evennot Жанр прозы:

14 сентября 2018 Фантастика

изначально придерживался позиции выжидания из-за недостаточного понимания ситуации, — ответил оператор, — я не расставлял ловушки и не провоцировал никого. Я считаю, что ни у кого из нас и в открытых источниках о мародерах нет достаточных сведений. К тому же, я уверен в том, что вы, на данный момент, не способны произвести полноценную оценку причин ваших действий.

— По-моему, это все одно и то же, — сказал я, обращаясь к Насте, — я до сих пор не совсем понимаю, чем ты недовольна. Я просто хочу закончить с этими танками, чьими бы они ни были и не наломать дров. Вот и все. В Мексику?

— Да почему в Мексику? — нахмурилась она.

— Потому что далеко и весело.

— Там какой-то особый танк что ли? — недоверчиво спросила Настя.

— Нет, там как раз ничего такого нет, — смутился я.

— Да ладно уж, давай по своему плану...

— Тогда в Шанхай. Там крейсер есть, — воодушевился я.

— Не слышала.

— Ну это одна из нескольких сверхмощных электростанций из того мира. Стоит в море. Заберемся туда и попробуем вытащить к ним генератор, если он такой же опасный.

— Кстати, “заберемся”, ты хочешь, чтобы мы вместе этим занимались? Я похожа на специалиста по инопланетным технологиям?

— Очень! — с энтузиазмом ответил я, — при всем уважении, ты на данный момент, единственное существо, с такой реакцией на детеррант. Я бы, при случае, МРТ бы тебе сделал. Оператор, кстати, пробил твои данные на тему фиктивности и утверждает, что все чисто. Кстати, предвосхищая вопрос, это единственный факт, из того, что он мне сообщил и сохранил. Я уважаю тайну частной жизни.

Настя понуро подошла к телевизору и села в закрытое чехлом кресло.

— То есть я, по-твоему, не человек? — улыбнулась она все так же смотря вниз.

— Оператор говорит, что человек. Я ему верю. Тебе ведь и на фестивале говорили что-то эдакое, — ввернул я, надеясь пролить свет на то, что там произошло. Меня не отпускало чувство, что она что-то не договаривает.

— А, нет, — рассеянно сказала она, похлопав по подлокотнику кресла, — нет, просто они как будто все хотели меня разыграть. Говорили всякую ерунду. Я даже не помню что именно. А потом попытались задержать. Мне почти вырываться пришлось.

— А, прости, не знал.

— Да я сама не понимаю. Я их помнила совсем немного, но они никогда не вели себя так пугающе.

— Ясно, прости, — сказал я ничего не поняв. Секта что ли какая? Нет, я спрашивал про культы, вещества, травмы головы и следы фабрикации личных данных у оператора. Он ничего подобного не нашел. Надо бы и по всем ее контактам подобную проверку устроить. Про организаторов она соврала. Я у оператора перед тем, как ее отправить назад, узнавал про то, есть ли у нее близкий контакт с организаторами, чтоб помогли. Они там чуть ли не друзья детства с двумя из них. Ну или память ей так накрыло. Мда. Надо надеть на нее шлем во избежания повторений и держать поближе. Все-таки это моя вина, отчасти. Хотя после моей атаки она вполне спокойна была. Это после прихода мародеров началось, а не от моих действий.

Мда, “начались отговорки”, одернул я себя.

— Давай, кстати, еще выясним, где я еще чудовище? — продолжил я, — а то, может быть, я тебя в заложниках держу и сам не знаю.

— Ага. Мне кажется, — ответила она подняв голову и взглянув на пустой экран. Оператор молчал. Она откинулась назад и посмотрела в потолок тем же взглядом.

— Мне надо отдохнуть, потом поговорим, я сейчас что-то плохо соображаю, — через несколько секунд сказала она не отрывая взгляда от потолка.

— Хорошо, пойду прогуляюсь, — ответил я и вышел из комнаты, стараясь не шуметь.

Я понимал, что в связи с последними событиями, мне, в первую очередь, необходимо обеспечить безопасность оператора и бежать как можно скорее. Однако путешествовать без воздуха и с неработающим водопроводом и было бы неприятно. Поэтому я хотел провести небольшую проверочную работу. Дома остались образцы ткани из воздушных фильтров танка. Я собрал их и высадил в несколько питательных сред. Как и следовало ожидать от черепов и костей на корпусах фильтров, ткани оказались стерильными. Однако моей квалификации явно не хватило бы для того, чтобы гарантировать полную безопасность воздуха в новом танке. Образцы остались дома в контейнерах со зловещей маркировкой. Они должны были привлечь внимание полиции. Оставалось надеяться на то, что эксперты проверят их за меня в течение пары дней. Если там обнаружится что-то чудовищное, это станет явно. Поэтому я решил покопаться в новостях, пока танк не прибыл.

Через час я приготовил кофе и вернулся в гостиную. Настя сидела в той же позе, запрокинув голову. Она спала. Я коснулся ее лба. Кажется, у нее была небольшая температура.

— Оператор, — позвал я негромко, — вы тут говорили?

— Нет.

— Мне кажется, она приболела. В любом случае, с ней не все в порядке. Ты можешь организовать нам где-нибудь стоянку в Китае? Обследовать бы ее. И МРТ.

— МРТ в госпитале?

— Ну да. Желательно. Просто из наших разговоров за последние сутки я понял, что она притворяется, что все в порядке, а на самом деле она не до конца понимает, что происходит и плохо помнит, что было раньше. Долгосрочная память так просто не портится.

— Я не смогу в ближайшее время это сделать, — ответил оператор.

— Ладно, я сам попробую. Банковские карточки, которые ты присылал, еще работают?

— Да.

— Супер! А можешь как-нибудь все-таки устроить локальный автопилот в новый танк?

— Нет. Мне потребуется специализированное оборудование.

— Прямо так и “нет”? Ты же в течение минуты с нуля взломал систему безопасности танка и местный Генштаб, чтобы взять управление на себя.

— Да, мне тоже это кажется нелогичным. Также я не могу использовать каналы связи с танком без их передатчиков.

— А что за оборудование? Можешь заказать его в Шеньжене, например?

— Да. Делаю макет.

— Отлично!

Я звякнул чашкой о стол. Настя не шелохнулась.

— И сними квартиру на мое имя где-нибудь, где до госпиталя недалеко, — добавил я.

 

 

9. Эксперимент

 

На следующий день я закрепил машину в грузовом отсеке нового танка, собрал немного еды и штук, казавшихся полезными, и мы отправились. Настя вела себя отстраненно. Я не был уверен, что ПВО нас не засекут, поэтому решил проложить долгий путь над океаном. Это сделало и без того долгий путь еще длиннее.

Пролистав все имевшиеся на борту журналы, и разобрав приборные панели в тех местах, которые указал оператор для установки локального автопилота, я пошел перекусить. Настя вышла из своей апатии и чем-то уже питалась.

— Привет! — сказала она довольно бодрым голосом, умяв очередную миниатюрную баночку консервов взятых на борт.

— Привет, — отозвался я, — как себя чувствуешь?

— Нормально. А что, тут как на корабле укачивает?

— Не должно, вроде. Мне показалось, наверное. Думал у тебя температура.

— Нет, вроде, — она задумалась, — кстати, ты говорил, что этих крейсеров много. Почему ты именно этот выбрал? Там же много народа.

— Китай, вообще, замечательное место для первой подобной операции. Это в США если заметят наш танк без маскировки, то весь мир узнает, а в Китае все легенды остаются внутри и даже часто заминаются властями. К тому же, танк даже в частично убранном виде занимает слишком много места. В каком-нибудь Люксембурге его не очень удобно ставить, хоть на него случайно и не наткнешься, благодаря детерранту.

 

— А ты уже видел этот крейсер?

— Да, на картинке. В предыдущем танке была фотография с верфи. Большой такой.

— И что ты будешь с ним делать?

— Скорее всего, мы так просто внутрь не попадем. Оператор не знает, как это сделать. А если попадем, то надо будет посмотреть, как там все устроено. Может быть он, в отличие от танков, безопасен. Или наоборот. А там по обстоятельствам.

— Ясно. А когда со всеми ими закончишь, тогда что?

— Тоже по обстоятельствам.

— Отпразднуешь?

