Скиталец

- Мы не нуждались. – Продолжал Сол. Говорит задумчиво, тихо. Плывет по волнам своей памяти. -  Я был младшеньким. Меня любили, баловали. Я помню, как мать приходила ко мне, что бы уложить спать. – Даня представил свою комнату в доме на тихой Тракторной улице. Мать входит пожелать спокойной ночи. Привычное течение жизни. Как много схожего в детских воспоминаниях. - Помню отца, который подзывал меня к себе, а я несся к нему со всех ног. Он брал меня на руки, а я обнимал его за шею. Иногда он, конечно, был строг, но не со мной. Мне тогда было лет шесть, семь.

     У Даньки нет таких воспоминаний об отце. Но есть плюшевый мишка. Сон о сказке, что читает отец, сидя с ним на диване.

 Лицо парня с бака дернулось, широко распахнулись глаза. Тьма пустоши и дальних холмов пришла с визитом в его душу. Она пришла из глубин, где пряталась в сознанье.   

- Они пришли ночью. - Сол не уточнял, кто они, но боль в голосе рассказала все. Враги. - Была ночь. Почти все спали. Мать уложила меня, я успел задремать. Они напали на нас. Шум и кпики разбудили. Перебили слуг. Убили отца. Я спрятался. Я же маленький совсем был. Перепугался. Забился в какую-то щель, темно, ни чего не видно.

Сол силился воскресить подробности страшной ночи. Ослепнув на миг, шарит в пространстве руками.

 -  За панелью возле большого шкафа дырка. Ее не успели заделать. Совсем не помню, как туда пролез.

  Воображение Даньки нарисовало темную комнату. Ребенок в страхе мечется, ручонками нащупывает узкую дырку. Худенькое тельце проваливается во влажный мрак.

- Я слышу только крики. Только крики. Я слышал. Я слышал, - повторял Сол и тут схватился заворот рубахи Дэна, - Я слышал, как кричала мать. Они…

 Лицо Сола окаменело. Глаза, таких глаз Дэн еще не видел. Рот хватает воздух. Парень не видит ничего вокруг. Грань помутнения рассудка, наивысший порог страдания. Дэн обнял руками плечи друга. Единственная надежда, тепло прикосновения вернет несчастного на землю.

- Они изнасиловали ее, а потом убили. Они убили ее, и я слышал, как она кричала! – Не крик, а хрип срывается с губ. Лучше бы он кричал, выдавил криком свою безысходную боль.

Тишина.                            

- Они искали и меня, но не нашли. – Кружатся, падают слова. Приговор самому себе. Будто винит себя, что изверги не нашли его. Будто бы смерть была лаской, прощением и искуплением. Детский страх, непосильный крест: он был обязан  броситься навстречу гибели, не прятаться. Нынешний Сол не желал простить того ребенка. 

« Как объяснить тебе, тот мальчишка-несмышлёныш не повинен. Не осуждай, даруй ему прощение» - Думал Даня. По-настоящему виновные, когда вас призовут к ответу? Вы вечно молитесь  своим богам, и ваши боги все прощают вам. 

 - Утром я вылез из своего убежища на белый свет. Дом тлел. Ночной ливень не дал разгореться пожару. – Кошмар отпустил Сола. - Трупы кругом. И никого больше. Я долго скитался. Побирался, просил милостыню. В мои годы я еще не мог быть работником. Я только лишний рот, кому я нужен. Люди давали мне кто что, кто кусок хлеба, кто покормит. Давали старую не нужную одежду. Иногда, когда было холодно или лил дождь, мне позволяли ночевать в хлеву вместе со скотом. Бросали мне корку хлеба или объедки прямо под ноги, на землю. Я хватал эту корку руками, прятал ее под рубаху и бежал, что бы спрятаться куда-нибудь, и там грыз этот черствый хлеб. Ты не знаешь, какое это унижение, ты не знаешь, как это просить, и когда вместо куска хлеба подарят хорошую затрещину. Не всем же нравятся попрошайки. Я стучал в чужие двери, двери открывались. Были добрые люди, они давали мне поесть. Иногда дверь открывалась, и на меня выливали ведро помоев. Грязная вода стекает по мне, а в ушах я слышу брань. Меня гонят от очередного порога. В конце концов, я прибился в монастырь. Монахи оказались добрыми. Они пожалели меня, приютили. Я прожил там несколько лет, пока не подрос. Думаю, это было счастливое для меня время. Но я решил, что жизнь монаха, это не для меня. Ушел из монастыря, нанялся на корабль и вышел в море первый раз. Капитан оказался настоящей сволочью. И боцман под стать ему. Не раз и не два они прикладывались ко мне кулаком. И не только ко мне, но и к другим ребятам.  За любую провинность. Это было, можно сказать, лаской. Иногда человека привязывали за руки и били кнутом, как скотину. Били до крови, срывая кожу со спины. Потом обливали морской водой. Поначалу, когда вода льется по твоей разбитой спине, охлаждает ее. Тебе думается, что благо. Но вода соленая. И когда тебя оставляют на солнце…. Ты не знаешь, что это такое.

- Фашисты, изверги. – Шепчет Даня.

- Тогда я возненавидел и море, и солнце. – Сол уже спокойно вспоминает события дальнейшей жизни. - Мы заходили в разные порты. Нам выдавали немного денег, и я, как и другие ребята, шел в таверну, что бы напиться и забыть обо всем. Что бы не вспоминать. А еще…. А еще очень часто ночью ко мне возвращался один и тот же сон. Да. Темнота. Крики. Крики. Я слышал крик моей матери. Снова и снова, крик моей матери, когда ее насиловали и убивали. Это невыносимо, Дэн. Я решил, что мне не для чего жить. Пора кончать со всем этим. В один из таких вечеров, я зашел в таверну, как следует напился. Решил, сейчас затею драку и убью кого-нибудь, и меня убьют. Сижу, смотрю, хорошо одетый господин сидит. Я взял кружку и пошел к нему, что бы завязать драку. Тогда мне очень досталось. Не плохо меня взгрели. Очнулся я на чужом корабле. Чужие матросы. И приходит  тот, хорошо одетый господин. Это был капитан Свен. Я подумал, что за своего капитана матросы меня разорвут и выбросят в море. А капитан… Он подошел, подсел рядом и сказал: « Что будешь так мотаться, или сделаешь свой выбор?» Говорил капитан тихо. Он не ругался. Вовсе не ругался. Какой выбор? – спрашиваю. Если хочешь,  оставайся на нашем корабле. Только у нас дисциплина. Если будешь плохо себя вести, можешь убираться на все четыре стороны. Здесь такие не нужны. И я сделал, сделал свой выбор. Остался здесь. Дэн, ты понимаешь, капитан спас меня от самого себя. Да он, наверно, и других ребят спас. Вот по этому мы считаем его отцом. Ты не думай, что мы все здесь чистенькие, безгрешные. Каждому из нас найдется, в чем покаяться в последний горький час.

 Данька сказал:

А что такое смерть? Такое ль это зло,
Как всем нам кажется? Быть может, умирая,
В последний горький час, дошедшему до края,
Как в первый час пути — совсем не тяжело?

- Это ты придумал? - Спросил Сол. Парень закончил исповедь. Ему нужна передышка, время обретения равновесия.

- Нет. Это Ронсар, был такой поэт.

- А…

- Слушай Сол, ты думаешь, капитану то же есть в чем покаяться? – Дэн чувствовал, в жизни Свена были тайны. Мы все охочи до чужих секретов.

- Не знаю. Я об этом не думал. Я не лезу в чужие дела.

- Наверно, правильно, - согласился Дэн. - У капитана может и есть свой скелет в шкафу. Без грешных в этом мире не найдешь.

- Да. Без грешных нет. Безгрешен разве что один Господь.

- А ты уверен, - лукаво спросил Данька, - что он безгрешен?

- Ты что хочешь сказать? - Удивился Сол.

- А то. Помнишь, когда блудницу хотели побить камнями, он сказал: пусть первым бросит камень тот, кто сам безгрешен. Но ведь он не бросил камень. А? Об этом подумал?

- Нет.

- Вот так. Он, который смертью смерть попрал. Он пошел и искупил людские грехи. Он заплатил за наше право выбора своего пути, хотя знал, что мы не всегда будем правильно пользоваться своим правом. Может, это и есть его грех перед Богом-отцом. Порой мы сетуем, говорим, что Он покинул нас, а может это мы покинули его. И Он сейчас взирает на нас с неба, одинокий старик, и говорит: отчего вы покинули меня, за какие грехи. А то, что он не бросил камень, он хотел сказать, что он, как и другие люди. Он – Сын Человеческий. И ничто человеческое ему не чуждо.

- Ой, Дэн, если священник услышит такие слова, тебя сожгут на костре. Отлучат. И наверно, правильно сделают, даже не задумаются.

- А ты, Сол, задумаешься?

- Я задумаюсь. Уж больно ты все мудрено говоришь. Мне бы подобное и в голову не пришло.

- Ладно, Сол, ты не рассказывай никому о моем богохульстве.

