Олег Павлов Жанр прозы:

8 декабря 2017 Фантастика

вершенство», не отрывая глаз от Богов, произнёс вслух Им Хотеп.
 
Казалось, пустыня это тоже увидела и притихла, выражая почтение к божественным творениям, снизошедшим в эти места.

Бог с сумкой на груди ещё раз поклонился, что-то щелкнуло в сумке, и знакомый по первой встрече голос произнёс: Нэн Нут Тао, я - Нэн Нут Тао, дочь Ген Нат’ Нут.
Далее голос из сумки продолжал: «мы тебя знаем и хотим разговаривать».

«Как ты зовёшься», продолжал голос, слегка искажая непростой язык «хикуптянина», - «как зовётся твоё имя?».

Им Хотеп как будто не слышал вопроса и, не отрываясь от группы очень красивых и высоких Богов, пытался рассмотреть всех сразу – опыт зодчего и любопытство учёного взяли верх и над смятением, и над благоговением, перемежающимся с лёгким страхом.

«Как зовут тебя?», уже чуть точнее сумка задала вопрос.

«Я…я…меня», - с растерянностью ответил Им Хотеп, - «меня нарекли Им, продолжаю род Хотеп».

«Хорошо», ответила сумка, - «мы тебя так можно называть всё время?».

Им Хотеп ещё раз повторил и сказал, что Боги могут называть его так, как они посчитают нужным, но его полное имя – Тэ Им Хотеп.

«Мы и ты теперь говорить на языка Хи Куп Та, но это не мой голос, мы сами петь и слова не просто отмечать как Хи Куп Та, пока учимся, но ждать не надо, скоро все нас учиться» - произнесла долгую речь сумка Богини - так уже определил для себя Им Хотеп. Её фигура, силуэт головы, огромные глаза, не вызывали сомнение, что обладатель такого сочетания – существо, Божество – женского рода…Вот и Богиня – как же она напоминает Сун Ам.

Тогда остальные подошли поближе к нему и встали полукругом перед Им Хотепом.

По очереди, начиная с того, кто стоял ближе всех к нему, они сдержанно поклонились и повернули какие-то выступы у себя на рукавах.

Теперь голос раздался из рукава, так это показалось Им Хотепу: «Я тоже с именем, но у меня оно - Ктум Ат Гнак, и я опережаю тут всех по важности» - произнёс Бог через свой рукав.

Им Хотеп, несмотря на невероятность и торжественность момента – ещё бы, Боги пришли к нему во второй раз и специально к нему! – слегка улыбнулся: такая речь была похожа на детскую, хотя с ним говорили очень высокие существа, и явно – не дети.

Голос того, чьё имя звучало как Ктум Ат Гнак, был намного ниже первого голоса: он говорил медленнее, но и забавнее, мягко растягивая слоги в словах и делая паузы дольше.

Поклонился стоящий справа от Ктум Ат Гнак’а, также что-то тронул на своём рукаве, немного подождал и едва отличимым от голоса Ктум Ат Гнак’а, но таким же ровным и медленным произнёс: «мы тебя пришёл, и я с моим именем после Ктум Ат Гнак. Такой имя у меня - Птэф Пто, короче несколько Ктум Ат Гнак, другой знак, который пока не важно».

Тут неожиданно вступила снова Нэн Нут Тао и сказала уже почти правильным наречием, что все они принадлежат к разным знакам, и что трое из них – с планеты-сестры Некоры, а шестеро – с планеты-брата Унганы, трое из девяти – воины, и что они все по мере знакомства представятся Им Хотепу. А пока, из-за того, что у них нет приспособления для «уравнивания» языков, они будут только слушать.

После этого Нэн Нут Тао сказала Им Хотепу: «ты удивлён и немного испуган, но мы не желаем тебе зла, и пришли говорить с тобой о важном».

Ещё Нэн Нут Тао сказала: «пока мы настраиваем устройство для помощи в разговоре, им надо, чтобы и Им Хотеп говорил с ними…мы хотим твои вопросы, Им Хотеп» - сказала через сумку Нэн Нут Тао. 

В голове Им Хотепа вихрем закружились, казалось, все вопросы, которые он когда-либо мысленно задавал во время многочисленных молитв.

Но, вырвался наружу только один: «как вы меня разыскали?».

Ответил ему Ктум Ат Гнак, но сначала поклонился и прижал до локтя руку к груди со слегка сжатой ладонью: «тебе Нэн Нут Тао уже сказать первый раз – мы тебя видим по вот этот» - и он показал на пластину, которая находилась по-прежнему сзади от Им Хотепа.

Потом Ктум Ат Гнак что-то потрогал на другом рукаве, сдвинул с места едва заметный рычажок и пластина медленно-медленно двинулась в сторону Богов. 

Им Хотеп уже не понимал, будет ли предел чудесам вокруг такой маленькой вещи.

Видя, как Им Хотеп стал теребить края туники, Ктум Ат Гнак продолжил: «мы не Бог, знаем, ты так думать, вещь, подарок…» - тут возникла небольшая пауза, - «…дощечка, показывает нам тебя и как ты эмоционировать, мы видим твой настроение и видим, где дощечка, а ты - рядом».

«А как видит она вас? Она – живая?» - не спросил, а воскликнул мудрец.

«Нет, в ней нет жизнь, в ней – знания и силы природы» - очень спокойно ответил Ктум Ат Гнак. И продолжил: «мы много знать и много путешествовать, мы бывать на уникальный планете, которая Земля для вас, раз больше одного» - после этого ответа он опять что-то начал трогать на рукаве.

Им Хотеп по движению пластины в сторону Бога понял, что тот хочет что-то показать ему.

«Смотри, мы управлять её сила и даём команду выполнять» - и пластина ускорила движение и резко поднялась вверх на три локтя даже без груза и встала на одном месте, чуть выше голов Богов.

Пластина светилась чуть ярче обычного и Им Хотеп увидел, что на дне пластины что-то очень неровное, а воздух под пластиной даже в темноте казался очень плотным.
«Подойди ближе к дощечке…вижу и другое значение – подойди к пластине», попросил Ктум Ат Гнак. Но Им Хотеп воспринял это как приказ и рванулся в её сторону.

«Не надо быстро» - сказал Ктум Ат Гнак, «проведи рука под этой подарок» - пауза, - «пластина».

Им Хотеп послушно вытянул руку и попытался как будто разрезать воздух под ней.

Он тут же почувствовал плотное сопротивление невидимого, а его ладонь, попав под пластину, засветилась мелкими-мелкими бело-голубыми искорками. Ладонь немного защипало и едва ощутимо придавило вниз.

От неожиданности Им Хотеп резко отдёрнул руку и уставился на неё с нескрываемым удивлением: мерцание мелких искорок ещё было заметно, но искорки одна за одной исчезали на глазах.

«Это ваша сила?» - едва переведя дыхание, смог выдавить вопрос Им Хотеп.

«Да, это сила, но такая есть и здесь, только надо знать, что она такая» - ответил Ктум Ат Гнак.

Вмешалась в диалог Нэн Нут Тао, сказав через сумку почти правильным слогом: «в подарке для тебя используются силы Природы, мы их изучили и поняли. Теперь эти силы нам помогают». Она добавила ещё: «задавай вопросы смелее – нам интересно, но ещё мы хотим научить наши» - тут она произнесла слово, которое Им Хотеп не понял совершенно, - «…приборы понимать тебя. Мы видим твои слова до того, как ты их скажешь, но пока не успеваем их понимать».

Им Хотеп начал привыкать к Богам, а разговор его несколько успокоил, да и чудеса, которые он увидел от пластины, несказанно активизировали все его органы чувств.
Пустыня на время перестала существовать, но Им Хотеп заметил, что Страж Осириса уже оторвался от горизонта, а три звезды, указывающие на священную звезду Анибус находятся почти над головами Богов.

«Это знак, совершенно определённо знак, что Боги выбрали именно меня…но почему и для чего?» - увидев это величественное зрелище, подумал мудрец. 

«Откуда вы пришли, мои Боги?» - вопрос возник сразу, как только Им Хотеп снова увидел созвездие Сах.

Нэн Нут Тао уже более уверенно ответила: «мы не пришли, а прилетели, на специальном устройстве» - она произнесла слово, которое опять он не понял – «на межзвездной станции».

