Тихонов Валентин Максимович
Вова Рельефный
Песня Ини
- Я скамелец Арно де Монсалви, - лоулемское наречие прогрохотало над городом, - рыцарь армии короля Армона I Барабелла.
Слова сотник говорил отчётливо, и по глазам всадника он увидел, что тот его понял. Бесовские огоньки зажглись во взгляде всадника.
- Давно я не беседовал с горцами, - лоисец говорил на исковерканном западном диалекте родины де Монсалви, - рад Вас приветствовать в нашем славном королевстве!
Напряжение в противостоянии чуть-чуть спала, однако толпа продолжала в ужасе переводить взгляд с одного собеседника на другого. Они были похожи, словно родные братья, - до чёрточки, до движения, до самой последней интонации. Они одинаково презрительно кривили губы, одинаково вскидывали головы, а взгляды их чёрных глаз в гневе могли испепелить всё живое вокруг. А голоса их накатывали друг на друга, словно большие валуны при падении с горы.
Пришла пора представиться официально.
- Я сотник армии короля Скамеля Армона I Барабелла рыцарь Арно де Монсалви! Я выполняю важное поручение своего повелителя и мне необходимо как можно скорее вернуться на родину!
Почтительный поклон!
- Я Талор VI – король славного Лоисского королевства и повелитель всех Орсунских княжеств до самого Лазурного моря.
Как вспышка пронеслись те проклятия, которыми когда-то де Монсалви осыпал это чертово королевство и его повелителя. Он едва не сложил тогда голову – на пороге возвращения домой; а теперь вновь Лоис встал у него на пути.
- Откуда возвращается славный рыцарь? Неужели из стран Южных морей? Или Вы были настолько безрассудны, что посетили Закрайние земли?
Де Монсалви понимал, что будь на то королевское воля – и повелитель Лоиса узнает, откуда плыл их побитый корабль. Ответ был настолько честен, насколько это было возможно.
- Мы были в Странском королевстве по поручению Его Величества короля Скамельского. На обратном пути, за все наши грехи, на нас налетела буря и отбросила наш корабль в Ваше благословенное королевство.
Талор VI иронически скривил губы.
- И какое же поручение Его Величества короля Скамельского, да благословит Господь Его дни, вы выполняли?
Де Монсалви казалось, что он прыгает в пропасть.
- Ваше Величество! При всём моём уважении к Вам, я не могу этого сказать – я поклялся именем своей матушки.
Громада Талора VI даже не пошевелилась.
- Боги отвернулись от меня! Но скамельцы всегда будут желанными гостями в моём королевстве, даже если привёл их сюда слепой случай! У Вас есть жалобы? – спросил он, кивнув на три тела, валяющихся на земле.
- Никак нет, Ваше Величество!
- Ремонт судна идёт хорошо?
- Очень хорошо, Ваше Величество, - да будет Бог благосклонен к Вам и Вашему Королевству!
- И тебе, рыцарь, благословенного пути и попутного ветра!
Их пути разошлись, рассосалась и толпа зевак, и улица вновь приняла свой обычный запущенный вид. Эта встреча была интересной не только для Арно де Монсалви, но даже для Талора VI. Единственное, чего они не заметили, зато увидели очевидцы беседы, так это то, что Талор VI – король Лоиса и повелитель всех Орсунских княжеств – и сотник армии Его Величества короля Скамельского рыцарь Арно де Монсалви похожи друг на друга, как две капли воды.
*****
Скамелец добрался до «Арины» и рухнул без сил прямо посреди палубы. Когда Лехор Монбуа заботливо наклонился над ним, сотник спросил его шепотом:
- Сегодня сможем отплыть?
Капитан покачал своей седой многоопытной головой.
- Корабль разрушен и ещё ничего не сделано. Денег мало, а без них с лоисцами разговаривать бесполезно. Так что, похоже, проведём мы здесь весь сезон сбора урожая.
- О нет! – застонал Арно де Монсалви. Его уже начинали мучит кошмары, а за три месяца он бы совсем сошёл с ума.
Но всё внезапно переменилось за несколько дней. Целая бригада отличных лоисских корабельных плотников по приказу начальника порта взобрались на «Арину» и начали энергично её ремонтировать, даже не требуя взамен денег.
- Чего это они? – озадаченно спросил герцог Ренуар д’Армик у боцмана. – Или беленов объелись?
Гурко Тонко лишь пожал плечами, сам будучи в полнейшем недоумении. А между тем «Арина» хорошела на глазах. Лоисские мастеровые словно хотели поскорее избавиться от скамельцев и не теряли ни минуты. Попутно они отказались от денег, которые им настойчиво совал Лехор Монбуа.
- Нам уже заплатили! – орали лоиссцы, угрожающе размахивая топорами.
- Вот чудаки, клянусь святой Аугустой! – бормотал капитан, слегка уязвлённый тем, что впервые в жизни у него не взяли деньги.
И вот через две недели всё было закончено. Последний стук топора, последний прилаженный парус, последний забитый гвоздь, и скамельский корабль в своём великолепии предстал 30 августа 1289 года.
- И всё-таки, чего это лоиссцы так раздобрели? – спросил воздух Велон де Саррес.
- Ну что, много времени нужно, чтобы подготовиться к отплытию?
- Уже ничего не нужно, сеньор рыцарь! – философски ответил Монбуа. – Товар распродан, денег нет – хоть завтра ставь паруса!
На следующее утро, когда уже готовились отплывать, с проходящего мимо баркаса на палубу «Арины» запустили камень. Когда скамельцы, беспристано матерясь, подскочили к булыжнику, чтобы сбросить его в море, то увидели, что к нему привязан пергамент. Ничтоже сумнявшись, развернули и прочитали. В этой записульке начальник порта желал скамельцам тихого моря и быстрого пути до дома, надеясь, что посещение Кундана было самым приятным событием в их жизни. Всё это было пересыпано таким количеством подобострастной лести, что скамельцы засомневались – в здравом ли уме писал это лоиссец.
- Ещё одна загадка! – задумался де Монсалви. – Похоже, надо поскорее убираться из этого королевства, иначе станем такими же сумасшедшими, как эти кунданцы.
Команда «Арины» взлетела вверх по мачтам, и паруса, сразу же набрав попутного ветра, потащили корабль вон из порта. Пройдя Монлутский маяк, «Арина» вышла в открытое море и, распушив уже все свои оперения, взяла курс на север – в родной Скамель. Очень скоро лоисский берег скрылся за горизонтом и надолго исчез из памяти чужеземцев.
Глава 10. Проклятые горы (сентябрь 1289 – январь 1290 гг.)
Когда путешественники, после долгой разлуки, вновь высадились в ядском порту, то их поразила безлюдность набережной. Лишь повешенные болтались на стенах морской крепости с деловитыми воронами на плечах, густой дым валил из соседних домов, да отвратительные толстые крысы шныряли под ногами. Одна из них ненароком задела брезгливого де Сарреса.
- Фу! – скривился тот и со всего маху пнул её. Отсвечивая на ярком солнце лоснящейся черной шкурой, крыса описала красивую дугу и ударилась об плиты животом, словно жаба.
- Да, похоже, и здесь нас не слишком ждут! – протянул молчаливый Гарас де Торуа.
Мимо проходил их знакомый – Армон де Нингур с десятком стражников. Д’Армик заорал во все лёгкие.
- Эге-ге! Да это же де Нингур – вот он нам всё и расскажет.
Вся компания резко развернулась и попёрла на путешественников, словно ёж.
- Ты чего, Армон? – забеспокоился де Саррес. – Совсем память отшибло или вина с маком перепил?
- О, друзья-товарищи! – узнал их, наконец, де Нингур. – Давненько о вас ничего не было слышно!
