Женя Стрелец Жанр прозы:

28 июля 2015 Фэнтези

лековато от побережья.


Расположились за столом, игра предполагалась парная, вроде подкидного. Однако Хан-Марик не умел и не стремился научиться, а Буро протопал вглубь шатра, греметь склянками, химичить... Где четвёртый? Солома, разбросанная по столу, остатки праздничного дня, скрашивала ожидание, но не напрягался и не скучал только Хан-Марик. Разложил на весь стол свою сегодняшнюю добычу и разбирался, кучками перекладывая, блестящее пробуя на зуб.
Олив, потемневший, посерьёзневший за минувшее время, неподвижный как скала наблюдал за ним с ничего значащей застывшей ухмылкой, обнажив один клычок, изогнув одну бровь. Он и одеваться стал в зелёное, словно бравируя тем, что раньше скрывал. Тем, что все они скрывают, пока могут... И тряпки на нём откровенно по морской моде, безрукавой. Демоны любят плащи, капюшоны и всякое закрытое, длинное... Но открытое по сторонам, где бывают: руки, дополнительные руки, плавники, ещё плавники, щупальца, шипы, колчаны и прочее разнообразное оружие. Ровный кафтан до земли с разрезами по бокам, белые хакамы, широкие как юбка. Обнажённые смугло-зелёные руки сцеплены в замок.
Господин Сома скучал, пробовал соломинки. Одна оказалась не травяной, хлебной. Он удивился, выпил и её схрустел. Надо же, не размокла, поджаристый, солоноватый хлеб. Хлебных вкусовых Впечатлений миллиарды, до конца времён они будут нравиться полудроидам, людям.
Марик собирался сделать то же самое с золотистой, тонко гравированной, имевшей расширение на одном и чубук на другом конце, как... Из абсолютно расслабленного своего положения Олив сделал выпад и выхватил у него из рук. Скучно... Тихо поднимающегося Марика тихо сужающиеся глаза парировала холодная улыбка, ощерившаяся выше клычков:
- Хан-из-Моря... Твоя соломинка?..
Буро вырос над ними, побарабанил по крепкому, как погон, наплечнику кафтана над зеленоватой рукой, не время для потасовок:
- Олив, - буркнул он, - маленьких обижаешь?..
Густав, безмолвно вздёрнув подбородок, спросил Господина Сому, чего ждём-то вообще? Тот понял и ответил:
- Колоду ждём, Густав. Кон...
Здорово... Густав считал вообще-то, не это главное. Так, предлог.
- У меня есть. В мариковом тайнике рядом. И не одна.
- Партию ждём...
- Вы что-то темните. Биг-Буро не желает? - Густав поклонился ему, не вставая. - Что ж, можно втроём, и переговорить о деле. Не обязательно вчетвером...
- Впятером...
- Парами? - окончательно запутался Густав.
- Парами. Не спеши, мы рано собрались, подождём кон и игрока.
- Четвёртого, а пятый?..
- А пятый в колоде...
Олив слушал, слушал и рассмеялся. Тихим, размеренным смехом, не злым. И не заразительным. Для Густава - точно... Чёрный Дракон проявился, сверкнул белками огромных глаз и пропал.
Ночь подошла вплотную, торговых пирамидок не имелось в шатре. Биг-Буро дёрнул за шнур под потолком. Что-то щёлкнуло, флюгер с крыши перевернулся под тент, и шатёр изнутри озарила раскрытая металлическая ладонь. Большим пальцем вверх. Из рядов казавшаяся небольшим, обычным флюгером, для жилого помещения она была велика, света хватало с избытком.
Представив себе туманную ночь, заполнявшую долину, дымными ручьями вливавшуюся сейчас в раму Южного, плывущую в шаге от него, за тугими, матерчатыми стенами, Густав резонно обеспокоился... И на скольких щупальцах, раз ждать его до ночи пришлось, спешит сюда четвёртый игрок... Карты как станет держать, веером? Или каждую отдельной присоской? Человек в здравом уме даже с телохранителем не отправится пешком куда-то в густом тумане. Но четвёртый приближался. Не ползком, не плавниками отталкиваясь, не на перепончатых крыльях зигзагами летя. Ногами шёл. И хоть не с драконом, но с таким телохранителем, с которым можно, закрыв глаза, гулять по дну Великого Моря. Глухое шуршание в такт неслышных шагов, как будто тёрлись жёсткие маховые перья. Провал глянцевой черноты волос, пятно узкого лица. Разрез глаз прикрывался, сверху затекал темнотой, и полностью моментально распахивался. Тихо стучал узел поясного шнурка о барабанчик...
Телохранитель, именно. Никто не понукал, не привязывал, не шантажировал четвёртого игрока. Вчера он ответил на некий вопрос, как сам понимал. В согласии с совестью. Ничего не оставалось сегодня, как сказанное воплотить. Ах, какой удачный вопрос подсказал Бест Бутон-биг-Надиру!.. Как полезно бывает в споре проиграть!..
Дошли до последнего из торговых рядов. Высокий силуэт сопровождающего замер. Глаза сверкнули, он дунул, и туман расступился до самого входа в шатёр... Четвёртый, которого ждали, не обернувшись на страшного спутника, двинулся сухим руслом, между рваных туманных берегов, у полога остановился. Набрал воздуха в грудь, как не полудроид, как человек сделал бы перед нырком. Не чудовище за спиной волновало его. Не чудовище, и не за спиной. Набрал воздуху и нырнул, откинул полог.


- Доброй ночи - добрый рассвет...
Он разительно изменился. Куда подевались восточные тряпки, борцовские знаки? Куда робость, наглость, непосредственность хулигана? Готовность откликаться каждому, от каждого ставящая в зависимость? Клок обвёл взглядом присутствующих, не задержав ни на ком, и поклонился, произнося традиционное ночное приветствие. Одет, как демоны моря, без рукавов, в длинных жилетке и юбке, чёрных как уголь, поблёскивающих, как стеклянный шлак в угле. Олив ухмыльнулся, оценил, говорящий стиль. Врущий, в данном случае, стиль. Не сам наряжался, Олива не провести. Чёрные волосы, по-прежнему собранные на макушке напоминали теперь не птичий хохолок, а жёсткую корону, перехваченную лентой с чем-то подозрительно напоминавшим горение Пурпурного Лала, маленького, но подлинного, в серебре.
- Поздравляю, - приветствовал его Господин Сома. - Вступительная игра и такой банк. Лал принесёт тебе удачу.
Клок молча поклонился в ответ.
С наслаждением наблюдал кое за кем Буро... Густав выпал. "Заколдованный он что ли?! Ну, ребята, вы не имели права!.. Не спросив охотника... При Махарадже такого не случалось". Они не спросили, но и он не оставил инструкций, не предполагал...
Биг-Буро сгрёб со стола солому, Хан-Марик убрал добычу и себя со стула. Клок занял его место.
Сказал:
- Густав... Благодарю. Группа приняла меня хорошо. Игра удалась. Теперь я один из вас. Могу быть заказчиком?.. Но не чар... Мне нужна не чар...
Густаву ничего не оставалось, как пожать холодную, протянутую через стол, руку.


Два ошеломительных открытия поджидают человека, сделавшегося хищником, в особенности, если пошёл сознательно на это...
Первое... Ничего не случилось!
Ничего страшного не произошло. Вот - он толкнул на пирамидку, или задушил, завершая бой, предпочтя дорогие призы, а не символические регалии, или в Собственном Мире проделал краткое мановение рукой... Вот - человека уже нет, а артефакт есть. Свист, топот, аплодисменты правого крыла... Мир не рухнул, ничего не случилось!..
Второе... Случилось.
Мир не рухнул, но что-то случилось, накренился, трещина пошла...
Второе открытие настигает через паузу, со спины. Без предупреждения, внезапно. Вы с приятелями давно нацеливались на этого, постоянно выигрывающего в марблс, увёртливого в гонках!.. Давно... Иногда ты пил с ним в гостях Впечатления у кого-то, иногда на Мелоди таскал из его кулька разноцветные монпасье... А потом он снова обыграл тебя. И ты перемигиваешься с друзьями за спиной у него, надоел, больно везучий. Или противный, или чужой... И одежда дурацкая...
Вот - уже нет чужака, охотник сработал чётко.
Но непременно наступит день, когда в доброй, веселящейся компании, где коллекция марблс успела переменить владельца, на следующей партии ты ждёшь знакомого броска, который умел делать только он, надеешься, что уж в это-то раз!.. Но нет той руки и того броска. Нет, и не будет... А после, когда разлеглись вокруг поля, придумывать условия для следующей игры, кто-то спросит тебя, вашего противника вспомнив: "И как?.. Получилось, что задумывал?.. Вписался ли артефакт в интерьер Собственного Мира?.." Спросит мимоходом, смеясь. А у тебя слова застрянут в горле. И вместо ответа ты, усмехнувшись, кивнёшь. Отворачиваясь непонятно куда, непонятно почему. И привыкнешь так усмехаться.
Большинство полудроидов мечтает о живом артефакте. Мечтает им дополнить Собственный Мир. Немало и тех безумцев, кто теряет статус осознано ради конкретного зверька. Почему же продают их? Почему живые артефакты ходят товаром на рынках? Да вот поэтому.


