Проект Терра

— Сергей, может мы тоже транспорт найдем? — спросил уже порядком утомившийся Сашка.

— Найдем — в смысле отнимем?! Ограбим богатых и отдадим бедным? Перераспределим имущество в пользу нуждающихся?— резко ответил ему Сергей. Сашка потупил взор, понимая что сказал ерунду, и молча, пошел дальше.

Семь дней им понадобилось на то, чтобы миновав Акъяр, Подольское и совхоз Зилаирский дойти до Сибая. В Акъяре они разжились двумя фуфайками и серыми штанами от рабочих спецовок. Ночи были прохладными и «обновки» пришлись как нельзя кстати. Сашкина фуфняйка, как называл ее Сергей, была ему велика, и он имел в ней комичный вид. Курица, ворованная с огорода капуста и почти все припасы были съедены, разжиться чем-то еще не представлялось возможным и поэтому им ничего не оставалось, как пойти в город. Пройденный путь все больше убеждал Сашку, что человек человеку не друг. Везде они наблюдали беспредел и жестокость. В Зилаирском Сергею даже пришлось выпустить два патрона в горячих местных парней, которые якобы хотели разжиться куревом, а на самом деле имели виды на все имущество Сергея и Сашки. Потом они пробежали пару километров, отрываясь от погони. Тогда Сашка здорово струхнул, а теперь вспоминал об этом приключении с улыбкой. Но воспоминания о курице до сих пор вызывали тошноту и стыд. Когда пришло время ее есть, Сергей занялся сбором дров для костра, а Сашке поручил разделать курицу. Порезать курицу из магазина для Сашки проблем не составляло. Но эта была живая и в перьях. И это была проблема. Сашка повертел в руках небольшой перочинный нож и понял, что он ему не помощник. Сашка крепко обхватил птицу левой рукой и, зажмурившись, крутанул ей шею. Раздался хруст, от которого появился рвотный позыв, но курица вместо того чтобы испустить дух, забилась у него в руках и истерично закудахтала. Сашка выпустил ее и его стошнило. Несушка понеслась по берегу речки, но ей наперерез метнулся Сергей и, поймав ее за крыло, сломал ей шею. Уходя с места привала, Сашка чувствовал сытость и стыд. Обернувшись, он увидел белые перья, принесенные сюда ветром, плывущие по холодной водной глади.

Они шли молча часа два. Наконец Сергей обернулся и спросил: «Ты понимаешь, что для того чтобы жить придется убивать? Не курей. Людей!». Сашка тяжело вздохнул, не глядя на него, и пошел дальше.

Сибай, промышленный, башкирский городок на границе с Челябинской областью, был закрыт для свободного посещения. Свежее ограждение из колючей проволоки и спирали Бруно, несколько КПП построенных на скорую руку из бетонных блоков и огромный лагерь беженцев перед ними. Люди жили в разнокалиберных палатках, шалашах, некоторые копали землю, что бы сделать землянки.

Недалеко от КПП, там, где люди собирались большой толпой, худощавый мужик, похожий на всклоченную цаплю, в черном балахоне, залез на перевернутый пластиковый ящик и, размахивал картонкой с кривой надписью «ПОКАЙТЕСЬ!». Он вещал окружающим о том, что все испытания ниспосланы нам Господом за грехи наши и ангелы небесные, солдаты Господа, спустились с небес, дабы покарать людей за гордыню и другие смертные грехи.

— Бог покарал нас, устав смотреть на прегрешения наши! Он отвернулся от нас и наслал на нас кару страшную! Прислал он ангелов своих, дабы избавить нас от скверны! И на то есть воля Господа всевидящего и всезнающего! Покайтесь и войдете в царствие Божье праведниками! Это последнее испытание для его паствы, одумайтесь! У человечества есть шанс, потому что милостивый Господь никогда не дает больше, чем мы сможем вынести!

Проповедника слушали недолго. В виду того, что оратор не предлагал ничего конкретного, мужик быстро наскучил окружающим и был грубо стащен с ящика. Несмотря на то, что на его защиту встали несколько мужчин и женщин, у него отняли картонку, и отвесили несколько затрещин и пинков. С криками, о том, что спасение еще возможно, нужно всего лишь уверовать, покаяться и возлюбить ближнего своего, проповедник и его прихожане затерялись в толпе.

Повсюду стоял шум, была грязь, обоняние терзала вонь немытых тел, слух — плач детей. На всю эту людскую массу, инстинктивно прижимающуюся как можно ближе к вооруженным людям, охраняющим КПП, из-за колючки смотрели пулеметы, перед ограждением стояли таблички «Осторожно заминировано», правда это или нет проверить никто не решался. К КПП вели несколько узких, уставленных в шахматном порядке фундаментными блоками, дорог. Перед воротами пропускных пунктов стояли вооруженные наряды. Надвинутые на глаза каски, белые ремни, сразу видно комендантская рота, парни серьезные, службу знают, и муха не проскочит.

К КПП вилась длинная очередь, но многие из желающих попасть за забор туда не попадали, а возвращались назад в лагерь беженцев. Кто-то, молча плакал, некоторые громко матерились,ища поддержки у окружающих, другие сразу сливались с толпой. Сергей с Сашкой, встав в очередь, наблюдали, как пузатый мужик, на вид лет пятидесяти, в красной лыжной куртке с жар-птицами, сильно несвежей рубашке и при расслабленном галстуке устроил дебош на КПП. Размахивая трехцветной корочкой, он требовал пропустить депутата. Когда мужик в порыве гнева счел дозволенным пнуть по ноге старшего наряда, раздался выстрел. Депутат, заорав, упал в дорожную пыль, ручеек желающих пройти через КПП сразу поредел на две трети, люди прыснули в рассыпную. Мужик корчился на земле, зажав двумя руками кровоточащую дырку на бедре. Видя, что никто не спешит к нему на помощь, а контрольного в голову не предвидится, он перестал скулить и начал сначала отползать назад к лагерю беженцев, а через пару метров встал, и запрыгал на одной ноге, зажимая рану рукой и морщась от боли.

— Стой! — окликнул его старший наряда, убирая в кобуру пистолет. Мужик, вжав голову в плечи, робко обернулся. — Лови! — К его ногам в дорожную пыль шлепнулся индивидуальный перевязочный пакет. Мужик со стоном нагнулся, поднял его и, чертыхаясь и всхлипывая, поковылял восвояси.

Сергей подошел к стреляному, подставил плечо, помог дойти до лежащего в кювете большого камня, спугнул двух девочек раскладывающих на нем своих грязных кукол. Посадил мужика на валун и, забрав ИПП, заставил его снять штаны. Через пять минут повязка на сквозное ранение бедра была наложена.

— Повезло тебе мужик! Ранение навылет. Кость не задета. А ведь могло и артерию пробить, уже помер бы, а так, если инфекцию не занесешь, будешь жить до самой смерти, — Сергей весело хихикнул и, достав сигарету, смачно задымил. — Ну, давай, мужик, рассказывай, что у вас здесь творится?

Депутат скорчил гримасу типа «уйди свинья мне тошно», но вспомнив, наверное, доброту Сергея начал рассказывать.

После того, как в Башкирию хлынул поток беженцев из Оренбургской и Челябинской областей уфимские власти ввели на территории республики сначала чрезвычайное, а затем военное положение и ограничили вход и въезд. Причем сделали это даже для тех, кто снялся с насиженных мест в Башкирии и двинулся на север. Под предлогом опасности возникновения эпидемий в регионе из-за перенаселенности и отсутствия для быстро растущего населения бытовых условий, через КПП установленные на ключевых дорогах и направлениях пропускают только имеющих работоспособный транспорт, а также мужчин до 40 лет, женщин до 35 и детей от 10 лет. Остальных оставляют по эту сторону колючки. Конечно, заборы поставили не везде, на это ни сил, ни средств нет, но обходить КПП, смысла нет. Всем, кого пропускают официально, выдают специальные документы. На территории Башкирии часто проводят проверки и того, у кого нет местной прописки или новых документов, куда-то увозят. Также всем, кто выдаст незарегистрированных лиц, обещана награда. В Башкирии пришельцы не высаживались, еще говорят, что как только началось вторжение, власть в Уфе захватили военные, но правда это или нет, никто не знает, солдаты на КПП в разговоры с беженцами не вступают. Те, кто получил вид на жительство возвращаться, тоже не спешат.

