Ян

На самом верху пакета лежали целых шесть пачек стодолларовых бумажек... Это уже все – победа! Дальше была пропасть денег, но уже эти шесть пачек давали ему очень и очень многое – 60 тысяч долларов! Само звучание этого короткого предложения ласкало слух. Ян взял их в грязные руки и опрокинулся... У него все болело, резко захотелось спать. Возле костра было тепло и клонило ко сну. Ян закрыл глаза и вгляделся в мрачные вершины деревьев. Ему захотелось лечь прямо здесь и отдохнуть... Может, в этом есть смысл? Но восстановить силы только теплом невозможно. Нет еды. Вряд ли один сон, тревожный и неспокойный поставит его на ноги. Ему пришлось снова сесть и положить купюры обратно в пакет...

Всё-таки деньги – это здорово. Один вид этого пакета внушил Яну бодрость духа. Ведь осталось совсем немного. А там... Об этом ещё рано думать. Главное, теперь денег хватит намного. Они подарят Яну покой. Он в этот момент осознал, что не за богатством шел на ЭТО. А в первую очередь, для успокоения. Он столько перенервничал, столько потратил времени и нервных невосстанавливаемых клеток, чтобы заработать одну тысячу долларов, а тут он «заработал» в сто раз больше. Неужели это не принесет ему спокой-ствия и уверенности? Он вспомнил, как считал последние деньги в кармане, когда нужно было идти в гастроном, и делать выбор между едой и сигаретами. Нет, нельзя было так дальше жить. Конечно, Ян мог покончить жизнь самоубийством, но почему бы вместо этого не пустить себя в расход с прекрасным риском? Кажется, он это и сделал... Теперь, он может купить даже новый «Джип». А что говорить об остальном. Впрочем, стоп... Надо думать о ближайших задачах. Ян снова начал рыться в пакете. Здесь лежало не-сколько пачек 20-долларовых, 50-долларовых, а потом из глубины сумки появились пач-ки с русскими купюрами. Он достал пачку пятитысячных и тысячных и сунул в карман. Этого должно хватить доехать... Все!

Когда Ян чистил сейфы, то приблизительно прикинул, что должно быть не менее 200 тысяч долларов и куча русских денег. А потом, когда бежал, особенно первые кило-метры этого марафона по тайге, Ян предполагал уже меньшую сумму: порядка 150 тысяч вместе с рублями. Но теперь уже был уверен, что в сумке куда большая сумма. Общая сумма, наверняка достигает, 300 тысяч баксов…

Ян нервно захихикал, позабыв страх. Конечно же, то был не смех, а что-то схожее с нервным тиком подёргивание всего тела. А ему захотелось в это время заржать хохотом Мефистофеля. «Люди гибнут за металл!».

Но, как ни крути, основные трудности позади! Осталось проявить терпение. Как в детстве, не попадись на глупости, имей терпение. Он рассчитывал всю предстоящую зи-му прожить тихо, незаметно, среди книг и размышлений.

«А потом, когда всё устаканится, он уж сумеет правильно распорядиться деньгами. Неужели впереди нормальная человеческая жизнь с нормальным жильём?!

Тем временем, огонь понемногу согревал Яна, костер уже не дымил так сильно, язы-ки пламени весело пожирали древесное топливо тайги, на покупку которого и предна-значались первоначально эти деньги. Неужели сбылось? Да, как-нибудь он поднимется на Эйфелеву башню и сверху вниз посмотрит на этот глупый мир... Почему на Эйфелеву?! Ян того не знал, просто звучало, как у Высоцкого, красиво и дерзко…

Яну захотелось прилечь, но он ощутил неприятную промозглость от озера. Хотя ко-стер и был большой, но молодой путник никак не мог найти удобной позы для отдыха. Тело болело, руки до сих пор полностью не слушались, а ноги продолжали ныть. Ян ски-нул сапоги, начал массажировать ноги, пытался делать энергичные движения, которые получались вялыми и смешными. Надо было переодеваться в более сухую и опрятную одежду, а до этого хотя бы ополоснуть лицо... Всё это надо совершить: через силу, через «не хочу» и «не могу»…

«Ты же сильный, ты же сильный… Что такое сила, брат? Это – преодолеть самого себя, преодолеть условности…» – Ян оставался самим собой.

Вспомнил, что по глупой студенческой молодости моральные вопросы давали ему некоторую пищу для размышлений и сомнений. В студенческих кругах частенько возни-кали споры по поводу этических норм, по степени ответственности каждого из живущих за содеянное. Но проблемы государства и абстрактные вопросы бытия начали отходить на второй план после того, как Ян углубился в трудовую жизнь. Здесь, в вихре погони за деньгами и удобствами он познакомился с сотнями разных людей. Среди них были и преуспевшие, и не очень. А среди преуспевших были настоящие преступники, которые были в самых различных ситуациях. Но в них трудно было заметить подобие раскаяния, и, вообще, какие-либо размышления о долге. Многие из них попирали своим поведением общественную мораль и нравственность, словно были специально рождены для испыта-ния прочности общечеловеческих устоев. И таких испытателей в начале 21 века стало очень много. Как известно, если слишком долго испытывать какую-нибудь штуку, то она может и не выдержать. Появилось общество, в котором основная часть хотела лишь урвать побольше денег, не отдавая ничего взамен. Мораль прежних веков устарела. Клас-сики с проповедями религиозного и полурелигиозного образа жизни не доходили и до десятой части ушей потребляющего человечества.

Арифметика, которую так боялись философы столетней давности, окончательно по-бедила: придумай более или менее законный способ, чтобы каждый третий житель Рос-сии с улыбкой отдал бы тебе не особо необходимый для него рубль – и цены тебе не бу-дет! Ты сможешь с легкостью попирать устои этих же легкомысленных людишек; смо-жешь позволить себе не только материальное, но и полное моральное превосходство над ними...

Все оказалось слишком просто... Неужели другие не могут сделать то же? Неужели они слабоумные? Конечно же, могут. Но сила духа, крепкие и невидимые рамки обще-ственного мнения и воспитания, принципы, которые навязываются специально для того, чтобы сделать всех рабами и т.д. и т.п

 Наверняка, многие, заработав (украв, отняв) подобным образом, думали именно так. Эти молодые сорванцы, раскатывающие нагло в дорогих автомобилях, наверное,  удив-ляются простоте и доступности «делания» денег, и тоже думают с презрением: «Неужели другие не могут, а может, не хотят? Не хотят – ну и чёрт с ними! Зато нам легче, конку-ренции меньше».

Как быстро под воздействием пустячных факторов люди меняют ориентации в жиз-ни. Это касается не только отдельных людей, которые сегодня презирают то, чем вчера восхищались. Это касается общества в целом.

Остаётся лишь ценность денег. Редкие чудаки отказываются заработать кучу непри-глядных хрустящих бумажек. Как приятно держать пухлую пачку денег в руках... Если планеты кружатся около солнца, и мы прославляем эту желтую звезду за свет и тепло, то главные события жизни этой вертятся вокруг денег. Мы ругаем и презираем, а в душе любим их больше всего на свете. Политика, спорт, искусство давно стали пленниками денег.

Человечество с началом нового тысячелетия перестало во что-то верить не потому, что стало хуже. Оно повзрослело. Сообщество стало мудрым и взрослым мужчиной, не верящим ни во что, что нельзя потрогать, что нельзя употребить на пользу. Самой распро-страненной философией стало отсутствие философии, скептицизм, но не Марка Аврелия (упаси!), а холодный прагматический скептицизм, достойный и понятный любому живо-му организму. Ведь если есть за что жить на этом свете, то только ради потребления. Все остальное, кажется, потеряло смысл. Начинало терять смысл расти детей из-за слишком быстрых перемен в обществе, из-за страха за будущие поколения. Около 4 миллиардов населения за чертой бедности! Ни раз задумаешься о будущем…

Ян отчётливо осознал, что с тем бесполезным грузом этических догм, вычитанных им из старых книг, он остается дурачком-ягненком в волчьем логове. Нельзя добиться счастья, опираясь на глупые устремления непонятного ХХ (икс-икс?), нельзя даже до-биться нормального существования. Так он думал до преступления, а теперь весь грязный и разбитый, но счастливый от содержимого черной сумки, оправдывал себя перед собой. Он не находил никаких изъянов в своей системе…

У Яна не было оппонентов. Вокруг него, может, в радиусе десяти километров не было ни одной человеческой души. Как известно, в уединении всё кажется проще. Дей-ствительность, находящаяся где-то за пределами видимости и слышимости, сама просто-та, сама глупость…

Но зачем же он оправдывался? За двое суток он неожиданно понял, что ему необхо-димо оправдаться. Он не понимал, зачем и перед кем? Ведь в том, что он совершил, не было какой-то идеи, никакой теории, он не хотел добиться большего, он содеял это толь-ко по необходимости. Просто борьба за место под солнцем, которую ведут все. Никакого иезуитства: он не решил облагодетельствовать человечество, а всего-навсего желал зани-маться «любимым делом» и получать от современной жизни все блага, на которые имеет право любой, вытащивший счастливый билет.