Рыцарь Армон де Нингур выглядел не лучшим образом. Щёки ввалились, лицо было серым, а под глазами залегли мешки – результат хронического недосыпания. Но взор его, вначале настороженный, быстро стал отчаянно радостным, и он кинулся обниматься с Арно де Монсалви и его друзьями, хотя до этого они были знакомы весьма отдалённо.
- Ну, слава Всевышнему! Подмога к нам! Откуда вы к нам, сеньоры? Да, в общем, какая разница!
Бравые стражники смотрели на радость своего начальника с тупым любопытством, ожидая, когда он прекратит бесноваться. Путешественники же были крайне уставшими, голодными и слегка шокированными темпераментом Армона де Нингура.
- Ну ладно, благородный рыцарь де Нингур, - проворчал де Монсалви, - откуда мы – тебе знать необязательно. А лучше проведи нам в какую-нибудь гостиницу.
- Нет гостиницы, - усмехнулся де Нингур.
- А куда же она делась? Полгода назад была.
- Неделю назад разрушили, а точнее сожгли, когда бунтовщики отказались сдаться…
Путешественники начали немного прозревать.
- Ну, теперь понятно, почему столько повешенных.
Арно де Монсалви и его друзей разместили скромно – в караульной Ядского замка. Едва они залегли на нары, как сразу же раздался ужасающий храп всех тринадцати скамельцев. Настолько их вымотало путешествие, что отсыпались они сутки. Потом, сожрав всё мясо, которое принесли стражники, вся компания перевернулась на другой бок и вновь заснула. Сон их продолжался ещё двенадцать часов.
*****
Бунт в Яде вспыхнул 30 августа 1289 года, когда «Арина» собиралась покинуть кунданский порт. Восстали стражники и мелкие рыцари из разношёрстных отрядов, возвратившихся в Яду после тяжёлых боёв с юсцами у Номеля. Уже давно не получая денег от Его Величества короля Скамельского, повстанцы взорвались, когда им выдали сухари пополам с червями. Чиновники, выдававшие подобный хлеб, были немедленно убиты. Оголодавшие и озверевшие партизаны начали грабить лавки с провиантом, дома богатых купцов и трактиры. К ним немедленно присоединились все городские голодранцы, а также мелкие торговцы и ремесленники, у которых и грабить то уже было нечего – настолько они были задавлены налогами.
Восстание распространялось, словно пламя, и вскоре охватило весь город. В распоряжении илурма Яды Альена де Сомархатта осталось не так уж и много верных рыцарей. Всё висело на волоске – восставшие уже штурмовали ядскую крепость, но в этот момент в город ворвались железные сотни Иеремии Сикарийской, которые и решили исход мятежа. Они стремительно разгромили восставших, устлав ядские улицы трупами; а последний оплот сопротивления во главе с бароном де Потом – гостиницу «Цветущая роза» - подожгли со всех сторон. Мятежники сгорели заживо, но так и не сдались на милость победителей.
А потом началось устрашение. Вешали всех, кто попадался под руку, не разбираясь, и половина города мгновенно опустела. Слава Богу, что мятежники не успели взять ядский замок – там ведь, кроме городской казны, находилась ещё и дочь короля – принцесса Катрин Прекрасная…
*****
В этом месте рассказа Армона де Нингура Арно де Монсалви подскочил на своём ложе, словно ужаленный:
- Так королевская дочь в Яде? Что она здесь делает?
Де Нингур лишь пожал плечами и сделал неопределённый жест рукой. Вопрос этот показался ему глупым. Откуда ему знать, что там твориться в королевской семье?
- Может быть, Его Величество решил, что в Яде находиться безопаснее, чем в армии. Ведь один раз принцесса уже чуть не попала в плен.
Де Монсалви лишь недоверчиво покачал головой – он не верил в подобное объяснение.
- Ничего себе прибыла Её Высочество в спокойный город, - фыркнул несдержанный Ренуар д’Армик, - чуть мятежники её не разорвали. Навряд ли Барабеллу это понравиться. Так что берегите свои шкуры!
Посмеялись вдоволь над незадачливым ядским гарнизоном, но теперь возникло другое неотложное дело. Было необходимо засвидетельствовать своё почтение дочери Его Величества Армона I принцессе Катрин да Коста. Все двенадцать спутников Арно де Монсалви принадлежали к благородным домам Скамеля и уже несколько лет сражались в королевской армии. Кстати, сотник как раз таки обладал сомнительным правом иметь честь посетить королевскую дочь.
- А ты Арно кого будешь представлять? – ржал на всю караулку де Торуа. – Весь Игбивар или только его южную часть?
Можно было сказать и похлеще, но Гарас сдержался, поэтому де Монсалви лишь молча толкнул его в грудь. Несколько часов путешественники брились, чистились, мылись и выбивали из себя дорожную пыль. Под конец они представляли собой весьма достойное зрелище.
Катрин не могла не оценить их – тринадцать молодых, мужественных и красивых парней с печатью решимости и энергии на лице. Все они смотрели на неё с обожанием и восхищением. Ей это, как и всякой женщине, а тем более принцессе, нравилось чрезвычайно.
Её Высочество Катрин да Коста приняла доблестных рыцарей в Оружейной зале Ядского замка с пыльными шлемами и мечами на стенах. После почтительного приветствия, на которое принцесса ответила изящным и красивым поворотом головы, мужчинам были поданы кубки со слабым мохиронским вином.
- Я весьма рада видеть доблестных рыцарей, преданных моему отцу Его Величеству королю Скамельскому!
Рыцари вежливо пригубили кубки – это был не их напиток. Все, кроме, пожалуй, братьев Санденов, которые пока лишь только подражали опытным повстанцам, предпочитали крепкое лоулемское вино, а на худой конец годилась дерьмовая, но всё же очень хмельная кишмянка. Бархатистое баромское вино, конечно, было вне конкуренции, но на него часто не хватало денег.
- Ваше Высочество, - ответил шустрый Велон де Саррес, - как только мы прибыли в Яду, то сразу же бросились в замок, чтобы засвидетельствовать своё почтение.
Принцесса лишь улыбнулась на такую милую ложь. Она прекрасно знала, что прибыли рыцари в город три дня назад, причём не по суше, а морем. У неё были свои источники информации. Не знала Катрин лишь, за какой нуждой их мотало по морю несколько месяцев – ведь все их товарищи уже думали грешным делом, что Арно де Монсалви и вся его компания погибли в какой-нибудь случайной стычке с деварцами или юсцами.
- Слава Богу, что вы прибыли уже после мятежа. Теперь мы сможем оказать гостеприимство, достойное Вас.
Её Сиятельство уже становилась великолепной актрисой. Её улыбка была любезной для всех одинаково. И каждому из тринадцати рыцарей она уделяла одинаковую порцию внимания. Ни на секунду дольше, чем надобно, её взгляд не задержался на хмуром и безобразном Арно де Монсалви, ни каким образом – ни движением, ни интонацией, принцесса не дала понять о своём расположении к этому сотнику. А как Катрин хотела сказать ему, что его ей не хватало в эти тревожные дни мятежа.
- Это мы приносим свои извинения, Ваше Высочество, что прибыли столь поздно, - загудел Ренуар д’Армик. – При нас бы эти голодранцы и пикнуть бы не посмели – не то, чтобы осаждать замок и угрожать Вам!
- Опасности никакой не было, - поспешила утешить его принцесса. – Наши верные рыцари дрались храбро, и смело, и смогли быстро победить бунтовщиков. Хотя, если бы вы были здесь, - сверкнула красивыми глазами Катрин да Коста, - победа была бы достигнута ещё быстрее.
