Луна над Невридой

Золотой век

Вступление

Я был еще ребёнком, когда наша семья решила отправиться в Полоцк. Решение о переезде было не простым для моего отца, но мать отца поддержала; она всегда была на его стороне. Умение создать в доме уют и атмосферу понимания были особенностью моей матери, и какие бы тяжелые времена не были у нашей семьи, её поддержка всегда давала отцу силы справиться с любыми трудностями.

В ночь перед дорогой я не мог уснуть, представляя себе приключения, которые ждут меня и родителей в пугающем, но таком манящем путешествии. Однако реальность оказалась не такой радужной, как я себе представлял, нас ждала очень трудная дорога, полная тягот и лишений.

То и дело нам приходилось пробираться заросшими лесными тропами или просить встречных рыбаков перевезти нас через реку. На дворе стояла весна, и ноги постоянно вязли в размокшей глине, но вместе с тем воздух наполнялся неповторимым дурманящим запахом пробудившейся после ледяного сна смерти природы. Солнечные лучи отражались в тысячах сияющих ручьёв, которые, переливаясь, озаряли окружающий мир мириадами разноцветных проблесков. Словно побеждая ночь, дни становились всё длиннее, природа всё ярче, и мои отец и мать были полны надежд на перемены к лучшему после прибытия в Полоцк.

Встречные жители были не особо рады прибывшим невесть откуда чужакам, да и заплатить за ночлег нам было нечем, однако нас принимали и угощали в случае необходимости. Таковы были традиции. Кроме того в те времена за пределами городов был ещё силён страх перед языческим богом Перуном. Как считалось, бог Перун ходит по земле в образе нищего путника, может постучать в любой дом и жестоко покарать негостеприимных хозяев.

Тогда в странствиях я побывал во многих домах, видел разных людей и различные судьбы. Особенно мне запомнился дом в одном из встречных сёл, где жили хозяин дома с женой и две дочери. Одну из дочерей звали Дарина. Это была молодая, очень стройная и симпатичная девушка с русыми волосами и большими яркими зелёными глазами. Как только мы вошли в дом, увидев меня, пятилетнего, но очень серьёзного мальчишку, Дарина мне улыбнулась. Жизнерадостность и смех этой девушки притягивали. Последнее, что я о ней помню, это как Дарина принесла в дом ветки распустившейся вербы и, легонько ударив меня одной из веток по плечу, звонко засмеялась, а после поставила ветки в воду. Я и сейчас вспоминаю те дни с улыбкой, образ Дарины, красивой улыбающейся девушки с ветками распустившейся вербы  в руках, стал для меня символом обновления и нового этапа в моей жизни.

Наконец, мы добрались до земель, где было очень много озёр. Такое количество сияющих озёр в одной местности нас поразило. Земли этого края отличались спокойствием и размеренностью, и местные жители, как мне показалось, были необычайно приветливы. На холме мы увидели большую крепость. От местных жителей отец узнал, что это крепость Браслав, одна из пограничных крепостей Полоцкого княжества, в которой служит гарнизон из варягов.

– Наконец-то мы в Полоцком княжестве, скоро будем в Полоцке, – вздохнув, сказал мой отец.

Решив устроиться на ночлег в этих местах, мы направились к местным селениям и столкнулись с вышедшим нам навстречу варягом. Я впервые увидел варяга, и это зрелище меня поразило. На вид это был воин огромного роста, с очень суровым взглядом, закованный в звенящие доспехи и вооружённый внушительным мечом. Варяг шёл очень уверенно, даже несколько нагловато, будто чувствуя себя хозяином этих земель. Грозный вид и самоуверенность этого воина словно давали понять, что мы зашли на земли сильной военной державы.

На ночь нас устроил у себя хозяин дома из местного села. Он был невысокого роста, широк в плечах и на вид ему было лет сорок. Хозяин провёл нас в свой дом, где мы столкнулись с его женой, полноватой, некрасивой, но добродушной женщиной того же возраста, детей в доме не было.  Вытянутый дом с двухскатной крышей стоял чуть поодаль от основного селения. Хозяин дома рассказал нам, что у него часто останавливаются путники, поскольку рядом проходит крупный торговый путь, и в этих краях купцы перетаскивают между реками корабли по суше.

Несмотря на проходившую неподалёку оживлённую торговлю, тишина и спокойствие этих краев завораживали. Нам хотелось скорее поесть и лечь спать с дороги в этих чудесных тихих местах. Хозяин нас сытно покормил и развлекал рассказами, услышанными от путников, гостивших у него. Отец остановил свой взгляд на фигурках людей, птиц и зверей, находившихся в доме гостеприимного хозяина, и взял одну из фигурок в руки. Это была фигурка человека, и после её осмотра, хорошее настроение отца будто испарилось.

– Из чего это сделано? – нахмурившись, спросил мой отец.

– Я мастерю фигурки из кости добытых мною на охоте животных, – с улыбкой ответил хозяин.

Дело вполне обычное, многие тогда резали предметы из дерева и кости, но оставшуюся часть застолья  отец сидел задумчивый и очень серьёзный.

Наконец хозяин устроил нас на ночлег.

– Будь на чеку, мне не нравится этот дом, – шепнул отец моей матери.

Отец положил нас к стене, а сам устроился ближе к двери.

От слов отца я почувствовал страх. В полудрёме мы лежали несколько часов. Внезапно к нам в комнату тихо зашел хозяин дома с ножом в руке, от его приближения по моему телу пробежала дрожь. И тут мой отец открыл глаза и бросился на него.

– Этого не может быть! Я же подсыпал вам в еду порошки, люди от них моментально засыпают! – закричал хозяин.

– Так значит фигурки из кости лесных животных, добытых на охоте? Я сразу же понял по запаху, что это человеческая кость! – закричал отец, выворачивая руку с ножом хозяина дома.

– Кто ты такой? – испуганно закричал хозяин.

– Я тот, кто несёт тебе смерть! Ты думал, что ты сегодня охотник? Нет, ты дичь! – усмехнувшись, сказал отец.

После этого стало происходить что-то невероятное для хозяина дома. Отец спокойно и с улыбкой вынул из дрожащей от напряжения руки противника нож, потом отца начало сильно трясти, его голова и руки стали покрываться шерстью и менять свою форму. Вскоре чудовище с волчьей головой и чем-то средним между руками и лапами предстало перед забившимся в угол от ужаса хозяином.

Тут в комнату с жутким криком ворвалась хозяйка дома с ухватом. С её появлением отец растерялся. Но, увидев кулон из кости, надетый на шее хозяйки, и услышав испуганные вопли моей матери, он резко оскалился и одним ударом лапы разбил хозяйке голову о стену, а затем накинулся на хозяина и перегрыз ему глотку. После отец принял человеческий облик, но какое-то время он сидел, неподвижно уставившись в пол, всё его тело трясло, а глаза сверкали безумием. Тогда моя мать обняла отца и сказала мне срочно собирать вещи. Перед уходом  мать и отец подожгли дом. Шум пожара и яркий свет пламени ворвались в тишину здешних тихих краёв.

Мы снова были в бегах, но предчувствие перемен к лучшему становилось всё сильнее по мере приближения к Полоцку.

Волчий народ

Отец рассказывал мне, что наши предки испокон веков жили на берегах рек Наура и Припять, и так же, как и соседние народы, они занимались земледелием и скотоводством, а в свободное от домашнего хозяйства время охотились и ловили рыбу. Но мои предки наводили ужас на соседей, так как в отличие от них они умели превращаться в волков. Особенно долго в виде волка они могли оставаться в период полных фаз Луны. Именно Луна была своеобразной волчьей звездой, она влияет на всё живое, морские приливы и отливы – это лишь наиболее заметные её проявления. Жизнь морских существ, мир растений и сообществ зверей – всё подвластно Луне, свет Луны и её сила покровительствовали моему народу.

Мои предки помнили, что когда-то прибыли с берегов реки Вислы, покинув свои земли из-за бесконечных войн с очень многочисленными чужаками, которые поклонялись змеям и хоронили своих сородичей в глиняных урнах с изображениями человеческих лиц.

Мой народ сражался отважно, но чужаков было слишком много, и когда встал вопрос жизни и смерти, мои предки отправились на поиски лучшей судьбы. Поднявшись по реке Науре, которую сегодня называют Нарев, мои предки поселились на берегах Припяти.

Во время моих странствий, в Константинополе, я узнал, что о моём народе  упоминал ещё древнегреческий историк Геродот. Во время своего путешествия в Великую Скифию, Геродот слышал о стране Невриде и населявшем её народе – неврах, проживающих в районе реки Припять и состоящих в военном союзе со скифами. Проводники уверяли Геродота, что невры умели превращаться в волков.

