ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка генрих кранц 
Стоит почитать В объятиях Золушки

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать История о непослушных выдрятах

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Когда весной поет свирель

Автор иконка Эльдар Шарбатов
Стоит почитать Юродивый

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Про Кота

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Всё не просто, и не сложно

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Бедный ангел-хранитель

Автор иконка Мария Сухарева
Стоит почитать Из песни не можем мы выкинуть слово...

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Рыжик, верный и хороший, он меня не подв...

Автор иконка Максим Говоров
Стоит почитать «Не жду тебя „

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

А лошадь казаку Трампу уже подковали?
просмотры565       лайки0
автор Алексей Курганов

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Лапландские хроники


Ольга Мартова Ольга Мартова Жанр прозы:

Жанр прозы Фэнтези
1521 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Фэнтези по мотивам фольклора северных народов

Лапландские хроники

 

 

Все, все, что гибелью грозит

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья,

Бессмертья, может быть, залог…

 

А.С.Пушкин

 

 

 

 

Охотники за бессмертием

 

 

Бог Юммель, начальник богов Полунощной Самояди и Чудной Чуди, любил коллекционировать редкий вид земных существ: охотников за жизнью вечной.

 

Ever-green fanats, eternity-hunters или бессмертники, как он их называл.

 

Таковых за четыре тысячи лет его правления набралось всего сорок восемь. Это были двуногие прямостоящие обоих полов, многих национальностей, разнообразных возрастов и родов занятий.

 

 

Эликсир вечной жизни если и можно найти где-то, то, конечно, только здесь, на высоких широтах, за Полярным Кругом.

 

В полуночной Похьоле, лютой Лапландии, упоительной Лаппонии, в Самояди самоедской, чудной Чуди чумовой.

 

Где ж ему еще быть? Остальное все давно исхожено, оприходовано и заплевано.

 

Вот вам составляющие сакрального напитка:

 

русская горькая водка,

 

норвежский сладкий ром,

 

мухоморы розово-крапчатые,

 

молоко оленьей кентаврицы,

 

акулья печень,

 

зародыш яйца полярной крачки (той, что каждый год героически перелетает с Северного Полюса на Южный, через все параллели, и обратно),

 

лунная пыль (из упавшего в тундру метеорита),

 

ультра-оранжевый сок морошки,

 

толченые зубы рыбы-пилы,

 

снежное шампанское («шаманское»), от которого на лопатках у людей прорезываются крылышки,

 

желчь Роука, чернозубого людоеда (он же злой рок высоких широт).

 

слюна похотливой похьольской ведьмы Лоухи,

 

тонкий троллинг троллей и

 

капля собственной крови адепта.

 

 

Эликсир бессмертия.

 

Мечта человечества.

 

Он же панацея, он же философский камень, он же нектар-амброзия, он же средство Макропулуса, он же аленький цветочек, он же золотой ключик, он же тетраграмматон – имя Бога, и, уж, натурально, святой Грааль.

 

Трудненько его изготовить.

 

Но умирать-то не хочется.

 

 

 

 

Жители Рая

 

Некоторые любители, впрочем, предпочитают разыскивать Рай Земной, Библейский Эдем, поляну любви. Это тоже к нам.

 

Где-то в самоедской тундре, за трясинами и топями, за частоколами карликовой березки (так наз. ёрника) есть Райская Поляна, там живут в любви и согласии звери и птицы.

 

Песцы, роскошно-голубые и рыси бешено-крапчатые.

 

Волки с огненными пастями и совы с глазами, полными равнодушного горя.

 

Рябые дерябы, сизые свиязи и чернявые чернети.

 

Белый медведище, весь вырубленный из единой соляной глыбы.

 

И отчаянно вьющийся, дорого просящий за себя горностай.

 

Все обожают друг друга.

 

Никаких белых ворон и гадких утят.

 

Ни одного нелюбимого нет среди них.

 

Много кто рвался посмотреть (и заснять на телефон) поляну любви, но отводит взыскующих адептов от нее – на кривых лапах любострастный Росомаха, он стережет странников на перекрестках дорог. Не побережешься, и попадешь к нему в кривые лапы: схватит, пастью огненной вопьется, хвостом мохнатым защекочет до смерти.

 

Туристы в тундрах заблуждаются, в прямом смысле слова, и в переносном.

 

Блудят – тоже в смысле переносном и прямом. Росомашья страсть сбивает их с пути истинного.

 

Так что пей, Адам, портвейн «Агдам», паси девочек-Евочек и не лезь в Эдем.

 

А пусти их в рай (тот еще народец!) – они же все испакостят, вытопчут, закидают бутылками, пакетиками из-под чипсов и пластмассовыми тарелками от опарышей «Роллтон».

 

Местное население составляют:

 

рехнувшиеся (рерихнувшиеся) паломники, ищущие Шамбалу или затонувший град Китеж,

 

влюбленные Меджнуны, ищущие свою Лейли,

 

беспокойные пергюнты, ищущие самих себя,

 

лишние люди печорины, ищущие приложения сил (у Печоры у реки, где живут оленеводы и рыбачут рыбаки),

 

бабы-яги и девы-йоги, ищущие духовно-сексуального просветления,

 

юродивые провидцы, ничего не ищущие, ибо все в самих себе имеют .

 

Паства разных толков и сект, а больше по принципу «сам себе секта, сам себе и гуру».

 

Глядишь на человека, с виду обыкновенный офис-менеджер, ну, может, там, продвинутый, вроде как спичрайтер при областном УВД, а скорей всего, продавец-консультант из Икеи.

 

А в душе он какой-нибудь Кот Баюн, Див Соломбальский, Солнцецвет Ледопустынный первой величины, четырнадцатой степени.

 

А ведь еще и из других областей и районов, и суверенных государств наезжают махатмы и маги тьмы, хаджи и ханжи, истерички и эзотерички.

 

Вплоть до австралийских антиподов с айпадами.

 

Просто наводнение их. Верней, намоднение.

 

 

 

Удилище богов

 

Но только те из них, кого мысль о бессмертии, пусть только для себя лично, самого себя любимого, пронзила однажды насквозь, как булавка насекомое, становятся истинными eternity-hunters.

 

Истинными коллекционерами такие фанатики ценятся намного выше, чем просто любопытствующие дилетанты.

 

На Сотбис и Кристи их мумии, надлежащим образом оформленные, можно очень выгодно продать.

 

Ради них, выходя в тундру на прогулку, бог Юммель неизменно брал с собой удочку (для каждого случая особую), с алмазными крючками, а также лопарский кожаный мешок, вукс, где хранились блёсны.

 

Правильно подобрать блесну важнее всего. Надо приманить ever-green fanat на что-нибудь такое клевое, что не клюнуть он не смог бы.

 

Понятно, что, для каждого случая приманка требуется разная. Впрочем, выбор чаще всего сводится к трем незамысловатым вариантам (малый божественный набор): деньги, власть и любовь, любовь, любовь.

 

Ибо есть во тьме опасный

Враг, по имени любовь.

Что она? Крючок алмазный

На удилище богов.

 

Юммель любил все стадии составления коллекции – и погоню за добычей, и терпеливое подманивание ее, и подсечку, и последующее усыпление божественным эфиром, сушение на распорках, распрямление на расправилках, протыкание булавкой.

 

Готовый экспонат занимал свое место на бархатной подушечке, а ее, в свою очередь, Юммель помещал на полке потайного зеркального шкафа.

 

В своем интимном кабинетике, на даче «Седьмое небо».

 

Он любил на досуге, в пижаме и мягких тапочках часами рассматривать драгоценные свои трофеи.

 

Экземпляры были собраны первоклассные, с каждым связана какая-либо история, которые так приятно припоминать во всех мельчайших подробностях.

