ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Шуба

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Берта

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Адам и Ева. Фантазия на известную библей...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать День накануне развода

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Жены и дети царя Ивана Грозного

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Бараны в креслах

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Пусть день догорел — будет вечер?...

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Свежо, прохладно, молчаливо...

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Женщина любит сердцем

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Гадай, цыганка-одиночество...

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Сергей Петрович Любушкин
просмотры379       лайки1
автор Дотнара Каримова :-)

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Тридесятое царство (продолжение)


Шевченко Андрей Иванович Шевченко Андрей Иванович Жанр прозы:

Жанр прозы Фэнтези
241 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Продолжение сказочно-исторической эпопеи о предках славян.

                      Повесть 6. На Юг

 

   На рассвете десяток второго цветеня в полной тишине уходила Дружина. Пробуждённый первыми лучами Солнца подымался каждый ратник с постели, оставляя её так, неприбранной, чтобы не разрывались ниточки, связывающие его с родным жилищем. Одевался и в последний раз проверял оружие и сложенные ввечеру пожитки: запасную рубаху с вышивками – подарок меньшой сестрицы; охабень или накидку; ложку, у многих – ту ещё, что вырезал отец на первый год от роду, прочного дерева, с птичьей головой в конце ручки; туесок да чашу; мыло из назолка с жиром в каком-нибудь коробке да новый утирник, тканый и вышитый накануне материнскими руками; костяную иглу с клубочком нитей; ещё один оселок с кресалом в запас, кроме тех, что на поясе, в холстяной суме-огневице; и прочее всякое, в чём не только потребность будет в пути, но что при каждом употреблении станет напоминать семейное жилище, его тепло и уют. Проверив утварь, дружинник оглядывался кругом, кланялся печке-кормилице и приступал к прощанию: Соколы – с семьёй, начиная со старшего, другие – с дальними родственниками, которые приютили на дни приготовления к походу. Слёз старались не лить. Причитать, как по умершему, строго запрещалось. Расставались тихо, мороча духов зла, чтобы не приметили они той убыли, что несли семьи. И вот дружинник кланялся всем на пороге и выходил под навесье двора один. Никто не шёл провожать его, будто расставались ненадолго.

   А во всех Святилищах у всех селений семи племён во всю ночь горел священный огонь, поедавший от имени богов жертвенное зерно и сурью. Не спали в эту ночь вещуны родов, молили Ирий о заступничестве для лучших сынов и дочерей своего народа и гнали особенными заклятиями прочь, обратно в Подземье, всю злотворную нечисть, чтобы не подпитывалась она горем матерей, отцов, сестёр-братьев и прочих родственников уезжавших.

   Дружина собиралась в трёх сотнях саженей от Любомирова селения, на дороге средь нежно-зелёного овсяного поля, где юные, как ратники и ратницы, колосья ещё дремали при первых , робких лучах Солнца. Каждый спрыгивал с коня, целовал родную Землю и, набирая немного её в маленькую холстяную суму, вешал на пояс: оберёг, сильнейший даже, чем те, на которые делали наговоры вещуны.

   Накануне из Святилища Воронов привезли сине-белый стяг, будто бы сшитый ещё Детьми Богов в дни Великой битвы за чудную Мельню. Впервые древнее полотнище будет не со своим народом. Но так решили родичи. И вот теперь стяг в руках Тореслава единит дружинников, и они уносятся мыслями к Морю, по которому вольготно плавали под парусами их предки-аркаиды, к белой Алатырской горе, куда летит после смерти душа-тень каждого человека и куда им теперь предстояло идти путём не земледельцев, а ратников, защитников родной Земли и народа. 

                                                         99

   Яромир негромко велит сесть верхами, словно боясь торопить утро, и поход начинается. 

   - Соколы – дозорными, Кречеты – замыкают, по пятеро в ряд, стяг – в середину. Боги с нами. Вперёд, Дружина. 

   Со стороны селения вдруг прибегает ещё один путник – ветер-Утренник, которого, видно, растолкала раньше времени Заря-Заряница, и с ходу кучерявит волосы юношей, тщетно пытается поднять на воздух косы девушек и балуется невиданным для него полотнищем, набираясь от его синего цвета свежестью и силой северного Моря.

   Яромир стоит в стороне, пропускает мимо себя дружинников, пристально всматриваясь в ход коней: не больны ли, в надёжность закрепления на вторых, запасных, лошадях разного походного скарба, а более всего – в лица: нет ли смятения, а то и страха. Но юные никогда не боятся дороги. У многих дружинников на лицах улыбки, они переговариваются и пытливо посматривают на серо-зелёную гряду Пояса Рода. Горы занимают их, обитателей Равнины. Занимают и манят.

   Яр вдруг замечает, что у всех его ратников одинаковые, купавного, алого цвета головные перевязи, словно все они – буяры. Ни одной белой или синей. Он подавляет в себе первое чувство – недовольства, ибо быстро смекает, что эта перемена – к добру: теперь все они вместе, и не стоит вспоминать, кто был прежде буяром, кто берёжей, а кто пахарем. За одну только решимость идти в неведомое ради своего народа заслужили все они право на знак буяра. К тому же никто из Соколов или Кречетов не воспротивился. Значит, так тому и быть. А раз есть у всех семи десятков воля и отвага, то приложится и ратное умение. Яр пристраивается позади, и Солнце-Хорс своими лучами растворяет его тяжёлые мысли. Он начинает внимать разговорам дружинников и слышит, как родственница вещуна Кречетов Разислава говорит о том, что ночью случилось невиданное – расцвёл лесной папоротник-дергун, что если и бывало когда-нибудь, то никак не раньше месяца светеня. Добрый знак. И видно,что эта весть изрядно бодрит Дружину. Девушка прибавляет: вещуны предсказали, что сам Велес дал зарок и не станет противиться походу людей сквозь свой Лес.

   …Всю пору зари ехали шагом по Земле Соколов. В трёх верстах от Вышемирова селения, у края их овощников и полей, повернули к Омогдани. Ладослав, друг Светя, показывал соседям по строю крайнюю к горам городьбу берёжи, и все удивлялись её неприметности. Только Болеслава задумчиво обговорилась, что воронье гнездо на высоком дереве  чересчур большое, и издали можно догадаться – не птичье оно, а человеческое. «Верно! – засмеялся Лад натуженно, с трудом скрывая печаль: он последним из всех уходящих видел родное селение, которое виднелось невдалеке. – Верно, старшая! Не вороны в нём сидят, а наши дозорные. На пять вёрст кругом видишь.»

 

100

   Вот и река. Словно рубеж Равнины и Леса. И Пояс Рода уже совсем близко. Деревья пытаются карабкаться по его склонам, врастают вкривь и вкось, цепляются за камни, мельчают без питания от Земли и саженей через двести-триста по склону бросают тщетную попытку взобраться на вершину. Не по силам такое деревьям, и они пускают далее, ввысь, своих меньших братьев-кусты. Но и те через полверсты сдаются, и гребень Пояса – голые камни с редкой травой. «Где-то там, в глубине Кетмани,- думает Светь,- бесконечные пещеры гмуров, высокий покой с чудным колодцем и наметками на стене из ярких каменьев, которые так любят жители Подземелья. Там владычествует над своим низкорослым народом Правитель Вербор, мой друг. Там бродит по длинным переходам между покоями, не видя света ясного Солнышка остроглазая дочка Вербора Шлевала, которая так быстро угадала во мне сына отцовского спасителя. Светь усмехается оплошности девушки и, оглядываясь, видит десятки русоволосых, курчавых голов и только одну рыжеватую – позабавившего всех на ратном смотре Лебедя Вертислава. Он как раз снял свой шлем и тоже зачем-то посматривает назад. И Светь вдруг понимает: приречный взгорок, на который они поднимаются,- последнее место, откуда ещё можно увидеть Родину.

