Граница реальности. Глава 1

Глава 1 “Знаки”

1

Февраль, 2007 г., отделение реанимации

В детскую память Марты клеймом врезалась та ночь. Звуки колес каталок и шаркающих ног в бахилах сосуществовали с голосами врачей, раздающими короткие, но звучные команды. Младший персонал сновал с карточками, таблетками, шприцами и капельницами, жадно впитывая ценные указания старших коллег, и тут же исчезал. В воздухе витали беспокойство и суета, смешивающиеся с запахами стерильного больничного белья и лекарств. Несмотря на обманчивое ощущение хаоса, все эти люди и оборудование являлись слаженным механизмом, конвейером, принимающим пациентов в тяжелом состоянии, и возвращающим их здоровыми. Даже сам великий Гиппократ, на чью голову свалилась не одна клятва молодого врача, вряд ли смог бы обставить всё лучше.

Марта тщетно пыталась вглядываться в лица. Пациенты были либо без сознания, либо не в состоянии поднять головы. Доктора были сосредоточенными и хладнокровными: казалось, годы практики натренировали каждый их мускул и закалили каждый нерв. Каждый раз, когда подвозили капельницу и врач вонзал иглу в вену, девочка прятала глаза в плечо мамы, ловящей движение каждой тени в палате напротив. Синева под глазами и пятна на лице Ольги Сергеевны выдавали случившуюся трагедию и, как следствие, недосып.

- Ну что там, доктор? Есть какие-нибудь новости? - женщина внезапно подскочила с места и бросилась к вышедшему из палаты доктору.

- Состояние критическое, но стабильное. У вашей мамы был инсульт, и вы правильно поступили, что сразу же позвонили нам, когда почувствовали неладное, - успокоил Константин Игоревич, утешающе взяв женщину под локоть. -  Спасли ей жизнь, без преувеличения. Сейчас она в коме.

- Как долго она в ней пробудет? - побледнела Ольга.

Её покрасневшие сухие глаза смотрели прямо в душу. Пальцы женщины впились в руку доктора так, что костяшки побледнели.  

- С ней всё будет в порядке?

- Не берусь делать никаких предположений по поводу длительности восстановительного процесса. Может, пару часов. Или пару дней, неделю, - развёл руками доктор Курасов. - В любом случае, вашей маме будет оказан необходимый уход, и вам сразу сообщат об изменении ее состояния.

Константин обратил внимание на прячущуюся за Ольгу Марту. На его лице, наконец, проступили эмоции, он смягчился и присел на корточки.

- Юная леди, а ты будь сильной и оберегайте маму, - доктор достал из кармана халата ириску и протянул ее девочке. Марта посмотрела на маму, и, увидев её одобрительный кивок, осторожно взяла конфету. - Это жизнь, а значит, никто не застрахован от проблем со здоровьем. Ни мы, ни наши самые близкие люди, как бы мы не желали им добра и долгих лет. Обещаю, что мы с коллегами сделаем всё, что в наших силах, чтобы ты смогла ещё не раз поболтать с бабулей.

- А мы можем её проведать? - немного осмелев, спросила девочка, решительно сжимая в кулаке конфету. - Нам очень нужно!

- Да, доктор, можно нам войти? - присоединилась к ней мама.

Константин Игоревич почесал затылок и осмотрел помещение коридора. По всей видимости, такого разрешения он дать не мог, но очень хотел пойти на встречу этой семье.

- Ладно. Говорят, в таком состоянии даже полезны беседы с родственниками. Мол, люди в коме нас слышат и находят путь к нам по голосу. Не странно ли, да? - Курасов задумался, но тут же опомнился и вернулся к разговору. - Только не засиживайтесь, ладно? А то все получим по шапке.

Марта утвердительно кивнула и устремилась к палате. Дернув ручку двери, она обернулась и увидела, как доктор ещё секунд десять тихо переговаривался с мамой и, кивнув на прощание, отправился в сторону приёмного отделения.

- Мам, о чём вы говорили с доктором? - спросила девочка.

- Ни о чём, милая, мелочи, - торопливо ответила Ольга и вошла в палату.

Марта не давила. В тот вечер, когда отец ушёл из семьи, девочка моментом повзрослела и осознала, что теперь главным её человеком в жизни стала именно мама. Опорой, поддержкой, советчиком, музой - всем. Только она всегда будет искренне желать ей, Марте, счастья. Тогда Ольга была в похожем подавленном состоянии, и внутреннее чувство Марты правильно подсказывало ей, что лучшее, что она сейчас может сделать для матери - вести себя как обычно, будто ничего не произошло. Не перечить и поддерживать любое решение Ольги, каким бы странным или неправильным оно ей не казалось.

Внутри палаты было жутковато. Бабушка неподвижно, словно статуя, лежала на кушетке. Половина её лица была скрыта кислородной маской, а на подушке разметались во все стороны седые пряди. Людмила Андреевна была миниатюрной женщиной, с густыми бровями и круглым лицом, со стертыми мозолистыми руками. Когда она улыбалась, в уголках рта появлялись ямочки, а голубые глаза излучали покой и непринужденность, будто бы и не было той усталости после смены в продуктовом магазине.

Люминесцентная лампа иногда потрескивала над головой, как сверчок. Аппарат рядом с кушеткой, названия которого Марта тогда не знала, показывал пульс бабушки. Зеленые линии на мониторе, перемежающиеся с изломами, в какой-то странной последовательности. Пип… Пип… Не зная всех премудростей медицины девочка безошибочно понимала, что пока аппарат издаёт это пиканье, здоровье бабушки будет в безопасности.

Марта снова посмотрела на старушку. Дряблые мышцы рук и ног, неестественная бледность, отёки. “Моя мама когда-то тоже станет такой?” - вдруг задумалась девочка. “А значит, и я?”. Девочку пугали не столько внешние проявления старости, сколько постепенный спад физической активности, физических возможностей. Наивная, она полагала, что отсутствие активного образа жизни сведёт её с ума: ведь она чувствовала такой прилив свежести в свои девять лет! Ещё пару лет назад бабушка постоянно гуляла с ней, катала на качелях и санках, играла с ней в прятки. С течением времени количество этих прогулок начало сокращаться: у Людмилы Андреевны начались периодические мигрени.