Неожиданно все девять Богов развернулись в сторону созвездия Сах, а Ктум Ат Гнак вынул из сумки, лежащей на большой платформе небольшой цилиндр…что-то в нём тихо щелкнуло и ярчайший, но очень тонкий луч света пронзил ночное небо и устремился вдаль, в сторону гигантского созвездия.

«Мы прилетели вот из той» - ещё одно непонятное слово услышал Им Хотеп, - «туманности» - луч из цилиндра остановился, как показалось мудрецу, прямо перед тремя звёздами, потом он чуть опустился и стал совершать небольшие круги.

«Там наш дом, два наших дома» - сказал медленно Ктум Ат Гнак, - «мы там и родиться, и жить, и лететь сюда оттуда».

«Скоро наступит день слезы; Исиды, и весь народ будет его праздновать, славя Богов. Вы пришли в эти важные для нас дни. Вы так хотели?» - задал свой следующий вопрос богопослушный Им Хотеп.

Нэн Нут Тао развернулась к своей повозке, что-то взяла, лежащее сверху, повернулась к Им Хотепу и сказала: «да, мы уже знаем, что это один из самых главных ваших праздников – праздник плодородия и урожая. Но это мы узнали только здесь».

«Как зовут Бога с красивым жезлом?»  -наконец-то Им Хотеп решился задать вопрос, который возник ещё в начале встречи.

Бог с жезлом поклонился, прижав руку к груди точно так же, как это сделал Ктум Ат Гнак.

Ктум Ат Гнак ответил за него: «Он – Тот Тем…имя короче, он - символ» - Бог опять сделал небольшую паузу, - «знак воина, имена короче, но ещё они – охрана». 

«А что у него в руке?» - как будто выдохнул, спросил Им Хотеп – этот вопрос волновал его с момента, как только он увидел светящийся камень в мерцающей спирали на причудливом посохе.

«Это оружие, сильное оружие для всего, это и помощь нам здесь… нам трудно привыкать без него» - сказал почти без задержки рукав Ктум Ат Гнак’а.

«Оно рубит или колет?» - уже почти осмелев, спросил Им Хотеп.

«Рубит, колет, но больше всего – разрушает, может разрушить много или почти всё» - сказал Ктум Ат Гнак и в пол оборота едва заметно кивнул Тот Тем’у. 

Воин развернулся, да так резко, что песком осыпало всех по щиколотку, и замер, вытянув жезл спиралью вперёд, направив её на бархан недалеко от группы.
 
На несколько мгновений воин замер, длинная рукоять жезла стала светиться неровным желто-голубым светом, а камень внутри спирали как будто заискрился – из его середины на мгновение к бархану устремилась молния, тонкая и прямая.

Им Хотеп пал на колени, когда больше не увидел бархана, а только огромное пыльное облако, которое тоже начало светиться мягким голубоватым светом. Его свечение быстро угасало, но облако уносилось от него и Богов с огромной скоростью и растворилось в темноте: «пустыня поглотила ещё одну великую тайну» - пронеслось в голове мудреца.

Видя, какое впечатление произвели на Им Хотепа воин Тот Тем и его оружие, Ктум Ат Гнак кивнул Богу, стоявшему рядом, но не сказавшему ни слова, и тот сделал три шага к Им Хотепу: на него смотрели спокойные, но такие огромные глаза, а ресницы были даже в ночи чёрные, как угли, огромные тёмные зрачки отделялись от разрезов-стрелок яркими белками, обжигающими Им Хотепа своей выразительностью.

«Вы, Вы – тоже Женщина-Бог»? Как-то не вопросом, а изумлением спросил он. Богиня кивнула, слегка накренив голову набок и вытянула руку ладонью вверх. 
На ладони находился маленький предмет – Им Хотеп подумал, что это очень маленькая курительная трубка.

В этот момент Нэн Нут Тао - её он выделял среди остальных Богов по относительно небольшому росту и сумке на груди, сказала с помощью той самой сумки: «мы хотим проверить тебя и убедиться, что мы правильно, то есть, на правильном пути – прошу не бойся и вытяни свою руку, голую руку» - закончила, как показалось Им Хотепу, приказом, Нэн Нут Тао.

Богиня с небесной красоты глазами приблизилась к нему менее, чем на локоть, и быстрым движением прикоснулась трубкой к его локтевой ямке. Он почувствовал, как её другая рука уверенно обхватила его локоть с тыльной стороны и ещё сильнее надавила трубкой на локоть.

Им Хотеп почувствовал неприятную острую боль и понял, что в его локоть что-то проникло.

Но, он стоял, не шевелясь, наблюдая косым взглядом, что же происходит с его рукой. Пока он разглядывал, что же это проникло ему в руку, женщина-Богиня таким же быстрым движением убрала трубку от его локтя, поклонилась, приложила руку к груди и, повернувшись, уверенно пошла к дальней от всех повозке.

«Если тебе было больно, то мы не хотели» - сказала Нэн Нут Тао, а Им Хотеп заметил, что на месте локтевой впадины приклеен какой-то кусок светлой ткани.
Он продолжал ощущать последствие прикосновения, но это уже была не боль – через мгновение он уже думал, как всё будет рассказывать своей любимой жене.

Воин с жезлом, чуть подождав, когда рассеется туман от пыли, пошёл крупными мягкими шагами к месту, где только что был песчаный холм и поднял змею, рогатую гадюку, которая вяло пыталась бороться с неведомыми и неожиданными силами, перевернувшими её гибкое тело вверх брюхом.

Бог-воин, Тот Тем присел и после короткой паузы взял её за середину, затем поднялся во весь рост. Ядовитая гадюка, утром смертельно опасное создание, послушно обвила его руку и затихла, как бы показывая – вот мой хозяин, вот мой повелитель.

Тот Тем со змеёй, подошёл к Ктум Ат Гнак’у и что-то очень быстро – рукав даже передать не успел, как быстро, - сказал ему что-то.

«Тварь вашей планеты жива» - как бы пояснил происходящее, Ктум Ат Гнак, - «но пока спит, ждёт солнца».

В следующий момент Нэн Нут Тао сказала совершенно непонятную для Им Хотепа фразу: «мы закончили синхронизацию биотоков и расшифровали основные ритмы твоего мозга, привязали их к твоим эмоциям и теперь будем понимать тебя быстро, ты нас – тоже будешь понимать…наши слова и понятия будут переводиться на твой язык более точно».

«Что это означает?» - растерянно спросил Им Хотеп.

«Мы будем лучше понимать друг друга, так как мы изучили твои эмоции, которые указывают на твои мысли» - ответила Богиня Нэн Нут Тао, и продолжила: «моя сумка будет нам помогать всё время, без неё невозможно нас понять – мы устроены много по-другому» - с небольшим перебоем в слоге ответила сумка.

«Задавай вопросы, человек Им Хотеп» - попросила с необычно вежливой интонацией Нен Нут Тао голосом, исходящим из сумки, Им Хотепу послышалось после слова «человек» даже какое-то уважение.

Им Хотеп задал вопрос, но тут же испугался – а не слишком ли он раскрепостился перед Богами, но всё же – задал: «подарок мне такой же, как повозки, на которых вы приплыли или он для других целей?».

Боги переглянулись между собой, но ответил Ктум Ат Гнак: «наши повозки, как ты их называешь, по устройству очень похожи на эту небольшую, которая уже твоя, но они намного сильнее и на них можно очень быстро перемещаться» - и, подумав некоторое время, добавил: «они намного опаснее, чем-то, что уже твоё».

«Они опасны и для вас?» - совсем войдя в разговор, с интересом и любопытством исследователя спросил Им Хотеп.

«Они опасны для всего живого, но только тогда, когда живое находится под повозкой долгое время, и мы за этим особенно следим» - теперь уже совсем по-хикуптаниански ответил Ктум Ат Гнак, без ошибок в слоге.

Нэн Нут Тао обратилась взглядом к её главному Богу – так для себя окрестил Ктум Ат Гнак’а мудрец Им Хотеп, - и главный Бог повернулся вполоборота к повозке, протянул к ней руку ладонью вверх.

Нэн Нут Тао сказала: «наш лидер предлагает попробовать…ты хочешь?».

Им Хотеп, даже если бы не хотел, сказал бы – да: всё, что сейчас происходило, вышло за рамки его понимания кто же такие Боги – эти Боги говорили с ним.
 