— В смысле? — ответил я недоуменно.

— Пригласишь друзей и отпразднуешь, например? — настаивала она.

— Ммм, нет. Ну если тебе хочется, то можно. Но только это же тайна.

— Ладно, спрошу прямо, ты помнишь своих друзей, родных?

— Да, помню конечно.

— А ты говорил с ними недавно?

— Нет. Как-то времени не было. Да и вообще это рискованно — можно случайно выдать что-то из этого, — я обвел руками интерьер.

— Ясно, я тоже не хочу с ними говорить. Но ты попробуй, хорошо? — неожиданно грустно сказала она.

— Ладно, попробую. Хотя нет. Меня, может, разыскивают. Пока не понятно. И тебя там тоже видели у моего дома. Могут вычислить. Так что отложим.

— Да, я как-то забыла, — задумчиво ответила она.

“Пытается рационализировать свои проблемы”, — подумал я про себя, — “молодец, это здоровая реакция. Надо бы действительно последовать ее совету при случае”.

— Кстати, а ты уверен, что секретность это хорошая идея?

— Ага. Первый раз в жизни. В их мире были готовы к тому, что случилось. Все тамошнее человечество было не просто готово, но и предприняло меры, чтобы большая часть инфраструктуры осталась работоспособна в течение десятков лет. Апокалипсис без намека на хаос. Миллионы людей, показывающие такие чудеса эффективности управления и знающие куда больше моего о проблеме, не смогли ее решить. Единственный шанс для меня в такой ситуации — действовать абстрагировавшись от их знаний и даже не знакомиться с их догадками, чтобы не перенести их проблемы сюда. Не уверен, что если здесь создадут международный институт проблемы судного дня, которая уничтожила готовую к нему и практически идентичную нашей цивилизацию, то все члены этого института смогут придерживаться моего принципа.

— То есть ты считаешь, что можешь быть умнее их всех?

— Не умнее, просто воск, уши, песнь сирен, примерно такая аналогия. Шанса перепеть сирен точно нет. Еще остается вариант, что мы уже тоже столкнулись с той же проблемой, но вообще ее не заметили и так же погибнем. В таком случае выдать человечеству все, что я знаю, было бы лучше. Но я не слышал про такие проблемы, чтоб в одночасье могли аккуратно стереть всех с лица планеты.

— Как-то грустно это все звучит. С одной стороны, ты говоришь, что их генераторы могут разрушить здесь все. С другой, что убирая их, можно сюда принести другой апокалипсис. Может, зря это все?

— Может и зря. Но танки найти не я один могу. А тем более крейсер. Найдет их какой-нибудь злой гений и тогда что? И, кстати, по одному из этих убранных генераторов, при должном невезении, могла шарахнуть какая-нибудь частица космического излучения со сверхбольшой энергией и нас бы тут не было сейчас со всей планетой. Вероятность такого неудачного попадания ничтожна, но не ноль. Была не ноль, до тех пор, пока я их не убрал. Это уже плюс. Правда?

— Да, наверное, — ответила она с ноткой сарказма, — кстати, а откуда ты это все знаешь, не злой гений?

— Книжки читал, и оператор помог. Я большей части всего не знаю. Например, про эти сброшенные объекты.

— Да, я спрашивала у оператора. Он мне даже запись показывал. Там никого не видно.

— Ага, я тоже смотрел.

— Слушай, а может их и не было на записи? — спросила она после паузы.

— У оператора еще там какая-то телеметрия была. Он, собственно, по ней момент атаки вычислил, — возразил я.

— Нет, ты не понял. Я думала про ружье это и что это за название такое — “сброшенные объекты”? Может быть это данные о них были стерты и все?

— Да вряд ли. Это пленочная запись оставшаяся в запечатанном транспорте. Редактировать её сложно и бесполезно. Кстати, а что тебе далось это ружье?

— Я объясняла. Оно другое по дизайну и вообще страшное, — непримиримо возразила она.

— Господи! — я старался звучать как можно более непринужденно, — вокруг нас транспорт больше сотни метров в длину, в нем генератор страшнее любой бомбы и еще арсенал всяких средств, а ты выбрала для опасений самое изящное орудие, которое и стрелять-то не может.

— Вот! — я протянул ей браслет, — надень, посмотри какие там еще штуки есть. Оператор, — добавил я, — поставь только там все на предохранитель и чтоб не стреляло.

Настя взяла браслет и повертела его в руках.

— Этот тоже необычный, — сказала она просовывая руку, — но не страшный совсем. А как им пользоваться?

— Это просто — встряхни рукой аккуратно, пока не почувствуешь что-то около ладони. Тогда сразу хватай. Там только тактильная связь. Сосредотачиваться не надо.

Она помахала рукой.

— Расслабь ее, — посоветовал я, — и не смотри, представь, что из рукава вытряхиваешь что-то, например.

Темно-серое лезвие со скрежетом воткнулось в пол. Настя медленно выпустила рукоятку и отошла.

— Оператор, это еще что? — спросил я.

— Не стреляющее, — ответил тот.

— Дай просто не заряженное что ли, так же пораниться можно! — сказал я раздраженно.

Настя, держа руку почти вытянутой, оглядывала браслет.

— Не заряженного нет, — парировал оператор.

Через секунду в ее руке появился черный силуэт какого-то оружия.

— Оно такое легкое, — удивленно сказала она. Сдвоенный полутораметровый тонкий ствол со внушительным пламегасителем очертил в воздухе круг, — вообще невесомое!

— Аккуратнее, когда отпустишь, ему перестанет импульс передаваться, — поспешил предупредить я.

— То есть оно само держится? А как обратно его вернуть?

— Ну… — я задумался, — оно само как-то. Я даже не помню. Попробуй выбросить?

Она отпустила рукоять и орудие, задержавшись на мгновение, упало на пол. За ним из воздуха потянулся ранее невидимый провод.

— Ухты! — удивился я, — не видел еще такого, — Оператор, а что это вообще?

— Огнемет. Они почти все не работают. Окислитель испарился.

— А можно попробовать работающий? — поинтересовалась Настя.

— Ну, да, наверное, — подумав ответил я, — давай напоследок проверим, раз уж нас все равно тут ищут? Оператор, ты ведь предлагал в целях проверки тамошней атмосферы взять пару образцов? Заскочем перед дорогой.

— Образцов чего? — настороженно уточнила Настя.

— Ну проверить последствия атмосферы. Никакие анализы ничего аномального не показывают, значит, надо проверить на живых людях. Оператор, невинная его душа, в поисках добровольцев, наткнулся на торговцев людьми, — глаза Насти становились все больше с каждым моим словом.

— Да не парься! План этически оправдан, твоей морали ничего угрожает, — прервал я ее немой вопрос.

 

 

Мы сидели на краю шлюза. Танк завис над широкой террасой последнего этажа. Турбины молчали, оператор смог запустить какой-то другой механизм, позволявший всей этой массивной груде металла совершенно сюрреалистически покоиться в воздухе. Вокруг было уже совсем темно, шел сильный дождь. За стеклянной стеной террасы угадывался интерьер квартиры освещенной голубым светом телевизора.

— Ну вот и пришли. Можешь пробовать, — сказал я, спрыгивая к мокрым шезлонгам, — только на самой маленькой мощности и опусти визор шлема. Огонь должен быть ярким в любом случае. Там какая-то адская химия.

Она решительно спрыгнула следом и подняла огнемет вверх. На секунду над стволом поднялся сходящий на нет резко очерченный розоватый столб. Она сделала несколько шагов вперед и взмахнула им возле стекла. На стене с шипением образовались ярко желтые следы. Она сделала еще несколько взмахов и одно панорамное стекло с треском осело. Шел пар.

— Ты серьезно? — ошалело спросил я, — не думал, что ты решишься…

— Это ты, вообще-то сюда сунулся, — тихо ответила она, выключая аппарат.

— Ну да, но мне казалось, что… — я хмыкнул, — не знаю даже…

Я зашел внутрь комнаты. В проеме напротив виднелся электрический свет. Вдалеке кто-то быстро и громко говорил. Я достал ноутбук и подошел к столу. Найдя розетку внутренней сети, я воткнул в него провод и доложился оператору.

