спину.
          Амон, проследив взглядом, спросил:
          — Магистр, это он?
          — Да, — кивнул Дорн, — я нашёл его. И где бы вы думали? В Бразилии. Вот как в едином деле сплачиваются народы.
          Девушка, сидевшая в кресле, подняв голову, поинтересовалась:
          — Сир, зачем он вам?
          — Он защитит моего сына. Слово «сын» - я говорю образно.
          — Он поможет в деле, — вставил реплику Юм, изогнувшись дугой, пожаловался: — Устал как собака, в этом чёртовом лимузине. И почему сир, не пожелал переместиться? Сколько бы времени сэкономили, и… сил.
          — Я не хочу травмировать психику ребенка, — серьёзно ответил Дорн, сурово приказал: — Изер, Амон не трогайте его. Юм это и к тебе относится.
          — Но как же, сир? — удивлённо воскликнул Барон.
          — Мне нужен сильный человек. Амон не ломай его, и своим прикажи попридержать страсти. Несколько лет, пусть он вообще не знает кто мы. Но внушите ему главную цель - служить человеку, к которому его позже приставят. Пусть получит хорошее образование. Он умный мальчик, справиться.
          — Магистр, — Барон всё ещё пребывал в сомнении.
          — Всё так, Изер. Я вижу его великим человеком, до встречи с моим посланцем, он будет везде первым и в борьбе ему не будет равных. Амон позаботься об этом. Пусть он презирает и ненавидит людей. Для него будет только один Бог – Я. А мой посланник - его возможность выразить, свою преданность. Да. Я вижу это.
          Дорн встал с кресла и направился к дверям. Обернулся:
          — Изер. Вечером, самолётом отправь его во Францию. Амон, устроишь всё остальное.
          Дорн исчез.
          Вскочившие с кресел Амон и Барон, вновь опустились в них. В руке Барона сверкнула стеклом пузатая бутылка.
          — Отпразднуем начало Конца? — весело спросил он Амона, тот скептически поджал губы. Барон, пожав плечами, поправился: — Ну, если вам будет угодно, то за «первый камень» заложенный в фундамент.
          — Я тоже хочу за фундамент, — откликнулся с дивана кот. — И потом, ведь я привез его сюда, даже… — в голосе кота зазвучала гордость. — Он даже погладил меня. Той рукой, что будет в будущем, крушить кости и черепа. Он будет страшным человеком, безжалостным и жестоким. Он будет классным парнем!
          — Подстать классному коту, — подразнил его Барон.
          Проигнорировав реплику, Юм вскочил на стол, потянулся, задирая голову к окну.
          — Ба! Уже солнце взошло, — сообщил он, всем известный факт. — Значит нам пора, — кот выжидающе посмотрел на Барона.
          Тот, ехидно улыбнувшись, закончил фразу:
          — …Спать.
          — Ну, нет, — обиделся кот. — На ипподром! Будем делать ставки! Снимем весь банк!
          — Это мысль, — кивнул Барон. — Но, мы ещё не разобрались с этой бутылочкой. И я думаю, девочке будет интересно посмотреть на бега, — хитро взглянув на сидевшую у телевизора Светлану, подмигнув Амону, предложил: — Пусть ребёнок развлечётся… Юм, изобрети-ка нам закусочку. Только мышей попридержи для себя.
          — Я сделаю лягушек, — подпрыгнул озарённый идеей Юм.
          — Ты что, отравить нас хочешь? — подозрительно посмотрев на кота, спросил Барон. — Имей в виду, этот номер у тебя не пройдёт.
          Юм горестно закатил глаза, искоса посмотрев на засыпающую девушку, изображая крик, шёпотом заметил:
          — Вот так всегда! Стараюсь, стараюсь.  Для вас же…
          — В чём выражается «старание»? — Барон с любопытством посмотрел на кота.
          — Как в чём?! Вы сегодня летите во Францию.
          — И что же?
          — Как что? Нужно потренироваться, а вдруг там национальным блюдом будут кормить?
          — Вот что Юм. Это «национальное блюдо» оставь себе и сооруди нам что-нибудь более знакомое.
          — Жареную саранчу? — с готовностью уточнил Юм.
          — Сейчас живую заставлю, есть! — рявкнул Амон, теряя терпение. — Паяц несчастный. Удавлю.
          — Спокойно, — отскакивая на всякий случай, попросил Юм. — Зачем так нервничать? Вижу, вижу. Гурманами вы стать не хотите.
          — Отчего же, — внезапно успокаиваясь и ласково улыбаясь, Амон, продемонстрировав клыки, предложил: — От сырого. Ещё шевелящегося…
          — Ну… Ну… — выжидающе замер Юм.