Соседи называли мой народ неурами или неврами, от  названия реки Наура, с берегов которой мои предки пришли в землю скифов.

Жизнь моего народа была прекрасна, его девушки были стройны и очень красивы, а парни сильны и мужественны. От природы представители моего народа жили дольше обычных людей. Предки моего отца совместно возделывали землю яркими солнечными днями,  а ночью парни с девушками обнимались на берегу Припяти, любуясь отражением звёздного неба и луны в водных заводях, или танцевали и пели древние песни, озаряемые пламенем костров.

Умение превращаться в волков давало возможность иногда охотиться стаей, отец рассказывал что это уникальное чувство – когда ты загоняешь добычу, чувствуя тепло и сердцебиение своих близких и добычи. А более развитое обоняние и слух, в облике волка, давали возможность лучше изучить лес и услышать своеобразную и невероятно красивую мелодию леса, сливающуюся с ритмом сердец стаи, бьющихся в одном порыве. Почувствовать взаимосвязь всего живого на земле и связь всего живого с луной, освещающей целую Веселенную мелодий и ароматов, воплотившуюся в ночном прибрежном лесу.

Эти мелодии ночного леса мои предки играли в полях, когда пасли скот, возле огромных курганов, в которых покоились их цари и близкие. Умение превращаться в волков было полезно и пастухам. Мой народ жил в гармонии с природой и окружающим миром, однако этой гармонии не суждено было длиться вечно.

Соседние народы ненавидели моих предков, и если у них пропадали люди или волки утаскивали скот, был неурожай или болезни – во всем этом винили моих предков, немногочисленный, но отважный народ волколаков. И когда началось новое переселение народов и все были вынуждены сражаться за свою землю, соседи объединились и перебили большую часть моего народа. Оставшиеся в живых были вынуждены покинуть свои дома и скрываться в лесной чаще.

С тех пор начался период позорного бегства и унижений. Как только люди узнавали, что рядом с ними живут волколаки, они пытались прогнать или убить их. Впрочем, небольшую часть волколаков взяли к себе некоторые племена – в качестве жрецов. Слухи о князе-волке привели моего отца к мысли, что это может быть правдой. А если полоцкий князь Всеслав действительно волколак, то, возможно, он возьмёт моего отца и его семью, под свою защиту, к себе на службу.

К тому моменту жители соседних селений уже искали нашу семью для расправы. Казалось, со дня на день они нас найдут, и мои родители жили в постоянном страхе.

– Мы  не дикие звери, чтобы вечность жить в лесу и ждать облавы, нужно идти в Полоцк! –сказал мой отец.

Уже отправившись с вещами по лесной тропе, мы увидели столб дыма, поднимающийся над лесом – это охотники нашли и подожгли наш дом. С этого и начался мой нелёгкий путь.

Город Полоцк был на пике своего могущества, Полоцкое княжество процветало за счёт очень прибыльного торгового пути «из варяг в греки», который связывал Западный мир с блистательной Византийской империей. Полоцк встретил нас шумной суетой, никто не обращал на нас никакого внимания, город всегда был полон гостей: иностранных купцов, наёмников варягов, представителей многочисленных прибалтийских племён. Приехав в Полоцк, мы застали строительство Софийского собора, храма столь огромного и величественного, какого мне и моему отцу ещё никогда не приходилось видеть. Даже недостроенный, он поражал воображение своими масштабами, богатством и величием. Руководили строительством зодчие-византийцы. Специалистов из великой Византийской империи  пригласил  полоцкий князь Всеслав специально, чтобы построить этот храм и не уступать соседним богатейшим городам – Киеву и Новгороду, в которых также были построены Софийские соборы.

Не менее величественным, чем город и Софийский собор, мне показался и сам полоцкий князь Всеслав. Он принял нас в большом ясеневом тереме.

Внешний вид полоцкого князя был частью блеска его державы. Князь Всеслав был одет в длинный плащ из красного бархата – корзно.  Плащ был застёгнут на правом плече золотой фибулой в форме головы волка, в глаза которого были вставлены изумруды, из-под плаща виднелась зелёная рубаха, рукава и воротник которой были обшиты шёлковой лентой и украшены золотой нитью и жемчугом. Шёлковые штаны князя были коричневого цвета, их украшали вышитые на штанинах два золотых грифона, обут князь Всеслав был в сапоги зелёного цвета. И плащ и сапоги князя покрывали растительные узоры, вышитые золотой нитью. На голове князя была полусферическая зелёная шапка с ободком из собольего меха.

Но при встрече с Всеславом поражала не только роскошная одежда. Ещё молодой, князь имел суровые черты лица, которые словно дополняли холодные серые глаза с очень тяжёлым взглядом, видимо, доставшимся князю в наследство от его предков-викингов. Небольшой широкий шрам над бровью князя, полученный в войне со степняками торками, отражал богатый жизненный опыт Всеслава.

Князь был высокого роста и на плечах его плащ покрывали длинные русые волосы.

Всеслав сидел задумавшись, не обращая никакого внимания на введённых дружинниками в терем моего отца и меня с матерью. Но, несмотря на отвлечённость князя и его спокойный вид, во всём ощущалось напряжённая гнетущая обстановка под влиянием величественного и сурового вида Всеслава. Я же не мог оторваться от золотой звероподобной фибулы князя, детали, которая лишь подчёркивала напряжённую атмосферу в тереме.

Всеслав был правителем огромной могущественной державы, чьи владения раскинулись на сотни километров, от прибалтийских городов Кукенойс и Герцике до окрестностей города Менска. Конечно, у столь значительного правителя, как Всеслав, было множество своих забот.

Впоследствии мой отец вспоминал, что, когда молчаливые дружинники ввели его с семьёй в терем, и он очутился перед лицом отрешённого и сурового князя Всеслава, у отца внезапно ослабели и начали трястись ноги, язык онемел и сердце начало бешено колотиться.

– Мне сказали, что ты хотел меня видеть, и у тебя есть какие-то важные новости из Киева, –  гулко и жёстко произнес Всеслав, даже не посмотрев на моего отца.

– Простите меня, ваша светлость,  это был лишь повод, чтобы с вами встретиться, – дрожащим голосом сказал отец.

– Вот как? Это уже интересно. Тогда скажи мне, калека перехожий, для чего ты хотел со мной встретиться? –  раздражённо спросил князь Всеслав и перешёл на крик: –  Для чего ты отвлёк меня от дел?

– Я хотел попроситься к вашей светлости на службу, –  запинаясь, ответил отец.

– Неужели? И зачем ты мне нужен, нищий поберушка? – уже с усмешкой спросил Всеслав.

– Я, моя жена и мой сын – мы потомственные волколаки, –  обречённо, полушёпотом произнёс отец так, чтобы его услышал только князь.

И тут Всеслав изменился в лице, он попросил дружинников удалиться из терема и подождать за дверью, оставив лишь одного дружинника по имени Ратимир. Затем князь Всеслав обошёл отца и меня с матерью, став вплотную к дверям в сопровождении Ратимира. Всеслав нас не боялся, но даже в случае непредвиденного развития событий, князь находился у дверей, открывавшихся наружу, за которыми ждала дружина, и Всеслав ничем не рисковал.

– Чем ты можешь доказать, что ты волколак? – серьёзно и жёстко спросил Всеслав, наконец внимательно посмотрев на отца.

Но мой отец растерялся, от волнения его прошиб пот, видимо, отец хотел что-то объяснить полоцкому князю, но вместо слов послышались лишь невнятные звуки дрожащего голоса. Тут вмешался дружинник Ратимир:

– Ваша светлость, вы перепугали их до смерти, посмотрите на этого человека, – и Ратимир с усмешкой указал на моего отца, ­– он не может ответить на ваш вопрос, как бы он сейчас вообще сознание не потерял.

От слов Ратимира князь Всеслав улыбнулся, и угнетающая обстановка в тереме словно начала рассеиваться.

– Как же мне всё это надоело, какими всё стали слабаками. Честный человек не должен бояться вопросов власти,– устало вздохнув, сказал Всеслав.

– А честная власть тоже не должна бояться вопросов подданных? – с улыбкой спросил Ратимир.

– Запомни Ратимир: власть не справедлива по своей природе, поэтому честной власти нигде и никогда не бывает! А теперь быстро приведи нашего незваного гостя в чувство, – уже суровым тоном сказал князь Всеслав.