Принцесса добилась своей цели. Рыцари были очарованы её красотой, любезностью и вниманием. Катрин не сомневалась – в случае необходимости они пойдут за неё и в огонь и в воду. Лишь одного человека она не смогла подчинить среди этой компании – Арно де Монсалви.
Он спасал её два раза, но всё же Катрин чувствовала себя с ним как на вулкане – и каждую минуту она могла оказаться в опасности. И сладко Катрин было, и тревожно, что не могла она управлять этим человеком. И не смотря на это, ей хотелось, чтобы он был всегда рядом.
- Надеюсь, вы ещё пробудите в Яде несколько дней? – продолжала исполнять роль любезной хозяйки принцесса. – Да и мне было бы спокойно, зная, что столь доблестные рыцари находятся в городе!
Наступила очередь выступить Арно де Монсалви.
- Ваше Высочество! К сожалению, нам необходимо срочно прибыть в королевскую армию. Я думаю, наши мечи скоро понадобятся Его Величеству!
Улыбаясь, Катрин да Коста встала с кресла, давая понять, что аудиенция закончена:
- Желаю Вам, сеньоры, легкой дороги и славных побед!
- Благодарствуем, Ваше Высочество! – пятясь, рыцари покинули Оружейную залу замка.
Лишь когда стих цокот копыт лошадей посетителей, к принцессе в покои ворвалась Иеремия де Онурэ. После битвы под Болтолой, когда весь двор бросил Катрин да Коста, и лишь эта юная девушка осталась её защищать, королевская дочь сменила всё свое окружение. Иеремия же стала доверенным человеком принцессы и, несмотря на молодость, выполняла её самые щекотливые поручения.
- Ваше Высочество, по Вашему поручению начальник стражи нашёл корабль, на котором приплыли Арно де Монсалви и его друзья.
- И что же? – нетерпеливо спросила Катрин. Здесь она могла себя уже не сдерживать.
- Они приплыли на корабле «Арина» из Странска!
- Откуда? – не поверила принцесса.
- Из Странского королевства. На обратном пути штормом их забросила в Лоис.
- Какой чёрт их погнал за море?
- Они выполняли поручение вашего батюшки к странскому двору.
- Всё, хватит! – хлопнула в ладоши рассерженная Катрин. – Доставьте ко мне капитана судна, и как можно быстрее!
- Но Ваше Высочество, - растерялась Иеремия де Онурэ. – Удобно ли это…?
Принцесса воззрилась на неё с изумлением.
- Мне поручить это кому-то другому?
- Нет, Ваше Высочество, я всё выполню, - и лишь подол придворной дамы взвихрился в дверном проёме.
*****
Арно де Монсалви и его друзья покидали Яду. Очень долго они пробирались через заваленные улицы к городским воротам. Город был разрушен войной и мятежом, и мирная жизнь пока не вернулась в него. Везде сновали вооружённые люди, и какие-то голодранцы разбирали баррикады из камней, повозок и мусора. По приказу Её Высочества принцессы Катрин да Коста тринадцати рыцарям выдали лошадей – несколько затравленного вида, но лучшего всё равно не было.
Городские ворота были закрыты. Ядские стражники теперь боялись пускать в город диких партизан, да и к рыцарям они отнеслись очень настороженно.
- Кто такие, и куда путь держите? – грубо спросил их десятник стражи в посечённом шлеме.
- Рыцари Его Величества короля Армона I! Держим путь в его армию! – пока ещё спокойно ответил Арно де Монсалви.
- Назовите ваши имена! – не успокаивался десятник.
- А, может, тебе голову размозжить? – начал взъерепениваться Ренуар д’Армик.
- Пока не скажите своих имён – не пропущу! – не уступал десятник. Вокруг него уже собралась толпа стражников с длинными копьями человек так десять. Рыцари тоже пришли в дурное расположение духа и схватились за мечи.
- Лехор, пропусти их! – раздался властный голос со стороны. Все обернулись и увидели всадника в красивых доспехах и на хорошей лошади барабелльской породы. Арно де Монсалви и его друзья узнали всадника – это был виконт Альен де Серпантес, сын «Великого Молчуна» и их заклятый враг.
- Приветствую Вас, сеньоры рыцари! – иронично поклонился де Серпантес. – Слава Богу, что вы ещё в нашей армии. А то так давно о вас ничего не было слышно – думал, к деварцам перебежали!
- И мы тебя приветствуем, о храбрейший из робких, - также поклонился де Монсалви. – О тебе тоже ничего не было слышно – и слава Богу!
Де Серпантес засмеялся, обнажив безупречные белые зубы:
- Горбатого могила исправит, не так ли де Монсалви, или как там тебя на самом деле зовут. Только с тобой, игбиварский выродок, мы сегодня драться не будем. Ты меня оскорбил, так что выбор места и времени остаётся за мной. Когда-нибудь я тебя найду и забью твои слова тебе же в глотку!
- Что же, выбирай! – задорно крикнул де Монсалви, и крепостные стены затряслись. – Сейчас мне некогда с тобой возиться, а через дней десять я полностью свободен. Не забудь напиться, как следует, перед тем как прийти ко мне – будет не так страшно умирать!
Пока продолжалась эта перебранка, стражники спешно опускали мост. С ужасным скрипом проворачивались давно не смазанные катушки, на которые накручивались цепи. Стражники налегли ещё раз, ещё и ещё… Мост лёг над крепостным рвом – дорога была свободна.
Арно де Монсалви и его друзья взяли с места в карьер. Раздался грохот копыт по мосту, затем – топот по пыльной дороге. И вскоре они скрылись за поворотом, оставив за своими плечами изнурительное морское путешествие и разгромленную Яду.
*****
Его Величество король Скамельский Армон I Барабелл смертельно устал. Ему было всего сорок семь лет, однако появлялись дни, когда он чувствовал себя столетним стариком. Открывались раны, иногда жар лихорадки набрасывался на него, временами король впадал в уныние и меланхолию. Его можно было понять. Сколько уже лет Армон I вёл борьбу с деварцами, а конца краю ей не было видно.
На западе мощный ренторинский сосед разгромлен полностью, в стране царит хаос, феодальные группировки передрались между собой и кто из них самый главный – сам бес не разберёт. На юге и востоке – море, которое отделяет Скамель от подозрительного Лоисского королевства и весёлого Странска. На севере сплошные враги – Девар и Юса вместе с покорным Нирифалем и даргельскими территориями.
Слов нет, Армон I увеличил земли, которые достались ему от отца – Велона I Осторожного. Победа под Чевионом, взятие Отронома, битва под Болтолой – он достойно выполнял свой долг. Но из года в год откладывался самый важный поход, который Армон I мечтал совершить в своей жизни – поход на Гузеван. Возвращение «Города дворцов» под скамельскую корону, несомненно, прославило бы его на века. А коронация в Соборе св. Арена подтвердило бы королевское достоинство Барабелла, в котором ему отказывали не только враги – Девар и Юса, но даже Ренторина.
И каждый год не хватало людей, денег, приходилось отвлекать отряды на борьбу с наступающими деварцами и скамельскими феодалами-изменниками. Теперь Болтола сделала большое кровопускание его армии – погибли самые лучшие и храбрейшие рыцари. И вновь приходилось собирать жалкие ошмётки некогда мощных тысяч, и смотреть, чтобы сотники одного клана не передрались с сотниками из другого клана.
У короля опять начала болеть голова. В последнее время эта боль налетала неожиданно, и терзала Армона I, словно безжалостное чудовище. Он знал её причину.
Король Скамеля сидел за столом в небольшой комнате главной башни Галевронского замка. Кипа бумаг на подпись лежала перед ним, и от одного их вида у всякого благородного рыцаря возникла бы мигрень.
Армон ненавидел их – не пергамент, свёрнутый в трубочку и ждущий его подписи, - а те королевские обязанности, которые заставляли его торчать здесь, вместо того, чтобы лихо вскочить на лошадь вести своих соратников в бой.
Он закрыл глаза, и вновь перед ним стала его юность. Принц Армон де Барабелл, герцог Альен де Серпантес, граф Ниворс д’Артаньян и герцог Велон Дэгбонский – молодые, смелые, решительные – ведут свои сотни окружать деварский отряд у Лорахского озера. Первое его сражение, и первая победа. И эти ощущения силы, азарта, опасности и риска – он жил этим и наслаждался.
Герцог Велон Дэгбонский казнён за заговор против короля Скамельского Велона I Осторожного. Затерялась где-то могила отчаянного Ниворса д’Артаньяна. И лишь молчаливый Альен де Серпантес всё ещё с ним – седой, но всё такой же несгибаемый и предусмотрительный.
Армон I открыл глаза. На противоположной стене висело распятье из красного дерева. Выточенное двести лет назад, оно лишь слегка потемнело от времени, и сейчас почти сливалась с камнями, из которых была выложена башня. Солнце уже заходило, и его лучи, преломляясь в окне, ложились в противоположную от распятья сторону, оставляя его в полутьме.
Внезапно Армон I стал молиться, словно в детстве, когда он просил у Бога такой же красивый и острый меч, как у соратника его отца Далора де Лива.
- О Боже! – Мысленно шептал он. – Позволь мне взять Гузеван, увидеть «Город дворцов», а затем забери мою жизнь!
Молитва была наивна и сентиментальна, и смешно её, наверное, было бы услышать в устах этого старого и закалённого воина. Но никто не слышал, как король Скамельский обращается к Всевышнему с просьбой исполнить свою заветную мечту.
*****
Через несколько дней уже Арно де Монсалви чувствовал усталость. Но это была не тоскливая усталость старого человека, за плечами которого столько трудов, что новые заботы уже никак не радуют, а задорная усталость юноши, который преисполнен удовлетворением от выполненного тяжёлого дела.
Вся его банда стояла около главных ворот Галевронского замка, собираясь разъехаться, рассыпаться в прах. Их было тринадцать человек – как и в начале путешествия за море. Им удалось обойтись без потерь – редкостный случай в те годы.
- Куда ты теперь? – спросил Велон де Саррес у Арно.
- В Лоулем! Уже два года как матушку не видел! Да и персики хочу поесть с нашего сада!
- Персики уже давно созрели и упали на землю! – заметил Гарас де Торуа.
- Все равно, - упрямо мотнул головой де Монсалви, - хочу в Лоулем!
Юные братья де Сондены переглянулись.
- А мы поедем к нашему дяде – графу де Котбусу. Говорят, его отряд в нескольких милях отсюда стоит.
- Ну а ты, Ренуар, - не успокаивался де Саррес, - небось, по шлюхам пойдёшь?
Д’Армик выплюнул травинку, которую, морщась, сосредоточенно жевал.
- Пойду, и всех зову с собой! Тут у реки стоит обоз старого прохвоста Малва. Он мне кое-чего должен, так что девок на всех хватит.
- Ну что, Арно, - похабно подмигнул де Торуа, - может, и ты с нами?
- Отстань от него, - расхохотался д’Армик, - ему, похоже, хватило прошлой ночи.
Когда тринадцать рыцарей прибыли в Галевронский замок, была уже ночь. Но очень быстро весть об этом дошла до короля скамельского Армона I. Арно де Монсалви в сопровождении закадычных друзей д’Армика и де Сарреса отправились на встречу с ним, а их товарищи уложились было спать. Разбудили их подарки – оруженосцы двора Его Величества принесли: немного сладостей, немного денег и немного оружия. Ну а вслед главная радость – тринадцать великолепных лошадей из королевской конюшни.
- Интересно, - задался вопросом один из рыцарей Альен де Кастерон, - Его Величеству осталось, на чём ездить?
При свете факелов, в окружении короля, герцога де Серпантеса и барона де Читавура, Арно де Монсалви отдал послание странского монарха. И впервые за несколько лет он увидел, как выглядит довольный Армон I Барабелл.
- Надо же, доплыл, и назад вернулся, - изумился Его Величество.
Большой груз свалился с плеч молодого сотника. Всё-таки таскать секретные послания через два моря – это не его дело. Лучше он будет сражаться с деварцами и спасать принцесс.
А потом они пропивали полученные деньги в придорожной харчевне. Утром все свалились под стол от крепкого лоулемского вина. Лишь Арно де Монсалви впервые в жизни хмель не брал. Он крепко стоял на ногах, и ему было скучно общаться с пьяными, храпящими телами.
Живое человеческое общение сотник продолжил с молодухой, которая прислуживала в харчевне. Пока она возмущалась, сопротивлялась и призывала все небесные силы покарать бесстыжего наглеца, Арно де Монсалви успел снять с неё платье и несколько раз завалить в кровать. А потом он снова пил – теперь только один – но хмель его по-прежнему не брал.
- Нет, друзья, мой путь на юг!
Они собирались расстаться – тринадцать человек, связанных одной миссией, одними приключениями и дружбой, которая могла и не появиться, хотя полгода они путешествовали вместе. Рыцари смотрели друг на друга – они могли ещё встретиться, а, может быть, через месяц половины их уже не будет в живых.
Внезапно прогремел гром, жуткая молния прочертила небо, и тропический ливень хлынул на землю. Скамельцы разъехались, лишь кивнув друг другу до следующей встречи, - не к добру это стоять на дороге посреди дождя.
*****
Давно у Арно де Монсалви не было такого спокойного пути. Он ехал от Галевронского замка в Лоулем по землям королевской провинции Барабелл. Уже давно война ушла из этих мест, и хотя именно эти территории кормили королевскую армию – ощущение мира и порядка витало в воздухе.
Уже не было на пути разрушенных замков и разорённых городов. Тракт пролегал широкой полосой через плодородные степи, где паслись стада овец, и где крестьяне прилежно возделывали свои наделы. Изредка, поднимая клубы пыли, рядом с де Монсалви мчались стада диких лошадей в сопровождении лихих куэлсов-наездников.
Народ жил бедно, встречалась и откровенная нищета, но всё это сопровождалось упорным трудом от зари до зари, и уже не было страха в глазах встречных ремесленников, пастухов и торговцев; а купцы смело вели свои караваны на север, не боясь разбойников.
В отличии от многих других провинций Барабелл уже давно был очищен от лихих людей; в каждом городке стоял сильный гарнизон из опытных ветеранов; а через каждые четыре – пять миль по северному тракту стоял трактир или какая-нибудь харчевня – и они никогда не пустовали. Пока Арно де Монсалви и его друзья яростно сражались с деварцами и юсцами, королевство возрождалось, и мирная жизнь впервые победила именно здесь – на юге.
Одинокий путешественник уже не привлекал пристального внимания. Лишь иногда кто-нибудь смотрел с любопытством на молодого безобразного рыцаря с горящими глазами в скромном неприметном плаще, но на хорошей лошади и с мечом, украшенном драгоценными камнями.
- Что, сынок, пока затишье на войне? – спросил у Арно де Монсалви в одном из трактиров старый одноглазый стражник – ветеран с лицом, словно вырезанным из красного дерева.
- Да, отец, все готовятся к походу! – ответствовал ему рыцарь.
- А ты что же не в армии?
- Хочу повидать родных, чтобы не страшно было умирать!
Де Монсалви не торопился, делая щадящие переходы. Лошадь не загонял, на ночь останавливался на постоялых дворах, яства вкушал умеренно. Ни с кем в дороге не знакомился, о приключениях своих не хвастал, предпочитал держаться один. Наступил тихий период в его жизни, и Арно просто отдыхал перед грядущими испытаниями. Даже сны со златокудрой принцессой ему перестали сниться.
На исходе седьмого дня путешествия, когда солнце уже прошло зенит, призывая вечернюю прохладу на скамельскую землю, с Риписского холма Арно де Монсалви увидел белые стены Лоулема. Мирный город с кипящей торговой и ремесленной жизнью, утопающий в садах на фоне уходящего в даль синего моря – словно существовал он отдельно от войны. Не верилось, что именно отсюда началась война за освобождение Скамеля.
Де Монсалви въехал в Северные ворота, и вновь его окутала весёлая атмосфера города. Лоулем никогда не унывал. И от ярких сочных красок домов, нарядов жителей, от соблазнительных улыбок местных жительниц, от свежих ароматов садов молодой, но суровый рыцарь засмеялся.
Его матушка, графиня Марева де Монсалви, копалась, словно простая служанка, в цветочной грядке. Заслышав цокот въезжающей лошади, она разогнулась и обернулась, прикрыв глаза ладонью от ещё яркого солнца.
- О, сын мой! – опять не удивилась графиня. – А мы уже заждались тебя – ты опоздал.
Арно обнял матушку так, что у неё затрещали кости. Графиня восприняла это спокойно.
- Видимо, соскучился, - и нежно провела рукой по его безобразному лицу.
Мать и сын долго смотрели друг на друга.
- И что это, матушка, у Вас ворота открыты? Не дай Бог, какой разбойник к Вам заглянет – убежать не успеете!
Графиня высокомерно улыбнулась:
- Все в городе уже давно знают, что у двух полоумных вдов нечего взять. Да и бояться нас – думаю, что мы можем порчу навести!
- Я то, матушка, давно знаю, что Вы ведьма; но смотрите, чтобы слух не дошёл до епископа Лоулемского. Он может заинтересоваться вашей красотой.
Это было чистейшей правдой. По возрасту, гордая графиня Марева де Монсалви была старухой, однако красота её никак не хотела увядать. Лишь седина уже чуть тронула великолепные чёрные волосы, но никакой новой морщинки не насчитал Арно на лице своей матушки, хотя два года минуло с их последней встречи.
- А где же тётушка Иеремия?
- Пошла на рынок, - графиня старательно мыла руки в бадье у самого крыльца в дом. – Двум старым женщинам трудно открывать и закрывать ворота – поэтому мы это делаем лишь утром и вечером.
- Ну что Вы, матушка, - заметил Арно, направляясь за графиней в дом, - Вы то на старуху не похожи.
Марева де Камбре остановилась на крыльце и посмотрела на своего отпрыска.
- Ну что же, сын мой, вы меня убедили. Заведу я себе молодого любовника!
*****
- Всё как я говорила?
- Да, матушка!
- Кто она?
- Это свет во тьме, это цветок среди камней, это пантера в стаде бегемотов, это то, ради чего мне хочется выжить в бою!
- Она так прекрасна?
- Да, матушка!
- Так возьми её!
- Я был первым, кто её взял! И теперь это мучает меня. Она проникла в мои мысли, в мои сны. Я хочу, чтобы она была со мной, или убить её!
- Это уже любовь, сынок!
- Зачем любовь бедному рыцарю – это верный путь к смерти!
- Ты её не выбираешь – она приходит к тебе и забирает всё!
*****
Тётушка Иеремия была рада видеть Арно. Это ему было ясно по тому, как активно она его ругала.
- Хоть бы весточку матушке послал, раз писать умеешь! Нет, хорошо, что у меня детей нет – сразу бы убила такого сына, не то чтобы не пустила на порог!
Одновременно, она накормила его до отвала, так что обруганный де Монсалви еле уполз из-за стола. Когда впервые за много месяцев, он лёг на кровать с простынями, в его голове возник вопрос: «Как же рассказать ей то, что я видел младшего брата?». Но было уже поздно – едва только голова сотника прикоснулась к подушке, как он сразу же заснул.
*****
- Как он там? – голос графини дрожал.
- Когда игбиварцы уходили из-под Отронома, был жив.
- А сейчас? – испугалась она.
- Что с ним может случиться, - пожал плечами Арно. – В Игбиваре нет войны.
Графиня схватила сына за руку.
- Надеюсь, между вами не было драки?
- Ну, матушка, - не сразу нашёлся Арно.
- Поклянись, что ты никогда не нанесёшь ему раны и никогда не вызовешь его на дуэль и никогда не пойдёшь на бой с ним.
Де Монсалви усмехнулся.
- Матушка, ну почему вы решили, что я лучше владею оружием? Быть может, он меня ранит в поединке?
- Не обманывай меня, Арно, - строго сказала графиня, - я знаю, что ты лучший рыцарь в королевской армии, и, кроме того, ты вечно сражаешься. А в мирном Игбиваре уже забыли, как держать оружие и что такое война!
У де Монсалви в глазах зажглись огоньки смеха.
- И всё же, Берут тоже умеет держать меч. Он легко может напасть на меня, если, не дай Бог, мы вновь встретимся.
- Ты – старший брат, - строго напомнила ему матушка, - и должен заботиться о младшем, даже, если он делает глупости. Вы сыновья одной матери – умрёт кто-то один, и вы станете вдвойне слабее.
- Я и так слаб как никогда! – заметил Арно.
Графиня улыбнулась и обняла своего старшего сына.
- Пусть он ненавидит меня и за мать не считает, но я хочу, чтобы Берут пережил меня на много-много лет.
- А я?
Матушка погладила его по голове.
- Ты слишком сильный, чтобы мои мечты сбылись. Я просто надеюсь, что мы ещё увидимся!
*****
Тишина в жизни де Монсалви продолжалась. С восходом солнца он вставал, умывался, ел фрукты и шёл гулять в город. Старые лоулемские плиты, выложенные ещё турканами, так и не изменились за два прошедших года – стали лишь чуточку темнее. Он кружился в кварталах детства, где бегал босоногим мальчишкой, где было столько игр, драк и ободранных коленок. Казалось, что время здесь, среди древних камней и пышных садов с дурманящим ароматом, остановилось. Щелкни пальцами – и восход солнца прокрутиться на десять лет назад, когда Арно впервые увидел эти кривые улочки. Щёлкни ещё раз – и на престоле Велон I Осторожный, шаг за шагом создающий новую армию. В третий раз – и можно услышать дробный стук многочисленных копыт – это разгромленные остатки скамельских рыцарей вступают в город, чтобы затем стать лихими партизанами. В четвёртый раз – на королевский престол вступает Ренуар III Несчастный, чтобы вести свою страну к гибели.
Иное дело центр города с Шутовским рынком, портом, светящимся огнем многочисленных факелов. Бархатистыми экваториальными вечерами город сходил с ума. Гульба, песни, пляски, выпивка – и всё это до самого рассвета. Двери всех трактиров распахнуты настежь, и хотя у скамельцев давно нет денег, все как один умудряются дойти до мертвецки пьяного состояния. Проститутки занимаются своим делом прямо под окнами горожан, благородные дамы группами по четыре по пять человек вылавливают своих беспутных муженьков из вертепов, а стражники, призванные следить за порядком, и с тех и с других берут по две монеты за шум и драки ими учиняемые. Здесь же шуруют карманники, убийцы и насильники, и среди всего этого гвалта два повстанца на мечах выясняют, кто из них знатнее.
Бывал здесь и Арно де Монсалви. Вечер у него проходил в какой-нибудь захудалой харчевне, с бутылкой дешёвого вина и с мечом на коленях. Много дней он бродил по питейным заведениям, но так и не встретил хоть каких-нибудь знакомых – большую их часть уже забрала война. Арно де Монсалви было двадцать лет, и он чувствовал себя повзрослевшим – даже пить стал меньше. В лучшем случае до гибели ему оставалось ещё три-четыре года.
Но всё когда-нибудь заканчивается, и периоды раздумья тоже. И однажды, на одной из лоулемской улиц, ведущих в порт, Арно де Монсалви встретил тысячника Ренуара де Раннефара. Когда-то его сотня сражалась в его отряде, и, по мнению Арно, он был одним из самых лучших, если не лучшим, рыцарем королевской армии. Де Раннефар выглядел молодцом, хотя и прихрамывал на левую ногу. На расспросы де Монсалви он досадливо отмахнулся.
- Глупости, даже не в бою получил. Повредил пятку о камень, когда купался.
И так тоже храбрые и опытные рыцари получали ранения. Де Раннефар сразу набросился с вопросами.
- Давно ты тут? Долго собираешься отдыхать? Повоевать не хочешь?
- А что, Барабелл не позвал тебя в поход на Гузеван?
Ренуар энергично выругался.
- Поход на Гузеван – чепуха. После Болтолы только ленивый не доползет до него. Меня ждут другие подвиги!
- И где же?
- Вырвать гнилой зуб, - усмехнулся де Раннефар, - под именем тенн Молер. Сидит в мердересских горах и угрожает нашим степям. Если он двинется, то королевская армия под Гузеваном окажется в окружении. Так что можно сказать, я спаситель всего войска в главном походе войны.
Разговор продолжился у де Раннефара дома, в двухэтажном особняке на улице Монрусс. Маленький и скромный, но до блеска вычищенный – таким запомнил обитель тысячника де Монсалви. Познакомился он и с его женой – Аурой де Раннефар – тихой, спокойной и приятной женщиной, которая изо всех сил крепилась не показать слёзы печали от перспективы скорой разлуки с супругом.
Рыцари медленно попивали вино на заднем дворике под сенью роскошного персикового дерева. Вот тут де Раннефар всё изложил недвусмысленно.
- Мне нужна твоя крепкая рука и искусный меч. Мне нужен такой сотник как ты, де Монсалви.
- У меня нет ещё сотни!
- Она есть у меня, - жестко отрезал Ренуар де Раннефар.
- А жалование?
- Выдали за два месяца вперёд, - тысячник ухмыльнулся, - какое-то время нам придётся полагаться только на себя!
- Когда выступаем?
- Послезавтра, если тебе надоел отдых и тихая жизнь.
И после этого тысячник и сотник ещё долго сидели. Вспоминали, что прошло, думали о друзьях. Много их было, этих воспоминаний, однако оба они понимали, что решающие сражения ещё впереди, и суждено ли им будет принять в ним участие – одному Богу было известно.
Уходил де Монсалви из гостеприимного дома уже глубокой ночью. Провожали его полупьяный де Раннефар и смутный женский силуэт, от которого волнами исходила печаль. Темнота маленькой улочки окутала Арно. В полной тишине его шаги звучали громко. Скоро им предстояло сливаться в унисон с другими звуками – грохоту скамельской тысячи, уходящей в угрюмые и неприветливые горы.
*****
Тысяча Ренуара де Раннефара была в дне пути от перевала Ренхо.
- Нам нужен проводник, - опершись о луку седла, заявил Ренуар.
Меланхолично жевавший травинку Турос де Хоффа лишь пожал плечами.
- Сейчас мои ребята кого-нибудь найдут!
Скамельская тысяча расположилась на отдых, а сотня барона де Хоффа пошла в разведку. Под вечер среди костров в сопровождении угрюмых рыцарей появился оборванный пастух, причем со всем своим блеющим стадом.
- А это чего приволок? – спросил де Раннефар, кивнув на розовых от отблеска костров овечек.
- За нами увязались, проклятущие! – замахнулся на них Турос. – Как привязанные неслись, даже волков не побоялись!
Пастуха вытолкнули перед грозные очи тысячника.
- Ты местный?
- М-м-м, - замычал пастух.
- Из какой деревни?
- М-м-м, - продолжал тот.
- Путь к перевалу знаешь?
- М-м-м, - не отступал он.
- Он что, идиот? – спросил де Раннефар у де Хоффа.
- Прикидывается! – ответил сотник и со всего маху двинул пастуху в ухо. Тот свалился на землю и завопил.
- Ой, мамочки, Господи Иисусе! Всё расскажу, только не бейте…
- Сколько звёзд на небе? – заорал на него барон.
- Не знаю, благородный сеньор, много, очень много!
- Ну, я же говорю, - обратился де Хоффа к де Раннефару. – Прикидывается!
От костров на эти вопли с любопытством смотрели повстанцы. Потихоньку подтягивались другие сотники.
- Чего орёт этот блаженный? – спросил самый шустрый – Далор де Мондиго.
- Рассказывает, как пройти к перевалу, - ответил, поняв ситуацию, Арно де Монсалви.
Тем временем пастух валялся в ногах у тысячника.
- Всё как есть расскажу, благородный князь, Христом Богом клянусь, чтоб лавина меня в степи покарала!
- Нет, ты мне всё-таки идиота приволок, - упрекнул де Раннефар барона де Хоффа. – Кто-нибудь, оттащите его – он мне все сапоги замарал!
Еле-еле успокоили пастуха, и когда он начал рассказывать, его уже было не остановить. Самым главным был вопрос – заперли деварцы перевал или нет? Пускают ли они скамельцев в Мердерес, чтобы расправиться с ними среди горных круч, или, не убоявшись своей малочисленности, сразу собираются дать им бой?
По словам пастуха выходило, что противник выбрал первый вариант. Уже несколько месяцев, как на Бирюзовом плато – предгорьях Мердереса – не видели ни одного деварца. Похоже, что тенн Молер оттянул свои силы вглубь провинции.
Ренуар де Раннефар был спокоен и погружен в раздумье. Его тысяча пересекала пограничную зону – линию фронта деваро-скамельской войны. Лет пять назад она проходила у Орланса, теперь же общими усилиями повстанцев была отодвинута на северо-восток. Разрушенные замки, опустевшие деревни, да лишь изредка встречающиеся оборванцы и нищие – вот что увидели рыцари де Раннефара на Бирюзовом плато.
Бирюзовое плато постепенно поднималось, но дорога была достаточно широкой и удобной для конного отряда. Всё ближе казались Малые Улосы – один из хребтов мощных Мердересских гор. Плато упиралось в них, и, чуть снижаясь, образовывала небольшую долину, которая, в свою очередь, заканчивалось перевалом Ренхо, открывающим дорогу в провинцию. А на его фоне в небо упирались Большие Улосы – главные горы Мердереса.
В долине повстанцы неожиданно увидели небольшой замок, над которым гордо реял флаг одного из древнейших скамельских родов. Маленькая деревушка жалась под стены замка, словно прося его защиты, а жили в ней всё те же оборванцы и нищие.
Суровый седой старик в доспехах времён скамельских походов за Иргину выехал из замка навстречу незваным гостям.
- Кто вы такие и что вы делаете в моих владениях?
За его спиной тряслась от страха жалкая кучка всадников, которые, как казалось, только вчера вылезли из грязи огородов и жалких крестьянских лачуг.
- Мы благородные рыцари Его Величества короля Скамельского – идем походом в Мердерес, дабы изгнать последних деварских собак из Агенвара и его владений, - так ответил тысячник де Раннефар.