          — …Кошачьего мяса, я бы не отказался, — закончил речь Амон.
          — Что за извращённый вкус! — возмутился кот. — Ему ещё и шевелящееся подавай! — фыркнул Юм. — Нет уж. Обойдёшься икрой, грибочками, огурчиками и ещё кое-какой снедью.
          — Это другое дело, — засмеялся Барон. — Оставим живое мясо, на потом.
          — А вы надолго во Францию? — внезапно изобразив любопытство, поинтересовался Юм.
          — Зачем тебе знать? — прищурился Барон.
          — Да, так… На всякий случай, — «скромно» потупил глаза кот.
          — Ничего, протухнуть не успеешь, — успокоил с издевкой Барон.
          — Спасибо за заботу, — потянувшись за рюмкой, поблагодарил Юм.
          
          Они появились на ипподроме, когда закончился первый заезд и длинная очередь в кассу, говорила о готовящемся втором. Некой однородной массой, бушующей страстями, были заполнены трибуны. Делались ставки, заключались пари. Четверка подошла к тотализатору и с интересом изучила показания счетчика. В фаворитах ходил жеребец под номером семь. Большинство ставок было сделано на него.
          — Превосходно, — потёр руки Барон и оглянулся на стоящую позади троицу. — Пойдём по проторенному пути, или же воспользуемся экстраординарным способом?
          — О чём речь? — удивился толстяк с зелёными глазами. — Разумеется, второй способ более интересен. Какой номер в опале?
          — Как ни странно - первый, — отозвалась девушка, окидывая взглядом табло.
          — На него сделаем ставку, — сказал Барон. Отделившись от группы, направился к кассе. — Произведём фурор. Встряхнёмся малость.
          Остальные двинулись к трибуне. Светлана с удивлением окинула взглядом раскинувшуюся панораму. По-видимому, здесь проводились не простые скачки. Вся местность была изрыта рвами, высокие аккуратно подстриженные кусты преграждали дорогу. Равно как и брёвна. Здесь верховые проходили сложный экзамен на выдержку, силу, ловкость, быстроту. С десяток скакунов уже стояло на старте, нервно прядя ушами, вскидывая голову, раздувая ноздри. Жокеи с трудом удерживали рвущихся лошадей.
          Светлана обернулась, когда рядом прозвучал голос. Немного гнусавя, он сообщил:
          — Четырёхлетки. Посмотрим, на что они способны.
          — Они будут проходить эти препятствия? — кивая в сторону рвов и кустов, спросила девушка.
          — Да. Это называется стипл-чейз, — любезно пояснил Амон. — Но длина дистанции не велика, каких-то четыре тысячи метров. Последний забег будет на семь тысяч, это гораздо интереснее.
          Светлана перевела взгляд за спину Амона. Там вернувшийся Барон, оживлённо жестикулируя, убеждал в чем-то своего собеседника молодого человека лет двадцати. Тот с сомнением на лице всё же внимательно его слушал, не перебивая, хмурясь и сосредоточенно разглядывая гарцующих на старте лошадей. Наконец, молодой человек, соглашаясь, кивнул, когда Барон показал ему какую-то бумажку. В восторге, Барон дружески похлопал парня по плечу и тот ушёл, держа направление к кассе. Барон двинулся к своим спутникам, и широкая довольная улыбка в сочетании с алчностью, которая светилась в глазах, придавали его лицу хищное и кровожадное выражение.
          Светлана отвернулась, посмотрела на лошадей. Их уже выстроили, или точнее, пытались выстроить в одну линию перед стартом.
          Прозвучал сигнал. Взметнув в воздух тучи пыли, кони рванулись вперёд, пытаясь выиграть несколько драгоценных секунд.
          Фаворит под седьмым номером, оправдав надежды, шел, впереди обойдя всех на два корпуса.
          — Как красиво идёт! — довольно сказал Барон, протягивая девушке бинокль
          Светлана не могла не согласиться. Чалый конь, распустив чёрную гриву по воздуху, как комета летел над землей, едва касаясь копытами. Играючи брал препятствия, оставляя далеко позади себя соперников.
          — Да. Красавец, — повторил Барон, с видимым удовольствием разглядывая чалого. — Но ставки сделаны и сделаны не в его пользу. Где наш «первый»?
          «Первый» шёл пятым. Им оказался светло-гнедой конь с чёрной гривой, саврасовой масти. В нём уже не было той непринуждённости и изящества, которыми владел чалый.
