Ян

И во время пустого разговора со Светой, вдруг Мише припомнились слова майора, который говорил мягким, несколько женственным голосом: «Особенно на вокзалах... мо-жет объявиться молодой человек высокого роста... особые приметы: черноглазый, черно-волосый, несколько похож на лицо кавказской национальности, но произношение чисто русское. Нос кривой, несколько искривлен вправо, губы полные...» И этот полненький неуклюжий майор раздавал фотографии на разводе. Солдатов уже даже не помнил, куда мог забросить это чертово фото...

«Да, это же чертов сын он! Тот, о ком говорили...» – дальнейшее продолжение пото-ка мыслей сержанта мы опускаем, так как для этих слов еще нет разрешения в русской нормативной словесности.

История складывается из случайностей: случайно убежал Наполеон, случайно нача-лась Первая мировая война, да и все в мире в общем произошло случайно. Даже рождение наше – любого из нас – явление случайное, это все равно, что камень под действием ветра покинул скалу и покатился вниз. Так и мы, случайный двухвостый сперматозоид попал в нужное место и родился каждый из нас, а ведь мог родиться совсем другой, если бы наш двухвостый предок промахнулся.

Так и Миша Солдатов стал героем нашего романа только в силу того, что случайно оказался на вокзале.
– Свет, а что это за тип возле тебя околачивался? – сержант выразительно повернул больную голову в сторону двери.
– Обычный пассажир. Как все, домой торопится, – с максимумом официальности в голосе отпарировала Света, и уже более мягко, с неким подобием улыбки: – жену, гово-рит, в роддом отвезли... Домой хочет попасть быстрее. Хороший парень, аккуратный, не грубиян, – подытожила она, – а что случилось?
– Да так ничего, – продолжая смотреть на дверь, и с долей таинственности в охрип-шем тембре своих слов произнес Солдатов, – просто лицо показалось знакомым... Ай, с похмелья что только не привидится... А куда он едет?
– Да тебе-то какая разница? – говорила милая диспетчер, начиная рыскать в бумагах на столе.
– Преступник он опасный, и мне его поймать надо. Может, мне за это медаль дадут, – выпалил Миша, начиная верить собственным словам, и даже хохотнул от своего остро-умия.
– Конечно, конечно, – обиженно произнесла Света, – он взял на сегодняшний поезд до Екатеринбурга на 14.40 по Москве. Через пять часов...
– Ты, Свет, не беспокойся, скрутим, свяжем и тебя заодно за соучастие. А пока, да-вай-ка напоследок чайку попьем, – «успеет их чертов преступник... К чёрту их всех. То одного лови, то другого... Еще пять часов впереди. Но сообщить, конечно, надо на всякий случай». И в уме сержант с больной головой начал сочинять текст сообщения...

– Ты, Борька, родимый, естественно в одежде нисколько не разбираешься... Но когда я полностью переоденусь, ты поймешь меня! – выпалил счастливый Ян из маленькой ванной комнаты, бреясь, фыркая от удовольствия и высмаркивая остатки тайги.

А Борис сидел с задумчивым видом и был похож на манекен, брошенный забывчи-вым портным в кресло. Его глаза не отличались смыслосодержанием. На столе перед ним лежали горой покупки Яна. Огромный открытый чемодан, а в нем и рядом с ним новая одежда в шуршащих изрисованных пакетах. Борис не ведал, что такое настроение, но рез-кое изменение в поведении Яна ему нравилось: тот много говорил, нес большое количе-ство информации. Говорил о непонятных, но явно о нужных и важных вещах, о которых нельзя узнать из книг.
Резкий шум, и появился Ян в трусах, свежестью несло от его здорового тела, лицо побритое и готовое улыбнуться, волосы мокрые и причесанные.
– Ну-ка, что у нас тут есть... Я уж замудохался отмываться, примерять всю эту кани-тель. Кстати, замудохался – значит устал, сленг... – и Ян улыбнулся, – ты знаешь, что та-кое сленг?
– Я знаю, что такое сленг...
– Не надо только давать точного определения... Знаешь, так знаешь, это хорошо, – Ян словоохотничал, – а впрочем, приятно иметь дело с эрудированным человеком! Ах да, ты же не человек вовсе, а неизвестно кто и откуда... – и смачный мокрый щелчок пальца-ми, – Кстати, я бы хотел иметь такого друга, как ты. Но... всегда есть некоторые но... Хотя все это неважно! Дай-ка я лучше переоденусь и посмотрюсь на себя будущего... – и в ру-ках Яна проворно зашуршали пакеты, да так, словно посыпался гравий с балкона пятого этажа, ожил чемодан, который ловко переместился на пол. Все пришло в движение.
– А ты, Борис, пока вина попей, такое вино пьют далеко не все и не каждый день, поверь мне. Я специально купил, оно, так сказать, прибавляет жизненную энергию, тони-зирует...
– У меня плохо развиты вкусовые качества…
– У человека не бывает вкусовых качеств. Ну да ладно. Тараторь  что хочешь моим голосом, как по громкоговорителю на вокзале, – Ян с определенным удовольствием вы-таскивал брюки из шуршащего пакета, и любовно поглаживал их. – Кстати, Борис, – и крепкие ноги Яна оказались уже в полосатых брюках, – я вот тут шел сюда по улице и подумал вот о чем: а что думают про деньги в той цивилизации гроссов?
– У гроссов нет государств, как у вас, у нет денег, как у вас. Это сообщество не име-ет определенных знаков для приобретения материальных ценностей. То есть, у них нет денег в вашем понимании. В этом заключается их слабость. Трудно объяснить, но через ваше существование можно определить так: валютой у гроссов являются знания. На ва-шем примере примерно так: гросс приходит в так называемый магазин и говорит какую-нибудь новость в области науки, техники, новую формулу и тому подобное. Продавец является ученым, по-вашему, каким-нибудь профессором. Это очень высокая должность у гроссов. Если гросс назовёт неизвестную формулу, то за это он получает материальные блага. Но если гросс не может придумать сам новые знания, он начинает создавать мате-риальные ценности и отдает за знания другим. Накопив знания, у гросса появляется воз-можность создать собственное изобретение и даже стать профессором-продавцом.