В это время раздался усиленный громкоговорителями женский, почти веселый голос: «Дамы и господа! Для прохода на территорию Новой Башкирии используйте только контрольно пропускные пункты. Любые другие попытки проникновения будут караться смертной казнью! Южная граница контроля доступа в Новую Башкирскую республику установлена по линии Сибай, Верхнетавлыкаево, Бикбулатово, Мраково, Ермолаево, Кумертау. В любом из этих населенных пунктов вы можете получить все необходимые документы. Данное ограничение введено для вашего же блага! Проявляйте сознательность! Выполняйте все требования сотрудников контрольно-пропускных пунктов! Спасибо за внимание!».

— Слышал? — депутат обратился к Сергею, — весь юг Башкирии бросили! Сил удержать, все в одних руках нет. А здесь геноцид, какой-то устроили. Решают, кому жить, кому умереть… Мужик один на машине приехал, рассказывал, что в Бикбулатово народ решил КПП прорвать и документы себе сделать, бланков пустых явно на пунктах пропуска тысячи, так там из пулеметов человек двести положили, а разбегающихся из минометов накрыли… И пункт пропуска там закрыли. Он как это увидел, развернулся и сюда махнул.

— Мда… дела, — сказал Сергей, — Башкирия это вам не Сирия… Башкирия самогонный край. Ладно, мужик, бывай, пойдем мы потихоньку. Судя по твоему рассказу, у нас в отличие от тебя есть шансы оказаться по ту сторону. А ты покажись все-таки доктору, мало ли что.

Сашка с Сергеем бродили среди беженцев еще часа три, за это время успели наслушаться разных по трагичности и накалу страстей историй. Все они были разными и одинаковыми одновременно. Тысячи людей были вынуждены покинуть насиженные места и спасаться от опасности, противопоставить которой никто ничего не мог. Многие потеряли родных, многие видели, как они умерли. Общее горе объединяло всех.

Сначала, пока они ходили среди людей, Сашка всматривался в лица надеясь встретить свою мать или кого-то знакомого. Потом потеряв в это веру, он просто ходил вслед за Сергеем. Сергей находил общий язык почти со всеми и составил представление о том, кто и как попадает за КПП, а также, на уровне слухов о том, что происходит сейчас в Башкирии. Отойдя в сторону от людской массы, Сашка с Сергеем устроили совещание. Первое слово было предоставлено самому младшему. Сашка долго мялся и так ничего путного и не родил. Сергей предложил более конкретный план, который и был принят единогласно путем поднимания рук.

Они покинули лагерь беженцев, и пошли по уже проторенной дороге назад. Вернулись к КПП они только спустя сутки. Пообедав еще раз вместе, доев оставшуюся в рюкзаке еду, Сергей и Сашка разошлись в разные стороны.

***

Солнечная система бурлила. Прошло двое суток после выступления Президента в сети. Обращение, длившееся 5 минут, транслировалось по всем каналам, и было повторено 10 раз. Не было никаких сомнений, что его увидели или услышали все без исключения жители жизненного пространства людей. В первые сутки работа по организации эвакуации населения шла спокойно и очень быстро. Но к началу второго дня в сети появились расчеты имеющихся в распоряжении Совета системы сил и средств. Стало ясно, что избежать смерти сможет лишь малая часть человечества. Остальных эвакуировать не успеют, а тех, кого все-таки вывезут, ждет жизнь на грани вымирания. Материальные ресурсы человечества не бесконечны, а базы, размещенные под куполами на планетах в созвездии Альфа Центавра и у Звезды Бернара, не смотря на развернувшееся там срочное строительство, не могли вместить намного больше людей, чем там уже жило.

Президенту и Совету системы сетевая общественность ставила в вину не много ни мало предательство человечества и обман населения Солнечной системы. Недовольный народ заполнил улицы городов Земли и Марса, центральные площади Марсианского кольца и баз на спутниках и Луне также стали местом для демонстрации своего недовольства. Президент выступил еще с одним заявлением, в котором извинился за необходимость держать в тайне самые неприятные стороны сложившейся ситуации и призвал сохранять мужество. Департамент информации провел несколько точечных вбросов информации, завладел умами лидеров мнения и расколол человечество на два лагеря. Первая половина считала, что не все потеряно и спасение возможно, если люди объединятся перед лицом общей опасности. Вторая половина наоборот, считала, что все потеряно, а раз ничего сделать нельзя, кто-то должен ответить. Желательно за все сразу. Пока два противоборствующих лагеря упражнялись в софистике и скатывались на обсуждение личностей, Департамент информации продолжал делать свое дело. Относительный порядок в системе сохранялся.

За это время Департамент безопасности успел мобилизовать давно забытую Национальную гвардию, вывести из консервации боевую технику и вооружение и усилить войска. Пусть профессиональных военных было мало, но они выступили цементирующей силой для подразделений Гвардии. Гвардейцы взяли под охрану космопорты, базы снабжения, узлы связи, орбитальные верфи и все важные объекты инфраструктуры. Совет системы позаботился о лояльности солдат, всем им была обещана эвакуация.

Согласно плану эвакуации, население колоний покидало Солнечную систему самостоятельно, предварительно демонтировав и погрузив на космические грузовики все возможное оборудование. Транспорта у них было достаточно. Главная проблема заключалась в населении Земли. Срочно образованный департамент логистики обработал тысячи вариантов загрузки кораблей, маршрутов и учел массу всевозможных факторов. Спасти удавалось в лучшем случае четыре процента населения. Но и их спасение было под большим знаком вопроса. Жить хотели все, и каждый со временем начнет задаваться справедливым вопросом, почему его сосед улетал, а он остается погибать? Во что это выльется в итоге, предсказать не брался никто.

Весь межзвездный флот был стянут к Земле и Луне. На орбитальных верфях в срочном порядке собирались транспортные модули, которые после стыковки с кораблями должны были многократно увеличить их пассажирскую вместимость. Модули строились по упрощенным технологиям, практически все внутреннее пространство в них служило перевозке людей. На каждого пассажира приходилось меньше двух квадратных метров площади. Прием пищи, и сон переселенцев планировалось осуществлять по специальному графику. Сетевые блогеры сразу вспомнили, что в древние века, таким образом, перевозили рабов на кораблях и не всегда весь живой товар достигал пункта назначения в целости и сохранности. Пока в сети и на площадях набирали силу протестные настроения, Совет системы продолжал делать свое дело. Весь промышленный потенциал системы работал на одну цель – эвакуацию населения и создание минимально приемлемого уровня его жизни на новом месте.

Готовился к эвакуации и Дэт. Точнее готовил свою лабораторию. Девяносто процентов персонала его отдела, как только стало известно о солнечном кризисе, перестало выходить на работу. Пришлось распределить нагрузку между четырьмя оставшимися сотрудниками. Но им Дэт доверил только демонтаж железа. Архивацию баз данных он выполнял лично. Данные необходимые для функционирования проекта никогда не хранились на одном сервере. Управляющая программа в своей работе обращалась к сотням вычислительных центров. Сейчас, для максимально быстрого запуска лаборатории в работу предстояло собрать данные воедино и сохранить на автономных накопителях.

Дэт сидел за рабочим столом и потел. Включенная на максимум своих возможностей климатическая установка плохо справлялась со своими обязанностями. За окном было настоящее пекло, почти сорок градусов в тени. Превышение погодного рекорда для этого дня на 12 градусов. Демосфера расположенная перед ним демонстрировала процесс перекачивания файлов и степень загрузки каналов связи. Архивацией информации занимался сейчас не только Дэт, вся земная наука старалась сохранить все, что только можно из накопленных человечеством знаний. Пиктограммы, символизирующие нагрузку на сети информационной системы, во многих местах пульсировали красным, скорость переброски данных по этим каналам была минимальной. Дэта эта проблема не волновала. Он успеет в срок. Время еще есть.

Дэт встал и прошел в машинный зал. Два лаборанта бросив работу, склонились над монитором компьютера и слушали. Дэт зашел им за спины и тоже глянул на экран. Шло выступление Верховного Патриарха Объединенной церкви.

— …и я призываю вас объединиться перед общей угрозой и смиренно принять испытания, которые нам посланы свыше! Братья и сестры! Господь не бросит детей своих пока вера не угасла в наших сердцах!

Патриарх еще, что-то говорил, но Дэт уже не слушал слова человека, к делу которого и к которому он относился, мягко говоря, с раздражением. Он вернулся на свое рабочее место и посмотрел на дэмосферу. Процесс сбора данных о «проекте Терра» в одну «корзинку» был завершен на 72 процента. 72 процента информации позволяющей оперативно управлять уменьшенным подобием Земли были собраны на основных и резервных накопителях его лаборатории. Стоит потерять эти данные и о контроле над Террой можно будет забыть. Чтобы этого не произошло, перенос шел на два обособленных дисковых пространства.