– Успокойся и соберись, у князя мало времени и он не любит людей лживых и всяких шарлатанов, твоё заявление очень необычное и требует доказательств. Можешь ли ты чем-нибудь доказать, что ты волколак, подумай, от этого зависит твоя судьба, – достаточно дружелюбным, но серьёзным тоном сказал Ратимир.

От приободрения Ратимира отец несколько пришёл в себя.

– Хорошо, я докажу! – все ещё с волнением, но уже внятно сказал отец.

Моего отца начало трясти, в судорогах он упал и стал кататься по полу, его руки и голова вытянулись и покрылись шерстью, через мгновение отец превратился в огромного серого волка, к изумлению князя и Ратимира. От такого зрелища князь Всеслав машинально схватился за рукоять своего меча. Затем волка начало трясти, и после судорожных конвульсий мой отец снова превратился в человека и суетливо начал надевать на себя одежду.

– Я слышал, что вы, ваша светлость, также умеете превращаться в волка? – осмелился спросить у ошарашенного князя отец.

– Это не твоё дело, и  впредь не задавай мне подобных вопросов, если хочешь жить. Но поскольку это в моих интересах, я тебе отвечу, что это правда. За свою жизнь я превращался в волка лишь пару раз, и то по глупости и молодости. И больше я не собираюсь этого делать никогда. На Руси и так ходят слухи, но пока это лишь слухи, а вот если появятся доказательства, у меня и у моей семьи будет масса проблем. И ты, поберушка, будешь молчать о нашем разговоре, иначе я расправлюсь с тобой и твоей семьёй.

Услышав угрозы князя, отец покорно поклонился, а Всеслав продолжил:

– Раз уж передо мной потомственный волколак, то и я задам тебе пару вопросов.

– Спрашивайте, ваша светлость! – неуверенно сказал отец.

– Известно ли тебе, откуда появились волколаки? Это проклятие или нечто другое? И я слышал, что волколаки живут дольше людей, но я старею, как обычный человек, что тебе об этом известно?

– Светлейший князь, волколаки – это  представители древнего народа, ныне почти исчезнувшего и забытого. Что касается появления волколаков, то у моего народа была легенда, объясняющая это, но в неё не верили даже мои предки. Если ваша светлость пожелает, я могу её рассказать, – сказал мой отец и посмотрел на князя.

– Рассказывай! – сказал князь Всеслав, махнув рукой и переглянувшись с озадаченным Ратимиром.

– Старые мудрецы говорили, что когда-то давно в соседних селениях жили парень и девушка, которых звали Линас и Гражина, они очень любили друг друга и хотели пожениться. Но Линас был беден и отец Гражины не хотел выдавать свою дочь за него.

Однажды к девушке посватался местный очень богатый старый колдун Юргис, и отец девушки, вопреки её мольбам, отправил её в дом колдуна. Узнав о судьбе своей любимой, Линас не растерялся, собрал своих товарищей и выкрал Гражину перед самой свадьбой. Линас и Гражина укрылись в лесу и решили, что там же в лесу и поженятся, и тогда колдун от них отстанет, а отец девушки рано или поздно их простит.

В день, когда на солнечной лесной поляне влюбленные играли свадьбу, собрав своих друзей и близких, к ним явился колдун со своими людьми. Увидев колдуна, Линас с друзьями взялся за оружие, готовый до смерти защищать свою любимую. Но колдун не собирался сражаться, подойдя к свадебному столу, Юргис сказал:

– Вы выкрали мою невесту и забрали её в лес, словно волки добычу, так волками и оставайтесь!

Сказав эти слова, Юргис перебросил через свадебный стол волчью шкуру, и Линас с Гражиной, вместе со всеми гостями, превратились в волков, а колдун исчез. Долго молодожёны и их друзья бродили по лесу в облике волков. Они подходили к селениям и капищам различных божеств, но их отовсюду прогоняли, и лишь жрица богини лесов Медейны, как только увидела эту стаю, сразу всё поняла. Жрица сказала им:

– Вы волки, а бродите как потерявшийся в лесу домашний скот, проявите же отвагу. Скоро будет день полнолуния, и вам нужно в этот день найти волчью шкуру, брошенную колдуном. Затем вы должны убить колдуна и сжечь волчью шкуру до наступления темноты. Только тогда вы снова станете людьми.

Линас с друзьями так и сделал, нашел волчью шкуру, выследил колдуна и напал на его дом ранним утром. Но Юргис бросился бежать, и на то, чтобы догнать и убить его, у стаи ушёл весь день.

Поздним вечером, валяясь израненный на земле, Юргис смеялся над ними:

– Думаете теперь всё закончится? Нет, в наших краях день короток и вы опоздали!

После смерти колдуна,  Линас и Гражина, вместе с родственниками и друзьями, вновь приняли человеческий облик, однако сжечь волчью шкуру до наступления темноты они не успели. Под светом луны волчья шкура превратилась в сверкающую пыль, которую разнёс ветер. После исчезновения волчьей шкуры у Линаса с Гражиной и их друзей осталась способность превращаться в волков по своей воле. Кроме того, вскоре они заметили, что стареют медленнее обычных людей. Так появились первые волколаки.

Что касается вашего старения, светлейший князь, это видимо связано с тем, что в вас кровь волколака разбавлена кровью обычных людей, о подобных случаях мне рассказывали мои сородичи, – уже спокойно сказал мой отец.

– Интересная языческая байка. Так что тебя с твоими родными привело в Полоцк? – жёстко спросил Всеслав.

– Светлейший князь, на меня и мою семью постоянно устраивают облавы, мы вынуждены либо жить в лесной глуши, как звери, либо в постоянном страхе, и я бы хотел вместе с семьёй поселиться в Полоцке и верно служить вам.

В тереме наступила тишина, полоцкий князь задумался, было видно, что князя Всеслава терзали сомнения, как с нами поступить. Всеслав посмотрел на меня и мою мать, наша семья в глазах князя должно быть имела жалкий вид, на лице моей матери читались отчаяние и безысходность, отец стоял в волнительном ожидании, опустив голову перед князем.

– Как зовут тебя и твоих родных? – наконец нарушив тишину, спросил князь Всеслав.

– Зовут меня Горислав, мою жену зовут Снежана, а имя сына – Светозар, –  ответил мой отец.

– Подойди ко мне, Светозар! –  сказал князь.

Я подошёл к Всеславу, и князь положил мне руку на плечо и сказал с улыбкой: – Крепкий у тебя сын, ну что, Светозар, будешь верно служить мне и моим потомкам?

– Да, ваша светлость! – взволнованно и громко ответил я.

– Ладно, Горислав, сегодня я потратил слишком много времени, выслушивая твои сказки. Видно язык у тебя подвешен, я беру тебя и твою семью к себе на службу, Ратимир покажет вам дом, где вы можете поселиться, но вы не должны как дикие звери бегать волками по городу,  и не трогайте местный скот, не говоря уже о людях, и вообще, полочанам  старайтесь попадаться на глаза как можно реже. Если что-нибудь учините или попадётесь по глупости, то и я вас не смогу спасти, с вами расправиться церковь.

Духовное основание Полоцка

Ратимир поселил нашу семью в небольшом деревянном доме на окраине города так, что лес находился в нескольких десятках метров от дома. Такое расположение дома было весьма кстати, в любой момент, в случае опасности, наша семья могла сбежать. Моему отцу начали платить приличное жалование, и он купил матери дорогие ткани, украшения со стеклянными и серебряными фигурками, стеклянные браслеты и дорогую, вышитую узорами обувь. Мать была счастлива, наконец-то покой и достаток вошли в нашу семью. Для меня отец мастерил игрушки, ходил со мной на охоту и брал с собой в город.

Я быстро подружился с местной детворой, в этот период моё детство было беззаботным и ярким. Вспоминая детство, я понимаю, что в традициях сурового народа полотчины даже детские игры тренировали силу и ловкость и приучали детей к обыденности смерти.

Так, например, игра в «ножечки», когда нож метали в землю и в цель, с детства приучала детей к ловкости владения ножом. Игра в «камушки» также была направлена на развитие ловкости.  Для неё бралось восемь маленьких камушков, в начале семь камушков оставляли на столе, а восьмой подкидывали в воздух, и нужно было успеть спрятать камушки со стола и словить подкинутый камушек.  Затем на столе оставляли шесть камушков, а поймать нужно было уже два подкинутых и т.д. В конце на столе оставался только один камушек, который нужно было успеть спрятать и в тоже время поймать семь подкинутых.

Владение своим телом развивала игра в «падение на живот». Смысл её был в том, чтобы стать на колени а руки сложить за спиной и в этом положении падать вперёд, не раскладывая рук. Главным было упасть так, чтобы не разбить лицо. Равновесие и силу развивала также ходьба на самодельных ходулях.