- Нет, никому. А ты никому не рассказывай мою историю. Не хочу, что бы знали. Сейчас здесь у меня все значительно лучше. Даже сны совсем другие. И тот мой сон редко возвращается.

- Что ж, договорились. Не будем вспоминать.

 К ним подошел Брайан.

- Скучаете, парни? – Плотнику тоже хотелось скоротать вахту.

- Как видишь. А ты? – Дэн подмигнул Солу. Не стоит доверять секреты исповеди даже другу. Данька умел хранить чужие тайны.

- Я хожу и думаю, ждет нас горяченькое дельце. – Многозначительно посмотрел на друзей. Ждет, что те полезут с расспросами.

- С чего ты так решил, Брайан?- спросил Дэн. Рисуется, зараза. По глазам видно, хочет внимания, изумления толпы.

- Капитан и старпом сами поехали к губернатору. – Вылитый Шерлок Холмс. Ты проговори еще: элементарно, Дэн. - Обычно старпом и боцман отвозят деньги. Раз капитан поехал, будет разговор. Значит, какое-то серьезное дело намечается. Будет потеха.

- Может и не будет, - засомневался Дэн. Пусть рыжий черт побалует себя видом знатока. Маленькие слабости простительны.

- Примета верная, увидите. Через несколько дней что-то будет, уверен.

            Данька проснулся рано. Родная комната. На тумбочке сидит плюшевый медвежонок. Данька встал, взял игрушку, поцеловал медведя в нос, снова усадил на место и побежал быстро умываться и завтракать. Сегодня он выскочил пораньше. Побежал на остановку, где договорились встретиться. Даньку ждали сразу двое друзей, Славка и Макс. Обыкновенные ребята, просто мальчишки. Они еще маленькие. Они не видели того, что видел он, матрос Дэн. Они не знают, какую ношу в душе несут матросы на его корабле. Что за каждым из ребят, что выходят с ним в море стоит своя тяжелая история.

        Славка пришел на остановку рано. Очень рано. Медленно тянется время. В воздухе висит водяная пыль. С утра похолодало. Еще несколько дней, снег ляжет. Скоро Покров Пресвятой Богородицы. По местным приметам первый снежный покров ждет землю. Люди подходят, уезжают, а друзей нет. Они забыли или он перепутал? Славик ждал, когда появиться парни. Данька смотрит, Славка бежит в одну строну остановки, выглядывает, надеясь, что появится Максим, потом в другую, откуда должен подойти он, Даня. Они встретились.

- Привет, Славик. – Крепкое рукопожатие.

- Привет, Даня. – Притопывает на утреннем холодке, светится радостью.

- Ты, Слава, давно здесь стоишь?

- Нет, я только что подошел. – Врал. Он боялся, что новые  друзья не дождутся его. Уйдут, забудут. Это было бы ужасно. Катастрофа. Но вот подошел Даня, скоро подойдет и Максим. Все тревоги Славки исчезли. Макс подошел как-то неожиданно.

- Вы уже здесь. Я опоздал? - Спросил он.

- Нет, похоже, мы пораньше пришли. Время не рассчитали. – Данька не стал делиться своими подозрениями: Слава здесь давно.

- Идем в школу?

- Есть другие предложения, сэр? Вместо уроков в школе в зоопарк. В третьем классе проходили.

- Если ты, банкомат, нас пригласишь во взрослое шикарное заведение, мы со Славкой прогуляем школу.

 Даня замахал руками, и бешено вертел головой. Они пошли в школу. Слава готов был прыгать от радости. Он шел в школу со своими новыми друзьями. Радостное чувство переполняло его. Ребята дождались его, он не пропустил этой встречи. Моросящий дождь не бы помехой. Утро туманное, утро седое обратилось в утро радуги счастья. Темно-синие панели стен школьных коридоров за ночь отмыли, они сделались небесно-голубыми. Как обычно, здесь царили шум и суета, поэтому они пошли сразу в класс. Уселись с грохотом за свои парты. На вторую парту Максим с Данькой, а за ними Славка. Их шумное появление заметила Анька, местная знаменитость. Славилась она тем, что характер у нее был склочный. Она знала все новости и все сплетни. Вот и сейчас она повернулась на шумное появление этих троих.

- Что, -  сказала она так, что бы все слышали, хотя в классе стоял гул голосов. Ей требовалось внимание и она его получила, - побили Гришку и Петьку вчера? Явились. Хвостик за собой привели. Бездомная дворняга нашла себе новых хозяев.

    Анька была дочерью известного в городе адвоката. Она полагала, что может говорить любые гадости кому угодно. Ей и оценки ставили просто так, лишь бы не связываться с ее знаменитым папочкой. Даня решил вступиться за своего друга.

- Женщина, ты бы занялась своими делами, поддерживала бы огонь в очаге и горшки мыла. Не подобает скво вмешиваться в совет вождей.

- Вождь! Ах, вождь, - Анька была возмущена, - горшки - это удел зачуханных провинциалок или прислуги. Мой удел – спа-салоны, выставки и другие светские мероприятия. Удел нищих мыть горшки. Для тебя и для Славки в самый раз.

 Ну, ты сейчас получишь! - решил Даня.

- Спа-салон, говоришь? Не думаю, что какой ни будь салон может исправить твое уродство. Не забывай, женщина, что любая из вас может быть красивой или не красивой только в глазах мужчины. Только мужчина может сказать, насколько красива женщина.  Женщина должна заниматься своим делом, а не бегать по салонам красоты. Вы стали красивыми только в Песне песней царя Соломона. Без нас вам не дано быть даже уродливыми. Мы решаем, каков удел женщины. Мы выбираем, а не нас выбирают.

- А я, такого, как ты и не выбрала бы никогда. Я выберу кого получше.

- Женщина, красавица Клея полюбила урода Эзопа. Но тот предпочел свободу. Он знал, что огонь, женщина и море – три бедствия. Юный красавец пастух Клеон влюбился в прекрасную Адею. Но та любила лишь себя. И ушла в дом купца Тересия, который любил лишь свое золото. Афродита сжалилась над страданиями Клеона и наказала Адею. Она внушила Тересию, что смертная женщина помеха страсти к золоту. И муж отправил женщину на пустынный остров. С той поры Адея бродит по пустынным холмам в обществе спутницы по имени Монакия, одиночество. В дом же Клеона богиня ввела красавицу Агапо, любовь. Клеон (Клеос, Слава) и Агапо (Любовь) и родилась у них дочь Хара (Счастье). Любить лишь себя, говорит мудрость, обрекать себя на одиночество. Не завидую я твоему избраннику.

- Ты уродец, Эзоп. А Славка, Клеос, все равно хвостик. – Анька показала язык мальчишкам.

- Это ты басню Эзопа вспомнил? Эзоп сочинил? – Спросил тихо Максим.

- Нет. Это двоечник Эзоп списал у мудрого Даньки. – Дэн рассмеялся.

- Так я по-гречески, Клеос? – Славка перегнулся через свою парту и спрашивал у друга, шепча ему в ухо.

- Клеос, Слава, Клеос. Если слава настигнет  человека, то надолго. С Эзопом она на века. А Даня знаком со Славой. 

 Их болтовню прервал звонок на урок.

Часть 16

          Вторую половину дня Данька то и дело посматривал на берег, откуда должен был вернуться капитан. Дэну не терпелось узнать, что планирует Свен. Если верть Брайану, то капитан задумал что-то необычное. Что-то особо важное, и он, Дэн, будет учувствовать в этом деле. Ну, где же он, капитан?!  Даньке не терпелось. Он пытался угадать, что там мог придумать, Свен. А если капитан хочет выйти в море и напасть на испанский флот. Что может быть грандиозней этого? Это будет похоже на Трафальгарскую битву. Свен будет командовать флотом. Сейчас Данька даже не думал, что у Свена всего три корабля. Ну и что? Капитан вступит в бой, в неравный бой с испанской армадой. И уничтожит ее. В ушах Дэна уже гремели залпы пушечных выстрелов. Капитан вступил в бой, и рядом с ним простой матрос Дэн,  который покрыл себя неувядаемой славой. Не совсем, конечно, рядом, поправил он себя. Потом решил спуститься с заоблачных высот на землю. Ну, не покрыл себя славой, а накрылся медным тазом. Спустись на землю! Историки об этом напишут так, в этом бою отвагу и величайшее мужество проявили многие матросы «Скиталица», особенно Брайан, Сол, боцман Брин и, тогда еще совсем молодой матрос Дэн. Звучит лучше. Об этом храбреце Карибы узнают позже. После других боев. Но именно этот бой был первым в веренице подвигов Дэна. Флот капитана Свена атаковал испанцев. «Скиталец» отыскал флагманский корабль испанского флота, и матросы во главе с капитаном пошли на абордаж. Испанский адмирал, увидев храбрость и мужество пиратов, сдался. Следом спустили флаги другие испанские корабли. Так будут писать историки. Данька сидел на пустой бочке, маленькой, удобной, и пытался представить себе вереницу побед, которую они одержат. Разумеется, при его участии. Он так увлекся, что не заметил, как к нему подошел Эрл и стал трясти за плечо.

