ОХОТА  НА  « КАБАНА »

ОХОТА  НА  « КАБАНА »

1

Во дворе, гремя цепью, свирепо залаял пес. Сидя во времянке за столом со спиртным и закуской  высокий, кряжистый Родион Зобов и его приятель  низкорослый и коротконогий, но толстый, как бочонок, Николай Тетеря, удостоенный клички Мул (детстве и юности дразнили Глухой тетерей),  прервали бурный разговор и прислушались.

— Чужак, — определил хозяин дома и времянки Зобов. — Дик по пустякам  надрывать голос  не станет. Умен пес, любую служебно-розыскную шавку за пояс заткнет. А ты говоришь, что у меня таланта дрессировщика собак нет. Взгляни, Николай, кого это, на ночь глядя. нечистая принесла? Может, участкового  черт  принес?  Эх,  судьба-злодейка, а жизнь-копейка, ни сна тебе, ни покоя. Всегда норовят напакостить. 

За окном проплыла большая тень, послышался топот  тяжелых шагов.

— Пшел, дьявол! — кто-то злобно выругался на надсадный лай Дика. — Забыл что ли своих, душа твоя собачья, короткая память. Поди, не признал, холера…

— Сходи, Мул, узнай, кого черт принес? — велел  Зобов. Не успел  Тетеря  встретить нежданного пришельца, как дверь отворилась, и в полосе света возникла  по-медвежьи крупная фигура, косая сажень в плечах. Родион и Николай, словно под  воздействием гипноза, опешили, не веря своим глазам.

— Вот так  сюрприз! Мы, грешным делом подумали, что мент подвалил к нашему шалашу? — наконец выдохнул Зобов.  Поднялся из-за стола и заключил  гостя в объятиях.  Тот снял  двупалые рукавицы и  Родион сразу же заметил на безымянном пальце массивный золотой перстень с выпуклым изображением дракона, но промолчал. Решил, что когда кабан окосеет,  то язык развяжется и сам похвалиться, откуда такая драгоценность?

— Ты будто с неба свалился, нежданно-негаданно, — продолжил Зобов, пожимая грубую в мозолях ладонь  Бориса Дерия. —  Очень рады встрече. Давай, подваливай к столу.  Поди, с голодухи свело брюхо.  Отощал  на  казенных харчах, хотя, вижу, холку наел.

— Должно быть,  сбежал из  тюряги? — спросил  Тетеря.

—Освободился, отмотал срок, — резко оборвал его гость,  швырнув свои пожитки в угол времянки, где приютился холодильник «Донбасс» и сел за стол.  А серую шапку-ушанку повесил на вешалку.— Все четыре года, от звонка до звонка. Без всяких амнистий и условно досрочных.

—Как быстро время пролетело, — заметил  Николай. — Толком не успели соскучится и на те, как снег на голову, свалился.…Явился, не запылился. Что ж ты к себе домой не махнул, как полагается после отсидки под надзор ментов?

— У тебя  не спросил, куда мне податься.  Тебя бы, гниду, на нары,  то волком бы завыл, — оборвал его пришелец. — Там, в карьере месяц за годом кажется.

—Величать себя, как прикажешь? Поголняло не сменил? — поинтересовался Зобов, разливая спирт по граненым стаканам.  И со скрытой иронией  продолжил:

— Может уже короновали в вора в законе?

— Кишка у него тонка для вора в законе, — сорвалось с губ  Тетери с видом знатока сообщившего. — Для того, чтобы стать «авторитетом», надо ходки три-четыре  по тяжелым статьям совершить и Уголовный кодекс от корки до корки знать лучше следователя и адвоката.… 

— Заглохни, а то язык оторву и Дику скормлю! — оборвал его  Дерий и Николай испуганно втянул шею в плечи.

— Погоняло  прежнее. Как был Хряком, так им и остался, — продолжил Борис. — Характер у меня такой,  пру, как раненный кабан, напролом, никому  обид не прощаю.  Сдам  ксиву  в милицию, получу паспорт и   снова готов к труду и обороне.

— Мг, трудиться на благо народа  тебя теперь  никаким калачом не заманишь, — усмехнулся  Тетеря. — Ты после зоны белоручка, мозолить ладони не станешь. Пусть пролетарий и крестьянин пашут. Это у них на роду написано, а наше дело жить в свое удовольствие. А вот к обороне против ментов всегда надо быть готовым.

Дерий   достал из внутреннего кармана болоньевой куртки справку об освобождении  из  ИТК строго режима и сообщил:

— Не заезжая на «хату», к вам пожаловал, прямо с  поезда.  Пришлось большой  крюк делать, но время не терпит. Есть базар, Зоб.      

— Побазарим потом. Хряк, ты же должен, как полагается,  прибыть на ПМЖ и стать на учет в  отделе милиции.  С первых шагов нарушаешь  правила  админнадзора и нас за компанию могут потащить?

—  Ты что же не рад моему возвращению? — ответил гость вопросом на вопрос. — Пока я вкалывал, вы здесь шиковали.

— Рады, очень рады!  Почитай, подарок судьбы. Но сначала выпьем за возвращение блудного сына, — предложил Родион тост и стушевался, натолкнувшись на острый, как рапира, взгляд  незваного гостя..

— Зоб, без приколов, а то горько пожалеешь, — предупредил  Борис.

— Что ты, Хряк,  не горячись, дыши ровно, радуйся. Для тебя новая жизнь начинается, все дороги открыты. Эх, загуляем, погудим  на всю Ивановскую!— тиская в объятиях помятого, с колючей щетиной, гостя, изобразил на лице радушие Родион.— Не сердись,  сколько лет, сколько зим!

— Погудим, когда я получу свою долю, — напомнил Дерий.

— Получишь, получишь, даже с гаком. Разговор потом, а сейчас  выпьем за свободу и здоровье нашего дорогого кореша  Хряка. Жуй, хавай, что видишь на столе. Тоже  не сладко живем, перебиваемся с хлеба на водку

— Иногда и на коньяк с красной и черной икрой, — не удержался от реплики Тетера и тут же Зобов ударил его по плечу. — Мул, прикуси язык

— Вот так  лучше.  Холод собачий, чуть не околел, — тронутый  заботой  Родиона признался  Борис. — Голодный,  как волк, дайте заправиться. Под ложечкой сосет, что нет  сил терпеть.

Жадно оглядывая стол, он устало спустился на стул.

— Дерни  граммов двести спирту, — подобно бармену захлопотал вокруг него Родион. — Вот соленые огурчики, капуста, холодец, сало, зайчатина. Вчера на охоте подстрелил. Налетай, будь как дома. Гляжу,  одичал, отвык в колонии от  нормальных харчей. Давай, на коня!!

Провозгласил  тост и  они сдвинули граненые стаканы. Гость, запрокинув голову, словно в узкое горлышко кувшина, вылил в рот  холодный напиток.  На секунду у него перехватило дыхание, глаза полезли из орбит. Он, словно выброшенная на берег рыба, хватал губами воздух. Затем занюхал коркой хлеба.

— Ух, крепкий, сволочь! — выругался он, стремясь погасить разлившийся в широкой груди огонь студнем.

—Водка нынче  бодяжная, а медицинский спирт натуральный,  достал по большому блату. Лучше и крепче чифиря, — ухмыльнулся Зобов и вновь наполнил стакан  гостя  Себе и  Николаю  налил по пятьдесят граммов.

— Не жульничай. — сурово глянул на него  Борис — Наливай всем по полной.

Потянулся пятерней к графину со спиртом, но Зобов ловко его перехватил:— Мы с Николаем уже в стельку. С утра упражняемся, а тебе с мороза спирт  на пользу для сугрева. Давай вознесем за твое здоровье и возвращение к делам праведным.

 2

Взгляд Родиона  неизменно фокусировался на  массивном  золотом  перстне. Его  удивило,  что никто в колонии, где царят свои воровские законы, балом  правит   пахан, не забрал у  Хряка эту драгоценность. Наверное, там  он имел вес, его боялись, уважала не только братаны, но и тюремное начальство.

— О-о, Хрюк, поздравляю! — воскликнул Зобов.

— С чем? За свободу и здоровье уже опрокинули.

— Возвратился без потерь и с золотом. Колись, откуда у тебя  печатка, настоящее  сокровище? —  Родион указал взглядом на перстень, вросший в кожу пальца.

— У кого стырил печатку? — подал голос Тетеря. — Наверное, какую-нибудь богатую мамзель, когда ехал в поезде, прижал в сортире и ограбил?