Моё яркое воспоминание из детства – игра  в «покойника»: выбранный человек ложился на спину, как покойник, скрещивая руки на груди и закрывая глаза. Затем окружающие дети начинали петь хором:

– Умер покойник во вторник, пришли девки хоронить, а он уже глядит, сидит, стоит, бежит!

При последних словах, выбранный человек вначале открывал глаза, затем садился, потом поднимался на ноги и бросался вдогонку за окружающей детворой, до кого «покойник» дотрагивался, тот занимал его место.

Со своими сверстниками я часто выбирался на берег Двины и с интересом наблюдал за прибытием кораблей в полоцкий порт с самыми разнообразными товарами. Речь далёких и близких народов разносилась над полоцкими берегами.

Отец занимался торговыми сделками от имени полоцкого князя. Пару раз его отправляли в Новгород, где он от информаторов князя Всеслава узнавал последние новости придворной новгородской жизни.

Вскоре отец обратил внимание, что на знамени города Полоцка, в отличие от других городов Руси, был вышит не трезубец, символизирующий княжескую власть рода Рюриковичей, а воин, сидящий на коне в доспехах, развёрнутый в правую сторону и держащий в правой руке меч, поднятый лезвием вверх.

Моему отцу стало интересно, почему полоцкое знамя так отличается от знамен других городов, и однажды, после очередной пирушки у князя Всеслава, он спросил об этом Ратимира.

– Это долгая история, на полоцком знамени изображён святой Тимофей Полоцкий, – немного сбивчиво и добродушно ответил пьяный Ратимир.

Ответ Ратимира лишь подогрел интерес отца.

– Время есть, расскажи мне про святого Тимофея, кто он такой? – стал просить отец Ратимира.

– Может для вас, волколаков, ночь – это время для разговоров, а я за сегодня порядком устал и хочу спать, как-нибудь в другой раз расскажу, – вздохнув и отмахнувшись, ответил Ратимир.

– Ночь только началась, у меня дома есть вино для особых гостей, пошли ко мне, ещё посидим и выпьем вина, и ты мне расскажешь эту историю, – сказал мой отец.

– Вино, говоришь, что ж, ты настойчив, ладно, пошли посмотрим на твоё логово! – с улыбкой ответил Ратимир.

Пришедшие в наш дом, пьяные отец с Ратимиром, разбудили меня и мать, они долго обсуждали мелкие события последних дней, а я, затаив дыхание, слушал их разговор. Наконец уже изрядно пьяный Ратимир взялся рассказывать про святого Тимофея Полоцкого и историю полоцкого знамени. Выпив из кубка вина, Ратимир начал свой рассказ:

– Как я уже говорил, на Полоцком знамени изображён святой Тимофей, настоящее имя которого было Торвальд Путешественник. Это был великий человек, и возрождение могущественного города Полоцка, который ты видишь сегодня, это во многом его заслуга.

История Торвальда началась в далёкой горной Исландии, в стране, где месяцами солнце почти  не показывается из-за горизонта, а ужасная погода в течение дня постоянно меняется, причём к худшему. Благодаря этому местные жители умеют, как никто другой, ценить красоту природы. Торвальд родился в семье богатого землевладельца Конрада, у которого было два сына. Старшего сына звали Орм, а младшим был Торвальд. Конрад всё своё внимание уделял Орму, в то время как Торвальда заставляли делать всю грязную и тяжёлую работу и жить в намного худших условиях, чем его старший брат. Жена Конрада, которую звали Ярнгерд, умерла во время родов Торвальда, и все считали, что Конрад винил в этом своего младшего сына.

Но тяжёлые жизненные условия лишь закалили молодого Торвальда, который, слушая песни скальдов, мечтал о далёких путешествиях и подвигах. Соседям Конрада не нравился заносчивый Орм, они больше любили скромного Торвальда, который постоянно был чем-то занят.

Однажды на пир к Конраду пригласили известную ведьму и предсказательницу по имени Тордис. Увидев разное отношение Конрада к своим сыновьям, Тордис посоветовала Конраду относится лучше к Торвальду, так как, по её словам, из двух сыновей Конрада именно Торвальду суждено было прославиться.

Конрад спросил у ведьмы совета, что ему делать с Торвальдом.

– Дай ему денег и отправь его ко мне, пару лет он поживёт у меня, а затем отправится в странствия на поиски своей судьбы, – сказала ведьма.

Пьяный Конрад, будучи в хорошем настроении, согласился и принёс ведьме мешок, набитый серебром.

– Эти деньги не годятся, они отобраны у людей в военном походе, на них кровь! Честный человек, который будет вести праведную жизнь, не может начинать с этих денег! – пояснила ведьма.

Тогда Конрад принёс другой мешок с серебром, но и эти деньги ведьма отвергла, а на недовольство Конрада ответила:

– Эти деньги ты взял, повысив налоги на своих работников, и они пропитаны несправедливостью, чужими страданиями и проклятьями.

Уже обозлённый пьяный Конрад кинул ведьме третий мешок серебра, и ведьма, вытряхнув из мешка деньги, взяла лишь три монеты.

– Почему же ты взяла только эти монеты? – спросил Конрад.

– Эти монеты ты, Конрад, получил в наследство от своего отца, и на них нет крови и несправедливости. Этих монет достаточно, – с хитрой улыбкой ответила ведьма.

Ранним утром Конрад разбудил Торвальда с напутствиями в дорогу.

– Я знаю, сын, ты считаешь, что я ненавидел тебя из-за смерти Ярнгерд, и поэтому держал тебя в нужде и плохо к тебе относился, но это не так. Ты напоминал мне о Ярнгерд, я всегда знал, что однажды ты покинешь наш дом и прославишься. Поэтому я старался тебя подготовить к будущим жизненным испытаниям. Пришло время уйти, ты вырос работящим и закаленным, теперь я за тебя спокоен и знаю, что ты не пропадёшь. И в дорогу у меня есть для тебя подарок, – сказал Конрад и вручил Торвальду свой меч, выкованный мастером Ульфбертом.

От слов Конрада Торвальд прослезился, он и мечтать не мог, что меч отца – бесценная семейная реликвия – достанется ему, а не его брату Орму.

После Торвальд отправился жить к ведьме, где должники Тордис обучили его искусно сражаться мечом, топором и копьём. В Исландии жили потомки норвежской военной знати, и эти люди знали толк в военном деле. Через несколько лет обучения ведьма дала Торвальду три серебряные монеты и отправила его в путь.

Торвальд  начал странствовать по соседним королевствам, но не мог найти себе достойного занятия. И в конце концов физически очень крепкий Торвальд нанялся в дружину к датскому принцу Свейну Вилобородому, в военных походах с которым провёл несколько лет. В дерзких грабительских походах Свейна тогда участвовала вся скандинавская элита. Но даже среди лучших норманнских воинов Торвальд  быстро прославился. Он сражался очень отважно, и за Торвальдом закрепилась слава непобедимого воина, а вскоре он стал приближённым конунга Свейна.

За проявленный в бою героизм, дружинники Свейна часто давали Торвальду, первому после конунга, выбрать себе часть из добычи. Женщин, денег, слуг – всего у Торвальда было в достатке. Но уже тогда стали проявляться его моральные качества. Пользуясь правом первого выбора, Торвальд выбирал предметы, которые имели большую духовную ценность или были реликвиями, и возвращал эти предметы их прежним владельцам. Торвальд также старался выбирать в качестве своей добычи или выкупал за свои деньги самых знатных и тех, кого считал достойным из пленников, после чего их отпускал.

Однажды при захвате купеческого корабля Торвавльда сильно ранил один из купцов. Этот купец сражался отчаянно, но Торвальду всё же удалось захватить его в плен. От полученной раны у Торвальда началась лихорадка, и воины конунга Свейна оставили купца, рассудив, что расправиться с ним должен сам Торвальд после выздоровления.

Однако, как только Торвальду стало лучше, он вернул купцу имущество и отпустил его. А на вопросы и недовольство других викингов Торвальд ответил:

– Этот человек заслужил свободу и прощение своей отвагой!

Также Торвальд поступил и с франкской баронессой  по имени Вероника. Её нашли на одном из кораблей. Предвидя свою судьбу, Вероника сражалась с кинжалом в руках до последнего, чем немало позабавила норманнов. Войны Свейна изорвали на ней одежду, а когда игра им наскучила, один из викингов оглушил Веронику. Под смех воинов, хрупкая девушка беспомощно рухнула, выронив из рук кинжал. И тогда Торвальд выступил вперёд, схватил обидчика Вероники, и прежде, чем тот понял, что происходит, вышвырнул его за борт. После, к удивлению викингов, Торвальд укрыл девушку своим плащом, и с оружием в руках стал на её защиту.