Ощущение безопасности, когда они рядом, тоже его не переставало удивлять, а ещё – лёгкое приятное расслабление всего тела. Но, эту расслабленность он относил к действию длительного курения сильного состава трав.

Поверхность повозки главного Бога со звёзд вблизи оказалась намного больше, чем предполагал Им Хотеп.

Ктум Ат Гнак подошёл вплотную и уже знакомым жестом вытянутой руки ладонью вверх пригласил мудреца сесть! Да, сесть верхом на повозку самих Богов!
 
Им Хотеп уже перестал бояться – так много странного и неожиданного произошло за столь короткое время, что чувство страха сменилось любопытством, человеческим любопытством.

Повозка при приближении Бога чуть опустилась, но для Им Хотепа всё равно находилась высоко, чтобы на неё можно было без труда залезть или запрыгнуть? – Им Хотеп просто не знал, как на неё забраться.

Ктум Ат Гнак, облокотившись одной рукой на край повозки, легко запрыгнул и с поражающей быстротой сложил мощные ноги перед собой крест-накрест. Абсолютно ровная прямая спина сильного, нет, могучего, Бога с грацией львицы привела в трепет Им Хотепа – он опять прямо перед повозкой пал ниц перед грациозным гигантом.

Жестом вытянутой вверх ладони он «попросил» подняться с колен и пригласил сесть Им Хотепа перед собой.

Первая попытка не удалась: повозка Богов немного приподнялась, - Им Хотепу пришлось на неё залезть, как это делали крестьяне и рабы, садясь на повозки с рожью или полбой.

Он попытался так же легко сложить ноги, но в таком положении он молился не часто и сложить их получилось не сразу: Им Хотеп был левша и имело большое значение, какая нога будет согнута в колене первой.

Но, он всё же повторил позу Ктум Ат Гнак’а и…опять неожиданное чудо, - его обхватила невидимая сила, которую он чувствовал, но не видел – разве что, мерцание от всей повозки заметно усилилось.

И тут случилось совсем неожиданное: повозка мягко тронулась вперёд.

Им Хотепу же показалось, что повозка рванула вперед. Его тело откинулось неведомой силой назад. Ему показалось, что он чуть не коснулся головой груди Бога! Но, голова упёрлась в ту же самую мягкую невидимую силу.

Повозка медленно заскользила над песками между барханами и начала удаляться от остальных Богов, которые спокойно наблюдали за движением.

Повозка медленно поднималась и к ещё большему ужасу мудреца, стала набирать скорость.

Вот она уже неслась быстрее скаковой лошади. 

Им Хотеп очень боялся совершенно незнакомых ощущений, но ещё больше он боялся, что его страх увидит он – главный Бог со звёзд.

Впереди появился бархан, и Им Хотеп был уверен, что повозка сейчас врежется прямо в него, но Ктум Ат Гнак слегка накренил тело, что-то словно потрогал в воздухе и повозка, не снижая скорости, начала огибать бархан.

Им Хотеп был уверен, что сейчас точно свалится с повозки и опозорит себя и весь род человеческий перед Богами, да и высота на глаз была локтей 20 - 30 - он даже не подумал, что падение с такой высоты может принести большие неприятности его телу.

Он отклонился в сторону, противоположную радиусу окружности, которую начала описывать повозка.

Но, какой-то невидимый барьер силой удержал его тело почти вертикально, и Им Хотеп чувствовал объятия этой, божественной, силы до самого конца полёта.

Когда повозка выровняла свой курс, стремительно продвигаясь между барханами, Им Хотеп взглянул, точнее, попытался взглянуть, на звезды, что принесли Богов на Землю.

Вуаль света над его головой была настолько ярка и плотна, что все виделось в молочном тумане, перемешанным с темнотой – звёзд было почти не видно. Он и Бог летели, окутанные волшебным коконом из света и силы.

Ещё один большой поворот и повозка взяла курс на бархан, у которого их ждали остальные Боги. Им Хотеп смотрел вперёд и не мог привыкнуть к совершенно новому ощущению: хикуптянин парил и нёсся как птица, сопровождаемый Богом, посланником самого Бога Богов Ра.

Повозка также плавно, как и в начале полёта, снизила скорость и опустилась прямо к тому месту, откуда начала движение.

Вуаль света над Им Хотепом тут же исчезла. 

Могучий Ктум Ат Гнак с лёгкостью спрыгнул на песок.

Им Хотеп внезапно почувствовал ещё одно, совершенно не знакомое ему ощущение: у него закружилась голова, да так, что к горлу подкатило, казалось, всё, что он употребил в качестве еды за декаду, вперемежку с водой.

С повозки он просто сполз, дрожащими от слабости руками придерживаясь за её края…и свалился на песок.

Нэн Нут Тао тут же быстро подошла к нему и, взяв под локоть, осторожно помогла подняться непослушному телу Им Хотепа – ноги совершено не слушались приказа «выпрямиться».

«Надо воды, немного воды» - сказала через рукав вторая Женщина-Богиня протянула первому пилоту Великой страны Хи Куп Та сосуд, блестящий в темноте также, как и все повозки, похожий на короткий кубок.

Им Хотеп выпил воду, пытаясь успокоить сердце, которое хотело выпрыгнуть из груди и, как ноги, не слушалось его совершенно.

Женщина-Бог с огромными глазами, усиленными черными стре;лками, приложила руку к груди ладонью к телу и сказала, также чисто, как уже говорила с ним Нен Нут Тао: «я тоже воин, знак воина, мои имена очень сложные, но для твоего языка и твоего сознания я буду звучать как Нэф Ти Уод. Это имя ты можешь повторить?» - спросила Богиня-воин.

«Нэф Ти Уод» - борясь с тошнотой и головокружением неуверенно повторил Им Хотеп.
«Хорошо, тогда пусть это имя и будет моё» - ответила Богиня.

В группе Богов за время отсутствия Им Хотепа и их лидера произошли явно какие-то изменения, хотя, судя по едва заметному на глаз смещению звёзд на небе относительно горизонта, времени прошло совсем немного.
 
Все Боги что-то обсуждали друг с другом, сопровождая общение незнакомыми жестами. Ни сумка, ни говорящие рукава не передавали ни одного слова.

Им Хотеп всё ещё боролся с последствием совершенно невероятного чуда – он летал на повозке Богов, без крыльев и…вообще безо всего, только Бог сидел сзади и иногда его придерживал!

«Это невероятно и словами такое описать невозможно» – боролся с захлестнувшими сознание Им Хотепа эмоциями и головокружением.

Ктум Ат Гнак подошёл к Им Хотепу и, выставив левую руку чуть пред собой, согнутую в локте, сказал: «ваша планета удивляет нас больше и больше…мы проверили твою кровь и увидели, что ты обладаешь всеми признаками царей, как их называет твой народ».

«Что это означает?» - растерянно спросил Им Хотеп.

«Это означает» - ответила ему Нэф Ти Уод, - «у тебя кровь как у твоих царей и даже более» - тут она остановилась, - «правильная, нет - древняя» - закончила Богиня-воин.

«У меня кровь фараонов?! – Да будут они Живы, невредимы и здравы!» - воскликнул вопросительно Им Хотеп. «Я тоже – сын Богов?!» - с полным удивлением воскликнул мудрец.

«Да, так лучше тебе будет понятно» - вмешался в разговор Ктум Ат Гнак, - со слогом у него получалось хуже всех, ведущих разговор с Им Хотепом.

«Вы – несомненно, теперь уже точно несомненно, – Боги…и, и – я ваше творение?» - ничуть не успокоившись задал вопрос Им Хотеп.

Ктум Ат Гнак повернулся к своим сопровождающим и жестом пригласил их подойти поближе и расположиться на песке. Им Хотепу он таким же жестом предложил продолжить беседу сидя на песке.

Серебристые подстилки появились одновременно у всех Богов как будто ниоткуда, просто из ничего, и Им Хотепу Нэф Ти Уод уже протягивала маленький округлый комочек, едва заметный в её руке.

«Положи это на песок» - сказал Ктум Ат Гнак. Им Хотеп послушно выполнил. Комочек тут же развернулся в небольшое серебристое покрывало, тончайшее, словно шелк.

«Сядь и слушай» - сказал Ктум Ат Гнак, приняв положение точно такое же, как и при полёте на повозке. Все сели полукругом лицом к Им Хотепу в одинаковой позе.