Сбор данных завершился вечером четвертого дня из 20 отмеренных человечеству наукой. В информационном поле людей не осталось ни одного файла касающегося проекта Терра. Дэт связался с диспетчерской службой и уточнил время отлета лаборатории с Земли. Старт был назначен на завтра, ровно в четыре часа дня с орбиты Земли уходит корабль с людьми и оборудованием. Значит, все оборудование должно быть в орбитальном космопорте не позднее двух часов. Неизвестно сколько сейчас времени уйдет на улаживание всех формальностей и погрузку. График перевозок лучше не нарушать. Каждая минута задержки звездных кораблей стоит чей-то жизни.

Дэт отпустил ассистентов домой, сказав им, что с упаковкой носителей информации справится сам, а им стоит отдохнуть, чтобы со свежими силами грузить завтра оборудование. Он проработал всю ночь. Пришедший утром персонал лаборатории застал его спящим сидя перед своим компьютером. Проснувшись, Дэт развил бурную деятельность. К 12 часам все тринадцать тонн оборудования было готово к погрузке. Шестнадцать больших транспортных кофров, около сотни маленьких, все опечатано, пронумеровано и занесено в реестр. Вскоре к их окну на 34 этаже подлетел транспортник. Усиленный динамиками голос пилота потребовал открыть и зафиксировать окна. Дождавшись исполнения команды, транспорт подошел ближе и через открытый люк выдвинул трап, зацепившийся за пол кабинета. По трапу, стуча бронированными ботинками, ловко сбежали двое закованных в броню, вооруженных солдат. После того, как на транспорты, совершавшие сбор оборудования и людей, подлежащих эвакуации начались нападения отчаявшихся спастись людей, Совет системы обязал Департамент безопасности обеспечить каждый транспортник охраной. Солдаты молча проследовали мимо ученых к входной двери лаборатории. Один из них ударил кулаком по блоку электронного замка. Тот заискрил и, помигав индикаторами, потух. Убедившись, что дверь заблокировалась, солдаты сели на грозящие развалиться под их весом композитные стулья рядом с дверью. Следом за ними из грузовика появилась транспортная платформа с манипулятором и оператор, ею управляющий. Погрузка закончилась через полчаса. Персонал лаборатории и военные зашли в грузовой отсек грузовика, почти весь объем которого был занят ящиками, для людей оставались узкие проходы между корпусом и жестко закрепленным грузом. По всему периметру отсека были закреплены поручни, за которые и предложил держаться оператор после того, как убрал трап и закрыл люк.

— Полетим сразу на орбитальный космодром. Нет времени перегружать. Транспортник герметичен и снабжен противометеоритной защитой, так что не волнуйтесь, скафандры не понадобятся, — прокричал оператор в ухо Дэту стараясь перекрыть звук тяговых двигателей борющихся с притяжением Земли.

Когда грузовик пробил атмосферу и вышел в космос, все пассажиры прилипли взглядом к экрану, транслировавшему картинки с обзорных камер. На орбите Земли было тесно от перемещающегося в разных направлениях транспорта. Тысячи кораблей различного тоннажа, от огромных грузовиков до одноместных яхт стыковались к орбитальному кольцу и стартовали с него. На верфях кипела работа, нескончаемые вспышки сварки, миллионы брызг расплавленного металла, тысячи снующих по собираемым конструкциям монтажных роботов рисовали картину суеты и хаоса. Никогда ранее верфи не работали в таком режиме. В планах Совета системы были постройка двадцати новых транспортных кораблей и больше сотни пассажирских модулей для стыковки с уже существующим кораблям и вновь строящимся.

Вскоре оборудование Дэта было перегружено в трюм крейсера «Стремительный». Сотрудники его лаборатории ушли в жилой отсек, а Дэт сказав им, что ему необходимо решить некоторые формальности покинул корабль, перейдя по транспортному коридору на орбитальное кольцо. Миновав зону погрузки кораблей, он спустился на несколько уровней ниже и вышел в пассажирский терминал. Зал регистрации был разделен прозрачной стеной на две неравные части. Из большой можно было пройти в малую через два прохода в стене. Оба прохода контролировали военные. Их было много, рядом с каждым проходом не меньше взвода, метрах в 20 сзади них стояло какое-то тяжелое вооружение. Дэт, сугубо гражданский человек в нем не разбирался, но бревноподобные стволы, установленные на треноги, отметали все сомнения, что огневая мощь у них огромная. В большой части зала было многолюдно, желающие улететь выстраивались в две большие колонны и терпеливо ждали своей очереди пройти через кордон. Военные проверяли документы, сверялись с какими-то списками в планшетах и только после этого пропускали гражданских. Дэт подошел к кордону и обратился к офицеру, закованному в механизированную броню:

— Уважаемый, мне нужно попасть на ту сторону. Видите ли, мою лаборатория погрузили на корабль для эвакуации, а мне необходимо передать важные документы в...

Военный обернулся и уставился на него голубыми линзами шлема.

— Идите, выход у нас свободный, — голос, звучащий через решетку шлема, был лишен интонаций и более подходил машине, чем человеку. — Если вы находитесь с этой стороны, значит, у вас есть квота на отлет и ваш идентификационный чип в порядке. В противном случае вы уже не попадете назад.

— Квота? — удивился Дэт. — Что вы имеете ввиду? Я несколько дней не выходил из лаборатории и давно не смотрел новости...

— Идите! Не мешайте работать! — рявкнул военный и отвернулся от Дэта. Дэт пожал плечами и прошел сквозь кордон. Через минуту он уже смешался с толпой, а через час, дождавшись, когда улетит крейсер с лабораторией, сидел в кресле пассажирского челнока стартовавшего с кольца на Землю.

***

Расставшись с Сергеем, Сашка направился прямиком к КПП, встал в очередь желающих попасть на ту сторону. Трое парней перед ним прошли КПП почти без проволочек, судя по всему семейная пара, была отправлена восвояси, девушка с ребенком на руках тоже. Наконец дошла очередь и до Сашки.

— Документы! — старший по КПП протянул руку.

— Нет документов, — спокойно, глядя прямо в глаза военному, произнес Сашка, пряча подрагивающие от волнения руки в карманах, — паспорт в институт с собой не брал, студенческий билет утерян.

Старший пристально оглядев его с ног до головы, ткнул большим пальцем себе за спину, в направлении большого камуфляжного кунга на базе 131-го ЗИЛа. Бойцы с автоматами расступились, и Сашка оказался за колючей проволокой. В кунге его для порядка обыскали, затем выдали короткую анкету, которую он тут же и заполнил.

«Ф.И.О. - Ермолаев Александр Викторович.

Дата рождения - 30 ноября 1999 года.

Место рождения - г. Орск, Оренбургской обл.

Образование - третий курс ОГТИ

Семейное положение - не женат

Дети - —

Служба в армии - — ».

Сидевший за столом луноликий человек в камуфляже, с погонами капитана задал ему пару ничего не значащих вопросов, заглянул в анкету, оглядел Сашку с ног до головы и занес печать над анкетой. Но на полпути передумал ставить оттиск и, вернув печать на штемпельную подушку, поинтересовался:

— Чем вы планируете у нас заниматься, Александр? Продолжить учебу вы не сможете, с получением образования сейчас туго. Работать на производстве? Специальности у вас нет, а чернорабочих у нас хватает.

— Вы хотите мне что-то предложить?

— А вы схватываете на лету! Нам нужны солдаты, сильные, грамотные люди. Вы достаточно крепкий, к тому же в вузе учились, значит какое никакое, а умственное развитие есть, — капитан противно хихикнул. — Я уверен, что вам достаточно быстро удастся сделать карьеру. Тем более в сложившихся условиях.

Сашка сделал вид, что думает и через полминуты согласился. Анкету украсил синий оттиск «разрешено» и через 20 минут, он с документами, разрешающими нахождение на территории Новой Башкирской республики шел в медсанчасть, находившуюся в центре Сибая. Городок ничем его не удивил, тот же Орск, вид сбоку, только народу было реально много. Люди совершали казавшееся поначалу хаотичное движение, но при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что у всех есть какое-то дело. Было дело и у Сашки, первую часть придуманного Сергеем плана он выполнил, осталось пройти медкомиссию и пополнить ряды башкирской армии. Конечно, было страшно, но еще страшней было остаться по ту сторону колючки.

Через семь часов он в компании двадцати трех храбрящихся, разновозрастных, давно не мытых мужчин трясся в кузове тентованого «Урала». Выехав из города и проехав мимо садовых участков, они остановились перед воротами пионерского лагеря. Через дырку в тенте была видна надпись над воротами: «Оздоровительный лагерь «Юлдаш». Кто-то в кузове попытался пошутить, насчет оздоровления и красивой жизни, но шутка успеха не имела. В кузов заглянул человек, посветил фонариком в лица и под лавки, удовлетворенно хмыкнул и ушел. Минут через пять ожидания шлагбаум поднялся, и машина заехала на территорию. Проехав по центральной аллее, она остановилась на спортивной площадке. Водитель открыл задний борт, и новобранцы высыпали из кузова.