Возвращаясь назад...
- Как ты угадал?.. - прошелестел Дзонг, усмиряя гулкость морской речи. - Откуда ты знал, оуу, Надир?.. Раскаявшийся, нераскаявшийся, на лбу не написано...
- Я давно среди них, - ответил Буро. - Представь, это удобно, иметь дело с раскаявшимися хищниками. Они предсказуемы. Не спрашивай, почему. Я наблюдал, не знаю почему, но так.
Это, когда остались одни, а возвращаясь ещё назад...


Нужен сюрхантер. Дзонгу, чтоб скрыть лицо, имя, он не лжец... А Буро - чтоб уничтожить охотника по завершении дел. И ещё Буро не хотел, чтоб Дзонг скрылся откровенно за ним.
Тайна очень важна Дзонгу. До последнего рывка в Гала-Галло он должен оставаться в тени. Рывка?.. Дзонг даже не летает... Лучший охотник Южного, по словам Надира-Ача знает дорогу в Гала-Галло... Всемогущий в тумане и в море, в пути Дзонг будет зависеть от него. Он склонялся к последовательной ловле, к именным заказам. Как ни велико искушение повторить оглушительный разгром Файф.
Обитателям облачного рынка - непреходящий ночной кошмар, он днём, по здравом размышлении представлялся старой сказкой... Смешно и странно бежать. От кого бежать? Да есть ли он на свете? Придонной актиньей доживает!.. И то вряд ли... Ночь шептала другое.. Так и жили.
«Оуу, нельзя их пугать... Кроха - первым номером. Гипнотическая Кроха... С занесённой над Вайолетом рукой... Остальные - после. Переловить! Оуу, нужен охотник...» Обязателен. Для поимки сюрхантера Дзонг с Буро перебрали все мыслимые варианты, начав с привычных им, морских. Яды, морочащие тени, ловчие... Общий их недостаток - разовое использование. Если раненый должен оставаться в сознании, сохранить свободу перемещения в Собственный Мир, в подземелья с Чистой Водой забвения, океан, наконец... Никуда не годится. Ранить и поймать можно, а дальше? Чем привязать? Чем же привязать сюрхантера?..
Буро переждал тогда шипящие, бурлящие раскаты "ха-ха-ха" и спросил Клока:
- Раскаявшийся хищник?.. И что следует из этих твоих слов?
- Что я не превращаю и не охочусь, что ещё?..
- Вот что, юноша... Я превращаю. И я охочусь. Густав осточертел тебе и мне. Ты отворачиваешься, так? Тогда... - я заканчиваю охоту. Он мог бы и пригодиться... Мог бы ещё пожить... - Буро сделал вид, что отвлёкся. - Как считаешь, юноша, он мог бы стать "раскаявшимся охотником", бывают такие?.. Не судьба... Я имел интерес к нему, но опосредованно, мне нужно чужое лицо. Ты отворачиваешься. Найду ли я другой вариант или избавлюсь от охотника, не твоя печаль, правда, раскаявшийся хищник?.. Густав здорово насолил тебе?.. Что ж, скоро его накроет большая волна. И ты увидишь это, поздравляю. Я не причиню тебе вреда. Я не Густав, отпустив с пирамидки, я на неё не возвращаю...
- Почему я должен...
- Ты не должен. Это было бы странно... Пока ты рядом, он - невредим. Но зачем тебе гадина рядом?.. Ждать когда подставит, кому продаст? В третий, пятый, сто сорок пятый раз?..
Клок уставился в землю, помолчал и ответил:
- Господин, я понял тебя. Но у охотника нет друзей! Он близко не терпит никого. Человека-телохранителя держит рядом, и то... Гоняет пинками, когда не нужен ему.
Буро ли не знать!..
- Господин, - Клок скользил по дельте своих размышлений, - Ты изобретаешь игру? Хитро закрученную игру?.. Хочешь проверить, способно ли раскаянье превратить хищника в дроида? Сомневаюсь... Ты не проверишь этого на мне, не на моём примере... Я, как вынырнул в бурю! И за крыло дракона смог удержаться, я счастливчик, не смотря ни на что, господин!.. Прыгнуть обратно? Стать чужим, твоим, господин, лицом?
- Не охотиться, нет, - подчеркнул Буро.
- Да, но... Как на волне, не продержусь живым возле него и дня!..
- Ну, на волне-то и лучше, чем при штиле... Волна-то всем волна, и тем, кто на ней, и тем, кто под ней... Да... Задержишься! У меня есть рычаги влияния. И ты их применишь.
- Я врать не умею!
- Зачем?.. Всё прозрачно. Мы научим тебя фокусу... Знатному фокусу... Раза хватит, что б по доброй воле охотник задержался при тебе, принял заказ от тебя. Наш заказ. Так и скажешь, что представитель, но промолчишь - чей. В чём сложность, юноша? Мало ли анонимных посыльных?
- Для его уровня таким способом принимать заказ...
- Ничего, фокус тоже будет ему по размеру.
- Почему же просто не нанять одного из них? Посыльных?
Буро преступил тяжело, поднимаясь, с ноги на ногу, в сторону цыкнул... Хороший вопрос. Ответ был бы похуже... Но ответа не будет.
- Просто нанять... Не просто... - неопределённо проговорил он. - Болтовня тут неуместна... Знал бы ты, сколько осведомителей, сколько торговцев секретами среди них!..
- Дорого? - не удержался Клок.
Ясно, чьих осведомителей.
- Да как всегда! - воскликнул Буро. - За чепуху торгуются, серьёзное выбалтывают между делом!.. Юноша, видишь ли... Ты видишь, всего не скажу. Но главное - да. Твой личный риск минимален. Ничтожен.
Подлинного сюрхантера Буро лишь начнёт из него готовить. Чтоб когда придёт срок, Густав обезумел от ненависти, чтоб без оглядки преследовал его, чтоб за словами и делами, и рядами Южного утратил контроль... Забыл про Марика, забыл про дракона, остался один! Прежде охотник-комодо не терял головы, думал об охоте, а не о добыче, суть разные вещи... Так пусть обезумеет, пусть потеряет голову.
Биг-Буро протянул, надломив, Клоку ещё палочку бамбука.
- Выпей.
Она оказалась морской водой. Цепочкой колючих Свободных Впечатлений. Их горечь, словно выхода ища, закружилась под нёбом, крутилась и не проходила.
- Не понравилось? Извини, я дам запить. Вот такова моя жизнь. Бедовичка, просителя твоего сейчас, я раз в тысячу лет прошу. Такова и охотничья, гнусная сущность чистого хозяина. Откажись. Завтра его не станет. Или продли его дни.
Клок отвёл в сторону предложенные ему запить, благоухавшие мёдом, персиками, лепестками увядающих роз, бамбучины. Горечь билась в нёбо, кололась и освежала ум. Возвращала куда-то к главному... Домой будто... К покою безумного, единственно верного решения... Хищник моргнул на сияние короны, на страшные глаза безмолвного Дзонга, заглянул в миндальные, усталые Биг-Буро и несвойственным ему образом, где-то торжественно, ответил:
- Я, господин, не знаю, что там, за поворотом. Не знаю и почему нужно свернуть туда. Хлопнуть дракона по шее, направить в обход кучевых миров, именно этих... К тем мирам, именно тем... Я просто не хочу прерывать полёт! Ты не поймал меня, я не знаю, надо вмешиваться или нет. Но, может быть, там узнаю?! Ну как иначе? Никак!.. И доложу тебе, господин... Тебе оно тоже неизвестно, что за гроза там, впереди!..


В результате, то, что для Беста являлось жизненной позицией, для Буро оказалось не более чем ловким приёмом. Запутать, не солгав. Принудить, не применяя силы. Клок же приняв благородное и нафиг не нужное ему решение, перемахнул не пару ступеней вверх, а - лестничных пролётов. Оказался на самом верху, как тогда, у распахнутого окна Собственного Мира, где Я-Владыка, счастливый возвращением, встретил его. Ещё легкомысленный, мечущийся, в Бесте он найдёт друга и брата. Повзрослев, не на гонках найдёт себя, и не на левом крыле. Окно, у которого стоял теперь, оказалось распахнуто к областям Там настоящим, наружу рамы, к людям, Чудовищам Моря, дроидам, ко всем без разбора, ко всем, кто проявляется в его жизни, в кружащем первом снегу. Это и правильно. Разберётся по ходу. Разрушенное отстроит.
Закладывая основание, приходится катить, поднимать самые тяжёлые камни. Предательства. Терпения. С Густавом за одним столом... В образе демона неморского, застывшего, отстранённого, с Пурпурным Лалом в чёрных волосах.


Из нагрудного кармана Клок достал игральные карты. Колоду, вместо коробки охваченную наперекрест широкими лентами, серебристыми, с тусклым, потёртым рисунком чёрных и красных мастей. Нажал, невидимая застёжка свистнула, и ленточный крест расправился у него в руке.
Холодный взгляд Олива оживился:
- Старый, не новодел! Кон Рода... Последний раз видел его... Ещё человеком. Я сдам? Юноша, твоё имя?
Они представились.
Господин Сома знал Клока по Архи Саду, с Оливом они там разминулись. Смотрел и изумлялся. Не ждал от хулигана подобного, выдающегося артистизма.
Какой артистизм?.. Клок не изображался. В странной ситуации, во враждебной среде... В ночи, в тумане... Как он должен был выглядеть, как на Мелоди в козьих плясках?.. Он вспоминал инструкции, прислушивался к внутреннему голосу, следовал песне дроида, не покидавшей его, как путеводной нити. Куда приведёт, туда приведёт, других ориентиров нет. И выглядел соответственно - весь в себе. Под мимолётными и прямыми взглядами, сканировавшими его, требовательными, изучающими, выискивающими несоответствия и их разгадки. И под взглядом Густава... Не так уж мало времени Клок считал его другом, не так уж давно...


