Солдаты Сумерек

Путник, идущий в Империум, приветствуем тебя! Наш проект посвящен образу будущего человечества, бесконечному развитию жизни, выживанию и победе навсегда.

Команда авторов, соединенная общими целями и гармонией взглядов, создает сагу о строительстве нового общества, нового мира. Завоевание звезд, готовность к вызовам мироздания, Управление Историей, торжество духа и разума, далеко не всегда простое и комфортное – всё происходит здесь.

Уникальность проекта в том, что это не только видения о далеком будущем, а прежде всего то, что можно сделать и планировать уже сегодня. Борьба и победа, рождение и гибель, трагедии и триумфы происходят в ближайшие годы. Затронутые этические, социальные, философские проблемы уже ясно видны или должно быть предсказаны. Сам факт осознания проблемы и поиск решения уже бесповоротно меняет Вселенную. Каждый поступок бесконечно важен и всё зависит только от нас.

«Лишь безумные побеждают, лишь победители судят»

Владимир Николаевич Стрельников

СОЛДАТЫ СУМЕРЕК

Часть 1. «С волками жить…»

Пролог.

2020 год по времени Метрополии. Орбитальное пространство Земли-9.

«Интересно, эта проблема вообще имеет решение?» — с лёгким сожалением думал адмирал Феоктистов. На его световом экране, передававшем вид из кабины «Ноль-Девятого», мелькали чёрно-серые пятна, изредка складываясь в осмысленную картинку. Очевидно, капсула истребителя хаотично металась.

— Das Feuer! Feuer!! Feuer!!! — исступлённо орал в переговорник Хельмут, срываясь в фальцет. Похоже, от страха бедолага помнил лишь язык Фатерлянда. «Н-н-да… Жаль мальчишку!» Впрочем, иного варианта у бедолаги, скорее всего, не было. Серый цвет занимал лишь серёдку спектрограммы новоиспечённого старшего космонавта. А вот времени, чтобы вырастить из него полноценного Солдата Сумерек какой-то нерадивый вербовщик Хельмуту просто не предоставил. «Да не какой-то, а я сам!» — самокритично ругнулся адмирал.

Это была его идея, воплощённая в рамках проекта «Валькирия» — вытащить себе подкрепление прямо из мясорубок воздушных боев над Сталинградом и Кубанью. А так и не умершие лётчики никак не могут отойти ещё от той ненависти. Даже на базе сходятся в смертельных рукопашных, почем зря уничтожая друг другу новые телесные оболочки. Приходится бывших советских и фашистских пилотов разводить по разным эскадрам. Но и это мало помогает — Солдат в космосе катастрофически не хватает, а Дикие всё более изощряются. От их непрерывных атак свежепризванные «чистоплюи» и «твари» безвозвратно гибнут. Девятое пространство, подобно Мамаеву кургану или Сапун-горе, уже семнадцатый раз переходит из рук в руки. Советская эскадра пока успешно блокирует Землю-8, а вот фашистская не вылезает из встречных боёв на низких орбитах «девятки» и тает на глазах.

Адмирал высветил на втором сенсоре дело Хельмута Кройцера. Так... 1918 года рождения, обер-лейтенант. Ну да, из «тварей»! Был командиром эскадрильи пикировщиков. Летал на Ju-87. Отличался умением наносить особо точные бомбо-штурмовые удары. Плюс — два лично сбитых самолёта. Вот только в последнее время старался уничтожать всё, что видел на земле. В том числе, крестьян, детей и даже домашнюю скотину. 7 июня 1943 года он «не вернулся из боевого вылета» по бомбардировке советских войск на Таманском полуострове, которые прорвали-таки пресловутую «Голубую линию», из объявленных Вермахтом неприступными оборонительных укреплений немцев.

«Тварями» в среде Солдат Сумерек называли тех, кто тяготел к тёмному спектру жизни — агрессии, похоти, эгоизму. Возрождённые фашисты в подавляющем большинстве были именно такими. «Чистоплюи» же старались жить как гуманисты, аккуратисты и человеколюбцы. Причем, по закону единства и борьбы противоположностей, первые являлись твёрдыми сторонниками колонизации, а вот вторые частенько ударялись в ереси, вплоть до оправдания Диких. Увы! Жестокие условия межпространственной войны не оставляли шансов ник тем, ни другим. С потомками хозяев этого мира успешно сражались лишь те, чей спектр души был практически идеально серым — «Солдаты Сумерек».

Тем временем голос Хельмута пропал из эфира. Его звено пыталось отразить атаку новинок противника — «летающих скал», которые обрушились из космоса на остатки людских укреплений Земли-9 недалеко от местного аналога Норвегии. Поэтому каждая крупица информации о бое с ними была на вес золота. Два предыдущих контакта с новыми созданиями Диких закончились гибелью истребителей «сумеречников». Однако видеоканал Кройцера все ещё транслировал медленно вращающийся скалистый ландшафт с ровными воронками атомарных ударов. Похоже, мальчишка был уже без сознания, но с открытыми глазами, и просто падал на поверхность.

— Helimuth, mein Junge, wach auf! Wach auf! (Хельмут, сынок, просыпайся! Просыпайся!) – ласково заговорил в переговорник адмирал. В отличие от многих фронтовиков он не имел отвращения к немецкому. Это подействовало.

— Vater, bist du das? (Отец, это ты?)

— Да, мой хороший. Ручку на себя, сынок. Газу прибавь... Выравнивайся.

Конечно, космический истребитель Коройцера не имел ни газа, ни элеронов. Эту псевдоживую капсулу вырастили из его собственного  генома. Но сейчас именно такую аналогию лучшее всего воспринимал помутившийся разум. Ведь первая война навсегда входит в подсознание. Вот обер-лейтенанту и казалось, что он снова падает на горящей «Штуке» в кубанские плавни и пытается выровнять стремительно теряющий управление бомбардировщик.

— Плавно подбирай, подбирай ручку! Сбрасывай газ. Видишь ровную площадку слева, на 11 часов?

— Да, папа.

— Хорошо! Переходи в планирование. Садись.

— Яволь! Выполняю.

Адмирал использовал работающий аудиовизуальный канал Хельмута, который вывел на один из виртуальных сенсоров. По второму он вызывал командира «фашистской» эскадры Николая Зуброва — своего побратима и вечного ведомого на родной Земле-7. Судя по тому, что в эфире оставался активным лишь канал Кройцера, остальные из его звена, скорее всего, сбиты. А «летающие скалы», между прочим, с орбиты никуда не делись.

— Седьмой, Седьмой, я Пятый! Срочно к Норвегии. Наведение по каналу Ноль-Девятого!

— Есть, командир! Выполняю.  

Идеальная телесная оболочка Владимира Феоктистова придавала ему вид поджарого мускулистого мужчины в возрасте 35-40, исполосованного тонкими шрамами. Но фактически ему шёл 53-й год, из которых последние 37 пришлись на различные войны и иные бои. Адмирал, вместе с Зубровым, прошёл наиболее длительную школу из всех «сумеречников». Они были и средневековыми «тварями», и революционными «чистоплюями». А в стреляющих небесах боковой ветви своей Земли-7 дозрели до настоящих Солдат Сумерек. Теперь вот второй год напряжённо дрались меж пространствами.

Параллельно, по третьему сенсору, адмирал разговаривал с курирующим эскадру резидентом Управления Мобилизации. Её объёмная голограмма показывала миловидную строгую женщину в повседневной форме Метрополии, с погонами коммандора-атташе.

— Аркадьевна, что с «Семёркой»?

— Вы же знаете! На Земле-7 управляемый откат в капитализм и попытка насаждения неорабства. Есть секты, активно готовящие второй приход Мессии. 

— Давай без политинформаций! По «укрепрайону» что?

— Создание Русла-крепости затягивается. Людей с перспективными способностями нашли. Называют себя «моги». Но пока они лишь объединяются в тайные общины — «Круги», чтобы жить в своё удовольствие. Как правило, за счёт того или иного использования ресурсов и возможностей простых людей. Сейчас пытаемся соединить их скрытое волшебство с имперским духом предков и остатками русского стремления в космос.

— Короче, Склифосовский!

— Санкционирован проект «Империум Человека».

— Ну, слава Богу! Сроки?

— Здесь самое сложное. При самом лучшем сценарии — не менее 40 лет... Продержитесь? — так обычно смотрят на вошедшего Деда Мороза.

— «Валькирию» наращивайте!! И сто раз говорил — доводите кандидатов!!! Не надо сырое мясо слать. Мы-то пару дней всяко потерпим. Зато потерь не будет! Гоняйте их, как нас. Тогда уж и сроки свои сказочные ставьте!