– Убирайтесь прочь, она моя добыча! – закричал Торвальд, в глазах которого сверкнуло безумие. И войны Свейна отступили, бросить вызов Торвальду не решился никто. После Торвальд отпустил Веронику на свободу, но баронесса влюбилась в Торвальда и пожелала остаться с ним. Против чего Торвальд не особо возражал, ведь Вероника была очень красивой девушкой.

Конунг Свейн Вилобородый очень уважал Торвальда и не вмешивался в его причуды. Вскоре слава о непобедимом, блистательном и благородном воине Торвальде стала греметь по всей Европе.

На одной из пирушек, когда став королём Дании Свейн сидел за одним столом с двумя конунгами, гости стали нахваливать столь знатных и достойных людей, собравшихся за одним столом. Тогда Свейн сказал, что знает присутствующего на пиру сына землевладельца, который отвагой в бою и мудростью не уступает всем трём сидящим за столом. После вопросов заинтригованных гостей, Свейн рассказал об одном из своих походов с Торвальдом. По словам Свейна, во время нападения на Англию Свейна и его дружину захватили в плен и бросили в темницу. У Торвальда была возможность спастись, но он пожелал быть захваченным вместе со Свейном. Через какое-то время приехал местный могущественный герцог с войском, чтобы освободить Торвальда, поскольку до этого Торвальд освободил из плена сына герцога. Но Торвальд на предложение свободы лишь усмехнулся и заявил, что не покинет темницы без своего конунга. И герцог, подумав, отпустил из темницы обоих.

– Это все очень интересно, Ратимир, но какое отношение Торвальд имеет к Полоцку? – вздохнув спросил мой отец, подливая себе в кубок вина.

– Погоди, Горислав, не перебивай, дойду и до Полоцка. Так вот, после многолетней службы у короля Свейна Вилобородого Торвальд, с имеющимися у него деньгами и славой, легко мог нанять дружину и завоевать себе какое-нибудь княжество. И было немало желающих, готовых помочь Торвальду в захвате земель. Но Торвальд чувствовал, что ему чего-то не хватает и решил бросить военные походы и отправился в богатейшую землю в Европе, о которой был много наслышан – Саксонию. Торвальд был уже известным среди европейской знати человеком, и в Саксонии его приняли радушно. После жестокости грабительских походов, Торвальд был поражён образованностью, благочестием и моральной чистотой христиан в Саксонии. Он почувствовал себя неотёсанным полузверем, чья предыдущая жизнь была непрерывной цепочкой из ошибок и заблуждений. Под влиянием Вероники, Торвальд решил принять христианство и обратить в эту веру свою родину – Исландию. Но тогда он ещё сомневался в своих способностях и достаточном знании христианства, поэтому уговорил отправиться в Исландию вместе с ним саксонского епископа.

Правда, в память о былых славных временах на корабле Торвальда красовалось знамя с изображением чёрного ворона – знамя викингов. Торвальд лишь вышил на знамени крест, который чёрный ворон теперь держал в лапах, как символ своей миссии проповедника. Под этим знаменем Торвальд распространял христианство до конца жизни.

В Исландии Торвальд претерпел множество лишений, боролся с нечистью, берсерками и проявил немалую отвагу в самых безвыходных ситуациях. На своей родине Торвальд вместе с епископом обратил в христианство множество достойных людей, включая своего отца, но, столкнувшись с отчаянным сопротивлением язычников, решил, что всё возможное он уже сделал и покинул родину.

Там, в Исландии, Торвальд совершил и недостойный христианского проповедника поступок. Торвальда и епископа постоянно оскорбляли, и однажды продажные скальды сочинили песню, в которой сравнивали Торвальда и саксонского епископа с женщинами. В этот момент до Торвальда дошли потрясшие его новости об убийстве язычниками обращённых им христиан и Вероники, отправившейся вместе с ним. И тогда бывалый викинг Торвальд сорвался и перебил всех оскорблявших его обидчиков. Узнав об убийстве, саксонский епископ с сожалением сказал Торвальду:

– Ты проявил слабость, убив их!

По дороге из Исландии, Торвальд встретил знатного яростного язычника, который мешал ему проповедовать и возглавлял гонения на христиан. Несмотря на заверения данные епископу в раскаянии, когда самоуверенный язычник со своими слугами стал смеяться над Торвальдом и оскорблять память Вероники, вспыльчивый Торвальд потерял  над собой контроль и убил его. Но на этот раз епископ не стал слушать никакие оправдания и покинул Торвальда, заявив:

– С этого момента наши пути расходятся, поскольку ты, Торвальд, никогда не перестанешь убивать!

После ухода епископа Торвальд продолжил свой путь, ежедневно укоряя себя за гибель Вероники и многих христиан в Исландии. Вдобавок Торвальда стало подводить здоровье, воспалились старые раны, полученные Торвальдом ещё во время его морских военных походов. Эти раны приносили Торвальду постоянные невыносимые мучения, лишь отягощаемые чувством вины.

И как-то ночью, когда Торвальд шёл по пыльной дороге, любуясь чистым звёздным небом, впереди на дороге поднялся вихрь, закруживший песок, траву и сухие листья. От резкого дуновения ветра знамя Торвальда начало развиваться. И вдруг в воронке вихря стали загораться жёлтые огоньки, со стороны это было похоже на звёздную пургу. Затем все огоньки сошлись вокруг одной оси, и перед Торвальдом предстала Вероника. От тела девушки исходило свечение, а из-за её спины виднелись два огромных, сверкающих белоснежных крыла. Вероника приблизилась к Торвальду и сказала с улыбкой:

– Мы все в раю, Торвальд! Успокойся и живи праведной жизнью! – после этих слов Вероника подошла к Торвальду, поцеловала его и исчезла. От поцелуя Торвальд пошатнулся и рухнул на пыльную дорогу, внезапно, словно вспышка в сознании, к нему пришло понимание его ошибок, он искренне раскаялся и простил убийц христиан. Всё его естество прониклось безграничной верой, Торвальд почувствовал невероятную уверенность в своей христианской миссии, единство с окружающим миром и любовь ко всему живому на земле. Приятное тепло разлилось по всему его телу, Торвальду показалось, что небо резко приблизилось к нему, и он увидел невиданные высоты, где царили счастье и покой. Боль отступила, словно за одно лишь мгновение его раны зажили. В ту ночь, на дороге, стоя на коленях со знаменем в руках, Торвальд поклялся, что больше никогда никого не убьёт, чтобы не случилось.

После этого случая одухотворённый Торвальд отправился на Русь, в город Полоцк, по приглашению своего бывшего сотоварища, конунга Рагвальда. Как раз незадолго до этого полоцкие купцы пригласили конунга править, чтобы сохранить в Полоцке династическую независимость от города Киева.

По дороге в Полоцк, Торвальд обзавёлся молодым вороном, которого назвал Хугином – то   есть «мыслящим». Имя была дано ворону с присущей Торвальду иронией, Хугином звали одного из двух мифических воронов, сопровождавших главного скандинавского бога – Одина. Торвальд научил ворона говорить несколько фраз и даже молитву. С тех пор ворон путешествовал вместе с Торвальдом и во время молитвы Торвальда повторял текст молитвы за хозяином, чем забавлял случайных свидетелей столь необычного зрелища.

Во главе своего корабля, одетый в доспехи, со знаменем викингов и ручным вороном, сидящим на руке, прославленный воин и миссионер Торвальд прибыл в Полоцк.

Город Полоцк, находящийся на слиянии двух рек, очень понравился Торвальду. Здесь же в Полоцке Торвальд познакомился и подружился с будущим королем Норвегии Олафом Трюггвасоном, который воспитывался при дворе новгородского князя Владимира Ясно Солнышко. Рагвальд, Торвальд и Олаф проводили яркие летние дни в пирушках с полоцкой знатью, рассказывая друг другу о своих невероятных приключениях. Как-то раз Торвальд с интересом наблюдал купальское гуляние в Полоцке. Глядя на огромный костёр, Торвальд сказал Рагвальду:

– Это хороший город и прекрасные земли, но всё же нет чего-то объединяющего, какой-то общей светлой идеи.

– Я понимаю, о чём ты говоришь, и я склоняюсь к принятию христианства, возможно по римскому образцу, как сделал киевский князь Ярополк, –  задумчиво глядя на огонь, сказал   Рагвальд.

– А почему именно по римскому образцу, ведь ваши купцы плавают в Византию? – спросил Торвальд, внимательно посмотрев на Рагвальда.