 

Наиболее редкие диковинки Юммель размещал в особых прозрачных шкатулочках, специально для этого выточенных из никогда не тающего льда арктического Полюса. Ларчики дополнялись картотекой с аннотациями и историей вопроса, а также личными замечаниями владельца.

 

На сей раз, бог богов не отказал себе в удовольствии открыть крышку одной из шкатулок и полюбоваться злым замороженным личиком и удачно мумифицированной фигуркой Маргариты Миллисенты Редгрейв.

 

Австрийской, видите ли, виконтессы, прибывшей в Полунощную Самоядь с отрядом ловчих, поставляющих полярных кречетов ко двору его величества короля Богемии Максимилиана Иосифа III. И любимой наложницей его.

 

 

Шкатулка первая. Маргарита-Миллисента Редгрейв.

 

Обольстительная сумасбродка, в самоедской оленьей дохе, накинутой на бальную атласную робу, она гуляла по тундре.

 

По бархатному мху, расцвеченному белыми колокольчиками черники и розовыми бубенчиками брусники гуляла она и декламировала латинские буколики.

 

Изумрудные сфагнумы выбрасывали фонтанчики цветной пыли из-под ее ножек, обутых в башмачки с бантами.

 

Талия стянута в рюмочку, юбка с кринолином из китового уса.

 

От дождинок Марго закрывалась шелковым китайским зонтиком с вышитыми драконами, а от мошкары занавешивалась длинной синей вуалью с мушками.

 

Пока команда стремянных расставляла силки на соколов для королевской охоты, Маргарита тоже не теряла времени даром. Храбрая дама на пари доскакала до северного полюса Пири.

 

Достигла верхней точки планеты, где, как ей напели, кипит на очаге и не выкипает «котел вечной юности».

 

Не на лайках полярных доскакала (поставьте им лайки), а на верном шотландском пони по имени Сноуфи (Снежинка).

 

Ах, ля фам фаталь, где твоя фата, где твоя вуаль?

 

Ле фамс, ле фамс! Все вам лафа.

 

В медном трофейном норвежском котле, на Югорском Шаре местное население, югор-шаряне, если честно, варили не амброзию-нектар, а уху из тресковых обрезков.

 

Этот котел, вкопанный в нетающий снег на вершине полярной сопки ( ноль градусов северной широты) и стал в данном случае блесной на удилище Бога богов.

 

Сунув голову в котел, адски-холодный, лизнув его стенку, Марго прилипла к ней языком, губами, и оторваться уже не могла.

 

А пони в попоне, он что. Он только ржал.

 

Какова аллегория – вечно сосать нектар из котла вечной юности, будучи не в состоянии оторваться от него губами!

 

Любую легенду мы можем рассматривать, как метафору.

 

Для стороннего наблюдателя из будущего это так выглядело:

 

сперва она сделала себе круговые подтяжки лица и шеи,

 

потом вкачала силикон в губы,

 

потом решила убрать скальпелем мешки под глазами,

 

потом хирургическим методом заретушировать морщины на лбу…

 

В итоге, как вы понимаете, лицо ее больше напоминало личину, притом неприятную.

 

И до конца жизни Маргарита вынуждена была носить маску, изготовленную из очень нежной лайки и почти не отличимую от человеческого лица (лайкните лайку).

 

Но она была писательницей, Маргарита, притом, очень недурной.

 

И теперь, когда уж несколько столетий миновало после ее смерти, у нее находятся читатели.

 

Люди гадают по писаниям Редгрейв.

 

Открывают наугад книгу, и читают приговор себе в нескольких строках: всегда сбывается.

 

Обрывают нежный цветок-маргаритку (любит - не любит?).

 

Разбогатею — не разбогатею?

 

Получу желаемое или не получу?

 

Деньги, власть и любовь.

 

Маргарита Миллисента Редгрейв официально признана автором главного артефакта высоких широт, легендарного текста Полунощной Самояди – «Сонгельского эпоса».

 

Лишь века спустя, встретив в Юриверсе свою половинку, возлюбленную, Авдотью Сысоеву, Марго излечилась от лицевого паралича.

 

Улыбнулась впервые.

 

Люди, люди! Человеки!

 

Предупреждал же я вас — любите друг друга!

 

И будет вам счастье.

 

Но вы не слушали Бога.

 

Любви вам не хватило.

 

Оттого в истории все и пошло наперекосяк.

 

 

 

 

Шкатулка вторая. Вильгельмина Глюк.

 

Трудненько было богу богов Юммелю заполучить в коллекцию крестную дочь норвежского пастора Глюка, целомудренную Вильгельмину, собиравшую в Самояди гербарии и писавшую акварели здешних пейзажей.

 

Волки и елки.

 

Ивы и приливы.

 

Осины и трясины.

 

Сестра торговца пушниной, ученая дева, Вильгельмина носила горностаевый салоп, широкий, как чум, а на голову водружала либо русский малахай, либо английский тропический шлем с москитной сеткой, оставлявшей на виду только губы. Они были сизыми из-за привычки Мины грызть испачканные в черничном соке гусиные перья, которыми она записывала в девичий альбом свои впечатления от путешествий, как она выражалась, в «Страну щекочущих хвостов».

 

Меж тем, ее личико в ту пору было вполне хорошеньким, а фигурка – самый писк, как сказали бы в эпоху самописцев.

 

Что совершенно скрывала одежда.

 

Но мужскому глазу наряд нипочем.

 

Говорили, что сам всемогущий Росомаха щекотал ее в Белом Чуме любви.

 

На кривых лапах брутальный Росомаха, сторож высоких широт: он хвостом щекоча, show Вильгельмине Heaven.

 

Росомаха-то и дал маху: через хвостовые колебания, нечаянно выдал девушке государственную тайну.

 

Мине удалось отыскать в тундре сокровище самоедской истории, так называемый «Сонгельский эпос» или «Книгу погоста Сон-Хель» (Сон русских сказок и Hell саамских саг).

 

Рукопись, за которой многие охотились.

 

И которая, собственно, и книгой-то не была, а была свертком из сорока восьми кож, содранных с человеческих лиц.

 

Человеческих скальпов, расписанных татуировками и прошитых по корешку сыромятной хигной – оленьей уздечкой.

 

На этой хигне до сих пор вся Полунощная Самоядь держится.

 

Мина вынесла рукопись из Белого Чума Любви, возведенного так называемыми сонгелами на одном из островов Сейд-озера, главного самоедского храма, в то время уже всеми заброшенного и забытого.

 

Но не Глюкше с ее глюками было удержать ценную книгу при себе.

 

Вскоре сокровище было выкрадено из спальни Минхен ее соблазнителем, викингом Атли.

 

Два слова о нем. Рыцарь Югорского Шара, командир норманского бандформирования.

 

Сударыня, я старый солдат и не знаю слов любви.

 

Женщина — утеха воина.

 

Солдату все бабы хороши, даже ученые падчерицы пасторов.

 

Правда, ненадолго.

 

Сбегая перед рассветом из спальни Глюкши, викинг прихватил сувенир – сверток из сорока восьми кож с татуировками игривого содержания.

 

В перерывах между боевыми налетами и терактами, он читал фолиант у походного костра – не столько, впрочем, читал, сколько разглядывал картинки.

 

 

Беззаконный полёт

 

 

Со своего облака Юммель видел все перемещения «Сонгельского эпоса» по оси пространства-времени.

 

Рукопись четырежды перевозилась по пути из варяг в греки и обратно.

 

На Каспии ее, смытую штормом с палубы драккара, проглотил огромный, как крокодил, сом, и тут же выплюнул, не вынеся запаха пропитавших страницы мускусных экстрактов.