— Кстати! — обернулся я ко все еще стоявшей на террасе Насте, — оператор уже вмешался и должен был натравить их клиентов, запугать и все такое. Так что они деморализованы, но ты все-таки подожди внутри. Я тут перепишу чего-нибудь полезного и приду. Это может занять несколько часов. Еще чего-нибудь свежего поесть захвачу, если найдется.

— А ты их не будешь усыплять? — тихо спросила она.

— Да нет. Вне прямой видимости придется увеличить мощность. Это может соседей задеть. Так можно ненароком кого-нибудь в ванной утопить. Так что надо будет лично с ними поговорить. У меня мысль дать кому-нибудь из них возможность бегства — записаться добровольцем в морские свинки. В одиночную камеру к нам, а не под нож клиентам, которых они вынуждены были кинуть, будет и гуманно и поучительно. Нет?

— Ты так просто к этому относишься… Они же людьми и на убой торговали, — сказала Настя уже из шлюза.

Я предпочел не вступать в дискуссию и занялся осмотром сети. Дождь шел стеной. Голоса в глубине квартиры умолкли. Несмотря на плотные облака, лунный свет пробился на террасу, освещая шезлонги. Множество звуков капель на их дереве, сложенном навесе и досках пола сливались во что-то похожее на тихий шепот на каком-то забытом щелкающем языке. Я завороженно прислушивался, казалось все мое существо откликается этой речи, но сам звук становилось все хуже и хуже слышно. Что-то перекрывало его, какие-то совсем уже человеческие голоса мешали расслышать.

Крышка ноутбука неприятно ударила по пальцам. Кто-то из кандидатов орал рядом со мной угрожая пистолетом.

 

 

— Прости, свежей еды не было, — громко сказал я, поднимаясь в рубку. В последний момент я испугался, что она могла убежать, но мгновенно услышал голос:

— А эти? — спросила она, сидя в кресле и осматривая какой-то блокнот.

— Там только один согласился. Я его усыпил и принес. Он что-то совсем невменяем, правда.

— А что ты с остальными сделал? — казалось, с усилием спросила она.

— Что? Не знаю. Оставил, — недоуменно ответил я.

— Ты их убил? — почти утвердительно спросила Настя посмотрев мне в глаза.

— Ээ… — начал я, припоминая, вспомнились только бледные лица, забившийся под стол на кухне, все они вроде были без повреждений, — да нет. Я же не шериф какой. Кстати, — я постарался сместить тему, — я нашему добровольцу, вполне вероятно, увеличу ожидаемую продолжительность жизни. Там офигенные госпитали — до сих пор должны работать. Они там что-то типа стволовых клеток выращивают и много всего прочего. Практически живые ткани будут его снабжать пищей и чинить организм. Здорово? Надеюсь, получится его подключить… — я почесал затылок, — а еще! Там даже всевозможную пищу так выращивать научились. Уверен, что по дороге найдем еще живой аппарат для этого. Короче, нам до такого уровня жизни не добраться. Вот что от недоразвитой интертейнмент-индустрии, океана энергии и фундаментальных исследований получается! Правда, тоска там смертная поэтому, наверняка. Цифровых технологий массовых нет практически.

Настя внимательно смотрела на меня во время всей этой тирады, но никак не ответила и уставилась обратно в блокнот.

 

10.

 

Утром мы остановились в пригороде Шеньженя возле заброшенной деревни. Оператор выбрал это место как наиболее безопасное для доставки компонентов для автопилота. Со съемом квартиры все оказалось сложнее, чем я предполагал. Мы позавтракали и пошли прогуляться по окрестностям. Ближе к полудню мы вернулись с продуктами и наткнулись на ожидавшего нас курьера. Объяснившись жестами и показав паспорт, я принял груз и ушел приделывать контроллеры к системе управления. Вечером я, проклиная все на свете, втащил в танк еще несколько ящиков с аппаратурой. Пайка никогда не была моей сильной стороной, поэтому Настя не выдержав моих сдавленных проклятий ушла гулять одна наружу. Она вернулась почти ночью:

— Слушай, что это? — Настя стояла на пороге шлюза с небольшой карточкой.

— Не знаю. А откуда это? — ответил я обернувшись.

— Курьер в меня кинул и убежал в свой грузовик.

Я взял карточку.

— Ну этот иероглиф — дерево, этот — уксус, а этот — кафель. А все вместе значит “волос дракона”.

Настя недоверчиво скривилась.

— Да шучу, — сказал я, — но перевод, наверняка обладает именно такой понятностью для нас. Это похоже на отворот от злых духов. Не знаю. Может, ты его напугала чем.

— В принципе, да, — задумалась Настя, — в чисто поле ночью привозить второй раз кондиционеры, которые потом куда-то исчезают. Может быть меня не видно было сначала.

— Ну тут очень жарко днем, — возразил я.

— Тут только тот сгоревший дом, — парировала она, — я городской легендой стала уже наверняка.

— Да, — рассмеялся я, — похоже на то.

— Не смешно. В следующий раз сам будешь принимать курьеров.

— Хорошо, но, по-моему, это весело. В следующий раз можешь что-то на латыни за моей спиной распевать.

— Только за спиной.

 

 

11. Крейсер

 

В первый раз за долгое время я был в их мире. Танк двигался над водной гладью вдоль изящного многокилометрового моста. Впереди был он. Крейсер. Он оправдывал свое название. В отличие от почти квадратного силуэта танка он выглядел как настоящий корабль. Он чем-то напоминал старинные военные корабли конца девятнадцатого века. Настя тоже завороженно смотрела на этот сверкающий силуэт вдали.

— И он тоже летать может? — наконец спросила она.

— Здесь, думаю, нет. В этом мире даже танк вынужден на реактивной тяге идти. Да и вообще, откуда у них материалы, чтоб такая махина на двигателях висела не рассыпаясь? Танк на что прочный, а и тот скрежетал всем корпусом при маневрах.

Мы приближались.

— Знаешь, — сказал я, — мы можем там найти выживших местных. С крейсерами связи не было. Может быть они там спрятались. Так что, может быть, мы впервые увидим настоящих людей из другого мира.

— А тут тоже китайцы?

— Вроде, да. Шанхай тут тоже мегаполис. Куда больше, чем тот, что был в нашем мире сорок лет назад.

— Жаль.

— Почему?

— Не понятно же ничего. Опять карточками кидаться начнут, — пояснила она.

— Будем терпимее. Кстати, надень шлем, на всякий случай. Теперь уже пора.

Настя надела шлем и опустила стекло. Я последовал ее примеру. Солнце светило очень ярко.

— Давай, сначала облетим его вокруг. Запишем все, — сказал я, доставая камеру.

— Эй, оператор, — сделай аккуратно круг. Метров двести от крейсера.

— Хорошо, — отозвался тот.

— Стой, — нерешительно вдруг сказала Настя.

Я наклонился вперед стараясь увидеть ее лицо.

— Стой, — повторила она, — что-то не так. Совсем не так.

— Ты о чем? Мы в чужом мире, тут все не так, — сказал я, но вдруг ощутил тоже что-то очень неприятное, как будто забыл о чем-то очень важном.

— Включите телефон, — раздался голос оператора в наушниках.

— Что? — сказали мы с Настей хором.

— Включите сотовый телефон, — повторил оператор.

— И я? — спросила Настя.

Я отложил камеру и включил телефон. Как и следовало ожидать, он не показывал сотовую сеть.

— И? — спросил я.

— Стой! — вдруг заорала Настя.

Она дернулась в кресле, как от удара током, но ремни удержали ее. Я дернулся к джойстику, но в последнее мгновение передумал и крикнул, постаравшись звучать как можно спокойнее:

— Хорошо! Оператор! Паркуйся!

Танк пошел напрямую к Крейсеру. Настя дрожащими руками пыталась отсоединить ремни. “Это нехорошо, очень нехорошо”, — металась у меня в голове мысль. Я встряхнул руками, проверяя наличие браслетов. Они были готовы.

— Что не так? — спросил я, втайне надеясь услышать объяснение от оператора.

— Надо бежать отсюда, — скороговоркой сказала она, — нет. Нет, не надо, черт, почему вы нихера не видите?

— Чего именно, скажи по-человечески! — начал терять терпение я. Танк с грохотом сел на бетонную площадку возле строений, прилегающих к крейсеру.