— Стройся в колонну по два, упыри, млять! — произнес человек стоящий в середине неосвещенной волейбольной площадки. Новобранцы выстроились, наступая в темноте друг другу на пятки и бестолково толкаясь.

— Направоо! Бегоом, арш!

Через две минуты они оказались в одноэтажном спальном корпусе. Раньше здесь жили пионеры, а теперь густо пахло портянками. В комнате, куда завели новобранцев, стояли двухъярусные койки с лежащими на них ватными матрасами. Подушек, одеял и постельного белья не было. Из коридора раздался крик: «Вновь прибывшие, отбой!». Сашка запихнул рюкзак под кровать и, не раздеваясь, только скинув кроссовки, улегся на нижний ярус койки дальней от двери и ближней к окну. Через минуту он крепко спал.

Посреди ночи он проснулся от толчков в плечо. С трудом разлепил глаза и увидел склонившегося над собой человека. Тот жестом поманил его за собой. Сашка сел на кровати и всунул ноги в кроссовки. Встал, стараясь не скрипеть сеткой кровати, и пошел за зовущим. Они зашли в соседнюю комнату. Там горела керосинка, и Сашка разглядел табурет, вокруг которого кучками лежали остриженные волосы. Человек показал рукой на него. Прощай гражданка, подумал Сашка и обреченно сел, куда было указано.

Утром проснулся от истошного вопля: «Взвод, подъем! Строиться на улице!». Он сел и завис, не понимая, что происходит. Получив затрещину от мужика в камуфляже, от которой свалился на пол, он подобрал свою обувь и, не обуваясь, выбежал из комнаты. Пробежав по коридору мимо дневального, выскочил на улицу. Перед бараком стояли его вчерашние попутчики, лысые, с торчащими ушами, осоловевши хлопающие глазами и так же, как и Сашка еще не проснувшиеся. Сашка встал в строй, держа кроссовки в руках. Нагнулся, чтобы надеть обувь и упал от сильного пинка в зад. Быстро перевернулся на спину. Над ним стоял человек в камуфляже, с искаженным злостью лицом и краповом берете на бритой голове. Сашка вскочил и как мог, вытянулся по стойке смирно. Стали видны погоны военного – майор.

— Отожрали жопы! Я из вас мамкины пирожки повыбью! Команда строиться, значит стоим и бычим! Боец, встать в строй! — Сашка проворно занял место, из которого выпал. — Даже если ты на горшке сидишь, и у тебя из задницы личинка наполовину торчит, услышал команду, выполняй незамедлительно. Сжал булки и делай, что говорят! Всем ясно? Не слышу! — Майору ответил нестройный хор голосов. — Привести внешний вид в порядок! Две минуты!

Стоящие в строю, а их было больше, чем ехало вчера на «Урале», начали судорожно натягивать штаны и обувь, заправлять рубашки. Ровно через две минуты майор поставил взвод по стойке смирно, а сам принялся перелистывать какие-то бумажки. Закончив чтение, и, судя по всему, неудовлетворенный увиденным майор начал раздраженно ходить туда-сюда вдоль строя, что-то бормоча себе под нос. Наконец, наверное, решив, что стоит поделиться мыслями с новобранцами, он остановился и достал из кармана потрепанную книгу в мягком переплете, открыл ее в нужном месте и начал громко читать:

— Основным недостатком занятий по физической подготовке, проводимых со специалистами, с медицинской точки зрения, является то, что их интенсивность и нагрузки, которыми при этом подвергается специалист из-за вольного трактования тезиса А.В. Суворова «Тяжело в учении – легко в бою», практически никогда не учитывают уровень индивидуальной переносимости нагрузок каждым обучаемым и, при определенных условиях, они (нагрузки) могут стать для него запредельными. Объясняется это тем, что в стремлении быстрейшего достижения результатов интенсивность нагрузок определяется только инструктором и, как правило, по уровню своей личной подготовки, в соответствии с постулатом «Так нас учили, и мы выжили, выживешь и ты», — майор закрыл книгу и, убрав ее в карман, окинул взглядом стоящий перед ним строй.

— Итак, отцы! Меня зовут майор Сурженко, я командир вашего учебного взвода. Запомните, я люблю три вещи, маму, Родину и сало, вы в этот список не входите, вас я не люблю, поэтому буду гонять и в хвост, и в гриву три месяца. За это время вы можете, как сдохнуть от перегрузок, так и превратиться в настоящих солдат. Какая у вас индивидуальная переносимость нагрузок, на данном этапе обучения, да в принципе и на следующих, никого не волнует. Это не гламурный фитнесс центр. То, где и кем вы служили до этого, меня мало интересует, считайте, что вы все духи. Кормить вас будут дважды в день. Баня и три часа свободного времени по субботам. Все остальное время вы будете заняты учебой. Увольнительных, денежного довольствия и приятного женского общества программа обучения не предусматривает. А теперь, нале-воо! Бегом марш!

***

Улетев из космопорта, Дэт некоторое время заметал следы. Он совершил несколько перелетов на корпоративном ракетоплане, затем вывел из стоя систему навигации и автопилот. Из подручных материалов собрал примитивную глушилку и в полной уверенности, что сигнал от его чипа, вшитого под кожу головы, никто не мог засечь, в ручном режиме управления ракетопланом покинул Город.

Четыре дня назад Дэт поселился на одном из островов Средиземного моря. Остров не был чем-то примечателен и это, в его положении, не могло не радовать. Еще до катаклизма населения здесь было мало, и туристы своим вниманием островок не жаловали. Виктор, хозяин старомодной гостиницы стоящей на самом берегу моря, выдал Дэту ключи от номера, ни о чем не спрашивая. На предложение оплаты просто махнул рукой. Какая оплата? Кому сейчас нужны деньги? Тем более что и обслуживания никакого, весь персонал разбежался, кто куда. Он один остался. А гостиницу не закрывает, потому что так не очень страшно. Вроде есть еще смысл в жизни. Если делать нечего, мысли всякие в голову лезут…

Дэт был единственным постояльцем. В холодильниках ресторана еще были продукты и полуфабрикаты, в кране вода из автономной скважины и электричество от солнечных панелей. Хозяин сказал, что последние дни Солнце жарит так, что ему пришлось отключить часть панелей, аккумулирующие емкости заряжаются слишком быстро. Солнце действительно просто взбесилось. Находиться на открытом воздухе становилось проблематично. Кожа получала солнечные ожоги. Легкие ошпаривало, как в бане. Поэтому Дэт с хозяином гостиницы коротали время за стаканчиком спиртного в баре перед телевизором, закрыв окна толстыми портьерами не пропускающими свет.

Многие информационные каналы в сети закрылись, но те, что поддерживались Советом системы, продолжали работу. Тема всех новостных выпусков была одна – гибель человечества. Журналисты выливали на зрителей массу ужасной информации. Солнечные удары стали обыденным делом, медицинские бригады в условиях оттока кадров работают в авральном режиме и зачастую спасением пострадавших занимаются находящиеся рядом люди. Океанические течения начали теплеть и смещаться со своих традиционных маршрутов. Шапки полюсов начали таять. Уровень воды в мировом океане медленно, но поднимался. Растительность пожухла и пожелтела. Мелкие реки и озера оказались на грани высыхания. Лесные пожары уничтожали сотни тысяч квадратных километров лесов и степей ежедневно. Спасали ситуацию стремительно формирующиеся из-за активного испарения вод грозовые фронты, сильные дожди не давали распространяться пожарам очень быстро. Сила ветра значительно выросла, ураганы разрушали инфраструктуру планеты и убивали людей. Города превратились в очаги катастроф и преступности. Силы поддержания правопорядка контролировали только ключевые точки мегаполисов и обеспечивали эвакуацию населения попавшего в квоты определенные Советом системы. Все, кто мог покинуть Землю на своем транспорте, уже это сделал. Теперь им предстояло достичь точки в космосе указанной Советом системы и ждать, когда их подберут звездные крейсеры. Часть людей, смирившаяся с тем, что спасения нет, покинула большие города и ждала смерти вдали от хаоса, творящегося в местах скопления людей. Земля гибла, но еще быстрее гибли моральные устои, люди забывали про совесть и взаимовыручку, право ближнего на жизнь, здоровье, волеизъявление. Лидеры стихийно возникших сообществ, требующих отменить квотирование на эвакуацию, обвиняли во всем Совет и угрожали захватить орбитальное кольцо и межзвездные корабли.