Сибирская природа спокойно и глупо взирала на умного и грязного человека возле костра, который нашёл силы подойти к воде и омыть лицо холодной водой. Тайга остава-лась равнодушной к мыслям Яна и продолжала свою бессмысленную циклическую жизнь. Ян взглянул вверх, и увидел низкое, стального цвета небо. «Передо мной не надо оправдываться – ты лишь проявил себя, а любое проявление отдельного индивида и есть наша с тобой природа. Ты не сделал ничего такого, что требовало бы оправдания», – го-ворили ему в тот момент мохнатые лапы кедров.

Ян сделал всё, что от него требовалось по его плану. Теперь он переоделся, помылся, посмотрел на себя в маленькое зеркальце... Все эти действия потребовали невероятных усилий изношенного тела, но он справился. «Я сильный, сильный и упрямый… В чём сила, брат?» – приговаривал он и старательно натягивал сухие брюки на дрожащие голые ноги…

Пора было идти дальше по протоптанной тропе, которая должна вывести его на ав-томобильную трассу. Он сел не на землю, а на бревно возле костра и подумал, что стал похож на уставшего сибиряка, возвращающегося с рыбалки. Единственно, он был небрит. Конечно, у Яна был прихваченный для такого случая новый «Big», но он решил, что не-бритый  рабочий для данного района – явление обычное. Главное, что теперь он чувство-вал себя ребёнком, ожидающий прихода Деда Мороза. Он почувствовал наступление но-вой эры в своем существовании и боялся пропустить торжественность момента...

Ян наблюдал наступление сумерек. «Надеюсь, это последний раз я встречаю прокля-тые сумерки в чертовой тайге. Скоро все кончится. Наверное, тут до трассы километров пять максимум...»

Вдруг напряженный слух уловил четкий хруст веток. Тишина, и снова хруст от ло-мающихся веток. Было ясно, что кто-то приближался. Кто-то вышагивал. Ян соскочил прямо босиком – так уверенно мог идти или хищник, или местный житель – хозяин этих мест. Вообще, Ян забыл, что в тайге могут быть медведи; он по своему незнанию предпо-лагал, что вряд ли остался хоть квадратный километр суши на планете, где не ступала но-га человека. Сейчас он уже знал, что на планете можно отыскать сотни гектаров «пустот» (эгоцентричный человек привык называть свое отсутствие пустотой).
«Идёт безалаберно. Это не животное, это не хищник. Даже не местный. А кто это может быть?» – два дня в тайге и мысли его уже настроены на выживание. Словно у бы-валого охотника. И проносятся быстро, и глаза тут же оценивают ситуацию…

Ян он соскочил и растерялся. Бежать? Куда и зачем? Если это враг, то от него он вряд ли убежишь. Легче встретить его: либо гостеприимно, либо... Он уже слышал четкие уверенные шаги, но самого существа никак не мог заметить. Чувство страха обуяло его. Губы пересохли, дыхание затаилось. Совсем как тогда, перед ЭТИМ. Хруст продолжался, он шел один. Ян спрятал нож в приготовленный кармашек. Достать его за секунду не представит труда.
Наконец, он заметил силуэт, направляющийся прямо к костру. Субъект шел уверен-но и открыто. «Наверняка, какой-нибудь лесник или кто там еще. Короче, хозяин тайги». Вот он появился: круглолицый, здоровый мужчина почти двухметрового роста, идущий легко, как заводной и смотрящий прямо перед собой. Он приближался. Создавалось впе-чатление, что незнакомец даже не смотрит на Яна. Но он неожиданно остановился в мет-рах десяти напротив Яна... У последнего перехватил дух. У него подгибались ноги, у него болело всё тело, у него стучало в висках и болело в ушах. А перед ним стоял какой-то не-знакомец. Даже не человек, а некое существо, которое больше походило на куклу. Посто-яв немного, этот человекообразный великан двинулся прямо на костер. Ян уже пригото-вился достать нож, как незнакомец остановился в шаге от Яна и сказал, выговаривая от-четливо все буквы:
– Здравствуйте, –  его резиновое, бессмысленное лицо застыло. Яну ничего не оста-валось, как заговорить в ответ...

V

В городе С. хозяйничала осень, и лиственные деревья дружно разделись под душем холодных дождей октября. Свет дней, отстоявшись за лето, выпивались временем, опу-стошаясь из нагретых сосудов бытия. Привычная для суровых мест серость наполняла мир

Кумыков родился в С. Здесь же вырос. Учился в обычной общеобразовательной школе, и на зависть многим после службы в рядах Российской Армии с третьей попытки сумел поступить на юридический факультет Н-ского университета. После студенческих пяти лет вернулся в родной город. Здесь через полтора года стал старшим лейтенантом, а ещё через пару – капитаном. Ему было всего тридцать лет, но он имел и авторитет, и складки на брюшке, и небольшую залысину на макушке. Работал Кумыков следователем по «особо важным делам». Его упорство, энергия, принципиальность создали ему репу-тацию лучшего в городе следователя. Кумыков ненавидел воров – «ворует, значит надо наказывать», он любил свой захудалый городишко, в котором ему жилось привольно. Знал практически всех подозрительных типов, имел целую кучу друзей, готовых ему по-мочь. Казалось, он больше никем и не мог быть, как следователем.

С первых дней работы, Кумыков решил навести порядок в городишке. Ему это уда-лось, потому что он хорошо знал и понимал тех, кто недолюбливал круглого капитана, ведал и о тех, кто скрывал налоги, кто торговал без лицензии. За пять лет работы бук-вально весь город узнал его. Знали, что его невозможно напугать, с ним нельзя догово-риться. Капитан быстро приструнил резвых и крутых уличников, и по так называемой криминогенной ситуации город имел положительные показатели. Необходимо заметить, что Кумыков уже раскрыл пару сложных крупных дел. Но вот...

В ту ночь его подняли в четыре утра. Он сразу же рванул по вызову, на ходу подняв по телефону своих помощников. Кумыков прекрасно понимал, что первые минуты после преступления имеют важнейшее значение. «Максимум информации, владеть всей ин-формацией и задавать себе самые важные и самые простые вопросы...» – напомнил он се-бе собственные наставления.

Капитан Кумыков не пользовался методами Шерлока Холмса, не распутывал интел-лектуальные клубки, а шёл методом исключения самыми жёсткими методами. «Никогда не надейся на свой нюх, и тем более на мозги, не строй теорий, не делай догадок, – гова-ривал он молодому маленькому и шустрому лейтенанту, только что прибывшему к нему, – а просто работай много и быстро – не ленись. Ставь вопрос и отвечай. Ставь проблему и решай. Собирай всю информацию и опережай всех. Просто, но это очень трудно... Как правило, преступления не раскрываются только из-за нехватки людей в нужный момент». Это же он говорил и своему непосредственному начальнику старому майору Шутько – умному, медлительному типу.

В ту ночь капитан был на месте уже в половине пятого. Правда, пришлось накри-чать на водителя оперативки, которого он дожидался около десяти минут на улице. Он, ещё подходя к двухэтажному зданию фирмы «Кедр», задал первый вопрос, на который нужен был срочный ответ: «Местные или приезжие?».

Кумыков с зажатыми кулаками, словно там держал это вопрос, начал рассматривать комнаты, трупы и небогатый интерьер фирмы. Он ходил уверенно, стараясь не мешать криминалисту, который прибыл слишком быстро для этого типа людей. Впрочем, это был не настоящий криминалист, а помощник. Но это не самое важное; главное, что он сделает необходимое, дабы потом не кусать локти.