Колода, ожившая у Олива в быстрых, зеленоватых руках, была тем самым коном, прощальным подарком Надиру-Ача. Сокровище, редкость. Но она напоминала ему Симурга, последний раз, когда видел его, стечение роковых ошибок... И для дела Буро её без сожаления отдал.
Кон состоял из обычных карт, единственно, в изображениях мастей тонко прорисованы волны. В чёрных - красные, в красных - чёрные. Тузы - осьминоги. Короли, дамы, вальты - обобщённые, невыразительные лица. Воспроизвести примитивные изображения с таких карт не трудно. Если б не Род... Вся колода - он, его род. В согласии с личной историей чудовища. Внимание Густава сразу же привлекла рубашка карт. Вогнутый ромб, абрис человека, не понятно с лица или со спины. Зелёный, мускулистый, вместо ног - красные рыбьи хвосты. Человек лысый. Трудно сказать почему, но голова его кажется прозрачной. То есть, как карта, насквозь. В этой рубашке и заключалась редкость колоды. Чтобы создать её, Рода надо видеть, выпить Впечатление с ним. Причём, выпить, а не заглянуть, он не открывается так быстро. Рубашка - специальное изображение Рода, не только, и не столько зримое. И сама карта бубнового короля с другой, лицевой стороны представляла ту же рубашку, без лица.
Карта, которую так искал выпала Густаву немедленно при раздаче. Заменить рубашку для проклятой колоды и всё? Нет, конечно. Он должен видеть Впечатление. Не важно, что карта уже в руках. И всё же он был потрясён, вот она...


"Кон Рода" - слившееся в одно слово "Конрад", имя и название одновременно. Посвящённые говорили о нём, как о живом. Человеке, чудовище... Конрад имел суеверно приписываемое ему магическое качество: ссорить собравшихся за игрой. И фактическое свойство в колоде, как воспроизведённого артефакта - мухлевать в игре. Как ни тасуй колоду, козырями становились буби. И в этой своей масти Род переходил из карты в карту свободно. Брошенную на стол, заменял собой. А себя брошенного превращал в карту любой масти. Что делало пользу козырей... спорной.
В проклятой колоде Кит - островок света. В своей, именной Род - воплощение тьмы. Безнадёжных, бесполезных усилий. Король стремящийся дожить до конца игры, никому конкретно не подыгрывая, со всеми предательски непостоянный. Говорили, что Конрад любит нечётные числа. Но не единицу, не одиночество. Новичку подножку поставит, желающего отыграться - предаст. К тем, кому достался в третий, пятый, седьмой раз при раздаче - благосклонен. И ещё по жизни к тем, кто не превратил, а задушил своими руками нечётное число, более семи человек, так говорят. Непонятно, причём тут чудовище.
Закоренелые, старые игроки, ненароком приблизив к губам веер карт, если туз бубей оказывался у них, шептали: "Подними волну, Кит... Юноша Кит..." Звали оседлать ту карту, которой боялся Род. Чтобы не успел сбежать, попал под туза, брошенного после него, вторым. Если Конрад оказывался бит тузом бубновой масти, игра заканчивалась по-честному, и ссора не угрожала игрокам.
- Во-от, Густав он и навестил нас, - насмешливо начал Олив, растягивая еле заметно слог-другой, и щерясь, - ответ на твой вопрос... Как узнать Рода? Чтобы увидеть, его надо увидеть, иначе никак!.. Чтобы узнать, надо узнать!.. Получше!.. Он - Род, Густав. Род теней. Он даже не глава рода, а весь целико-ом. Он мёртв. Их, в роду по-прежнему много. Их ещё больше стало, чем тогда, ха-ха, в Великом Море, когда переходил из тени в тень по масти, ха-ха, по теням!.. Его Впечатление на облачном рынке, его лицо - в Великом Море!.. Ха-ха!..
Густав швырнул короля на бубновую девятку, тут же превратившегося в шестёрку... И большую взятку пришлось забирать, дьявол! Ставок они не делали.


Буро и Марик гремели склянками теперь вместе в глубине шатра, презрев карточные страсти. Биг-Буро не держал в оливках злых теней, но Марик лазил в каждую откупоренную бутылку с такой бесцеремонностью, что Биг-Буро содрогался, ну, нельзя же так!.. Даже умея обращаться с тенями и ядами, умея блокировать их, случайно глотнув, испарять, он сам не рискнул бы так!.. Сдерживался, чтоб не поймать за руку и не прочитать нотацию, в отношении Хан-Марика - наибессмысленнейшее занятие.
Его не поймал, а себя поймал на том, что относится эта тревога не к бутылочкам... А к галло. К двойственной позиции, занятой им в отношении Гала-Галло. Безнадёжно двойственной. "Дроиды светлые, отвернувшиеся навек!.. Как упредить, как оттолкнуть их с пути преследователя?.." Со дня первого визита и шатры Буро, и ряды, и он сам находились под неусыпным вниманием Дзонга. И весь Южный! Ночи Южного принадлежали ему.
Сосредоточенный на одной цели, не хозяйничал, не разбойничал... Следов своего пребывания не оставлял на рынке.
И не охотился... Нервные, тревожные галло иногда, но бывают тут?.. Значит, к ним может вывести любой торговец. Неизвестно, кто пригодится, все нужны. Следил тотально. Во-первых его нюх. Буро не скрыть контакта с кем-либо, невозможно. Во-вторых, проходя по тем же рядам, Буро чувствовал изуродованными стопами, как барабаны Дзонга - тени, пустоты земные... Стучащие, образующиеся, распадающиеся внизу. "Озеро на месте рынка?.." Вопрос, которым не намеревался пугать, звучал в ушах у Буро, надеющегося лишь, что случайная встреча, к примеру с Мадлен, не заставит чудовище обрушить рынок разом, как цельную ловушку. Практически, он имел оду задачу и одно упование: не делать резких движений. Кто бы их в таком положении делал!.. На фоне вероятной угрозы, ряд точечных охот представлялся малой платой.
Но хозяйки галло... Охотницы галло... Его давние подруги... "Дроиды светлые... Мадлен выкрутится... Вот не знаю как, - выкрутится!.. Для Мемы драка в радость, ей тошно там. Лести-Чести... Мадлен, Кроха, Мема... Котиничка, будь умницей, не покидай океан, Чести... Дороиды светлые, как предупредить их?! Котиничка, Мадлен, Кроха... Лести?.. Хотя бы - Лести!.."
В противостоянии с Беспятым Дзонгом Ача Буро рисковал земным приютом. И жизнью. В партнёрстве - старыми знакомыми, которых редко и видал. Надменными. Редко, из меркантильных соображений посещавшими Южный. Континент, возлюбленный Буро пыльный рынок отражался в их глазах, как в озёрах подо льдом. Как грязь... А они в его, усталых, спокойных миндалинах глаз, как волшебные, - нынче нет таких, на Мелоди козьи пляски, - певицы вайолет... "Лести... Хотя бы Лести!.."
«Камень долго живёт...» - думал Дзонг за тентом, прислушиваясь, чуя и слушая воздух, как трогают воду, рукой, пальцами в воздухе поводя, центром ладони... «Соль долго живёт. Долго живут придонные монстры, чудовища в ледяном мраке. Я - чудовище. Я - ледяной, соляной камень. Как люди в глазах драконьих?.. Во всех, кто знал его, в последнем, кто видел его, отпечатан дроид?.. Я проглочу их, я выпью их, в горькой соли - я сохраню навек...»