— Да поймите, Пятый! — оправдывалась командор-атташе: — Не можем мы тратить столько ресурсов на обучение! С вами же по-другому получилось.

— А пацанов пачками терять мы можем себе позволить?! Все затраты коту под хвост. Они же гибнут! Отправляйте в «автономки», лет на 10-15.

Вдруг связь прервалась. Похоже, адмирал уже не мог распылять внимание сразу на три сенсора. Его сознание сконцентрировалось на двух картинках. А не выключенный канал механически транслировал обе в Управление. Хельмута Кройцера окружило около 30 «летающих скал». Они двигались синхронно с его капсулой, сопровождая к импровизированной посадочной площадке. Причём, в поле зрения раненого пилота пока предусмотрительно не лезли. Зато «скалы» хорошо показывал заходящий сверху Николай Зубров:

— Пятый, Кройцера в «клещи» берут!

— Вижу, Седьмой. Как сядут, бей вольфрамом.

Голос Зуброва дрогнул лишь чуточку:

— Понял. Начинаю пикирование!

Удар вольфрамовыми болванками, сброшенными с границы стратосферы, приводил к последствиям, сравнимым с ядерной бомбардировкой. Менялись атомарные связи и высвобождалось громадное количество энергии. (Только почти без проникающей радиации). «Скалы», скорее всего, удастся накрыть — все творения Диких, при всём их совершенстве, не могли противостоять ТАКОМУ. Но тогда и старшему космонавту конец! Из пекла гипервзрыва его сознание не спасут никакие сверхсовершенные технологии Метрополии.

Капсула Кройцера коснулась каменистого плато, и тут же хаотичные серые нагромождения «летающих скал» одновременно бросились. Со скрежетом и грохотом разорвали сначала корпус истребителя, а затем и мягкий скафандр. Сенсоры передатчика были вживлены в голову старшего космонавта, поэтому картинка не исчезла. Неожиданно твёрдое каменное крошево взметнулось вверх мельчайшей тучей пыли и застыло над Хельмутом в виде неровного зала со скальными стенами. А в 6-7 шагах от него агрессивно щерились волосатые, 2,5-метровые гориллоиды, оплетённые лианами «разгрузок». «Дикие»! Приматы схватили обер-лейтенанта, распялили в лапах. Самый мощный поднатужился, оторвал левую икру и с видимым наслаждением вложил в свою пасть.

— Ба-а-а-атя-а-а!!! — заорал Кройцер по-русски: — Они меня жрут!!!

— Вижу. Держись, сынок. Иду! — спокойно ответил адмирал по-немецки.

Его «Феникс» (или «Финист», как прозвали капсулу русские) вынырнул из подпространства чуть ниже отбомбившегося звена Зуброва и вошёл в крутое пике, обгоняя вольфрамовые болванки. Четкая лента мезонного следа светила сзади. Но самого двигателя на истребителе не было! То, что адмирал давно летал без топлива в капсуле, как-то уже стало привычным. Но чтобы ещё и без двигателя?! Туча «скал», прикрывавшая сверху площадку, где заживо жрали Хельмута,  пришла в движение. Протянула к «Финисту» лучи импульсов. Но на том лишь ярко вспыхнули охранные руны. Истребитель всё быстрее мчался вниз. Творения хозяев попробовали принять его на себя, но неожиданно также всклубились тучей невесомого песка. Четырьмя светлячками вспыхнули части Диких. На Земле-7 Феоктистов всегда резал стропы парашютам сбитых, так что и здесь оставался верен себе. Только теперь он рассекал острыми крыльями прямо тела хозяев, отчего их фрагменты всегда загорались.

Было видно, что Дикие, поглощавшие плоть старшего космонавта, быстро менялись. Становились более хитрыми морды, корёжилась, принимая силу, мускулатура.

— Эскадра! Тела врагу не отдавать!!!

Яркий миг и картинка погасла. (Потом, при просмотре с сильным замедлением, рассмотрели что прямо через обмякшую стену в зал влетел «Финист» с непривычно толстым клювом. Удлинённые крылья с обеих сторон рубили жрущих ещё живого Хельмута, летя прямо в его сенсор. Яркая вспышка! Потеря изображения). Трансляция же Зуброва показала, что капсула адмирала перешла на бреющий и врезалась в скалу, скрывавшую пиршество. Её мезонный след прервался... Но тут же вынырнул с другой стороны, расстилаясь за «Финистом», перешедшим в резкий набор высоты. Затем и эта картинка исчезла во вспышке атомарных изменений долетевшего вольфрама.

— Эскадра, Ноль-Девятый у меня! — спокойно отрапортовал Феоктистов. Он успел нырнуть в подпространство. В клюве капсулы моргал контейнер с удачно выдернутой душой Хельмута Кройцера. Оставалось лишь вложить её в очередную идеальную телесную оболочку обер-лейтенанта.

Эфир взорвался воплями радости. Орали и «сумеречники», и технари, и почти все офицеры Управления. А оцепеневшая коммандор-атташе восхищённо смотрела в сенсор: «Господи! Да ему там не Солдаты, ему просто боги какие-то нужны!»

Глава 1

1984 год по времени Метрополии, 20 мая. Земля-7, СССР, г. Бузулук.

«Семёрку» бестрепетная длань Метрополии накрыла ярким воскресным утром. Но никто из жителей «окраинной ветви» до сих пор так не осознал всей глубины изменений.

Советский Союз, самый конец «застоя». Не избалованная роскошью глубинка, что раскинулась в лесостепном междуречье Южного Урала, вяло пыталась дать «пятилетку в четыре года». (Хотя у себя на дачах и подворьях народ, действительно, вкалывал по-стахановски). 16-летний Феоктистов опять не услышал будильника и проснулся от того, что солнце нещадно выжигало обои на стенах спальни. Мальчишка не спеша сел и с удовольствием потянулся. Наконец-то воскресенье! Целый день о школе можно не вспоминать. К тому же светило припекало совершенно по-летнему, как на каникулах.

— Пожалуй, так можно проспать весь выходной!

Он решительно откинул одеяло, и молодая кошечка, дремавшая на соседней, аккуратно заправленной кровати, тут же вскинула голову и подозрительно уставилась своими огромными зелёными глазищами. Подросток успокаивающе погладил своенравную любимицу:

— Спи, лупастая!

Под ногами загремели не убранные с вечера игрушки. Володька деловито убрал всевозможную «боевую технику», пластмассовых солдатиков и самодельные фигурки фашистских мотоциклистов из толстой фольги. После некоторого колебания под стол отправилась и коробка с бумажными копиями самолётов. Сегодня, к сожалению, это не пригодится. Емельянову не нравится их любимая игра в летчиков-истребителей Второй мировой. Он предпочитает старые добрые сюжеты о приключениях в космосе.

С угловатым и застенчивым Вовкой Емельяновым они подружились шесть лет назад, в пионерском лагере. И за всё это время их общее увлечение фантастикой только крепло. Друг даже пытался готовить увлечённого авиацией Феоктистова к поступлению в отряд космонавтов.

Подросток умылся, быстро проглотил холодный завтрак и подошел к окну. Емельянова всё ещё не видно.

        — Блин, скотина! Обещал ведь пораньше прийти!

От нечего делать направился к зеркалу и критически осмотрел своё отражение. Н-да! Физиономия, пожалуй что, подкачала. Овальное, сужающееся книзу лицо, тёмно-русые прямые волосы, высокий лоб и близко посаженные глаза, серо-зелёного цвета, словно бы постоянно визирующие цель (соседка по парте сказала — «взгляд волка»). Ну, ещё узкие губы, чуть выдающиеся скулы, нос с горбинкой... Татарская кровь, что ли, проглядывает? Впрочем, двойной перелом носовой перегородки он честно заработал в секции бокса. Вот если бы эту горбинку как-то оттуда убрать... Совсем другой вид получился бы! Впрочем, девчонкам по большому счёту и так нравится. Правда, всё не тем, кому надо.

 Володька достал чугунные гантели и занялся силовой гимнастикой. Подрастающие мускулы уже доаольно заметно перекатывались под кожей, отчего он с удовольствием смотрел на эту «игру мяса». Ещё немного, и может получиться Аполлон в молодости! Сегодня выдался крайне удачный день: мать работала, а сестра с вечера укатила к тётке. Весь выходной можно посвятить друзьям! Отца у Феоктистова давно не было. И хотя матери-одиночки часто не уделяют детям внимания либо балуют, его это миновало. Володька рос рассудительным и начитанным, но при этом в меру озорным романтиком.