Ответ на свой главный вопрос Кумыков получил уже к пяти утра. «Что-то это дело идет на редкость удачно... Если окажется какой-нибудь простоватый тип, то по горячим следам... Но куда он направился?» Это был уже второй вопрос…

Ответом на первый вопрос было: «Вероятно, действовал сумасшедший одинокий волк, наглый и приезжий. Скорее всего, какой-нибудь ненормальный, наркоман или что-то в этом роде. Жестокий и быстрый, чёрт его побери... Теперь он вооружён. Скрывался, наверное, в кладовке туалета. Если так, то сколько же он там просидел? Значит, дал ему бог терпения… » Ему дали сведения, что преступник ушёл около часа ночи, не раньше. Нужна ли собака? Конечно, придурки! Надо же узнать, в какую сторону ушел этот тип. Через некоторое время: данные есть. Он ушел в сторону леса. Но ближе к лесу собака-умница потеряла след…

Он сел в машину и тяжело вздохнул...
– Сообщения какие-нибудь с железки есть? Ведь там только один поезд прошёл...
– Пассажиров с нашей станции не было...
– Мне нужны точные   данные. Повторяю: он высокий, сильный, в резиновых сапо-гах с узором «п» на подошве.
– Пассажиров с нашей станции не было. Поезд простоял всего три минуты. Какой идиот будет запрыгивать на ходу, когда все вагоновожатые на месте. Они, сонные, наверное, и дверей-то не открывали...
– Проверьте, черт вас возьми, этот поезд! Пройдите по вагонам. Это обязательно...

Кумыков звонил уже на дорожный пост:
– Несколько часов прошло всего! Я сам могу все машины запомнить, а они у вас за-фиксированы в книге. Они же по ночам у вас отмечаться должны! Ищите...
– Чего искать-то. Все машины записаны. Вычислим, тарыщ капитан. Должны вы-числить.
– Будьте осторожны, не пугайте людей, во-первых; а во-вторых, он крепкий тип. Просто так не дастся...

Уже к семи утра все было обложено. Машин ездило через городок немного. Поэтому можно было найти практически всех, выехавших за ночь из городка. «Значит, и вправду не очень нормальный товарищ...» – решил Кумыков, но не торопился делать выводы.
– А ты, сержант, – обращался капитан к сержанту, служащий у него в роли секрета-ря-референта, – лети в гостиницу. Кто выехал, кто не ночевал, почему? Сам решай на ме-сте: и не беги сюда с данными, а выясняй до конца. Лучше позвони мне. Если приедешь с неполной информацией, полетишь обратно и с пинком под задницу... – и маленький шустрый сержант, полная противоположность внешности Кумыкова, часто засеменил к белой забрызганной «шестёрке».

К девяти утра у капитана скопилась достаточная информация, чтобы сделать первые выводы. Он успел переговорить с представителями фирмы, точнее допросить их. Разго-варивал частично доверительно, а в основном в форме жёсткого допроса…Переговорил с  парой авторитетов криминального мира городка.
«Фирма находится далековато от трассы. Тут намного ближе к тайге. Но тайга – не самое лучшее место, чтобы там спрятаться. А через город ему бы предстояло идти не ме-нее часа до трассы. А если на машине, то я думаю, это нетрудно вычислить. Уже разосла-ны сотрудники по всем ночным сторожам, которые предположительно могли бы увидеть машину... Наверное, это единственный путь отсюда. Хотя остается тайга... А черт, собаки потеряли след...» – Кумыков удивлялся самому себе. Дело шло быстро и гладко.

Пока ответы без вопросов не оставались. Всё время находились вопросы, а значит, ниточка не обрывалась. Только главный вопрос: «Куда он делся и где его искать?» оста-вался открытым.

Это было чрезвычайное происшествие для такого города. Не самый богатый в окру-ге городок впервые встречался с таким преступлением: ограбление с двойным убийством. Кумыков никак не мог успокоиться, и завтракать уехал только после того, как перегово-рил с оперативными группами, которые рыскали по городку и в окрестностях.

Он не получил официального назначения на это дело, но уже вёл его. Он знал, что никого сюда не пришлют. На всякий случай он позвонил начальству в центр с разъясне-нием и с рапортом, что всё находится под контролем. Лишь в конце рапорта капитан со-общил, что могут понадобиться люди. «Нехватка людей. Но если этот деятель залёг в го-роде, мы его разыщем в три дня... Но дополнительные люди никогда не помешают...»

Любое дело идет хорошо, когда вся информация скапливается в одной голове, и ко-гда этот мозговой центр действует решительно, делает правильные выводы и отдает кон-кретные приказы.

Кумыков взял эту роль на себя, даже готов был разругаться с Шутько. Пока завтра-кал, он думал именно об этой проблеме. «Дело в их глазах не такое уж важное, хотя и настоящее ЧП для городка. Дело в том, что ограблено частное предприятие, на которого, по моим сведениям, имели зуб и чиновники. Особо они копошиться не будут». Но с дру-гой стороны, представители фирмы обещали подарить машину за возвращение денег и важных документов предприятия. Дело было даже не в машине, а в пошатнувшемся авто-ритете капитана в городе. Поэтому Кумыкову стоит выложиться. Да и дело с первых ми-нут двинулось хорошо.

К обеду была собрана практически вся информация, которую можно было собрать. Полдня быстрой и хорошей работы и уже пора подвести первые итоги, сделать выводы. «Надо же, такую сумму держали в хреновеньком сейфе. Фирмачи чертовы! Значит, или были уверены, что их спасет неприметность предприятия и два вооруженных охранника, или сами подстроили всю эту чертовщину».

Все, без исключения, деятели фирмы проверялись и перепроверялись, выяснялся круг их знакомых, брались подписки о невыезде. Этим занимался лучший помощник ка-питана. Кумыков уже готов был рапортовать прокурору с просьбой дать санкции на обыск квартир сотрудников и их родственников... Но он почему-то чувствовал, что ис-кать надо не в этом направлении.

С машинами не получилось… Неужели преступник ушел в тайгу? Но куда? В лесу негде спрятаться... Может, есть? Группа оперативников уже порыскала по лесу, но ничего не обнаружили.
– Продолжайте искать! Обломанные сучья, свежие следы. Попросите помочь охот-ников. Да хоть дядю Колю и этого бедолагу ханта Кузю возьмите! Скажите, что отблаго-дарим честь по чести, – кричал по мобильному Кумыков.

Где-то в глубине души он был уверен, что следы надо искать в тайге...

Ближе к обеду пришла полная информация из гостиницы. Выехали вечером только двое: Казаченко и Муритов. Последний был высоким парнем, и по сведениям, получен-ным от соседа по гостиничной комнате, торговал краской. Никаких данных о его фирме, как там она называется, нигде в городе нет. Он прожил в гостинице более двадцати дней...

– Где этот Харченко Владимир?! – кричал на своего сержанта Кумыков в три часа того же дня. И воздух нёс эти громкие звуки в растопыренные уши маленького сержанта.
– Обедать, говорят, вышел. Придет через полчаса... Вызвать? –  он умными серыми глазками пытливо смотрел на капитана. А тот посмотрел куда-то мимо него, и сказал вежливо, неожиданно даже для самого себя:
– Нехорошо человека беспокоить. Он может оказаться очень нужным свидетелем в этом деле... Мы, Коля, сами к нему поедем. Так сказать, частным визитом... Но где же за-прос на этого Яна Муритова?! – последнее предложение уже было обращено молодень-кому симпатичному лейтенанту в отделение и сказано так, что воздух опять дёрнулся всеми молекулами.
 – Сейчас будет, чего раскричались там, – это говорил не лейтенант, а кто-то неви-димый ворчливым голосом старого участкового.
– Сейчас будет, сейчас будет, – ворчал беспокойный капитан Кумыков и резко бро-сил запуганному сержанту, – поехали в гостиницу!

«Шестёрка» дёрнула с места. «Почему-то я на 80 процентов уже уверен, что это он. Чтобы убедиться окончательно, нужно сделать запрос по домашнему адресу и перегово-рить с Владимиром Харченко. Если он, то не дать ему прийти в себя. А может и не он? Все может быть... Но другого кандидата пока не намечается. Значит, Ян Муритов. Он, оказывается, даже бывал в фирме «Кедр». Выехал вчера вечером, точнее в три часа... Ка-жется, чёрт этот был уверен, что скроется. Значит, документы должны быть поддельными. Если так, то начнём ловить... Фоторобот, связи местные и была ли у него возможность уехать на машине? Так. Если не было такой возможности, значит, он мог уйти в лес. А оттуда мы его быстро выкурим...» – он размышлял быстро и энергично, круглое лицо све-тилось довольством от собственной значимости, и там было написано желание что-нибудь крикнуть на сержанта. Это желание вырвалось вместе со словами: «Молодец, сержант! Кажется, мы откопали то, что нужно! Молодец... – и чтоб Коля не возгордился от похвальбы, Кумыков приказным тоном добавил, – Так позвони-ка в отделение: может, запрос на Муритова уже пришел?»
– Товарищ капитан, сейчас же только спрашивали, перед отъездом...
– Их надо постоянно тормошить, чтоб работали. Это может оказаться самым важным делом на сегодня. Уже полчаса, как запросили... – и после некоторого молчания, – Обыч-но ведь быстро приходит?
– Да, обычно десять-пятнадцать минут, – несколько испуганно процедил сержант Коля.
– Значит, ищут... Значит, найти не могут. Ведь подтверждение даётся быстрее, чем опровержение, так ведь? А Коля?!
– Ну, наверное... – Кстати, этот Владимир сейчас на обеде. Нам бы тоже не мешало... Короче, сейчас побалакаем с этим соседом Муритова и едем ко мне. Пожрем немного...
– Не пожрем, товарищ капитан, а перекусим, – поддакивал Коля, и помахал знако-мому на улице...
– Ты не гусарь, руль покрепче держи…

Гостиница была совсем неприметной. Одноэтажное вытянутое здание походило на барак. Грязно-голубого цвета, оно не вызывало приятного ощущения тепла и уюта. Да и находилась прямо рядом с проезжей частью, где шныряли громыхающие грузовики. А в этот плаксивый день под серым небом здание гостиницы и вовсе сливалось с буднично-стью дня.