- Дэн, ты уснул? – Каштановые пышные усы, красный шейный платок, мощный торс. На загорелом лице блаженное довольство.

- Нет. – Жестокосердные люди. Вырвать из сладкой страны мечтаний, когда звучат фанфары, ангелочки с лавровыми венками парят над головой. 

- Капитан уже вернулся. В каюту прошел по левому борту. Вот была бы потеха, если б он застал тебя спящим на вахте. Как ты на палубе дремлешь.

- Так он вернулся? – Пропустил! Так бывает. Ожидание затягивается, и ты пропускаешь важное событие. В детстве Даня бывало ждет полуночи тридцать первого декабря, прихода Нового года, и невзначай уснет. Обидно.

- Я сказал, он прошел в каюту. – Как всполошился молоденький матрос. Эрл забавляется растерянностью парня.

        Данька бросился к капитану. Капитан ходил о каюте. Шляпу он небрежно бросил на диван. Свен подходил к столу. Присаживался в свое кресло, снова вставал, мерил каюту шагами. Подошел к шкафу, тяжело оперся на него рукой. Отошел к столу. Сел, развернул карту. Данька подошел к своему сундуку и взгромоздился на его крышку. Капитан то качает головой утвердительно, видимо соглашаясь со своими мыслями, либо наоборот что-то отвергает. Даньке очень хотелось, что бы капитан его заметил, но тот не замечал своего матроса. Ходит по каюте, словно лунатик, что-то бормочет, о чем-то думает. Данька сполз с сундука, прошел и сел на стул, надеясь, что хоть это капитан заметит. Но, увы, ожидания не оправдались. Даньку распирало любопытство. Видите, Чапай думу думает. Ну, хоть бы слово сказал, поделился бы мыслями. Он что, не знает, что одна голова хорошо, а две – лучше. Капитан заметил своего матроса и тихо равнодушно сказал:

- Завтра, Дэн, по утру сойдешь на берег.

Данька витал в облаках своих мечтаний о подвигах и понял, что ему приказывают убираться на берег. Завтра он сойдет на берег, а «Скиталец» и другие корабли пойдут без него. Так его просто-напросто оставят здесь? И он не будет учувствовать в этих грандиозных делах? Ну конечно, Свен все еще думает, что он не сможет оправдать доверие своего капитана, что на него нельзя положиться. Такие слова любого вышибут из седла. От возмущения в голове Дэна все перемешалось. Он вскочил, как дитя хотел топнуть ножкой.

- Нет, капитан, я не пойду на берег. Совсем не пойду! Я привяжу себя к мачте, ухвачусь за нее, и на берег вы меня вынесете вместе с ней. Спилите мачту и меня вместе с ней несите на берег.

- Ты о чем, Дэн? – Свен был озадачен всплеском негодования Дэна.

- Я знаю, капитан, вам не нужен такой подранок, как я. Вы не верите, что я могу оправдать ваше доверие. Вот и решили от меня избавиться. Если не повесить, так на берег выбросить, словно стоптанный башмак. Так, капитан?

- Дэн, ты о чем? - До капитана, наконец, дошло, что имеет в виду этот парнишка.

 Так, так - решил капитан.

- Если ты так решил,  ты моешь остаться на берегу. Это твое право. Мой дом всегда в твоем распоряжении. Правда, у меня были на тебя другие виды. Теперь, конечно, придется поменять некоторые планы. Но если ты решил остаться на берегу, нам придется обойтись без тебя. - Капитан откровенно смеялся над матросом.

- Нет, капитан, я не собираюсь оставаться на берегу. Я хочу с вами. Вы что-то задумали, капитан? Мы пойдем громить испанский флот? Так, капитан? – Мечта о грандиозном сражении, о великих подвигах была рядом. Не упустить, вцепиться в края ее одежд.

- Дэн, ты очень любопытен. Терпение – вот добродетель. Ты узнаешь все в свое время. Я, кажется, начинаю жалеть, что отменили старую морскую традицию вешать молодых любопытных матросиков на рею за руки. Может, следует ее вернуть. Как думаешь, Дэн?

- Н-не-следует, я все понял, капитан. – Болтаться привязанным за руки в воздухе ему не хотелось. Не выглядело это героическим.

- Вот и хорошо. Ты все узнаешь, но в свое время. – Свен только обдумывал план похода. Многие детали были не ясны, слишком зыбкие и не точные. Он часто принимал решения на ходу, но если другого выхода не было. То, что не обрело ясных очертаний он не выкладывал на всеобщее обозрение.

Даньке пришлось с этим смириться. Не хочет капитан говорить, ну и пусть. И ладно. Потом узнаю. Любопытство не покидало. Утром, когда солнце только взошло, они были на берегу. Жизнь в порту начиналась рано, очень рано. Бродили моряки и грузчики. Торговые суда разгружались или загружались. В этот ранний час здесь было оживленно. Пока капитан отдавал последние распоряжения матросам, что возвращались на «Скиталец», Данька осматривался. Он приметил небольшую группу. Возможно боцман с торгового судна, рядом несколько мужиков. Стоят, покорно ожидая.  Хотят наняться то ли грузчиками, то ли матросами. Боцман осматривает желающих получить работу. Осматривает, как скот. Проверял крепость мышц, осматривал фигуру, смогу ли таскать тяжелые грузы. Одного одобрил, второго. Паренька чуть помоложе взмахом руки отослал. Не походишь. Парень поплелся. Не повезло ему, не нашел он нынче работу. Парень понуро шел, оглядывался, а может, что еще подвернется. К Даньке подошел капитан.

- Пойдем, - и они пошли.

Данька указал капитану кивком головы на того парня.

- Бедняга, не получилось ему сейчас найти работу.

- Дэн, здесь много таких. Много тех, кто ищет работу, но так и не находит ее. Обычная история. Они приходят сюда каждое утро с надеждой. Кому-то повезет, а кому-то приходится расстаться с надеждой. Возвращаться в свою лачугу на окраине города. Авось, к утру, надежда вновь затеплится в их сердцах. Надежда на удачу. – Свен помнил, как много лет назад был таким же просителем. Приходил в порт и искал работу. Часто уходил в безрадостную ночь.

- Капитан, - спросил Дэн, - вы ведь знаете, что такое терять надежду? Они ее теряют каждый день.

- Дэн, всех спасти нельзя, - но потом Свен передумал.

- Эй, парень,- крикнул он неудачнику. Тот посмотрел на капитана и бегом бросился к нему. В неудачнике вновь затеплилась надежда.

- Господин капитан, - полня готовность выполнить указания Свена. Если богатый капитан даст работу, она обернется хлебом на столе. Прогонит голодную бессонницу от грубого ложа. Манна небесная для страждущего.

- Что работу ищешь? – Свен решил, работу даст. Но многие не готовы работать. Они вскоре исчезают, ищут другое занятие.

Красивое лицо, резко очертанные скулы, ямочка на подбородке. Широкие плечи. Стройная фигура, возможно излишне тонкая. Скорее всего, это и стало причиной отказа в работе. Сомнение в том, что при таком теле не сможет он долго ворочать тяжелые мешки и бочки.

- Да, капитан. Мне очень нужна работа. Любая. – Переминается с ноги на ногу. Безвольно висят руки. Возможная удача в любой миг растает.

 Свен посмотрел на Дэна и спросил:

- Как думаешь, Дэн, этот справится хоть с какой ни будь работой? – Капитан ждет ответа. Ты попросил, матрос, с тебя спросится.

- Справится, капитан, справится. – Дэн горячо обещает за парня. Доброе сердце не может оставить человека в беде. У пирата каменное сердце, но оно бьётся в груди Даньки.  

- Я справлюсь, капитан, - поспешил подтвердить парень.

- Ладно, посмотрим. Проверю тебя в деле. Знаешь, там есть лачуга. В ней старик Юрге живет. Он за лодками смотрит. – Капитан махнул в сторону, где он держал лодки.

- Знаю, капитан. – Он готов тотчас броситься туда.

- Вот, там я держу две своих лодочки. Одна маленькая новая, а вторая протекает. Скажешь Юргену, что я поручил тебе отремонтировать эту лодку. Если получится, я дам тебе другую работу. Знаешь, где я живу? – В городе дом капитана «Скитальца» знали многие. Удачливый  и богатый разбойник. О нем начинали слагать легенды.

- Да, господин Свен.

- Придешь, либо я, либо Леон, мы дадим тебе работу, если с этой справишься. Я заплачу тебе вперед, – капитан достал несколько монет и протянул парню. - Ступай. Работай.

  Парень радостно побежал к тому месту, где жил лодочник. Капитан и его матрос пошли в дом Леона.