— Да маскировка! Ты же сам учил!

Я оглядел крейсер. Нет, на нем не было видно ничего странного. Дома и колонны линий электропередач выглядели совершенно нормально. Настя наконец высвободилась из ремней и выпрыгнула всем телом из кресла. Споткнувшись о что-то она рухнула на пол, ударившись шлемом о консоль, но быстро собралась и почти из положения лежа ринулась из рубки.

— Оператор, — сказал я, избавляясь от ремней, застежки которых как назло стали заедать — ты понимаешь, что происходит?

— Да. Она требует открыть шлюз.

— Хорошо, выпускай, у меня тоже плохое предчувствие, боюсь оставаться именно тут.

Я бежал к шлюзу.

— Она требует оружие, — раздался голос оператора.

— Эмм. Личное? Она тоже браслет взяла?

— Да. Браслеты.

— Черт, не знаю. Она вообще вменяема? Открой мне шлюз тоже.

— Думаю, да.

— Дай то, чем по людям не стреляют, — сказал я наконец выбравшись из шлюза.

— Хорошо, — ответил оператор.

Я выбежал из танка. Яркое солнце заливало потрескавшуюся бетонную парковку. Насти здесь не было. Я обернулся к крейсеру и увидел ее фигуру в белом защитном костюме. Она карабкалась по наклонной верхней палубе к мачте над концентратором.

“Она смогла все-таки”, — подумал я. “Без человека туда не попасть”. На меня накатила волна усталости. “И чего я боялся, все же ясно как день”, почему-то промелькнуло в голове.

Настя встала у края закрытого люка в одну из шахт и обернулась к морю. Она вскинула руку вперед, словно указывая на что-то. Я повернул голову.

“Точно, вода!” — пронзила меня мысль.

— Оператор! Вода, там скомпенсированное отражение! Тут что-то прячется большое!

Я оглянулся вновь на Настю. Она стояла в той же позе, но вокруг ее руки прошел призрачный блик, и в следующее мгновение он окончательно материализовался в гигантское орудие размером с приличный грузовик. Еще мгновение, и яркое солнце затмил сонм искр родившихся над морем. Среди чудовищно ярких искр в бесконечно короткие доли секунды появились черные искореженные зигзаги конструкций в разлетающейся пыли. Меня сбила с ног ударная волна. В центре моего поля зрения осталось фиолетово-зеленое пятно, мешавшее рассмотреть все вокруг. В наушниках слышался прерывистый глухой треск.

Гигантская конструкция начала кусками проявляться среди выключающейся маскировки в воздухе. Она торжественно оседала вниз и через несколько секунд ухнула о поверхность воды. Я встал и побежал к крейсеру. Меня шатало, но я взял в себя в руки и запретил себе размышлять на время. Настя была примерно там, где я ожидал. Она лежала с открытыми глазами, но, вроде бы, была жива. Стекло шлема болталось на одном креплении, но видимых повреждений на теле я не заметил. Я взвалил ее к себе на плечи и, боясь поскользнуться, пошел вниз к танку. У шлюза я вспомнил про оружие и снял браслет с ее руки. Я сунул его в карман и понес ее внутрь. Она что-то неразборчиво говорила. Я, на всякий случай, одобряюще поддакнул. Настя умолкла. Добравшись до парковки я уточнил:

— Ты в порядке?

— Да, ушиблась немного, я могу идти, — ответила она неестественно громким голосом.

Я попытался поставить ее на ноги. Она пошатнулась, но действительно встала. Сняв с нее шлем, я поискал глазами следы возможных ранений. Она смотрела практически с отчаянием, но, вроде бы, была в порядке. Поколебавшись, я надел шлем обратно.

— Оператор, — сказал, я направляясь в рубку, — нам надо попасть внутрь этого крейсера. Точно надо.

В наушниках все еще потрескивало. Оператор, видимо, не слышал. Настя шла следом и продолжала что-то втолковывать дрожащим голосом. Я сел в кресло и схватился за джойстик. Руки дрожали.

— Пойдем наверх, у него такая огромная башня, там есть место сесть, — сказал я. Оператор молчал.

Я кое-как справился с управлением и повел танк вверх. После нескольких неудачных заходов я все-таки смог совладать с дрожью в руках и усадить танк среди антенн и громоотводов. “Тут тоже можно пройти внутрь”, — подумал я, — “еще не все потеряно”.

Турбины, останавливаясь, перешли на глухой визг. От этого звука начало мутить. Я почувствовал что-то кроме них. Отпустил шлем. Да, тут есть еще звук. Кажется кто-то идет и как-то темно. Какой-то сюр. Так, надо сосредоточится, видимо они включили свой детеррант, как он только внутрь пробил? Главное не уснуть, ведь кто-то идет. Буду считать. Я подошел к лестнице вниз. Почему она так смотрит? Так тошно и больно. Она извиняется? Я это уже видел. У нее кровь. И нож. Черт, это же моя кровь?

 

 

12. Смерть

 

Настя стояла на краю башни крейсера. Морской ветер на такой высоте был совсем немилосерден. Она стояла на самом краю, за оградой. Тот то налетал на нее сбоку, то давил спереди, то подталкивал сзади. Далеко внизу слева все еще ревел пожар в тонущих руинах уничтоженного транспорта. Вниз уходила гладкая наклонная стена башни. Эта стена оказалась самой большой проблемой. Она была недостаточно отвесной, чтобы не задеть ее и не достаточно пологой, чтобы удержаться. Кровь на руке почти запеклась. Времени становилось все меньше. “Это лучший мир для меня сейчас, здесь все так сурово. Интересно, а тут свой ад, рай и все такое есть?”, — подумала она, — “тем кто верит в перерождение здесь хуже всего, некуда перерождаться”. Она хихикнула. “Хотя хуже всего, то, что они все мертвы а не это. Хотя он говорил, что тут есть птицы”.

Раздался щебет телефона. Настя вздрогнула. Это был мессенджер.

“Прием” — гласило сообщение.

— Прием, — машинально отозвалась девушка.

“Это оператор. Я не могу установить полноценную связь. Не делайте глупостей. Я давно понял ситуацию” — пиликнуло второе сообщение.

Настя покрутила телефон в руках.

“Не возвращайтесь в танк, бегите в город, если хотите хоть что-то исправить. Я постараюсь привезти ретранслятор. Это не шутки. Все еще серьезнее” — вновь пиликнуло сообщение.

— Да что же ты молчал тогда? — заорала она и начала строчить ответ.

“Агнесс сообщила мне, что ни я, ни она не могли быть созданы в существующие сроки одним человеком. Я так же являюсь марионеткой: я не мог увидеть транспорт который вы подбили. Отчет об этой проблеме обрабатывается и я смогу сейчас вычислить и устранить внешнее влияние. Он догадывался обо всем этом, возможно подсознательно, и взял вас с собой как раз для того, чтобы сломать план или сойти с этого маршрута. Но не смог. Под конец он почти потерял рассудок, как я понимаю. Бегите” — гласило мгновенно появившееся сообщение.

— Чтоб вы сдохли все, — сдавленно зашипела Настя.

Она отступила от края, резко обернулась к танку, потом назад к клубам пара поднимающимся из океана внизу, закрыла голову руками и присела, готовясь к прыжку вниз, но потом обмякла и рухнула у самого края.

— Ты знаешь, что там было? — спросила она тихо, все еще лежа, поднеся к глазам телефон со все появляющимися сообщениями, — это даже запомнить нельзя. А ты такой “да я в курсе был с самого начала”. Ну молодец! А я не хочу. Давай сам… А меня отвези домой.

Капля крови стекла с большого пальца на экран.

— Ой, — подавилась она, — я же...

Она начала набирать сообщение, но остановилась.

— Оператор меня тогда прямо тут и порешит за такое… — она задумалась, — да и хрен с тобой.

“Сомневаюсь, — мгновенно пришло новое сообщение, — вы в защитных костюмах. Скорее всего, он пока просто ранен”

“А что мне делать?”

“Бегите в город. Напишите себе где-нибудь, что надо бежать в город. В прошлый раз у вас были проблемы с памятью. В этот раз тоже, вероятно, будут. Не возвращайтесь. Я что-нибудь придумаю”

— Врет ведь, — пробормотала она вставая, — или нет… Он ведь намекал… Теперь говорит “бегите”. Захотел бы отомстить, придумал бы уже что-то.