Подъехала, повизгивая и торопясь, шестая модель к этому зданию и лишь оконча-тельно остановившись, перевела дух. Из нутра автомобиля вышел Кумыков. Он подобрал брюшко и понес широкое тело на коротких ногах в гостиницу. Капитан не стал размыш-лять о плачущей осени. Его обдул холодный сентябрьский ветерок, и он почувствовал легкость. Кумыков шел быстро и намеренно не замечал семенящего за ним щуплого сер-жанта.
– Этот товарищ с Украины из 18-ой явился? – еще не закрыв за собою дверь, сразу спросил капитан приятную женщину с томно накрашенными губами. Тут же на прилавок облокотился и сержант, готовый начать говорить комплименты, но Кумыков зыкнул на него слишком строго, что Коля невольно отпрянул от прилавка.
– Харченко? – удивилась их собеседница, – а он чё, преступник что ли?
– Я, кажется, спросил, пришел ли он с обеда?
– Да... – приятная   женщина поняла, что капитан не склонен к шуткам.
– Сержант, ты не ходи... Стой здесь, и не забывай каждые десять минут звонить в отделение по поводу запроса. Прямо сейчас позвони, и поторопи их там от моего имени, – недовольно махнув рукой, означающий «Ты смотри у меня!», он направился по коридо-ру.

Следователь второй раз уже видел соседа Яна, и во второй раз удивился его схоже-сти с медведем. Всё – движения, лицо, косолапость – все было медвежье. «Не иначе, папа его и вправду был медведем», – невольно подумалось ему. Кумыкову даже захотелось сказать об этом.

Капитану, в общем, понравился этот парень с Украины: в этом типе людей была ка-кая-то безобидность и искренность. Следователю нравились такие спокойные, простые, основательные, занимающиеся своим делом люди – от них трудно было ожидать всевоз-можных глупостей. Они смотрели в глаза, и если обманывали, то поневоле краснели и заикались при этом. Поэтому Кумыков улыбнулся Харченко, подавил желание подшу-тить, и лишь извинился за вторжение (он забыл постучать в дверь перед входом, но ведь дверь была открыта).
– Ничего, ничего, проходите, – привстал с кровати Володя, откладывая дешёвую га-зету с детективом. Глаза у него были тоскливые, одето на нём было трико с оттянутыми коленками и простенькая потёртая футболка. Босые косолапые ноги проворно нащупали тапочки, и весь вид вставшего принял извиняющийся вид, – чем могу опять служить?
– Тепло у вас тут, – заметил для такта капитан, – и кажется, что Вы здесь надолго устроились... – и Володя напевно начал подтверждать замечания Кумыкова, а последний тем временем понял, что можно переходить непосредственно к делу.

Видите ли, следователю во второй раз, и еще более подробно захотелось поговорить о его бывшем соседе Яне Муритове. Кроме того, если его не затруднит – а это не должно затруднять любого честного гражданина – то он должен будет проехать с ними для со-ставления фоторобота Яна.
– Мне трудно рассказывать все по порядку: я могу что-то упустить, или говорить не то, что нужно. Вы бы лучше спрашивали, что конкретно вас интересует... – простодуш-ничал украинский парень.
– Мне нужно знать всё до деталей, – Кумыков сделал вдох и выдох, и захотел по-пить, увидев прямо перед собой на столе приятную на цвет газированную воду. Он почти по слогам добавил, – чем он конкретно занимался в этой комнате в свободное время? Ведь ты говоришь, – следователь резко перешел на «ты» для более тесного контакта, да так ему было намного привычней, – что по вечерам он практически не отлучался из ком-наты. А где он бывал днем?
– В принципе, по вечерам он всегда был здесь.  Днём же его почти никогда не было, но я точно не знаю, где бы он мог быть, – Володя смешно скрестил ноги и только теперь, важно встав с кровати, подсел к столу. Он говорил в непринуждённом тоне, пододвинул следователю стакан и налил газировки, – я ведь сам ежедневно хожу в одно НГДУ, еже-дневно выхожу на обед и раз в два дня по вечерам иду на переговорный пункт. Всё остальное время торчу здесь... Понимаете, у меня от фирмы идет в день тысяча рублей плюс хорошие командировочные. За эту дешёвую гостиницу я плачу 300 за день да на еду у меня уходит порядка 200 рублей. Так что у меня прибыльное ожидание. Я валяюсь здесь, а мне ежедневно капают денежки, и для меня совсем немалые. И живу я здесь уже 23-й день.  Ян поселился сюда на второй или третий день. С тех пор мы постоянно были вместе, – Володя говорил с расстановкой, и умело строил предложения. Его украинский акцент почти растрогал сурового следователя, а тот перевел дух и продолжил:
– Что можно сказать о Яне? Он очень много читал, даже мне оставил несколько книг – могу показать... – Володя потянулся к тумбочке и взял стопку книг, – эти газеты тоже его. Я сам местных газет не покупаю, читаю только центральные. А Ян, кажется, не про-пускал ни одной местной газеты... Что еще? Он рисовал, чертил в своей общей тетради...
– Тетрадь он случайно не оставил на память? – резко перебил Кумыков. У него было очень напряженное лицо, и он словно всем большим телом профильтровывал получае-мую информацию.
– Нет, тетради он не оставил... Да, ещё он любил рассматривать карты...
– Какие карты?!
– Географические, или как они там называются – топографические... А вы подумали, что игральные...
– Ну-ну, – и Кумыков перестал листать сборник рассказов Аверченко в мягкой об-ложке и внимательно посмотрел на грузного Володю, словно хотел прошибить взглядом это крупное тело, – про эти карты, пожалуйста, подробнее, подробнее.
– Насколько я могу припомнить, у Яна было несколько карт. Он говорил, что кол-лекционирует их. То есть, в каком бы городе он ни был, он старался приобрести местный путеводитель по городу или области... Весь разноликий мир на ладони на этих картах, так он иногда говорил...
– Слушай, Володя, а не было ли у него линейки, компаса или чего-нибудь такого?
– Да, компас у него был. Я такой впервые видел. Нам же в школе показывали дру-гие, вроде больших часов на тонких ремнях, а у него был небольшой на хорошем ремне...
– Извини-ка, Володя, сейчас минуточку... Но хочу сказать, – следователь встал, – что мы с тобой будем разговаривать долго, – Кумыков так и не притронулся к пододвинутому стакану, он встал и резво вышел.

Володя же оставался сидеть. В принципе, разбавление его одинокой жизни мили-цейским вторжением не сулило ничего хорошего, но, с другой стороны, позволит хоть как-то скрасить одиночество. Он сидел спокойно, ничто его особенно не беспокоило, и думал он, конечно же, о Яне... Послышался зычный голос следователя Кумыкова в кори-доре: «Сержант, что там за новости?.. Ты не уснул там, черт возьми!» – и послышались быстрые шаги энергичного капитана. Значит, там что-то было...

Володя же думал о Яне. Кажется, он так хорошо узнал его, и был уверен, что нашел хорошего нового друга. Не просто друга, а приятного собеседника, симпатичного челове-ка. Володя в душе был на стороне Яна. Ему верилось, что чем больше информации даст он сотрудникам милиции, тем быстрее они поймут, что Ян невиновен.

Харченко слышал об ужасном преступлении, о котором судачил весь город. Люди просто передавали сплетни, в которых содержались сведения о том, что к преступлению причастны приезжие мафиозники. К приезжим отношение сразу охладело. Автоинспек-торы на дорогах придирались к машинам с чужими номерами, руководители отдельных предприятий не торопились иметь дела с командированными...

Но неужели Ян смог проделать все это? Вскрыть сейф, убить ножом двух охранни-ков. Его уже несколько раз спрашивали о ноже, и Володя честно отвечал, что ничего по-добия финки у Яна он не примечал.