– Я сторонник политического союза с Киевом, а киевский князь предпочёл принять веру от Рима, да и что тебя удивляет, ведь ты и сам крестился в Саксонии, – словно оправдываясь, ответил Рагвальд.

– Не важно, где крестился я, настроения в Киеве и союзы киевского князя очень изменчивы, мне кажется, население Полоцка должно найти свой духовный путь.

– Возможно, ты прав! – ответил князь Рагвальд.

Уже тогда город Полоцк оставил у Торвальда хорошее впечатление и занял какое-то место в его душе.

Из Полоцка Торвальд отправился в Иерусалим подняться на Голгофу, а затем в Константинополь. В Византии тоже были наслышаны о Торвальде, и византийский император пожелал встретиться с Торвальдом лично. Императора удивило, что Торвальд проповедовал в столь далёких землях, среди очень суровых ревностных язычников и при этом остался жив. Но Торвальд ответил:

– Я был готов принять мученическую смерть в любой момент, но частично из-за плохой организации, а частично из-за того, что многие в Исландии меня знали, язычники не убили меня, когда у них была такая возможность.

Там же в Константинополе по желанию императора Торвальда назначили проповедником христианства во всех русских землях и обещали Торвальду высокий церковный титул митрополита, а в последующем может и патриарха. Однако за время путешествия Торвальда в Иерусалим и Константинополь на Руси произошли очень важные события. Началась борьба за власть между киевским князем Ярополком Святославовичем и его братом новгородским князем Владимиром Ясно Солнышко.

В поисках союзников новгородский князь Владимир посватался к дочери полоцкого князя Рагвальда, которую звали Рогнеда. Но Рагвальд не желал становиться союзником Владимира и по его желанию дочь ответила Владимиру: «не хочу я разуть рабынича». Это был очень оскорбительный отказ, поскольку мать Владимира Ясно Солнышка была прислугой и наложницей, и свадебный обряд разувания жениха, упомянутый Рогнедой, касался самого больного для князя Владимира вопроса.

Новгородский князь Владимир бежал в Норвегию, где нанял себе войско из варягов, и по прибытии на Русь узнал, что князь Рагвальд участвовал в походе на Новгород вместе с киевским князем Ярополком.

Тогда Владимир двинул свои войска из варягов и новгородцев на Полоцк, захватил этот город, после чего изнасиловал Рогнеду на глазах у Рагвальда, а потом убил Рагвальда и двух его сыновей. Затем Владимир пошёл на Киев и, заманив своего брата Ярополка в ловушку, убил его, став единоличным правителем Руси.

Несмотря ни на что, я бы не стал отзываться о Владимире исключительно плохо, он сделал очень многое для русских земель. Попытавшись реформировать язычество на Руси, князь Владимир в конце концов начал переговоры о женитьбе на византийской принцессе и о введении на Руси христианства по византийскому образцу.

– А что стало с Рогнедой? – поднимая очередной кубок, спросил мой отец.

– В этом вся и загвоздка, Рогнеда стала одной из жен Владимира Ясно Солнышко, фактически главной женой. И старшие сыновья  князя Владимира, Изяслав Владимирович и Ярослав Владимирович, были детьми Рогнеды. Со временем Рогнеда полюбила Владимира, а её сыновья признавались старшими законными наследниками Владимира Ясно Солнышко.

Но новость о том, что князь Владимир берёт себе в жёны византийскую принцессу, а всех остальных жён отпускает, шокировала Рогнеду. Она думала, что если Владимир примет христианство и должен будет остаться жить с одной женой, по христианским обычаям, то женой Владимира будет она, Рогнеда. А оказалось, что Владимир Ясно Солнышко  решил сделать своей единственной женой какую-то пришлую гречанку.

Однажды князь Владимир вернулся уставшим после охоты и решил навестить свою жену Рогнеду. Ослеплённая ревностью, Рогнеда задумала отомстить мужу за свою исковерканную судьбу. И как только Владимир заснул, Рогнеда взяла его меч и попыталась убить мужа. Но в последний момент князь Владимир проснулся и выхватил меч из рук жены. Разъярённый князь приказал Рогнеде переодеться в самое нарядное платье и прийти к нему на казнь. Печальная Рогнеда переоделась и стала на колени перед Владимиром, но как только Владимир замахнулся над ней мечом, в комнату к Владимиру ворвался его старший девятилетний сын с мечом в руках и закричал:

– Отец, ты здесь не один, я буду свидетелем!

– Кто же знал, что ты уже здесь, – мрачно произнёс князь Владимир, и, отбросив меч, вышел из комнаты.

По совету киевских бояр, Владимир сослал Рогнеду и своего старшего сына Изяслава в построенный для них город Изяславль.

Что же касается города Полоцка, то он тогда был в ужасном положении, фактически от города остались только пепелища. Полочане не желали подчиняться наместнику князя Владимира и постепенно покидали город. Вдобавок князь Владимир выступал против восстановления Полоцка. Казалось, жизнь покидает этот некогда процветающий город  навсегда.

Рогнеда была унижена, старший сын Владимира  Изяслав был лишён права наследования Киева и находился в ссылке. Но тут судьбы князя Изяслава, Рогнеды и города Полоцка сплелись с судьбой Торвальда Путешественника. И Торвальд, которого вёл Господь, словно вытащила из пропасти забвения Рогнеду, Изяслава и Полоцк.

Торвальд как раз вернулся из Константинополя на Русь в момент ссылки Рогнеды и Изяслава. Тогда проповедник быстро понял, что крещение Руси произойдёт без его помощи, и князь Владимир Ясно Солнышко крестит всю Русь, далеко не методом убеждения. Осозновая, что данные в Константинополе полномочия проповедника, также как и обещанные Торвальду должности, были изначально иллюзорны, Торвальд решил отправиться в Полоцк. И начать с малого – основать в этом городе монастырь.

Но, приехав в Полоцк, он застал город в жалком состоянии. Невозмутимый Торвальд прошёлся по городу, осматривая пепелища и внимательно выслушивая рассказы местных жителей о том, как достойно сражался их князь Рагвальд за Полоцк и как варяги по приказу князя Владимира хитростью взяли Рагвальда и его сыновей в плен.

– Чтобы понять, кто мы и что нам нужно на самом деле, иногда следует лишиться всего и оказаться на самом краю. Пламя созидания и истинной веры разгорается от углей пепелищ! – невозмутимо сказал Торвальд, глядя на своего ворона, сидящего на обгоревшем  деревянном идоле.

Торвальду рассказали о последних новостях, и история про княжича Изяслава, который спас свою мать и отправился за это в ссылку, вызвала у Торвальда особый интерес. Слова маленького Изяслава о том, что князь Владимир «здесь не один», Торвальд воспринял, как знак свыше.

– Это и есть моральная основа Полоцка, это то, что нельзя купить ни за какие деньги и нельзя уничтожить, это высшая правда. Полоцк станет новым духовным центром Руси, – сказал проповедник, выслушав рассказ про князя Изяслава.

Торвальд основал в Полоцке монастырь и построил рядом небольшую церковь в честь Иоанна Предтечи на острове посреди Двины. Ты, Горислав, можешь его увидеть сегодня, напротив недавно построенного Софийского собора. Полоцк был ещё пепелищем, а колокольня церкви Иоанна Предтечи уже разносила весть о возрождении города. А ведь Торвальд мог остаться где угодно: в Англии, Дании, германских землях, Константинополе – везде ему были рады, но он решил остаться здесь, в Полоцке, понимаешь, какую честь он оказал полочанам?

Торвальд лично отправился в город Изяславль, чтобы убедить князя Изяслава, недавно принявшего христианство, приехать править в Полоцк.

Увидев старого друга своего отца, которого Рогнеда знала с детства, она бросилась на шею Торвальду и зарыдала. Торвальд её крепко обнял и стал утешать:

– Успокойся, Рогнеда, я вернулся и теперь вас не оставлю, скоро всё наладится.

Но предстоял ещё разговор с молодым Изяславом. И князь Изяслав, выслушав предложения Торвальда, возразил:

– Город Полоцк практически исчез, он разрушен до основания, и в нём совсем мало жителей, этот город обречён.

– Вы ошибаетесь, светлейший князь, Полоцк – это нечто большее, чем деревянные стены и частокол на берегу Двины. Ныне озарённый светом истинной веры, этот город живёт в сердцах и душах полочан. И пока полочане будут верить в то, что духовный Полоцк жив, этот город нельзя уничтожить, город материальный всегда будет восстанавливаться, как отражение города духовного, – рассудительно ответил Торвальд.