Впрочем, один из интересующих её вопросов Марта всё же озвучила.

- Мама, а что такое кома?

Ольга, державшая Людмилу Андреевну за руку и молчавшая всё это время, вздрогнула от неожиданности.

- Что, доченька?

- Что такое кома? - повторила девочка.

- Ах, это… Как бы по-простому… Ну-у-у-у, это такое состояние, когда человек спит до тех пор, пока не выздоровеет, - попыталась сформулировать мама.

- Значит, если бабушка проснется, то она уже будет здоровой?

- Получается, что да.

В голову девочке пришла, как ей показалась, гениальная идея. “Странно, что мама сама до неё не додумалась!” - подумала она радостно.

- Так давай её разбудим! Бабу-у-у-у-шка! - не дожидаясь ответа, воскликнула Марта, взяв бабушку за руку. По ней фиолетовыми, почти синими лентами сбегали выделяющиеся вены. Девочка удивилась тому, насколько холодными были пальцы рук Людмилы Андреевны: они будто принадлежали мертвецу.

- Тише, милая. Мы никак не можем повлиять на то, когда бабушка проснётся, - сказала ей Ольга.

Удивительно, но девочка словила интонацию мамы и больше не перечила. Воспитание давало свои плоды. Марта лишь разочарованно протянула:

- И что нам делать? Ждать?

- Да. И верить. Это лучшее, что мы сейчас можем сделать.

Девочка расстроилась и начала ходить взад-вперёд по комнате. “Ну давай, бабуля, пошли домой!” - мысленно умоляла она. “Будем смотреть мультики, будем делать пироги вместе. Я буду раскатывать тесто, а ты - ложить в него начинку и запекать в духовке. Ну же-е-е-е! Мне ещё нужно рассказать тебе про Никиту, он мне ручку с жирафом подарил!”.

- Мартик, когда бабушка очнется, нам надо будет оказать ей уход, - Ольга Сергеевна подняла голову и посмотрела на дочку. Со стороны это могло выглядеть, не как разговор ребенка с родителем, а как разговор двух взрослых женщин: настолько кротко и с пониманием смотрела девочка в ответ.

Сердце Ольги в который раз затопила вина за то, что она вынуждает дочку совершать взрослые поступки и заковывать себя в кандалы ответственности раньше положенного времени.  Хотела бы она, чтобы у Марты всё было по-другому: полная семья и беззаботное детство, но судьба вновь и вновь подкидывала семейству Савицких новые ухабы.

- Не волнуй ее по пустякам и не расстраивай. Не жди, когда она попросит о помощи, предлагай её сама по возможности. Чтобы до конца поправиться, ей нужны будут положительные эмоции.

У девочки возник было вопрос по поводу того, действительно ли положительные эмоции могут что-то вылечить, но она подавила вопросный позыв и кивнула. В конце концов, очень многие вещи строятся на вере. Ольга обняла Марту, поцеловала ее в лоб и снова переключила внимание на бабушку, уйдя в свои тревожные мысли.

Марта еще недолго постояла возле бабушки, тщетно пытаясь прочесть что-то в ее неподвижном лице, после чего вскарабкалась на подоконник и увидела Минск с высоты девятого этажа. Для девочки, живущей в пятиэтажке советского типа, эта картина оказалась воистину открытием.  Здания больше не казались такими гигантами, как это было раньше, а люди, растворяющиеся и выныривающие из темени, были похожи на точки. Огромные буквы, установленные на верхушках небоскрёбов, мерцали разными цветами и манили своей недосягаемостью. Тогда Марта и поставила себе цель побывать в как можно большем количестве стран, чтобы как можно чаще испытывать радость открытия и головокружение от поражающих воображение картин.

В окнах то и дело вспыхивал свет. “Интересно, сколько людей сейчас не спит?” - озадачилась девочка. На семидесятом человеке она уже мирно дремала, прижавшись щекой к стеклу, путешествуя в детских снах...

2

11 октября 2017 г., ст.м. Площадь Победы, утро

- Извините, не примите участие в социологическом опросе?

- Прошу прощения, не ответите на парочку вопросов?

- Разрешите…?

Высокая и худенькая, как соломинка, девушка, лет девятнадцати, уже отчаялась взять полноценное интервью и просто на удачу ныряла в толпу выходящих из метро людей в надежде найти понимающего человека. Её просящие карие глаза и робкая улыбка топили лед в сердцах безучастных горожан как могли, но в большинстве своём пасмурная толпа не обращала внимания на Марту. Их сложно было винить в безразличии: в осеннюю утреннюю пору людей целиком поглощают мысли о том, как на автопилоте добраться до работы, выжать из кофемашины драгоценные капли бодрящего напитка и запустить маховик очередного будничного дня. Вдобавок на улице моросил дождь, и брезгливые минчане прятались под зонтами или под капюшонами и пробивались под навес ближайшей автобусной остановки.

“Привет, как там интервью?”

Марта мельком увидела сообщение от Кости и почувствовала лёгкое раздражение. Против Вороновского она ничего не имела, хотя и искренне поражалась его желанию засунуть нос абсолютно везде. “Неужели ему совсем нечем заняться?” - недоумевала девушка, подтверждая простую истину: никто не любит, когда ему кто-то гавкает под руку.

Туннель выплевывал людей порциями с периодичностью в четыре-пять минут, из которой лишь один-два соглашались на парочку вопросов. Первоначально Марта записывала ответы в блокнот под нетерпеливыми взглядами интервьюируемых. Погода издевательски смачивала рукописи девушки, превращая их в каракули. Длинные, по пояс, пшеничные волосы прилипли к лицу и плечам. Глядя на мучения горе-журналистки, один парень посоветовал ей использовать диктофон на телефоне.

“Боже, ну я и идиотка! Как сразу не додумалась?” - удручённо подумала девушка. Марта не питала особых ожиданий относительно своих навыков интервьюера, но теперь её настрой упал окончательно и забился в угол самобичевания.

Совет парня действительно окупил себя: спустя полтора часа у Марты уже было около пятидесяти полноценных интервью. Этого количества должно было хватить для социологической выборки. Измученная и насквозь промокшая, девушка решила заскочить в ближайшее кафе и проработать весь записанный материал.