         Утро Леона начиналось рано. Он не привык нежиться в постели. Этот дом стал для него кораблем. Его корабль, и он заботился о нем. Его комната была более, чем скромной. Именно к такому быту он привык на корабле и не хотел ничего менять. Первым делом, Леон распахнул окно, впустив свежий утренний воздух в комнату. Здесь у него была очень скромная кровать, две подушки и одеяло. Леон подошел к тумбочке, где стояли таз и кувшин. Умылся. В комнате был стол и пара стульев, да большой сундук, в котором он хранил свои пожитки. Комната была попросторнее, чем кубрик на корабле, но никаких излишеств он себе не позволял. Разве что распятье на стене. В кубрике распятья не было. Само распятье он повесил не столько из потребностей своей души, а что бы быть ближе к той женщине, что жила в этом доме, Жанетте. Глядя на распятье, он мог представить, как Жанетта молится каждый вечер и утро, прося у Господа за своих близких. За него, за Леона, конечно, она не просит. Леон понимал, что для него нет места в Раю. Леон постоял у распятья, перекрестился. Должно быть, Жанетта сейчас то же доверяет свои помыслы Всевышнему. Потом бывший матрос вышел из своей комнаты. У него было заведено, каждое утро и вечер обходить дом, проверять все ли в порядке, заперты ли двери и окна. Сейчас он решил обойти дом. Первым делом, он пошел в комнату капитана. Комната была святая святых в доме. Никому не позволялось входить сюда. Не любил этого капитан. Разрешалось входить только Леону. Леон следил за порядком в этой комнате. Вытирал пыль, смотрел, что бы все был на своих местах. В комнате стояла большая роскошная кровать, накрытая овечьими шкурами, большой тяжелый резной стол, кресло, точная копия того, что стояла в каюте капитана, принадлежности для умывания, пара шкафов. В одном капитан держал свою одежду, а во втором были книги. Разные. Стояли они вперемежку, в беспорядке.  Большие и рядом маленькие. Леон не переставлял их. Он только обтирал с корешков пыль, убирал пыль с полок. Он наводил порядок на столе, протирал его, всякий раз возвращая назад, то, что передвинул. Капитан не любит, что бы что-то двигали в его комнате.

       Жанетта тоже вставала рано. Она садилась за туалетный столик, расчесывала волосы, приводила себя в порядок. Приводила в порядок свою постель. Мебель в ее комнате отличалась изяществом. Легкая и светлая. Резные стулья, шкафчики, в которых она держала белье, вышивку. На стене распятье. Жанетта подошла, что бы помолиться. Она уже не упрекала Бога, когда молилась, не упрекала в том, что Бог не уберег ее мужа. Она сейчас молилась за других домочадцев. Она молила, что бы вернулся Свен, что бы Леон чувствовал себя бодро. Вредный, конечно, этот бывший матрос. Не хочет привыкать к жизни на твердой земле. На море его тянет. Она молилась за своего мальчика, за Дэна, что бы он вернулся в этот дом.  Как же ты, Господи, не уберег его. Его ранили. Об этом вчера сказал капитан, когда ненадолго зашел домой. Слава Богу, все обошлось. А если бы он не вернулся. Господи, сколько испытаний ты еще мне уготовил. Ты не позволил мне иметь своих детей, ты отнял у меня мужа, но, хотя бы этого мальчика, не забирай у меня. Оставь его мне. Она молилась и за испанца, за Хуана. Хороший мальчишка. Не легко ему. Но привыкнет, привыкнет к дому и все у него образуется. Закончив молитву, Жанетта поспешила на кухню. Капитан вернется сегодня домой вместе с Дэном, надо приготовить что-нибудь повкуснее. Леон  услышал шаги Жанетты в коридоре. Встала уже и отправилась хлопотать на кухню - понял бывший моряк. Капитан скоро придет. Неторопливые шаги испанского мальчишки. Леон не любил испанцев, ненавидел их. Он твердо был убежден, что этот народ лукав, жесток и жаден. Алчные испанцы. Шельмец этот Хуан. То же испанец. Думал он о парне без особой злости, скорее наоборот. Глядишь, и из испанца человек получится, всякое бывает. Если Господь поможет, то и парень станет хорошим человеком. За ним приглядывать надо. Леон сам не заметил, как улыбнулся.

  Хуан услышал, что в доме стали вставать, вскочил, осмотрел свою комнату. Не успел он вчера прибрать у себя. Он и во дворе не закончил. Попадет же ему от Леона. Господи, вот грязная рубаха. Куда бы ее деть, а то зайдет Леон, увидит, скажет, что он даже в комнате не может порядок навести. Хуан сунул грязную рубашку под подушку. Бросился во двор. Расставить стулья, подмести, дать корм лошадям. Вчера не успел.

        Леон вышел из комнаты капитана и пошел дальше осматривать дом. Данька и Свен подошли к своему дому. Капитан постучал. Подождали, когда подойдет Леон. Тот открыл дверь, поприветствовал:

- Доброе утро, Капитан. Доброе утро, Дэн. – Леон посторонился, пропуская моряков в дом.

- Доброе утро, Леон. Как прошла ночь?

Данька вновь был дома. Ступени лестницы, коридор, дорожки на полу. Каждая деталь была узнаваемой и родной. Как на его Тракторной улице. Грубоватое лицо и задумчивые глаза Леона. Дэну хотелось провести рукой по стенкам, ощутить их тепло.

- Хорош, капитан. Проходите.- Леон повернулся и, прихрамывая, пошел вперед.

 По дороге Леон спросил:

- Как там наш «Скиталец»? - в голосе бывшего матроса тоска. Дэн прекрасно понимал старого моряка. Всякий, кто побывал на этом удивительном корабле на век оставлял там частицу своего сердца.

- Нормально, Леон. Ты все еще скучаешь по морю? – Сколько тепла и сочувствия в голосе Свена. Так говорят человеку родному, так обращается сын к стареющему отцу.

- Да, капитан. И по морю и по нашему кораблю. – Плечи Леона расправились, гордый поворот головы. Искатель ветров, возлюбивший шторм.

- Леон, ты всегда можешь вернуться на корабль. Мы тебя ждем. – Не дежурная вежливость, не желание утешить. Два сильных и гордых мужчины ведут разговор.

Леон оглянулся.

- Я не хочу быть пассажиром или балластом, капитан. Я свое уже отплавал. Теперь я сухопутный.- Что слышит в этом голосе Дэн? Горечь? Тоску? Снисхождение к себе? Гордость!

- Леон, я помню. Помню, как мы с тобой ходили в бой вместе. Ты всегда можешь подняться на борт своего корабля. Он ждет тебя и тоскует по тебе.

- Свен, когда-нибудь я поднимусь на борт «Скитальца» в свой последний путь. Надеюсь, «Скиталец» и ты, капитан, унесете меня далеко в море к горизонту. Туда, где я обрету покой на закате солнца. В кругу своих товарищей встречу закат.   

- Тебе рано об этом думать, Леон. Мне нужна твоя помощь, очень нужна. Если бы не ты и Жанетта, у меня не было здесь на земле дома, настоящего дома. Я никому не могу его доверить кроме вас двоих. Твоя помощь для меня – настоящая удача. Потом, Леон, я кое-что задумал. Помнишь наши старые  задумки. Хочу с тобой обсудить. Надеюсь на твой совет.

- Капитан, я всегда готов помочь.

     Так, понял Дэн, Леон в курсе того, что их ждет. А ему, Даньке, не хотят говорить. Обида кольнула сердце парня.

- Хуан! Хуан!- кричал Леон.-  Где носит этого паршивца.

 Хуан услышал и быстро прибежал:

- Господин Леон. Господин капитан. Господин Дэн. – Само желание угодить господам и хитрый прищур глаз. Так и хочется сказать: знает кошка, чье мясо съела. Хуан знает, что вчера из-за детской лености не закончил работу, но сумеет выкрутиться.

- Хуан, проследи, что бы у Дэна было все, что нужно в комнате. Давай иди.

Хуан пошел вперед, что бы проверить комнату Дэна.

- Господин Дэн, я следил за вашей комнатой. Там все хорошо. Чисто. Я свежую воду поставил. Сами посмотрите. – Это он сделал в первую очередь. Дэна почитал посланцем небес, его к нему направила сама Пречистая. Его деяниями протянула дар спасения.

 Дэн вошел в свою комнату. Хуан говорил правду. Идеальный порядок. Хуан очень старался. Тут Данька заметил новую вещь в комнате. Сундук приличных размеров. Можно только удивляться, как этого монстра занесли в комнату. Крепкие доски и металлические планки. Настоящий сейф.

- Хуан, это что?

- Господин Леон приказал поставить для ваших вещей. Я начистил ваш сундук. Леон приказал, господин Дэн.

- Я не господин. Просто Дэн. Зови меня просо Дэн. – Даньку смущало такое обращение. Он простой матрос, а иногда ученик средней школы номер девятнадцать.

- Да, господин Дэн.

- Я сказал, Дэн. Просто Дэн. Ты не понял? – Даня начинал сердиться.

- Понял, Дэн. – Хитрый испанец чуть склонил голову. Как прикажет ваша светлость. Причуды господ не обсуждаются.

- Спасибо. Ты все привел в порядок. Молодец. – Он бы и сам не сумел сделать лучше.