 

Спас артефакт никто иной, как Марко Поло, возвращающийся из дальних странствий в свою Италию – венецианские гондольеры до сих пор распевают канцону о «северной королеве Надэй, которая обручилась с Солнцем».

 

Есть свидетельства, что на рубеже XVI века книгу видели в Палестине и Вифлееме, где какой-то безумный монашек вырвал кожи из переплета, дабы окропить отдельно каждую страницу святой водой (тогда и перепутались безнадежно части «Сонгельского эпоса»).

 

В Сахаре кочевники-бедуины с эбонитовыми ликами под белыми бурнусами режутся в кости на дубленом переплете рукописи и заливают ее пальмовой водкой.

 

В Индии книгу находит Афанасий Никитин на дарохранительнице Храма Царицы Обезьян, но не может изъять ее из храма, т. к. на кожах, испещренных таинственными значками, полюбил танцевать в лунные ночи сам многорукий Шива.

 

Юная султанша Туниса, Соледад, покупает «Сон-Хель» на невольничьем рынке в Испахане, прельстившись изысканными татуировками кож. Она дарит раритет своей младшей сестре, третьей и любимой жене шаха Ирана, Лейли.

 

Некий исфаханский меджнун похищает Лейли из сераля вместе с книгой, которую та баюкает на на руках, как ребенка.

 

Шахиня жертвует книгу в Голубую Мечеть, по обету – на рождение первенца.

 

Из лилового, сиреневого, волшебного Испахана перехожие калики приносят святыню в магическую Москву Белокаменную.

 

Там книга оседает в библиотеке Мусина-Пушкина и чуть не сгорает во время Наполеоновского пожара (спасло то, что некий библиофил, драгунский корнет Одоевский за два дня до сожжения Первопрестольной одолжил рукопись у друга).

 

Драгун, в составе русской армии Александра Первого, возит манускрипт в седле по всему театру военных действий, от Бородино до Ватерлоо.

 

Триумфально вступает в Париж, в первых рядах своего эскадрона. И там, злоупотребив редерером, теряет книгу в каком-то бистро на Елисейских Полях (быстро! быстро! - заклинают время русские солдаты). Оригинал, канувший в Лету или в Сену, отчасти компенсирован переводом на французский язык, первым из четырех его списков (далее идут валашский, австрийский, китайский).

 

В Китае самоедский артефакт получает известность под именем «Песни сезона дождей».

 

Переводчик его получает от императора награду – Зуб Дракона, а «Лавл о бабочке» включается в школьную программу изучения европейской литературы.

 

В королевскую академию Швеции (упс! Упсала) свиток несет в клюве гусь Мартин, на спине которого сидит Нильс, только что, при помощи заговоренной дудочки, изгнавший крыс из древнего книгохранилища.

 

Закончился весь этот праздник жизни тем, чем все на свете кончается – департаментом Фиолетово-Серебристого Блеска, который возглавляет (если кто еще не догадался) товарищ Росомаха, почетный семичлен и заслуженный шестикрыл тайного сыска.

 

Шишка сыска.

 

Повелитель секретного войска из двух отрядов: сизые свиязи и чернявые чернети.

 

За гусем Мартином давно была установлена слежка: перелетая из страны в страну, доставлял он диссидентам запрещенную литературу.

 

Чернети выследили. Вот, черти.

 

Свиязи донесли. Свистнули, кому надо.

 

Тайная полиция, вызвав диссидента на беседу (хорош гусь!) «Сонгельский эпос» у него изъяла и поместила в свой архив на вечное хранение.

 

 

Навья косточка

 

Вильгельмина горевала о потере (о чем больше – об уворованной книге, или о воре-любовнике? Скажите, девушки!)

 

Она добыла так называемую «навью косточку» или змеиную вилку.

 

Для этого сначала необходимо было выследить ядовитую змею.

 

Полярную в данном случае гадюку. С плоской четырехугольной головкой. С глазками, спесивыми и лютыми. С узором по дорогой, престижной коже, в серо-зеленую шашечку, с желтым нежным брюшком.

 

Когда гадина зашипит и встанет на хвост, приготовившись к броску – следует придавить ее шею к земле двурогой рогатиной.

 

Дождаться, пока тварь в бессильной злобе прыснет на тебя ядом.

 

ПотОм поломать агрессору шею (не так-то это легко, пОтом изойдете).

 

Убитую змею закапывают в муравейник, на радость местному народцу.

 

За семь дней ее дочиста обгладывают трудолюбивые муравьи.

 

Остается лишь хрящ в виде раздвоенной вилки. Это и есть навья косточка.

 

Талисман от любви и смерти.

 

Этим орудием, как сказано в «Сонгельском эпосе», адепту следует нанести на свое тело «печати сонгелов».

 

Для обретения бессмертия.

 

Для любовной неуязвимости.

 

Против измены, Мина.

 

А в качестве красителя-загустителя-консерванта рекомендуется экологически чистый сок мухоморов крапчатых и вытяжка из сушеной выпи.

 

Покрывшись татуировками с ног до головы, Мина впала в перманентный мистический экстаз, что внешний вид ее, увы не украсило.

 

Личико после процедуры странно как-то раздулось!

 

Возможно, от микроскопической капельки яда полярной гадюки, оставшейся в ее хряще, и попавшей под кожу девушке.

 

Девица Вильгельмина сошла с ума.

 

Не так, чтобы уж совсем, а на капельку.

 

Рыдающий пастор Глюк, скорбя о несчастной падчерице, сочинил по этому случаю псалом для органа и скрипки.

 

Мина распахивала окно в своем тундровом замке, высовывалась из него, обнаженная, сплошь разрисованная пикантными татуировками, с синюшными пятнами на одутловатом лице и кричала всему миру, бескрайнему Юниверс:

 

- Ничего на свете нет!

 

Есть только я, Вильгельмина!

 

Вглядитесь пристально, люди!

 

Аз есмь начало и конец, добро и зло, альфа и омега!

 

О смертный грех солипсизма! О, ересь дзен-буддизма! Такова твоя страшная мина.

 

Глумливая мина амфитамина.

 

Разрывная мина на пути человека к духовному совершенству.

 

Росомаха, начальник тайной полиции вверенной территории, наблюдавший все это падение нравов в перископы тайного видения, решил, что безопасность Отечества под угрозой.

 

И велел своим сизым свиязям и чернявым чернетям, перекопать испытанными в бою малыми саперскими лопатками всю Самоядь.

 

Чтобы: проверено, мин нет!

 

Перекопали. Нету мин, кроме Вильгельмины Глюк с ее глюками.

 

Антитеррористическая операция прошла успешно. Идеологически опасный очаг солипсизма был ликвидирован.

 

Говорят, Мина сама взорвалась. От возмущения – космической несправедливостью общества, не желавшего признавать ее мину за единственную реальность.

 

И только Юммель знал, что истинным автором этой истории был он.

 

Именно таким вот только способом, бог мог изловить для своей коллекции редкий экземпляр eternity-hunter.

 

Есть, есть у бога рычаги влияния даже на департамент Фиолетово-Серебристого Блеска.

 

На взгляд стороннего наблюдателя это выглядело так: опилась бабенка какой-то дряни.

 

Конечно, из-за любовника, который ее бросил. Из-за чего ж еще.

 

Ни Минхен, ни Марго крупной добычей не назовешь, так, мотыльки-поденки. В шкатулочках Юммеля заперты махровые махаоны:

 

Старшая дочь хозяйки Похьи, весьма образованная для своей эпохи ведьма, брака с которой так упорно добивались сыновья Калевалы,

 

Два эпических поэта Крайнего Севера, не поделившие меж собой славу, «старый добрый Вяйнемейен», и «друг кичливый, Юкагайнен»,

 

Бравый викинг Рюрик. Основатель Руси,

 

Сам «невидимый брат Серафим» – монах-конвоир из Соловецкого православно-трудового лагеря, автор трактата «Как возвести рай на земле»,

 

Профессор истории КПСС, специалист по партийному строительству в Заполярье Платон Демьянович Колбасьев.