Стоит отметить, что подобная работёнка была для Марты серьезным выходом из зоны комфорта. Героиня редко сама инициировала знакомства с людьми и не питала большой любви к шумным компаниям. К собственному стыду, сама она охотно принимала приглашения немногочисленных друзей, но почти ничего не предлагала сама. Организатор в ней если и жил, то находился в вечной спячке.

Девушка собрала в хвост волосы, повесила лёгкую курточку на вешалку и поудобней устроилась рядом с окном. Затем достала промокший блокнот, нашла парочку сухих листов и, воткнув наушник в ухо, приступила к работе. “Из хорошего: спустя год после приобретения телефона я разобралась, как работает диктофон”, - подумала Марта. Настырный непрекращающийся дождь продолжал барабанить в стёкла, будто негодуя от возможности намочить укрывшихся за ними людей. Ароматы латте и ванильного чизкейка уже вовсю заигрывали с желудком.

“Думаю, порядка сорока человек опросить удалось”

“Ого, так дождь на улице же шёл! Давно от простуды оправилась?”

“Хочу и болею!”

“Твоё дело. Хочешь лежать в кроватке и тухнуть - да пожалуйста!”

В подколке Кости чувствовалась скрытая забота. Девушка как магнитом тянула к себе заболевания. Иногда ей казалось, что у неё в жизни наступила нескончаемая полоса простуды - то голоса нет, то заложенный нос, то температура внезапно подскакивает. Родители вдобавок ругались на неё из-за плохого аппетита: Марта не ела, а поклевывала обеды и ужины, что впрочем не помешало ей вымахать в средней школе. “Один шаг до дистрофика”, - ворчала бабушка. - Для кого я стараюсь, готовлю?”.

Голоса в наушнике постепенно сливались в вязкие усыпляющие звуки. Из-за спешки большинство ответов звучали отрывисто и не всегда внятно, так что некоторые моменты приходилось переслушивать заново. Ручка, которой девушка фиксировала интервьюируемых, перестала писать, и Марта перешла на карандаш. Начались бесконечные зачеркивания и насилование страниц ластиком.

Марта поняла, что окончательно потеряла концентрацию, когда начала рисовать на полях блокнота человечков и странные узоры.

“Слушай, я тут интересную идею для приложения придумал, хочу, чтоб ты оценила”

“Прям топовую”

“Так хочешь услышать или нет? Марта?”

“Ау, база, приём!”

“Ладно, так и быть расскажу”

“В общем, ты же ходишь на курсы английского, да?”

Телефон зашёлся в истерической вибрации и стал выбрасывать на экран сообщения из мессенджера. Костя вошел в состояние программистского экстаза и спамил во всю мощь телефонной клавиатуры. “Я так думаю лучше, когда выражаю мысли вслух или в виде сообщений. Так что можешь либо не читать, либо отвечай или спрашивай, если что-то покажется интересным”, - милостиво разрешил ей парень ещё на ранних этапах знакомства. Талант Вороновского, как и любого творческого человека, требовал признания.

В силу своей воспитанности, Марта приличия ради задала один, довольно банальный вопрос, похвалила парня и спешно написала про наличие дел.

Из телефонного транса девушку вывел зашедший в кафе мужчина, громко хлопнувший дверью. Недельная, неравномерно растущая щетина, мятая незаправленная рубашка, один из карманов брюк светил белой изнанкой. Белки глаз украшала сеть алых прожилок. Девушка поспешила отвести взгляд, решив не привлекать к себе лишнего внимания.

Но незнакомец заметил интерес Марты. Демонстративно пошаркав подошвами, он миновал ряд столиков и сел напротив героини. Девушка ощутила острый запах перегара, но не подала виду. Впрочем, мужчина и сам всё понимал.

- Запах, как от помойного ведра, да? - улыбнулся он, теребя ворот рубашки.

На лбу незнакомца проступили бусины пота, которые он поспешил убрать салфеткой. Всё поведение мужчины говорило о том, что он нервничает не на шутку. Чтобы разрядить обстановку, он подозвал официанта и заказал бутылку пива. “Что же должно мотивировать человека на распитие пива с утра?” - удивилась Марта.

- Студентка? - спросила мужчина.

Девушка понимала, что ей необязательно что-либо отвечать, и продолжала молчать. Глаза её уже бродили по кафе, подыскивая столик подальше от нарушителя спокойствия. Незнакомец понял это и поспешил исправить положение.

- Мой сын, Андрей, закончил университет в этом году, поэтому решил спросить, вдруг вы с одного университета.

Марта знала только одного Андрея, закончившего университет, но вероятность совпадения была практически нулевая. Мужчина потянулся в карман за чем-то, и девушку моментально сковал страх. “Нож? Пистолет?” - засквозили в голове панические предположения. Героиня замерла, слившись со стулом: разум говорил ей, что стоит ей рвануть с места, как незнакомец моментально её настигнет. Мозг в упор отвергал мысли о благих намерениях мужчины.

Вопреки всем опасениям, в руках потенциального злодея оказалась сложенная пополам фотография. Марта, к собственному изумлению, почувствовала одновременно и облегчение, и досаду. Как всякий человек, жизнь которого не бурлит событиями, вероятность любого неожиданного переплёта или приключений воспринималась в радость. Изумление стало ещё больше, когда в развернутой к ней фотографии она-таки узнала знакомого ей Андрея.

- Девушка, вы знаете этого мужчину? - спросил у девушки официант, ставя перед незнакомцем бутылку.

Марта помедлила и кивнула. Зариго-старший всем своим видом будто умолял его выслушать. Пальцы его взволнованно постукивали по столу. Включился инстинкт матери Терезы, спутник сердечных людей. Тот самый, который мотивирует кормить бездомных кошек, давать милостыню попрошайкам и забирать буклеты у рекламщиков.

- Я знакома с Андреем. Мы дружим уже несколько лет, - констатировала героиня.

- Правда, что ли? - лицо мужчины впервые озарила радость. - Приятно познакомиться…

- Марта, - с готовностью пожала пухлую ладонь девушка.

- Виктор.