Когда терпение почти лопнуло, в прихожей все же запел дверной звонок.

— Наконец-то!

На площадке действительно стоял вспотевший и запыхавшийся Емельянов. В своей тёмной болоньевой куртке и старых, как всегда до блеска начищенных ботинках. Вот только сейчас они почему-то были ещё и густо заляпаны свежей жидкой грязью. А непослушные тёмные волосы с традиционной причёской «а-ля-воронье-гнездо» вздыбились сильнее обычного. К тому же за очками в тёмной роговой оправе были настолько широко распахнутые глаза, что им сейчас могла позавидовать и Василиска. Он попытался что-то сказать, но не смог. Поэтому принялся просто хватать хозяина за майку.

— Ты что, взбесился?!

Емельянов, наконец, немного отдышался:

— Не спрашивай, блин... Помоги затащить... Одну штуку!

Оказалось, перед подъездом стояло НЕЧТО. Это было явно какое-то высокатехнологичное устройство, но крайне необычного дизайн. Больше всего оно походило на раскрытый тюльпан, два вытянутых лепестка-саркофага которого, по всей видимости, могли сворачиваться в плотный «бутон». Сеть датчиков и непонятных систем покрывала устройство замысловатым, но логически правильным узором. Из мощного стебля-станины, подобно корням, выходили отростки четырёх кабелей. К тому же внутренность «лепестков» была загружена более мелкой «машинерией», по всей видимости не имевшей к «тюльпану» никакого отношения. По периметру же всё сооружение опоясывал многозвенный «ремень» с чем-то вроде маленьких патрубков, смотревших вниз.

Феоктистов осторожно поцарапал бочину «тюльпана». Странная фиговина была тёплой и твёрдой. Явно изготовленной не из металла.

— Техническая сила! Это что за нафиг?!

— Молчи!! Попёрли!

В голосе обычно робкого Вовчика сейчас было столько непонятной воли, что Феоктистов невольно подчинился. Вдвоем подростки кое-как доставили «тюльпан» в его квартиру. Благо опоясывающий ремень оказался устройством «воздушной подушки». Как позже пояснил Емельянов. Правда, когда он его включил, Володьке показалось, что поток воздуха не сильно превышал напор от пылесоса. Но при этом всё сооружение вместе с ребятами уверенно поднялось на высоту в 10-12 сантиметров. Оставалось лишь, превозмогая инерцию, затолкать куда нужно эти «аэросани», лишившиеся трения о землю. Но даже при этом поднять их вверх, по лестничной клетке, оказалось неимоверно тяжело — огромная масса давила на плечи подростков. Но тут дело пошло на принцип! После нескольких неудач Емельянов догадался изменить наклон сопел, и они справились.

«Тюльпан» с трудом впихнули в небольшой зал. При этом почти насмерть перепугали несчастную кошку. Недавно Володька уронил на Василиску гладильную доску, и теперь она панически боялась любых больших предметов в руках людей. А этот ещё и шумел как её вечный враг, пылесос!

Наконец Вовчик отключил «воздушную подушку», и система прочно встала на пол. Вымотанный вспотевший хозяин озадаченно покатал желваки:

— Слушай, я или дурак, или одно из двух! Это чего мы приперли? У меня же мать вечером придет и заставит всё выкинуть.

— Я те выкину! — сразу нахохлился Емельянов. И почти сразу, захлебываясь от восторга, взмахнул руками:

— Это же..! Я инопланетян встретил!! Точнее инопространственников.

Феоктистов красноречиво потрогал ему лоб. Но Вовчик лишь отмахнулся:

— Уже почти до вас дошёл. Вдруг смотрю — звезда сверху горит! Да ещё и перемещается. Спускаемый аппарат, значит. Я за ней. А она — хоп! В карьеры опустилась. Да ещё и бесшумно.

(«Карьерами» называли загородное царство глиняных холмиков, которые потихоньку вырабатывал городской кирпичный завод. Располагались они буквально в пяти минутах ходьбы от окраинной пятиэтажки Феоктистова).

Емельянов не справился с волнением и прервался. Жадно выпил воды.

— У них корабли под местность мимикрируют!!

— Чего делают?

— А?... Ну, вид изменяют. Маскируются. Я еле успел!

Далее последовал сбивчивый сумбурный рассказ о прекрасных и добрых пришельцах, которые необычно приветливо отнеслись к Вовчику. По его утверждению, это была научная экспедиция из «параллельного пространства» — тоже Земли, но расположенной сбоку от нашего мира.

(«Как матрёшка в матрёшке, но немного сложнее!»)

Корабль якобы потерпел аварию от столкновения с метеоритом, а Вовчик посоветовал пришельцам как можно устранить проблему в энергетической цепи звездолёта. В качестве благодарности эти замечательные инопространственники подарили Емельянову «тюльпан», как раз и ставший источником их проблемы — неисправную анабиозную ванну. А так же ещё множество вещей-сувениров. В заключение парнишка признался, что даже успел влюбиться в звёздную девушку из экипажа прибывших учёных, врача по имени Зоринка.

— Представляешь, она меня поцеловала!!

И столько неподдельной гордости было в этом, что Феоктистова аж в жар бросило. В обычное время он, конечно, принял бы всё за очередную фантазию «шизанутого» на космосе Емельянова. Но только не при виде сотен килограммов явно неземных «подарков». Которые сам же и помогал толкать.

Технически одарённый Вовчик смог совершить почти невозможное — догадался, как дотащить несколько центнеров своих сокровищ до пятиэтажки. Он просто включил и приспособил на них инопространственное же устройство. 

— А ты что, салют не видел, что ли?!

— Какой ещё «салют»?  9 мая давно прошло. Да и утро... День на дворе.

— Что, правда, не видел?! Инопространственники же, когда улетали, небо так расцветили — у нас и в День Победы слабее получается! Даже гремело.

— Спал я! — убито признался хозяин. — Я даже будильник не слышу.

Его лицо перекосилось. Феоктистов тоже любил космос. Пусть и не так истово, как Емельянов. От всплеска чувств дал ванне мощнейшего пинка. Вот только забыл, что «подушка» не работала — эффект получился как по бетону. Лишь через несколько минут он смог вернуться к членораздельной речи:

— Скотина, блин! Меня разбудить что ли не мог?!

Потом обречённо махнул рукой:

 — Ладно, что уж! Давай подарки смотреть.

Но сначала пришлось опустить ногу в таз с холодной водой.

— Ёлки! Я, по-моему, сустав себе вышиб!

— Да кто тебя лягаться-то заставлял? — чуть усмехнулся Емельянов.

Около получаса друзья рассматривали звёздные карты, непонятного назначения аппараты, изящные безделушки, части скафандров, эмблемы, шевроны и ещё много чего, что постепенно закрывало собой ковер в зале. Особенно им понравились голографии экипажа, похожие на чёрные плоские портсигары, меж плоскостями которых возникали объемные цветные фигуры. При плавном увеличении угла раскрытия пришельцы двигались. Чаще всего — улыбались или махали руками. А девушки, как правило, посылали воздушные поцелуи.

Причём сразу столько ослепительных красавиц и плакатно-мужественных парней Феоктистов никогда не видел. Разве что на фотозаставках к американским фильмам. А вот Зоринку вообще не смог рассмотреть — Емельянов быстро выхватил её «снимок» и спрятал себе в нагрудный карман.

Ошалев от восторга, ребята перешли к самой «анабиозной ванне».

— А этот «тюльпан» что, на электричестве работает? — спросил Володька.

— Нет. Но на токе, подобном электрическому!

— Это как?

— Ну... — замялся Емельянов, пытаясь сформулировать услышанное на чужом корабле. — Почти электрическом. Но не на нём.

— Понятно. А что если? — озорные искорки зажглись в глазах Феоктистова: — Приспособить её под наше электричество? Сможешь?

        — Вообще-то я не думал...

— А чего тут думать? Трясти надо! Как это можно соорудить?

Вовка наморщил лоб. Внимательно, как хирург, осмотрел выходы кабелей:

— Ну, нужно много проводов, изоленты. И... вилку что ли электрическую. Что бы в розетку было чем включить!

Через два часа все проводочки инопространственного аппарата скрутили с их земными собратьями.  Благо у Феоктистова, осваивавшего простейшие виды бытового ремонта, имелся целый ворох тонких медных жил в разноцветной пластиковой изоляции.. Нашёл он и электрическую вилку. Лишь изоленту пришлось прикупить. Наконец мальчишки критически осмотрели итог своей авральной работы. Видок был — словно автомобиль пытались починить дровами. Но Вовка уверил, что электроконтакт везде надёжен.