— Мул, разуй глаза и пошевели мозгами.  У баб ручки и пальчики маленькие, тонкие не для таких  тяжелых печаток, — возразил  Зобов. — Скорее всего,  Хряк  у кого-то из сокамерников стыбрил.

— Крысой никогда не был и вам, хмыри, не советую, — гость придавил корешей тяжелым  взглядом. — Печатку мне подарил  вор в законе  Тимур.

— Хряк, брось заливать. Что ж он, прямо снял со своего пальца и надел на твой! — не поверил Родион.

— Именно так, — подтвердил  Дерий. — Не последний подарил. У него на пальцах еще несколько с бриллиантами, рубинами и изумрудами

—  Что-то мне, когда парился на нарах, никто таких царских подарков не делал? За какие заслуги-услуги? — с явным намеком произнес  Зобов.  — Может,   ты  ему кальсоны и носки стирал,  шнурки гладил?

—  Зоб, заткнись!  Тимур мне обязан жизнью, — сообщил  Борис и пояснил. — Лохи, простаки считают, что в колонии, на зоне, в тюрьме главным является начальник, а на самом деле парадом командует пахан. Он может организовать забастовку, голодовку и даже поднять бунт. Поэтому с ним начальство считается и многое позволяет. Он сидит в отдельной комфортной камере, как кум королю. Даже с бабами встречается, меняет их, как перчатки…

— Ближе к телу, — с  явным нетерпением поторопил его Родион. — Ты об этом  нашего Мула просвещай, а я лучше тебя знаю, кто на зоне хозяин. Довелось два раза срок мотать, восемь лет горбатился в карьере и на лесоповале. Не темни, а прямо признайся,  за что получил  золотую печатку?

— Шашни  Тимура с тюремным начальством, а без этого на зоне невозможен  порядок,  чуть не стоило ему жизни. Завелась одна гнида, решившая  его за это пришить и занять место пахана. Но я опередил, воткнул ему в брюхо перо.

— Так тебе должны были добавить срок? — заметил  Тетеря.

— Тимур не только подарил печатку, но и заступился. Начальник  колонии списал этот случай на самоубийство, иначе бы из-за громкого ЧП полетели  с плеч погоны.  Для Тимура я стал лучшим  корешем, почитай телохранителем.

— Да, хорошо устроился, можно бы и не спешить на свободу, — произнес Николай.

— Посидишь сам лет пять-десять, тогда и поймешь почем фунт лиха,  — осадил его  Борис

— Типун тебе на язык, — огрызнулся  Тетеря.

— А тебе болт на рыло, — не остался в долгу гость. — Был еще один случай.  Пытались  ночью снять или распилить перстень, но  двоих  крыс я так  отделал, зубы повыбивал,  что у других всякое желание пропало соваться. Ну, давайте еще раз вздрогнем. На коня!

Утолив голод, гость  огляделся. Незадолго до ареста, он  в последний  раз побывал в этой времянке. Выглядела она тогда убого: обшарпанные, с обвалившейся штукатуркой стены,  закопченный от керогаза угол, старый, развалившийся с выпирающими пружинами диван. Вспомнил, как неудобно было на нем обниматься с Хризантемой. А нынче его взгляду предстали нарядные обои, ковер,  новая тахта, стол, цветной импортный  телевизор, холодильник, на книжной  полке магнитофон...

— Хорошо устроились, кореша! — зло процедил  он. — Ковер, выпивка,  закусь, бабы… и все за мои бабки. За какой ляд  я на нарах  парился, да в карьере горбатился, а? Я вас, жлобов, спрашиваю?  Не получу свою долю, сдам ментам. Отвечайте!

Он собрал в горсть с тарелки квашеную капусту и, сжав ее в могучем кулаке, с силой  ударил по столу. Опрокинулись стаканы, спрыгнула жабой со стола тарелка и разбилась на осколки.  Брызги рассола окропили лица перепуганных корешей. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, — вспомнил поговорку Родион и подумал. — Значит, у Хряка заранее созрел  коварный умысел. Всякой  гадости  следует ожидать. Месть и жлобство ослепляют, толкают на подлость"

— Это в тебе спирт взыграл, в голову, словно моча,  ударила, — заметил он. —  Четыре года, какой пустяк, почитай от дел отдохнул. Ты  еще наверстаешь. Нагуляешь  жирок  и  работенка  непыльная найдется, а то без  тебя совсем закисли. Ты ведь у нас мыслитель, генератор идей.

— Заткнись, Зоб! —  гость  грозно приподнялся со стула.— А то я вас, гниды, закатаю в кичман. Тогда на своей шкуре испытаете, что значит,  столько времени жить без марухи, когда в жилах кровь закипает  и хочется бабу, аж коленки трясутся…

— О-о,  поздравляю! Отсидка на пользу пошла, — стремясь погасить его гнев, произнес Родион. — По фене шпаришь, как по маслу.

— Ах, ты жлоб, меня еще и за лоха держишь! — вскипел  Борис. — Щас я тебе живо  колбу напарафиню и заправлю реглан. Самого отдыхать  отправлю в Сибирь. Стране лес нужен. Там  из тебя дурь  быстро колом выбьют, парашу  в камере всю ночь сторожить будешь. Что побледнел, кишка тонка? Может, забыли, что кражу я  специально совершил, чтобы запутать следствие и отвести от вас подозрение в убийстве  и ограблении банкира, хищении крупной суммы валюты и ювелирных драгоценностей. Не попадись оперы на эту удочку, сидеть бы вам по камерам до седых волос. Может и «вышку» дали бы. Банкира вы без  меня порешили, а за это, знаете, что полагается, до сих пор в угрозыске,  менты, наверное, голову ломают над тем,  кто завалил банкира и обчистил его особняк? Такой «сухарь» ничем не размочишь.

— Что ты на самом деле, словно с цепи сорвался, я ж с тобой по-братски? — покаялся  Зобов. — И какая тебя блоха укусила?

— Тюремная. Вот покормишь, как я клопов и блох на нарах, тогда волком завоешь. — Ну ладно, ладно, не обижайся, остынь, — примирительно промолвил Родион. — Мы  жутко рады, ты жив и здоров. Клеевую маруху мы тебе, найдем. Она  утешит и согреет. Будешь, как сыр в масле кататься.  Только ты не командуй парадом, охлади свой пыл.

— Вы у меня в кулаке, — Дерий сжал пальцы в увесистый кулачище, а Родион и Николай промолчали, чтобы не обострять ситуацию.

Зобов и подумал: «Ему спирт в голову ударил и вдруг по пьяной лавочке расщедрится» и  льстиво  произнес.

— Везучий ты, Хряк.  Я  бы  тебе  за этот  перстень  клеевую  девку-грелку отдал, от себя оторвал? Давай, по рукам?

— Ша!  Только через мой труп, — возразил  Дерий. — Это мой талисман, вместо ангела-хранителя. Классную бабу, как только получу свою долю,  я  и сам найду без проблем.  Они любят тех, у кого деньги водятся.  Побреюсь, приоденусь  в  костюм  и дубленку с собольим воротником и шапкой  и красотки  на  меня полетят, словно мотыльки на свет.

— Значит, колония тебя не испортила, не направила на путь исправления, — заметил Родион.

—А кого она исправила? — вопросом на вопрос ответил  Борис.

— Верно, не исправляет, а закаляет для новых дел, — подтвердил Зобов. — Вот и тебе скоро пофартит дело. Скучать не придется, чтобы, братан, не  утратил квалификацию.

— Мокруху задумал?

— Нет, все будет чисто, как в аптеке, комар носа не подточит, — заверил Родион. — О деле потом, а пока отдыхай, набирайся сил, чтоб деньги  водились. А коль будет бабло, то и бабы тут, как тут. Они, как кошки, бегут на шелест и запах  валюты.

3

Зобов и  Тетеря  присмирели, понимая, что сейчас  Хряка  переполняет злоба и обида. А раненый и свирепый зверь очень опасен  и  лучше его преждевременно не травить.

— Где моя доля? — немного отойдя, посоловевшим взглядом, то на одного, то на другого уставился гость. — За какие бабки  все это барахло куплено? Хризантема мне сообщила, что вы   «Ладой» и «Нивой»  обзавелись. Если мои бабки потратили, то семь шкур сдеру.  Знаете, как с крысами поступают.

Они молча переглянулись, а  Бориса разобрал хмель.

