ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Редактор
Стоит почитать Новые жанры в прозе и еще поиск

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Это была осень

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Самый первый

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Когда весной поет свирель

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Шуба

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Ялинка 
Стоит почитать Я не стану любимой...

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Правда

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать стихотворение сына

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Бараны в креслах

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать В город входит лето величаво

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

У реки у реченьки
Просмотры:  375       Лайки:  0
Автор Кузьменко Василий Андреевич

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




ХОЛОД. Сага.


Sergey Sergey Жанр прозы:

Жанр прозы Детектив
3242 просмотров
1 рекомендуют
4 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
ХОЛОД. Сага."Возможно где-то здесь, в нормальной человеческой жизни, он найдет себя. Научится смеяться и плакать, огорчаться и радоваться, любить и прощать. Он станет лучшим другом, отцом Вашего ребенка, любимым человеком, коллегой по работе, по крайней мере, попытается стать. Но за границей Вашего мира, где-то там, за черной жирной чертой будет выть на луну одинокий пес. Он будет метаться в тупой тоске, преданно всматриваясь в глаза людей, веря, что к нему, сильному бойцовскому псу, наконец вернется его прежний хозяин".

думаешь, Север от скуки шустрил? Не, за страх. И не ты его стращал. Вы – птеродактили, по старинке все решаете, а там люди не в хоккей с мячом играют. Им за твою зону и сидельцев давно делов нет. Им-то и сидеть уже западло. У них не общак, а счет в Швейцарии. Знаешь что, Баир, давай насрем на понятия и поговорим как друг другу нужные. Хочешь в воровские сказки играть – играй. Но Холода мне отдай. Иначе срок я тебе немалый обеспечу. За дружка твоего, Холода. И ты его мотать будешь, а н он. Я всех его собак на тебя повешу, Баирушка. Не отмоешься. А так, может договоришься и поживешь еще.

– А ты че, Бог, чтобы жизни мерить. Ты, конечно, начальник, решить можешь многое.  Ну а если не соглашусь я? Ну понятно, упекёшь. А если отдам тебе того, кто на Холода отзывается – ты его упекешь. Воры – то все равно будут. Несправедливо как-то. Ты бы их взял и закрыл, там, в Москве у себя, – и тут Баир словно ответил за Кольцова, – правильно, не закроешь. Там они вас кормят, а с нами от голодухи подохнешь. Покумекать надо, начальник. Такое предложение раз в жизни бывает – своих-то сдать...

 

* * *

 

Баир приехал к скрываемому в доме одного из своих друзей Холоду вместе с Левкой. Холода немного шатнуло то, как вышло с Монголом. Пошатнуло, но он привык держать удары. Только вот последнее время они становились все чувствительнее и больнее.

– Так вот, братка... – и Баир передал Холоду разговор с Кольцовым, – чуток мы не успели. После того, как Монгола... всё не в масть пошло.

– Вы его похоронили? – Холод посмотрел на Баира.

– Угу, – мотнул головой Баир, – как просил.

– Ну тогда давай заканчивать. Сплелись они, узелки, рубить пора. Кольцов меня долго вел, я даже забыть успел про него. А он, блядь, помнил! Злопамятный! Давай, Баир, скажи – будет ему Холод.

– Не, братка, ты так не чиркай за меня. Ну закроет он меня, мне зона – дом. Знаешь сколько у меня корешей по острогам раскинуто? А тебя он до конца упекет. А потом, знаешь, не умею я по-ихнему. Да и не хочу.

– Слышь, – всё время молчавший Левка посмотрел на них обоих, – а в чем базар-то? Холода им нужно? Ну давай я для них Холодом побуду. Тебе, Баир, тоже закрываться не стоит. А мне чё? Молодой еще. Да и дадут не много. Давай я Холодом побуду, а ты вывезешь его пока. Мне чё, привыкать? Вас закроют – мне один хрен сидеть. Я ж не меньше вашего погульбанил.

Холод и Баир переглянулись.

 

* * *

 

Такой явки с повинной Кольцов не ожидал. Встретившись с Баиром, он поклялся честью мундира, здоровьем матери и будущим своих детей, согласившись на всё, услышав то, что Холод готов сделать «хэндэ хох». И вот он смотрел на розовощекого парня лет двадцати и никак не мог себя заставит поверить, что перед ним стоит тот, кого он столько искал. Парень убедительно рассказывал о бандитских стрелках, о заказухах, мертвых ворах, расстрелянных депутатах... Казалось, он взял на себя все криминальное прошлое России. Одновременно он рамсил в Люберцах, кому-то предъявлял в Москве, напрягал в ближнем Подмосковье, куролесил здесь... Кольцов услышал от него детали преступлений, о которых мог знать только Холод. Он называл имена, места событий, участников преступлений, которые, естественно, были уже мертвы. На стол Кольцова словно из воздуха ложились тома уголовных дел, светящих парню на тридцать три пожизненных. Кольцов был согласен на всё, даже на его участие в боевых действиях в Чечне. Но вот согласился ли бы судья на первое убийство, стоящего перед ним гангстера, в восемьдесят девятом году, которое тот совершил в возрасте двух лет с особой жестокостью и цинизмом? Согласился ли бы он на то, что в десять лет это невинное, улыбчивое, ясноглазое чудо запугало всех московских воров? Кольцов даже встретился с Баиром еще раз и попытался забрать свои обещания назад, напугав его новым сроком, но натолкнулся на единственную фразу, что дети на севере рано, слишком рано взрослеют... Кольцов плюнул себе на ботинки, услышав вместо «до свиданья»: «А я почем знаю, какой Холод тебе нужен? Они тут все отмороженные. Этот назвался – значит он», и вернулся в «кабинет», где сассоциировал себя с изделиями, хранящимися здесь судя по табличке. Парня увезли в Читу в СИЗО, оспорить его участие в Забайкальском Чикаго было практически невозможно, так как он оказался племянником того самого дяди Васи и настоящим крестным сыном Монгола... Кольцов стер паутину с портрета Горбачева, нажрался, сказал обреченное «ёб твою мать!» и согласился на охоту, рыбалку, баню и еще раз водку. Дело, так хорошо посмеявшееся над ним, было закрыто всем составом прибывшей из Москвы вместе с ним комиссией. Свои сказки, которые могли бы быть доводами, Кольцов постеснялся озвучить.

 

* * *

 

Дато и Тима прилетели в Читу «бизнес-классом». Как положено, их встретили черным «лимузином», золотозубыми улыбками объятиями исколотых мастью рук, рестораном с щедро накрытой поляной и гостиничным «люксом», в котором останавливалась Надежда Бабкина, оставившая для «апельсинов», кучу недопетых воровских песен.

Собрав местный сходняк, не знавший, что надо говорить в таких случаях Дато, передал это почетное право Тиме, по малолетке привлекавшемуся за фарцовку. Выпив за здравие кого смог из местных авторитетов, он уснул в заливной рыбе, а Дато рассказал о своих грандиозных планах, очень похожих на план Гитлера «Барбаросса», из которого следовало, что надо наступать. Предстоящее «22 июня» и «блицкриг» немного озадачили местных, но Дато уже ничего не мог говорить, тихо посапывая рядом с Тимой. Пить по-местному они не умели.

На следующий день оказалось, что не только пить, но и решать вопросы по-местному они также не умеют. Стрелка, забитая с сибиряками, оказалась безнадежно проиграна из-за того, что Тима ее просто проспал. Охуев от такого «динамо», местные собрались отзванивать в Москву, обозначив новых смотрящих «апельсиновой» шнягой, но...

Дато так и не сумел понять, почему вместо мясистой горничной в его номере возник худой и бледный однорукий товарищ с обожженной мордой и пистолетом в руке. Разбудив уснувшего в ванне Тиму, он усадил обоих на диван и, не смущаясь воровского авторитета и неприкрытой наготы, потребовал воровскую корону, назвав себя Севером. Дато с Тимой переглянулись и так и остались сидеть на диване, прижавшись к друг другу простреленными лбами. Вместе с Севером исчез общак, который Тима и Дато даже не удосужились пересчитать...

 

* * *

 

– Ну вот, – Баир в упор посмотрел на Севера, – не любишь ты долги, а отдавать приходится. Зря ты так, Север. Слышь, а может не надо было тебя тогда подбирать? Сдох бы, – усмехнулся Баир, – и никаких бы делов не было. Как дальше-то будешь?