Конечно, они с Яном не имели никаких общих дел. Чаще всего просто выпивали и совместно убивали время. Он много говорил, и разговоры эти почему-то крепко засели в голове у Володи. Ему по жизни нечасто приходилось видеть таких начитанных людей, хотя он и себя не считал неучем.

Неожиданно, словно подкрался к дверям на цыпочках, вошёл следователь. Он был, как на иголках. Весь встревожен и по-своему рад. Кумыков переминался с ноги на ногу, что было совсем несвойственно для его круглого большого тела. Казалось, что ему не терпелось сходить в туалет, потирал руками. Он посмотрел на Володю, и сообщил при-глушенным голосом, словно открывал огромную тайну: «Это он, Володя... Это он. Тебе, к сожалению, придётся с нами сотрудничать. Ты, конечно, представитель другого государ-ства, но весьма важный человек по этому делу. Я тебя прошу прямо сейчас же ехать с нами в отделение для составления фоторобота». Это говорилось в повисшей в комнате тишине, с достаточно большими паузами.

Тут же следователь, почувствовав, что пауза затянулась, развернулся к выходу: «Мы ждем тебя на улице...» – сказал он громко и вышел.

«Мы тоже умеем изучать топографические карты, друг... – разговаривал сам с собой следователь Кумыков, полностью разобравшись с топографической картой местности, – вряд ли у него есть такая карта. Наверняка, купил в киоске чепуху типа схемы». Далее Кумыков замолчал, и продолжал злорадно и напряженно размышлять: «Теперь, кажется, все прояснилось. Еще раз проверить все... Не ошибись, господин капитан. Нет, всё пра-вильно... Других теорий практически нет. Уход в лес, но там негде спрятаться, значит остается одно – переход через тайгу и выход на другую трассу. Да, он оказался более хит-рым, а может и не совсем умным. Впрочем, он наверняка рассчитывал, что мы даже не будем предполагать уход в лес, а будем проверять автомобили. Неужели тип, убивший двух человек, может уйти пешком? Может, если он хитрый. Как раз таким хитрюгой и оказался Ян Муритов. Но он слишком отчаянный. Неужели он сможет пройти весь этот путь пешком? Вряд ли...

Вот он, его расчёт: никто не осмелится даже предположить, что его следует искать по другой трассе, находящийся отсюда в полсотни с лишним километров и разделённой от нас практически неосвоенной тайгой. Глухие места, медведь может рыскать, болота, непроходимые топи, да мало ли что! Но он пошёл на это, так кажется. И он пройдет свой путь. Сумевший натворить такое с двумя здоровыми мужиками, сумеет защитить себя в тайге, и вероятнее всего он хорошо подготовился для перехода...»

Капитан задумался: слишком неправдоподобная теория получалась. Преступник ушел в непроходимую тайгу, в самую её гущу, имея на руках, если фирмачи не врут, бо-лее трёхсот тысяч долларов. Было в чём засомневаться, но по всем уликам и доводам по-лучалось именно так.

Кумыков только вздыхал да потирал подбородок, который изрядно вырос за послед-ние два года. Брюшко тоже росло и добавляло авторитета носителю. «Этот переход зай-мёт минимум часов 50 непрерывной ходьбы. По тайге километр в час – уже высокая ско-рость. Еще он будет ошибаться, кружить, обходить болотца. А здесь сорок с лишним ки-лометров... Это по линейке, по прямой. Значит, ему предстоит пройти 60 километров по непроходимой тайге. Не всякий по тропинке столько сможет пройти... Значит, наш герой выйдет из тайги максимум к завтрашнему вечеру, никак не раньше. Если вообще выйдет. Нет, если человек пошёл на такое, значит, он верит в свои силы. Может, какой-нибудь супербоевик, десантник. И жестокость, и уход в тайгу, и работа в абсолютном одиноче-стве... Ну что ж, надо достойно встретить гостя, если он дойдёт до трассы...

Итак, предположим, версия верна, и Муритов сумел добраться по тайге до трассы... По той трассе всего одна крупная станция в округе 20-30 километров, если он не заблу-дится и не выскочит где-нибудь… А тут негде путаться. Здесь озеро, а на юге болота. Он просто не может не выйти по перпендикуляру. Достаточно точные ориентиры есть... Если не наткнулся на озеро или не попал в болото, значит, идешь правильно. Здорово приду-мал, чертов кнут! А там единственная станция – Халым. Больше нет... Впрочем, у них там товарняки вместо такси работают. Но, во-первых, Муритов, об этом может и не знать, а во-вторых, у нас еще полно времени предупредить всех и вся по той трассе... Но этот гос-подин преступник может оказаться как раз с тех мест? Проверить надо!.. Прямо хоть са-мому туда выезжай... Кому охота заниматься чужими преступниками? Получат они ин-формацию и будут на посту ДТП вылавливать, но еще вокзальной милиции описание да-дут. А преступников так не ловят».

Пришло время начать делать новые распоряжения, расставлять силки для ловли жертвы. Следователь поднял свое круглое лицо и встал, выпирая вперед брюхо. У него за себя появилась какая-то гордость: в этот раз у него все быстро получалось – то ли он ста-новится настоящим профессионалом, то ли просто везет. Хотя везет тем, кто много рабо-тает. В этом суровый реалист Кумыкова был убеждён до мозга костей. Он трудился в по-те лица, хотел, чтобы всякая дрянь боялась его, как огня. Чтоб когда-нибудь сказали про следователя Кумыкова: «Этот любого из-под земли достанет!»

Капитан пошёл делать заявление по компьютерной сети, и названивать начальству с просьбой о выезде в Халым. «Да, везение – это всего лишь результат упорного труда», – так считал этот крепко стоящий на своих кривых ногах в жизни кругловатый следова-тель. Как же он отличался от Яна, какими они были разными сверстниками...

VI

Ян приготовился достать лучшего друга – нож. Но высокий и здоровый незнакомец остановился в двух шагах от него, и сказал, выговаривая все до единой буквы в слове:
– Здравствуйте, – и его резиновое лицо застыло. А губы Яна никак не могли сказать слово, они пересохли, и хозяин непослушных губ, в трясущемся состоянии, почувствовал, как пылают его щеки. Всё же Ян собрался и с трудом ответил:
– Здравствуйте... – Не иначе, как ищейка. Но откуда ему взяться? Неужели так быст-ро вычислили?.. А может совсем и не сыщик, может рыбак? – пронеслись мысли в его воспаленном мозгу, – но как они могли выйти на меня? Нет, это не они... А может уже расставили своих вдоль трассы и высматривают костерок. Легко можно было подсчитать, когда я примерно появлюсь. Хотя в подобных делах по одному не ходят...

Куда пропала усталость? Ян стоял в полном напряжении, готовый ринуться в бой. Предположение за предположением пролетали в черепной коробке Яна, и ни на одной из версий он не мог остановиться. Подсознательно он начал смотреть по сторонам, но кру-гом ничего не было видно, сумерки своей мутной мелкой сетью укрывали свет дня. Глаза непроизвольно искали убежища. Бежать? Глупо, от такого не убежишь, да и одеться в чи-стую одежду не успел. Самое главное, он чувствовал слабость... Что же великан? Он сто-ял – само спокойствие и тоже бесцельно посмотрел по сторонам, словно передразнивал Яна, и снова вперился в пустоту. Да, он смотрел не прямо на нашего героя, а куда-то в сторону, рядом с ним, словно был болен косоглазием.

Ян посмотрел внимательней на него, выждал определённую паузу и кивнул: мол, иди, присаживайся – если что, нож у меня наготове. Здоровяк, кажется, понял его кивок и стал приближаться...

Когда два человека встречаются впервые и начинают разговор, подразумевается, что они части одного человеческого сообщества, единого организма, что оба знают некото-рые основополагающие знания об этом мире и, в конце концов, смогут понять друг друга.
– Здравствуйте, – повторил уже с несколько удивленным голосом Ян, желая, чтобы незнакомец первым начал разговор, и попробовал улыбнуться. Он знал, что улыбка ему к лицу не только как оружие для завоевания девичьих сердец, но и для доверительного раз-говора...

Но большой незнакомец подошёл ближе. Ян мог протянуть руку и потрогать его. И что-то неживое, нечеловеческое почудилось в этом крупном, срубленным топором лице.
– Присаживайтесь, погрейтесь, – Ян начинал теряться в этой непривычной ситуа-ции. Кто это может быть? Неважно, кто это, но он какой-то ненормальный. Яну в какой-то миг даже показалось, что перед ним галлюцинация, его собственное видение. Но кто может ходить по тайге в чистой рабочей робе в такое время? – заблудился я тут... замёрз, как собака... даже трусы к чёрту отсырели, – затараторил Ян, чтобы прервать почти полу-минутное молчание, и стараясь придать собственному голосу простоватый оттенок рабо-чей посредственности. В то же время он старался угадать в незнакомце цель его прихода.