— Десять кусков моих на стол! — приказал он. — Отдохнуть желаю. Летом в Ялту или в Сочи поеду. Отогреться хочу. Хватит, намерзся, Изголодались душа и тело. Где Хризантема? Зоб приведи ко мне Хризантему, она будет рада. Клялась, что никого к себе не подпустит, обещала ждать. Поди, тоже изголодалась?

— Прямо таки проголодалась, — усмехнулся Тетеря. — Гуляла твоя маруха, налево и направо. Елдарей  у нее побывало, что огурцов в бочке.

— Задушу, зарежу гадину! — вспылил  Дерий.

— Не шуми,  все будет на мази,  — попытался его успокоить Зобов. — Деньги твои целехоньки, копейка в копейку — десять тысяч «зеленых». Они в  тайнике в Серебрянке спрятаны. Завтра их и получишь. Я крупных денег дома не держу — вдруг менты с обыском нагрянут или кто настучит домушникам о валюте.

—Где моя маруха? Хочу Хризантему! Привезите ее сюда, плоть, нутро  требуют  зарядки.Она мне маляву передала  о том, что ждет, сгорает от страсти. Начнем  с ней новую жизнь с чистого листа,  — настойчиво произнес Дерий,  обводя собутыльников посоловевшими, хмельными глазами.

— Начнете, начнете, — поощрительно закивал головой  Родион, а сам подумал: «Начнете, когда рак под горой свистнет».—  Но, к сожалению, не скоро.  Два месяца назад твою  грелку менты замели. Оказывается,  они ее полгода пасли, внедрили  в притон  «подсадную утку»  и взяли с поличным. Осудили на пять лет. общего режима за  содержание притона и сутенерство. Не дождалась, пошла по этапу. Наверное,  в швейном цеху вкалывает, шьет  ватники, робу, кальсоны,  двупалые рукавицы и прочую  барахло  для работяг. Поди, все пальцы исколола. Зато на казенных харчах,  баланду хлебает.

— Хряк, хотеть не вредно. Пока тебя не было, она не скучала, хороводила ездовая, хмыри роем кружились, — охотно дополнил рассказ Тетеря. —Хризантема в студенческом общежитии, где работала вахтером,  коровник устроила. Юных антилоп, малолеток   клиентам сдавала, вот ее и повязали.  — А  ведь как задирала нос,  гордилась своим прибыльным бизнесом, — подтвердил Родион. —  В олигархи мечтала выбиться. Так что поостынь маленько,  побереги свои страсти. Но ты шибко не тужи, мы тебе классную маруху завтра вечером  найдем,  и помоложе и погорячее, чтобы сперма на череп не давила, А то ведь взбесился от голода и злости..

—  Зоб, меня не проведешь! — рявкнул  гость. —  Не таким хмырям рога обламывал. Обманешь, пришью или заложу. Мне терять нечего, к баланде не привыкать, а с тебя жир быстро спадет.

—  Не пори горячку, — Родион дружелюбно обнял его. — Завтра махнем в Серебрянку. Познакомлю тебя с Клавой, очень пылкая женщина.  Груди у нее, как две большие булки, носит лифчик шестого размера, бедра широкие, роскошные, как по тебе сделаны. Горячая кобылица. С ней ты в первую ночь забудешь о Хризантеме. Ей еще долго на нарах париться.  Не станешь же, ожидая ее, голодать?

— Не стану, для здорового мужика вредно,  — согласился гость. — на зоне изголодался.

— Вот с Клавкой и отдохнешь душой и телом, что  о Ялте позабудешь. А теперь давай на посошок, золотой наш петушок. 

— За петушка в тыкву дам, — пригрозил он, ведь петухами на зоне презрительно называют опущенных зеков. Разлил по стаканам остатки спирта. И опять в стакан гостя  до края. Тот выпил  и неожиданно сообщил:

— Братцы-кролики, я решил с прошлым завязать морским узлом.

— Вот так новость!? — удивился Родион. — Да чистый спирт творит чудеса, исправляет  зэка лучше самой суровой колонии.

— Охота пожить остаток лет без страха и оглядки, — продолжил Борис, не обратив внимание на иронию. Мечтаю вместе с Хризантемой или другой бабой настрогать детишек-спиногрызов. На зоне почти каждую неделю в клубе крутили кинофильм «Калина красная». Так меня до слез тронула судьба бывшего зэка Егора Прокудина. Жаль, что урки  закололи хорошего мужика.

— Ты, Хряк, еще слезу пусти. Веришь в разные сказки для малышей, — усмехнулся Зобов, но  гость продолжил. — Решил после того, как  получу паспорт, устроиться охранником на торговую базу или склад. А может и вышибалой в ресторан или казино.  Здоровье крепкое, позволяет.

—  Мечтать не вредно, — на сей раз его поддел Тетеря. — Ждут тебя, не дождутся. Кто ж тебя возьмет с судимостью, тем более за кражу? Для нормальных людей с высшим образованием работы нет, а у тебя, почитай, волчий билет. Дерьмократия, безработица, туды их мать.

— Закрой хлебало, — замахнулся на Николая  Дерий. — Я что же, по-твоему ненормальный. Убью, падла!

— Прости, Хряк, невольно с губ сорвалось, — покаялся Тетеря.

—  Язык — мой враг, — констатировал  Зобов, любивший при каждом удобном случае щегольнут набором поговорок. — Не шумите, все будет хорошо. У тебя, Хряк, надежный ангел-хранитель.

— Не сомневаюсь, — подобие мимолетной улыбке  мелькнуло на угрюмом, скуласто-квадратном лице Дерия.

— Мул, совершенно прав. Тебя же со  статьей 140 , часть 2 Уголовного кодекса, никто и на порог не пустит. Будешь на рынке грузчиком, если повезет вкалывать или тырить медные провода,  канализационные люки, кладбищенские оградки, алюминиевые бидоны, кастрюли, миски  и сдавать за жалкие гроши в пункты приема металлолома. Превратишься в нищего бомжа. Эх, Хряк, зарекался кувшин по воду ходить. Так и ты. Запомни, без риска жить красиво и сладко невозможно. Надо ни копейки шибать, а заняться серьезным делом. Провернуть операцию, чтобы добычи хватило, как минимум, на год красивой житухи, на деликатесы, пойло и  горячих баб. Что еще мужику для полного счастья надо?

— Займусь бизнесом, — гнул свою линию Борис.

— Ха-ха-ха!  Презервативы, памперсы, тампоксы будешь  в подземном переходе продавать, — не унимался Зобов. — Хряк, только без обиды, из тебя бизнесмен, как из моего болта кувалда..

— Заткнись, барыга, а то зубов не досчитаешь, — сквозь зубы процедил гость. — Куплю  с рук  микроавтобус «Газель»  для перевозки пассажиров. Каждый день будет навар. Для  покупки  авто нужен начальный капитал. Моя доля, Зоб, у тебя.

— Знаю, что у меня, — мрачно промолвил Родион.  Борис  еще принял « на грудь» и  через  несколько минут, бормоча, погрузился в глубокий сон.

Зобов и  Тетеря  вышли во двор. Мерцали над головой крупные звезды. Из  конуры вылез  полусонный Дик, доверчиво потерся о ногу хозяина.

— Правильно говорят, что у трезвого в уме, то у пьяного на языке. У Хряка навязчивая фикс-идея о бизнесе и  тихой мещанской жизни.  Как банный лист пристал и требует свою долю.

— Так и отдай его долю, десять тысяч зеленых и сразу гора спадет с плеч.

— Нет никакой доли, мы на мели, все прокутили. Придется продавать твою «Ниву» и мою «Ладу».

— Ни за что в жизни, — возразил Тетеря.

— Тогда готовься к серьезному делу.

— Родион, ты чиво надумал? — выбивая дробь зубами, подступился к нему Николай.

— Молчи! — оборвал его Зобов, оглядываясь на дверь времянки — Только  Хряк  узнает, что мы прибрали его долю, горло перегрызет и тогда  дело наше —  табак!

— Да, озверел он ужасно, — согласился  Тетеря. — Где же взять десять тысяч? Он намертво вцепился.

— И все-таки, надо ему вернуть, хотя бы часть валюты. Ппридется тебе, Мул, продать свою «Ниву», тысячи за четыре-пять долларов.

— Только через мой труп!

— Тогда попробуй его успокоить, он для нас слишком опасен. Медлить нельзя, пока не стал на учет в угрозыске. Дело жареным пахнет, он нас сдаст ментам с потрохами и тогда «вышка» гарантирована.Ты понял?

— Нет-нет, я не могу, — замахал руками Николай. — Ты меня на мокрое дело не толкай.

— Эх, ты слюнтяй! — встряхнул его Зобов.— Только и умеешь, что за бабами волочиться, баранья твоя голова. Много ли мудрости  возле юбки надо? Чтобы ты делал без Зоба? А кореш  наш любезный, если его не убрать, точно пришьет или заложит, и кончится тогда наша красивая жизнь, кончатся твои шашни с Люськой. Ружье у тебя исправное?

— Исправное, — не подумав, ответил  Николай и хватился. — Так у тебя ж  убойный карабин «Сайга» есть?

—  Мой ствол  зарегистрирован в милиции,  и поэтому слишком большой риск, — рассудительно ответил Родион. — Снаряди патроны волчьей дробью и приезжай, завтра на «Ниве». Отправимся на охоту, даст Бог,  матерого  кабана-вепря завалим в камышах на Сивашах. Свежина к столу будет кстати.

— И ружье мое, и авто! — завопил  Тетеря.

—  У тебя  же  вездеход, внедорожник. «Нива» для того и предназначена, чтобы колесить по бездорожью. Свою «Ладу» с низкой посадкой я гробить на ухабах и кочках не намерен, — властно заявил  Зобов. — Не трусь, Мул, все будет чисто, комар носа не подточит. И заруби на носу: кто неспособен добывать харчи, тот подлежит кастрации.

— А может, сейчас, пока спит, придавить его, и концы в воду? — предложил  Николай.

— Я тебе так придавлю, что тошно станет,— обрезал  Родион. —  Не совладать нам с ним без шума. Гляди, горилла какой, враз хребты сломает. Вся надежда на ружье, здесь  стрелять нельзя. Соседей взбудоражим, вызовут милицию, накроют на горячем и повяжут. Почисть и проверь свое ружье, чтобы не дало бы осечки. Дело серьезное и охота должна быть удачной, с трофеями. Иначе нам кранты.

Обжигая пальцы, они закурили, и долго, каждый, поглощенный своими мыслями, глядел в глубину двора. Равнодушная луна бросала серебряные блики на голубой снег.

 4

Дерий   спал беспокойно. Его донимали  кошмары — в сознании, возбужденном алкоголем,  возникали галлюцинации. Он неожиданно вскакивал  среди ночи и, по-китайски скрестив  под собой ноги, несколько секунд сидел на диване, ошалело оглядываясь по сторонам. С трудом соображал,  где находится.

 Один раз во времянку наведался  хозяин подворья, ночевавший  в доме, и увидев его в такой странной позе, быстро ретировался. «Наверное, у Хряка «крыша»   поехала  или кто-то его в зоне по кумполу   тюкнул, поэтому он такой нервный,— подумал Родион.— Поскорее бы от него избавиться,  а то заварит кашу — век  не расхлебаешь. А может он йогой занимается?»

Прикрыв дверь, Зобов услышал, как  гость спрыгнул с дивана. Зазвенел посудой, оставленной  на столе. Клокочущий звук  указывал на то, что он допил остатки спирта. Громко  крякнул. Родион едва успел отпрянуть от входной  двери, как она резко распахнулась и в проеме появилась громоздкий, будто снежного человека,  силуэт.

— Ты-ы, Зоб? — навалился он тяжестью тела на Родиона.— Караулишь, падло?!  Хочешь меня  таво...

 Закатил  белки  мутных глаз и мотнул коротко стриженной  угловатой головой в звездное небо:—  Я те знаю, суку...

— Что ты, Хряк, родной мой,— перепугался  хозяин.— Хотел тебе чайку на зверобое или малине заварить. Вдруг у тебя с голодухи заворот кишок или живот от боли свело...

— Хочу Хризантему! Приведи ее ко мне, — проворчал он.

—  Хотеть не вредно, —  сорвалось с губ Зобова  и он поспешно прикрыл рот ладонью, дабы не спровоцировать  Бориса  на приступ гнева. Гость  зашел  за угол времянки, оставляя в снегу глубокие следы. Дик  робко подал голос и спрятался в конуре.

Поддерживаемый  Родионом,   Дерий  возвратился во времянку и, спустя несколько минут, она наполнилась храпом. Зобов не стал искушать  судьбу, оставил его в покое.

Под утро их разбудил резкий автомобильный сигнал. Рассвело  и  за ночь выпавший  девственно  белый  снег заискрился  под лучами красного солнца, взошедшего  над крышами домов. Набросив  на плечи овчинный  полушубок, Зобов выбежал во двор. К его ногам, звеня цепью, бросился  Дик. Он недовольно отпихнул  его ногой и обиженный пес, поджав хвост, побрел  к конуре. На улице, напротив ворот у красной  «Нивы», словно снежная баба, но без ведра на голове,  стоял  Тетеря  в  тулупе и в яловых на меху сапогах. При виде Родиона улыбка сползла с его лица.

— Что ты сигналишь? Устроил какофонию! — он  свирепо встряхнул Николая за плечи..— Всех соседей  всполошил. Ты еще наряд милиции сюда вызови.        

— А ты чиво, спишь, как убитый? — оправдывался   Тетеря, краем глаза подметив,  как из времянки, потягиваясь,  вышел  Дерий

— Тупым ты родился,  тупым и помрешь, — зло сплюнул, пробив снег, Зобов.— Верно, говорят, что  горбатого  могила исправит. Ружье, патроны  взял?

Николай указал взглядом на заднее сидение  авто, где Родион увидел двустволку  шестнадцатого калибра и патроны и  желтыми ободками гильз с  капсулами.

— Дробь какая? — смягчил тон Зобов.

— На зайца и утку,— ответил  Николай.

— Ах, ты, пьянь склерозная,— обозлился  Родион. — Я велел тебе патроны  волчьей дробью зарядить, ведь охота будет на кабана-секача.

При виде подошедшего  Бориса, они замолчали.

— Ну,  кореша, — оскалил  желтые зубы Дерий.— Я готов.

— К чему готов? — дрогнул  мускул  на  лице  Зобова и неприятно засосало под ложечкой: «Неужели он пронюхал наш замысел?».

— К поездке в Серебрянку, за моей долей. Мне срочно нужны бабки, чтобы иметь красивых баб, — и рассмеялся, довольный удачным каламбуром.

У  Родиона отлегло от сердца.

— Ты вчера  мне, что обещал, Зоб?— продолжил  гость.— Или память отшибло? Где деньги, где мохнатка? Ты же обещал.

— Обещал,  все обещал. Ты только  успокойся, не горячись, — похлопал его по крутому плечу Родион, прикинув: “С головой у него, пожалуй, в порядке,  запомнил, шельма. Чем бы его отвадить?"

Дерия, прожигая его колючим взглядом глубоко посаженных глаз, напряженно ждал ответ.

— Посуди сам, не годится средь бела дня ехать в Серебрянку, — промолвил Зобов.— Навлечем на себя  подозрение. Кто пожаловал и зачем? Участковый там тертый калач,  проныра, быстро  пронюхает и тогда нам крышка, повяжет с поличным. Верно, я говорю?

— Верно, дело говоришь,  — поддержал   Тетеря.

— У меня ксива в порядке,— Борис полез  во внутренний карман куртки.        

— Чихал он на твою ксиву,— возразил  Родион. — Ты куда должен был прибыть, чтобы стать на учет под надзор? По месту прежней прописки. Нарушил предписание и правила админнадзора, а значит, есть шанс снова загреметь на нары. Для мента один хрен — раз судимый, значит виноват. Ему статистика, результат нужен, чтобы начальство  видело, что не зря хлеб жует. А если  второй срок пришьют, то и рецидивистом могут  объявить и загремишь под фанфары.

Слова возымели действие. Дерий  призадумался, а Родион умело воспользовался паузой:

— В гости к бабе с пустыми руками  неприлично появляться. Мы ведь не бомжи, не халявщики какие-нибудь, чтобы на чужих  харчах холки наедать.  Правильно я говорю? 

Этот аргумент успокоил  гостя.

— Сейчас  мы махнем  на охоту, — предложил Родион. — Постреляем зайцев,  уток, дроф. А если повезет, то и кабана-вепря  завалим. Мясо в холодильнике на исходе, а без жаркого, шашлыков, шницелей кусок хлеба в горло не полезет.  Заодно, Хряк. Ощутишь азарт, восторг охотника, Ведь одинаково приятно, что на дикого зверя, что на красивую бабу охотиться. Зажигает кровь молодецкую.  Так издавна  повелось, что мужик это охотник, хищник.

— Да, приятна охота, когда тебе и ей охота, — вспомнил  Борис  пошлую присказку бабника

—В прошлый раз в плавнях у Сиваша  матерого кабана  приметил, — довольный согласием гостя, продолжил хозяин. — Но под рукой не оказалось карабина. В камыши сволочь ушел, но теперь он от меня не уйдет. Настоящий  вепрь  с клыками. Хряк, первый выстрел за тобой. Поди, не разучился палить из стволов?

— Так у меня ружья нет?  Конфисковали все имущество при аресте, — напомнил Дерий.

— Не горюй,  Мул прихватил с собой двустволку, а я карабин,  — весело сообщил Зобов. — Оттуда  с добычей  рванем  прямо в Серебрянку к знойной  марухе.  Заночуешь у нее, попаришься в баньке и отдохнешь душой и телом. Не женщина, а сказка! Кровь с молоком. От сердца отрываю. Чем  не пожертвуешь ради  лучшего кореша. Может и у тебя совесть проснется и отблагодаришь.

Его взгляд невольно зацепился за перстень, холодно блеснувший в лучах солнца.

Серо-стальные зрачки у изголодавшегося  Бориса заблестели и он согласился. Взяли  в дорогу спирт,  харчи. Зобов вынес из  сарая  капкан с тонкой металлической цепью.

— А это еще зачем?— поинтересовался  гость.

— Приметил лисью нору. Там поблизости у старой скирды, наверное,  рыжая плутовка мышкует, — ответил Родион. — Поставлю,  на тропе, вдруг попадется. Хорошо бы дымовую шашку достать или «черемуху». Один старшина таким способом лис  промышлял, а  «черемуху»  списывал на мероприятия по охране правопорядка. Ловкий фраер. 

Улучив момент, Зобов  прихватил пачку, недавно купленной волчьей дроби. Когда выходили со двора,  Дерий  зацепил Родиона еще одним вопросом:

— Зоб, собаку,  почему не берешь?

— Дик  постарел  и  нюх потерял. Пусть дом стережет, больше проку будет. У нас Николай шибко прыткий. Заставим его зайцев загонять. Да и тебе не грех размяться.

Тетеря  промолчал, а Родион надел под полушубок патронташ, устроился на заднем сидении и положил на колени двустволку. Николай  сел за баранку «Нивы»,  Борис рядом с ним. Автомобиль, подминая колесами снег, двинулся по улице, где встречались редкие прохожие, оставлявшие за собой цепочки следов  на белоснежной целине.

 5

Дерий сел рядом с водителем Тетерей, едва не упираясь шапкой-ушанкой в крышу салона «Нивы», а Зобов устроился сзади и  посочувствовал:

— Хряк, маловата для тебя эта тачка. Ты в ней, как слон в посудной лавке. Получишь свою долю и купи подержанный джип.

— Сам знаю, что купить, не учи ученого.

Пересекли трассу «Москва-Джанкой-Симферополь»  и выехали на бетонку, ведущую на северо-запад вдоль русла Северо-Крымского канала. Спустя полчаса  Родион велел Николаю свернуть на проселок, петляющий среди пологой местности. В одних местах поземка намела сугробы, в других — обнажила промерзшую почву с остатками  красновато-рыжего солончака и бурой прошлогодней  травы.

Солнце холодное и ослепительное, стояло почти в зените, окаймленное золотистой дымкой. Вдалеке темнела  лесополоса с черными шапками сорочьих гнезд. В трехстах метрах возвышалась старая полуразвалившаяся, взлохмаченная ветрами, потемневшая от дождей скирда.

Тетеря  остановил «Ниву», а Зобов достал капкан и проторил цепочку следов к ближнему косогору, за которым, по всем признакам, находился водоем. Установил  капкан и быстро возвратился.

— Считайте, что лиса у нас в кармане. На обратном пути  проверим, — уверенно пообещал он. — Не трусь, Хряк, охота будет  царской. На кабана пойдешь,  как в атаку на врага.

Вскоре пашня, пересеченная, словно на черно-белой гравюре, голыми деревьями лесополосы, окончилась и  открылась ровная, присыпанная снегом с  красноватыми, как мотки ржавой проволоки, солончаковыми островками, присивашская степь.

В двух километрах блистала замерзшая у берегов поверхность Сиваша. В летнюю и осеннюю пору на водной глади можно увидеть не один десяток резиновых и дюралевых лодок, на которых рыбаки промышляют камбалу-глоссу. Сейчас было пустынно, лишь гуляла легкая поземка. Вдруг из-за кочки в десяти метрах от машины выскочил заяц и пошел прямо, иногда петляя. «Нива» устремилась следом, потом  Николай  притормозил и Зобов выскочил с ружьем. Прицелился. Гулко прогремел выстрел, затем второй. Рассеялся пахнувший порохом дым.

— Готов, — сообщил стрелок, а  Дерий   и  Тетеря  увидели, как несколько раз  кувыркнувшись, заяц замер на снегу. Подъехали. Родион поднял зайца за уши, и капли теплой крови, падая вниз, прожгли снег.

— Ну, Зоб, этот заяц мне на шапку пойдет, — тоном, не допускающим  возражения, произнес  Борис. — Хватит,  походил в казенной.

— Конечно, это для тебя трофей, все для лучшего друга, — охотно согласился Родион. — Теперь, Мул,  твоя очередь. Смотри, не промахнись, душу вытрясу.

Он многозначительно взглянул на  Николая. Зарядил патронами с волчьей дробью и передал двустволку.

— Зоб, дай  мне свой карабин я бабахну, — подскочил  Дерий. — У меня глаз, как алмаз, с одного выстрела уложу.

— Не горячись,  на свояка,  кабана пойдешь, а   мелкой дичью, зайцами  и фазанами пусть Мул забавляется, — придержал его за руку Родион. — Я приметил тропу кабанью, к лежке ведет. Завалить секача и для меня дело непростое, а ты совладаешь, у тебя хватка железная. На лесоповале и в карьерах закалился...

Польщенный похвалой  Борис немного остыл, а Зобов обернулся к  Тетере:

— Мы с  Хряком пойдем в обход с двух сторон, пугнем зайцев, а ты гляди в оба. Не подкачай, стреляй наверняка. Он пристально поглядел на Николая. Заметил, как дрогнула его рука, державшая приклад. «Черт побери, кажется, он нервничает. Вот, слюнтяй, только и может, что за бабьими юбками волочиться, на серьезные дела не способен»,  — со злостью подумал Родион. Он  внимательно огляделся — вокруг на десятки километров пустынно, даль подернута снежной  серебристой  порошей. Ни единой живой души, если не считать партнеров по охоте.

Дерий  зашел с левой, а Зобов с правой стороны. Стали удаляться. Тетеря, словно контуженный, замер с ружьем стволами опущенными вниз. Когда до Дерия было метров двадцать, Родион подал знак рукой, но Николай стоял, не шевелясь. Заложив пальцы в рот,  Борис  свистнул, и  из рытвины выскочил вспугнутый  им заяц.  Тетеря, очнувшись от оцепенения, поднял ружье и выстрелил. Дробь кучно прошелестела по снежному насту.

— Эх ты, мазила, — прибежал недовольный  гость. Подоспевший следом за ним Зобов смерил  Николая  злым взглядом и процедил:

— Отдай ружье, допился, ханыга, в воздухе дырок наделал.

Тетеря, боясь взглянуть Родиону в глаза, потупил взор.     

— Теперь моя очередь, Зоб, — подступил Дерий. — Уж  я не промахнусь...

— Хватит нам одного зайца, — остановил его Родион. — Пойдешь на кабана. Завалишь  и махнем в Серебрянку, как договаривались, к Лиане. Огонь-баба, отдохнешь душой и телом. Поди, изголодался, сидя в колонии?

— Изголодался, как волк, — скрипнул зубами  Борис. Предвкушение близкого общения с женщиной, по словам Зоба, не уступавшей пылкой Хризантеме, согревало его душу. В легкой болоньевой куртке он изрядно продрог и остро  жаждал уюта и забытой женской ласки. Родион достал сумку с харчами и двухлитровую флягу со спиртом. Налил себе и Артему по двести граммов.

— А ему? — Дерий  указал взглядом на  Тетерю.

— Обойдется. Ему штраф за «меткий» выстрел, — съязвил Родион. — К тому же он за рулем, еще окосеет и загремим в кювет. Пусть на харчи нажимает.

6

Выпили спирт. Жаром обожгло горло, перехватило дыхание.  Борис  ощутил, как теплынь  заполняет его озябшее тело. Плотно закусили ветчиной, салом,  солеными огурцами и через полчаса тронулись в обратный путь.

— Где мой кабан,  Зоб, ты обещал мне кабана?

— Будя тебе, кабан-секач. Щас проверим капкан  возле скирды, где лиса мышкует. А потом и укажу место с кабаньей  лежкой, — пообещал  Родион и при виде знакомого косогора  велел водителю  остановить «Ниву».

— Мул, тебе лисий воротник нужен? — спросил он.

— Нет, Зоб, на кой он мне ляд, — понял тот приятеля. — Я предпочитаю овчину.

— А тебе,  Хряк? Одежка  у тебя хреновая, болонья, синтетика, не ровен  час, схватит бронхит, радикулит или ревматизм,   околеешь. В общем, так, если  лиса  попалась в капкан, она твоя. Подаришь  ее зазнобе, она в долгу не останется или  — продай. Нынче мех дорогой.

— Ты мне мозги не пудри, гони мою долю! — вдруг протрезвел  Дерий. — Даром я, что ль четыре года на нарах валялся и баланду хлебал? По статье за групповое  загремели бы.

— Не горячись, это в тебе спирт взыграл, — дружески тронул его за плечо  Родион. —  Поди,  проверь добычу в  капкане за кустом терна, а потом и за кабана примемся.

— Зоб, дай карабин,  вдруг там волк попался, — потребовал Борис.

— Откуда ему здесь взяться?

— По льду Сиваша из херсонских лесов и степей мог забрести.

— Если и попались лиса или волк, так с испугу стрельнешь, дырок наделаешь, испортишь  шкуру, —  пояснил Родион и упрекнул. — Ты, что же струсил? Да с своей силой   голыми руками медведя можешь завалить.

Дерий, дабы его не обвинили в трусости,  открыл  дверцу и спрыгнул на снег. Уверенно направил стопы к заиндевевшему колючему кусту терновника.

— Хряк, ну ты и гигант, будто снежный человек. Следы, как у  слона, — ободряюще напутствовал его Зобов. Тот обернулся и не без гордости сообщил:

— Обувь на зоне мне по заказу шили. Сорок седьмой размер.

И ничего не подозревая, продолжил путь. 

— Мул,  живо давай дробовик, — прошептал Родион и толкнул Тетерю в спину.

— У тебя же есть карабин?

— Давай, скотина! — прорычал он, Николай  протянул двустволку.

Дерий, оставляя цепь крупных следов, успел отойти метров пятнадцать. Родион прицепился из ружья, поймал на мушку левую верхнюю часть спины и нажал на спусковой  крючок.  Грохнул выстрел. Эхо прокатилось и умерло вдали.  Борис  в  полуобороте  вскинув руки,  и  подрезанным снопом, упал лицом вниз. В сгустившихся сумерках видно было, как он судорожно загребает руками снег, пытается оглянуться и приподнять на локтях.

— Завалил кабана, сам напросился, — холодно произнес Зобов. — Получил свою долю. Вот так надо действовать, твердо и наверняка, а ты дрожал, как заячий хвост.

Он деловито вытер рукавицей приклад и металлические части ружья и приказал  Тетере. — Возьми из багажника монтировку на всякий случай. Вдруг очнется, то добьешь его. Николай  направился к «Ниве» и вооружился монтировкой.

— А теперь, пошли, — велел тот. Они осторожно двинулись к,  еще несколько секунд  назад,  живой движущейся мишени.  Борис   лежал,  уткнувшись головой в снег. Тетеря, прячась за спину  Родиона, опасливо оглядывался.

— Господи, что теперь будет? — причитал он. — Повяжут нас, Зоб. Как пить дать повяжут. Хряка  жалко...

— Жалка у пчелки, — хмыкнул Родион, но, потрясенный убийством, Николай продолжил.

— Знаю, что у пчелки и осы. Только Хряк освободился, строил планы, мечтал пожить в свое удовольствие, в Ялте погулять  и бац, кранты…

— Что его жалеть, если бы не мы его, то он бы нас грохнул, третье не дано.  За что боролся, на то и напоролся. Совсем озверел, взбесился Хряк. Давай ему долю. А где я  ее  возьму? Может рожу. Вот и получил свою  пайку  — сказал  Зобов и встряхнул его Николая за плечи. —  Не распускай слюни, не разводи сырость. Кончай ныть, гнида. Он свое заслужил, нечего было в бутылку лезть.

— Зоб, у тебя не голова, а дом советов, — польстил Тетеря. Вместе приблизились к неподвижно лежащему  Дерию. Николай увидел  слегка  парящую с приторным запахом кровь. В трех метрах остановились, прислушались – тишина.  Осторожно, словно тяжелое бревно,  перевернули труп  на спину. Кровь  из  иссеченной  волчьей дробью куртки, стекала и, скованная морозом, рубиновыми каплями застывала на снегу.  Остекленевшие зрачки были устремлены в бездну.

— Мул,  шарахни Хряка  по черепу монтировкой или  стрельни для контроля, чтобы, как Гришка Распутин,  вдруг не оклемался, — велел Родион и   подал Николаю ружье, но тот отпрянул, как от прокаженного.

— Зоб, лучше ты сам,  у тебя глаз-алмаз, — посоветовал  Тетеря.

— Нет,  Мул, так не пойдет, чистеньким хочешь остаться. Теперь мы его кровью повязаны,  — угрожающе приблизившись вплотную, процедил Родион. — Может, тоже захотел последовать за ним так за мною дело не станет?

— Нет, нет, Зоб, — испугался  он.

— Тогда бери ствол и стреляй. Нужен контрольный выстрел.

— Так он уже готов и никогда не оклемается. Ты его поразил наповал, отличный  выстрел. Зачем порох и дробь зазря тратить, — с воодушевлением заявил  Николай.

— Знаю, что меткий стрелок, — усмехнулся Родион. — Но ты меня на мякине не проведешь. Стреляй живо! Погляжу, на что ты способен.

Николай дрожащими руками взял ружье и почти вплотную приставил стволы к груди  Дерия. Нажал на спусковой  крючок. Грохнул, прокатившийся  долгим  эхом,  выстрел и  тело дернулось, вобрав в себя очередной заряд волчьей дроби. Болоньевая куртка превратилась в решето.

— А теперь, Мул,  закрой ему глаза.  Знающие люди сказывают, что жертва фотографирует своего убийцу, изображение остается в зрачках.

— Я не могу, жутко. Мне кажется, что  рядом. Душа отделилась от тела  и наблюдает за нами со стороны, а потом отомстит, — прошептал Тетеря и содрогнулся, словно ощутив на себе пристальный  взгляд левого остекленевшего зрачка.

— Чушь собачья! Эх, ты, слюнтяй, —  Зобов  выхватил из его дрожащих рук ружье и грубо надавил стволом  на глазные яблока трупа. — Вот теперь порядок. Проверь, что там у него в карманах?  Чтоб ни одной бумажки не осталось. Пусть сыщики, если обнаружат труп,  голову поломают, кто и откуда?

Николай второпях схватился за куртку, ощутил пальцами  еще теплую и липкую кровь  и брезгливо одернул руку. Поспешно принялся оттирать ладонь и пальцы снегом.

— Эх, Мул, ты не только глухая, но и слепая тетеря, — заметил Родион. — Смотри за что сватаешься7 Действуй осторожно, чтобы на одежде не осталось следов крови, никаких улик. Ведь потом ментам не докажешь, что убил на охоте настоящего кабана или зарезал на подворье гуся, утку или курицу. Проведут тест на ДНК и определят, что кровь человечья и загребут.

— Вроде чисто, — Николай тщательно оглядел свой полушубок, брюки. И снова занялся трупом.  Расстегнул замок-молнию на куртке, остал из внутреннего кармана фотографию, подал Родиону. Тот внимательно вгляделся, повернет в руках. И вслух прочитал на обороте фото «Дорогому супругу Борьке Дерию на вечную память. Целую  твоя знойная Регина».

— Действительно, на вечную память, — усмехнулся он.— Как в воду глядела, старая знакомая, Хризантема. То-то он о ней все вздыхал, подай ему Хризантему, пока Лиану не предложил. Ну, прямо тюремный роман. На зоне  твоя  дранная коза, вшей кормит. Ха-ха, не дождалась и уже никогда не дождется своего хахаля. Теперь тебе не надо ни хризантем, ни роз и фиалок. Вечная память.

Тетеря  пошарил по другим карманам, но, кроме  справки об освобождении из ИТК и смятой пачки с двумя сломанными папиросами, ничего не обнаружил.

—То, что надо, — Зобов выдернул у него из рук справку. — Ксива не должна попасть в руки к ментам, иначе нам крышка. Эх,  судьба— злодейка, а жизнь — копейка. Был Хряк зэком, а стал бревном. Как хочешь его кантуй и  мертвому барану все по барабану.

Он достал из кармана зажигалку  Щелкнул и вспыхнул оранжевый язычок пламени. Поднес справку и она загорелась, свернувшись  стружкой, рассыпалась пеплом на снегу.

— Отлетела душа раба божьего Хряка,  то есть Бориса. Аминь. Словно гора с плеч спала…

— Страшный ты человек, Зоб, — содрогнулся Тетеря.

— По сравнению с Хряком, я — ангел, — возразил Родион. — он бы с нами не церемонился, задушил бы или зарезал, как баранов. Только надежда на долю добычи его сдерживала, но мы опередили, потому, что лучшая оборона — это нападение.  Сам ведь признался, что зарезал сокамерника и  сошло с рук. — А-а, заливал для понта, — возразил Николай.

— Тогда откуда у него перстень и никто не обобрал? Вот в чем загадка? —не дожидаясь ответ, поторопил. — Давай-ка, Мул, быстрее, быстрее, что ты возишься, как блоха на сковородке. Неровен час, кто-нибудь застанет, а нам свидетели не нужны.

— Куда его теперь? — спросил  Николай. — Может, к скирде оттащим или здесь соломой обложим и огонька пустим?

— С тобой,  Мул,  только клопов давить, на серьезные дела ты неспособен, — огорчился Зобов. — Тупой, как сибирский валенок. До города рукой подать, увидят  пламя. Пожарные  всполошатся, тут нам и крышка. Головой надо думать...

— Куда тогда, не оставлять же?

— Повезем к тебе во двор. Закопаешь на огороде. Будешь Хряку веночки и цветочки на могилу носить, — неожиданно предложил Родион и скомандовал. — Подгоняй «Ниву», погрузим и вперед, а то скоро стемнеет.

— Зоб, ты в своем уме? — у Тетери отвисла нижняя челюсть, а глаза полезли из орбит. — Придумал, на огороде?  Я еще не свихнулся. Не повезу.

— Ладно, Мул, не трусь, я пошутил, — усмехнулся Зобов и рассудительно предложил — В двух километрах отсюда  есть замерзший котлован, мелиораторы отрыли. Пробьешь монтировкой  прорубь и отправим  Хряка жабам и  ракам на корм. Разыскивать его никто не будет. Еще на учет в угрозыске не успел стать после освобождения  из колонии. К тому же иногородний. Так что дело в шляпе. Мозгами, а не задницей, надо  кумекать.

Тетеря  подъехал  на «Ниве» к самому трупу

— Давай, бери его за ноги, а я за руки.

Зобов  нащупал на еще теплом пальце  массивную печатку.

— Погоди, — остановил  он Николая. —  Жабам и  ракам золото до фени, а мне сгодится.

Родион попытался снять перстень с одеревеневшего пальца, но она прочно вросла в кожу. Тщетно провозился  несколько минут.  Тетеря  робко проворчал:

— Брось, Зоб, сдалась она  тебе. Скифских царей  и египетских фараонов с богатством, оружием и женами хоронили.

— Это вшивый  Хряк  — царь скифский, фараон?— засмеялся Родион.— Что  ты мелешь. Может, нам к нему и Хризантему в роли царицы заморской  отправить?

— Шут с тобой, — боязливо прошептал  Николай. Зобов достал из кармана охотничий нож. Обнажил лезвие и ловким ударом отсек палец с печаткой. Положил его в карман полушубка. У слабохарактерного Николая глаза на лоб полезли и он промолвил:

— Зоб, что мы с Хряком возимся, как тот дурень с писаной торбой. Давай спрячем в камышах и прикроем снегом.

— Бродячие собаки или волк набредут и разроют. Слух дойдет до ментов. Зачем  нам лишние проблемы. А в котловане его никто не найдет.

 7

Подъехали к пологому берегу водоема. Вышли из авто.  Скованный льдом котлован был слегка запорошен снегом, словно дюны.

— Потопчись, попрыгай, попробуй на прочность, — велел Зобов.  Тетеря отошел метров на пять от кромки берега и несколько раз подпрыгнул, едва удержавшись на  скользком  льду.

—  Крепкий, даже танк выдержит, — бодро сообщил он.

— Тогда за дело, —  произнес Родион. Вдвоем они вывалили труп на землю.

— Приедем домой и вымоешь машину, чтобы никаких следов крови не осталось, — посоветовал Зобов

— Знаю, не учи ученого, — хмуро отозвался Николай   Родион схватил за правую, а Тетеря за левую руку. Ему досталась ладонь с отсеченным пальцем. На обрубке загустела черная кровь.  Он взялся за запястье и отвернулся, чтобы не видеть обрубка. Они поволокли тяжелый труп к  середине котловану. На поверхности осталась  широкая  борозда. Тетеря  сопел  и пыхтел, со страхом взирая  на Родиона, а вдруг он задумал и от него избавиться, как от свидетеля убийства?

— Ух, кабан, тяжелый, будто свинцом налитый, — напряженно дыша, остановился Родион и предложил. — Давай за ноги тянуть, так удобнее.

Они  развернули труп и  поволокли вперед ногами. Метром через пятнадцать  послышался  тонкий треск

— Зоб, слышь, лед трещит? Как бы Хряк нас с собой не утащил на дно.

— Да, здоровый кабан, туша килограммов сто, не  меньше, — вздохнул Родион. — откормился на казенных харчах. А ведь жаловался, скулил, что житуха за «колючкой» плохая. У пахана в шестерках ходил.  Давай тормози, а то провалимся. Коли лед.

Тетеря  острым концом монтировки пробил прорубь.

— Ну,  Хряк, не держи на нас зла. Такая твоя участь, что на роду написано, того не миновать, — театрально вознес руки вверх Зобов. — Сам себе приговор подписал. Теперь уж точно отдохнешь от дел мирских душой и телом, без всяких там Лиан и Хризантем.  Они столкнули его в темную воду. и, пробив тонкий панцирь льда, оно осталось на поверхности.

— Зоб, почему он не хочет тонуть?

— По кочану. Наверное,  в куртке скопился воздух. — предположил Родион и приказал. — Долбани, шарахни его монтировкой.

Николай, отвернувшись, ударил. Монтировка выскользнула из руки и торпедой устремилась на дно. Следом медленно погрузился труп.

— А-а, раззява! — взвыл Зобов и ударил  соучастника в плечо. — Везде следы оставляешь. Ты еще возьми и двустволку  рядом утопи. Так только обнаружат труп, сразу же жди гостей. Ладно, черт с ней, с монтировкой. Сматываем удочки, пока  кто-нибудь не застукал.

— Здесь его никто даже днем с огнем не сыщет, — обнадежил  Тетеря  и  вдруг зазубренная  кромка  льда под его сапогами подозрительно затрещала и он испуганно отпрянул. — Рвем когти  отсюда, а то  Хряк, этот дьявол,  затащит  нас за собой…

 Они гуськом выбрались на оледеневший со снежным настом берег.

Ехали молча,  насупившись Зобов не вынимал изо рта сигарету.  И вдруг Родион  встрепенулся и приказал:

— Поворачивай-ка дышло, поворачивай коня. Живо!

— Что случилось? — опешил Николай, сбавляя скорость, остановив «Ниву»

— Случилось. Все-таки монтировку надо достать. По ней определят,  что труп привезли на машине, да и марку не составит труда установить. Ты проверил карманы?

—Ты же сам меня торопил, быстрее, быстрее.. Может и проглядел, — покаялся Тетеря. Давай гони к котловану!

— Как же мы его достанем со дна без водолазного снаряжения?  К тому же лютый мороз, враз околеем?— озадачил его Николай.

—  Котелок у тебя иногда варит. Ладно,  Мул, будь по-твоему, гони в город. Приедем и сразу же вымой «Ниву».

— Ты мне об этом уже говорил.

— Слушай и мотай на ус, — заметил Зобов.

Тетеря, вцепившись обеими руками в баранку «Нивы», ни на секунду не забывал об окровавленном обрубке в золотом обрамлении перстня  пальца, лежавшем в кармане  подельника. Он не выдержал и спросил:

— Зоб, признайся, ты из-за печатки завалил Хряка?

— Не только. Теперь не придется с ним делиться машинами, Клавкой и прочим  имуществом, добытым  кровью и потом. Да и с Хряка перстень, как с паршивой овцы, хоть клок шерсти.

— Я бы от такого клока не отказался, — произнес Николай и предложил. — Продай печатку, а деньги по-братски поделим.

— Кукиш с маком,  — Зобов свернул фигу из трех пальцев и сунул  Тетере под нос. — Ты, гнида, должен был завалить Хряка еще во время охоты на зайцев, однако струсил, в штаны наложил.

— Виноват, пожалел, он же  для нас почти братан. Взял на себя вину и срок отмотал.

— Этот братан, окажись в его руках карабин или ружье, нас бы прихлопнул, как мух. Не придушил нас лишь потому, что надеялся получить свою долю, которой давно нет. Поэтому погуляли и пора браться за новое дело, потрясти какого-нибудь бизнесмена или банкира. Сама погода нам помогает.  За ночь заметет все стежки-дорожки. Чисто сработано.

С  потемневшего неба срывался снег,  а по дороге мела поземка. Серебряный  серп молодого месяца резвым оленем скользи среди  черных   туч  с рваным краями.. Кое-где  мерцали крупные, словно из хрусталя, звезды. Лишь гул двигателя нарушал плотную, словно вата, тишину. Сквозь   пелену   виднелись приближающиеся размытые  огни  по периметру  железобетонной ограды  машинно-тракторного парка   ПМК управления «Крымканалстрой»..

 8

Короткий зимний вечер, как только красное пушистое солнце опустилось за окраиной  города, превратился в ночь. Но не в кромешную, как  обычно бывает поздней дождливой осенью, а в светлую с тонким покровом  выпавшего накануне снега.“День прошел без особых происшествий, было лишь несколько вызовов на семейные скандалы”, — размышлял  дежурный по отделу милиции майор  Андрей Крупин. Он сидел за пультом оперативной связи, внимательно наблюдая за безмолвно лежащими  телефонными трубками, за мерцанием разноцветных лампочек.

Время от времени майор запрашивал по радиостанции экипажи патрульно-постовой, дорожно-патрульной служб, интересовался обстановкой на дискотеках, в казино и в других развлекательно-питейных заведениях, где возможны инциденты.  Смутное чувство тревоги  не оставляло Крупина. За двадцать лет службы выработалась интуиция и обостренное предчувствие редко его обманывало: «Если все складывается хорошо, то жди «сюрприза». Резкий телефонный звонок оборвал его размышления. Быстрее обычного поднял из гнезда  трубку.

— Ноль два слушает, — по привычке произнес он, вслушиваясь в далекий хрипловатый голос.— Что случилось? Не торопитесь, говорите внятно  и по существу.

— Алло, алле! Звонит вам сторож Михей Ерохин. Тут такое дело, что не приведи Господь. Прибежали ко мне, значит,  пацаны, шпана… Они в котловане на коньках,  санках  и лыжах каталась. Так говорят,  что подо льдом в воде кто-то лежит и не  дышит, пузыри, значит, не пускает.

— Это точное? Не ошиблись ли  они, может, им со страху померещилось или  решили пошутить? Эти сорванцы на все способны,  — твердо спросил майор.

— Я и  сам не поверил, но они не отстают, человек,  наперебой говорят, значит, лежит в куртке и не дышит, пузыри не идут, значит утоп.

— Откуда звоните?

— Из  машинно-тракторного парка ПМК-37, — ответил Ерохин. — А котлован находится  в километре. Сам с удовольствием поглядел и проверил, но не могу свой важный  пост покинуть. Так такая, значит, ситуация случилась. Насчет службы я  строг и решителен, чего и вам желаю. Часовой и есть часовой, пока  утром не сменят. Правильно излагаю мысль?

— Правильно, бдительность превыше всего. Оставайтесь на месте! — приказал  офицер.  — Ребятишек придержите до приезда ваших работников и чтобы никакой самодеятельности.

— Слушаюсь! Значит, так и  будя, — молодцевато крякнул  в трубку дед  Михей и по интонации его голоса не трудно было понять, что такой поворот событий его очень заинтриговал.

— Вот такие дела,  думал,  обойдется  без приключений, — произнес Крупин, глядя  на находившегося  в дежурной части оперуполномоченного  уголовного розыска  капитана милиции Виктора  Маврича. Тот без дополнительных пояснений понял суть сообщения. Взглянул на табло электронных с  зелеными цифрами  часов: 21.43.

— Вперед, капитан! Жду твоего сообщения, чтобы тревога не оказалась ложной, — велел майор. Виктор поспешно вышел во двор. Слышно было, как милицейский УАЗ отъехал от здания милиции. Крупин срочно позвонил на квартиру начальнику милиции подполковнику Семену Инжектору. Выслушав дежурного, он дал указания держать его в курсе событий.

Прошло с полчаса и  вскоре по радиостанции прозвучал голос капитана  Маврича:

— Витязь, я — третий! Как слышите?

— Слышу  хорошо,— отозвался Крупин.

— В котловане подо льдом по всем признакам находится труп,— сообщил капитан. — Направьте опергруппу.

Известив об этом  начальника городского отдела,  Андрей  связался по телефону со следователем прокуратуры,  судмедэкспертом  и экспертом-криминалистом, без которых невозможно профессионально грамотно начать расследование. В этот поздний час они оказались на месте. Майор  выслал к ним патрульную машину.

9

Шурша шинами по скользкой обледеневшей  дороге, УАЗ миновав многоэтажные здания со светящимися окнами, и выехал на окраину города, где в окружении пустынных с голыми опушенными снегом деревьями в палисадниках, гнездились одноэтажные  дома. Из окон ложилось  на снег голубое свечение от экранов телевизоров.

— Фильм идет о комиссаре Мегрэ,— нарушил тягостное  молчание судмедэксперт  Константин Бурмин, держа на коленях потертый саквояж.

— Плодовитый же этот Жорж Сименон.  Причем его комиссар  обходится даже в самых сложных  и опасных ситуациях без применения оружия,— отозвался эксперт-криминалист лейтенант Анатолий Козинец.

— У вашего Сименона  вымысел, фантазия,  плод воображения, а  у нас реальная ситуация,— произнес следователь прокуратуры Олег Горчак.— Ему бы наши ребусы и замысловатые сюжеты. Если  еще и личность окажется  неизвестной, вот и уравнение  с одними неизвестными. Тут  у  самого  гениального математика голова кругом пойдет. В действительности все гораздо сложнее, чем в романах.

— Но у француза  есть много поучительного, — вступился за мастера детективов Козинец.

Машина с ровной накатанной  дороги выехала на проселочную, разбитую тракам гусеничных  тракторов, со смерзшимися  комьями  земли. Остановились  на территории  машинного  парка возле кирпичной  постройки с желтым раскачивающимся на ветру пятном фонаря. В стороне на фоне неба виднелись темные очертания землеройных машин: экскаваторов, дреноукладчиков,  бульдозеров, грейдеров  и скреперов. Некоторые на них в темноте были похожи на силуэты  диковинных динозавров, уснувших на заснеженных площадках машинного парка..

Навстречу прибывшим бодро с воинственным видом вышел  дед Михей в распахнутом тулупе с берданкой в руках. За ним выскочила,  очевидно,  давно разучившаяся  лаять, старая, как и ее хозяин,  дворняга.

— Ваш работник, товарищ капитан, уже  на месте,— усердно доложил Ерохин.— Я вот   топор и багры  приготовил. Без них не обойтись. В  холодную воду не полезешь…

— Верно, не обойтись, — одобрительно повторил  Олег. Дед потоптался  в  валенках возле машины. Его распирало любопытство. Жидкая заиндевевшая от дыхания схваченного морозом  бородка тряслась в такт речи, глаза из-под нависших бровей  азартно поблескивали.

— Товарищ начальник, — подступился он к следователю, — вели кому-нибудь из своих сотрудников посторожить парк, а я с вами... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2