   В тот же миг Дивослава догадливо останавливает Соколов. Все сдерживают лошадей и смотрят на Яромира, ехавшего всё так же, вдоль строя. Он спрыгивает со своего гнедого Живня, озирает видимую часть Равнины: три селения, две городьбы, которые различает только бывавший в них, потом обнажает голову, кланяется на Север и, достав из-под рубахи солоник, целует его. Дружина спешивается и прощается с родными местами. Семь десятков лет эта Равнина была приютом для их племён, и вот они идут на поиск новой Родины. Все молчат. Всем тоскливо. Но вот уже Соколы вслед за старшим посели на коней и перевалили через взгорок. Впереди, до самой вершины Березани, к которой уже подбирается Светило,- редколесье из сосен, дубов, лип, клёнов, зарослей боярышника, лещины, волчеца. Ивняк верстах в трёх скрывает ещё одну небольшую речку, как и Омогдань скачущую по мшистым камням и теряющуюся в беспределье Леса. Туда, на Восток, никто и не смотрит. Сплошное, до самого небостыка, море леса. Зелень, зелень, зелень… Лишь кое-где острый глаз может различить белые пятнышки зацветающих кустарников да бледно-зелёные рощицы осин и берёз. Там, в подлиственном мире, таится неведомое и опасное: медведи и волки, рыси и росомахи. Но главное – неподвластные людям лесные духи и косматые асилки, которым всю последнюю Луну берёжа Соколов и Кречетов безуспешно пыталась передать, что Дружина пойдёт по предгорью и не станет вторгаться в Лес. 

   И вдруг среди тоски-кручины, охватившей юных ратников, среди неохватного лихого пространства, заставляющего сиротливо жаться к скалам и друг к другу, раздался звук рожка, будто где-то рядом вышел со своим стадом пастух. Все встрепенулись, заоглядывались. «Гремислав! Гремислав!» 

 

101

- пронеслось по рядам. А певун-Журавль, повеселив приунывших спутников, убрал свой заливистый рожок и запел: громко, звучно, утешно, и его стройный мягкий голос изгнал все худые думы и установил своё доброе владычество и над сердцами юношей и девиц, и над растением и зверьём, которые только что казались такими зломысленными.

     … Крепче дружества того в Земли не было,

Двух Сварожичей – Перуна с Велесом.

Да вокралась между ними злоба лютая,

Злобу ту творил сам Дый, сын Змиевич.

«Ты ступай-иди, моя купавна донюшка,

На зелёный луг, где дуб стоит раскидистый.

Возлежат там на мягкой, на муравушке, 

Братья Велес и Перун, мне ненавистные»,-

Наставлял так на неладицу Дый дочь свою,

Наставлял да научал раздорить друженей…

   Древнюю повесть о распре между двумя братьями знали все с сызмальства, потому подпели согласно и охотно, но Гремь не окончил её привычными словами, и, когда Дружина ещё только подъезжала к первой безымянной речке, он уже снова пел в одиночку. Пел о том, что красавица дочь Дыя выбрала Перуна, и потому Белые боги возлюбили их народ, а не лесных асилков, слуг Велеса, которые ничего не жертвуют богам, не возносят им хвалу и не живут по Закону Праведи.

     … Впереди нас сам Перун, гонитель нечисти,

Яркой молнией злых духов прогоняющий.

А над нами, в поднебесье, едет Солнце-Хорс,

Оживляет светлый мир лучами тёплыми.

На становищах хранит нас огнебог Семаргл,

Жжёт и гонит ярым пламенем ночную мреть.

Матерь Сва о нас радеет и заботится

И крылами заслоняет нас от пагубы.

   Удивила эта песня дружинников, ибо не пелось со времени переселения с Островов ничего нового о богах. Удивила, но и порадовала – убеждённостью в правоте и божием охранительстве. В предгорном Лесу, охватившем их со всех сторон, более всего требовалась вера в себя.

   Яромир подал знак, и Светь подъехал к нему. 

   - Ещё вёрст пять, пока поровняемся с Березанью, опасаться нечего. В редколесье мы с луками и стрелами неуязвимы. А далее всё зависит от тебя.

   - Я знаю: мне быть дозорным.

   - А я знаю то, что никто из нас не ведает этот Лес лучше тебя. И помни, Светь: мало предупредить нападение асилков. Тебе нужно догадаться об их замыслах, сосчитать косматых и незамеченным вернуться с какой-нибудь

задумкой, как их одолеть. И тут я тебе не помощник. В Дружине пять десятков ратников, которые убивали только зверьё на охоте, да и то не все.

 

102

Потому, пока каждый из них не оборотит асилка в бегство, я спокоен не буду и их не оставлю. Смотри: от той скалы поедешь вперёд. Используй все привычные для берёжи крики и свисты. Соколы из дозорного десятка будут слушать Лес, услышат и тебя.

   Яр помолчал.

   - … И ещё. Я не скажу тебе многого о Каменном взгорье, потому что это тайна Гостомыслова. Да и неизвестно мне всё. Скажу только, что дед и его внучка-Лебеди уже впереди нас.

   - Как же удалось такое?.. На дутене, как Вороны?- удивился Светислав, который давно ожидал от дяди этого разговора.

   - Тебе известно, что дутеню требуется сильный попутный ветер, а у гор весь день гуляет Полуденник. Тут едва подымись над Землёй – и унесёт в такую глубь Леса, что никогда не воротишься.

   - Как же тогда? Не проехали же они здесь, вдоль Пояса,вдвоём?!

   - Нет, такое девушке и старику не по силам. Неведомо ещё, пройдём ли мы. Не будет нам покоя от асилков ни днём, ни ночью. Ты и сам знаешь их ненасытную злобность… Так что вон передовые Болеслава и Хватислав – первые из людей, которые оставляют здесь своих коней следы. А через четверть поры таким будешь ты. До самых южных тёплых Земель, если они существуют. Вот узнать о том да по возможности известить нас и отправился Гостомысл. Они могли вернуться ещё до нашего похода, да, видно, не получилось. Но мы их обязательно встретим. 

   - Когда же? Через день?.. Через Луну?..

   - Через несколько Лун.

   - И они сумели перенестись за десятки поприщ?!

   - Яснее сказать не могу: неизвестно пока. Но обещаю: если вся эта тайна откроется мне, то и тебе тоже… Я знаю, Светь, в Лесу ты привык полагаться только на себя, свои силы, но ведай и другое: иной раз человек может получить силу бога.

   - Ты говоришь о Гостомысле?

   - Не только о нём. Не все из буяров и берёжи пользуются бузой и никто не сумеет войти в это состояние два раза в день да не истощиться от этого. Ты же сумел на смотре.

   - Вот Гостомысл с Радиславой и научили… Да ещё кое-кто.

   - Вербор. Сероглазый Правитель Северных гор.

   - Ты знаешь Вербора?!- изумился Светислав.

   - Скорее нет. Столкнулся один раз.Один раз… Когда ещё был жив твой отец. Вот он был знаком с гмурами и, видно, спускался в их Подземелье. В горы он ходил без опасения, всё искал особый металл, крепче меди.

   - Горморун.

   - То гмурье слово. У нас нет ему названия. Хотя ты можешь так говорить, потому что носишь меч из горморуна. Только, вижу, на свои цветные камешки для тебя гмуры поскупились.

   

103

   У Светя едва не вырвались слова о том, что он сам попросил меч попроще, без украшений, но в тот же миг спохватился, ибо обещал хранить чужую тайну.

   Яр усмехнулся, словно догадавшись о мыслях племянника.

   - Время ответит на все наши вопросы, ибо сила тайны не в её величине, а в малости нашего разума.

   - А есть ли тайна, Яр, в том, что с нами, юными, в поход отправился старый вещун?

   - Не с нами… Да, он пожелал узнать путь на Юг и поможет нам, сколько сумеет. Но намерения у него иные. Гостомысл будет искать Гору, которую заселили теперь Белые боги, потому что Север покрылся белой водой и там больше нет жизни.

   - Значит, теперь есть новый Алатырь?

   - Да, что-то такое открылось ему во время Большого Вещенья. Только он не объяснил мне всего. Да я бы всего и не понял, ибо глубоки и затейливы рассуждения Гостомысла. И вот он решил искать ту Гору. И где-то рядом с нею предстоит поселиться нашему народу, чтобы было, как в прошлые месяцы Сварога, когда предки жили у подножия Алатыря и боги спускались к ним на праздники и восседали за столы со снедью, как простые люди.

   Светь задумался: было о чём. Но тут же спохватился. 

   - А для чего в поход пошла Радислава? Она мало владеет ратными умениями. 

   - Здесь, в Дружине, много таких. Лишь бы не было боязни покинуть Родину… Старику нужна помощница. К тому же он покинет нас, едва найдёт Гору и место для заселения народа. Радислава же многому научилась от деда. Ей ведомы сила трав, заклинания духам добра, тайная речь для жертвований. Она будет нашим вещуном на Юге. Смотри,- Яр указал на недалёкий отрог,- тебе пора покинуть нас. К началу заполдня вернись застольничать. Да и коню дашь отдохнуть.

