АДАМОВА & К

АДАМОВА & К

1

— Имей совесть, Евдокия,— встретил Олег Берестов на центральном колхозном рынке сорокалетнюю Евдокию Адамову.— Уж год прошел, как я одолжил тебе девятьсот пятьдесят долларов. За это время капиталы наварила. Я не требую с тебя проценты, верни хотя бы  мои кровные. Не вынуждай в полицию обращаться. 
— Какие  растакие  дойлеры? Я ничего не знаю и знать не хочу?— сделала удивленные глаза Адамова.
— Ты за нос меня не води, — возмутился Берестов.— Расписку-то я сохранил. Давай по-хорошему все решим. Для меня баксы не лишние, потом, трудовыми мозолями достались. Вкалывал до седьмого пота, олигархам дворцы строил.
— Меня это совершенно не касается, кому и что ты там строил, сам разбирайся, у меня от своих проблем голова кругом идет. Я тебе одно скажу,  нет  у меня  валюты, сама, вишь, бедствую,— упорствовала Евдокия. 
Месяц назад пятидесятитрехлетний Олег уже взывал к совести, но и тогда Адамова встретила его  в штыки, выразив на пухлом, как сдобная пышка, лице  негодование, а затем недоумение. Сейчас своей угрозой обратиться в полицию он озадачил ее.  После короткой паузы она смерила его, как у жабы, навыкате холодными глазами и досадливо бросила:
— Надоел мне, как горькая редька. Зануда, с тобой от тоски  легко околеть. Недаром  от тебя баба сбежала.
— Не твоего ума дело,— обиделся он и с металлом в голосе произнес.— Так я иду в полицию с заявлением?
— Не горячись,— остановила она его, хотя так и подмывало пожелать «скатертью дорога», но ласково промолвила. —  Ладно, уж, приходи вечером, посидим за чайком по старой дружбе. Выпьем, споем, а может и спляшем. Первак согнала, крепкий, чистый, будто детская слеза и горит синим пламенем. Куда там водке с коньяком. Берегу для самых дорогих гостей.
— Значит,  и меня считаешь дорогим гостем? — удивился Берестов.
— А как же, иначе и быть не может, ведь мы столько лет знаем, друг друга, как облупленные, — с обидой произнесла Евдокия.
— Что ж, выпить я не прочь, — признался он. — А насчет танцев и пляски, так это не мой жанр.
— Сознайся, Олег,  не стыдно тебе  над бедной  женщиной измываться, нагло  валюту  вымогать?
— Так ведь свои, кровные прошу,  уже который месяц пытаюсь вернуть. В расписке четко указано, что долг  следует возвратить через три месяца  под десять процентов.  Бог с ними, с процентами. Обещала ведь даже раньше срока погасить долг?
— Обещать, не значит жениться, — напомнила она поговорку, но все же обнадежила. — Когда я тебя подводила? Верну с процентами и еще отстегну за моральные издержки и накрою шикарный стол. Я — деловая женщина и для меня договор дороже денег. У японцев принято, что человек, нарушивший не то, что письменный договор, а слово, делает себе харакири.
— Да, в стране восходящего солнца высоко дорожат честью и словом, — подтвердил  Берестов и,  дабы не обострять отношения, хотя знал немало случаев, когда Адамова надула  доверчивых кредиторов, умолчал о таких фактах. Решил, что у Евдокии проснулась совесть.
—  Жду, не опаздывай, к девяти вечера.
— Почему так поздно?
— Мне надо приготовить блюда, навести макияж. Все должно быть на высшем уровне, — улыбнулась она  и пошла степенно вдоль прилавков, как утка, переваливаясь с ноги на ногу и покачивая крутыми бедрами под  кожаной  коричневого цвета  курткой. Луч солнца сверкнул на тяжелой золотой серьге, как гиря, оттянувшей мочку большого уха.
«Наконец-то я допек эту толстуху. Теперь куплю прицеп «Скиф» и новые шины для «Лады», старые совсем облысели, на поворотах заносит,— с удовольствием размышлял  Олег,  словно доллары уже покоились у него в кармане.— Ну, Явдоха, аферистка, впредь дураку наука будет. Сытая, наглая, с  головы до пят в кожу упакована, а плачет, что  бедствует, лжет, как сивая кобыла, и не краснеет. Турецким бархатом торгует, куры  денег не клюют. Я тоже  воробей стрелянный, меня на мякине не проведешь. Получу доллары и баста — своя рубашка ближе к телу, больше никому ни копейки, ни цента. Вокруг одни мошенники, того и гляди, надуют. Та же Евдокия овечкой прикидывалась.
Если бы сам Берестов десять лет не провел в загранплавании на рыбном промысле, а  потом на  стройках в столице, то совсем бы  туго пришлось, влачил бы жалкое существование. Собирал бы, как другие, бутылки на вокзалах или рылся в мусорных бачках. 
Мысль о том, что вечером он будет с долларами, была как бальзам на его измученную душу. Он с трудом дождался времени и направился к двухэтажному дому за каменной оградой, где Адамова проживала с дочерью Лолитой — плодом ее шальной молодости. Ворота были заперты, а калитка слегка приоткрыта. Олег вошел. Во дворе под оплетенной виноградной лозой террасой стоял автомобиль, прикрытый оранжевой  тканью. Берестов прикинул по памяти контуры отечественных авто и решил, что это иномарка. Профессиональный интерес подтолкнул его и  Олег сделал шаг к автомобилю, чтобы выяснить, что за модель. В этот момент из-за машины с лаем выскочил огромный, с теленка, черный дог. Натянул цепь, едва не схватив острыми зубами. Берестов вовремя отдернул руку, которой намеревался поднять край ткани.
На надсадный лай пса из  веранды с разноцветными витражами вышла Адамова.
— Фу, Гамлет! — прикрикнула она на дога и на ее широком монгольского типа лице расплылась вымученная улыбка.— Милости просим, Олег Давыдович.  Щас мы с вами, все решим по справедливости, по-братски…
— Чья это тачка? Какой марки? — спросил он, насторожившись, глядя ей прямо в  выпуклые глаза.
— А-а,— стушевалась Евдокия. — В марках я не разбираюсь. Один знакомый  приютил  машину на ночь. Гаража у него нет, а на автостоянке раскурочат. У меня надежно,  Гамлет  любому грабителю  горло перегрызет. 
— Я все же погляжу,  что за модель?
— Сдалась она тебе, не дразни  собаку,— схватила Евдокия его  за руку и повела в веранду. — Заходи, будь как дома, но не забывай, что в гостях. Чем  богаты, тому  и рады. 