- А Андрей знает…

- Что я в Минске? Что вместо звонка ему я сижу в кафе с утра пораньше и пьянствую? - цинично заметил отец семейства Зариго. Дрожащей рукой он поднес бутылку ко рту и сделал пару глотков. - Ещё и в компании его подруги? А сама как думаешь?

- Думаю, что не в курсе, - осторожно ответила Марта. - Я, конечно, не эксперт, но он же всё-таки ваш сын, и имеет право знать, что с вами происходит.

- Мой сын уже достаточно взрослый, чтобы не тратить время на заботы своего старика. Я и так чувствую себя неудобно, когда он присылает нам с матерью деньги. Начинаешь чувствовать себя ни на что не годным старпёром, - отхлёбая, Зариго-старший пролил немного пива на грудь. - Вот дерьмо!

- С вами всё в порядке? - перешла к главному вопросу Марта.

- С большего. Я видел тебя у метро, ты с людьми общалась. Журналистка? - поспешил перевести тему мужчина, кивая на блокнот. - Хотя ведь странно, ты же в техническом университете учишься.

- Не сказать, чтобы журналистка, - замялась девушка. - Так, помогаю подруге собирать материал для рубрики в газету.

- Понятно. А что за газета?

- Студенческая. “Разряд” называется. Мне нужны были деньги, и подруга предложила заняться… этим.

- Деньги, значит? Не спешите жить, молодёжь! Придут ещё ваши миллионы! Наслаждайтесь студенчеством, пока есть возможность, - в тоне Виктора отчётливо стали слышны ностальгические нотки. - Андрей, помню, тоже фанатично хотел найти работу. Закончил тогда два курса, хвост пистолетом: не могу больше висеть на вашей с мамой шее, хочу быть независимым и приносить деньги в семью… Сам ещё сопля зелёная, а гонору!

Марта невольно улыбнулась и окончательно расслабилась: описываемый портрет Андрея пока полностью укладывался в уже сложившийся образ в её голове. Вдобавок она только сейчас, в процессе беседы, начала замечать внешние сходства отца и сына. Приземистый, с пышной шевелюрой, массивный подбородок. Савицкой даже стало стыдно, что она подозревала Заригу-старшего в чём-то. “Когда еще доведется пообщаться с его родителями? Нужно обязательно попросить рассказать какую-нибудь историю из детства Андрея, а потом удивить его при встрече!”.

- Деньги, деньги… До сих пор ему говорю, что в погоне за своей независимостью он профукал красный диплом. Сообразительный ведь парень! - Виктор снова приложился к бутылке, содержимого которой уже было на треть. - Сраные бумажки, ломающие жизни и рождающие только зависимость. Ещё, ещё, больше денег! Все сейчас так помешались на комфорте и удобстве, прям куда там! Помню, приезжал Андрюша домой раньше, уминал котлеты и отбивные за милую душу. Теперь же у него режим, понимаешь, жареное нельзя, то нельзя… Тьфу!

Мужчина взглянул на свои наручные часы и тут же осекся, будто осознав, что опаздывает куда. Он затих и задумался, параллельно взъерошивая волосы на голове. Жилка на его виске вспухла. Казалось, он будто взвешивает что-то на внутренних весах, причем делает это довольно долго. Осушив бутылку до конца, он решительно опустил её дном о столешницу, будто отгоняя тем самым от себя последние сомнения. Говорил он быстрее и эмоциональней, чем ранее.

- Слушай, а что сказала бы твоя подруга, если бы я предоставил ей интересный материал? Сенсацию? Я понимаю, что газета студенческая, но, мне кажется, люди должны знать об этом… Возможно кому-то это спасет жизнь!

Девушка округлила глаза и вооружилась диктофоном. Сердце её забилось чаще.

- Что за сенсация?

Внимательно осмотревшись по сторонам, Виктор поёжился, будто выпуская невидимые колючки, и негромко продолжил.

- Ты знала, что у нас на правительственном уровне действуют экспериментальные научные группы?

- В смысле, экспериментальные?

- Которые проводят тесты. На технике, на животных, на трупах, иногда и на живых людях. Я принимал участие в одной из таких групп, но решил уйти оттуда из-за ряда неприятных обстоятельств.

- Так вы учёный? - предположила Марта.

- Не совсем. Инженер. Проектировал машины разные, ковырялся в чертежах, руководил строительством. Работёнка была выматывающая, по десять-двенадцать часов в день, но и заработок был ого-го, немаленький. Маша, жена моя, - с теплотой в голосе произнёс Виктор, - не одобряла эту работу, говорила, что не выдержу долго такого ритма, всё-таки уже не мальчик. Но я был убеждён, что советскую закалку никуда не денешь. Всё шло как по маслу, пока мне не пришёл спец-заказ с высоким уровнем секретности. На аппарат ментального захвата и хранения, но почти все называли его проще - ловец душ. Будто какая-то машина для охоты за привидениями или как их там… полтергейстами!

- А разве можно словить душу? - засомневалась девушка. - Это же нереально!

- Смекаешь подвох! И я таким же вопросом задался изначально, - подхватил мужчина. - Бред, думаю, какой-то! Ученые, светила, на десяток лет старше тебя где-то, исследовали деятельность головного мозга. И выдвинули предположение, что сознание человека находится в подвижном состоянии, когда он и не жив, и не мёртв. В медицине ещё термин для этого специальный есть…

- Кома.

- Точно. И в этом состоянии якобы можно обращаться к сознанию человека. Все базировалось на том, что человек в коме может каким-то образом слышать окружающих. Значит, должна существовать возможность установления канала связи и двустороннего общения с таким человеком.

- И как, получилось?

- Да. Прошли месяцы, прежде чем появились какие-то результаты. Какие-то мигающие датчики, МРТ, энцефалографы… Мне казалось, что эти ребята просто живут в лаборатории. Столько энтузиазма, столько стремления докопаться до сути…, - Виктор отдавал должное ученым. - В общем, молодёжь добилась своего: у них получилось провести небольшой диалог с таким человеком. Не с первой попытки, конечно же, но все же. Совсем короткий диалог, буквально парой фраз обменялись. Хотя я понятия не имею, как они там общались, по этим же коматозникам не понять ничего… Впрочем я и не должен был в это вникать, я ж не профессор какой-то, да и засекречено все было. Везде камеры, пропуски, уровни доступа...

- Так а ловец душ зачем? Разве простого общения мало? Зачем ловить? - повторила вопрос Марта. Ей не терпелось услышать развязку истории.

Телефон мужчины, до этого лежащий на столе неподвижно, завибрировал. Савицкая быстро бросила взгляд на экран: неизвестный номер. Виктор замолк, быстро осмотрел крыши зданий напротив (во всяком случае, Марте так показалось), взял телефон в руки и подскочил.

- Слежка? Серьезно? - пробормотал Зариго-старший.

Девушка не на шутку испугалась. “Что если мне сейчас рассказали какую-нибудь важную государственную тайну? Меня будут допрашивать? Что со мной будет?” - вопросы проносились в голове Марты, как пейзажи в окне несущегося поезда. Чтобы успокоиться, она закинула в рот кусочек чизкейка, запила его уже подостывшим латте. Повторила это ещё раз. И ещё раз. С самого утра Савицкая ничего не ела, и голод мгновенно сковал желудок, стоило ей утратить концентрацию. Чем дальше отступал голод, тем дальше отходил и страх; тем не менее, Марта пристально наблюдала за Виктором.  

Разговор Зариго-старшего длился около пяти минут. Спектр эмоций на лице мужчины успел смениться от волнения до гнева и, наконец, до опустошения: будто все стадии принятия прошли в нем по ускоренной программе. Виктор перестал отвечать, просто кивал, в глазах его будто заблестели слёзы, а телефон прилип к уху. В определённый момент он взял со стола салфетку, написал на ней что-то и сжал в руке. За всё время беседы по телефону Марта смогла уловить только одну фразу и то только потому, что она была неоднократно повторена:

- Пожалуйста, не надо! Я всё сделаю!

Бледный, как полотно, Виктор вернулся к Марте и начал усиленно рыться в карманах. Или изображать эти поиски, как потом подумала девушка.

- Говори что-нибудь, не молчи. Тебе не показалось: за нами следят. Видимо, опасались, что я могу рассказать кому-нибудь об их зверствах.

Девушка тут же повернула голову в сторону крыши, на которую до этого смотрел Зариго-старший. Её внутренние страхи подтвердились, и не сулили ничего приятного.

- Дурочка! На меня смотри! - прошипел мужчина. - Чем более естественней будешь себя вести, тем лучше. Ты же не хочешь внезапных гостей в ближайшие пару дней? Не хочешь слежки за тобой?

Марта отрицательно замотала головой.

- Так я и думал, - удовлетворенно произнес мужчина. - Правильный и мудрый выбор. Теперь слушай меня внимательно. Это очень важно, жизненно важно! И расслабься, прошу тебя! Сейчас я достану кошелёк и положу на стол деньги за пиво. Под купюрами будет лежать листок с контактами тех, кто, как и я, не захотел участвовать в этих экспериментах. Найди их, ради бога! Если до них еще не добрались, они смогут добавить в рассказанную мной историю больше ясности. Клянусь, если ты не сделаешь этого, рано или поздно произойдёт что-то ужасное!

- Что произойдёт? Кто вам звонил? Вам угрожали? - девушка ощущала необходимость вытащить из Виктора максимум информации. Марта осознала, что встреча с Зариго-старшим стала для неё поворотной.

- Думаю, ты сама понимаешь, какие люди и зачем мне звонили, - невесело улыбнулся мужчина. - А теперь обними меня, живо: я сказал, что ты близкая подруга моего сына и почти что член семьи.

Героиня послушалась.

- Куда вы теперь? Вас будут искать? - тихо спросила Марта.

- Пущусь в бега. Как разбойник какой-то! Но это уже мои проблемы, - Виктор прижал сильнее прижал к себе девушку. - А твоя цель - спасти парочку хороших людей и, возможно… возможно! … раскрыть преступление десятилетия. Справишься?

Выбора у девушки не было, и она кивнула. Она продолжала свыкаться с ощущением того, что вляпалась во что-то серьезное. Мужчина положил деньги на стол, подмигнул девушке и быстро покинул кафе.

“Что мне делать? Может, пойти следом? Или лучше подождать для отвода подозрений и потом осторожно уйти?” - все шестеренки в голове начали работать на полную мощность. “Список!”

Стараясь не привлекать внимания, Марта осторожно вытащила аккуратный сложенный листок. На нем простым карандашом были написаны более 30 фамилий с телефонами, а кое-где и с адресами. Быстро засунув его в сумку вместе с другими принадлежностями, девушка взяла в руки телефон. Минуты три она бесцельно бродила по социальной сети: тянула время. Пестрые аватарки, какие-то новости… Сложно было думать о чем-то, кроме недавней беседы. “Преступление!” - вспомнила героиня. Томительные минуты истекли, и она, расплатившись и схватив куртку, двинулась к метро.

Поднявшийся ветер чуть не сбил девушку с ног. Она осмотрелась по сторонам, но след Зариго-старшего уже простыл. “Может, и хорошо, что он уже где-то подальше от этого места”, - убедила себя Марта. Сбегая вниз по ступенькам перехода, девушка вдруг услышала пронзительный крик в соседнем переулке. “Нет, тебе не надо туда идти, это совсем не связано с Виктором”, - сигналил ей инстинкт самосохранения. “Там нет ничего хорошего! Просто забей, иди дальше!”. Героиня медленно сделала ещё пару шагов. Сомнения достигли своего пика, и пару секунд спустя Марта уже мчалась туда, где должен был произойти инцидент.

Савицкая прошла немного вдоль улицы и свернула вправо, в сторону жилых дворов, где, как ей казалось, послышался крик. Ощущения не подвели: напротив подъезда, рядом с детской площадкой, скопилась толпа жильцов дома и обычных прохожих.

- Это ж надо, средь бела дня! - послышались старческие причитания из первых рядов.

- Ужас, я думала, что так только в фильмах происходит! - сказала девушка из толпы парню, за руку которого держалась.

- Да позвоните кто-нибудь в скорую, наконец! - воскликнула какая-то женщина. Похоже, голосом разума была здесь именно она.

Марта как могла отгоняла неприятное предчувствие и пробивалась вперёд, пролезая и протискиваясь с необычайной ловкостью. Внутри тлела надежда на то, что это никак не касается Виктора. Впрочем, сегодня она уже убедилась, что какой бы маленькой ни была вероятность, она возможна.

Оказавшись в первом ряду, девушку подвели собственные силы, и она бы точно упала на землю, если бы какой-то парень не подхватил ее под руки. На земле, с простреленной головой, устремив глаза в небо, лежал Зариго-старший. Из обеих дыр в голове слабым потоком вытекала кровь: труп будто лежал в огромном алом пятне. В правой руке лежал пистолет, из дула которого еще струился дымок.

Марте стало дурно. Желудок начал тревожно сокращаться, предвещая рвотные извержения. Приложив ладонь ко рту, девушка отбежала к ближайшему дереву. Тут же ее стошнило: казалось, мерзкая жидкость лилась отовсюду сразу: рот, нос, из глазниц. “Откуда у него оказался пистолет? Мог ли он действительно убить себя?”. Дыхание спёрло. На секунду Савицкой даже показалось, что она задохнется: настолько часто сокращался пищевод.

Когда состояние пришло в норму, Марта потянулась в карман куртки за платком и обнаружила там сложенную пополам салфетку. Ту самую, на которой что-то записал Виктор в кафе. Запись на салфетке гласила: “Передай моему сыну, что я его очень люблю”.

Марта устремила глаза в небо. Плач временами прерывался всхлипываниями. По щекам текли солёные слёзы. Девушка одновременно и горевала по мужчине, и пыталась справиться со страхом: ситуация стала ещё сложнее. И всё это за один день! И всё это из-за этого несчастного интервью!  “Нет, не время себя жалеть. У меня теперь есть цель”.

Савицкая смахнула рукавом слёзы и набрала скорую...

3

11 октября 2017 г., БГУИР, примерно в то же время

Захар Бородулин отстранённо смотрел на покидающих аудиторию студентов. Кто-то прощался с ним по имени-отчеству, c кем-то он обменивался рукопожатиями, кто-то покидал помещение молча, считая прощание роскошью. Молодой преподаватель был против субординации и не пропагандировал обращение к себе на “вы”. По своему опыту Захар знал, что любовь к предмету и уважение к преподавателю достигается вовсе не условностями, а отношением к делу и умением заинтересовать аудиторию.

Далее шла стандартная унылая процедура: проверка окон и состояния компьютеров, ревизия на предмет забытых студентами вещей, фиксация данных о сдаче лабораторных, сбор вороха отчётов и закрытие аудитории. В работе преподавателя хватало рутины, и это с большего касалось изложения материала, который из года в год, словно лейка, орошал извилины студентов, в надежде залечь там хотя бы до конца сессии. Ничего удивительного, что опытные профессора-лекторы могли с лёгкостью отчеканить лекцию от звонка до звонка без использования заметок: за годы повторения лекционный курс становился для них скороговоркой, разделённой на пары.

Тем не менее, Бородулин поражался этим седым энтузиастам, которые даже спустя двадцать-тридцать лет сохраняли юношеский запал и веру в то, что будущее - за молодыми ищущими умами, затапливающими стены университета каждый учебный год. Сам он, успешно опробовав себя в обеих шкурах, был куда более скромного мнения об этих самых талантах, оценивая статистику своего потока. Четверть общей массы не дойдёт до конца обучения - те самые люди, лимит мотивации которых был исчерпан на этапе поступления в университет. Из оставшихся треть будет лавировать в пограничном от отчислении состоянии от сессии в сессии, ещё треть будут стабильными середняками, потенциальными каторжниками IT-контор Минска. И лишь последняя, подающая надежды, треть студентов имеет шанс не смешаться с серой массой и добиться в жизни каких-то значительных высот. Несмотря на возможные погрешности и исключения из правил, наш герой был склонен доверять этим цифрам. Захару хотелось верить, что он относится именно к последним.

- Ну что, живой? - участливо спросила темноволосая аспирантка Вика. Галкина была человеком настроения, и в разные моменты можно было попасть как под её горячую руку и острый язык, так и под эпизоды милости и благодати, который имел место сейчас. С утра, приметил Захар, Вика была у парикмахера, что явно зарядило её положительной энергией на целый день.

- Нужно сильно постараться, чтобы меня убить, - улыбнулся Бородулин. - Отлично выглядите, кстати! На все двадцать два года.

- А Шимовы сказали, что на восемнадцать! - заявила Галкина и зловеще сомкнула брови. - Кто-то из вас явно врёт.

- Я бы больше за студентов волновалась, чем за Захара. - заметила Даша Дорошенко, “снежная королева” кафедры искусственного интеллекта. Обладая боевым темпераментом, она без особых усилий смогла бы построить и роту солдат. Именно её дисциплину преподавал герой.

- Таки да, - согласился парень.

- Достойная смена растёт, - прокомментировал двухметровый Гоша Шаркевич, до этого скрывавшийся от разговоров в наушниках, по совместительству - главное “светило” кафедры и большой любитель квизов.

- Или профессиональный садист, - сказал Влад, невысокий, похожий по комплекции на панду, аспирант. Фишками Рылевского были покряхтывания, научные вставочки в диалогах и философское, уходящее в бесконечность “ну-у-у-у-у”.

Бородулин считал себя не столько придирчивым, сколько требовательным. За скрытой иронией и шутками он прятал искреннее желание дать какие-то знания, помочь студентам, используя накопившийся опыт. Опыт своих студенческих успехов и ошибок. Впрочем, для большинства Захар казался странноватым, в некоторой степени инфантильным и циничным, но вполне себе сносным “преподом”, с чем, в принципе, было не поспорить. Форме герой предпочитал смысл.

Герой отнёс стопку отчётов в шкаф, ещё пару минут пообщался с аспирантами и, попрощавшись, спешно  покинул стены родной кафедры. За годы пребывания на кафедре искусственного интеллекта он научился доверять шестому чувству, подсказывающего приближение Локоткова, заведующего кафедры, и его легендарных баек и поучений. Василий Владимирович, как селекционер, высматривал в студентах будущих аспирантов, и имел скромную мечту создания экспертных систем мирового масштаба.

Перед закрытием дверей лифта Захар увидел поднимающегося по лестнице Локоткова и облегчённо выдохнул: не сегодня! Сам лифт был родом из советских времён, и стены его напоминали стены шкафа. Кнопки на панели были западающие, но работающие; рядом с некоторыми из них красовались надписи студентов-креативщиков. При спуске и подъёме кабина лифта скрежетала, наводя на неприятные мысли о возможном застревании в шахте.  Помнится, на первом курсе, несколько одногруппников Бородулина так и опоздали на свою первую пару.

Первый этаж корпуса, как тараканами, кишел студентами, спешащими расползтись по Минску: кто в близлежащие общаги, кто в столовые, кто в поисках недостающих приключений. В любом случае, большинство ребят не планировали во внеучебное время зависать в стенах университета даже под страхом пытки. На дворе был тёплый октябрь, и гардеробщицы большую часть времени пили чаи и разгадывали кроссворды.

Стоило Захару распахнуть дверь наружу, как солнце тотчас резануло его лучами по глазам. Парень на пару секунд зажмурился. Плотными кольцами вокруг зелёных скамеек расположились курильщики. На скамейках же, в центре внимания парней, располагались девушки, дефицитный продукт инженерных университетов. Понимая свою малочисленность, некоторые из них без зазрения совести эксплуатировали сильный пол, заимствуя у них лабораторные, полезную информацию и другие полагающиеся им бонусы. Среди стоящих молодой преподаватель узрел и своих студентов. Кивнув им, он двинулся в сторону офиса. По основному профилю Захар был программистом.

С утра его точила мысль, назревшая после вчерашнего вечернего разговора с мамой. “Я снова видела дедушку во сне. Мы смотрели запуск ракет на Байконуре”, - делилась она. - “А тебе он не снился?”. По какой-то причине Захар единственный в семье не встречался в сновидениях с мёртвыми родственниками. “Может, им просто нечего мне сказать? Или я их чем-то прогневал, если их души действительно за нами следят? Или они говорят со мной, просто я не помню об этом?” - недоумевал парень. Эзотерика была для него наукой с другой планеты.

В защиту Бородулина играло то, что он вообще практически не видел снов. Они были в детстве, причём преимущественно кошмары, а потом в один прекрасный день исчезли. Последние лет семь Захар просто моментально отключался в конце насыщенного дня и включался по трели будильника.

Остановившись на светофоре, парень ощутил звук вибрирующего телефона.

- Привет, как дела? - деловито осведомился голос в трубке.

- Вороновский, чего тебе надо? - добавил недовольства в голосе Захар. - Про мои дела ты обычно спрашиваешь в мессенджерах. Да и в универе виделись вчера.

- Ну просто. Вдруг что-то интересное произошло... - хитро продолжал Костя.

Герой перешёл дорогу, остановился, вытащил из пачки сигарету и щёлкнул колёсиком зажигалки. Пару лет назад Бородулин опробовал курение и использовал его в качестве оружия против стресса и перед серьёзными размышлениями: никотиновая зависимость носила у героя психологический подтекст. Парень раздавил ментоловые капсулы и сделал затяжку. Лёгкие наполнились смолой и табаком. Теперь прогулка до работы стала в разы приятней.

- Не произошло.

- Всё ещё куришь? Ты же в курсе, что капля никотина убивает лошадь?

- А ты в курсе, что минута смеха продлевает жизнь? Что-то я не видел среди весельчаков долгожителей, - отрезал Захар. - Верь больше байкам!

- Если бы не байки, то мы бы с тобой жили гораздо более скучной жизнью, - возразил Костя.

Бородулин усмехнулся. В интонации друга Захар наконец уловил оттенок желания поделиться чем-то, потому перешёл в режим атаки.

- Колись, сплетник, что уже такого разузнал?

- Кто бы говорил про сплетника, - не остался в долгу Вороновский. - Весь в тебя. Какой куратор, такой и ученик.

В сказанном была исключительная доля правды: во-первых, Захар действительно был куратором Кости по студенческому научному проекту, во-вторых, Бородулин обожал быть в курсе дел своих друзей и знакомых, в следствие чего, как губка, впитывал информацию со всех доступных и недоступных каналов и источников. Не имея под этими действиями злого умысла, парень просто собирал в голове досье на людей и на досуге изучал их и анализировал. Экспериментально Андреем Зариго, соседом Захара по съёмной квартире, было установлено, что Бородулин помнит восемь из десяти последних публикаций друзей в социальных сетях. Казалось, значительная часть мозга героя отвечала за архив сведений о людях.

По классике жанра, большую часть полезных сведений он получал от доверенных посредников, типа Кости, либо через кафедральное “сарафанное радио”.

- Не тяни резину, - потребовал Захар, не скрывая разгорающееся любопытство. - Быстрее расскажешь, быстрее обсудим.

- Ладно, - не стал продолжать спектакль Костя. - Короче, есть подозрение, что у Андрюхи завелась поклонница на первом курсе.

- Ты про какого из двух?

- Про твоего соседа. Второй ведь уже давно в надёжных руках и под каблуком Ани.

- И с чего же ты такое взял?

Зариго, как и он сам, вёл пары на кафедре искусственного интеллекта. В голове Бородулин начал перебирать в голове образы тех немногих первокурсниц, с которыми ему доводилось пересечься. К собственному сожалению, сам он работал со вторым курсом и не мог даже предположить, кто бы это мог быть. Незнание было для него мукой.

- Сидел сегодня на коридоре перед началом пары, втыкал в ноут, а рядом сидели две девчонки и обсуждали препода по информационным технологиям. Вооо-о-о-т, - издевательски, с провокационным подтекстом, протянул Вороновский. - Про тебя вот я таких обсуждений не слышал. Видимо, Андрей более топовый препод, чем ты. На твоём месте я бы пересмотрел подход к обучению, иначе будешь дальше проседать в рейтинге.

Укол по самолюбию прошёл мимо. Захар пропустил шутку мимо ушей, зевнул и сконцентрировался на деталях новости.

- Давай к сути. Что в обсуждении было такого, что ты подумал о симпатиях одной из них к Андрею?

- Одна из них жаловалась подруге на то, что не может сдать ему лабораторную, типа он её постоянно заваливает дополнительными вопросами. Какие-то совсем слабые эти первачи! Я на первом курсе вопросы по информационным технологиям щёлкал, как орешки, - самодовольно хмыкнул Костя.

- Обязательно воздвигнем тебе памятник к окончанию универа, - съязвил Захар. - Дальше что было?

- А вторая сказала, что та преувеличивает и что та просто не хочет готовиться к вопросам по теории, а Андрей - классный парень. Вторая, кстати, очень симпатичная, - заметил Вороновский. - Если Андрей её опрокинет, то я готов буду подобрать её, выслушать про него все гадости и потом утешить.

- Тоже мне, санитар леса. Помни, ты из второго дивизиона, так что подвинься и дай место более искусным утешителям. Да и постой… Просто классный? - уточнил Бородулин. - Не симпатичный?

Костя и Захар делили мужское население на три дивизиона. Всех симпатичных и смазливых они отнесли к первому дивизиону женской востребованности. Далее шёл вышеупомянутый второй - ребята со средней внешностью, делающие ставки на харизму и творческие навыки. В третьем же находились самые обычные, спокойные и не стремящиеся выделиться парни, ждущие свою единственную, пробивающуюся через толпы первых двух дивизионов к ним.

- Просто классный. Разве этого недостаточно? - удивился Вороновский.

Костя был в своём репертуаре и видел скрытый смысл там, где его могло вовсе и не быть.

- А о том, что Андрей просто мог принять лабораторную у той девчонки, ты не думал? Логично, что после этого она могла бы хорошо о нём отозваться.

Его собеседник на секунду задумался.

- Хм, может, ты и прав. А, ну ещё Марта сказала, что нашла себе какую-то подработку.

У Кости, по мнению Захара, был определённо неправильно выстроен приоритет новостей, о чём он незамедлительно заявил:

- Серьёзно? То есть, выбирая между своими домыслами и очевидным фактом, ты выбрал домыслы?

- Ну блин, личная жизнь же всегда интересней работы. Хотя да, у тебя ж девушки нет, вот ты и бесишься, - сказал Вороновский и заржал в трубку, довольный своей шуткой.

- Поработай над юмором, а то у тебя все шутки про одно и то же, - отмахнулся от него Бородулин. - И чем же Марта занимается?

- Сказала, что Кристина предложила помочь ей с соц-опросом. Я не знаю, о какой сумме речь, но суть в том, что наши девчонки в деле. Кристина, кстати, обещала перезвонить по выходу из метро, но пока молчит. Интригует меня подарком на день рождения, прикинь?

Захар подошёл к перекрёстку и отвлёкся от разговора с Вороновским из-за странного зрелища. К остановке неспешно подъезжал набитый до отказа троллейбус, а за ним… Бородулин встревожился и похолодел: на троллейбус сзади летела огромная тяжеловесная фура. Именно летела, поскольку скорость грузовика неуклонно росла с приближением к троллейбусу. Водитель фуры, казалось, отключился или осознанно летел на таран, как камикадзе.

Как только загорелся зелёный, Бородулин, не думая, выскочил на пути и начал махать руками водителю троллейбуса, призывая того остановиться. Водитель увидел Захара, но не воспринял его предупреждения всерьёз.

Далее всё произошло чудовищно быстро: ехавший по соседней полосе грузовик вдруг резко свернул вправо и врезался в троллейбус. В начинающий заваливаться влево троллейбус почти в ту же секунду врезалась фура, с силой толкнув его вперёд,  на ничего не ожидающего парня. Инерция сыграла против Бородулина.

- Твою ж…, - успел воскликнуть Захар.

Всего миг - и тело героя зашлось от адской боли. Руки, дёрнувшиеся было вперёд для смягчения удара, обмякли. На него будто только что упал каток, сломав все рёбра и кости. Зародившийся крик застрял в горле. Мир перед глазами начал вращаться, как безумный, отсвечивая пятнами.

Бородулина отбросило на несколько метров назад так, что от земли оторвались ноги. Уже в полёте Захар вспомнил, что позади него проезжая часть с оживлённым движением.

Водитель темного Рено, на переднее стекло которого спиной приземлился герой, вдарил по тормозам, будто пришпоривая несущуюся лошадь. Осколки стекла брызнули в салон, один из них больно резанул мужчину по скуле. Пытаясь освободиться от ремней безопасности, водитель с ужасом смотрел на происходящее. Справа лежал смятый и опрокинутый троллейбус, из него выползали стонущие, в ссадинах и порезах люди. Остановка и часть дороги утопали в облаке густого дыма, из которого тут и там начали появляться фигуры людей в масках и униформе. Водитель готов был поклясться, что среди дыма увидел какую-то цилиндрическую металлическую установку, не менее метра высотой. Дрожащими руками мужчина дёрнул за ручку двери и буквально вывалился из Рено.

Захар лежал на земле с ощущением того, будто тысяча игл вонзилась ему в спину. Дыхание не восстановилось после удара, и он хватал воздух ртом, издавая хрипы. Из уголков рта сбегали ручейки крови. Конечности будто весили тонну и не желали подниматься. В воцарившейся атмосфере ужаса и паники, в этом едком, неприятном дыму, он чувствовал себя едва ли не самым потерянным и жалким на Земле.

- Захар! Захар! - вдруг услышал он совсем недалеко от себя голос Вороновского. После удара об землю телефон не разбился, поэтому всё это время Костя был на связи. Друг был перепуган не на шутку, имея возможность только слушать. - Что у тебя там происходит???

- Костян, я, походу, умираю…, - прохрипел Бородулин, пуская кровяные пузыри. Слова давались с трудом и выжимали последние силы. Он не был уверен, что Вороновский его услышит, но чувствовал важным сказать хоть что-то. Смерти герой не боялся и смиренно ожидал своей участи.

Земля вдруг странно задрожала, уши заложило от странного гула. Потом раздался хлопок - и всё стихло.

Глаза Захара уже начали закатываться, когда его настигла странная тёплая волна. Сознание парня будто обдало током, а затем его будто начали выковыривать из тела, как устрицу из панциря. Не имея возможности оказать какое-либо сопротивление, да и не зная, как это сделать, Бородулин лишь ощущал, как что-то медленно отрывает его от земли, головой вперёд, и засасывает в какую-то воронку...

 Visitor