Судьба Человека

- Может быть, вместо пейзажа вам включить какой-либо видеоканал? – снова попыталась развлечь его секретарша. – Новости, например.

- Миссис Кейн, не могли бы вы напомнить обо мне мистеру Строулу?

Та смущённо кивнула и вошла к своему патрону.

- Прошу вас, мистер Савицки, - торжественно объявила миссис Кейн, выходя из кабинета.

Глава 2.

Бред сидел за столом, старательно делая вид, что читает какую-то бумагу и даже не удостоил взглядом вошедшего. Зато Олег внимательно посмотрел на губернатора: всё тот же загар, всё та же густая светлая шевелюра и добротные староанглийские бакен­барды, доходящие почти до уголков рта, мощная шея и голубые глаза. Всегда эти глаза светились оптимизмом и весёлым добродушием, однако сейчас в них затаились злость, раздражение и нервозность. Бред явно был не в своей тарелке.

- Доброе утро, мистер Строул, - поздоровался Олег, приближаясь к его столу.

Обычно они обменивались рукопожатием, но Бред не встал навстречу и не про­тя­нул руки. Только с неохотой отодвинул от себя якобы читаемый листок и, по-преж­не­му не глядя на Олега, грубовато бросил:

- Садитесь.

- Что случилось, Бред? - напрямую спросил Олег, присаживаясь перед столом на стул. – Ты, кажется, чем-то недоволен или обижен на меня.

Не дожидаясь ответа, он хотел было самостоятельно узнать, чем недоволен или обижен губернатор, но не успел «заглянуть» в его мысли, когда прозвучало ошеломляющее:

- Ты, Савицки, – мерзавец!

- Что?!

Бред молча смотрел на Олега полными ненависти глазами.

- Мистер Строул, вы отдаёте отчёт своим словам? 

- Ещё как отдаю и готов их повторить снова. Ты, Савицки, – мерзавец… и ещё террорист. Знаешь, почему я ездил в Сидней? Оказывается, это меня вовсе не госдепар­та­мент морского транспорта вызывал, а контрразведка, - голос Бреда постепенно стано­вил­ся всё громче, изо рта полетели брызги. – Да, контрразведка! Что, удивлён? Всё - ты допрыгался, вывели тебя на чистую воду!

- Бред, какая муха тебя укусила? Какая контрразведка вывела меня на чистую воду?

 - Самая настоящая – наша государственная служба безопасности. Эти ребята здесь у меня на острове. Сейчас они придут и возьмут тебя в оборот. И ты им выдашь всех своих сообщников. А если не выдашь, я тебя сам,.. - Бред вскочил и затряс тол­сты­ми волосатыми ручищами.

- Тихо, Бред, не кричи так и не маши руками, - Олег  никак не мог прийти в себя от удивления, но всё же сосредоточился и стал вводить губернатора в успокоительный транс. – Хоть мне крайне неприятно и обидно, когда меня называют мерзавцем, но я понимаю, ты сейчас не в себе.

Строул тяжело плюхнулся обратно в кресло и шумно вздохнул.

            - Никогда в самом страшном сне я не мог вообразить, что ты способен на такое, - продолжал выкрикивать он, но уже несколько тише: – Мне говорили, но я долго не мог поверить. Эх, ты... Я тебя считал своим другом… И тут такое… Как я мог так оши­бить­ся в человеке?! Профессор, называется! Восемь лет жил у меня под боком, терро­рист чёртов… Зачем ты это сделал?

- Что сделал?

- Взорвал Сиднейскую Башню и убил триста двадцать мирных людей.

- Бред, ты в своём уме?

- В своём. Парни из контрразведки умеют работать и вчера уже взяли твоего русского сообщника-исполнителя, выпустившего в Башню три ракеты.

- Может, они и взяли кого-то, но причём здесь я? Или этот арестованный рус­ский сказал, что я его сообщник?

- Не знаю. Если тебя приехали арестовывать, значит, сказал.

В их перепалке наступила пауза.

- Что, может быть, хочешь убежать? – нарушил её губернатор. - С острова не уде­рёшь. И не забывай - внизу полицейский участок.

- Угомонись, Бред. Я не собираюсь никуда сбегать и хочу сам во всём разоб­раться. Уверен, произошла какая-то чудовищная ошибка. Эти парни из контрразведки взяли не тот след.

Строул саркастически хмыкнул и покачал головой. Он явно хотел что-то сказать ещё, но раздумывал, стоит ли это делать.

- Говори, Бред. Не стесняйся, - посмотрел ему в глаза Олег. – Ты ведь знаешь что-то. Наверняка припрятал за пазухой парочку козырей, и считаешь, что вот они-то меня припечатают к стенке.

- Ничего я не припрятал и вовсе не собираюсь тебя припечатывать… Ты же зна­ешь, я к тебе всегда испытывал искренние дружеские чувства. Но,.. – всё ещё в сомне­нии Бред принялся поглаживать бакенбарды.

- Говори, Бред.

- С какой стати я должен рассказывать террористу секреты нашей службы безо­пас­ности… Хотя, какой это уже секрет, если тебя всё равно сейчас арестуют и допро­сят… В общем, контрразведчики доподлинно установили, что ты совсем не Ольсон Савицки. Они даже мне сказали, как тебя зовут по-русски – Олег Савицкий. Ты – рус­ский! Зачем ты поменял своё имя? Понятно зачем! Хотел понадёжнее укрыться? Поселил­ся на моём острове и организовал банду из подобных себе русских террорис­тов.

- Ты заблуждаешься, Бред. Во-первых, не надо ни меня, ни моих людей так огульно обвинять и называть нас русскими террористами. Ты ведь знаешь, терроризм уже давно стал международным и не имеет национальности. А к нему я и мои люди имеем такое же отношение, как и ты. Во-вторых,.. как ты мог поверить во всю эту чепуху? Друг называется! Не только поверил, но и сам стал меня обвинять? Да, я русский! Что в этом особенного? По-моему, ты никогда не интересовался моей национальностью. А я её, хоть особо и не афишировал, но и не скрывал, - Олег пожал плечами. – Подумаешь, твои парни из контрразведки открыли Америку - раскопали, что профессор Ольсон Савицки – русский, а его подлинная фамилия слегка изменена. Хорошо же работает главная служба безопасности страны, если она только сейчас узнаёт то, что давным-давно известно полиции.

- Полиция знает об этом?

- Представь себе, знает. Пусть твои бравые следопыты из контрразведки сделают запрос в архив главного полицейского управления и убедятся в этом сами. Кстати, где они? Почему меня не арестовывают? Вдруг ужасный русский террорист Савицкий захватит сейчас в заложники губернатора, или ещё лучше - взорвёт к чёртовой бабушке весь Лорд-Хау? У тебя, Бред, случайно здесь не завалялись тонны две - три лишней взрывчатки? Одолжи по старой дружбе.

- Не пори чушь, Ольсон. Ну и шуточки у тебя, - хотя Строул всё ещё был раздражён, но его гнев к «русскому террористу» уже выдохся. Он встал из-за стола и посмотрел в окно: – Сейчас они придут.

- Сколько их?

- Какая тебе разница?.. Трое. Вчера мы вместе приехали сюда из Сиднея на военном катере.

- Почему же они сразу не нагрянули за мной на остров Веры?

- Арестовывать тебя в вашей русской берлоге? Зачем конфликты с излишней стрельбой? Мне известно, что твои поселенцы пойдут за тебя в огонь и воду. 

Олег встал со стула, подошёл к Бреду и тоже посмотрел в окно.

Солнце уже отмахало на  небосводе изрядный кусок своего дневного пути. Начи­на­лась жара, которую большинство местных жителей предпочитало пережидать в помещении. На площади перед зданием было  пусто. Только справа у фонтанчика облокотились на свои велосипеды два оживлённо разговаривающих полицейских, да на лавочке в тени эвкалипта читал газету Кирилл. Из здания вышел капрал и погрозил полицейским кулаком. Те прервали беседу, проворно вскочили на велосипеды и изо всех сил помчались вниз по улице.

- О чём читаем? - мысленно «поинтересовался» у брата Олег.

- Продолжают печатать подробности взрыва Сиднейской Башни, - «ответил» Кирилл. – Кроме этого журналюги разнюхали, что вроде бы вчера задержан террорист, стрелявший из ракетомёта. Данные неподтвёрждённые, возможно, очередная «утка».

- Нет, Кирюха. Журналюги не ошиблись. Этого «ракетчика» и в самом деле задержали. Он русский, оказывается. А знаешь, кто его сообщник, по мнению спецслужб? Я!

- Не понял. Это что, шутка?

- Из-за этой «шутки» меня сюда и вызвали.

- Серьёзно?! Ни фига себе! Тебя обвиняют в терроризме?!

- Как тебе это нравится?

- Мне это совсем не нравится. Не зря меня вчера и сегодня мучили скверные предчувствия. Что собираешься делать?

- Сперва нужно всё толком разузнать. Пока мы со Строулом ждём  пред­ста­вителей службы безопасности. Кстати, они уже установили, что я не Ольсон Савицки, а Олег Савицкий. Хорошо, что ты сумел забраться в сервер полиции и подложил файлы обо мне. Теперь я на них буду ссылаться.

- Ссылайся без всякой опаски, там идеально выполнен каждый документик, комар носа не подточит. Обожди, сейчас вспомню, что я там сочинил… ага: имеются официально документированные свидетельства высоких чинов «Интерпола» о том, как молодого русского физика Савицкого по всему миру преследовала русская мафия. Кроме этого приложена директива повышенной секретности, согласно которой он получил австралийское гражданство и документы с видоизменённым именем в целях конспирации. Уверен, с этой стороны проблем не возникнет. Не будут же они и в самом деле разыскивать тех «интерполовцев», на чьи имена я ссылался. Им уже в то время было под шестьдесят, а с момента твоего поселения в Австралии прошло уже более четверти века. Не переживай, братишка, мы с тобой переиграем любые спецслужбы вместе со всеми полициями. Нашли на кого наезжать. Лучше бы, придурки, ловили настоящих террористов», - газета в руках Кирилла на секунду опустилась. Он посмотрел на окна второго этажа и, увидев в одном из них Олега, подмигнул ему. Затем снова прикрылся газетой и принялся за чтение.      

* * *

Первым царившее молчание в кабинете нарушил Олег.

- Долго же они спят, - сказал он Строулу.

- Кто – они, - не понял тот.

- Твои ребята из службы безопасности.

- Они не спят. Встали ещё в пять утра и, пока ты плёлся сюда на своей «Марии», захотели осмотреть остров. Я им свой «Мицубиси» дал.

- Мальчики так любят девственную природу? Ты бы им позвонил, напомнил, что пора приступить к своим обязанностям, что в твоём кабинете их поджидает свирепый террорист.

- Звонил, - в голосе Бреда Строула звучало уныние. – Мальчики заехали на дальний мыс и там у них заглох двигатель - мне опять привезли бензин с какой-то химической дрянью. Вот времена настали, машин полно, а ездить не на чем. Скоро всем нам придётся сесть на велосипеды.

- Что поделать, Бред. На планете энергетический кризис. Значит, твои гости возвращаются пешком? К вечеру, возможно, появятся здесь.

- Они появятся уже сейчас. Я за ними рыбаков послал, оттуда путь морем гораздо короче.

Словно подтверждая последнюю фразу Строула, со стороны набережной на площадь вышли трое мужчин, одетых в светлые брюки и летние рубашки с короткими рукавами. Поглядывая на по-прежнему стоявших у окна Олега и губернатора Лорд-Хау, они торопливо вошли в здание. Из приёмной послышались голоса и через несколько секунд дверь открылась.

- Мистер Строул, здесь к вам… - попыталась доложить своему патрону растерянная миссис Кейн.

Один из мужчин аккуратно отодвинул её в сторону, и троица без приглашения вошла в кабинет.

- Я знаю, миссис Кейн, можете идти, - сказал Строул. 

Секретарша вышла. Мужчины остановились у двери и уставились на Олега. Он тоже с любопытством принялся рассматривать вошедших – ничего особенного, никакие не супермены, какими до сих пор принято представлять «рыцарей плаща и кинжала». Двое европейцев лет тридцати пяти, третий – азиат, постарше своих коллег возрастом, да и, скорее всего, званием. Европейцы ещё более-менее подтянуты, азиат же отягощён довольно-таки солидным брюшком. На подмышках его рубашки и на животе темнели мокро-солевые разводы пота.

- Ольсон Савицки, вы обвиняетесь в организации террористического акта, произошедшем девять дней назад в городе Сиднее, - с пафосом произнёс азиат и достал из нагрудного кармашка пластиковое удостоверение: - Я полковник службы безопас­ности Австралии Брайн Вонг. Мне и моим людям…

- Прошу прощения, полковник, я обвиняюсь или подозреваюсь? – перебил контрразведчика Олег.

- Подозреваетесь, - после непродолжительного раздумья ответил тот. – Я и мои люди уполномочены задержать вас. Потрудитесь пройти со мной на катер, и не заставляйте нас прибегать к силе. Извините, но вас придётся обыскать.

Один из парней-европейцев подошёл к Олегу и, сноровисто ощупав его костюм, забрал телефон.

- Куда вы хотите меня везти?

- В Сидней, - полковник Вонг взялся за ручку двери. – Пойдёмте.

«Хороша перспективка», - Олег продолжал стоять у окна. Он был невиновен и, естественно, мысли не мог допустить, что у контрразведчиков есть какие-либо серьёзные мотивы подозревать его в терроризме. Правда, всё может быть. Хотя бы происки недругов и завистников, которые у профессора Савицки имелись и в Сиднее, и в Канберре. Но, что ни говори, Австралия – это правовое государство. Можно нанять независимых высококлассных адвокатов и те докажут, что он хоть и русский, много лет живший с изменённой фамилией, но далеко не террорист. В конце концов, можно самому как следует «пообщаться» со следователями и запросто «уверить» их в своей невиновности. Однако предстоящая поездка на континент – это потеря драгоценных дней, может быть, даже недель. Тратить время впустую из-за чьей-то тупоголовости или клеветы не хотелось. Загипнотизировать всю троицу и отправить на континент без него? Элементарно можно, но нельзя - не хватало ещё, что бы контрразведка догадалась, что подозреваемый владеет приёмами экстрасенсорики. Да и надолго ли отсылка команды этого полковника решила бы возникшую проблему? Наоборот, скорее бы усугубила. Нет, ломать копья, идти на конфликт с представителями ASIO никак нельзя – всё-таки самая главная спецслужба Австралии.

- Я жду вас, Савицки, - напомнил полковник Вонг.

- Прежде чем вы меня отвезёте в Сидней, я хотел бы узнать, почему вы подоз­реваете именно меня в организации теракта, - чтобы найти оптимальное решение для выхода из создавшейся ситуации, Олег попытался выиграть хотя бы несколько минут.

- Я не уполномочен объясняться с вами, - полковник был непреклонен. – Вы всё узнаете завтра утром в нашем ведомстве.

- Ну же, мистер Вонг, почему вы так строги? – Олег обаятельно улыбнулся и стал вводить полковника в транс.

            - Я повторяю, Савицки, завтра утром… хотя,.. – узковатые глаза Вонга ещё больше сузились, на его полном лице заиграла ответная улыбка. – Хотя, почему бы и не удовлетворить вашу просьбу? Мистер Строул, не будете возражать, если мы на непродолжительное время воспользуемся вашим кабинетом?

Подчинённые Вонга обменялись удивлёнными  взглядами. Губернатор Лорд-Хау, тоже немало удивлённый этим неожиданным проявлением мягкотелости сурового контрразведчика, молча указал на стулья:

- Прошу.

- Я рад, что мы пришли к взаимопониманию, - первым на стул опустился Олег.

Напротив него сел полковник, его же парни остались столбами торчать у двери. Строул продолжал опираться нижней частью спины на пластик подоконника.

- Что, профессор, надеетесь доказать беспочвенность наших обвинений? – спросил Вонг, начиная разговор.

- Подозрений, полковник, пока ещё только – подозрений. И готов биться об заклад, я эти подозрения без труда развею, как восходящее солнце утренний туман.

- Попробуйте, Савицки. Вопрос первый: скажите, почему поселение на острове Веры такое странное?

- Чем же оно странное, полковник?

- Девяносто девять процентов австралийцев уже живут с вшитыми в тело инфо­чи­пами. Ваши же поселенцы, как и вы сами, отказались их вшивать. Всем известно, что такой чип отлично контролирует состояние здоровья и гарантирует защиту человека от бандитского похищения….

- Всем известно, что наличие такого чипа даёт возможность  контролировать не только здоровье человека, но и все его перемещения. Вшитый чип - это отличная возможность для спецслужбы следить за неблагонадёжным «объектом», даже когда тот сидит на унитазе или взбирается на любовницу. Не правда ли, полковник?

Жёлтое лицо контрразведчика потемнело:

- Не надо пытаться развязать со мной дискуссию. Решив сейчас поговорить с вами, я пошёл на уступки, а вы стараетесь загнать меня в угол? Боюсь, нашу беседу придётся перенести на завтра и в Сидней.

- Извините, полковник - Олег понял, что несколько перегнул палку. – Никаких дискуссий, только ответы на ваши вопросы. Вы хотите знать, почему я отказался вшивать себе чип? Он мне не нужен: я привык своё здоровье контролировать само­стоя­тельно и бандитских похищений до сих пор не боялся. За двенадцать лет на нашем острове не случилось ни только похищения, но и ни одного правонару­шения.

- А ваши люди? Неужели все жители острова так консервативны и не хотят идти в ногу со временем?

- Поверьте, я никому из них не навязывал своего мнения. Возможно, они думают точно так же, как и я. Не знаю. В конце концов, у нас демократическое государство и если человек не желает, чтобы в его тело что-либо вшивали…

- Понятно, - полковник Вонг удовлетворённо хмыкнул. – Значит, не желаете. Ни вы, ни ваши подчинённые. Почему-то все законопослушные граждане мира, которым нечего скрывать, с радостью вшили в свои тела чипы. Воздерживаются лишь некото­рые индивидуумы, в том числе и те, кому есть что утаивать от правоохранительных органов… Ладно. Продолжим нашу беседу. Скажите, почему на острове Веры живут преимущественно выходцы из России? Что, в вашем институте могут работать только одни русские?

- А вы бы кому отдали предпочтение: русскому эмигранту, который просит за свой труд весьма умеренные деньги, или учёному-австралийцу, требующему за эту же работу в четыре-пять раз большую зарплату? Кроме того, русские – это мои сооте­чественники, и я считаю своим священным долгом в первую очередь предос­тавлять работу именно им.   

- Ага, вот вы и сами признались, - полковник Вонг указал пальцем в грудь Олега, точно целился в неё из пистолета. – Ваше настоящее имя и фамилия – Олег Савицкий. Вы – русский. Как вам удалось получить австралийское гражданство и стать Ольсоном Савицки?

- В молодости я вынужден был скрываться от мафии. При содействии Интерпола и австралийской полиции мне удалось получить австралийское гражданство. В целях конспирации при оформлении новых документов мои имя и фамилию изменили. Наверняка, такая организация как ваша ASIO имеет право сделать запрос в главное полицейское управление и получить все секретные материалы по этому вопросу.

На круглом лице полковника промелькнула тень досады:

– Хорошо, мы наведём справки. Когда вы получили австралийское гражданство?

- Уже давно, а точнее, - двадцать семь лет назад.

- От какой мафии вы скрывались?

- От русской.

- Подумать только! Значит, вы преследовались русской мафией и от неё спрятались в Австралии? Но почему же спустя десять лет вы вдруг перестали бояться её и сами полетели в Россию?

- Там у меня погибли родственники.

- Мать и её муж? Как видите, мы о вас уже знаем многое. Восемнадцать лет назад вы отправились в Санкт-Петербург, где действительно погибли ваши близкие. Вроде бы поездка идеально мотивирована. Но только ли смерть родственников была основной причиной для путешествия?

- Я вас не понимаю, полковник.

- А я объясню. Вскоре после возвращения из России ваш счёт пополнился двумя миллиардами долларов – сумма довольно-таки немалая. Нами установлено, что деньги эти получены от Ивана Брагина. А Интерпол, между прочим, считал этого господина одним из крёстных отцов русской мафии.

- Да, я получил два миллиарда долларов согласно завещанию Ивана Брагина. Жизнь иногда делает невероятные зигзаги, меняет свой курс на сто восемьдесят граду­сов: тот, кто хотел десять лет назад меня убить, решил стать моим спонсором. 

- Вы получили деньги, чтобы финансировать международные русские органи­зации, связанные с криминалом?

- В моём сейфе национального банка Австралии хранится выписка из завещания господина Брагина, которую я вам обязательно предоставлю, мистер Вонг. Прочитав её, вы узнаете, на какие цели мне были завещаны деньги. Кстати, завещание Брагина – это ещё одна причина, из-за которой я принимаю на работу только своих сооте­чественников.

 - Хорошо, мы ознакомимся с содержанием завещания. Когда вы в последний раз были на континенте?

- Я недавно вернулся из Сиднея - неделю назад.

- В какой гостинице вы останавливались?

- Обычно я предпочитаю «Миллениум», но там сейчас ремонт. Пришлось остановиться в «Медузе».

Полковник Вонг кивнул:

- Именно, что в «Медузе». Какова была цель вашей поездки?

- В университете проводился семинар, посвящённый…

- Да, мы установили, что ваш приезд совпал с проведением научного семинара. Мы даже знаем, что вы выступали на нём с докладом. Но вот что странно, профессор, за четыре дня до взрыва Башни на Маркет-Стрит вы останавливаетесь в той же самой гостинице, в которой за день до этого поселился Ашот Амбарцумян.

- Кто это такой?

- Конечно, не знаете?! А вы вспомните, это ваш соотечественник и террорист, расстрелявший Башню из ручного ракетомёта. В «Медузе» вы с ним жили на одном этаже, даже номера ваши располагались напротив.

Жаловаться на память Олегу не приходилось. Перед глазами сразу встал  черня­вый юнец, вышедший в гостиничный коридор из соседнего номера. Парень сильно торо­пился и, впопыхах поднимая с ковра оброненные тёмные очки, тихонько употре­бил крепкое исконно русское выраженьице, а затем быстро шмыгнул в двери уже закры­вающегося лифта. Олег спустился на другом лифте и поехал в университет, а вечером, после трёх суток пребывания в Сиднее, отбыл обратно на остров Веры. О трагедии на Маркет-Стрит, случившейся в полдень следующего дня, он узнал в море, находясь за двести миль от континента.

- Ну как, вспомнили? Сознайтесь, Савицки, вы его знаете.

- В гостиницах живёт множество разных людей, но это не значит, что я должен всех их знать. Я не знаю никакого Ашота Амбарцумяна и впервые о нём услышал толь­ко сейчас от вас. Он ведь уже арестован и…

- Откуда вы знаете, что он арестован?

- О том, что террорист вчера пойман, напечатано в сегодняшних газетах. Допро­сите его и вы поймёте, что ни я, ни мои подчинённые…

- Допрос пока не возможен. При задержании Амбарцумян оказал сопротивление и был тяжело ранен. Сейчас он находится в критическом состоянии.

- Чёрт побери. И надо же было мне остановиться в этой «Медузе», будто в Сиднее нет других гостиниц? - вырвалось досадливо у Олега. Он не удержался и хлопнул себя по коленям.

От этого резкого движения подчинённые полковника напряглись и подались впе­рёд. «Чёрт побери, - повторил Олег уже мысленно. Обычно ему удавалось контро­лировать эмоции. – Что это за нервные вскрики? Что за всплески ручонками? Я, ка­жется, начинаю терять самообладание? Откуда такое раздражение? Ну-ка, немедленно успокоиться!» Но странно, спокойствие не приходило. Наоборот, росло безотчётное беспокойство. «Подумаешь, проехаться в Сидней и поговорить со следователями. Ну, потеряю несколько дней, может быть, неделю. Ничего страшного», - Олег заставил себя беззаботно улыбнуться и спросил:    

- Скажите, полковник, неужели я выгляжу таким дураком?

- Почему же дураком?

- Какой мало-мальски думающий законспирированный резидент-террорист бу­дет открыто поселяться в одной гостинице со своим исполнителем накануне планиру­емой акции? В Сиднее полно укромных мест, где можно назначить встречу.

- Всё это так, профессор. Но факты упрямая вещь. Согласитесь, слишком много случайностей и совпадений. Русский террорист почему-то жил рядом в одной гости­нице с австралийским учёным-физиком. Что тут такого? Вроде бы ничего. Но в част­ном институте этого физика почему-то работают одни русские. Русские, как и тер­рорист! Причём институт находится на отдельном Богом забытом острове. Почему про­фессор и его люди решили жить на острове? Странно? Очень странно! Мы стали наво­дить справки о профессоре, и вот наш повышенный интерес к нему сменился недо­у­мением: оказывается, его брат –  эмигрант из России, его жена – тоже русская. Так кто же он такой – этот Ольсон Савицки?! Оказывается, он вовсе не Ольсон Савицки, а Олег Савицкий! Как же этот Олег стал гражданином Австралии? Совершенно непонятно. А разве понятно, почему господин Брагин передал ему два миллиарда долларов? А упорное нежелание вшить чип? Если всё это вместе сложить, получается неприглядная картина, тут уж недоумение уступает место подозрению, - на губах полковника Вонга появилась ответная, но ехидно-ласковая улыбка. – Поверьте, Савицки, лично против вас я ничего не имею. Возможно, вы  ни в чём и не виноваты. Возможно, вы и не террорист. Но моё руководство просто-таки уверено в том, что взрыв Башни на Маркет-Стрит – дело рук русских с острова Веры. Так что вам придётся поехать с нами.

«Никуда не денешься, придётся ехать», - Олег и сам уже смирился с этой мыслью, даже пошёл бы сейчас на катер службы безопасности с радостью, лишь бы пропало такое острое и непонятное беспокойство. Оно обволакивало сознание, оно давило, оно продолжало возрастать, причиняя почти физическую боль.

- Пойдёмте, Савицки.

- Сейчас, мистер Вонг, - Олег прижал к вискам пальцы и попытался разобраться в этих ощущениях. – Одну минуту.

- Вам плохо? – участливо спросил полковник, поднимаясь со стула. – На нашем катере имеется врач. Всего несколько сотен метров до причала и…

Дверь распахнулась от удара, едва не зашибив одного из стоявших возле неё контрразведчиков.

- Сделайте что-нибудь! – закричал Кирилл.

Он ворвался в кабинет, обвёл всех присутствующих диким взглядом и остановил его на полковнике:

- Я прошу, быстро свяжитесь с командованием ВВС, пусть они уговорят этого сумасшедшего вернуться. Быстрее, дорога каждая минута.

Подчинённые Вонга кинулись к Кириллу с двух сторон, но он даже не заметил их и закричал уже по-русски, обращаясь к брату:

- Он уже близко! Неужели ты ничего не чувствуешь?!

Олег вскочил, опрокинув стул. Теперь он всё понял! Причина того беспокойства, что росла в них с Кириллом со вчерашнего вечера и сейчас должна воплотиться в жут­кую реальность, мгновенно вспыхнула в сознании, заполнила каждую клетку ужасом, вырвала из груди хриплый стон:

- Нет, только не это.

Азиатские глаза Вонга испуганно округлились. Но реакция у полковника всё же оказалась отменной. Он быстро отпрыгнул в угол кабинета и выхватил из кармана брюк  пистолет:

- Не двигаться, Савицки. Какая муха вас укусила? Что это за придурок сюда ворвался? Стоять, стрелять буду!

Не обращая внимания на полковника, Олег кинулся к столу и схватил телефон. Сбивчиво произнёс нужные цифры. Трубка ответила неторопливым попискиванием автоматического набора. Он повернулся к двери, возле которой агенты безопасности держали Кирилла:

- Отпустите! Отпустите его, я сказал!

Подчиняясь этому неожиданному приказу, ничего не понимающие парни неволь­но ослабили хватку и Кирилл легко стряхнул их с плеч.

- Кирюха, звони Ирине, звони в институт. Мы должны успеть.

Из динамика телефона зазвучал первый сигнал вызова.

- Машенька, быстрее,.. – взмолился Олег вслух.

- Алло! - На экране телефона возникло лицо Маши, её очерченные помадой пухлые губы улыбались.

- Машенька, ничего не спрашивай, я потом всё объясню, - Олег старался говорить спокойно, но зубы стучали, словно в лихорадке. – Быстро в школу, выводи Димку и всех детей в лес подальше от посёлка. Бегом, Маша!

- Ирина, хватай Игорька и быстро в лес. Немедленно, слышишь?! Все кого сейчас встретишь, пусть бегут в лес, - услышал он рядом отчаянный крик Кирилла.

В трубке послышался нарастающий шум.

- Олег, я тебя плохо слышу, - сказала с экрана Маша. – Здесь какой-то гул. Похоже, что самолёт. Точно самолёт. Сделал полукруг и летит сверху вниз прямо на нас, будто хочет совершить посадку. Олег, он...  

Телефонный динамик оглушительно взревел и смолк, а на экране воцарился серый мерцающий фон.

Глава 3.

Путь от Лорд-Хау до острова Веры занял около трёх часов. Пока скоростной военный катер глотал морские мили, полковник Вонг держал связь со своим началь­ством, нервничал и курил сигарету за сигаретой. Олег и Кирилл не задавали ему ника­ких вопросов. Они всматривались в его хмурое лицо и просто считывали мысли контр­разведчика. Оба понимали, что никаких шансов увидеть своих близких живыми нет. Полковник долго не решался сказать им об этом и упорно молчал. Когда на горизонте показались очертания горы острова, он всё-таки  заговорил: 

- У меня для вас плохие известия… очень плохие. Вот что мне сообщили: сегод­ня в десять часов утра майор ВВС Питер,.. впрочем, какая разница, как его зовут… В общем, вместо того, чтобы согласно предписанию начать обычное патрулирование воз­душ­ного пространства, этот лётчик взял курс на один из островов района Лорд-Хау,.. то есть на ваш остров. В боекомплект самолёта «Буфало-110» входили вакуумные ракеты «воздух-земля», - полковник закурил очередную сигарету и отрывисто продолжил: - Без санкции командования пилоту удалось снять электронную блокировку системы пуска. Спутники космического слежения зафиксировали на острове взрывы большой мощности. Я понимаю, как вам тяжело об этом слышать… Лётчик тоже погиб – самолёт пропал с радаров диспетчеров сразу после пуска ракет. За минуту до этого майор вышел в эфир и сказал: «Это моя месть за Дору и детей. Я ухожу к ним». Наша служба уже установила, что у него девять дней назад при взрыве Башни на Маркет-Стрит погибли жена и двое дочек…

- Пусть ваша служба установит, почему майор для мщения выбрал именно наш остров, - сказал Кирилл.

- Я не понимаю вас.

- Вы меня прекрасно поняли. 

Полковник Вонг побагровел, но всё же вынужден был признать правоту Кирилла:

- Не исключено, что из нашего ведомства или ведомства военной разведки, а может и по линии полиции, произошла утечка какой-то информации. Мы это выяс­ним… Мне очень жаль, мистер Савицки и мистер Афанасьев…

Спустя семь часов после трагедии с континента на остров Веры прилетели два вертолёта департамента чрезвычайных ситуаций, а к вечеру следующего дня пришло судно-спасатель. Но спасать было некого. Посёлка русских физиков больше не сущест­вовало. На его месте плескалось море, равнодушно рассеивавшее по бескрайним водным просторам древесное крошево, полуобгоревшие обрывки бумаги и клочки одежды. Часто из воды выныривали острые треугольники плавников – белые акулы за много миль чувствовали кровь и их стаи рыскали в окрестностях изменившего очертания острова. О подножье горы в его центральной части теперь бились волны, а вся ещё вчера такая буйная растительность превратилась в чёрный дымящийся пепел.

Полтора дня понадобилось спасателям, чтобы найти и погрузить на борт корабля основные части самолёта. Среди обломков «Буфало» были найдены и два «чёрных ящика». Тело лётчика, как и тела кого-либо из ста шести жителей посёлка обнаружить не удалось. Выполнив свою миссию, судно пошло на Сидней.

- Я сочувствую вашему горю, - с угрюмо скорбным выражением на лице обратился полковник Вонг к Олегу. – Но нам тоже пора. Мы уже навели справки в архивно-статистическом отделе полицейского управления и выяснили, при каких обстоятельствах вы стали гражданином Австралии. Однако есть и другие неясности… Надеюсь, мистер Афанасьев поедет в Сидней вместе с нами.

Все эти трое суток братья пребывали в молчаливом заторможенном оцепенении и странном неестественном спокойствии, словно забивали своё горе сильнейшими транк­вилизаторами. Невосполнимая утрата, тяжёлым бременем давила на обоих, но им не хотелось говорить об этом ни с кем, даже друг с другом. Лишь когда изуродованные, чёрные от пепла остатки острова Веры остались далеко позади, Кирилл нарушил их негласное табу.

- Мне не надо было идти с тобой на Лорд-Хау, - сказал он. – Лучше бы я остался с ними.

Олега и самого терзала подобная мысль. Жить без Маши и Димки не хотелось. Может, и в самом деле было бы лучше разлететься на кусочки, сгореть вместе со своей семьёй, друзьями и коллегами во взрыве вакуумных ракет? Но судьба в очередной раз зачем-то сохранила ему жизнь. Спасла и Кирилла. Значит, нужно им обоим перебороть себя. Значит, им нужно жить.

* * *

Пока шло разбирательство, его не держали за решёткой или под стражей. С ве­дома полковника Вонга он и Кирилл сняли небольшой коттедж на морском побережье в тихом пригороде Сиднея. «Марию» через неделю после трагедии на острове Веры привёл сюда с Лорд-Хау её экипаж - капитан и два матроса. Понимая, что работы для них у Олега и Кирилла больше не будет, моряки вернули хозяевам яхту и попросили расчёт. С того дня «Мария» стояла у причала всего в трёхстах метрах от коттеджа. 

Из-за топливного кризиса машин по городу ездило мало, а в этот район они в последнее время вообще не заезжали. Но, к удивлению местных жителей, одновремен­но с поселением новых постояльцев, на их улице появились сразу два  легковых авто­мо­биля – это спецслужбы установили рядом с домом Олега круглосуточное дежурство.

Почти ежедневно следователи ASIO и ONA вызывали его в свои кабинеты для дачи показаний. Так продолжалось три недели, пока работники австралийских разведок полностью не убедились в том, что подозрения в причастности профессора Савицки к терроризму совершенно не обоснованы. Тяжелораненого при задержании Ашота Ам­бар­цумяна – боевика запрещённой организации «Карающий Марс», медикам удалось спасти. Под воздействием «сыворотки правды» преступник назвал всех своих сооб­щни­ков и руководителей. Естественно, в его показаниях не фигурировал ни сам Олег, ни какой либо другой русский с острова Веры.

Напоследок Олега вызвал генерал из ASIO – худощавый и благообразный мужчина лет шестидесяти. Произнося извинительный монолог, он разводил руками и виновато покачивал седой головой с идеально уложенной причёской:

- Ещё раз выражаю свои соболезнования и прошу у вас прощения, профессор. Терроризм – бич нашей современности, напасть, болезнь, божья кара. С вас сняты все обвинения, и вы от нашего ведомства получите денежную компенсацию за моральный ущерб. За гибель родственников… какой страшный случай, в голове не укладывается… вам и вашему брату положена крупная сумма, но уже не от нас. По поводу этих выплат обратитесь в департамент военно-воздушных сил. Ещё должен сообщить, что наш коллега из ONA - полковник Марони пойдёт под суд. Это он выболтал секретную инфор­мацию своему зятю – майору ВВС Питеру Картеру, в результате чего тот узнал нашу рабочую версию о причастности Ольсона Савицки и его русских поселенцев к взры­ву Башни на Маркет-стрит... узнал нашу ошибочную версию. Сработал чело­ве­ческий фактор, у майора эмоции возобладали над рассудком – и вот такое горе. М-да... Полковник Вонг докладывал мне, что за минуты до трагедии вы и ваш брат вдруг почувствовали её приближение и даже звонили своим близким. Это правда?      

- Правда, - Олег уже отвечал на этот вопрос следователям.

- Неужели у вас обоих такая предрасположенность к эстрасенсорике? Чудесный дар природы необходимо развивать. Мы проводим исследования в этой области, не желаете поработать у нас, профессор?

- Я люблю работать над тем, что мне интересно.

- Космический лифт? Скажу честно, мы консультировались с ведущими физи­ка­ми – вашими коллегами. Все они называют вас мечтателем, а ваши исследования пус­той тратой времени. Займитесь, наконец, реальным делом, профессор. У нас в перспек­тиве вы сможете возглавить целую лабораторию, я уж не говорю о тех благах, которые…

- Спасибо, генерал. Ваши подчинённые мне уже предлагали работу и сулили блестящие перспективы, но у меня другие планы.

- Очень жаль. Мистер Афанасьев тоже отказался. Мне доложили, он занимался анализом развития нашей цивилизации. Как обидно, что все результаты его работы погибли, точно также как и ваши фантасмагорические изыски в области магнетизма и космоса. Но вы, как директор института, должны знать, хотя бы в общих чертах, основ­ные перспективы будущего? Может, познакомите меня с ними. Вы не торопитесь?

Нет, Олег не торопился. После гибели семьи и института, он точно также как и Кирилл, вёл однообразную скучную жизнь, и времени у него было предостаточно.

- Извольте, хотя перспективы эти довольно-таки безрадостны. Тенденции к дальнейшему дроблению на маленькие местечковые конфедерации становятся всё более очевидными. Вы ведь без всяких моих прогнозов понимаете, что Соединённые Штаты Америки – это уже не государство. Год, два, максимум, пять лет – и оно окон­ча­тельно развалится на отдельные штаты. Причём, вполне вероятно, что эти штаты будут к друг другу крайне враждебно настроены.

- Да, кто бы мог подумать, что такое мощное государство развалится всего за несколько десятков лет, как и Россия.

- Россия и бывшие страны Союза развалились на мелкие автономии из-за гра­би­тель­ской политики своих чиновников и, как следствие этого, окончательного обни­ща­ния своих граждан. Крушение США как великой державы вызвано другими причинами. Ещё в начале века Патрик Бьюкенен и некоторые другие американские сенаторы пре­дуп­реждали об угрожающем демографическом росте цветного населения в стране, но их тут же обвинили в апартеиде. Хотя уже тогда из южных штатов – из Техаса и Аризоны, спасаясь от наплыва мексиканцев, начало постепенно уезжать вглубь страны белое население. Потом богатые американцы европейского происхождения стали эмиг­ри­ровать в Австралию и у Штатов появились финансовые проблемы. И не только фи­нан­совые. В общем, колосс оказался на глиняных ногах. Остались жалкие остатки былой мощи США и громадные запасы плохо охраняемого оружия, при­чём, даже ядерного. У вашего ведомства ведь тоже имеется аналитическое бюро, генерал. Хотя уже без всякой аналитики ясно, что террористи­ческие организации уже получили доступ к любым самым мощным средствам убий­ства.

- Мои эксперты тоже так считают, - генерал в задумчивости подпёр подбородок. – Как, по вашему мнению, профессор, терроризм ещё можно победить?

- Уже нет. И причин этому предостаточно.

- Например?

- Например, исчезновение среднего класса и всё большее расслоение общества на богатых и бедных, возрастаю­щее число психических заболеваний от неврозов и нар­ко­тиков, религиозный фанатизм, энергетический и экономический кризисы. Но самая главная причина, как мне кажется, человечество пошло не по тому пути развития.

- И если следовать по этому пути далее, что произойдёт? Катастрофа? Армагед­дон?

- Скорее не Армагеддон, а постепенное увядание человечества. Нефти уже нет. Значит, транспортная связь между континентами и даже сравнительно недалёкими друг от друга регионами скоро затухнет. Ограниченные в перемещении сообщества людей будут жить в своём автономном мирке, общаясь с соседями посредством радиосвязи или через Интернет, если он ещё останется. Появятся бродячие вооружённые до зубов шайки, совершающие грабительские набеги. В общем, жизненный уклад скатится назад в эпоху пусть и видоизменённого, но феодализма. А там кто знает, возможна и дальней­шая деградация.

- Что вы имеете в виду?

- По одной из основных теорий прошлого эволюция и труд создали человека из обезьяны. Но существовала и не очень-то популярная противоположная теория. Сог­лас­но ей, обезьяны произошли от человека. Якобы все наши меньшие братья: макаки, шимпанзе и гориллы являются потомками первобытных людей, которые в силу каких-то обстоятельств лишились возможности трудиться как умственно, так и физически. С течением времени эта ветвь человечества деградировала до уровня обычных животных.

- Профессор, ваши прогнозы чересчур мрачны.

- Очень мрачны, генерал. Я был бы только рад, если бы мои выводы о предстоящем закате человеческой цивилизации оказались ошибочны. Но, к сожалению, это ещё не всё.

- Я вас внимательно слушаю.

- У всей планеты в целом перспективы тоже далеко не радужные. Вы уже знаете, как за последние десятилетия изменился климат из-за загаженности атмосферы угле­кис­ло­той и расширяющихся озоновых дыр. Всего за пять лет среднегодовая темпера­тура на Земле увеличилась на одиннадцать градусов.

- Я уже наслышан о потеплении и об образовавшихся экваториальных течениях в океане, достигающих Антарктиды и Арктики. Но пока их льды растают, пройдёт не одна тысяча лет.

- Позвольте не согласиться с вашими сроками, генерал. Мой брат создал програм­му, контролирующую процессы, происходящие в земной коре. По расчётам на базе этой программы в течение ближайших лет рельеф материка Антарктида подверг­нет­ся крупным изменениям, даже вулканы там возникнут. 

- Вы хотите сказать, что раскалённая лава растопит льды Антарктиды? Но этого не может быть! Мы консультировались с авторитетными учёными и они в один голос утверждают, что все эти сплетни о вулканах Антарктиды – чушь собачья.

- Авторитетные учёные в один голос утверждали, что нефти хватит ещё, как мини­мум, на сто пятьдесят лет. На сколько её хватило фактически? Я не собираюсь снимать с вас розовые очки, генерал. Продолжайте смотреть сквозь них. Но спецы из «Investment Resources Group», также занимающиеся прогностикой, пришли точно к тако­му же выводу, что и работники моего института – вероятность крупных сейсмо­движе­ний в Антарктиде в ближайшее время более чем высока. Пусть мои слова и прозвучат с театрально-трагическим пафосом, но вроде бы поначалу маленький, не очень заметный комочек природных бедствий, по неразумению своему спровоцированных самим же чело­вечеством, стремительно набирает скорость, растёт как на дрожжах, и очень скоро может превратиться в лавину глобальных катастроф.

- Почему вы считаете, что их спровоцировало человечество?

- Пока это недоказуемо, но мысли тоже материальны, как мы и всё окружающее нас. Энергия злых мыслей не пропадает бесследно. Она суммируется, накапливается, порож­дает ответное зло в нашем реальном мире, в том числе и в виде природных катак­лизмов. Бессмысленными войнами и бездумной тратой ресурсов Земли человечество уже создало немало отрицательной энергии, которая в конечном итоге вернётся к нему бумерангом.

- Я понимаю, у вас горе, профессор, отсюда и весь ваш пессимизм.

- Я бы очень хотел ошибиться в своих оценках, генерал, - Олег встал с кресла. – Не смею больше обременять вас своим присутствием. 

В процессе беседы он наблюдал за мыслями собеседника. По её окончании руко­водителю разведки явно было уже не по себе. Представляя возможные ужасы недалё­кого будущего, генерал думал о том, что ждёт его пятилетнего внука и, словно малень­кий ребёнок, не желающий слышать неприятное и страшное, очень хотел закрыть ладонями уши. 

* * *

- Тик-так ходики, - пробормотал Олег, рассматривая себя в зеркале. – Мои года – моё богатство. 

Хоть ещё и не сильно стар – пятьдесят лет не возраст, но время потихоньку брало своё. Да и трагическая нелепица, отобравшая жену и сына, отметила лицо дополнительными морщинами, добавила в волосы серебра. Можно было бы заняться внешностью и с помощью упражнений из тетради «омолодить» себя, однако зачем? Выступать на конкурсах красоты он не собирался.

- Собой любуешься? – сзади подошёл Кирилл и шутливо хлопнул брата по плечу. – Ты ещё крепкий старик, Ольсон.

- Это кто здесь – старик? – Олег резко повернулся и перехватил его руку.

- Сдаюсь, сдаюсь, - заорал благим матом Кирилл, попав в борцовский захват. – Отпусти, медведь.

- Силён ты, однако, - сказал он через минуту, почёсывая локтевой сустав. –  Не руки, а клещи. Пойдём, прогуляемся. И вообще, хватит мхом покрываться. Сидим с тобой взаперти, как два монаха в келье.

- Куда пойдём?

- Поехали в центр... или вот что… давай выйдем в море. И сами развеемся, и «Марию» по волнам погоняем. Застоялась она у нас.

Они по-прежнему жили в арендованном коттедже, возле которого уже два месяца не дежурили автомобили спецслужб. Изредка выбирались в центральную часть Сиднея, иногда совершали пешеходные прогулки по берегу моря. Но, в основном, затворниками сидели в своих комнатах, каждый в одиночестве переживая постигшее их несчастье. Дни тянулись тихо и спокойно, медленно и тягуче, как тесто, приклеившееся к рукам нерадивой хозяйки. Возможно, такое безбедное, размеренно сонное существо­ва­ние вполне бы устроило обычного обывателя, однако почти трёхмесячная бездеятель­ность стала тягостна для обоих. Постепенно в них вновь начал пробуждаться интерес к жизни.     

В первые часы морской прогулки им пришлось довольно трудновато – по морю гуляли большие волны, а опыт в управлении яхтой у них был небольшой. Но к вечеру они уже полностью освоились и вели «Марию», словно заправские моряки. Яхта резво шла под парусами, да и разряженные за время многодневного стояния аккумуляторы уже подзарядились и во всю свою пятнадцатикиловатную мощь вращали винты.

- А слабо, брат, отправиться в кругосветку? – спросил Кирилл. Он поднялся на палубу и протянул стоявшему у штурвала Олегу кружку с кофе. – Экипаж: ты, да я, да мы с тобой. Яхта у нас – будь здоров, выдержит любой шторм. Хоть и не слишком быстроходна, зато надёжна и не нуждается в горючем. Если заблудимся, прибегнем к услугам спутника-навигатора. Запасёмся провизией, наберём побольше пресной воды и по морям, по волнам, нынче здесь, завтра в...

- В Питере, - подсказал ему Олег.

Он поднёс ко рту парующую кружку и сделал глоток. Кирилл уставился на него пытливым взглядом и посерьёзнел:

- В Питере?

- Пора, Кирюха. Строительство будет длиться не один год. Самолётом сейчас стало слишком опасно летать, да и какие уже полёты в Россию. Отправимся в путь на «Марии» - совместим приятное путешествие с нужным. А чтобы исключить влияние форс-мажоров, лучше иметь запас времени побольше.

- Значит, в Россию? А как же Австралия?

- Здесь нас считают фантазёрами. Это их право, а навязывать своё мнение я никому не собираюсь. К тому же, как ни крути, Россия – это наша родина, и ты не хуже меня знаешь, где самое идеальное место на земном шаре для строительства.

- Знаю. Там, где находится северный магнитный полюс. Но сейчас он стал быст­ро перемещаться, мчится со скоростью почти сто километров в год. По-моему, он уже в районе Архан­гельска?

- Севернее Архангельска, но движется строго на юг и года через два вступит на материк. Идти нам на яхте в Архангельск вокруг Норвегии слишком рискованно и холодно. По-моему, Питер – самый оптималь­ный вариант… Возьми-ка, Кирюха, подержись за баранку.

В их разговоре наступила пауза. Кирилл встал за штурвал. Олег небольшими глотками смаковал кофе. Он допил и понёс кружку назад в камбуз, оттуда уже мысленно спросил:

- Ты согласен?

- В Питер, так в Питер, - сразу же «ответил» Кирилл.

Так они приняли решение вернуться домой – в Россию.

Полагая, что все труды института Ольсона Савицки безвозвратно пропали, генерал австралийской службы безопасности заблуждался. От взрыва вакуумных ракет в прах разлетелись посёлок и ценное оборудование, погибли люди. Но результаты труда русских физиков не были уничтожены – Кирилл регулярно отправлял в сеть для хранения файлы со всеми мало-мальски ценными разработками. Документация по строительству космического города и лифта к нему хранилась в виртуальном депозитарии и ждала своего часа.   

- Только давай перед кругосветкой зайдём на остров, с нашими попрощаемся, - вслух сказал Кирилл, когда Олег снова появился на палубе.

Глава 4.

Две недели готовились они к путешествию. Наряду с этими сборами, после долгих раздумий и колебаний Олег всё-таки посчитал своим долгом связаться с секретариатом правительства Австралии и сообщить, что работа его частного инсти­ту­та над созданием космического лифта успешно завершена и он готов предоставить прави­тельственной комиссии все материалы по этому проекту. Но реакция учёной эли­ты по-прежнему оставалась крайне скептичной: использование магнит­ной силы Земли для подъёма в космос - это утопия, сейчас перед человечеством стоит проблема выживания, а несносный фантазёр Ольсон Савицки в очередной раз затеял мышиную возню - после гибели своего института решил у государства выклян­чить денег на свои сумасбродные идеи.

- Не хотите, как хотите, - подвёл итог Олег своим напрасным потугам. – Очень трудная это работа - из болота тащить бегемота. Возможно, у вас есть другие пути решения проблемы выживания человечества.

В середине мая «Мария» снова вышла в море и отправилась на запад к острову Веры. Там на его вершине братья установили памятник всему погибшему здесь русско­му посёлку – большой православный крест, сделанный по заказу из сверхпрочного пластика в припортовой мастерской Сиднея. Пробыв на острове два дня, Олег и Кирилл проигнорировали приглашение Бреда Строула погостить у него на Лорд-Хау и пошли по Тасманову морю на юг. Через неделю «Мария» повернула на запад и, обойдя австралийский континент, стала пересекать Индийский океан. Первое июля братья встре­тили уже в Атлантике, а вечером тридцать первого августа, завершая этот почти круго­свет­ный вояж, вошли в устье Невы.

* * *

- Что-то не слышно с берегов приветственных криков, не видно городскую адми­нист­рацию с хлебом и солью, не машут платочками и цветами храбрым путешествен­никам восторженные поклонницы, - пошутил Кирилл.

- Обойдёмся и без пышных церемоний, - ответил Олег, расстилая на палубе для просушки снятые паруса. – Мы люди скромные. Правь к Петровской набережной, там лодки стоят.

Тихонько урча моторами, «Мария» направилась к берегу и ткнулась носом в один из причалов.

Первым, кто встретил их на родной земле, был небритый молодец в камуфляже с серебристой надписью на спине «Чайка».

- Это частная собственность, - сурово оповестил он и, многозначительно поло­жив правую руку на предохранитель автомата, пожелал: – Попутного ветра, ребята. Дуйте отсюда.

- Вот тебе и пышная церемония, - сказал  Кирилл Олегу и ласково улыбнулся охраннику: - Мы издалёка. Три месяца в Питер шли.

- Да хоть три года, мне пофиг. У нас вчера две лодки стибрили.

- Но это ведь не мы. Нам твои корыта даром не нужны.

- На вас не написано: нужны или не нужны. Когда наводнение, всем нужны. И вообще, хватит дискуссии разводить. Валите отсюда, я сказал.

- Слушай, служивый, - включился в разговор Олег. - Мы тибрить ничего не будем. Наоборот, нашу красавицу у вас хотим поставить, и не бесплатно.

Охранник несколько смягчился:

- Вон хозяин идёт. Если он разрешит… А мне пофиг.

Естественно, увидев австралийские доллары, хозяин, такой же небритый и в камуфляже, как его работник, разрешил.

- Велл ком ту Раша, - продемонстрировал он в улыбке белоснежно-прорези­нен­ные зубы. - Добро пожаловать в Россию. Мы рады гостям. Только станьте вон к тому причалу. Там и место получше, и безопаснее.

* * *

Город ещё жил. Хоть и с перебоями, но последний работающий блок Ленин­град­ской АЭС в Сосновом Бору и десять солнечно-ветровых станций вырабатывали элек­тро­энергию для остатков работающей промышленности и жилых зданий. Магазины торговали, в основном, местной продукцией - химическими продуктами и одеждой кон­сор­циума «Ладогаорганикс». Денежные операции обеспечивались двумя сравнительно круп­ными банками, для приезжих имелись даже четыре гостиницы.

Город ещё жил, но походил на измождённого болезнями и старостью человека, дни которого уже сочтены. Славный Санкт-Петербург, краса и гордость россиян, сильно одряхлел и, словно в отместку людям и обстоятельствам, доведшим его до тако­го состояния, старался оправдать своё название - «Северная Венеция» и побыстрее скрыть свои всё прогрессирующие недостатки под водой. Это Балтийское море с каж­дым годом расширяло свои владения, отчего городские наводнения стали привычным делом. С архитектурно-исторических шедевров облетала штукатурка и позолота, добрая половина домов была нежилой и зияла пустыми глазницами выбитых окон, в туннели метро могли спуститься только водолазы, по когда-то оживлённым улицам, проспектам и площадям не катили вереницы автомобилей, не гуляли ватаги любозна­тель­ных туристов, не сверкали разноцветной иллюминацией рестораны и витрины супер­маркетов.

- Унылая пора, очей очарованье, - с горечью вспомнил Олег строчку Пушкина.

Он смотрел на полуразрушенный девятиэтажный дом, мимо которого их вёз велорикша.

- Такое «очарование» очам видеть совсем не хочется, - ответил Кирилл. – В этом доме детское кафе было. Мы здесь с мамой и папой мороженое часто ели. Господи, неужели, это наш Питер?

- Вы что, господа, местные? – рикша - худощавый парень лет двадцати пяти, не прекращая крутить педали, на секунду оглянулся.

- Когда-то были местными, - ответил ему Олег.

 – Значит, тоже петербуржцы? А я смотрю на вашу одёжку – прикид у вас иностранный. Наши в таком уже давно не ходят. Сразу видно, что вы из-за границы. Во­время решили прокатиться. Неделю назад здесь только на лодке можно было прое­хать. А сейчас – хоть пешком гуляй. Только вы пешком не гуляйте, особенно вечером. Наша шпана в момент ограбит и разденет, менты тоже могут. Так что вы не сильно по городу-то рыпайтесь – очень опасно.

- Мы и сами очень опасны, - на всякий случай сказал Кирилл.

Рикша снова оглянулся на своих ездоков и скользнул по ним настороженно оценивающим взглядом.

- Не бойся, мы в водителей мирного транспорта не стреляем, - успокоил его Олег. – Лучше на дорогу смотри.

- Ой, черт! Здесь же яма! – Парень уже въехал в лужу, своими размерами больше напоминающую маленькое озеро, однако вовремя успел вывернуть руль вправо и осторожно объехал самый опасный участок по водной кромке. Больше он не огля­ды­вался, но говорить продолжал: - А чего мне вас бояться?! Бояться уже нечего. Один хрен от чего помирать: от пули, от ножа, от голода, холода или от микроба какого-нибудь. Вон с экрана всё время трындят о близком конце света. И моя Зойка, как рюм­ку пропустит, слезу пускает – мол, ещё лет пять и конец. А она чувствует несчастья, словно крыса. В прошлом году не пустила меня в пивнушку из-за своего предчувствия, и точно – там один психопат в тот вечер гранату взорвал спьяну, всех в клочья… Я ее, конечно, утешаю, говорю, что всё это враки, какой там конец света. Но самого тоже менжа иногда давит, особенно на похмелье. Как и она чувствую – скоро всем нам каюк. А что у вас там, за границей, боятся?

- Ещё как, - сказал Кирилл.

- Там тоже умные люди живут, - обрадовался такому ответу рикша. – Я ж и говорю, катится всё, будто в преисподнюю. Раньше житуха гораздо лучше была. Я ещё помню, в магазинах настоящую колбасу и творог продавали, а не эти современные хими­каты. По городу автобусы и машины гасали, а сейчас двадцать несчастных трол­лей­бусов пускают только в часы пик – это на весь город-то. У меня папик,.. царство ему небесное, таксистом был. На машине ездил, а я сейчас педали кручу. Он меня - малого в Москву два раза возил на скоростном экспрессе. Сейчас попробуй уехать – раз в неделю поезд. Я не говорю про самолёты, они у нас уже вообще не летают. А страна какая раньше была?! От Балтийского моря и до самых японских… этих как их… до Курилл… Это я ещё со школы знаю. А сейчас?  От Японии и до Урала китайцы рассе­ли­лись. Уже и на юг полезли. У меня двоюродный брат с семьёй из Ставрополя сбежал, говорит, с одной стороны кавказцы и арабы житья не дают, с другой – китаезы саран­чой поналезли. И некуда русскому податься, кроме как на север… Нам тоже придётся драпать отсюда. Сам слышал в одной передаче по телеку – на месте Питера скоро будет море шуметь.

- И куда будешь драпать? – поинтересовался Олег.

- Хрен его знает, куда. Скоро вообще некуда будет драпать. Зойке её подружка говорила, что на Вологодщине провидица живёт – знатная экстрасенсиха. Вроде бы она предрекла, что через пятьдесят лет суша на Земле почти полностью исчезнет под водой, человечество из-за своих грехов и космической радиации погибнет, а если кто и вы­живет, то постепенно превратится в диких обезьян, скучающих под пальмами на горах-островах посреди океана. Останутся настоящими людьми только несколько десятков детей.

- Как же спасутся эти дети? – спросил Кирилл.

- Ох, черт! Здесь не проедем, господа. Я из такой грязюки не вылезу. Ничего, мы сюда,.. – рикша свернул влево под арку нежилого дома. – Тут хоть и сыровато, зато асфальт ещё не весь разбит.

Велосипедная коляска, оставляя за собой тоненькие бурунчики волн, засколь­зи­ла по водной глади и через квартал снова выехала на проспект.

- Так как же они спасутся? – повторил Кирилл.

- Кто?

- Дети.

- А, дети? – Рикша хмыкнул: – Я всегда говорил, что моя Зойка – беспросветная дура. Верит, будто бы детей этих посадят на волшебный ковчег и отправят жить… Куда бы вы думали?.. В космос!

Братья переглянулись и промолчали.

- Уверен, - мысленно сказал Олегу Кирилл, – нам о ней ещё предстоит услы­шать. Причём, довольно скоро.

- О ком, об Зойке? – также мысленно пошутил Олег.

- Об Зойкиной «экстрасенсихе».

Олег кивнул, у него тоже появилось точно такое же предчувствие.

* * *

Когда велосипедная коляска остановилась у ворот причала, сидевший на пара­пете мужчина щёлкнул в Неву окурком и соскочил на тротуар. Поздоровался громко и нараспев, упирая на «о»:

- Здо-орово-о, мужики.

- Здравствуйте.

Олег и Кирилл взглянули на незнакомца: рыжие волосы, слегка курнос, долговяз, на вид лет сорок пять, одет в комбинезон из синей стеклоткани и зелёную ветровку, на ногах тоже ничего необычного - демисезонные ботинки на маг­нит­ных застёжках. Что было в нём действительно необычным, так это выражение лица. Оно светилось неописуемым восторгом, словно его обладатель воочию наконец-то уви­дел долгожданный НЛО или пуще того - сказочную скатерть-самобранку, украшением которой являлась самая настоящая ветчина из натурального мяса. Так искренне, как этот рыжеволосый, люди отвыкли радоваться даже в Австралии, тем более в тепе­реш­нем Петербурге, где улыбки на лицах горожан стали большим дефицитом.

- Это вы вчера в Петербург приплыли?

- Мы, - ответил Олег.

Он вздохнул, вспоминая губы Маши на телефонном экране и её вопрос, рассме­шивший тогда его: «Вы уже приплыли?»

- А сами родом из России будете?

- Из неё, родимой.

- И корабль ваш «Мария» зовут?

- «Мария»

- Вот радость-то!

- Нам тоже несказанно приятно, что мы своим прибытием так обрадовали вас.

- Я от Ульяны.

- Ульяна? Это та самая провидица, которая на Вологодщине живёт? – спросил Кирилл. 

Пусть это и казалось невозможным, но рыжеволосый незнакомец обрадовался ещё больше:

- Правильно Ульяна сказала - вы сразу поймёте, кто она такая. И день точно пред­сказала, когда ваш корабль приплывёт, и его название… Хотя, что здесь удиви­тель­ного? Она и не такое может… Извините, я очень волнуюсь и забыл представиться. Бойчишин Виктор Максимович… Можно просто Витя, да и на «ты» привычнее, – Бойчишин с энтузиазмом протянул руку Олегу и Кириллу. – Это меня специально послала Ульяна за вами. Говорит: «Езжай, дядя Витя, встреть их и всё расскажи». Я сам неместный, в «Балтике» остановился, здесь недалеко… Пойдёмте ко мне в номер, там и поговорим.

- Уж лучше ты к нам, Витя, - кивнул Олег в сторону ворот причала. – Мы слишком долго были в море и отвыкли от гостиниц.

Глава 5.

- После прогулки хорошо бы перекусить, - сказал Кирилл, открывая дверцы настенного шкафчика кают-компании «Марии». – Садись, Витя. Сейчас что-нибудь сообразим.

- Сообразим? - Бойчишин уселся на койку у стола. – Конечно, по случаю вашего благополучного прибытия и стаканчик беленькой пропустить было бы желательно, как того требует наш русский обычай. Но я уж пять лет ни-ни. Так что извините, мужики, сразу предупреждаю.

- Извиняем, - Кирилл достал коробки с чаем и печеньем. – Мы тоже ни-ни. Поэтому отметим наше прибытие по другому русскому обычаю - чаепитием. Правда, без варенья.

Наблюдая, как он кладёт заварку в чайник, посланник Ульяны недоверчиво спро­сил: 

- Неужто настоящий?

- Настоящий, цейлонский.

По каюте распространился аромат свежезаваренного чая. Бойчишин сделал первый глоток и от удовольствия зажмурился:

- Двадцать лет такого не пил. У нас же здесь сплошная органика: сигареты – хи­мия, чай – химия, я уж не говорю про колбасу. Картошка - тоже химия, хоть всего за ме­сяц и вырастает размером с футбольный мяч, но по вкусу как стекловолокно. Гибрид­но-мутантная какая-то, да еще и с генной перекодировкой. Нам её семена с Запа­да прислали. Да что я вам рассказываю?! Сейчас во всём мире натуральное заме­няется поддельным… Дожились.

Олег и Кирилл пили чай, поддакивали гостю и, используя свои телепатические возможности, обменивались о нём первыми впечатлениями: хитёр, умён, хотя и любит походить на простачка, совсем не такой, как хочет показаться. Когда надо, может быть напорист и решителен, для друзей открыт, а с недругами крут.  «Недаром у него и обращение такое - «мужики», - сделали заключение братья. – Потому что сам - настоящий мужик. Хоть и с хитрецой, но с правильным характером. Нашему же при­езду действительно рад и питает к нам дружеские чувства».

- Ох, спасибо, мужики, - сказал Бойчишин, оприходовав с печеньем две кружки чаю. Напоили, накормили. Может, теперь сядем рядком, да поговорим ладком?

- Поговорим, - ответил Олег. – Ты вот что, Витя, для начала расскажи-ка нам о своей провидице: кто такая, откуда.

- Ну, если кратко…

- Зачем же кратко? Куда тебе торопиться? В гостиницу? На дворе уже стемнело, а как мы слышали, здесь по ночам разбойнички пошаливают. Ночуй у нас, лишняя койка для тебя найдётся. Так что, давай уж поподробнее.

- Подробнее? Можно и подробнее, - задумчиво произнёс Бойчишин. Его добродушное лицо посерьёзнело. – Стало быть, Ульянка - дочка моя, хоть и не родная. У Люды – матери её муж был. Нормальный вроде парень, а потом здорово употреблять начал. Сначала с дружками, затем сам. Превратился в алконавта, от водки-то и загнулся – обычная для нашей русской местности история. Одна Людмила осталась. То есть, не одна, а с малым детём. Жалко мне стало бабу, к тому же нравилась она мне ещё со школьной табуретки. Предложил я ей жить вместе. Ну и зажили. Мы оба из Череповца. Знаете такой город в Вологодской области? Город стали и сталеваров до сих пор его так и называют. Когда-то давно он и впрямь был таким. Теперь же от нашей метал­лур­гии одни крохи остались… Но крохи, не крохи, а коммерцией у меня получалось заниматься, копеечку с продаж металла всё-таки имел. Нельзя сказать, что мы купа­лись в богатстве, однако и не бедствовали, как другие семьи. К Ульянке я привязался, как к своей родной. Ни телекомпы, ни геймы всякие её не интересовали. Как в четыре года из букв слова научили её составлять и  подарили на день рождения электронную книжку, да два диска со сказками, так с тех пор она и начала читать. Запоем читала. Только дис­ки ей успевай новые покупать. В общем, всё было нормально. И вот пять лет назад поехал я в Дмитровское, что под нашим Череповцом. Родня у меня там живёт. Ульяну тоже с собой взял. Ей тогда тринадцать было… В общем, я со своими дядьями и братья­ми присел за стол конкретно. Обычно в рюмку заглядывал редко, но в тот день по­пала мне под хвост вожжа, понесло меня. Стали мы с роднёй нашу встречу обмы­вать так, что пустым бутылкам на полу тесно было. А Ульяна забралась на чердак, там среди старого хлама книги нашла и зачиталась. К вечеру вспомнил я о ней, подошёл к чердаку и отругал: «Ты поешь, а потом снова за своё чтение принимайся». Она стала спускаться по лестнице. А я же пьяный был,  на ногах стоять не мог. Шатнуло меня как раз капитально. Чтоб не упасть, ухватился я за эту лестницу проклятую, дёрнул её. Мгновение, и всё! Ульяна упала на проволочные мотки, что внизу валялись. Спьяну я сначала не понял почему она так кричит и лицо у неё в крови, а когда понял… Лиши­лась она в тот день зрения, вытекли у неё глаза. Я потом с горя на себя руки наложил, повесился. Но Людмила успела, меня уже полудохлого спасти, верёвку обрезала. Сказа­ла, когда я очухался: «Ты её инвалидом сделал и удрать решил? Живи, хотя бы для того, чтобы она жить могла». Дал я тогда зарок и Людмиле, и самому себе, что сделаю всё для Ульянки. Живу вот. И Ульяна после того случая не стала меня чураться, даже разговаривала со мной. Через месяц после того случая попросила: «Дядя Витя, ты мне ту книгу привези из деревни, что на чердаке лежит. Интересная она очень». Конечно, привёз! В тот же день вскочил на велосипед и привёз. Я и Людмила сперва читали ей, хотя и трудно было: написана книга от руки, почерк-то разборчивый, буквочки точё­нные - одна в одну, но старословянские выражения, заковыристые такие, малопонят­ные. Некоторые места по просьбе Ульяны раз по десять перечитывали, особо не вникая в написанное. Скажу честно, мне тогда все эти заговоры и упражнения бредом каза­лись. А Ульянка вдруг сама научилась читать без глаз. ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12