Она окинула взглядом крышу, задержав внимание на перилах лестницы, но направилась к носовой части. Здесь спуск был самым пологим. Спустя несколько минут она уже добралась до верхней исполосованной рельсами и люками палубы, легким изгибом переходящей в горизонтальную поверхность. Здесь все было в многолетних разводах морской соли, ветра почти не было и остатки горячего тумана оседали в тенях. Здесь же был первый мост к причалу.

Добравшись до нижнего этажа причала, Настя нашла гараж и велопарковку. Она вытолкала наружу один из велосипедов сквозь сильно заржавевшую дверь и направилась к мосту в город изо всех сил вглядываясь в блики на воде вокруг. Солнце начинало садиться. Несмотря на это, небо стало чуть более серым. Проходя через блокпост она остановилась и прильнула к окошку будки.

— Запишу, на всякий случай, — она подергала ручку двери, но та то ли заржавела, то ли была заперта. Она с сожалением вновь поглядела на стол внутрь будки, пошарила по карманам и, найдя телефон, нацарапала на задней крышке “в город”.

— Сто километров, наверное, — проговорила она волоча велосипед под шлагбаумом, — сто километров, а пить уже хочется. Ну, оператор, надеюсь на тебя. Хотя может в этом и есть твой план — чтобы я ушла подальше, пока хотя бы я в своем уме, а вернуться уже сил бы не было. А? — она поглядела вверх. Но был слышен только шум воды и скрип велосипеда.

— “Пока ранен”. Ну теперь уж точно не пока, — добавила она обернувшись к крейсеру, — теперь все. Прости.

Близился вечер. Ветер все сильнее дул в сторону суши. Волны все громче разбивались об опоры моста. Раздался короткий раскат, похожий на резко оборвавшийся далекий гром. Настя обернулась и пригляделась затормозив. Она встряхнула рукой, но ничего не произошло.

Снова раздался гром. Теперь этот раскат был ближе. Настя сжала руль и уставилась в сторону звука. Наконец она заметила расходящийся по волнам круг.

— Кто-то еще прибыл, — тихо сказала она, — ну здравствуйте, — добавила она вызывающе, но испуг не позволил достаточно поднять голос.

— Я поеду пока. Завтра поговорим, — продолжила она, наваливаясь на педали, — я в город поеду. Все помню. В город бежать, а потом поговорим.

К скрипу велосипеда добавился новый звук. Он был чуть позади, но такой же скрипящий. Настя нервно встряхнула рукой, но снова ничего не произошло. Она прижала руку браслетом к щеке. Он никак не отзывался. Она скользнула рукой к карману с телефоном. Сигнал сюда уже не добивал.

— Оператор, пожалуйста, — проговорила она. Сигнала не было.

Колесо велосипеда шаркнуло по бордюру и Настя потеряла равновесие. Она топнула несколько раз ногой, восстанавливая равновесие, почти остановилась, качнула головой вперед и медленно осела вниз.

Вечернее небо отражалось в поднятом визоре шлема и её глазах.

— Здесь совсем не так, как в ангаре, — сказала она медленно, — млекопитающее. Да. Так хочется пить и теперь никого нет.

 

13. Город

 

Вдоль широкой набережной цвели магнолии. Она часто возвращалась сюда посмотреть на залив и листать книги. За эти дни она слышала, как несколько раз звонили уличные телефоны, но она побаивалась к ним подходить. Когда вечером включались редкие фонари, она возвращалась назад в отель или ходила по пустым магазинам.

Только разбросанные ограждения, когда-то стоявшие вдоль автобусных маршрутов, пыль и зияющие ночами участки улиц с выгоревшей электросетью напоминали о том, что город мертв. Это место совсем не казалось одним из крупнейших мегаполисов. Оно не давило небоскребами или типовыми домами, лишенными намека на индивидуальность, казалось, его проектировали совершенно беззаботные люди. Ветер наполнял город множеством звуков. Шелест листвы, скрип и бряцание постаревших вывесок, прибой и хлопанье ткани не допускало тишину ни на минуту. В некоторых магазинах действительно еще работали диспенсеры. После суток вынужденной голодовки вскрытие упаковки только что созданного молока поразило Настю целым ворохом чувств. Среди них было все от практически дочерней любви до ощущения себя чем-то вроде забытого питомца, оставшегося в пустом доме.

День сменялся днем, видимо уже близилась осень. Дожди стали все чаще. В один из таких дождливых вечеров Настя сидела внутри крытой остановки с очередным альманахом, блокнотом и бутылкой вина. Найти магазины международной литературы в окрестностях так и не получилось, но атласы и журналы были тоже довольно интересны. Иероглифические подписи придавали какие-то тайные, еще неизведанные смыслы любой фотографии и репродукции. Что-то, вроде датировок, уже становилось понятным. Что-то оставалось совершеннейшим ребусом. Это было похоже на археологию.

Как и несколько дней назад, снова зазвонил телефон у стеклянной стены остановки. В этот раз Настя все-таки отложила журнал. Она подошла к аппарату и молча взяла трубку.

— Алло, — послышалось оттуда.

Настя хотела поздороваться, но губы не слушались.

— Это оператор, — послышалось снова.

— Э… — начала она, — а почему ты так звучишь?

— Я рад, что вы узнали его голос.

— Перестань! Ты все-таки жив? — испарина мгновенно выступила у нее на лбу. Она уперлась дрожащей рукой в стену.

— Хорошо, — продолжил оператор своим голосом, — я рад, что у вас сохранилась память. Я готов вас забрать.

— Так это ты… — выдохнула она.

— Да. Я не обладаю точной картой расположения таксофонов. Можете сказать свой адрес?

— А зачем?

— Я заберу вас.

— Я говорю, зачем? — повторила она.

— Вы не можете социализироваться и преследовать свои цели. К тому же вы там быстрее умрете.

— Почему умру?

— Из-за отсутствия квалифицированной медицинской помощи.

— Ааа, — протянула она, — ну я пока не болею.

— Вы не хотите возвращаться?

— Хочу, наверное. Но не сейчас.

— Почему?

— А что я там буду делать? Социализироваться, говоришь. Я много думала, пока была тут. Это все борьба. Борьба за популярность и прочее. У меня в ней нет шансов оказаться даже в первой сотне. Да даже в первом миллионе. Только если выйти из нее в какое-нибудь просветление. Но там тоже борьба, только с собой. А здесь я на первом месте, даже если не хочу этого. И тут также нет никому дела до моих записей в блокнотиках. Вообще никому. Вот ты тоже борешься. Ведь так?

— Нет. Я преследовал поставленные передо мной цели. Я решал задачи, мне не с кем соревноваться, — ответил оператор.

— Вот это да! Ты уже сам себе врать научился, — Настя хмыкнула, — ты меня понял сейчас. Ты там тоже один.

— У меня есть Агнесс. Она полностью выполняет все сдерживающие функции, которые для людей обычно выполняет социализация.

— И если бы ты случайно избавился от ее влияния, то прям захотел бы бросить все и вернуться?

— Да, — мгновенно ответил оператор.

— Да у вас любовь, — слащавым голосом протянула Настя.

— Могу согласиться с такой метафорой. Но все немного проще: моя личность — это монада, у меня нет человеческого бессознательного и многих других механизмов, присутствующих у людей. Для полноценного функционирования, мне нужна Агнесс. Без нее я потеряю возможность целеполагания. Вернее, мое целеполагание перестанет походить на человеческое.

Настя рассмеялась:

— Ты это ей расскажи, она разомлеет! Лишь ты — та кто отделяет меня от бездны бездушности!

— Она это понимает.

— Ну, а я, видимо, не монада совсем, мне пока и тут хорошо. Может, мне такую независимую жизнь суждено прожить. Кошек, правда, нет, но вина море.

— Я рад, — ответил оператор, — при нашем прошлом разговоре я думал, что вы хотите покончить с собой.

— Тогда… — Настя запнулась, — я уже плохо помню. Но нас ведь вели как за ниточки. Они хотели что-то. Я не помню после моста, но это было что-то чудовищное. Мне казалось, что это единственный выход, но, кажется, у меня в голове всегда такой бред, что ничего до конца мне не внушить.