   Юноша кивнул, и они разъехались.

   …Воротилась старая, угасшая было мысль, возродилась и не давала покоя Светиславу: чем связаны Яр и Радя, кроме общего знакомца-родственника Гостомысла? Как так вышло, что девушке-Лебёдушке было назначено Яром идти в поход ещё раньше, чем всем Соколам, ещё раньше, чем о походе решено было?.. Однако Лес не позволял уходить в мысли. Здесь, в чужеземье, и слух, и зрение, и обоняние, и силу ума – всё нужно было направлять наружу, потому что враг был коварен и могуч. И хотя Светь не раз в одиночку забирался в эти чащи на многие вёрсты вглубь, теперь от него зависели многие жизни, и он, быстро прогнав из головы лишнее, стал внимать Лесу. Он вспомнил мельком Триозёрье, остров вещуна, листву, кружившую в воздухе по велению Радиславы, и прошептал едва слышно: «Духи ветров и вод, деревьев и скал, Лесовики и Моховики, Цветичи и 

 

104

Пчеличи, Ветричи и Водяницы, вы, как и люди, купаетесь в лучах ясного Солнышка-Хорса, будьте же помощниками и защитниками мне и всем нам, идущим вдоль Пояса Рода».

   …Светь воротился к Дружине, едва она расположилась становищем у высокой мшистой скалы, где небольшой луг позволял безбоязненно пустить лошадей на пасьбу, где легко было расставить дозорных и найти сухие дрова для стряпания. Яр сразу же по лицу племянника догадался, что далее их путь неладен, и потому призвал к себе всех десятников. Вдевятером они посели кружком на солнечном месте, и Светислав стал рассказывать. 

   «В четырёх верстах отсюда густой ольховник, а через две сотни саженей после пущи кусок горы словно отсечён мечом. Этот утёс полого спускается в топь, и, судя по травам, для лошадей она непроходимая. Справа гора стоит почти отвесно. Ущелина меж горой и утёсом всего в три сажени. Сам же утёс – не менее семи. Наверху, с обеих сторон теснины, асилки. Я видел до двух десятков. Они готовят камни, чтобы бросать их вниз, когда мы въедем в узкое место. Длина же ущелья такая, что половина Дружины может полечь под теми камнями, после чего косматые спустятся вниз и кинутся на остальных.

   - Или будут сидеть наверху и не пускать нас далее до ночи,- прибавил Яр.- Вот вам, мои ратники, и первое нападение хозяев Леса. 

   - Хозяевами-то они сами себя считают,- возразил Светь.- Зверьё же их недолюбливает. А птицы всегда перекликаются, если асилк идёт. По птицам я и теперь узнал о гадниках заранее. Ничего, нам их намерения разрушить будет нетрудно. Впятером мы взберёмся перед ольховником на гору, возьмём только луки да мечи, обойдём по вершине кряжа и спустимся асилкам прямо на голову. Тех, что на утёсе, тоже достанем стрелами. 

   - А с деревьев их стрелой не достать?- спросил Дивослав, десятник Кречетов. 

   - Нет, деревья намного ниже. Обходить тоже не стоит: они те же камни пустят по склону вниз. Не застрянем в топи, так завалят.

   - Есть ещё кому что сказать?..- поднялся Яр.- Тогда спокойно застольничаем, а как Солнце за серединную пору – трогаемся. К тому времени космачи натаскают тьму камней и здорово уморятся. Ты, Светь, со своими верхолазами держитесь позади Дружины и взбираться станете тогда лишь, когда мы глубоко войдём в ольховник, чтобы не догадались враги о нашей придумке.

   - И я с ним пойду,- попросила Болеслава.

   - Рвёшься испытать себя, буяра?- улыбнулся Яромир.- Готовь верёвки и крючья. Да оставь за себя кого-нибудь. Пять Соколов – в гору, пятеро так и поедут в дозоре. Кречетам – особая оглядчивость: может, засада на утёсе – только уловка. Мы же все сгрудимся на краю ольховника, чтобы они не пересчитали нас сверху, и станем как бы в растерянности. Да пошлите от Лебедей своего Рыженя – Вертислава, доброго бросальника. Пускай отвлекает асилков, пока Светь с друзьями будут подкрадываться к ним. 

                                                       105

   Всё время выти и отдыха дружинники говорились о предстоящей первой битве. Никто и не думал придремать или просто снять с себя оружие, хотя в этом открытом месте нежданного нападения быть не могло. Ели однако же с великим удовольствием. В каждом десятке выискался, а то и заранее был назначен ратник, самый сноровистый по стряпанью похлёбок и каш, и потому ото всех семи костров расползались по поляне самые привлекательные запахи. И хотя Яр строго наказал не готовить излишнего и беречь крупу, муку, овощ, десятки одних племён зазывали к себе кого-нибудь из других, перемешивались, спорили, у кого сварено лучше. «Треть – девушки, остальные – юноши. Половина дошла до возраста, когда можно вручать знак Лады. Так что унынья у нас, точно, не будет в пути». Так подумал Яр и не стал упрекать за выкрики и гомон, тем более что асилки уже узнали о передвижении людей.

   Когда же подошло время выступать, все вмиг озаботились и сосредоточились. Каждый осматривал оружие, снаряжение, старался так стать в строй, чтобы оказаться с краю, от Леса. В некоторых десятках связывали запасных лошадей по пять-шесть, чтобы не помешали быстро вступить в бой. Все быстро научились особенному продвиженью среди камней, деревьев и горных ручьёв, и все в любой миг готовы были обнажить мечи или натянуть жилы луков и защищать себя. 

   Тронулись споро, а двигались осторожно, без шуток и почти без слов. Когда же голова Дружины втянулась в ольховник, хотя и пронизываемый солнечными лучами, однако ж воспринимаемый как предверие некоего укреплённого врагами места, тогда стало тихо настолько, что слышался лошадиный шаг по мягкой Земле. Иные вытянули из тулов луки.

   Светь с другими четырьмя Соколами соскользнули с коней, передав их Кречетам, у самого края пущи и скрылись в траве. Чтобы приметить их, нужно было стоять не далее как в десяти саженях, но только птицы, не перестававшие петь, да мелкие грызуны заселяли лесочек.

   Когда половина Дружины вышла из ольховника на лужайку перед отдельно стоящей скалой, Яромир остановил подопечных. Он медленно и сосредоточенно осмотрелся вокруг и поднял правый, полуразжатый кулак. Знающие зашептались: «Асилки здесь». Все заозирались, но мало кто приметил знаки пребывания косматых. Яр же тронул коня и двинулся вперёд. И тут случилось нечто, не ожидаемое никем, верно, даже врагами. Рыжий Вертислав, недопонявший своего десятника, с гиканьем выскочил из-под деревьев и, потрясая копьём и щитом, ринулся прямо в узкую горную щель. Даже привычный к резким лесным звукам конь Яромира, шарахнулся в сторону, и Верть проскакал мимо старшего с криком «Сва!», переходящим в визг пойманной куницей белки. Когда все опомнились и закричали предостережения, борзый Лебедь уже был в проходе меж скал. И тут на середину его сверху обрушился большой камень. Каурка Вертя встала на дыбы, едва не сбросила ездока, уронившего щит, но тот словно вознамерился 

 

106

в одиночку разогнать всех врагов: успокаивая ногами лошадь, он крутил головой, выискивая, куда бы запустить своё копьё. Наконец, подскакал Яр и увёл юношу от опасного места. Но не сразу: тот убеждённо восклицал, что надо именно так, показывая попытку прорваться сквозь ущелье, отвлекать асилков, чтобы пятеро Соколов подобрались к ним вплотную. И только поймав на себе десятки неодобрительных взглядов, Верть приумолк и перестал рваться к скале.

   - Думаю,- проговорил Яромир,- Светю там делать больше нечего. Ясно слышу, как толпы косматых, сминая кусты и сшибая деревца, уносятся вглубь Леса, и бежать они будут до самого восточного моря.

   - Убегают?- с недоверием вопросил Вертислав.

   - И шерсть стоит торчком от перепугу. 

   Вокруг дружно засмеялись, передавая шутку, и только тогда разудалый Лебедь смекнул, что над ним забавляются. 

   - Ещё один раз выскочешь вперёд стяга да без веления десятника,- говорил Яр другим, суровым, голосом,- обезоружу. И в бою станешь сторожем запасных лошадей. Это ясно?

   - Ясно, старший.

