ХОЛОД. Сага.

– Лучше пристрелите. Или взорвите на хрен с этим баллоном, – прошипел он.

– Так он же пустой! – рассмеялся Вова, – надо нам еще на японцев богатства недр нашей Родины тратить. Хочешь убиваться – вон, до края крыши допрыгай и лети баллоном вниз.

– А не хочешь – вали отсюда на хрен, – Холод швырнул к его ногам окровавленный нож, – если напряжешься, то все у тебя получится. Освободишься.

* * *

Сенсей ополоснул разгоряченное лицо горстью холодной воды из-под крана. Потом медленными неторопливыми шагами стал измерять комнату. Вот эти русские и их могучее «авось»… Он вспомнил слова русского тренера тогда, на международных молодежных соревнованиях:

– А что вы хотите, коллега? С русским медведем в шашки Го играть?

Он остановился. Он тщательно продумывал, с какого камня начать, просчитывал каждую комбинацию, знал, сколько очков она ему принесет. А медведь двигал камни лапой, даже не задумываясь о последствиях. И вот он, Ход Бога! Медведь своей неуклюжей лапой двигает камень и роняет доску! Камни смешиваются, и от идеальных комбинаций, ведущих к Ходу Бога, остается лишь кучка перемешанных камней. А медведю все равно! Он не победил, но и не проиграл! Он просто смешал все камни и порушил все планы. Как тогда, на соревнованиях, боксер русского тренера отправил на шестнадцатой секунде его лучшего бойца в нокаут. Обычным прямым ударом! Без тактики, без красоты игры! Тупо и беспощадно, нарушив все мыслимые и немыслимые законы гравитации! Нет, конечно, потом решение оспорили, этот удар признали запрещенным, потому что он был нанесен открытой перчаткой. Русского дисквалифицировали, но не он, а его боксер лежал в центре ринга без сознания, как тряпичная кукла!

Сенсей попытался успокоиться. Несколько раз выдохнул. Кажется, все правила придумали только для того, чтобы русские их нарушали. Только они умеют икебану, собираемую несколько часов, завернуть в газету! Только русские, гуляя в парке, могут обоссать сосну-бонсай, и, чтобы его запомнили уже наверняка, написать в саду камней на одном из булыжников «Здесь был Ваня». Ему, Сенсею, никогда не понять этот народ! И победить их поэтому нельзя. Их можно только уничтожить. А лучше сделать так, чтобы они сами уничтожили друг друга. Но и тут есть свое «но». Они живут по принципу «Против кого сегодня дружим?» Они убьют общего врага, и, дожидаясь следующего, будут спокойно ненавидеть друг друга дальше. Хиропон доказал, что людьми можно управлять. Но не русскими! Они не люди! Он снова вспомнил того русского тренера. В отличие от него, Сенсея, этот русский даже не объяснял своим спортсменам, зачем дает им стероиды. Он просто их давал, руководствуясь правилом «Меньше знает, крепче спит». Его боксер не считал себя супергероем. Он даже не догадывался о своих способностях. Он просто бил, как его научили. Бил первым, чтобы наверняка. Бил первым, потому что не думал, а знал, что перед ним стоит мотивированный боец. И укладывая его бойца в нокаут, он полностью рушил его мотивацию и ломал установку на то, что он непобедим. После тех позорных двадцати секунд на ринге в отключке его боксер больше не вернулся в спорт. Русский не просто отправил его в нокаут, одним ударом он сломал его волю.

Сенсей подошел к окну. Откуда-то из серого забайкальского тумана вылезали пожелтевшие от осени сопки. Что есть в этих русских, чего нет в них? Эти красноглазые такие же русские! Но те-то другие! Они как этот тренер. Неужели идеального солдата может создать только русский? Или они здесь такими рождаются? Что заставляет их побеждать даже тогда, когда это не надо? Неужели его эксперимент провален, и вместо отряда настоящих бойцов он получил кучку безмозглых наркоманов? А ведь какие были планы! Армия, не знающая боли, страха, чувства голода, усталости. А на деле? Вся мотивация сводилась к обычной дозе хиропона, которая делала их слабее. Неужели тренер был прав, и всё дело в генетике? Неужели только нация, породившая победителей, может побежать даже без хиропона? Неужели Русский Медведь непобедим?

– Видимо, да, – вслух сказал Сенсей, – русскому медведю нечего бояться в своей берлоге! В его берлоге его даже охотник боится, – он вслух повторил слова тренера.

Сенсей взял с тумбочки телефон и набрал номер:

– Да, это я, – заговорил по-русски Сенсей, – видимо, Вы оказались правы. На любую силу в России есть другая сила. Это поле для эксперименты выбрано крайне неудачно. Признаю свои заблуждения. Я буду продолжать эксперимент, но думаю, стоит работать в вашем направлении, поэтому часть груза надо переправить через океан. В ближайшее время Вы получите часть. Я думаю, нам надо будет работать параллельно. Результат есть, но он очень промежуточный. Мы можем контролировать их, их поступки, но предсказать ответную реакцию окружающих невозможно. Кто-то узнал о том, что мы делаем. Не до конца. Но они уже взяли след. И наши суперсолдаты на деле таковыми не оказались. Они исполняли приказ, но неготовность к малейшей нестандартной ситуации их уничтожила. Фактор русского медведя. Я встречаюсь на днях с одним Вашим человеком. Да, – он кивнул, – я понимаю, что надо действовать аккуратнее. Поэтому, я думаю, мы изменим рынок испытания препарата. Иначе шила в мешке будет не утаить. Ну и постараюсь решить вопрос с нашими преследователями. Думаю, о наших далеко идущих планах они не догадываются. Да. Буду держать Вас в курсе, – он сжал телефон и раздавил его.

Ну что ж, хотите поиграть? Давайте!

  * * *

– Ну, можно людей Баировских подтянуть, – предложил Вова, – и как вы там, в городке, махом по всем направлениям вдарить!

– Владимир, понимаю Ваш запал, – улыбнулся Владлен, но буденовская тактика здесь неуместна. Это большой город, а в большом городе, помимо большого количества людей, есть большое количество ментов. Не, конечно, твой Доцент при делах, но пока разбираться будут, могут и шлепнуть при задержании. Сюда инфа может полгода идти. Поэтому я за партизанщину, – Владлен сел за стол и закурил.

– Кстати, – Холод посмотрел на Баира, – что люди по поводу городка говорят?

– А ничего не говорят, – Баир щелкнул пальцами, – мертвый город. А в мертвом городе могут быть только призраки. Мусора с ГРЭС приезжали, а там чисто все. Андрюша реально постарался. Там теперь только собаки гуляют, а у них ничего не спросишь.

– Ну нам это на руку, – Холод оттарабанил пальцами по столу какой-то марш, – я тоже против крупномасштабных действий. Парами работать будем. Вы с Владленом, Вован, а мы с Баиром. И начнем мы… – он взял карандаш и листок бумаги и нарисовал цветочек.

– А может сразу по спортзалам и саунам? – посмотрел на Холода Баир.

– Нет, – Холод покачал головой и начал подписывать лепестки цветочка, – смотрите. Спортзалы и сауны обычно для отвода глаз. Это для них как базы. А если их пятьдесят человек, а нас четверо, мы в такой блудняк влететь можем, а Баира людей подтягивать нельзя. Внимания слишком много привлечем. А получается, что ресторанчик и магазин с цветами – это их бизнес. Мы рушим их бизнес и фактически лишаем их легального прикрытия. Ну сомневаюсь я, что все бабки проходят через сауну со спортзалами. Наверняка там сидят какие-то попки, которых Сенсей директорами посадил и дал право подписи с печатью. И получается, все их бабки на этих счетах и лежат. Ну не принято уже давно такое бабло дома в морозилке и сливном бачке хранить. А судя по Доцентовскому видео, деньги у них есть. И за хиропон они, наверняка, рассчитались. Поэтому им нужны легальные деньги.

– Согласен, – Владлен затушил сигарету в пепельнице, – наверняка этот хиропон спрятан там, где они его могут защитить. Не такой дурак этот Сенсей, чтобы с этими сумками везде таскаться. С красноглазками-то оно по-любому безопаснее.

– А! Кажись, догнал! – обрадовался Вова, – то есть мы хлобучим их официальный бизнес. Он по-любому туда людей отправит. А где больше всего останется, там и хиропон, так?