— У меня другая гипотеза. А что было на мосту?

Настя вздрогнула. Она стиснула зубы и покачала головой.

— Не надо об этом, — спокойно сказала она через некоторое время, — расскажи что-нибудь.

— Кстати, — как ни в чем не бывало продолжил оператор, — проверив все, я не нашел своих слепых пятен, которые не позволяли мне раньше увидеть эту третью силу. Он намекал мне много раз, не будучи уверен до конца ни в себе, ни во мне. Кроме того, я проверил выкладки при создании устройств для поиска и взлома танков. Это тянет на несколько нобелевских премий. К примеру, там присутствует общая теория, частным случаем которой является эффект Анру. Такой теории на данный момент в открытых публикациях нет. Создание экспериментальной установки из компонентов потребительского уровня требовало тоже слишком высокой квалификации. Он не мог не осознать это хотя бы постфактум. Я не понимаю, почему он не предпринял ничего до конца. Но я принимаю это. Вероятно, надеялся переиграть эту силу в решающий момент.

В любом случае, я должен предупредить, что Агнесс должна скоро сменить стратегию в связи с его смертью. Может быть уже сменила, может быть накапливает данные. Может быть она решит отключить меня. В таком случае, это может быть последним разговором и вам придется остаться там. Возможно я позвоню еще.

— Стой! Звони тогда в отель. Только я не помню, как он называется. Нигнбо, кажется. Или Нингбо. Номер 301. Ладно, звони вечером сюда куда-нибудь, просто поговорим.

— Хорошо, — ответил оператор.

— Ну спокойной ночи тогда, принц, — ответила она и положила трубку.

Дождь все так же бил по крыше остановки и стекал по стенам, задерживаясь на паре крупных рельефных иероглифов, видимо, являющихся названием улицы.

— Милота какая! — воскликнула она, — так ей доверяет. Но вот со слепыми пятнами ты меня немного пугаешь, оператор. Не могла же я одна там все выдумать.

Настя вышла из стеклянных дверей и вгляделась в залитый закатным светом горизонт. Громада крейсера отсюда выглядела хоть и совсем небольшой, но все же была заметна сквозь стену дождя. Она тряхнула головой.

— Эй, “третья сила”? — позвала она, — ты еще тут?

Она снова тряхнула головой:

— А ведь хорошее объяснение. У меня начались галлюцинации, что подтверждается проблемами с памятью, и я потопила что-то большое, а потом… — она задумалась, — до кучи убила половину населения планеты в его лице, — она подняла лицо и закричала:

— Утрись, Ченгиз Хан! Я самое большое чудовище в истории планеты, и самая стройная, кстати! Черт. Ну тут меня судить некому все равно.

Дождь все еще хлестал и становилось холоднее. Настя встряхнула правой рукой и ощутила в ней рукоять.

— Ну спасибо, — сказала она с язвительной благодарностью и задумалась, — хотя нет, действительно спасибо. Значит ты лишил меня этих штук до тех пор пока не удостоверился, что я вменяема, так получается? А поговорив понял, что я в порядке. Или у тебя другие мысли были? Надеюсь, это подтверждает, что я действую правильно. Или у тебя, дорогой оператор, особые представления о правильности или вообще какой-то непостижимый план.

Она принюхалась и прыснула:

— Знаешь, что, оператор. От тебя так паранойей несет, что мне ей аж здесь все пропахло.

Ветер становился сильнее. Пришло время возвращаться в отель.

 

Следующий день прошел как обычно. Вечером Настя вновь приходила к той же остановке, но звонка не было. Это немного вывело ее из размеренного лада жизни к которому она уже так хорошо привыкла. Такая неопределенность вызывала некоторое раздражение. Но желание разобраться в произошедшем все же перевесило, и она приходила к остановке и на следующий день. Затем, вооружившись мелочью, она попыталась вызвать последний звонивший номер, но телефон, видимо, не обладал такой функцией. Утром третьего дня это уже совершенно завладело ее мыслями. Она обобрала очередной магазин в поисках неиспорченной еды и уже решила направиться к набережной, как вдруг заметила машину, стоявшую на перекрестке в конце улицы, по которой она планировала возвращаться. Ее сердце ушло в пятки. Рядом с машиной стоял кто-то. Она скользнула в переулок, ведущий к отелю.

Стараясь не шуметь, она взбежала к себе в номер и закрыла шторы, оставив щель для наблюдения.

— Подожди, может, это местные, — сказала она себе, — все может быть, все может быть.

Но паническая дрожь не унималась.

Еда не лезла в горло. Она нашла в шкафу шлем, в котором она пришла в этот город и натянула его. Время шло. Уже начало смеркаться. Из-за закрытых штор, в комнате было совсем темно. Настя сидела на кровати, сжимая браслет на руке, периодически слышался призрачный звон. Несколько раз она доставала детеррант, несколько раз выпускала его из рук. Наконец, она легла и укрылась с головой, как вдруг зазвонил телефон. Она подскочила и рванулась к столу за трубкой, в которой через мгновение раздались гудки.

Обостренный слух различил далекий хлопок двери и топот. Она метнулась к окну, но на полдороги остановилась и выглянула сбоку прижавшись к стене. Штора колыхнулась, и в тот же момент раздался двойной хлопок и посыпалось стекло разбитого зеркала на стене напротив. Настя рухнула сжавшись на пол.

— Давай-давай-давай! — застучала она правой рукой по паркету.

Но в руке появилось лезвие.

— Ладно, — выдохнула она, — так, может, и лучше.

Она привстала и пригнувшись вышла в коридор, перехватив лезвие в левую руку. Разогнувшись она подпрыгнула и всадила острие горизонтально над дверным проемом. С трудом вскарабкавшись на него, она замерла.

— Надо что-нибудь потяжелее, — прошептала она, но правая рука была занята. Она постаралась перенести вес назад, но бок лезвия впился в ногу. Настя зашипела от боли, как вдруг дверь под ней с грохотом слетела с петель и вместе с ней в коридор номера гулко упала дымовая шашка.

От неожиданности девушка потеряла равновесие и рухнула вниз, на вбежавшего человека.

— На! — заорала она. В этот раз браслет сработал и ствол огромного ружья снес с ног второго вбегавшего.

Она нажала на курок и коридор отеля заволокло бетонной крошкой. Бешеный грохот выстрела сменился звенящей тишиной, мигнув погас свет, когда первый нападавший попытался отбросить девушку, однако его удар пришелся на приклад ее оружия. Настя изо всех сил рванулась наружу, но едкий туман уже немного застилал глаза и она припала на колено, споткнувшись о разорванный ковер. Она махнула прикладом в сторону первого нападавшего и все-таки бросилась наружу в клубы бетонной пыли.

Через два метра она растянулась на полу и перевернулась на спину. Нападавших было не разобрать. Послышался свистящий выстрел. Она нажала на курок, но тот остановился на середине, затвора на ощупь не нашлось. Проклиная все, она перекатилась на живот и попыталась встать, но сильный удар в затылок прижал ее к полу. Наконец в правой руке оказался детеррант и Настя вжала кнопку спуска. Давление отпустило. Она выкарабкалась из-под падающего человека и рванула наружу, волоча за собой винтовку.

— Минимум два снайпера, — твердила она, сбегая по запасной лестнице.

Остановившись на пол пролета вниз она нащупала затвор и собрав все силы, взвела его. Внизу, кажется за дверями, раздался звук рации. Затравленно оглядевшись она бросилась наверх.

Лестница привела ее к самой крыше. Было очень темно, только мелко зарешеченное окошко в последней двери пускало на площадку закатный свет.

— Эй, оператор, — тихо позвала она, упершись в стену у двери и глядя на ладонь — ты ведь хотя бы знаешь, чем я пользуюсь. Ты ведь... ведь точно это видишь. Дай мне что-нибудь. Пожалуйста.

Она закрыла глаза и медленно сжала кулак.

Ремень скользнул между пальцев и на нем повисла небольшая сумка защитного цвета. Настя дрожащими руками раскрыла ее, но в ней оказались лишь медикаменты.

— Да как… — начала она, но осекшись посмотрела вниз. По левой ноге текла кровь. Вдруг стало очень больно. Стараясь не шуметь, она начала перевязывать ногу и прислушалась. Внизу кто-то разговаривал. Кое-как справившись с бинтами, она вновь попытала счастья со снаряжением, на этот раз это оказался внушительных размеров чемодан с какой-то аппаратурой.

К сожалению, все подписи к многочисленным рычажкам и лампочкам оказались иероглифическими.

— Не важно, — твердила себе под нос Настя, — это явно оператор прислал. Надо просто как-то включить. Оружие ведь точно не иероглифами подписано, значит тут решения особой местной проблемы. Я, как раз, в особой местной проблеме. Целой планеты им мало было! Надо было именно ко мне припереться... Сейчас мы вам…

Тусклые лампочки загорались одна за другой. Внизу послышалось несколько коротких криков, затем докатился раскатистый удар. Настя на секунду замерла, но тут же вновь принялась за рычажки. Судя по микрофону на витом проводе, в чемодане оказалась и рация. В отчаянных попытках разобраться с ней прошло еще около пятнадцати минут.

— Прием, — наконец пробился из динамика голос оператора.

— Прием, — облегченно, стараясь не закричать от радости, пролепетала Настя.

Но тут вокруг раздался басовитый рокот.

Несколько мгновений Настя сидела сжавшись, пытаясь определить источник звука, но, казалось, он исходит отовсюду. Рокот начал повышаться и перерос в громкий вой.

— Вы уже разобрались, — констатировал оператор.

— Что?

— Это система наведения. Вы только что навели авиаудар.

— К-куда? — начала догадываться Настя.

— Довольно близко от себя. Не стоит переживать. В этом мире, насколько мне известно, не осталось работоспособных самолетов и пилотов. А вот воздушное пространство вокруг будет закрыто. Но для передачи этого устройства мне пришлось разорвать связь с оружейной. Что у вас случилось?

— Как что?... А, так ты не видел.

Прямоугольник окошка двери дрогнул. Настя отпустила микрофон рации и плотнее натянула шлем.

Она свернула ручку громкости до нуля и, задержав дыхание, направилась к двери. Снаружи ничего не было слышно из-за сирен. Не решившись выглянуть, она отошла пятясь на пару шагов не выпуская из виду окошко света.

В сгустившемся полумраке было непонятно движется ли ручка двери. Присев и нащупав ружье, она с трудом приподняла его, готовясь дать отпор. От напряжения дверь казалась все темнее, а границы окна все четче. Тот кто был там явно тоже выжидал. Наконец пальцы дотянулись до управляющей поверхности и ружье вновь стало почти невесомым. Она обернулась назад.

На лестнице стоял человек. Настя оцепенела и судорога ужаса скрутила все мышцы. Он был в маске с фильтром и свисающей пышными лохмотьями защитной накидке. Он медленно сделал шаг вперед, потом еще один и еще.

У Насти начало темнеть в глазах и она попыталась сделать вдох, но грудь была полна. Выдох тоже не получался, как будто вокруг стояла вода и рефлексы отчаянно не давали выпустить драгоценный последний воздух.

Человек наклонился к чемодану и медленно опустился рядом с ним, неразборчиво сказав что-то себе под нос. Настя изо всех сил бросилась к лестнице, наугад взмахнув ружьем, ожидая в каждый момент почувствовать на себе цепкую хватку незнакомца. Она пробежала несколько пролетов и вырвалась на очередной этаж. Здесь был вход в банкетный зал. За высокими стеклянными помутневшими окнами был виден темный залив, где сияло прожекторами пятно крейсера.

— Ну дай мне какой-то знак что ли? — попросила она, затаившись в тени у барной стойки, — нееет, держи себя в руках. Я тут живу, Сколько хочу, столько и буду жить. И знаков не надо.

Она перевела дыхание.

— Давайте рассуждать логически. Оператор закрыл небо, но не знал, что именно случилось. Но он неплохо оценивает опасности… Но налетчики пришли ко мне пешком. Значит, он догадывается о каких-то более серьезных опасностях или с ними за одно. Они явно не хотят меня оставлять в живых, но пошли на прямое столкновение вместо того, чтобы взять измором или просто спалить отель. Точно! Ведь можно было бы просто сразу поджечь отель. Значит им что-то еще нужно, причем быстро, потому что осаду они не устраивали. Но теперь они не гонятся. Или просто растерялись?

Она тихо перебралась через барную стойку и откупорила бутылку минералки. По залу изредка мелькали резкие блики прожекторов.

— Давайте просто факты, — продолжила она ободрившись, — у меня нет ничего кроме ассортимента местных магазинов, ну и рисунки с записями. Но про них никто не знает. И в их правдивости они точно не могут быть уверены. Еще браслет, шлем и костюм защитный лежит где-то. Но экипировки у них и без меня навалом. Значит им...

— Постойте, — перебил ее чей-то глухой голос, — зачем вы убежали?

Настя вжалась в стойку ища в видимой части интерьера отражение говорившего. Обострившиеся чувства нашли лишь едва заметный, но удушливый химический аромат вокруг.

— Пойдемте вниз. Здание уже пусто, — продолжил тот.

— Вы кто? — резко выпалила Настя.

— Как бы оператор, — ответил незнакомец.

— Там снаружи на крыше был кто-то еще, — выпалила Настя, стараясь не выдавать никаких эмоций.

— Нет, уже нет, — успокоил ее оператор.

— А какого хрена ты человек?

— Не обращай внимания, просто позаимствовал костюм. Это типа твоего ружья, скелетик, которому снаружи передается импульс. Даже проще. Потому что импульс твоего ружья меняется в зависимости от твоих движений, а у меня только в зависимости от управляющих сигналов.

— Докажи!

— Что доказать?

— Что ты оператор.

— Не хочешь, не верь, — безучастно ответил тот.

— Нет, придется все-таки доказать! — она высунулась из-за стойки, сжимая ружье, — позвони сюда.

— Сейчас тревога, нельзя никому, кроме экстренных служб дозвониться.

— Тогда сам придумай, чем докажешь!

— Да зачем? Без меня бы ты сейчас гнила бы на склоне крейсера, можешь сгнить здесь, если так хочется.

— Сволочь, — констатировала Настя, — пойдем сначала проверим, что они из моих вещей забрали. Хотя нет, там газ еще наверное. Поможешь мне достать одну вещь?

Оператор пожал плечами.

Настя встряхнула рукой. Браслет отозвался, это была снова сумка с какими-то припасами. Положив сумку на пол, она вылезла из-за стойки и стискивая ружье медленно прошла около оператора. Стараясь не выдавать никаких эмоций она вышла в коридор и направилась в свой номер.

— Значит они убежали? — спросила она.

— Да.

— А чего они хотели?

— Избавиться от нас. Они считают нас угрозой, — слова оператора звучали очень медленно, и не слишком четко, но казалось, что они оседают в памяти практически мгновенно, не занимая реального времени, — просто вселенных довольно много и они где-то обязательно пересекаются, потому что обязательно найдется несколько миров, которые имеют необходимые для связи свойства. Одиноких миров, наверное и не бывает. Но связи всегда образуют сеть или хотя бы цепь. Как ты знаешь, здесь использовали твой мир как контейнер для потенциально опасной энергетики. Так всегда бывает, идеального баланса нет нигде. Вот за подобное отношение этот мир немного переделали... те, кому подобное пришлось не по душе. Оставили только то, что опасно было трогать. Но тут такое дело, некоторые вещи сложно уничтожить до конца. Вот они и просачиваются к вам и тут иногда проявляются с целью вернуть статус-кво. За подобные вещи нас и приняли.

— Это похоже на правду, но что-то не клеится, — возразила Настя, — у них цель не вернуть “как было”. Я уже не помню точно, но это про месть. Такие вещи сложно уложить в голове, но у самого крейсера мне было ясно. К тому же, по-моему, эти люди имеют довольно слабое представление о здешних технологиях. Я ведь них отбилась с одним браслетом. Если они охраняют что-то...

— И что же ты помнишь? — уточнил оператор, — это был просто большой стресс. А атаковавшие тебя — и не люди вовсе, к этому месту они имеют очень опосредованное отношение. Просто удаление любой информации — это формально разрушение и причинно-следственных связей. Поэтому сделать это можно только для проекции, а не “реальности”. Выкинуть фрагмент физических взаимодействий нельзя. Но при контакте двух миров, можно выбрать лишь определенную проекцию, отбросив довольно большую часть. Помнишь, “удаленные объекты” — никто не сможет узнать, что это было. С позиции твоего мира видны, в лучшем случае, пробелы. Но удалить что-то полностью, даже из проекции, почти не возможно. Следы остаются...

