ХОЛОД. Сага.

            – Ты все сказал? – Глина приподнялся, – тогда слушай меня. Я свои дела сам привык решать. Ты – мусор, ты и ищи, кого тебе надо. Только вот смотри, – Глина повернулся и бросил через плечо, – в говно не вляпайся. Не по зубам ты подноску взял. Сломаешь зубки-то…

* * *

            – Ты нормально? – Холод посмотрел на Владлена.

            – Нормально, – тот вытянулся на заднем сиденье. В башке звенит, а так жить можно. Че там, Слон, за этого Психа?

            – В общем, мамой роняный в детстве несколько раз, – Слон воткнул обойму в пистолет, – с ним человек пять таких же, как и он – людей веселых. Они как вампиры – кровью питаются. А по ночам вот здесь тусуются, – Слон ткнул пальцем в зеркало машины, – клуб «От заката до рассвета».

            – Стиль, – улыбнулся Холод, – а эти хуе… кровососы чё, вообще не шифруются?

            – А им по хую, – улыбнулся Слон, – они рефлексами живут – пожрал, посрал.

            – Собаки Павлова, помнишь, Холод? – улыбнулся Владлен.

            – Ага. Ну тогда пойдем, – Холод вытащил из бардачка пистолет, – и наведем порядок в этом кинологическом техникуме.

* * *

            Темные стены, освещаемые вспышками неона. В полуподвальном помещении громко звенела музыка. Несколько немощных стриптизерш бледностью и синевой кожи больше напоминающих бройлерных кур, обессилено, как сопли болтались на алюминиевых шестах. Несколько официанток в коротких, изображающих кожу, дерматиновых юбках, сновали по залу туда-сюда, выставляя на обозрение весь ассортимент нижнего белья с Савеловского рынка. И эти гусыни с откляченными огузками выливали содержимое стаканов на поднос, на посетителей и при этом жестко ругались матом. Девица, изображающая судя по всему певицу, истошно визжала в микрофон о любви и пыталась соблазнить зрителей впалой грудной клеткой и неестественно длинными и тонкими ногами, вызывая жидкие аплодисменты полупьяной публики самого босяцкого вида.

            – Ноги тонкие, а жить так хочется, – констатировал Слон, – вон эти сидят, – он указал на столик возле стойки, – вся шайка-лейка в сборе.

            – И кто из них предводитель команчей? – посмотрел на Слона Холод.

            – Вон тот. Красная шапочка.

* * *

            Псих сразу все понял, увидев трех крепких людей, явно выделяющихся среди постоянного контингента «От заката до рассвета» и потянулся к барсетке, в которой всегда носил пистолет. Его четыре друга переглянулись и сделали то же самое…

            Вы знаете, как стреляет пьяный охотник? Есть легенда, что он с одного метра промахнулся в медведя и убил его запахом перегара. «Ворошиловские стрелки» Психа оказались «на высоте». Первый мощный залп со всех калибров свалил с потолка зеркальный шар, переколотил все прожекторы, бутылки на столах и заставил немногочисленных посетителей уткнуться мордой в грязный пол. Прицельно бивший с локтя Бэня умудрился снять с шеста стриптизершу, а три фигуры так и остались стоять целыми и невредимыми.

            – Ты куда стрелял? – Псих нервно рылся в барсетке, отыскивая патроны, – Людку-то зачем? Она вон как сосала…

            Но его монолог прервали выстрелы. На этот раз точные. И на этот раз по ним. Империя нанесла ответный удар. Первый словил пулю Бэня, причем сделал он это открытым ртом, пытаясь возразить Психу. Второго бойца армии теней сразил меткий выстрел в живот, заставив закатиться под стол. Остальные «упыри», поняв, что их просто убивают, присели, продолжая шмалять в никуда.

            – Ты давай, Липа, держись, я, короче, того…  – Псих сдернул бейсболку и рванул к черному ходу.

            – Я за ним! – проревел Владлен и бросился за Психом, стреляя на ходу.

            Липа приподнялся и попытался поймать в прицеле Владю. Но Холод не упустил момента – сухо щелкнул выстрел и кусок свинца и никеля вмазался в висок «героя».

            Владлен распахнул дверь и побежал по коридору. Последний оставшийся солдат разбитой армии неожиданно решил, что он Александр Матросов и с криком «ура» попытался атаковать стоявших на месте Слона и Холода, тупо нажимая на курок. Пистолет щелкал, но почему-то не стрелял.

            – Патроны кончились, – резюмировал Слон и выстрелил.

            Ничего не понимающий браток посмотрел на пятно, расплывающееся на груди, как-то трудно вздохнул и упал. Холод и Слон поспешили вслед за Владленом.

            Псих петлял по подвальному коридору, пытаясь на ходу вставить в обойму патроны. Владлен не отставал от него. Зло плюнув, Псих отбросил пистолет вместе с обоймой и выхватил из кармана выкидной нож.

            – Ну, сука, получи! – выпад вперед. Рука Психа проткнула воздух.

            Владлен, уворачиваясь, смотрел на ужимки Психа, пока ему это не надоело. Тогда он нажал на курок и прострелил Психу правую ногу.

            – У, сука, не по правилам! – Псих завалился назад, опрокинув ящики с пустыми бутылками.

            – Ты, Владя… серебром его надо! Он же вампир, – сказал подбежавший вместе с Холодом Слон.

            – Или колом в задницу! – Холод с размаху пнул Психа ногой в голову.

* * *

            Псих нашел себя сидящим на стуле на каком-то мостике. Внизу плескалась речка.

            – Ну что, брат? – Холод посмотрел на него, – как же у нас так вышло?

            – Чего? – поежился Псих, – не понимаю, мужики.

            – Смотри, – улыбнулся Слон, – а он не такой крутой. Понапрасну за него трещали. Он все штаны обделал, глядите.

            – Это естественная реакция организма на пиздец, – констатировал Владлен, – давай, братан, колись, кто тебя под нас сосватал?

            – Подождите, – вмешался Холод, – дайте братану дух перевести. Он полтора часа в багажнике ехал. Ты дыши, дыши глубже.

            Ничего не понимающий Псих начал глубоко и старательно дышать.

            – Отдышался? – тот кивнул, – тогда давай рассказывай, кто тебя под такой грех подбил? Только вот не надо рассказывать, что ты на голову ранетый.

            – Глина это всё! Вор такой есть! – залепетал Псих, – вы евойному корешу дорогу перешли, депутату какому-то. Этот депутат вас Глине и ментам сдал. Слышь, мужики, вопрос этот решить можно взять. Он уже старый. За десять процентов вам помогать буду.

            – Какие проценты? – искренне удивился Владлен, ты че, малахольный? Слышь, друг, ты что, и вправду дебил?

            – Не, не дебил, – расплылся в улыбке Слон, – он голоса свыше слышит, они ему команды подают. Был у меня один кореш такой. Так вот он менту из-за этого голоса вилку в глаз засадил.

            – Подожди, Слон, – урезонил Холод, – братан нам помочь хочет, а ты так! А каким нас ментам сдали?

            – Оперу одному с Петровки. Такой вот он, правильный. Он Глину к себе вызывал, за вас тер. Глина еще отбой потом мне дал – мол, типа, пускай гуляют. Я это, мужики, в натуре, – Псих заерзал на стуле, – а вы меня отпустите?

            – Ты «Крестного отца» смотрел? – Холод посмотрел на Психа.

            – Ну да.

            – А сколько раз?

            – Раз пять. Может поболе.

            – Тогда все сам понимаешь, – Холод усмехнулся, Псих опустил глаза и только тогда понял, что его ноги стоят в тазу и залиты они цементным раствором, который уже начал схватывать, – да, братан, ты оскорбил мой мозг.

            – А вот тебе и предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – и Владя столкнул стул с Психом в воду.

* * *

            Кольцов сидел у себя в кабинете, когда к нему вошел посыльный:

            – К генералу иди, Кольцов, ждет он тебя, злой.

            Кольцов постучался в дубовую дверь.

            – Входите, – послышался властный голос.

            – Здравия желаю, товарищ генерал, – Кольцов вытянулся по струнке, – вызывали?

            – Присаживайся, – усатый мужчина в генеральской форме выложил на стол несколько листов бумаги, исписанных мелким убористым почерком, – твоя писанина?

            – Так точно… Это… Моя докладная по поводу обстоятельств убийства депутата Государственной Думы Кондакова.

            – Вот что, капитан, – генерал открыл ящик стола и смахнул туда листы, – ты ничего не писал – я ничего не видел. И с сегодняшнего дня ты отстранен от этого дела. Я бросаю тебя на раскрытие дела об ограблении «валютника» на Автозаводской в бригаду Тихонова. Считай, это приказ. Все понял?

            – Но почему? – искренне удивился Кольцов.

            – Ты хоть сам видел, что ты написал? Какой-то мистический триллер. Какие-то люди убитые, неуловимые мстители, коррупция, связь криминала и власти, какие-то собаки… Ты как себя чувствуешь, Кольцов? А давай лучше знаешь, как… Ты сейчас в отпуск сходишь. Есть путевка на наш отдел в Анапу. Там… санаторий, все дела. Кажется мне, перетрудился ты, капитан.

            – Товарищ генерал! Но у меня есть факты! Я могу доказать!

            – Кому ты это будешь доказывать? Ну, допустим, Кондаков и его сын были связаны с криминальными авторитетами. Не факт, но допустим. Так какой же мудак тебе разрешит муравейник разворошить? Ты не комиссар Катани, Кольцов, и здесь не Сицилия. Мы в России живем. Пойми, капитан, тебе до пенсии лет семь осталось. Мне и того меньше. И не надо нам всей этой трехомудрии. Они – это они, мы – это мы. Вот и пускай каждый свое дело делает.

            – Но мы же должны…

            – Вот не надо из себя Жеглова и Шарапова строить! Запомни! Убийство Кондаковых связано с их коммерческой деятельностью и пускай этим ОБЭП занимается! Это их хлеб и не надо изобретать велосипед. И потом, ты еще о Холоде написал. Нет этого человека! Сказки все это! Им блатные свою же шушеру пугают, а если честно, Кольцов, мне по хрену. Пускай они друг друга перебьют! Нам легче будет.

            – Товарищ генерал, – Кольцов стал серьезным, я буду вынужден обратиться в вышестоящую инстанцию…

            – Да обращайся куда хочешь! – перебил его генерал, – правдоруб хренов! Но вот только головой на секунду подумай, ну возьмем мы сейчас Глину, есть у меня кое-что на него, и дальше что? Он в отказ пойдет. Старой закалки парниша, а Кондаков мертв. А с мертвого, как известно, что спросу, что сраму нет. Допустим, что существует этот мифический, как его там… Холод. Ну допустим. И нам что с того? Неказистый пейзаж, Кольцов! Где хоть этого Холода ловить? Его давно уже в Москве нет. Да и в России, видимо, тоже. За кем мы будем гоняться? За «Красным Октябрем»? А кому это надо? Мне? Тебе? Или обществу, которое ты призван защищать? Обществу, мой дорогой, наплевать на все это. Если б общество хоть как-то тебя поддерживало, твоя б зарплата не шесть тысяч рублей была, а значительно больше. Иди с Богом! Ищи кого хочешь! Лови! Только найдешь ты неприятности на свою жопу! Поверь мне! Если бы все так просто было, ты бы майора еще года три назад получил. И жил бы в хорошей трехкомнатной квартире, и жена бы от тебя не сбежала, дорогой мой друг! А так иди, ищи, доблестный рыцарь Айвенго, сражайся с призраками! Всё. Свободен!

* * *

            Глина подошел к окну и отдернул плотную портьеру. Яркий солнечный свет ударил ему в глаза.

            – Твою мать!

            Он смахнул рукой с подоконника горшки с фиалками. Только что ему сообщили, что труп Психа выловили водолазы где-то в бассейне Москвы-реки с «бетонными ботинками» на ногах.

            Глина сел за стол и тупо уставился на огромный никелированный тульский самовар с медалями. В его отполированном пузатом боку отразился портрет седого мужчины со словно вырубленными чертами лица.

            – Васька! Подь сюды! – проревел он.

            В комнату вошел невысокий крепыш с зубочисткой во рту:

            – Звал, Глина? Чё надо?

            – Слышь, малой, собери мальчишек. Пусть железо прихватят. Рыл пятнадцать, не мене. И еще найди Грыца. И мне его притарань.

            – А что за кипеш?

            – Кипешь, Вася, в кутке петушином, а здесь обстоятельства. Ты за Психа слышал?

            -Ну да…

            – Муда! Псих дельце мне одно обделывал. И по ходу опарафинился. Неприятности у нас, братец. Час тебе даю. Чтобы люди и Грыц здесь были. Дармоеды!

            Глина зло посмотрел по сторонам, достал из кармана серебряный портсигар с вензелем, вытащил папироску, подкурил и несколько раз подряд нервно затянулся.

* * *

            – Че тебе надо, Глина? – Грыц в упор уставился на бывшего «коллегу» по воровскому цеху, – козлов своих убери. Парши на хуй! – Грыц оттолкнул стоявшего за ним Ваську и уселся на стол. Бесцеремонно взял графин коньяка, налил и одним махом выпил полный стакан, – че тебе надо?

            – Извините, ваша светлость, побеспокоить пришлось. Ты за меня с ментами говорил?

            – Ну а дальше че?

            – О чем ты говорил?

            – Ну ты даешь, – усмехнулся Грыц, – человек спросил – я ответил.

            – И давно для тебя мусорские «человеками» стали?

            – А ты че, с меня спросить хочешь, а, Глина? Так спрашивать раньше надо было, когда я твой срок в Нижневартовске тянул за здорово живешь. И все ждал, когда мне мой корешок хоть «дачку» загонит. Так, чисто по-босяцки. А брателло мой тем временем большим человеком стал, западло ему с бродягами общаться! Ему лучше с людьми нужными…

            – Слышь, Васька, выдь отседова, – зло бросил Глина, – че ты хочешь, а, Грыц?

            – А ты че хочешь? За совесть меня разводишь? Так нет у меня ее. Там, в «красной хате» кончилась. Вместе с адвокатом твоим галимым, и вместе с зубами, цингой – лихоманкой сожранными. Днсять лет, Глина. Ты мне должен. По жизни должен!

            – Я тебе денег дам.

            – А че деньги-то? Я легкие все через задницу высрал, пока ты здесь машну себе набивал. А мусор тот почеловечнее тебя будет. И запомни, тебя я не сдавал.

            – А за что базар-то был?

            – За дружка твоего, депутата, да за отморозка одного. Сам знаешь, за какого.

            – И чего?

            – Да ничего, Глина. Только вот вижу – дела твои хреново. Исповедовался бы ты что ли, старый?

            – С чего ты так решил?

            – На измене ты весь. Даже на первом нашем скачке не так трухал. Дерганный весь какой-то. Успокойся лучше, – Грыц потянулся к графину, налил, снова выпил, – чему быть – того не миновать.

            – А че будет-то, а, пророк?

            – Завалят тебя на хрен, Глина, сердцем чую. Накосорезил ты по полное «не балуйся».

            – Ты че базаришь-то?

            – Это не я базарю. Это ты с Кондаковым набазарил. Ох, хорошо набазарил. Продырявят тебя!

            – И кто же меня продырявит, нарядный ты мой?

            – Холод и продырявит. Ладно, бывай, Глина. Засиделся я у тебя. Пора и честь знать, – Грыц поднялся и кивнул на графин, – на посашок налью?

            – Наливай, сучара, – процедил Глина, в его руках был пистолет…

            Выстрел. И Грыц рухнул на паркет. Из-под него расплывалось багровое пятно. Глаза начали бессмысленно стекленеть.

            – Ну че, падаль? – Глина уставился на него сверху вниз, – дошуршался? Сучий кот! Правды тебе надо! У сук правды не бывает. Правду надо было у мусоров искать, когда с ними ручкался.

            – Зря ты так, – просипел Грыц, – белые волки… За тобой… Собака уже воет… Ночь…

            – Чего? – склонился над ним Глина.

            – Да пошел ты… Ты уже покойник, – Грыц плюнул в лицо Глине кровавой слюной, – сам сука.

* * *

            Холод сидел на капоте машины и курил. Слон копался в костре и выуживал оттуда запеченную картошку.

            – Хорошо-то как! – к ним подошел Владлен, – на реке был, вода теплая. Как в детстве. Прям как у нас, а, Слон?

            – У тебя, Владя, – Слон подкидывал в руках горячую картошку, – я на Волге родился. Мы уже в апреле с пацанами купались, аккурат на день рожденья Ильича. А ты где, Холод, родился?

            – А я уже не помню.

            – Как это так? – подошел к Холоду Владя, взял с капота пачку сигарет и закурил, – у тебя что, детства не было?

            – Было, наверное, – Холод затянулся, – как у всех. Отец. Мать. А потом всё взяло и кончилось. Вырос я, Владя. И всех убивать начал.

            – А зачем убивать начал? – к Владлену и Холоду подошел Слон с газетой, где лежало несколько перемазанных в золе картошин, – угощайся, картофанчик – вышак! Как в детстве пионерском.

            – А я и не знаю, – Холод посмотрел куда-то в небесную высь, – жизнь так сложилась. А я вопросов задавать не привык. Вон, пускай Слон думает, у него голова большая, – Холод кивнул на Слона, – а мне по барабану. Фиолетово все это. Вот ползет муравей, тащит на себе ношу тяжелее себя в два раза и тащит. Без лишних вопросов. А зачем он тащит? Так ведь и будет тащить, пока мы на него ногой не наступим.

            – А к чему это ты, Холод? – посмотрел на него Владя, – странная какая-то философия… Муравьи… Ноша… К чему-то все?

            – А к тому, Владя, что живем мы все в этом гребаном муравейнике. В джунглях. Только эти джунгли бетонные. И каждый из нас здесь сам за себя. Кто тащит, кто наступает, а кто-то смотрит на все это с высокой колокольни и плюет.

            – Это ты что ли о Боге? – вмешался Слон.

            – Не знаю, называй это как хочешь, но это то, что заставляет тащить или наступать. И другого выбора нет. Закон природы.

            – А мне не нравятся эти законы, Холод, – Владя выбросил окурок, – я по-другому жить хочу!

            – Значит не надо тебе было рождаться в этом муравейнике, – усмехнулся Холод, – а если родился – играй по правилам. Спеши быть героем, ублюдком успеешь стать всегда.

            – А ты кто, Холод? 

            – А это тебе решать. Ты знаешь, Владя, я даже Богом был. За меня люди умирать готовы были, а я их сам убивал. Потом новые приходили, и снова я их убивал… Пока один не остался.

            – И когда же это закончится? – серьезно посмотрел на Холода Коркин.

            – Тогда, когда я стану играть по правилам, правилам, которые придумали хозяева муравейника.

            – Сколько же ты лет в бегах? – удивился Слон.

            – Всю жизнь. И дальше бежать буду. Только вот на этот раз никаких хвостов после себя.

            – Да… – протянул Владя, – значит, ты с нами – пока нам по пути?

            – Видимо. А сейчас давайте, мужики, картошку хавать, а то остынет, – Холод взял в руки черный комочек, – и не парься ни о чем, Владя, ты ведь лучше меня знаешь, что ты со мной – пока я сильный. А хватку ослаблю – придушишь. И скажи, что это не так? – Холод улыбнулся и вгрызся зубами в уже очищенную картофелину.

* * *

            – У, сука, пидор зашкворенный, – Васька сплюнул на асфальт, – ищи его! Подсуропил нам дед, а, Костян?

            – Да, нескладуха, – невысокий рыжий парниша сдвинул на затылок кепку, – байда какая-то, кого хоть искать?

            – Кого – хрен с ним, а вот где? – Васька уселся в машину, – вот он вопрос. Короче, Костян, ты этого, давай покантуйся, где сам знаешь. Там, что вроде того, знать должны…

            – Не, с мусорами тереть не о чем, – Костян мотнул головой, – им бабок давать надо, а мы пустые.

            – Да, промямлил Васька, – есть чуток. Глина тоже артист, лавешек что ли бы подкинул на пробивоны, то, сё… А то сыщите – поквитаемся.

            – Фуфло его квиты, – усмехнулся парень с бельмом на галзу, – гон…

            – Ты, это, рога спрячь, – осек его Костян, – за Глину так не базарят, Витя. Спросить можем…

            – Да я за свой базар отвечу. Слушайте, – Васька вылез из машины и вместе с Костяном встал напротив Витька, – короче, на Глину Сухой с парнями работали. Была там одна тема… Там косяк за одним банкиром был. Дебиты – кредиты, херь ихняя. Короче, тот лавандос поднял и на соскок. А должен был немеряно. Ну, терпилы к Глине приконали – разрули, мол, за процент. Тот к Сухому. Сухой его коцнул и того, короче, в нети.

            – А ты почем знаешь? – посмотрел исподлобья Васька.

            – Сухой сам трещал. Мы забухали на одной хиваре в Одинцово. Он мне триста бачей должен был, мол отдать обещался с Глины подъема.

            – Так Сухого вроде того… – Костян усмехнулся, – подрезали в одном кабачишке по синьке.

            – Вот того, – Витя перешел на шепот, – лавэ он мне и не отдал. Типа, он в этот день к Глине за своим краем ехать мылился.

            – Не успел, по ходу, – сплюнул Вася, – и че с того?

            – Вот ничего. Я Психа видел, короче, сигареткой угоститься хотел. Тот на карман и вместе с пачухой пресс бабла выудил.

            – Ну и че? – покачал башкой Костян, – срубил где-нибудь.

            – Не гони, Костя, – Васек осек его, – Псих пустой ходил, все к Глине подкатывал, мол, тема нужна… нету вообще бабулек.

            -Вот, – Витя достал сигарету и закурил, – но это еще не все. Мы с Сухим в позатом году в Турцию гоняли. Так он там себе «котлы» «Картье» рыжие прикупил.

            – Левые пади? – усмехнулся Костян.

            – Левые не левые. Дело третье. Так вот эти «котлы» у Психа прорисовались. Я его: «Где намыл?», а он на непонятки, взгрели, мол, кореша. Я спрашиваю какие, а он – не помню, типа, запамятовал. Я – когда? А он – года три уже. Вот такие вот дела.

            – И че с того? – Костян непонимающе пожал плечами, – фуфло это, Витя. Померещилось тебе.

            – «Котлы» Сухого! Зуб даю! – Витя щелкнул пальцами по клыкам.

            – Да ладно. Поехали, Васек, – Костя повернулся к машине. Гон это галимый.

            – А если нет? – глядя на него в упор просипел Васька… – канаем, есть у меня место одно шустрое.

* * *

            – Ну о чем ты говоришь? – серенький капитан милиции посмотрел на Ваську, – за бугор на халяву соскочить? Не понимаю я тебя.

            – А тебе и понимать ничего не надо, – Васек положил на стол несколько фотографий, подписанных с обратной стороны – зыркни фотки и шепни мне. А я отблагодарю, за мной не заржавеет.

            – И чего ты со мной делаешь? Ладно, давай свои портреты. Вначале по паспортным данным пробью, а там посмотрим…

            – Нет. Давай по мордам сразу, у них ксива наверняка фуфло, – Васька присел рядом с капитаном, возящимся возле компьютера, – хорошая это штука у тебя, всунул морду и на раз тебе весь расклад.

            – А ты чего хотел? Сетевой электронный опознаватель личности. Отсканировал лицо. Тут база на невыездных, на тех, кто в розыске. Ввел данные, идентифицировал и вывел на истую воду. Это Япония. Ты «Матрицу» смотрел? – Васька отрицательно покачал головой, – ну тогда тебе это не грозит. Он ввел фотографии Васьки в сканер, нажал несколько кнопок и по монитору побежали лица.

            – Клёво! Как мультик, – улыбнулся Васька.

Прошло минут сорок.

            – Ну вот, – капитан кивком подозвал Ваську к монитору, – пожалуйста, три в одном. Сабуров, Семин и Стоянов. Оформляют шенгенскую визу и паспорта. Так, дата выдачи – через три дня. Документы подали, анкеты заполнили. Только вот у тебя, – он взял фотографии, – фамилии здесь другие.

            – Сечешь, – Васька достал из кармана стодолларовую купюру, – хватит?

            – Нормально, – капитан накрыл их ладонью.

            – И еще, шепни, наверняка ксивы по просьбе делают кого-то там… Сам знаешь.

            – За кого ты меня держишь?

            – За тебя, – Васька достал из кармана еще пять банкнот, – хватит?

* * *

            Этой встречи Кольцов не ожидал. Прямо по коридору ОВИРа ему навстречу шагал Васька, тип из блатных, которого несколько лет назад брал он на одном дельце с вымогаловом.

            – Прохоров, ты? – искренне изумился он.

            – Здравия желаю, гражданин начальник, – сверкнул зубами Васька.

            – Ты чего здесь делаешь?

            – Так вот, отпуск намечается, путевку приобрел за кордон. На Кубу хочу. Но вот не судьба…

            – Сроков на выезд много? Якорем держат?

            – И это есть. Замолвил бы что ли словечко, начальник, а? Я нынче трудами праведными живу.

            – Ой ли? – улыбнулся Кольцов.

            – Не хотите, значит? – развел руками Васька, что же, до свиданьичка, начальник, тогда…

* * *

            Инспектор ОВИРа Костусев лежал на полу в коридоре своей квартиры. Перед ним на корточках сидел Васька и пускал ему в лицо сигаретный дым, смешно морща губы. В правой руке его был пистолет. Дуло смотрело в желтый линолеум.

            – Ну чего, фраерок, может поговорим?

            – Да пошел ты… – и тут же на голову Костусева обрушился тяжелый удар.

            – Базар фильтруй, мусор. Костян, приведи его суку.

Костян вытолкнул в коридор растрепанную и зареванную жену Костусева. Васек приблизился к ней вплотную и пустил в нее струйку дыма. Та надрывно закашлялась. Костусев заскрипел зубами.

            – Только попробуй ее тронь.

            – А зачем? – Васька схватил женщину за подбородок, – мы ведь по любэ договоримся. Зачем телку порфузить. Ты же не «Молодая гвардия», а, ментёныш? И баба тебе цельная нужна. Кто тебе эти Слон, Корень, Холод? А она, – в руках Кости звякнул выкидыш, – сейчас мой брателла писанет твою мамзель от уха до брюха, а ты в крайних. Без бабы. А она вон у тебя, – Васек схватил жену Костусева за грудь, – сисястая, мясистая. Ну чего, базарить-то как будем?

            – Слон мой друг. Служили вместе, – процедил Костусев.

            – Ну что же, жизни стежки – дорожки иногда вскользь разбегаются. Ты о бабе своей лучше думай.

            – Он просил меня сделать паспорта. Сказал, какие-то проблемы, просил помочь. Я не мог ему отказать.

            – И сейчас не смоги. Смотри, вон бабе твоей уже сбледнулось, – Васька плотно сдавил шею жертвы. Пора решать с кем ты.

            – Мы после завтра встретиться условились. Он сейчас в Подмосковье. Я туда документы должен подвезти… Деревня…

            Через минуту Васька и Костян выходили из подъезда Костусева.

            – Завалить их надо было. Надо было их продырявить. Вломят, – озлобленно сплюнул Костян.

            – Тебе кого бы только продырявить. Поди, бабе напоследок присунуть хотел. Не, братуха, нет мази грех брать. Мусор сам кореша сдал и к своим не побежит. Он же сам того… оборотень. Ему по шапке настучат за помощь преступности. И друга своего он не предупредит. Мусор он по жизни, сидит и в портки дрызжит…

* * *

            Кольцов уселся в кресло за своим рабочим столом. Вечер опустился на город. В пробках гудели машины, кое-где в окнах зажегся свет. Люди спешили домой. Несколько минут опер наблюдал, как люди запихивались в уходящий трамвай – поток туда, поток обратно. Похожие на муравьев человечки тесно трамбовали друг друга в бойкой очереди на остановке. Иногда возникал зазевавшийся пассажир, пытающийся идти против входяще – исходящего движения, но все его попытки оставались тщетными. Он либо доезжал до следующей остановки, либо ждал нового трамвая. Таков удел пассажиров по жизни. Кольцов ни с того ни с сего вспомнил стишок: «Шел трамвай десятый номер, на площадке кто-то помер, сзади подошел Федот и снасильничал его». Неожиданно слова легли на какую-то странную мелодию, и Кольцов несколько раз пропел некрофильно – разгульный мотив.

            – Ёб твою мать…

Он раскрыл папку и погрузился в уголовное дело клана Кондаковых, начав перечитывать его, наверное, в сотый раз. Все смешалось – депутаты, законники, беспредельщики. Развязка была одна – в ходе ведения боевых действий криминальные армии несли потери. Грыц пропал, а по городу цунами пронесся кипеш. Кольцов вспомнил лицо Василия… Стоп! Этот товарищ ходил в близких у Глины. Что он здесь делал? Конечно, загранпаспорт – это фуфло. Васька его может купить. Кольцов задумался. Так что получается? Значит, если кто-то ксиву хочет приобрести – всегда найдется тот, кто ему ее продаст. Морев, капитан из ОВИРа… Гнида редкостная. Подозрений всегда вокруг него было немеряно. Кольцов набрал телефон и с кем-то быстро поговорил. Через минуту запищал факс, и на свет Божий появился лист бумаги с тремя фейсами. С одного портрета исподлобья смотрел некий гражданин, тот самый, чью фотографию приносил Кондаков – старший. Холод… Лоб Кольцова покрылся испариной. Стоп… Главное не спешить.

             – Интересное «кино и немцы», – вслух резюмировал опер.

Глина тоже хочет найти этого доброго молодца. Отлично… Появился свободный швартовый от бухты канат, потянув за который можно распутать этот блядский клубок. Васька… Кольцов снова потянулся к телефону

            – Петрович, здорово! У тебя топтуны свободные есть? Тогда запиши ориентировочку – Прохоров Василий. Да. И доладывать мне лично. Да… обо всех передвижениях… Нет, мер к задержанию не принимать… Все через меня… Только наблюдение…

* * *

            Холод сидел на крыльце и смотрел, как утренний туман расходится под лучами солнца. Поеживаясь, возле него уселся Владлен и закурил.

            – Зябко…

            – Свежо, – откликнулся Холод.

            – Да черт с ним. План какой, а, Холод?

            – Ну, я думаю, через Питер валить будем, через Москву мазы нет. Бабок много больно, просто так протащить проблемно будет. Завязнуть можем.

            – Да ладно, справимся, – Владя пустил облачко дыма.

            – Дай-то Бог, – Холод поднялся, – когда друг Слоновский приедет?

            – К обеду обещал, не ссы…

            – А я и не ссу. Чисто на всякий случай интересуюсь. Машина на ходу?

            – Ништяк. Слон вчера «Скалу» пригнал. Взял у какого-то своего кореша по дешевке.

* * *

Два огромных джипа ранним утром выехали из Москвы. Васька воткнул в магнитолу диск, и рэпер Серега запел о своем «черном бумере». Его друг Костян похрустывал костяшками пальцев.

            – Клево этот чувак лабает! Я вчера одну «мурку» с Павелецкой завалил, всю ночь ей пистона заправлял. Она типа мне – ты, Костик, в натуре крутой мужчина, и тачка у тебя реальная… От сучка, бля!

            – А ты на «бумере» тусил? – спросил сидящий сзади Зуб.

            – Конечно, на «бумере», – ответил за него Васька, – ведь без «бумера» он лох педальный. Ему только доярка с Суходрищенска даст, да и «мурка», поди, малолетка беспонтовая, дурила картонная. Расщерила хлебало – он ее на кожанном «бумере» и прокатил пару раз, на ручном тормозе…

            – А любовь как же? – поинтересовался Зуб.

            – Любовь, Зуб, у меня в штанах. С шарами в башню заправленными. Пиздеть будешь – по самые гланды, блядь, воткну!

            – Да успокойся ты, Вась, – попробовал урезонить его Костян, – сидим, трещим, а ты напрягаешься.

            – Я посмотрю, как вы там напрягаться будете, – Васек нервно давил на газ, – а эти суки чего отстали?

* * *

            Кольцов бегом выскочил из отделения, получив звонок от своего человека, который сообщил, что от дома Прохорова в шесть ноль-ноль отъехали два джипа с восьмью человеками. Капитан уселся в машину. Рядом с ним сел сержант с автоматом. Убитая «пятерка» чихнула и, скрипнув коленвалом, тронулась. Через полчаса она пересекла МКАД. Сержант почесал подбородок и посмотрел на Кольцова:

            – А мы куда, товарищ капитан?

            – С преступностью бороться.

            – А если в натуре?

            – Слышь, Сизов, а ты че, блатной? Откуда такой язык? – поморщился Кольцов.

            – А он во внутренних войсках в караульной роте служил. Зона «Оловянная», – в разговор вмешался водитель, – там и наблатыкался.

            – А чё, правда кого-то брать едем? – Сизов похлопал по цевью автомата.

            – Я тебе уже сказал, – сурово посмотрел Кольцов.

            – А я патроны не получил… А возвращаться – примета дурная…

            – Еб твою мать!!!

* * *

            Холод проснулся рано и вышел из бревенчатого домика во двор. Неожиданно его взгляд упал на огромный ржавый топор – колун, торчащий в березовом чурбаке. Он достал из кармана пачку сигарет и увидел розовое небо со встающим на востоке солнцем. Прекрасную картину омрачали два огромных, похожих на сундуки джипа, буксующих в грязи за околицей. Холод вошел в дом и толкнул спящего на кровати со стальными шарами на грядушке Слона:

            – Слышь, твой дружбан с охраной ездит?

            – С хуя ли? – протер глаза сонный Слон, – у него «Рено» и потом, он к обеду приехать обещал…

            – По ходу, он не приедет. Вместо себя казачков прислал. Владя, вставай! – он окликнул Коркина, – к нам какие-то хуи с бугра приехали.

            – А с чего ты взял, что они к нам приехали? – Слон, поежившись, спустил ноги с кровати.

            – Ну да, тут ума много надо. В этом злоебучем хуторе три жилых дома, в одном никто не живет, в другом мы, а в третьем тетя Дуся с козой. Наверняка к ней пацаны за молоком семьдесят верст отмахали. Встаем!!!

            Через несколько минут они втроем вышли во двор. Слон сдернул брезент с черного «Ниссана». Капельки утренней росы блестели на капоте.

* * *

            – Вон, блядь, смотри, наши пассажиры, – Костян ткнул пальцем в черный «Ниссан – скайлайн», движущийся им навстречу, и достал из бардачка ТТ…

            А дальше начались большие гонки.

* * *

            На огромной скорости «Ниссан» проскочил мимо первого джипа и по мокрому лугу рванул в сторону грунтовки. Второй джип сразу же ринулся за ним. Костян выскочил и несколько раз стрельнул в сторону удаляющейся машины.

            – В машину давай! – проорал Васька, – стрелок, блядь, Ворошиловский! Куда палишь? В чисто поле что ли?

            Джип не отставал от «Скалы». Владлен обернулся назад:

            – Один отстал, а эти суки… Блядь, подсели прям!

            – Давай, разворачивайся резко, – скомандовал Слону Холод.

            – Ты чё, охуел? – побледнел Владлен, – ты под что нас подписываешь? Прямо в лапы к ним?

            – Всё сейчас увидишь! – Холод достал из кармана куртки РГД, – в метре от них резко бросаешь руль вправо и бьешь по газам. Понял? – он посмотрел на Слона стальным взглядом, – а ты, Владя, по команде строчи из АК. И все будет путем!

            Экипаж джипа очень искренне удивился, когда преследуемый ими «Ниссан» развернулся и, свирепо рыча, бросился им навстречу. Водитель занервничал и слегка сбросил скорость. Разливая впереди себя потоки грязи, «Скала» шла на них в лобовом таране. Перед самым хромированным носом джипа юркую тачку занесло. Водитель бросил руль и последнее, что увидели сидящие в джипе, был поток жижи, ударивший в лобовое стекло и какой-то железный предмет, вылетевший из бокового окна «Ниссана» и залетевший прямо им под днище. Взрыв заставил джипарь подпрыгнуть и согнуться пополам. Из «Ниссана» ударила раскатистая автоматная очередь, не пощадившая никого. Дверь джипа открылась и из нее вывалился водитель с окровавленной мордой.

            – Валим! – Холод похлопал опешившего Слона по плечу, – жалко тетю Дусю, молоко скиснет.

* * *

            – Ты смотри чё суки творят! Пацанов наших! – Костян ткнул пальцем в горящий джип.

            Васек ударил по газам и помчался вслед за машиной Холода. На грунтовке он настиг ее, и клыкастый зверь с одного удара сплющил багажник «Ниссана». Того резко повело на мокрой дороге.

            – Газ! Газ!!! – орал Холод.

            – Не уйдешь, тварь! – шипел Васька, стараясь спихнуть «Скалу» в кювет.

            – Прижимай их! – ревел Костян, – во я ща по ним вдарю! – он открыл окно и высунулся туда с пистолетом. Прогремело три выстрела. Один из них ударил в крышку помятого багажника.

            – Сука! Патроны кончились! – Костян полез в глубь машины и дрожащей рукой нащупал в бардачке новую обойму.

…Сегодня удача была явно не на стороне Васьки. Джип еще раз ударил «Ниссан», и левым передним попал в колдобину. Костян в это время вгонял в волыну обойму. Палец соскочил и надавил на спусковой крючок. Васька заревел и схватился за простреленную ногу, выпустив руль. Джип подкинуло и вынесло на обочину, где он с размаху обнял телеграфный столб. Костян, выбив головой стекло, вылетел наружу. Все бы было ничего, Костяну в жизни приходилось падать гораздо больше, чем взлетать. Но не все козлу соломка. Бывает и некстати, неизвестно откуда и почему взявшаяся арматура посреди голого поля, на которую наш герой прикололся как жук на булавку из коллекции начинающего ученого – «бабочковеда». Васька ударился головой о руль и затих. Зуб попытался выбраться из покореженной машины, сделал шаг, но тут же упал. Из разорванной штанины торчала берцовая кость. Он коснулся рукой шеи и понял, что из нее диким ручейком бежит кровь. Он еще раз попробовал подняться, но снова свалился, потеряв сознание.

* * *

            Холод вытащил Ваську с сиденья водителя и несколько раз хорошенько встряхнул. Васька застонал и открыл мутные глаза.

            – Ну че? – скривился Холод, – доездился? Муда с пруда! Кто тебя послал?

            Васька в ответ пробурчал что-то невразумительное, открыл рот и оттуда вырвался поток крови.

            – Да ты, блядь, дружище, по ходу язык себе прикусил. Тогда слушай и кивай башкой. Тебя Глина послал? – тот кивнул, – так вот. Убивать я тебя не буду, хотя надо бы было. Я знаю, ты пес, тебя траванули, зарядили – ты пошел. Так вот запомни, пес, – Холод швырнул его на землю, – подыхать тебе, а не Глине. Он за бабло рубится, а ты шестеришь за этот кусок говна, шестеришь и шестери. Только за мной не иди, я хвосты рубить умею. И всем гандонам глиновским скажи. Не хуй мне в спину дышать. Я свое дело сделал и ухожу. Мне с вами буровить не о чем. Запомнил? – тот снова кивнул, – скажи, чтоб этот хрыч людей своих пожалел. Я в жизни своей воров до хуя видел. Глина твой – не вор, а так, чучело, а вы за него жопу рвете, а ты ее уже порвал. Смотри вон, седой, а мозга нет ни хуя. Где твой Глина? Слон! Притащи сюда второго!

            Слон подтащил за шиворот стонущего Зуба.

            – Оторви ему башку на хуй!

Слон улыбнулся, хрустнули шейные позвонки и бездыханное тело упало рядом с Васькой.

            – Глина со мной рамсить будет, а я вас так – как курятам бошки крутить. Ведь я жить хочу! А он неизвестно за что рубится. За приятеля своего, который баблом его подогреть хотел. Так вот нескладуха вышла – ни бабок, ни пацанов. А ты живи, пес, и помни – Глина тебя под смертушку подписал, а я в живых оставил. Поехали, парни.

            – Куда теперь? – улыбнулся Слон.

            – Машину мыть. Вон как изгваздались.

            – Да, Холод, – Владлен почесал щеку, – с чувством юмора у тебя пиздос. Я думал все уже. А ведь и правда всё… Хуй нас теперь найдут.

            – Да, Владя, твоими бы устами воду пить…

            – С ним говно пиздато жрать. Сам все схавает, – хихикнул Слон.

* * *

            Пока Кольцов связывался с группой оперативного слежения, пока те «пробивали» по радиомаякам местонахождение джипа гражданина Прохорова, прошел ни один час. Патроны сержанту так и не понадобились. Без него кто-то очень неплохо «поборолся» с преступностью, взорвав одну машину полностью вместе со всем ее боевым экипажем. Васькин джип уцелел, и опера запеленговали через систему GPS его как неподвижную точку в квадрате N. В восьмидесяти шести километрах от Москвы. На давно не езженной дороге валялся истекающий кровью Васька – единственный «трофей» Кольцова, который мог что-то рассказать о разыгравшемся здесь побоище. Ваську погрузили в УАЗик местного РОВД и доставили на нем в больницу, уложили в палату, оказали медицинскую помощь и выставили на входе охрану в лице районного участкового с газетой «Оракул» и бутербродом с докторской колбасой. Васька несколько дней тупо смотрел в потолок. Нехорошие мысли – муравьи копошились в его голове. Он трогал обрубком языка нёбо и впервые за много лет, вникнув в совет Холода, раскинул мозгами. Нет, Глина не был святым. Играл в объебон со своими подельщиками, сдавал так называемых «козлов» и вообще его путь к общаку был тернист и запутан. Взять хотя бы одну историю. Дело было в Мордовии, где Васька отбывал пустячный срок за вооруженный разбой. Ведь именно тогда на зону пришла малява от Глины поддержать Глининого «брата» Севу Мамая и поставить его смотрящим за зоной. Местные сидельцы были против, но Мамай, полотенец – «апельсин», тянувший лямку за наркоту, занял почетный в блатной иерархии пост и первое, что сделал, опустил по беспределу нескольких братков – спортсменов, бывших с ним на ножах, якобы за какой-то грешок на воле. Это потом уже все узнали, что один из стероидных качков набил Мамаю ебальник в кабаке за то, что тот грязно домогался до его бабы. А до этого Мамай и трое его подручных в комнате для свиданок захватили в заложники контролершу Зинку и еще нескольких женщин, приехавших к близким. Чего вытворяли наширявшиеся уроды – лучше не рассказывать, стоит упомянуть вскользь, что там была дочка кума, которую Мамай затрахал до смерти. Переговоров из американских боевиков не велось. Мамая и его кодлу брал спец отряд «собров», стреляя на поражение. Сам Мамай уцелел, но лучше бы тогда пули не пожалели его. А закончилось все плохо для блатарей, у которых был негласный договор с кумовскими. Беспредельный Мамай развязал руки начальнику колонии, а тот начал беспощадный репресняк, и много тогда хороших пацанов ни за хуй собачий поломали. А потом этот базар Витин… Прав, паршивец, был – не любил Глина деньгами делиться, особенно чужими.

* * *

            Кольцов зашел в палату. Бледный Васька молча уставился на него.

            – Ну чё, Прохоров, говорить-то будем, или западло?

            – Не фопагло. Бумафу гавай, муфог, коха ухвовифько огно, по-мофому сфефай. Я фебе на Гъину вафкваг гам, а кы…

            – Расклад, условьишко… И с чего же ты такой разговорчивый? – удивился Кольцов.

            – Заебафся в крайних хогить…

* * *

            На следующий день несколько машин с синими номерами подъехали к загородному дому Глины. Оперативники быстро провели обыск, нашли несколько коробок из-под телевизоров, забитых баксами, три АК, несколько гранат и кое-что «по-мелочи». Как следствие – была санкционированная прокурором поездка Глины на Петровку для дачи показаний. Дорогой адвокат, прибывший через полчаса, не смог увидеть своего подзащитного, так как тот, оказывается, успел отказаться от его услуг. Прочитав постановление об аресте Глины, защитник Фемиды разглядел внизу ветееватую подпись и сделал единственно верный шаг в этой ситуации – слинял оттуда по-быстренькому.

* * *

            Через три дня Глину этапировали в СИЗО. Шаркающей походкой он зашел в хату, пересек ее и подошел к шконке у окна. Она была занята.

            – Чья хурда? – пробасил он, – метнулись по-быстрому! Кто за хатой смотрит? Я – Глина, вор.

            – Да знаем мы, – из угла поднялся коротко стриженный азиат. На его волосатой груди из-под черной майки топорщились несколько куполов крестами.

            – Ты что ли, Мамед? – успокоился Глина.

            – Ага. И Тюря здесь, – он похлопал по плечу крепыша, запястье которого украшал ползущий по паутине вверх паук со свастикой, – и Валет с нами, – перед Глиной возник бывший наперсточник и катала из Одессы, – и Кузя присутствует.

            – Здорово, Глина, – процедил железнозубым ртом худой с торчащим наружу кадыком.

            – Ну, тогда Бог навстречу, бродяги, – Глина вздохнул и опустил матрас на свободное место.

            – Кому-то Бох навстречу, а кому-то фуй между ляшек, Гйина, козел дваный! – спустил голову с верхних нар Васька.

            – Ты чё? – Глина зло зыркнул глазами, – пес, нюх потерял?

            – Ты подожди, Глина, – хищно оскалился Мамед, – ты лучше расскажи, где сейчас наш общак, как ты пацанов подписал, и как ты на хую всех крещеных провернул? – в его руках хищно звякнул выкидыш…

ПЯТАЯ ГЛАВА

            – И чё мы здесь высиживаем? – Владлен подошел к пыльному окну и с размаху раздавил сидевшую на нем пчелу, – блядь, и бабок у нас до хуя, и хвосты рубанули, а, Холод?

            – А у тебя ксивы есть? Не паленые… А ты уверен, что фэйса твоего в уголовке расклеенного нету? – Холод ковырялся вилкой в холодце, – сидим и сидим ровно.

            – И хуй ли мы здесь высидим? – Владлен сел напротив него, – я, как Слон, местных ткачих трахать не хочу, водка здесь хуевая, в телевизоре два канала. Слышь, Холод, мы походу от самих себя шкеримся. Я тебе отвечаю – никто за нами не пойдет. Ну ты прикинь, мусора – они беспонтовые. Там мозг гидроцефала.

            – Микроцефала, Владя. Только вот ты базаришь, а у самого соображалки, как у диплодока. У нас налом пол-лимона зеленых. Куда мы с таким бабосом?

            – Ферму купим, – на пороге возник Слон с грудастой бабой, – и таких вот телок разводить будем. Пошли, пацаны, в кабачище, там у Галы две зазнобы сидят.

            – Да пошел ты со своим дубьем, – Владя вышел из комнаты.

            – Ну а ты че, Холод? – не унимался Слон, – пойдем, компанию поддержишь. Сколько холодец жрать можно?

            – Пошли, – поднялся Холод.

            Он открыл дверь в комнату Влади:

            – После завтра поедем. Есть один вариант.

* * *

            Кольцов сидел перед листом формата «А четыре». Хитро заверченный клубок был распутан окончательно. Семен Кондаков нанял Холода и местных бандитов уладить в Москве одно неприятное дельце с героином. До этого Холод перебил несколько местных братков, включая уездного авторитета Адмирала. Потом он возглавил его бывших людей и уже в Москве пролил «черную» кровь. Блестяще разыгранная Кондаковым партия, имела два выхода. При удачном раскладе его люди забирали деньги и товар, и он сливал их в органы, отдавая «компру» на Холода и «закатывая» всю эту «зондер-команду» надолго и намного. Во втором случае он терял бабки, но вставал под «черную крышу» «Севастополя», и те убирали его бывших дружков. Но ситуация загнула Кондакова раком и отымела его же способом. В результате появился труп молодого удачливого бизнесмена, связавшегося с криминалом. В разговор вмешались игроки «высшей лиги» –... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34