Все больше в сети крепло мнение, что Совет бросит умирать в космосе тех, кто спасся на своих кораблях. Якобы для них нет места в колониях, там уже страшное перенаселение и дефицит ресурсов. Меры, предпринятые Советом, по спасению людей подвергались все большей критике. Самое смешное, что сетевые блогеры и завсегдатаи форумов не могли предложить что-то более существенное. Все идеи по спасению человечества были заведомо невыполнимые, к примеру, в серьез обсуждался проект установки огромных двигателей на полюсах планеты и ее перелет к другой звезде. Другие идеи были не лучше. Дэта веселило подобное отношение к своей жизни сетевых лидеров мнения. Вместо того, чтобы постараться спокойно прожить оставшиеся дни, они продолжали постить в сети, обсуждали какие-то вопросы, как будто это что-то решало.

Вечером перед отправкой лаборатории, когда Дэт отправил всех сотрудников домой, он удалил с носителей всю информацию о проекте Терра, затем записал на диски массу всевозможных файлов, не относящихся к проекту, и опять отформатировал их. Он проделал эту операцию несколько раз, теперь попытка восстановить информацию даст ничтожные результаты. У Совета системы не осталось от проекта ничего. Дэт был уверен, его подчиненные, улетевшие вместе с лабораторией, не смогут наладить управление Террой, для этого им не хватит знаний. Ученые, создавшие проект давно умерли, люди, работавшие с Террой сейчас, просто выполняли механические функции, пользуясь результатами их труда. Алгоритм и принципы управления изменениями на планете были разработаны лично Дэтом. Остальные просто нажимали на кнопки. Без Дэта Совет системы не получит Терру на блюдечке с голубой каемочкой, свободной от населения. Если остатки человечества решат заселить Терру, они встретятся там с определенными трудностями. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда, именно так считал Дэт. То, что сейчас происходило с человечеством, доказывало, что они ничуть не лучше, чем терране. Пусть попотеют. У каждого живого существа есть право на жизнь и право ее защищать. Решение поступить именно так возникло у Дэта еще в момент разговора с Президентом. Ему была крайне неприятна экспедиция, организованная Босом, и роль Совета в ней. Лично он не считал жителей Терры лабораторным материалом, они были такими же людьми, как и он, Бос или Президент. Но в том случае он ни на что повлиять не мог. Сейчас он дал им шанс.

***

В субботу Сашка лежал на кровати и хотел умереть. Сложить руки на груди, крякнуть и все. Но смерть не приходила. Мозг продолжал прокручивать случившееся за последние дни. В первый день нахождения в тренировочном лагере их покормили всего один раз, зато гоняли на стадионе весь день. В казарму они вернулись, еле волоча покрытые мозолями ноги, поддерживая друг друга, но имитируя бег, подгоняемые пинками и криками двух здоровенных старшин. Следующий день, несмотря на жуткие боли во всех мышцах тела прошел так же, как и предыдущий, с одним только отличием, кормили два раза и выдали портянки, которые в кроссовки лезли еле-еле. Неделя прошла удивительно однообразно, их не заставляли часами маршировать по плацу, убирать территорию, ходить в наряд по кухне, набивать кантик на одеялах, их тупо и методично гоняли по стадиону и ближайшим окрестностям. Перемена занятий — отдых, поэтому бег без всякого перерыва переходил в отжимания, или приседания, качание пресса, прыжки, подтягивания. Все это сдабривалось моральным давлением старшин, которые делали все, чтобы новобранцы постоянно находились в состоянии стресса.

Было очень тяжело. У некоторых шла носом кровь, троих новобранцев унесли в санчасть, свалились от переутомления, четверо просто исчезли. Наверное, сбежали. Искать их никто не стал, без документов их шлепнет первый же патруль. Зато оставшиеся в назидание вместо сна четыре часа простояли в упоре лежа. Несколько человек пожаловались на растертые, покрытые мозолями ноги. Их осмотрел санинструктор, но уже к обеду они бегали, в общем строю. Потому что сан-сей, раздав им пластырь, заставил каличей заниматься спортом, так сказать, малоподвижным. Оказалось, что лучше казаться здоровым и переносить тяготы и лишения службы вместе со своим взводом, чем быть условно больным и заниматься лечебной физкультурой.

За несколько дней взвод превратился в группу грязных оборванцев. Форму еще не выдали, а гражданские вещи быстро приходили в негодность. Сашкины кроссовки пока держались, что его очень радовало, перспектива бегать в кирзовых сапогах, которые выдавали босым, сильно пугала.

Успокаивало одно, нестерпимая боль в мышцах начала стихать. Организм экстренно сбросил лишний жир, и тело стало приобретать, как говорил их физрук в школе, изящность форм. Еды Сашке хватало, если в первые три дня пребывания в лагере он испытывал постоянное чувство голода, то в последнее время оно исчезло. «Мамкины пирожки» из него вышли, чего нельзя было сказать о частых воспоминаниях о матери. Сашка мысленно бичевал себя за то, что не пошел ее искать, послушавшись Сергея, воображение часто рисовало, как бы он ее нашел и спас. Но упиваться муками совести он подолгу не мог, занятия и насущные нужды, не позволяли надолго погружаться в грустные размышления.

***

Дэт с Виктором убивали оставшееся время за неспешными разговорами и просмотром новостей. Планета продолжала агонизировать, а они ели самые деликатесные блюда и пили самые дорогие вина. Иногда Дэт замечал в глазах Виктора черную тоску, но тот старался хохмить и демонстрировал позитивный взгляд на происходящее. Хотя в момент хорошего подпития и рассказал, что у него есть сильнодействующее вещество, двух кубиков которого хватит, чтобы быстро и безболезненно отправить взрослого мужчину на ту сторону.

В гостинице еще держался приемлемый климат, и они решили не выходить из нее. Поэтому могли только предполагать, какая погода сейчас снаружи. Жара внутрь еще не проникала, но тонкие стены пропускали звуки. Они слышали, как мимо острова прошел большой корабль. Он протяжно и тоскливо гуднул и вскоре шум работы его винтов затих. Затихли и последние жители отеля. Дэт крутил бокал с вином любуясь игрой света в изломах хрусталя и думал о своем. Виктор механически протирал и без того безупречную посуду стоящую на барной стойке. Тишину неожиданно прервал свист реактивных двигателей ракетоплана, заходившего на посадку. Они услышали стук посадочных опор рядом с крыльцом ресторана и через несколько секунд грохот тяжелых ботинок по коридору. Дверь в зал распахнулась от тяжелого удара, и в клубах пыли, поднятой приземлявшимся ракетопланом, в помещение ворвались двое мужчин. Они держали в руках большие, спортивные арбалеты. Одетые на головы широкополые панамы и свободная, белого цвета, одежда, судя по всему, должны были защищать своих носителей от жарящего солнца. Увидев Дэта и Виктора, они резко остановились и направили на них оружие.

— Эй, вы! — выкрикнул один из них и закашлялся. — Чертова пыль! Вы! Не делайте глупостей и останетесь жить!

— Хотя и недолго! — вставил реплику второй и засмеялся. Первый зло зыркнул на него и продолжил.

—Нам нужна еда и вода!

Виктор вышел из-за стойки и направился к холодильнику. Два арбалета и шесть глаз следили за ним. Виктор отодвинул дверцу и начал доставать бутилированную воду. Построив башню из шести упаковок, он указал на соседний холодильник.

— Там алкоголь, если хотите, а вон там, — махнул рукой в сторону кухни, — еда.

Виктор вернулся за стойку и встал, положив на нее руки. Налетчики переглянулись, и один из них быстро прошел на кухню. Он вернулся назад через три минуты, держа в руках объемную коробку. Арбалет висел на ремне сзади. Он протопал мимо своего товарища и, пнув дверь, вышел из помещения. Судя по всему, оставив коробку в ракетоплане, он протопал назад и попытался взять сразу все упаковки с водой. Верхняя упала и лопнула, полимерные бутылки прыгая раскатились в стороны.

— Вы люди или животные? — неожиданно для самого себя задал вопрос Дэт. Грабители замерли от такой наглости, но потом старший из них направил на Дэта арбалет и заорал.

— Жить надоело? Засунь себе в задницу свое мнение и молчи! — его палец дрожал на спусковом крючке и Дэт отвел глаза.

Через минуту хлопнула дверь, и люди в белом исчезли. Об их визите напоминали валяющиеся на полу бутылки с водой и нарастающий шум двигателей взлетающего ракетоплана.