  Хуану пришлась по душе похвала.

- Хуан, а сам ты как обустроился на новом месте?

Даня прошел к столу. Сел. Хуан топтался посреди комнаты, озирался, проверяя все ли сделал, как надо.

- Спасибо, Дэн. У меня своя комната. Отличная комната. Мне хорошо.

 Оглянулся, словно боялся, что его услышат.

- Господин Леон меня даже не бьет.

- За что тебя бить? – Вот незадача.

- Как за что? Хуан нерадив, ленив и прожорлив. – Словно школьник читает заученное стихотворение. Пытается читать с выражением. - Слугу надо учить уму-разуму.

- Ты ленив и прожорлив?

- Да. – Абсолютная уверенность и покаяние.

 Господи, думал Данька, втемяшил в свою башку. Одно и то же.

Хуан продолжал:

- Хозяин дает слуге работу.

Вот уж точно, думал Дэн, тот парень в порту. Когда капитан позволил ему конопатить лодку, побежал, словно его осчастливили.

- И хозяин, - твердил Хуан, - кормит слугу. Учит его. А как иначе?

- Учит? Тумаками?- Спросил Данька.

- Слуга, дитя не разумное. Иначе нельзя. – Парнишка стоит и ждет, что похвалят за столь разумные речи.

- Мне тебя тоже вразумить хорошим тумаком? - Поинтересовался Данька.

Хуан смутился. Побои ему не нравились.

- Да, господин. – Испанец вздохнул. Наказание, посланное Господом, принимать следует не ропща. Господин послан слуге по заслугам его или грехам. 

- Подставляй лоб.

 Данька подошел к парню и легонько отвесил щелчок по лбу.

- Получил? Вразумил я тебя? - И они оба рассмеялись. - Будешь знать, как называть меня господином. Еще не так вразумлю.

- Хорошо, Дэн. Тебе еще что-нибудь нужно?

- Нет.

- Я на рынок побежал. Жанетта меня послала.

- На рынок? А меня возьмешь с собой? - Спросил Данька.

- Возьму, если ты хочешь. – Маленький миг, простой легкий щелчок в лоб, и все переменилось. Не слуга и господин, а два мальчишки. Друзья.

- Подожди минутку.

Данька подошел к зеркалу. Посмотрел. Поправил шляпу. Вылитый кот в сапогах. И шпага на боку. Только усы кошачьи приклеить.

- Пойдем. - Они вместе отправились на рынок.

Данька не знал, как убить время, сем себя занять. Не сидеть же в комнате. Рынок – это всегда много людей, шум и сказочный аромат. Они шли по улице рядом. Данька разглядывал прохожих, таких разных и таких знакомых. УВ море человек все же тоскует по берегу. Хуан гордо шел рядом с Дэном. Простой слуга идет рядом с главным матросом капитана Свена. Знаменитого капитана. Пусть все видят, что он рядом с таким господином. По дороге Дэн спросил:

- Жанетта не обижает тебя?

- Нет. Жанетта очень добрая. Она вкусно готовит. Леон всегда садит меня есть за господский стол.

 Для парня это значило, очевидно, очень много. Он полагал это большой честью. Они зашли на рынок. Дэн бы купил все, не проходя вглубь. Но Хуан его остановил.

- Дэн, пойдем дальше. Вон туда, - парень освоился на рынке. - Там лучше.

 Получше, так получше. Матрос не стал спорить. Они дошли до овощных рядов. Дэн держался в сторонке, представив выбирать Хуану. Обычная неторопливость здешнего рынка. После нескольких дней на корабле приятное разнообразие. Испанец осмотрел выложенные на продажу овощи и сразу же набросился на торговку:

- Это что, огурцы? – Презрительно тыкал в сторону разложенного товара. Под стать самой скандальной бабе на базаре в мире Дани. 

- Да, огурцы. – Торговка подбоченилась, готовилась к сражению.

- Вот это?! Они сейчас поползут. Сколько они пролежали у тебя на жаре?  Тут и выбрать нечего. – Обернулся к Дэну, ища поддержки. Отличный ораторский прием, пусть народ выскажет свое мнение. Кандидат в депутаты, будущий избранник народа, не сыграл бы такую сцену лучше.

- Отличные огурцы! Лучшие на рынке. – Тетка не собиралась сдаваться.

- Этой гадостью ты кормишь жителей славного горда?! А эти перезрелые помидоры? Их до дома не донесешь! Они раскиснут. А зелень? Ты что?! Двор свой подметала ей?! Я не коза жевать эти прутья! – Ничего, голубушка, сейчас сдашься. Такого скандала рынок еще не видел. Хуан уже обращался к жителям всего города. Урби ет Орби! Граду и Миру! Пусть выслушают волю императора древнего Рима. Дэн мог только удивляться, откуда такое в обычном мальчишке.

- Это свежайшая зелень на рынке, - кричала хозяйка.

- Послушайте, - кричал Хуан, - она утверждает, что у вас всех не овощи, а корм для скота. Вы бездельники и не можете вырастить овощи! Вы торгуете отбросами! – Сейчас возьмем в союзники остальных торговцев. Враг останется в одиночестве, сбежит под натиском превосходящих сил.

   Торговка заметила, что товарищи по цеху недобро поглядываю в ее сторону.

- Она оплевала ваш товар, а вы терпите ее наглость?!

  Данька безмолвно смеялся. Наглость этого мальчишки удивляла.

Торговка не знала, куда деваться. Ссориться с соседями она не хотела.

- Сколько ты хочешь за эти отбросы? Этот корм для свиней? Ты все равно это выбросишь. Могу взять, из сострадания, для наших лошадей. Им сойдет. – Хуан сменил гнев на милость. Он готов пощадить поверженного противника, если цена будет малой.

- Ты посмотри! - Хозяйка тихонько визжала. - Это лучшее.

Бессмысленное последнее сопротивление пред подписанием капитуляции.

- Ты хочешь, что бы я принес это домой, и самому капитану Свену  на стол поставили корм для свиней. Что бы  вот, главный матрос капитана ел вот это? Дэн, посмотри, разве это можно есть?

Дэн решил не вмешиваться в тонкий процесс торговли.

- Я моряк и не смыслю в овощах.

- Слышишь, моряк такое не ест, - по своему истолковал Хуан.

Хозяйка выбрала для придирчивого покупателя все самое лучшее и отдала за не большую плату. Только бы они ушли.

- Сейчас мы рыбу купим, - заявил Хуан.

Они подошли к торговцу рыбой. Картина повторялась.

- Это свежая рыба? - Хуан брал тушки рыбы в руки, осматривал и клал на место.

- Самая свежая. Недавно выловили.

- Где ты ее ловил? Дэн, скажи как моряк, где могли поймать такую рыбу. Рыба должна быть тучной, жирной. Чешуя должна блестеть. В каких водах ты ее ловил? Она отощала и сдохла. Всплыла брюхом вверх, а ты ее подобрал. Сеть не надо забрасывать. Она уже воняет. Чешуя сама отваливается. За гниль он хочет наши денежки?!

- Что ты говоришь?! Ночью ловили. Прекрасная рыба, - торговец, очевидно, знал испанца, - Хуан, рыба отличная. Когда ты приходишь, мне хочется все это спрятать от тебя.

- Так, ты самую хорошую рыбу спрятал от меня? Показывай, куда спрятал! - Хуан полез к корзинам, прикрытым рогожей. Отдернул рогожу. Закатил глаза, застонал. - Это лучшая, что у тебя есть? Вот эти мальки?

Хуан держал в руках здоровенную рыбину.

- Безвременно убиенная. Ей еще плавать и расти. Рыбешка!

- Ладно, Хуан, бери. В убыток себе отдам, только уходи. Не позорь меня перед рынком.

- Так и быть. Только по старой дружбе, что б тебя выручить, возьму у тебя пару рыбешек, - испанец изобразил из себя благодетеля, мученика, что жертвует собой ради «старой» дружбы. - Хотя она протухла.

- Как ты можешь, - тихо стонал торговец, но рыбу отдал. – Уходи быстрее.

Хуан забрал рыбу, и они пошли дальше.

- Ты настоящий пират рынка. Торговцы боятся тебя, Хуан.

- А что, они всякую дрянь мне будут совать за мои денежки. – Парень так вошел в роль, что продолжал верить в свою игру. Актер после спектакля еще какое-то время живет чувствами персонажа.

Они направились прикупить мясо.

- Так, почем эта говядина? Ты утверждаешь, что это мясо? Свежее? Думаю, это был буйвол. Сдох от старости на прошлой неделе. Сдох на пашне прямо в ярме.

Данька посмеивался. Сыщик! Личность убитой коровы опознал. Причину смерти и время выяснил. Убойный отдел может отдыхать.

- От старости умер. Ты освежевал его и от жадности решил продать на рынке. Посмотри, одни ребра. - Хуан перебирал свежую вырезку, картинно закатывал глаза, сокрушенно мотал головой.- Ты мне кожу подсунь. Дохлый буйвол у тебя теленок?