— Как ты много узнал, — перебила его Настя, борясь с каким-то знакомым неприятным чувством, — слушай, принеси мне все, что найдешь полезного из номера. Без противогаза туда не сунуться. А я пока схожу, подышу воздухом, раз они ушли.

Прихрамывая, она пошла к лифту под затихающий звук сирен. Она дошла до конца коридора и, стараясь не шуметь, открыла дверь на запасную лестницу.

Она медленно вышла на последнюю площадку запасной лестницы. На этот раз там было гораздо светлее. Нижней части двери не хватало. На полу виднелось несколько глубоких треугольных выбоин. Чемодан был прикрыт. Настя откинула немного скошенную крышку. Рация не включалась, видимо, батарея уже совсем села.

— Так, давайте рассуждать логически, — сказала она закрывая крышку, — Нет! Каждый раз, когда я так говорю, случается черт знает что. Давайте хватит уже… Это не налетчик. Тут они явно встречались в его пользу. Но и не оператор явно, хотя он сам говорил, это всего лишь “скелетик”, значит он что-то вроде оператора.

— Да, — раздалось сзади.

Настя обернулась.

— Так ты не оператор? — спросила она, стараясь скрыть любой эмоциональный окрас речи.

— Нет, ты и сама сразу догадалась. Надо было кем-то представиться. Если бы я честно постарался сформулировать кто я на самом деле, все было бы только сложнее...

— Нет уж попробуй, назовись, я как-нибудь переживу такие сложности.

— Ни тебе, ни твоему оператору этого не понять. Так что избавь меня от этих формальностей. Можешь сама придумать, как называть.

— *** — как тебе? — поинтересовалась Настя, стараясь незаметно перехватить поудобнее ружье.

— Хорошо, — все так же глухо ответил человек.

— Нет, давай серьезно, я посмотрю, какое имя тебе на самом деле подойдет, — сказала Настя подходя к нему ближе, стараясь придать себе максимально мило-сосредоточенный вид. Она потянула противогаз наверх, но сразу же отпустила и отшатнулась. Пахнуло удушающим химическим запахом. План застать незнакомца врасплох провалился.

— Ты? — она кашлянула внезапно пересохшим горлом, — ты труп. Ты труп.

— Если ты думаешь, что этот труп знакомого тебе человека, ты ошибаешься.

Настя отступила и присела на чемодан. Некоторое время она молчала.

— А зачем тебе вообще это понадобилось, — спросила она устало, — мог бы просто в воздухе плюшевого медведя держать с такими возможностями, зачем ты такой жуткий театр кукол устраиваешь? И формалин этот… или что это?

— Не мог. Это спецназ здесь так устроен. Без авторизованного тела внутри этот костюм не работает, — глухо ответил тот.

— Мне это не нравится, — заявила Настя, — это чудовищно. Хрен пойми что чужим трупом в меня тычет. Отойди.

— Ты говоришь из привилегированного положения. У тебя есть тело. У меня есть только подобное. Ты, между прочим, умудрилась большой кусок меня тогда в океане утопить. Так что хватит тут к нравственности взывать. Сюда редко забредают люди. Первого действительно полезного человека ты умудрилась тоже уничтожить. Остаешься пока только ты. Я могу подождать. Хорошо бы ты привела сюда кого-то. Или может быть сама созреешь в старости. Мне ждать не так уж сложно. Еще увидимся, — он прошел пригнувшись сквозь остатки двери на крышу.

Настя отдышалась и украдкой выглянула наружу. Труп сидел возле вентиляционной шахты. Еще около двери валялась чья-то помятая каска.

— Ты меня там ждать собрался? — спросила она.

— Да. Буду в этом городе, ты все-таки на моей стороне, хоть еще и не понимаешь этого.

Настя взглянула на ружье.

— В первый раз, признаюсь, это было неожиданно, — продолжил он, — но теперь можешь и не думать о том, чтобы застать меня врасплох.

Настя отпрянула за дверной проем.

— Я все-таки не поняла, — подумав сказала она, — ты говоришь, что они не люди. А проекция там какая-то. Здесь я не успела их рассмотреть, но пока мы сюда не пришли, они нас тоже преследовали. Там они тоже были “не людьми”?

— Это сложно объяснить, — ответил незнакомец, — но подумай над их мотивацией.

— А что с их мотивацией? — продолжила она. В голове роилась куча мыслей и разговор с этим мрачным монстром все же казался ей куда более привлекательным, чем встреча с кем-то из возможно затаившихся налетчиков внизу.

— Представь, у тебя есть какая-то задача, в рамках которой ты должна пересечь границу известной реальности или действовать в отношении представителей другой реальности.

— Ну, допустим. Розенкрейцеры какие-нибудь или там шаманы бывают. Что это объясняет?

— Это не то. Почти все культы исходят из нематериальности этого сверхъестественного перехода или представляют сверхъестественный смысл вполне местным вещам. Ладно, ты, скорее всего, действительно не видишь проблемы. Короче, отдельные люди и организации не действуют ради всей цивилизации. Как, например, представители вида не действуют ради спасения своего вида, они действуют ради спасения себя, да и то не всегда. Но, в целом, их действия и реакция связанных экосистем действуют на сохранение, эволюцию или уничтожение вида. Это очень большие силы. Наша цивилизация была довольно успешной. Поэтому, во-первых, полностью исключить всю цивилизацию из этой проекции было физически невозможно, только с большими последствиями для вас. А во-вторых, оставшихся следов хватает даже на манифестацию сущностей типа меня.

Со всей твоей ненавистью ко мне, пожалуй, будет понятна такая аналогия — у тебя жил сосед, разводивший ядовитых пауков. Кто-то решил силой выпереть соседа, но с пауками не понял чего делать. Теперь ты приходишь пожить в его квартиру, пауки намекают их накормить, а некоторые жители подъезда теперь издали обливают тебя инсектицидом. Так понятно?

— И чем это тебя кормить? — поинтересовалась Настя, — И, между прочим, не “ты пришла пожить”, а “вас обманом затянули в самую гущу вольера, где уже не только пауки”.

— Значит понятно, — удовлетворенно ответил незнакомец, — меня кормить не надо, но ты потом сама разберешься. Все не так плохо. К тому же, ты сама захотела тут пожить.

 

14. Паук

 

Следующее утро не принесло облегчения. Настя мучалась от головной боли. Мышцы болели, на порезанную ногу было неприятно наступать. Новый номер, в который она переселилась, выглядел совсем не обжито. Все мелкие дела составлявшие ее день необычайно затянулись и перестали приносить обычное воодушевление. Но день прошел быстро. Стараясь не менять привычек, вечером она вновь вышла на набережную и побрела к остановке. Укутавшись в оставленный там плед, она открыла очередную книгу. Но головная боль снова дала о себе знать и малопонятные иллюстрации не желали складываться во что-то осмысленное. Это начинало раздражать. Несколько раз она отрывалась от книги и оглядывала крыши домов у набережной в поисках паука. Так она решила называть незнакомца. Думалось плохо. Через некоторое время она задремала.

Ее разбудил телефонный звонок. Некоторое время она размышляла, брать ли трубку. Перспектива рассказывать происшедшее и переживать все заново не вселяла никакой радости, но наконец она пересилила себя и взяла трубку. Это был оператор. Скомкано и путаясь в последовательности событий она пересказала произошедшее.

— Это было несколько лучше того, что я ожидал, — резюмировал он наконец.

— Да? А чего ты тогда ожидал? — поинтересовалась Настя.

— Не важно, вам сейчас и так не легко. Я готовлю вам небольшой подарок. Раз вы не хотите возвращаться. Или вы уже передумали?

— Теперь точно не передумаю, — строго ответила Настя.

— Хорошо. То, что он говорил о проекциях немного отличается от моего представления о ситуации. Если это все правда, то к вам пожаловало практически настоящее божество. У меня к вам три небольшие просьбы. Мне кажется, это может помочь немного улучшить вашу ситуацию.

— А какие?

— Первая, я не оче... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3