РОДНАЯ КРОВЬ

РОДНАЯ  КРОВЬ

 1

В солнечный июльский день братья Харчевы встретились на нейтральной полосе. Так они в шутку называли небольшую квартиру матери Дарьи Андреевны. Братья присели за столом на кухне, а мать ушла в комнату,  чтобы не мешать  их деловому разговору. Старший, Кирилл, достал из холодильника заранее припасенную бутылку союз-виктановской водки “Фаворит” и водрузил ее на стол.  Младший, Анатолий,  поставил стаканы, бутерброды с колбасой и сыром, соленые огурцы, заботливо приготовленные матерью.

— Время сейчас, Толян, такое, кто опоздал, тот проиграл,— на правах старшего, распечатав бутылку, начал Кирилл.— Ты видишь,  на каждом углу комки,  как грибы  после дождя появляются. Чем только не торгуют — спиртным,  сникерсами,  памперсами, тампоксами... потому, как товар — деньги  самый надежный бизнес. Всегда  живые деньги, которые можно пустить в оборот и наварить прибыль.

Он сделал паузу, наполнил стаканы.

— Давай, братан, выпьем за удачу,— произнес он и крякнул от удовольствия.— Хороша водочка. Недаром  ликероводочная фирма «Союз - Виктан» призы и дипломы на выставках и дегустациях получает и экспортирует свою продукцию за кордон.

— Да, водка отменная,— подтвердил Анатолий, закусывая огурцом.

— Я вот инженером  на заводе работаю, — продолжил разговор Кирилл.— Три  месяца зарплату не дают, к тому же оклад — кот наплакал. Рабочих сокращают или в неоплачиваемые отпуска выталкивают. Нет заказов, нет финансов. И чем дальше, тем хуже, никаких перспектив. Скоро возьмутся  за сокращение ИТР. Я не хочу ждать, когда меня за ворота  выставят. Кушать каждый день хочется. Семью  кормить, одевать надо. Ты поди тоже едва концы с концами сводишь?

— Ты прав, братец, — вздохнул младший. — На автобазе тоже туго. Прибыльных рейсов  нет, горючее и запчасти  дорогие. Не выгодно стало баранку крутить. Иногда левый груз подвернется, но  это все мелочи. Алиса моя ворчит, что мало денег  приношу, мол, на любовницу  трачу. Мол, стал нахлебником, грозит за порог выставить. Ты ведь ее знаешь,  сварливая хохлушка   — палец в рот не клади...

—И будет ворчать,— хмыкнул Кирилл.— Моя Вера тоже дуется. В долги залезла за коммунальные услуги, газ, электричество не оплачены. Поэтому мы с тобой, два здоровых мужика, не  должны сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Ты видишь, как вокруг народ засуетился. Предприимчивость, спекуляция — все смешалось. Как говорится, кто смел, тот двоих съел. Нас Толян обстоятельства не должны сломить. Мы обязаны о своих семьях и  мамане позаботиться.

— Что ты, Кирюха, предлагаешь?

— Организовать свое дело, пока еще не все схвачено, — ответил Харчев.— Начнем с торговли, а дальше поглядим, как бизнес пойдет, чтобы в трубу не вылететь.

— Ну, ты даешь, — возмутился Анатолий.— Это что ж, я за прилавок встану?  Покупайте чулочки-носочки, пиво - вино. Да меня кореша засмеют. Уж лучше баранку крутить. Нет братец, из меня хреновый продавец  получится. Ничего у  нас не выйдет. Не та у нас порода, купцом, торгашом  надобно родиться.

— Выйдет,  успокойся, никто тебя за прилавок не ставит, — произнес Кирилл. —  Найдется тебе работенка по душе. Товар подвезти,  разгрузить. А как дело пойдет на лад, то и  шофера наймем, а сами будем бабки подсчитывать и бизнес расширять. За прилавок есть кого поставить, Алису или Веру. Будя им в своих конторах копейки  шибать. Деньги, роскошь любят, пусть и вкалывают. А там и детей к делу пристроим, пусть себе на учебу да одежку зарабатывают. Сейчас  куда не сунься — везде плати. Дожили до… дикого капитализма, будь он неладен.

Если ты, Толян, возражаешь против общего дела, то я не  настаиваю. Сам я  не потяну, нужен начальный капитал. Придется тогда подыскать надежного партнера. Хотелось бы по-семейному, чтобы без конфликтов и обид. А с чужаком рано  или поздно начнутся трения, разборки. По-братски, доверяя и помогая друг другу,  любую проблему можно решить.

— Это верно,— улыбнулся в рыжие казацкие усы Анатолий.— Так что  ты задумал,  а то все вокруг да около?

— Чтобы начать дело, надо иметь хотя бы тысячи полторы долларов,— ответил Кирилл.— Оформление документов, получение лицензии на вид предпринимательской  деятельности потребуют немалых затрат. Тем же чиновникам придется дать на лапу. Сварить металлический  киоск, купить холодильник, кассовый аппарат и прочие  причиндалы. И  наконец, взять оптом партию товара с завода «Союз - Виктан»  или симферопольского пивзавода. Летом, когда в обороте появятся большие деньги, дело пойдет  живее и с наваром.

— А если наедет рэкет?— усомнился Анатолий.

—Волка бояться — в  лес  не ходить,— резонно заметил  Кирилл.— Мы с тобой здоровьем и силой не обижены. Отобьемся, друзья помогут. Я своих работяг с завода  призову, а ты ребят с автобазы  кликнешь. Дадим жару, чтобы другим было неповадно.

— Шофера в беде но оставят,— согласился Анатолий  и почесал затылок.— Вот только, где взять валюту?  В долг никто не даст, все друзья-приятели на мели. Может в банке взять ссуду?

— Держи карман шире,— усмехнулся Кирилл.— Банки охотно принимают  вклады, особенно, в иностранной валюте. Если и дадут ссуду, то под такие проценты или залог недвижимости, что небо в копеечку покажется. Я решил разменять свою трехкомнатную квартиру на двухкомнатную, чтобы получить разницу в тысячу долларов. А с тебя потребуются шестьсот-семьсот. На заводе  договорюсь, чтобы  дружбаны по сходной цене  сварили металлический киоск. А через год-другой построим каменное помещение или купим квартиру на первом этаже под магазин и офис. Выше  голову Толян. Надо с оптимизмом смотреть в будущее. Оно не такое уж и мрачное,  если с  умом к делу подойти.

— Планы у тебя, как  Наполеона или купца первой гильдии,— с грустью произнес младший брат.— Все у тебя  лихо получается. Где я возьму  семьсот баксов? Для меня это огромная  сумма. Квартира у меня, ты сам знаешь, двухкомнатная, “хрущевка”. Алиса не позволит ее разменять или продать. Не  в курятнике  же потом жить. Дочка Зинка‚ каждый  день ноет, требует бальное платье на выпускной вечер. Озадачил ты меня, братец, своим прожектом, прямо нокаутировал.

— Думай, Толян, это твои проблемы,— наполнил стаканы Харчев.— Я и так большую часть расходов беру на себя. Неужели у тебя с Алисой нет  НЗ на черный день?

— Никакого,— обреченно произнес Анатолий. — Ты же знаешь, Алиса безалаберная, о будущем совсем не думает. Когда я хорошо зарабатывал у нее деньги, как песок сквозь пальцы уходили на разные тряпки, обувь, косметику  и  безделушки.

— Твоя Алиса еще  та лиса, —  ухмыльнулся  Кирилл.— Вера мне по секрету сказала, что у твоей благоверной  полная  шкатулка всяких драгоценностей из платины, золота, серебра и камней -самоцветов.  Так что у тебя баба не промах, с такой не пропадешь.

— Да было время, накупила она разных цацек и теперь,  как малое дитя, ими любуется.  Наборы серебряных ложек, вилок. Только скоро ими кушать  нечего будет,— посетовал Анатолий.