— Лучше, конечно, провода запаять! Но так мы месяца два возиться будем.

— Ладно, с богом! — сказал Феоктистов и включил ванну. В обыкновенную земную розетку на 220 Вольт. Абсолютно ничего не произошло. Емельянов хмыкнул и повернул то, что считал «рычагом времени», на одно деление. Снова нулевой результат. Хм! А вот это уже раздражало. Но только он потянулся к следующему, как «тюльпан» загудел и свернулся в бутон. Ребята восторженно переглянулись:

— Работает!     

Впрочем, быстро посерьёзнели, боясь спросить друг друга: «А теперь-то что?!» Но где-то через минуту проблема разрешилась сама собой. Гудение прекратилось, лепестки развернулись, а «рычаг времени» отщёлкнулся обратно. Вовки азартно пожали руки и алчно закружили вокруг станины. Они ещё не знали, что будут делать с «уснувшей  жизнью», но уже пытались придумать.

Увы! Несмотря на кажущуюся взрослость, оба были ещё детьми. В романтических, восторженных головах не возникло даже тени сомнения. Будь парни хоть чуточку старше, наверняка задались бы вопросом — как мог неизвестно на чём работающий «неисправный» аппарат запуститься от чужой электросети переменного тока? Да ещё и без переходников.

— Нужно проверить, как она действует на живые существа! — от волнения голос Феоктистова слегка охрип. — Подожди, я сейчас!

Торопливо обулся и, прихрамывая, бросился на улицу. Но прямо на лестнице столкнулся с их третьим другом, Колей Зубровым. Бли-и-ин! Как же он забыл? Обычно Володька вывешивал для него сигнал: белый бумажный листок в форточке. Это означало, что квартира свободна и можно приходить.

Николай был стройным, гибким юношей с темными короткими волосами и задорными карими глазами. Друзья считали, что его весёлое располагающее лицо имело сходство с Александром Македонским (на иллюстрации в учебнике истории за 6-й класс). А самому Зуброву сильно льстило это сравнение.

В нескольких словах Феоктистов объяснил ситуацию. Зубров проникся:

— Кого ловить будем?

Ему не терпелось увидеть аппарат инопространственников.

— Кошку или собаку бродячую. Чтоб, если сдохнет, никто не расстроился.

— Понял. Там за домом, в траве, щенки вчера бегали!

Родители Николая долгое время работали инженерами-технологами на заводах Туркменистана, поэтому в провинциальный Бузулук, что затерялся в оренбургской глубинке, переселились всего два года назад. А ведь в подростковом возрасте очень трудно вливаться в какой-либо новый коллектив. Будь то класс или двор. А уж тем более — город! Так что дружелюбный и заводной абориген Феоктистов оказался для Зуброва поистине бесценной находкой. Вскоре Коля перезнакомился со всеми его товарищами, вместе с которыми объехал на велосипедах весь райцентр с окрестностями, и пристрастился к новым необычным для него играм — «авиационным войнам» и «фантастикам». Зубров опять почувствовал вкус к жизни! А имея таких приятелей, проще было втянуться и в будни новой школы. Поэтому, не смотря на разницу характеров, ребят связывала крепкая дружба.

Вскоре охотники, действительно, увидели маленького ушастого толстопуза, деловито пробиравшего в зарослях прошлогоднего бурьяна. Изловили и гордо принесли Емельянову. Тот критически осмотрел подопытного:

— Какой-то маленький...

Жалобно скулящий щенок справил малую нужду прямо на его брюки.

— Ах ты, зассанец!

Вовчик решительно засунул собачонка в один из «лепестков», включил аппарат и побежал в ванную, застирывать штанину. Но через минуту из автоматически раскрывшегося «тюльпана» вместо щенка выпрыгнул громадный волкодав! И недвусмысленно рыкнул на Феоктистова. Тот испуганно оттолкнул зверя, в два прыжка достиг кухни и развернулся уже с пластиковым табуретом. Вовремя! Осталось лишь ткнуть в оскалённую морду преследующего пса. На его счастье, движения явно недружелюбного волкодава остались щенячьими. Николая же от страха хватил ступор.

Емельянов выскочил на шум и чуть не упал через заполошно метнувшуюся Василиску. Он попытался спрятать её в анабиозной ванне, но непроизвольно вновь включил «тюльпан». Через минуту оттуда явилась серая полосатая громада — кошка увеличилась до размеров хорошей рыси. Вовка от страха полез на сервант. Зубров заорал и сиганул в угол, закрывшись руками. А Феоктистов продолжал отпихивать хаотично рвущегося к нему собакена. 

Но тут всё закончилось. Василиска прыгнула на пса, два раза рванула его когтями задних лап, а затем, извернувшись, вцепилась под нижнюю челюсть. Через пару минут дико рычащую кошку, вместе с ещё трепыхающимся трофеем удалось выманить на лестничную площадку. Хозяин, залитый непонятно чьей кровью, опустился на пол и истерично затрясся. Знаками показал, что хочет в душ. Но самостоятельно подняться не смог. Вовка с Колькой подскочили, помогли. Зуброву сейчас было крайне стыдно за парализовавший его испуг. Он покраснел, опустил глаза. Но, остальным, похоже, было не до него. Вскоре за белой дверью послышался плеск и другие характерные звуки. А гости, не сговариваясь, попытались прибраться.

Через полчаса основные следы происшествия удалось скрыть. Но ещё долго никто не решался заговорить. Причём, первым, как ни странно, очухался Феоктистов. Он привычно разлил для друзей по кружкам горячий чай, наделал бутербродов, а потом изрек:

— Честно говоря, парни, я тоже хочу за минуту стать большим и сильным!

Наступило многозначительное молчание. Мальчишки размешивали сахар, дули на  кипяток и обкатывали в уме новую вводную. Потом Зубров спросил:

— Чего-то я не понял! Почему аппарат не усыпляет зверей, а увеличивает?

— Так он же не на электричестве работает! — вступился за «подарок» Емельянов. — Энергия инопространственников только похожа на нашу. А наш, земной ток, к тому же не постоянный, как на их корабле, а переменный, очевидно, оказывает совсем не анабиозный эффект. А увеличивающий!

Вовчик пользовался у друзей огромным авторитетом именно как человек, преуспевший в науках и имевший задатки ученого. (Только ещё не определившегося, в какой именно сфере науки). Поэтому объяснение с таким количеством малопонятных терминов показалось довольно убедительным.

— Ванна, получается, не замедляет, а как бы ускоряет время? — домыслил Феоктистов. — Отчего подопытные сразу становятся большими и сильными?

— Ну да! Очень на то похоже.

— Вот и говорю — тоже хочу стать большим и сильным!

— А почему именно ты? — возмутился Зубров.

— Да! — пылко поддержал Емельянов. — Почему ты-то? Я тоже хочу стать большим и сильным!

— Да вы не поняли! Мы все станем! Только я первый.

— Да почему ты-то?! — вскипел Николай.

— Ну, потому что из нас троих я самый сильный! И если что случится во время эксперимента, у меня больше шансов выжить. К тому же кто-то должен обязательно остаться здесь. А кроме тебя, Вовик, это и поручить некому! Мы же с Колей в этой технике вообще не «рубим». А ты хотя бы отключить сможешь, если что-то пойдет не так. Если же всё получится, вы просто сделаете как я!

Емельянова расклад устроил. К сожалению, авторитетом он пользовался только у друзей. Тем более — как ученый. Зубров похоже был не согласен, но ещё не придумал что возразить. Только обиженно засопел.

Вдруг со стороны входной двери раздалось уверенное царапанье, и в коридор вошла громадная Василиска. Под блестящей полосатой шкурой ощутимо перекатились бугры мускулов. Феоктистов несмело приблизился и, увидев, что любимица не проявляет агрессии, начал восторженно гладить её. Зубров ещё раз обиженно посмотрел, а квартиру наполнило мурлыканье.

— Ну, вообще-то, у меня всё готово! — намекнул Емельянов.

— Ну и я готов! — вскочил Володька. Нарочито медленно занял место в «лепестке». Скрывая нешуточное волнение, заорал:

— Поехали!

Вовка повернул рычаг времени. Николай тут же сорвался с места, распахнул второй «лепесток» и юркнул внутрь. Емельянов просто не успел его остановить: ванна уже загудела и начала сворачиваться. Он лишь заметил, как скрестились два взгляда — осуждающе-недоуменный Феоктистова и задорный, радостно-вызывающий, Зуброва.