Дэт молча уставился на хрусталь бокала, а Виктор опять взялся за полотенце, смахивая с посуды и стойки пыль принесенную грабителями.

— Нас ограбили, — сказал Виктор через пару минут.

— Да. И могли убить,— согласился Дэт и прибавил звук на экране.

Прошло еще несколько дней, больше никто не появлялся на острове. Климатическая установка сначала перестала справляться с жарой, а затем приказала долго жить. Хозяин гостиницы сегодня не вышел из своей комнаты, вчера он жаловался на боли в сердце. Подумать только! Боли в сердце у человека, живущего во время, когда сердечные болезни давно остались в прошлом. Хотя, чему удивляться, происходящее на планете доконает кого угодно.

Дэт, на котором из одежды остались одни трусы, сидел в баре в окружении четырех вентиляторов, перемешивающих тяжелый, густой воздух и, изнывая от жары, часто лил себе на голову воду из стакана. Теплая вода и ветерок создавали хоть какую-то иллюзию охлаждения, и ему было откровенно наплевать на лужу, растекающуюся под ним, тем более что вода быстро испарялась и наводнение не грозило. Частые водные процедуры отвлекали Дэта от просмотра новостей, но главную транслируемую мысль он отлично понял. Землю охватил хаос. Число жертв стихии уже не поддавалось подсчету, но люди как будто помогали Солнцу уничтожать человечество. Еще вчера законопослушные и здравомыслящие люди, сегодня пускались во все тяжкие, наплевав на все нормы морали. Добрые отношения, взаимовыручка, уважение к ближнему своему превратились просто в слова. Даже человеческая жизнь стала стоить меньше бутылки чистой воды. Шокирующее видео транслировалось по всем еще работающим каналам. Дэт вывел четыре трансляции маленькими окнами вокруг основной картинки. Декорации были разными, но они транслировали одно и то же. Хаос. Ненависть. Боль. Содом и Гомора…

Совет системы закрыл глаза на происходящее на планете, люди остались предоставлены сами себе. Под контролем Совета еще находилось орбитальное кольцо, превращенное в сборный пункт, где люди ждали погрузку на межзвездные транспорты. На планете все правительственные силы были сосредоточены в местах эвакуации, которых становилось все меньше и меньше. Выполнив поставленную задачу, точки сбора прекращали свою работу. Последними, часто с боями, отстреливая потерявших надежду на спасение людей, которые буквально цеплялись за взлетающие транспорты, уходили военные, а вокруг еще работающих пунктов эвакуации обстановка только усложнялась.

Дэт уже хотел отдать команду на выключение экрана, когда громкость автоматически прибавилась и началась трансляция чрезвычайного сообщения. На орбите Земли был взорван межзвездный крейсер «Великая Земля», на борту которого находился Президент, несколько десятков членов Совета системы и 164768 эвакуируемых граждан и членов экипажа. Крейсер уже заканчивал погрузку и должен был вскоре стартовать, когда бригадир космомонтажников, осуществляющих мелкий ремонт присоединенного транспортного отсека, захватил контроль над ремонтными модулями и в считанные минуты прожег обшивку в районе двигательной установки корабля. Затем он с помощью ремонтных дронов заварил все подходы к двигателю и вывел его в нестабильный режим работы, предварительно отключив управляющие каналы связывающие двигатель с мостиком крейсера.

Никто, ничего не успел сделать. Взрыв колоссальной мощности разметал на атомы крейсер, пять километров околоземного кольца и почти сотню малых судов находящихся рядом. Но смерти на этом не закончились. Крупные и мелкие обломки кольца, разлетаясь в стороны, продолжали уничтожать инфраструктуру орбитального сооружения и попавшие под удар корабли. Несколько больших сегментов кольца сорвали с причальных зажимов крейсер «Альмагест», стоящий в доке в пятидесяти километрах от места взрыва. Пассажирский трюм крейсера был почти полон, до старта оставалось каких-то пара часов. Корабль вращаясь, как огромный, километровой длины бумеранг полетел к Земле. Через рваные пробоины в корпусе крейсер выбрасывал в космос сотни кубометров воздуха, воды, технических жидкостей и тысячи сразу коченеющих людей. Экипаж корабля боролся за жизнь судна и пассажиров, но все попытки запустить двигатели и остановить падение оказались тщетными. Крейсер вошел в плотные слои атмосферы и загорелся, разваливаясь на куски. Огненный дождь из тысяч обломков упал в океан. По предварительным подсчетам взрыв и последующая за ним цепочка трагедий унесла жизни около 500 тысяч человек. Террорист также погиб. Журналисты нашли в архиве старый видеосюжет с его участием и на Дэта с экрана смотрел улыбающийся человек с плакатом в руках, на котором было написано «Люди, одумайтесь!», Дэт выключил экран и пошел в свою комнату в надежде уснуть.

Прогнозируемое время катастрофы, высчитанное учеными, неумолимо приближалось. Часы отсчитывали секунды, спекающиеся в минуты, которые вливались в тягучие ленты часов уходящих в прошлое. Прошла почти бессонная ночь. Дэт метался на скомканных, сырых простынях пытаясь уснуть. Наступление ночи не принесло прохлады. Жара была невыносима, липкий пот покрывал все тело и, собираясь в крупные капли, скатывался на простыню. Густой воздух с трудом проникал в легкие, и не торопился назад. Болела голова, с усилием работало сердце, перегоняя горячую, бедную кислородом кровь. Короткие минуты дремоты не принесли отдыха. Он просыпался и подолгу балансировал на границе ночных кошмаров и кошмарной реальности. В голове крутились обрывки горячечных сновидений и странных мыслей. Зачем он продолжает это? На что надеется?

Когда утреннее злое Солнце осветлило закрытый жалюзи оконный проем, Дэт встал и пошел в душ. Воды в кране не было. Дэт чертыхнулся и направился в комнату хозяина гостиницы. Уже взявшись за ручку двери, он почуял сладковатый запах, открыл дверь, запах усилился. Стоя на пороге, он с трудом разглядел в царящем там полумраке тело хозяина. В том, что Виктор мертв он уже не сомневался. Дэт зашел в соседний номер и нашел там полотенце. Сложив его широкой полосой, он завязал себе рот и нос.

Тело Виктора лежало на кровати. Он устал ждать конца и нашел в себе смелость приблизить его. Сделал свой выбор. Тело не было обезображено предсмертной агонией и было полностью расслабленно. Виктор казался выше, чем был при жизни. И толще. При такой высокой температуре воздуха процесс разложения тканей шел очень быстро. Труп раздулся. Дэт посмотрел кругом в поисках салфетки, но затем, мысленно обругав себя, шагнул к телу и, превозмогая брезгливость, опустил Виктору веки голой рукой. «Покойся с миром»: пробормотал он из-под повязки.

Дэт стоял на крытой террасе и смотрел на море и небо, на несущиеся по нему грозовые облака. Горячий и сухой, несмотря на близость моря, воздух высушивал струящийся по всему телу пот. Легкие обжигало и дыхание перехватывало. Дэт опустил слезящиеся от яркого света, от которого не спасали даже солнечные очки, или жалости к себе глаза вниз, пряча их от раздражающего сетчатку неба. Набегающие на берег темные, вязкие волны вяло шевелили желтые водоросли, мертвую мелководную рыбу и несколько грязных, вонючих трупов чаек.

Неожиданно пошел снег. Крупные хлопья падали на берег и в море. Дэт протянул руку из-под навеса и две снежинки опустились на нее. Он снял очки и посмотрел на них. Они и не думали таять. Пепел не тает. Правая рука Дэта сильнее сжала подобранный возле тела Виктора инъектор с ядом. Картридж, вставленный в устройство, был наполовину пуст. Но этого хватит. Этого достаточно. Этого хватит на всю жизнь. Неужели это все? Вот так все закончится? Может, лучше было улететь? Тонкая игла ужалила мышцу бедра. Страх и сомнения покинули Дэта. Жалеть было поздно. Он все сделал правильно. Так как надо…

***

Как-то незаметно, на одном дыхании пролетело два месяца. Сашкин взвод приобрел вид настоящих военных. На бойцах не осталось ни грамма лишнего жира, да и нелишнего тоже, начали расти мышцы. Гражданские лохмотья давно сменили на трехцветный камуфляж и берцы, за опрятный внешний вид спрашивали так же строго, как и за успехи по физической подготовке.