— Золото, серебро, драгоценные камни  — та же твердая валюта,— обрадовался, словно неожиданно найденному кладу или крупному выигрышу  старший брат и с азартом предложил.— Уговори Алису сдать хотя бы часть  платины, золота и серебра в скупку. Того гляди, тысяча  долларов наберется. За пятьсот купим тебе подержанный «Запорожец» или «Оку» для перевозки товара, чтобы не носить на горбу.

— Да  ты что, Кирюха,  украшения для нее святая святых,— возразил  младший брат.— Она их даже от меня прячет. Иной раз, как ребенок  ими играет, перед зеркалом красуется. Порой думаю, как бы она не свихнулась на этой почве. Нет этот вариант не пройдет. Она ж меня потом заест  из-за  своих побрякушек, всю жизнь попрекать станет. Может, ваучеры-сертификаты  сгодятся? У меня есть три штуки.

— Сгодятся, на память об уникальной афере,— усмехнулся Кирилл.— Я свои обменял на акции, а  в итоге  предприятие  — банкрот. Вот тебе и  дивиденды — большой кукиш. Сходи с ними в одно место или перешли по почте Кучме и его подельникам. Если  Алиса так дорожит украшениями, то уговори заложить их в  ломбард. Через месяц-другой, когда появятся деньги выкупишь их и все дела. Так многие  поступают. Ты, что, Толян, с бабой не можешь сладить или попал под ее каблук?

— Жить без нее не могу,— признался тот. — Обворожительная, магическая женщина, обладающая гипнозом.

— Если так, тогда нарисуй  ей красивую перспективу, —  посоветовал Харчев. — Вот я  на днях встретил одноклассника  Генку Клюева. Он  семь лет в колонии  строгого режима отсидел за валютно-финансовые махинации. Сейчас  это называется предприимчивостью, а тогда мог “вышку” схлопотать. Два года  назад  освободился,  братва ему денег собрала на первый случай. Так он за короткий срок из бывшего зэка в бизнесмена превратился, большими деньгами ворочает,  на  авто «Opel» катается. Одет с шиком, упитанный, как  боров, на бычьей шее золотая цепь. Юных любовниц толпа. Живет в свое удовольствие, вылез из грязи в князи.

— Так может он и  одолжит?— с азартом спросил Анатолий.

— Не хочу я с крутыми быками дел иметь. В зависимость к ним попадать,— охладил его пыл  Кирилл. — Это все равно, что быть на коротком или длинном поводке. Такие сделки плохо заканчиваются, еще в какое-нибудь дерьмо вляпаемся. Степка и ему подобные живут красиво, но недолго. Я хочу делать честный бизнес чистыми руками.

— Да, с бандитами лучше не связываться. Затянут, как в трясину, оберут до нитки и  пришьют,— согласился Анатолия.— Время от времени слышишь, то одного авторитета  завалили, то другого. У них своя жестокая  волчья  жизнь по понятиям.

На кухню вошла Дарья  Андреевна. Поглядела, с  грустью спросила:

— Может вам еще чего-нибудь приготовить?  Салат?

— Спасибо мама,— ответил старший сын, памятуя о пустом холодильнике и, подняв стакан, обернулся к брату.— Ты все-таки уговорили Алису. Пообещай через  полгода подарить ожерелье, будь поласковей и хитрее. Женщины любят, когда их лелеют  и обхаживают.

— Хорошо, я постараюсь, но успех не гарантирую,— неуверенно  произнес Анатолий.— Для примера заложу  в ломбард свои позолоченные часы. Думаю, что  это усовестит Алису.

— Котелок у тебя варит. Это ты здорово придумал,— одобрил Кирилл.— Будь настойчивее. Бюрократов я  возьму на себя.

— Тяжелые времена наступили,— горестно вздохнула мать, поняв суть их разговора.— Я бы вам, сыночки, помогла,  да третий месяц пенсию не дают. Предлагают в зачет брать муку, консервы, крупы с долгоносиками по  ценам  выше,  чем на рынке. Издеваются над стариками  и нет никакой  на них управы.  Только от их сахара жизнь не становится сладкой. Лекарства нынче все импортные и  дорогие. Вы уж глядите, с этим бизнесом  не  прогадайте. Храни вас Господь.

— Ты, мама, для нас и так много сделала. Подняла на ноги, выучила, — успокоил ее Кирилл. — Это мы с Толяном перед тобой в неоплатном долгу.  И, увы, пока не способны по-настоящему помочь.

— Да какой уж там долг, — довольная  его теплыми  словами промолвила она.— Главное, чтобы у вас все толком вышло. Помните, деньги, как вода и не  в них счастье. Не чурайтесь друг друга, держитесь вместе.

— Без денег тоже не жизнь,— мягко возразил младший сын.

— Ладно, будут деньги, будет и праздник!— с пафосом заверил Кирилл, разливая  по  стаканам остатки водки. Плеснул граммов пятьдесят и в  третий  стакан  для матери. Она запротестовала, но сыновья уговорили.

— За успех нашего дела! — провозгласил тост Кирилл.

— Безнадежного,— неловко пошутил Анатолий и тут же поправился.— Так обычно говорят, а  получается наоборот.

— Типун тебе на язык,— все же обиделся Кирилл.

—Ладно, не ссорьтесь,— попросила  мать. — Для меня кроме вас нет никого роднее. Только ради этого и живу.

Выпили до дна, а Дарья Андреевна только пригубила, оставив водку  на компрессы. Сыновья спешно покинули квартиру. Мать осталась одна с думами о сложности судеб.

— Дай Бог, чтоб им улыбнулось счастье, —  попросила она и, глядя на иконку,  старательно перекрестилась.

 2

Завертелось колесо. Кирилл с головой окунулся в рутинные заботы и проблемы. Размен квартиры не составил большого труда, хотя вместо предполагаемых тысячи разница составила восемьсот долларов. Затем для Харчева начались  хождения по кабинетам или, как он сам выразился, по мукам. Сначала  оплатил юристу за оформление учредительных документов и сдал их в исполком.

В течение месяца его мурыжил чиновник, лысый с  брюшком, то бишь «трудовым мозолем». К каждому пункту и запятой придирался,  словно это документ международной  важности. Намекал на большую  загруженность работой и низкий оклад. Двести долларов прибавили ему энергии и ускорили процесс  выдачи лицензии на предпринимательскую  деятельность. И сразу же возникло следующее препятствие, когда воодушевленный Харчев переступил порог  кабинета архитектора. За большим столом сидел мужчина с узким лицом и сивой бородкой. На  переносице очки в золотой оправе, блестящая залысина.

 «Типичный Козлодуй, — так его с первого взгляда окрестил Кирилл.— На вид благопристойный и интеллигентный, а по натуре явно крохобор». На стенах — генеральный план застройки города, виды жилых микрорайонов и отдельных  оригинальных зданий, сохранившийся еще от эпохи социализма, когда развернулся с вводом в действие завода ЖБИ и цеха КПД настоящий строительный бум. Чиновник, оглаживая бородку,  долго изучал содержимое папки с документами, словно позабыв о присутствии Харчева.  А возможно и делал вид, что изучает. Потом встрепенулся, как после сладкой дремоты.

— Видите ли, уважаемый Кирилл  Максимович, на месте, где вы желаете, киоск ставить нельзя,— промолвил он, чуть картавя и напирая на слово  “нельзя”.

— Почему нельзя? — насторожился  Харчев.— Ведь поблизости уже  находятся два киоска. Один  по  продаже табачных  изделий, а второй — книг, журналов и газет.

— Для их владельцев  сделали  исключение,— пояснил Козлодуй.— А  ваш  киоск испортит архитектурный ансамбль. К тому же я не знаю, как он  будет выглядеть, какова его конструкция, дизайн? Может вам взбредет в голову пожарную каланчу установить. Что-то вроде Пизанской башни или старинного замка?

— Денег на  такие крупные объекты нет,— бросил реплику Кирилл.