Им Хотеп почувствовал лёгкое тепло от шелковой подстилки, красиво поблёскивающей на песке.

«Мы с удивлением увидели, как выглядит твоя кровь, мы не могли подумать, что случай привёл нас к тебе» - начал первым Ктум Ат Гнак, - «мы на твоей планете очень давно, очень-очень давно…много смещений назад – мы так ведём счёт времени – через смещения наших двух планет, мы прибыли сюда…ваша планета очень необычная и богата всем, что нужно для жизни…но нам нужна была ваша вода. Здесь её так много, что мы обратили на это внимание очень издалека. Наш дом, наши два дома совсем далеко от твоего дома, гораздо дальше звезды, которую вы зовёте Анибус. Звезды нашего дома - недружные соседи. Ваш Анибус тоже не одна звезда, а три, но ты видишь только одну звезду, вторая – маленькая и отсюда её невозможно видеть.

 Третья – ещё меньше».

Ктум Ат Гнак кивнул Нен Нут Тао, и Богиня тут же продолжила: «мы здесь появились, когда люди не умели возделывать землю, не возводили дома и храмы. Мы прилетали сюда на больших домах, которые зовём станциями. Сейчас наш дом, который есть станция, не здесь, а на планете-спутнике, вы называете её Мехет-Урт».

«Мы приняли решение, узнав, что твоя кровь имеет следы нашего воздействия, показать, что мы собираемся сделать с телом твоего Фараона» - сказала Нэф Ти Уод.
«Мой Фараон – Да будет он Жив, невредим и здрав! – ещё жив и ничего не предвещает его кончину» - неуверенно ответил Им Хотеп.

«Все жрецы предрекли ему долгую жизнь и процветание нашей страны Хи Куп Та» - попытался возразить верный слуга Фараона - Да будет он Жив, невредим и здрав!

«Его болезнь вам неведома, её не определишь даже ты, умеющий использовать полезные травы и камни. Но, мы его видели и уже знаем, что он может скоро покинуть ваш мир и пребудет в другой. Вы это называете другим миром» - продолжила Богиня-воин Нэф Ти Уод.

«Мы, когда уходим в другой мир, сохраняем наши знания, используя особые устройства и» - тут Им Хотеп даже не уловил из чего состоит слово – «…технологии» - дополнила Нэф Ти Уод.

«Когда это случится?» - спросил мудрец, не смея произносить вслух слово «смерть», когда речь идёт о его господине.

«Ваш год, может быть, два, три. Это может быть неожиданно для всех, но не для нас» - снова включилась в разговор Нэф Ти Уод, - «мы изучили его кровь и его тело».

«Вы Боги, вы – могущественны, что я вижу по вашим чудесам, почему не можете остановить его …уход?» - ответил вопросом Им Хотеп.

«Болезнь твоего господина нам знакома, но даже мы не можем её остановить – она живёт в нём давно, и только сейчас полностью взяла верх над сильным телом и головой Джосера» - «Да будет он Жив, невредим и здрав!» - прервал изложение Им Хотеп, хотя в таком контексте все три неизменных пожелания при упоминании имени фараона выглядели неправильно.

«Мы пришли сейчас на твою планету, чтобы увидеть, как идет ваше развитие, нас много групп, мы приземлились в нескольких местах планеты…но, то, что мы видим здесь, произвело хорошее впечатление. Ваши знания, а особенно – твои, - гораздо глубже, чем знания других народов твоей планеты» - ответила Нэн Нут Тао, - «мы решили тебе передать немного наших знаний и умений».

«Нам удивительно, что ваша религия имеет такие сложные понятия, как Анкх – оболочка энергии человека, Кат - само тело, ваш Ка – эмоции, Аб – мысли, Ба - вечная жизнь, Акху - любовь, и Саху - воля» - Нэн Нут Тао немного прервалась, но тут же продолжила: «нигде на вашей Земле мы не встречали такой сложной религии и пока не понимаем, как ваши жрецы получили знания, которые мы совершенствовали многие тысячи ваших лет. Много в вашем мировоззрении основано на эмоциях, но в целом, ваш народ на правильном пути, и мы решили приоткрыть тебе, Великий мудрец и труженик Им Хотеп, как в действительности устроен Мир вокруг тебя» - закончила длинную речь Нэн Нут Тао.

«Подарок, который ты нарёк повозкой Богов, помог не потерять тебя из виду, но и ты в какой-то степени привык с его помощью к нам. Мы понимаем, что в твоих глазах мы – Боги, так как у нас есть свои Боги, и они намного могущественнее нас» - Ктум Ат Гнак произнёс наполовину понятную Им Хотепу речь.

«Великий Ра создал вас – Богов?» - с изумлением спросил мудрец.

«В некотором смысле – да, нашу цивилизацию…» - Ктум Ат Гнак произнёс слово, которое услышал Им Хотеп также впервые, - «создали наши Боги, но мы думаем, что они знали про вашу планету задолго до нашего первого посещения. Мы думаем и почти уверены, что они вмешались и в наше развитие, так как тому есть подтверждения.

 Вашу планету они надёжно защитили от всяких случайных вмешательств из космоса».

«А что такое космос?» - спросил Им Хотеп – такого слова он тоже ещё не слышал.

«Космос – это бескрайнее место, в котором находятся все видимые тобой и не видимые твоими глазами звезды. Почти все звёзды собираются в огромные группы – галактики, галактикам нет счёта – так их много, а в каждой галактике так много звёзд, что твоего уровня исчисления недостаточно, чтобы выразить это число» - с паузой перед каждым словом сказала Нен Нут Тао. 

«Мы уже знаем, ваше самое большое число – это миллион» - сказала Нэн Нут Тао и нарисовала человечка на коленях, поднимающего ладони к Солнцу - Богу Ра.

«А где живут ваши Боги?» - задал вопрос Им Хотеп, который был одним из главных вопросов для Им Хотепа.

«Мы пока не уверены, что знаем, но пытаемся это понять, так как они намного старше нас и намного могущественнее, и мы не понимаем, точнее, не уверены, что понимаем, что они задумали и зачем помогают, и создают другие, более молодые цивилизации» - ответила ему Нэф Ти Уод.

«Но, мы уже знаем, что они собирают следы, которые остаются от живого создания, обладающего разумом. Им нужны следы разума. Мы научились такие следы оставлять.

 Этому мы хотим научить и тебя, но только этому. Знаний тебе будет достаточно, чтобы ты узнал намного больше о том, как устроен твой мир, чем ты знаешь сейчас» - добавила Нен Нут Тао.

«Повозки тоже создали более могущественные, че вы – Боги?» - продолжал Им Хотеп.

«Нет, очень простую, только умеющую летать, можешь изготовить и ты, если у тебя хватит терпения и понимания того, что мы тебе откроем» - ответил Ктум Ат Гнак, встал и, осветив песок уже знакомой Им Хотепу трубкой, пошёл за пятном света в поисках чего-то только ему известного.

Им Хотеп только сейчас заметил, что небо над горизонтом начало светлеть и некоторые звёзды исчезли с небосвода, а ночная живность больше не издавала каких-либо звуков. Был слышен тихий-тихий гул от повозок и загадочное потрескивание необычных сумок и торб, которые были у Богов.

Ктум Ат Гнак вскоре вернулся, свет из его трубки погас, и он показал на своей ладони жука, священного для многих номов, жука скарабея, лежащего беспомощно на спине, шевеля всеми шестью лапами.

«Вот тебе ответ на вопрос и будущая повозка» - он протянул жука Им Хотепу.

«Очень много смещений назад мы на своей планете открыли важный секрет природы и научились летать, приспособив по-своему этот секрет. Мы тебе о нём тоже расскажем, и у тебя будет хорошая повозка для помощи в перемещении и поднимании грузов. Чем больше площадь повозки, тем больше груза она будет поднимать» - отдавая жука Им Хотепу, сказал Ктум Ат Гнак.

«Как я смогу повторить то, что задумали Боги?» - растерянно спросил Им Хотеп.

«Этот механизм» - опять слово было непонятно мудрецу, - «придумали не Боги, а сама природа. Жуки и твари, им подобные – одни из самых необычных её созданий и очень древние».

Им Хотеп повертел жука, продолжающего забавно двигать лапками: вверх спиной он выглядел совсем не священным, а, скорее, смешным и беспомощным.