Хорошо вооружённые повстанцы легко могли обратить в бегство весь этот разношёрстный отряд во главе со стариком. Однако старого воина это, похоже, нисколько не пугало – он готов был сразиться со всей тысячью, если бы они оказались его врагами.
- Я барон де Монте-Воль, владелец здешней долины, перевала, а также земель по ту сторону хребта. Пусть выйдет ваш предводитель, чтобы мы смогли с ним встретиться.
Хоть и скрипел старик, но голосу его могли позавидовать и молодые. Выехал вперёд королевский тысячник.
- Я граф Ренуар де Раннефар, и я веду отряд, согласно приказу Его Величества Армона I Барабелла.
Старик внимательно на него посмотрел. Ренуар был в доспехах, но шлем у него был лёгким – открывающим половину лица.
- Не из гарлонских ли вы Раннефаров, сеньор тысячник? – вновь проскрипел барон де Монте-Воль.
Граф усмехнулся, и сотники решили повременить с нападением на этот убогий отряд.
- Совершенно верно! – ответил тысячник. – Мой дед получил Гарлон от князя Брехмерского, и с тех пор мы зовёмся гарлонскими де Раннефарами.
Старик поднял руку.
- Тогда приветствую тебя, как своего родственника, и приглашаю посетить мои владения. Одним из браков я был женат на дочери легендарного Юла де Раннефара.
Повстанцам это было только на руку. Победить бы они победили, доведись им сразиться с местными землевладельцами, да только лучше было поберечь им силы для сражений с деварцами.
Ренуар де Раннефар вежливо, но твёрдо отклонил предложение барона де Монте-Воля вместе с сотниками расположиться в его замке. Путь рыцарей лежал на перевал.
- Он не закрыт деварцами? – спросил тысячник своего родственника, вместе с отрядом трусившего рядом с ним.
- Перевал открыт, да и, похоже, с той стороны этих собак тоже нет! Уже много месяцев деварцев не рискуют спускаться в долину.
- Что там, за этими горами?
Старик горестно вздохнул.
- Ничего хорошего вы там не увидите. Там пустыня, всё разграблено и лишь разбойничьи банды бродят в поисках добычи. И самый главный ваш враг в Мердересе – это не деварцы, а местные землевладельцы. Они предадут вас при первом же удобном случае.
Старик ещё раз вздохнул. Тысяча уже шла по его владениям, и та же безрадостная картина, что и день назад, предстала перед глазами рыцарей. Только лишь замок барона, гордо возвышающийся на скале, отличался от тех развалин, которые видели повстанцы.
Израненный, с отбитыми зубцами на стенах и старыми проломами, тем не менее, он угрюмой громадой нависал над долиной, защищая её, и внушая ужас врагу.
- Пять сыновей я похоронил здесь, отстаивая наши владения, - голос старика дрогнул, - вон там, у цитадели. А когда и сил уже не осталось, и вассалы все погибли, и думал я, что погребёт меня замок под своими развалинами – набеги прекратились. Ни разбойников, ни деварцев. Уж много месяцев здесь тишина. Лишь за хребтом иногда слышны звуки сражения. Так что и не знаю пока, - барон вытер нечаянные слёзы, - как там мои деревни за перевалом.
- А на кого оставишь замок? – поинтересовался де Раннефар. – Ведь ты уже немолод, отец.
Старик кивнул на мальчугана, который на невысокой лошадке следовал за ними по пятам.
- Вот, взял сироту из разграбленной деревни. Единственный, кто уцелел. Теперь уж год воспитываю, как своего сына. Если проживу ещё несколько лет – ему всё и оставлю. Правда, - усмехнулся барон, - и оставлять-то нечего!
Постепенно тысяча втягивалась на перевал. Впереди, в отрыве от основных сил, пробиралась сотня Далора де Фелда. А в арьергарде Ренуар де Раннефар прощался со старым бароном де Монте-Волем.
- Берегите себя, - напутствовал их старик, - почаще оглядывайтесь, никому не доверяйте, рассчитывайте только на своих товарищей. Хоть и много Вас, но будьте осторожны – много храбрецов уже сгинуло здесь. Одним словом – проклятые горы!
Барон и его разношёрстный отряд остались у камня, где дорога уже уходила резко вверх. Хвост последних сотен извивался среди горных круч, а вскоре и совсем исчез. Словно тьма поглотила их, и вновь наступила осторожная тишина!
*****
Провинция Мердерес никогда спокойствием не отличалась. Высокие горы и множество небольших долин – этим она походила на Игбивар. Но если игбиварцы слушались хотя бы одного человека – герцога Игбиварского, то мердерессцы не слушались вообще никого – ни деварцев, ни скамельского короля, ни местного графа, который в Агенварском замке был скорее узником, чем властителем.
Множество мелких и мельчайших феодалов – и постоянные столкновения между ними. На всю страну мердерессцы славились своей грубость, неуживчивостью и злобой. Видимо, черный цвет гор отложился на сердцах их жителей. Даже в мирные годы здесь постоянно текла кровь и витала смерть. А уж после разгрома скамельцев у Монферанна в 1255 году, словно все злые духи гор проснулись разом.
С новой силой вспыхнули междоусобные войны. Масла в огонь подливали вторгнувшиеся деварцы и остатки королевских отрядов, отстаивающие владения своего сюзерена.
Первым делом погибло большинство скамельских рыцарей, а остальные сочли за благо убраться в барабелльские степи. Деварцы, которые быстро заняли крупнейшие города провинции под радостные крики местных магнатов, вскоре оказались в полнейшей изоляции, запертые, словно на островах, среди бурного моря местной анархии. Лишь иногда какой-нибудь крупный отряд с севера пробивал их окружение, но вскоре он либо уходил, либо перераспределялся по местным замкам, и вновь всё оставалось по-прежнему.
Были здесь феодальные группировки как продеварские, так и проповстанческие. Но они были настолько нестабильны и так часто меняли свой состав, что связываться с ними было опасно – в случае первых же трудностей друзья из Мердереса становились опасными врагами. Каждый феодал по несколько десятков раз менял свои политические взгляды, воюя то на одной, то на другой стороне. И немало здесь погибло партизанских отрядов, по неопытности, как-то поверившие в истинность дружбы и союзничества с каким-нибудь местным магнатом.
Добавим большое количество разбойников, которые, словно гиены, объединялись в шайки и грабили всех, кто попадался им на пути; независимые монастыри, затерянные среди горных пиков и имеющие мощные дружины для защиты; а также обездоленных и агрессивных крестьян, которые восставали с регулярностью раз в полгода.
Такая мердересская неуживчивость объяснялась многими тем фактом, что именно здесь оставались последние очаги турканского сопротивления, когда много веков назад аренский союз племён пришёл на земли Скамеля. Так это было или нет, но тысяча де Раннефара попала в бурлящий котёл ада, где плясали черти и всякая нечисть.
Сразу же после того, как рыцари перешли перевал, передовая сотня Далора де Фелда подверглась нападению. Нападающие – большая, но плохо вооружённая толпа местных живодёров, похоже, приняла её за весь отряд, не подозревая, что на подходе ещё девять сотен. Повстанцы несколько удивились такой смелости, схожей с глупостью, но бой приняли. Центр начал стремительно отступать, а фланги, между тем, легко сомкнулись, окружив этих бродяг, которые всё так же с остекленевшими глазами пёрли вперед. Подоспела сотня Умбора де Каги, и мердерессцам была устроена кровавая бойня – завалы из трупов потом мешали идти по тропе остальным сотням.
- Навряд ли нас ждёт здесь тёплый приём! – намахавшись за день мечом, заметил благородный Далор де Фелда.
А между тем, тысяча Ренуара де Раннефара стала продвигаться вглубь провинции. По пути рыцари разбили ещё несколько местных отрядов, и поэтому их стали бояться. У мердересских феодалов не было сил противостоять этим обученным и закалённым в сражениях партизанам, и они послушно присягали на верность Его Величеству королю Скамельскому Армону I Барабеллу, чтобы затем, после ухода отряда, напрочь о ней забыть.
- Не нравятся мне эти мердерессцы! – заявил как-то де Раннефар. – Насквозь пропитаны злобой и ложью. Лживость у них выпирает, словно не родившийся младенец!
Рыцари знали – глаза истинного повстанца смотрят дерзко и смело; глаза деварца – холодно и сурово; глаза игбиварца – гордо и высокомерно; а у юсцев взгляд горел диким огнём. Взгляд же мердерессцев они не могли увидеть – те либо смотрели себе под ноги, либо глаза их бегали из стороны в сторону, словно боясь остановиться на собеседнике.
Казалось, что за скамельскими отрядом постоянно следят. Здесь не было надежных союзников, и сами горы были к ним негостеприимны, обнаруживаясь дикими ветрами, опасными лавинами и жуткими грозами.
Но де Раннефара это пока не беспокоило. Он презирал местных землевладельцев и справедливо полагал, что они не в силах ему противостоять. Гораздо больше его тревожило отсутствие вестей о деварцах из отряда тенн Молера.
Тысячник его немного знал – тяжелые дороги войны уже сводили их друг против друга. Де Раннефар ценил Рана тенн Молера, как ценят опасного и умного врага. Он напоминал ему деварских полководцев тридцатипятилетней давности, которые камня на камне не оставили от Скамеля. Тенн Молер был также быстр, стремителен, и отчаянная храбрость сочеталась у него с разумной осторожностью. Кроме того, этот деварец всегда решительно рвался к победе – чего бы это ему не стоило – и остановить его было чрезвычайно трудно.
Две недели де Раннефар задумчиво водил свою тысячу по горам юго-восточного Мердереса, но не встретил ни одного деварца, несмотря на постоянные разведывательные дозоры. Тогда граф решительно пошёл на запад, и 29 октября 1289 года стены Агенвара выросли перед уставшими повстанцами.
Де Раннефар собрал вокруг себя сотников и спросил:
- Ну что, благородные сеньоры? Поосаждаем этот дрянной городишко?
К их удивлению Агенвар не было нужды осаждать – ворота были открыты, и толпы народа с большой радостью приветствовали скамельских рыцарей, чётким строем проходивших мимо них. Возле входа в Агенварский замок их встретил престарелый Алидор де Руссоль, граф Мердересский, который, правда, уже лишь номинально владел этой провинцией.
- Благородные рыцари! – широко раскинул он руки. – Освободители скамельской земли от деварских собак. Что же вы так задержались – мы уже дня четыре вас ждём, - и широкая, белая окладистая борода графа Мердересского заколыхалась на ветру.
Это приветствие Алидора де Руссоля, который по своему характеру напоминал скорее крестьянина, чем обладателя знатного титула, подтвердило худшие опасения Ренуара де Раннефара. Местные жители, а, возможно, и деварцы знали о передвижении его тысячи, в то время как партизаны бродили по горам, словно слепые.
Повстанцы не стали останавливаться в городе – они всё также не доверяли мердерессцам. Расположились лагерем в стороне от дороги Агенвар – Гузеван, защитившись рвами, палисадами из больших поваленных деревьев и повозками, гружёными камнями.
Они отдыхали, сидели у костров, жрали и вспоминали прошлые походы. Любили повстанцы также петь – песни древней скамельской земли, некоторые из которых пришли ещё из Сантеро, пережив с десяток веков. Партизанская война породила новые легенды и былины, но, как и в старых мотивах, была слышна любовь к суровым горам, выжженным плоскогорьям, стремительным рекам, изумрудным долинам и бескрайнему синему небу.
И каждую неделю, за час до восхода солнца, одна из сотен уходила в разведку. Сотня барона Туроса де Хоффа дошла до Ильмара, что в 20 милях к северо-западу от Агенвара – на полдороге к провинции Бинури. Сотня Арно де Монсалви пошла на юго-запад. Несколько пустяковых сражений с местными разношёрстными бандами – и повстанцы встретились с отрономскими отрядами под руководством Горея де Юлмора, которые шныряли в окрестностях Бурбоса.
- Деварцы остались лишь в западных крепостях Отронома – на границе с Апелорой, - твёрдо заявил де Юлмор, - с севера и отсюда они уже ушли.
Арно де Монсалви видел то же самое. Разгромив на обратном пути всё те же банды, он доложил свои соображения де Раннефару.
- Скорее всего, эти собаки ушли на север – там находятся владения магнатов, которые создавали Лигу Спасения. Деварцы будут чувствовать себя в безопасности – поближе к Носфере и Брону.
Де Раннефар кивнул – он думал так же.
*****
В конце ноября из разведки задержалась сотня де Аххоля. По всем расчётам она должна была уже давно вернуться – даже если партизаны несколько увлеклись грабежом местных деревень. Скамельцы всё с большим беспокойством смотрели на северо-запад – откуда должна была появиться дозорная сотня. В одну из ночей, как всегда внезапно, де Раннефар поднял свою тысячу и быстрым маршем повёл её к Пормарокской долине. Но, едва край солнца появился над горизонтом, как повстанцы наткнулись на сотню де Аххоля, вернее на то, что от неё осталось.
Тридцать раненных и измученных повстанцев, за которыми тащилась дребезжащая телега с мёртвым сотником. Всё было понятно без слов – рыцари поснимали шлемы. Из разгромленной сотни вышел Ларга Будисор – ветеран войны с Деваром. Количество седых волос на его голове после этой разведки значительно увеличилось.
Сотня де Аххоля попала в засаду уже на обратном пути. Прорваться к своим они не могли, поэтому пришлось отступать кружным путём – по хребту негостеприимных гор. День и ночь их преследовал противник, сверху на головы партизан падали камни и свистели стрелы. Многие, непривычные к горным переходам, срывались в пропасть; некоторые падали от голода и жажды. Пришлось спешиться, чтобы перебраться через Мохнатую гору, а часть лошадей прирезать, чтобы было хоть что-то жрать. Лишь сутки назад преследователи оставили повстанцев в покое, но те уже были настолько измучены, что только завтра собирались добраться до партизанского лагеря.
- Кто это был – деварцы или местные? – спросил де Раннефар.
- Местные, - ответил, пошатываясь, Ларга Будисор, - очень хорошо вооружённые и дерутся, словно бешенные.
Всем стало понятно, что самое тяжелое в походе ещё впереди. Похоже, что деварцы, отступив на север провинции, нашли там поддержку местных феодалов, и разгромить их будет теперь в десять раз сложнее.
Первое сражение произошло, когда тысяча спускалась в Пормарокскую долину. Повстанцы не успели перестроиться в боевой порядок, и сотне де Хоффа, которая попала под удар отряда с развивающимся штандартом местного феодального семейства де Оль, пришлось несладко. Но мердерессцы совершили ошибку – они увлеклись атакой и открыли фланги. Де Раннефар пустил со склонов сотни де Каги, де Мурса, де Монсалви и де Фелда, которые легко смяли нападающих. Остальные подошедшие отряды партизан довершили разгром.
Остатки мердерессцев отступили к Пормароку. Лязгнули огромные железные ворота, и город приготовился к осаде. Де Раннефар, как настоящий рыцарь, предложил владельцу Пормарока – графу де Олю – сдать город без крови и сражения. О... Читать следующую страницу »
Частный вебмастер