Разглядывая здоровяка, Ян обратил внимание на совершенное отсутствие расти-тельности на непривычно белом для этих мест лице. Цвет лица был настолько белый, что оно напоминало маску. Нарисованные брови, сероватые отрешенные глаза, затаённая усмешка в уголках губ. Рот для такого широкого лица был маленьким, а толстые губы имели еле красноватый оттенок. Для такого времени года незнакомец был без головного убора. Волосы цвета пожухлой соломы были смешны и непричёсанны. Одет был неожи-данный великан в джинсовые брюки, выглядевшие вполне прилично. Черные огромные сапоги сорок последнего размера внушали уважение, полушубок на овчинном меху – традиционная одежда местных лесорубов.

Ян не знал, что делать, и продолжал что-то говорить по поводу погоды, как это де-лают англичане, если верить старым самоучителям. А большой детина, как его прозвал чуть позже наш герой, продолжал безучастно смотреть то на Яна, то куда-то мимо него. «Садись, не стесняйся, вот брёвнышко. Тоже, наверное, весь продрог. Кстати, ты здесь местный? (Ответа нет). Не знаешь, сколько тут до трассы? До автомобильной дороги да-леко?..

– Я знаю, – ответил незнакомец. И Ян был рад тому, что ему наконец-то что-то отве-тили. Он уже устал говорить, но запнулся он от другого. Незнакомец словно повторил его голос. Конечно, мы плохо представляем собственный голос, но Яну показалось, будто эти два слова были сказаны им самим. «Сумасшествие, настоящее сумасшествие...» – пронеслось в воспаленном мозгу молодого человека. Он удивленно посмотрел на велика-на, а тот продолжил как ни в чём ни бывало, и тембр голоса был очень похож на голос Яна:
– Я знаю, я понимаю, что ты говоришь... – неправильная интонационная структура предложения коверкала мысль. Даже было непонятно, то ли он спрашивает, то ли утвер-ждает... – но я не знаю тот ответ, который говорите вы, – и незнакомец садился на бревно, – я могу говорить, что до автомобильной трассы по линии моего маршрута оттуда до это-го места 2 тысячи 320 моих шагов... – он засунул руки в карманы, а потом медленно их оттуда вытащил…

Ян был ошарашен. Перед ним стоял иностранец… Однозначно, не русский, – про-неслось молнией в черепной коробке. – Здесь? Откуда?

Было в его голосе что-то балтийское, европейское. Но дело было не в акценте, а в медлительной речи и построении интонаций. Кроме того, была сказана белиберда, хотя и содержащая ценную информацию для Яна. Молодому человеку показалось, что он сходит с ума. Он не мог понять, кто перед ним? Он не мог понять, куда  попал. Даже подумал, на земле ли он вообще? Видение, галлюцинация в воспаленном мозгу, – решил Ян, – сон, который слишком хорошо смешался с явью...

Два километра, конечно же, мелочь по сравнению с тем, что ему пришлось пройти. Два километра по лесной тропинке, а там трасса. Трасса жизни. Попутка, ночь езды, большая земля, поезд, и он дома. Далеко же он забрался. Но, с другой стороны, как прият-но возвращение домой с такой сумкой. Но что-то свербело внутри, он совсем не был рад ситуации...

Про собеседника Ян даже не знал, что и подумать. «Наверняка, какой-нибудь гипо-физный шизофреник. То ли по-русски вторую неделю говорит, то ли хитрит... Судя по размерам, силы в нем хоть отбавляй, а у меня тут сумка, в которой вся жизнь... Весь мир в кармане, то есть в сумке... Короче, быстрее надо отделаться от этого типа подобру-поздорову.
– Ты, что же, не местный?
– Я здесь не живу, – великан запнулся, упорно глядя на Яна, и мучительно подбирал слова, – я неправильно сказал. Нет, я умею говорить по-русски. Но я не вы. Я пришел из-далека, из верху, – он опять начал спотыкаться в своих никчемных словах, и опять по-смотрел на собеседника. Уже темнело, но Ян увидел это лицо – оно ничего не выражало. Да, он был похож на робота... «Чепуха какая! Кто же это такой?» Дебильная стена непо-нимания, каменное лицо, бестолковая речь, и невероятная тяжесть во всем теле, боль в ушах и гул в висках – все это выдержать было невозможно. Ян почувствовал, что готов потерять сознание.

– Но куда ты идешь? – он чувствовал в собственном голосе злобу и бессилие что-либо изменить.
– Я не знаю, куда иду. Я иду от вас, людей. Мне через два дня уходить...

Яна тем временем начинали оставлять силы. Он сел рядом с незнакомцем. «Кажется, тип мерещится мне. Надо просто идти дальше, надо уходить. Надеть сапоги, и на трассу, быстрее. Здесь спать нельзя», – думалось ему, и вдруг им завладел безудержный кашель от дыма, помутилось в голове, затошнило. Внутри было пусто. Он чуть было не упал прямо в костер, но совладал. Незнакомец же смотрел спокойно на его больное состояние и ниче-го не собирался делать. Он сидел, словно изваяние, положив руки на колени и наблюдая за происходящим с совершенным равнодушием. Кроме того, кажется, он хотел что-то ска-зать. Так сказать, пытался продолжить свой монолог: «Два дня, а точнее 50 часов ровно мне осталось быть у вас...»
– Я не понимаю тебя, – лишь проговорил сквозь зубы Ян, и в интонации было жела-ние, чтоб его собеседник заглох. «Нервное перенапряжение, нервный тик», – и он закрыл глаза, опустил голову вниз. – Куда ты идешь? Скажи по-человечески... – молчание его убивало еще больше, чем глупый монолог.
– Нет, я говорю по-русски, ты должен понимать меня. Я понимаю тебя. Я уже два месяца у вас, а теперь я иду от вас, – все было ясно, он играет. Но нельзя же так здорово придуряться. – Я уже два месяца здесь...
– Где это – здесь? – уже почти закричал Ян, теряя терпение и чувствуя боль в районе сердца. Его охватил испуг: «Сейчас окочурюсь здесь... – и стало жаль себя бесконечно. Сколько сделано, – вот она, правда бытия: дуракам везет! Вот случай его жизни. Спокой-но возьмёт сумку, если не совсем дурак, и просто пойдет своим путем. Вот что значит оказаться в нужный момент в нужном месте...»
– Здесь, на вашей земле, – случайный вопрос – случайный ответ. Ян уже не сомне-вался: перед ним свихнувшийся тип. «Нынче много таких помешанных, насмотрятся фильмов, наиграются в игры, начитаются книг и бродят Донкихотами, где не попадя... А вдруг?!» – да, не слишком он похож на человека, но тут новый приступ кашля оборвал все догадки, и ему начала казаться настоящая ирреальность: инопланетяне, космический разум, вселенская трансцендентальность, чёрт побери!

Кашель несколько прошёл, но боль в голове стала невыносимой. Думать было не-возможно. Ян полузакрытыми глазами рассматривал в пелене сумерек придурковатого типа: безобидный тип не представлял опасности – это было очевидно. И наш молодой ге-рой несколько успокоился. Надо дать отдых телу, но хорошо бы хоть через силу поесть и хоть немножко вздремнуть, вот тогда он встал бы на ноги. Ян почувствовал тепло и к нему пришел его сарказм:
– Ты инопланетянин что ли? – естество берет свое, а сарказма было в нем сорок ки-лограммов.
– Не знаю. Я скажу, я не с другой планеты. Мне говорили, что я – инопланетянин. Но я пришёл с другого места. Вы не понимаете. Может быть, ты поймешь?.. Я не здесь, я очень далеко, я очень большой, я во много-много раз больше вас... Я из другой мастер-ской... или лаборатории...
– Выходит, ты из пробирки, – «Пора идти, ведь 2 километра, если этот придурок не врет, я за полчаса проскочу, а там надо быть предельно собранным, спокойным. Автостоп – найдутся люди, довезут до первого вокзала... Буду снова среди людей – ведь останется только сесть на поезд, положить под голову сумку, залезть на верхнюю полку и спать. А поезд поедет туда – на юг, на запад... На юг, там тепло... Ведь у меня триста тысяч долла-ров... Бред какой-то... Хотя и миллионы долларов не спасают от смерти», – Ян думал, го-ворил и обувался, чтобы скорее идти, но он уже чувствовал, как тело целиком становится жарким...
– Да, я из пробирки! – говорил этот тип и «Ты дурак, и ты помрешь», – слышалось Яну, – я из другой лаборатории, – говорил новоявленный инопланетянин, и «Зря ты стра-даешь, все равно никогда не станешь богатым и счастливым», – доходило до Яна, и было больно и страшно одинокому молодому человеку в этом страшном мире. А незнакомый великан продолжал нести чушь:
– Я родился в лаборатории вместе с другими случайностями, а ваша планета – это маленькая частица этой лаборатории...