- Хуан, возьми, только уйди. Это лучший товар. – Похоже весь рынок сдался на милость завоевателя.

- Уговорил, возьму немного, на пробу. Не будет жеваться, обратно принесу. На весь рынок опозорю!

 Так Хуан торговался.

- У тебя здорово получается, - говорил по пути домой Данька. - У меня так не получится.

- Это хозяйские деньги. Они счет любят. Я не стану переплачивать.

- Хуан, а у тебя собственные деньги есть?

- Есть. Леон мне немножко дает.

- Я тебе то же, ну немножко, дам.

- Спасибо. Не надо, Дэн.

- Что ты с ними делаешь? - Спрашивал Дэн.

- Я их коплю, - жизнь в нищете оставила глубокий след в сознании парня. Кругленькие металлические бляшки радовали его сердце. В испанце говорила крестьянская прижимистость. Он считал, что деньги надо копить.

- Я тебе дам, и ты быстрее накопишь, - Данька отвязал небольшой кошель от пояса и протянул Хуану. - Тебе пригодится, а у меня еще есть.

- Ты мне, действительно, отдаешь так много денег? - Удивлялся Хуан.

- Конечно. Бери. Мне не жалко.

- Спасибо. - Он упрятал деньги. Хуан и без того благодарил в душе этого матроса. Он замолвил слово за него перед капитаном. Поэтому капитан оставил ему жизнь. И живет он, как живут господа. И деньги у него водятся. Такой райской жизни он раньше не знал. Он был привязчивым мальчишкой, до самоотречения.

   Они вернулись домой, и сразу прошли на кухню. Их встретила Жанетта.

- Хуан, наконец-то. Я заждалась тебя. Мне еще готовить надо. – Тут она обратила внимание на Дэна. - Дэн, вернулся, мой мальчик. Вот радость послал мне Господь. Что я вижу? - она указывала на корзинку в руке  матраса. - Хуан, бесстыдник, как ты можешь заставлять Дэна таскать тяжести. Он не оправился от ран. Капитан об это сказал. Где твои уши. Я тебя сейчас! – Жанетта схватила ложку, в качестве орудия наказания.

- Жанетта, я сам у него забрал. Он не хотел отдавать, я настоял. У меня все зажило. Мне тренировки полезны, так дело еще быстрее пойдет. Ты иди, Хуан, мы тут с Жанеттой без тебя, - Данька выпроводил парня с кухни.

- Давай, Жанетта, я тебе помогу. Можно? – Дэн хотел выразить свою благодарность и любовь заботливому гению дома.

- Это не мужское дело.

- А на корабле кок?

- Что он может приготовить?! Для этого бог женщин особым даром наградил. У мужчин руки не так устроены.

Данька посмотрел на свои руки. Руки как руки. И у мужчин и у женщин по пять пальцев.  Жанетта не могла ни в чем отказать этому мальчишке.

- Хочешь, помоги, - ей было приятно, что он будет крутиться рядом. Соскучилась. Так мать скучает о сыне.

Данька начал ловко резать овощи, чистить рыбу. При этом он рассказывал Жанетте, как и что можно приготовить, Та слушала, удивлялась его знанию не простого дела приготовления еды. Но больше всего ей нравилось слушать его голос и знать, что мальчик вернулся живым.

   Но их прервал Хуан:

- Капитан ищет Дэна. Хочет драться.

- Драться! – Жанетта возмутилась. - Он с ума спятил.

- Жанетта, думаю, он говорил о тренировке. Хуан напутал.

Данька ушел. Капитан действительно собирался драться, но на шпагах. Очередная тренировка. Они вышли во внутренний двор, и началась не столько тренировка, сколько легкая разминка. Они сражались изящно, как два дуэлянта. Раскланивались, обменивались любезностями. Бой больше походил на танец, красивый, завораживающий. Когда Хуан пришел во двор, что бы пригасить капитана и его матроса к столу, он увидел этот бой. Стоял и смотрел, не мог оторваться. Забыл обо всем. Жанетте пришлось самой идти за мужчинами. Она была в гневе. Обед почитала главным событием.

- Если вы не явитесь к столу немедленно, я все вылью. Капитан, мальчик не оправился от ран, а ты развлекаешься.

Она  набросилась на Хуана.

- Я за чем тебя посылала?! Стоять и глазеть? – И вдруг не с того, ни с сего заявила, - Я уйду вообще из этого дома. Уйду от вас капитан. Я не стану смотреть, как вы издеваетесь над ребенком!

 Убежала в слезах. Тревога ожидания, известие о ранении мальчика сделали свое дело.

- Что, Дэн,- капитан улыбался,- придется тебе всех нас спасать. Жанетта обиделась. Меня она и слушать не будет. Уйдет, что мы делать станем? Иди к ней, тебя она послушает.

 Дэн поспешил в комнату Жанетты. Та уже сняла фартук, достала саквояж и складывала вещи.

- Жанетта, ты обиделась?

- Я не могу жить под одной крышей с этим извергом. Мучить ребенка! Я сейчас же ухожу! - Жанетта в гневе не думала, куда пойдет. Она не могла позволить, что бы издевались над ее мальчиком.

- Жанетта, разминка мне на пользу. – Дэн не знал, как успокоить ее.

- Какая польза! Ни какой пользы. – Она упрямилась.

- Жанетта, ты представь, ты уйдешь, на кого ты оставишь меня? Я буду здесь голодать. Ты оставишь меня с этим извергом? – Обезоруживающий удар. Даня проявлял искусство воина и дипломата.

- В самом деле. Как я могу тебя оставить! Я буду рядом, я не позволю Свену издеваться над тобой. Идем, сейчас соберу на стол. Как я не подумала, что ты еще не ел. – Жанетта раскаивалась в своей горячности.

   За столом Жанетта  бросала сердитые взгляды на Свена. Подкладывала Дэну и Хуану кусочки получше.

- Мальчишкам надо хорошо кушать.

 К концу обеда смягчилась. Мир в доме был восстановлен.

Часть 17

          Оглянуться не успела, как зима катит в глаза. Данька то же не успевал оглянуться, время неслось стремительно. Для него зима пришла нежданно, негаданно. Снег. Зима. Может, время в двух его мирах идет по иным законам. Все внезапно изменилось. Объяснить себе он этого не мог.

          Конечно, время течет по-разному, - говорил Сеятель-Жнец, - На придумывали себе. Живете в воображаемом мире. Две вселенных, разное время. Кто говорил вам, что время должно течь с постоянной скоростью. Вам этого не понять. Ваш мудрец говорил: успокойся смертный и не требуй правды той, что не нужна тебе. Даня, тебе говорили, потерпи. Свен то же говорил. Все в свое время. Потерпи, может, когда и узнаешь.

          Ему Сеятелю пришлось заняться временем. Он двигал ткань миров в пяльцах Всего-Ничто, что бы удобнее вышивать. Что бы не сломать иглу, которой являешься ты, Даня. Вселенным не нравится игла. Им не нравится уколы в бок. Потерпят. Сеятель любил использовать один и то же, проверенный, инструмент. Он не мог позволить сломать иглу.

          Данька вышел на улицу, было еще раннее утро. Под ногами скрипел снег. Улицы освещены фонарями. Люди спешат на работу, а он идет к троллейбусной остановке, где ждут его Славик и Максим. Данька радовался зимнему утру, напевал себе под нос:  и дворник, маленький таджик, с лопатой по двору кружит. В этот момент дворник не лопатой, а метлой подбросил комья снега прямо ему под ноги. Дворик извинился, Дэн махнул рукой и пошел дальше. Пустяк, а хорошее настроение исчезло. Смотреть надо. Люди на работу идут, - ворчал на ходу. Остановился, снял с руки перчатку, подставил ладонь падающим снежинкам. Поймал несколько хрупких мотыльков зимы, зажал в руке на счастье, а счастье там растаяло, превратившись в капельки воды. Данька засунул руку в перчатку, так и е стряхнул эти капельки счастья с ладони. Счастьем не разбрасываются. Не торопясь, пошел к друзьям. Славик и Максим его уже ждали.

- Идет в вразвалочку, а мы его ждем, - ворчит Славка.

- Я, в самом деле, опоздал? - Данька посмотрел на часы. - Я на пять минут раньше пришел.

- Ты давно поверял, дергаются ли стрелки на твоих часах. Лучше выбрось их. - Раньше Славка бы и не подумал ворчать на своих друзей. Мог получить втык. Сейчас для него все было иначе. Они были на равных. Для него новые отношения стали естественными.

- Ты успокойся, - сказал Максим, - У Славика сегодня настроение такое. Часы у тебя в порядке. Мы раньше подошли.

- Идем тогда. - Тут Данька увидел, что у Славки кроме сумки большой пакет в руке. - Что у тебя в мешочке?

Данька собрался рукой проверить содержимое.

- Не тронь. Там кондитерские трубочки. У матери сегодня выходной. Она вчера весь вечер их пекла. Раздавишь. Как двину! - Славка кулаком ткнул в бок Даньке.