 

Да мало ли кто еще!

 

Все они оказались на булавках у Юммеля.

 

 

 

Никто не видел Бога

 

Ах, этот загадочный Юммель, начальник богов!

 

Имя Юммель, отчество Юммель, фамилия Юммелевич-Юммельсон.

 

Врачеватель и облакогонитель,

 

пролагатель воздушных троп,

 

ворон варитель,

 

сирот и вдовушек даритель,

 

дундуков просветитель,

 

совести щипатель,

 

белых медведей усмиритель.

 

Заслуженный людовед и людовод (но не людоед) Чукотской АССР.

 

Верховный правитель Полунощной Самояди:

 

семи ее семей,

 

двенадцати погостов,

 

семнадцати звериных родов,

 

двадцати семи птичьих,

 

семидесяти камней,

 

семидесяти семи трав,

 

ста семидесяти гор,

 

ста семнадцати рек,

 

семисот семидесяти семи озер и… как там дальше-то?

 

Да – и семи небес: Черничного, Голубичного, Ресничного, Аметистового, Чаячьего, Верескового и Песцового.

 

Генералиссимус еще…

 

Ю.Ю.Ю.

 

You – ты.

 

Вечный собеседник, который всегда и всюду с тобой.

 

Вечный Другой. Тот, кем тебе никогда не стать.

 

Почетный пенсионер Чуди, Юди, Оймякони, Победини, Мухоморояди, Дырдыгирка тож.

 

Вице-президент концерна «Самоядь-Нефтюгань LTD».

 

Победитель соцсоревнования чумработников Советского Заполярья.

 

Владелец уникальной коллекции «Eternity hunters».

 

Он же Тетраграмматон.

 

Он же Кривой Корень тайного места.

 

Он же будто-Будда.

 

В Сонгельском эпосе он описывается очевидцами как:

 

- Белый олень с грустным человеческим лицом,

 

- Пожилой мужчина с золотыми оленьими рожками на лбу,

 

- Олений кентавр с человеческим торсом и ногами парнокопытного,

 

- Крылатый олень Мяндаш, который, в конце сказки, превратился в зодиакальное созвездие,

 

- Спиралевидная запеченная на огне лепешка, риське – хлеб насущный Полунощной Самояди,

 

- Пламя, скрученное в виде веретена (петли Мебиуса),

 

- Ураганный ветер норд-вест,

 

- Губернатор в служебной форме высшего чиновника: сыромятный сюртук, переливчатые ботфорты акульей кожи, серебряный шлем в виде головы Сокола-Иаука, божества счастья, и над ним – плюмаж из инфернальных туманностей Млечного Пути.

 

Ах, этот бог! Каждый, кто его видел – видел в нем что-то свое.

 

Как бы, в формате прямого эфира.

 

Типа того что, в режиме реалите-шоу.

 

Каков бог на самом деле, никто не знает.

 

 

 

Шкатулка третья. Валерьянка для Валерьяшки.

 

 

Ноябрьским дождливым утром доживающий свой одинокий век в нефтяном заготпункте Удыдай государственный чиновник 114-го класса Валериан Мартемьянов вышел из дома, чтобы купить в мелочной лавочке фунт капитанского табаку.

 

И никогда больше не вернулся под родную крышу.

 

А четверо очевидцев (хозяин и покупатели из лавки) показали в участке, что «Валерьяшку опустило прилюдно непотребное конно-людское чудище, а после, объяв его в объятия, ускакало в тумане, в неизвестном свидетелям направлении».

 

Мартемьянов кормился, между нами тем, что посылал грамотки «От Удыдайского воеводы, недостойного раба Твояго» (доносо-отчеты, на стыке жанров) Росомахе, почетному семичлену и заслуженному шестикрылу, начальнику департамента Фиолетово-Серебристого Блеска.

 

Он же собирал дань с местного населения, и, пользуясь случаем, успешно размартемьянивал казну.

 

Человек был небедный, но что-то в нем пело: стать олигархом, стать олигархом, стань олигархом!

 

И вот задумал он взять в военный плен богиню самоедской весны, как сказано в эпосе, « вечно бегущую по тундре в голубых сапожках и высекающую каблучками искры любви».

 

Очень сексуальную штучку, по имени Ланьс.

 

В глазах ее – лазоревые звери и все безумие пробуждения от зимы.

 

А в сосцах ее – неземная сладость.

 

Денежные у нее сосцы, как бы до них добраться.

 

Четыре дня Мартемьянов во главе инвалидной команды служивых людей (в Удыдай посылали на прокорм тех, кто погорел или сковырнулся на государственной службе) гонялся за ней по тундре.

 

Валерьяшка раззадорил инвалидов госслужбы обещанием добыть дорогое, по рыночным ценам, зелье, из вымени «языческой девки».

 

Он намеревался организовать регулярные надои эксклюзива и наварить на этом неплохие бабки.

 

Добраться до сисек земли родной и сосать, сосать молочко.

 

Поймать Олениху с девичьим личиком, стройную Лань-с.

 

Доить ручным доением.

 

Можно машинным.

 

Можно даже дистанционно.

 

Поддавшись валерьяшкину соблазну, служивые сплели на богиню пеньковые сети.

 

Вышли в поле – ловить девку.

 

Подняли шум.

 

- И-эх! Вечная молодость!

 

Богиня, поначалу не удостаивавшая обидчиков вниманием, таки-разозлилась.

 

И топнула на них голубым сапожком.

 

Высекла, стало быть, искру любви.

 

Половина войска калек свалилась замертво от нестерпимого наслаждения, а другая, воя, отползла под защиту каменных стен бункера районной администрации.

 

Бизнес-план реализовать не удалось.

 

Но Валерьяшка не унимался. По всей тундре он расставлял на богиню капканы.

 

Готовился к новой атаке, с применением фосфорных бомб и черной магии.

 

Начальник богов Юммель, наблюдая с облаков, в свои нана-окуляры, все это безобразие, вызвал, было, бригаду сизых свиязей и чернявых чернетей из ведомства Росомахи.

 

Но потом решил:

 

- Дай-кось, я сам съезжу! Вспомню молодость!

 

И сделался весенним оленем, чуткими ноздрями ловящим ветер любви.

 

А, как известно, Юммелю Юммелевичу в образе весеннего оленя лучше на дороге не попадаться.

 

Словом, в коллекцию поступил сильно ободранный экземпляр Валерьяшки Мартемьянова.

 

Богу удалось его склеить. Ну а потом, как водится, насадить.

 

А спустя сто лет ООО «Вымя плюс» возвело в Удыдае Памятник Погибшему Бизнесмену Самояди.

 

И теперь уже никакие сомнительные силы не оторвут бетонного Предпринимателя от сосцов родной земли.

 

Едут мимо него земляки-коляне на лирических ладах и старых козлах.

 

Плывут по Коле-реке суда и подводные субмарины.

 

Летят в небесах малазийские боинги.

 

А он, мятежный, спит наяву и видит в снах златых Вечную Весну.

 

 

Шкатулка четвертая. Сигизмунд Гильштейн.

 

Профессор Сигизмунд Гильштейн, за тысячи верст от Полярного Круга, в Каракумской пустыне, на глазах у товарищей по ученой экспедиции, «был неожиданно заключен в хрустальный шар и укатился в нем по барханам, подобный миражу».

 

Докатился он аж до Ледовитого океана, где след шара затерялся.