Глава 2

Очнулись экспериментаторы от солнышка, что всё сильнее припекало бочок. Второму, кстати, было холодно. И первое, во что оба уткнулись взглядом, едва открыли глаза, были зелёные живые стебли. Друзья почти синхронно вскочили, завертели головами. Они стояли метрах в четырёх друг от друга, на краю густо, даже невероятно густо заросшей поляны. Лишь собственные «силуэты эмбрионов» просматривались под ногами, в доходившей до пояса буйной траве. Буквально в паре метров слева от Зуброва начиналась линия сочных кустов, обрамлявших небольшую проплешину в мощном лесном массиве. Никаких следов анабиозной ванны, да и вообще чего-либо технологичного, вокруг не наблюдалось. Лишь растения мирно покачивались на ветру, а его порывы доносили до экспериментаторов волны лесных запахов — от многолетней прели, до медвяного духа разнотравья. В шуме листвы хаотично звенел многоголосый пересвист птиц.

— Господи, это что, лето уже наступило?! — спросил Коля. Володька осуждающе зыркнул, но ничего не сказал. А очухавшийся Зубров ощупал своё тело:

— Слушай, по-моему мышцы у меня больше не стали!

— Мозгов бы себе побольше вставил, дебил! Ты какого ляда в ванну полез?!

— Тебе одному, что ли, на халяву «качаться»?

Несмотря на эмоциональность, настоящей злости у мальчишек не было. Грубость составляла их особый жаргон, подтверждавший тесную дружбу.

— Ну ладно! Накачался?

— На себя посмотри!

Феоктистов вынужден был признать, что объём мускулатуры не изменился. Как и рост. Зато у него полностью исчез укус на кисти и многочисленные царапины от собачьих когтей! Да и отбитая о «тюльпан» нога чудесным образом исцелилась.

— Ну и ладно. Главное, вообще живы остались!

Он осмотрелся. Сорвал ближайшую травинку, понюхал. Даже надкусил. А затем осторожно прошёлся по поляне. Это оказалось не просто — зелень плотно переплетали жёсткие стебли подроста, а внизу скрывалось множество сухих веток.

— Слушай, я чего-то не понимаю. Что за бардак такой с этой ванной творится?! То увеличивает вместо усыпления, то усыпляет и закидывает фиг знает куда!

Колька лишь неопределённо пожал плечами. Но его всё более расширяющиеся глаза говорили красноречивее слов. Постепенно иррациональный страх начал накрывать и Володьку.

— Ладно! Давай-ка ещё немного поспим! Глядишь, дома проснёмся!

Оба тщательно улеглись в «гнёзда» своих силуэтов в траве. Закрыли глаза. Но сон упорно не шёл. То в бок впивались какие-то ветки, то донимали холод и сырость. Коля вообще долго ворочался, а затем негромко вскрикнул и заматерился.

— Ты чего там?!

— Да, блин! Я, похоже, прямо на муравейник лёг!

— Не было там никакого муравейника!

— Ну, значит, на норы ихние! Тут в земле какие-то дырки, и оттуда эти твари прямо толпами лезут!

Вскоре и Феоктистов почувствовал укус. Дёрнулся, поднёс руку к глазам. По ней деловито полз чёрный муравей с устрашающими жвалами, составлявшими почти четверть его небольшого туловища. А Коля уже пританцовывал, охлопывая и отряхивая с себя насекомых. Похоже, идея с «поспать» не сработала.

— Во-о-о-ви-и-и-и-к!!! — неожиданно заорал Зубров, задрав голову. — Вырубай, нафиг, эту машинерию!!

Феоктистов присоединился. От их воплей все звуки, кроме тех, что издавал ветер, стихли. Почти час друзья орали. Оба сорвали голос, но Емельянов так и не отреагировал. Зато от криков сильно захотелось пить. Они обессиленно присели на ближайшую валежину и принялись жевать сочные сердцевинки травинок.

Солнце уже перевалило за полдень, тени от деревьев заметно увеличились. Феоктистов ещё раз критически осмотрел местность. Просипел:

— Блин! Как думаешь, где мы сейчас? Сколько времени прошло?

Поникший Зубров лишь пожал плечами. Затем всё же ответил:

— Я почем знаю! Ты вроде как начал эксперимент. Вот и соображай. А я вообще в последнюю секунду запрыгнул.

— Придурок, короче! Сказал же — после меня лезь!! — теперь уже всерьез вскипел  Володька. Но вдруг повеселел:

— А ведь хорошо, что аппарат нас не увеличил!

— Почему?

— Да мы же, идиоты, прямо в одежде легли! А я ещё и кроссовки надел. Так что расти бы нам прямо сквозь всё это!

Оба пощупали свои рубашки и крепкие советские джинсы.

— Н-н-да… Действительно. Могло и порвать, на фиг. А почему тогда у зверюшек всё получилось?

— Так они же без одежды! Просто в шерсти. Расти, сколько влезет!

Коля недоверчиво потеребил пальцем нагрудный карман:

— Хочешь сказать, если бы мы догола разделись, то и у нас всё получилось?

— Не знаю. Теперь, наверное, уже и никто не скажет.

— Весело… И что делать будем?

Феоктистов вздохнул:

— Думаю, на помощь Вовика нам пока не стоит рассчитывать. Будем сами выбираться. Нужно людей, ну или хотя бы воду какую найти. Для начала. Так, прикинем! Сейчас, похоже, июнь. Если не июль... Судя по листве. А находимся мы, скорее всего, в Бузулукском бору. Только там, вроде, такие чащобы есть. Соответственно, по солнцу...

Он навёл на него маленькую стрелку наручных часов. Затем мысленно разделил сектор между текущим положением и направлением на два часа. (Буквально на днях разучивал по учебнику «Начальная военная подготовка» способы ориентирования).

— Вон там — юг!

Что-то прикинул и повернулся на четверть оборота влево:

— Значит, нам примерно туда!

Зубров ничего не понял, но тут же с готовностью вскочил:

— Ну, пошли, Сусанин!

Ему было всё равно, куда. А «командир» неожиданно огорчился:

— Слушай, а ведь если сейчас лето — накрылся мой перевод в 9-й класс!

— Да ладно, не переживай. В нашу школу переведёшься!

Зубров давно мечтал, чтобы Феоктистов учился с ним вместе. Ведь друг на год старше! А в драках, регулярно случавшихся за его новым учебным заведением, помощь или хотя бы присутствие рядом дружественного старшеклассника дорогого стоили. Однако Володьке идея не понравилась. Он уже три раза переезжал внутри города, но из своей школы принципиально не уходил.

В плохом настроении пошли вперед. В тени деревьев жар почти не ощущался. Где не было кустов землю покрывал плотный слой папоротника, коварно маскирующий многочисленные буреломы. На их преодоление уходило много времени, и это с непривычки, выматывало. К тому же в лесу сильно парило. Ребята даже сняли было с себя рубашки. Но уже через несколько минут с проклятиями натянули обратно — откуда-то налетели огромные, почти сантиметровые комары. Часа два, потея, матерясь и отмахиваясь от кровопийц листьями папоротника, мальчишки шли в выбранном направлении. Наконец Коля не выдержал:

— Давайте отрубим Сусанину ногу! «Не надо — не надо! Я вспомнил дорогу!»

Но Феоктистов лишь непроизвольно ухмыльнулся.

— Слушай, а ты ошибиться не мог? Что-то мы, кажется, не туда прём!

Они остановились.

— Да идем-то мы правильно. Вот только...

— Что «только»? — Зубров сразу почувствовал в голосе друга растерянность.

— Да бор-то наш,  в основном, сосновый. А здесь, сколько ни прём — ни одной сосны! Одни дубы. Да и папоротник этот странный. Чуть не по пояс.

— Так это что, не тот лес, что ли?

— Боюсь, что не тот.

— Ну здра-асьте! Приплыли! Ты что, действительно, Сусаниным устроился?

— Пошел ты...!!!

Договорить он не успел, так как Зубров, ступивший на более ровное место, вдруг с треском ухнул под землю. Правда, не совсем. Руками он успел вцепиться в торчащие корни деревьев, и теперь повис на них, испуганно таращась из-под лап папоротника.

Володька упал на живот и помог другу вылезти из довольно глубокой отвесной дыры в земле, до поры скрытой тонкими прутьями и живыми стеблями. На дне торчал деревянный острозаточенный кол.

— Это ещё что?!

— Похоже на «волчью яму».

Николай выразился так, что удивился даже привычный Феоктистов.