- Научили на свою голову. Воспитали бандюгана. - воскликнул Дэн. Они вместе с Максом учили Савика приемам рукопашного боя. В прежние времена Славка не посмел бы даже в шутку замахнуться на кого-то. Это был другой парень.

- Вот, ребро мне сломал, - заявил Данька.

- Меня он то же почем зря мордует. Я весь в синяках. Он из меня баклажан сделал.

- Терпи. Как лягушку скальпелем порежу! - Славка скорчил забавную рожу уличного бандита.

 - Мы могли в гости к тебе прийти. Там бы и отведали, таскать не надо. - Сказал Макс. Последнее время они часто после уроков собирались в квартире Славы. У того была большая музыкальная коллекция. Уроки они делали под музыку. Мать Славки любила печь кексы и печенюжки. Как не засунуть в рот десяток, решая задачки? Дело совсем иное. Дома в одиночестве сверлить глазами  учебник, борясь с желанием забросить его в дальний угол. В компании дело другое.

- Потом можно ко мне. Мать все равно дома. Она обязательно еще напечет. Отец обещал ей запирать кухню. Она иначе не может. Для нее это отдых. Придет из больницы - и к плите.

- Она у тебя хорошо готовит. – Согласились ребята.

    В фойе школы ребята стряхнули снег, сдали одежду - и в класс. Устроились за партами.

- Славик, ты мешок береги, а то сам все подавишь. Поставь его в сторонке, а то будем есть дну крошку, - подсказывал Данька.

- Я осторожно. Поставлю вниз. Мы их на большой перемене съедим.

- А что ждать. Может сейчас, - предлагал Макс. Такой соблазн рядом. Сила воли не выдерживает. Не в ладу с холодной волей кипяток сердечных струй. А путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

- С утра вредно. Дождешься перемены, - заявил Славка.

- Жмот. По одной выдай. - Не унимался Максим.

Славка нахохлился. Ясно, придется ждать.

- Макс, выполняй, что доктор прописал. - Сказал Даня.

- Ну, по одной. – Еще одна попытка.

- Нет, - твердо отрезал Слава. - Только на большой перемене.

Доктор был не преклонен.

     В этот день предпоследним уроком была физика. Раиса Федоровна, Рейсфедер, в простонародье, вошла, чуть опоздав, на урок. Раскрасневшаяся с мороза.

- Какой снег сегодня, ребята. Садитесь.

Сама то же села за стол, раскрыла классный журнал.

- На пришлом уроке мы рассматривали термоядерную реакцию. Может кто-то сам хочет рассказать о делении ядер?

Раньше Слава мог только робко понять руку, надеясь, что на него обратят внимание. Что его заметят. Сейчас он вытянул руку и громко сказал:

- Раиса Федоровна, можно мне?

- Давай, Славик, иди отвечать.

Славка пошел к доске. Особой любовью Раиса Федоровна пользовалась за свою мимику. Если ученик говорил не то, что следовало, она морщилась. Можно было исправить ответ. Если ответ правильный, она улыбалась. Надо только внимательно следить за ее лицом. На ее лице отражалось буквально все. Когда отвечал Славик, она улыбалась. Лишь один раз сморщилась. Славка понял, исправился. Рейсфедер сияла вновь. Ответ закончен.

- Отлично, Слава. Садись. Перейдем к следующей теме.

  После урока физики была большая перемена. Славка торжественно извлек свой мешок с трубочками. Оттуда он доставал мешочки поменьше.

- Мама разложила их, что бы меньше кололись, - пояснил он.

Максим первым ухватил трубочку и стал жевать это хрустящее лакомство. Печаль их была безмерна – закончились трубочки. Славка достал салфетки.

- Трубочки жирные. Вытирайте руки.

- Ты у нас запасливый, доктор.

- Требование гигиены. – будущий врач строго посмотрел на будущих пациентов.

Ребята разобрали салфетки, вытерли руки.

- Ой,- закричал Максим, - все, мне конец.

Макс смотрел на свои ладони. Трагедия скрывалась там. Руки были чистыми.

- Что случилось? – Даня и Славик не могли понять.

- Что?! Что?  Сейчас английский. Я на руке шпору написал. Стихотворение не доучил. Стер все. Если Белла Иосифовна меня вызовет – катастрофа.

- А друзья зачем? - Спросил Данька. - Мы тебя выручим. Я прикрою.

 Белла Иосифовна, учитель английского языка, женщина, претендующая на звание школьной Афродиты, лет сорока. Очень забавная порой. Как-то трое друзей шли по коридору, опаздывали на урок. Белла Иосифовна пробежала мимо. На высоких каблуках. Ребята, возможно. Не обратили бы внимания, но она окликнула одного из преподавателей:

- Смотрите, как Белла Иосифовна спешит на урок.

 Картина была интересной. Белла Иосифовна изогнулась, грудь далеко впереди, то что ниже пояса далеко отстало. Буква зю прыгает по коридору на высоких каблуках.

- Вот это да!- Воскликнул Данька.

Парни посмотрели на свою «англичанку» и еле сдержали смех.

- Как прыгает!

 Сейчас Белла Иосифовна должна была прийти в класс. Вот Афродита явила себя. Разрешила ученикам сесть. Гордо сама воссела на стул. Положила перед собой классный журнал. Две книги.  Отложила в сторону верхнюю. Грамматика.

- Ребята, повторим фонетическое упражнение. У вас этот звук не очень чисто получается. Кончик языка между зубами и произносим: веза. Зе веза. Ту геза. Все вместе.

 Ученики старались. Белла Иосифовна дирижировала рукой.

- Наше фонетическое упражнение закончено, - сжалилась она над учениками. - Сейчас я попрошу вас рассказать стихотворение английского поэта, которое вы подготовили.

 Она разрешила выбрать стихотворение самостоятельно, каждый мог выбрать сам.

 Максим сжался за партой, авось не увидит его. Руку поднял Даня.

- Белла Иосифовна, я!

- Хорошо, Даня.

Данька встал и по дороге к доске начал по-английски.

- Я хочу прочитать вам стихотворение Эдгара Алена По «Ворон». В этом произведении лирический герой в смятении пытается одолеть отчаяние. Ворон олицетворяет темную сторону души, потерю надежды. На все вопросы ворон отвечает: никогда более, невер мор.

   Данька начал читать. Читал выразительно, особо подчеркивая крик ворона. Его невер мор звучало зловещим криком птицы.

- Чудесно, Даня.

 Данька понимал, что надо тянуть время. Что делать?

- Мне еще нравятся сонеты Шекспира. - Он начал читать, не дожидаясь разрешения.

 Даня закончил.  Белла Иосифовна спросила:

- Даня, ты дополнительно занимаешься английским языком? У тебя отличное произношение. Чувствуется акцент уроженца Уэллса.

 Даня перешел на французский.

- Да, мадам. Я занимаюсь на языковых курсах. Если вы позволите, я прочту еще одно стихотворение Франсуа Вийона «Молитва». Для аудитории позволю несколько строк на русском.

Пока земля еще вертится

Пока еще ярок  свет,

Господи, дай же ты каждому,

Чего у него еще нет.

Каину дай раскаянье,

Трусливому дай коня,

Дай передышку щедрому,

Хоть до исхода дня.

Дай же ты всем понемногу

И не забудь про меня.

Читал он, приложив правую руку к сердцу, словно подчеркивал, что молитва идет из глубины души.

- Великолепно, Даня!

Пока он декламировал стихи, заметил на столе книгу. Джозеф Конрад. Схватился за это, как за спасение. Тянуть время - спасать друга. Он без спросу взял со стола книгу. Перешел на английскую речь.

- Вам нравится Джозеф Конрад? Юзеф Корженевский, поляк по происхождению. Родной язык - польский. Классик английской литературы. Непревзойденный стиль. Он, как и я, любил море. Он говорил: я попытался почти что с сыновним чувством передать пульс жизни, бьющийся в безбрежном океане, в сердцах простых людей, которые от века бороздят морские просторы, а также живую природу кораблей — создание их рук и предмет их неустанной заботы. - Даня раскрыл книгу на произвольной странице. Книга на русском, перевод. Данька сходу делал обратный перевод. Задерживался на мгновение, что бы подобрать лучшее выражение. Оба языка для него органично сливались в один. Тот и другой были родными. Он прочитал пару страниц и отложил книгу.

- Даня, у тебя способности. Ты обязан посвятить себя изучению языков.

- Я постараюсь, Белла Иосифовна. Я могу сесть?

- Да, садись. Перейдем к следующей теме.

 Главное – Максим спасен.

После уроков отправились к Славке. Не расстраивать же Лидию Павловну, мать Славы. Она печет, а они воздадут должное и ее способностям, и своему молодому аппетиту. Ребята по дороге смеялись:

- Как ты ее припечатал, нашу Беллу Иосифовну. Английским, французским.

- Я не стал ее добивать. Мог бы Гарсиа Лорку на испанском, или Генриха Гейне на немецком.

- Ты и на испанском? – Друзья удивлялись способностям своего пирата.