– Да ты хоть видел, в каком состоянии сейчас Полоцк, разве эти обгоревшие брёвна похожи на центр земель и праведной веры? – закричал на Торвальда князь Изяслав.

– Ваша светлость, в своей жизни я видел очень много разных городов, совсем недавно я вернулся из поездки в Иерусалим и Константинополь. Город Полоцк я каждый день вижу в глазах его жителей, ожидающих вашего приезда, и, поверьте мне, этот город прекрасен. Кроме того, если вас интересует восстановление богатства города, то Полоцк имеет очень выгодное географическое положение, и полочане сделают всё, чтобы вернуть ему былое величие. Очень скоро этот город вновь займёт достойное место в торговой и политической жизни Руси.

– Даже если я соглашусь приехать в Полоцк, мой отец, князь Владимир, никогда этого не допустит, он ненавидит этот город и не даст ему шанса на возрождение, – вздохнув, разочарованно сказал Изяслав.

– А если я уговорю князя Владимира разрешить вам княжить в городе Полоцке? – улыбнувшись, спросил Торвальд.

– Что ж, если ты уговоришь моего отца, то я перееду в Полоцк, – махнув рукой, сказал князь Изяслав.

А после Торвальд отправился в далёкий Киев. Оказалось, что с князем Владимиром Ясно Солнышко было не так-то просто встретиться. И тогда проповедник организовал встречу, через новую жену князя Владимира, византийскую принцессу Анну, с которой Торвальд познакомился во время путешествия в Константинополь. Я даже не могу себе представить, кто ещё на Руси в тот момент мог осмелиться поехать к князю Владимиру, чтобы просить за князя Изяслава и Рогнеду.

Перед тем, как войти в княжеский терем, Торвальд отпустил ворона. Охранник терема, норвежец по происхождению, с интересом наблюдал, как ручной ворон сел на крышу одного из домов напротив.

И вдруг у стражника волосы стали дыбом, когда ручной ворон громко произнёс норвежскую поговорку:

– И маленькая кочка большой воз может своротить! – сказал ворон по-норвежски, медленно прохаживаясь по крыше. А затем, к ещё большему удивлению охранника, ворон начал произносить молитву.

В это время киевские дружинники ввели Торвальда к Владимиру. Разговор обещал быть не из легких. Торвальд застал князя Владимира сильно раздражённым. Киевский князь был разодет в дорогие ткани и сверкал драгоценными камнями. Торвальд же был одет в простой серый плащ и предстал перед князем спокойным и невозмутимым. Лишь перебирание в правой руке четок из какого-то полупрозрачного фиолетового камня выдавало в Торвальде оживлённые размышления.

– Как ты посмел явиться ко мне с разговором о моём сыне Изяславе и городе Полоцке. Если бы не моя жена из Византии, я бы давно уже приказал бросить тебя в поруб или пытать, а потом убить. Ты находишься на моей земле, твоя жизнь полностью в моей власти. Да как у тебя вообще могла появиться идея прийти ко мне с советами и нравоучениями, ко мне, киевскому князю и правителю всех русских земель! – закричал князь Владимир и при последних словах многозначительно поднял правую руку вверх.

Но, несмотря на крик и угрозы князя Владимира, Торвальд как и прежде оставался невозмутим, даже казалось, что он смотрит на раздражённого князя Владимира с какой-то молчаливой насмешкой.

– Светлейший князь, за свою жизнь мне пришлось увидеть множество знатных людей: баронов, герцогов, графов, королей. Многие из этих людей, наделённых властью, были моими друзьями, пленниками и даже слугами. Когда я был в Саксонии, то мне повезло увидеть там германского императора, самого Оттона Великого в пике его могущества, и там же я общался с родственниками императора, которые принимали меня как равного.

Во время путешествия в Иерусалим я сталкивался с мусульманскими правителями. А находясь в Константинополе, я общался с императором бескрайней Византии – Василием. Познакомившись со столькими правителями, я не испытываю страха при встрече с Великим князем Киевским.

В моем нынешнем положении, когда я хочу провести оставшуюся часть жизни в молитвах и служении Богу, поруб для этого может оказаться  не худшим местом. Смертью или пытками меня также не запугать, я уже давно готов их принять, если на то будет воля Божья, – спокойно ответил Торвальд.

– Прикрываешься чужими именами? Я князь Киевский, меня опасается и сам византийский император. На моей стороне войска и корабли, безграничные земли и богатства всей Руси. А ты кто такой, чтобы давать мне советы? – гулко произнёс князь Владимир.

– Ещё недавно, светлейший князь, вы были изгнанником, а все эти земли, войска и корабли принадлежали вашему брату. Вы, ваша светлость, словно находитесь в гостях в чужом богатом доме, пользуетесь и восхищаетесь одеждами, яствами и роскошью этого дома. Но вы забываете, что хозяин дома – Господь Бог, а вы в нём только гость. И время заберёт у вас все богатства и власть, ничего не останется. А на моей стороне правда, она намного ценнее, потому что нетленна, и время у меня её не отнимет.

От слов Торвальда настроение князя Владимира изменилось, казалось, князь стал спокойнее. Владимир с удивлением смотрел на чётки в руке Торвальда, которые в начале их разговора были фиолетового цвета, затем, играя разными переливами, их цвет поменялся на красный и, наконец, во время рассуждений Торвальда о готовности принять смерть, камни, из которых были собраны чётки, стали жёлтого цвета.

– Вижу, ты отважный человек, мне рассказывали, что в Исландии берсерки в бешенстве грозились разорвать тебя на куски и крошили скалы возле тебя. Всё живое в округе оцепенело от ужаса, но ты невозмутимо продолжал молиться. Наверняка у тебя заготовлена целая речь в защиту моего сына и бывшей жены. Но прежде, чем я её выслушаю, ответь мне на один вопрос, – при этих словах князь Владимир посмотрел в глаза Торвальду, который символически поклонился, но не отвёл взгляда, а князь Владимир продолжил: – Правду ли говорят, что ты, Торвальд, обладаешь даром внушения?

– Светлейший князь, я был проповедником христианства у себя на родине, в Исландии, где многие меня знали с детства и не воспринимали всерьёз. И тем не менее там я обратил в христианство много людей. Поэтому мой ответ будет утвердительным, я обладаю определённой способностью внушения.

– Что ж, тогда, учитывая твои способности и опыт, наличие которых ты  сам признаёшь, я бы не желал обсуждать с тобой судьбу моего старшего сына, жены и города Полоцка. К тому же я знаю, что ты можешь мне сказать, мол, по справедливости Изяславу нужно отдать Полоцк. Сегодня ты играешь здесь роль смиренного мудреца, но я наслышан о твоём бурном прошлом викинга, и, говорят, что даже будучи христианским проповедником в Исландии, ты умертвил несколько человек. А после убил ещё одного знатного язычника в Норвегии, правда ли это?

– Это правда, светлейший князь, однако скальды, которых я убил в Исландии, ослеплённый горем и яростью, вели себя не достойно. А знатный язычник, которого я убил в Норвегии, был повинен в убийстве десятков людей, включая женщин и детей, это были люди, которых я привёл к христианской вере! – утратив своё спокойствие и повысив тон ответил Торвальд, и чётки в его руке также изменили свой цвет с желтого на красный.

– Значит, христианский проповедник и убийца. Я ведь тоже сделал в своей жизни очень много неблаговидных поступков, а теперь я также проповедник христианства. Жалеешь ли ты, Торвальд, что убил этих людей в Исландии и Норвегии и отомстил за убийство своей женщины и других христиан? – спросил князь Владимир, и на лице князя появилась злорадная улыбка.

– Да, я жалею о том, что убил их, и искренне в этом раскаиваюсь. Тогда я находился лишь в начале своего духовного пути и ещё не понимал, что это я спровоцировал зло в язычниках. Это мои действия и мои проповеди привели к тому, что язычники стали проливать кровь, и моя доля вины в гибели Вероники и христиан Исландии не меньше, чем у убийц христиан. Лишь из-за своей духовной неопытности и самонадеянности, я переложил всю ответственность на язычников и осквернил свою веру убийством.

Ваша светлость не желает меня слушать,  но я вижу, что вы достойный человек, и в вас борются доброе и злое начало. Вы вели распутный образ жизни и убивали, но это было нормой для традиций этих земель. Вы убивали по необходимости, в борьбе за власть. И, конечно, у вашей светлости есть причины ненавидеть город Полоцк, но сегодня процветание Полоцка – это процветание части вашей державы и ваших подданных. Полоцк не должен исчезнуть из-за гордости Рагвальда. Полочане и так понесли тяжёлое наказание.

Теперь вы христианский правитель, и я наслышан о добрых деяниях, которые вы, светлейший князь, сделали для своей державы в последнее время. Вы поступили очень великодушно, пощадив свою бывшую жену Рогнеду. Я знаю, несмотря ни на что, вы любите её, потому и пощадили, и верю, что и сейчас она близкий вам человек. А князь Изяслав и вовсе ваша плоть и кровь, он был первым претендентом на следующего верховного правителя Руси. И за что, ваша светлость, хочет лишить Изяслава достойного удела? За то, что он нашёл в себе силы вступиться за мать?  Только вы, светлейший князь, сможете восстановить справедливость, дав Изяславу значительный удел и вернув Полоцку жизнь. Простите полочан, Рогнеду и Изяслава, вы уже пощадили их, а теперь простите, как христианский правитель.

– Да, Рогнеда мне не чужая, и я могу её понять. Знаешь, Торвальд, а ведь я не хотел лишать её чести, да ещё так унизительно, несмотря на нанесённое мне оскорбление. Но мой дядя Добрыня на этом настоял, заявив, что это нужно, чтобы повысить свой авторитет в дружине. Возможно, в жизни мне попадались не те советчики. Но как бы там ни было, я победил в схватке со своим братом и сейчас могу многое сделать для Руси. Я вижу, что под твоим и Изяслава руководством Полоцк возродится, но нужно ли это мне? Надо всё хорошо обдумать, а сейчас убирайся, мой ответ тебе передадут.

Несколько дней Торвальд жил в Киеве, ожидая ответа князя Владимира, и это были мучительные для Торвальда дни. Как и в Исландии, он сделал всё, что мог, но не знал, будет ли Господь более благосклонен к нему на этот раз.

На четвёртый день ожидания, когда Торвальд наблюдал, как снежная метель строит в воздухе причудливые фигуры и укрывает Киев узорчатым белым полотном, Торвальд услышал крики своего ворона, сидящего на крыше дома:

– Пожар, пожар!

Торвальд вышел на порог и увидел вдалеке приближающегося всадника. Тогда Торвальду показалось, что конь под всадником словно парит над снегом, вообще не касаясь земли, как какой-нибудь крылатый Пегас, конь бога Одина Слейпнир или нёсший пророка Мухаммеда – Бурак, то есть как существо, на котором перемещались проводники воли высших сил. Не менее странным был и всадник, одетый в необычные сияющие доспехи.

– Великий князь Владимир приказал вам передать, что князь Изяслав с княгиней Рогнедой могут  править в Полоцке, город Изяславль также остаётся в собственности князя Изяслава, – предъявив княжескую грамоту, с величественным видом сказал всадник. И с этого момента в истории города Полоцка началась новая эра.

Вместе с князем Изяславом Товальд быстро восстановил процветание города, после начала правления Изяслава полочане стали массово возвращаться в Полоцк. Князь Изяслав прославился своей учёностью и переписыванием книг, а ведь это было в языческие тёмные времена.

Рогнеда со слезами на глазах слушала рассказы Торвальда о возрождении величия Полоцка и успехах её сына. Но ехать в Полоцк Рогнеда не захотела и осталась жить в городе Изяславле, приняв монашеский постриг. Рогнеда объяснила своё решение желанием служить Богу и слишком страшными воспоминаниями, связанными с Полоцком.

Внушительными были и успехи Торвальда в распространении христианства в полоцких землях. Активно сотрудничая с Полоцкой епархией,  Торвальд коренным образом изменил духовную жизнь полотчины и заложил её нравственные основы. Умер Торвальд своей смертью, в Полоцке, и был похоронен в церкви Иоанна Предтечи, им же в Полоцке и построенной. Его ворон Хугин, после смерти Торвальда поселился в лесу и ещё долго жил неподалёку от Полоцка, по утрам оглашая окрестности города чтением молитвы.

Постепенно город богател и разрастался. Уже сын князя Изяслава, блистательный князь Брячислав, правил в могущественном Полоцке. Брячислав провёл реформу в войсках Полоцка – полоцкая дружина начала обучать городское ополчение.

После смерти князя Владимира свою власть на Руси установил его сын новгородский князь Ярослав. Чтобы прийти к власти, князь Ярослав перебил своих братьев, вошёл в союз с язычниками, однако в итоге обманул своих же союзников, таких, как прославленный конунг Эймунд, спасший Ярославу жизнь.

Молодой  полоцкий князь Брячислав принял тогда всех бежавших от беззаконий, включая Эймунда, объединил с ними свои силы и выступил против братоубийцы и предводителя полуязыческого войска, князя Ярослава Владимировича. В битве при Судомире в 1021 году Брячислав разгромил союзное войско из киевлян и новгородцев. Это был военный и моральный триумф города Полоцка. Притеснениям и беззаконию на Руси, установленным воинами Ярослава, пришёл конец.

После битвы при Судомире великий князь Киевский Ярослав Владимирович был вынужден уступить полочанам два важных торговых пункта: Витебск и Усвяты. Полоцкий князь Брячислав по мирному договору стал соправителем князя Ярослава в Киеве и основал в русской столице свой княжеский двор. Эймунд за свою помощь Полоцку получил в управление город Браслав. После победы при Судомире князь Брячислав сказал:

– В этой битве мы сражались за справедливость, против сил почти всей Руси, и мы победили  только благодаря отваге полоцких воинов и небесному заступничеству Торвальда.

Брячислав приказал вышить новое полоцкое знамя с изображением Торвальда. Этим изображением стал всадник на коне, символ Торвальда назвали «Погонь» – то  есть  приведение язычников к христианской вере. А Полоцкая епархия признала Торвальда местнопочитаемым святым под именем Тимофея Полоцкого.

В полоцком Софийском соборе в северной башне на фресках ты можешь увидеть изображение встреч Торвальда с князем Владимиром Ясно Солнышко и с князем Изяславом.

– Ратимир, но почему тогда сейчас наш князь Всеслав не навещает свои владения в Киеве, и в титулах не называет себя великим князем Киевским? – сбивчиво спросил отец и, будучи сильно пьяным, уронил кубок, который со звоном покатился по полу дома.

– Понимаешь, Горислав, после битвы при Судомире на Руси ещё долго сохранялось военное и политическое равновесие между тремя князьями: Брячиславом Полоцким, Ярославом Владимировичем и могущественным правителем далёкой Тмутаракани князем Мстиславом – сыном великого князя Владимира. Однако после смерти тмутараканского князя Мстислава, Ярослав Владимирович присоединил его земли к своим владениям, и равновесие на Руси изменилось не в пользу Полоцка. Вдобавок князь Ярослав заключил союзы почти со всеми влиятельными европейскими правителями.

Став сильнее, киевляне забыли о договоре с Полоцком. А после смерти киевского князя Ярослава Владимировича трое старших сыновей Ярослава, князья Изяслав, Святослав и Всеволод, объединились и захватили власть на Руси, подобно своему отцу, начав притеснять своих младших братьев.

Тут пьяный Ратимир повысил голос, перейдя на крик:

– Всё на Руси поделили старшие Ярославичи, лишь наше Полоцкое княжество им не по зубам. Во всей Руси только на полоцких землях ещё сохраняется незыблемый закон и порядок. Наш народ помнит и открыто говорит, что Ярослав Владимирович циничный братоубийца, а обнаглевшие новгородцы и киевляне в бою не так уж сильны.

Независимость Полоцка и полоцкие владения в Киеве уязвляют самолюбие заносчивых Ярославичей. Недавно начали поступать жалобы от полоцких купцов о притеснении их в Новгороде и Пскове.

Наш справедливый полоцкий князь Всеслав не стал отвечать притеснением новгородских купцов, которых отлично знает, посчитав, что это будет не выгодным для Полоцка. Но вот увидишь, Горислав, ещё наступит день, когда князь Всеслав, подобно своему отцу Брячиславу, поведёт нас против Ярославичей под знаменем Тимофея Полоцкого. И мы вновь разгромим этот племенной полуязыческий сброд и восстановим справедливость на Руси, ведь для этого по воле Господа Полоцк и воспрял из пепла! – стукнув при последних словах кулаком по столу, пьяный Ратимир закрыл глаза, успокоился и заснул, а вскоре отправился спать и мой отец.

Но я в ту ночь не мог заснуть, находясь под впечатлением от рассказа Ратимира. Тогда я впервые столкнулся с духовным миром полоцкой знати, наполненным мистикой и христианскими  образами.

Авантюра

1

В Полоцке кипела повседневная торговая жизнь, наша семья вскоре совсем освоилась в этом прекрасном городе. Полочане умели не только хорошо воевать и торговать, но и ра... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5