Глава 85.
Повествование о Роде...
Если б могла предположить!.. А впрочем... Подобной ерундой, как один из двенадцати, обнаруженный в основании громадного океанского явления, едва ли не главной океанской приметы, не смутилась бы её. Не отвратил бы её Род...
Путешествовать с косяками Ро основное занятие Мурены! Наблюдать за ними... Следовать за ними... Вторгаться и ловко выбираться наружу. Прятаться в них при необходимости. Великое Море за годы и годы вполне прилично освоенное ею, а пленившее с первого погружения, едва ли не половиной своей красоты обязано им - теням Рода. Услышь прежде, так и звала бы - Род, но изгнанники дичатся рынков, некому было рассказать. А в крутом вращении эти тени похожи на рой, значит - Рой. Косяки теней Ро...
Переместившись во времени, попав в океан, ещё не имеющий этих теней, Мурена не узнала бы его, глубины и отмели... Вкус солёной воды, остававшейся по ходу косяка, и тот отличался, более лёгкий, свежий, чем остальное море, менее животный, более... Прохладный?.. Небесный?.. Опытный в создании теней, знающий демон сказал бы, что это не, - хе-хе, запах безоблачных небес! - а запах погибели, смертельного перенапряжения, такого сплавления и распада такого, что рвутся даже Свободные Впечатления, кратчайшие, агрессивные сами по себе, бенгальским огнём трещат, стонут и рвутся. Перенапряжение, внутренняя скорость - и есть определяющее качество Рода, выработанное им, приведшее к успеху, а затем к гибели.
Почему же Мурена не узнала бы океана, кроме запаха? Чисто внешне... Тени Ро переняли, сгустили цвет стихии, и в них он всегда оставался чистым. Цвет морской волны... От самого бледного, разбавленного, равномерного... До насыщенности режущей глаз, пёстрой, пятнистой. От бездонного аквамарина, идущего косяком в фиолетовой бездне, в глубине, до перламутровых, жемчужно-пенных, над пеной взмывающих ромбов Ро, устрашающих, словно акульи плавники. Для Мурены же их вид означал спасательный круг, укрытие. Если погоня, а суша далеко, и дракона с волн не позвать, не вскарабкаться, не схватиться за гриву, исчезающую под брызгами. Окрас косяка Ро мог быть укрыт бликами, как рябь на поверхности, пятнами, как рельеф дна. Бывал узорчато-нитяным, как водоросли, веерно-ракушечным, как раковины-гребешки.
И ещё... Звук. Рой иногда производил звук... Ужасно похожий на то самое морское восклицание: "Ооо... Ооу!.. Ооу?.." Означающее что угодно: оклик, вздох, сожаление, удивление, вопрос, угрозу... Ничего не означающее. Косяки Ро достигают порой невообразимой величины. Плотные, заметные издалека, они разрастаются на четвёртую часть окоёма, и выдыхают... "Ооо.. Ооу?.." Как будто Великое Море решило вздохнуть. Окликнуть кого-то... Задумавшись, загрустив... Кого-то, может, тебя?.. Нет, Бест, Мурена никогда не бросит Великое Море...
Их много стало. Да, они не особо опасны, не всегда опасны при этом. Стоит избегать крупных теней Ро. Но они же менее стабильны и более уязвимы. Заметны лучше. Крупные, это более трёх человеческих ростов в длину и пяти в размахе крыльев ромба.
Излишне, наверное, отдельно упоминать, встречаются отбившиеся, не примкнувшие тени Ро. Но, в общем, они склонны держаться стаями, косяками, причём тесно. По простой причине, косяк сам себе течение и Морская Собака. Ещё момент их завораживающей красоты. В океане все, кроме гигантов, бегают, мельтешат, прячутся, а Рой идёт долго... Плавно и прямо... Меняет направление в мгновение ока, выписывает дуги и восьмёрки... Как весело угадывать их, вычислять, предчувствовать, и с дракона сквозь прозрачную воду глядя, и внутри косяка плывя!.. Нет, Бест, не покинет...


Перламутровыми, яблочно-лазоревыми волнами вдруг захватывается подводное пространство, взвихряется финтами острых уголков... Это стая идёт, сначала видны только горизонтальные полоски, струи-хвосты, пляшут ромбики на них, наподобие листьев осиновых... И вдруг - Рой переворачивается. Ромбы пластичные, охваченные ритмичной дрожью плывут как стена. Пленительные... Дёрнутся... И невпопад начинается мелькание крыльев. Не страшно, если один-два заденут. Мурену цепляли, зазевавшуюся, подплывшую слишком близко. Как от тончайших лезвий порезы. Для регенерации полудроида не беда. Но стоит опасаться хвостов. С ядом. Обвивания, удушения, всё как везде. Но Ро, в отличие от борцов, делает это случайно. Охотится тень иначе.
Охотится Ро тем же способом, что, как ни странно, охотятся на неё. Но, с внешнего описания начав, стоит его и продолжить.
И так... Цвет - морской волны. Очертания... Не форма, у них нет формы в объёме! Очертания бубновой масти короля Рода, ромба. Вогнутые стороны. Растянутые в ширину, с длинным хвостом. У некоторых он - имеет объём, раздваивается на круглые тонкие плети, с ромбиками либо треугольниками на конце. Они служили сенсорами течений, запутыванию преследователя, хлёсткому удару ядовитым шипом. Их регулярно теряли в кусачей морской воде, нарочно отбрасывали, в них... Удерживали артефакт!..
Неразрешимая загадка теней ничтожного интелекта, минимальных рефлексов самосохранения. В треугольниках хвоста, как в беспалых лапках они долгое-долгое время хранили, могли хранить что-то, обнаруженное на дне, пойманное в толще воды. И никогда не бросали, теряли вместе с хвостом!..
Смех смехом, но когда Мурена имела единственный нешуточный конфликт с Изумрудом, он разгорелся именно из-за них! Видеть его не желала, простить не могла. Изумруд находил вполне невинным развлечением, - и он, конечно, прав, - приметив сплетённые плети двойных хвостов, отрубать их, врываясь в стаю. Хватать и разглядывать: " И что же мы носим там, что мне досталось на сей раз?.." Увидев чёрного гиганта, чёрную молнию подводную за этим занятием, Мурена даже сразу не поняла... Хорошо, что вода, что море... Не плакать же, из-за чего... Думала, разорвёт его в клочья, на маленькие клочки... Она смутила его, а мог бы уже привыкнуть, Селена такая же, реакции другие, хуже. Селена замыкалась. Грустнела... Мурене грустнеть не дано. "Это их!!! Ихнее!.. Не твоё!.. Проклятье дроидов, неба и моря!.. Демон, дьявол, ача!.. Это ихнее, и хвосты ихние!.. Убирайся! Прочь пошёл от моего косяка!.." Это уже на поверхности, где можно неморским голосом орать, на волнах. «Вот те раз!.. Что ни прогулка, то новости... Всю жизнь так развлекался... Нет, так нет». За исключением Беста, ни один человек влияния на Изумруда не имел. Из обоснованных и необоснованных претензий он делал простой вывод, что накладно демонстрировать что-то при ком-то. И впоследствии избегал. Ну, по крайней мере, в этом смысле он стал гибче, мягче с людьми.


Время перейти к внутреннему устройству. Но оно проявится наглядней, если закончить со внешним - манерой движения тени. Перемещения и атак. Плоские, тоньше папиросной бумаги, незримые сбоку... Их выдаёт волненье непрозрачной воды, взбаламученной или пронизанной лучом из рамы, ромбы схлопывают "крылья" вытянутых углов, расправляют. С неуловимой скоростью. Видны, когда тень Ро взмахивает острыми уголками, это значит, что чуть-чуть лавирует. Таким образом, в профиль они не видны, но и прямо напротив не видно смыкание крыльев, виден постоянный ромб. Парящий, переворачивающийся. Ну, ромб редко, обычно косяк, Рой. Так снаружи выглядит, а изнутри: тень Ро плавников-крыльев не расправляет и не складывает. Она успевает вобрать их и поменять местами. Через сердцевину, своеобразный маятник, топливом которому служат связные Впечатления жертв, годятся и другие тени, и топлива надо очень мало... Тень выдерживает направление и продвигается за счёт ничтожных изменений угла наклона, течений.
Сверх того мало заложено в Ро: нос - прицеливаться, тыл - принюхиваться. Удерживать, запутывать. Поглощение - вся поверхность. Атака - плоскость и режущий край. Упругость в ничтожно малой дрожи ромба. Упругость существенная.
Охотится Ро так... "Нос" у неё острый, тонкий. Ускорение большое. Идя на таран, вонзаясь в жертву до половины, она резко разворачивается в тот, наикратчайший момент, когда крылья втянуты. Успевая раскрыться при следующем довороте или несколько раз подряд, она режет жертву изнутри на дольки буквально. Всасывает, поглощает. Это редкий вариант. Учуять, прицелиться, в косяке... Начало косяка так делает, бока и корма ради атаки не поворачиваются. А обычен для них - и тоже редок, Ро вообще охотится не часто, - другой вариант. Плоскость ромба делает волну, хлещет и разбивает жертву. Разовая атака, она не повторяется. Разбила, значит, почуяла тепло. Теперь вонзится, и сердцевина, маятник, присосавшись, вытянет влагу. Если тень разбила - поглотит обрывки разбитой тени.
Когда пищи много, и маятник качнётся сильней, чем надо, жар возрастает ещё. Локальный, но очень сильный. Точная копия, сплавляясь им, немедля выбрасывается прочь. Много Впечатлений, много копий. Тень избавляется так от балласта, от того, что не способна усвоить. Не видоизменяясь. Её и не назовёшь "извращённой тварью морской", она - совершенство морской твари, дальше не извращается!.. Размер её, размах ромба, плети хвоста после успешной охоты увеличат те немногие Впечатления, что не нашли пары себе, противоречащей им влаги и в очередную тень не сплавились.
Проскользнёт мимо или захочет хлестнуть - никому не ведомо. Нет закономерности. Нет предпочтений, страхов у них.


Ловят одну из Роя, как и она сама, оглушающим, хлёстким ударом раскрытой ладони. Горячей, непосредственно связанной с Огненным Кругом. Ладонью морского демона. Охотятся на самых маленьких Ро, каких возможно найти. В варианте, похожем на первый способ их охоты, тени позволяют вонзится в ладонь, чем глубже, тем лучше, и резко закручивают. Тут уж одно из двух: либо останешься без руки, либо опередишь её, и присвоишь, вбирая на миг сомкнувшиеся крылья и жаркий маятник сердцевины. Идеальный вариант - с убранными крыльями, за секунду. Но если и нет, а демон-охотник силён, крепок, и ладонь крепкая, он соберёт её. Как сминают лист бумаги одной рукой и суют в карман, в тень, которую намерены усилить или модифицировать. Или в кошель, колчан, хранилище.
За счёт теней Ро Изумруд слепил, что имел в океане. Сохранил человеческую природу. Заодно как в скорости возрос!
Тема смежная... Мимикрия вечна. Хитрые чудовища, маскирующиеся под Ро в косяке, под Ро, отбившуюся от него, опасны! Отличить их не трудно, но надо подождать, понаблюдать. Они может и ромбы, но в профиль, при развороте - толстые! Они не пропадают на газах. Остаются видны. Тень Ро с тушкой, ну, кого такое обманет!..


Мурена, которую периоды вдохновенной болтливости накрывали редко, но метко, конкурируя с Амиго, часами могла распространяться, как обожает их... Каково это, следовать за огромными косяками, меняющими строй, цвет... Дышать будто небом, а не водой. Теряться в них... Подводная бродяжка... В упоении и умиротворении, сознавая всю мощь косяка. Ощущая, как океан покоряется Рою, образует новое течение, отталкивает морских хищников, тревожит Морских Гигантов, заставляет сторониться себя... Как форма и цвет перемножаются на несчётное число... Как захватывающе прекрасны... Ни для кого её экстатические оды стимулом разок окунуться отнюдь не стали! Не то страсти мало вкладывала, не то лишку! Скорее, второе. И, что жива-здорова сидит у зелёного костра народ не убеждало...
Бест, фигурально выражаясь, за голову хватался от этих её захлёбывающихся рассказов. Мурена клялась, что Рой - наибезопаснейший способ подводных путешествий и призывала Изумруда в свидетели. Честный как Морское Чудовище, Изумруд вертел растопыренными пальцами: так себе, более-менее...


Внутреннее устройство... Сама простота. Род, предтеча Змея, гениальный конструктор, опирался с неизбежностью на тот же принцип: вечное движение. Не статика, постоянный, зацикленный выбор. Маятник - потенциальность тени. Неспособная завершить себя, досплавить. Завершившись, она бы сожрала и крылья, тень вторую незавершённую. Но не может: сильный маятник, крылья слишком легки. Притягивая, жар их тут же отбрасывает. В сердцевине тень Ро, применённая хищником моря, имела когда-то самого хищника, основоположника рода. Фактически, маятник, это его порывы: напасть - спрятаться, атаковать - бежать. Где был Огненный Круг чудовища, Рода, там - жар. Вокруг него качается маятник и раскачивает углы-крылья. Выбрасывает - вбирает. Похоже на Качели без Выхода. Без выхода и получилось... Тень Ро, это как бы равновесная конкуренция двух не завершаемых теней, тёплого маятника и холодных крыльев.
Чудовища Моря, ослабевая, тупея, мало-помалу перерождаются в нечто состоящее из присущих теней. Род же напротив, почти сразу стал обитать внутри тени. Не она ему, а он ей был присущ! Изумруд и некоторые другие живут в Морских Гигантах, управляют ими опосредованно, подчиняют, усовершенствуют, чинят. А Род жил внутри одной. Искал абсолютной скорости, абсолютной неуязвимости, идеальных атак без промаха... Поначалу имелись резервуары, вроде карманов для хранения влаги, теней-оружия, шипов, артефактов. От последних избавился сразу. Но и всё остальное ослабляет стремительную, зависшую между бытиём и небытиём тень. И сам хозяин - ослабляет...
Тени Ро не бессознательны. Но уж никак не умны. С момента возникновения пройдя путь от присущей чудовищу тени, затем внешней, бывшей оружием, местопребыванием, и наконец - явления природы. Самовоспроизводящегося. Ро - способ образования тени без тигеля, удачный настолько, что стал распространяться подобно вирусу. Присваиваться теми, кто уловил суть метода. Осторожно. Чего изобретателю не достало... Осторожности. Способности притормозить.
Род усовершенствовал приём до неуместности себя в своём порождении. До замуровывания. Что абсолютное оружие, что абсолютная защита, это смерть. Тени Ро должны были по задумке стать и тем и другим. И шанса не оставалось.
 
 
Как Род погиб? Без посторонней помощи. В недрах порождённого им. Стремясь ко всё большей неуязвимости. Незаметности. Скорости. Утончая крылья, уменьшая центр, а центр - это он... Теряя человеческий облик и рассудок. Его Огненный Круг отдал последнее тепло маятнику сердцевины, а не белым рукам Доминго.
Род не стал придонным монстром, его минула эта мучительно долгая, скорбная фаза. Он стал Морским Факелом. Плотным, едва не вечным от соли и холода. Как плыл, так и теперь плывёт в каком-то из бессчётных косяков цвета морской волны. Уходя в фиолетовую, бархатную глубину, к подножию Синих Скал, над заснеженной степью летя, не видя её и не чуя... Со штопором Роя, взвиваясь к поверхности... Где штиль... Где акульими плавниками пойдёт косяк Ро, пугая и веселя гонщиков, лучом из рамы просвеченный: золото - в аквамарин, не видя ни их, ни его... Окружённый своим родом. Принадлежащий ему навсегда.
Кто-то говорит, в плоскости Род подобен искусно нарисованному человеку. Кто-то считает, там тела нет, а лишь лицо, меняющееся с каждым мигом. Кто-то, что и лица, и морды нет, а всё выдумки...


Глава 86.
Густав считал, что - купаться он не желает! Что всё это на заговор похоже. Или на откровенный бред. Что порочный круг, замкнутый круг из двух звеньев - "не увидеть того, того прежде не видел" - неразрушим. Зачем тогда ему в Гала-Галло? Как он узнает, что тырить оттуда, если заведомо не знает?.. Словами опишите и баста! Я - увижу! И узнаю!..
Олив, потративший полночи на разъяснения, аплодировал ему, веер карт рубашками кверху уложив перед собой:
- Браво - браво!.. Отличная стратегия, не ныряя, заплыть в Обо-Аут!.. Жаль, она не работает... Жаль, что так не бывает, Густав!


Обо-Аут, Або, Аволь... Лунная Стевия, Лакричное Яйцо... Лунное Яйцо, Анисовый Сахарный... Сахарный Аут... Двое Ворот... В смысле, входные - за скорлупу и внутренние - в желток, в жёлтый тёплый свет, в рай... Как только его не называют, это мифическое океанское место. Легендарное. Где-то в океане, якобы существующая область спокойной, обычной, - тёплой!.. - воды в виде яйца. Где невозможна охота... Куда заплыв, забываешь про всё... Снаружи оно сияет как луна или лунный камень, скорлупа. А дальше, если догонишь сияние и заплывёшь в него, если держать правильное направление, увидишь не над головой, а вровень или ниже круг лунного света, медленно восходящий, тёмно-золотой, вторые ворота. И вот там-то!.. Уже никогда... С тех пор никогда... Там уже насовсем... Забудешь и про укусы морской воды, про теней, про хищников, про сушу, где так тягостно волочить на ногах тяжёлое тело... Забудешь про всё...
Тот факт, что никто Обо-Аут не достигал, и ни слова конкретного не сказал про него, как контраргумент отвергается чудовищами сходу: "Або, Сахарное Або - чтобы не возвращаться!.." Дурак что ли, элементарных вещей не понимаешь?.. - читалось на лице или морде, в обычных или мутных, - или нескольких десятках фасеточных! - глаз.
Понятно, недостижимая, ранящая бестолку мечта и скорбь о Собственном Мире вылились в эту легенду. А океан полон бликов похожих на лунный камень, хоть вечно за ними плыви... И свет золотой, не Царь-на-Троне? Путь Восходящего... Приблизиться нельзя... Платил ли мудрый Биг-Буро дань наивному верованию? Если и платил, в жизни бы не признался.


Сарказм Олива естественен. Но он предпринял ещё попытку:
- Мы - не видели его, Густав. Но видели тех, кто видел, и они словами - не могли!.. А воруй наобум, побольше всякого тематически схожего-о. Дубль сотый, последний! Слушай... На момент, когда повернётся косяк боком, тонкими штрихами, острыми до незримого, тот же косяк ты должен видеть перед собой, любой тот же. Вплотную. Близко! Чтоб совпали, наложились они. Этой дряни во Впечатлениях не много, но есть. Если уж мочить куртку никак не желаешь!.. Сними, я покараулю, ха-ха... Не хочешь нырять в океан, не надо. Но без вариантов нырять придётся в Гала-Галло. Тонкие линии Впечатления, наложившись на точно такие же, проявят Рода в профиль, линию чуть толще других и дру-угого цвета... Свето-цвета, цвето-свет-та... В своём косяке - неотличим, его под себя осветил и подкрасил... И после, когда косяк развернётся, и эта линия развернётся, в ромбе ты увидишь его самого... Остальные будут пусты, в одном он - Падающий Факел. Понимаешь?.. Тень, ромб тени мерцает кратко, а их там - тьма! Холодными глазами ты должен просмотреть на один. Требуемый срок. Всё! Либо ты у-услышал меня, либо нет! Сома, я сделал сверх запрошенного!..
- Ого... - сказал Густав, остыв к тому времени и подумав, что он, конечно, не технарь... - Но Олив, прошу тебя, зачем же мне предлагали вы увидеть, изучить косяк Рода прежде посещенья Гала-Галло, если годятся любые?
- Затем, что твёрдо и лично зная цвет его стаи, не ошибёшься, беря. Грубо говоря, в противном случае, ты должен стащить у галло шкаф с Впечатлениями!.. Это легче для тебя, чем визи-ит в океан? Пожалуйста!.. Разумно, я бы сказал, если б речь не о галло... Если тебе интересно, восхитись, как устроено у них хранилище типовых Впечатлений. Свирель. Род сейфа. Для влаги, которая в равной мере представляет опасность и ценность. Стеклянные трубочки со связными Впечатлениями держит основание тако-ое, специальное. Тихо испаряющее их и доливающее нейтральной влагой. Можно смотреть, провести губами по свирели, пальцем, если тонкокожая, чуткая рука. Выпить нельзя. Впечатление должно достаться именно тому, кто заявит, чего хочет, а галло признают, что это оно и есть и сойдутся в цене. Оливки ни есть, и ни нет, но блуждают в основании. Злой яд. Яд-испарение. Если договорились, продавец ставит переключатель свирели в, одному ему ведомое, положение, освобождающее нужную трубочку. При попытке изъять без того или несколько сразу, яд-пар высвобождается, и все выплёскиваются р-разом!
- Чёрт!
- Галло!..
- Но основание можно разобрать?
Олив откинулся на стуле:
- Я думаю - можно... Мой друг с Техно думает, что - легко... Я не думаю, что он правильно думает, но...
- Я должен вынести из Гала-Галло целый шкаф этих свирелей. Олив, а если пойти другим путём... За какую цену ты согласился бы сопровождать меня в океане?
Буро подал голос из полумрака:
- Олив недавно оттуда, Густав. Много купаться вредно.
И Олив сверкнул клычками:
- Сколько за пару-тройку тысяч лет?.. Небольшая прогулочка?! Кто ищет старых знаний, для них, Густав, это не пятиминутный торг, а образ жизни... Какое сопровождение? Ты уходишь в океан, живёшь в океане, пока не поймёшь о чудовищах, что желал понять... Ради проклятой колоды такого не делали. Ради конкретного из двенадцати, как бы "позвавшего за собой", так говорят о подобном наваждении, уходили... Без возврата... Оу, ха... Прогулочка!
Густав обернулся:
- Сома, твои друзья всё время норовят обидеть! - взял он возможно лёгкий тон, чтоб не провалиться в тупую ярость.
- Давай помогу тебе с формулировками! - весело откликнулся Сома. - Любезный господин Олив!.. Как же мне быть и что же мне делать?!
- Юный Густав, - повернулся, насмешничая, Олив к Господину Соме, - ты Впечатление-то добудь, а там ра-азберёмся! А примерный цвет, вот доем конфетку коктейльную, на фантике я тебе, так и быть, покажу!..
Оба захохотали. Олив зашуршал искусной розочкой прозрачной бумажки, бросил сахарный шарик с коктейльной начинкой в рот и закрыл глаза. На минутку покинул всех.


Эти коктейли после скрытой механики самая дорогая на рынках вещь. Их продают на Краснобае, в шатрах, которые всегда пусты. Остаются пусты и при мене. На конфете, как правило, одной, реже прозрачном кульке стоит согласие. Автоматическое, на что угодно. То есть, бросил гальку, поднял конфету и беги. Но почему-то никто так не делает... О том, что хозяин желает получить за товар на подставке, повествует табличка рядом. Порой она же сообщает, тему Впечатления в коктейле, хотя не за темы их ценят. И не за основу, традиционно соль или сахар, без ароматов, без примесей.
Делают коктейльные конфетки Чудовища Моря, малахитовый юноша По - один из них. И не свободные Впечатления к глотку связных подмешивают, а Чистую Воду забвения. Как - неведомо. Говорят, что делают как бы из своей "крови"... Чистая вода смертельна для того, в ком много присущих теней. Говорят, что чудовище выпивает глоток, запивает ею и тут же, пока перемешиваются испаряет из тела, близ Огненного Круга держа крупинку соли, шарик сахара. Пропитывая. Повторяя многократно. Лучше соль, она консервирует. Процесс распада возобновится, когда конфету положат в рот. И произведёт такую иллюзию... Распада полного... Полного исчезновения смотрящего... Он отождествляется с Впечатлением, с телом из присущих теней, и пропадет вместе с ними. Полностью, совершенно... Не за яркие картины и чувственные восторги ценятся эти коктейли, а за окатывающий, непобедимый смертный страх, завершающийся покоем без берегов... Непродолжительным.
Коктейльные конфеты могут диктовать, а могут и не принуждать. Кто съел такую походя, без концентрации, ничего и не почувствует. Их оборачивают в разные цвета. Чудовища честны, купивший чтобы шокировать, путь сам фантик меняет. Вот от такой конфетки, не принуждающий, яблочно-бирюзовый фантик Олив поднял на просвет. Взглянул сквозь него на сияющую под сводами раскрытую ладонь большим пальцем вверх...
- Да-да-да, где-то так... Густав, дарю!
"Фантик... Фантик от зеленокожей твари... Гутка, ты пал ниже некуда, как настоящий, одержимый коллекционер".


Густав швырнул карты на стол, Клок положил. Они проиграли. Род оказался под бубновым тузом Олива. Суеверие работало, зато присутствующие не перессорятся, Род бит. "И проклятая колода будет работать, будет..."
- Нет, Олив, так не пойдёт.
- Почему?
- Стартовые условия... Да чёрт с ними, свирели с рынка я достану!.. Но как, в Великое Море не уходя, видеть два косяка сразу?! Ради чего мне планировать сложный грабёж?.. И потом, ну, положим, это мы перескочили, а карта? Её кто сделает?.. Кто увидит вровень со мной то и то? Кто-то видевший до меня может быть?.. Ты?
- Нет. Никому кроме тебя эти монстры особо не интересны...
- Ну и?..
Клок негромко вмешался.
- Карта вот. Рубашку исправит кто угодно.
- И чего ты хочешь? - бросил Густав.
Но Клок повторил вслед за Оливом:
- Добудь Впечатление, а там разберёмся.
Если это не сговор, то что?! Густав выдохнул, собрал колоду тасовать, успокоился и обычным тоном обратился к Оливу обратно:
- Удовлетвори моё любопытство. Принципиально как? Не ныряя, не ища в океане? Как два косяка разом увидеть?
Биг-Буро подошёл к ним, склонился над картами Олива:
- Густав, два так два... Не в океане вторую стаю, так во втором Впечатлении. Одно быстрое, другое медленное. Одно ближе, другое дальше... Одно идёт, второе догоняет...
- Не понимаю.
- Поймёшь. Может быть. Утро... Вас покидаю.
Они доиграли. Счёт: два - ноль. Род снова подставил Густава, бив его червонного вальта. Ну, и кто с кем поссорится? И скоро?..


Посмеиваясь о чём-то своём, о делах Густаву неизвестного Архи Сада, Олив и Господин Сома первыми ушли, раскланялись. Как Густаву теперь попасть в Гала-Галло без их советов и артефактов? Его дело.
Клок собрал колоду. Бубнового короля, двухвостого демонстративно оставил сверху, повертел в пальцах, с вызовом и намёком:
- Нам по пути, Густав, правда?
Густав признал, что по пути.
Что желает нанять охотника за карту и не только, Клок открыто заявил сразу. Что не от своего имени. Заказчик серьёзно играет против галло. Что ж, интересы совпали. И своевременность. Поскольку заказчик наделяет охотника, чем может, от информации до оружия. Нужная дверь ещё не открылась, но ближе предстала. Гут...
- Заказ - основательницы Гала-Галло. Возможно, и дорога на облачный рынок. В процессе оплата отдельно за каждую удавшуюся ловлю. Высокая.
- Да ну? - перебил, не удержался от иронии Густав.
Представший в морском замороженном обличье хищник отчётливо помнился ему непосредственным, смехотворно открытым... Что за "высокая плата"? Слова Буро передаёт?
- Высокая? Намекни, какая?..
- Гарольд...
- О, ты не в курсе?.. - "Не Буро, эти всё знают..." - Гарольд есть у меня.
- Неплохо бы избавиться? - уверенно, язвительно, как учили, бросил Клок, понятия не имея, о чём говорит.
И Густав едва не ударил его. Медянка отододи тяжелила карман... "Удавлю... Тебя. При первой возможности..." И обнаружил, что стоит, дорогу загораживая, пальцы лежат на цепочках под бортами.
- Оу, Густав... - тихим, неморским голосом, в котором, имей он сердце, Густав услышал бы не издёвку, а скорбь. - Вот я и увидел твоё настоящее лицо. Друг мой...
Рука опустилась в карман и сжала удавку. Густав прошипел:
- Два эти слова вместе... При мне не произноси...
Несмотря на рассвет, затопивший ряды, Лал в чёрных, жёстких волосах, как в ночи, пурпуром горел. Жарким пупуром. Не иллюзия. Зубчики оправы, странные зубчики... С булавочную головку раскрытые ладони держали его, большими пальцами - к ленте. Они втрогались на крайний ряд граней, они формировали постоянную функцию Лала. Простую: Излучение, катализация. Пурпур притягивал взгляд, но скрывал детали оправы.
- Не буду, - без спора ответил Клок. - Что за цена? Гарольд...


Дзонг решил вложить в человека разовую отраву. Разовую, да. Но кто знает об этом?.. Сюрхантер должен ранить, чтоб убедить: он в высшей степени серьёзный заказчик, или те, кто стоят за ним. Куда бить?.. "Чарито, ты знала!.." И Биг-Буро тоже знал слабое место жертвы: Густав коснулся воды Гарольда... Есть.
Что корень Гарольда посажен, это хорошая новость!.. Дзонг очень смеялся, и прошелестел:
- Лучший охотник Южного - идиот?! Надир?.. Ладно, тебе виднее. Такого не трудно пугнуть ядом близ тигеля!.. Яд исчезнет, шрам останется, ооууу!..
Тигелем они называют Огненный Круг.


Морской сыростью повеяло в ряду... Будто демонстрируя, на самом деле, поднимая напротив Лала, Клок разломил ненастоящую, неровную соломину с резервуаром, подобным луковице, перед пурпурным жаром. Влага не пролилась, она испарилась... Подобные яды охраняют свирели галло. Густав вдохнул... Сон наяву - цунами встал пред ним и рухнул, не заслоняя реальности. А значит и не отменяемый ей... Рык Гарольда, тьма, поднимающаяся из волн... Душу вытягивающий рык... Разинутые клыки... Из морды торчащие бивни... Клок приблизился, Лал рассеял, что сам испарил. Лал был красен, спасителен... Клок обязался подождать, но не стал ждать, ему было жаль Густава. И Лал опередил зовущее: "Са-аль-ва-адорр!.."
Кто-то возник в ряду, далеко. Хан-Марик... Клок, сидевший на корточках, за лучшее счёл без промедления скрыться. Почти, как научили, прошло.
Густав сидел в пыли, держался за голову. Через несколько секунд и Марик сидел в пыли, держал его за голову... «Он отменил его?! Гарольда, дроиды?! Отогнал, отменил?»
- Что?..
- Ничего.
"Некто может смыть корень Впечатления? Его не смыла Чистая Вода под землёй, по обсидиану бегущая... Отбивающая мысли..."
Ловушка Дзонга сработала. Отравленный и освобождённый от яда, Густав поверил. Можно освободиться от корня, от Гарольда...
А что, и правда, можно. Не трудно это Дзонгу. Ача.


Глава 87.
В здравом уме нет, а в тогдашнем состоянии... Густаву показалось неплохой идеей сбежать так. Десятки самых разных людей пробовали - и ничего, живы здоровы вернулись. В какой-то мере сработала ассоциация, подсознательная: там Лал - тут Лал, лучистый пурпурный свет, спасение...
А началось с того, что он оттолкнул Хан-Марика. Ясно, Марик далеко не ушёл! Но когда обнаружилась слежка, наглая, демонстративная, - преследование, они оказались разделены.
Тупиковый, боковой тент шатра с одной стороны, заграждающий ряд пирамидок между ним и Мариком с другой. Впереди стоял здоровый парень рядом с хозяйкой. В птичьей маске. В красных сапожках чар. Последний день борьбы за свободные места начался. Густав резко обернулся. Порезать шатёр и назад? Чего там, за тентом, сколько людей и подставок? А черти придонные знают это! Что же за тентом, это и он знал - лабиринт тайников, кое-где открывающийся в торговые ряды. И на этих поворотах особо неприятный, там бывали ловушки без шатров, общественные... А чего там точно нет, это  рамы Южного. Она в другой стороне. К Чар подошли ещё трое ранних пташек, зрителей. Крепких весьма. Птичья маска кивнула парню, и он двинулся вперёд.
"Вбок, вдоль заграждения, к раме! Соседним рядом!" Густав махнул Марику, и тот исчез, отказавшись от столкновения с парнем, явно не решающей фигурой здесь. Короткая пробежка преследователям навстречу закончилась резким прыжком в сторону. Густав откинул незакреплённый чей-то полог, ворвался внутрь, никого. Пирамидка ограничена маревом торгового шатра, удобно. Обежал его, не тормознув и секунды, располосовал стену, ткань, отражавшая его и окружающее в ядовитых цветах, казалась тонкой, как вуаль танцовщицы...
Выскакивая наружу, Густав успел презрительно скривиться, любил основательность во всём, тент - так металлический кольчужного плетения!
Первое, что увидел на перекрёстке, - опять-таки к выходу с рынка! - полная птичья маска... Рядом - двое. Миновав торговый шатёр, два необходимых шага от него, проявился Чёрный Дракон. Дроид не против людей дроид, чтоб Густаву обманывать людей!..
Хан-Марик, так же порезав чужой соседний тент, выкатился перед ними в пыль. Не подбежал с ног сбить, а так - сразу... Один из парней словно ждал, хлестнул в его сторону обыкновенной отододи. Вместо торса обвил руку, и они покатились в пыли. Второй не спеша приближался. Самое время - в Собственный Мир через шатёр! Ни его, ни места, ни времени!
Этот, четвёртый от центра ряд тоже выгодный. Из прямых, как ствол, с момента образования рынка. От них кораллами ветвятся ряды по прихоти людей. Плотно стоят тенты, без промежутков. Торговые, нематериальные шатры соблюдают обусловленные расстояния... Так соблюдают, образовывая рынок, что и пирамидки не поднимешь в ряду...
Парень приближался... За спиной, Густав приметил, маячит ещё непонятная какая-то группа... Что, так и уходить, с ножом, прокладывая себе путь сквозь тенты в дорогущем ряду?! Если и не напорется на ловушку, если до ворот Южного таким варварским способом дойдёт... Неузнанным уж точно не останется!.. О, сколькие предъявят ему внушительные счета! Густаву совсем переставало происходящее нравиться. Чёрный Дракон ворчал за спиной... Дроид против людей?.. Числа их он не уменьшит. А в спешке придушить сильнее, чем надо и утратить статус навсегда - легче лёгкого... Чего ради?.. Ради стаи недроидских охотников, для личного загона решивших использовать особый день, а заодно у галло подзаработать?.. К чёрту.
Не дожидаясь Хан-Марика, Густав метнулся в следующий тент, разрезал, оказался в коротком, кривом переулке. С развилкой... Не она ли когда-то его привела к шатру Секундной Стрелки? Точно - она. Сейчас Густав не ведёт хозяина в богатом халате… Жизнь перепутана и переменчива. В одну сторону от развилки их общий шатёр, а в другую... Площадь и на ней ленточное ограждение гастролёров. Этих, в гости зовущих и к бегству...
Густав не побежал к своим, на помощь или к удваиванию рисков. Выбрал, как обычно, независимый путь.


За плетнём, бьющихся на ветру, разноцветных лент хозяин опорной точки снимал пурпурную драгоценность с кого-то вернувшегося. Аккуратными, точными движениями манипулируя с медянкой отододи. Пурпурный Лал разбрасывал пленительные лучи...
И Густав решил, что это - хорошая идея...
Шум драки в покинутом переулке. Решайся быстрей! Снова она... Хозяйка в клювастой маске, кого-то перепрыгнув, вылетела на площадь и стала, как вкопанная, метнув быстрый взгляд туда, откуда пришла.
Густав последний раз огляделся, крутанувшись. Ох!.. С четырёх сторон разом просто ни с того, ни с сего люди не появляются... Густав выбежал на середину площади. Несколько местных поспешили скрыться в шатрах, увидев такое дело. Один чужак - нет. Пришёл за тем же. Но Густав опередил его.
Упругим, лёгким без наворотов прыжком фазана ленты перемахнул, встал перед Шаманом, кивнул коротко... И медянка отододи с Пурпурным Лалом в петле обвилась вокруг шеи. Крепче, чем ожидал... Тесней... Ещё крепче... Дьявол!..
Выхваченный на дракона резко, бесцеремонным рывком, Густав дальнейшего в деталях не видел и не слышал. Всё слилось воедино: крик Хан-Марика, гулкий, как море, удушье... Удушливый сон, клыки и бивни Гарольда, встающего из глубины… Белые, драконьи крылья, жар, удушье, жар...


Разбойничий, пронзительный свист разлетелся над Южным Рынком от рамы до самых задворок. С того места, откуда Густав был унесён, взвилась Сигнальная Звезда, рассыпая, разматывая над рядами свои золотистые волны. Все опорные точки гастролёров исчезли, за минуту оказались сняты! Дело сделано.
Оптимистка? Да, Мадлен оптимистка. И не скупердяйка, притом. И варан комодо, идущий за жертвой до конца. За другим ящером комодо. Дешёвые, показушные сюрхантеры выполнили свою дешёвую работу. Фон. Дорогие, скрытые сюрхатеры выполнили свою, фактическую. Да, оптимистка...
Целый день Сигнальная Звезда собирала обратно свои золотые волны... Вернувшийся Шаман смотрел на неё и ждал. Уже Чары скомкали бумажные маски птичьи и убежали, улетели вольными пташками на Мелоди. Когда в тонкий обруч канула последняя волна, он повертел его в руках, механика... Понёс к неприметному шатру на богатой площади, как бы случайному тут, на день, на два. Положил Сигнальную Звезду на пороге с поклоном, негромко хлопнул в ладоши и поклонился ещё раз. Шатёр не откликнулся ему. Но этого и не требовалось...
Он распрямился, запрокинул голову, свистнув ещё раз. Для своего удовольствия. Взлетел бы без дракона, так вольно потянулся! Будто над ним лазурь открытая и сам он дракон, изготовившийся к кувырку. Всё!..
Присвистывая, отправился на правое крыло. Вечереет, но, может быть, бой или два блица? На развилке замедлил шаги, обернулся и плюнул.


Собственный Мир похитителя, Шамана, сработавшего чётко, Густав не разглядел, не расслышал, едва осознал вообще. Перевалочный пункт кратчайший. Мертвенно-серый мир, перекрещенный, беспорядочно исчирканный градом. Трассирующие следы гудели струнами, задерживаясь надолго, понижая звук от взвизга до нижнего гудения ультразвука... Мир для жизни совершенно не пригодный. Сокровищ не хранивший. Лихой, разбойничий свист, свист града вынес Шаман из его испорченной ипостаси.
С пирамидки - за раму - на другую пирамидку. Там опомнился. Очнулся. Связанный по рукам и ногам так, что можно только дышать, и то не особо свободно. Ещё биться головой, тупой...
Все пятнадцать Пурпурных Лалов, все, красовавшиеся тогда на груди у Шамана, восхищая Рынок Горн, начавшееся на котором не проходит бесследно, лучились теперь на связанном. В пятнадцати же ярь-медянках, сплетённых иным манером. В глазах у Густава ещё было темно, но кожей он ощущал размеренное, редкое пощёлкивание... Провалился в беспамятство. Вынырнул. Прояснилось в глазах.
На полированном полу алые и багровые, острые и растёкшиеся в пурпурном свете, расходились от него расходились лучи. От таких же, до блеска полированных круглых колонн отражались, искажёнными красными хризантемами, подкрашенными медью.
Между двух колонн открывался взгляду малый кусочек тёмно-зелёного, пасмурного, стриженого парка. Тянуло запахом мокрой травы. Не вечернего инея, а срезанной травы. Парк, где недавно кончился дождь. И, несомненно, скоро начнётся... "Я в Гала-Галло..." - подумал Густав. Без страха, без удивления и снова закрыл глаза...
Какой-то яд, пролитый на него в полёте, исчерпывал действие... "Ха-ха-ха, - припомнил он, вынырнув снова, наивную версию Клока на заре знакомства под большим секретом поведанную ему, про коварных галло, крадущих охотников с рынков, - ха-ха, дурачок, чёрный хохолок, в точку!.. Ха-ха-ха!.." И опять негромкое пощёлкивание привлекло его внимание. Яд отпустил, жар изнутри кончился. Густав отметил неприятную вещь... То есть, вещь-то нейтральную для свободных, несвязанных людей... Лалы излучали некоторое тепло. И не надо быть технарём, чтобы понять, это проявившееся в них свойство вдруг, само по себе - не исчерпается... А их пятнадцать. Не, Густав не видел, но сразу угадал, скоро и почувствовал...
Он скосил глаза. Медный, сложно плетёный шнур отододи, пришедшийся на его локти и предплечья издавал этот звук. Поперечные рёбра медянки, сочленения толщиной с волос из жёсткой, драконьей гривы скрипели об Лал. Кроваво-красные лучи самоцвета вздрогнули в очередной раз при тихом, сухом щелчке, и сомнений не осталось... Отододи связаны в цепь с ничтожной ошибкой. Сжимаемый на толику сильней, однажды Лал выскочит… А зная галло... Не раньше, ровно в момент предшествующий тому, когда дышать станет невозможно, когда замрёт Огненный круг.
Три медянки идут по груди, Лалы держат, треугольник вершиной вниз... Жарко... От них откровенно жарко!.. Проклятье навек! Как в его Собственном Мире ночью... И днём, и ночью... Вместо шороха песчаного, шум затяжных дождей о стриженую листву, кубики кустов, мелкий гравий дорожек... И ни капли ему... Нет плеска фонтана, брызг...
Протрубил, венчая прозренье, где-то далеко белый слон в пасмурных, зелёных лабиринтах раз, ещё раз… И донёсся мелодичный перезвон его сбруи. Глоток свежести, да. Для слуха. Жарко... "Хороший слон, славный, загляни сюда... Крылатый слон... Как во Впечатлении они брызгались фонтанами воды из хоботов!.. Загляни сюда, дай мне воды, прохладной... Сбежим из Гала-Галло, ты хочешь сбежать, я знаю!.." Жарко...
Густав, меж тем, находился в особом месте рынка, откуда сбежать-таки можно. На сухой тверди поставить и через неё, через торговую пирамидку сбежать. Он связан и брошен в хранилище, кладовой галло. В личной части Мадлен.
Хвост крайней отододи, защемлённой дверцами в полу не позволял ни встать, ни сесть, ни откатиться. С трудом Густаву удалось повернуться, чтоб обнаружить это, лицом вниз. И там он увидел, что полированный камень пола перемежается тонированным стеклом. Дымчатые дверцы. Сквозь них видны по-дамски аккуратные ящики для хранения, обитые шёлком. Пятнадцать. С круглыми углублениями. Под скатом. То есть, когда его не станет, Мадлен просто повернёт ключ где-то в замке, дверцы распахнуться и, погулявшие на воле, в рядах Южного Рынка не запылившиеся, пурпурные камни скатятся вниз, оставшись там в прежнем, безупречном порядке. Откуда взяты... Густав покосился на своё лицо в отражении, и увиденное не понравилось ему больше, чем обычно.


Шло время. Мадлен не появлялась. Никто из галло не появлялся.
Густав и не ждал её. Он всё понял... И не скрип медянок по огранке драгоценных лучистых камней - венчающий штрих мести. Гарольд. Корень Гарольда, в едином, будь оно проклято, касании виденный им. Гарольд, к которому направила сама. Ни слова, ни жеста Мадлен не делала зря. А многое с дальним, весьма дальним прицелом.
Когда сутки прошли, нарастающие жар и жажда утянули Густава в сон, а Впечатление Гарольда, ревущий ужас, бивнями поддев, вышвырнул в жар обратно, в удушливый треск отододи, и жажду, жажду... Он сам зарычал. Второй, третий, пятнадцатый, сто сорок пятый кошмар за кошмаром... Рычал и ругался, словами, что знал и не знал, что затуманенным рассудком выдумывал сам. Проклинал каждого, чьё имя всплывало в уме, заслоняясь клыками чудовища, рёвом и жаждой... Жаждой!..
Затем тише ругался, только дышал, заглатывая ртом, как рыба, хоть сколько-то сырого воздуха, сквозящего из сада.
Жар расплывался, растекался, окутывал... Возрастал. Амплитуда сужалась: жар - сон, жажда - Гарольд, рёв - скрип, жар - ужас... Удушье - ужас... Удушье - ужас... Удушье...
Ужас, подбрасывавший так, с такой силой, что скрежетал в пол уходящий конец удавки, щёлкали сочлененья на Лалах быстрей, дальше входили камни из медных тисков... Дроиды светлые, непреклонные...
Раз он заснул всё же нормально, неглубоко. И увидел жёлтый от фантазийных, до неба, упругих фантазийных мимоз, недоступный сад Файф... Осыпающийся, благоуханный. А проснулся - с именем Марика?.. А, ну да, у него же шатёр засыпан... Жёлтыми шариками, по колено. Забыл... Всё забыл...
Амплитуда стала совсем краткой: жажда - забытьё - Гарольд! - удушье - забытьё... Гарольд!.. Чудовище вздымается, распахивает клыки... Стотонным ударом в грудь, под дых! И он отлетает обратно - в жажду, ужас, жар, удушье, забытьё...


Густав звал смерть. Ждал её. Он оценил изобретательность Мадлен. И лаконичность мести, и размах ловли. При виртуозном исполнении, очевидной дороговизне… Оценил пренебрежительно низко.
Как если бы Биг-Буро пригласили посмотреть рукотворный артефакт энной, не последней эпохи, а тот оказался из вонючей илистой соли рукотворной, ха-ха, штуковиной. Оценил, в руки не беря, с гадливостью. Словно наткнулся на кого-то хуже себя. Вдруг. Такого на побережье не испытывал, у Олива в шатре, при этом, вошедшим за нескончаемым клювом своим, чудовище... Даже милым вспоминалось чудовище, на Файф прислуживавшее Буро, демон с гарпуном вместо руки, с малахитовой лысой головой...
Поначалу Густав надеялся, что между обитателями Гала-Галло могут обнаружиться какие-то трения, желание перемен, и это сыграет на руку ему... Некоторые столетиями терпят, ждут повода, предлога... Да, бывает. И тысячелетия ещё подождут. Не при Мадлен.
Изо всех галло разок в хранилище заглянул Андре. Именно - заглянул, не отходя от колонны, держась за неё. Господин Андре... Сощурился в полумрак. Сквозь лучистые, яркие пурпурные звёзды разглядел медные изгибы отододи... Пленника скованного ими. Белки глаз широко распахнутых, миг назад видевших - снова, снова, снова!.. – Гарольда! Не перенесших ужаса там, во мраке забытья, глаз безумных... Андре напоролся на них и отпрянул. Спрятался за колонной. Пропал в саду, за шумом нового дождя. Моросящим шумом... Как Густав смеялся!.. Обессиленный. Хриплым, сухим, лающим смехом в спину ему так смеялся...


Всё же увиделись они с Мадлен. Не как ожидали... Как? Увидел он её, она его, но Густав притворился без сознания. Не каялся, не торговался. Побрезговал услышать её глубокий, грубоватый, к нему обращённый голос. Будь проклята.
А она и пришла не к нему. Не предполагала, что живучий настолько. Что доведётся застать.
За Впечатлением прилетели они с Котиничкой. Густав заметил, как разъезжаются в стороны между высоких колонн, над капителями малых, держащих их, дверцы. Барабан, скрытый внутри, прокручивается открытыми секторами. Ему было настолько жарко и душно, что даже это, ничтожное дуновение ощутил. Или показалось, что ощутил.
Густав видел прямо - спину Мадлен, в полировке - профиль... Ни звяканья кл... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39