— Вам, конечно,  все равно, где поставить свою будку,— пропустил мимо ушей его реплику архитектор.—  А я  отвечаю за облик города, за его красоту, эстетику  и гармонию. Для вас, коммерсантов главное прибыль, любой ценой. А у меня днем и ночью  болит голова о том, какой город мы оставим потомкам, сохраним ли его  достопримечательности от варварского наступления коммерции? Если каждый вздумает строить и ставить свои будки где попало,  то это будет уже не город, а цыганский табор. За такой бардак меня с работы снимут, семью по миру пустят. Я из-за  ваших прихотей и каприз  рисковать не стану. Все норовят устроиться на бойком месте  под солнышком, а мне с того какой прок. Вам — прибыль, а мне от начальства  взбучка. Нет, так дело не пойдет, все нынче хотят красиво жить, а архитектор значит альтруист,  идеями, святым духом питается. Мне,  как и любому другому  человеку, для творчества, высокого полета мысли требуется натуральная  экологически чистая пища.

Он, не отрывая взгляда от рук  просителя, стал  медленно отодвигать от себя  папку, словно в ней находились опасные для здоровья бациллы. Кирилл  достал  из кармана брюк стодолларовую купюру и тихо произнес:

— Думаю, что это не повредит архитектуре нашего древнего и вечно молодого города. В порядке исключения?

—  Не повредит, —  чуть помедлив, прошептал  Козлодуй.—  Уникальные памятники истории и культуры, тот же склеп Деметры и Царский курган,  Митридатская лестница  нуждаются в  реставрации и охране, а средств в  бюджете  нет, вот и вынужден с миру по нитке собирать ради общего дела. Надо бы благотворительный фонд  создать, да вот  беда — меценатов нет.  Сердце кровью  обливается  при  мысли, что мы своим потомкам оставим. Вы бы, Кирилл Максимович,  с этой благородной акции и начали, а то две недели  мурыжили. Вас что, никто не надоумил? Сейчас бесплатных услуг не существует.

Харчев благоразумно промолчал, не вдаваясь в бесплодную дискуссию с коррумпированным чиновником.

—Ладно, ставь свою будку. Одной меньше, одной больше – роли не играет, — архитектор поставил подпись.— Только смотри в веселый  цвет выкраси свой объект, чтобы не пугал  людей, как черный бронеколпак. Знаю, вы их на заводе  варите по одной модели, никакой фантазии и творчества. У вас один  идол — золотой  телец. Не забудь клумбу разбить  возле своей будки. Во всем должна быть  эстетика. Чай не в лесу  живешь, знаешь, чей это семейный бизнес и  кто его активно  лоббирует.

— Знаю и вижу, не глухой и не слепой. Все будет чин чинарем,— пообещал  Кирилл, но  заметил. — Хотя плитка у хозяина слишком дорогая, будто из  платины или золота. Дешевле обойдется, если ее закупать и везти из Симферополя и других городов.

—  Конечно,  дешевле, — согласился архитектор  и предостерег. — Но потом тебе эта строптивость боком вылезет.

Он на  мгновение задумался, бросил на Кирилла  насмешливый взгляд:

— Эх, придет время,  велю бульдозером  снести  все ваши  собачьи будки, чтобы не портили панораму и пейзаж. Нынче каждый  норовит в купцы  первой  гильдии выбиться. А кто заводы, фабрики будет подымать? Пролетарий, крестьянин?  Расплодились одни нэпманы…

— …и чиновники-бюрократы,— на прощание уязвил его Харчев.

— Без бюрократа нет государства! — с гордостью изрек ревностный блюститель  местного зодчества  и гармонии. Шелестящая  зеленая  купюра в потайном кармане пиджака  подняла его  настроение намного выше, чем  сеанс  самого ушлого психотерапевта.

3

Пока  старший Харчев  обивал пороги  чиновничьих  кабинетов, младший медленно, но  настойчиво внушал своей несознательной и скупой супруге Алисе мысль о том, что ради  будущего благополучия, есть  резон  на время расстаться  с драгоценностями. Ведь без разницы дома они лежат или в ломбарде.

— Толик, ты что сдурел? Белены объелся? — вытаращила на него она свои лупатые  водянисто-серые глаза.— Умные люди золото, платину и серебро скупают, а ты советуешь сдать. Поищи дурочку в другом месте. Сдадим золото, а  вернут  олово или дулю с  маком. Всю жизнь копила, в еде и других удовольствиях себе отказывала и вдруг отдай чужому дяде. Нет, пусть  выкусит. Ты точно на почве своей  повышенной сексуальности сдурел. Сходил бы  к психиатру, проверился. С тобой может и спать опасно. Я недавно прочитала роман Эмиля Золя «Человек - зверь», так  это ужас. Один маньяк свою любовницу после сношения  ножом зарезал. Может,  и у тебя  сдвиг по фазе? Сейчас  люди от нищеты злые и нервные...

Алиса опасливо  отодвинулась от мужа.

— Да, что ты несешь?! —  возмутился Анатолий.— Не вздумай кому-нибудь  языком ляпнуть эту ересь. Я в здравом уме и  знаю, что говорю. Это ты  до одури  начиталась  всяких романов и мерещатся тебе везде маньяки и  вампиры. Сама бы сходила к психиатру ли экстрасенсу.

— Ты что меня за дурочку считаешь? —  Алиса с гневом встала с дивана и он, почувствовав назревающий скандал, поспешил  покаяться:

— Прости, родная Алисочка. Ты  у меня самая красивая и умная.

Он с  нежностью прижался лицом к ее рукам.

— Вот так то лучше, — довольная своим превосходством заявила Алиса.— И впредь не смей меня огорчать. Слышишь?

— Слышу,— покорно отозвался он.— Милая Алиса, но у нас нет другого выхода. В ломбарде все честно и законно.  Ювелир точно оценит стоимость изделий. Кроме того, я заложу свои часы. Нам выдадут деньги. Они сейчас нужны позарез.  Дело закрутится, получим с брательником прибыль, тогда  вернем из ломбарда все твои цацки.

— Цацки? — обиделась она.— Не называй так ценные вещи.

— Какой семье прок, что они  лежат у тебя без дела, мертвым капиталом? Вырученные за них деньги пойдут на пользу.

— Золото — это живой, а не мертвый капитал,— поучала Алиса.— Всегда в цене будет. Прежде, чем вести меня в ломбард, ты бы поинтересовался: сдали ли твой братец и Верка  кольца  в скупку или ломбард?

— У них только обручальные. Сдавать нельзя, дурная примета, признак разлуки или развода, — возразил Анатолий.—Ты тоже наши обручальные не тронь. Нам еще рано расставаться или покидать этот грешный мир. Наша песня любви еще до конца не спета.

— Ишь,  как красиво запел,— удивилась она.— Откуда у тебя такой талант? Настоящий поэт, того  и гляди, стихи примешься сочинять. Это тебя, наверное, Киря  научил,  как  жене мозги запудрить. С ним надо ухо востро держать. Свои  часы можешь,  хоть черту заложить, а на мое золото не рассчитывай. Не  тобою оно куплено и не тебе им распоряжаться.

— На чьи деньги куплено?— упрекнул Анатолий.

— Не имеет значения. Я что, за бесплатно с  тобой  сплю? — сразила она его.— Чем измываться  над  родной  женой, лучше бы выведал у Верки,  есть у нее  кроме обручальных колец еще золотишко. Прикидывается бедной родственницей. Ты  к ней, я знаю, не равнодушен,  да  и она тебе глазки часто  строит. Они богаче  нас с тобой живут и  в ус не дуют.

— Они и больше средств уже в дело вложили. Вера – экономная  женщина, на золото не падкая, — заметил Анатолий.— А мы с тобой пока что переливаем  из пустого в порожнее. Можем остаться не у дел. Кирюха предупредил, что подождет еще день-другой  и найдет себе надежного партнера. У него уже есть на примете кандидатура. Кстати, у Веры через три недели день рождения. Заранее предупредили и пригласили, так что, душечка, готовься, будь начеку.

— Говоришь, другого партнера? — всполошилась, словно ужаленная, Алиса.— Он не шутит?

— Какие могут быть шутки. Из-за твоего упрямства все остановилось, —  хмуро ответил   муж.— Время — деньги, а сейчас самый сезон. Туристы, курортники и прочий бродячий люд.