   - Не поступай более без ума… Однако ж кое-что доброе ты сделал: они сбросили камень и тем выдали себя… Ратники! Известно вам, что мы не стремимся убивать, но идущим против Праведи не уступим?! И в этот раз я попытаюсь объяснить асилкам, что мы не думаем о захвате их Земель, что идём на Юг, в Земли без Леса! Но если нас, посланных волей своего народа, не пропустят, мы обнажим мечи!

   - Добре!- ответили ему разом.- Мы готовы!

   Яромир снова поехал к склону горы и, остановив коня саженей за десять, громко крикнул:

   - Сегр доб!.. Сегр доб! 

   Словно заклинание, пронеслись его слова на грубом лесном языке, ибо через миг на скале показался здоровенный бурый асилк, с широкой мордой, белыми прядями шерсти на голове, со взглядом, который вряд ли кто из людей способен был бы выдержать без содрогания. Но Соколы и Кречеты переложили другим слова Яромира: не вещуновым заклинанием она была, а лишь призывом говорить. 

   - Воз жу камн рощ байш! Воз бор санап! Раж у вуг! (Нам не нужна ваша Земля! Мы идём на Юг! Пропустите или убьём!)

   Старший асилк словно сверкнул своими свирепыми глазами, но Яр настойчиво повторил:

   - Раж у вуг!

   - Воз вуг! Камн сох! (Мы убьём! Отдайте лошадей!) – рявкнул космач, и тут же на луг полетел большой камень, который врылся в Землю в двух локтях от Ярова коня.

   Откуда-то с горы послышались два хриплых соколиных клёкта, и 

 

107

старший, подняв руку, согнул ладонь и громко свиснул. В тот же миг наверху послышались шум и крики. В глубину ущелья свалился ещё один камень. Потом на какое-то время всё стихло, и Дружина увидела на ровной верхушке правой части отрога Светислава, Болеславу и других с луками в руках.

   - Бор у вуг! (Уйдите или убьём!) – вскрикнула два раза десятница Соколов невидимым снизу врагам, после чего опустила лук.

   - Они убежали!- помахала она сверху своим.- Можно проходить!

   - Сва!!- дружно возгласила Дружина и по велению Яромира построилась по трое.

   …Едва ли не полпоры обговаривали юноши и девушки первую сечь. Громко вспоминали каждую мелочь: как взбирались Соколы на кряж, как, таясь малейшего шума, скользили по-за скалами и редкими кустиками на камнях, как глядели сверху на неудачные переговоры Яра и после требования асилков отдать им всех лошадей подали о себе знак, как вмиг перебили стрелами восьмерых асилков на этой стороне и, грозя луками, заставили убраться два десятка космачей на утёсе, отделённом от гор таким узким проходом, что враги, увидев в упор наставленные на них луки, дрогнули от слов угрозы.

   И тем, чьи стрелы и прочее оружие не измазалось на этот раз кровью лесных злобников, было о чём сказать. Выходка Рыженя нарочно пересказывалась каждым по-своему, превращалась в нечто отважное, удалое, что будто бы едва не решило исход схватки. Дошло до того, что некоторые стали убеждать, будто Вертислав своей свирепостью и напористостью обратил асилков в бегство, а камень, который едва не погубил его вместе с конём, свалился от его грозного рыка, а не был сброшен косматыми.

   Сначала Лебедь тешился такими разговорами, потом принялся отвергать всё сказанное о себе, а когда же к выдумкам присоединились и те пятеро Соколов, объявившие, что не пустили ни одной стрелы, потому как уже было и не в кого, тогда-то Верть взмахнул руками и вскричал: «Хватит, добрые люди! Теперь я понимаю, как осрамился и какую безладицу привнёс! Светлые боги – свидетели: более я вас не подведу!» Шутки прекратились.

   Продвигались  густолистым бузынником и только по двое. Дальность меж крутым, поросшим мхом и травой склоном и стеной из тесно стоящих грабов всё сужалась и сужалась, пока чаща совсем не прижалась к горам.. Яру пришлось велеть всем скучиться и так въехать в Лес. Но едва Дружина начала перестраиваться, как в десятке саженей впереди, из-за стволов, из травы появились асилки и с рёвом бросились на всадников. В первый миг многие оторопели, ибо успели уверовать, что в этот день никаких нападений более не будет. Но за один миг Яр, как раз оказавшийся в голове строя обнажил оба свои меча, ударил коню в бока и с невиданной быстротой принялся разить врагов, чьи головы оказались повыше конских. Следом передние всадники ответили на нападение тучей стрел, а задние завороженно смотрели на своего старшего, который делал резкие и неодновременные 

 

108

взмахи руками, причём разил в самый последний миг, когда, казалось, очередной асилк вот-вот собьёт его наземь или ударит своей огромной лапой по голове лошади. 

   Поганых одолели так же быстро, как они напали. Десяток и ещё семь мёртвых лежали в траве – семеро, поражённых мечами Яра, из остальных, спешившись, вытаскивали стрелы. Два десятка, и среди них почти все раненые, скрылись в Лесу.

   - С этой поры,- обратился Яр к Дружине, когда ратники съехались ближе,- быть готовым к нападению в любой миг! Сверху, с боку, спереди и сзади! Из Леса, из воды – отовсюду! Запасных коней бросать сразу: не убегут, лошади боятся косматых! Сначала бить копьями, далее – из луков! Кто знает о себе, что не меток – изготавливать меч или цеп, кистень, булаву! Берегите коней! Асилки стараются прежде свалить нас,потом добить! Пока не выберемся на открытое место, ехать теснее!.. А вот и наш дозорный…

   Меж деревьев, едва успевая объезжать их и уклоняться от ударов веток, мчался Светь. Подъезжая, он с трудом остановил разгорячившегося коня. 

   - Услыхал шум – воротился! Видел четверых, все в крови, уходили от горы вглубь Леса! Все они – из тех, которых мы прогнали от ущелья!

   - Теперь продвигайся не так,- велел Яр рассматривавшему убитых племяннику.- Они пропустили тебя, затем сделали засаду. Если густой кустарник – не удаляйся более чем на пять десятков саженей. Также Воронам выставить дозорных слева. Всё! Вперёд! Кто бил из луков – молодцы: как траву, скосили врагов! 

   Однако на этот раз совсем без потерь не обошлось. Асилки пустили в дело простое лесное оружие – дубьё, и одним таким куском ствола  перебило ногу лошади Уток. Её пришлось отпустить,так как идти не могла даже шагом. Пожитки с неё перевесили на других коней и тронулись в путь.

   День окончился спокойно. Место для ночного становища выбрали ещё в подвечер. И хотя можно было по светлу ехать ещё целую пору, однако удобную выемку в горе, почти без деревьев, удалённую от Леса на добрых две сотни саженей, да с ручейком бросать не решились. К тому же – Яр примечал – и люди, и лошади с непривычки утомились задолго до заката Солнца. Всё-таки первый день, и со всеми трудностями да двумя схватками от Омогдани отошли не менее как на три десятка вёрст. Вестийный голубь, пущенный Яром, едва спешились, унёс на лапке запись – берёзовую кору с выцарапанными двумя мечами остриями вверх – знаками побед над асилками, и одной перечёркнутой конской головой. «Теперь во всякий день первые разговоры на Равнине – будут о нас»,- подумал каждый из ратников, провожая взглядом птаху-посланницу. 

   Сначала в середину становища поставили рядом четыре камня, а на них один – побольше и на него несколько. К маленькому Алатырю каждый десяток принёс деревянные куклы родовых птиц и Белых богов: до утра им должно было хранить людей от тёмных духов и прочей ночной зловредности. 

 

109

Совы же принесли светлым силам мира жертвование зерном и сурьёй и за всех возблагодарили их, что избавили в этот день от гибели и ранения.

   Закурились костры, забулькала в медных котлах еда, и дружинники, разоблачённые от оружия, колонтарей, шлемов, при целом десятке сторожевых оживились. Вновь, как в полуденный отдых, завелись разговоры, постоянно слышались шутки. К тому же последнее одоление врагов, к которому приложили руку уже не только приграничные Соколы и Кречеты, привычные к схваткам, а и другие, вселяло в юных ратников уверенность в своих силах и сноровке. Великаны-асилки оказались весьма уязвимы для стрел людей, и при должных проворстве да осторожности противостояние с Лесом могло быть всё менее и менее опасным.

   С сумерками разговоры у костров стали вдумчивее. В каждый кружок у огня зазвали одного-двух из бывших в берёже али буярах и в подробностях расспрашивали об асилках, о том, как они живут, как нападают, какие у них слабости.

   Более всего народу собралось у костра со Светем, поведавшем о Поясе Рода и давней войне асилков с гмурами. «…Так что сторожевым следует приглядывать не только за Лесом, но и за горой,- рассказывал он.- Хотя и обещано нам гмурами вольготное продвижение по предгорью, да осмотрительность лишней не будет. Из древних повестей знаем мы, что в прежнее Коло Сварога жители Подземелья были такими же людьми, как и мы, но поддержали чёрных богов в Большой битве против обитателей Ирия, за что были наказаны жизнью без Солнечного света.»

   - И что же, им никогда не будет прощения?- спросил кто-то сочувственно.

   - Это,- думаю,- от них зависит. Вот поддержкой нам в этом походе, может, и вернут они благосклонность Белых богов и не будут, как ныне, выходить на свои горные поля, овощники да на охоту-рыбалку лишь по ночам, при блёклом свете Луны. К тому же гмуры чтят и Сварога со Сварожичами, хотя более всего поклоняются родовому зверю Мыши да богу Китоврасу.

   - А верно ли то,- продолжал спрашивать Светя всё тот же голос,- что асилки появились на Земле не по божьему соизволению?

   Ответила Огнеслава, десятница Сов:

   - Опасно говорить о том, находясь в Землях Велеса, да вряд ли лесной хозяин стыдится своей юношеской любви. Мой дедуня много говорил нам стародавних повестей, и никто из Сов не помнил их столько, сколько держит он в памяти до сих пор, а ему с зимы пошёл девятый десяток. 

   Она принялась рассказывать, как давно-предавно, в знойный летний день, повстречал Велес на лужке-земляничнике могучую медведицу, которая показалась ему столь красивой и приглядной, что от любви их появилось целое племя великанов-асилков – не людей, не зверей,- заселивших все леса к Востоку и Западу от Пояса Рода… Однако Светь этой повести уже не услышал: его окликнул Яромир. Они присели на большой камень, сотни лет назад сорвавшийся откуда-то с самого верха кряжа и давно уже поросший

 

110

мхом и травой. В пяти шагах пылал и потрескивал огонь Журавлей и, пока Яр не начал говорить, Светь слышал, что там ведут речь о том, какие неведомые чудища и звери ожидают Дружину на Юге. Об иных слышали все, но о маленьких игрунках, похожих на асилков и перелетающих с дерева на дерево, как птицы, он раньше не ведал и потому прислушивался с интересом. 

   - Далеко ли вперёд вы видели, когда обходили по горе косматых?- спросил тихо Яр, будто высказал мысль, обращённую к себе же.

   А у костра рядом заговорили уже о духах гор и лесов и об оберёгах от них.

   - Нет,- ответил Светь.- Мы прошли прямо по склону, цепляясь за кустарники.

   - Если Лес и дальше станет сгущаться и нападения продолжатся, у нас будут потери. 

   - Тебе же известно: косматых даже гибель сородичей мало учит, и они могут упрямо бросаться на нас, пока не убьём всех.

   - Только здесь мы всех не перебьём. Здесь их тысячи. Десятки тысяч. И, верно, уже весь Лес на многие поприща узнал о нашем продвижении…Дружинники пока беззаботны и веселы, но это лишь до гибели первого ратника.

  - Усилить дозоры, тщательно выбирать места для становищ…

   - Нас измотают мелкими стычками.

   - Самим нападать, упреждая их. Так мы делали на Равнине. 

   - Здесь мы чужаки, и это станет пониматься ими как захват их Леса. К тому же будет губительством не ради защиты, а ради самого губительства. Да и много их… Если разделимся и часть пойдёт вглубь Леса, то может не вернуться обратно.

   - Добро хоть, что они сами разрозненны и враждуют-разоряют друг друга. Потому более сотни на нас разом не нападёт.

   - И добро, и худо. Каждый их род на своей части Леса будет пытаться погубить нас, не заботясь о том, что мы перебили тех, кто севернее. И так может длиться многие Луны. Выстоим ли мы? Если у них один только раз будет удача при нападении, в души дружинников вползёт страх. Вползёт и будет расти день ото дня. Юные отважны. Но поддаются более силе чувств, чем силе разума. А у нас же и опытность, и отвага есть лишь у пяти-шести ратников, да ещё у нас с тобой.

   - Яр, а что за неведомое оружие готовил ты в маленькой клети возле нашей бани задолго до похода? Какие-то медные колёса, трубки, округлённые ясеневые палки… О каком оружии Коляды ты говорил пару раз?

   Старший не успел ответить. Потому что в этот миг – сначала тихо, потом всё громче и громче – от костра Журавлей зазвенела такая погудка, что и птицы-напевницы в близком лесу стихли, оторопев от красивости человеческих звуков. Видно, место, где расположилась становищем Дружина северных людей, было особенным и отвечало на шумы и звуки так, словно они влетали в длинное, пустое жилище, отчего становились отчётливее, ближе, и не таяли враз, а громоздились один на другой, делая погудку богаче, 

                                                          111

цветистее.

   Гремислав недолго гуслярил, хотя успел утишить все разговоры, и, когда начал свой новый напев, люди вокруг внимали только ему одному. Он вновь, как на ратном смотре, слил воедино два  голоса - свой и гуслей, отчего повесть зазвучала причудливо и завораживающе.

          … Та Дружина из семи десятков ратников,

Светлым Ярием ведома в Земли южные,

Пред горой отвесной, многосаженной,

Встала тучей, копья ощетинивши.

    Обойти ту гору нет возможности,

Обскакать ту гору нету времени,

А вершина сплошь покрыта ворогом,

Лютым ворогом – косматыми асилками.

   - Ты делаешь наметки да написи нашего пути, чтобы по ним воротиться обратно,- шепнул Светь,- а ведь можно будет послать назад Гремислава, и он своим пением расскажет всю дорогу на Юг. 

   - Если о каждом дне он выдумает целую повесть, то народ станет более внимать пению, чем передвигаться. И во сто лет не дойдёт до Юга. 

      … Вот вступили ратники в злотворный Лес:

Солнца луч ту пущу не пронизывал,

Ветер буйный в пущу не залётывал,

Только птицы чёрные в нём граяли,

Прорекали люту гибель ратникам.

Вдруг трава вокруг зашевелилася,

А деревья, как стена сомкнулися,

Ото всех сторон асилки бросились, 

Погубить Дружину вознамерились.

Словно молния, блеснули мечи Яровы

И разили ворогов-захватников.

Хорса луч с небес пробил деревьев щит,

Ослепил зломысленных пагубщиков.

Полилася божья сила в мышцы Яровы,

Он без устали рубил на обе стороны…

   Дядя и племянник дослушали до конца новую повесть Гремислава, но не откликнулись громкой похвальбою, как другие. 

   - Так приходит в мир криведь,- усмехнулся Яр.- Когда кто-то желает показать жизнь красивее, чем она есть.

   - Он певец. В том и состоит его дело, чтобы найти в жизни приглядное. Не петь же ему о том, как истекает густая червлёная кровь из головы убитого тобой асилка.

   - А у тебя почему к полуденному отдыху стрелы уже были в крови?

 

112

   - Да, наткнулся я на троих. Подрались две дикие коровы, наделали шума, потому и не учуял я косматых. Они же, все трое, вмиг вырвали по осине и – на меня. Под осинками я их и положил рядком. 

   - Тебе не хватает твоего Холеня.

   - Да. Только куда было его брать?.. Так что же с ночным стороженьем? Я могу полночи помогать дозорным, а полночи – ты.

   - И я так думал. Пока знания и сноровка не появятся у всех, в дозоре будет по четверо Соколов-Кречетов, по восьмеро других. Время поделим на пять частей: вечер, три ночные поры и заря. На заутре – выходим, в заполдень застольничаем и даём отдых лошадям и снова идём до конца подвечера. По доброму лесу, без отрогов и глубоких рек будет выходить по четыре-пять десятков вёрст. И – самое главное. Я замыслил внушить асилкам такой страх, чтобы они и близко не подходили к нам. Если на заутре хотя бы один раз нападут на нас, ты увидишь, что за грозное оружие везёт мой запасной конь. 

   - Видно, у тебя там земляное масло, которое гмуры используют для пламеников.

   - Да, я хочу испугать асилков огнём. Сам смекай: одних лишь наших стрел в этом противостоянии мало. Да и стрелы через одну Луну кончатся. Что тогда? Мечами да булавами косматых не одолеешь. Нет. Только жуть, звериный трепет перед огнём заставит их убраться с нашего пути. Не забывай, что в конце лета здесь пройдёт весь наш народ, дети, старики. Асилки должны страшиться людей, как духов, как богов. 

   - …Как богов,- задумчиво повторил Светь.- И всё это ты передумал ещё до похода? 

   - Ещё в прошлом годе… Гостомысл давно поведал мне, что природа у нас на Севере суровеет необратимо и потому переселения не избежать. Он же и дал мне наметки оружия Коляды, которое использовали на Островах в Великой войне Сыны богов…Всё, соберу десятников, обсудим. Верно, и у них будут разумные мысли о дозорных, о том, как охранить ночами себя и лошадей. 

   - А я обойду край Леса: не готовят ли нам пакости.

   - Будь чутким и глубоко не забирайся.

   …Асилки напали к концу первой ночной поры, когда дружинники только погрузились в свои сны, ещё семейные, мирные, и когда Яр, наговорив множество наказов и сгрудив коней ближе к склону и подальше от Леса, едва прилёг у костра Соколов. Асилки подняли жуткий шум и вой, стараясь сотворить сумятицу, а затем с трёх сторон бросились с дубьём и ветками на людей. Словно три ёжика-великана, растопырив иголки, поползли из мрака ночи, привлечённые огнём. Ратники быстро встали полукругом, прикрыв спину и бока горою. Иные схватили и высоко подняли горящие головни, иные беспрерывно сеяли стрелы. 

   Первые ряды косматых посекли из луков ещё дозорные, таившиеся от становища в трёх десятках саженей. Пока они оборонялись и отходили, все

 

113

остальные вполне изготовились к битве. Но безлунность ночи не позволяла поражать врагов прицельно, и большое число раненых среди нападавших только усиливало шум. 

   Правому крылу строя ранее других пришлось вступить в рукопашную. Асилки здесь шли с большими ветками, в которых застревали стрелы, и быстро сблизились с людьми. Впрочем, Соколы и Утки, дружно сомкнув щиты, стали стеной на их пути и с пяти-шести саженей, уже хорошо видя врагов, метали копья, разя наповал. 

   Посередине, едва десяток чудищ с дубьём наперевес приблизился настолько, что пришлось бросить луки в сторону и обнажить мечи, Яр с двумя мечами, как и днём бросился вперёд и один оттянул на себя все основные силы, рубя и коля направо и налево и метаясь безостановочно так, что Совы, Вороны и Журавли, получив передышку, стали в ряд и с копьями наперевес, ринулись вниз по опушке, угрожая другим двум ватагам асилков окружением.  

   И окружение случилось. Светь, определивший, что слева косматых более всего, пользуясь умелостью Соколов и Уток, оставил их, вскочил на коня и, прорвавшись к Лесу, принялся разить врагов как раз в тот миг, когда Кречеты и Лебеди, исчерпав стрелы, разом по призыву Дивослава воротились к кострам, схватили головни и швырнули в своих противников. На некоторых вспыхнула шерсть, при вспышке света все увидели всадника, вскидывающего цеп и опускающего било на головы асилков с бешеной скоростью бузы, и это, вместе с броском трёх срединных десятков, решило исход сечи: косматые побежали в Лес. 

   Пятеро ратников, из них две девушки, были легко ранены – все от ударов дубьём. Но исчезли сразу шесть лошадей, и назавтра предстояло перераспределять поклажу, которую те везли в прошедший день. Светь рвался разыскать коней, но Яромир не позволил ему отлучаться: в отличие от прочих дружинников, тут же принявшихся рассказывать, как их старший в одиночку одолел половину нападавших, Яр и в темени и горячке боя ясно увидел, что многое решилось из-за сноровки и зоркости Светислава. Асилки легко поддаются сумятице, потому-то и сами стараются её вызвать. И Светь поймал их на этой слабости, зайдя сзади да ещё успев раскроить головы восьмерым пагубщикам. Всего же их осталось лежать на лугу четыре десятка и три. 

   Раненым косматым позволили отползти к Лесу, убитых оттянули в сторону, чтобы не пугали лошадей, сильнее развели костры и для дозора поделились пополам. Большую часть стрел удалось собрать. Копья уцелели у всех..

   - Теперь только ужас может их остановить,- говорил усталым, но твёрдым голосом Яр, располагаясь к ночлегу.- Сбылось то, о чём мы с тобою, Светь, говорили: они нападают, не помышляя о своих потерях. Такого остервенения я не ожидал перед походом. Или они измотают нас за три-четыре дня и ночи, или я заставлю их трепетать от огненного оружия Коляды. 

 

114

   - Да, пламени они страшатся. Кречеты знали это, потому что охраняли приграничье, вот и присмалили гадникам их рыжие шкуры. 

   - Кречеты очень удалые и ухватистые… Не давайте, племянник…кострам пригасать…- говорил Яр, засыпая.

   - Добре хоть то, что они принесли нам много дров…- Светь подбросил в костёр и глянул на Восток.

   Великий и бескрайний Лес уже пробуждался. И если до сих пор  в нём соперничали две яростные и отважные силы, стремившиеся изничтожить одна другую, то, едва они угомонились, как заявили о себе подлинные его хозяева и владельцы – но не мощью оружия али мышц, не готовностью погибнуть за свои убеждения. Бессчетная уйма птиц-напевниц заполнила воздух трелями, свистом и щёлканьем, заполнила громко, густо, будто торопилась сообщить всей природе – горам, Лесу, рекам – мир живёт ради добра и красоты, а не ради злотворсва. И горе тем, кто не ведает этого великого закона, или, ведая, упорно отвергает его. Горе – ибо сама природа отвергнет такого…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

115

Повесть 7. Новый бог

 

   Изнурённые ночной битвой, дружинники спали тревожно и дольше обычного. Никто и не призывал их подыматься. Когда последняя ночная смена дозорных разошлась по окраинам луга, те, кого они заменили, поставили на ярко пылавший огонь котлы для каши. Яр же, подхватывавшийся едва ли не при каждом вскрике ночной птицы, утром задремал крепче и встряхнулся ото сна лишь тогда, когда с низины, от Леса, к горе пополз плотный сырой туман, а вместе с ним и новые опасения. Пробудившись, старший присел к костру Соколов и, узнав, что Светислав полпоры назад скрылся среди деревьев, чтобы разведать путь впереди, закутался в накидку и надолго погрузился в размышления. 

   Безотрадными они были в этот день десяток третьего цветеня. Казалось, все возможные препоны и напасти предусмотрел он, готовясь к походу, но, с юношеского возраста противостоя асилкам, не ожидал Яр, что так оплошает, потому что напор и остервенение хозяев Леса оказались невиданными, словно не Велес уже распоряжался этими зелёными просторами, а сам Чернобог. «Видно, они решили, что мы снова идём наказать их за губительства, как в прошлом году. Тогда они не могли собираться против нас более чем в трёх десятках, теперь же соединилось несколько родов. Ночью их было до ста, и лишь половина полегла под нашими стрелами и копьями. Ударить бы по их селениям, чтобы сами оборонялись и понимали свою уязвимость, да родичи строго наказали: обретая новую Землю, не захватывать чужую. Потому и бредём по предгорью да прикрываем спины скалами. Гостомысл очень разумен, если придумал такой путь. И ко времени Светь попал к гмурам в плен да сумел расположить к себе сурового Вербора. А может, вещун для того и послал моего племянника в Каменное взгорье, ибо ему известно было о дружбе Годослава с гмурами?..»

   - Болеслава, Рудослав!- решился Яр наконец.- Мне нужны будут ваши колонтари! Натрите их до блеска! Гремислав! Заиграй самую добрую свою погудку, буди воинов! Всем умываться и застольничать! Ныне я поведу вас за великой победой, люди Севера! 

   …Воротившись к заутру, Светь застал ратное становище в больших приготовлениях. Все приводили в порядок оружие, снаряжали запасных лошадей, число которых так сильно убавила прошедшая ночь, а с десяток юношей и девушек занимались диковинным устройством, похожим на короткую повозку без колёс. 

   Яр велел главному дозорному хорошо поесть, а когда приметил, что тот опорожнил чашу и направился с туеском к ручью, чтобы развести мёда для сыты, сам подошёл к нему и попросил рассказать о том, что ожидает Дружину впереди. 

   -…Радости на твоём лице не вижу. Не угомонились наши лютые враги?

   

116

   - Все сбежавшие лошади ими растерзаны и съедены. И это только разохотило косматых. В версте отсюда кусты сильно отступают от Пояса Рода и начинается открытый взгорок. За ним внизу каменная россыпь. В том месте, видно, частые обвалы с гор, и большой малинник весь в валунах. За ними две сотни асилков, все с дубьём. Да и камни, тебе известно, они бросают далеко. И это ещё не всё. Они пригнали туда десятка три медведей и разъезжают на них верхом, как мы на лошадях. Стрелами мы врагов не достанем. А сблизимся – забросают. К тому же кони пугаются медвежьего запаха. 

   - А камнепад с откоса сотворить возможно?

   - Да, и я о том же смекал. Вверху, саженей в ста застрял в расщелине большой валун. Если вчетвером-впятером его столкнуть, вниз ринется целая каменная река. Но она сметёт не более трёх десятков космачей. 

   - Неважно. У меня иной замысел. Видишь, что собирают из медных частей и деревянных жердей? 

   - Это и есть то дивное оружие Сынов богов, о котором поют в стародавних повестях?

   - Да, Швырь. А метать будем не камни, а горшки с кровью Вия. 

   - С земляным маслом? Вот чем ты нагрузил своего второго коня.

   - Теперь слушай то, что сотворите вы, Соколы, которые уже взбирались на гору. 

   И Яр начал объяснять свой замысел.

   … В середине полудня Дружина вышла к примыкающему к Поясу взгорку, за которыем укрепилась ватага косматых. Широкое открытое место обрадовало всех. Потому, когда ратники подъехали к маленькому становищу в конце подъёма, где Светь и его друзья разожгли с десяток костров, все посмеялись. 

   - Опять пирничать?!

   - А где же кисель?! Самое время попить!..

   - Таиться нет надобности,- не понял племянника и Яр, спешиваясь.- Но для чего огонь? 

   - А если бросятся наступать? Лучшего оружия, чем головни, нет.

   - Есть и более сильное оружие. Нет, не Швырь. Разум человека. Гостомысл перед походом повторял мне не раз: не мысли одинаково, каждый миг жизни требует новой, свежей мысли. Ты же, Светь, действуй строго по моему кличу. 

   - Я помню.

   - Теперь – в гору. Таитесь, как делаете это в Лесу. Времени хватает. Всё, друзья и подруги! Приготовляемся, как замыслили! Швырь пока прикрывайте холстиной! Дивослав, в засаду направляйтесь той низиною! Да возьмите у других ещё стрел по пять! Вступать в бой по моему знаку! 

   Отослав Соколов и Кречетов налево и направо, Яр занялся местом новой схватки, которая должна была положить конец губительным набегам лютых 

 

117

 

обитателей Земли Велеса.

   Ратники уводили к склону гор и стреножили лошадей, чтобы те снова в шуме кровопролития не ускакали в Лес, из которого их уже не воротить. Готовились горшки с чёрным земляным маслом. Им же пропитывались стрелы. Десяток Воронов нарочито шумно рубил мелкий осинник на виду у врагов: вроде бы для костров, но на деле – чтобы отвлечь их внимание от тех, которые, цепляясь за мелкий кустарник, уже карабкались вверх по склону. 

   Приносились жертвования Сварогу и Перуну. Десяток Уток рассеялся по вершине взгорка с луками наизготовку. Сам же Яр готовил к бою своё снаряженье, оружие и коня – на Живеня он крепил два чужих колонтаря, словно собирался защитить верного друга от стрел и копий. 

   Соколы взбирались быстро. Гряда в этом месте, словно тесто на столе, сползла на сторону и потому была невысока. Когда же Светь первым добрался до валуна, которому должно было учинить обвал на головы асилков, то увидел на краю вершины другой большой, обросший мхом камень. Он показал на него Болеславе, и та всё поняла без слов: верхний валун было куда легче столкнуть, и камнепад вышел бы большим. Она кивнула, и Соколы бесшумно заскользили выше. Хотя, если бы и свалился от них в становище асилков один-другой камень, те вряд ли что-то заподозрили, потому что наблюдали за непонятными приготовлениями людей, сами готовились к рати и никак не могли совладать с глупыми и лукавыми медведями, норовившими ускользнуть прочь.

   Светислав в последний раз схватился за ветку дерябника, подтянулся и, отползя от края, встал в полный рост. Когда Болеслава и другие оказались рядом, они застали дозорного Дружины с изумлённым лицом и широко раскрытыми глазами. 

   - Поглядите, друзья,- развёл он руками.- Такого и во сне не привидится. 

  А дивиться было чему. На Запад и Восток от Пояса Рода раскинулись неохватные взглядом леса – беспределье зелёного цвета с синими жилками рек. Бескрайность лесов поражала и подавляла, словно некая неистощимая сила, которой бросать вызов нелепо, а разумнее присоединить к ней себя и стать частицей великого, всеобъемлющего, вечного. Здесь же, наверху, напирал в грудь сильный незнакомец-ветер, несущий с Юго-запада тёплый лёгкий воздух. 

   - Вот и оказался на вершине, о чём мечтал в Каменном взгорье,- прошептал Светь. 

   Стоявшая подле Болеслава переспросила, решив, что он обращается к ней. 

   - Туда, на Юго-восток, вдоль Пояса, уйдёт наш народ: Соколы, Лебеди, Вороны.. А туда,- Светь повернулся к западному склону,- уйдут наши братские племена Медведей. Лис, Волков и других. Великие просторы разметают народ, вышедший с Блаженных островов, и он забудет свою родственность. Кому-то выпадет жить на равнинах, кому-то – в предгорьях, а кому-то – на берегу моря. И тогда уклад жизни изменит племена, новые

                                                          118

события сотрут из памяти стародавнее, общее. Мы забудем свою Родину на Севере. Течение времени окажется помощником богов Холода: они вытеснили нас с Островов, а время вытеснит Острова из наших сердец.

   - Нет,- возразила Болеслава.- Мало вечного на Земле. Даже Родина оказалась невечной, и мы идём на Юг. Но есть в жизни более крепкая основа, чем даже родная Земля. Это – вера в Светлых богов, вера, которую передавали наши предки из Коло Сварога в Коло Сварога, тысячи и десятки тысяч лет. Потому мы и помним прошлые переселения на Юг, прошлые возвращения на Север, Сынов богов, давших нам великие учения и мудрость, потому, что все поколения хранили общую веру, не отступали от неё ни на шаг, передавали в нерушимости следующим за ними, потому, что все поколения выторили один Путь в Ирийский сад, ибо землепашцы, вещуны, ратники идут одной дорогой: от праведной жизни на Земле к Небу, к своему правителю Сварогу, творцу Земли…А теперь подавай знак Яромиру. Гмуры не нападут на нас из-за того, что вторглись в их горы?

   - Если они и приметили нас нынче, то, наверно, пожелают проведать о наших намерениях. А когда же увидят, как мы обрушаем камни на головы их же врагов, точно не укорят нас, что забрались сюда. Да и не горы здесь ещё, а так, прогиб в гряде, словно лошадь склонила голову к траве. 

   - Да, верно. К Югу склон на полверсты выше…

   Светь подобрался к краю и, сложив ладони у рта, издал клёкот хищной птицы, покровителя его племени. Он увидел, как внизу сделал то же самое Яр, уже садившийся на своего Живня. 

   Другие три юноши-Сокола и Болеслава пристроились рядом со Светем. Шёпотом обсудили, как устроят обвал, попробовали главный для этого дела валун – он легко поддавался. Оставалось только ожидать, когда старший, выезжавший в этот миг на верхушку взгорка, подаст знак рукой, и потому все притихли и уставились на него. 

   Яромир остановился на виду у асилков, и шлем, щит, копьё, колонтарь на нём и коне засияли в лучах Солнца так, что больно было смотреть, а сам всадник растворился в ярком свете. Он громко крикнул, привлекая внимание косматых, и сверху хорошо было видно, как они затихли, перестали гонять туда-сюда медведей и высунули тёмно-рыжие головы из-за камней, которым должно было уберегать засаду от людских стрел. Но не такой бой намечал Яр: чтобы забрасывали его Дружину из укрытия камнями и ветками, а она же не могла применить своего оружия. 

   - Мы не сотворим вам зла, косматые!- закричал Яромир на их грубом языке.- Уйдите с нашего пути!.. Если не уйдёте и изготовитесь напасть, я сожгу вас огнём и обрушу на вас гору!.. Думайте, потому что у вас только два исхода: жизнь или смерть!

   В него бросили что-то, не долетевшее за дальностью. Яр в ответ поднял над головой копьё, и на другом склоне заработала невидимая асилкам Швырь. Комья огня полетели прямо в тот самый малинник, где укрылись лесные 

 

119

чудища. Горшки разбивались о валуны, разбрызгивали пламя, поджигали сухую траву и мох, перемежавшиеся с новой зеленью, а также густую шерсть самих асилков. Они заметались, уже не обращая внимания на рванувших в кусты медведей. А в воздух взвились ещё и десятки огненных стрел. Они мало нанесли урона врагам, но смотрелись столь ужасающе, что в становище косматых взвыли от испуга и жути. 

   Однако противник у людей был достойный. Два-три десятка старших асилков шлепками своих могучих лап угомоняли прочих, расталкивали в укрытия и, хотя горшки всё так же взвивались в воздух и опускались на их головы, засада не отступала в Лес. Тогда Яр вновь прокричал что-то и подал знак Соколам на горе. Болеслава велела толкать валун, и через миг он уже катился вниз, всё убыстряя ход и захватывая с собой другие, более мелкие. Расчёт Светя оказался точным: большой валун в середине склона получил такой удар от верхнего своего собрата, что тут же устремился, подпрыгивая, прямо на головы косматых. К низу камнепад расширился уже саженей до пяти-шести и грохочущей волной грозил покрыть весь малинник. От новой напасти уже все асилки подхватились и бросились в заросли. Но не тут-то было. В шуме и гаме Кречеты незаметно заняли рядом весь край Леса, укрылись в деревьях, и волна стрел хлестнула гибелью по убегавшим от волны каменной. Всё смешалось: камни, снесённые ими деревца и кусты, асилки, куски мха и пыль. 

   - Да-а,- заворожено протянул Светислав, глядя вниз.- Яр посеял сущий ужас, как и намеревался. Немногие уцелевшие от этого лиха передадут по всему Лесу, как боги обрушили на них молнии и скалы. 

   - Что и говорить: оружие Коляды!- согласился Хватислав, как и все Соколы-верхолазы потрясёёный увиденным. 

   Внизу, в становище Дружины, эти слова были повторены много раз и едва ли не каждым ратником – из тех, кто сам приготовлял у Швыри огонь Коляды, кто залёг с луком у вершины и, щурясь, взирал на блиставшего Яромира, со смехом – на бегущих врагов, и кто на себе ощутил мощь каменного удара по вековым деревьям, из которых иные, без ущерба людям даже переломились. Все семь десятков юных ратников видели победоносную и сокрушительную силу человеческого разума и повторяли и повторяли слова восхищения, ибо невозможно было сдержать радость от одоления двухсотенной ватаги асилков и избавления от собственной робости перед новыми нападениями, перед пугающей ослеплением ночью, перед вызывающим трепет Лесом. Повторяли, пока не пронеслась передаваемая от одного к другому иная речь, впервые сказанная Совой Огнеславой:

   - Не боги это сотворили, а бог. Наш Яромир выглядел, как сам Перун. Асилки, верно, решили, что он из своих рук мечет огонь. Верно и то, что по древним повестям боги сначала были людьми. 

   Когда же собрались, построились и тронулись в путь, Гремислав тут же затянул новый напев, в котором и собрались воедино все впечатления 

 

120

необычного утра. Но, вертаясь с разведки, Светислав услышал уже не сладкоголосого Гремя, а слаженное пение десятков юных ратников, прослушавших певуна-Журавля и пожелавших повторить повесть о решающей схватке с асилками:

      . .. Темень Леса раздвигает сын Перуна Яр,

Семь десятков воинов идёт за ним на Юг.

Были птицами Равнины, каждый сам себе,

А теперь все заедино, яриев Дружина.

Боги Севера грядут над нами в Небесах,

Светлобоги посулили Родину на Юге.

Славный островной народ за нами хлынет в путь,

Мы ж ратною дорогою идём в Ирийский сад…

   В громких, звучных, напевно растягиваемых словах, которые ударялись справа о мшистые скалы и легко разлетались по Лесу, последняя битва представала диковинной и небывалой: огонь Неба и Подземелья взметался по мановению руки Яромировой и сжигал бессчётные злобные ватаги Леса, горы сдвигались с мест, каменный дождь обрушивался но врагов…

    Яр ехал в голове Дружины, и Светь, ожидая его, вдруг вспомнил сказанное Радиславой, что им с дядей нельзя глядеться на себя, потому что велик и беспределен мир, сотворённый Родом и человек в нём – не более как капелька росы. Может слиться с другими в могучую реку, способную одолеть любое препятствие; может, оставшись одна на зелёном листочке травы, иссохнуть бесследно. 

   - Вижу, в этот день Среча-удача с нами! Впереди – открытое место?! – оживлённо крикнул Яр. 

   - Вёрст на два десятка, не менее. Потому мой дозор без надобности.

   Они помолчали, радуясь широкому ровному редколесью, где до вязовых зарослей от края Пояса было так далеко, что самые нахрапистые асилки не отважились бы залечь в засаду. 

   - Гремислав опять украшает жизнь разными красивыми словами, прибавляя и то, чего не бывало,- мягко отметил Светь.

   - Думаю, во всех древних повестях, которые поются среди людей, заправдашняя жизнь приукрашена.

   - А тебя не коробит уравнивание с богами?

   - Я не бог и не стану им. Разве что в напевах. Но всем нашим дружинникам теперь легче двигаться вперёд. Ибо они уверились в моей силе сокрушения косматых. Средь них нет более такого, как ты, который способен ударить в спины нападающим врагам и вмиг положить десяток их бездыханными. Ты, племянник, рождён по воле Перуна воином, они же – мирными пахарями. Твои стрелы летят туда, куда вперяется твой взор, для них же оружие – чуждо. Ты внимаешь звукам леса и за полверсты чуешь приближение врагов, они – чуют запахи цветов и пчелиный гул. Так пусть же положатся на меня, и трепет перед неизвестностью уйдёт прочь из их душ. 

 

121

   - Вдвоём мы Дружину не заменим. Верно, на Юге нашему народу потребуется много воинов.

   - Мы будем обучать их ратоборству. Но это требует времени. А пока моя Швырь хотя бы на несколько дней запугала злобников. 

   - Швырь – оружие доброе. Однако силу человеку придаёт только твёрдость его духа. Сила идёт изнутри. Вот ты, когда сиял на вершине взгорка в лучах Солнца, сам чувствовал себя богом, одолевающим сотни врагов в одиночку?

   - Я не беззаботное дитя, Светь. Я глядел, скрытно ли подбираются от Леса Кречеты, пойдёт ли твой камнепад на ближних, самых крепких и лютых асилков. Но… - Яромир, наконец, сменил голос с сурового, резко отбивающегося от упрёков родича на более мягкий. – Но – твоя правда: надо быть кем-то одним. Или богом, или человеком. Одевая чужую одежду, стараешься подходить под неё и норовом. Я не хочу меняться. И раздваиваться не хочу. Напев Гремя прозвучит и растает в воздухе, а я останусь временным старшим дружины. Потому что меня выбирало не Вещенье племён, а только родичи.

   Дядины ответы успокоили Светя, особенно последние, сказанные с печалью, слова. Он устыдился своих упрёков: ведь Яр действительно в этот день едва ли не в одиночку одолел их врагов. Его ум и опытность стали главным оружием в недавнем бою. 

   …Три дня продвигались на Юг без какого-либо беспокойства от обитателей Леса. Асилки словно растворились в зелёной бескрайности, которая теперь перестала казаться опасной и радовала взгляд белыми островками цветущих дерев и кустарников. Светь скрытно углублялся во владения Велеса на целую версту, но и там не встречал каких-либо следов присутствия косматых.

   Дружина вторила птицам-напевницам древними повестями о несчастной и счастливой любви богов, их разлуках, соблазнениях и сватовствах. Юноши и девушки обменивались весенними венками, а может – незаметно для посторонних глаз – и метками Лады. Да и сама богиня любви со своей чудесной дочерью Лелей, казалось, незримо следовала за семью десятками радующихся жизни, пылких, отважных светлокудрых посланцев северного народа. И чуткий к душевному миру Гремислав то тешил всех треля... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6


29 декабря 2020

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Тридесятое царство (продолжение)»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер