Женя Стрелец Жанр прозы:

28 июля 2015 Фэнтези

Бест взял книгу с комода, раскрыл... Шелест страниц заставил хозяина мира побелеть и пошатнуться. Сури отнял руку от глаз, угрожая и отстраняя, пятясь к раме:
- Бест?
Ему это движение тоже не понравилось. Бест перехватил его руку, опустил вниз.
- Тихо, тихо, Сури. Всё нормально. Как и предполагал, я ни черта не вижу и не понимаю, где оно...
- Как и предполагал? - повторил Сури потрясённо. - Зачем тогда...
- Тихо, мы сделаем по-другому... - Бест позволил хозяину еще немного отступить к раме. - Ты не слышишь своего дроида, я не вижу твоих ужасов... Что страннее?..
На последнем вопросе, не колеблясь уже, Бест развернул хозяина и вышвырнул за раму!..
- Вот так отнимают миры... - пробормотал Бест. - Интересно, что мой Чёрный Дракон думает по этому поводу?.. Мурена! Заходи.
 

  Мурена залетела птичкой.
- Ой, дроиды! Ой, небо и море, где вы?! Здесь всё наоборот... Мрррак! Он не преувеличивал, бедолага Сури!..
- Ты чувствуешь угрозу?
- Ещё бы! А ты нет? Ни гостем, ни хозяином?
   Бест покачал головой:
- Нет, совершенно. С того момента, как понял, что и не могу снять его, - Бест указал на медальон, - пальцы не берут, проходят насквозь, я вообще не чувствовал тревоги или страха.
- Почему, - Мурена подняла брови недоумённо, - ты связываешь эти два факта? Думаю, дело тут не в медальоне...
- Тогда ситуация... показала.
- Ой, не продолжай! Ты хотел отдать кому-то!.. Иногда ненавижу тебя, Бест! И как выкрутились?..
- Нормально, как видишь...
- Ох ты ж!.. - Мурена присела выглянуть в окно и отшатнулась. - Талантлив был Сури-Восходящий!.. А раньше? Чего ты боялся по-жизни, Бест?
Он задумался:
- Не помню... Правда. Я всегда чуть-чуть боялся, что тебя занесёт, как теченьем морским, далеко, без возврата... Но это как раз у меня не прошло...
- Бест! Кого заносило больше?! И продолжает заносить, а? Вот сейчас - где мы?..
Бест рассмеялся:
- Давай, твори! Хозяин изведётся там в неизвестности. А как было его предупредить?.. Сейчас, успокою, если не улетел…
Мурена подняла и опустила, не создавая повторным поднятием ничего взамен, руку на каждый из четырёх углов дома. Темноту и потрескивание фитиля сменило пение дроида. Волшебное пение Я-Владыка, будто заслонённое прежде. Стены Сад она уронила, к выходу, пока что в нигде, образовав дорожку, и Бест перешёл на неё, захватив книжку, устраиваясь вблизи рамы почитать.
- Знаешь, что? - сказал он вдруг, оторвавшись от страницы. - А сохрани-ка ты для хозяина его абсурдное расположение семейств... Думаю, это вполне возможно.
Не просто возможно, это было неизбежно. Области - не артефакты, гостю их местами не поменять. Мурена справилась с задачей.


После полудня работа была завершена. Мурена показалась на раме, теперь изнутри озарённой солнцем и яркими, острыми бликами солнца на воде. В них розовело её рассветное лицо, блестели чёрные, снова распущенные волосы. Она заменила последним жестом дверной колокольчик в виде конских челюстей, издающих хриплый стон, на нормальный звонкий колокольчик. Обычный, фантазия её иссякла. Сури тормознул дракона на вираже, в верхней точке кувырка и подлетел к ней.  Мурена пересела на своего Белого Дракона, фыркнувшего ей в щёку.
- Сури. Злишься на нашу хитрость? Не злись. Так было проще. Я старалась для тебя. Но если что не понравиться, переделаешь, пока гостем...
Бест захлопнул книгу и показался за рамой, приглашая хозяина в его обновлённый мир.
- Вот тебе Сад... - говорил Бест, они шли по пирсу, ведущему от входа, до острова, море подскакивало вокруг уголками синих волн, подбрасывало с обеих сторон лодочки. - А вокруг - Дом, можешь плавать и купаться. Только учти, Дом не заканчивается нигде... Можно плыть до бесконечности.
Остров правильной формы, без мысов венчала круглая колоннада крытой галереи с ведущими к ней широкими, каждая на два-три шага, пологими ступенями.
- И это тебе Сад,  - Бест указал на колонны. - А вот твои вещи.
На мраморных столах стопки книг и огарок свечи, которую Сури тут же уничтожил взмахом руки.
- А в середине Там, как ты и хотел... Но ты не можешь больше туда зайти, даже бросая предметы, чтоб наступать на них. Мурена закрыла. Закрытую область сделала. В Там идёт только время...
Центральная, круглая площадь представляла собой циферблат. Песчаная, причёсанная волнами площадь. Словно море неспешно уходило с неё. Сад камней на свой лад: двенадцать массивных лазуритов разной насыщенности цвета и причудливых форм на примерно равном расстоянии расположились по кругу. Медленно перемещалась полосатая тень от колонн, меняя их, без того богатые, красивые оттенки.
- А это Мурена схулиганила!.. Верна себе...
Последний, светло-небесно-голубой лазурит с определённого ракурса подозрительно напоминал стоящую на задних лапах мышь. Мышь героическую, со щитом в лапе и задумчивостью на морде.
- Да, - скорбно заметил Бест, - знание языков не пошло ей на пользу... Извини, Сури, переделывай пока я хозяин.
- Ни за что!.. Да, я мышка, так и прожил. Чудесная и точная композиция. Как мне благодарить тебя? И могу ли по-прежнему бывать в вашем саду?
- Просто в Архи Саду, Сури, в ничейном, в нашем! Да и я прошу тебя, заходи хоть иногда! Потому что, я знаю, долго-долго ты не захочешь выходить. Ты, Сури, наверное, единственный в мире нехищник, чьё стремление к оригинальности заслонило песню дроида. Но сейчас я выйду, и ты услышишь её. Возвращайся к нам иногда. И можно, я возьму одну книгу?
- Сколько угодно!
- Я верну, навести, заберёшь.
- Бест, полдень в Собственном Мире дороже всех мыслимых книг!
- Это верно. Соль бы поспорила, впрочем…
Сури щурился, прислонясь к колонне, не отворачиваясь от солнечного диска. Голоса делала гулкими колоннада. Свежими, просторными. Бест сказал:
- Пойду. Не провожай. Будь счастлив, чистый хозяин.
Они обнялись. С толстым чёрным томом в руке Бест ушёл к раме по длинному, сужающемуся и пропадающему в бликах пирсу.


Глава 24.
Никогда Господин Сома не помышлял, что будет волноваться перед встречей с каким-то изгнанником... Волновался. Слова "господствующий над первой расой" ни о чём не говорили ему. Хищники не особо интересуются делами дроидов, относясь к ним, как к среднему между силой обстоятельств и беспристрастностью машин. Имени "Бест" он улыбнулся: "Наилучший?" Но при этом он летел знакомиться с человеком, переменившим всю его жизнь. Обе жизни: его и До-До. К лучшему, не то слово.
Оставшись на Южном Рынке, вернувшись к игре и заключению сделок, за короткое время он смог похитить и освободить почти дюжину, одиннадцать человек, случайных жертв судьбы, и снова - Густава. Прибрежная галька из мира До-До под его рукой превратилась в те вещи, в которые должны были превратиться люди. Но это стоило ему... Когда в общий шатёр попадала жертва, предназначенная другому, он с величайшим трудом скрывал произошедшую с его сердцем перемену. Должен был скрывать. Не проповедовать же им! Сам хорош. Господин Сома из них старейший хищник, станут его слушать! Решат, одержимый дроидом. И всё. Тут неразрешимое противоречие: если проповедует чужой по всем статьям, скажут - ты не такой, ты не из наших, и баста... Если свой начнёт рассуждать против течения, скажут - ты один из нас, опомнись, водички попей! «С каких это пор?» - спросят. А ведь у каждого своё "с каких пор", личное, других не касается, другим и непостижимо. Сома молчал. Но бездействовать становилось с каждым разом труднее.


Однажды, превзойдя Густава в спонтанном лицедействе, он выступил ходатаем за парня, совсем на Южном чужого, который ходатайства ждать не мог, у Махараджи. Подмигнув, изобразив давнее знакомство. Прокатило. Будь рядом Гай, тот не позволил бы без доказательств. А Раджа прост. Богат, но согласен на любую новинку в качестве выкупа.
Чистый хозяин, - вместе они ушли, изображая приятелей, - получил от Сомы вдобавок возможность сотворить гостем сложную, мелкую детальку. Ключ, который закономерно искал на Техно, прежде чем довериться Гратии и отправиться искать на Южном, где попался... Ключ-таблетка для механизма производящего разноцветный, порывистый ветер, без повторов, всполохи, звездопады. Носил на шее, уронил над Великим Морем. Механика простаивала в Собственном Мире, завидное украшение.
В совершенном потрясении расстался чистый хозяин с Господином Сомой. Не на раме, снова на материке, в горах, над Туманным Морем дроидов, возле своего тайника, рассчитанного на одну вещичку. Подобные тайники надёжней больших. Оглядись вокруг, лишь бы в непосредственной близости не оказалось людей. А если и кружат Белые Драконы в небе, всадникам ни за что не разглядеть и не узнать, под каким обломком в скальной трещине драгоценность. Или пустяк? Или даже ловушка. Если опознавательный знак оставлен, наверняка ловушка.
Тайник-расщелина был пуст. За исключением… Хозяин снял цепочку с крючка. Кулон. Пористый невпечатляющий камень держала в клюве весьма дорогая, тщательно и вручную гравированная птичка. Каждое пёрышко, каждый коготок...
- Тебе, спаситель, воплощение моей удачи. Здесь оставь. Или перепрячь над любым морем, куда поднимаются туманы Свободных Впечатлений. Артефакт таков, что за одну туманную ночь впитает те из Свободных Впечатлений, которые позволяют выпившему их перейти... - пустое время. Как пустую долину, без радости, без воды... Без надежды, вот что я хотел сказать, без надежды. Иногда надо просто идти...
Господин Сома разглядывал кулон, тёплый в руке, песочного цвета камень. "Интересный хозяин... По всему, любитель веселья и удовольствий, а такой артефакт на груди хранит. И откуда взял?" Спрашивать не стал, и они распрощались. Небрат его звали. Странное имя - Небрат... Таким могли бы назвать человека в группе, отвергавшего какой-то из обычаев, и, несмотря на это, остававшегося в ней.


Вокруг змеевого бассейна разлеглись трое лениво переговаривающихся коллекционеров. Сота разглагольствовал о прежних временах. Двое остальных, новички, успевшие уже оценить времяпрепровождение, полусон медленных Впечатлений. Окинув До-До и Сому безразличным и близоруким взглядом, отвернулись.
Крез поймал гостей и развернул на другую тропинку с центральной, мостившейся сейчас вручную. И он работал, мостил. Работал с огромным удовольствием, возможность образовать из осколков камней, стекла и плиток совершенно новый узор восхитила его. Полудроидов привлекают любые головоломки, манипуляции с известным исходным набором, подразумевающим спонтанное развитие, но в достаточно узких, конкретных условиях. Крез занимался ручным трудом во всех украшениях! За исключением диадемы, вообще-то, девичьего атрибута, падавшей с головы. В серебряных с аметистами серьгах, ручных и ножных браслетах! Господин Сома принял было Креза за главного... До-До усмехнулся и увлёк дальше.
Вымощенная прежде, обходная тропинка, лазоревый ручей скоро вернула их на центральную, ещё земляную, узкую и тенистую. А она вывела на просвет.
Перед стеной крупной каменной кладки, кое-где мшистой, кое-где скрывавшейся под плющом, среди вперемешку сидящих, лежавших людей, плодов и бумаг, рядом с черноволосой, яркой красоты девушкой сидел простецкий, широкоплечий парень в клетчатой рубахе и чёрных шароварах. Золотой медальон на груди. Стоически он выслушивал двух спорщиков, у каждого из которых образовалась к тому времени своя группа поддержки. Оборачиваясь то к одному, Амаранту, то к другому, Римлянину. Это надолго. Не теперь началось. Преимущества свобод и преимущества контроля распространились в обсуждениях со сферы общежития на сферу личных устремлений, решений, внутренних запретов... Обрастая сторонниками и противниками. Самое забавное, что Бест и в мыслях, как сидя в саду, находился ровно посередине!.. Заметив До-До он без промедления вышел навстречу, и поклонившись, встав, поклонился снова:
- Господин Сома... Я очень рад знакомству. Если могу быть чем-то полезен...
Сома искоса глянул на До-До, что он наплёл тут про него? И неужели это тот самый человек, "господствующий над первой расой"? Тогда за кого он принимает Сому, старого хищника?
Бест продолжил:
- Я восхищаюсь тем, что ты делаешь. Я не способен так - на рынках... Заходил, но... С такой свитой! Увязались, как бесплатный цирк!
Бест качнул головой в сторону Ухаха, положившего плоскую морду на руины стены. Олеандр, заметив, что у них гость, тут же натянул повязку на его смертоносный глаз. С чёрной, пиратской повязкой улыбчивая, мохноухая морда выглядела просто непередаваемо!
- Бест... - поклонился Господин Сома. - Я немного озадачен. До-До настаивал на этой встрече, я не хотел беспокоить, не вполне понимая ради чего...
- О, просто пользуйся оставшимся от Центрального, да и не только... От тайников всего континента! До-До покажет тебе кладовые. Господин Сома, бери всё, что может понадобиться. То, что ты делаешь, беспримерно. С начала эпохи высших дроидов не бывало. Я никогда не слышал и не читал о таком. Моё почтение и благодарность... Что ещё?.. Там, - он махнул рукой, - деревья которые поливают водой Впечатлений... В остальных плодах Чистая Вода забвения. Сладкая... Я бы предложил тебе прочесть конвенцию, но это просто смешно. Хотя... Возможно, ты её дополнишь?..
Господин Сома слушал его, пока не покраснел, как Мурена. Вот уж об этой своей способности он и не подозревал! Воспользовавшись тем, что Римлянин дёрнул Беста "на минуту", он слинял с До-До, не отходившим ни на шаг, в колючие дебри каких-то кустов. Шипы - с палец длиной.
- А ну стой, До-До!.. Что ты наговорил про меня?.. За кого меня здесь принимают?
- Только правду, - удивился До-До.
- Этот человек свободно призывает дроидов? Он отдал чудовищу Собственный Мир? И он поклонился мне? Да я превратил в столовое серебро больше людей, чем он встретил за всю свою жизнь!
- Неважно, что ты делал прежде, - оборвал До-До, ненавидевший, когда Сома ругает себя. - Да, Бест очень, очень уважает тебя за то, что ты остаёшься на рынках. А кладовые, что я должен показать, они - вон, вдалеке.
Господин Сома сел на землю:
- Мне надо подумать, До-До.
- Типа... - уйди, исчезни? Без проблем. Не улетай! От тебя ничего не требуется. Вечером они будут учить новичков говорить... Это весело и даже красиво. Впечатления красивые. Для новеньких отбираются лучшие. Выпивает один, но смотрят их все вместе! Учат тех, что собирали языки, но не знают эсперанто полудроидов... И нескольких безъязыких совсем, представь, и такое бывает. Особенно часто среди Восходящих, собиравших лишь музыку, ставших изгнанниками... Здесь безопасно! Совершенно. И ночью как днём. Ночью костры... Зелёные... Да, я говорил тебе.
- Я понял, До-До. Я помню.
- Ушёл. Я, но не ты... Не улетай, а?


Господин Сома не ушёл и не остался.
Он бродил дорожками Архи Сада, пробовал плоды Забвения, как зверь ходил вокруг шумного, многолюдного сборища изгнанников, мимо высоких, зелёных костров, благоухавших можжевельником и валерианой, плещущих высокими языками пламени... Никто не приставал к нему.
Рассвет зажелтил клейкие, молодые листочки, распустившиеся только что, одновременно с ним. Карликовое деревце с полосатыми ягодами, плохо различимыми среди его пёстрой же, бело-зелёной листвы. Сома рассеянно сорвал одну и плотная кожица лопнула на зубах, освобождая краткое, отчетливое Впечатление... Почтовую коробку с голографическим адресом раскрывают, торопясь и мешая друг другу две пары маленьких рук... И взмывает над ней рыжее облачко... Лиски-намо!.. Господин Сома задохнулся. Закусил пустым, сладким яблоком, невозможно больше вспоминать... Он вышел к белому, шёлковому полотну с аккуратными строками конвенции Беста. Прочитал её тихо, но вслух. В одиночестве. И коротко поклонился.


Глава 25.
Интригующая история, с определённого момента волновавшая Беста сильнее ежедневных, обыденных проблем, закончилась без его участия. Чужими руками оказалась разрешена. Косвенно им, но не прямо. Увы, моментам, сопутствовавшим ей, предстоит возникать впредь, снова и снова. Непросто стираются следы ненависти и безумия. Но они стираются! Актуальная же, громадная угроза, цунами, катившееся на всех, без исключения из глубины веков, растаяло маревом, миновало.


Открыл для себя принципиально новую тему Бест, навещая Змея, а он навещал его время от времени.
На выходе, в воротах облачного рынка дроидов дроид 2-1, выбранный в помощники главой какого-то из промежуточных семейств 2-2, рассыпался радужными огоньками среди вишнёвых огоньков 2-2, при этом дроиды продолжали непринуждённо болтать на эсперанто. Ещё человечески, обусловленные их голоса звучали. И Бест услышал... "Проклятие дроидов..." Обусловленный тоже в использовании своей власти, он забыл все желательные и требуемые обстоятельства для повеления дроидам. И попросил первую расу вернуть этого 2-1 обратно, немедленно. Дроид возник, произнёс формулу: "Выражаю почтение..." Бест нетерпеливо спросил:
- Никогда я не слышал, чтобы дроиды ругались... Почему ты сказал так?
Дроид не понял его. Они вообще заточены сходу улавливать желания людей, общие склонности. Рассчитаны на Восходящих, кроме драконов и третьей расы в целом. Когда вдруг дело касается человеческих вопросов или, ещё хуже, рассуждений на абстрактные темы, дроиду сложно уловить и то, что называет человек какими-то словами, и главное - чего ему надо?! Такая вещь, как "понять" дроидами почти неуловима в человеческом варианте...
- Фррр... - протянул дроид по-драконьи, что соответствовало человеческому: "Эээ?.." - Никакого неудовольствия я не выразил. Горы-над-Гаванью выбрал меня и я уместен в его семействе...
- Назови себя.
- Волной-к-Подножью, высший, холодный дроид второй расы 2-1.
- Что же значили эти слова, "проклятье дроидов"? Почему ты произнёс их?
- Потому что оно не найдено до сих пор, и до сих пор дроиды не нашли способа объединить усилия в поисках, при том, что ищут все... Соглашаясь с главой семейства, я произнёс их.
- Оно?.. Что не найдено?.. - окончательно запутался Бест.
Тут глава Горы-над-Гаванью удивлённый внезапным отсутствием новоприобретённого, проявился перед ними, в конической высокой короне, холодный, смугло-вишнёвый дроид.
- Выражаю почтение господствующему над первой расой, - произнёс он напевно и напряженно.
Главы семейств всегда опасаются, что подобные Бесту начнут интриговать, подыгрывать одним семействам ущерб для других, переманивать дроидов, в чём собственно он Беста и заподозрил.
Тот развеял его подозрения. Глава сразу понял вопрос, и Бесту открылся целый пласт древней истории. Трагический. Не закрытый поныне. Выходящий на поверхность сегодняшнего дня срезом смертельно опасной руды. Ради последнего открытия и взял он книгу Сури. Показать изгнанникам, возможно большему числу людей. Пусть, как могут, ищут тоже. Пускай держат в уме. Никогда не знаешь, где что проявится.


- Меня всегда немного цепляло, - так начал общую встречу, - когда я слышал это выражение... Диссонанс какой-то. Я не придавал значения. Странно, конечно... Дроиды с роду никого не проклинали, первый закон. Хоть вопрос об возможной их не дружественности, так же вечен, как сами они!.. Проходит сквозь века красной нитью, как вирус какой-то! Так вот, я подумал однажды, любое выражение, - независимо, глупое, точное, суеверное, - должно иметь начало, предмет, путь ошибочный, но исток. Что же имеется в виду под "проклятьем дроидов"? Утрата мира? Так ругались бы только изгнанники, выражение не распространилось бы широко... Оказывается, всё вообще не так! Совершенно наоборот. Выражение происходит от самих дроидов. И означает не проклятие, наложенное ими, а проклятие для них! Их старую, и, по мнению некоторых, неизбежную ошибку. Сам же предмет, называемый так, это и вещь и человек, её создавший. В количестве тринадцати штук. Но сначала "проклятием дроидов" назвали самого человека. Настоящее его имя не сохранилось.


История такова. Она относится ко времени, когда Восходящие не имели Огненного Круга в груди. Они собирали облачный мир и тогда получали, за день до воплощения. Вместе с огромной силой, неуязвимостью, радостью и жизнью долгой невообразимо для предыдущих поколений. Получали от дроидов после остального, общих представлений о мире, помощи в созидании, основ и мелочей. Скоро этот ошибочный порядок был заменён на противоположный, сначала Огненный Круг, затем всё остальное.
"Проклятие Дроидов" застал первый порядок...
Человеческая природа такова, что крохотная добродетель притягивает рано или поздно все остальные добродетели, а крошечный изъян в пику ей пытается разрастись даже и за пределы самосохранения... С величиной дара соотносится либо благодарность, либо ненависть к дарителю. Огненный Круг, неотлучаемое как Белый Дракон, присутствие Царя-на-Троне, равнозначное Собственному Миру, воплощающее его - великий дар. Но нашёлся тот, кто отверг его. Не пожелал. Человек, имеющий в запасе несколько десятков лет жизни. Видевший беспечную радость остальных, свет и наслаждение, исходящее от преображающихся тел, рамы миров и прихожие за рамами. Отверг всё.
Дроиды задумались. И решили, что он имеет право на отказ. Высшие, то есть полностью повторяющие для себя облик людей, речь их, не могли предположить сколь малый миг недоверия может перерасти в десятилетия ненависти, враждебности деятельной, а главное - не оглядывающейся. История не сохранила рокового события. Было ли то злое слово, нападение, беспричинный отказ или обман? Ясно только, что то была мелочь, злая мелочь, совершённая не дроидами, а другим человеком. Наверняка, хозяином Собственного Мира, сияющим, насмешливым, превосходящим. С Огненным Кругом в груди, даром дроидов... И тот, кого после назовут "Проклятием Дроидов" отверг, не разбирая, всё разом. Подобно Густаву. Всех.
Что имел? То же, что Восходящие: двух драконов, дожди и ливни связных Впечатлений. И помощь второй расы 2-1 без посредства главы какого-либо 2-2 семейства... Помощь в поисках книг, в начале по общей истории, затем по эволюции механики, следом по эволюции дроидов и после того по свойствам неведомых эпохе до дроидов материалов. Проклятие Дроидов не создавал облачный эскиз, но учился охотно. И дроиды служили ему. Как любому другому.
Идея, завладевшая его умом, была проста и неоригинальна. Многажды в тех или иных формах она поражала человечество. "Наслаждение - зло. Апогей его - Огненный Круг. Значит, полудроид - это извращение. Если возврат к полностью человеческому телу невозможен, то и эта цивилизация не должна существовать". А надо сказать, "эта извращённая цивилизация" переживала тогда свой золотой век. Начало. Не было ещё теней в Великом Море и хищников на рынках. Морская Звезда представляла собой один сплошной Мелоди-Рынок. Радость и ликование. Беспечность и доверчивость. В Собственные Миры приглашали и заходили только так, без оглядки. Что послужило его злодейскому замыслу на последнем этапе... Всё он видел ясно, Проклятие Дроидов. Да, Огненный Круг - чистое наслаждение, присущее телу полудроида. Так и есть. Ошибочно ставить его на первое место, но чтобы понять это, надо, как минимум, самому стать полудроидом. "Извращённым существом?.. Нет. Не раньше последнего этапа, для пользы злого дела, для завершения его..."


Историческая ремарка. До решающего изобретения, момента, когда автономный дроид Гелиотроп создал технического тёплого дроида Коронованного, Дарующего-Силы, Огненный Круг, продлить долголетие людей пытались увеличивая отдельные характеристики. Силу, крепость тела, скорость внутренних и внешних реакций на разные факторы, неблагоприятные и нейтральные, но меняющиеся быстро или непредсказуемо. Успешно пытались, характеристики возрастали. Но они вступали в противоречие между собой! Итог оказывался почти прежним! Не считая того, что дроиды, чтившие свободу выбора, позволяли людям самостоятельно делать акцент на чём-то одном. А массы подвержены моде...
Образование, не дроидских, но человеческих новых рас, например, людей медлительных, долго живущих, хрупких, это одна мода. Другая - быстрых и крепких людей, опасных и для самих себя и для противоположной расы, ставила под угрозу обе...
Гелиотроп сказал: "Пусть люди всё же в главном сравняются, иначе нельзя. Раньше так повелевала природа, теперь так повелеваем мы. Пускай все они опираются, на что привыкли. На то, что считают собой... И не собой... На то, что им ближе всего, и к чему они издревле питают доверие... На своё сердце". Так он решил. И дроиды согласились. Для самых разных нужд и характеристик тела они доверили ему создать общий источник энергии, поместить в середину груди. Огненный Круг сам направляет пламенеющую силу вращения туда, куда требуется человеку в каждый конкретный момент. Сам по себе, но в согласии с человеческой волей и выгодой. Никогда не против неё. Он поддерживает, да, но главное – уравновешивает. Второй, ещё более значимый аспект, его связь с рамой мира. С атомизацией человечества, но про неё после.
И ещё ремарка. Тогда же дроиды желания были выделены и объединены в семейство Закрытое-ото-Всех-не-Дроидов, под властью Августейшего. То есть, он семейства не создавал. И распоряжается им постольку, поскольку... А иначе не получалось. Выходила совсем ерунда, быстрый апокалипсис... И дроиды желания, холодные дроиды, чаще других, чаще и теснее  даже тёплых дроидов Там, контактировавшие с людьми, пошли на такую жертву. Не забесплатно. За весомую выгоду... Новое в истории обстоятельство, значимое для них.
Усовершенствование оказалось столь замечательным, столь много проблем сняло навсегда, что последующие Восходящие, имея от первого дня Огненный Круг в груди, не имели интереса к точным наукам. Они не стремились к дальнейшим улучшениям природы. Ни человеческой, ни дроидской её частей. Соответственно, интерес к знаниям таял в принципе. Дроиды не закрывались от людей, но способность задавать вопросы определяет способность получать ответы. И вопросы растут из потребностей, как ни крути. Растут последовательно, тянутся стебельком, расширяются кроной... Таковые появлялись всё реже и реже.
Новые Восходящие и хозяева миров тяготели к веселью. Особенно - к красоте. Они впитывали связные Впечатления, перекладывали их, уходили с головой в создание облачных эскизов, внешней их формы. Играли готовой мозаикой на готовом поле. Индивидуализм их возрос безмерно, а впрочем, намного раньше. Дроиды и Впечатления стали человеку ближе других людей.
И неизбежно получалось так, что Восходящий, мало задававший своему дроиду, главе семейства, мало вопросов, проникающих в сущность, получал скудный мир. Мир неудовлетворяющий его после. Хочется переделать, дополнить... А как? Появились хищники, торговые пирамидки стали использоваться не для артефактов только, а для похищений, для охоты на людей, чего прежде не бывало. Появились хищники, способные создавать тени в Великом Море, демоны его, Морские Чудовища...
   