Алиса надолго задумалась и он ей не мешал, радуясь, что угодил  в точку.  Информация о том, что Кирилл  уже подыскал  себе компаньона ее озадачила и огорчила. Она явно не желала  остаться у разбитого корыта. Да, ситуация: и хочется, и колется и мамка не велит.

— Ладно, будь по-твоему, — с досадой произнесла она, поднялась с дивана  и принесла из спальни заветную шкатулку.

— Я сама отберу,— она высыпала  на застеленный скатертью стол платиновые, золотые и серебряные  изделия с разноцветными  камнями. Они засверкали  в лучах солнца. Алиса бережно прикоснулась к ним пальцами, слегка разворошила. Затем, нехотя отложила в сторону  перстень с  лазуритом, колечко, сережки, кулон и знак Зодиака — козерог на золотой  цепочке... На мгновение  задумалась, и Анатолий увидел ее опечаленное, как на похоронах, лицо. Вот -вот готовы были брызнуть из печальных глаз слезы. Он угрюмо отвернулся.

— Жалко-о-о.., — простонала женщина и ладонью смахнула отложенные изделия в общую кучу.— Умные люди копят добро. За шедеврами, пасхальными яйцами  Фаберже  и других знаменитых мастеров гоняются,  а мы  последнее от  себя отрываем.

— Алиса, ты,  как малое дитя,— пожурил он, закурив сигарету.— Я тебе уже  битый  час вдалбливаю, что  полежат они месяц в ломбарде. Деньги появятся, и  сразу же выкупим. Ничего с ними не случится. Будь умницей, ведь это же элементарно и никакого риска.

Анатолий ласково обнял ее за плечи. Бережно, словно невзначай, провел ладонью по груди, с трепетом ощутив ее  девическую упругость.

— Ничего, милочка, заживем и мы на широкую ногу,— произнес он  с нежностью от нахлынувших чувств, вспомнив наставление Кирилла,  пообещал.— Подарю я тебе на день ангела ожерелье.

— Ожерелье!? — ее глаза просияли. — А я даже на коралловые бусы не рассчитывала.

Анатолий  не удержался  и пылко поцеловал ее в полуоткрытые губы.  С трудом  преодолел  вспыхнувшее желание, чтобы тут же не увлечь жену в спальню на широкое  ложе.

— Тебе ожерелье, а  Зинке  бальное платье, —  подтвердил он. — Удачное дело мы  затеяли с братцем.

— Какие гарантии? — опустила она его на грешную землю.

— Гарантию только  Бог может дать. Но,  увы, я к нему не вхож,— Харчев беспомощно  развел руками.

Отступать не  было смысла. Алиса отобрала с десяток неказистых золотых изделий. На листке из школьной тетради составила их подробную опись с  указанием  пробы каждого изделия, чтобы не подменили.

— Остальные на черный день,— сказала она, захлопнув крышку  шкатулки.— А то за  душой никакого запаса. Зинке на учебу и свадьбу. Упаси нас Господь от болезней и других  напастей, иначе все, заработанное тяжким трудом,  прахом пойдет.

— Папка,  мамка, готовьте бальное белое  платье,— едва переступив порог, напомнила длинноногая акселератка дочь. Сняла из-за спины модный  кожаный рюкзак  и положила его на трюмо.

— Зинка, щас же прекрати вымогательство и террор,— велел отец.

— Будет тебе платье, отец пообещал, а мне – ожерелье, — улыбнулась Алиса.— Разучивай восточный или латинский танец, если хочешь  стать королевой  выпускного бала.

— Спасибо тебе, папуля,— дочка чмокнула отца в щеку, оставив алый след помады.

— Ох, проказница, — пожурила ее Алиса, вытирая платочком след на щеке мужа. —  В наши годы  с губной  помадой на губах, тушью на  ресницах и в мини-юбках даже на порог школы не пускали. Многое сейчас  вам  позволяют. Курите, пьете, колетесь и наверное, уже кое-кто запретный плод вкусил?

— Мы  сами  все от жизни  берем, —  улыбнулась Зина  и  в следующий миг сразила мать наповал.— Инга Клюквина  из  девятого «В»  забеременела от учителя физвоспитания. В гинекологии  на сохранении находится, слишком  поздно ее родители обнаружили растущий животик. Рожать будет, у нас в школе об этом только и разговоров.

— Ох, и нравы нынче! Воспитатели «клубничкой» лакомятся, — изумилась Алиса и строго поглядела на  дочь. —  Может и у тебя с кем-нибудь горячий роман?  Вместо бального  подвенечное платье придется заказывать? Молодое дело – не хитрое. Убью, если узнаю,  что  загуляла.

— Ну, что ты мама,—  насупилась дочка. — Меня ребята боятся,  недотрогой обзывают. Я у тебя еще даже не целованная.

— Что так? —  на сей раз, огорчилась Алиса, оглядывая ее стройную фигуру и  милое  личико.— Ты  у  нас вроде не страшненькая, даже красивая... Талия  изящная, тонкая,  как у осы,  бедра  и грудь – глаз не оторвать.

— Не родись  красивой,  а  будь счастливой, —  ответила дочь.

— Правильно,— одобрила мать.— Держи  себя в строгости, у пацанов одно на уме, только какую-нибудь дуреху в постель затащить или где-нибудь в темном углу прижать. Береги девичью честь и гордость и счастье  тебе обязательно  улыбнется.

— Будя вам языками чесать, —  нетерпеливо упрекнул  Анатолий.

— Вот,  уж  и с  дочерью  поговорить нельзя, — фыркнула жена.—  Для  тебя она,  поди, не чужая.

Супруги  Харчевы  степенно  с чувством достоинства,  словно в театр,  направились в ближайший ломбард. Там их радушно встретил  владелец конторы, ювелир  Игорь  Шимонович. Он быстро оценил  золотые изделия и наручные часы, отсчитал деньги и спрятал драгоценности в сейф. За его внешней сдержанностью по блеску  глаз  не трудно было догадаться, что он доволен  клиентами.

Напротив, Алиса была печальна, словно ее постигло горе. Несколько раз переспросила: «Золото  здесь у вас не украдут или подменят на олово?», на что ювелир, оскорбившись, сухо ответил: «У меня солидное с высокой деловой репутацией учреждение. Если не доверяете, то следовало обратиться в другую фирму, но уже, мадам, поздно, сделка состоялась». Ее томило смутное предчувствие того, что золото, согревавшее ее взор, будет безнадежно утрачено.

 4

Вскоре на оживленном  месте, на пути  следования  от автобусной остановки до центрального колхозного рынка   появился стандартный киоск. На оранжевом фоне  фосфорической краской,  применяемой при изготовлении дорожных знаков, затейливой кружевной вязью было выведено имя  «МЧП  «Вера». Когда Алиса, натолкнувшись, словно на осколок стекла, на это имя, капризно поджала губы, Кирилл выдал железный аргумент:— Моя Вера сломала свою гордыню. Оставила прежнюю работу и встала за  прилавок. К тому же все мы верим в успех дела и поэтому название киоска очень удачно. Удивительное совпадение.            

— Совпадение? Как  бы не так, — ухмыльнулась Алиса и съязвила.— Назвали бы уже тогда  «Вера,  Надежда, Любовь и  мать их София»?

— Следующий киоск назовем  «Алиса», —  улыбнулся Кирилл.— А потом  «Анжела», «Зина» … Суть не в названии, а  в  успехе бизнеса, в объемах товарооборота  и сумме прибыли.

— Следующего киоска  не будет,  некому торчат за прилавком,— сухо произнесла Алиса,  глядя мимо  старшего Харчева.

— Не накличь беду,  птица-вещунья, — попросил  несколько суеверный Кирилл и на этом диалог был  исчерпан.

 На деньги,  полученные в ломбарде,  купили холодильник  «Nord», кассовый аппарат. Установили стеллажи, подключили электричество. Купили оптом первую партию товаров и дали  рекламу в местную газету и на радио.  Кирилл не жалел о ста долларах, отданных Козлодую — место оказалось удачным. Редко кто на мужчин, да и некоторых женщин, сойдя  с автобуса, не заглянет в киоск, чтобы  выпить кружку-другую холодного пива, минеральной или фруктовой воды.

Лето на редкость выдаюсь жарким  и сухим. Людей донимала жажда. Особенно хорошо шло пиво симферопольского завода:  «Петрович», «Золотой грифон», «Приятное свидание» и  другие.

Рядом с киоском Кирилл и  Анатолий оградили небольшой участок. По настоянию мэра, лоббирующего свой семейный тротуарный плиточный бизнес и другие коммерческие сферы, благоустроили территорию, уложив плитку. Поставили в  тени под  кленами столики  и стулья. Уютно и удобно — места редко пустовали. Вера быстро вошла во  вкус работы. Наловчилась готовить бутерброды с колбасой, салом, сыром и селедкой, салаты. Подумывала о приготовлении  пиццы, гамбургеров  и хот-догов. Анатолий после удачной рыбаки на Азове и Сиваше привез несколько вязок  вяленых бычков, саргана и камбалы-глоссы. Потянулись косяком к «Вере» любители  пива и более крепких  напитков. Со слабо скрываемым  раздражением  стали поглядывать на «Веру»  владельцы  пивных баров и кафе, где цены были повыше.

Однажды вечером, когда спала  жара,  Кирилл и Анатолий навестили Веру.  Взяли из ее рук  по две  кружки  янтарного пива, бутерброды и пару длинных сарганов и  присели за столик.

—Ты, Толян, еще сомневался,  что ничего не получится,— улыбнулся Кирилл, очищая вяленого саргана.— Я  решил на первую прибыль еще один киоск соорудить. Уже и место для него приглядел — вблизи набережной, там постоянно народ толпится, много гостей, туристов из Москвы и других российских городов. Закупим партию их любимого пива «Балтика» и дело закипит. Пока курортный сезон, надо наварить побольше капитала, чтобы потом зимой  в период  «мертвого сезона» не бедствовать, а наоборот, расширить сеть торговых точек. А для начала у набережной застолбим место, пока  кто из конкурентов не обскакал на кривой кобыле. Становится тесно под южным солнцем – все схвачено и поделено.  Чтобы твоя Алиска не дулась, назовем киоск ее именем.

— Это ее  мало утешит, — вздохнул Анатолий.— Злая стала, нервная,  в постель и пускает. Беспокоится о золоте, что в ломбарде. Каждый день напоминает,  что надо выкупить, пока не  поздно. Опасается, что старый еврей подменит и всучит халтуру. Давай  Кирюха сначала решим эту проблему — выкупим  золото и часы...

— Ничего с ними не станет, не заржавеют. Сейчас для нас главное бизнес, время – деньги, как нас учил Карл Маркс, поди не забыл, как в школе учили теорию о прибавочной стоимости. Настало время проверить ее на практике, — с воодушевлением ответил Кирилл, потягивая из  кружки  холодное пиво.— Куй  железо пока горячо. Нам надо покруче  развернуться. Уговори Алису еще  немного потерпеть. Я знаю этого ювелира Ефима. Он, хоть скупой и хитрый, но дорожит своей  репутацией,  не подведет. А насчет постели не тужи. Если приспичило и невмоготу, то по-братски  уступлю тебе на время одну девку. Будешь от нее в восторге.

— Какая-нибудь старая дева?  —  усмехнулся Анатолий. — Нет, братец, ты же знаешь, что я однолюб. Алису ни  на кого не променяю. К тому же рисковать не хочу и тебе не советую. Нарвешься на молодую красотку и за миг удовольствия  масса неприятностей.

— Как знаешь, а я к красивым женщинам неравнодушен.

— Лучше ты с  Алисой поговори,  — неуверенно попросил Анатолий брата.— Ты  по женской части и дипломатии большой спец.

— Упаси  Господь. Твоя жена с ней и решай  проблемы, — сказал, как отрезал.— С любой другой  дамой  всегда готов, но только не с Алисой...

С языка чуть не сорвалось «крысой», но он сдержался и продолжил:

 — Потом, если, что не так всю жизнь попрекать будете. Верно ведь говорят: муж и жена — одна сатана.

Они не заметили, как к киоску подошел  среднего роста, по-бойцовски  широкоплечий  плотно сбитый парень в черной футболке  и шортах. Смуглое от загара, надменно-жесткое с крупными чертами  лицо, короткая стрижка, на крутом плече татуировка — голова быка. Не обращая внимания на Веру, незнакомец снял солнцезащитные очки, долго изучал ценники винноводочных и прочих напитков и  продуктов,  выставленных на  витрине. Приблизился  и наклонился  к окошку.

— Я к вашим услугам, молодой человек, —  радушно улыбнулась, не утратившая очарования, Вера.— Заказывайте. Холодное пиво, светлое, темное, крепкое,  красное и пшеничное. Сухие и крепленые, марочные  вина,  водка …и бутерброды.

— Молчи тетка, трещетка,— угрюмо  взглянул он исподлобья, на мгновение обескуражив ее неожиданной грубостью.— Ты почему, старая кляча, цены сбиваешь?

— Так радоваться надо, что дешево. Рыночная экономика тем и отличается, что цены должны не только расти, но и снижаться, — нашлась она с ответом. — И прошу мне не грубить.

— Скоро порадуешься на том свете,—  процедил сквозь желтые крупные зубы незнакомец.— Почему порядок нарушаешь, гнешь свою линию? Хозяин тобой очень недоволен.

— Какой еще хозяин? Что ты мелешь? — пришла в себя Вера.

— Известно какой, главный  хозяин рынка. Плати штраф, двести  баксов,— детина  угрожающе задвигал плечами  и сунул правую руку в карман шортов. Достал нож, нажал на кнопку и вылетело блестящее лезвие.

— Кирилл! — крикнула  Вера, преодолев сковавший ее тело страх. Харчев в мгновение ока оказался  рядом с незнакомцем. За ним последовал Анатолий,  едва не опрокинувший пластмассовый  стул.

— Этот мужик  грубит и требует  валюту. Штраф придумал, — пояснила взволнованная женщина. 

— В чем дело, гражданин? —  вплотную приблизился к нему Кирилл.— Какие у тебя претензии? Живо выкладывай!

 Незнакомец оценивающе  взглянул на атлетически крепкую фигуру Кирилла. Перевел  цепкий  взгляд на  не  менее  спортивного Анатолия и спрятал финку в карман.

— Охотничьей колбаски  решил порезать, а она, глупая баба, всполошилась. Тише, мужики, погорячились и будя,— изобразил он на лице нечто вроде улыбки.— Вы, гляжу, в этом деле дилетанты,  порядка не знаете. Хозяин вами очень недоволен.

— Не знаю и не  хочу знать никакого  хозяина,— сурово  произнес Кирилл.— Твоей ноги, чтобы  здесь больше не было.

— Напрасно, напрасно, —  покачал, словно  маятником, головой  незнакомец и театрально  закатил глаза вверх. — Тех,  кто не уважает наши законы,  ждет кара небесная.  Не желаете  по-доброму,  будет по-другому.

— У  нас все по  закону, есть лицензия, уплачиваем налог, — сообщил старший  Харчев.— Напомни своему хозяину, что частная собственность неприкосновенна. Пусть только сунется...

— Мг, частная, колхозная, — ухмыльнулся незнакомец. — А кто  будет платить  в фонд  помощи  безработным и голодающим?

— Это ты то, голодающий? С таким  рылом и  загривком.

— Да,  не живу, а существую впроголодь, — изобразил он печальную мину. — С  голодухи  опух…

— Я вызову милицию, —  пригрозил Анатолий.

— Погоди, сами управимся, — остановил брата за руку Кирилл.

 — Подумайте на досуге, мужики. Я  вас на всякий случай  сфотографировал. До скорой  встречи,— незнакомец круто повернулся  и пошел  прочь, отшвырнув ногой подвернувшийся  стул.

—  Кирилл, я не могу, меня всю колотит, — вышла из киоска Вера. — Это — рэкет. Он  же  тварь, теперь  мне покоя не  даст.  Будет по пятам преследовать. К черту такой бизнес. Спокойно  работала в своей конторе и горя не знала, а теперь придется дрожать, как заячий хвост.

— Успокойся Вера, возьми  себя в руки, — попросил Кирилл жену. — Улыбнись, солнышко,  а то своим мрачным видом всех посетителей отвадишь. А с этим типом мы разберемся. Сил у  нас с Толяном  хватит, сломаем  ему хребет, дорогу забудет.

— Только, ради Бога, без мордобоя и крови, — взмолилась женщина. — Пусть им  милиция займется. Это их служебный долг – защищать граждан от посягательств и вымогательств. А может дать ему эти треклятые дойлеры, чтобы отстал и забыл сюда дорогу?

— Гляди, отстанет, наоборот еще усерднее примется доить. Одному — сотню, другому – две. У нас, что банк и печатный станок в распоряжении? Так мы быстро в трубу вылетим, — проворчал  Кирилл.— Стоит только один раз  уступить и, тогда крышка, аппетит у жлобов будет расти, как на дрожжах. Его надо отвадить раз и навсегда, чтобы другим неповадно было. Ты, Вера ворон не лови, а  работай, не создавай очередь. Клиент у нас нетерпеливый, но постоянный и им  следует дорожить.

 Женщина возвратилась в киоск, а братья к недопитым кружкам.

— Визит этого хмыря — серьезное предупреждение,— заметил  Кирилл.— Он не угомонится, пока не получит достойный отпор. Всполошились конкуренты, как пауки  в банке. Не нравится им, что к нам клиент табуном повалил. А цены снижать не хотят, жаба давит.

— Давай  сообщим в милицию?  — еще раз предложил  Анатолий.

— Не хочу я впутывать в это дело  милицию, себе дороже. Сами отобьемся. Веру будем охранять по  очереди. Придется тебе уволиться с автобазы. Конечно,  потеряем  колеса, но  что-нибудь придумаем.

— Чем охранять? Голыми  руками?— вздохнул  Анатолий.— Тот бык, что приставал к Вере, наверняка, вооружен и очень опасен.

— Мы тоже не лыком шиты, — обнадежил старший  брат.— Знакомый  токарь пообещал мой  газовый пистолет приспособить для стрельбы боевыми патронами. Если по-крупному на нас кто наедет, то получит в тыкву. Даже вид боевого оружия действует отрезвляюще.

— Хранение огнестрельного оружия уголовно наказуемое  деяние, — произнес запомнившуюся фразу  Анатолий.

— Думаю, что до  боевых действий не дойдет,— успокоил  старший из Харчевых. —  Кроме того, в киоске под рукой будут топор и  кувалда.

На том  и  порешили. Кирилл остался охранять Веру, а Анатолий отправился домой  утешать Алису, возненавидевшую ломбард с деликатно - вежливым  хранителем, но больше любителем, чужого золота и прочих драгметаллов,  самоцветов и антиквариата.

 5

Верин  день рождения  отмечали скромно не то, что в былые времена, когда стол ломился от  блюд,  разносолов  и напитков. Да и то сказать не круглая дата  —  37 стукнуло. Собрались по-семейному, никого  из  чужих. Оно и лучше, без сплетен  и обид. Сын, сержант срочной службы Михаил, накануне прислал  короткую телеграмму: «Поздравляю  мама. Будь счастлива».  Да из студенческого спортивного оздоровительного лагеря  приехала  девятнадцатилетняя дочь Анжела с букетом белых роз, бутылкой шампанского и коробкой конфет. Стол накрыли в гостиной. С минуты на минуту должна была появиться родня.

— Верунь, ты оденься попроще, без украшений, чтобы не раздражать Алису, — деликатно попросил именинницу  Кирилл.— Ты же знаешь ее  завистливый  характер.

— Это мой праздник,  как захочу, так и оденусь. Может, старую фуфайку предложишь надеть, чтобы угодить Алиске?

— Правильно, мамуля, это наше  женское право,— поддержала ее Анжела  и последовала за матерью в спальню. Спустя десять минут раздался звонок. Кирилл открыл дверь и в прихожую  вошли Алиса,  Анатолий и их дочь Зина.

— Где новорожденная  виновница? Где ты прячешь свое сокровище?— наигранно спросила Алиса.

— Верунь,  принимай  гостей,— позвал Харчев, украдкой рассматривая Алису, к  которой давно испытывал не только родственные чувства. На женщине, как  и год назад  было  светло-коричневое  платье с блесками,  на стройных ногах —  белые туфли на высоком каблуке. Если прежде, как елка она была увешана золотыми украшениями, то сейчас  на пальце сиротливо  блестело обручальное кольцо. Зина тоже  была одета скромно — сиреневая блузка и черная, стягивающая  округлившиеся бедра,  юбка. На красивых  смуглых ножках  простенькие босоножки. В смутных предчувствиях  у Кирилла защемило сердце.

— Иду, иду-у!— послышался  из спальни веселый голос Веры и она  вместе с Анжелой  предстали в лучшем свете, словно две топ-модели на подиуме. Новое, специально сшитое к этому событию темно-бордовое платье облегало по-девичьи  изящное тело  именинницы.  На груди – золотая цепочка с кулоном, в мочках —  золотые серьги с аметистом. Темные волосы аккуратно собраны в узел.  Кармен  и только. Анжела – тоже последний крик моды. Она словно сошла с обложки журнала «Лиза», «Натали»  или «Единственная». Черное с глубоким разрезом до самого бедра  платье,  туфли на высокой платформе. На пальце левой руки золотой перстень с рубином и такие же серьги. Зина в сравнении с ней, грациозной и гордой, выглядела бедной Золушкой.

Этот контраст,  резко  бросился в глаза Кирилла и  сразу же  отразился на настроении Алисы и ее дочери. От них напускной веселости не осталось и следа. Алиса сжалась, как пружина, потом побледнела и засуетилась, словно беспокойная  курица-наседка.

— Вот тебе Вера, скромный подарочек, — она неловко сунула имениннице в руки пакет с колготками,  а Зинка ехидно  голосом пропела:

— От  Парижа до Находки «Омса» лучшие колготки…

— Будьте еще богаче, — продолжила  Алиса.— Мне  давеча  Толик ожерелье  пообещал,  а пока  хожу, как сирота казанская, в обносках. От секонд-хенда  одеваемся. Зинке из старья  платья перекраиваю, да драные колготки штопаю. Твоя Анжела, не бойсь обноски не наденет? Ишь, вырядилась,  как королева, вся в матушку, и характером, и повадками. Яблоко от яблони недалеко падает…

— Будя  тебе тоску нагонять, у людей  праздник, — мягко оттеснил жену Анатолий, почувствовав, что она опасно заводит себя на скандал.

— Помолчи адвокат, защитник сирых и убогих,— огрызнулась Алиса, поджав капризные в вишневой помаде губы.

Он подал Вере букет алых, словно кровь, гвоздик  и нежно пожелал:

— Будь здоровой  и любимой,  доброй, нежной и красивой. А это главное в жизни любой женщины.

— Спасибо вам, родные, за подарки и теплые слова,— поблагодарила  Вера  и  губами прикоснулась к щеке Анатолия, затем  Алисы и Зины. Жестом  пригласила в гостиную:

— Прошу к столу, чувствуйте себя, как  дома.

— Что ж вы мать и свекровь Дарью Андреевну не пригласили на именины? — поинтересовалась Алиса.

— Нездоровится матери, поднялось давление, — ответил Кирилл и добавил. — Поэтому она решила своим болезненным видом не портить нам праздничное настроение.

Алиса пристально оглядела интерьер, мебельную стенку. 

— О, твоя коллекция  пополнилась! Хрустальная ваза и фужеры, новый чайный сервиз, а все, как старый еврей, плачете, что денег нет, живете впроголодь,— упрекнула Алиса, зорко вычислив новые покупки.

— Все подарки от  бывших сотрудниц, не забывают о добрых делах,— смутившись, поспешила с  ответом Вера.

— Везет  тебе на щедрых  сотрудниц. А  вот  мне никто ломаного гроша не  подаст,— вздохнула она. —  Последнее золото муженек, как вонючий хорек,  из  дома  унес. Хоть обручальные кольца сберегла, а то, дуралей  и  личное  счастье, хотел заложить.

Анатолий молча проглотил «комплимент» острой на язык супруги.

Зазвучали тосты,  из  магнитофона  полилась музыка. Пили  шампанское, вино, водку  под  керченскую селедку, жареный пиленгас, грибы  и огурчики, закусывали, но напряжение, возникшее с первой минуты встречи  не оставляло их. Алиса пила  и  ела мало, бдительно наблюдала  за ситуацией. Зорко всматривалась в интерьер квартиры, подмечая новые приобретения — люстру, светильники, гобелен  с обнаженной девушкой на фоне заката… Тут еще не кстати, Зинка, захмелевшая от нескольких бокалов шампанского, масло в  огонь подлила.

— Пап, а пап, —  пиявкой прилипла она к отцу.— Хочу такое  же платье и туфли, как у Анжелы. Сейчас многие девочки так ходят.

— Доча, не хныч, у тебя завышенные потребности, — отмахнулся Анатолий. — То тебе белое  платье подавай, то черное. Пойдешь работать в киоск, как тетя Вера,  узнаешь почем фунт лиха, как трудно копейка достается. Вот тогда хорошенько подумаешь, способна ли  купить, что душа пожелает?

Дочка капризно поджала пухленькие губки и отложила вилку в сторону, готовая разреветься  от обиды  на  невозмутимого отца и зависти к  двоюродной сестрице.

— Не обижай ребенка, — вступилась за нее Алиса.— Если успел наклюкаться, то  лучше помалкивай. С таким, как ты кормильцем и поильцем, скоро на панель пойдешь. У других мужей  жены в роскоши  купаются и сами они на иномарках катаются, а с тобой всю жизнь промучаешься и нищенкой помрешь где-нибудь под забором…

— Алиска, не устраивай сцен, не забывай, что в гостях, веди себя прилично, — сурово велел  Анатолий. — Я воровать и мошенничать не научен. Это чиновники и бандиты, да их жены, любовницы, чадо и другие паразиты живут в роскоши, а честные люди страдают, не имея работы и нормальной зарплаты. Не от хорошей жизни мы с Кириллом в торговлю подались, занялись этим бизнесом, будь он неладен. Почему бы и тебе посменно с Верой не поработать в киоске? Заработаешь деньги и вернешь свои цацки из ломбарда.

— Дудки! Для полной радости мне не хватает еще общения с алкашами и проститутками, — решительно, словно отпустили пружину поднялась Алиса.— Ты мое последнее золото, мою  радость и утешение старому и  хитрому жиду сдал, сам его и выручай, я горбатиться не желаю.

— Аля, я тебя прошу, умоляю, не заводись, держи себя в руках. У людей праздник, а ты разборки устраиваешь, нехорошо, некрасиво, — попытался ее усовестить супруг.

— Это ты, недотепа, держи себя в руках и прикуси свой  длинный язык, когда жена говорит! — резко осадила его Алиса и, изобразив на  лице надменную улыбку, обернулась к Вере. — Спасибо за хлеб, за соль, которой было с избытком. Мы пойдем, уже  поздно. Анатолий дерзит, на ногах не держится,  дорвался до бесплатного пойла. Придется на себе  тащить кобеля. На такси деньги не заработали.

— Я трезв, как стеклышко,— возразил ей  поникший супруг.

— А как же десерт? Торт, кофе бразильское? — напомнила Вера, стремясь сгладить неприязнь. — Да и потанцевать хотелось бы, чай не на поминки собрались. Хоть день рождения и  грустный праздник, годы, как птицы  летят, приближая к роковой черте. Впрочем, не надо о грустном. Выше голову друзья. Наливай Кирилл по полной, где наше не пропадало.

— Ваше нигде не пропадало, а вот наше..., — не удержалась от реплики Алиса и, нехотя,  присела. Финал  застолья  все же  оказался скомканным.  Наспех отведали  торт, выпили  ароматный кофе и родня, как по тревоге во время пожара снялась, несмотря на просьбы именинницы  немножко потанцевать вальс, ламбаду и танго. Уже у самого порога Алиса, верная своему характеру, запустила  шпильку:

— Плакались в жилетку,  крокодиловы слезы лили, мол, золота у них нет, одни обручальные  кольца,— упрекнула она.— А мой  Чебурашка, как дурашка,  поверил, уши, как лопух,  распустил, в ломбард  все отнес.

— Не все то золото, что блестит, —  сухо ответила Вера.

—А  мое  у  черта на куличках, отдали  еврею, а у каждого Абрама, как известно, своя программа, свой интерес. Чует мое сердце, что обманет, по миру с торбой пустит. Послушала эту бестолочь,— она острым кулачком больно, словно рапирой,  толкнула мужа в спину.

— Не  жаль, оса,— вывернулся он.

— Где хочешь доставай  деньги. Займи у братца, но золото верни,— сурово приказала Алиса.— На  хрусталь, сервизы  и  люстру у них есть валюта, берегут в кубышке ...

— Я же просил  вас попроще одеться, — накинулся Кирилл на жену и дочку,  едва за гостями закрылась дверь.— Нарядились, как кукла Барби. У  Алисы  сразу возникло подозрение,  что у нас денег  навалом — куры  не клюют. Вот и пробежала между ними черная кошка. Представляю, каково сейчас брательнику.  Всю ночь пилить его будет. И все из-за ваших женских каприз и прихотей.

— Поди,  не поминки, а день рождения справляли,— заметила Вера.—  Алиса  прикинулась бедной  овечкой. Когда это ей  выгодно, она может пыль в глаза пустить. Думаешь, она последнее золото  в ломбард  сдала? Как бы  не так. Уж  я  то ее давно раскусила. Пусть она целый  день, в будке, как на жаровне, посидит, да еще с пьянчугами пообщается, тогда по-другому запоет. Почитай, под  прицелом работаю, того и гляди, вновь тот бандит припрется, обещал ведь скорую  встречу. Кто из вас меня завтра  охраняет от рэкета?

— Братец Толян,  я ему пистолет и патроны отдал.

— Премного благодарна, веселую ты мне работенку придумал. Убьют и никто слезинки  не уронит, — упрекнула жена.       

— Не тужи, Верунь. Ты  не одна в такой ситуации,— сказал он.— Если  кого и  убьют,  то в первую очередь меня. Но мы еще с тобой поживем назло врагам.  В супермаркете начальницей станешь. В санаториях, как белые люди, отдохнем. А пока, как гласит народная мудрость,  без труда не выловишь рыбку из  пруда.

6

В это время в другом конце города  тоже  бодрствовали. Зинка, затаившая обиду на отца и Анжелу, заперлась в спальне. Анатолий и Алиса остались в гостиной. Всю  дорогу, следуя на  маршрутном такси,  она сдерживала себя, а тут прорвало.

— Ты мое золото  — единственную радость и утешение,  коту под хвост швырнул, — наступала она, подперев  роскошные бедра руками.— А у них все при себе и  у Верки, и у Анжелы. Устроили показ мод, чтобы мне  настроение отравить. На каждой платье по полсотни долларов стоит. В серванте  хрусталь, сервизы... За какие шиши куплены? Сейчас подарками не шибко разбрасываются.

Харчев неопределенно  пожал плечами.

— Эх, олух ты, с  мозгами  куриными, везде тебя облапошивают. И родной братец с Веркой,  туда же,— укоризненно покачала она головой.— Да за наши  кровные куплено. Вот  во что превратилось мое золото, мои любимые драгоценности. Ты  же, простофиля, готов с себя последнюю рубашку снять. Кирилл похитрее тебя.

— Ты глубоко  заблуждаешься,  — перебил ее Анатолий.— Братец  при мне на полученные в ломбарде деньги купил все оборудование для киоска и товар. Чеки  для отчета в сохранности.

— Который день работает киоск?

— Уже третья  неделя заканчивается,— ответил он.

— Тогда  пора бабки считать и делить. Тебе от их торговли какой прок? — пристала  она,  как банный лист.

— Не все сразу. Надо накопить  капитал, расширить дело, тогда и прибыль солидная будет, а не жалкие гроши.

— Кирилл и Верка  уже имеет  прибыль, а тебе лапшу на уши вешают, — не унималась Алиса.— Сам говорил, что посетителей  много, значит, есть навар. Да тебе, как  Веркиному телохранителю, они должны не  меньше  двухсот долларов в месяц платить. Как президента ее охраняешь, жизнью своей рискуешь. А вдруг  ранят или  убьют? Ишь персона Матрена,  возгордилась, словно ее именем не собачью будку, а теплоход  назвали. Ты бы лучше, чем увиваться возле ее юбки, меня,  свою верную жену,  охранял и лелеял, как редкий цветок.

— Вера – большая труженица,  работает с утра до позднего вечера, как пчелка, — робко возразил он, не подумав о реакции жены.

— Ой-ой, заметил пчелку безмозглый трутень. А я  по-твоему баклуши  бью!? —  вскипела  жена.— Что-то ты за  эту сладкую пчелку  часто и ретиво  заступаешься?  Уж не роман ли  вы  по-родственному закрутили. Ловко, телохранитель, устроился у бабы под  теплым  боком. Признавайся,  что-нибудь между вами было? Все равно ведь дознаюсь, шила в  мешке не утаишь. Тогда хуже будет. Лучше сейчас, как на исповеди?

— Да что ты, белены объелась? — опешил Анатолий.— Какой роман? Что ты несешь?

— Служебный или семейный.

— Даже в мыслях такого нет, чтобы родному братцу рога наставлять. Выбрось дурь,  эти  абсурдные подозрения  из головы. Ты  у меня, Алисочка,  единственная и неповторимая, — признался он.

— Почему ты тогда за нее горой стоишь, а за родную жену  слова не замолвишь? — не отступала  Алиса. — Постоянно перечишь и, словно  глупую школьницу,  одергиваешь при людях?

— Согласилась бы  торговать, я  бы и тебя, как принцессу охранял, — попытался он перевести разговор в шутку. Нежно обнял ее рукой за теплые плечи, ласково заглянул  в зеленые  кошачьи глаза, уговаривая  вожделенным  ласковым взглядом.

 —И  не  мечтай,  мне сейчас не до секса,— отрезвила она  его. — Пока золото  в  ломбарде, забудь дорогу в  мою  постель.      

— Где же  я буду спать? Может в Зинкиной комнате?

— Ты ничего другого не придумал, старый развратник? Перед взрослой дочерью свои  волосатые телеса  демонстрировать, ребенка стращать и нервировать, — встрепенулась женщина и холодно ответила. — На кухне твое место или  в ванной. Советую для охлаждения чувств принять холодный душ. Отлично отрезвляет.

— Аля не будь такой жестокой, я  же мужчина, плоть требует. Да и тебе, женщине, это на пользу. Врачи рекомендуют в качестве профилактики  против неврозов и других недугов по женской части?

— Усмиряй свою плоть. А не можешь,  купи резиновую куклу или  найди  красотку. Они  при нынешней  нищете за пять гривен готовы отдаться, —  ответила Алиса, довольная своей недоступностью. — Гляди, какая-нибудь  дурнушка наградит тебя гонореей, сифилисом или СПИДом. Но после таких забав ко мне без справки из вендиспансера не прикасайся.  Вот  уж наделила судьба муженьком. Родной брат на нем воду возит и  кнутом погоняет. Вот уж  семейка, взяли в оборот. Ни характера у тебя, ни гордости, одним словом, тюфяк.

— Жестокая ты женщина, но все равно я тебя люблю, — признался отвергнутый и отлученный от сладких любовных  утех  Анатолий.

— С кем поведешься у того и наберешься,— небрежно ответила она.— А теперь прочь отсюда. Я устала,  голова от  этого пира во время  чумы  разболелась. Верке-злюке  радость, а мне одни  огорчения. Никакой справедливости. Если вздумаешь ночью приставать,  то не  поленюсь, встану и залью тебе в горле кипящее  масло. Не будет золота, пакуй свой  чемодан  и  бери билет на  золотые прииски в Магадан, катись колбасой на  все четыре стороны. У тебя  впереди целая ночь. подумай хорошенько, как мое золото возвратить, забрать у хитрого еврея.

  7

Анатолий достал из кладовки  раскладушку и устроился на кухне, растревожив голодных тараканов, привыкших к  ночными набегам.

Перед  рассветом, в  четыре часа утра, когда самый крепкий сон в  квартире Харчевых раздался телефонный звонок. Кирилл снял со своего плеча теплую руку Веры. Прикрыл белой простыней ее красивую  тугую грудь с коричневыми сосками и россыпью мелких родинок. Нехотя подошел  к телефонному аппарату,  решив было его отключить. Он не хотел,  чтобы  в серой будничности растворились светлые чувства хмельной ночи, волшебных  женских чар.

«Кто бы это мог звонить в такую рань? Может какой-то псих, страдающий слабоумием и бессонницей  забавляется или кто ошибся номером»,— подумал он, прежде чем снять трубку.

— Слушаю, — придал он строгость голосу.

— Квартира  Харчева? Кирилла  Максимовича? — столь же строго поинтересовался мужчина.

— Да, вы не ошиблись, но почему в такую рань, могли бы и повременить? — было возмутился Кирилл.

 — Вы  владелец киоска «Вера»?

— Да, а  в чем собственно дело? —  встревожился Харчев.

— Сгорел ваш  киоск, — спокойно, как диктор, передающий прогноз погоды, но с иронией  сообщил мужчина.

— Сгорел? Но он  же стальной?— замер с трубкой в руке Кирилл. И вдруг мелькнула спасительная мысль, что кто-то  из  старых  приятелей решил его таким способом  разыграть.

— Кто вы?— наконец спросил он.

— Инспектор пожарной охраны лейтенант внутренней службы Бережков.— Срочно приезжайте на место происшествия, составим акт и подсчитаем убытки.

— Причина, какова  причина возгорания? —  спросил  Кирилл.

— Типичная. Возможно,  короткое замыкание в электросети,— ответил инспектор.— Такое  часто происходит. Забыли  что-нибудь отключить. Самовар или кофеварку?

— Может все-таки поджог?

— Откроете  киоск, тогда все станет  ясно,— оставил  без ответа его вопрос лейтенант. Харчев возвратился в спальню,  поспешно оделся. Вера, разбуженная шумом, соблазнительно сладко вытянулась в постели, разметав на белой  подушке  длинные смолистые  волосы. Открыла глаза, ласково с благодарностью взглянула на мужа.

— Ты куда, непоседа? Понежился еще бы чуток,— попросила она с таинственным  блеском  в жгуче-карих глазах. — Ты был выше всяких похвал, спасибо тебе за блаженство…

— Это тебе спасибо за дивную ночь, — прошептал он  и, чуть помедлив,  сообщил. — Верунчик, у нас  неприятности.

— Что случилось?— она живо приподнялась с  постели, так что простынь сползла, обнажив ее  прелестную  грудь.

— Киоск спалили. Надо ехать, пожарный вызвал.  

— Спалили? Не может быть, он же железный?— ее словно холодной водой окатило. Вера без капли смущения поднялась в полный рост, надела  атласный  бирюзового цвета  халат.

— Я приму душ  и  появлюсь позже,— сказала  она.— Ключи от киоска возьми  в тумбочке.

«Значит, угроза того психопата оказалась реальной», — с досадой  подумал Кирилл,  не веря в версию о  коротком замыкании. Он решил Анатолия пока не беспокоить. Ему, наверняка, и без того от  Алисы досталось. «Если подожгли снаружи (киоск  почти  герметичен), то ущерб небольшой», — утешился он  этой надеждой, выходя из квартиры.

                               &nb... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2