Так, знания у гроссов выполняют роль денег, – Борис говорил это, не сводя глаз с расхаживающего и одевающегося на ходу Яна, – получается, что гроссы всю жизнь учат-ся, то есть накапливают знания, потому что главное богатство у них – знания. В настоя-щее время, как люди презирают золото и деньги, так они презирают знания, собственные знания, приведшие их на грань катастрофы...
– Тут ты ошибаешься, Боря, – резко остановился и весело перебил нудный монолог Ян, – сильно ошибаешься, – он успевал и говорить, и осматривать свои полосатые брюки и рубашку, – просто, как мне кажется, ты начитался наших художественных книг, где не столь ласково относятся к деньгам. На самом деле они существовали давно, и отношение к ним всегда было благоговейным. Во все времена деньги приносили людям свободу и власть. Конечно, иногда они приносили и горе, поэтому отношение к ним оставалось и остаётся противоречивым. Но одно ясно: например, за три тысячи долларов каждый вто-рой человек готов убить другого... Если ты меня поймешь, то можно сказать так. Деньги как таковые не зло. Отношение к ним, для чего они нужны – другой вопрос. Зло находит-ся в самих людях, которые часто неправильно используют данные им деньги...
– Ваши деньги – это, наоборот, хорошо! Они у вас выполняют роль сдерживающего фактора. Скажем, умирает человек и оставляет в наследство деньги, а свою мудрость, не-использованные знания навсегда уносит в неизвестность с собой. Его разум умирает и вместе с ним умирают, быть может, такие знания, которые необходимы для прогресса че-ловечества... Так люди борьбой эмоций, фетишом богатства сдерживают прогресс и ото-двигают планку эмпирических знаний. Другое дело – гроссы. Они заставили каждую клеточку своего сообщества работать по полной программе, и умирающий гросс оставля-ет в наследство все свои знания, которыми могли бы воспользоваться наследники, – Ян уже практически оделся и плюхнулся в соседнее кресло. От него исходила энергия и же-лание что-то делать: он тут же потянулся за бокалом, а Борис безынтонационно продол-жил свой монолог, – а у людей новое поколение большую часть знаний осваивает заново, так как их предки оставляют им не знания, а материальные блага. Отсюда у человечества огромный багаж фактических знаний и очень мало выводов...
– А не лучше ли нам выпить и посмотреть на мою одежду?! А для дискуссии у нас с тобой еще будет время, – Ян налил в бокалы дорогого мартини, и вытащил сигарету, – как ты думаешь, я нормально выгляжу?
– Наверное, отлично... Я в этом не разбираюсь...
– Тогда скажи, я не сильно выделяюсь в одежде от местных жителей? – Ян совершил первую затяжку и дальнейшая жизнь уже продолжалась в сигаретном дыму, которого ста-новилось больше и больше в маленьком зале однокомнатной квартиры.
– Нет, ты не сильно выделяешься в своей одежде от местных жителей.
– Чертов ты робот! Тебе никогда не понять красоту одежды, ведь ты даже не стара-ешься разобраться в человеческих вкусах. И никогда не скажешь или прикидываешься, не понимая разницы между моим полосатым костюмом и твоими спортивными штанами! Я тебе отвечу: разницы между ними никакой, только полосатый костюм на мне дает мне дополнительную уверенность в себе, дополнительный жизненный тонус, на меня прият-нее смотреть другим и так далее...
– Потому что это приятно другим... – словно эхо повторил Борис, оставляя позицию своего грузного тела неподвижным, – это называется эстетика.

Ян только вздохнул на данное замечание, он плюхнулся в кресло и взял очередную сигарету. «Кстати, курить тоже надо бы бросить. Заняться спортом каким-нибудь инте-ресным – теннисом, например...» Планы мелькали в его черепной коробочке так незамет-но и быстро, что не могли мешать думать о чём-то другом. Сейчас он параллельно поду-мал о том, что вместо грязной сумки у него теперь приличный кейс, а вместо болоньевой куртки с красными полосками на рукавах добротный кожаный плащ.
– Я бы очень хотел изучить ваше людское поведение до конца, понять, как меняется ваше настроение, почему вы смеетесь и плачете? – неожиданно и неуютно прервал тиши-ну Борис – ну вылитый Терминатор в исполнении Арнольда, даже слова те же. Но голос его теперь был практически неотличим от голоса Яна, но веселую скороговорку послед-него Борис еще не освоил, поэтому говорил медленно.
– Ваше искусство, ваше понимание красоты, вашу философию как науку, тогда как у гроссов подобная наука вообще отсутствует и, особенно, вашу литературу. Ваша художе-ственная литература – это огромный и необъятный мир... За оставшиеся три дня я не могу всего этого понять. Для этого нужно два с лишним года по вашему времени...
– Ты что, через три дня уматываешь отсюда? – Ян все эти дни на 80 процентов счи-тал Бориса просто сумасшедшим, но после последних слов ему стало не по себе. – И как ты собираешься уходить?
– По-вашему ощущению я просто улечу, только очень быстро... Для вас это будет выглядеть почти как исчезновение...
– Интересный у нас с тобой разговор получается. Слышал бы кто-нибудь его, поду-мал бы, что мы оба сумасшедшие... Ну да ладно, – Ян затянулся очередной порцией сига-ретного дыма, – а мне можно будет присутствовать и посмотреть на то, как ты исчезаешь?
– Да, обязательно! У меня осталось всего 6 металантов. – Наступила минутная ти-шина: Ян курил, Борис глядел на Яна. – То, что я очутился здесь – огромная удача грос-сов, это величайшее достижение их цивилизации. Подобных мне гроссы разослали мил-лиарды и миллиарды возможностей образования разумного объекта. Я не уверен, что из этого огромного количества возможностей найдется еще два образования подобных мне. 99,999 процента не попали никуда, у одних уравнение движения было не выправлено, другие просто разбились о другие движущиеся объекты, третьи оказались не сориентиро-ванными по своей форме и так далее. Я – один из единственных, кто проник вглубь ра-зумного существования. Ваш разумный мир является именно тем, что так необходимо гроссам. Я собрал огромную информацию о мире людей, и скоро о вас узнают гроссы, но им будет тяжело повторить эту попытку... Дело просто в том, что подготовка новой атаки займет некоторое время. У гроссов пройдет несколько часов, у вас могут пробежать деся-тилетия, а может и столетия. – Ян слушал, и иногда усмехался и даже закрывал глаза, но Борис не обращал внимания на ужимки соседа и продолжал свой нехитрый монолог. – Моя миссия не выполнена. Я собрал много информации, но кроме экзотики в ней для гроссов ничего нет – мне нужен живой экземпляр, представитель вашей разумной жизни. Мне нужен не просто экземпляр, а хороший экземпляр, который бы выдержал нагрузку и не растерял при этом свои знания.
– Что ты хочешь этим сказать? – разволновался Ян, чувствуя, что намекают на него как на достойного представителя земной разумной жизни. – Уж не приглашаешь ли ты и меня к гроссам, которых я не смогу увидеть, услышать и прочее... Объясни, дружок, по-проще, что ты хочешь от меня?
– Я хочу, чтобы мы вернулись к гроссам вместе... Я все подсчитал...
– Что, что? Что ты там такое подсчитал, математик ты хренов? – Яну было явно не по себе: какой-то недоумок хочет вовлечь в свою сумасшедшую игру. Надо было срочно делать ноги от этого дурачка. – Хватит! Много я тебя слушал, но хватит с меня. Я просто отправляюсь домой, а ты сам езжай к своим гроссам...
– Твой мозг устроен очень своеобразно, тебя нельзя никак просчитать. Я до сих пор не знаю, что ты хочешь, – спокойно продолжал Борис, – и может быть твой таинственный ум поможет вернуться гроссам в прошлое. Ты должен понять их цивилизацию: она проста и открыта...
– Послушай, Борис... – уже более спокойно заговорил Ян, перебив очередной зануд-ный монолог соседа, – я никак не могу лететь к вам, перевычисляться или что там еще... Честно говоря, если я даже поверю в твою брехню, – Ян профессионально выпустил оче-редные колечки дыма, – куда же я поеду? Я ведь просто умру, ведь твои гроссы в трилли-оны раз больше меня, и я никак не могу стать объектом для изучения, так как слишком мал. Во-вторых, они могут изучать любого, не забирая к себе, так как мы и так уже нахо-димся в их владении. И, наконец, в-третьих: я тебе просто не верю, я считаю тебя про-стым сумасшедшим, начитавшимся фантастической литературы и начавшим считать себя инопланетянином. А все твои фокусы с подражанием голоса, с неподвижностью в тече-ние нескольких часов кряду – это просто фокусы. Ты, наверное, специально научился ма-ло есть,  мало спать... Не знаю, короче говоря, я уезжаю и говорю тебе спасибо за все!
– Ты нужен им...
– У меня, Борис, такое чувство, что мы не понимаем друг друга, – это Яну уже начи-нало надоедать. – Пусть твои гроссы создают твое подобие и изучают его на здоровье. Я не могу стать подопытным кроликом у каких-то там суперсуществ, которые сосчитали и вычислили всё, что ни попадя. Короче, я не согласен... – Ян посмотрел на Бориса: и вправду совершенно тусклое малопонимающее лицо, веки искусственные, глаза абсо-лютно безжизненные, да и руки мало похожи на человеческие... – Тем более я передумал дожидаться этого Екатеринбургского поезда. Ровно в 11 по Москве скорый поезд, на ко-торый никогда не бывает билетов. Не думаю я, что проводники прочь подзаработать... Так что через час мой поезд, – и тут уже Ян затараторил и засобирался, нервно потушив сигарету, которая продолжала дымиться.