– Так точно, Владимир, – кивнул Холод, – как накроем их точки, они его перевезти никуда не смогут. Палево будет. Останется всего три места, где он может быть. Конкретно то место будет самым охраняемым. Туда они стянут все силы. Вот тогда мы какой-нибудь отвлекающий маневр придумаем и хлопнем их, – Холод смял листок с цветочком, – а пока для начала бизнес порушим. Они наверняка нас там не ждут. Вот тогда мы им карты все и попутаем. Завтра поглядим там, тему пробьем, а сегодня выспаться надо. И у нас огромный плюс есть. Они наши фотолица не видели. Артемка-то, я думаю, отсюда уже далеко.

* * *

Москва. Осень 2013 года.

– Ну и как твои впечатления о Забайкалье? – Тея с Кириллом вышли из палаты идущего на поправку Левчика.

– А знаешь, систер, их нет. Я с детства все плохое быстро забываю.

– Говорят, там природа красивая, – мечтательно сказала Тея.

– Может и красивая, – Кирилл сел за руль машины, – только вот от этой красоты бежать хочется куда подальше, закрыв глаза. Вот скажи, систер, ты про забайкальского тигра слышала?

– Да откуда они там? – удивилась Тея.

– Вот и я знаю, что не должно быть, но, глядя на ту красоту, начинаешь во всем сомневаться.

Кирилл завел машину, и они отъехали от больницы.

– А вообще, знаешь, систер, скажу так. Вот сколько я там был, не покидало ощущение, что я под чем-то тяжелым и очень наркотическим. Только в Москве слегка отпустило. Как-то среди ночи просыпаюсь и вижу – на меня гигантская крыса смотрит и почему-то хрюкает. Собрался уже в штаны наложить, а потом вспомнил, что это собака ваша, я на ее диване, оказывается, уснул.

Тея расхохоталась:

– А как же там люди живут?

– А знаешь, я кроме Вована там людей и не видел. Бигфуты какие-то! Мне Баир историю рассказывал про сопки, что это специально Господь Бог куч навалил, чтобы люди от этих мест подальше держались, а они сосен понасажали и жить там стали, а к запаху привыкли. Или носы заложило.

– А Япония как? – спросила Тея.

– А что Япония? – вздохнул Кирилл, – там до тебя никому дела нет. Пока ты в их правилах разберешься… Их там больше, чем иероглифов. Знаешь, как они говорят? Везет тем, кто в Японии не родился японцем. Они сами от этого страдают.

– Значит тебе повезло? – посмотрела на него Тея.

– Ага, повезло. А не японцев они презирают. В общем, систер, хочешь быть японцем – научись смотреть на мир косыми глазами.

В это время перед их машиной остановилось два огромных джипа. Кирилл полез за пояс и попытался вытащить пистолет, но не успел. Крепкие мужчины аккуратно вытащили их с Теей из машины и, не говоря ни слова, усадили в один из своих джипов. Кирилл снова попытался вытащить пистолет, но человек, сидящий за рулем, повернулся к нему, прижал палец к губам и покачал головой:

– Не стоит, – и жестом предложил отдать ему оружие.

Тея, как в замедленной съемке, смотрела, как рука водителя взяла пистолет Кирилла и бросила в бардачок.

* * *

Забайкалье. Чита. Осень 2013 года.

Вован и Владлен за день изучили работу ресторана. Ровно в семь утра к его черному ходу подъезжала японская «буханка» и выгружала продукты. Не составило особых трудов подкараулить двух неторопливых водителей, чтобы оглушить их и бросить в кузов, к свежемороженым тушам и овощам.

– Чё сегодня опаздываете? – отодвинул железное окошко на двери один из красноглазых, выглянул из него и, зевая, пустил их внутрь, – привезли чего? – он посмотрел на Вову и Владлена, одетых в рабочие комбинезоны.

– Баранов двух, – ответил Вова и швырнул в красноглазого одного из захваченных парней из «буханки». Тот рухнул под тяжестью тела, а Вован, что-то насвистывая и не давая ему опомниться, достал из-под куртки монтировку и несколько раз ударил по бритой голове.

– Чё это? – Владлен кивнул на монтировку.

– Выключатель, – ответил с улыбкой Вова и вырубил второго бритого, сидящего в подсобке возле телевизора, с одного удара.

Тот уткнулся головой в коробку с помидорами и затих. Они прошли на кухню. Несколько красноглазых работало там. Один из них, увидев Вову и Владлена, схватился за нож для рубки мяса. Недолго думая, Владлен поднял огромную кастрюлю с замоченной рисовой лапшой и одел тому на голову, а Вован ударил по ней несколько раз монтировкой. Человек с ножом пошатнулся и сдернул с себя кастрюлю. С его ушей в прямом смысле слова свисала скользкая лапша.

– Чё, падла, не понравилось? – спросил Вова и влепил ему монтировкой между глаз.

Второй повар тем временем с какой-то огромной вилкой набросился на Владлена. Владлен схватил его за горло и несколько раз ударил по лицу. Тот слегка пообмяк. Владлен крепко сжал его голову и с размаху опустил на горячую плиту тайпан. Запахло жареным мясом. Словно из ниоткуда появился охранник с пистолетом. Вова запустил в него монтировкой, которая острым концом воткнулась ему прямо в голову. Тот пошатнулся, и, падая, потянул за собой полки с продуктами. Еще один охранник быстро бросился на них, но поскользнулся на просыпанной фасоли, грохнулся и пополз за выпавшим из рук первого пистолетом. Владлен схватил сковородку с жарящимся на ней луком и с размаху залепил ему по лицу. Оглушенный звонким шумом медной посудины, бритый замер на пару секунд, которых хватило Вовану, чтобы схватить его и вышвырнуть через витрину ресторана прямо на улицу. Посетителей в столь ранний час в обеденном зале не было. Еще один охранник встал у них на пути, но Вован схватил мешок с рисом и несколько раз ударил его по голове. А Владлен окончательно добил его ударом ноги, отбросив на стол, который разломался под ним на куски. Тот попытался подняться, но Вова прижал его голову ногой к полу. Владлен поднял с пола упавшие бутылочки со специями, понюхал, поморщился и обильно полил его лицо уксусом и соевым соусом. Кожа покраснела и зашипела. Парень зарычал, а Вова ногой хрустнул на его шее. Увидев, что зал пуст, они зашли в комнату, где их ждал напуганный директор. Не обращая на него внимания, Вован взял сейф, поднял его и понес к машине. Директор ресторана вопросительно посмотрел на Владлена. Тот поднял палочки из квадратной тарелки с роллами и, не говоря ни слова, воткнул ему в глаза. Уходя через кухню, Владлен вырвал газовый шланг, подбросил на тайпан углей из бумажного пакета и несколько раз дунул. Пламя разгорелось. Когда они отъезжали от ресторана, раздался оглушительный взрыв, разваливший одноэтажное здание, как карточный домик.

* * *

– Ну что, погнали? – Холод подмигнул Баиру.

Баир надавил на газ, и они прямо с улицы влетели в витрину цветочного магазина. Один из бритых, встретившись с их капотом, отлетел к стене и, звонко шмякнувшись об нее, сполз вниз. Холод с Баиром вылезли из машины. В руках каждого было по «Макарову» с глушителями. Первым выстрелом Холод снял красноглазого здоровяка с обрезом, по установившейся привычке, прострелив ему сначала колено, потом голову. Второй спрятался за прилавком и выстрелил в них прямо с обреза. Баир, присев за машиной, поймал в прицеле его плечо и выстрелил. Обрез вылетел из его рук. Холод перемахнул через прилавок, схватил горшок с большим кактусом и обрушил на его голову. В это время на него сзади накинулся второй. Холод почувствовал, как нож пролетел в нескольких сантиметрах от почек. Развернувшись, он схватил его и в падении бросил через себя. Пистолет выпал из рук Холода. У нападавшего в руке был нож. Недолго думая, Холод схватил мешок с землей и щедро сыпанул тому в лицо, после чего несколько раз руками ударил его в грудь. Бритый еще раз попытался воткнуть в Холода нож, но Холод пробил ему в голову. Красноглазый рухнул, и Холод высыпал на него оставшееся содержимое пакета со словами: «Жри землю, падла!»