          Изменения в строю произошли на третьем препятствии. Беря барьер между преградой из бревен и ямой с водой, игреневый конь, шедший под вторым номером впереди «первого», пройдя барьер, рухнул в воду. Жокей не удержавшись, перелетев через шею коня, кубарем полетел по траве, к счастью не под копыта следующих следом скакунов. «Игреневый» с трудом поднявшись, сильно хромая покинул полосу препятствия. Жокей, сняв каску, подхватил поводья, понурившись, сошёл с дистанции, уводя подопечного в стойло.
          — Один готов, — пробормотал Барон еле слышно.
          Теперь «первый» был на четвертом месте, в то время как «седьмой» увеличивал расстояние между собой и соперниками, уносясь всё дальше и дальше к новым препятствиям.
          Гнедой конь, идущий следом за «седьмым», перелетев высокую живую изгородь, по другую сторону так и не появился.
           После, подоспевшие спасатели вынесли оттуда на носилках жокея с продавленной грудной клеткой и открытым переломом ноги. Острый обломок кости, пронзив мясо и кожу, разорвав ткань, желтел над ступней, которая держалась на коже и сухожилиях, неестественно извернувшись в сторону. Без сознания, жокей был бледным как смерть.
          Светлана оторвала бинокль от лица:
          — Зачем вам победа, достигнутая таким путём? — голос дрогнул, когда она спросила Барона.
          — Нормальный путь, — пожал тот плечами. — Ничем не хуже других.
          Светлана промолчала, оставшись при своём мнении. А на поле снова произошли изменения. Белый жеребец внезапно остановился, давая дорогу «первому». Жокей в недоумении пытался заставить его двигаться вперед, но белый только храпел, мотал головой, вставал на дыбы не желая продолжать гонку или не в силах преодолеть невидимую преграду. «Первый» же легко обойдя его, устремился к последнему препятствию, за которым была прямая дорога к финишу.
          «Чалый» преодолев барьер, припустил ещё быстрее, покрывая рвущейся из пасти пеной, грудь. Обогнав «первого» на четыре корпуса, «седьмой» имел реальный шанс прийти первым и стать победителем гонок второго заезда.
          Трибуны ревели. Потрясая кулаками, люди словно пытались подстегнуть последние усилия скакунов, желая их увидеть скорее загнанными, нежели проиграть ставку, которую сделали в стремлении увеличить свой капитал.
          До финиша оставалось тридцать метров… Двадцать… Пятнадцать…
          Девушка, уже с радостью констатировала, что Барон оставил свои шуточки, но в это время чалый споткнувшись, полетел на землю, сдирая шкуру до мяса, подминая под себя седока. Мелькнули в облаке пыли ноги, блеснули подковы. Мимо промчался «первый» и до Светланы, пронзая шум трибуны, донесся крик. Железные подковы коня, принимая на себя вес саврасового, пропороли, пропахали живот повержённого жокея и унеслись прочь, оставляя за собой распластанного человека с вывороченными наружу внутренностями.
          «Первый» пришёл первым, принеся Барону кругленькую сумму.
          Девушка с ужасом отвернулась от поля, где оставшиеся скакуны прошли финиш, и толпа людей кольцом окружила место происшествия.
          Трибуна поредела, многие спешили к кассе делать новые ставки, рассматривать выставленных в следующий забег верховых.
          — Разве нельзя выигрывать как-то иначе?
          — Отчего же? Можно, — согласился Барон. — Можно выставить своего коня и поставить на него.
          — Я! Я приму участие в скачках, — оживился толстяк.
          — Что ж. Можно устроить, — Барон выжидающе посмотрел. — Когда думаешь продемонстрировать своё «мастерство»?
          — В последнем заезде на семь тысяч метров. Если… — толстяк замялся. — Если Амон одолжит.
          — Юм, у тебя свой есть, — заметил Амон.
          — Есть, — согласился Юм. — Но твой конь, мне больше нравиться.
          Амон презрительно скривился:
          — Проныра. Лень своего материализовывать, — он замолчал раздумывая. Поднял голову, сверкнул глазами. — Хорошо, я дам тебе своего, только чтобы посмотреть на представление, которое покажешь.
          Юм возмутился:
          — О каком представлении ты говоришь? Всё будет очень и очень серьёзно.
          — Не верю, — возразил Амон. — Иди, оформляй, он сейчас будет в стойле.
          Юм поспешил смыться, и до седьмого заезда его не было слышно и видно.
          Его имя прозвучало над трибунами, когда пришло время перечислять участников заезда.
          — Дурачится Юм, — недовольно сказал Амон, когда на ломаном русском объявили имя представленного скакуна.
&n... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29