«Он точно сумасшедший! Как я сразу этого не понял. Совсем ку-ку: какие-то гроссы, металанты, реституция... А вдруг он и вправду инопланетянин?» Некоторые сомнения оставались – вид у Бориса был совсем неземной. – Вот так, Борис, я тебя покидаю. Как говорится в таких случаях, счастливо оставаться... Я тебе оставлю денег, тебе надолго хватит – пользуйся, не теряй... Не забудь заплатить хозяину хаты вперед... Ключи оста-вишь у соседей, как договаривались...
– Нет, я поеду вместе с тобой, – и Борис упрямо встал. «Совсем как автомат. Точно робот». – подумалось Яну, а в голосе Бориса было настойчивое упрямство.
– Хрен с тобой, – выругался Ян, – если уж так хочешь сопровождать меня и дальше, пожалуйста. Кстати, посмотри, какие отличные ботинки я прикупил себе... – Ян внима-тельно посмотрел на невыразительное лицо крупного соседа. – Честно говоря, мне и оставлять тебя не хочется, вдвоем веселее... Но ты подумай еще раз: точно ты хочешь? Стоит ли тебе ехать со мной?
– Нет, я поеду с тобой, – продолжал Борис твердить свое.
– Ты просто упрямый увалень... Но ты без моего согласия не заберешь ведь с собой? Я только жить начинаю, на пенсию перехожу, – и он засмеялся своей плоской шутке, – да ну ладно, давай присядем на дорогу...

XI

Кумыков недолго ломал голову, когда преступник неожиданно пропал в Халыме. «Тут пара-тройка километров, и любой водитель мог их запросто подвезти... Также они могли выехать, но только не через пост ППС. Значит, они могли уехать на север...» Впро-чем, там тоже все было перекрыто…

Кумыков объявил розыск, но не переставал удивляться неожиданному исчезнове-нию Яна. Лейтенант уже чувствовал близость преступника, как охотник начинает слы-шать близость волка, и вдруг... «Срань везучая, – только и мог он сказать, когда понял, что двое точно были в Халыме, и даже большой из них отваривался в местном киоске, – но ничего, ничего... Терпение, и он сам попадётся. Пока не найду этого парня, дело будет стоять на месте». Другой версии все равно не было. «Он, это он!» – убеждал себя Кумы-ков. И чем дальше, тем больше росла в нем уверенность. «Единственная проблема – надо постараться взять его свеженьким, пока он не придумал чего-нибудь этакого. Надо брать, пока он в роли убегающего зверя...» Весь Халым прочесан, соседние деревушки исследо-ваны, рабочие допрошены, товарняки проверены – и ни единой весточки...

– Вы же частенько, говорят, вместе выпивали; неужели он не говорил каких-то важ-ных вещей? Откуда он, что собирается делать? Может, что-то непонятное говорил? – Ку-мыков вернулся в свой городок, чтобы привести в порядок дела.
– Да он постоянно говорил непонятные вещи...
– К примеру.
– Ну вот, – Володя Харченко вздохнул, вздымая большую медвежью грудную клет-ку, – ну, например, постоянно предлагал мне какие-то рецепты: то из еврейской кухни, то из татарской, а то и из какой-нибудь румынской. У меня даже записано несколько рецеп-тов с его слов... Говорил он их прямо как диктор по телевизору. Типа: солянка сборная, надо взять 200 грамм вареной колбасы, желательно без жиринок, 50 грамм копченой, же-лательно с жиринками, почки говяжьи и тому подобное. Или еще: ты знаешь, что водку надо пить понемногу с разговором и с рыбой, обязательно с рыбой и под разговоры. Ина-че будет обычная попойка, бестолковая, ненужная и с болью в голове. Мы тут гостим в одном из рыбных краев, здесь в водоемах полным-полно речной рыбы, а закусываем мы колбасой. Негоже это, сударь... – Володя, рассказывая это, поглядывал на тревожное лицо озабоченного лейтенанта исподлобья, словно бык перед знаменитым тореадором. – А во-обще, Ян был... почему был?.. своеобразным типом: начитанный, умный, немножко себе на уме, но очень порядочный, он даже матом практически не ругался, и над моими саль-ными анекдотами только посмеивался... И еще: он что трезвый, что пьяный – любит по-болтать. А в целом, он никогда не напивался, держал себя в руках...
– А он ничего не говорил про деньги? – Кумыков уже в четвертый раз встречался с командированным Харченко, и каждый раз накапливалась куча вопросов. Этот украин-ский медведеобразный тип был единственным человеком, более или менее знакомый с Муритовым, так называемым Муритовым...
– Про деньги? – переспрашивал Володя, выдерживая необходимую паузу для его медлительного ума. Он вспоминал Яна с теплотой, и никак не мог разобраться, смог бы Ян, который прожил с ним более двадцати дней в одной комнате, совершить то преступ-ление, о котором трубили на каждом шагу. И он все больше склонялся к мысли, что про-изошла ошибка... – Разрешите закурить?
– Кури... Я сам никогда в жизни не курил... Но ты кури, – дабы прервать наступив-шее молчание, действующее на нервы нетерпеливого лейтенанта, говорил Кумыков. – Постарайся вспомнить как можно больше из того, о чем вы говорили. Каждая мелочь... Не мог он за двадцать дней ни разу не рассказать о своей семье, о своем доме, похвастаться каким-нибудь полученным образованием – ведь ты говоришь, что он был начитанный – наверняка, у него высшее образование...
– Про деньги мы с ним практически не разговаривали. Так, жаловались друг другу на местные неплатежи и тому подобное. О деньгах, честно говоря, говорил больше я. Иногда только он посмеивался надо мной: люди гибнут за презренный металл, а их жиз-ни пробегают рядом... А один раз спросил меня: тебе не скучно тут? Я, помнится, отве-тил, что у меня все нормально: каждый день мне капает копейка. А он: вот так вот, за деньги многие люди готовы и в тюрьме посидеть, если будут знать, что у них ежедневно идет зарплата...
– Ладно, это все понятно... Володя, вот вы, говоришь, выпивали... Но говорил же он о том, в каких городах был, какой город ему больше нравится, наверняка упоминал о сво-ем родном городе?..
– В том-то дело, что о родном городе, сколько бы я его не спрашивал, он не говорил ни разу. Отговаривался общими фразами. Типа: моя родина там, где хорошо. Ян говорил, что хорошо в Северной Африке, в Италии – там высокое небо. А так, он рассказывал о многих городах: о Москве и Санкт-Петербурге, о Екатеринбурге и Казани. Ещё об Иркут-ске. Вот в принципе пять городов... О других городах он говорил, но... У него очень мно-го друзей именно в Казани и Москве. Но он очень любил Иркутск, озеро Байкал, но это не его родные места – он сам говорил. Новосибирском восхищался большой город, чудо Сибири и тому подобную чушь нёс...

В таком духе велись разговоры в том номере гостинице, откуда началось сие по-вествование. Времени после того первого разговора на первых страницах прошло ведь совсем немного, но как изменились обстоятельства жизнепребывания молодых людей. Харченко получил кучу информации для размышлений в одиночестве и дни его потекли чуть быстрее: он уже меньше думал об Украине, все больше уходил в местные проблемы. Кумыков же решил во что бы то ни стало раскрутить это дело: ему претило, что какой-то молодой тип, которого считают умным, начитанным, интеллигентным водит его вокруг пальца. «Он ведь один, и где-то недалеко. Не мог он уехать на большую землю. Просто где-то временно укрылся... Но с его потребностями, он не будет сидеть долго взаперти, он высунется...» Кумыков продолжал сидеть и думать об этом своеобразным молодом чело-веке, которого возненавидел всей милицейской душой.

Капитан не мог заниматься другими делами, так увлекло его это разбойное ограбле-ние. Он даже получил хороший разнос на работе от непосредственного начальника. Май-ор начал даже кричать на него, но капитан упрямо пытался доказать, что дело Яна Мури-това – самое важное за последние 5 лет...
– С какой-такой стороны оно – самое «важное»?
– Ограбление с жестоким убийством, огромная похищенная сумма денег – неужели у нас каждый происходит подобное? Товарищ майор...
– Это не наши деньги! Это деньги частного предпринимателя! Мы должны их ис-кать, не спорю! Но, лейтенант, пойми, что они сами виноваты: эти деньги должны лежать в банке, который охраняют наши коллеги, а не в сейфах у подпольных миллионеров, ко-торые нанимают черт знает кого для своей охраны. Мы охраняем деньги и общественный порядок в государстве: мы – бюджетники. Нам эти предприниматели не платят, нам пла-тит государство...
– А убийства...
– Я же не говорю, что мы должны бросить это дело. Просто я не могу все силы ки-нуть на поиски твоего Яна Муритова. Обычный федеральный розыск уже объявлен, все меры приняты. Заслоны стоят до сих пор, фотографии разосланы... По-моему, ты еще не получал ни в чем отказа по этому делу... Но оно – не «самое-самое важное»!
– Убито двое наших коллег...
– Это не наши коллеги...
– Товарищ майор, разрешите не согласиться: они наши... Многие из нас готовы охранять этих подонков, потому что государство не балует нас...
– Жаловаться будешь маме собственной, когда на обед пойдешь...
– Но самое главное, что простые люди, да и урки местные не понимают, что это не государственные менты. Все знают, что убиты два милиционера. А остальная милиция не может поймать убийцу... Все ждут, все смотрят на нас: если мы поймаем – будет порядок, этим примером мы припугнем ни одного чванливого молодого, но и бывалых уймем; ну а если не поймаем – останемся ментовской толпой, которые только и могут, что швырять-ся по вокзалам да бомжей усмирять... Короче, товарищ майор, я хочу лишь сказать, что дело получилось слишком громким...
– Ты отчитываешься перед государством, перед своим начальством, а не перед урка-ми. У нас есть дела, которыми мы можем похвалиться... Но о других делах тоже надо ду-мать, Кумыков. Хоть чуть-чуть... Да и дома бывать надо...

Когда капитан Кумыков вышел из гостиницы и шёл, переваривая в большой голове разговор с Володей Харченко, зазвонил мобильный телефон...

Так до следователя дошла информация, которую два часа назад кое-как оформил сержант Михаил Солдатов.

Через несколько минут Кумыков уже благим матом кричал сержанту на «Джипе», чтоб тот заводил, включил все возможности японского двигателя, и чтоб через два часа они были в П-Я, на вокзале.

Уже в машине Кумыков быстро давал указания: «Брать, брать!»

Но снова разочарование ожидало неудачливого лейтенанта! Два человека на два би-лета, которые были куплены у диспетчера по вокзалу, так и не явились к поезду! «Он где-то прощупывает нас, он явно водит нас за нос». Мог ли он уехать раньше? Был един-ственный поезд...

Буквально через двадцать минут удалось выяснить, что двое молодых людей, соот-ветствующие описанию, сели в восьмой вагон на поезд НУ – Москва. Они договорились не просто с проводником, а с бригадиром поезда...

Когда происходили эти нервные телодвижения на вокзале в П-Я, наши знакомые – Ян и Борис – решив ни один кроссворд и переговорив о многих темах, спокойно при-ближались к Екатеринбургу...
– Не надо было писать об этом Яне в местных газетах! – кричал в это время Кумы-ков лейтенанту из П-Я, – эти чертовы газетчики все испортили. Этот Ян наверняка про-читывает все газеты! Даже его словесный портрет напечатали... Уроды... Теперь он все знает, знает, что мы знаем, где его ловить. Как только он увидит это в газетах, он выско-чит на первой же маленькой станции и ускользнет на попутке. У него, между прочим, 200 тысяч долларов, не считая рублей. За эти деньги он тут может нанять два автомобиля с охраной... Да все что угодно он может сделать... – Кумыков явно не мог успокоиться от своего невероятного невезения. Давно с ним такого не было: ведь он все сделал быстро, оперативно. – А потом он уедет в свою Северную Африку, к какому-нибудь Атлантиче-скому океану и хрен его там найдешь! А лет через пять, холеный и прилизанный приедет героем... Даже сюда заедет! – неожиданно крикнул прямо в лицо своему коллеге Кумы-ков. – Ты знаешь, зачем он сюда приедет? Я знаю: он захочет посмотреть, как бестолко-вый Кумыков до сих пор с бандитами трахается, живет в квартире, где горячей воды тол-ком не бывает, с утра соскакивает, дома ночует редко. Заработал на подержанную машину и никаких перспектив в жизни не имеет... Вот на что он будет смотреть!.. Нет, поймаю! Небо в клетку, а не Италию ему!

Капитан снова схватился за трубку и начал выходить на связь с Екатеринбургом. «Финал наш состоится в Екатеринбурге!» – пророчески и почти вслух подумал он своей большой головой, и направил свое тяжелое тело на кривых ногах прочь...
– Не я же этих газетчиков нанимал... Я даже наказать их не могу... Мы уже ничего не можем... – шел рядом и выговаривал Кумыкову лейтенант из П-Я с молчаливыми паузами в местах многоточия... Но следователь его не слышал, он думал о Яне... Он снова чуть-чуть запаздывал…

XII

Ян с Борисом в Екатеринбурге – столице Западной Сибири. Знаменитый город, про-славившийся своими деятелями во всех областях, начиная с политики и кончая молодеж-ной музыкой. Осень и здесь начала полноправно властвовать. Улицы, проспекты, скверы оделись в мокро-желтый цвет. В тот день небо было чугунным и тяжелым. Бабье лето ушло в прошлое, и это наводило приятную грусть.

В целом природа никогда не отвечала чаяниям разумного населения, всегда мечта-ющий о выгодной и нужной погоде. А перед мрачноватой осенью дружно раздевались городские деревья, сбрасывая бурую листву на мокрый асфальт тротуаров. Человеческие деяния, отразившиеся в устремленных ввысь башнях жилых зданий, в ровных, прямых до безобразия заборах, в вонючих и сырых переполненных автобусах, в шикарных удобных для тела автомобилях, в бесконечных дорогах, спирающих асфальтом дыхание земли ни-как не влияли на капризы природы... Она не обращала внимания на великолепие деятель-ности рук человеческих и упрямо шагала из настоящего в будущее, унося с собой ежесе-кундно тысячи человеческих жизней: планета не сбавляла и не прибавляла скорости вра-щения. Но рестораны ночного города, малюсенькими капельками прилеплённые к огромному круглому телу земли, зазывающе подмигивали прохожим разноцветными огоньками. В гостиницах стоял шум и гвалт: люди приезжали, уезжали, болтались целы-ми днями и ночами...

Бюрократия приобрела огромный размах. То, о чем писал Кафка, показалось бы смешным и неправдоподобным, если бы вы захотели устроиться в гостиницу в эпоху раз-вития компьютерного века.

Вроде бы цель проста: переночевать на белых простынях... Ан нет! Человеческий ра-зум придумал и устроил человеческим существам десятки мягких препон: необходимо было заполнить анкету, указать, нужны ли тебе холодильная камера, телефон, факс, ком-пьютер, видеомагнитофон... После заполнения анкеты, в то время, пока бестолковый и бездушный, но захваленный компьютер подбирал номер по твоим требованиям, надо бы-ло пройти что-то типа медосмотра. Ответить на несколько вопросов, пройти через какую-то кабинку… Чем дороже была гостиница, тем больше надоедливых услуг, тем больше количество развлечений... Вся жизнь гостиниц – движение денег...

Ян, как только поселился в хороший номер гостиницы, сразу же заказал большой и дорогой ужин на троих. Когда он наелся и напился в первый раз за нормальным челове-ческим столом, то почувствовал некоторую усталость.

Ян встал, прошелся и под действием вина заговорил. До этого, практически всю до-рогу в поезде он был непривычно молчалив. Нервничал, когда устраивались в гостиницу. Отказался лезть в кабинку: «Здоровые мы, как черти! Что тут проверяться? Черкните там, что прошли...» Девушка только улыбнулась – подобные просьбы она выполняла с удо-вольствием – лишь бы деньги платили...

И вот только после ужина Ян заговорил:
– Ты, оказывается, прекрасно эрудирован. Как мы быстро расщелкали кроссворды в поезде... А ведь когда-то я любил ехать куда-нибудь и решать кроссворды, сканворды вся-кие. Время пролетало быстро... Кстати, ты прочитал газеты, которые я накупил?
– Да, прочитал...
– И что ты там про меня узнал?
– Да, я тебя узнал.
– Так ты понял теперь, с кем связался? – в ответ было только молчание. Борис пони-мал, что Ян совершил какое-то преступление, но не понимал, почему он это сделал. – По-нимаешь, Борис, человеческая жизнь – настоящая война, это борьба за выживание, за лучшее существование. Под нормальной жизнью понимается очень многое: приличное собственное жилье, солидная, достойная тебя работа, и положение среди друзей, и, ко-нечно же, деньги, деньги, будь они прокляты... Это борьба велась всегда. Богатство всегда являлось главной причиной всех войн. Как ни странно, чаще в этой борьбе побеждает не ум, не знания, не сила, и даже не хитрость, а стечение некоторых обстоятельств вкупе с наглостью, предательством, с отсутствием каких-либо моральных устоев, которые всю свою жизнь вырабатывает гордое человечество. – Ян утонул в большом кресле, даже ногу перекинул через подлокотник. В левой руке он по-хозяйски держал бокал с вином, и вглядывался в эту дорогую, приготовленную где-то далеко отсюда, жидкость.

Ян приготовился хоть одному из живущих рассказать, что он испытал за последние три-четыре месяца. А Борис словно отсутствовал, он просто смотрел на Яна, и глаза оста-вались мутными и невыразительными. – Вот, к примеру, я всё время проигрывал в этой жизни. И мне оставалось только пенять на себя: неудачник! Но сам же в тот момент по-нимал, что мне постоянно мешала моя трусость, точнее моя интеллигентность что ли... Такое чувство, когда не хочешь делать другим ничего плохого. Наверное, так я был вос-питан. – Ян пригубил вина и, не распробовав вкус солидного напитка и не допив, зло по-ставил бокал на стол.

За окном находилась все та же осень – равнодушная и темная.

«Началось все очень просто. Мне предложили, – продолжал тем временем Ян, – хо-рошее место в одной солидной фирме. Это означало и достаток, и прекрасные перспекти-вы, вплоть до зарубежных командировок. Мне казалось, что все прежние мои шатания кончились, что, наконец, нашел своё место. Место было моё, что об этом говорить... Мне почему-то дали три дня на раздумье, но я точно знал, что никого лучше на этот пост они не найдут... Но пришёл через три дня и узнал, что это место уже занято. Короче, мне предложили прийти через пару месяцев, и, может быть, тогда мне что-нибудь подберут. «Вы же такой молодой, у вас все впереди», – сказали мне с улыбкой, и я воспринял это как оскорбление. Что же я сделал? Да ничего особенного! Пошёл пьянствовать, проматы-вать свои последние сбережения... У меня ещё тогда засел план в голове, но для этого необходимо было подхлестнуть себя голодом и безденежьем... – Ян говорил и говорил, слова его растворялись в воздухе, ибо они немного значили для бесчувственного Бориса. Последний воспринимал лишь семантику, и напрочь не соображал в интонационных тонкостях языка.

Ян рассказывал около получаса о том, как он жил, что хотел, как приехал в малень-кий сибирский городок, в котором есть две очень богатые фирмы, у которых бывает ва-люта, причем немалые суммы. Как потом Ян точно рассчитал план ограбления, как выве-рил и дождался прихода новой наличности под автомобили... Как он совершил двойное убийство. Он даже вставал с места и показывал, как умеет орудовать ножом, и где он этому научился.
– Такова моя тайна... Почти у каждого человека есть какая-то тайна, которую он скрывает... Не обязательно тайна должна быть преступлением, это может оказаться обыч-ной тривиальной мечтой, каким-нибудь стремлением к совершению подвига – но тайна есть у всех... Кстати, как только у меня появились деньги и хорошее настроение, неожи-данно изменились планы относительно того, как потратить эти деньги...
– Тебя поймают карательные органы, – вдруг ни с того, ни с чего выпалил Борис, сидевший практически без движения во время рассказа Яна. Ян же просто опешил... Наступило молчание...
– Как это они меня поймают? – спросил он, глядя куда-то в стену, словно спрашивал у самого себя.
– Тебя легко вычислить.
– Да ты просто начитался детективных романов. Там находится какой-нибудь супер-сыщик и вычисляет суперумного преступника. А в реальности людей очень трудно вы-числить. Практически невозможно.
– Тебя вычислить совсем нетрудно, – просто и настойчиво сказал Борис, и снова некая дрожь прошлась по здоровому телу Яна. Даже в нос ударил запах тайги, тот самый запах, который никогда не забудется, и когда он представил воочию, что с ним будет, ес-ли он попадется в руки серых шинелей.
– Человека не вычислишь, можно вычислить его имя, его реестр в списке человече-ства, а самого его нельзя вычислить... И вообще, если ты такой великий математик, ска-жи, пожалуйста, мое самое большое желание на настоящий момент...
– Ты хочешь отдохнуть и хочешь женщину.
– Я сказал, самое большое желание, оно должно быть одно...
– Ты хочешь отдохнуть.
– Да нет. Второе подошло бы больше. Спать и лежать мне совсем не хочется... А как ты догадался?
– Я догадался по теории вероятности... А ваши желания так схожи между собой – хотя в ваших тайнах заключена невероятная сила. Я достаточно много общался с людьми, с другими людьми. Они очень похожи между собой, и через три дня я начинал догады-ваться обо всех их желаниях, обо всех их следующих действиях. Иногда я вычислял даже слова, которые они должны сказать. А у тебя я угадал в первый раз, и то не угадал навер-няка...
– Да, ты прав: в тайная наших – наша сила. Если у каждого четвертого появятся пла-ны, подобные моему, то мы просто перережем друг друга... Значит, вся наша сила заклю-чается только в этом: умении обманывать, убивать себе подобных, грабить, захватывать власть.
– Ваши тайны, – деловито, и впервые после ужина изменив позу, начал Борис, – се-рьёзная ваша сила, если их не высказывать!
– Если их высказывать, это будет уже не тайна.
– Правильно. И вы всегда чего-то недоговариваете, храните в себе и уносите в мо-гилу и тем самым очень мало передаете следующему поколению... Кроме того, вы еще верите в недоказуемое, в невозможное. Даже в такое, что не только высчитать, но и пред-ставить не можете. По моим подсчетам кажется, что у вас скачок на качественном уровне произойдет совсем в другой области, чем у гроссов. Вы перейдёте грань не в области накопления знаний, а может в области самопознания...

В это время Володя Харченко уже спал сном праведника. Ему было очень скучно: и он научился ложиться рано спать. К нему поселили молчаливого и неинтересного азер-байджанца, который зубы чистил и утром, и вечером, а в промежутках жевал какие-то жевачки без сахара. А у Володи появилась какая-то надежда по работе: через пару дней было обещано перевести деньги его конторы на Украину.

Солдатов Михаил в это время балагурил со своим лучшим другом Мишей Левцо-вым. «Заслон» у них заканчивался в два ночи. Два весёлых Миши решили в очередной раз отметить окончание дежурства с двумя давними подружками, и поэтому виды у них были скучающие, и глаза их внимательно всматривались на движение стрелок часов, и головы их не беспокоили чудеса нашего мироустройства.

Кумыков Александр постоянно думал о преступнике Яне Муритове. Он понимал, что ему остается работать над этим делом пару дней, потом его передадут кому-нибудь из федеральной службы.

На вокзале Екатеринбурга его не оказалось. Значит, Ян решил переночевать здесь. Имея бешеную кучу денег, вряд ли он пойдёт к родственникам, если они даже есть. И вряд ли он с Екатеринбурга, если много говорил о Казани, Москве и почти не упоминал этот город. Он с запада…

Из всех возможных вариантов капитан начал проверку ночных ресторанов и самых дорогих гостиниц. Он шёл по списку... В то время, когда Борис вел тоскливый, безынто-национный, словно осенний затянувшийся дождь, монолог, он сидел в кабинете одного из оперуполномоченных и шёл по спискам... Чуть позже, уже часа в два ночи ему переда-дут информацию о том, что в гостиницу «Сибирь» поселился некий Ян Камарин. С ним был некий Борис Борисов с простым удостоверением личности и без паспорта...

Осень в эту ночь устремилась к холоду. Подул северный ветер, дождь перестал. Ме-стами показались первые белые пушинки будущей зимы.
– Как это мы перейдем грань в области самопознания? Ты сможешь это как-то по-проще объяснить... – Яну стал дюже интересен этот своевольный тип. Он решил разгово-рить Бориса и больше узнать о выдуманной (а может, и не выдуманной – Ян этого до сих пор не решил для себя) цивилизации гроссов, – тебя, конечно, очень интересно слушать, но ты просто от начала до конца расскажи мне о гроссах...
– Я завтра утром, точнее через четыре часа сорок минут исчезну, и расскажу все, что ты хочешь узнать...
– Ты серьезно исчезнешь? Значит, я сегодня не должен спать: как бы ты не прихва-тил чего-нибудь чужого. Например, мой чемодан...
– Мы можем уйти вместе...
– Спасибо. Я останусь здесь. Я здесь родился и здесь же хочу дожить до самой смер-ти...
– Ты должен помочь гроссам...
– Я ни  кому ничего не должен, во-первых. А во-вторых, я не верю и не хочу верить в твое исчезновение, честно говоря. И, наконец, последнее, я не хотел бы лететь в один конец, то есть я хотел бы иметь гарантию возвращения при первом желании...
– По моим расчетам, ты сможешь вернуться, но я точно не смогу вычислить место возвращения. Но время для тебя никак не изменится по сравнению с земным. Ты вер-нёшься на изначальную точку, к тому моменту, как мы встретились. Единственная про-блема: нагрузки…
– Это радует, конечно, но я могу сказать точно, что ни ты, ни я никуда не улетим и никак не исчезнем...
– Я не могу понять, о чем ты думаешь. Но ты просил рассказать о цивилизации грос-сов...– и без предисловия и переходов Борис принялся за свой обычный монолог. – Ниче-го непонятного и ничего сложного в цивилизации гроссов нет. Это их слабость. Они со-здали систему бестаинственного раскрытия всего сущего, то есть создали универсальную систему раскрытия логических законов. У людей – все, что не вмещается в понятие логи-ки, называется иррациональным. У гроссов такого понятия нет; у них есть логика второго порядка, которая когда-то, наверное, считалась алогичным. Гроссы построили точные уравнения отношения между индивидами. Всё на законах логики. Эти законы с развити-ем начали давать все более полное и полное знание гроссов о себе, о мире. В определен-ный момент гроссы научились познавать желания всех индивидов на основе новых зако-нов, и потом научились определять векторы устремлений и суммировать их. Представь, что ты смог узнать желания всех людей на Земле (конечно же, теоретически), узнал бы все, что теперь происходит на твоей планете в данный миг. Тогда бы ты узнал и все же-лания, все устремления членов твоего сообщества, прибавил бы к ним все природные от-клонения и теоретически смог бы вычислить то, что произойдет в следующий миг на этой планете... Вычислительно-прогнозирующие знания гроссов достигли такой высоты, такого совершенства, что они смогли соединить теорию с практикой, то есть они вычис-лили устремления всех гроссов и победили неизвестность времени. Гроссы узнали, каким будет следующий металант, если не произойдет что-то невообразимое. А невообразимого произойти не могло – все было сосчитано, все было предусмотрено, ничего не упустили щепетильные гроссы. Так они вычислили исход следующего металанта практически без погрешностей. Далее они продолжали развиваться: для их общества, где знания прирав-ниваются к богатству, нельзя остановиться, так как все устремления направлены на пре-умножение знаний. Так, гроссы уменьшали погрешность прогнозирования до тех пор, пока точно не вычислили исход будущих металантов, будущих сотен и тысяч металантов, то есть они познали собственное будущее... Но, узнав будущее, они поняли и другое: гроссы не смогут стать прежними, они увидели, что их цивилизация идет к логическому концу, что уже не будет тех радостей, которые им присущи. Знание законов многослой-ной логики привело гроссов к тому, что они изменились качественно, и лучшее, что они могут сделать – умереть, нарушив законы измерения будущего... Но, как ни странно, даже этого гроссы совершить уже не могут...

Они отняли у самих себя самую важную силу, которая направляла их устремления, давала им интерес к жизни – тайну следующего металанта. Неизвестность когда-то жила в каждом индивиде и в самом обществе. Теперь же новое поколение гроссов рождается с уже заданными параметрами существования, с запрограммированными элементами пове-дения. Неизвестность была разлита во времени, и вдруг она исчезла. Для гроссов остава-лось неизвестным лишь пространство, но во всех космических (так бы сказали у вас) ис-следованиях было вычислено, что силы, которые могли бы вернуть их обратно в непред-сказуемость, отсутствуют.
У них оставалось движение только в микрокосмос... Но и отсюда вряд ли можно ожидать спасения, так как катастрофы микрокосмоса не способны повлиять на известное протекание жизни гроссов. Может быть, единственным шансом для них можете стать вы. Им необходимо разрушить постоянное подтверждение собственных расчетов будущего. Им нужна некая ошибка, какое-то невычисленное, непредсказуемое постороннее влия-ние... Может случиться, что именно твоя посторонняя сила подействует на них – слишком различны ваши размеры, слишком различны ваши цивилизации. Может, сама информа-ция о вас спасёт цивилизацию гроссов. Ведь твое будущее они не смогут вычислить, так как не смогут разобраться в твоих устремлениях. Так что шанс есть...
– Мне кажется, что все это твои фантазии... – Ян не мог, точнее, не хотел верить всему сказанному. Хотя сомнения оставались…
– У вас совсем другая направленность. Вы непредсказуемые существа. – Борис слов-но не внял эмоциональной вставке Яна.  – У вас каждый индивид создает собственный мир и противопоставляет его внешнему. Это приводит к постоянному дроблению вашего общества по интересам, по возможностям и так далее. С другой стороны, вы очень хотите объединится, но это вряд ли когда получится...
– Ты такой предсказатель, черт тебя возьми, – Ян встал и начал бродить по комнате, – а как насчет отдельного индивида? Вот ты меня узнал достаточно хорошо: что может со мной случиться в ближайшее время, если, конечно, я останусь здесь?
– Тебя поймают...
– А если не поймают?
– Ты не можешь жить без придуманной цели. Ты выдумаешь какую-нибудь цель: например, ты захочешь властвовать над людьми. Так написано в ваших книгах. И еще: наличие таких опасных целей приводит обычно к смерти...
– Ты хочешь сказать, что меня убьют?
– Не обязательно тебя... Может, ты убьешь, но от этого ничего не меняется. Какая разница: ты или другой? Кроме тебя, остальному сообществу это совершенно безразлич-но...
– Ты прав... Наша жизнь – игра... К сожалению, ничего особенного и нового ты мне не сказал, – Ян уже сидел и зевал. Все-таки Борис правильно угадал его основное жела-ние: Яну хотелось отдохнуть, выспаться. – Но я продолжу еще эту игру в жизнь... Ведь на то и игра, что кто-то должен в ней выигрывать: а почему бы не я?

XIII

Жизнь – игра с жесткими законами, иногда с отсутствием всяких правил. А выиг-рать хотят все: идет невидимая борьба не на жизнь, а на смерть. Люди – создания злые, их становится больше и больше, и всё меньше жизненного пространства на каждого потреб-ляющего. Так что, скоро на планете не останется ни одного местечка, куда бы ни загляну-ло зло.

Выиграть хотели все. Выиграть хотел и Кумыков. Уже неделю с переменным успе-хом он двигался по следам предполагаемого убийцы. Призрак Яна Муритова уже начи-нал преследовать его самого, но как человек, обреченный быть реалистом всю свою со-знательную жизнь, капитан верил, что отыщет «хитрозадого» парня. Он не терял надеж-ду. Эта надежда блеснула вновь в два часа ночи, когда он всё же решился проверить ос-новные гостиницы Екатеринбурга...

Его разбудили в пять часов, как он и просил... В шесть утра Кумыков с небольшой командой уже подъехал к гостинице с избитой кличкой  «Сибирь». На улице шел снег, которому еще предстояло растаять и превратиться в месиво под безжалостными подош-вами тысяч прохожих и резиновых шин. «Если уж снег выпал сегодня, то должно же слу-читься что-то необычное», – подумалось Кумыкову. Капитан понимал, что завтра с утра он должен быть у себя дома, а дело передать другому следователю...

Вдруг администратор узнает по фотографии молодого человека.
– Точно он? – не верит собственным ушам Кумыков. Она не может, конечно, на все сто утверждать, что это он, но похож, как две капли воды. «Он еще одет в дорогое пальто из кожи, а с ним еще большой такой здоровый парень...»
– Это они! – Кумыков решил, что надо вызвать подкрепление на всякий случай, о чём и стал кричать сержанту, который, кроме выслушивания криков лейтенанта, на рабо-те практически ничего не делал. Но на этот раз взволнованный следователь сам схватил рацию и начал просить подкрепление...

«Богатый номер с видеомагнитофоном, телефоном, джакузи и все дела...»

Через минут пять горничная уже стучалась в дверь... Время – половина седьмого утра. «Они еще вчера были здесь и тот, кого вы спрашиваете, – извинялась дежурная на этаже, – еще выходил часов в девять вечера». Она еще настойчивее стучалась в дверь. «Телефон тоже не отвечает».
– У вас должны быть запасные ключи!? – Кумыков терял терпение и безвременно начинал хвататься за кобуру...
– Сейчас принесем, – такой спокойный ответ, аж следователю не по себе.
– Сержант, быстро бегом вниз: запасные ключи от 813 номера... А вы продолжайте колотить, и стучите посильнее, – и Кумыков вдруг сам подошел к красиво обшитым дверям и начал барабанить, не обращая внимания, что это все-таки гостиница, что время раннее, что клиенты с соседних номеров имеют право отдохнуть и досмотреть свои сны о родных местах...

Пришлось открыть запасными ключами: в номере никого не оказалось – окно было открыто настежь, на столе – остатки недопитого дорогого вина, сигареты, фрукты, а этаж был восьмой...

Эпилог

Ян проснулся от бьющих по лицу капель свинцового дождя. Костер, который он за-жег такими невероятными усилиями, погас. Ян почувствовал жестокую боль в животе, ему ужасно хотелось есть. Руки дрожали, ноги продрогли и не шевелились. Кругом была беспросветная тьма. Молодой человек почувствовал, что находится на другом свете. Он попытался встать, но спина то ли затекла, то ли замерзла. Ян почти не чувствовал тела, кроме рук.

А теперь передо мной возлежит тишина... Сзади хитро притаилось зеленое безмолвие. Никаких чувств, никакой ностальгии, ничего. Я умер, поэтому не чувствую ничего, только понимаю своим недалеким разумом, что перестал быть. Это лучшее блаженство на этом... нет, уже на другом свете, остается один только мозг. Сплошная истома. «Спасибо», – единственное слово этой жизни за то, что она помогла мне понять настоящее блажен-ство, истинное счастье. Когда нет уже страданий, нет боли, нет чувств гнетущих, не щемит в груди; когда не надо думать о здоровье, когда не надо думать о других; когда не надо мечтать, когда надо просто прощаться и уйти в темноту, которую почему-то люди по привычке считают неуютным. Но нет ничего уютнее темноты и полного отсутствия ощущений. Жаль, что это мгновение тянется всего несколько секунд. И многого, к сожалению, не напишешь

Лежа возле круглого озера в тайге, Ян вспомнил, как ограбил фирму «Кедр» и убил двух охранников. Вспомнил, как бежал по тайге и как плакал под холодными струями сибирского дождя. Как лег, открыл сумку и обрадовался деньгам – или это уже было во сне? Как появился здоровый Борис… Нет, это был уже сон… Странный сон… Где я был?

Вдруг где-то вдалеке, словно в другом мире, Ян услышал шум проезжающей маши-ны. Он не мог ошибиться, это был шум машины, хотя очень отдаленный. Ян даже успел предположить, в какую сторону ему надо идти...

Астрономические и вселенские часы идут неправильно – правильно идут только твои...

Прошла минута длиною почти в 25 дней для Володи Харченко... Кончилась погоня для следователя Кумыкова, его вызывали домой... А через день в некоторых екатерин-бургских газетах появилось сообщение, которое потом и перепечатывали московские дайджесты:

«Из номера восьмого этажа гостиницы «Сибирь» исчезли бесследно два человека, не взяв с собой ничего, кроме верхней одежды... Создается впечатление, что их просто вы-крали… Исчезнувшие были главными обвиняемыми в деле ограбления фирмы «Стягир-Кедр» в городе С… Практически вся сумма была найдена в том же номере гостиницы… Несмотря на воспарение злоумышленников, следствие продолжается…»

А ещё через несколько дней недалеко от посёлка Сивех будет обнаружен закоченев-ший труп молодого мужчины, рядом с которым найдут старые вещи, испачканные кро-вью.

Свернувшийся калачиком возле потухшего костра разутое тело будет принадлежать Яну Камарину.  Следователь Кумыков и вызванный специально с Украины Владимир Харченко без сомнений опознают его.  Ян Камарин останется главным подозреваемым в деле ограбления фирмы «Стягир-Кедр» в городе С.

 Сабикарт