– На вот, – Север протянул Баиру сумку, – здесь то, что ты просил. Квиты теперь?

– Квиты. А дальше куда, Север?

Тот культей почесал небритую щеку:

– А дальше как ты решишь. Че базарить, Баир, стреляй. Я чё, думаешь совсем в подгузниках еще хожу? Не понимаю ничего?

– Понимать-то ты понимаешь, а вот думать не умеешь. Всё. Свободен. Только помни, Север, ты бежать должен. Всю свою оставшуюся жизнь, потому что как только остановишься – тебя найдут и сделают то, что я сейчас делать не собираюсь. Беги быстро и далеко. Никогда не оглядывайся. Меняй города, страны, машины, квартиры, внешность, ксивы... Пока ты что-то меняешь и бежишь – ты живой.

– Шмальнуться лучше сразу, – прохрипел Север, – чем так вот.

– А ты сам все так решил. Никто не заставлял. Ты хотел убить вора – завалил целых двух. Две короны у тебя, по очереди носить будешь, по четным и нечетным. Чё тебе еще надо? А ты думал, как оно иначе?  Знаешь, вот первые римские императоры, они за право быть императорами сражались. И ты тоже, как они, победил. Ты же этого хотел.

– Хотел, – сплюнул Север, – а когда бежать-то начинать?

– А ты уже побежал. Давай, Север, удачи тебе. Жаль будет если с дистанции сойдешь, – заржал Баир, – деньги есть?

Север уже не слушал его, он был в машине, управлять которой обрубком руки было очень сложно, еще сложнее было бежать – за бег на дальние дистанции у Севера в техникуме машиностроения по «физре» была неуверенная натянутая «тройка».

 

* * *

 

 Владлена кормили те, кого он налево и направо стрелял вместе с Севером – дальнобойщики. Они даже везли его среди этой чужой осени, улыбаясь, рассказывая ему какие-то истории про перекладных шлюх, жадных ГАИшников, ждущих семьях, счастливых попойках... Они говорили обо всем, тщательно избегая разговоров о бандитах. Он ел с ними за одним столом, дрых в прокуренных кабинах с голыми бабами на стенах, пил кофе из термоса и ни о чем не думал. Но как только он засыпал, сны возвращались, такие пугающие и откровенные: ямы, залитые водой с плавающими в них трупами, сухопутный Адмирал с невозмутимым лицом лежащий в гробу, улыбчивый Слон, возвращающийся с того света и громко хлопающий дверью, Сёма с отцом, водящие хоровод вокруг елки, украшенной баксами, мертвый бомж из подвала с грязными прокуренными ногтями, разминающий папироску... Снился Холод, смеющийся и ныряющий куда-то в пустоту. Снились облупленные стены больницы, окно, затянутое ржавой решеткой. Снился парикмахер с лицом садиста, обривший его под ноль. Снилась горечь колес во рту. Снились следователи, которые допрашивали Владлена, а потом превращались в мотыльков и разбивались о висящую над потолком лампочку. Снилась сумка и лежащие в ней резанные газеты, буквы которых дрались друг с другом. Снился суровый санитар – надзиратель, который тряс его за шиворот, нависая над ним огромной бесформенной скалой. Снились шаги, шорохи, звуки, стоны, всхлипы, лязг стали и капли воды из-под крана.  Владлену снилось то, чего никогда не было. Он просыпался и видел рядом широкое улыбчивое лицо дальнобойщика, который, не замечая уснувшего Владлена, рассказывал очередную, долгую как дорога, историю. Владлен не знал, куда он едет, зачем. Он даже не знал почему. Отъехав вперед, он возвращался назад, катаясь в этих Забайкальских «бермудах», боясь сделать лишний, ненужный шаг. Он понимал, что все должно забыться. Тогда Владлен достанет закапанные в целлофановом пакете деньги в лесу и только тогда решит, куда он поедет – вперед или назад. Но сейчас он не строил никаких планов, зная, что они в любой момент разрушатся как детские кубики. Забайкальскую дорогу штормило от его глупости. Он ждал встречи с Холодом и представлял, как беспощадно расправится с ним – быстро и жестоко, всадив тупую пулю в его холодное сердце. И вот пуля, пущенная в Монгола не разбила булыжник внутри него. Он ожидал чего угодно – стального, ледяного взгляда, презрительного и холодного, колючих, как изморось слов... Ожидал всего, только не этих горящих глаз. Владлен был готов замерзнуть, но сгореть... Нет! Раньше ему казалось, что рядом с Холодом жаре, чем в аду. Но там оказалось холодно. Холодный жар, прожигающий изнутри.

Владлен поблагодарил дальнобойщика и вышел на дороге.  Нет, наверное, даже самому себе он не сможет признаться, что ему было страшно. Страшно сказать, что страшно. Владлен побрел к кафе. Интересно, а самому Холоду не страшно жить? Ведь он должен бояться сам себя, своей холодной черной тени. Владлен многое запомнил из их, казавшихся ему тогда ненужными, разговоров. Зачем идти до конца? Почему не стоит никого оставлять за спиной? Владлен тоже никого никогда не оставлял, а Холод оставлял. Владлена, например. Его. Он подходил к кафе. Блядь... А может Холод и жив только потому, что за ним всегда кто-то стоял? Это он дурак, а Холод всё всегда рассчитал. Когда никого нет за спиной – неизвестно, что будет. А когда есть – всё понятно. Он уже изучил твои повадки, знает наизусть твои привычки. Вроде бы ты бежишь за ним, а на самом деле, это он ведет тебя прямо к тому, что называется «твой пиздец». Владлен зашел в кафе, сел за столик и заказал пиво с сосисками. Монгола нет. И нет Холода. Вроде бы Владлен оставил его за своей спиной, сейчас он его приведет к его концу. Но оставлять Холода сзади очень страшно. Лучше бежать за ним. Так хоть есть шансы, призрачные и такие же неуловимые, как дым сигареты. Их нельзя схватить рукой, за них нельзя дернуть. Всё закончилось и Холод забыл про Владлена. Забыл только для того, чтобы он помнил о нем всегда. Помнил и боялся. Холод разрешил идти за ним, чтобы оказаться сзади, похлопать по плечу и честно глядя в глаза, всадить в грудь то, что отбирает жизнь и, наблюдая, как жертва корчится в агонии, жадно вдохнуть в себя его последнее дыхание, оставив в истекающем кровью сердце только страх. Так и не дождавшись сосисок, Владлен вышел на улицу и закурил. А может забыть? Откапать деньги и уехать в Китай? Строить их коммунизм, научившись есть палочками, спрятавшись от Холода за Великой Китайской Стеной, хотя бы ненадолго, просто передохнуть, чтобы не снились эти страшные сны и не лезли в голову всякие глупости о мести, необратимости... Владлен задрал воротник, натянул на глаза вязанную шапку и шагнул от фонаря кафе в непроглядную осеннюю мглу.

 

* * *

 

– Ну всё. Давай, братка, – Баир остановил машину на узловой, – сейчас схожу на станцию, узнаю, когда поезд пассажирский пойдет, запрыгнешь в него и давай! – горько улыбнулся Баир, – от нас с нашим гемором подальше. Север нормально сработал, это ты ништяк удумал. Общак привез, наши все в «спасибах» рассыпались. Чё за спиной скажут – уже насрать. В Москву отзвонились, мол, за Баира всё как надо – вор авторитетный, людей знает, люди – его. Стремно им, самим-то после Дато с Тимой. Боятся на троне не усидеть.

– А ты не боишься?

– Пугалка у меня после Монгола сломалась. Знаешь, пулей-то безымянных не бывает. Если моя где-то летает – значит с ней рано или поздно повстренькаемся. Коли на роду написано... А чё я делать умею, Холод? То, что Монгол умел. Чему научили. Да чё говорить? Будто ты не такой.

– Все мы такие сякие, – Холод закурил сигарету, – умеем только то, что хочется. А заставить себя стремно. С Левкой-то чего?

– Да маляву уже скинул. В хате бродяги уважуху ему оформили, а мусора дело гнилыми нитками шьют. Да адвокаты кое-где подпарывают. Трупов на нем нет. Какое-то «условно» припомнили и пляшут возле него. Следак этот московский, Кольцов, бухнул на стол три тома – копайте – и забухал. Вчера только в Читу уехал. А местные в сейф его загонину – поржали, да и только. Но срок все равно светит. С Москвой-то кому охота ссориться? Вор должен сидеть, иначе, какой он вор? А тут еще про дядю Васю ему вспомнили. Ну, я думаю, на пару зим, не больше. Ну а ты куда?

– Куда Монголу пообещать не успел.

– Че, накатывает?

– Да было бы чего... Он же мне...

– Да знаю я.

– Сказал что ль кто?

– Вначале догадывался, а потом услышал. Монгол-то сам об этом не говорил. Сидело где-то внутри, и может быть выло даже. Но, знаешь, когда ты приехал, он другой стал. Не, не мягче. Он всегда как сталь каленая. Рубить резче перестал. И молчать больше.

– То-то и оно. Молчал, а может быть говорить надо было. А мы же молчим. Всё слушать стараемся. Слов каких-то ненужных, глупостей необязательных. Вот ждем – сейчас он скажет... А оно вон как...

В это время раздался стук подходящего к станции поезда.

– Ну вот и пора, – Баир распахнул дверь, – остаться не предлагаю. Ты все-таки туда решил? – он махнул рукой в сторону.

– Знаешь, у японцев есть, – Холод вышел из машины, – «глядя на луну,» ...

– «...обычно ждут Солнца», – неожиданно договорил за него Баир.

Холод недоуменно посмотрел на него.

– Да, братка, знаю. У нас же тоже восток...

 

* * *

 

            Кольцов собирал вещи в чемодан. Тупая командировка иначе чем «ёб твою мать» закончится не могла. Для Нинэль она закончилась тремя лисьими шкурами, которые вряд ли прикроют ее необъятную задницу. Все, кроме Кольцова были довольны. Другой бы на его месте смирился с опозданиями по жизни, либо научился ставить часы чуть-чуть назад. Но Кольцов умел только здесь и сейчас. Даже попадание «Холода», который оказался Левчиком, на скамью подсудимых, не смогло не то чтобы успокоить, а хотя бы слегка поумерить розыскной пыл. Он продолжал верить в то, что Холод рано или поздно вернется, и после каждой пьянки с местными коллегами чертил у себя прямо на мозгах стройные схемы его задержания и привлечения к уголовной ответственности. Он в очередной раз взял в руки увесистую папку, от которой так и потянуло холодом. Кольцов перелистал ее и представил Холода, садящегося в самолет и с улыбкой улетающего от него в хрен знает какое куда. И тут «ёб твою мать» кончилось... Просто взяло и отпустило – да и хрен с ним! Пускай летит. Что, ему, Кольцову, больше не о чем думать? Разве это не он, а Холод справился с поставленной ему начальством задачей? Разве Холод обезвредил преступные группы, разогнал находящихся в спячке коллег? Конечно, это сивый бред, но в него гораздо легче поверить, чем в Холода. А есть ли он вообще? Такое впечатление, что о нем знает только Кольцов. Командирам сверху не видно – близорукие они. А снизу люди в упор его не замечают. Зачем ловить неуловимое? Так и вслед за Коркиным можно отправиться, поверив в собаку – Ночь, в «Белую Стрелу", в холодного адского мстителя и всякую дребедень, которую напридумывали воры, отморозки, и прочие им подобные. Так и до лунных человечков недалеко. Кольцов впервые за все время командировки улыбнулся: а был ли мальчик? В это время в его номере появился краснощекий лейтенант, заставивший Кольцова произнести тщательно отгоняемое от себя «ёб твою мать!» вслух. В районе железнодорожной станции К. нарядом ДПС был замечен человек, очень похожий на фоторобот разыскиваемого Владлена Коркина. Объект следовал в сторону Москвы. Кольцов, пнув чемодан, вышел вслед за лейтенантом.

 

* * *

 

Холод, сунув проводнику в руки несколько стодолларовых купюр, запрыгнул в вагон, махнув Баиру рукой на прощание.

– Я тебя в СВ размещу на следующей станции, – посмотрел на купюры проводник, а пока у меня в купэшке перекантуешься. Чё, с командировки?

– Ага, геолог.

Холод пошел вслед за проводником по вагону. Шумный плацкарт, намучившись за день от беспробудно тарахтящих китайцев, «челноков» из Орла и каких-то командировочных с водкой, пивом, и из-за этого постоянно занятым туалетом, дружно храпел, ворочался, и скрипел откидными полками. Весь! Кроме одного человека, зачем-то смотрящего в пустое ночное окно. Владлен резко обернулся вслед идущему Холоду...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ШЕСТАЯ ГЛАВА

 

Холод, сидящий на диване в СВ, уже минут двадцать размешивал сахар в давно остывшем чае. Вагон плавно раскачивало по рельсам и уносило его от очередного эпизода его вновь, ставшей быстрой, жизни. Монгол... Странный все-таки человек. Непонятный или непонятый? Холод был рядом с ним совсем недолго. С этим человеком, никого не жалеющим, которого сейчас было почему-то действительно жалко. Но Холод понимал, что он жалеет себя. А от этого становилось еще паскуднее. Город Солнца... Каких только городов не было в его жизни. И вот новый, где «все будут счастливы». Ну что же, стоит попробовать. «Тодаима». Так говорят японцы – «а вот я и дома». И неважно, где этот дом. По-японски дом – где ты «тодаима». Только вернувшись, он понял Японию, которую стремился понять там. Очень удобным оказалось придумывать для себя Японию, ведь мы всегда что-то придумываем: в Японии всё будет по-другому, потому, что это Япония. Потому, что там японке нельзя показать кукиш – она подумает, что ты зовешь ее «сэккусу», трахаться по-нашему. В Японии нельзя смотреть в глаза. Они даже приветствуют и извиняются, глядя вниз. И все это уходит в землю. Японцы отличаются от других, но одинаково.  На Новый Год они сто восемь раз звонят в грустный колокол и плачут. А в дни поминовения едут веселиться и бухать в деревню. Японцы рождаются по «синто», умирают по буддизму, а живут по Конфуцию и его законам неба. Им так удобнее. А ему нет. И он понял это только здесь. Видно пришло время сказать Японии: «Пусть всё остается им», и чисто по-русски, еще не зная для чего, ехать искать среди сибирских елок и сосен Город Солнца и счастья, которого там, в принципе, может и не оказаться. Но очень уверенно говорил Монгол. Люди всегда, умирая, говорят уверенно. Живут неуверенно, а умирают уверенно. Мертвым нет смысла врать. Холод отхлебнул остывший чай и, не снимая кроссовок, лег на диван. Надо хоть выспаться, пока до этого счастья едешь.

Выйдя на станции через двое суток, он поймал таксиста и назвал ему деревню из разговора с Монголом. Судя по лицам водил, стоящих рядом с ним, Холод сообразил, что за такие деньги здесь ездят только идиоты, но спорить не стал и, бухнувшись на сиденье «жигулей», не заметил словно тень следующего за ним Владлена.

Владя, прекрасно понимая, что таксист, сидящий с ним рядом, может стать его очередной проблемой, вначале проверил торчащий под курткой ствол, а потом на выезде из городка достал его и, направив на таксиста, предложил выйти. Неожиданно для самого себя, вручив ему две пачки зеленых кирпичей, весивших в несколько раз больше, чем его машина и жизнь вместе взятые. Оставшийся на обочине таксист вначале было собрался позвонить в милицию, но, посмотрев на пачки баксов, позвонил своей Клаве и сказал, что они едут в Париж.

Оперативники Кольцова, перехватившие Владю на станции, незаметно последовали за ним и, приколовшись, промчались мимо голосующего на трассе таксиста. Вертолет МВД с Кольцовым сел на взлетную полосу военного аэродрома. Спешно найденный для московских СОБРов конфискованный «Паджеро», помчал их вслед за оперативниками, Владей и Холодом. Кольцов по старой привычке несколько раз поинтересовался на счет бензина, полученных боеприпасов и успокоился, сократив «ёб твою мать» до просто «ёбти». Свернув возле покосившегося указателя, машина с Холодом загремела всеми своими болтами по проселочной дороге. Владлен держался на солидном расстоянии, внимательно изучив карту, валявшуюся в бардачке. Единственный съезд вел к деревне, за которой было только вечно зеленое море сибирской тайги. Спешить было некуда. Зато было куда оперативникам и Кольцову, решившему устроить себе праздник и взять хоть кого-то. Пока Владлен перекусывал у барной стойки в кафе и смотрел странное для осени синхронное плаванье по ящику, Кольцов встретился с местными, караулящими Владю у заправки и мешая заливать топливо проезжающим фурам. 

Холод тем временем оказался среди пяти домов и, расплатившись с таксистом, стал предметом изучения повылазивших из них жителей, которые посчитав его то ли туристом, то ли совсем ебанутым, сказали, что «до шайтан-камня верст пятнадцать лесяком, не меньше». Потом они долго не верили баксам, которые Холод предложил за «что-нибудь пожрать», мотивируя это тем, что у них такие в автолавке не берут. Вдоволь наобщавшись с «детьми природы», все таки поверившим в «зеленые деньги», Холод отказался от «заночевничать» и выменял содержимое своего тугого бумажника на пару банок тушенки, шмат сала и два кирпича серого хлеба вместе с фонариком. Но поверив в то, что «здеся волки скрыдут», все-таки решил дождаться утра, зайдя в избу местного старшего, который оказался старовером – молоканином. Поужинав картошкой с грибами, он улегся на их «палатях», больше похожих на шконку в СИЗО. Отмотав за день больше трехсот километров, он понял, что очень устал и спокойно захрапел под треск дров в печи. Поднявшись вместе с пасмурным утром, он вышел на лесную опушку и шагнул в сразу начинающуюся за огородами тайгу.

 

* * *

 

            Владлен, пожрав, еще раз посмотрел на карту. Холод уже, наверное, приехал. До деревни, наверное, километров сто. Хотя, по такой дороге... Поняв, что на ночь глядя трогаться куда-то глупо, он решил дождаться утра и перекантоваться в мотеле, где есть «баня и девочки», как шепнула ему пытающаяся казаться вежливой официантка. Дав чаевых, раза в четыре перекрывавших счет, он, зевая, вышел на улицу, где уставший ждать его Кольцов со своими людьми, уже всерьез подумывал о штурме кафе. Владя сразу заметил темно-синий джип и стоящую возле него десятку цвета «мурена». Возле нее, откровенно насрав на близость к заправке, курило несколько крепышей. Он сделал шаг в сторону светящейся надписи: «"Мотель "Доброго пути!"» и увидел, как они нервно дернулись. Сделав вид, что закуривает, Владлен выудил «Макарова» и снял его с предохранителя. Двое человек быстро направились к нему. Владя выстрелил, совершенно не желая в этот раз кого-то убивать, но один почему-то схватился за плечо, а второй, как учили в школе милиции, сделал предупредительный выстрел вверх и упал на землю, открыв огонь на поражение. Из джипа выскочила подмога, возглавляемая Кольцовым, только сейчас поняв, что один промах Влади превратит их, стоящих рядом с заправочной станцией, в горящие факелы. Это дало Владлену так нужные секунды и он, запрыгнув в машину, рванул в сторону указателя, чуть не врезавшись в «жигули», отвозившие туда Холода. Группа Кольцова разбежалась по своим машинам. То, что не удалось Владе, совершил водитель джипа, в лобовую чмокнувшись с не видевшим такого Голливуда водителем, который, вылезая с монтировкой, попробовал даже порамсить. Пока показывались ксивы, перевязывался раненный опер, Кольцов, узнавший, что дорога ведет только в одно место и часа через три-четыре Владя  упрется  в тупик, растряся себя по бездорожью со скоростью километров двадцать, не больше, если вообще где-нибудь не застрянет в начинающей сгущаться тьме, немного успокоился. Он расспросил служащих кафе о староверах, живущих там, о колдобинах, ярах и ериках, о дороге, которая с двух сторон сжимает непроходимая тайга и понял, что раньше рассвета Владя вряд ли куда приедет.

            Тем временем прибыло подкрепление с УАЗиками и бронежилетами, которых кольцовскому «ёбти» так не хватало. Вооружившись, они с ходу соорудили какой-то план-перехват и проработали детали операции на капоте покореженного «Поджеро», решившись дождаться «чуть-чуть посветлее». Но «ёбти» Кольцова, бесстрашного и гневного, все-таки заставило отправиться в решительную погоню.

            С первыми лучами солнца, Владя доехал до места и пистолетом постучал в первое же окно деревянного дома, напугав хозяев. Узнав у них о туристе, он, угрожая стволом, потребовал себе провожатого к этому «трижды ёбанному шайтан-камню». Схватив какого-то шестнадцатилетнего подростка, он для острастки выстрелил в воздух и, подтолкнув парня рукой в спину, отправился в лес, в котором час назад растворился Холод.

            Подъехавшие через несколько часов оперативники, увидели переполошившихся бородачей, рассказавших о двух очень странных «человеках», один из которых увел ихнего Бориску. Кольцова вызвался сопровождать его отец, закинувший за спину старый охотничий карабин, и они вслед за Холодом и Владей тронулись в путь. То, что Владя идет за Холодом, Кольцов понял сразу.

 

* * *

 

            Холод шлепал по мокрой утренней траве. Лес дышал поздней осенью на двоих с Холодом. Кое-где на иголках маленьких елочек торчали облака рассветного тумана, словно нанизанная новогодняя вата. Под ногами чавкали желтые листья и похожий на банную губку мох. Холод сверился по подаренному старовером компасу и зашагал вперед, раздвигая руками непослушные еловые лапы. Он удивился сам себе, почему за столько лет взрослой жизни он ни разу не бывал в лесу. Терпкий еловый аромат напоминал запах джина в стакане. Кисло пахло какими-то осенними ягодами и тяжелой прелой хвоей, превратившейся за много лет в пышный и совсем не колючий ковер. Огромные верхушки деревьев почти закрывали небо и нависающее над тайгой солнце. Холод шел, погруженный в свои мысли. Всего один вечер со странными людьми как будто погрузил его в атмосферу, которой у него никогда не было, в ту атмосферу, в которой не хочется смотреть на часы. Люди просто жили, повинуясь прописанным за долгие века мудрым законам, где старший уважает младшего, а тот его любит. Где женщина и мужчина – это левая и правая рука чего-то очень важного. Где молитва – не просто красивый звук и очередная нелепая просьба к Богу, а просто неспешный разговор – общение детей с мудрым Отцом. Всего один день... Да какой день? Вечер, когда он понял, что люди просто живут. Немногословно и в то же время очень много понимающе. Он не услышал ни одного лишнего вопроса и очень удивился, когда бородатый отец семейства, покрутив странные для него деньги, просто вернул их ему, похлопал на прощание по плечу, сказав, наверное, самую важную фразу для него сейчас: «Тебе туда». Монгол оказался прав. Видимо этот город существовал, потому что очень скоро непонимающий взгляд местных стал осмысленным и всепонимающим. И это была не Япония!   Холод отмахнул рукой полусонных комаров и, пробираясь сквозь ветки, пошел туда, куда ему указала стрелка компаса.

 

* * *

 

            Владлен спешил, толкая впереди себя пацана и беспрерывно куря. Где-то впереди он не просто видел, а чувствовал спину Холода, убегающего от него среди пней и лесных опушек. Парень вел Владлена уверенно и так, что ему даже казалось, что он не поспевает за ним. Пройдя несколько километров этаким бодрячком, Владлену становилось все труднее дышать. Он стал приседать, останавливая идущего впереди. Легкие, забитые никотином, давились свежим воздухом, да к тому же очень сильно хотелось жрать. Он срывал какие-то листья и, стараясь отогнать голод, жевал их. Во рту становилось горько и скользко. Стараясь отбить неприятный привкус, он закуривал снова и его начинало рвать, словно выворачивая наружу. Он знал, что за ним уже идут, что взять мальчишку с собой – было очень глупой затеей. И теперь, взяв его след, за ним спешили не только менты, но и местные – люди с суровыми глазами, которые не испугались Владлена, а просто как-то очень странно посмотрели. Вот так же как Холод, с таким же хитрым прищуром, намекающим, что пиздец тебе, Коркин. Но надо было идти пока были силы, которые, натыкались на ветки, роняли Владю на мокрую траву, заставляли спотыкаться о торчащие корни деревьев, растрачиваясь на всякую ненужную дребедень и лишние шаги. Парень, в очередной раз остановленный Владленом, который уже не мог говорить, а только присвистывал, как-то очень хитро, по-своему, по-местному посмотрел на него.

 

* * *

 

            Команда Кольцова двигалась значительно быстрее. Тренированные СОБРовцы шагали тяжелой поступью вслед за проводником. Они знаками окликивали друг друга и, словно гончие псы, вслушивались то в треснувшую ветку, то в вспорхнувшую птицу. Да и сам проводник, как будто нюхал воздух, поднимал окурки с земли, всматривался в следы, и упорно вел всех вперед и только вперед. Кольцов догнал его:

– Далеко они?

– Первый далече, – бородач поправил карабин, – а вторный, тот, с Бориской, в близках уже. Идет шатко. Вон спотык, – он показал на примятую траву, – за ветку хватится и ковыляет, вначале со спехом, а сейчас ползком почти.

– А первый?

– Первый всяко-разно, видимо, знает куда идет. Бодро. Шажок мелкий, но быстряцкий. Энтот умотал. Так, глядь, и к рассветкам до камня-то дойдет аккурат.

            Проводник зашагал вперед, а Кольцов, немного приотстав, закурил.

 

* * *

 

               Холод остановился на привал, разжег костер, прикинув, что одну четвертую он уже прошел, и, в принципе, пикник в тайге для него что-то новое и сейчас очень нужное.     Измочаленный бегом Владя, сквозь застилающий пот глаза уже с трудом различал спину парня. Ствол уже несколько раз выпадал из его рук из последних метров пятьсот он уже почти что прополз на карачках. В этой скорбной позиции его и нагнала группа Кольцова.

– Сюда, быстро! – Владя схватил парня и швырнул его возле себя, направив на него пистолет, – молчи, иначе мозги по елкам размажу, – он подмял парня под себя и прижался к нему, но было поздно. Их уже заметили преследователи.

Мутными глазами Владя оглядел елки, за которыми прятались СОБРовцы. Картинки расплылись так, что за каждым стволом дерева ему виделся человек в черной форме. Раздавшийся откуда-то, как ему показалось, голос Кольцова, предложивший прекратить все это к чертям собачьим и выйти с поднятыми руками, заставил его стрелять в елок – СОБРовцев и голос, который парил где-то сверху. СОБРовцы, хорошо видя Владлена, прикрывающегося парнем, не стреляли, но взяли черный силуэт на прицел. Пули Влади летели черт знает куда, и потому очень быстро кончились. Расстреляв два магазина в деревьев – мусоров, и, предлагавшее сдаться ему, небо, он полез за третьим магазином, которого не оказалось. Тогда он выхватил нож, и прижал к горлу парня, поднявшись:

– Порежу его! Назад все!

Но назад почем-то отбросило Владлена. В руках бородача тонкой струйкой дымился карабин. Пуля, прострелившая плечо Владлена, зажужжала в мышцах нервной пчелой. Он оттолкнул от себя парня и бросился бежать. Пули ударили ему вслед. Одна из них продырявила бок. Бородач выстрелил еще раз и подбежал к парню. Тот с улыбкой отряхнулся и поднялся:

– Батько!

– Всё хорошо, сана.

К ним подбежал Кольцов:

– Все нормально?

Бородач кивнул:

– Подим мы к дому вертаться. Всё.

– А дальше как?

– А даньше сами. Сына я вертал. А вам там все прямиком. Верст шесть остатком. Лампы у вас есть, – он указал на фонари, – тропа тут едина. Не заплутаете. От шайтан-камня путей нету никуда. Таежный тупик. Тама и первак ваш, и энтот, – бородач нагнулся и потрогал кровь на траве, – ранетый. Скоро идтить не сможет.

Владлен бежал, не замечая ничего на своем пути. Он не чувствовал боли и липкой крови, которая текла из него, как из дырявой кастрюли. Он спотыкался, падал, отрываясь от выстрелов и гулких голосов, до сих пор стоящих в голове. Он уже не бежал за Холодом, потому что в спину ему дышали переставшие быть елками СОБРовцы и руками, а не ветками, сжимавшие автоматы.

            Холод, услышав выстрелы, затоптал костер, аккуратно прибрал еду и, вытащив пистолет, забыл правило, что возвращаться не стоит. Он неслышным шагом, прикрыв фонарик ладонью свободной руки, шел назад. Выстрелы, прогремев, становились тише, и уже стало трудно понять, откуда они вообще.

            Владя, разрывая ветки кустов, выбежал на лесную опушку, еле освещаемую каким-то тихим лунным светом. Тяжело дыша, он посмотрел на звезды. В его меркнувшем сознании одна из них как будто упала сверху и стала на земле во весь рост, направив на него ТТ.

– Холод, ты... – просипел Владя, – там менты взади за мной... я только... километра с полтора... оторвался... Они с фонарями... группа целая... человек семь... Край... – и он рухнул под ноги Холоду.

 

 * * *

 

            Группа Кольцова, вытянувшись в линию, шарила тайгу резкими и длинными лучами. Отпустив местного с сыном, не сумев его уговорить, они целеустремленным темпом двигались вперед, то и дело натыкаясь на следы пробегавшего здесь до них Влади – кровавый отпечаток на дереве, поломанный куст, обрывки кожаной куртки, вдавленный в траву след, снова кровь. А где-то впереди подыхающего Коркина Кольцов уже чувствовал Холода, опаленного зноем последней погони, которому Кольцов, словно в «салочках», передаст «ёб твою мать».

 

* * *

 

            Холод посмотрел на Владлена и навел на него ствол. Распластанный на земле Владлен уткнулся в траву.  Холод перевернул его лицом вверх и еще раз направил оружие... «Где-то это уже было», – промелькнуло в мозгу. Человек с закрытыми глазами, раненый, только тогда был снег. Сухой выстрел... Вначале в сердце, а потом в голову – Сивый. Раз. Потом он, валяющийся на заднем сиденье «Мерседеса». Он не помнил этого, но чувствовал. Он чувствовал, как Владя вытаскивает его из салона, бросает на обочину и несколько раз стреляет в грудь. Он не помнил пуль. Он их чувствовал. И вот сейчас он лежит перед его ногами. Указательный палец Холода, побелев, сжал курок. Сейчас пуля ударит в его голову, раскроит череп и расшвыряет мозги по еловому ковру, и где-то спешащие сзади мусора, которых мог сюда привести только Кольцов, через час найдут труп и пойдут дальше. Уже за ним. А тело Влади так и останется лежать на земле, никому уже не нужное. Мертвое и ненужное... Он побежит вперед, добежит до шайтан-камня и, возможно, увидит Город Солнца, увидит и повернется лицом к Кольцову, который на этот раз точно вернет ему все его пули. А Владя так и останется лежать на земле...

            Холод опустил пистолет, и поднял на редкость нетяжелого Владю, потащив его в темень, хлещущую по щекам ветками. До шайтан-камня оставалась ночь, которую подгоняли идущие следом за ним менты.

 

* * *

 

– Ну чё, очухался? – лицо Холода нависло над Владей в начинающей разгораться предрассветной дымке,– заебался я тебя тащить, амиго. Легкий вроде, но неудобный.

– Менты, – простонал Владя.

– Бегут. Быстрее нас. Нас же теперь двое. И один калека. Дырка в боку навылет. Я ее майкой заткнул. А в плечо дробью саданули. Слышь, Владя, они тебя с селезнем не попутали?

– Ты чё это со мной, – тяжело вздохнул Владя, – возишься?

– А хрен  меня знает... Прикипел, наверное, к твоей мести. Хотел шлепнуть, базара нет. А потом патронов пожалел. Вдруг ментов шмалять еще. На тебя растрачусь... Ладно, давай, на плечо облокачивайся, пойдем. Тут уже недалеко.

– Куда?

– А я хрен знает. Там камень какой-то. Видишь, как меня повело. Плутанул. Не думал, что с таким рюкзаком как ты пойду, – он посмотрел на Владю.

– И я не думал...

– Вот и не думай ни хуя, проживешь дольше.

            Через полчаса они вышли к огромному серому камню, очень похожему на однорогого японского черта из сказок. Из-под камня било два ключа. Один холодный, а другой с привкусом то ли боржоми, то ли нарзана. Прижавшись к странному теплому для такого времени года валуну, они пожрали. Владлен в очередной раз удивленно посмотрел на Холода:

– Зачем ты вернулся?

– Терминатор потому что, или мудак.

– А где ты был?

– В Японии. Дернул черт – хочу посмотреть, как цветет сакура. Ждал там весны, представлял. Дождался. Буйно распустившиеся недолговечные бело-розовые цветы, как будто за минуту на землю попадали. У них это «хануми» называется, на сакуру любоваться. Ну их, короче, сразу и смели. И нет никаких следов. По-ихнему только красота в моей памяти должна остаться. И знаешь, я себя спрашиваю – так для чего же они каждую весну на эту сакуру таращатся? Разве одного раза не достаточно? Может у них с памятью туго? Ведь Джапан все время «до», в пути по-нашему. «Дзё до», «Тя до», «Кен-до», «БушиДО». Идет эта Япония мимо тебя и повторяет: «Никто не узнает, что случилось в пути». Значит ни хуя не важно, зачем и как ты идешь. И по хую куда. Главное идти. Если остановился – всё, не японец. Чужой. У них чужой в последнюю очередь везде проходит. Его толкают локтем под дых, наступают на пятку, захлопывают перед носом дверь. Там у них в храме Тосёгу, возле Токио, есть три обычных мартышки, вырезанных на стене – рот лапами закрывают, глаза и уши. По-японски это значит «не говорить, не слышать, не видеть плохого», обычай такой у них, а чужой в Японии – плохо. Чужой – они говорят с тобой молча, слушают не понимая, и смотрят не замечая. Тебя для них просто нет. А сами хотят быть похожими на нас, не косых – волосы красят, шмотки наши носят, хавку нашу жрут, песняки наши поют и книжки наши читают. Подрасти хотят и смотреть большими выразительными глазами на свой раскосый мир. Сами хотят быть не японцами, но нам японцами стать не дадут никогда. Я у соседа своего спросил: «Что японцем-то значит быть вообще?», а он, прикинь, ничего не ответил, а только башкой седой качает. Он об этом даже никогда не думал, просто был японцем с самого рождения.

– Это ты к чему? – тяжело вздохнул Владя.

– А вот к чему. Это только мы себе чего-то придумываем. Вор, браток, мусор, терпила, беспредельщик, по понятиям... Вот поэтому они сакурой любуются каждый год, а нам раза хватает. Каждый год, чтобы помнить всю оставшуюся жизнь. Чтобы прожить этот год ради того, чтобы увидеть снова. А нам раза хватает. Всего по разу выхватить и можно в ящик. Вот поэтому мы с тобой и ни хуя не японцы, Владя. У них знаешь, мы только в одном похожи. Живем, обманывая смерть. Местью, хуйней разной. Вот чё тебе от меня надо было? Не я ж в тебя пулей навтыкал, а ты. Так нет, поперся!  Жить быстро и умереть молодым. Пошел мне мстить, а с мусорами вляпался. Я за тобой пошел, и вон видишь... Монгола нет, – Холод зло посмотрел, – и те же мусора за спиной как двустволка болтаются. Намстились? Или мне тебя скопытить надо было? Мы и друг без друга бы со своей костлявой встретились, рано или поздно. Так нет же. Мы вон сколько лишней движухи развели. Стрелки-стрелки-перестрелки, скакали-предъявлялки...

– Ты это... Нормальный? – Владлен посмотрел на Холода.

– Ну ты ж нормальный, хотя и в дурке лежал. Или как?

– Ты это... Слышь, Холод... Реально, бес попутал с галоперидолу. Думал из-за тебя свое выхватил... Ну, короче, кто-то же должен в крайних быть по привычке. Я это... с ворами там... Вроде как кореш подставил. Ты это, за Монгола, брат, чисто по-человечески... Отец все-таки...

– Был бы отец, – Холод насупился, – я бы тебя сейчас со своими японскими колядками не тащил. Человек был просто. Хороший, плохой, я толком и не знаю. Только кончилось у меня там все, перегорело. Япония кончилась, прошлое отпустило. И, знаешь, захотелось выхватить чего-то человеческого. Устал я по-японски жить и о смерти каждый день думать. А знаешь, я один раз в Токио с небоскреба на город смотрел – домов море, все спешит, варится, как в котле кипящем. Города все сверху одинаковые. Думал из этого кипящего котла никогда и не выберусь, а вот видишь как... Со мной хочешь? – Холод впервые за все время разговора улыбнулся, – не мне тебя прощать, меня бы самого кто... От этого камня до города одного рукой подать. Монгол рассказывал. А ты знаешь, я бы попробовал. Знаешь, почему японцы все время о смерти думают?

– Философия, наверное, – Владлен покачал головой, – самурайство всякое.

– Да ни хуя! У них просто хоронить негде. Места на кладбище на всех не хватает.

            Они заржали и Холод протянул Владлену руку:

– Давай, пойдем что ли уже...

– Стоять всем!!! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Холод! Тащи своего подранка и давай без глупостей. Знакомиться время пришло! Я майор Кольцов.

            Холод с Владленом покрепче вжались в камень. В руках Холода появился пистолет.

 

* * *

           

            Если сверху посмотреть на шайтан-камень, он очень похож на булыжник в японском саду. Камни бывают разные: острые как зубы дракона – это скалы, круглые, покрытые мхом – долины с лесами, галька – острова, а песок – дно рек, океанов, озер или морей, но это неважно. Людей-камней не бывает.

            Группа Кольцова полукругом оцепила полянку. Направленное на шайтан-камень оружие уже было готово расставить последние точки над всеми "i", и ответить на все вопросы.

– Давай, Холод, выходи, – Кольцов снял «калаш» с предохранителя, – песня кончилась. Долгая была и длинная. Ты отсюда никуда не уйдешь. Здесь все дороги кончаются. Последний путь, – он отдал команду и град свинцовых граммов обрушился на камень, высекая из него искры.

            Кольцов остановил стреляющих:

– Ну чё, Холод, давай. На этот раз я так просто не уйду. Только с тобой.

            Холод рывком заслал патрон в патронник и посмотрел на Владю:

– Ну чё, потанцуем? – и высунувшись, несколько раз выстрелил в сторону Кольцова.

            Но тут же новые очереди, еще злее прежних, загнали его к подножью камня. На этот раз они были длиннее и более прицельные, заставляющие прижиматься к земле. Холод, прижав Владлена, высунулся и выстрелил еще, уронив одной пулей СОБРовца, которого тупой кусок свинца укусил в бронежилет. Он тут же поднялся и всадил по направлению стреляющих борзую очередь, просвистевшую над головой еле успевшего припасть к камню Холода...

            И тут все затихло. Уже раздраженный голос Кольцова продолжал вещать в лесном эфире:

– Ну всё, Холод, я начинаю считать: раз! два!...

            Но вдруг в непроходимом лесном заборе как будто распахнулись две калитки: первая сзади Кольцова, из которой вышел целый отряд староверов с оружием, направленным на СОБРовцев. Из второй калитки, открывшейся без скрипа, словно тени из прошлого вышли... Да, тот самый Крокодил Гена с белой собакой, стоящей возле его ног. Следом за ним, сдвинув все ту же неизменную кепочку на глаза, с тем же дьявольским хитрым прищуром стоял Киса, но уже живой. И многовековым дубом над всеми над ними возвышался Монгол с перевязанной рукой, окруженный крепкими ребятами с автоматами:

– Четыре, начальник.

            На Кольцова и его людей по знаку Монгола и почему-то живые братки, и староверы направили оружие. Холод смотрел на все это широко открытыми, непонимающими глазами. Владлен так же, но еще и раскрыв рот.

– Давай без крови, начальник, – Монгол вплотную приблизился к Кольцову, – ее и так много пролили. И вашей, и нашей. Мы сейчас уйдем. Заберем их и уйдем. И ты не пойдешь за нами. Тебе туда не надо. Незачем.

            Кольцов нервно задергался:

– Ну как же... ну это... тебя же... они...

– Вот пойдешь, и голова от вопросов сломается.

            СОБРовцы Кольцова нервно ощетинились автоматами.

– Да не глупите вы, – вышел вперед дядя Гена, жестом остановив пошедшую за ним собаку, – вас вон всего сколько, а нас... Эта тайга. Здесь даже медведь –  не прокурор. Здесь свои законы. Другие не действуют. Не уйдете вы отсюда. И помощи не дождетесь. Для всех вас от этого камня дорога в никуда начинается, а эти, боговерцы, – он кивнул в сторону староверов, – вас не выпустят. Это их дом. А вы с оружием в него пришли. Они таких гостей люто не любят.

            Монгол еще ближе подошел к Кольцову:

– Давай, вот так, прямо здесь всё и закончится. С этого места и ты о нас забудешь, и мы о тебе. И я тебе свое слово даю – не вспомнишь никогда. Бородатые тебя выведут, а начальству набрешешь чего-нибудь. Давай так. Тебе решать.

            Кольцов присел на корточки и закурил:

– Значит так... Собаку слышал, а не видел... А как же легенда?

– А легенда для тех, кто верит, – сказал молчавший до этого Киса, – когда не верят – они быстро забываются. А посмотреть...

            Монгол подошел и приподнял здоровой рукой оцепеневшего впервые в своей жизни Холода:

– Вот он, гляди, если надо так.

            Кольцов и Холод встретились взглядами... И не увидел Кольцов там никакого ни льда, ни стали, ни ярости... Обычные глаза, в которых не было вообще ничего... Он затянулся:

– Ну а если...

– Знаешь, сколько здесь таких «если» полегло? – Монгол положил руку на плечо Холоду, – не послушавшись. Я ж не за себя боюсь, а за тебя. Ты вон в байку про собаку поверил, а дальше? Дальше только страшнее, начальник. В этом лесу для одних все начинается, а для других все заканчивается. И очень не хочется, чтобы ты вторым был. Так что давай. Нам туда – тебе туда.

            Кольцов посмотрел на обескураженных СОБРовцев и кивнул головой:

– Ладно. Может пусть так оно и лучше будет. Легенд нет, когда в них не верят. Давай, Монгол. Все у вас, воров... – и, махнув рукой, повернулся к староверам, – выводите, давайте, – а СОБРовцам бросил, – за мной давайте. Забывать учиться будем.

            Через минуту поляна опустела. Шайтан-камень лишился своего единственного рога, но у его основания по-прежнему текли две тонких прозрачных струйки, которые старые люди назвали одну – живой, а другую – мертвой водой. Мертвой, для того, чтобы забыть, а живой – чтобы помнить. А по-другому и не бывает. Ведь камни тоже когда-то были людьми, и их каменное молчание не значит того, что они не умеют слушать…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

 

            Время спешило не так быстро, наверное, потому, что быстрые люди кончились. В Городе Солнца вообще не было суеты. Окруженный со всех сторон непролазной тайгой, он как будто бы врос в землю, сроднившись с ней. Никто уже не вспомнит, когда сюда пришли первые люди. От чего они бежали? От чего скрывались? Никто не задавал этих ненужных вопросов. Но если ты нашел его – ты заслужил право остаться здесь. Нечто мистическое оберегало его от посторонних глаз, а угрюмые бородачи черти знает сколько лет стерегли вход в него. Многие находили шайтан-камень – авантюристы, какие-то этнографы... Но они упирались в стену тайги и возвращались назад, плюнув на однажды рассказавшего им эту легенду. А город тем временем жил. Сверху его нельзя было увидеть, потому, что дома уютно расположились, спрятавшись между высоких сосен. Да и что сверху? Одно сплошное зеленое море тайги. Живущие там, тщательно охраняли свои тайны, доверив их небольшую часть неподкупным сторожам. Здесь без машин, квартир, денег люди жили счастливо. Прознавшие о самоселах местные начальники, попробовали как-то решить проблему. Никто, наверное, до сих пор и не скажет, сколько им дали, что пообещали и чем напугали, но поселенцев оставили в покое, обозвав это всё заповедной зоной. Монгол нашел этот город в пыльные восьмидесятые, но, стоя перед шайтан-камнем, так и не сумел сделать шаг. Тогда ему еще было, что терять. Тогда он был еще молод, дерзок... Он развернулся и пошел назад к тем, кого он еще считал людьми. Когда закончились восьмидесятые, а вместе с ними еще оставшиеся в живых воровские люди, Монгол лицом к лицу столкнулся с суровыми девяностыми. Часть из них он отсидел, а остальные пробегал от пуль киллеров, пока не придумал для себя сказку, что в Забайкалье спокойнее. От этого «спокойнее» волосы на его седой голове до сих пор вставали дыбом. И тогда он снова подумал о Городе. Подумать ему помог дядя Гена, рассказавший историю лихого пацаненка, которого он отправил в Японию. Узнав в нем сына, Монгол придумал туристов, которые три месяца колесили по Стране Восходящего Солнца, разыскивая человека с другими документами, только по словесному портрету, нарисованному словоохотливым Геной. Монгол уже думал, что они не встретятся никогда, но Холод нашелся. Он хотел ему сразу рассказать про этот город и уйти туда к гребанной матери, наплевав на все эти короны, оставаясь должником своего сына. Но быстрая жизнь сыграла по-быстрому. Она вмазала Монгола очередью Кузбаса в пол и он, никогда не веривший ни в бронежилеты, ни в распятия, поверил в чудо. Хирург вытащил его прямо с того света, заштопал и передал на руки Кисе и Гене, давним дружбанам Монгола. С Генкой он учился в школе, а с Кисой они вместе воровали, пока последний, не почувствовав отстрела старых воров, за несколько штук зеленых не «умер» и тут же «родился», перестав быть Кисой и превратившись в оператора котельной где-то в Забайкалье. По первому звонку сюда же приехал Гена, и, покурив возле шайтан-камня, они решили больше не испытывать свою судьбу. Монгол верил, что Холод придет. Не думая. Просто верил. И он пришел. Не один, а с грузом своей прошлой жизни, который нельзя было выкинуть, потому что себя из своей памяти мы выкидывать еще не научились. Монгол посмотрел в окошко, где яркими красками расплескалось таежное лето.

            Прошел почти год, и Владлен спокойно, ни о чем не думая, рубил возле дома дрова, покряхтывая и размахивая колуном. Гена возился где-то с очень странной в этом месте малышней, уча их бороться и ругаясь за то, что они валяются в мокрой траве. Киса с утра, прихватив удочки и обозначив себя заслуженным пенсионером, свалил порыбачить, наобещав жирных карасей, которых, точно зная любящего приврать Кису, от него ждать не стоит... А Холод косил... Нет, не очередями, а обычной деревенской косой, сено для рыжей с пятнами коровы. Монгол зачерпнул из ведра кружку ледяной воды. Она свела зубы, и он вышел покурить на крыльцо. Владя, нарубивший дров, складывал их в поленницу, отгоняя от себя взлохмаченными кудрями кружащую мошкару. Детишки дяди Гены все вместе боролись с ним и его собакой. Снежок скакал возле них, но никого кусать не собирался, а только подталкивал босоногую детвору своей тупой мордой. И весь этот веселый разношерстный клубок вместе с дядей Геной катался по мокрой высокой траве. Холод поставил косу к стенке, повел загорелыми плечами, и, облокотившись на перила крыльца, сел на ступеньку ниже Монгола, тоже закурив.

– Ништяк здесь, – вытатуированная собака на спине Холода, казалось, высунула от счастья язык, – жили вон в этом всем гоневе и то, что просто – не замечали.

– Чё, лучше, чем в Японии? – улыбнулся Монгол.

– А нет никакой Японии. Мы сами себе ее придумали. Есть острова с домами и людьми. Сакура есть, Фудзияма. А такой Японии, как я хотел – нет. Суши одни, Монгол, которые туристам вроде нас на уши вешают.

– Ну вот, и улеглось всё.

– Успокоилось, – Холод затянулся сигаретой, – ну и люди здесь... Прохор вон вчера мне про революцию рассказывал и Леньку Пантелеева, божится, что знал. Сколько ж ему тогда должно быть-то?

– А ты у дуба пробовал возраст спрашивать? Его только когда распилишь – по кольцам посчитать можно. Здесь ни возраста, ни срока нет.

– И баб мало, – усмехнулся Холод, – слышь, может найду себе доярку, внуков понянькаешь, – заржал Холод.

            В это время к ним подошел Владлен, слышавший разговор:

– Ага, Снегурочку если только.

– Вот и обозначили, сволочи, все таки меня Дедом Морозом, – засмеялся Монгол.

            И Холод с Владленом подхватили его дружным и ничем не напряженным смехом, встретив им как ни странно пришедшего Кису с карасями...

 

* * *

 

            Кольцов уволился. Бодро и быстро. Без всякого сожаления, положив удостоверение на стол. От него убегали не только бандиты. Последней сбежала Нинэль к помощнику прокурора, молодому белозубому армянину с папой директором рынка и красным «Мерседесом». Взяв бутылку водки по привычке, он не стал бухать, а вместо этого на трезвую голову написал рапорт, не поддавшись на уговоры о новой должности, о перспективах, о боевых товарищах и друзьях, которых он предает, и преступности, которую он мог бы победить. Кольцов победил водку дома еще раз, не нажравшись после подписания обходного листа. Победил и еще, передавая дела во время собственной «отвальной», просидев весь вечер со стаканом яблочного сока. И снова вернувшись домой, он достал бутылку водки из холодильника… и вылил ее в унитаз. Горе не пожар, чтобы его заливали, – решил для себя Кольцов и позвонил своему другу в ЧОП, который, ни капли не сомневаясь, нашел Кольцову должность начальника службы безопасности в закрытом НИИ. И вот тогда «ёб твою мать» потеряло всякий смысл. Во-первых, из-за зарплаты, во-вторых из-за кучи незамужних баб, разглядевших в Кольцове самца и заставивших его увлечься фитнесом, в-третьих у Кольцова появились не только деньги, но и служебная машина, служебный безлимитный телефон и служебная банковская карточка, по которой впервые за двадцать лет в Москве он купил себе в ГУМе новый костюм. Через несколько месяцев служебная машина превратилась в собственный джип и, часто бывающие в его «берлоге» женщины, стали намекать, что пора делать «евроремонт». За высокотехнологичным хайтеком на его кухне, появился закрытый биллиардный клуб с VIP картой и дружба с олигархом, любящим Францию. Вслед за этим – Греция, Таиланд и горные лыжи, после которых, словно из тумана, прорисовалось заседание совета директоров НИИ, на котором Кольцова избрали в Совет учредителей. То ли из-за дружбы с олигархом, то ли из-за налоговых проверок, от которых он с легкостью отмазывал. Где-то впереди уже очень навязчиво маячила Рублевка с молодой топ-моделью, которая почтительно называла Кольцова по отчеству. Подросшая дочь поняла, что жить с таким папой лучше, и с легкостью напросилась к нему сначала на выходные, а потом и навсегда. Мама, решившая ее забрать и так и не сумевшая ей найти нового папу, нахлынула в дом Кольцова волной, и, как оказалось, с чувствами, результатом которых стала пропажа из квартиры в неизвестном направлении модели Анечки и очень довольный Кольцов, решивший стать во второй раз папой. «Ёб твою мать» перестало играть с ним в догонялки, когда он перестал бегать за бандитами. Ведь, гоняясь, нельзя верить и в долг, и в мистику, не будучи наивным Володей Шараповым. Кольцов, наскакавшись, дал побегать и другим, ни капли не расстроившись из-за решения, принятого у шайтан-камня. Его догнала его семья, его новая любимая работа... Кольцов поверил в то, что он не неудачник.

 

* * *

 

            Баир вышел из джипа у подножья сопки Безымянная. Странно, но по богатой Забайкальской земле елозил трактор, причем не один. Увидев Баира, машины остановились и из одной навстречу Баиру выскочил невысокий человек:

– Здравствуйте, Баир, – начал он с легким акцентом, – вот, землю распахиваем, строить будем. Один дом, потом другой.

– Местные не обижают, Ким? – спросил корейца Баир.

– Не, мал по малу работают все. Витка работает трактор, Петка кирпичный завод.

– Пьют? – поинтересовался Баир.

– Мал по малу, привычка. Каждый день не пьют, зарплата пьют. Приходят: не ругай, Ким, похмеляй давай. А утро следующий – трезвый стекло. И так до зарплата. Привычка.

– А ты им зарплату не давай.

– Не хорошо будет, Баир. У Витки жена дитя скоро будет. Петка телевизор хочет, баба себе привел – бухгалтер.

– А мэр чё?

– Работай, Ким, наши не могут, ты им помогай мал по малу. А я чё? Помогай. Работа давай и помогай. Люди здесь будут, в дома новые. Производство будет. Заработаем.

– А ты кореец, кажется, Ким?

– Кореец, кореец. Давно здесь живу. Как мама родил. А что, кореец не нравится?

– Да какая разница? – Баир уселся в джип, – сами жить не можем, хоть вы научите. Если чё кто спросит – сразу ко мне. Давай. Поняла? – улыбнулся Баир.

            Он развернулся и поехал в сторону трассы, оставив Кима удивляться, что главный совсем вор не только не ворует у него деньги, а еще и помогает. Ким улыбнулся – конечно же за деньги.  

 

* * *

 

            Левка вошел в отрядное помещение и поставил сумку возле пустой шконки, одернул матрас и завалился на него. Немногочисленные обитатели помещения посмотрели на него и сделали вид, что ничего не заметили. Появившийся с красной повязкой «активный» попытался что-то сказать, но, глядя на Левку, передумал. Левка прикрыл глаза и тут же услышал скрип кровати рядом, на которую кто-то грузно сел.

– Ну здорово, парниша, встал бы что ли? – на него смотрели золотые зубы и злые колючие глаза, – кто по жизни?

            Почувствовав что-то авторитетное, Левка приподнялся и, глядя в глаза, бросил:

– Бродяга.

– А не молод ты для бродяги? – зубы сжались в оскале, но тут же расплылись в широкой улыбке, – ну Бог, тогда, навстречу. Я Веселый, – он протянул Левке руку, – вор.

– Лева, – тот крепко пожал ее.

– Ну вот и ладушки. Слышь, – крикнул он наблюдавшему за ними ЗК с верхней шконки, – шныря приведи сюда!

            Подбежавший услужливый с красной повязкой мигом оформил чай, нарезал колбасу, сыр и замер в ожидании дальнейших команд.

– Сдристнул пока, – бросил Веселый, – ну чё, Левка, планы-то строишь?

– Какие планы? Тут бы досидеть.

–  Досидишь. Мне тут маляву за тебя прислали. Правильный пацанчик, за общак весь. Я через три месяца отсюда соскакиваю. Развел тут наших блатных и спортсменов, не режутся больше. Дело порешено. Тебе сколько, два или три еще?

– Два, – Левка отхлебнул чифирь из кружки, так, с гаком небольшим.

– Ну, значит порешали. После меня смотреть будешь.

– Так я ж не вор...

– А в чем вопрос? – Веселый пристально посмотрел на него.

– Но тут же люди авторитетные, с судимостями. А у меня ни сроков толком, ничего.

– Ну авторитетные мы все. Только мало кто за этот авторитет горой стоял. За зоной посмотришь, как надо, выдержишь – сходняк соберем и коронуем.

– Так я... – Левка растерялся, – это... Да кто за меня-то подпишется?

– Я подпишусь, – Веселый закурил сигарету и пустил дым в пол, – Баир, Монгол... А Резанный с дядей Васей, наверное, уже подписались...

 

* * *

 

            Холод вышел из дома с утра, зачерпнул ведро воды и вылил на себя. Обфыркавшись, он растерся махровым полотенцем и уже собрался было бежать в дом, как увидел непривычную для этого места фигуру. Облокотившись на забор, он смотрел, как она приближается к нему, и улыбка сама по себе расползалась по его лицу.

– Ну чё, Холод, пришел я, типа, вроде. Соскучился. Хоть здесь-то коровы есть? – перед ним стоял улыбчивый Вован в какой-то старой клетчатой рубашке, резиновых сапогах, с рюкзаком за спиной и довольной небритой мордой...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА.

 

(по-японски):

Одинокая скала.

Луна растолкала сонное небо.

Ночь родила волка.

 

(по-русски):

Хотелось тишины ночной,

Или покоя ранним утром,

И чтобы жить всегда зимой

Невыносимо было трудно.

 

Хотелось, прыгая, хвостом,

Как мошек отгонять невзгоды,

Не оставляя на потом,

И не вычеркивать кого-то.... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34


18 марта 2018

Кто рекомендует произведение

Автор иконка Ardaliona



4 лайки
1 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«ХОЛОД. Сага.»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер