На Эртане нет снега

На Эртане нет снега. Нет совсем, нигде и никогда. На подлете к растущему бело-желтому шару, покрытому блестящими грибами строений, то тут, то там занесенных песком, маленький Димка жмурился, ослепленный зеркальными бликами, и, вспомнив яркие картинки из книги с пирамидами, спросил отца, где заканчивается эта пустыня.
- Эта планета вся как одна большая пустыня, малыш.
На Земле, где родился мальчик, пустыни всегда заканчивались где-то. И там были леса, реки, горы и, конечно же, был снег. А здесь не было ничего, кроме песка, из которого даже и замка не сделать, ведь пляж здесь не заканчивался игриво набегающими волнами воды. 
- Может, море дальше? Далеко-далеко?
Взрослые смеялись, ерошили волосы на голове мальчика, но проверять его идею отказывались.
Зато на Эртане была елка, настоящая, большая, пахнущая смолой. Она росла под одним из стеклянных куполов-грибов в окружении других деревьев и каждый раз под Новый год с большим весельем лесную красавицу украшали гирляндами. Так взрослые создавали себе теплый уют праздника. Но для Димки все было куда сложнее. Ну, какой может быть Новый год, когда им даже не пахнет? Без тающих на языке снежинок? Без игры в снежки? Без мороза, щиплющего нос и щеки? И оттого ближе к Новому году он загрустил еще сильнее.
В тот день Димка сидел у окна, смотря, как ветер играет с песком за окном, и чертил пальцем на стекле узоры. Снаружи бесшумно работали машины, вырабатывающие воду, блестели на свету солнечные батареи и стекла оранжерей, беспокойно сновали беспилотные уборщики, расчищая сложные устройства и строения от песочной пыли, по многочисленным переходам из одной стеклянной капсулы в другую деловито прохаживались люди в белых халатах. Но это совершенно не притягивало к себе внимания Димки, ведь изо дня в день не менялось ничего, даже пейзаж за окном. Тяжело вздохнув, он уже было решил дойти до дальнего "гриба", чтобы проверить, как зреет желудь на большом дубе, как вдруг заметил, что ветер за окном повторил вычерченный пальцем на стекле рисунок, сложив песок в изящную дугу. Случайность? Врожденный талант исследователя исключает случайности. И оттого, поймав идею за скользкий хвост, Димка принялся ее проверять. Он вычертил на стекле ломаную линию, похожую на рисунок гор, и напряженно стал всматриваться в песок за окном. Сначала ничего особенного не происходило, а потом ветер закрутил маленькую воронку у самой поверхности и в точности повторил работу маленького художника. Круги, линии и даже буквы - Димка так увлекся, что голос отца прозвучал как гром среди ясного неба.
- Малыш, я просил тебя не трогать стекла руками. Чтобы рисовать есть бумага и краски...
Всего на мгновенье смутившись, мальчик серьезно проговорил:
- Я ставил эксперимент, папа...
- Что ж... Это меняет дело. И есть результаты?
- Да, пап. Песок за окном живой! Он рисует узоры...
- Да, ветер за окном рисует красивые узоры...
- Нет, он рисует мои узоры...
- Те, что у тебя в голове?
- Нет, те, что я рисую на стекле...
И опять этот снисходительный взгляд, рука ерошит волосы, поцелуй в лоб.
- У тебя удивительное воображение, Димка. Когда-нибудь ты станешь очень талантливым изобретателем.
И отчего взрослым никогда ничего нельзя объяснить? 
В ту ночь Димке приснилось, что он сидит на берегу удивительно синего моря и строит большой замок из песка, аккуратно вырезая зубцы лопаткой. Теплые волны щекотали пятки, а ветер развивал флаг на шпиле. А на утро он ахнул, выглянув в окно: на горизонте в синеющей дымке стоял его замок! В точности из димкиного сна. 
- Папа! Папа, там...!
В кабинете отца девушка-лаборант удивленно пялилась на, очевидно, игру света и преломления лучей.
- Петр Вячеславович, что это?
- Оптическая иллюзия... Проверьте по приборам...
С ужасом наблюдал Димка, как, дрогнув от этих слов, тает на глазах его замок, рассыпаясь в мелкую пыль...
- Как я и сказал... Мираж...
Новый год на Эртане праздновали шумно. Только Димка ушел от всеобщего веселья и снова грустно и немного напряженно вглядывался за окно.
- Может, я зря привез Димку сюда?
- Не вините себя, Петр Вячеславович.
- Наверное, мне нужно уделять ему больше внимания.
- Да, у него такой возраст сейчас...
Тяжелое чувство отцовской вины разрезал пополам взрыв веселого детского хохота:
- Папа, смотри! СНЕГ!
- Малыш, на Эртане не может быть...
Петр Вячеславович буквально подавился собственными словами, пораженно замерев перед стеклом.
- Этого не может быть...
- Пап... Можно мне наружу? Пааап...
Взрослые медленно поднимались со стульев, подходя к окнам, терли глаза, снимали очки с толстыми линзами и снова водружали их на носы, пальцами водили по уже чуть тронутым морозным узором стеклам и молчали, впервые не зная, что сказать. Потому что на Эртане нет снега. Нет совсем, нигде и никогда.

 Кошка Ксю