Когда Сашка начал думать, что теперь никакими физическими нагрузками его уже не напугать, взводный построил их и, хитро улыбаясь, выдал следующее: «Вам сейчас кажется, что вы можете бежать так долго, что даже трамвай уже не нужен, но… В учебку завезли бронежилеты, теперь заниматься будем с утяжелением». Но и тут, поболело и прошло, мышцы адаптировались и к лишнему весу. Рядом с бараком, в котором жил Сашкин взвод, на детской площадке устроили тренажерку. Натащили железа и наделали примитивных штанг. Взводный заметив тягу некоторых бойцов к тяжелой атлетике привез гири и большое зеркало. Сашка, глядя на свое рельефное отражение, недоумевал, раньше он завидовал качкам с фотографий в соцсетях, а теперь мог дать многим фору. Такой результат за короткое время!

Во взводе стали выявляться лидеры и аутсайдеры. Более умные, проворные и смекалистые бойцы умудрялись находить лучшее обмундирование и больше еды. По ночам, после отбоя, в расположении взвода начинались, как говорили старшины, неуставные заточки, бойцы собирались в группы, был слышен смех и подначки залетчиков. Сашка, явно не примыкал ни к одной из групп, но умудрялся при этом поддерживать хорошие отношения со всеми солдатами взвода, не смотря на их возраст. Мужики постарше и помудрей говорили ему, что у него мрачные глаза. Молодежь не позволяла в отношении его злых выпадов. Сашку это устраивало. Не смотря на то, что во взводе было несколько земляков – орчан, сближаться с кем-то он не хотел. Еще свежа была в памяти потеря одноклассников и друзей.

В один из субботних дней курсантов привели к присяге. Весь личный состав учебной части выстроился на плацу в каре. Перед каждым взводом стоял взводный и держал в руках красную папку. Выходивший из строя курсант брал ее, поворачивался лицом к строю и громко читал текст, вложенный в папку. Сашка читал строки присяги только во время ритуала, но они сразу запомнились, несмотря на охватившее его волнение. Теперь, когда на занятиях становилось совсем тяжело, он, как мантру, повторял: «Я, Ермолаев Александр Викторович, торжественно присягаю на верность Новой Башкирской Республике. Клянусь свято соблюдать законы Новой Башкирской Республики, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь мужественно, не щадя своей жизни защищать народ и государственные интересы Новой Башкирской Республики. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу и независимость Новой Башкирской Республики. Если же по злому умыслу я нарушу свою присягу, то пусть меня постигнет суровая кара и презрение моих братьев по оружию».

Во время обучения они не заступали в наряды по кухне, не убирали территорию и не занимались хозработами. Строевым приемам и шагистике за все время было посвящено всего четыре часа. Все их время тратилось на освоение воинских премудростей, даже работы по уборке казарменных помещений выполнялись солдатами из роты материально-технического обеспечения. Все их называли дети говна и пара или эрмэошники. Курсанты только заправляли постели, не забивая голову набивкой кантиков, о которые раньше так любили резаться сержанты.

Постепенно спорт из программы подготовки начали вытеснять занятия по оказанию первой помощи, рукопашному бою, огневой и минной деятельности. На стрельбище кроме АК-74 они знакомились с другими образцами стрелкового оружия. Пистолеты, пулеметы, снайперские винтовки многократно разбирались и собирались, изучались ТТХ и принципы их применения. Руководство учебной части не экономило на боеприпасах, и настрелялись все вволю. Эти полезные знания и умения буквально вколачивали в голову еще месяц, поэтому учебный процесс был эффективен, как никогда. Парни из взвода уже служившие в армии говорили, что за те годы, что они охраняли рубежи Родины, они не узнали и половины того, что узнали за последние 40 дней. Причем, главное то, что это не какие-то аморфные теоретические выкладки, а знания, доведенные почти до автоматизма практическими занятиями.

Кроме этого их учили водить различную технику, в автопарке учебки были «УАЗы», «ЗИЛы», «Уралы», БМП-1, БТР-70 и ГАЗ-66. Водителей профессионалов из них сделать не пытались, но, тем не менее, каждый из них, при необходимости, мог заменить руля, случись тому быть выведенному из строя. Вождение далось Сашке легко, но бесила «шишига». Каждый раз, когда он садился за руль, он желал ее конструкторам гореть в аду. Надо же было разместить коробку передач так, что к ее рычагу приходилось тянуться назад, выворачивая правое плечо.

Учились они и владеть своим телом и его реакциями на опасность. Старшины регулярно проводили занятия по повышению болевого порога. Сашка был согласен с их постулатом: «Ты можешь бить сильно, но какой в этом смысл, если ты не можешь держать удар». Инструкторы ставили их в пары и заставляли мучить друг друга. Самым жестким упражнением, на Сашкин взгляд, была «Бульдожья хватка». Нужно было удерживать противника на болевом захвате в то время, когда тот бил по болевым точкам. Ты держишь, тебя бьют, потом наоборот. Оба получают «массу удовольствия» и привыкают к боли. Через каждые три, четыре дня устраивались драки стенка на стенку с другими взводами. Бить по лицу и голове запрещалось, но расквашеных носов и губ хватало. Боли было много, и Сашка уже практически не обращал на нее внимания и не боялся пропустить удар, поболит и пройдет. Не смертельно.

В один из дней, майор Сурженко на утреннем построении всех очень удивил. Старшины вывалили на землю перед строем содержимое двух мешков. Ножи, топоры, молотки, отвертки, лопатки, гаечные ключи и прочий хлам. Венчали кучу нунчаки из эбонита. Вдоволь насладившись произведенным эффектом, майор произнес следующую речь:

— Все видели фильм «Хранители»? Нет? Ну и ладно. Там только один синий кекс имел реальные суперспособности, остальные были обычными людьми, но пользовались хитрыми прибамбасами и, поэтому считались супергероями. Один человек вряд ли отмутузит троих голыми руками, но имея топор, эта задача уже не кажется не выполнимой. Как говорится, хули ваше карате, когда в кармане два «ТТ»! Поэтому каждый из вас две минуты подумает и решит, что из подручных средств он превратит в супероружие. Любая, на первый взгляд, хрень сделает из вас супергероя, главное — научиться ей пользоваться. Даже презервативом можно убить человека. Как? Проявите смекалку. Что ржете? Думайте!

Сашка думал не долго. Теперь кроме стандартного обучения бою с холодным оружием, он тренировался в метании ножей. Сашка выбрал своей мишенью дерево за бараком, толщиной со среднестатистического человека. Пролетевшие мимо цели ножи ударялись о стену постройки, дежурный вначале ругался на посторонний стук, но с ростом Сашкиного мастерства претензии сошли на нет. Занимаясь метанием ножей по часу в день, уже через две недели он достиг неплохих результатов, но продолжал тренировки. Меткость росла, дерево превращалось в труху. Время шло, после сдачи очередных зачетов, их построил взводный и выразил благодарность за службу.

— Бойцы! За время, проведенное в учебном лагере, вы проявили завидное мужество и стойкость характера, — говорил он, расхаживая перед строем, — вас осталась едва ли половина. Остальные по разным причинам сошли с дистанции. Но это еще не конец обучения, дальше будет также непросто. Через месяц лучшие из вашего взвода получат шанс продолжить службу в формируемой сейчас элитной части специального назначения.

Взводный подкрепил благодарность вручением очередных воинских званий. В их взводе стало на два сержанта и пять ефрейторов больше. Получил лычки и Сашка. Ефрейторское звание никаких социальных преференций не несло, но в тоже время и обязанностей не добавило. Ерунда, мелочь, а приятно, до генеральского звания на один шаг меньше, шутили бойцы.

Разговоры о перспективе попасть в спецназ ходили по взводу недолго. Уже через пару дней все потонуло в пучине тяжелых будней, к тому же после отправки очередной партии курсантов в войска, к учебе добавилась служба на постах охранения периметра учебки.

Заступая на пост в первый раз, Сашка немного нервничал. На информационных часах, проводимых с ними раз в неделю, до курсантов доводили ситуацию на фронтах. Им рассказывали и о том, что не смотря на усилия властей по наведению порядка на территории Новой Башкирской Республики обстановка становиться напряженней день ото дня. Люди сколачивают банды и разбойничают, добывая себе топливо и еду. Грабежи и мародерство стали для многих единственным шансом избежать голодной смерти.

Сегодня на разводе боевого охранения сообщили, что произошло нападение на склады военной части, дислоцировавшейся в Мелеузе. Нападение было отбито с большим уроном для атакующих, но факт остается фактом. Опасность существовала не только со стороны пришельцев, человек человеку стал врагом. Поэтому посты в учебке усилили, сделали их в два раза гуще.

Сходив несколько раз в охранение Сашка даже начал находить в этом определенный кайф. Главное не щелкать клювом, а вертеть головой чаще. И хотя хроническая усталость тесно подружилась с хроническим недосыпом, появилось время побыть с самим собой. Досконально перетряся свою прошлую жизнь, Сашка задвинул ее на задний план сознания. Солдатская жизнь поневоле заставит жить настоящим. День в день. Тем более что если в самом начале Сашка еще верил, что у них с Сергеем что-то получится, то теперь он уже убедил себя в том, что Сергей его попросту кинул, как наивного дурачка. Да, так бывает. Человек человеку — просто человек. Суровая правда жизни. О дружбе или выполнении обещаний и обязательств в существующих условиях думать не приходилось. А раз так, то и хрен с ним, проживу как-нибудь, невесело думал Сашка и напрягал зрение, вглядываясь в темноту.

Вскоре силуэт одиноко стоящего в поле обломка столба начал двигаться, а вокруг него замелькали темные пятна. Сашка закрыл глаза, прислонился спиной к стенке окопа и, опустив воротник бушлата и подняв одно ухо шапки, стал слушать. Тишина стояла такая, что казалось он слышал, как на замерзшую землю падают редкие снежинки. Время шло и ему стало казаться, что он остался один на Земле, как ежик в тумане, вокруг никого и только туман окружает его со всех сторон. «Я ежик. Шел. Упал в реку. Плыву», — крутилось у него в голове. Разум растворялся в тишине. Сашка начал залипать. Еле слышный «бряк» чего-то металлического совсем рядом вывел Сашку из дремоты. Мысли лихорадочно заметались. «Проспал вспышку! Не хватало еще уснуть. Если свои, это мощный залет, если чужие, вообще трындец!» Ища выход из сложившейся ситуации, Сашка продолжал сохранять неподвижность. Чуть-чуть приоткрыв глаза, осмотрел подходы впереди. Никого. Значит сзади. От сердца немного отлегло, до смерти не убьют.

Еле уловимый слухом шорох прозвучал ближе. Сашка очень медленно переместил руку к поясу и положил ее на рукоять ножа. Обхватив наборную рукоятку пальцами, он беззвучно вынул лезвие из ножен. Нагнулся и тихо развернулся лицом к лагерю. Сердце стучало и мешало слушать. Вдруг над окопом появилась чья то голова. Сашка схватил человека за затылок и приставил острие ножа к горлу, кольнув кожу.

— Дернешься, убью!

— Эй, эй, эй! Ефрейтор! Отставить! – зашипел человек.

Сашка узнал голос взводного и отпустил его. Пока тот поднимался с земли, он вылез из окопа и принялся докладывать об отсутствии происшествий во время несения службы. Майор прервал его:

— Ермолаев, если хоть одна живая душа узнает, как ты меня подловил, ты реально не поймешь, кто подставил кролика Роджера. Понял? – Сашка молчал. — Хотел тебя оставить в учебке командиром отделения, вместо Петрова. Но вижу, что в реальном деле от тебя будет больше пользы. В часть приехал офицер из главка. Запросил личные дела лучших курсантов. Твое дело я не отдал. Но утром отнесу. Кого, зачем и, почему он отбирает, я не знаю. Но у тебя появился реальный шанс уехать отсюда.

Майор ушел, оставив Сашку размышлять над маневрами судьбы. Действуй он по уставу караульной службы, остался бы инструктором в учебке, а теперь майор избавляется от свидетеля его позора. Что предпочтительней для Сашки сейчас непонятно, но, решил он, что ни делается, все к лучшему. Сашка отдежурил свое время, сменился и вернулся в караулку. Караул назначался из бойцов разных взводов, поэтому всегда находились темы для обмена сплетнями и слухами. Сегодня отдыхающая и бодрствующая смены обсуждали приезд «купца». Обычно, курсантов увозили целыми выпусками, а тут человек приехал, чтобы отобрать лучших. Выдвигались самые разные гипотезы, какая из них более похожа на правду, Сашка думать не стал, наше дело маленькое. Лег на нижний ярус нар и попытался уснуть. Но не тут-то было. Один из бойцов подошел к Сашке и потряс его за плечо:

— Санек, правда, что ты троих замочил? Сашка, не открывая глаза произнес:

— Отстань, а? Дай поспать.

— Ну расскажи, хорош выпендриваться, чо ты ломаешься? Расскажи!

Сашка резко сел на кровати, и боец отпрыгнул от него, опасаясь удара. Но Сашка расслабившись оперся спиной о стену и начал рассказывать.

— Неделю назад четыре взвода из учебки ночью подняли, вооружили, экипировали и посадили в машины. Куда едем не знали. Приказ и все. Тряслись, наверное, час, как потом оказалось, ехали в Сыртинский. Там в здании школы власти организовали склад продовольствия. Не сказать, что большой, но по нынешним временам и тонна муки огромное богатство. Население в Сыртинском вроде лояльное было, поэтому гарнизона там всего 30 человек стояло. Четверо склад с едой охраняло, а остальные в другом месте, ближе к Уралу, ГСМ и еще что-то караулили, там же и жили.

Напали на склад ночью, как потом оказалось 22 человека. 20 залетных и двое местных наводчиков. Они хотели по-тихому охрану снять, загрузить еду в машину, на складе зилок 130-й был, и свалить. С охраной разобрались, но, когда начали в машину харчи метать, кто-то из соседнего дома заметил суету подозрительную и предупредил остальную вохру. Те быстро подтянулись и блокировали бандитов. Сами лезть побоялись, а из ближайших боеспособных частей оказалась наша учебка, вот нас и отправили.

Мы с трассы когда сворачивали, фары погасили и остановились метрах в пятистах от школы. Спешились, начальство ушло на разведку. Потом вернулись и поделили нас на группы. Две штурмовые, две группы зачистки и четыре блокирующие. Я попал в зачистку. Пока обсуждали штурм уже светать почти начало, поэтому решили не тянуть и атаковать. Две группы одновременно взорвали заборчик и под прикрытием штурмовых щитов, а их как-то хитро скрепили по две штуки, так что они не только корпус, но и ноги до колен прикрывали, быстро добрались до здания и вошли внутрь с разных сторон. Мы следом побежали. В здании крики, выстрелы, дым от дробовиков, штурмовиков карабинами Сайга вооружили. Они по коридору двигаются стеной из трех человек с щитами, задние бойцы из дробовиков стреляют, во все, что движется и гранаты в кабинеты кидают. А мы сразу за ними дочищали помещения. Я со старшиной нашим Петровым последним шел, поэтому живых врагов даже не видел.

— Страшно было? – перебил Сашку один из слушающих бойцов. Сашка посмотрел на него, как на дебила.

— Ясен пень, страшно! Первая боевая! Короче, сзади мы с Петровым, страхуем тыл. Из одного класса двойка бойцов вышла и показала, что чисто там. Мы дальше двинули. Вдруг смотрю, нет старшины! А рядом дверь одна единственная, я туда. Заглянул, а старшина на полу лежит, а над ним два упыря каких-то. И возятся там что-то, как будто борются. Старшина мужик здоровый, рукопашник классный, но тут вяло как-то сопротивляется. Я с испугу этих двоих одной очередью, патронов на пять и положил. Там расстояние метра три, хрен промахнешься. Подбежал к Петрову, а он в кровище весь, руками шею зажимает и кровь толчками между пальцев. Бандиты, которых я подстрелил, рядом валяются, я одного отодвинул немного, положил автомат на пол и ИПП расковырял по-быстрому. Бинт прям в рулоне к шее приложил, говорю старшине, дави давай. Он двумя руками бинт держит, а я второй ИПП открываю и кричу, медика зову. Страшно, блин! В первый раз на руках человек помирает!

— А третий бандит был? Или врут? – опять перебили Сашку.

— Третий? Был и третий. Я сижу, рану зажимаю, медика ору, а сам башкой кручу, думаю, откуда они взялись, ведь комнату проверяли уже. Оказалось, что слева от классной доски дверь есть, толи в подсобку, толи лаборантскую. Мы же без фонарей были, вот парни и не заметили. Там они и прятались, оттуда и третий выскочил. Мелкий такой, с молотком в руках. Кинулся на меня, а у меня одна рука свободная, я нож выхватил, и вперед выставил, он на него в темноте и напоролся животом. — Сашка замолчал и, давая понять, что рассказ окончен, лег и отвернулся к стене.

— А этот, третий, умер? — продолжал удовлетворять любопытство кто-то из солдат.

— Умерла, — ответил Сашка, — девчонка лет пятнадцати оказалась.

На рассвете опять пришла Сашкина очередь заступать на пост. Дежурство закончилось быстро, пришел разводящий со сменой и отправил его в штаб. Сашка зашел в караулку, сдал оружие и боеприпасы в КХО. Затем отправился в казарму, приве... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6