Ян через силу (как ему показалось, в последний раз в жизни) посмотрел на собесед-ника – и, вправду, несколько синтетическое лицо, слишком бледная кожа, отсутствие морщин и глаза – страшными показались они больному воображению Яна – глаза были отрешенными, рыбьими.
– Я, кажется, заболел, я... – сухие губы шлепали, язык только щелкал по горячим альвеолам, – но я... не ел уже двое суток, я болею, ты понимаешь меня?..
  – Да, я понимаю. Ты умираешь, – отозвался совершенно безынтонационным голо-сом великан, – Я не знаю средства от этого. Скажи, что делать? (здесь вопросительный знак не означает изменения в интонации). – У меня ничего нет, – и далее такая же чепуха лилась в уши молодого больного человека.
– Помоги же мне, – не выдержал Ян, – ты должен помочь мне добраться до людей, до автотрассы, до автомобильной трассы, там посадить в машину, пошли же, пошли же. Ты мне поможешь?
– Да, я понимаю. Я помогу тебе, – только и сказал незнакомец, и встал, готовый по-могать.
– Я тебя отбла-го-да-рю... – и Ян натягивал сапоги, сырые и горячие, – дай руку, а то я сейчас упаду. «Неужели он поможет? Неужели мне поможет придурок, а может и вправду настоящий инопланетянин? Может, сам Бог послал его ко мне? Но я с Богом не в ладах – мы с ним давно уже не в ладах».

Ян видел тайгу, видел деревья, но всё для него было и пошатывалось. Вот белое пятно поплыло перед глазами, белое пятно на всей тайге, на всем мире и жуткая боль в ногах. «На мне теперь белые носки, а я одел на них грязные сапоги», – он старался не упасть. Здоровяк, как ни странно, принялся помогать ему, – ну пошли, только держи, по-жалуйста, сумку покрепче, там важные документы! Грохнет, ну и чёрт с ним, так и мне и надо, балбесу...»

Они оставили костер непотушенным, они оставили рваную кожаную куртку с кро-вавыми пятнами и мокрые штаны, и вот они пошли. Ян опирался на здорового незнаком-ца, который легко нес большую черную сумку. Они пошли к трассе. Больше тайга не бу-дет беспокоить нашего молодого героя, но чем отличается от холодной тайги сообщество людей? Они также не любят самоуверенных и излишне деятельных собратьев. Ян поша-тывался, но шёл...
– Ты говори, говори о себе, не останавливайся, мне же интересно... – Ян боялся за-молкнуть, чтобы не отключиться. В первый раз в жизни он был в подобном состоянии, он почти  потерял чувство реальности.
– Я иногда говорю не то, что хочу сказать... Но я говорю по-русски. Я разговаривал по-русски все время, когда был здесь... – незнакомец говорил медленно, и слова из него выходили так, словно во рту не было языка. Звук похожий на звук радиоприемника.

Лес молчал. Притих плаксивый дождь, словно испугавшись тьмы. Везде была неве-роятная тишина. Видны только ближайшие деревья. Но незнакомец шел уверенно, а за ним еле поспевал Ян. Два километра, последние два километра ужасного перехода. «Как-нибудь, лет через пять, я приеду сюда и повторю переход». Пронзительная боль в его и так раскалывающейся голове.
– Так кто же ты?
 – Я – искусственный продукт, если говорить по-русски... Искусственная величина, формула, по-вашему, я – химическая формула. Ваши химические элементы собраны были компьютером, очень сильным и большим компьютером. У них там другие химические элементы, но всегда можно создать подобные вашим элементам элементы, которые смо-гут создавать вещи и создания, похожие на вас. Для этого нужно только понимание фор-мулы бесконечности... Я – продукт случайной единицы бесконечности, как и вы сами...

Ян не мог ни понимать, ни сообразить, о чем говорит незнакомец, но почему-то чув-ствовал, что тот говорит правду. Но почему он был уверен, что слышит слова правды? Мы редко вслушиваемся в слова людей, поэтому нередко верим даже глупостям. Но те-перь Ян слушал, и даже не полностью не вникая в смысл сказанного, чувствовал убеди-тельную интонацию. А незнакомец продолжал:
– С помощью специального разгоночного аппарата, типа вашего синхрофазотрона, они создали мельчайшие роботы, обладающие всеми свойствами микромира. Они не мог-ли видеть микромир, но они могли вычислить и знать при помощи абстрактных формул, что происходит в этом микромире. Они знали, что в некоторых областях микромира су-ществует микрожизнь, недоступная для наблюдения. Их компьютеры начали вычислять эту жизнь и создавать возможные элементы этой жизни... В определенный момент для их цивилизации поиск разумной жизни в микромире стал последним шансом будущего... Они продолжили поиски с невероятным рвением: так был получен один из триллионов возможностей внедрения в вашу жизнь... Я – продукт, вещество, способное к нерегуляр-ному воссозданию. Я попал правильно, по одному из бесконечно возможных уравнений, точнее, по-вашему, в результате химической реакции... Но вот возврат обратно... Ты меня не понимаешь?

Последнее предложение было скорее не вопросом, а утверждением, и реакцией на падение Яна, который упал и не мог подняться... Впервые незнакомец реально помог нашему молодому герою: он повернулся и поднял его на ноги.
– Где ты нахватался такого бреда? – Яну показалось, что стало лучше. Значит, надо просто идти и идти, и станет лучше.
– Я не знаю. Я это вычитал из ваших книг...
– Это здорово... Ну ладно, пошли вперёд, – Ян знал, что ему надо идти быстрее на дорогу жизни. Скорее всего, осталось не больше половины... – Кстати, а сколько еще тво-их шагов до автомобильной трассы?
– Девятьсот шестьдесят три... «Проверить, сосчитать?» – сразу же пришло решение, но оно было невыполнимо.
– Я болею, ничего не понимаю... Вот как... Но ты помоги мне добраться до нужного места, и мы с тобой поговорим, обещаю, – Ян узнал, что такое усталость в этом мире. За неделю такой жизни можно вообще устать от жизни. Только человек со своими глупыми надеждами, зачастую несбыточными, может выдерживать глупое существование, может позволить себе бесцельно страдать и бессмысленно идти вперед... – я устал, я хочу спать, мне бы только выспаться...

Впереди показалась настоящая грунтовая дорога, которая выводила на трассу. Если бы не осенняя тьма, окутавшая пространство, то Ян с великаном увидели бы здесь деяние рук человеческих. Сотни погибших огромных стволов, выращенных природой за сотни лет неутомимого труда. Труда, который люди привыкли не замечать (люди за труд почи-тают лишь собственные старания). Упавшие, повисшие на других стволах деревянные трупы сгнивали тихо, разлагались тихо, незаметно. Земля, породившая животную и рас-тительную жизни, была без сожаления умерщвлена навсегда гусеницами бездушных же-лезных тракторов. Разлитая везде грязь в виде пролитого топлива, мазута неорганично сочеталась со всей окружающим миром средой и отравляла его. Отравленная человече-ской деятельностью жизнь продолжала топтание на маленькой планете, которая ещё не-давно казалась бесконечной...

VII

Холодная сырость пропитала воздух. Вода заполнила ямы и выбоины земли. Дере-вья, не привыкшие замерзать по пустячной осени, стояли бодро, и смотрели бы, имей они глаза, на плоскую ленту дороги с асфальтным покрытием, проложенной по земле тще-душными людьми, желающими победить пространство. Люди, стремящиеся то ли сокра-тить, то ли удлинить недолгое время пребывание в этом мире. По этой дороге проноси-лись машины, быстро крутились колеса, не встречая препятствий на выровненном участ-ке земной поверхности. Устало и безропотно держала земля тяжесть асфальтового покры-тия. Блестел отсыревший асфальт под светом жидких желтых фар. Бездушные бока машин не потели от предложенной им работы и мчались мимо и мимо тайги да вдоль обочины.

На обочине стояли Ян и великан, которые вышли из леса. По телу нашего героя пробегали мурашки. Ему было тяжело: ломило ноги, ныло в ушах, в голову стреляла ту-пая боль. А глазам юноши было больно смотреть на этот широкий мир, на мир, не огра-ниченный стволами. Дорога плевалась брызгами, летевшими из-под шин свистящих гру-зовиков. Летели грязные капли прямо по нервам и отдавались колющей болью аж в зубах.