Баир тем временем наваривал еще одному по голове железной лейкой, держа ее за носик. Голова парня трещала и брызгала кровью. Когда Баиру это надоело, он отбросил лейку и всадил ему в голову последнюю пулю из обоймы.

Закрытую дверь Холод и Баир вышибли ногами с одного удара и похоронили под ней еще одного бритого бойца. В комнате сидело еще несколько красноглазок. Словно в замедленной съемке, Холод выстрелил в одного. Тот пошатнулся и рухнул на стул, вместе с которым упал на пол. Второго пуля Холода отправила в вечный нокаут, когда тот попытался схватить со стола молоток. Третьего, схватив за пояс и за шиворот, Баир с размаху воткнул головой в экран старенького телевизора. Сидящий за столом испуганный хозяин поднял на них глаза. Насвистывая, Холод указал ему пистолетом на стоящий в углу комнаты сейф. Тот дрожащей рукой набрал код, сейф открылся, и хозяин отошел. Баир снял со спины пустой рюкзак и выгреб в него все деньги и документы из сейфа.

Холод выдернул из связки гвоздик две штуки, протянул хозяину и воткнул ствол ему в рот. Раздался выстрел.

* * *

Сенсей с размаху воткнул кулак в двери шкафа, и она разломилась на две части.

– Проклятый русский медведь!

Им же нужен был хиропон! А они просто ограбили его, они разрушили весь его бизнес, всё, что делало его пребывание в России легальным! Неужели у этого косолапого есть хитрость? Ну посмотрим. Он открыл дверь в комнату в сауне и вызвал одного красноглазого.

– Послушай, Дима, они нанесли нам удар. Один удар. Но мы знаем, где будет следующий. Поэтому забери всех людей отсюда и из первого спортзала и отправляйтесь в спортклуб на Амурской. Они ударят там. Это еще одна проверка для вас. Нельзя стать бойцом, не дерясь! Возьми и передай это моим людям, – он достал из сумки несколько пакетиков с иероглифами, – это придаст вам отваги. А завтра найди хорошую машину, пару надежных людей, и к утру чтобы были здесь.

– Мы что, сваливаем?

– Нет. Отступаем. Иди.

Сенсей уселся в кресло и посмотрел на розовые обои с черными иероглифами. Посмотрим, что на это скажет русский медведь. Так. Одну сумку он уже передал тем людям. Со второй он начнет все заново. Но уже не здесь, медведь. Сиди дальше в своей берлоге. Еще не время на тебя охотиться. Сенсей ухмыльнулся, – это не страшно, оставлять за спиной такого противника. Он сделает свое дело, порычит и успокоится. А вот когда он будет спать… Сенсей потер руки… Наверняка, медведь увидел, как его люди перемещаются в спортзал. Значит они будут считать, что хиропон там, где его лучше всего охраняют. А дальше как получится. Даже если они перебьют всех его бойцов, которые уже и так отработанный материал, они ничего не получат, а только потратят время. А Сенсей будет уже далеко. Но удача бывает переменчива, и его люди могут одержать победу. Хотя, какие они люди? Обычные ручные зверьки…

– Тигры забайкальские, – произнес Сенсей вслух и засмеялся.

* * *

-Ч.Т.Д.! – по буквам произнес Холод, – что и требовалось доказать. Японцы слишком предсказуемы. Как, впрочем, и все азиаты. Они все по одной книжке воевать учились. Значит так, Баир, – он посмотрел на бурята, сидящего за рулем, – вот теперь вы берете с Вовой ваших людей и под бульдозер этот спортзал. А мы с Владленом покараулим сауну. Хиропончик-то здесь, – он засмеялся, – и, видимо, кто-то вместе с ним лыжи смазывать собрался. Кстати, – он достал и кармана телефон, – познакомьтесь. Мне тут портрет нашего японского врага прислали.

* * *

Москва. Осень 2013 года.

– Извините за такое, – Доцент стоял перед Кириллом и Теей с виноватым видом, – просто с вами кое-кто хочет увидеться. Просто они так привыкли. И не задавайте мне больше никаких вопросов. Они по нашему делу. Проходите, – он открыл перед ними дверь в свой кабинет. За столом сидел грозного вида мужчины, лицо которого Тея не раз видела по телевизору, но никак не могла вспомнить где.

– Присаживайтесь, – он указал им на тесный диванчик, куда Кирилл и Тея уселись, прижавшись друг к другу, – для начала хочу вас поблагодарить за оказанную нам услугу. Думаю, то, что вам удалось выяснить, будет существенным козырем в переговорах нашего президента с новым японским премьер-министром в вопросе о Курилах. Вопрос с Вашей японкой уже фактически решен, – он посмотрел на Кирилла, – остались чистые формальности. Думаю, через месяц вы уже встретитесь. У нас есть все шансы полагать, что она будет уже на свободе. Теперь о Вашем расследовании, – он посмотрел на Тею, – очевидных фактов в нем слишком много. По имеющейся информации… в общем скажу, что Вы оказались правы практически во всем. Холодная война подразумевала применение психотропных веществ и боевых симуляторов, и даже после ее окончания разработки и эксперименты в этой области никто не прекратил до сих пор, так что спасибо вам за бесценный материал, который вам удалось добыть.

– Так это не мы, – попыталась возразить Тея.

– С ними будет отдельный разговор, – улыбнулся человек за столом, – я хочу сделать вам предложение. Конечно, не руки и сердца, увы, – он улыбнулся Тее, – каждый из вас может отказаться, но я предлагаю сотрудничать с нами. Ваши знания в этой области могут оказаться весьма полезными. Как, впрочем, и Ваши навыки, – он кивнул Кириллу, – Ваши и Вашей японской подруги.

– А что взамен? – посмотрел на него Кирилл.

– Ничего. Просто полная свобода действий с иммунитетом на любые последствия.

– Мы можем подумать? – Тея закусила губу.

– Нет. Вы можете только решить, – ответил человек за столом, – с вашими друзьями мы поговорим чуть позже, когда они доделают начатое. И предложим то же самое. Не хочу вас ни за что агитировать, но вам, как и мне, жить в этой стране. А еще в ней жить нашим детям. Вот, – он пододвинул к ним документ о неразглашении, – кто-то называет его дорогой в ад, а для вас и вашей семьи это пропуск в рай. Он ко многому обязывает, но очень многое он помогает о вас забыть. Навсегда.

Тея взяла ручку и еще раз посмотрела на человека за столом. И только сейчас вспомнила, где она его видела. Никто никогда не называл его имени. Наверное, его даже никто и не знал. Но на самых важных встречах первых лиц государства на самом высоком уровне, его лицо, спрятанное черными очками, часто мелькало по каналу CNN.

* * *

Забайкалье. Чита. Осень 2013 года.

– Так, короче, блокируем два выхода машинами. Полезут из окон – сносите бошки, – Вован оглядел людей Баира, – не получится бошки – ломайте руки и ноги. Пусть ползают. Так их как тараканов передавить можно. Ну чё, погнали? – Вован вытащил из багажника черного «Ниссана» бейсбольную биту, обмотанную колючей проволокой, – сейчас у нас эти «Ходячие» лежачими станут.

– Сериал смотрел? – улыбнулся молодой парень.

– Не, «Дэд Айлэнд» четыре раза прошел, – Вова подкинул на руке тяжелую биту и направился в двери.

Два белых фургона перекрыли главный и боковой входы. Люди Баира замерли в ожидании, вооруженные бейсбольными битами, обломками труб, молотками и туристическими топориками.

– Может надо было стволы захватить? – неуверенно спросил Баир у уверенно шагающего со своей битой Вовика.

– Не, мы их сейчас чисто по-японски карать будем, – Вован крутанул биту, разминая запястье, – мне Кирюха рассказывал, у япошек с огнестрелом разбираться – палево. Поэтому они друг друга ножами тыкают кухонными и битами бейсбольными лица портят. Одно – кухонная утварь, другое – спортивный инвентарь, а значит, по японским законам оружием не является. И получается, что это будет просто обычная драка.

– Нам бы их законы, – усмехнулся Баир, глядя, как Вова опустил биту на голову топчущегося возле двери охранника.

Отпихнув тело ногой, Вован резко распахнул дверь и запустил туда Баира с людьми. Несколько бритых красноглазок уже спешило им навстречу. Баир подсек одного трубой по ногам и тут же обрушил ее ему на голову. Второго Вован ткнул ручкой бейсбольной биты и отбросил к металлическому шкафчику, а потом несколькими смачными ударами вбил его туда. Двое людей Баира синхронно, ударами двух бит, остановили третьего нападавшего, завалили его на пол и начали методично крушить ему ребра. Остальные разошлись по этажам. Из распахнувшейся двери душевой на Вована вывалился здоровяк-борец, который попытался завалить его, крепко обняв. Но локоть Вована ударил его в солнечное сплетение. Присев на колено, Вован бросил его через бедро, потянул руку, и она хрустнула. Тот попытался подняться, но бейсбольная бита с размаху врезалась в его лицо. В разные стороны полетели кровавые брызги. А напоследок Вован придавил здоровяка железным шкафчиком.

Баир тем временем бился на лестнице с маленьким юрким красноглазым с ножом-бабочкой в руках. Он был опытным противником и, не чувствуя усталости, без остановки атаковал Баира. Лезвие, словно жало пчелы, хищно свистя, мелькало перед его лицом. Сообразив, что он устает, Баир резко перепрыгнул через перила лестницы и потащил за собой одной рукой бритого, воткнув его голову между железными прутьями. Поняв, что застрял, красноглазый начал пытаться разжать прутья, но кулаки Баира уже били его в голову, и остановились только тогда, когда бритый сполз на ступеньки, пуская кровавые сопли и слюни.

Баир рванул в спортзал, где один из его бойцов грифом от штанги угощал сразу троих красноглазых. Одному он мощным ударом раздробил плечо. Но здоровой рукой тот пытался зацепить его ножом. Недолго думая, парень ударил его грифом в живот и согнул пополам. Когда тот попытался встать, парень с размаху запустил в него двадцатикилограммовым блином, не оставив тому ни одного шанса подняться. Свистнув, словно бумеранг, блин врезался в его голову, но не вернулся.

Двое других повисли на нем и заставили отбросить гриф. Словно елка, обвешенная красноглазыми, как шишками, он разбежался и врезался в шведскую стенку. Один от удара отвалился. Вторым он с размаху протаранил железный турник и добил ногами. Лежавший возле стенки, решил подняться, но Баировский здоровяк воткнул его голову между перекладинами шведской стенки и с хрустом повернул на сто восемьдесят градусов.

Двое бритых рвануло к окну. Одного из них успели поймать люди Баира и несколькими ударами молотков превратили его лицо в кровавую маску. Второму удалось все-таки выпрыгнуть в окно, но там его уже поджидали бейсбольные биты с гвоздями, которые ритмично начали обрабатывать его со всех сторон.

Вован в коридоре в это время столкнулся со здоровым двухметровым амбалом. В его руках звякнула цепь нунчаков. Сделав выпад, он странным ударом выбил из рук Вовы бейсбольную биту. Вован попытался спрятаться за какой-то дверью, но удары нунчаков быстро расколотили ее в щепки. Баир поспешил на помощь другу, но громила, схватив его за шиворот, отбросил, как котенка, в стену. Вова выбежал обратно в коридор и попытался поднять биту, но здоровяк откинул ее ногой. Нунчаки вскользь ударили Вована по ноге. Он огляделся по сторонам и увидел на стенке красный огнетушитель. Хромая, Вован бросился к нему. Пенная струя ударила в лицо бритого, лишив его зрения, и следом за ней удары огнетушителя по лбу, словно таран, начали вышибать ему мозги. Однако тот продолжал идти. Баир запрыгнул сзади, накинул на его шею провод от факса и начал со всей силы тянуть. Вова бил огнетушителем. Амбал выронил нунчаки и попытался освободиться от Баира, спиной ударившись об стену. Баир сполз, но сильный удар огнетушителя снес громиле полголовы. На стену брызнули мозги, и мертвое тело грохнулось прямо на Баира.

– Босс третьего лэвла! Ну… уровня, – пояснил Вова, – Таран! – он сплюнул и бросил окровавленный огнетушитель, – пятьсот бонусов. Гейм овер.

Они спустились в спортзал, где один из людей Баира одной рукой намотал на шею одного красноглазого цепь от крепления турника, а другой со всей силы колотил по его башке черенком от лопаты.  Двое других держали еще одного красноглазого, прижав его к полу, а третий разбивал ему голову дверью. По всему спортзалу валялись окровавленные тела тех, кто так и не стал суперсолдатами суперармии, несмотря на вкаченный в них хиропон.

Вован и Баир вышли на улицу. Возле окон валялось еще несколько изуродованных тел красноглазых.

– Ну все, кажись. Мы их того, – Вова взял телефон и нажал кнопку вызова, – все, Холод. Ипон! Чистая победа! Понял. Людей забираем и сваливаем.

* * *

Москва. Осень 2013 года.

– А оно нам это все надо, систер? – Кирилл посмотрел на Тею, – это же чужая игра. Это система, которая, если что не так, сожрет нас и не подавится.

– Сожрет, – Тея кивнула, – но по крайней мере, хотя бы будем знать, за что.

– Я-то знаю, – Кирилл заглянул в ее глаза, а ты знаешь за что?

– Наверное, уже да, – она присела за кухонный стол и налила себе полный бокал красного вина, – жить и умереть за любовь. Даже если ты это понял, наверное, я тоже когда-нибудь пойму. По крайней мере, уже начала.

– Так ты ж его и так любишь.

– Люблю. Но не до конца понимаю, за что.

– Может за Марка? – Кирилл сел рядом и налил себе вина.

– Да нет, – она сделала глоток и задумалась, – Марк уже потом появился. Знаешь за что я его полюбила? За то, чего никогда не было во мне. За умение жить. Жить на скорости. Несмотря на то, что всегда ходит по краю.

– Ну а если он этот край перейдет?

– Кто бы это рассказывал, – Тея засмеялась, – японский Клайд со своей Бони… Не перейдет. Пока он чувствует, он будет жить. И я с ним. Мне раньше казалось, что семья будет для него обузой. Но нет. Ради этого он и будет жить. Чтобы с его семьей ничего плохого не случилось. Ведь не только мы с Марком его семья. Но и ты, и дядя Гена, и Вован, и Баир с Левчиком, Владлен, как это не абсурдно, и даже та твоя девочка, которую он даже еще не знает. Потому что она твоя. Он слишком долго искал свою семью, поэтому так просто никому ее не отдаст.

– Как волчья стая, – дернул щекой Кирилл.

– А знаешь, ведь мы, люди, хуже волков. У волков самые крепкие семьи, – ответила Тея.

– Да я не про это вообще, – Кирилл допил вино, – просто как он на это все отреагирует. На эти бумажки, на эту работу…

– А для него это не работа. Для него это жизнь. Он так жил до нас и так будет жить с нами. С этим нельзя бороться. Я уже один раз попробовала, вон что вышло, – Тея нервно сморгнула, – можно просто быть рядом. Так будет и ему и нам спокойней. Нет, это не значит всем жить одной жизнью, – Тея снова взяла бокал, – надо быть просто рядом.

– Ну да, – засмеялся Кирилл, – человек – животное коллективное, хотя… Знаешь, как плохо, когда никого нет рядом? Тяжело слишком. Это, знаешь, как вспышки. Рядом с тобой постоянно кто-то мелькает, новые люди появляются, а ты пытаешься от них закрыться, как в комнате. И вдруг понимаешь, что ты один. И тут ты начинаешь по-настоящему бояться, причем за самого себя. Знаешь, как мне без нее страшно? – Кирилл поймал сочувствие в глазах сестры, – я думал, когда мы что-то делали нехорошее в Японии вместе – тогда мне было за нее страшно. Нет. Страшнее, когда ее рядом нет.

– Вот видишь, ты все понимаешь. Вырос, наверное, наконец-то, – Тея как в детстве взъерошила волосы брата, – я тоже когда-то думала, что я могу все сама. Одна. И что сама со всем справлюсь. Типичная ошибка юных эмансипированных дам, когда они уверены, что они что-то решают… Он этот миф разрушил. Я многое смогла без него. Но с ним почему-то получается лучше.

– Романтика, – Кирилл обнял Тею за плечи, – знаешь, систер, наверное, мы – последние романтики с тобой в этом мире, а романтикам в наше время две дороги – либо в психушку, либо навстречу приключениям.

* * *

Забайкалье. Чита. Осень 2013 года.

Сенсей передал сумку Диме:

– Аккуратно все сложи и ждите меня в машине. Хотя, постой.

Он отодвинул картину с гейшей и самураем в сауне и открыл сейф, достал несколько паспортов, тугие пачки с долларами и пистолет. Сложил все это аккуратно в небольшой чемоданчик и посмотрел на Диму:

– Теперь можем идти.

– Куда мы, Сенсей?

– Туда, где все только начинается. Подальше от тех, для кого все это уже закончилось.

Они уселись в машину, и Сенсей закрыл глаза. В голове, словно кадры кинохроники, мелькали картинки прошлого. Стройные ряды красноглазых маршировали куда-то вдаль среди мертвых от зимы сопок Забайкалья… Его боксер с размаху падал на ринг с закатившимися глазами… Улыбчивый японец в черном европейском костюме говорил гневную речь о том, что Япония и так часто проигрывала – сначала англичанам, потом русским с американцами… «Ипон! Ипон! Победа!» – словно эхом звучало в его голове… Тугой бицепс боксера и шприц, с иголки которого сочилась мутная жидкость. Судороги, конвульсии, пена изо рта… Другой человек. Огромный перстень с бриллиантом на обрубке мизинца. Стопки денег и стопки хиропона в пакетиках с иероглифами… Снова Забайкалье. Затертый, обшарпанный ринг. Горящие, залитые кровью глаза. С остервенением разбивающие тело какого-то бомжа руки. Тяжелое дыхание… И словно из тумана всплывшее лицо того русского тренера, одной рукой сжимающего канат, а другой стучащего по рингу и кричащего по-русски: «Сделай его, малыш! Или он сделает тебя!»… И вслед за этой картинкой седой американец с сигарой со словами, словно врезающимися в мозг: «Если русские смогли это сделать, мы просто обязаны! У Вас получится!»… И снова тренер. На этот раз в американском баре: «Пойми, никакой порошок не сможет этого сделать. Да, солдатами не рождаются, солдатами становятся, но должен быть ген! Всего один на миллион!»… Снова туман, из которого выплыла цветущая сакура. И тут же розовый, как малина, багульник на Забайкальских сопках. И шаги. Громкие. Сотрясающие землю. Русские медведи, разрывающие на части зеленого дракона…

Сенсей встряхнул головой и отогнал страшные липкие виденья.

– Куда едем? – оглянулся на него Дима.

– А я что, не сказал?

Тот отрицательно помотал головой.

– Ну тогда выезжай на трассу, а дальше Хабаровск. Там тоже восток. Хотя и дальний, – усмехнулся Сенсей и снова закрыл глаза.

* * *

Забайкальская трасса Чита-Хабаровск. Осень 2013 года.

– Вот они! Газуй за ними! – Холод толкнул Владлена, и их оранжевая спортивная «Хонда» рванула за неприметной серебристой «десяткой».

Огни вечерней Читы быстро растворились в осенних пейзажах забайкальских сопок. Они ехали по Федеральной трассе, когда поняли, что люди, едущие в «десятке» сообразили, что за ними «хвост».

– У них чё там, ракетный двигатель под капотом? – Владлен, давя на газ, пытался не отставать от убегающей от них по пустой трассе машины.

– Форсированная, – процедил Холод, – обогнать не обгоним, хотя бы не отставай, держись за ней, Владя.

Скоро хороший асфальт кончился, но «десятка» мчалась, не сбавляя скорости. Владлен еле успевал за ней, подпрыгивая на выбоинах.

– Держись ровно, – Холод вытащил ТТ, – попробую их слегка притормозить.

Он вылез в окно. В лицо ударил холодный ветер с дождем, а вместе с ними несколько пуль ударили по капоту.

Холод влез обратно.

– Чё, кусаются? – усмехнулся Владлен, – руль держи ровно и пушку дай сюда.

С первого выстрела Владлен разбил заднее стекло «десятки». Две другие пули ударили в багажник. Но из «десятки» огрызнулись несколькими выстрелами. Одна из пуль расколошматила ксеноновую фару «Хонды».

– Бля, – бухнулся на место Владлен и схватился за руль, – хороша у них тачка. И стрелять твари умеют.

– Давай, – Холод воткнул в пистолет новую обойму, – к обочине прижмись и гони. Попробую водителя снять.

Владлен крутанул руль вправо, но в «десятке» разгадали их маневр и стали петлять, не давая «Хонде» подъехать к краю обочины.

Холод выругался, высадил лобовое стекло ногой, и наугад несколько раз стрельнул в виляющую машину. Одна из пуль снесла водителю верхнюю часть черепа. Он уткнулся в руль и надавил грудью на клаксон. Его нога намертво уперлась в педаль газа. Громко сигналя, неуправляемая машина, снеся дорожный знак, выскочила на обочину и продолжила нестись по степи, пока с размаху не врезалась в какой-то огромный камень.

– За ними, – прокричал Холод и вытер с лица дождь и грязь, летевшие в выбитое стекло.

«Хонда» спрыгнула с дороги и понеслась к дымящейся «десятке», из которой вылезло трое людей. При свете единственной фары, Холод увидел, как один бритый тащит сумку, а второй прикрывает собой японца. Раздалось несколько выстрелов. Один снес в «Хонде» зеркало заднего вида. Владлен пригнулся и резко затормозил. Холод на ходу выпрыгнул из машины. Двумя выстрелами он снял бегущего куда-то в сторону сопок бритого с сумкой. Второй, прижав японца к земле, спрятался за камнем и начал стрелять. Холод с размаху плюхнулся лицом в грязь. Пули пролетели над ним. В это время Владлен выбрался из машины. Из-за камня снова выстрелили и второй глаз «Хонды» погас.

В небе что-то грохотнуло и сверкнуло. Дождь полился еще сильнее. Владлен несколько раз выстрелил в сторону камня и присел. Холод попытался подняться, но пули снова уложили его в грязь. Стреляли уже двое. Владлен выстрелил два раза и тоже воткнулся лицом в лужу. Пуля ударила рядом с ним, обдав его фонтаном грязи. Он перекатился на бок и залег в колее. Холод прополз несколько метров по-пластунски, но пули снова прижали его. Владлен тем временем вскочил и при вспышке молнии, мокрый и грязный, рванул вперед, и в каком-то диком прыжке несколько раз выстрелил в сторону камня. Бритая тень поднялась из-за камня. Холоду хватило доли секунды, чтобы два раза выстрелить ему в грудь. Он вскочил и бросился к камню. Японец перезаряжал пистолет. Увидев Холода, он отбросил его и ребром ладони рубанул его по шее. Холод почувствовал, что его как будто парализовало, но сумел подняться и воткнул кулак японцу в подбородок. Тот отшатнулся, но выбросил ногу вперед, а Холод шмякнулся спиной об камень. Подбегающего Владлена он остановил ударом в прыжке, от которого Коркин скрючился от боли, схватившись за живот. Холод с трудом встал и пошел на японца, замершего в стойке. От удара ноги он увернулся, но пропустил сильный удар рукой в грудь. Тяжело задышав, он пригнулся. Японец выбросил кулак, но Холод боковым ударом отбил его руку и снова ударил в челюсть. Японец пошатнулся. Холод ударил второй раз, на этот раз под ребра, японца повело, он опустил руки, держащие блок и открыл лицо, в которое снова влетел кулак Холода. Японец упал на колено, попробовал отдышаться, но Холод открытой рукой ударил его прямо в лоб.

В глазах Сенсея мелькнули искры. В этот момент сверкнула молния. Он чуть отшатнулся назад и упал лицом в грязь. Он попытался подняться, но ему это сделать помог отдышавшийся Владлен, рывком прислонив его к камню и приставив к голове пистолет:

– Даже не дергайся.

– Ну чё, Сенсей, – тяжело дыша, Холод сплюнул кровавой слюной, – не спрятался? Не получилось? Ну я не виноват. Туки-туки, – он постучал ладонью по мокрому камню, – я тебя нашел. Как мне тренер мой всегда говорил: «Сделай его, малыш, или он сделает тебя!»

– Где-то это я уже слышал. Ты кто такой? – с легким акцентом произнес Сенсей.

– А это уже без разницы, – Холод вытер с лица кровь и грязь, – ты же проиграл. И теперь я могу просить тебя, о чем пожелаю. Так же ведь у японцев положено?

Сенсей кивнул. И тогда Холод протянул ему телефон:

– Расскажи сюда на диктофон все про хиропон. Только по-японски. Кто брал, где, у кого, сколько и как.

Владлен тем временем подобрал сумку и подтащил ее к камню.

– А где вторая? – Холод посмотрел на Сенсея.

– А это уже второе желание. Скажу одно. Я передал ее одному человеку. Ее здесь нет. Ни в России, ни в Японии. А дальше сами. Вы же умные.

Он включил диктофон на телефоне Холода и быстро что-то заговорил по-японски.

– Слышь, Холод, давай его того… За коки подвесим, и он все расскажет, – предложил Владлен.

– Не расскажет, – Холод рванул на теле японца куртку. На его груди красовалась ветка сакуры, которую обвивали две змеи, – он якудза. И пальцев нету. Он скорее язык проглотит, чем заговорит. Ну что, Сенсей, закончил? Ну, значит, и мы с тобой все закончили. Как говорят, если у тебя плохие карты, согласись с тем, что ты проиграл. И больше не играй.

– Это ты на каком ему? – не понял Владлен.

Холод поймал себя на мысли, что разговаривает с Сенсеем по-японски. Тот исподлобья посмотрел на него и тоже заговорил на своем языке:

– Я не думал, что за мной придет человек, который знает наши традиции. А если ты их знаешь, то ты должен знать, что побежденному врагу, исполнившему твою просьбу, ты должен дать право умереть самому…

– … чтобы смыть с себя позор поражения, – Холод посмотрел ему в глаза и протянул пистолет.

Владлен, ничего не понимая, смотрел то на Холода, то на Сенсея.

– Так надо, Владя, – кивнул Холод.

Японец тем временем снова внимательно посмотрел на Холода и произнес:

– Тебе повезло, что ты не знаешь, кто ты. Но когда ты узнаешь, тебе станет очень страшно, и ты пожалеешь о том, что ты начал про это узнавать. «Не буди спящего пса, иначе ты разбудишь его демонов».

Он приставил пистолет к подбородку и нажал на курок. Раздался выстрел. Ошметки мозгов расплескались по серому мокрому камню.

* * *

Окинава. Ноябрь 2013 года. Женская тюрьма Арува.

– Значит Вы готовы заключить сделку со следствием? – прокурор смотрел на Мию в синей тюремной робе, – если так, то мы принимаем Ваши условия и прекращаем Ваше судебное преследование. Вы больше не обвиняетесь в убийстве своего отца. Но Вы должны понимать, против кого Вы даете показания, что это за люди. Если Вы согласны, мы открываем дело и начинаем следствие, но знайте, в этот же день Вам придется покинуть эту страну. Вы больше никогда не сможете вернуться в Японию. Вы согласны?

Мия посмотрела на потолок и молча кивнула.

* * *

Международный аэропорт Токио Ханэда. Декабрь 2013 года.

Ичи стоял возле забора и держал в руке фотографию. На ней были два улыбчивых молодых японских полицейских. Один обнимал красивую блондинку, а второй держал на руках маленькую девочку.

– Кто это, босс? – Мики заглянул через его плечо.

– Я. И тот, кто раньше был моим другом. Я навсегда запомнил тот день, когда потерял лучшего друга, любимую женщину и любимую работу, – Ичи сжал пальцы в кулак, оставив лишь обрубок оттопыренного мизинца, и мысленно вернулся в прошлое…

– Значит Вы готовы, лейтенант Нагомато, работать под прикрытием? – комиссар смотрел на молодого Ичи, замершего по стойке «смирно» возле стола, – И с чем связано это Ваше решение?

– Это мое личное дело, – еле шевеля губами, ответил он.

– Ну, в принципе, Вы нам подходите, – комиссар полистал его личное дело, – вы выросли в Киото. С детства были на улицах, участвовали в банде. Я даже не могу понять, как Вы оказались в полиции.

– Тогда на то были свои причины, – ответил Ичи, – тогда я думал так.

– Но это уже не важно, – комиссар положил на стол его личное дело, – большая часть банды якудза из Киото арестована и посажена в тюрьму. Вам придется отправиться туда. Наверняка там будут друзья Вашей юности, которые не знают, чем Вы занимались в Токио, и смогут поручиться за Вас. Мы же подготовим легенду, что Вы работали на одного из мелких оябунов в Йокогаме. У нас есть такой человек. Остается лишь формальность. Татуировки и… – комиссар поднял вверх руку и пошевелил целым мизинцем, – но знайте, с этого дня у Вас не будет ни прошлого, ни будущего. Только настоящее. Вы будете жить среди грязи, выполнять приказы этой грязи и сами станете этой грязью. Из полицейских архивов удалят все воспоминания о Вас. Вы будете сами за себя. Вы не будете выполнять наши приказы, но Вы будете делать все, чтобы соблюсти хрупкое равновесие между законом и беззаконием. Лейтенанта Нагомато с этого момента не существует. Вы готовы к этому?

Ичи кивнул…

Он смахнул рукой с лица воспоминания прошлого. Бывший друг. Бывшая любимая женщина. Он разорвал фотографию пополам, оставив ту часть, где молодой лейтенант держит на руках маленькую девочку. Он потерял всё. Но дочь он не потеряет никогда. Надо просто уметь ждать.

В этот момент, разбежавшись, со взлетной полосы в небо поднялся белоснежный лайнер с российским флагом на борту, а набежавший ветерок вырвал из его рук ту часть фотографии, где стоял японец с русской красавицей.

Ичи поднял воротник, похлопал Мики по плечу и уверенно зашагал к черному «Майбаху», в котором их уже дожидались Джиро и Тоширо.

* * *

Москва. Декабрь 2013 года.

– Да, безусловно, Вы преступник, – человек «из телевизора» смотрел на Холода, – я, если сказать мягко, не одобряю Ваши методы. Но других, к сожалению, нет. Значит, мне придется смириться, – он улыбнулся, – потому что мы нужны друг другу. Я не пытаюсь Вас в чем-то убедить. Вы можете отказаться, но мне кажется, Вы этого не сделаете.

Он, глядя в стальные улыбающиеся глаза Холода, пододвинул к нему бумажку, и тот, даже не взглянув на лист и не отводя взгляда, поставил свою заковыристую подпись.

* * *

Москва. Аэропорт Шереметьево. Декабрь 2013 года.

Выходя из посадочного терминала, Мия увидела в толпе ожидающих бледное похудевшее лицо Кирилла. Она хотела тут же броситься к нему, но почему-то замерла на месте, почувствовав, как предательски защипало в глазах. Огромная толпа рассосалась, а они так и стояли вдвоем в пустом зале, глядя друг на друга, и не могли сдвинуться с места, а потом вдруг одновременно бросились навстречу и замерли в объятиях.

– Извини, я не привезла тебе японский сувенир, – она подняла на него свои большие глаза.

– Ты мой главный сувенир, – Кирилл обхватил ее лицо руками и поцеловал так, как, наверное, никогда не целовал раньше.

– Куда мы теперь? Спросила Мия, когда они сели в желтое такси.

– Домой. Туда, где семья, – Кирилл обнял ее, – но вначале я покажу тебе мою предновогоднюю Москву, вернее теперь уже нашу…

* * *

–  И что, опять все только начинается? – Тея посмотрела на Холода, который одной рукой почесал за ухом Снежка, а второй подбросил Марка.

– Тяжелый стал, хоккеист!

– Он уже не хоккеист, – Тея строго взглянула на сына, – он у нас теперь полицейский и программист. А что ты хотел? – Тея посмотрела на удивленного Холода, – вот так у нас все быстро меняется. Так ты не ответил на мой вопрос.

Холод отпустил Марка и похлопал по спине:

– Идите там, приберитесь у себя, а то завтра дядя Гена приедет, он там грибов не только насобирал, но еще и насолил. А мы с мамой поговорим пока… Да нет, просто продолжается, – он обнял Тею, поцеловал и пошел к ванной, снимая на ходу свитер, – живем. И Новый Год встречать готовимся.

Он залез в ванну и направил на себя холодную струю воды.

Тея посмотрела на татуировку на его спине: всё тот же пес, стремящийся к звездам. И вдруг неожиданно она поняла, что ближе к шее зажигалась еще одна звездочка, тусклая и пока еле заметная.

– Кстати, а ты не знаешь, как у Вована с английским? – Холод с улыбкой повернулся к завороженно смотрящей на его спину Тее.

* * *

Нью-Йорк. Декабрь 2013 года.

Он зачерпнул из сумки горсть пакетиков с иероглифами и смотрел, как они снова стекают между пальцев в сумку. Когда ладонь опустела, он подошел к висящей на стене фотографии, переснятой с какой-то старой газеты. Крепкий, грозного вида мужчина, стоял посередине. По бокам его окружали улыбающиеся молодые парни с медалями на шее. Он ткнул пальцем в первого: «Могила… – потом перевел на другого, – Макс… Привет и тебе, Дятел. Валёк… Эх, Наум, Наум… Ну здравствуй, Малыш, – его палец остановился на фотографии молодого Холода, – сделай их всех, чтобы они не сделали тебя!»

Он сорвал фотографию со стены и скомкал в руке…

28.11.2017. 19:55

Часть 8.

ЛЕКАРСТВО ОТ ПРОШЛОГО

Когда из прошлого осколки,

Втыкаясь в сердце, как иголки,

«Вчера» мешают отпустить,

И «завтра» не дают впустить.

За горизонтом видя старость,

Мечты, буксуя и цепляясь,

В «сегодня» превращают мир,

Где умерев, жил молодым…

ПРОЛОГ

Москва. Зима 2014 года.

Тея уселась на диван рядом с Холодом в их московской квартире:

– Знаешь, я уже больше не могу, мне кажется, я вообще ничего не успеваю. Мне все мешает, и меня все раздражает. Новый год у всех нормальных людей давно закончился, а у нас веселье всё продолжается. Вот скажи мне, почему Америка, а?

– Потому что японец звонил в Америку, – Холод посмотрел на Тею.

– Тогда ответь, почему Детройт? Это уже даже не город, это призрак! Я в интернете смотрела.

– Да не, ну там же «Дженерал Моторс», – Холод почесал подбородок.

– Негры там голодные по улицам ходят и белых убивают! – перебила его Тея, – Тебе вообще все равно куда ехать, лишь бы отсюда подальше? – ее голос дрогнул.

– Угадала, – он щелкнул ее пальцем по носу, – с бомжами-то оно по-любому лучше, чем дома с семьей. Доцент телефон пробил. Его местоположение сложно найти, но на него звонили много раз из Детройта. Поэтому и туда.

– И где вы там жить будете? Там же руины одни!

– Да ладно! Там дом можно купить за пятьсот баксов. Купим весь район и погостим чуть-чуть, – Холод посмотрел на напуганную Тею, – да шучу я. У Доцента однокурсник там какой-то раньше жил, он дал адрес. А на крайняк у Владлена знакомый по Испании там живет. Видишь, живут же там люди. Ты мне лучше расскажи, что вы в своих лабораториях нахимичили?

– Ну что, – она задумалась, – как говорится, вышли на финальную стадию. Пару-тройку недель еще, и все будет готово.

– Ну тогда нам это тоже передайте на всякий случай.

– Вам на всякий случай пулемет надо купить! – никак не могла успокоиться Тея, – Там такие страсти в интернете написаны!

– Мы все равно страшнее, – Холод обнял ее, – а потом, чей брат все это начал? А учитывая, что своих братьев у меня нет, госпожа Наумова… Кстати, о брате, он тебе не говорил, когда собирается отсюда съехать?

– Говорил, – кивнула Тея, – потом! Может ты ему хоть скажешь, а?

– Скажу. Но тоже потом. Да ладно, подождем чуть-чуть, – Холод притянул Тею ближе к себе, – а потом просто замки поменяем.

В это время в дверь позвонили. Холод вздохнул и пошел открывать. Прямо с порога на него пахнуло еще не отошедшей от Нового Года морозной московской зимой от Вована и жарким солнцем и апельсинами с Ибицы от Владлена.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

ЗАЛИТЫЙ СВЕТОМ И УТОНУВШИЙ ВО ТЬМЕ

Не хватает в хот-догах русской горчицы,

Не привыкшие к водке и кубикам льда,

Эмигранты, усталые птицы-синицы,

Ожидая «Грин-карты», клюют провода.

Авеню или «стриты» с почтовых открыток,

Выдыхая наружу копоть и смог,

Там, где окна разбиты, встречают с улыбкой,

Километры мотая на мили дорог…

– Так, –  Вован листал глянцевую брошюру на русском языке, – расположен на юго-востоке штата Мичиган, граничит с Канадой, основан в тысяча семьсот первом году французами. Крупнейший автопромышленный центр мира. В тысяча девятьсот десятом году в этом городе свой путь в качестве простого инженера начал Генри Форд. Автогиганты: Крайслер, Кадиллак, Форд. Здесь родилось техно! – Вован поднял вверх указательный палец, – во! Его еще называют столицей рока. Хоккейная команда тут есть – «Рэд Винкс» и бейсбольная еще – «Пистонс»… О! Эминем здесь жил и «Восьмую милю» снимал! Из достопримечательностей: парк «Кампус Мартинс», исторический музей «Мотаун», театр «Фокс», музей Генри Форда… Так же рекомендуется посетить комплекс высотных зданий «Ренессанс-центр». И вообще, это столица небоскребов! А самый высокий в Северной Америке небоскреб – это «Фишер-билдинг», – по слогам прочитал название Вова, – из него, кстати, можно увидеть Канаду. Стоит посмотреть памятник боксеру Джо Льюису, – продолжил читать Вова, – бронзовую статую «Дух Детройта», старую церковь Святой Марии и самый большой в мире Масонский Собор «Масоник-Темпл». На стадионе «Джо Льюис-арена» регулярно проходят рок– и рэп– концерты, хоккейные и бейсбольные матчи. Для любителей шоппинга стоит прогуляться по Грик Тауну, Естер-маркету и Вудвурт Авеню. В ресторане советуют заказать фирменное блюдо «Креветки в соусе Табаско», – Вова сглотнул слюну.

– Ты где эту хрень взял? – посмотрел на него Владлен, а Холод прикусил костяшки пальцев, давясь от смеха.

– Там, в аэропорту. Негритянка какая-то дала, – не понял вопроса Вова.

– Ты глазки-то от картинки подними и в окошко посмотри, – уже открыто ржал Холод.

Вова оторвал взгляд от глянцевых страниц и выглянул в окно грязного белого такси. По обеим сторонам дороги стояли одинаковые аккуратные дома, отличающиеся только цветом досок, которыми были заколочены их окна. На замусоренной лужайке возле одного из них на выцветшем кожаном диване сидело несколько негров, которые жарили сосиски на ярко пылающем огне и наблюдали, как на той стороне улицы трое полицейских, уложив лицом в грязный асфальт, обыскивали их соплеменников, застегивая на вывернутых назад руках наручники. Один из полицейских остановил их такси и заглянул внутрь, уставившись на Вована. Не заметив ничего подозрительного, он махнул таксисту: «Проезжай» и стал по рации вызывать подкрепление. Таксист надавил на газ. Дома исчезли и появились серые бетонные заборы, перепачканные граффити, лежащими слоями друг на друге. Последнее из них огромными красными буквами предупреждало: «Турист! У нас на районе ты можешь купить свою жизнь за наличные».

Вован посмотрел на брошюру и сунул ее в сумку.

Минут через десять они подъехали к помпезной гостинице «Вэстейн-Бук-Кэддилак» на бульваре Вашингтона. Владлен протянул таксисту двадцатку. Тот кивнул и что-то сказал.

– И что он там бормочет? – посмотрел на него Вова.

– Сказал: «Добро пожаловать в Детройт, черную дыру на карте Америки», и посоветовал здесь надолго не задерживаться. А если не получится – в номере запереться или пушку купить.

* * *

– Ты уверен? – Владлен потянулся на кровати в гостиничном номере, – может лучше моего человека дождемся?

Холод махнул рукой:

– Да ладно, чё? У меня адрес на бумажке записан, таксисту покажу – он отвезет.

Он вышел из номера. На парковке поймал черного таксиста на черной машине и показал ему адрес. Тот кивнул и включил счетчик.

Проезжая по улицам Даун-Тауна, Холод разглядывал небоскребы, которые словно обгоревшие спички втыкались в зимнее небо. Разглядывая их, Холод вдруг понял, что они пустые. Несмотря на то, что улицы светили неоном, народу было не так уж много. Большую часть «пешеходов» вечернего Детройта составляла полиция. Выехав из небольшого пятачка, который назывался центром, они будто оказались в другом мире, в каменных джунглях, словно подвергшихся атомной бомбардировке. Везде были одни руины. Повсюду торчали голые ветки многочисленных деревьев, исчезли редкие прохожие и полицейские…

Они подъехали к перекрестку, над которым на растяжке болтался светофор, горевший своим единственным уцелевшим желтым глазом. Таксист жестом кивнул: «Приехали». Холод вышел, и его чуть не снес пронесшийся на огромной скорости красный Порш Кайен, раскачиваемый ритмами черного хип-хопа. Из него высунулся негр в бейсболке и что-то крикнул Холоду. Он криво усмехнулся: убитый город и такие крутые тачки… и вспомнил слова Доцента: «Детройт – это город несбывшихся надежд».

С одной стороны улицы уютно располагались дома, освещенные единственным фонарем, с другой стояли серые тени, навсегда забытые людьми. Он прошел мимо столба, на котором, словно на детской пирамидке, были нанизаны старые автомобильные покрышки. Их с упоением дубасил огромный негр в оранжевом пуховике на голое тело. Посмотрев на Холода и его бумажку с недоумением, он что-то сказал и продолжил свою странную тренировку. Холод прошел несколько кварталов. Фонарей стало еще меньше, а потом они совсем кончились. Улицу освещали только витрины магазинов, прикрытые железными ставнями. Холод остановился и огляделся в надежде найти того, кто все-таки подскажет ему, куда идти, но увидел только черную тень в натянутом на глаза капюшоне толстовки. Почувствовав угрозу, он ускорил шаг. Тень не отставала. Он нырнул в ближайший проулок и притаился.

– Эй, белый, – услышал он окрик по-английски и прижался к кирпичной стене.

Когда тень сравнялась с ним, он рывком втянул преследователя в подворотню и послал ударом кулака в нокаут со словами:

– Ай эм нот белый, я русский!

Пошарил у него по карманам, вытащил бумажник и неспеша вернулся на улицу, где его поджидало еще несколько таких же теней. Они что-то прокричали и начали двигаться в его сторону. Взвесив все за и против, Холод побежал к спасительной горящей вывеске какого-то магазина. Тени бежали за ним. Холод забарабанил в железную витрину. Дверь открылась, и щуплый еврей впустил его, тут же захлопнув тяжелую дверь и заперев ее на мощный засов. Холод, тяжело дыша, огляделся по сторонам. Он был в ломбарде. Стены украшали висящие на них гитары, на полках пылились телевизоры и микроволновки… Под стеклянной витриной лежало несколько пушек. Рука сама потянулась к ним, но остановилась, под тяжелым взглядом еврея, которых бухнул на витрину помповое ружье, а после тут же дружелюбно улыбнулся Холоду. Холод ткнул пальцем на «Беретту». Еврей назвал сумму, а потом указал на часы Холода. Пока он снимал их, еврей что-то заговорил, и Холод услышал слова «удостоверяющее личность». Недолго думая, он вытащил из кармана бумажник, взятый у «тени» в подворотне.

– Крис Джонсон младший? – еврей посмотрел на фотографию чернокожего в правах.

– Ес, – уверенно кивнул Холод.

Еврей засмеялся и протянул Холоду «Беретту» и коробку патронов.

Пока Холод всаживал патроны в обойму, он положил бумажку с адресом на витрину. Продавец заглянул в нее и засмеялся. Познаний Холода в английском хватило, чтобы понять, что он приехал совсем не туда. Потом еврей заговорил про плохих таксистов и их черных друзей бандитов, которые так грабят туристов. В конце еврей грязно «факнул», а Холод со словами «Сэнк ю» снял ствол с предохранителя и направился к выходу. Еврей похлопал его по плечу: «Гуд лак, рашен», после чего захлопнул за ним дверь и прильнул к дверному окошку.

Негров за углом было больше, чем патронов в обойме. Холод быстрым шагом перешел на соседнюю темную сторону улицы. Негры, возглавляемые нокаутированной тенью, грязно ругаясь и, размахивая руками, двинулись за ним, но неожиданно Холода от преследователей отделил огромный черный джип, из которого вылезли Вова, Владлен и невысокий парень в черном кожаном плаще с «Калашниковым» в руках. Шею парня украшали много численные татуировки. Слева направо, словно воротник красовались буквы «MS» и цифра «13». Он передернул затвор и что-то грозно прорычал чернокожим. Один из них двинулся вперед. Татуированный сбил его ударом приклада и дал короткую очередь в воздух. Остальные попятились. Он дал вторую очередь им под ноги, они побежали. Владлен затащил Холода в машину, Вован прыгнул рядом. Хозяин черного плаща уселся за руль, положил на соседнее сиденье «Калаш», и, взвизгнув колесами по асфальту, рванул вперед.

Довольный еврей отошел от своего наблюдательного пункта, подкинул на руке часы и напел что-то про «факин нигерс».

– И где в этом Детройте Робокоп? Он же здесь, как в кино, всех спасать должен, – со смехом выдохнул Холод, – во я чуть не попал! Прикиньте, это у них таксисты так развлекаются! Туристов вывозят в гетто, а там их черные дружбаны их грабят. А Доцента друга я так и не нашел! Этот мудак черномазый спецом меня не туда завез. Не, Робокопа тут точно нет!

– Робокоп может быть и есть, – сказал водитель по-русски и повернул к Холоду свое смуглое лицо, расплывшееся в улыбке, – только у него черномазые батарейки спиздили.

Холод удивленно уставился на него, но неловкую паузу исправил Владлен:

– Да, Холод, познакомься, это мой друг Хосе, – Владлен похлопал по плечу водителя.

– Ты же говорил, он из Сальвадора, а он вон…

– Из Сальвадора, – подтвердил Владлен, – но про то, что он сальвадорец, я не говорил.

* * *

– Детройт – это город многих «нет», – Хосе вытащил из холодильника в номере бутылку пива и отхлебнул, – у полицейских нет машин, у школьников в школе ручек, в домах нет света, нет воды. Пожары есть – нет пожарных. У меня один сосед рассказывал, что пожарные свои шесты, по которым они сползают, стриптизершам продали. Город есть, но даже мэра толком нет. Короче, нет здесь ничего. А вот наркота есть. Много наркоты. Даже чересчур, – он снова отхлебнул, – надо понять, как этот город устроен. Центр и пригород принадлежат белым. А вокруг него, – он провел пальцем по воздуху, – словно кольцо. Там все черное. Вся грязь там. Это Мидтаун называется. А так – каменные джунгли. Там бомжи – травоядные, а банды – это хищники. Вот туда ты, приятель, и сунулся, – он посмотрел на Холода, – в принципе, по адресу, – он усмехнулся, – ну, если наркоту искать. Так что, думаю, я смогу вам помочь. Кое-кого я тут знаю. Вообще, тут на наркоту особо внимания никто не обращает. Здесь это нормально. У меня как-то друга копы остановили. У него полный багажник травки, и сам он бухой. Так отпустили! Говорят – хорошо, что не кокс! Вы сегодня здесь ночуйте. Завтра мои люди приедут – вас ко мне домой отвезут. Вот там на районе гулять можете сколько хотите, – он посмотрел на Холода, – а за тобой я с утра заеду, мы кое-где прокатимся. Ну ладно, пока, приятно было познакомиться. А с пушкой ты хорошо придумал, – Хосе рассмеялся, – Крис Джонсон младший!

Он вышел.

– Ты этого Хосе хорошо знаешь? – Холод посмотрел на Владлена.

– Нормально. Была у нас с ним история. Потом как-нибудь расскажу. Он из «Марос Сальватручи».

Вован присвистнул.

* * *

На покосившемся знаке стояло ограничение «40 миль», но, словно не заметив его, Хосе гнал все восемьдесят.

– Знак же? – Холод кивнул на пролетевший за окном тачки знак.

– Забей, – тот махнул рукой, – некоторые районы здесь надо проезжать на скорости, не останавливаясь даже на заправках. И главное, никуда не сворачивать с главной дороги, а то вон чего будет, – Хосе кивнул подбородком на прошитый пулями скелет старого «Крайслера», валяющегося на обочине, – иногда тех лохов, которые сворачивают, черномазые блокируют с двух сторон тачками и тупо расстреливают ради бумажника с парой баксов.

– А как же полиция? – ухмыльну... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34