Проклятие Дроидов интересовался науками до такой степени, что создал нескольких, не высших, конечно, технических дроидов. И разобрал их. Не последовательно, а разрушая внутренние вещества. Вызвав недоумение у помогавших 2-1, но и только... А насторожиться стоило, ведь сконструированные им дроиды имели массу разнообразных фунций, не связанных общей целью. И Проклятие Дроидов даже дня их не эксплуатировал. Ясно, что он только хотел посмотреть: как собирается, как разбирается, насколько велико сопротивление материалов и возможности самовосстановления на разных этапах.
Откладывая технические атласы прочь, изучая общую историю, он натыкался на множество сект и общественных режимов, когда одни группы людей диктовали другим группам, как правильно жить, выглядеть, какие и как получать удовольствия. Почти коллекционировал дураков. Их наивные аргументы... Их нешуточные злодеяния... Они смешили его и утешали одновременно. Они были такими глупыми и жалкими в его глазах. В то же время, что-то перекликалось с его мыслями... Не удивительно, что дойдя до истории близкой к последней эпохе, он наткнулся и на секту дроидоненавистников. Тут уже не смеялся. Утвердился в намерении довести их дело до конца.
Проклятие Дроидов создал бомбу. Способную уничтожить их. Дроидов.
Он был умён и предусмотрителен. Знаком с устройством мира и облачных миров. Он знал, что время собирания запретных артефактов прошло давным-давно. И дроиды, собиравшие их за ненужностью, были кардинально видоизменены, ориентированы на другое. А за отслеживанием запретных и полузапретных Впечатлений теперь следили не главы семейств, располагавшие властью, а Чёрные Драконы, не имеющие доступа в Собственные Миры. Как за мелочёвкой, по ходу основных занятий следили. Да у него и не было запретных Впечатлений. Зато были накоплены в совершенстве Впечатления каждой детали и сущности каждого материала для неё. Всё по-отдельности...
В последний день Проклятие Дроидов передумал, как-бы. Согласился принять Огненный Круг. Небрежно, торопливо создал бедный деталями облачный эскиз и зашёл в него. Стал хозяином Собственного Мира. Неудивительно, что скоро он стал выходить, искать общества других людей, возможности приобретать артефакты... Удивительно, что он выбирал хищников. Он выбирал тех, у кого в облачном мире нет дроида Я-Владыка. Перестраховался по всем статьям, что касалось его цели, но не жизни, тут он был бесстрашен. И успешен. До определённого момента. Гораздо на большее число бомб, "проклятия дроидов", он создал непонятных штук, сложных деталек, гостем создал. Инструменты. А собирал вручную. На континенте. Запустил часовой механизм с обратным отсчётом на время отдалённое. Весьма. На долгую жизнь рассчитывал! В этом ошибся. Тринадцать бомб, тринадцать "проклятий дроидов" он успел создать и оставить так же в чужих мирах. Прежде, чем судьба настигла его. В образе чистого хозяина, к кому зашёл без опаски... Живые артефакты входили в моду!


Дроиды обнаружили существование направленных против них бомб спустя длительное время. В течении которого сам Проклятие Дроидов, его мысли, дела, движения его рук успели связаться с влагой, сделаться связным Впечатлением, цельным. Испариться, пролиться дождём. Достаться Восходящему. Который удивился ему, спросил своего дроида 2-2, что он впитал такое под дождём? Тогда дроид посмотрел. Соотнёс… И ужаснулся.
Артефакты пребывающие в облачных мирах исчезают как таковые при исчезновении миров, оставшись без хозяев. Уничтожить все миры, всех людей?! "Дроид не причинит вреда человеку" - это даже не закон, а простая констатация факта... Не вариант, невозможно! Шло время. Положим, некоторые уничтожены. А сколько вынесено и перепродано? Дроиды отследили все связные Впечатления, касательно темы, установили число и начали считать. Искать. Из Собственных Миров чистых хозяев достали без труда с помощью дроида Я-Владыка. В мирах хищников несколько штук увидели дроиды всегда смотрящего, впускающего солнце семейства Там. Холодных дроидов нет в мирах, они участвуют лишь в эскизе. Обнаружили, выменяли с помощью других людей. Уничтожили. Осталось одно, последнее "проклятие дроидов", а время идёт...


Всё вышеперечисленное Бест изложил собранию, перебиваемый изредка вопросами новичков. Возможность найти последнее "проклятие дроидов" и обсуждали встреченные им на облачном рынке дроидов 2-1 с главой семейства. Искали все высшие дроиды.
Ара жонглировал двумя жёлтыми яблоками и большой, спелой грушей, пока та не шлёпнулась ему на нос, разбившись липким соком. Мурена полулежала как изваяние.
Большинство восприняло серьёзно. Насколько могли, не представляя даже, что такое взрыв?.. Бомба... Да и будучи серьёзными, что они могли? Запомнить, иметь ввиду. Господин Сома, проведший удачную сделку, итог которой был тем приятней ему, что выдумывать ничего не пришлось, похититель сам отпустил похищенного, примирясь. Сома заимел обещанное, как поручитель, переговорщик: широкий, белый зонт-собиратель дождя, бокал-зонтичный, скрытая механика. Отнёс в Собственный Мир и заскучал там.
Пропустил всю историю.
Он прилетел в Архи Сад когда Бест раскрыл альбом, доставшийся ему от Сури. Необычная книга. Альбом, вкладыш Вирту. Листы настоящие, в смысле, материальные. При переворачивании страницы раскрывается голограмма над ней. Такие и служили в основном не для чтения, а для иллюстрирования, объёмных чертежей, представления последовательности сборки чего-либо. Сообразительным Восходящим, хищникам, творящим из людей, и гостям чужих миров, короче, всяким любителям механики подобные тома дороже тысячу раз, чем Вирту.
В другой руке Бест держал, охотно подаренные До-До, песочные часы. Поскольку механика старая, страницы нельзя разглядывать долго, излучаются, сами портятся, и затуманивают глаза смотрящим. Можно закрыть и открыть снова. В данный момент над разворотом книги в полутени зависло изображение бомбы, вид снаружи. Взятая за основу, очень-очень похожая на "проклятие дроидов". Приземистый цилиндр, с острыми крыльями, с длинным рядом угловатых цифр, ведущих обратный отсчёт на верхней его плоскости.
- О, - сказал Господин Сома, подошедши, - у меня есть такая штука! Точней была... Она нужна тебе, Бест? Если для вида, то я могу сделать. Но что там внутри не знаю. Нельзя создать механический артефакт, не изучив досконально... Потому они так и дороги.
И тут он заметил оглушающую тишину. Лица обратившиеся к нему, словно увидели Чудовище Моря, представшее не из тумана, а из пламени костра... Бест раздельно, вкрадчиво переспросил:
- Что значит, была, Господин Сома? Ты кому-то продал её?..
- Никому. До-До!.. - позвал он приземлившегося только что парня, и сразу трепать Ухаха за мохнатую шубу...
- Эта вещь сейчас у него?..
До-До приблизился к ним, заметил голограмму, сощурился, она уже таяла, ранила взгляд, и воскликнул:
- Сома, небо и море, ты всё-таки сердишься?.. Прости! Я сожалею, что превратил её, нельзя хозяйничать в чужом Собственном Мире!
- Превратил? - переспросил Бест, не веря ушам.
- Да вот же она у тебя в руке, - До-До кивнул на часы, синий песок смерчем как раз собрался без остатка в верхней воронке. - Глупо, да? Я испортил что-то ценное?..
Бест перевернул их и так рассмеялся!..
- Обратный отсчёт!.. До-До, как это символично, обратный отсчёт!.. И здорово ты похозяйничал в мире Господина Сомы?..
- Вовсе нет… Я превратил только это!
- Но почему?
- Да, ни почему, походя. Не люблю конкретность... Последовательность, точность, циферки всякие... - он покосился на Господина Сому. - Мне вообще не до артефактов было...
- Кстати, о циферках, - спросил Амарант, - До-До, ты не помнишь, какие высвечивались на нём в тот момент?
- Помню. Тринадцать. Я заметил, потому что на одном крыле тоже стояла цифра тринадцать.
- Понятно, а перед ней?
- Ничего, нули. А после - мельтешение цифр...
Амарант всплеснул руками, и не он один.
- Тринадцать минут!.. Небо и море, ты уничтожил "проклятие дроидов" за несколько минут до взрыва!
Юный грабитель даже отдалённо не представлял, что такое взрыв. Трудно вообразить на примере известных угроз, поединков, теней в море... Его озадачило необычное, напряжённое внимание. Люди разглядывали его, и дроиды разглядывали, незримые, глазами Беста, господствующего над первой расой.
- Не знаю, чего вы так смотрите, - пробормотал он, наконец. - Превратить эту штуку было не сложней, чем любую другую. А вот что было сложно, так это напроситься в гости!..


Господин Сома, достаточно испивший на своём веку полузапретных Впечатлений, в одиночестве, и угощаемый чудовищами разных мастей, он представлял... - взрыв. И финальный, огромный, как образование Морской Звезды. Как волна, накрывшая её единожды целиком, прокатившаяся от северного, до двух южных мысов... Он мог оценить масштаб не случившегося.
Рефлекторным движением хищника Сома запахнул рубашку и скрестил руки на груди, скрывая ускорившийся Огненный Круг, болезненно яркий. Покачал головой. Общая у истока, личная в дельте реки, история пронеслась перед ним: древнее человечество, вслед за тем - могущественные, но плохо скоординированные первые автономные дроиды, изобретательная ненависть человека, Южный Рынок, свои разграбленные тайники, гнев, бег Против Секундной Стрелки, гнев и ссоры, договор с Оливом, их коварство, бессердечие Густава, мир, Эми-Лиски... До-До на Белом Драконе возле входной рамы мира. День и ночь. Улетаешь - он... Возвращаешься - снова он!.. Кудрявая голова на груди... Гудение шмелей... "Старый дурак... - подумал Господин Сома. - Старый упрямец и маленькое сокровище".


Глава 26.
Если входная рама Центрального Рынка к моменту вторжения Змея растаяла уже полностью вместе с ограничением места входа в бывший облачный рынок, и Архи Сад стоял открытым со всех сторон, то Южный был воссоздан, как ограниченный входом и недоступный Белым Драконам.
Перед входом в него, близ высокой арки на спине своего дракона развалился Хан-Марик. Развлекался, взымая плату за вход. А что?.. Тоже дело. И как раньше не сообразил?
Не то, чтоб улов его был велик... Незнакомцев он пропускал, особенно новичков, озирающихся неуверенно, вдруг они пригодятся кому там, внутри, а он спугнёт без толку. К тому же, они не имели оснований его опасаться. А Марик не бросался на людей по-недроидски... Он действовал обаянием и широкой, убедительной улыбкой! Завсегдатаи, что возвращаются на рынок из миров через свои шатры - тоже в пролёте. Но тех, которые снимают пирамидки и шатры каждую ночь, тех ждал сюрприз у рамы...
Платили охотно! Тем более, Марик не привередничал. Ему всё годилось!.. Украшая длинную шею его Белого Дракона, под рукой заскучавшего, едва зримого в покое, в завитках гривы тонуло пять цепочек с кулонами и без, одна стальная и агатовое голубое ожерелье. На земле скопился десяток сосудов пустых, два с Впечатлением, один просили вернуть в обмен... На плечах Хан-Марика, блистая, словно материк начало посещать солнце, лежал совершенно девичий шарф. Вуалевый, оживлённый для танца тонкими золотыми пёрышками. Счастливый обладатель трофея от танцовщицы методично выдирал их по одному и съедал, подгадывая, желательно на глазах вновь прибывших.
Марик заглянул в рынок. Тишина и спокойствие. Лужица тени, не успевшей убежать к морю в редком тумане, окончательно высохла, остался белёсый, соляной ореол. В первых рядах пусто. Дальше фланирует кто-то... Осторожно, посредине ряда, как положено... Снаружи рынка среди зубцов скал ветер гоняет песчаную бурю. Выглядит впечатляюще... А ветер-то лёгонький, и стеной пыль. Вечная пыль земных рынков. На всех она, в любом месте Морской Звезды, степном, скалистом. Где рынок, там пыль. Цвета куртки Густава, и вот этой, что на плечах.
Топ-топ... Из стеной взметённого песка вышел Бутон-биг-Надир. Вот так новости!.. Пешочком ходил? Куда?..
- Маричка... - заворчал Буро, приближаясь. -  А я-то всё гадал, чей это рынок? На чьём это рынке я торгую иногда?..
Тот хрюкнул, спрыгнул с дракона, и дроид растаял, украшения повалились на землю. Марик перевесил их на шею, выбросив обрывки шарфа, поклонился:
- Биг-Буро, на моём рынке ты всегда желанный гость!..
- Гость, Маричка, как верно сказано, я, Бедовичек, везде только гость... Наглец ведь ты, Маричка, распугаешь народ на входе, а? Зачем хулиганить? Да, кстати, не проходил ли этого дня такой беленький ко мне, высокий, с прямоугольной коробкой в руках? Держится, как дроид, надменно.
- Кстати, проходил! И не заплатил, кстати!
- Что же делать, что же делать?.. - потряс головой Буро, головой в тяжёлой, высокой короне. - Придётся мне заплатить за него... Иначе же ты ж меня не пропустишь?
Буро вытащил из внутреннего кармана расшитой хламиды две золотые монеты. Имитации древних монет размером и толщиной в ладонь. На одной стороне каждой из них четыре цифры, на другой четыре орла, разные. Кинул.
- На, держи. Если до вечера не съешь, покажу, как в них играли.
И протопал за раму.
В переводе слова его означали: "Приходи!.. Единственный дружочек Морского Чудовища на Южном, не забывай навещать его". Марик не забывал. По-прежнему идти ему, кроме шатра Биг-Буро, некуда, не к кому, но эти условности повторялись между ними снова и снова.


Дракон Густава, Белый Дракон, столь же мощный и великолепный, как и чёрный его дроид, показался среди облаков. Биг-Буро сделал вид, что не заметил, удаляясь в ряды, переступая плавно, неторопливо. Он знал, что Густав продал Хан-Марика Господину Соме. Откуда знал, это отдельный момент... Сому он мог понять, на отношение к нему информация эта не повлияла. А вот Густав...
И раньше, не сделавшись актуальной угрозой для добровольного своего телохранителя, юного чудовища, Буро он был ненавистен. А уж после заключённой сделки... Бутон-биг-Надир решал только, терзаясь сомнениями, долгими, но время терпит, умереть ли Густаву загодя, до выполнения Сомой условий? Быстро и незаметно, огорчив Хан-Марика, но оставив в неведении? Или умереть Густаву в последний момент, мучительно и публично, огорчив Хан-Марика? Но предательство сделав явным. Умный, многоопытный Буро склонялся к первому варианту. Густав не представлял, какого нажил врага.
Он снизился, оставаясь верхом, развернул дракона, брезгливо оглядел трофеи... Произнёс:
- Ты нужен мне, Марик. Теперь.
За три секунды они скрылись в облаках.
Шершень, демон моря поставил условие Оливу. Чтобы второй, чей след унюхал рядом с пирамидкой Лиски-намо, присутствовал тоже, посмотреть, что за охотник земли и неба, и тогда он направит их в поисках Минта, предпоследнего короля колоды. А поскольку интерес был в равной мере его и Густава, Олив счёл условие вполне разумным. Плюс ещё загадка про Горькие Холмы, про поиски Гарольда, короля пик, последнего. По мере приближения к финалу своей коллекции Густов входил как бы во всё более узкий коридор, не позволявший особых манёвров. Бери, где находишь, иначе годы и годы пустых поисков на авось. Рисковать он не любил, но на встречу согласился. И ему нужен был второй телохранитель, не дроид, человек, заходящий и в торговые шатры.


- Дроиды состоят из камней?
- Скорей, камни из дроидов... - голубой до сиреневого осколок, глянцевый, с острыми краями Олив подбрасывал на ладони, рассуждая меланхолично о себе: - Кто бы мог подумать, да? Такой артефакт у Морского Чудовища... Откуда взял? И зачем он ему? Нравиться что ли неморскому чудовищу?..
Туманной ночью вне рынка Олива состоялась их встреча. В шатре нарочно поставленном для того на краю обрыва, не желал приглашать в свой. И формальная вежливость - ближе к морю. Ждали до ночи. Ничего не поделаешь, собирая Впечатления про чудовищ, с ними и заключаешь сделки, в их ночное, туманное время, на их территории.
Хан-Марик изнывал от скуки. Густава с хозяином близлежащего рынка одолевали другие чувства. Пару раз Олив даже позвал Белого Дракона... Пальцами расчесал ему гриву и отпустил, поглядывая в купол шатра, в направлении Собственного Мира. Куда тысячу лет не наведывался. Густав, вопросительно склоняя голову к плечу, поднял брови.
- Ты ж понимаешь... - сказал Олив. - Нет, ничего, всё в порядке. Но если вдруг...
Он кивнул на торговую пирамидку с простым камешком на ней.
- Советую воспользоваться. Я улечу один. Если опасаешься, то честное слово, лучше тебе оказаться в моём Собственном Мире... Не худший вариант.
Стемнело. Подставка светилась и мерцала. Туман начал заползать в откинутый полог шатра. Хан-Марик в прошедшие годы утвердивший за собой право, немедленно перешедшее в обязанность, пребывать за плечом Густава, сейчас почти заснул там калачиком. В самый неподходящий момент. Но вдруг голова его поднялась, серые глазищи расширились, и Олив обернулся ко входу...
Из темноты в шатёр начал входить клюв... Вплывать. На высоте человеческого роста он входил торжественно, плавно, и всё никак не кончался. Оранжево-красный, с чёрной полосой по верху, чуть загнутый вниз.
Единственное, что сказал Шершень, унюхавший след Густава, перед окончательной договорённостью: "Он придёт не один". Точно. И имел в виду он не дроида. Чёрный Дракон Густава с тихим рычанием проявился снаружи тента. Сверкнул белками глаз и растаял. Не один и не с одним лишь драконом... Соответственно, и Демон пришёл не один. Что могло насторожить до такой степени Чудовище Моря в слабом человеке, обыкновенном хозяине мира? Тайна... Или нет?.. Шершень любил эффекты, возможно, он взял телохранителя с подобным обликом, чисто - развлечь себя и других.
Давно ожидаемым  завершением клюва в шатре показалась маленькая лысая голова. Надбровные дуги крутые, словно карнизы, настолько, что под ними не видно глаз. Круглые дырки ушей. А рот, в который переходил на лице беспредельный клюв чудовища, мог улыбаться, злиться и говорить. Тело человеческое, мускулистое. Даже одетое - в жилетку до колен. Шершень зашёл следом. Поклонился. Прогудел низким голосом:
- Вам, людям, наверное, здесь темно...
Бросил из пригоршни что-то на пол, разлетевшееся быстрыми, ртутными горошинами. Дунул. И вся земля заполыхала прозрачным, багряным пламенем, осветив вошедших, охватив ожидающих.
Олив усмехнулся, никак без представления... У Густава помутилось в глазах, при взгляде на них, от тошнотворного омерзения. Брезглив, единственная слабость. Все четверо, кроме него, так или иначе являлись Морскими Чудовищами, а сам он - настоящий галло, чистый хозяин! Гордый, скрытный, изо всех непосредственных, искренних чувств способный лишь к презрению. Беспримесный галло, странно, что они не понравились ему, разве Сури... А кто из галло кому нравился?


В багряное пламя собравшиеся уселись вокруг пирамидки, Олив ответил на представление Демона своим представлением.
Он заменил камешек артефактом, механикой. Из яйца, стоящего на острие, пентаграммой расходились журавлиные головы на тонких шеях, отсылая к колодезным журавлям. Раскачивались вверх-вниз. Олив раскрутил их небыстро, не как Секундную Стрелку, и расположил препятствия: чашу со Впечатлением наверх, неваляшку в основание, пиалы вокруг. Пиалы на обруче вращения, он представлял собой две плоские цепи одна на другой, когда замыкались, верхняя скользила по нижней. Теперь произвольно некоторые из журавлиных голов раскручивали и тормозили пиалы, а иногда одна из них попадала по краю чаши, клюнув его, накренив. Впечатление проливалось в пиалу, и так наполнились все, те, что раньше проливались через край, в землю, в пламя, заставляя его трещать и разбрасывать искры, Оливу не было жаль влаги. Он снял и подал Шершню первую:
- Там смесь. Без рабов, ладно? Демон, пожалуйста, не разоряй меня, выпей так.
Шершень опустил алый, острый язык в пиалу, облизнулся.
- Дроиды, Олив, не допускают к таким Впечатлениям. Случалось, и отнимали их... Откуда?
- Это они Восходящих и чистых не допускают. А до таких, как мы, дроидам нет дела.
- И всё же?
- Говорю, смесь. Давнишняя. Сливал сюда, чем торговать нельзя, а выбросить жалко.
Шершень, мигая неприятно, резко щёлкая нижним веком об верхнее, смотрел фасеточными полусферами, чьё направление взгляда не уловить, на конструкцию неваляшки… Так смотрел, что ясно куда… С некоторым чувством. Срезанное сверху яйцо раскачивалось, сквозь прозрачный сосуд казались видны белок и от желтка растопленное сияние. «Аволь… - проникновенно жужжал демон моря под нос себе. – Лакричная Обо, Аволь…»
- У тебя, Олив, оказывается, - прогудел глухо, - чувство юмора есть… Водрузить одно на другое… Эдакую дрянь… Троп тебя сожри. И я б сожрал, да дела у нас с тобой…
Густава угощение не прельстило, но он выпил за компанию. Ни черта не понял. Помост. На нём несколько человек. Ворота в никуда. Человек завис в проёме. Ан, нет, в петле… Перед помостом толпа. Смотрит наверх и сверху на неё смотрят. Те и другие нифига не радуются... Это не воздушный помост с акробатом Мелоди, что-то совсем другое... Впечатление быстро кончилось.


Хан-Марик выпил залпом, не обратив внимания. Ему и снаружи было на что посмотреть. Ох, как он разозлил Густава за эту ночь!.. Причём, делал именно то, что от него требовалось: во все глаза следил за противоположной стороной! Сидя на корточках напротив скрестившего ноги, непроницаемого, Длинноклювого чудовища, Марик решил для начала проверить насколько остёр клюв... Он не нападал, он просто протянул руку... Клюв щёлкнул!.. С неуловимой для глаз скоростью! После чего изогнулся ухмылкой на морде. Марик почти успел, практически отдёрнул руку. Но искорка всё же скатилась с указательного пальца, тюкнутого щипком. Хан-Марик прижал палец к рукаву и набычился.
Они, два телохранителя умудрились не обменяться за ночь и словом. Но когда не видно глаз, не только разговаривать, так и молчать нескладно. Хан-Марик неспешно поставил пиалу обратно на цепь вращения, наклоняясь... Хлоп!.. Припал к земле, до плеч в прозрачное пламя, заглядывая в клювастую морду снизу. Морда не ответила, только приоткрыла клюв, изображая удивление. Под козырьками надбровных дуг воззрились на Марика два пылающих, жёлтых глаза, левый обведён ещё одной, кроваво-красной радужкой. Зрачки лежат на нижнем веке, выражая предельные изумление и ярость. Марик обалдел. Так и замер внизу, любуясь. Со всей серьёзностью, невзирая на свёрнутую шею, ещё и поклонился, словно они сейчас только познакомились. Чудовище ухмыльнулось шире, чинно кивнуло в ответ. И видимо, решив перезнакомиться тем же манером с остальными, запрокинуло клюв к небу. Окинув Олива этими пылающими, бешеными глазами. Задержав на Густаве взгляд. "О дроиды, о нерушимая рама Собственного Мира!.. Извращённая тварь морская! Худший знак изо всех! Кровавая радужка вокруг чёрного солнца!.." К чести его сказать, по Густаву ничего не было заметно. Приобретшее, тщательно скрываемый, но проступающий всё сильней, отпечаток брезгливой усталости, лицо его в минуты опасности и волнения, в эти редкие минуты становилось, разве что, спокойнее и светлей, более дроидским, отрешённым.


Шершень тем временем продолжал:
- Горькие Холмы - непостоянные. Это соляные, медлительные волны. Под ними нет земли. Отдельные пики. Нет и определённого места у тайника, Густав. Оно плавает, меняется. Хороший тайник...
Хан-Марик задумчиво грыз монету Буро. Нет, не научит его Бутон-биг-Надир, как в них играть... Длинноклювый принял это за вызов. Протянул руку, взял. Золота откусить не смог и вернул обратно. Хм, а так попробуй... Он раскинул в стороны горизонтальной линией, натянутым канатом свои мускулистые руки и как бы чуть-чуть повращал ими в кистях и в локтях. Человеческие на вид... Но лёгкое движение перешло в вибрацию. И вот уже они держат чудовище словно крылья, зависшим в воздухе со скрещенными ногами, как и сидел на земле! Марик весело рассмеялся. Тут оба заметили, что Густав и Шершень демонстративно давно наблюдают за ними. Густав - подперев щёку рукой... Олив засмеялся, показывая клычки:
- О-оба хороши!
- Хан-Марик, - сказал Густав холодно, веселья хозяина шатра не разделяя, - мы вам не мешаем? Вам не будет ли удобнее развлекаться в Великом Море, вон там, под обрыв и по прямой?..
Марик вздохнул, не ответил. Длинноклювый пожал плечами. Потом залез в карман жилетки и вытащил штуку...


С неменьшим интересом, чем гость его, и Олив узнал от Шершня начало, возникновение тайника. Про сами Горькие Холмы он знал конечно, в общих чертах... Что туда соваться не надо. А ночью - нельзя. И без необходимости, и с ней тоже. Разговор о Минте отошёл на второй план в связи с исключительным местоположением Впечатления Гарольда - последнего, громаднейшего в ряду чудовищ, пикового короля. В связи с тем, собственно, что нашёлся желающий его добывать... Добыть… Ха-ха... Готовый попытаться. Шершень имел в тайнике свой интерес. Посреди рассказа он вдруг осёкся:
- Ты, человек, практически что-ли интересуешься?! - и приблизив фасеточные глаза, схватил Густава за плечо худыми, железными пальцами.
Невольно тот задержал дыхание, боясь заразиться, чем? Тенями, туманом морским? Потянулся к цепочкам в воротнике... Но Шершень уже прибрал руки.
- Демон моря, практически. Вне сомнений. Стоило бы суетиться...
Шершень перебил его низким, гудящим голосом:
- ... стоило бы рисковать, встречаясь с такими, как мы? Да, чистый хозяин мира?
Разлитое по полу, красное пламя облизывало и обвивало сидящих, колени, пиалы возле колен.
- В чём ты заинтересован из тайника, Демон? - спросил Густав.
- Неважно. Ты не дойдёшь. Никто не доходил последнее тысячелетие. Из наших... Но у тебя есть дракон... У тебя имеется дроид... Создавшие этот тайник слишком глухо перессорились, так расплевались, что сами не могут его навестить. Столько набросали теней в окрестностях, ловушек земных и небесных. Небесных, Густав, то есть, морских, смотрящих на небо. Белый Дракон тут не поможет, а вот Чёрный... Не знаю. Тогда, мы, - да, я один из его закладчиков, - еще летали. Могли сверху спикировать и смыться. Потом не могли. А многие и не летали... Ещё кое-кого и нет давно… Вкусный был, водой забвения не баловался, на тени Впечатления не переводил, целый склад связных Впечатлений, по бережку гулял, осторожный такой!.. - Шершень дребезжащим гулом рассмеялся. - Это правильно, Густав, что ты не очень опасливый, очень опасливым быть опасно!.. В тайнике много хорошего осталось. До тебя ни одному из чистых хозяев с Чёрным Драконом не приходила в голову идея ограбить наш тайничок.
- Это не моя идея, - откликнулся Густав, - это идея Мадлен.
- Галло?! О, шикарно, я должен был угадать!
Шершень гудел, смеялся долго, они успели выпить ещё по пиалке.
- Все-то вы всех знаете... - пробормотал Густав.
- Не всех, - возразил Олив, - но уж Мадлен!.. Ты очень юн, Густав, а заметь, и ты её зна-аешь!
- Мадлен, - решил просветить юношу Демон, - близкая подруга Женщины в Красном. И, буде приведётся выбирать, советую тебе добровольно стать Морской Собакой, у такого, вроде меня, чем встретить её в океане. А что, Олив, Мадлен начала внушать людям доверие? Поменяла причёску? Переставила себе актинью щетинистую на место головы? Идею Мадлен кто-то принял как руководство к действию, бездна у Синих Скал! Чего только не услышишь, если прожить подольше! Да, кстати, у меня есть незаконченная собака, с рассудком. Это увеличивает в Горьких Холмах ничтожные шансы на успех.
- Тот самый? - спросил Олив.
Шершень кивнул.
- И как он тебе?
- Перелёт по всем статьям. Дважды сбегал. Научился кусаться. Сильно... Нафиг такую собаку. В твоих интересах, Олив устроить ему последнюю пробежку среди холмов. Я пообещаю свободу на финише, но это верная смерть. А вот если он сбежит ещё раз таким, как я его сделал, Олив, и разыщет тебя...
- Сейчас испугаюсь. Подожди.
- Объясните? - вклинился Густав.
И пока Олив раскрывал предстоящие ему опасности и пейзажи, перспективы, Шершень полоскал с видимым удовольствием и столь же очевидным неудобством в пиале острый алый язык. Одновременно он наблюдал, как Хан-Марик борется силой с Длинноклювым. Лежали на земле, утонув в багряных всполохах, уперев локти, а Длинноклювый ещё и клюв, нечестно. Он выигрывал, но Марик сжал его кисть, на долю секунды полностью расслабил, дёрнул к себе... Хлоп! - и уложил руку противника. Тоже не вполне честно.


В целом с Горькими Холмами ситуация обстояла так…
Они и правда горькие. Соляные. Маслянистые. Наросшие перемычкой между двумя лучами Морской Звезды. Вокруг нескольких пиков скальных, пятачка, по сути. Волны океанские всё ещё ходят под ними, вздымаются, образуют холмы, опускаются, перемещают. Что предопределило характер тайника, возникшего случайно. Благодаря порыву Чарито из бывших галло, - Мадлен не солгала, - уничтожить Впечатление Гарольда. Выплеснутая вода не впиталась и не стекла в Туманное Море дроидов. Она так и продолжает перетекать по углублениям в нижнюю точку соляной долины, которая непостоянна. За тысячелетия Впечатление утратило продолжительность, начало и конец, детали. Оно стало предельно простым. Превратилось в, так называемый, "корень" Впечатления.
Друзья Чарито, "грязные друзья", по выражению Мадлен, разозлились. То была общая их находка, общее Впечатление, тогда ещё без теней, наделённое неким внутренним пороком, как и всё Впечатления Гарольда, приносившие беду, компания имела планы на него. Хотели собрать с маслянистой, солёной земли... Не договорившись предварительно! Каждый хотел. Передрались уже на месте. Число их убыло, Гарольд-таки приносит несчастье, даже тем, кто и не пригубил! Выжившие разлетелись. Уже в другом месте, на облачном рынке собравшись, договорились с трудом. Никто не собирает. Напротив, пусть там будет тайник. Он прячут в шары перекати-поля, в клубки сухих, просоленных водорослей артефакты. Перекати-поле под тяжестью их перемещается вокруг, близко к Впечатлению. С земли, случайному путнику и с дракона в небе неузнаваемый тайник, неотличимый от пейзажа. Кто пойдёт туда, зачем? В сухие шары? Если и зайдёт - не выйдет.
Много времени прошло. Закладчики тайника частью погибли, частью сделались Чудовищами Моря. И уже в новом качестве наполнили долину ловушками теней. Некоторые помещали в клубки перекати-поля, морское. Глаз-тень, всегда оборачивающийся к небу... Были и ядовитые тени, разлитые по маслянистой, солёной земле, парализующие, приводящие к хищнику. В таком количестве, что сами не рисковали туда заходить. Не знали, кто жив из них, кто нет, а кто, везунчик, по-прежнему летает на драконе, может вернуться и украсть!.. Против возможности такого грабежа и создавались тени нацеленные на небо, смотрящие, как смотрит натянутая тетива. В хорошее место Мадлен направила Густава!


Общие сведения, конечно, хорошо, но как обнаружить сам тайник? Центр, озерцо с Корнем Впечатления? О, именно так, чтобы погибнуть наверняка!
Каждой ночью туман Великого Моря поднимается над двумя мысами Морской Звезды, клубится перекатывается через соединивший их солёно-каменный гребень и заливает Горькие Холмы. Водопадом переливается. Рекой течёт по ним с северо-востока на юго-запад. А на следующую ночь, когда меняется прибрежный ветер, с юго-запада на северо-восток. Течёт туман низинами между холмов. И так образуется крест. С точкой пересечения в самой нижней части, в тайнике.
Чтобы найти её, определить, где именно вода Впечатления под растрёпанными клубками перекати-поля, нужно пересечь долину, две ночи подряд следуя реке тумана. Мимо сухих спутанных голов водорослей с артефактами, со злыми тенями, с тем и другим вместе. Идти, как Чудовище Моря, рядом с ними, убегая от них, наступая в невысыхающих лужах местные тени-ловушки... Не поддаваясь искушению позвать Белого Дракона и взвиться прочь, из Горьких Холмов нельзя этого сделать - тени целятся в небо, следят за ним, видят его. Шершень давно не пытался. Олив отправлял иногда рабов, из любопытства, с задачей принести первый попавшийся клубок. Ну, совсем никакого результата. Ни ответа, ни привета. Пропадали, как не бывало.  
Таков общий план. На вторую ночь достигаешь места пересечения, но не видишь его. А вот если повторишь путь днём, зачерпывай с солёной земли.
Есть и нюансы. Само Впечатление Гарольда тоже заражено тенями. Трогать нельзя. То или не то взял, на месте не узнаешь. Собрать достаточно глоток, больше бесполезно. Корень Впечатления помещается в один глоток.
Ещё момент, если бы кто хотел прорваться на драконе, с неба не видно ни следов, ни места пересечения их. Необходимо идти днём по первому следу, различимому по качанию, зыбкости почвы, хрусту еще не наросших крупно кристаллов соли. А вторая цепочка следов, перпендикулярная, что оставлена в последнюю ночь, различима получше, видна глазу, иначе и смысла бы не имело.
Совсем грустный момент, пешеход успевает преодолеть за день как раз примерно половину пути... А дальше?


Но вот, что обнадёживает...
Раскаяние Чарито в совершённой ошибке. Раскаянье деятельное. Для случайно заплутавшего в Горьких Холмах, приземлившегося по ошибке, сбитого мороком теней в полёте, раненого, или грабителя, всё равно - на считанных пятачках твёрдой земли стоят пирамидки Чарито. Торговую подставку невозможно поднять без тверди, невозможно на дне моря, и под сводами, если ты не изгнанник. Маленькие, незаметные пирамидки, в тонких, тончайших шатрах, чтобы не заманить нечаянно всадника в гиблое место.
Человек, который уже там, услышит ветер гудящий в трубочках музыкального кубика. Раскрытая ладонь изображена на всех сторонах - дотронься, и ты спасён. Если ты в отчаянье. Если веришь. Хуже не будет, а лучше может быть. Подставка поймает тебя. И только Чарито теперь может коснуться пленника, никто и ничто из оставшегося снаружи. Чарито похищает в Собственный Мир из туманной долины, полной теней и чудовищ, не мысля похищенному зла. Но до пирамидки ещё надо добежать. А всё-таки - надежда.
Про Чарито Шершень не сказал ни слова конкретного, фыркнул и прогудел, что некоторых он не понимает. Но за безопасность ручается. Пересечь Горькие Холмы дважды за две ночи подряд должна была его Морская Собака. Морской Пёс. Бегом, иначе никак. Притом, в промежутке его надо вылечить. Вести с Белого Дракона над туманом. В ошейнике на цепи, на длинной палке, чтоб не кинулся на ведущего. Иначе загрызёт и сбежит. Да и вынудить его на второй бег, второй день… Маловероятно. Исходное согласие надо, как ни крути.
- Хотя, такой... За свободу... Может и побежать, - добавил Шершень. - Он не столько крепкий, сколько живучий и злой.
- Ты поведёшь со-обаку? - спросил Олив.
- Я не летаю! - ответил Шершень резко, эта тема болезненна без исключенья для всех, кто не летает.
Он вытащил язык из пиалы и опрокинул её в рот.
- А может они и разумно поступают... - проговорил он, откидываясь назад, на руки.
- Кто они?
- Дроиды. Убирая подобные Впечатления от людей... Может и да... Трудно вообразить, что на самом деле совершалось нечто подобное. Людьми против людей… На самом деле... Они ведь вообще одинаковые были, эти люди эпохи до дроидской, воюющие... С одной стороны и с другой. Те, что горят, и те, что поджигают. Не Чудовища Моря… Ты когда смотришь, ты различаешь их, Олив? Лица?.. Мне плохо видны Впечатления. Давно уже. Я лишь чую... И крупное вижу. Это было? Или там намешаны Впечатления-фантазии?
- Было.
- Нам пора, - сказал Шершень безо всякого перехода.


Длинноклювый в миг стал рядом, первым вышел из шатра, огляделся. Светало. Следом Хан-Марик, сжимавший в руке новую игрушку. Длинноклювому в карман жилетки перекочевала оставшаяся непогрызенной монета. Он закинул голову к верху, окинул Марика взглядом безумных, яростных глаз, кивнул на прощанье. И тут словом не обменялись.
- Я поведу собаку, - неожиданно сказал Олив.
Шершень выразил сомнение:
- Это как бы, я взял тебя на слабо? Зря. Можно поискать кого-то специально.
- Нет. Я так хочу.
- Пусть так. Густав, если дойдёшь... Советую вернуться, - он улыбнулся холодной морской гримасой, - это даже важней, чем дойти... Мне нужен оттуда один артефакт. Мой. Искать не придётся. По дороге он сам прилипнет к тебе, притянется, добавлю кой чего липкое к твоему наряду... А Оливу...
-  А мне карту. Гарольда.
На том договорились. Минт отодвинулся на будущее, пусть, Гарольд интересней.
С дракона, плавно догнав и резко вильнув к нему, Густав влепил подзатыльник Хан-Марику. Всю ночь мечтал. И за что?


Глава 27.
После смерти Эми-лис-Анни Олив, как это ни наивно, кинулся к Буро. Бутон-биг-Надир был старшим, покровителем для неморских чудовищ, известный и уважаемый среди них. Мудрец, арбитр. Надежда... Глупо, да.
Тут обнаруживает себя разница между существами. Чистые хозяева - жуткие, непреклонные индивидуалисты. Изгнанники и хищники, с хорошими ли, с дурными намерениями, тянутся друг к другу. Но все эти три типа - покорны судьбе. Понимают, что смерть, это смерть. Наиболее значимое для них, Собственный Мир собирали и воплощали дроиды. Они же в лице дроида Я-Владыка одушевляют его, они защищают снаружи, катают на спине, отказывают в покровительстве хищникам. И ничего не поделаешь, смирись. Морские же Чудовища, существа выжившие в Великом Море, создававшие теней сами, ощутили не только физическую силу, прибывшую в тело, но особый вкус - власть делать самим. Чудовища куда больше ориентированы на подобных себе. Иерархия существует, легко образуется в их опасном, быстром мире. Создать, утратить, убежать. Слепить, переделать, победить. Принюхаться, удивиться, ужаснуться, признать чью-то власть. Добавить нечто к покровительству этой превосходящей силы. Они тоже жутчайшие индивидуалисты! Но...
- Ну, неужели нич-чего нельзя сделать?!
Биг-Буро не посмеялся на Оливом. Обругал, но не смеялся. Он тоже знал Эми, видел её на Мелоди. Кто смог бы позабыть рыжую Эми в танце?..
- Ничего, - ответил. - Она умерла. Ты потерял не Эми-Лиски, Олив, а возможность вернуться домой. Спиной повернись к прошлому и уходи.
- О-откуда знаешь? - прошептал Олив. - С тобой так было?
- Ты видишь меня? Разгляди получше, Олив. Ты практически человек. Я чудовище. Не было. Но я знаю.


Едва Олив начинал смотреть в будущее, в Горькие, например, Холмы, надеясь это развлечёт, прошлое нагоняло. Обрушивалось на него. Не с лица, как хороший враг, не со спины, как фальшивый друг, а изнутри, из сердечного существа, как неотвратимость, как собственные ошибки. Изнутри поднималось волнами отчаянья.
Он спал у себя. Днём. Перед тем, как вести собаку. И танцевал во сне. Видел Мелоди-Рынок, Эми. Отчётливо, радостно так. Сон превосходил явь живостью, полнотой деталей. До определённого момента. Танцуя, Олив начинает увязать. Тяжесть поднимается по ногам. Он опускает взгляд, ожидая увидеть почему-то сеть для теней, давнишнее его желание. Но нет, там пламя, брошенное Демоном. Оно растёт. В его языках проступают лица древних дюдей, эпохи до дроидов. Искажённые. Белые от ужаса. Обугленные, чёрные. Те, что кричали во Впечатлениях поднесённых гостям. Олив смотрит... Он не хочет смотреть, но смотрит. Пламя подбирается к чьим-то ногам... Стопы тонут в нём... Сандали... Он не дышит во сне, предчувствуя: глаза подними, а там... Там лицо Эми-Лис... И просыпается, задохнувшись. Не к спасению, а напротив, к чёрной тоске. Просыпается в пепел, ничего не осталось, в прах бытия.
И снова, прежде чем настала ночь, и его дождались над Горькими Холмами, в другую сторону мчал. В белом вихре драконьем, делавшем с восторгом дроида штопор горизонтальный, бочку, он достиг Южного Рынка. Вбежал к Буро, как чокнутый, чтобы осведомиться ещё раз насчёт воскрешения мёртвых. Может, придумал чего? И возможность всё-таки есть? Бутон-биг-Надир, оторванный столь бесцеремонно от четырёхстороннего спора за лучшие места у входа в лучшем ряду, притом, платили за посредничество всё четверо, бросил их. Увёл Олива в другой, шатёр-тайник на задворках, без слов. Поставил перед собой. Головой покачал. Проницательный, ударил легонько холодными пальцами по ключицам, скрутил что-то, выдернул и сказал:
- Не пей всякую гадость.
Оливу полегчало. Но дело в том, что боль от боли и боль от горчащей пустоты - две чаши весов. Одна поднимается, другая опускается вниз, на сердце.
- Буро, я уйду в море...
- Ждёшь аргументов против? Ведь не за?.. Мою позицию знаешь. Она не изменилась. Пока что, тебе нравится думать, я уйду в Великое Море... Не более того. Нормально. Я ненавижу море, но веришь, и я думаю так иногда.
- Биг-Буро... Оно навсегда, так грызть и будет?.. Или кончится где-то?
- Кончится. Как и всё на свете.
На обратном пути, в спешке, походя Олив пролетел сквозь немногочисленную новую группу хищников, охотившихся по-недроидски, силой в небе над Южным. Беря числом, с помощью верёвок и мешков. Откуда взялись? Вскорости хищники играющие Против Секундной Стрелки переловят, истребят их, возмущённые наглостью и некрасивым, тупо прямолинейным способом похищений. Олив краем глаза заметил два лассо с двух сторон летящие на него, позволил поймать себя, после чего, так и не замедлившись, разорвал одними лишь пальцами. Зыркнул на обалдевших парней и устремился дальше, к Горьким Холмам.
Олив не оставил мысль, уж очень, притягательно простая она была, раньше или позже, если совсем станет невыносимо, уйти в Великое Море. Власть над рабами, сила, выделяющая среди людей, не удовлетворяла его и раньше. Теперь проявились не подспудно, а явно: беспокойство, недосказанность, неудовлетворённость. Шатко положение неморского чудовища. Олив понимал, что среди обитателей моря сейчас он полный ноль. Рассчитывал на Шершня на первых порах. Напрасно, да тот... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39