Ктум Ат Гнак понятным жестом попросил Им Хотепа вернуть ему жука, вынул ещё один блестящий и очень тонкий предмет, похожий на маленький нож, раздвинул на спинке жука две створки жёстких крыльев, слегка придавил всего жука одним пальцем и перевернул его.

Потом он попросил Им Хотепа подойти совсем близко к его руке с перевёрнутым и придавленным жуком. Осветив светом из трубки ладонь с жуком, Ктум Ат Гнак – Им Хотеп так близко ещё не видел главного Бога со звёзд! – сказал: «смотри, вот здесь, под этими крыльями, природа спрятала необычную тайну, раскрыв которую, у тебя появится много помощников» - он постучал острым предметом по внутренней стороне освещённых крыльев беспомощного жука и, убрав палец, мягко положил земное творение на песок.

«Мы тебе покажем, как использовать секрет этих жуков для твоих планов» - завершил Ктум Ат Гнак.

«В эту встречу мы дадим тебе план постройки, которую постарайся начать как можно скорее. Ты должен успеть до печального события. Помни, что времени у тебя немного. В центре постройки тебе надо будет использовать камень намного твёрже, чем тот, который ты используешь в своих постройках» - Ктум Ат Гнак протянул папирус такой величины, которой Им Хотеп никогда не видел: если его развернуть, то папирус был бы больше дверного проёма в его доме!

«Такой камень есть у Первого Порога, на новых границах Хи Куп Та» - ответил Им Хотеп, «но, это очень далеко и камень такой очень трудно вырезать из горы, пройдут годы…и я могу не успеть» - с некоторой тревогой добавил зодчий.

«Мы тебе поможем, а ты увидишь, как можно использовать силу наших повозок. Мы тебе поможем заготовить достаточно камня нужных размеров» - сказал Ктум Ат Гнак и тут же добавил: «мы тебе покажем два необходимых для расчётов числа, и как их использовать при строительстве. Числа эти использует природа, когда определяет гармонию».

Им Хотеп сразу же спросил: «я пойму эти числа?».

«Ты их увидишь в своём сознании» - ответил Ктум Ат Гнак. «Одно – описывает все круги и сферы, второе – определяет правильное соотношение сторон, оснований и высот различных фигур» - после долгой паузы добавил главный Бог с небес. 

«Без этих чисел тебе не прочитать план постройки, который ты держишь в руках» - вмешалась Нэн Нут Тао.

На горизонте Великой пустыни показалось необычайной красоты розовое зарево: вот-вот должен был начаться новый день, а для Им Хотепа – новая эпоха, в которой он станет немножечко ближе к Богам Древнего Великого Хи Куп Та.

Боги подняли свои накидки, встряхнув песок, приложили их к своим поясам. Накидки тут же обволокли, словно были сделаны из воды, тела Богов с небес.
 
Им Хотеп стоял и смотрел на очередное чудо. И даже не шевелился.

Боги с небес стали собираться в обратный путь, сказав, что они найдут Им Хотепа сами, и что будет разговор, но уже более долгий, чем этой ночью – для воплощения плана Богов с небес надо было многому научить Им Хотепа.

Им Хотеп, заворожённый, долго смотрел, как удаляется процессия Богов, мерцающая в лучах утреннего Светила.

Но, теперь он был уверен, что приложит все усилия и посвятит всю свою жизнь, чтобы реализовать план по строительству грандиозной мастабы во славу своему Фараону – Да будет он Вечно Жив, невредим и здрав! – и Богам с неба.
Им Хотеп долго успокаивал своё сердце.

Путь домой был долгим, но очень лёгким.

Им Хотеп шёл по песку, совершенно не чувствуя усталости.

По дороге он уже начал обдумывать, как будет выглядеть грандиозная постройка, и как он будет её воздвигать.

Теперь это было самым главным в его жизни.

Мудрая Сун Ам всё поймёт и будет, как всегда, рядом.





ГЛАВА II. БОЖЕСТВЕННОЕ НАЧАЛО.

Тайна сымдэнга Вашыла.

…«Они придумывают всевозможные способы для украшения своей наружности, держатся довольно чисто и опрятно, делают пробор и приглаживают свои нестриженые волосы, татуируют лицо и наряжаются в фантастические костюмы».

М. А. Кастрен,
…«Они обладают известной выправкой, исполнены приличия, ловки, предприимчивы до отваги, живы, откровенны, самолюбивы, охотники наряжаться, а вместе с тем закалены физически».
А. Ф. Мидендорф

«Да, угораздила же меня соболиная страсть забраться в самое пекло» - никак не мог успокоить свои мысли Василий, - «соболя, хорьки, росомахи…лоси, рыси» - так и не успел старый охотник воплотить все свои планы по освоению новых охотничьих мест.

«Странно всё это: одни Боги наказывают, посылая с небес кару огненную, другие – спасают меня, укрывая в старой-старой обветшалой сторожке», - сделав привал от долгого перехода медленно размышлял кет, - «да ещё наполненную всякой съедобной провизией».

Если бы не та сторожка, в которой он провёл почти пол лета, не выжить бы старику-охотнику – так его потрепала та напасть, которая свалилась на него и на всю тайгу.

Он потерял счёт дням и ночам с момента, когда решился выйти из укрытия, посланного Богами, и отправиться в долгий путь к себе домой – на свой родной Сым.
Но, даже удалившись уже на большое расстояние от места катастрофы, он постоянно встречал её последствия: то и дело он видел то тут, то там, обгоревшие трупы лосей, северных оленей и более мелкой живности – даже мёртвые рыси, глухари, черные аисты и сапсаны пару раз попались на долгом пути обратно. Успели выбежать и вылететь, но выжить не получилось.

«Удивительно, что их обожжённые трупики так никто и не тронул» – замечал Василий. Правда, эти места и так были богаты живностью и рыбой. 

Только ягод могло хватить опытному лесному человеку, чтобы выжить в этих местах долгое время.

Они, да охотничья смекалка и помогли добраться до своих родных мест Василию.

 Правда, один раз, когда силы в очередной раз оставили его, и он сорвал горсть ягод, ну уж очень похожих на голубику, он три дня так мучился от боли в животе, а всё его нутро, казалось, выходило наружу, его всё-таки подвела охотничья память.
«Да, даже в родном лесу нельзя расслабляться и всегда помнить уроки природы» - продолжал вспоминать те мучения кет.

Сотни вёрст, десятки долин и рек, тысячи холмов и курумов, множество болот прошагал Василий, ободранный огнём с неба и искусанный полчищами мошкары и другого гнуса, но не потерявший надежду добраться до родного места, где его заждался родной дом в небольшой деревушке, что совсем недалеко от притока Сыма. 
Он перепробовал чуть ли не все дары леса, которых – и это опять надо благодарить Богов, - по пути возвращения было предостаточно, а тёплое и необычайно ровное и ласковое лето не позволило ему замерзнуть ночью.

Ночью Василий тоже шёл, ориентируясь по звёздам: «Сохатый» и Мать Звёзд - малюсенькая звёздочка по прямой от его двух ярких звёзд – в созвездии «Неправильный Сохатый» - - всегда показывали, в насмешку названия, правильный путь от мест, где он чуть не лишился жизни.

В той сторожке, где смог залечить свои раны, он позаимствовал и острогу, и грубо сделанный, но очень остро заточенный, нож – рыба была доступна старому охотнику в любое время, когда он подходил к очередной речке.

Болота кет старался обходить, от этого его путь казался нескончаемо долгим. Два раза его чутьё подвело, и он едва не оказался в смертельной трясине. Но, выручал сухостой, за который он успевал зацепиться.

«Воистину, Боги охраняют меня для каких-то мудрёных только им дел». «Я им ещё зачем-то нужен» - частенько, преодолевая очередную природную западню, думал Василий.

На частые ливни, тут же перемежающиеся с палящим солнцем он уже просто не обращал внимания, а лесные пожары обошли его стороной, - возможно, тоже уберегли Боги Верхнего и Нижнего миров.

Боялся он только самого страшного зверя тайги – вооруженного человека. Нет, не охотника, а пришлого или беглого ссыльного – таких было не мало: отнять жизнь для них – простое дело. Он же своё ружьё потерял в том кошмарном катаклизме. Медведей не боялся совсем, так как с детства помнил урок отца: не будешь обманывать и бояться медведя, он к тебе не придёт никогда. Медведя кет считал третьим по важности после Богов и человека. Он верил, что в медведя может превратиться только самый достойный из людей.

Кет не знал, да и не мог, конечно же этого знать, что прошел путь, почти равный ширине Франции – про неё он что-то слышал, но так и не понял, где она и почему она хотела завоевать страну, где только длина его леса больше той загадочной страны.

Правда и про свою страну с диковинным названием Россия он знал тоже не много, так как жил лесом и реками.

Кет был простым охотником, но частенько смотрел ночью на узоры, которые рисовали ему звёзды.

Он засматривался на причудливый орнамент, который его племя называло «Лисой», другие племена кетов считали, что оно – это небесное воплощение оленя Бога Альбы, но Василию напоминал огромного небесного человека: плечи – две огромные звезды, ноги – ещё две почти такие же, пояс посередине – вот и три яркие звезды, которые просто не возможно вообразить по-другому: это пояс, пояс человека. Нет, это охотник, он охотится на небе на свою дичь, которой тут не меньше, чем в тайге – смотрел и рисовал себе сказочные картинки кет.

С детства он засматривался на ночное небо и мог так сидеть или лежать на траве и просто смотреть на многочисленные звёзды, казавшиеся ему такими далёкими и разными: одни маленькие и яркие, другие большие и разного цвета, мерцающие и всякие-всякие.

Но, особенно его удивляла часть неба в ясные безоблачные ночи, когда на небосводе он наблюдал за звёздной дорогой и всё время думал откуда и куда она ведёт.
 
На этой дороге он тоже отмечал, находясь в лесу, знакомые скопления звёзд, и они помогали не потерять направление домой. По скоплению звёзд, которые в мифах его племени называлось «Пущальня Каськета» он оценивал ясность неба и мог прогнозировать погоду на пару дней вперёд. У кета Василия, как и у всех его соплеменников была отменная зрительная память.

Никаких заморских сказок и мифов кет не ведал, но то, что ему рассказывал отец, мать и шаманы его племени, навсегда прочно засело в его сознании. В одной из тех сказок его племя принесли к Енисею огромные чёрные птицы гагары, они летели с высоких гор за тридевять земель от этих мест, летели высоко и были рядом со звёздами.

У кетов разных племён было много сказок, - аськов, - но, это были их сказки, только их, кетов. Другие племена, соседствующие с их немногочисленными племенами, слушали от своих предков совсем другие истории.

Возможно, поэтому кет не упускал случая, когда ночное небо было ясным, ещё раз осмотреть это удивительное покрывало, притягивающее его своей безграничной тайной, помечтать о птицах, которые принесли предков в его любимый край и зачем-то оставили здесь. Тех птиц он относил к своим Богам тоже. 

О византийском Боге он ничего не понимал – эту сказку принесли сюда люди из России. Кеты, все их добрые племена, знали о той сказке и о её единственном Боге, но не придавали ей никакого значения: у них был свой Бог Есь, и была похожая сказка про то, как Бог Есь прогнал на землю свою жену Хоседэм, и она стала управлять нижним миром - миром мёртвых. 

Родными местами Василия был лес, извилистый илистый Сым и маленькая деревушка в несколько деревянных домов и чуть больше, чем несколько, чумов с остроконечными крышами, накрытыми берестой и шкурами оленей. 

Он даже не сильно понимал, что такое Россия: в его молодости один раз какой-то важный человек, сопровождаемый двумя солдатами, которые казаками назывались, навещали их поселение, но с целью забрать молодых юношей и мужчин в армию. Тогда все жители разом покинули свои жилища и ушли в лес. 

Незваные гости пробыли два дня, но так и не дождавшись никого, ушли, как и пришли – ни с чем. Гордые были кеты и живущие рядом с ними эвенки – не хотели умирать не ведомо за что и не знамо за кого.

С тех пор деревенька, которую русские обозвали факторией – за то, что немногочисленные её жители постоянно трудились, охотились и активно торговали, - жила сама по себе, по своим законам боролась за выживание. 

Племя Василия постепенно поглощалось другими местными племенами, и кетов часто путали с тунгусами-эвенками.

В эту ночь Василий пожалел, что не взял из охотничьей сторожки ещё что-нибудь из одежды – не думал, что так долго будет добираться до дома, и ночами становилось всё холоднее и холоднее.

Лето заканчивалось. Это было видно по всё более пестреющему лесу, холодному низкому солнцу, редеющим изо дня в день дождям и по обилию грибов и ягод.

Невероятным испытанием был могучий и казавшийся бескрайним Енисей.

И здесь кета ожидала удача: торговое судно стояло у небольшой наскоро сколоченной пристани. Там бойко шёл обмен товарами.

Через пару дней оно доставило Василия на левый берег Енисея. Оплатить ему было нечем, но никто у него ничего и не попросил. Капитану было понятно, что человек, попросившийся на судно, перенёс немало невзгод и нуждается в помощи.
 
Уже несколько дней он ощущал приметы его родных мест: только в его лесах было столько белок, а в реках кет ловил щуку, окуня, ельца и голавля. Уже попадался и налим, сымский налим – его он узнавал безошибочно, так как это был деликатес, и он выгодно обменивался только на самое важное для жизни: спички, соль, сахар, свечи.

«Ещё немного – и я дома», с большим облегчением отметил Василий. Он совершенно не рассчитывал, что так надолго покинет свой новый, но уже такой родной, бревенчатый дом, который построили ему и другим обитателям удалённой части фактории добрые строители – русские, прибывшие для торговли и обмена с ними из Енисейска.

Последние километры пути кет прошёл буквально одним духом, заночевав только один раз под самодельной крышей из собранного хвороста, сосновых лап и веток лиственницы, которых было необычно много – кет не помнил времени, чтобы было столько сломанных веток, но не придал этому большого значения: близость дома и длительная усталость не позволили обратить внимание на такие веские для опытного глаза охотника приметы чего-то необычного.

«Вот и Ячендра» - отметил кет. Он прошел самый близкий к его родной речке приток Сыма.

Показалась знакомая вырубка и у кета неистово застучало сердце в груди: каждый удар отдавался в висках, кет дыханием старался обуздать эмоции: «не дойду» - так много раз с отчаянием посещали мысли старого охотника.

Но, опыт и желание увидеть свой родной новый дом, а также, - без сомнения! – благосклонность Богов, наславших на него кайгусь-удачу, привели кета к родному месту.

Все дома – и старые тунгусские остроконечные чумы и бревенчатые, которые построили русские из потребительского общества «Монокон-Бологон» в обмен на пушнину, грибы и ягоды, стояли в утреннем рассвете, целёхонькие-прецелёхонькие.

Но, что-то было совсем не так, ну просто совсем не так. И это не увидел, а ощутил охотник: вокруг домов не было ни одного человека, ни одного – и это в период, когда начинаются основные заготовки грибов, ягод и оленины!

Не было даже запаха человека, точнее, знакомых запахов всего, чем занимались люди в фактории.

Причём, отсутствие людей кет определил, как долгое – людей здесь не было не меньше месяца. Наблюдательный кет увидел неухоженные подходы к чумам и бревенчатым домам. Землянки поселенцы давно не использовали как жильё, а только хранили там запасы продовольствия и товары для продажи и обмена, но те, которые попали в поле зрения, были открыты.

Никто не забывал закрывать даже на одну ночь землянки с запасами. Лесная живность мигом бы их опустошила. А тут – всё настежь. И – ни-ко-го из людей!

Но, самое главное, что привело его просто в ужас – с чумов были сняты все шкуры, мрачные останки-скелеты пятнами бересты на крышах некогда уютных жилищ соседей-эвенков усиливали тревожное ощущение какой-то прошедшей над поселением беды.

Озираясь по сторонам, словно ожидая какую-нибудь живую напасть, готовую наскочить на Василия, прошёл через всё поселение, к своему новому дому, стоящему на самом краю вырубки.

Дома он не был всё лето, с осторожностью поднялся на порог. Открывать дверь не спешил: если в самой фактории никого не было, то его дом явно пуст, «хотя – чёрт его шутит» - пронеслось в голове кета.

Медленно, как будто бы в первый раз, Василий надавил на дверь, она спокойно открылась и молчаливо пригласила хозяина в дом.

Всё в доме было таким, каким Василий и оставил, уйдя в долгий поход: конечно он не планировал на всё лето покинуть своё скромное, но очень уютное жилище.

Вот только плохо то, что теперь ему тут быть одному. Одному?

«Куда все ушли, и почему? Почему дома; не тронуты и почему видно, что его односельчане явно собирались всей факторией в долгий путь – ближайшее поселение в сотни верст отсюда, да и людей там намного больше, охотиться труднее, там уже русские обосновались в большом количестве» - тяжелые мысли не покидали кета, затягивая его в мрачное настроение.

«Надо всё осмотреть и во всём спокойно разобраться, благо времени много и торопиться особо некуда – я дома», попытался приостановить тяжелые мысли Василий.
Он привычно, как будто только на день оставил жилище, окинул взглядом единственную комнатуху своего четырёхстенка в одиннадцать венцов: в печке была заложена заготовка для растопки, на столе лежала перевёрнутая вверх дном миска, ложка поодаль от неё заблудилась на столе, скамейка да пара табуретов с накинутыми на них протёртыми оленьими шкурами. Закопчённый чайник на печных кольцах, рыболовные снасти, одежда подтверждали – ничего не тронуто в доме.

Кет остановил взгляд над скамейкой, где два гвоздя ждали охотничье ружьё и ремень с патронами, но – «не судьба» - вздохнул Василий и, не обнаружив ничего особенного в доме, вышел на улицу: ружьё, старое, но такое верное, длинноствольное, он потерял ещё там, а вернуться за ним сил не было никаких. 

«Ох, как же долго торговался, но сторговал-таки, правда, совсем без выгоды для себя, ещё и в долг залез – такое было ружьё: узоры, надписи мудрёные, но, главное – как стреляло, и к прицелу привык…а патронаж? Да ладно с ним, с патронажем, - ещё есть» - додумывал уже на ходу старый охотник.

Утро медленно и незаметно перешло в день. Тучи закрыли всё небо и, толкаясь друг с другом, почти задевали верхушки сосен и елей.

Кет взглянул на небо и обнаружил, что недалеко от вырубки, на которой расположилось поселение, верхушки у многих деревьев как будто срезаны большим разделочным ножом. Да так срезаны, что можно и направление следа загадочного «ножа» увидеть.

А направление было строго от стороны, с которой вернулся Василий – и почти прямо на запад.

Василий, зайдя ещё в два опустевших дома и убедившись, что в поселении действительно никого нет, направился к реке, вблизи которой стояла промысловая деревушка. 

Речка была небольшой, но глубокой, и к Сыму притекала справа, все её называли Оксым, а кет Василий, да и все остальные кеты звали её Шым или Акшым.

Через полкилометра он и увидел эти огромные чаши вывернутого наружу песчаного грунта: ровное редколесье и несколько прибрежных проплешин были изрыты чем-то, явно упавшим с неба.

Изрытая воронками, огромными настолько, что поверхность едва охватывалась глазом, земля очень пугала. Редкие деревья были повалены и, вырванные с корнями, отброшены в стороны или ещё западнее от неожиданного безжизненного места около речки. Невысокий, но обрывистый берег был в этом месте весь испещрён кучами песка вперемежку с глиной.

Василий стал обходить одну за одной огромные глубокие воронки, две из которых были особенно велики – больше некоторых соседних озёр, в которых тоже была хорошая рыба, но помельче и только временами.

Огромных ям было ровно священное число. «Знак Богов» – Альбы и Еся, - насчитав семь, без сомнения решил Василий.

Кет начал спускаться было к середине очень большого углубления, как тут небо прорвало проливным дождём, спуск стал скользким, и он едва успел вскарабкаться обратно наверх.

Василий решил потом продолжить исследование диковинных ям и поиски его однопоселенцев, переждать ливень, отдохнуть, а там видно будет – «времени предостаточно, а силы бы и поберечь надо». Такой долгий поход длиной во всё лето здорово потрепал выносливого, но уже в годах, охотника.

Совершенно промокший, он вошёл в свой дом, плотно закрыл дверь. Сбросил с себя почти всю одежду и стал готовить печь для розжига.

Печкой кет особенно был доволен – более года она согревала его и показала свою исключительную полезность: Василий у этой печи сушил и грибы, рыбу и мясо, шкуры, и, конечно же, свою одежду и обувь, грелся сам, да и соседи частенько заходили на крепкий травяной чай со сладкими кусочками сахара. Охотник потчевал своих гостей очень ароматными добавками в чай – в этом он был большой мастер, да и гостей любил видеть в своём новом доме. Один он был, но всегда был рад гостю.

Уложив в печи поленья наискосок, чтобы они не причинили вред Матери-Огню, кет угостил огонь, бросив в него немного рыбьего жира. Затем поставил медный чайник с водой, чуть позже перенёс поближе к печке берёзовых поленьев – чтобы просохли, развесил как можно ближе к печке мокрую и пропахшую лесом одежду, вынул из продуктового ящика вяленую оленину и стал задумчиво её разминать.

Дом потихоньку оживал.

За окном разверзшееся небо гремело и дрожало, а тяжелые капли сильного ливня шумно падали и вбивались в землю. Потемнело как поздним вечером, хотя день только начинался.

Кет разыскал лучину, обмакнул её в короб с жиром, чиркнул несколько раз слегка отсыревшими спичками о такой же отсыревший чирок, и лучина, нехотя, загорелась. Ею он зажёг сразу две лампы – одну на стол, вторую – на сундучок около кровати, присел за стол и приступил к первой за долгое время трапезе в стенах родного дома.

Он грыз сушёное мясо, печально смотря в запотевшее окно, тёплый жар от разгоревшейся печки приятно навалился на плечи, окутал уставшее тело и ноги.

Кет после смерти отца и матери жил один, но только сейчас он почувствовал, как же неправильно быть одному, совсем-совсем одному, без людей вокруг: какой смысл, вот так сидеть? Жить для чего? Если никак нельзя поделиться с кем-нибудь впечатлениями от прожитого дня, пойманной рыбы или зверья. Если нет общения некоторое время – это нормально. Если нет общения долго – это очень тяжело. И это – совсем ненормально для человека, который и оторвался в развитии от всей остальной живности благодаря общению. Пока кет путешествовал и преодолевал невзгоды, общение было как-то не важно. И вот он дома. А в других, соседних, домах пусто. Только ветер и тайга.

Заходя в опустевшие жилища, кет Василий удивлялся, какая же сила у Тайги, что она так сразу, стоило только покинуть людям свои дома…так сразу брала власть в свои руки и наводила порядок по-своему. Всё очень быстро зарастало. Люди это называют «приходило в упадок». Тайга же просто затягивала неглубокие раны.

Кет уважал Тайгу. Видя, как быстро она заметает следы деятельности людей, устроивших в её теле своё жилище, он в очередной раз убедился, насколько она сильна.

Накатило на Василия. Глубоко накатило. Пробираясь домой, у него была одна мысль – добраться живым. Вот, добрался. Жив. И больше никого…все ушли. Куда? Зачем?

Он уже понимал, что опустевшее поселение как-то связано с теми огромными ямами западнее отсюда, но нетронутые дома никак не вязались с их пустотой.

По всему было видно, что уходили поселенцы не спеша, основательно собираясь в дальнюю дорогу.

Охотника охватило уныние и печаль: решительно встав, он направился к печке, подкинул поленьев. 

За печкой стояла, на всякий случай, большая пыльная бутыль – едва начатая солидных размеров четверть, - крепкой-прекрепкой медовой настойки, выменянной также у русских. Спирта в ней было много, много крепче водки – русские умели делать такие напитки, и пить тоже умели. Кет уже сам добавил туда кедровых орешков и брусничного листа.

Держал Василий её на случай успешного возвращения с дальнего похода: кет не очень воспринимал обжигающий настой, после него ему всё время хотелось пить воду и очень болела голова, и он редко баловался дурманящим сознание напитком, правда, согревал этот напиток тело на самое то, особенно после охоты в сильные морозы.

Теперь же был иной повод – тоска и безлюдье, полное безлюдье, да ещё дождина за окном, который старался превратить опустевшее поселение в болото. Не было такого ливня уже давно, да и время было не для них: осень была на пороге, а там – скорая зима.

Вынув стакан, прихваченный из спасшей его от верной гибели сторожки – ну, не удержался от нужной вещи скромный охотник, было там стаканов целых четыре и от одного не убудет, думал тогда он, вот и пригодился сейчас очень.

Налив почти доверху мутноватой ароматной жидкости, он залпом опрокинул стакан, поморщился, передёрнул голыми плечами и быстро поднёс к носу кусок оленины: медленно и глубоко вдохнул её запах, вытер тыльной стороной ладони стекающие с бороды капли настойки, откусил большой кусок и стал молча снова наливать, смотря на течение мутной, но так сейчас необходимой жидкости.

Печаль никуда не уходила. И только печка, разгоревшись и раскрасневшись от просохших поленьев, тихо потрескивала и пощелкивала, пытаясь своим теплом и запахами родного дома привести в успокоение расстроенного охотника.

Достав покрывшийся свежей копотью чайник с закипевшей водой, он кинул туда все травы, которые успел собрать в том адском месте. 

Заварив травяной чай, плеснув чуть на печные кольца – забывать поблагодарить огонь никогда нельзя, - он снова направился к столу, взял стакан с настойкой, собравшись с духом за полтора глотка выпил крепкое содержимое – в этот раз прошло полегче, но закусить всё же потребовалось: рука потянулась за остатками оленины.
Василий поправил меховую накидку на табурете, сел и стал наблюдать за причудливыми узорами огня в лампе. 

Ему казалось, что лампа с ним разговаривает на особом языке огня: огонь то мерцал, замедляя темп мерцания, то ускорялся и менял неожиданно цвет, как будто лампа была живая и хотела рассказать хозяину дома обо всём, что произошло в его отсутствие, а заодно и отблагодарить за угощение.

Ливень за окном сменился обычным дождём – силы лить всё время столько воды иссякли даже у неба, а, может, Богам просто надоело насылать испытания, и они решили отдохнуть, чтобы завтра обрушить на Василия новые, раз осмелился так надолго покинуть родные места.

Причудливые тени от двух ламп переплетались по всей комнате, залезая и на потолок, и на пол, играя тёплым домашним мерцанием и перемешиваясь со светом, ненавязчиво проникающим из окна внутрь комнаты.

Тучи потихоньку убегали прочь от опустошенного неведомой напастью места, и день занял свою очередь в строгом течении суток.

Василий снова налил полстакана и долго стоял, думая – «сто;ит ли так налегать, - почти голодному, уставшему, - на настойку. Пригодится ещё на потом, да и силы на поиски соседей опять же поберечь надо».

Но, рука как-то сама по себе притянула ко рту стакан. Он достал из запасов ещё вяленого мяска, и тело снова приняло разогревающий напиток.

«Всё-таки не лишнее, пошло как по маслу, значит – впрок ушло, для пользы и восстановления» - отметил про себя кет, вытер бороду и усы и почувствовал, что надо выйти на двор. Тем более, что от дождя остались только редкие капли и мокрая трава: почва вокруг была песчаной, и вода быстро уходила даже после продолжительных ливней, песок и глина её фильтровали так хорошо, что у реки, вырыв ямку, можно было пить её сколько захочется, и вреда не было никакого.

Вышел прямо в преисподнем, накинув на плечи лёгкую шкуру – вокруг были только пустые дома и приличия были не нужны.

Небо над прерывистыми облаками показывало, что день подходит к концу, и Василий вернулся домой, собираясь пораньше лечь спать, а утром – пораньше встать и продолжить поиски людей, но сначала ещё раз осмотреть те странные огромные ямы с поваленными и вырванными с корнями деревьями вокруг.

Не понравились эти ямы кету: большие насыпи песчаного грунта на краю всех ям были только с одной стороны – с восточной, а деревья повалены строго на запад, - поди, разберись, что тут произошло, отчего и куда?

Сделав все благородные дела за домом, Василий зашёл в дом, закрыл за собой дверь, накинул петлю на уступ, прибитый к бревну и, подумав, закрыл на засов. Этим замком Василий не пользовался никогда - не от кого было закрываться, - все свои. Но тут – другое дело: не ясно всё вокруг, и случай может быть всякий, а ружья нет, только полная коробка патронов, да банка с ядом – протухшим рыбьим жиром. Не помогут они без ружья.

Заперся изнутри кет и что-то опять потянуло его к столу, к четверти, и то же самое что-то приказало его руке опрокинуть узкое горло бутыли в стакан и дождаться, когда он будет наполнен.

Кет сел, чуть ли не с удивлением: никогда он больше одной чарки не выпивал, да и повода-то такого не было в его жизни. А тут – ещё и само потянулось аж за четвёртой.

«Правда, дела были серьёзными» - думал кет, вспоминая, что же ещё его особенно встревожило, кроме полного отсутствия людей, шкур на крышах чумов, срезанных верхушек деревьев и повала около реки.

«Раз рука сама собой налила, надо это выпить» - решительно поднёс охотник очередной стакан к мокрой бороде.

Он выпил содержимое, которое теперь было совсем не крепким, а, наоборот, самой нужной крепости, да ещё с ароматом, каким обладал только его родной лес. Закуска тоже стала не такой твёрдой и очень даже подходящей.

Он кинул взгляд на кровать, стоявшую недалеко от печи. Печка уже полностью сожгла дровишки и стала остывать потихоньку, но заслонку было рановато задвигать, хотя его печь была с трубой, выходящей наверх, на крышу.

Кровать показалась кету очень зовущей и уютной, на ней тепло расположилось покрывало, сотканное женщинами-эвенками, большие и замысловатые узоры это не скрывали.

Василий всегда удивлялся, насколько отличаются узоры его племени от узоров эвенков, но ни про свои, ни про узоры тунгусов, кет не знал, откуда они взялись, и кто первый их вышил на одежде и на другой полезной утвари. Почти все шкуры оленей были украшены разнообразными орнаментами.

Кет присел на кровать, убедился, что всё на ней на месте, но снова встал, чтобы перед сном попить чайку. Налил в тот же самый стакан немного заварки, она получилась крепкой, что Василий определил по её почти чёрному цвету. Достал небольшой кусочек сахара, сел на скамью и стал медленно отхлёбывать из стакана, отгрызая малюсенькие кусочки от сладкого камушка.

Немного разбавив внутри себя крепкий напиток крепким чаем, кет, задув обе лампы, уютно расположился на своей кровати: да, она была в прямом смысле – его: вложено много труда, а топорище закончило совою долгую жизнь в процессе её изготовления.
Кровать получилась добротная и, как говорится, на всю жизнь.

Делал он её уже под новый дом, так что она получилась большая, такие себе мастерили только семьи, чтобы на них детишки по двое – по трое могли разместиться, или уж для взрослой пары.

Так, устраиваясь поудобнее, Василий и не заметил, как продолжал свои мысли, но уже во сне. И снилась ему молодость, его первая и единственная любовь, дочь русских ссыльных, которые поселились в их деревушке, не в этом поселении, а там, где он родился.

Долго он не решался даже ухаживать, потом всё же решился и тут – срок ссылки закончился, и родители увезли его любовь назад, в какой-то большой город на западе, очень-очень далеко. Василий было увязался за ней, но лес не отпустил. Да и правила его племени не позволяли жениться на девушке из другого рода: во времена его молодости правило было жёсткое – кеты только с кетами.

Переживал кет так долго, что за годами и не заметил, как стал взрослым мужчиной, а в тех местах свободные женщины-кеты редкостью были. Слышал он, что в России были города, где только свободные девушки и были – всех мужиков война побила, но он в такие сказки не верил. Потом их племя вместе с эвенками перебралось сюда, где и живности было достаточно, и делянки можно было засаживать. – продолжался сон Василия. Сон этот был в ярких, но слегка грустных тонах. Свободные девушки и женщины в этих лесах были редкостью, а в райцентрах охотники-кеты редко заезживали. Обмен и торговля обычно проходили у них в поселениях.

Ворочался кет, и снился ему могучий Енисей, Осинские Священные пороги, и сидит он на высоком берегу, и смотрит на большую воду, и видит, как огромные лодки проплывают мимо, не касаясь воды, и скрываются в туманной дымке. – мечтал Василий прокатиться на такой лодке с трубой, из которой валил чёрный дым. Но, во сне дым был белый и было светло-светло, в небе – ни облачка. 

Это была его заветная мечта – прокатиться хотя бы разок, а лучше – с любимой.
Лес его тогда не отпустил, а потом и некогда было.

Сон уходил в подсознание всё глубже и глубже, вынося «наверх», в сознание, фантастические картинки – будто он с... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10