2

В просторной, богато убранной, застеленной коврами комнате под хрустальной люстрой за столом,  заставленным спиртными напитками и закусками, сидели трое:  дочь Адамовой, двадцатичетырехлетняя Лолита, и два незнакомца — атлетически крепкие мужчины лет тридцати-тридцати пяти. Лолита была раскрашена косметикой, как пасхальное яйцо. 
— Прошу к нашему шалашу, повечеряем,— ласково пригласила  Евдокия и неловко пошутила. — Справим панихиду по долларам.
— Как пришло, так и ушло,— заметил Олег. Встретившись с колюче-злым взглядом скуластого, с раскосыми  глазами мужчины,  невольно попятился к двери. Берестов окрестил незнакомца  Азиатом.
— Я в другой раз зайду,— неуверенно произнес  Олег— У тебя, Евдокия, дорогие гости, не буду мешать вашей душевной компании.
— Нехорошо пренебрегать нашим обществом, обижусь,— встала грудью Адамова, загородив проход,— Может, угощением моим брезгуешь?  Рылом, поди, не вышел, а туда же с гонором.
— Не выпендривайся, мужик, садись  и дерни с нами за встречу, — тяжело поднялся из-за стола и  подошел к Олегу Азиат.— Не обижай  хозяйку, делай, как велит. Бабу надо слушаться, чтобы не осложнять себе жизнь. Я дважды не повторяю. 
Угрожающе, хриплым голосом процедил на ухо и грубо подтолкнул Берестова  к столу, ногой подвинув стул. 
—Нет, нет, я заглянул лишь на минутку, — Олег на шаг отступил к двери. — Мне пить нельзя, язва желудка.
— С каких это пор? — удивилась Адамова. — Ведь давеча при встрече готов был самогон хлестать. Ты же здоровый, словно бык, на котором пахать и пахать.
 — Язву спиртом лечат, — подал голос второй незнакомец. — Если не вылечим, то вырежем. Ха-ха-ха! 
Он взял в руку кухонный нож. Поняв, что сопротивление только разозлит их, Олег покорно присел к столу.
— Налей ему «кайзера»,— приказал круглолицый, с тяжелым подбородком напарник.
— Я же сказал, что не пью, — снова робко запротестовал Олег.— Давно выбрал свой лимит.
— Щас, только телеграфный столб не пьет, потому что чашечки перевернуты. Пей, не вынуждай с тобой нянчиться, — возразил Азиат
Олег нехотя отпил   водку и отодвинул стакан в сторону.
— Закусывай, балычок, икра, — заворковала Адамова. Берестов робко насадил на вилку кусочек сала.
— Какие у тебя к хозяйке претензии? — навис над ним Азиат, дыша  в затылок спиртом.
— Задолжала она мне девятьсот пятьдесят  долларов, — чуть не подавился от неожиданности.
— Рэкетом, значит,  занялся? Валюту из бедной женщины выбиваешь? — возмутился Азиат. — Да я тебя с потрохами в полицию сдам за рэкет и незаконные валютные операции. За такой бизнес лет на десять на нары загремишь, баланду хлебать и клопов кормить.
— Евдокия, что же ты молчишь? Подтверди, — воззвал Берестов  к  хозяйке.
— Всыпьте ему! Этот зануда мне всю душу истерзал, не дает проходу, разносит сплетни, подрывает деловую репутацию, — заявила Адамова. — Требует тридцать процентов. Это же вымогательство, настоящий рэкет.
— Как же так, Евдокия!? — опешил  Олег. — Сама пригласила, обещала вернуть…
— Обещать, не значит жениться, — отрезала она  с невозмутимым видом  холодной статуи.
— Ах ты, падла,  значит, поел, попил и от винта,— распалялся Азиат.— Так, на халяву не пойдет. За все платить будешь, как в ресторане по рыночным ценам.  Никакой цирроз и  склероз  тебе не поможет.
— У меня ее долговая расписка,— прорезался голос Олега.
— Какая еще расписка? — оторопел Азиат. — Что ты нам на уши лапшу вешаешь и мозги пудришь.
— Вот она,— Берестов достал из кармана листок бумаги и Азиат тут же резко выхватил ее из руки.
— Лолита, живо неси бумагу и ручку?— приказал он. Той далеко идти не пришлось, так как письменные принадлежности лежали на серванте. Берестов догадался, что их  приготовили заранее.
— Пиши  новую расписку, — сунул ему ручку Азиат.
— Ничего я не буду писать,— заупрямился Олег.
— Ах, ты, жлоб!— съездил его по затылку  ладонью Азиат и продиктовал по бумажке, незаметно переданной ему Адамовой. — Пиши, расписка. Я, Олег Давыдович Берестов, не имею никаких претензий к Евдокии Петровне Адамовой, выплатившей  мне долг в  срок и сполна. Роспись и дата.
Острие шариковой ручки замерла на «не» и в этот момент раздался щелчок и у подбородка Олега блеснуло лезвие ножа.
— Не ожидал я от тебя, Явдоха такого коварства, — с обидой в голосе произнес Берестов.— Но Бог шельму метит. Он тебе за все воздаст.
— Не каркай, сам меня достал своей постоянной нудотиной, — возразила она. — Ты мне еще моральный ущерб  обязан компенсировать, но я женщина добрая и тебе прощаю.
Он дописал расписку и швырнул ручку, угодившую в тарелку со студнем. Поднялся из-за стола,  намереваясь уйти.
— Ты паря, не нервничай,  полегче,— прижал его к стулу Азиат.— Нахамил, значит и от винта. Так не пойдет. А кто нам компенсирует моральный ущерб, испорченный ужин. У тебя, оказывается, есть  тачка «Лада». Зачем тебе на старости лет машина? Не ровен час, в аварию попадешь, пора и о душе подумать.
— Поимей совесть,— вспылил Берестов, поняв к чему клонит Азиат.— У тебя же свое авто, а моя «Лада» старая, колеса лысые, прокладку и клапаны надо менять, хлопот не оберетесь.
— На запчасти  сгодится,— подал бас круглолицый.— Напишешь дарственную на имя племянника, единственного и любимого, которому ты доверяешь.
— Нет у меня ни племянника, ни племянницы.
— Зато есть дочь Лиза, красивая девочка семнадцати лет,— ухмыльнулся Азиат.
— Ее-то хоть не троньте,— встревожился  Берестов и бросил гневный взгляд на Адамову. — Все выболтала сорока, ни совести, ни стыда.
— Сам виноват, сдались тебе эти дойлеры,— гордо поджала она нижнюю заячью губу.— Не трогала я тебя, десятой дорогой обходила, так сам на пути камнем стал. Жил бы и дальше спокойно, так нет, жадность извела, до психоза меня довел, зануда, покушай теперь.
— Из-за  тебя маму кошмары по ночам замучили, — поддержала Лолита.— Старикан какой-то приходит и кричит: давай доллары! Отольются волку овечьи слезки.
— Это вы-то овечки?— вздохнул Берестов.— Шкуродеры. У вас среди зимы снега не выпросишь, за копейку удавитесь.  Чужое возвратить не хотите, а уж свое зубами и когтями выдерите.
— Ладно, будя, мужи языком чесать,— волевым жестом оборвал диалог круглолицый.— Если рогом упрешься,  хуже будет. Предупреждаю. Собирайся,  поедем. Погостил,  надо и честь знать.
— Куда поедем? — спросил Олег. 
— На экскурсию по достопримечательностям города, в Аджимушкай, к Царскому кургану, — мрачно ответил круглолицый.— Чтобы  не осложнять ситуацию возьмем  его на буксир.
Азиат понял, о чем речь  и пристегнул руку Олега к своей наручниками.  Глаза ему завязали плотной черной тканью и вывели через веранду во двор. Берестов услышал, как залаял Гамлет, но после окрика Евдокии затих. Затем прошуршало  стягиваемое с машины полотно парашюта, щелкнула дверца. Азиат затолкал его на заднее сиденье. Заурчал мотор и. автомобиль  тронул с места. Олег  старался угадать направление движения, но тщетно. Азиат толкнул его в бок: 
— Указывай, командир, конечный пункт.  У тебя большой выбор: квартира или морг?
Он точно назвал адрес дома Берестова с гаражом во дворе и для убедительности добавил:
— Мы о тебе все знаем. Если заартачишься, из-под земли достанем.
— За все ответите, — пообещал Берестов.
— У нас нет времени. Ты будешь писать дарственную? — Азиат ткнул его в бок стволом пистолета ТТ.— Или, может, тебе утюгом живот погладить? Отрастил трудовой мозоль, сгусток нервов на казенных харчах.
— У меня язва,— взывал к их жалости Олег, сознавая, что дело приняло крутой оборот, и они не намерены шутить.
— Лучшее лекарство от язвы  пуля, —  рассмеялся довольный собой Азиат.— Она навсегда успокоит от боли. А потом займемся твоей Лизой. Ты что, ей враг, тебе не жаль родную дочь? Пойдет по рукам, стоит только начать.
Азиат назвал точный адрес квартиры бывшей жены Берестова, с которой он три года назад развелся. Пока добывал  на рыбном промысле  валюту,  она загуляла. Не верил пересудам, пока не застал на месте грехопадения на явочной квартире одной из ее подруги-сводницы. Ушел, оставив себе лишь «Ладу»,  а теперь и ее хотят умыкнуть. Но сейчас его больше тревожила судьба дочери: Не дай бог, эти кобели Лизу совратят. Пропала тогда девчонка.
— За дочку я вам горло перегрызу,— в отчаянии пригрозил он.— Пощадите, она совсем ребенок.
— В семнадцать-то лет, ребенок,— похотливо заржал Азиат.— Отстал ты, мужик, от жизни. Сейчас сексуальная революция, девки-скороспелки, сами на шею вешаются.
— Напишу я вам эту проклятую бумагу,— не выдержал Берестов.— Только отвяжитесь ради Бога. «Ну и стерва, Явдоха, все этим подонкам выложила,— подумал он.— Подавилась бы она этими долларами, если бы знать, что все так обернется».
— Созрел клиент, — почти по-приятельски обнял Берестова Азиат и гнусаво прошептал на ухо.— Ты мужик здоровый, как бык, еще на одну тачку заработаешь, а пока походишь пешком, полезно, профилактика от гиподинамии. Давай рули к дому. 
— Повязку-то снимите,— попросил заложник.
— Шустрый какой, потерпи. Все равно ночь.
Подъехали к одноэтажному дому Берестова, расположенному в тихом пригороде. Помогли ему отворить входную дверь и лишь в помещении сняли с глаз повязку.
— Пошевеливайся,— подтолкнул его в спину Азиат.— Водительское удостоверение, техпаспорт, ключи от зажигания и гаража, а потом дарственную.
Олег, роясь в шкафу в поисках документов, попытался украдкой посмотреть в  окно, выходящее на улицу, чтобы,  если удастся, определить модель и цвет автомобиля.
— От винта! — разгадал маневр, дернул и резко ударил его в плечо Азиат.  Берестов едва устоял  на  ногах. Отдал Азиату техпаспорт на «Ладу», водительское удостоверение и связку ключей. Затем под диктовку  составил дарственную.
— Завтра  заверим ее  у нотариуса, — сказал круглолицый,  пряча  бумагу во внутренний карман. Снова повязка легла на глаза Олега. Его вывели во двор, открыли добротный из бетонных плит гараж. Азиат завел голубую «Ладу». Прогрел двигатель и выехал за ворота. Берестов на ощупь попытался покинуть гараж, но его остановили.
— Заночуешь здесь,—  велел круглолицый. — Утром в нотариальной конторе заверим дарственную и гуляй, Вася. 
— От винта! — изрек Азиат и, обжигая пальцы, выкрутил электрическую лампочку под потолком и тут же разбил ее.— Энергию надо экономить, в стране дефицит.
Берестов услышал за спиной стук запираемых стальных ворот и скрежет ключа в навесном замке. Затем шум отъезжающей машины. Он сорвал с головы повязку,  но кромешная тьма по-прежнему окружала его. Попытка выбраться из гаража не увенчалась успехом.

3

Утром,  ни свет,  ни заря прибыли на его «Ладе», с чужим номером круглолицый и Азиат. Отвезли его в нотариальную контору, где зажатый с двух  сторон, Берестов заверил дарственную на имя. неведомого ему племянника. 
— Поедешь с нами, отметим это дело. Надо обмыть «колеса». Не каждый день такие подарки получаем, —  удержал  Олега Азиат, когда «даритель» хотел, наконец, от них избавиться.
— Пошли  к черту! — огрызнулся  Берестов.
— Зачем так  грубо, мы культурные люди, традиции почитаем, подарок полагается обмыть,— вмешался круглолицый, усаживая Берестова в машину. Наручники сковали его запястье, а на глаза наползла повязка. 
Ехали долго и молча, как на похоронах. Сначала дорога была ровная и «Лада» мчалась быстро и плавно, а потом свернули на проселок и  машину бросало на ухабах. Олег потерял счет времени. 
— Приехали,— устало без былого азарта произнес Азиат, и машина остановилась. Он снял повязку. Свет заходящего солнца больно ударил по глазам. Берестов огляделся: незнакомая местность, мелколесье, овраг, поросший кустарником с листьями весенней акварели.
— Угощай благодетеля,— приказал круглолицый. «Тертые калачи,— подумал Олег. — За время общения так ни разу не назвали друг друга по именам и даже по кличкам. Очень предусмотрительны».
Азиат достал плоскую бутылку «смирновки», отвинтил колпачок:
— Давай, мужик,  хлобысни,  по-нашенски, из горла. А мы опосля тебя, не робей. — он насильно заставил его выпить. У Берестова  перехватило дыхание, он почувствовал, как гортань обожгло  денатуратом. «Надули, крохоборы»,— подумал он.
— Не обессудь, на закусь денег не хватило,— съязвил круглолицый, с удовлетворением наблюдая, как убывает напиток из бутылки. Олег руками, сцепленными  наручниками, ударил по бутылке, и посыпались осколки, порезавшие не только Берестова, но и Азиата.
— Ах ты, гнида! — Азиат поспешно вытер окровавленную ладонь о куртку Олега.— Денег  на «смирновку»  не пожалели, а он всю обедню испортил,  пришить тебя мало.
Он порылся в кармане, достал нож, нажал на кнопку и, как жало, выскочило стальное лезвие: 
— Щас тебе будет харакири.
— Оставь,— приказал круглолицый.
— Нам мокруха  ни к чему.
— Завалим его и концы в воду,— ни унимался Азиат.— Здесь до берега три километра, не больше. Камень на шею и бычкам на корм, ни одна собака не найдет.
— Не горячись,— круглолицый забрал у Азиата нож. Берестова  разобрало и он равнодушно взирал на них, словно речь шла о ком-то постороннем. 
— Вылазь, развалился,  как барин, весь салон испачкал кровью, — вытянул Олега из машины Азиат. — Полежи здесь, оклемаешься и катись  на все четыре стороны. Заявишь в полицию, тебе и твоей Лизке хана. Натешимся  и к праотцам. Ты понял,  морда твоя пьяная? Пьешь, как сивый  мерин, не просыхая.
Берестов, едва держась на ногах,  кивнул головой.  К его ногам полетела разбитая в пятнах крови бутылка из-под «смирновки».
— Не поминай лихом,— пожелал  Азиат.— Пока проспишься,  мы будем далеко. 
«Лада» круто развернулась и помчалась по старой заброшенной дороге. Через полчаса, когда солнце красным колесом закатилось за поросший мелколесьем холм, Олег,  собравшись с силами побрел в сторону уехавшей машины. Затемно вышел к трассе. Попытался  доехать на попутке, но водители,  заметив  в свете фар мужчину с неуверенной походкой и в окровавленной куртке, шарахались от него, как от чумного. Но у одного  из  них дрогнуло сердце, и он довез бедолагу до города. Берестов порывался заявить в полицию, но гнусавый голос Азиата,  засевший в памяти, страх за  жизнь Лизы охлаждали его пыл его.

4

Неделю спустя, отправив Лизу к дальним родственникам за тысячу километров и преодолев чувство страха, Берестов пришел в  здание полиции.  К этому решению его подтолкнул злорадствующий вид Адамовой, повстречавшейся  на рынке. В ее глазах на выкате застыла насмешка: «Ну что, выкусил? Плакали твои доллары и авто».
— Почему вы сразу не заявили? — упрекнул Олега старший оперуполномоченный угрозыска Василий Белозерцев, выслушав рассказ.— Упущено время, а значит и шанс.
— Оробел поначалу, товарищ майор, — понурил он голову. — За дочку опасался. Она у меня единственная. Угрожали снасильничать и убить. Эти звери,  на все способны.
— Вы запомнили место, где последний раз расстались?
— Смутно, но если приехать, то найду.
— Хорошо, сегодня же и отправимся, пока дождь не прошел.
 Берестов подробно описал приметы  вымогателей и с помощью фоторобота удалось воспроизвести их приблизительные портреты. Из лаборатории ЭКО  Белозерцев позвонил следователю Владимиру Щеглову и изложил суть дела.
— Это не первый случай, — подтвердил следователь.— Наверняка, орудует группа, причем гастролеров.
— Да, — согласился майор. — В нашей картотеке лица. воспроизведенные фотороботом, не значатся. Очевидно, залетные. Путем насилия, угроз и шантажа заставляют владельцев транспорта оформлять документы купли-продажи либо доверенности на право управления и дарственные на подставных лиц,— продолжил развивать версию Щеглов.— А затем перепродают автомобили в третьи или четвертые руки, запутывая следы. Одни потерпевшие помалкивают, опасаясь за жизнь. Другие, как Берестов,  заявляют с большим  опозданием.  Надо выяснять, какова в этом роль Адамовой. С нее попробуй распутать  клубок. Не желая  отдавать валюту, она обратилась за помощью к подручным.  Решила  таким способом проучить Берестова, чтобы другим кредиторам неповадно было. Постарайся узнать, нет ли еще пострадавших от нее. Заготовь объявление в газету и на радио.
— Будет сделано,— согласился Василий— Сейчас я с потерпевшим выезжаю на место  происшествия, которое еще предстоит отыскать, а затем надо осмотреть его  гараж. Возможно, они там наследили. После займусь Адамовой, чтобы раньше времени не спугнуть.
— Действуй, но осторожно, — благословил  Щеглов.— Держи меня в курсе. Один ум хорошо, а два лучше.
Из утомительного путешествия, занявшего почти три часа и более двухсот пятидесяти  километров пути в район Судака, Белозерцев привез разбитую бутылку из-под  «смирновки»  с видимыми, даже невооруженным глазом,  пятнами  крови и отпечатками пальцев. Эти вещественные доказательства, как ранее и куртка потерпевшего, были  сданы в лабораторию  для дактилоскопии и медицинской экспертизы. Находка — веская улика — вселила в  майора уверенность.

5

Утром патрульные полицейские прямо с рынка доставили к нему в кабинет Евдокию Адамову.  Раскрасневшаяся от возмущения, пылкая, как самовар, она, едва переступив порог, пошла в лобовую атаку. 
— Вы не имеете права! Среди бела дня, как воровку,  под руки у всех на виду. 
— Вас ведь приглашали по-хорошему придти, а вы оказали представителям власти неповиновение и даже сопротивление, устроили на рынке базар, провоцировали других продавцов на митинг протеста, — спокойно пояснил Василий, привыкший к подобным реакциям  работников  прилавка.
— Мое дело торговля,  бизнес, покупателей отбиваете, — сказала Евдокия и  без приглашения тяжело опустилась на стул.—  Для меня время — деньги. Кто восполнит ущерб? Может, доблестная полиция? 
— Я предупреждаю об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний,— оставил ее вопросы без внимания Белозерцев.— В противном случае вам грозит наказание — лишение свободы на срок до одного года или исправительные работы на такой же срок. Имейте это в виду. А теперь приступим к сути дела. Вы знакомы с Олегом  Давыдовичем Берестовым?
— Впервые слышу,— не задумываясь,  ответила она, поджав пухлые в яркой помаде губы и шмыгнув, раздувая ноздри, крупным носом-картошкой.
— К нам поступило  заявление о том, что он одолжил вам девятьсот пятьдесят долларов, а вы отказываетесь их возвратить?
— Он шизофреник, страдает манией величия и преследования,— театрально вздохнула Адамова и, порывшись в кармане кожаной куртки, достала  листок бумаги.— Неймется  ему,  клевещет на честных людей. Вот  документ, что он никаких претензий ко мне не имеет. Порочит  мое доброе имя, оскорбляет достоинство. Вы долины  его привлечь и посадить  на пятнадцать суток или оштрафовать, как злостного анонимщика.
— Что-то не клеится у вас,  гражданка Адамова, — взял  в руки расписку майор.— То вы заявляете, что не  знаете Берестова, а то вдруг  предъявляете его расписку и  даете характеристику? Если вы с ним не имели никаких финансовых отношений,  ничего не должны, то для  чего вам понадобилась его расписка? Никакой  здравой логики?
Женщина стушевалась, лицо побагровело, и, не дав ей опомниться,  Василий спросил: 
— Вам этот, документ знаком? 
Белозерцев  показал ей ксерокопию расписки, предусмотрительно снятую Берестовым.
— Ваш почерк?  Если отказываетесь, то проведем графологическую экспертизу.
От неожиданности  Адамова вздрогнула, но майор, сличив почерк заполненной её объяснительной, сказал: 
—  Даже без графологической экспертизы, ясно,  что это ваша рука. Придется вам возвратить долг Берестову. И, кроме того, ответить за соучастие  в преступлении. Вам известны эти  лица? Назовите их  и укажите место пребывания.
Он показал ей снимки фоторобота. Растерявшись, она, было утвердительно кивнула головой, но тут же возразила:
— Нет-нет,  впервые вижу. 
— Где ваша  дочь Лолита?
— В Польше, товар добывает.
Белозерцев изъял у Адамовой расписку, написанную Берестовым, и объявил  о мере пресечения — подписке о невыезде. Постановление подписал  следователь Щеглов.
— У вас нет доказательств! Вы поверили какому-то проходимцу, алкашу!  — шумела Адамова, покидая кабинет.— Я пожалуюсь прокурору. Он вам покажет кузькину мать!
И долго  в коридоре клокотал ее голос. Белозерцев связался по мобильному телефону с начальником уголовного розыска и попросил установить за Адамовой наружное наблюдение, для выявления ее связей.

6

Вооружив ориентировкой сотрудников угрозыска, ГИБДД, медвытрезвителя и ППС, участковых инспекторов и других работников полиции, Белозерцев в неброской штатской одежде — зеленоватой штормовке, обошел все оживленные места: авто и железнодорожный  вокзалы, колхозный рынок. В третий раз,  на взятом напрокат «Москвиче-2141»,  прибыл на рынок автомобилей. Припарковал его в ряду отечественных авто, иномарок и стал поджидать покупателей. Табличка на лобовом стекле «Продаю за 3000 долларов» служила приманкой. «Может, на сей раз повезет,— размышлял майор, ощущая под курткой портативную радиостанцию «Тантал», а на ремне в кобуре пистолет Макарова. Щеглов с двумя оперативниками был наготове и не выпускал «Москвич»  из поля зрения. Покупатели с угрюмыми сосредоточенными лицами расхаживали среди автомобилей, разглядывали с деловым видом, открывали капот и багажник.
— Ну,  ты и загнул три тысячи баксов, — наклонился к лобовому стеклу мужчина в теплой джинсовой куртке.  За такие бабки можно подержанную иномарку взять. Сбрось штуку, тогда возьму, иначе век тебе ее не продать. Цены на бензин выросли, а на авто будут падать, так как для многих личный транспорт превратился в роскошь и обузу.
— Правильно мыслишь, — заметил Белозерцев, внимательно разглядел мужчину — лет тридцать, скуластое лицо, раскосые азиатские глаза.  Очень похожий  на типа, ограбившего Берестова. Майор  решил потянуть время, чтобы окончательно убедиться, что не ошибся.
— Тачка совсем новая, с конвейера, всего  тысяча километров пробег,— твердо  сказал он. — Бери, не скупись. Двигатель экономичен, работает, как часы.
— От винта! — скомандовал себе мужчина и прошел мимо. Это характерное «от винта», запомнившееся  Берестову, отмело сомнения Василия. Он незаметно включил радиостанцию и, услышав отзыв Щеглова, сообщил:
— Клиент прибыл, выезжай.. Открыл дверцу и крикнул вослед уходящему покупателю:
— Эй, мужик, куда же ты? Давай задний ход! Договоримся, я ни какой-нибудь рвач, могу сбросить тысячу, как просишь.
— Это  другой разговор! — обрадовался раскосый и протянул широкую ладонь.— Тогда по  рукам!
— По рукам,  — согласился Белозерцев, обратив внимание  на мелкие порезы  на коже руки покупателя.— Вот ключи и документы, гони  валюту  тачка твоя.
— Деньги у брательника в «дипломате», — сообщил раскосый. — Он здесь, щас я его позову. Не рискую сам вести сделки, могут, как последнего лоха, кинуть.
— Это верно,— поддержал майор. — Зови своего братана.
Раскосый метров  на десять отошел от «Москвича» и подал знак рукой. Белозерцеву  этого хватило, чтобы связаться с Щегловым и предупредить:  их двое и, наверняка,  вооруженные. 
Из дальнего угла рынка,  лавируя между автомобилями, прибежал высокого роста круглолицый верзила, внешность которого совпадала с описанием Берестова. В руке он держал кожаный «дипломат». Они сели на заднее сиденье.
— Трогай! — на правах хозяина приказал круглолицый.
— Деньги вперед и машина ваша,— не вняв приказу, предложил Белозерцев.
— Не торопись, выедем из рынка, там и рассчитаемся,— велел круглолицый.— Здесь переодетые полицейские шныряют, придется и им за сделку отстегивать из твоей суммы. Поэтому нам по барабану, а тебе не выгодно терять сто-двести долларов.
— Ладно, будь по-вашему,— майор  выехал за территорию рынка и краем глава заметил, как в пятидесяти метрах  из-за поворота вынырнули «Жигули»  с Щегловым. Белозерцев резко сбросил ногу с акселератора и двигатель заглох.
— А говорил, как часы работает, не авто, а старая телега, — упрекнул раскосый,— Сбавь еще сотни три баксов.
— Карбюратор надо отрегулировать, — сказал Василий  и вышел из машины, поднял капот. В этот момент рядом притормозили «Жигули», из которых  выскочили два сотрудника ПБР «Беркут» в  камуфляжной одежде, направили карабины на сидевших в салоне «Москвича».
— Выходи, руки за голову! — приказал Щеглов.— Проверка документов.
Белозерцев тоже демонстративно поднял руки, выразив крайнюю степень удивления на лице. Раскосый и круглолицый от неожиданности не успели оказать сопротивление. Стальные наручники сковали их руки. У задержанных  были изъят пистолет ТТ и два магазина с шестнадцатью патронами, наручники,  поддельные паспорта, заполненные и чистые бланки доверенностей,  дарственных,  в том числе написанная Берестовым..  Из «дипломата»  изъяли  «куклу», с двух сторон оклеенную  купюрами. Ее, явно намеревались  всучить продавцу «Москвича»,  то бишь, Белозерцеву.
На очной ставке  среди десяти  мужчин  Берестов опознал  вымогателей. Его «Ладу», перекрашенную в бежевый  цвет, удалось отыскать в Закавказье.  На сообщения по радио и  публикации в газете откликнулись несколько потерпевших, пострадавших от  изощренного коварства Адамовой. Она  занимала доллары, евро и рубли  у одних, пускала их в оборот, а когда те наседали, требуя возвратить долг, натравливала на них рэкетиров. Страх, угроза расправы сдерживали потерпевших от обращения в полицию. Обойдясь круто с  Берестовым, Адамова и подручные из ее компании явно переусердствовали и поплатились  за алчность. Евдокия  и соучастники предстали  перед судом и были этапированы  в  места не столь отдаленные. Но это мало утешало Белозерцева, ибо по опыту он знал, что освободившаяся от мошенников, вымогателей и насильников ниша долго пустовать не будет, а значит, надо быть в бойцовской форме.

г. Керчь

 Владимир Жуков

x

Иллюстрация к: АДАМОВА & К