- А вы как думаете? Я в том мире разговариваю на разных языках. Сам не понимаю, как это происходит. Словно тумблер переключается.

- Тебе в международные отношения надо поступать. Будешь дипломатом. – Предложил Максим. Такие способности.

- Я буду следаком, это решено. – Данька не изменит решение.

- Даня, а в том стихотворении, что ты читал, Каину зачем раскаяние? Или это для рифмы? - спросил Славка.

- Каин, по библейской легенде, убил своего брата Авеля за то, что богу жертвы Авеля были более  угодны. Бог спросил у Каина: где брат твой, Авель? Грубиян ответил: Я не сторож брату моему. С той поры и бродит Каин не найдя прощения. - Тут Данька подмигнул друзьям, - Один эпизод евангелисты упустили. А я знаю.

- Даня, ты опять по-своему все видишь, так? – Максим обожал байки, что Даня придумывал сходу. Как ту басню Эзопа.

- Вот, слушайте. И были угодны жертвы Авеля Богу. Авель радовался и всем твердил: угодил, угодил. Услыхав это, Каин зло сплюнул и сказал: Братец, не угодил ты, не угодил. Ты, мужик, попал. По полной. И Каин убил брата своего, Авеля. Бог проклял братоубийцу, и тот обречен ходить по свету до страшного суда. Бродит Каин из города в город, из села в село и твердит: мужик, ты попал, по полной попал.

- Выдумщик, ты Данька, - одобрил рассказ Максим. - Здорово врешь! Только не пойму, кто из братьев  попал по полной.

- Э! Полагаю, оба. Весь мир – попаданцы. Как родились, так и попали. Мы не исключение.

Увы, Даня, ты почти прав. И ты попал в эту историю. И я не исключение.  

- Мы с отцом  в гараже решали полки сделать, - вдруг вспомнил Славка.

- Ты ему с машиной помогаешь? – Максим сам любил покопаться в двигателе отцовской машины. Помочь бате.

- Не много. Я особо не разбираюсь. Так, иногда. – Славка пожал плечами.

- А полки зачем? – Это уже Данька спросил.

- Мать по осени варенье, соленья консервирует. В доме прохода нет от банок.  В гараже поставить – мешать будут. Если там полки сделать, можно разместить. Надо несколько кусков арматуры, не нужной. Обрезков. В стену вобьем, доски настелем – готовы полки. Надо арматуру найти. Парни, а вы меня подождете, я а стройку загляну, где отель строят, по дороге.

- В чем вопрос. Мы не торопимся. – Зимний день клонится к закату. Неторопливость свою стелет под ноги снежинками.

Ребята прокрались на стройплощадку. Нашли лаз в заборе.

- На, держи, - Слава отдал свою сумку Максиму, - я осмотрюсь.

Он залез на невысокую насыпь, где уложены подкрановые пути. Оттуда лучше видно. Стал выглядывать, где могут лежать выброшенные обрезки. Сварочный пост. Где-то здесь могли бросить. Кран еле-еле двигался, скрипел, тужился под тяжестью груза. Данька заглядывал наверх, на кабину крановщика. Она напомнила ему корзину впередсмотрящего на мачте корабля, воронье гнездо. Плывет грот- мачта над морем. Не хватает упругих парусов. Крановщик, наверно, такой же впередсмотрящий. Кран еще раз скрипнул, стрела дернулась. Данька всем телом почувствовал опасность. Так учил его Свен, чувствовать все вокруг, как рыба в воде чувствует всей кожей любое колебание. Веревка, удерживающая груз, не выдержала, оборвалась. Груз вначале медленно, нехотя пошел вниз, а потом все быстрее шел вниз, падал. Данька понял, груз упадет на то место, где стоит Славка. Поддон летел на Славку, миг - и раздавит. Дэн бросил сумку, рванул вперед, пихнул Славку, и они кувырком летят в кучу мусора за насыпью. Груз рухнул.  Недовольно крякнул. Словно обиделся, жертва  ушла от него.

Ребята поднялись. Оба в грязи. Грязные куртки и лица. Они глядели друг на друга и смеялись. Подбежал мужик с криками. Во отсюда! Убирайтесь! –  вперемежку с ругательствами. Даня со Славиком бросились бежать. Подхватили сумки и втроем, Макс с ними, покинули строй площадку. Они шли к дому Славы и смеялись.

- Славка, какой ты чумазый! – Даня тыкал пальцем в грязную рожицу друга.

- А ты? Сам вылез из мусорного бака.

Максу было не до смеха.

- Чего ржете, как кони. Ты, Слава, не понял? Одна минута и мы доставали твои останки из-под завала. Из-под кирпичей.

- Что? – До Славки медленно доходило случившееся. Он не мог представить, могло случиться не поправимое. Этот мир не существует без нас. Миг, и угаснет Вселенная.

- Твой труп лежал бы там сейчас! – Крикну Максим.

- Я - труп?

- А кто? Не я же.

Смех сразу оборвался. Только теперь до сознания доходил смысл происшествия.

- Попали, парни. По полной попали,  пападанцы. – Вздохнул Дэн.

 Они позвонили в дверь Славкиной квартиры. Открыла Лидия Павловна.

- Господи, - с порога воскликнула она. - Где вы так выпачкались? Такие грязные! Живо в ванную! Иначе в дом не пущу.

Она отправила грязнуль чиститься и пригласила Максима в комнату.

- Максим, где они так испачкались? Ты нормальный, чистый. Куда их понесло?

Макс понимал. Надо сознаваться.

- Славке  нужна была арматура. Обрезки. Он с отцом полки в гараже хотел сделать. Мы зашли на стройку, рядом. Там кран. Груз сорвался со стрелы. Славка под ним стоял. Данька увидел раньше всех. Бросился и оттолкнул Славу. Они в кучу мусора упали. Груз рухнул на то место, где Славка стоял. Лучше в грязи вываляться, чем под поддон кирпичей попасть. Лидия Павловна, они не нарочно. Так получилось.

 Лидия Павловна поняла, несколько минут тому назад могла произойти трагедия. Ее сын мог погибнуть. В лучшем случае попасть на операционный стол. Она врач и видела такие случаи. Ужасные. Видела бессилие врачей, слезы родных. Она сама  могла сейчас оказаться на месте несчастных матерей. Она прижала ладонь к виску, где пульсировала боль.

- Что вас туда понесло? – Спрашивала она, не понимая, о чем говорит.

Славик с Даней оттирались в ванной с помощью щетки и губки. Немного стряхнув грязь, вошли в комнату. У Лидии Павловны не было сил, чтобы их ругать. Слезы наворачивались на глаза. Она тихо сказала:

- Слава, Даня, вы больше не ходите на эту стройку. Бог с ней. С арматурой и этой полкой. Без нее проживем. Не пойдете?

- Нет, - заявили парни в два голоса. - Мы больше не пойдем. Нам мужик там сказал, что если поймает, то убьет.

- Давайте, я вас чаем с пирогами напою, партизаны.

Дрожь во всем теле. Потерять единственного ребенка. Молодец Даня, не испугался, бросился на выручку, а не в сторону.

 После чая, ребята пошли готовить уроки. Как обычно, под музыку. Провозились долго.

- Время-то уже сколько, - заметил Савка, - Отец скоро придет. Может еще пирога? Я приексу, у мамы еще есть.

   Максим быстро сообразил: пора уходить.

- Нет, спасибо. Времени много. Мы с Данькой по домам.

 Они спешно собрались и ушли.

- Ты чего так заторопился, Макс? – Не спроста Максим отказался от пирога. Служение Мамоне, своему желудку, почитал первейшей обязанностью гражданина. Калории пусть рассчитывают девчонки. Смотрите и завидуйте, я – гражданин, а не гражданка.

- Ты прикинь, Даня. Отец  Славкин придет, нам вломит. Лидия Петровна - женщина, а мужик – вломит. Славку жалко, но тут никуда не денешься. Придется принести его в жертву. Родного сына хирург может в живых оставит. Мой бы узнал, порвал бы меня, как Тузик грелку. Ноги бы выдернул, что б не ходил, куда не надо.

- Дэн. Дэн,- услышал он совсем рядом со своим ухом. Кто-то тряс его за плечо. Открыл глаза. Рядом стоит Хуан.

- Пора вставать? – Дэн продирал глаза.

-Жанетта ждет тебя на кухне завтракать. Я окно у тебя открою?

- Открой. А на кухне почему? - Данька еще зевал. Умывался.

- У капитана совещание. Там все капитаны, Колин, Брин и Леон.

- Что они там обсуждают? – Глупый вопрос. Новый поход. Вдруг Хуан услышал, что решили вожди.

- Не знаю. – Испанцу разговоры капитанов не интересны.

- Ты позавтракал, Хуан? – Вздохнул. Чего с него взять.

- Да. Иди, Жанетта ждет.

- Бегу. - Данька бросился на кухню.

- Доброе утро, Дэн - встретила его кухарка.

- Доброе утро. А у капитана собрались обсудить новый поход?

- Садись. Вначале поешь. Я ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13