 

После самоеды неоднократно встречали профессора в тундре, беседующего об ученых материях с местной богиней воздуха Фу.

 

Она, нагая, сидела в позе лотоса в своем шаре из прозрачного рыбьего пузыря, а Сигизмунд стоял рядом и кутался от дождя в штатское партикулярное пальто.

 

Вид у него был довольный жизнью, хотя несколько утомленный. Как будто, вдохнув воздуха божественного абсолюта, он несколько отравился эманациями чистой истины.

 

Богиня воздуха Фу всегда предпочитала брать в служители своего культа (в любовники) интеллигенцию.

 

Этнографу, однако, в тайниках души всегда хотелось ускользнуть из Арктики на историческую родину, для чего он вознамерился вновь воспользоваться сакральным шаром.

 

Однажды на рассвете, пользуясь тем, что мама воздуха почиет, Сигизмунд шар выкрал и отбыл на нем в Ханаан.

 

Сидя на пятках в позе лотоса, в прозрачном пузыре.

 

В небесном своем чуме-тихоходе, совмещенном с переносной скинией царя Соломона.

 

С собою эмигрант взял собранные в Полунощной Самояди ценные научные экспонаты: отобранных и заспиртованных в склянках местных гадов.

 

Ими он предполагал питаться первое время на исторической родине.

 

В пути, над тундрой стало ему вдруг очень кисло – привык последнее время дышать божественным эфиром (пропан-бутаном).

 

Борясь с абстинентным синдромом, ученый нарушил целостность коллекции – извлек из склянки:

 

Уховертку Аспидовну Сороконогову.

 

Такие пресмыкающиеся встречаются только на высоких широтах.

 

Эндемичная Уховертка придерживалась высоких принципов, которыми не могла поступиться.

 

Ожив, она заявила, что питаться собой никаким космополитам, Гильштейнам-инородцам не позволит.

 

Сами себя кушайте в своем Израиле!

 

Какая гиль! – возмутился Сигизмунд.

 

Употреблять противную ящерку в пищу он не стал.

 

А спирт, в котором она хранилась, выпил.

 

Это помогло.

 

Гильштейн взбодрился и даже запел любимый свой псалом «На реках Вавилонских».

 

До обманутой богини Фу донеслось по воздушным путям его пение, и, в припадке ревности, она понеслась в своем шаре за сбежавшим хахалем.

 

Штейн это по-немецки камень.

 

Но внутри у камня на поверку обнаружилась – гиль.

 

Две хрустальных сферы столкнулись в небе. То не сферы были, вы понимаете, а мысли человека и богини, их хрустальные мечты.

 

И хрусталь богини оказался повыше качеством.

 

Мечта Сигизмунда разбилась.

 

Воздушный его корабль затонул.

 

Осколки его, в виде метеоритного дождя выпали на областной центр Дырдыгирку.

 

С тех пор в этом городе после дождя всюду – на улицах, во дворах и сквериках – сверкают под солнцем осколки хрусталя.

 

И некоторые граждане строят из них свои хрустальные мечты.

 

 

Шкатулка пятая. Батистовый Жан-Батист.

 

Разъездной корреспондент ежедневной газеты «Le progress liberation», проехавший на служебном козлоджипе всю Полунощную Самоядь и описавший ее (скорее, опИсавший) на страницах своего таблоида, был также фанатичным энтомологом.

 

С как бы приросшим к руке вечным сачком для бабочек, и переносной расправилкой на боку (увы, не набоковской).

 

Не всем же быть гениями пера, надо уметь приносить пользу в меру собственного таланта.

 

Жан-Батист Ламартиньер защищал права трудящихся оленей.

 

Изобличал всю продажность властей, во главе со много раз снятым с должности за воровство, но вечно царствующим под разными именами мэром Дырдыгирки С. И. Лопинцевым.

 

Да, это он возглавлял Саамедну все 10 веков ее истории. И теперь возглавляет.

 

Все по-старому. Ворует только по-новому.

 

Реинкарнация.

 

Журналист Жан-Батист замахивался и на самого товарища Росомаху, начальника Департамента фиолетово-серебристого блеска. Смаху.

 

Маху давал не раз.

 

Но вылезал из скандала целехонький, обмахиваясь безупречно-свежим батистовым своим платочком.

 

Ламартимьер на своей плодоносной журналистской ниве (разъезжая на «Ниве») перерепортажил и переколумнистил всех коллег.

 

Оборзеватель.

 

Опусы его одна восторженная лайкерша (под ником Rainbow-bridge136) называла бессмертными. И сам он помаленьку уверовал в вечность своего пера (хотя никакого пера у него, конечно, не было, трещал он, как кузнечик крылышками, на клавиатуре).

 

Получал нехилые гранты. Ощущал себя испанским грантом.

 

Покровителями его были граф Рокфор, шоколадный король Рафаэлло Шокко-Барокко и родная матушка графиня пицца Мама-мия.

 

В свободное от подвижнической журналистской деятельности время предавался любимому занятию, преследуя бабочек.

 

Местные красавицы ничуть не уступали парижским образцам.

 

Махи одетые в Париже были поэлегантней.

 

А вот обнаженные Махи заполярного края значительно превосходили европейские аналоги.

 

Махался с ними без устали.

 

Женский пол делил на три разряда:

 

кислые интеллектуалки - лимонницы,

 

домашние хозяйки - капустницы

 

и лукавые развратницы, стервы — крапивницы.

 

Однажды, преследуя редкостный экземпляр (бледная студенточка на каникулах, очаровательная Пьеретта) Ламартиньер заблудился в тундре.

 

Добыча попалась капризная – прельщала, манила, да в последний момент и ускользнула из под носа.

 

Динамо прокрутила.

 

Динамит эдакий.

 

Завела в какие-то дебри страсти.

 

К каким-то вершинам экстаза.

 

И крылышком помахала.

 

Правозащитник понял, что не знает, куда держать путь.

 

Деликатно сморкаясь в батистовый платочек, он обозревал объективную реальность (данную нам в наших ощущениях) с высокой точки.

 

Вокруг царила самоедская дикость.

 

Все та же первобытная чудь, косная, отсталая, не поддающаяся западному просвещению.

 

Как все запущено здесь, в этой варварской стране!

 

Бьешься, бьешься годами, и без толку!

 

Тупые, рабски покорные олени.

 

Наглые погонщики с хлыстами.

 

Хищные волки.

 

Жареные раки национальной гордости.

 

Они уже щипали его клешнями.

 

Грозили — требовали к ответу.

 

За всю ту клевету, коей облил он народные святыни в либеральной прессе.

 

Спасите! Помогите! Европа, где же ты!

 

К счастью, блуждая по отрогам горы, Жан-Батист встретил радугу Ай. Богиню местного значения, о которой сказано в «Сонгельском эпосе», что она «кусает, изогнувшись, собственные пятки».

 

Век за веком, день за днем — все та же Ай.

 

Так ведь и жизнь ничуть не меняется.

 

Выйдя на пенсию по выслуге лет, Ай на работала охранницей на НАТОвской вышке, разместившейся на горе.

 

Ай-радуга, как известно, во всем самоедском пантеоне самая европейски-передовая начальница.

 

Радуга — известное дело, эмблема ЛГБТ-сообщества.

 

Большая любительница либеральных корреспондентов.

 

Ай-яй вывела Ламартиньера на край горной стремнины. И показала ему с высокой точки европейский идеал:

 

На зеленой полянке плясали летку-енку (а вовсе не дрались, стенка на стенку) – Черные, Белые, Желтые, Красные, Коричневые, Красно-Коричневые, Зеленые, Розовые и Голубые бескрайнего Юниверсума.

 

Шаловливые, как олени, прильнув друг к дружке и нежно кусая друг дружку за ушки.

 

Типа того что, Радуга Мира.

 

Мост в будущее, как бы.

 

И представьте, всем всего хватало.

 

Все даже были довольны друг другом, голубые – красными, черные – белыми, зеленые – коричневыми!

 

Жан-Батист, тронутый, сморкался в свой батист.

 

В благодарность богиня попросила француза пощекотать ее пятки, что тот с восторгом и исполнил.

 

После чего обрел бархатные крылья махаона и, вполне утешенный, полетел к себе в Париж.

 

С грузом жареных уток для свободной прессы.

 

По дороге корреспондент был обстрелян из рогатки цензурой. Но утки свои жареные, с риском для жизни, доставил в редакцию "Вестника либеральной общественности".

 

Увы, назавтра эти утки оказались несвежими.

 

Опусы журналиста, как эфемериды, живут один день.

 

Один прекрасный jour.

 

 

 

Шкатулка шестая. Томная Авдотья Истомина.

 

У томной Авдотьи Истоминой, дочери Григория Истомина, государственного думаноида, депутата от Удыдайского избирательного округа, вошло в привычку проводить досуг в кругу культурных оленей-конфидентов.

 

По средам она устраивала для них в своем тереме музыкальные вечера с легкой закуской и танцами.

 

Непременной частью программы были богословские диспуты, до коих которых олени, (сравнительно недавно обращенные в русское православие апостольскими трудами отца Теодорита Самоедского), были большими охотниками.

 

Сидя за кофейным столиком , с изящными чашечками в копытах, они обсуждали, к примеру, какого пола ангелы и что такое есть преполовение Иконы Панагия.

 

Выделялась своей образованностью и широкими взглядами теософка Эсфирь, седая важенка в серебряном пенсне.

 

Григорию Истомину все эти новшевства далеко не нравились.

 

Он вырос в людоедскую эпоху и братьев во Христе оленей считал ездовым транспортом и низшим классом.

 

Скоты, а бога человечьего толкуют!

 

А, запалить костер, да на шашлык их всех!

 

Дуня неполиткорректные взгляды осуждала и папу-ретрограда чуждалась.

 

Очень мило время проводили: защищали диссертации, ели суши, били баклуши, исполняли олений рэп.

 

К огорчению государственного думаноида, вследствие ученых занятий дочь его забеременела.

 

И в срок разрешилась от бремени «крошечным олененком с крыльями нетопыря», который прожил два дня, а потом улетел на небо.

 

Журфиксы пришлось отменить.

 

Дуню отослали в в семейную ссылку, в глушь, в Саратов, то есть, извините, в Сыр-Ягу

 

К тетке, депутату областного совета от Сыр-ягинского электорального округа, которая долго убеждала племянницу «стать разумным человеком и не скатываться в скотский хлев».

 

Но дискурс оказался слабоват: Истомина потомилась, потомилась, да и сбежала.

 

В тундровых пампасах она первым делом, чтоб родственники не нашли, зашилась в оленью шкуру.

 

С помощью местной шаманки Яды, произведя колдовской обряд, сделалась оленицей оленьелицей.

 

А потом соединилась в супружестве со своим возлюбленным скотом.

 

Времена тогда стояли революционные.

 

Декретом Полунощной Самояди отменили, наконец, людоедство.

 

Григория Истому, который этого не одобрил, из Думы выгнали за экстремизм.

 

Мало того, взбунтовавшийся электорат затащил рабовладельца на гору Соловорака.

 

Там, на сакральной вершине народ раскачал его за руки-за ноги и сбросил вниз, в бездонную пропасть.

 

Из которой бывший депутат выкарабкался, ободранный до последнего бакса в вуксе.

 

Но он не растерялся, а тут же самоизбрался мэром ПГТ Мухоядь.

 

Дуня сделалась народной героиней: дочь государственного думаноида, а полюбила простого ездового оленя!

 

А детки у них родились интересные – с человеческими тельцами-головками, ручками-ножками, но с тверденькими копытцами и бодливыми рожками.

 

Весьма перспективный вид для выживания в условиях рыночной экономики.

 

История Дуни вошла в школьные хрестоматии.

 

Уже будучи пожилой оленицей, Авдотья Григоревна дважды год посещала классные часы и торжественные линейки учебных заведений областного центра, где рассказывала юному поколению о своем подвиге.

 

И сейчас еще школьники пишут на выпускных экзаменах (они теперь ЯГА называются, и их все боятся) по этому сюжету сочинения.

 

 

Шкатулка седьмая. Благородный мореход Гиррит де ла Ферр.

 

Благородный муж Гирррит де ла Ферр, штурман из экипажа Виллема Баренца и живописец («Белые мишки в заполярном лесу», «Фантазия на тему Рожкина «Шишь»), с некоторых пор стал жаловаться в судовом журнале на неотвязных монстров.

 

На рыбу-меч и рыбу-пилу.

 

На морского змея с телом жирной змеи, башкой нетопыря и волчьим хвостом.

 

Сие чудовище преследовало его по ледовитым волнам на Маточкином Шаре, Таймыре, Уйгуре и так далее, по всему маршруту, от мыса Святой Нос до самого моря Лаптевых, коего лаптем не вычерпать.

 

Душа де ла Ферра жаждала триумфа в вечности.

 

Должно быть, двойной, муже-женской натуре Кап-капа, самоедского водяного (это он принял вид змея-искусителя), оказалась близка двойственная природа изящного художника и сурового землепроходца.

 

Искуситель добился своего. Но какой ценой!

 

Он подготовил особое прочное удилище.

 

И всадил в плоть добычи острый крючок.

 

А точнее говоря, собственный тайный уд.

 

Гиррит попался в сети сексуального рабства (рыбства).

 

Целый год он провел в иной реальности – на дне Моря Любви.

 

Смыт с палубы шхуны художник был вместе с мольбертом и красками.

 

Водяной, полуженщина-полумужчина, затопил морехода любовью – двойным женско-мужским чувством.

 

Он выстроил для Гиррита на дне морском дачу, приказал морским коровам с красивыми лицами всячески облизывать его.

 

Что только не вытворяло чудище, любовника ради: вертелось волчком, извивалось штопором, извергалось фонтаном.

И – как-как-кап – проливало слезы.

 

В эту пору водяного бога неоднократно видели в волнах русские мореходы, прозвавшие его Васькой-чудаськой.

 

О, пятящиеся хороводы раков! Акульи бои! Нарядные наяды!

 

Роскошная жизнь. Гиррит в ней купался.

 

Он был любим дамой и мужчиной, в одном лице. Но и страдал вдвойне – от бабьих истерик и мужицких колотушек. Телезрители тридцать второго канала могли видеть все эти перепетии в режиме реалити-шоу.

 

Мужчина и женщина, заключенные в одно тело, мерялись силами. Закончилось состязание предсказанным в древних книгах Обретением Совершенства.

 

Противоборствующие стороны, сиречь, два начала мира, Инь и Янь, совокупились друг с другом.

 

Бог воды заключил брачный союз внутри себя. И, отныне совершенно самодостаточный, ни в каких Садко из подводных садов не нуждался.

 

«Моя вечная любовь» – так обращался Кап-кап к любовнику в их лучшие времена.

 

Несколько преувеличивая, как водится. Год продержавшаяся вечная любовь – большое счастье.

 

Но Гиррит, романтик, к тому же немного ослабший на голову под давлением воды, в бессмертие любовного чувства и, стало быть, свое собственное, поверил всерьез.

 

Начались ссоры. Ты меня любишь? А как?!!

 

Любишь – значит, дай мне все!

 

Чудище обиделось.

 

Я ему и то, и это. А ему все мало: не хочу быть вольною царицей, а хочу быть владычицей морскою!

 

Так не доставайся же ты никому!

 

Утратив покровительство водяного божества, Гиррит не бессмертие обрел, а жизни лишился.

 

Не смог дышать вовсе. Вода наполнила его легкие.

 

Без электрических, пронизывающих ее токов любви, эта среда не годилась для биологического существования двуногого прямоходящего.

 

Из бездны страсти Ла Ферр так и не вынырнул.

 

Успев, правда, перед смертью написать маслом шедевр «Девятый нал», изобразив на полотне своего покровителя, купающегося (как бы не потонуть) в деньгах.

 

Тело мертвого живописца нарезала на мелкие фрагменты и сожрала рыба-меч. Кости его распилила и проглотила рыба-пила.

 

Водяной истинно горевал, раскаиваясь в своей жестокости.

 

Многие в бурю на море Лаптевых до сих пор слышат обольстительный смех и бисесуальный плач чудовища.

 

Старая любовь не ржавеет.

 

А в тралах у рыбаков местных флотов до сих пор среди улова попадаются тюбики с красками.

 

 

 

Шкатулка восьмая. Мянна, главный начальник и жених поселения Сон-Хель.

 

Эрвь (главный начальник, т. е.) воспетого в национальном эпосе погоста Сон-Хель, Мянна, тоже пытал естество.

 

Ища философский камень, женился на трех паучихах.

 

То есть, ни на ком он не собирался жениться, девицы сами на него повесились.

 

Эрвь – это же не просто царь, генеральный директор и воинский начальник.

 

Это главный жених вверенного ему населенного пункта.

 

Это первый любовник.

 

Икона стиля.

 

Была такая Жоар Яростноплечая, типа Нонны Мордюковой, очень пламенная – когда ей эрвь на улице попадался, она так вспыхивала, что загоралась дранка на крышах ближних домов. Населению приходилось с ведрами воды во дворах по очереди дежурить, дабы не допустить катастрофического костра любви.

 

Еще одна была, Олененочек такой глазастенький, типа Одри Хэпберн, та тоже очень переживала.

 

Истомилась вся, иссохла, до 36-го актуального номера одежды.

 

Мянна по избирательному округу СонХель так и летал, и порхал, летал и порхал, народный избранник.

 

Харизматик с головой Сокола-Иаука, божества счастья.

 

На девок не заглядывался.

 

И только отдавал подчиненным чиновникам мудрые распоряжения.

 

И послания писал электорату.

 

А три паучихи, три мужскому населению погоста хорошо известных Аси, под видом экзистенциальных поисков, начальника и депутата на себе таки-женили.

 

На вид Аси как все люди – только глаза у них несколько фасетчатые, и присоски имеются на ладонях, но это заметно не каждому.

 

На то, чтобы распознать Асю, иногда уходит вся жизнь. Жил-жил ты якобы с человеком, а оказалось – с пауком.

 

То, что Аси сосут из клиентов кровь, это предрассудок и сказка. Они просто целуются взасос, причем слюна их содержит ферамоны, вызывающие стойкое привыкание.

 

В молодости паучихи заманивают своих доноров в липкие тенета, привлекая их тонкими талиями на отлете и пухлыми задами насекомых.

 

Исчерпав девичий сексуальный ресурс, Аси действуют более радикальными методами, опыт к тому времени приобретен (отчасти и в департаменте Фиолетово-Серебристого Блеска).

 

Наиболее продвинутые в технологии отсоса лэвэ Аси с гордостью именуют себя Ассами.

 

Аси мужского пола в настоящее время встречаются не реже женских. Ну, не могут они жить за счет самих себя. Нечем там жить, пусто внутри. Вот и питаются за чужой счет в ресторанах и кафе.

 

За это самое самоеды презрительно называют Асей чужеедами.

 

Умыкают Аси не только, как можно догадаться, имущество движимое и недвижимое.

 

Пальто, там, из гардероба или мелочь из карманов - но и свет печали, цвет труда, акции Газпрома, иногда, по ошибке, даже чужую махровую глупость, и вообще все, к чему прилипнут присоски на пальцах.

 

И у некоторых Асей есть дополнительная пара глаз на пятках, чтобы видеть все, даже спиной к вам.

 

Вы думали, что она отвернулась и не заметила – ошибаетесь. Пяткоглазка всегда всего в курсе.

 

Говорят, найти управу на Асю может лишь мэр Дырдыгирки С. И. Лопинцев. Для этого надо… Нет, не плюнуть ведьме на хвост, как это уже было описано в большой литературе.

 

Надо не дать ей сесть тебе на хвост.

 

Скинуть ее, граждане, надо вовремя, легким и упругим движением хвоста.

 

Самому надо, граждане, сесть ведьме на хвост, когда она отвернется.

 

 

Скушали друг друга

 

Шел эрвь Мянна однажды ночью домой из ресторана «Северное сияние», а на пути стоит одна – в талии перегибистая, ножки тоненькие, личико расписано розовой глиной из озера Неродившихся Младенцев.

 

Как у неродившегося младенца личико, граждане!

 

Это Ася была, паразитка, в маске невинности.

 

У Асей своих активов нет, кроме физического ресурса.

 

Те, что с глазами на пятках – известно, по ведомству Фиолетово-Серебристого Блеска трудятся, да только платят им там, видать, мало, приходится на панели дорабатывать.

 

Встала на дороге и не пропускает народного избранника!

 

Эрвь подумал, подумал, сорвал ветку с орешника, приподнял юбку и легонько хлестанул Асю.

 

Во избежание репутационных потерь.

 

Тут вторая из кустов выбежала, Трехглазка, кринолин свой задрала, зад пухлый выставила, ну он и ее хлестанул, такое дело, не сдаваться же бабам.

 

Тут и третья, Пяткоглазка подскочила – этой обязательно надо по пяткам дать, в которых у нее видеокамеры вмонтированы.

 

Аси не зарыдали, в обморок не упали, а затянули на три голоса:

 

Мы ваши законные жены, о, избранник народа! Каковы будут распоряжения супруга?

 

Чего? Почему жены? Какие еще жены?

 

Это потом мать ему объяснила, что мол, если ударил девицу ветвью-трилистником по заду, а тем более, по пяткам, так нечего делать, теперь женись.

 

Ну, он и послушался, мэр все-таки, стержень добродетели, оплот народности. Если б я был султан, я б имел трех жен.

 

Кто выдоит за ночь яд из трех Асей, и выпьет, и не сдохнет, тот сто лет проживет – это Мянне тоже мать сказала.

 

Он после-то наладился, было, женушек доить. Но трех никак не успевал, только по две за ночь, а третья всякий раз куда-то проваливалась. Вот только что, господа, тут была, и нету.

 

Куда они исчезали, поочередно, где отсутствовали – бог весть.

 

А собираясь втроем, жены, в три головы и в шесть лапок, делили Мянну.

 

Все меряли его и перемеривали, дрались, кусались, но не могли разделить по-справедливости, чтоб не обидно никому.

 

Одной, например – хитрую голову мужа и полнометражную его квартиру.

 

Другой – сильные его руки и неслабый депозит.

 

А третьей – вот эти самые акции Газпрома плюс то, что ниже пояса.

 

Тянули, каждая к себе.

 

Так, в конце концов, и разорвали мужика натрое.

 

Через триста лет подвиг эрвя Мянны повторил мэр Дырдыгирки Лопинцев С. И. – тоже на трех путанах женился, дабы обрести цветок бессмертия.

 

Ну, не в загсе, конечно – брак он зарегистрировал во Всемирном индо-буддийском и мусульмано-иудейском, кришнаиты тож, Храме .

 

Только что его выстроили тогда в ПГТ Сыр-Яга Удыдайского района.

 

Этот храм специально для таких случаев и возведен был: демократия, полигамия, духовный поиск с астральным взлетом.

 

Доил Лопинцев собственных трех женушек по полной, еженощно.

 

И яд, товарищи, хлестал бутылками.

 

Только Асья порода и тут себя показала – они всё судились, требуя каждая для себя персонально полного и окончательного единобрачия, в районном суде, в областном, в международном трибунале в Гааге, у Бога богов на шестом небе.

 

Спонсора делили.

 

Но Мянна – это вам не почетный шестикрыл, заслуженный семичлен. Не Росомаха какой-нибудь престарелый, которому уже все на свете фиолетово и серебристо.

 

Нормальный Сокол-Иаук, вечно крылатый народный избранник.

 

Таких не проглотишь, подавишься.

 

Кость в горле колом встанет — навья косточка.

 

И вот, приходит он как-то ночью из рюмочной домой, заранее уже скандала ждет, упреков-попреков и слез градом, из пяти пар глаз (три на мордочках плюс две на пятках)– а женушек-то и нет!

 

Женушки скушали друг друга.

 

Первая – вторую, вторая – третью, а третья – первую.

 

Взаимоуничтожились самозачетом.

 

Вот уж он обрадовался!

 

Быстренько побежал во Всемирный индо-буддийский, православно-языческий, мусульмано-иудейский сайентологический храм, и выписал квитанцию (штамп «проплачено» и сумма прописью), что отныне (и, Бог даст, навек!) опять холостой.

 

 

 

Двенадцать погостов Полунощной Самояди

 

Двенадцать погостов в Полунощной Самояди: Удыдай, Попигай, Могилёх, Берелёх, Хрусть-Яга, Хрум-Яга, Семидырка, Подгеенск, Умчувадск, Мухоядь, Ыыхва и Дырдыгирка.

 

В Удыдае живут удоды, и скачут по всем дорогам, и клянчат у сердобольных прохожих посильное вспомоществование, ссылаясь на непредвиденные жизненные обстоятельства и чрезвычайные ситуации, по списку, утвержденному комиссией ЕСПЧ.

 

Но не вздумай, милосердный прохожий, на удодов повестись – во всю жизнь потом не отстанут, череп насквозь проклюют: дай им, да подай!

 

Про Могилёх что говорить, все мы там будем. А могилехцы уже и сейчас там.

 

А в Берелёхе два вида людей обитает – Беры и Лохи. Беры шубы медвежьи носят, когти лакируют, в индивидуальных с автономной системой обеспечения и отделкой под ключ заказчика берлогах деточек выводят. А Лохи и Лошицы на все это смотрят.

 

Беры денежки доят из Лохов, передовым машинным доением, через Всеобщую Паутину, там же все, что требуются, берут, оттого и имя им – Беры.

 

Как госпожа Бабака, экзотическое растение и пышный цветок отечественной поп-индустрии пишет в своем эссе – потому что Лохи, они есть лохи, без них Беру жить плохо.

 

В Хрусть-ягу не ходи, там живет в ступе Баба-яга. Старая карга, но имеется у нее карга-дискурс. Подхватит тебя на лопату, сунет в печь и ознакомит с сакральными способами оздоровления.

 

А вот в Хрум-ягу (Храм-йогу) ходить тоже не советую, там живет в ступе Баба-йога: эта посадит тебя в позу лотоса на резиновый коврик, и уж не встанешь ты с него без божьей (только которого Бога-то?) помощи.

 

Так лотосом нильским, с вывернутыми ногами, вдоль по жизни и поплывешь.

 

В Мухояди есть на выданье мухи-цокотухи. Все, как одна, фотомодели, одеваются только haute couture и ждут богатых женихов.

 

Но Паук из Всеобщей паутины на них напал, скрутил по рукам и ногам, и отволок каждую в свой уголок. А комарика с фонариком что-то не видать.

 

В Семидырке живут сущности с семью дырками в голове: два глаза, два уха, рот, нос и на макушке щель для дензнаков, как в копилке.

 

В Ыыхве обитают самоеды истинные, которые малую свою родину ни на какие Коста дель Соле не променяют. Спросишь у них, чего бы они хотели такого, чего у них дома нет. А они отвечают: Ыы! Хва!

 

А в Дырдыгирке в своем новом, только что отделанном под евро-стандарт чуме сидит отставной мэр областного центра Самоед Иванович Лопинцев с женой Котой и кушает экологически чистый обед.

 

В Подгеенске гнилых динозавров из-под земли добывают, откачивают насосами и заливают в цистерны.

 

В Умчувадске гнилых мамонтов и птеродактилей пускают по трубам, во все стороны света, прямо в огненный ад, в двигатели внутреннего сгорания.

 

 

Удыдай и Попигай

 

Так вот, проснешься поутру с большого бодуна и выглянешь в окно, а за окном темно.

 

– Ёптыптырь! Да это Удудай!

 

А товарищ отвечает, бархатным баритоном (или хрустальным лирическим сопрано):

 

– Вечер добрый! Это Попигай.

 

Приглядишься – нету вокруг никого.

 

Отвечает тебе – голубой ящик. Он дразнится, как попугай.

 

В Попигае в каждом доме стоит ящик, полный голубого эфира, и в нем живут попугаи, зеленые, красные, розовые, голубые, на любой вкус.

 

И попы! И пугайки! И гейчики!

 

И скачут они, и пляшут, и штопором вертятся, наизнанку выворачиваются, и друг дружкой полы подметают, – но ничуть никому не обидно.

 

И чирикают, и чувыкают, и кычут, и кукуют, и свиристят.

 

И смотреть на них наслаждение, душе измученной большое утешение, такие они миленькие и хорошо одетые, а некоторые страшненькие, но тоже в своем роде.

 

А если кое у кого от их чириканья крышу чума снесло, кого высосали и кинули, развели на дензнаки – так надо меньше попигайствовать, дорогие попигайцы и попигайки.

 

Поп-индустрия в Попигае актуальная. Лучшие имеются в ней поп-группы, а также лучшие группы поп.

 

И все их компании и Компании, и кампании ласково называют в народе – Попа. А самих попугаев – Попки.

 

И над всеми ними начальник – упитанный Филей.

 

Бон-Филе, для друзей и близких.

 

 

 

Шкатулка девятая. Люля и Кота.

 

На именины Филея, в самый темный день в году порядочным людям страшно выходить из дому.

 

В воздухе летают верхом на вениках-голиках плохие девочки и пристают, голяком, к прохожим.

 

Для своих поклонниц черная звезда Полунощной Самояди, медногорлый Филей (для близких друзей Филофея) устраивает концерт на чародейской горе Соловараке, где живут жареные раки.

 

Туда чертовки слетаются к полуночи, хвастаясь друг перед другом, кому более всех удалось отличиться в боях со лживой и продажной экономической моралью.

 

В качестве почетного гостя присутствует сам Злой Рок Самояди, как его тут называют, Роук.

 

С ним вообще-то лучше не встречаться на жизненном пути и не знакомиться. Но с Филеем злой Роук давно по корешам.

 

Визг и вой встречал именинника, когда он, какой есть, без маски, без штанов, выходил на эстраду. На лысую макушку горы Соловараки.

 

- Девочки мои, черные чародейки, очаровательные чернодейки!

 

Вы видите, Филик нагой, как дитя, как цветок, явился на бал зла.

 

Вот стою, сирота, разут-раздет. Мне не во что нарядиться, нечем украсить себя, чтобы быть достойным вас, чертовки-очаровашки!

 

Но я надеюсь, кое-кто позаботился о моем бальном туалете?

 

- С днем рожденья тебя! Поздравляем, любя! – запели блэк-ведьмы бэк-вокала. &ndas... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7


27 января 2019

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Лапландские хроники»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер