Потапов Владимир Жанр прозы:

15 мая 2015 Детектив

продолжая:
      – … я не из-за этого… женился… на Вашей матери… Не из-за этого… Я всей душой полюбил… Акулину Дмитриевну… Это просто совпадение,… что она оказалась… последней хранительницей… Вы что-то… спросить хотите? – он устало прикрыл глаза.
      – Да! И много!
      – Спрашивайте… – голос тоже прозвучал устало.
      – Почему Вы поменяли имена и фамилии?
      – А что ты хотел от нас? – отец постоянно путался с «ты-Вы», но Иннокентий не обращал внимания. – Трудное было время… НКВД не прощало эмигрантов… Нам везде мерещились ледорубы… Сведущие люди посоветовали… Збышек Цыбульский выправил «грин карты»… Мама стала Эскулайн Сигизмундовной Норманн. Я – Мейером Лански… Вы – когда родились – Иннокентием Г. Лански… Следы затерялись…
      – Второе: Вы говорили, что род у нашей матушки был знатным и древним… Почто ж тады её так нарекли, как простолюдинку? – Иннокентий непроизвольно перешёл на русский.
      – Почто, почто… Мода така была! Иль Лампочкой, иль Евлампией! Иль Ноябрина, иль Акулина! Вот и выбирай! А Вы, сын мой, ежели ещё ёрничать себе позволите – я вообще отвечать не буду! – старик тоже перешёл на русский.
      – Тятя, тятя! Я больше не буду!
      – Стараешься здесь для него… – продолжал бурчать отец. – В Оксфорды разные посылаешь… Учись, сынок, а мы уж с матерью как-нибудь протянем потихоньку… Вот она, благодарность!.. Как в душу наплевал «кока-колой»! Никакой благодарности! Имя матери ему не нравится!.. А сам-то, сам-то!.. «Иннокентий»! Тьфу, язык сломаешь! Как «Джавахарлал»!..
      – Сами же назвали, – поник Иннокентий.
      – Так ведь… – отец не нашёлся, что ответить, растерялся. – Мы, что ль, назвали?.. Точно? – спросил он с подозрительностью. – Ну… тогда ничего… Звучит!
      Опять закашлялся. Отпил.
      – Тятя, а чего раньше не говорили про всё про это?
      – А когда? – удивился старик. – То ты в школе, то выборы президента, то у меня запарка на работе… Знаешь, какие «ремингтоны» капризные? Пока у одной отладишь, пока с другой провозишься – уже и утро!.. А весь сектор ждёт, когда и до них дело дойдёт! Эх, какие щиколотки были!..
      – Тять, тять! – вновь заклянчил Иннокентий. – Ну, найду я штольню, а дальше что? Где искать-то?..
      – Здесь… в книге… инструкцию возьми… – указал старик на столик. Дыхание стало прерывистым, с каким-то клёкотом. – Доберёшься до плиты – подними её и … – Он начал приподниматься, судорожно заглатывая воздух лёгкими. Левая ладонь скомкала простынь.
      – Систа! Систа, чтоб тебя!.. – испуганно закричал по-английски Иннокентий. – Быстрее!
      Вбежал целый штат врачей, оттеснил его в сторону от старика, деловито и громко загомонил:
      – Мы его теряем!.. «Ред стар» – конюшня! «Янки» – чемпион! Разряд!.. Посторонних из помещения!.. У Джиллы ноги лучше, ты прав! Зато Линда не храпит! Разряд!..
      Никому не нужный Кеша взял со столика томик Баркова с инструкциями и шаркающей походкой давнего холостяка поплёлся из палаты с засевшим в голове дурацким вопросом:
      – На хрена в стерильной палате готический стул?
      Но затем в сознание чёрной летучей мышью впорхнуло кошмарное:
      – Майн Готт! Я – Ферапонтыч!

 
                                    .   .   .

      Проход сузился и раздвоился.
      Иннокентий вопрошающе посмотрел на напарника. Тот кивнул налево. Зашарили лучами по стенам.
      Заметили на одной еле заметную, почти полностью уничтоженную рыбами и улитками стрелку. Видимо, рисовали чем-то на органической основе.
      Через двадцать метров проход упёрся в шахтный колодец с вбитыми скобами-лестницей. Владимир опять кивнул. Начали подъём.

 
                                .   .   .

 
      Они проснулись одновременно. Расцепили объятия.
      Тяпа соскользнула с колен на пол и замерла, прислушиваясь.
      Санька же, наоборот, – приглядывался, так как сумерки загустели и в углах уже ни бельмеса не было видно. Звуки он тоже слышал, но почему-то казалось, что они доносятся с улицы, издалека, может быть, даже с соседних баз.
      Обострить все чувства разом пока мешало водочное послевкусие. Оно упорно уводило разум к шадринской из двенадцатой скважины и к бабе Груне за рассолом. Посему Александр пока был вял и спокоен.
      Тяпа же, вздыбив на загривке оставшийся клочок курчавой шерсти, злобно косилась на пол. Звуки «бу-бу-бу» становились всё ближе, всё явственней.
      И – права была Тяпа! – неслись они из-под пола! Который через секунду вздыбился!
      Откинулись доски, изгибаясь, как сборная по синхронному плаванию. Со страшным треском разорвало потёртый линолеум. Из образовавшейся строительной клоаки появился край распахнувшегося люка.
      Александр мычал, вдавливаясь в любимое кресло и не мог пошевелиться. Зато скачущие мысли приняли неожиданный оборот.
      – Вот досмотрю сон до конца, а завтра поеду на Кузнецова. Сам поеду! Давно пора… С утра, – обречённо, потея разом всем телом, думал Александр Анатольевич. – Пора, пора… А то и до зелёных человечков допьюсь…

      Те не заставили себя долго ждать, полезли из преисподней на свет божий.
      Саше захотелось перекреститься, но правая рука онемела. А заодно и левая, и ноги, и язык. Лишь зрение да кишечник функционировали исправно.
      Первый из бесов (особенно почему-то неприглядный и неприятный) стянул с хари первую личину и произнёс Вовкиным голосом:
      – Привет, Саш… Что, удивился?.. Хотели до твоего прихода успеть… Проработали одно ответвление… Пока всё впустую… Чего без света сидишь? Вот это разворотило! Неужто мы так?.. Пневматике, поди, лет шестьдесят, а как работает, а?! Умельцы ладили!..
      «Бесы» по-хозяйски неторопливо разоблачались и принимали человеческий облик подельников.
      И тут Сашу прорвало!
      Заработало всё! И речевой аппарат, и мимика, и скелетная конструкция!
      Ребята недоумённо смотрели на завтрашнего потенциального клиента больницы и, в свою очередь, тоже понемногу «закипали».
      – Чего Вы разорались? Перед нами не стыдно, так хотя бы Тяпу постеснялись! Как сапожник!.. Мы что, погулять пошли, что ли?! Пашем , как проклятые!..
      – Да-а, Александр Анатольевич… Шибко уж Вы, батенька, несуразны в гневе… Бородёнка трясётся… живот колышется… слюной весь фикус забрызгали… Впечатлительны больно!.. Свет-то включишь, в конце концов, иль до утра орать будешь? Иди ты сам..! – Володька вспомнил, что запоминается последняя фраза и, чтоб не усугублять обстановку, добавил: – И жрать хочется…
      Кое-как угомонились. Зажгли свет и переоделись, даже Александр. Присели к столу.

 

 

      Г Л А В А   9, почти скорбная.

             «Инструкция Иннокентию Г. Лански. Лично»
    
                              «Возлюбленный сын мой!

      Можете считать данное послание к Вам моим последним волеизъявлением и завещанием. И ежели Вы его читаете, я пост фактум понимаю, что мы всё-таки успели свидеться. То есть, главное Вы знаете. И что делать, когда найдёте плиту – тоже…
Теперь позвольте дать несколько советов, без которых Вам будет трудно действовать в незнакомой обстановке.

1. Не торопите события. Время пока терпит. Главное для Вас на первоначальном этапе – это вжиться в тамошнюю атмосферу. Вживление и ещё раз вживление! И не думайте, что это будет так просто! Даже с Вашей профессией! Там – это не тут! Повышенное содержание двуокиси углерода в атмосфере, радиационный фон… А содержание радона в местных источниках – сверх всякой нормы!
2. Далее… Никакого криминала! Ни-ни!
Во-первых: это не этично. Во-вторых: это противоречит Уголовному кодексу России (в простонародье – УК). В-третьих: как говорили мне знающие люди, в случае  соприкосновения с криминалом Вам надо будет ездить к ним на какую-то «стрелку» и «отвечать за базар». По моим сведениям, сейчас в Ч-ске семь стационарных базаров, не считая десятков уличных точек. Самый трудноуправляемый – Китайский. А если Вам достанется именно он?! Вы же не имеете опыта ни в менеджменте, ни в логистике, ни в торговле! Зачем Вам лишние хлопоты, или, как говорят местные жители, «этот геморрой»? Я тоже считаю, что Вам хватает Вашей близорукости и плоскостопия… В-четвёртых: документы хотя и подлинные, но не очень… У Цыбульского некстати обострились катаракта и тремор рук. Посему – лучше поостеречься. Границу-то Вы пройдёте, а вот на месте какой-нибудь «дядя Стёпа» может придраться.»
  
      Иннокентий оторвался от записей, протёр очки.
      Отец, отец… Ну что ты с ним поделаешь?.. Мне уже за сорок, а он всё учит и учит меня, как маленького.
      Отец… папа… тятя… фатер… фаза…
      И эта вот мягкая согласная «з» заставили его рассиропиться, расслюнявиться и разрыдаться! Он обильно омывал лицо слезами, сморкаясь в белоснежный платок с вензелем. Контактные линзы давно вымылись в высокий ковёрный ворс, но он этого не замечал. Расплывчатость и размытость предметов даже придавали какую-то грустную щемящую нотку происходящему.
      – Ой, чего это я? – опомнился вдруг Иннокентий. – Как по мёртвому… Аллергия, видимо, на тополиный пух…
      С трудом утёрся. Достал отцовские очки на канцелярской резинке, кое-как, но всё равно – косо, нацепил их и продолжил чтение.
«…3.  Операцию по Вашему внедрению (и это моё категорическое требование!) мы назовём «Операция W». А вы будете именоваться «Хевроньей». Не «Смерчем», не «Витасом», не «Любовью» или «Верой», а именно «Хевроньей». Я думаю, это сейчас в России не вызовет подозрений. Да и, думаю, в случае провала (тьфу-тьфу!)  вызовет у судей симпатию к Вам. Но!..
4. Рассчитывайте только на себя и ещё раз на себя! Вы помните трагическую судьбу Пауэрса? Он надеялся на высоту полёта. В России это не проходит. И если во времена Сталина, как и при Петре Первом, можно было взлететь – из грязи в князи, то со времён Хрущёва ввели ГОСТы: высота потолка – не более двух двадцати – двух сорока… И в случае с Пауэрсом я их понимаю: с какой стати делать исключение иностранным гражданам?! Имейте это ввиду.
5. Планчик я Вам нарисовал. Ну, а что и как – это я, понимаю, рассказал Вам при личной встрече, да?.. Внедряйтесь и вживайтесь! Не торопитесь! Я лет семь-восемь ещё протяну…
И запомните: об этой тайне знают только трое – я, Вы и Ваша покойная матушка. Никому! – слышите? – никому  больше об этом! Хитрите, как хотите, изворачивайтесь, юлите, но – никому!..
Всё! Удачи Вам! Крепко обнимаю и целую! Пишите. Жду ответа, как соловей лета.
                                                          Отец»

Внизу стояла пометка: «С моих слов написано верно.

                                                     Дата…
                                                     Ваш отец…(подпись)
                                                     Сестра-сиделка…(подпись)»

                             .   .   .

      – Кеша! – Александр повысил голос. – Спим?
      Иннокентий очнулся, стряхнул с себя груз воспоминаний.

                            .   .   .

      На этом, пожалуй, можно было бы и закончить начатую нами историю.
      Потому что непритязательному, но почитывающему гражданину Российской Федерации, кажется, уже давно ясно и понятно: ху из ху, и чем всё кончится. Правильно, убийца – дворецкий…
      Изысканному же читателю, брезгливо отложившему данную книженцию в сторону, до смерти жаль потерянного на неё времени. Выхолощенный, халяльный, кошерный, постный детективчик с жалкими потугами на драматизм, интригу и (ох уж эти графоманы!) интеллектуальность… Всё равно, убийца – дворецкий.

      Что ж… Жаль… Жаль, что моих соотечественников не заинтересовала                              п о д л и н н а я  история их земляков, живших в те далёкие тревожные годы начала века. Ведь неважно, что убийца – и в самом деле дворецкий… Право слово,  всё это такая… второстепенность, что ли… по сравнению с бытием и деянием остальных героев, что… извините покорно… мне становится неудобно и, как бы выразится помягче… – стыдновато за читателя. Дотерпеть, что ли, не в силах?  Читать-то осталось – чуть да немного!.. И дворецкий ещё не появлялся… Да и убийца – не он… наверное…

                                      .   .   .

      – Чего?
      – Я тебя спрашиваю: как догадались, что это выход?
      – А чёрт его знает! Там всего один рубильник был! Владимир поскользнулся, ну, и на него… Люк и открылся…
      – Везунчики, – Саня скорбно пожевал кусочек колбаски. – А ежели б заминировано было?
      – На кой? Пустое помещение… ни потайных дверей, ни схронов… Пустое.
      – Я что думаю… – сунулся с догадками Володька. – Может, бомбоубежище бывшее? Сварганили на всякий случай, а войнушка и не дошла до нас! А потом, как водится, – забыли! Камнями присыпало, травой позаросло…
      – Всё может быть, – голос Александра  окреп, стал, как обычно, значительным и покровительственным. Ему было стыдно за свои детские постпохмельные страхи и истерики, поэтому в интонации он добавил немного хамства и сварливости. Так легче было стыдиться. Потому что «сам дурак» с этими друзьями не проходило. – Это одна из версий. Ещё что-нибудь дельное вам в головы лезет?
      – Пожрать бы… – опять заикнулся Вовка, косясь на еду и питьё.
      – Сытое брюхо к ученью глухо! – услышал он в ответ и сник. И с Кешей ситуацию для «момента истины» не создал, И ответвление исследовали пустое. И со жратвой тоже пока обламывалось. Да ещё пол чинить, будь он неладен!
       Одно радует: запасной выход на случай… на какой-нибудь случай, есть. Да и жратва не убежит. Да и Жедяева напугали – животик надорвёшь! Давно у нас в помещении такой атмосферы не было! Всё огурцами да водкой пахнет. Устроили, понимаешь, кабак на рабочем месте, ни стыда, ни совести! Вот, доложить бы куда следует, чтоб не повадно было! Взяли моду: всё подряд обмывать! «Иначе удачи не будет»… Вот, паразит, и базис даже подвёл! Хотя… что я к нему привязался? Человек первый раз в отпуске за последние пятнадцать лет. Рад, поди, как ребёнок… Да ещё в такой компании!.. С писателем да разведчиком… Нет, со шпионом! Рад, конечно!
      Посмотрел на Александра. Лицо того и впрямь светилось. Владимир прислушался.
      – …так что, Александр Анатольевич, напрасно Вы волнуетесь. Похмельный бредовый синдром не такая уж и редкость! По слухам, им страдали и Пётр Великий, и Лукулл, и Борис Николаевич, и Фёдор Михайлович, и Беня Крик… ЛЕчится, как Вы сами изволили выразиться, «подобным» и безо всяких последствий. Не переживайте! Сейчас подлечимся – и баиньки. Завтра встанете – не узнать… И страхи все пройдут, и бельё высохнет… Не переживайте… Давайте… по чуть-чуть… ну, по-слегка…
      Голос Иннокентия  ласково журчал, как струйка в рюмку, наводил на мысли о кущах и неге.
      – Давайте, ребята, давайте… Дело-то движется…

 

 

      Г Л А В А   10

      Белый плавно и осторожно работал щёткой-смёткой освобождая чугунный ствол от наносов. Песок поднимался кверху и мутной стройкой уносился течением в сторону Земли Франца-Иосифа и дальше, к Юкатану, пополняя золотой запас Соединённых Штатов.
      Настроение у Белого было радужным, можно сказать, – предновогодним. За полмесяца поисков это была первая, по-настоящему стоящая, находка. Трёхгранные гвозди, пятак 1943 года выпуска и пудовая гиря в счёт не шли. Гирю даже пилить не стали, посчитали чьей-то неуместной шуткой. А вот сегодняшняя находка вызвала дрожь во всём теле! К сожалению, оба края ствола были занесены подводными дюнами по самое «не могу». Приходилось кропотливо и осторожно разгребать песок, чтоб, не дай Бог, не пропустить что-либо существенное. А вдруг стволы расчеканились и добро грудой лежит рядом?!
      На противоположном конце трудился, не покладая ласт, напарник с необычным прозвищем Жоха. Он с трудом просматривался сквозь цветущие сине-зелёные водоросли.
      Белый старался не отвлекаться на Жоху и замершего в метре от него любопытствующего судачка. Первое время тот пытался гоняться за песчинками, как собачка за апортом. Затем уставился на Белого и гипнотизировал его уже минут пятнадцать.
      Белого это нервировало. Но он был гостем в этой вотчине, а судак – хозяином. Приходилось терпеть и стараться не обращать внимания на дурака. К тому же, по мере очищения чугуняки, в голову всё чаще приходил вопрос: – Как мы эту чушку поднимать будем? Метра четыре длиной, не иначе… Да ежели полная… Мало не покажется…Ладно, главное – очистить, а там посмотрим… Маячок пока навешаем…
      Подплыл напарник. Громадный расплющенный нос его еле помещался в маске. Создавалось впечатление, что стекло линзой выгнулось наружу.
      Энергично поманил за собой. Сердце Белого заколотилось. Рванул следом. Подождали, пока уляжется муть. Перед ними торчала оголённая чугунная труба с раструбом на конце. ЧКН-150, ГОСТ-3874. Труба канализационная, напорная, диаметром 150 мм.
      Белый в отчаянье сплюнул в загубник и начал подниматься.
      В лодке устало поснимали снаряжение, откинулись на нагретые резиновые борта и долго молчали, переваривая неудачу.
      – Чего делать будем? – не вытерпел первым Жоха. Нос его постепенно выправлялся и приобретал природную форму.
      – Искать будем, – хмуро отозвался Белый. – Чего мы здесь облазили?.. Фиг, да немножко!.. Не вешай нос! Видишь? – кивнул он на стоящую метрах в ста от них лодку. –Тоже с неделю что-то ищут. И параллельно нам идут… Может, то же самое ищут…
      – Может… Достань сигаретку…

                                  .   .   .

      – Ну Иван Хамитович!.. Ну, угодил, родной!!! – лицо Андрея Борисовича светилось счастьем. Он спустил ноги в воду, взвизгнул по-девичьи. Перевернулся на живот и попробовал сползти в воду целиком. Но живот зацепился за борт, притормозил. Пришлось отталкиваться.
      – Уф-ф-ф! Уф-ф-ф! А вода-то – молочко парное! Идёмте, Иван Хамитович! Идёмте, не бойтесь!.. Нас ждут великие дела! Уф-ф! Счастье-то какое! Ну, спасибочки! Молоко!..  А ежели ещё и сыщется что- нибудь!.. Смелей, смелей! Во-о! Правда же – молоко?! Ну, что, заныриваем?..
                                      .   .   .

      Радостный голос Андрея Борисовича звонко разносился по воде аж до камышей на другом берегу.
      В камышах, в маскировочном халате, на пятнистой резиновой лодке восседал                    (полулёжа) человек (сквозь москитную сетку и не разглядеть было – молодой или с усами, красивый или румын) и битых два часа наблюдал в добротный цейсовский бинокль за сложными параллельными манипуляциями двух команд ныряльщиков у профилактория «Изумруд».
      Периодически (не вставая) подсекал окунишку на зимнюю удочку. Бросал того в зелёное, защитного цвета ведёрко с водой. Так же, таясь, насаживал нового червячка, поплёвывал на него для фарта – и вновь замирал в ожидании.
      Фартовая слюна на москитной сетке подсыхала под лучами предзакатного солнца  и мешала обзору.
                                             .   .   .

      – Нет там никаких ящиков!
      – Но бункер-то есть?!
      – Бункер есть!..
      – Значит, и ящики должны быть! На кой им бункер без ящиков? В следующем ответвлении и будут! Ай да Лизавета! Ай да Сигизмундовна! Ай да… – Александр осёкся, встретившись взглядом с Кешей. – Молодец, в общем!.. А вы: «бомбоубежище, бомбоубежище» заладили…
      Володька не разделял его оптимизма.
      Во-первых: он не верил в случайные совпадения. А они всё продолжались. За разговором случайно выяснилось, что обосноваться именно на  э т о й  базе Александру насоветовал Иннокентий.
      – Да ты что, не помнишь?.. Ты ещё на магию координатных чисел ссылался! На вещий сон под пятницу!.. На фамилию директора: дескать, с такой фамилией – Бельдыев –  у меня проблем с арендой не будет!..
      – Правда, что ли? – искренне, кажется, удивлялся Иннокентий. – Ты смотри, что нагородил!.. Выпили, что ли, тогда лишнего?..
      Но Володька-то уже знал цену этим «искренностям»!
      Во-вторых: он понимал, что в эту дурацкую историю ребята вляпались благодаря его не менее дурацкой публикации! За что ж им-то, убогим, пусть даже и шпиёнам, страдать? А страдания – он загривком чувствовал! – ещё и не начинались! Чего этот дурак радуется, лыбится, как Дед Мороз во втором часу ночи?! Ни хрена не соображает! Вот как на него положиться теперь?! Кеше – верит! Всё вокруг – олл райт! Улыбка до ушей! А ведь от Саши Малышенкова – это третье – пока никаких вестей! А вдруг какая-нибудь бяка выяснится? И что? Общественность поднимать? Да общественность за такую улыбку сама тебя не то что поднимет, а опустит не задумываясь! И поделом!  
      Нет, Вольдемар! На тебя, и только на тебя вся надежда!!! Думай! Что угодно, но – думай!!! Думай, родной!!!
      Главное – чтоб все были живы! И найти, что ищем! А что ищем – потом разберёмся! И, наконец-то, всё-таки разобраться с Иннокентием… До конца!

 

 

       Г Л А В А   11

      Внедрялся Иннокентий Ферапонтович тяжело. Ежели б не добротная «легенда», выдуманная отцом, и не качественные документы, нарисованные полуслепым поляком-эмигрантом – он бы «засыпался» в первые же дни. Менталитет здешнего люда оказался непривычен и необычен с точки зрения Г. Лански. И надо было переучивать русский язык. Опять же, выручила «легенда», согласно которой он тринадцать лет работал энтомологом в эвенкской лесотундре, где за это время почти не встречал людей, отвык от всякой лексики и стал застенчивым и молчаливым. Люди с пониманием относились к таким выкрутасам чужой судьбы, жалели Кешу и старались помочь, кто чем мог: случайный сосед по столику в пивной устроил его в ПО «Полёт» инженером; встречающиеся периодически женщины втихомолку плакали и голУбили; старушка из квартиры напротив одаривала варёными яичками и сплетнями.
      Снятая сразу на три года полуторка (это тоже было новое слово для Иннокентия, так как более в России нигде однокомнатную квартиру так не величают) постепенно обустроилась.
      Периодически отчитывался перед отцом, отсылая телеграммы:
      «Обустроилась. Хавронья»
      «Устроилась на работу. Хавронья»
      «Вышла замуж. Хавронья»
      «Развелась. Хавронья»
      «Уволилась. Хавронья»
      «Устроилась. Хавронья»
      «Сделка пока застопорилась. Нет комплектующих. Хавронья.» и т.д.
      И за все эти годы отец ответил лишь два раза. И оба раза – по поводу семейной жизни.
      «Дурак! Отец» – на «замужнюю».
       И – «Молодец! Любящий Вас отец» – на «разводную».
      Честно говоря, Иннокентий уже опустил руки… Ни богатых друзей, ни спонсоров за время жизни в городе Ч… ему приобрести не удалось. Светиться же со своими капиталами (а они, поверьте мне, у него были!) он не решался. Штатовская налоговая служба внушала ему уважение и страх, что у него, дефективного, распространялось и на российскую…
      И если бы не случайная встреча с Александром Анатольевичем, то… Не знаю… Так бы и кончилось всё пшиком… Ну, ещё бы раз женился… Ну, народились бы детишки у Тяпы… Ну, развёлся бы… Или не развёлся…
      Словом, что фантазировать, ежели планида спланировала всё по другому…

                                  .   .   .

      – Так! – грозно прозвучал голос Александра. – И по какому случаю оргия?!
      Ребята чинно и скромно сидели за столом с одной-единственной! литровой бутылочкой «Немирофафа», резали бутербродики и этот окрик больного и контуженого льва им совсем не понравился. И вообще: им уже второй день не нравился Александр Анатольевич. После того случая, с люком.
      Они недоумённо обернулись.
      – Ты чего?.. Опять голодный?
      Владимир был более привычен к Александровым выходкам. Он их просто старался не замечать.
      – Подожди немного, пельмешки почти сварились. Кеша, помешай, пожалуйста…
      – Чего Вы, Александр Анатольевич?.. – Кеша трубочкой вытянул губы, пробуя с ложки воду на соль. Обжёгся. Выругался незлобно.. – У нас повод: у Владимира рассказ опубликовали. Да Вы проходите, присаживайтесь!..
      Александр Командором прошествовал в офис, сбросил сумки у холодильника.
      – А при чём здесь спиртное?! – Голос его не смягчился. – Это что, обязательно?..
      – Точно: голодный! – подумал Владимир. – Иль Кеша переборщил позавчера со своей кодировкой… Их там, поди, разным штучкам обучали…
      – Саша! Ну, кончай!.. Не порти праздник!
      – Тяв! – подтвердила Тяпа, облизываясь после сервелата.  
      – А это кто там ещё гавкает?! – Александр грозно перевёл очи долу, на собаку.
      Все замерли, ожидая традиционного ответа. Но Тяпа только скептически хмыкнула и принялась за следующий кусочек.
      – Всё, всё! Садимся! Кеша, накладывай! Саш, а ты всё купил? – прервал Володька затянувшееся молчание..
      – Всё, всё… – хмуро буркнул тот в ответ.
      – Ну, и хорошо!.. Ну, и ладненько!.. Всё! За стол!
      – Чего обмываем? – всё так же, хмуро, буркнул Сашка.
      – Детектив… маленький… рассказом…
      Александр опрокинул в себя рюмку. Покрутил головой. Выдохнул.
      – Ты смотри! Детективы принялся писать!.. Какого лешего?.. Всё равно, лучше Стаута иль Акунина не получится!..
      Опять покрутил головой, будто воротник жмёт.
      – Нет!.. Сидит себе и кропает!.. Заело его, видите ли!.. Раж писательский!.. Пустозвон…
      – Чего ты!.. Меня даже за границей читают! – с обидой отозвался Вовка. – Райберы    как-то звонили… За рассказы благодарили!..
      – Богато! Это ж какой охват читательский?! Ого-го! Оксанка моя в Штатах… Томы в Германии – ещё четверо… Ну, Райберов, допустим, десятка три с половиной наберётся в земле обетованной… Богато!.. Растёшь! Спросом пользуешься!
      Володька тоскливо глядел в сторону, в одну точку. На левое ухо Тяпы.
      – Напечатали его… – продолжал бурчать Александр. – И где, позвольте спросить? В «Интернете» опять? Заглядывал я туда, случалось… Ну, это же такое поле для игрищ и забав!.. Что только не выплёскивают! И, ты посмотри, как читают-то!.. И что пишут-то!.. «Мне очень понравилось… свежо… искренне… загляните на  м о й   сайт… я думаю – Вам понравится…»
      Вот так… друг друга… и насилуют своими «творениями». Тираж увеличивают.
      Иль романы… Ну, здесь вообще!.. Кто за большой объём чтива возьмется? Да никто! Так они, Кеш, по главулькам, представляешь? – по крохам его сцеживают! И смотришь: мать честная! Десятки тысяч читателей!..
      Володька засмущался. Он тоже грешил всем этим. А чего такого?! Какая разница, как печатать? Чем хуже советских «Из номера в номер»? Но отчего-то всё равно было стыдно. Будто «Богатые тоже плачут» кропал. И насильно Чехову Антону Павловичу всучивал на рецензию! А тот не выдержал такого издевательства – и на второй главе застрелился! Или слёг в горячке с неврастенией!
      Володька загрустил. Очень уж жаль стало классика. Аж невмочь! И себя – тоже… Заодно с Антон Палычем…
      – Ну, что Вы, Александр Анатольевич… У человека радость, а Вы… гнобите его, будто старушку через улицу не перевёл. Нельзя же так! Проявите благородство! Да, кстати… – Кеша отставил кружку в сторону, полез зачем-то в сейф. – Это Вам… Пришло сегодня. Мы немножко перлюстрировали его с Владимиром, думали, что-то срочное… Оказалось – Вам… Лично…
      Он протянул Александру красочный конверт.
      – Что это? – с подозрением спросил Александр, не притрагиваясь к конверту.
      – Споры сибирской язвы, – сварливо произнёс из угла Владимир. – Графом тебя окрестить хотят… Или князем… Или дебражелоном… Чего душа пожелает!
      Саня недоверчиво вскрыл конверт и вчитался. По тому, как натянулся пиджак, стало ясно: Александр выпрямил плечи. И на лице его замаячила горделивая улыбка, пока ещё еле видимая.
      – Они, правда, ещё и пятнадцать тысяч просят, – попробовал всё-таки испортить ему настроение Владимир.
      – Да не-ет… Это они так… Мелочёвка… За орден да официальную бумагу… Главное – я у них уже в реестре! То есть – со званием!
      Александр возбуждённо потёр руки.
      – Где вот только взять их, эти тысячи?.. На чём сэкономить?
      Обвёл глазами помещение. Взгляд его, как у удава, застопорился на бутылке водки.
      Владимир медленно-медленно снял её со стола и спрятал между ног.
      – Ты святое-то… Не замай!
      Александр так же медленно перевёл остекленевшие глаза на Тяпу.
      Та поперхнулась, закашлялась.
      – Александр Анатольевич! Ну Вы что психику у девочки травмируете? – обиделся Иннокентий, подхватил ту на руки.
      – Это что!.. Он ещё и нас золотарями в аренду отдаст в частный сектор! С него станется! Ишь, распыжился! Граф де ля Турсука! Пустили в Европу… Мать родную продаст за выпендрёж! Вот оно, Кеш, благородство высшего света! Что для них людишки – монета разменная!.. На борзых меняют!..
      – Я не люблю охоту, – подал голос Александр.
      – Ну, в карты тогда проиграешь!
      Саня вздохнул, поняв, что здесь поживиться нечем.
      – Ладно, прекращай, Вовка… Я так… пошутил, а вы…
      – Ты вот ей объясни! – кивнул Володька на Тяпу. – Довёл человека!.. Чего, вот, с ней сейчас делать? Шутки у тебя!..
      Тяпа тряслась и жестоко, беспрестанно икала.
      – Кеша, ну ты же лечил Малышенкова от икоты!.. Сделай что-нибудь!
      – Тяпочка, прости меня! Пошутить хотел! – Санька молитвенно прижал пудовые кулаки к груди.
      Володька смело достал литровую бутылку.
      – Может, ей капельку?..
      Кеша с сомнением намочил в рюмке кусочек колбаски, поднёс Тяпе. Та долго принюхивалась. Затем слопала колбаску, лениво перебралась на диван – и заснула.
      – Так, – шёпотом произнёс Александр. – И на чём мы остановились?

 

 

      Г Л А В А    12

      Володька откинул крышку, высунул голову со счастливым лицом на ней. И в ту же секунду чья-то рука в перчатке, пахнувшей оружейной смазкой и порохом зажала рот, а другие руки, подхватив под-мышки, резко, как морковку из грядки, выдернули его в комнату, вжали в пол.
      Боковым зрением он увидел приближающееся к нему лицо в плохо связанной шерстяной маске.
      – Где второй? – почти беззвучно спросило лицо. Распустившаяся шерстинка попадала в рот, поэтому лицо её постоянно отдувало.
      Володька сделал страшные глаза и показал ими вниз.
      «Лицо» подняло ладонь вверх, показало один палец и направило его вниз. Затем исчезло из поля зрения. Но руки, державшие Владимира сзади, хватку не ослабили.
      Через минуту послышались шум, возня – и Иннокентий улёгся рядом.
      – Да отпустите вы этого, мелкого! – раздался голос Малышенкова. – Этот – свой! Этот – за нас!
      Хватка ослабла. Вовку грубо подняли, встряхнули. Он огляделся.
      Мать честная! Карнавал в Венеции! Лишь Малышенков да Жедяев, сидевшие на диване, были без масок. Остальная же «группа захвата» – в камуфляже, при оружии – глядела на мир сквозь прорези тевтонскими глазами: жёстко и решительно.
      – Мужики, что за буффонаду устроили? – плаксиво спросил Владимир, боясь пошевелиться.
      – Иди, вон, на диван, не мешайся! Буффонада… – Малышенков подошёл к Иннокентию, долго и презрительно смотрел на его затылок. – У-у, гад! Ещё и Петровым назвался! Замаскироваться вздумал! Как бы дал щас!.. – Он замахнулся.
      – Майор, отставить! – Старший группы отодвинул его от Кеши. – Не положено!
      – Чего ты, правда, злишься так? – Жедяев спокойно покуривал сигаретку. – Он же не со зла тебе тогда заехал…
      – Да у меня зятёк – Петров! Вот такой же… двуличный… То со мной: «мир, пейс», то с тёщей… Перерожденец… И этот – такой же… И Иванов он, и Г. Лански он, и Хевронья он, и Хавронья, и Цыганков… Сам-то не запутался?
      Вовка, не веря ушам своим, внимал Малышенкову и аж колдобился от собственной прозорливости. Присел на краешек дивана.
      – Саша, а откуда ты… знаешь всё это?
      – Откуда, откуда… От верблюда! Начал справки у ребят наводить про этого «Януса», а они, оказывается, его давно уже «пасут»! С Оксфорда!
      – Значит, всё-таки, Оксфорд! – промелькнуло у Володьки.
      – …Они всех «высоколобых» ещё в яслях на заметку берут… Но те-то порядочные оказались, а этот в Россию припёрся! Пять лет сиднем сидит! Чего сидит, спрашивается?.. Вынюхивает, высматривает… И ведь такое навыдумывал: и в Эвенкии он маугличал, и бабуля у него какие-то гостайны знала, и любовь несусветную с финном…
      – Бу-бу-бу, – что-то невнятно пробубнил Иннокентий.
      – Что? – все повернулись к нему.
      – Он говорит, что всё рассказал этому, – перевёл старший и указал автоматом на Владимира. И спустил предохранитель.
      Володька передвинулся за Жедяева. Тяпа – за него.
      – Ты с оружием-то… того… А то икнёшь, а оно стрельнет…
      – Да, мужики, давайте без фейерверков. – Жедяев, пытаясь сохранить спокойствие, отодвинулся от Владимира. – Что он тебе рассказал?
      – Да всё! – Володька почувствовал себя неуютно, будто сидел голым в женском отделении. Но мужское начало в нём все-таки пересилило, и он спрятал Тяпу за спину, ощущая себя Матросовым. – И как он нас обманул, пытаясь исполнить волю отца… И как искал все эти годы возможность найти родовой клад… И как наврал про ящики, потому что тебя больше ни чем на поиски не раскрутить было… Всё почти рассказал!.. А вот про Лански с Хавроньей не рассказывал… Кто такие? Почему не знаю?
      Малышенков от него отмахнулся.
      – Вы нашли что-нибудь?!
      – Конечно! – Владимир кивнул на прорезиненный мешок с каким-то грузом внутри. –Всё, как говорил его отец: подняли плиту…
      – Ну, и…?!!
      – Ну, и нет там ни хрена! А что дальше делать – батя ему не успел сказать! Слава Богу: плита назад грохнулась и разбилась. Вот в ней-то ящик и нашли! Только уж что-то лёгкий больно… Никак на золото не тянет… Уран, может, какой- нибудь?..
      – Бу-бу-бу! – вновь встрял в разговор Иннокентий.
      – Он говорит: там родовой архив. – Толмач, наконец-то, поставил оружие на предохранитель.
      – Ладно, сейчас посмотрим… Командир, спасибо тебе… И вам, ребята… Все свободны… Нет, не надо одевать на него наручники, я думаю, он сейчас смирным будет, да, Кеша? Или как тебя там… Спасибо, ребята! Счастливо вам! Привет генералу, Пал Палычу! Три дня на разграбление города! – попробовал Малышенков пошутить напоследок.
      Старший внимательно на него посмотрел.
      Малышенков стушевался.
      Старший обвёл взглядом остальных. Увидел стоящий у стола пакет, принесённый Жедяевым. Аккуратно поднял его. Звякнуло бутылочное стекло. Много стекла.
      – Ну, раз мы больше не нужны… Не поминайте лихом! Мы уходим.
      И группа гуськом вышла из помещения. Взвыл мотор – и вскоре всё стихло.
      – Ничего, – успокоил всех Жедяев. – У нас ещё и в холодильнике, и в сейфе осталось…
      – Саш, – Володька потянул за рукав Малышенкова. – Может, рано ребят отпустил?.. Только клад нашли, а ты ребят отпускаешь… А сам говорил: бандиты, мафия…
      – Ты, Вовка, совсем что ли «приплюснутый»? Какие, к чёрту, бандиты?! Какая, к лешему, мафия?! Палермо нашёл… В плечи ещё целоваться не научились. Если какие и были когда-то, так они все сейчас за сто первым километром. Или, даже, за Щучьим… А, может, и вообще в Москву перебрались! Скажешь тоже: мафия…

 

 

      Г Л А В А    13

      Ребята сидели возле домика, у мангала, и варили уху. Хвосты рыб задорно торчали из котелка. Белому очень хотелось, чтоб среди них не было давнишнего знакомца-судачка. Как-то попривык он к этому паршивцу за последние три дня.
      Но найденные Жохой чьи-то брошенные на глубине сети сортировкой не занимались, посему положились на случай: авось нашего, непутёвого, средь них не будет.
      Рыбу почистили, сети сожгли.
      И сейчас сидели, истекая слюной, пялились в звёздное время и переговаривались.
      – Эти-то… с катера… тоже домик на базе сняли. Вон, варят чего-то… – Жоха кивнул на соседский домик.
      Белый лениво повернулся. Объёмные силуэты соседей неподвижно застыли у своего мангала.
      – Может, подойдём?.. Познакомимся?..
      – Похлебаем ушицы – и подойдём…

      – …Андрей Борисович, эти идут!.. «Коллеги»…
      Испуганный шёпот не понравился Андрею Борисовичу.
      – Не волнуйтесь, Иван Хамитович! И перестаньте бояться! Мы – у себя дома! Мы арендовали этот домик у сторожа на два дня!
      – На три! Я ему три бутылки отдал!
      – Тем более! Сидите! Не бойтесь никого…

      – …Здравствуйте.
      Подошедшая парочка застенчиво мялась поодаль.
      – Добрый вечер. Да вы подходите, не стесняйтесь! Знакомиться будем..
      Гости скромно притулились на краю, жались друг к другу, как новобрачные.
      – Ушицу будете? Рыбка свежая.
      – Да мы… это… – Жоха достал из кармана фляжку, выжидательно посмотрел на хозяев. – По слегка…
      – Что ж, не откажемся, под горячее-то… Иван Хамитович, у нас тоже где-то припасено было…
      – Это мы мигом!.. Это мы сейчас!.. – засеменил тот в домик. Заодно, вместе с горячительным, принёс и разовую посуду. Порезали хлеба, лучок. Разлили. И горячее, и охлаждённое.
      – Ну, за знакомство!..
      – Олег.
      – Матвей.
      – Иван Хамитович.
      – Андрей Борисович, председатель Ч-го общества филателистов и нумизматов.
      Гости уставились на него.
      – Чего вы?.. Правда – председатель.
      – Так Вы-то нам и нужны, Андрей Борисович!
      – Это… каким боком? – удивился тот.
      – Жоха, дай вырезку! Вот, посмотрите! Читали эту статью?
      Олег показал запаянную в файл газету с Володькиным рассказом.
      – Не только читал, но и досконально проштудировал! Хорошо, чертяка, написал! Меня, старого – и то вытянул на природу! Сижу, вот, с вами здесь… Эх, жить бы да жить ему… с таким умищем да фантазией…
      – Да, да… – Олег Белый скорбно покивал головой. – Наслышаны… Жаль…
      – Да что – «жаль»?! Жаль, что этот сволочуга координат никаких не оставил! Кинул замануху – и в кусты! Разве ж так порядочные люди поступают?! Расстреливать на месте за такие выкрутасы надо!
      – Да куда уж ему больше- то? – не согласился справедливый Иван Хамитович. – Вы уж скажете, Андрей Борисович…
      – А что, не правда? Мы с тобой целое общество на две недели закрыли! В командировку, дескать, уехали!.. Ищем здесь, не знаем что… И там ли вообще ищем – тоже вилами на воде… Вот вы чем занимаетесь, молодые люди?
      – В отпуске сейчас… А так – инженеры в «Роторе»…
      – Да я не о том! – досадливо прервал Олега Андрей Борисович. – Вот здесь,                      з д е с ь  именно что делаете?! Не у плотины, не у Сосновки, а именно  з д е с ь?!! Во-от! Тоже пришли к выводу, что  з д е с ь? А на основании чего, позвольте спросить? ГлубИны!!! Так? Вот и мы: бред сивой кобылы принимаем за факты! Наливай, Иван Хамитович! Наливай, родной!
      – Ребятушки, мы-то вам зачем понадобились? – спросил, разливая, Иван Хамитович.
      – Да давно уж хотели к вам подойти… Неделю уж почти рядом топчемся… Мы так и поняли, что одно и то же ищем… Интересно только: не байки ли всё это? Про пушки-то?.. Вот вы, как историки и специалисты, скажите: может такое быть? Не наврал журналист?
      Ребята с затаённой надеждой посмотрели на председателя.
      – Нет! – твёрдо заявил Андрей Борисович. – Не наврал! Было такое! Только, может, не у «Изумруда»… Ну, за удачу!
      И в это время в ближайшем кустарнике что-то тревожно зашумело, зашевелилось.
      – Кого это ещё на ночь глядя несет? Сторож, что ли?
      – Может, ёжик?.. – Жоха на всякий случай нашарил полено. – Они сейчас активные…
      – Если только мутированный… Ишь, как кусты гнёт. Как шатун…
      Но из кустов появился давешний наблюдатель в москитной сетке. С трудом протянул за собой на верёвке резиновую лодку. Откинул колпак и утёрся.
      – Киря!!! – в один голос вскрикнули Олег с Матвеем.
      – Он самый!
      Незнакомец устало вздохнул. – Хау ду ю ду… Здравствуйте. – Вошёл в свет костра. –Извините… ребята, у вас пожрать осталось что-нибудь?..
                                                        
                                         .    .    .

      – Итак, подытожим…
      Машина генерала ФСБ была взята без спроса его шалопаем-племянником, Олегом Белым, двадцати трёх лет, инженером СКБ «Ротор», в свободное время – «чёрным» археологом-подводником, для слежки за нашим многоуважаемым Владимиром.
      Машина дядей отобрана, племянник (по данным моей «прослушки») получил нагоняй. Эт-то раз!
      Малышенков стукнул пустой стопкой по столу. Жедяев услужливо подлил.
      – «Вольво», номерной знак «А 001 АА», принадлежащая вору в законе Тёме Троицкому (настоящее имя Артемий Биргильдинов) была продана семь лет назад председателю Ч-го общества филателистов и нумизматов Фуксову Андрею Борисовичу, 59-ти лет отроду, по генеральной доверенности. Биргильдинов-Троицкий, думаю, об этом даже не подозревает, так как девятый год обитает в Таиланде и возвращаться не думает. Ему там дали 17 лет. За кражу белого слона из императорской конюшни.
      Председатель наш – человек уважаемый и порядочный, на работе характеризуется только с положительной стороны. Связей, порочащих его, не имел. Но, по словам зама, Ивана Хамитовича Лютого, часто впадает в детство и в такие минуты бывает неадекватен. Как в случае слежки за Владимиром и поисков эфемерных сокровищ. Эт-то два!
      Стук стопки. Журчание жидкости. Тишина. Выдох. Хруст огурца.
      – А третья машина? – осторожно полюбопытствовал Владимир. Его завораживали эти чёткие сухие Сашины «Раз, два…». В эти минуты он напомнил ему одного из любимых литературных героев. Правда, у Саши серебрилось вокруг тонзуры, а не виски. И ростом он был мелковат. И колорита восточного рядом с ним не возникало (Владимир специально всмотрелся в Жедяева и Кешу: нет, японцами от них и не пахло. Уральцами пахло.)
      Но было в Малышенкове что-то похожее… Нет, не дворянское, благородное, упаси Боже! Нет! Скорее всего – что-то военное… Конторы их сближали через столетия, что ли?..
      И вот это медленно-раздельное: «Эт-то раз, эт-то два…» – будто чётками стучат – это впечатляло, и хотелось продолжения.
      – Третья машина, ВАЗ-21213, с московскими номерами «С536 МХ», была арендована в первопрестольной Кириллом Анатольевичем Миксеровым, имеющим двойное гражданство: Россия и Канада. Миксеров является бывшим согруппником и сокурсником Олега Белого…
      – Соинститутником, тогда уж…
      – Эт-то три! – закончил Малышенков, не слушая провокатора.
      – Ну, ясно. – Саня Жедяев потёр переносицу, о чём-то задумавшись. Затем не удержался и почесал затылок. – Тоже за сокровищами припёрся.
      – Эт-то три! – вновь подтвердил Малышенков, и вновь подстукнул стопкой, но и сейчас его проигнорировали.
      – Так! – Жедяев решительно поднялся. – Всем – по сто грамм – и приступаем! А то, я смотрю, Кеша себе места не находит…
      А на Иннокентия, и вправду, больно было смотреть. Он то бледнел, то пунцово вспыхивал. Его колотило заметной для окружающих дрожью. Глаза не отрываясь смотрели на мешок с хабаром.
      Господи! Да когда же эти кретины наговорятся?! Столько лет ожидания!.. А этим лишь бы замахнуть!
      – Ну, вскрываем?..  – нечаянно бил по больному сволочь-Жедяев.
      – М-м-м… э-э-э…
      – Да что ты, Кеша, блеешь, как ведущая на «Эхо Москвы»? Выплюнь носки, прекрати стирку! Говори чётко, внятно: вскрываем?
      Теперь влез со своими комментариями гад-Владимир:
      – А что?.. На других не мычат? Что ты к «эхушникам» привязался?
      – Мычат! – согласился Александр Анатольевич.
      – О-о-о! – взвыл про себя Иннокентий. – Они сейчас диспут устроят!
      – Мычат! Но с такой напускной значительностью и интеллигентностью – тока там!
      – Вскрываем!!! – наконец-то прорвалось у Иннокентия.
      – Мужики! – толстокожий Малышенков, видимо, майорским чутьём просёк Кешино настроение. – Давайте, действительно, посмотрим: что там?

 

 

      Г Л А В А    14  

      – Киря, Киря… – ласково повторял Жоха, наливая тому третью миску ухи. – Оголодал-то как!.. Хреновато там, в Канаде, да?
      Тот что-то забубнил набитым ртом, помотал отрицательно головой.
      – Да ты ешь, ешь… Сам вижу, что хреново… Недавно только о тебе с Олежкой вспоминали… Дело здесь одно закрутилось… С пугачёвскими стволами, помнишь, ты рассказывал? А местный журналист тиснул об этом в газете. Без координат, правда… Сам копыта отбросил, а нам – заморочки… Вот вторую неделю ищем… Пока ничего. А это – коллеги по несчастью. Учёные. Параллельно идём… Знакомьтесь, кстати…
      Кирилл, наконец-то, прожевался. Привстал. Поздоровался.
      – Я, мужики, честно говоря, тоже вторую неделю здесь, – виновато признался он. Оглядел столик, придвинул к себе пару бутербродов и открытую банку тушенки. – За вами всеми наблюдал…
      – Как – наблюдал?! – Олег замер с бутылкой над Кирилловой кружкой. – За нами?!!
      – Да ты послушай сначала!.. – Кирилл всё-таки подсунул ему кружку. – Наливай!.. В общем, прочитал я про ваши клады в Интернете – и бегом на Родину. В Москве машину арендовал – и в Ч-бу…
      – Машина-то тебе зачем? – как-то немного брезгливо спросил Олег. – Тем более московская…
      – А я, когда два года назад уезжал на Запад, что-то не видел в Ч-бе автопроката! – язвительно ответил Кирилл. – Да и вы с Матвеем безлошадными были!
      – Давай, давай дальше!.. – заторопил его Жоха.
      – Ну, приехал… Сунулся к Белому – дома никого. К тебе – тоже… Поехал к журналисту этому, благо, адрес сейчас узнать – не проблема. Подъезжаю – ба! Дядьки твоего машина стоит! Только подойти хотел – тронулась. И такая кавалькада потянулась – мама не горюй! Журналист, дядька твой, «Вольво» какая-то (я уже потом узнал, что Ваша, – кивнул он головой Андрею Борисовичу), «пятёрка»… И я замыкающим… Ну, думаю, у них и дела творятся!.. Чикаго целое!
      Два дня за вами колбасился! Ни пожрать, ни поспать, ни оправиться! А когда на карьере несчастье с журналистом случилось – разъезжаться стали. Я – следом. Наконец-то, думаю, объяснюсь с вами. И пожру по-человечески… А пока плёлся следом – ещё один «хвост» обнаружил. Теперь уже за собой. Попытался оторваться – вот вам!.. «Спецы» вели! Ну, я через плотину – и в леса! Лес-то для меня, что дом родной… Затерялся… Тачка, правда, в болоте завязла, кое как снаряжение вытащить успел.
      Думать начал… А что оставалось делать? И пришёл к выводу, что у «Изумруда» объявитесь. Каково, а? Здорово я вас вычислил? Залёг на том берегу – и наблюдал. И никакой слежки за вами не обнаружил! Никто вас не «пасёт»!
      Галеты кончились… Тушёнка кончилась… Сигареты кончились… – скорбно молвил он далее. – Окунишек ловил. Подсолю – часа через два лопаю. Воду из реки пил. Пока попривык – в кустах насиделся, пробивало шибко… К вам переправиться опасался… А сегодня решился! Что я там, как мизерабль?.. Всё ж таки вторая неделя пошла… Да и ночь… Да и не клевало сегодня, – закончил он тихо. – Матвей, там ушица осталась?
      – Господи! Это ж сколько человек испытал?! Бедолага! – Иван Хамитович вновь засеменил к домику и вернулся с утренней пшённой кашей. – Кашку будешь? Подогреть? С маслицем!
      – Подогрейте, – Кирилл поморгал усталыми покрасневшими глазами. – А вы-то?.. Сами-то будете?
      – Ешь, ешь, родной! Олег, подлейте всем! Э-эх! – Иван Хамитович уселся с кружкой на своё место. – Вот она, чужбинушка-то!.. Н-нда… – Ласково погладил Кирилла по спутанным засаленным волосам.

  
                          .   .   .

 
      Иннокентий лихорадочно разворачивал пергаменты, берестяные грамоты и прочие манускрипты. Прочитывал их и откладывал в сторону. Лицо его светлело и растягивалось в счастливой улыбке.
      – Ну, что там? Что?!
      Ребята в нетерпении заглядывали через его плечи, пытались что-то сами разобрать, причём, Сашка – в кириллице, Вовка – в мефодице, но – тщетно. Поэтому теребили Кешу.
      – Кеша, сволочь такая! Не молчи! Что там?!
      И лишь Малышенков соблюдал невозмутимость: сидел за столом в добротном костюме и вкушал, запивая…
      Кеша, наконец, откинулся на спинку дивана, обвёл радостными глазами подельников.
      – Ну, всё-то я, конечно, не разобрал… Одно ясно: это рецепты.
      Почему-то удивляться ребятам показалось легче с открытыми ртами. Даже Малышенкову, хотя это и выглядело не эстетично…
      – И… мы… это… с-столько времени… и-искали? – Саша Жедяев вдруг зазаикался. Раньше Владимир этого за ним не замечал. Потом вспомнил, кто спонсировал эту авантюру – и заикание принял, как должное.
      – Эх, друзья мои! – Иннокентий закинул руки за голову, улыбнулся мечтательно, витая на седьмом небе. – Ни черта вы не понимаете! Это рецепты водки!!!
      – И?!!
      – Вот вам и «и»!!! Вы на даты-то посмотрите!!! 11 век!!! 13-й!!! Вот снова 11-й!!! А этот… где он?.. А-а, вот: девятый!!! Это ж… Переворот всего!!! У нас с поляками чуть до войны не дошло по поводу бренда «водка»! Они на 15-й век ссылаются!.. – Он счастливо засмеялся. – На 15-й! А здесь – девятый!!! Это ж такие деньги!.. «Газпром» ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4