ШАЙТАН-КАМЕНЬ (Алтайские сказки дедушки Ерёмы)

Пока дедушка обшивал дом, наступила весна и побежали ручьи, соединяясь в бурные потоки. Загуляла и речка, подмывая берега. А вечером родители пришли с работы и принялись обсуждать, как Буравлёв лог, летом всегда сухой, наполнился водой и снёс деревянный мост, перекинутый через его берега. Ни одна машина теперь не сможет выехать в район, пока не закончится половодье. Теперь надо идти в магазин и запасаться продуктами.

– Почему лог назвали Буравлёвым? – спросил я у старика.

– Потому что в нём по весне вода очень сильно бурлит.

– Нигде не бурлит, а в нём бурлит?

– Место, где мост перекинут, непростое.

– Почему?

– Там исстари лежала каменная глыба.

– Я её не видел.

– И не увидишь. Это отдельная история. А случилось это, когда я был ещё ребёнком.

И старик начал рассказывать…

*   *   *

По дороге, где путь пересекает Буравлёв лог, цвета крови лежала блестящая гранитная плита. А вокруг неё небольшие серые камни, напоминающие табуретки. Эту плиту в народе называли Шайтан-камнем. Откуда он получил такое название – никто точно не знал. Поговаривали, будто древние народы, которые жили в этих местах, соорудили себе алтарь. И вроде как приносили сюда жертвы и устраивали колдовские обряды. Но следов от этого не осталось. Возможно, пещерные гиены, или ещё какие хищники, острыми зубами переработали оставшиеся от пиршеств кости.

Многие не верили, что это древний алтарь, но побаивались приблизиться к Шайтан-камню, не говоря о том, чтобы присесть и отдохнуть.

Фёдор, жадный до всего мужик, долго присматривался к Шайтан-камню. “Что это, – думал он, – камень лежит без дела. В самый раз для стола в саду... И табуретки готовы. Остаётся приделать к ним деревянные седушки. Только не полениться, вывернуть их из земли. Вот тебе и стол, и кровать заодно. Отдыхай себе в тени под ветвями яблонь. И что из того, что люди болтают? Языки длинные, вот и болтают. Им лишь бы себя показать, какие они умные”.

С утра, как только солнце взошло, запряг Фёдор коня и отправился в сторону Буравлёва лога.

Стоило ломом поддеть одну из “табуреток”, глянул, а на алтаре старичок невысокий сидит и бесцветными глазами моргает.

– Зачем ты, мужик, грех на душу берёшь? – спрашивает старик.

Фёдор поначалу опешил и сразу не нашёлся, что ответить. Только что не было старика, а тут глазом моргнуть не успел и… Откуда взялся этот старик? Не из-под земли же вывернулся? И вообще, разве он, Фёдор, обязан перед каждым встречным отчитываться? Тем более перед каким-то сморчком, который и ростом три вершка от горшка... Дунь и укатится, как перекати-поле.

– Какой ещё грех? – распрямил Фёдор спину. – Камни-то не церковные. Разве, что Шайтану они святые.

– Эх, мужик, мужик, – качнул головой старик. – Негоже чужие святыни осквернять. Они людьми наговорены. А какой силой – разве ты знаешь? Лучше оставил бы их в покое.

– Да пошёл ты! – в сердцах крикнул Фёдор, и схватился за бич.

Но не успел он оттянуть старика вдоль спины. Тот изловчился и перехватил бич. Фёдор дёрнул за рукоять раз, второй. Но старик, хоть и ростом мал, но стоит на алтаре, будто врос в него. И силища в его руке чувствуется неимоверная.

Фёдор со страху глаза выпучил и как дёрнет бич! Старик взлетел, и прямёхонько Фёдору на спину угодил. Руками за шею уцепился, ногами туловище обвил.

– Ну, сердешный ты мой, теперь мы с тобой поскачем, – прошептал он Фёдору на ухо, а потом поддал пятками в бока и бичом по заду…

Взвизгнул Фёдор от боли, а старик ещё раз его бичом по заду, да так, что у того ноги сами в бег пустились. Рванул он в сторону дома, а старик, не переставая, бичом по заду хлещет, ускорение придаёт. У Фёдора уже земля под ногами не чувствуется. Кажется ему, что он не бежит, а по воздуху летит. Старик щёлкает языком, да приговаривает:

– Ну, родимый, давай, пока язык наизнанку не вывернешь.

Не заметил бедолага, как до дома добежал и без сознания упал.

Увидали сельчане, что Фёдор весь в мыле, как конь загнанный, под забором лежит. Бросились к колодцу и водой студёной его поливать, в сознание приводить...

Очнулся Фёдор, что-то невнятное мычать и руками махать. Пытается рассказать, что с ним случилось, но язык заплетается и ничего, кроме слова “Шайтан” из его уст не вырывается. Покинула мужика речь. Пытался что-то написать, но пальцы судорогой свело. Что с ним произошло – так и не узнали, а потом вообще потеряли интерес.

Вскоре Нюрка с Райкой, две кумы, с утра поехали на базар яйцами торговать. Торговля шла бойко, даже очередь образовалась. Никогда такого не было. Освободились кумушки рано и не стали Кольку Привалова, с которым приехали на подводе, дожидаться. У того, как назло, веники банные никто не покупал. На радостях, что торговля прошла успешно, кумушки решили отравиться домой пешим ходом.

Идут, семечки шелудят, новости последние который раз друг дружке пересказывают. Дошли до Буравлёго лога, и решили передохнуть. А тут и “табуретки” стоят. Присели они на камни и вдруг, откуда ни возьмись, мужик верхом на палке скачет.

Остановился, зыркнул из-под нахмуренных бровей, а потом как рыкнет грозно:

– А ну, садитесь! Ты спереди, – кажет он на Нюрку, – а ты сзади, – говорит Райке.

Испугались те, головами крутят, но никого, кто бы на выручку пришёл, не видят.

– Мы как-нибудь сами, – говорит Райка.

– А ну!.. – сверкнул мужик глазами, а у самого желваки на скулах ходуном.

Видит Нюрка, что шутки плохи, юбку подхватила и уселась впереди мужика. Райка позади мужика пристроилась.

– А ну, игривый, поскакали! – скомандовал тот и скакнул вперёд.

Нюрка вначале не поняла, что надо делать, а когда получила коленкой под зад, заскакала в такт мужику. Боясь, что свалится с палки, Райка уцепилась за мужика и тоже скакать.

Скачет мужик, и Нюрка так же, как он, ноги подбрасывает. Райка не отстаёт, боится с палки свалиться. Тогда точно ей несдобровать. А мужик в деревню рулит и прямо к Нюркиному дому… Вот тут-то и похолодело у кумушки внутри. Поняла она, на какой камешек присела. Хорошо бы хоть живой остаться. Не посмеет же мужик днём белым посреди деревни непотребное творить. А вдруг?.. Крикнуть бы кому, но, как назло, улицы пусты. Подевались куда-то сельчане, будто все вымерли.

Мужик притормозил у Нюркиного дома, и говорит:

– С тебя тысяча рублей, а с подруги твоей пятьсот.

– Почему это с меня тысячу, а с неё пятьсот? – возмутилась Нюрка.

– Ты ехала в кабине, а она в кузове, – рыкнул мужик.

Нюрка как раз наторговала на тысячу рублей. Извлекла она деньги, что в платочке носовом на груди прятала, сунула мужику вместе с платочком и бегом в дом…

Остановилась среди комнаты, вся взлохмаченная, лицо красное, потом обливается. Муж её, Трофим, вышел на стук и опешил.

– Ты откуда такая? – заволновался он.

– Муж-ж-жик, – заикаясь, стала рассказывать Нюрка о том, что с ней приключилось. И что деньги, которые наторговала, все до копеечки отдала.

– Да ты в своём уме?! – взревел Трофим.

И тут вспомнил, как Фёдор мычал про Шайтан-камень. “Вон оно что!” – заскрежетал он зубами. Думал, вернётся жена с деньгами, обмоют они удачную торговлю. А теперь ни денег, ни обмывки…

Со злости Трофим решил извести Шайтан-камень. Кувалдой на мелкие куски поколоть и в речку сбросить. Сам побоялся. Нанял мужиков. Четверть самогону им пообещал. А для начала пол-литра налил, да сала солёного в газетку завернул.

Приехали мужики к камню, разложили на нём закуску. Бутылку откупорили и только разлили по стаканам, камень накренился, стаканы наземь…

Осерчали мужики, за кувалды схватились. И только запахнулись, как старик откуда-то появился. То ли из лесу вышел, то ли из лога выполз. Говорит он им:

– Зачем вы крепкими словами сердитесь?

– Заматеришься небось. Этот Шайтан-камень самогонку на землю опрокинул.

– Буде вам, мужики. Есть у меня, чем вас угостить, – извлек старик из-за пазухи четверть самогону.

Мужикам-то невдомёк, как у старика бутыль за пазухой уместилась? Обрадовались, да за стаканы. Только старику стакана нет. Да и по его виду – ему не к спеху. Освободится посуда, тогда и нальют.

Опрокинули мужики по стакану самогону, смотрят друг на друга и на хохот исходят. Видят свиней и понять не могут, что каждый из них в кабана превратился. Когда опомнились – пропал старик.

Что делать – не знают. Решили податься по домам. Родственники увидят и догадаются. А там к колдуну… Чтобы расколдовать...

Но как ни хрюкали они – ни жёны, ни родственники, тем более, дети не могли понять поросячьего языка. Загнали свиней в стайку к другим свиньям, и кормить вместе со всеми из одного корыта... Пытались мужики вырваться из плена, но их ещё крепче заперли.

Не дождавшись своих мужей, жёны решили пуститься на поиски. Вскоре нашли три обглоданных скелета. Лежали кости в ивовых зарослях, что недалече от Буравлёва лога росли. Посмотрели – вроде как человеческие. Только ни черепов, ни рук, ни ног не нашли. Решили, что их мужики погибли от серой стаи.

Похоронили они останки, а когда на сороковой день собрались поминки справлять, кабанчика решили заколоть.

Вывели они одного кабана, Трофим ножом под сердце его и!.. Кабанчик в Витьку превратился. Заохали, застонали, кругами забегали.

– Да как же так? Трофим Витьку зарезал!

Тот побледнел, дрожит, теперь до конца жизни ему в тюрьме гнить. Только Петька-сосед не растерялся. Пальцем дырку, из которой фонтаном хлестала кровь, заткнул, на телегу Витку закинул и до больницы…

Остался Витька живой. Нож в сантиметре от сердца прошёл. Когда окончательно поправился, тогда и рассказал, что случилось. Поняли деревенские, как расколдовать мужиков. Для этого надо кровь пустить. Отрезали ножницами овечьими у Сашки край уха, тот и обернулся в человека. А Кольке нос кулаком разбили.

С тех пор Витку кличут Витькой колотым, Сашку – Сашкой корноухим, а Кольку – Колькой кривоносым.

Забеспокоились деревенские, стали вспоминать и поняли: во всём Шайтан-камень виноват. Вот почему по весне вода в Буравлёвом логу бурлила и мост сносила. Тут же вспомнили, про старика, который среди лета на дне лога в сухой луже утонул. Посовещавшись, решили избавиться от Шайтан-камня. Унести его на другой край деревни, куда никто не ходит, и утопить вверх по реке.

Собрались сельчане все до единого. Посчитали, что побоится сила колдовская разом на всех напасть. Так и получилось. Поддели ломами камень, затолкнули на полозья, запрягли коней и уволокли камень на другой край деревни. Стоило им опрокинуть камень в реку, помутнела в ней вода, а потом забурлила, закипела и рыба с побелевшими глазами вверх пузом вниз по течению поплыла. Набросились собаки на рыбу, и стоило собаке проглотить рыбину, как тут же в конвульсиях падала несчастная и вскоре затихала. Была собака, и нет её. Но когда из воды вырвались десятиметровые фонтаны и забили в разные стороны, побросали люди ломы и бегом домой. Через сутки успокоилась река, но в первую весну так загуляла, что ближайший к деревне берег на глазах начал в воду оседать. На вторую весну берега уже вместе с домами в реку обрушались. Заволновались сельчане, и поспешили туда, куда камень скинули. Захотелось им исправить ошибку – вернуть камень на прежнее место. Но не нашли Шайтан-камня. А речка уже к могилкам подошла. Скоро гробы по воде поплывут. Попытались укрепить берега и речку обратно под увал отвести, но всё напрасно. Разве справишься с разбушевавшейся злой силой, что из камня вырвалась? Решили колдунов на помощь призвать. Но где их найти – никто не знал. А колдовская сила продолжает рушить берега…

 Сегей Ююкин

x

Иллюстрация к: ШАЙТАН-КАМЕНЬ (Алтайские сказки дедушки Ерёмы)