Было серое низкое небо, снова готовое заплакать; была необозримая сибирская рав-нина и море бесхозных деревьев, торчащих в разные стороны вразрез законам природы. Ежеминутно шла борьба за место под солнечными лучами между кудрявыми кедрами и жесткоигольчатыми соснами и пихтами.

Двое молодых людей торчали на обочине и молчали. Один – тот, что крупнее – сто-ял неестественно прямо и поддерживал второго, который весь согнулся. Ян, как и рассчи-тывал, выглядел в своей одежде местным лохом-работягой. Новые дешёвые штаны не-сколько бестолкового пошива, куртка болоньевая, словно взятая напрокат в прошлом де-сятилетии, голубого цвета и с красными вставками, как у дружинника. Примерно также выглядел и второй. Так, со стороны казалось вполне правдоподобным, что эти двое толь-ко что вышли из ближайшего поселка. А один по случаю отбытия из дома или приезда домой уже успел нализаться...

Водители с трудом могли разглядеть их в сумерках – они стояли на неудачном пово-роте дороги, и представали перед взорами водителей слишком неожиданно. Многие даже не успевали среагировать на молодых людей, которые голосовали на дороге...

Они простояли не менее часа на проклятой дороге. Опять заморосил холодный дождь, и ледяные капли неприятно укалывали горячие щеки Яна. Такая погода хороша только за окном, когда лежишь в приятной мягкой постели и читаешь легкую, до ужаса интересную книгу. Здесь же чёрный ветерок, серый стальной и холодный асфальт.

Стояли двое, две маленькие песчинки посреди огромного темного мира. На этой планете где-то теперь было тепло и светло. И это было правдой. Если бы этого не было, то умерла бы надежда. А двое стояли и надеялись, что смогут выехать из темной точки пространства и времени...

Скрип тормозов «Вольво» прозвучал радостно. Ян собрал силы и почти побежал к машине. Из иномарки вылез солидный и почти пожилой, но еще крепкий мужчина. «Са-дитесь» – просто сказал он, и пошёл к щёлкнувшему капоту. Наши знакомые уселись в машину. Водитель протёр фары, открыл, что-то поправил и закрыл капот. Он вернулся в салон автомобиля, и от него несло энергией и приятной осенью.
– Ты, большой сиди там посередине, а ты правильно, впереди... Легковатая машина. Неправильно сядешь, на большой скорости, как корова на льду становится. Носит что-то ее... Асфальт же мокрый, – и уверенный голос водителя перебил кашель Яна. А новый знакомый наших героев оказался очень разговорчивым и был тем положительным экзем-пляром обитателей сознательной части планеты мужского пола, для которых главным критерием человека является чувство ответственности.

До того, как тронуться с места, этот человек успел произнести целую речь, – я до Уфы еду, поэтому могу вас добросить хоть до Екатеринбурга, хоть до самой Уфы – мне не жалко, да и веселей будет. Ты что-то плохо кашляешь, друг. Так и до воспаления недолго. Хотя кто сейчас о работягах думает? Все только о собственном кармане, всем мало. Во-руют – ладно, но ведь у своих работяг воруют, а те терпят... Уже двадцать лет никаких изменений, а работяги терпят... А времена все хуже и хуже... Что говорить, когда кубо-метр леса стоит меньше, чем какой-нибудь дерьмовый магнитофон. Как будто можно сравнить: драный магнитофон из микросхем, а лес – ведь он растет годы и годы... – и все это время он вытирал тряпкой руки, и довольно смотрел на процесс чистки дворниками лобового стекла. – Ну что? Поехали... Так вот, – сказал он, включая тихую музыку, – этот магнитофон собрать – два пальца об асфальт. У них там глаза узкие, прищуривать даже не надо, знай себе лепи чёртовы микросхемы... А по справедливости, лес должен стоить тридцать тысяч рублей за куб... Да ты заболел совсем. Такой молодой, а кашляешь, как се-мидесятилетний старик! Выглядишь совсем неважно... Но ничего, я тебе помогу сейчас... Ты же до Екатеринбурга едешь? Так вот, я в Халыме, вот скоро поселок будет, одну док-торшу знаю. Прекрасный человек, укол сделает, ты выспишься в домике бригадира, а зав-тра спокойно тронешься поездом. – Машина набрала хорошую скорость и ехала, весело раскачиваясь на неровностях асфальтной поверхности. – Короче, договорились... Спроси-те, Аню, или Анну Андреевну, скажете, что от Василия Федоровича. Она обязательно поможет... Если честно, куб леса должен стоить пять магнитофонов, а может и десять – эти магнитофоны же уже автоматы собирают. Вот пройдет лет десять... Хотя, что это я говорю? Десять лет назад я говорил то же самое. А ничего не изменилось. Я уже тридцать лет работаю в леспромхозе, – пояснил он, обращаясь через зеркало к попутчику Яна, видя внимательный вид, – а вы сами местные?
– Да, местные, – с трудом ответил Ян, откашлявшись.
– Из Сивеха, наверное? – кажется, этот мужик знал всю округу, и был начальником среднего звена.
– Да, в лесу поработали, денег  пока не получили, – Ян хотел еще что-то добавить, но кашель – сухой и горячий – не дал ему сделать этого. Он кашлял, в ушах была тяжелая боль. Ведь впервые за два дня он впервые оказался в теплом окружении. Глаза его непро-извольно начали закрываться, салон качающейся иномарки убаюкивал бесконечно устав-шего Яна. Заметив это, водитель только покачал головой и прибавил обороты...
– Я вас оставлю в Халыме... Вас так везти до Екатеринбурга нельзя. Ехать-то всю ночь... – Ян согласился кивком головы. Может, оно и лучше – остаться в Халыме.

Что это? Сердобольный пожилой и жизнерадостный старик, который готов был по-мочь Яну, тот, который встретился с ним в лесу. Ян вступил в полосу удачной жизни. Ему удавались все мероприятия последнего месяца. Неужели удача повернулась, нако-нец-то, лицом к этому обиженному обществом сильному молодому человеку...

Пост ППС. В тот день с утра здесь дежурила специальная многочисленная группа милиции во главе с приезжим капитаном Кумыковым. Пост находился прямо на самом выезде из самого крупного поселка в этих местах – Халыма. С десяти утра ни одна маши-на, проехавшая здесь, не избежала проверки. Капитан приехал к десяти часам, и сразу принялся за дело. Он передал по всем ближайшим отделениям словесное описание и фо-торобот Яна. Данные были разосланы по вокзалам и постам.
«Раньше двух часов парень из тайги никак не выберется. Раньше никак невозможно, даже если идти по ночам... Эх, парниша ты отчаянный, ты еще не знаешь прелестей тай-ги! Может ты и к завтрашнему утру оттуда не выберешься, если выберешься вообще? Су-меешь ли ты выйти из тайги когда-нибудь? Ты должен выйти. Ты пройдешь болота, обойдешь чертовы буреломы...».
– Ты давай старайся, меня не подводи, – проговорил вслух капитан. Дело в том, что версия Кумыкова прошла со скрипом. Против нее был майор Шутько. Он вообще предла-гал передать дело: «Кто они такие? Ворюги, которые налоги-то толком не платят. Сейчас решили нас купить... Наглость какая! Вон пусть нанимают хоть из Москвы сыщиков, пусть разбираются. А охранников, конечно же, жаль. Но эти типы получают больше нас, а работают... Ходят героями. Предлагаю передать это дело... Не потому, что я не хочу его раскрывать, а потому, что у нас полно более важной собственной работы, и уверен, что преступник уехал всё же на машине и теперь находится в тысяче километров от нас. Наверняка, где-нибудь на севере», – и, говоря это, майор ходил. Кумыков выступил про-тив того, чтобы передавать дело наверх. С трудом сумел он убедить упрямого Каримова, который всё-таки дал согласие на тщательную проверку версии энергичного капитана.

Дело было развёрнуто по всем правилам: в ближайшие деревни разосланы гонцы с фотографиями и специальными датчиками, на товарных поездах все предупреждены, по дороге патрулировали автомобили. «Что же, беги, зайчик! Силки расставлены... К хантам не сможешь прибиться, там уже наши люди. Других населенных пунктов нет. Но есть один путь – на север. Вот туда он может проскочить... Там нет такого сильного поста, как у нас. Не успели установить, а надо бы...» – Кумыков опять звонил, проверяя бдитель-ность расставленного персонала.

«Отчаянный ты парень, Мурито... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4