        — Слушай, ты меня так больше не посылай!                                       

— Да уж и ты, в таком случае, воздержись.

Ребята немного отдохнули, а затем Николай, придерживаясь за корни, вновь спустился. Очень уж ему кол понравился. Особенно — в рассуждении волков. Затем Феоктистов опять помог ему вылезти на поверхность. Заполучив оружие, Коля заметно приободрился. Поэтому и Володька начал перебирать по пути палки. Пока не нашёл себе крепкую, в виде конуса.

* * *

Мальчишки здорово выдохлись, когда откуда-то справа до них донёсся шум. Не то крики, не то визги… Вдруг чётко прозвучал вопль, исполненный смертного ужаса. Кричал явно мужчина. Что-то подобное Феоктистов уже слышал. Поздним вечером, со стороны окраины «карьеров». Как потом выяснилось, там зарезали припозднившегося рабочего. 

— Блин, колхозники, что ли подрались?

Они ещё осторожнее пошли в сторону страшных звуков. Похоже, опасаться здесь следовало не только ловушек и волков. Но там, по крайней мере, были люди. Густой лес сменился подлеском, папоротник кончился. Вдруг впереди возникло резкое движение, и мальчишки инстинктивно застыли. К ним кто-то приближался! Вскоре выяснилось, что бегущих было несколько, и перемещались они под углом. Уже видно шатающегося, постоянно падающего человека в странной кожаной одежде и вытянутом шлеме, типа устаревшего мотоциклетного. Его гнали трое косматых бородачей, похожих на оборванных, сильно грязных уличных попрошаек. Господи, да они же убивают кожаного! Не то здоровенными палками, не то дубинами! До подростков донеслись выкрики, смачные, жуткие шлепки. От этого сработала первая, самая сильная базовая реакция на испуг: «Замри!!!»

Тем временем упавшего уже перестали бить и делали что-то ещё. Руками, что ли рвали?! А, нет! Вот взметнулся рукав куртки. Потом — явно штаны. Раздевают?! Вдруг попрошайки сцепились между собой. Один врезал другому. Да так, что того снесло с ног. Первый ещё и замахнулся палкой. Но не ударил. Лишь что-то отобрал. Вскоре, навьюченные добычей, бородачи повернули обратно. Хорошо, что не в сторону мальчишек, которые от ужаса были не в состоянии сопротивляться. Но неподвижность себя оправдала! Нападавшие прошли буквально в полусотне метров, так и не заметив в зарослях друзей. Минуло много времени, прежде чем они вновь смогли двигаться. Сначала, когда всё стихло, без сил опустились на землю. И лишь часа через полтора комары и боль от затёкших ног отодвинули ужас.

Смеркалось. Обоих охватило нездоровое любопытство. Медленно, осторожно начали приближаться к месту схватки. Вытоптанный папоротник сыграл плохую шутку — ребята ориентировались на центр проплешины, а то, что осталось от «мотоциклиста» лежало с краю. Они почти наступили на его обнажённое тело, цвет которого был почти незаметен под грязью и кровью. Долгие секунды таращились на инородный предмет, а затем... Включилась вторая базовая реакция:  «Беги!!!»

Ломанулись куда-то сквозь подлесок. А так как темнота в лесу уже довольно заметно сгустилась, непроизвольно выбрали единственное светлое направление. Как раз то, в котором ушли бородачи... Вскоре вырвались на новый лесной прогал. Сумасшедший бег и хлёсткие удары встречных веток сделали своё дело — паника немного отступила. На этой поляне высокая трава была хаотично истоптана.

— Бли-и-и-н! — запалённо выдохнул Зубров. — Там же наши следы! Что если менты нас раньше настоящих убийц найдут?!

— Да быстрей бы! Что-то меня этот лес уже... ушатал не по-детски.

— Да это не лес! Это тайга какая-то! — горячо воскликнул Коля. — Что сама себе закон, а прокурор в ней — медведь!

Сил уже почти не было. Да и стемнело. Лишь кусок неба с редкими звёздами заметно светлел сверху. Теперь ребята почувствовали нешуточный холод.

— У тебя спичек, случайно, нет? — без особой надежды спросил Феоктистов.

— Не курю! — привычно отозвался друг.

— Ну и дурак! Сейчас бы пригодились... Что делать-то будем?

— Давай шалаш, что ли какой. А то замёрзнем, на фиг!

— А ты умеешь?

Пришлось учиться методом «научного тыка». Да ещё и в темноте. Наконец догадались выломать сердцевину густого куста, ветками и травой укрепили получившиеся «стенки», их же густо навалили на «пол». Впрочем, это мало помогло. Холод пронизывал. Да ещё страх донимал. В тревожной полудрёме кое-как нашли единственно возможное положение — согнутыми локтями упёрлись в дрын, а коленями в дубину. Боком тесно прижались друг к другу, пытаясь сохранить хоть крохи внутреннего тепла. Так, в «позиции кальмара», с трудом дотерпели до рассвета. Вылезли из шалаша с чумной головой и ломотой во всём теле.

Оказалось, что почти в центре поляны светлела какая-то продолговатая куча. Вчера они вырвали траву почти до неё, но так и не увидели. После ночных кошмаров второй обнажённый труп с размозжённой головой и изрезанным телом воспринялся спокойнее. Феоктистов даже обратил внимание, что от него сильно воняло давно не мытым телом. Кажется, и от первого шло такое же амбре.

— А мотоцикл, похоже, те бородачи угнали! — неожиданно высказался Коля.

— Пойдём отсюда.

Два раза повторять не пришлось. Через поляну пролегало что-то вроде сильно заросшей тропы. По крайней мере, двусторонний прогал в кустах и деревьях имелся. По нему и пошли. Встречались и следы. Кто-то явно ломился здесь недавно сквозь заросли. Вот только привычной колеи внизу не было. Ни от двух, ни от одного колеса. Мотоцикл с другой стороны, что ли, приехал?

Вдруг впереди, буквально в двух-трёх метрах из травы высунулась крупная собачья башка. Овчарка! Ребята остановились и непроизвольно вскинули дреколье. Это остановило зверя. Тоже на уровне ещё пещерных инстинктов: «собака и палка».  Серый пёс с оранжевыми глазами заурчал и недвусмысленно обнажил клыки.

— А ну, пошёл на фиг!! — у Зуброва включилась третья реакция: «Дерись!!!» Феоктистов тоже решительно замахнулся, и зверь отступил обратно в заросли.

— Блин, не люблю больших собак!

— Справа!!!

На них синхронно бросились сразу две овчарки. Но теперь страх вырвался неконтролируемой яростью. Атакующих встретили мощнейшими ударами. Такими мальчишки раскалывали заледеневших снеговиков. Псы упали, зарычали. Один отпрыгнул, а второй попробовал снова кинуться. Коля с таким же звериным рыком пригвоздил его колом к земле. Оскалённая пасть дёрнулась, чуть не достав до ноги и располосовав джинсу. Но тут на клыкастую башку рухнула дубина Володьки. Так убивали мотоциклиста давешние бородачи. А вокруг опять кружили, приседая, ещё два урчащих зверя. Стая! Друзья встали спина к спине. Злобные псы пружинисто припали к земле. Сейчас прыгнут!

— Бьём! Оба!!! — Володька бросился на «своего» врага. Коля был вынужден тоже скакануть. Именно это решило исход. Оба собакена молча бросились наутёк. Глядя на заросли, где скрылись пушистые хвосты, Феоктистов негромко позвал:

— Коля!

— Здесь я...

— По-моему, это ни фига не овчарки.

— Да и вообще не собаки! — хмурый Николай внимательно рассматривал только что убитого ими волка.

— Точно тайга! Только там кедры растут. А здесь вообще хвойных не видно.

* * *

Вскоре нашёлся и «мотоцикл». Ребята услышали тихое злое ржание в зарослях слева. Туда вёл свежий пролом в траве. Вскинув окровавленное оружие, пошли на звуки. И увидели давешнего волка, пытавшегося осадить невысокого жилистого коня. В холке коричневый осёдланный жеребец был не больше 1,5 метров. Сзади из окровавленного крупа торчал кусок палки, от чего конь припадал на заднюю ногу. Но он лихо отмахивался от хищника передними, да ещё и укусить пытался. Совсем как отчаянная Василиска. Не сговариваясь, поспешили на помощь лошадке. При виде человеческой стаи волк убежал. Драться в меньшинстве ему не хотелось.

А вот у ребят ум начал заходить за разум. Конь подковылял к кустам, покивал взнузданной башкой. Когда подошли, увидели сразу два человеческих трупа. Один явно «попрошайка»-бородач. А вот убивший его, скорее всего, был третьим «мотоциклистом». Молодой парень, на вид чуть старше их, сжался в кустах, сжимая в руке длинную рукоять топора, который он глубоко вогнал врагу в бок. Раскрытые застекленевшие глаза смотрели вперёд, а из горла торчало полуметровое древко оперённой стрелы. Тело было залито потёками уже свернувшейся крови.

В дополнение к очередному шоку от смерти, друзей поразил наряд мертвеца. На голове деревянный шлем, похожий на половинку яйца, с полосой железа по краю и крест-накрест через верхушку. Под подбородком он крепился ремешком. На туловище куртка коричневой грубой кожи и балахон из серой мешковины. На ногах кожаные же штаны, заправленные в короткие ворсистые сапоги. Тошнотворный запах пролитой крови терялся в вони тела и закисшей одежды убитого.

От бородача, кстати, почти не пахло. Доносился лишь слабый дух какой-то давленой травы. Его оружие составляла настоящая дубина. Даже скорее палица, так как из комля торчали два куска камня, вросшего в древесину. На поясах у обоих имелись большие ножи-«свинорезы», со следами ковки на лезвиях. Встревоженное ржание показало, что волки не ушли. Теперь виднелось до полудюжины хищников.

— Блин!! — резко побелевший Феоктистов выдернул топор сначала из тела, затем из руки бывшего хозяина. Если бы не тяжёлый обух, его можно было принять за метательный томагавк индейцев. Узкий, вытянутый, на длинной рукояти.

— Давай сюда свой кол!

Расколол тыльную часть, вставил рукояткой более тонкий нож бородача.

— Нарежь из его одежды ремней и накрепко завяжи! Получится копьё.

Пока готовили оружие, волки исчезли. Эти звери очень хорошо чувствовали психологическое состояние, поэтому стаей на стаю, без особой необходимости, не нападали. А два решительных человека с боевым конём были именно стаей. Затем Володька решил помочь жеребцу. Тот покосился настороженно, но подпустил. Вот только выдернуть из него обломок с первого раза не удалось. Зверюга рванулся, и палка заплясала на нём как какой-то маятник.

— Не понял?!

Попытка вынуть стрелу из «мотоциклиста» привела к такому же результату.  Наконечник остался внутри, а тонкий сыромятный ремешок вытянулся наружу. После некоторого колебания, Феоктистов нащупал острие в шее мертвеца. Правда, его тут же скорчило в приступе рвоты. Хорошо что еды, кроме давно переваренных домашних бутербродов, в животе не было. Вновь появившиеся волки придали решительности, и он всё же вырезал наконечник из убитого. Тщательно вытер о хламиду бородача и долго рассматривал. Потом показал Коле:

— Как думаешь, что это?

— Ты ЭТО из него вынул?!

На окровавленной ладони лежало узкое каменное остриё.

— Похоже, здесь не тайга. Это вообще Плутония какая-то!

Истошное ржание вывело из прострации. Они вскочили, бросились на помощь. Но опоздали — один из подкравшихся волков рассёк коню горло. Через несколько минут жеребец пал под грудой хищников. А людям осталось ретироваться. Правда, уже с самодельным копьём, трофейными топором и ножом. Феоктистов надел шлем мертвеца, а Коля разжился деревянный щитом, валявшимся неподалёку.

Где-то через час вышли к узкой проселочной дороге, по которой ехали гужевые повозки и шли люди. Какие-то непонятные, с бородами, в плотных одеждах, расцвеченных светлыми лоскутами. К тому же ещё и не русские. Потому что ребята ничего не поняли из их громких воплей.

— Блин, куда это мы попали? — грустно спросил Феоктистов. Ответа не было в принципе. На дороге осталась брошенная лопата с поперечной рукояткой на конце.

— Слышь, Колек, кого-то мне эти уроды здорово напоминают.

— Кажется, нас приняли за хулиганов!

— Ага! Или за идиотов, сбежавших из ближайшего дурдома.

— Не думаю! — Зубров кивнул в сторону поворота, где скрылись убежавшие. — В таком  случае они сбежали бы из соседней палаты.

Вернулись в лес. Оба уже чувствовали сильный голод.

— Блин! По-моему, этот дурацкий аппарат вообще сработал обратно во времени. Причем, далеко не на минуту! — Коля вновь жадно обкусывал травинки.

— Похоже на то. К тому же мы ещё и здорово переместились в пространстве. Это ведь явно не Россия. Даже не Русь!

Немного помолчали.

— Слушай, Володь, а как мы теперь назад-то вернемся?

— Да фиг его знает, товарищ майор. По-видимому, никак!

Повисло гнетущее молчание. Первым его нарушил Зубров:

— Дёрнуло нас с этим анабиозом связаться! Куда нас, интересно, занесло?

Феоктистов неопределенно пожал плечами:

— Я тебе пособие по истории, что ли? Хотя, по-моему, что-то вроде такого носили где-то в Европе, в средние века.

— При рыцарях, что ли?

— Ну да. Тут у них ещё попы всякие должны быть, короли там, разбойники.

— Слушай! Так может нас за разбойников-то и приняли?

— Да кто же их знает.

— Ну, так это... Может, действительно, попробуем поразбойничать? Один фиг ничего не умеем. А уж по башке-то как-нибудь дадим! Тем более, оружие есть.

— А тебе не стыдно будет грабить и убивать бедных крестьян?

— Почему сразу крестьян?! — обиделся Николай. — Можно нападать только на богатых. Как Робин Гуд! Или Дата Туташхиа. И убивать при этом никого совсем не обязательно — достаточно напугать.

Феоктистов оживился. Только недавно по телевидению прошел английский сериал про легендарного «благородного разбойника», оказавший на всю советскую молодежь огромное впечатление. А киносагу «Берега» про его грузинского аналога вообще показывали каждые летние каникулы.

— Как Робин Гуд? Вообще-то, мысль. Но давай уж совсем на крайняк оставим!

* * *

Все же друзья вернулись к проселку. Ведь там были люди. Крестьяне (или кто они?) сновали довольно часто, отчего близко подходить не стали. Но их всё равно заметили, и с дороги донеслись крики.

— Блин, фигня какая-то! — досадливо сплюнул Зубров. А Феоктистов спросил:

— Тебе не кажется, что идея с разбоем вообще туфтовая?

— Это почему?

— А ты в школе хоть раз у малышей деньги отбирал?

— Не-ет… А это-то здесь при чем? — искренне удивился Николай.

— Притом! Если в человеке нет склонности к преступной жизни, так и не получится ничего.

Зубров промолчал. Друг опять оказался прав. При всем заманчивом антураже Робин Гуда вживую пригрозить кому-нибудь вот этим томагавком он, пожалуй, не сможет. А уж рубануть... Перед глазами сразу вставали лесные покойники. 

— Ну и чем нам заняться? Милостыню просить? Или в батраки наняться?

— А хотя бы!

— Так мы языка не знаем.

Теперь замолчал Феоктистов. Потом вздохнул:

— Слушай, а ведь если здесь, действительно, средневековье, нас ещё и на костре могут сжечь. Живьём! Или, там, повесить.

— Это за что же, интересно?

— За шею! А повод найдут. Здесь инквизиция знаешь, как свирепствует? Чуть что не так — сразу на костер. А докопаться можно и до столба. У тебя вон одежда непонятная какая-то, говоришь фиг знает на каком языке. Да и вообще — откуда ты, такой красивый, здесь взялся?

Зубров молча осмотрел рваные джинсы и тёплую фланелевую рубашку. Зачем-то проверил содержимое карманов:

— Ладно! Мы в лесу или где? Пошли ягод, что ли, поищем или грибов каких.

* * *

До самого вечера бродили по сырым, местами сильно заболоченным зарослям. Но пока везло лишь с водой, так как часто попадались чистые ручьи. В более сухих местах деревья стояли мощные, кряжистые. Боковины стволов обтягивали зелёно-коричневые шубы мха, а нижние ветви, как лианы, оплетали плёнки лишайников. Через повсеместные буреломы лезли к солнцу прутья молодой поросли. Так что продираться сквозь чащобу было проблематично. В болотистых местах лес стоял хлипкий, с перекрученными уродливыми стволами. Но туда даже лезть не  хотелось.

Не смотря на обилие сырости, грибы не попадались. Лишь уже на закате нашли поляну с земляникой, которая только начинала спеть. От голода Зубров вспомнил, что съедобны молодые побеги папоротника. Ими и набили давно пустые желудки.

Второй шалаш получился более красивым. Его стенки попытались утеплить папоротником, а «лежанку» сделали из вороха тонких и разлапистых сухих веток. Кроме того, закрыли зеленью вход. Спать получилось чуть удобнее. Пружинящие прутики, в отличие от сырых листьев, почти не забирали тепло. А лишённая продыха внутренность постепенно нагревалась от дыхания. Но утренний холод всё равно достал. К тому же ветки намяли непривычные бока. Даже сквозь рубашки.

 В довершение, очевидно от папоротника и зелёных ягод, под утро обоих прошибла диарея. Так что, когда лучи солнца всё же согрели сине-зелёных бедолаг, выглядели они не ахти.

— Блин! Надо было с того волка шкуру снять!

— Ага, как? У нас тогда даже ножей не было! А потом вообще не до того стало.

— Да ёлки! На траве мы долго не протянем. Мы же не лошади!

— А где ты мясо возьмешь? — злой Зубров страдальчески держался за живот.

— Да, хотя бы, вон! — Феоктистов указал на ближайшее дерево. В кроне деловито чирикали и перепархивали какие-то птицы. Не то скворцы, не то дрозды.

Присмотревшись, друзья поняли, что лес кишел жизнью. Пернатые то и дело попадались на глаза. Пару раз видели мелких светло-коричневых копытных. Скорее всего, косуль. Но может и оленей. А ночью кто-то красноречиво хрюкал. Да и самых разных следов на земле попадалось множество. Зубров явно заинтересовался:

— Слушай, а чем охотиться-то? Тут рогатку в самый раз. Но не из трусов же резинку выдёргивать! Из той рогатки не сделать. Да и на лук не пойдет.

— Смотри как их много. Может, просто камнями попробуем?

— Ну, давай!

На дне ручья, из которого пили прошлый день, отыскали окатыши гальки. Ими и начали охоту. Птицы подпускали людей довольно близко, но от камней неизменно уворачивались. Настырные мальчишки выматывались, отдыхали, а потом вновь выбирали дерево с птичьей стаей. В конце концов более меткому Николаю повезло. Пернатый упал с дерева, но тут же попытался взлететь. Оба бросились и безжалостно добили его палками. Азартно порыкивая, ощипали. Тощая тушка добычи походила на сдохшего от голода цыпленка. Только тут сообразили:

— А жарить-то на чём?

Остаток дня провели, безуспешно пытаясь добыть огонь трением. В результате лишь стерли руки до кровавых мозолей.

— Блин, так птица вообще протухнет! — в сердцах ругнулся Зубров. — Давай, хоть выпотрошим, да на солнце подсушим.

Несчастную тушку разделали. При этом Феоктистов, доведенный голодом, откусил и прожевал кусок сырого птичьего мяса.

— Фигня! Но если завтра ничего не придумаем, в принципе можно и так слопать.

Утром идей не добавилось. Кроме того, что в ручье может водиться рыба. Подкрепились сырой птицей и занялись плетением «мордушек». Благо ива по обеим берегам росла в изобилии. К сожалению, не было ничего для изготовления крючка для удочки. Пришлось ограничиться ловушками. В этот день больше не ели.

Следующий оказался чуть более продуктивным — Зубров подбил ещё одного дрозда, а Феоктистов, регулярно проверявший конструкции в ручье, добыл трёх рыб. Птицу слопали сырой, а улов почистили и повесили на ветках сушиться. День был достаточно жарким, поэтому к вечеру от него уже ощутимо запахло сохнущим жиром. За эти дни друзья сделали себе капитальный шалаш. Покрыли плотным, аккуратным слоем листьев папоротника, который должен были сдержать дождь. Внутрь накидали двадцатисантиметровый слой мелких сухих веток и травы. Теперь на такой «подушке» спать было хоть и холодновато, но уже не так тяжело.

Очевидно, их подвел именно запах. Уже в сумерках из зарослей вновь вышел волк. Зубров первый заметил пришельца:

— О, блин! Смотри!

Тот зарычал и недвусмысленно обнажил клыки.

— А ну пошёл на фиг!!! — привычно замахнулся Колька. — Пошёл!

Именно отсутствие страха его и спасло. Феоктистов с «копьём» встал рядом:

— Ёлки, Коля! Он хочет отнять нашу рыбу!

— Ах ты, тварь! — ярость зверя, отстаивающего добычу, накрыла Зуброва. Он схватил топор. Люди не сговариваясь бросились на серого, изготовив по одному, но зато длинному и острому железному зубу. Волк тут же определил, что эти существа такие же хищники. А посему убьют, но не позволят съесть хотя бы кусочек своей добычи. Тем более их двое, а он пока один! Зверь благоразумно нырнул в заросли.

Только через несколько минут до друзей дошло — снова приходил лесной убийца. То, что его удалось отогнать, ещё ничего не значило. А если он вернётся со всей стаей? Тогда никакой топор не поможет. Как не спасли того отважного коня крепкие копыта и зубы... С особой остротой охватило ощущение, что они совсем одни в чужом и враждебном лесу. Не имея почти никакой защиты. Даже огня.

— Дичаем. Скоро сами в волков превратимся! — задумчиво протянул Феоктистов.

— Вот уж хрен! Ты как хочешь, а я завтра же набью морду первому попавшему буржую. Что бы не жировал тут, пока живых людей в лесу жрут. И хотя бы спички какие и еду нормальную у него отниму. Он-то себе ещё наэксплуатирует!

— Это ты дело говоришь... Спичек-то здесь, наверное, ещё не придумали. А вот огниво какое, или чем они тут себе огонь добывают, у богатеев наверняка имеется.

— Я же сразу предлагал как Робин Гуду действовать! Нет, надо почти неделю голодать, да ещё чтобы самих чуть не сожрали!

На этот раз возразить было нечего.

* * *

Наутро Феоктистов прокрался к тракту, а Зубров пошёл в глубине леса, держа его в поле зрения. Вскоре нашли место, где кусты подступали особенно близко. Соорудили с двух сторон дороги незамысловатые схроны и затаились. В тени было прохладно, а из леса опять начали налетать рои комаров. Сначала, боясь себя выдать, мальчишки их не прогоняли. Но вскоре укусы стали нестерпимы. К тому же жалящая туча привлекала внимание прохожих. Которые, как правило, поудобнее перехватывали всё, что было в руках, и спешно проходили мимо засады. Пришлось надрать папоротников и почти полностью закопаться в них.

Комары мало-помалу успокоились. Но ребят начала донимать мысль, что они собирались совершить самое настоящее преступление. От этого тело прошивала дрожь, сердце часто ухало, а руки всё время потели. Оба невольно стискивали древки оружия, пытаясь набраться смелости. Увы, огромные ручищи некоторых проходящих заставляли задуматься. Ещё вопрос, кто кого испугается... К тому же, за полчаса по дороге не проследовало ни кого, похожего на богатея. Улучив момент, когда просёлок опустел, Владимир сдавленно проговорил из своей кучи:

— Слушай, ну его на фиг, этот разбой! Давай чем другим займемся.

— Давай! — согласился Николай.

Но тут из-за поворота показалась повозка. А вскоре вывернул и верховой воин в белой накидке-балахоне с рисунком на груди. Его голову закрывал кольчужный подшлемник, а на луке седла красовалось железное ведро с «Т»-образной прорезью. На перевязи висел прямой меч. Повозка поспешила уступить всаднику путь, но у того возникли иные намерения. Похоже, он был не совсем трезв, Жеребец почти наехал на бородатого крестьянина и стройную русоволосую девушку, склонившихся в поклоне. Да так, что притаившиеся в сотне метров ребята непроизвольно ахнули. Воин слез с коня. Коротко, без замаха, ударил простолюдина в голову. Тот сразу рухнул. А едва начал подниматься, получил мощный пинок.

— За что он его так? — дрожащим от ярости голосом прошипел Зубров.

— Иди, спроси!

— Ну, блин... Да я этому буржую башку на фиг прошибу!

— Тише ты! Пусть ближе подъедет.

Ненависть к «эксплуататору трудового народа», недавно бывшая лишь элементом их военно-исторических игр, вдруг ощутимо колыхнулась внутри обоих. Каждый новый удар вконец оборзевшего богача отзывался в мальчишках вспышками слепой щенячьей ненависти. В неё словно спаялись все их беды: голод, постоянный страх смерти, сострадание к местным «рабоче-крестьянам» (особенно, миловидной девушке), а также горечь похожих унижений, самими перенесённых от приблатнённых «шобл» второгодников. Но главное — осознание, что т... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15