Тайна старого грота

Владимир  Жуков

 ТАЙНА  СТАРОГО  ГРОТА

п о в е с т ь

Серия книг «Крым-криминал» включает остросюжетные произведения (романы, повести, рассказы и судебные очерки), написанные по мотивам конкретных преступлений и происшествий, совершенных на территории Крыма за последние двадцать лет.

По морально-этическим соображениям имена действующих персонажей, в т. ч. сотрудников правоохранительных органов, в некоторых произведениях изменены. Сюжеты при сохранении фабулы в соответствии с  канонами жанра отчасти вобрали в себя элементы художественного вымысла.

1. Левон и Матильда

Вика Корецкая решила сократить путь. Набрела на одну из тропинок и вскоре вышла на край крутого склона. Заросший кустарниками и изрезанный петляющими среди зеленой травы тропинками, склон возвышался над узкой полосой песчаного пляжа. Уютный, защищенный от ветра, он манил к себе многочисленных отдыхающих из ближайших санаториев и пансионатов.

Был разгар сезона – благодатный солнечный июль. Перед удивленно-восторженным взором девушки распахнулся простор до едва различимой, подернутой дымкой линии, где море сливалось с выцветшим небом, блистал бирюзовый плес. На поверхности воды дробились миллионы блестящих осколков. Они слепили глаза, и Вика поспешно вынула из пакета с надписью "Маrlboro" солнцезащитные очки. На минуту замерла, залюбовавшись пейзажем. Сквозь перламутровые стекла очков стали резче видны яхта с высоким белым крылом паруса, оставляющий за собой пенистый след теплоход с пассажирами. Перевела взгляд  и в поле ее зрения попали два спортсмена в оранжевых жилетах на винд- и кайт-серфингах, ловко управляющие тугими парусами и воздушными змеями..

В зоне, ограниченной красными буйками, купались люди, мелькали яркие мячи, надувные шары и резиновые плотики, слышались восторженные детские голоса. Вблизи дощатого причала у металлических свай покачивался на волнах спасательный катер. Пляж с ровными рядами топчанов был заполнен бронзовыми и шоколадными телами людей. Одни неподвижно нежились на солнце, другие наслаждались прохладой воды, а третьи передвигались у самой кромки берега, где набегающая волна лизала влажный песок. Девушка вначале огорчилась, что проспала и не успела к восходу солнца. Но потом подумала, что у нее еще будет возможность вместе с Алексом понаблюдать за ранним рассветом, когда красное колесо солнца поднимается из глубины моря. А как прекрасен закат.

Второй день, как москвичка прибыла в пансионат, а впереди три недели беззаботной жизни, в которой будет все: любовь, море, солнце, увлекательные экскурсии по древнему городу, морские прогулки и ночные купания. Перед отлетом она успела кое-что прочитать о Пантикапее, Акре, Мирмекие, Нимфее и Тиритаке – античных городищах, о царе Митридате, в честь которого названа гора, о знаменитом склепе Деметры.

Еще дома, в Москве, перед вылетом в южный приморский город, Корецкая была уверена, что отдых удастся на славу. Удачливый и расторопный Алекс, брокер одной из московских бирж, умеет все устроить красиво и шикарно. С мужем она чувствовала себя, как за каменной стеной. Он не хотел отпускать ее на юг одну, а вылететь вместе ней не мог, так как предстояли выгодные торги. А она, истомившаяся в ожидании отдыха, не хотела жертвовать семейной путевкой в престижный пансионат "Бирюза". Алекс обещал управиться со своими делами, крупно пополнив их, теперь уже общий бюджет, и через три-четыре дня прилететь следом.

"Все складывается отлично", – подумала она и радостно рассмеялась. Слегка притормаживая, чтобы не сорваться стремительно вниз, она стала опускаться по твердой глинистой, кое-где каменистой тропинке. Ей помогали растущие по бокам и на поворотах тропинки кусты с длинными плетями ветвей, за которые она цеплялась руками. До слуха доносились ровный шум волн, крики чаек, людские голоса, детские смех и плач. Тропинка, петляя среди невысоких холмов и ложбинок, вывела девушку на желтый, искрящийся под солнцем пляж. Она сняла босоножки и ступила в мягкий, приятно согревающий ноги песок.

Вика огляделась, отыскивая свободное место. Все топчаны были заняты, но это нисколько не огорчило ее. Она расстелила предусмотрительно захваченную скатерть, утопив ее концы в песке, чтобы не сдуло ветром. Сняла с руки часики и спрятала их на дно пакета. Сбросила с плеч легкий сиреневый халатик и осталась в купальнике, который одела перед тем, как отправиться на пляж. Хотела снять кулон на золотой цепочке – свадебный подарок Алекса, но передумала. Оглянулась на соседей. В двух метрах от нее на топчане, прикрыв лицо газетой, дремал негр. "Каким ветром его сюда занесло? – подумала Корецкая. – Должно быть, студент. Только непонятно, зачем ему при его темно-коричневой коже загар. Может, фиолетовым хочет стать?"

Она не смогла сдержать смех и прыснула в ладони. Негр зашевелился, убрал с лица газету. Поймал на себе девичий взгляд и растянул в широкой улыбке большие губы, обнажив жемчужные зубы. Весело вращал белками глаз. Поднялся, свесив поджарые ноги на песок. Потом влюблено и интригующе поглядел на девушку, словно для того и испепелял свою кожу на солнце, чтобы дождаться и встретиться с незнакомкой. На голове у него курчавились мелкие и жесткие волосы.

– Ты ошен карош. Мой есть доллар, – попытался он вступить в диалог с красавицей. – Хошь доллар? Рашен баба, си-си во-о! – он изобразил руками пышные округлости груди, бедер и пообещал. – Валют, валют, баб…люб меня карашо…

– Сам ты бабай, бао-баб, – мимоходом бросила Корецкая, немало озадачив аборигена далекого континента..

 Он смущенно улыбнулся. Потом встал, демонстрируя свою атлетически сложенную фигуру, сильные ноги с четко обрисованными мышцами, узкие в оранжевых плавках бедра, широкую грудь и играющие под кожей бицепсы. Негр был экзотичен и красив и мог бы, украсить плакат на тему: "Свободу народам Африки!", но у Вики были иные представления о красоте. До нее дошел смысл выражений и энергичных жестов иностранца..

"Мне для экзотики только негра не хватало, – обиделась Вика. – За кого он меня принял? За интердевочку? Попрошу Алекса, он легко достанет доллары. С валютой нет проблем." Но в следующий момент она посочувствовала негру: "Каково ему здесь среди белокожих! Хотя, наверное, найдется дура, которая польстится на доллары и нырнет к нему в постель. Так что, черный джентльмен, наберись терпения и фортуна тебе улыбнется".

Вскоре у нее сложилось впечатление, что его совсем не интересует загар: негр высматривает симпатичных девочек. Самой Вике нравилось, когда мужчины обращали на нее внимание. Значит, все в порядке: она обольстительна и желанна. Но похотливых и слащавых взглядов, когда ее словно раздевали донага, она не переносила. Чувствовала себя неуверенно, краска стыдливости заливала лицо, будто ее уличили в чем-то неприличном. Негр понял, что она не проявляет к нему интереса, и снова прилег на топчане, очевидно, тоскуя о далекой темнокожей африканке.С другой сторон от Корецкой расположилась молодая семья: высокий лет двадцати пяти парень и хрупкая женщина. Возле них в распашонке бегала девочка лет трех на вид.

Поблизости, в пункте проката, шла бойкая выдача шезлонгов, водных лыж, матрацев, ласт и масок, другого пляжного инвентаря. Вика, стройная и изящная, аккуратно обходя лежащие на песке тела, пошла к воде. Набежавшая волна мгновенно слизала ее маленькие следы, оставшиеся на влажном песке. Отдаляясь от берега, она, раскинув по сторонам руки, с трепетной радостью ощущала, как вода остужает ее молодое горячее тело. Вика нырнула и поплыла, рассекая ладонями воду. В зацепившейся за ресницу капельке засияли цвета радуги. Было светло и радостно. Рядом играли в мяч подростки, на надувном матраце проплыла полнотелая женщина. В двадцати метрах, очевидно, завидев мелкую рыбешку, с криком бросались в воду чайки.

Она хорошо плавала, однажды на студенческих соревнованиях даже заняла призовое место. Особенно удавалось ей плавание вольным стилем и на спине. Тренеры и подруги прочили ей спортивную карьеру, но Корецкая твердо решила, что будет плавать не для рекордов, а для души. А тут нежданно-негаданно, как снег на голову, свалилось замужество, и другие заботы отодвинули спорт.

Она легко и быстро доплыла до металлического, покрытого красной краской буйка. Усталости не было, могла бы плыть и дальше, но не хотелось дразнить спасателей, внимательно следивших за пловцами с вышки, размещенной на причале. Едва кто-то заплывал за буйки, как по трансляции из репродукторов звучало строгое предупреждение.

Минут через двадцать вышла на берег. На ее упругом, гибком теле искрились капельки, тут же сжигаемые лучами солнца. Она зябко вздрогнула, но вскоре ее высохшую кожу окутала теплынь. Девушка, ощущая на себе взгляды, легла животом вниз на расстеленную скатерть. Пока она купалась, молодая семья успела собрать свои вещи и уйти. Их место уже успели занять другие. Затем  достала из пакета сборник детективов Жоржа Сименона и углубилась в чтение.

Книга увлекла, читать начала еще в салоне Ил-62, на котором прилетела вчера на юг. Интригующий сюжет, поступки героев вновь завладели ее воображением, поэтому робкие попытки негра привлечь внимание восклицаниями о наличии долларов не увенчались успехом. Обиженный ее равнодушием, он встал и лениво побрел к воде, провожая томным взглядом двух соблазнительных девушек в бикини. Они, искусно вертя бедрами, прошли мимо.

– Срочное цветное фото! Не скупитесь, граждане! – послышался задорный мужской голос. – Фотография – лучшая память о солнечных днях, проведенных на юге. Заказ выполняю в течение двух суток. Не упустите свой шанс. Фотография – лучшая память...

Вика подняла голову, встряхнула каштановыми, слегка подсохшими волосами. Метрах в десяти от нее худощавый, до медного цвета загоревший мужчина среднего роста в белых шортах и широкополой шляпе, устанавливал в песок ножки штатива с фотоаппаратом наверху. Через его правое плечо была перекинута сумка на узком ремешке, а на левом ловко восседала зеленовато-серая обезьянка. Время от времени ею овладевало беспокойство и она начинала прыгать по плечам и голове фотографа, то пряча, то показывая свою потешную мордочку. Следом за нею метался поводок, пристегнутый к ошейнику.

– Сейчас, Матильда, сейчас. Успокойся, – уговаривал фотограф обезьянку, почти автоматически работая руками и успевая оглядеть потенциальных клиентов. Внезапно его цепкий веселый взгляд встретился с Викиным взглядом. Он хитро ей подмигнул, будто говоря и до тебя, милая, очередь дойдет.

– Может, желаете с Матильдой? – предложил фотограф после нескольких кадров молодой супружеской паре с пятилетним мальчиком. – Будете потом рассказывать знакомым, что побывали в Африке или Индии. Правда, забавно?

– Мам, хочу обезьянку, – начал канючить малыш. Мамаша– блондинка порылась в кошельке и согласилась.

– Матильда, работа! – приказал фотограф. Обезьяна только и ждала этой команды. С хозяйского плеча прыгнула прямо на руки опешившему мужчине. Тот машинально отдернул руки.

– Не бойтесь, Матильда хорошая, – успокоил его фотограф. Он посадил обезьянку рядом с малышом, навел объектив и щелкнул затвором.

– Все хорошо, прекрасная Матильда, – пропел он, получая деньги из рук женщины и вручая ей квитанцию-расписку. – Фирма качество гарантирует. Через два дня ждите меня здесь.

Эта сцена позабавила москвичку. Она отложила книгу, присела, обняв колени руками и наблюдая, что будет дальше. Фотограф не торопился складывать штатив. Матильда заняла место на его плече.

Как  Вика и предполагала, он направился к ней. "Не телепатка ли я? Сама его к себе привлекла", – подумала девушка. Но подняться и пойти к воде сейчас было бы бестактно. Поэтому она решила остаться на месте. К тому же ей приглянулся этот подвижный, видимо, преуспевающий фотограф, умеющий поймать клиентов на крючок, особенно тех, у кого дети. Редко кто из них откажется от соблазна сфотографироваться с потешной обезьянкой. Попробуй, откажи ребенку в таком удовольствии, и  пляж огласится  детским плачем.

По мере того, как фотограф приближался к Вике, его обветренные губы растягивались в улыбке. Матильда, предчувствуя очередной сеанс работы, была возбуждена, резво подпрыгивала, визжала на его плече.

– У вас прекрасное лицо и великолепная фигура, – произнес он, глядя женщине прямо в злато-карие глаза.

– Я это знаю, – внимательно следя за фотографом, отбросила прядь волос со лба. Обезьянка присмирела, вслушиваясь в разговор, а ее хозяин неожиданно стушевался. Потом поспешно продолжил:

– Для меня будет одно удовольствие вас снимать. Плата чисто символическая и только после изготовления фото. Для вас я сделаю исключение и не возьму предоплаты.

– Почему так? – улыбнулась она.

– Потому, что у вас нежные глаза и доброе сердце, – ответил фотограф и добавил для убедительности: – Поверьте мне, я в людях очень редко ошибаюсь.

– Хорошо, уговорили, – девушка поднялась в полный рост. Он оглядел ее стройную фигуру, тонкую талию, небольшую аккуратную грудь, запястья рук и увидел на пальце обручальное кольцо.

– О, сударыня, вы замужем. И совсем недавно! – воскликнул он, выбирая удобную позицию для съемки.           

– Да, замужем, – ответила Корецкая. – Но как вы узнали, что недавно? Экстрасенс или хиромант?

– Колечко у вас  совершенно новенькое, недавно купленное.

– Вот оно что, – она посмотрела на кольцо, которое успела надеть после купания. – Вам не откажешь в наблюдательности. Наверное, обладаете даром ясновидения?

– Нет, опытом  общения с людьми, – смутился фотограф. – Но обожаю книги о магии и приключениях. Правда, летом на них времени не остается. После пляжа в фотолаборатории пропадаю.

Он на мгновение замолчал, выдержал паузу. Вика вся подобралась, гордо вскинув голову.

– Вот так, замечательно, настоящая фотомодель, – похвалил он. – Внимание, снимаю!            Щелкнул затвор фотоаппарата.

– Давайте, душечка в знак благодарности я вас сниму с Матильдой бесплатно, – предложил он.

– Зачем же бесплатно, я охотно заплачу, – сказала она. – Имя у вашей обезьянки необычное, Матильда. Так звали знаменитую балерину    приму Мариинского театра Матильду Ксешинскую.

– Не знаю такую, не встречался.

– Она родилась в Х1Х веке, отличалась красотой,  умом и виртуозностью исполнения балетных партий. Блистала на сцене, купалась в роскоши и бриллиантах. Хотя в ее время балерины, артистки поневоле исполняли и роль куртизанок для состоятельных вельмож-меценатов, но Ксешинская была настоящей личностью, – пояснила Вика.– По ней сохли все состоятельные дворяне, в том числе царствующие особы из семьи Романовых. За одного из них Андрея Владимировича она впоследствии, эмигрировав во Францию, вышла замуж. Прожила долгую жизнь, почти сто лет. Это уже после нее заблистали балерины советской школы, которые были впереди планеты всей. Я восхищена героинями пушкинской и тургеневской эпох. Люблю таинственные истории, приключения.

Она указала глазами на лежащую у ног книгу: – Например, детективы. Ужасно захватывающие вещи. Расследования преступлений...

– Не переношу убийства, даже в книгах, – с потускневшим голосом ответил фотограф. – Меня привлекают путешествия, морские странствия. А вы красивая женщина, могли бы сделать карьеру в модельном бизнесе в качестве манекенщицы.

– Меня такая скандальная слава не прельщает, ведь от топ-модели до порнографии один шаг. А я православная и поэтому строго почитаю библейские заповеди.

– Жаль у меня для вас созрело заманчивое и прибыльное предложение. Несколько фото и красивый, увлекательный отдых вам обеспечен. Есть люди, готовые платить за красоту…

– … и наслаждения, – продолжила она его мысль и властно изрекла. – Не надо! Я не алчна, скромна в потребностях и мне хватает собственных денег на достойную жизнь.

Он сделал еще несколько снимков на фоне бирюзового моря, в том числе с обезьянкой в руках. Поблагодарил Корецкую за прилежность и терпение и, улыбнувшись, спросил:

– Зовут вас как, прелестная незнакомка?

– Вика, – улыбнулась она в ответ.

– Значит Виктория – победа, божественное имя. Красиво. Я – Левон Семенович. А если проще, то дядя Лева с Матильдой.

 Заслышав свою кличку, Матильда принялась усердно  перескакивать с плеча на плечо.

– Почему я прежде я вас не заметил на пляже. Наверное, из курортников? – поинтересовался фотограф.

– Да, я –  москвичка, только вчера прилетела.

– Вот вам квитанция. Деньги отдадите потом, – Левон Семенович подал четвертинку бумаги, где были указаны его фамилия, адрес и срок выполнения заказа.

– Не надо квитанции, я вам на слово верю, –  возразила девушка.

– Так положено. Качество гарантирую. Жду вас послезавтра в полдень на этом же месте.

– До встречи. О'кей, – Вика  изящно взмахнула рукой.

Потом порылась в пакете, достала часы. Они показывали 11.32. "Еще разок искупаюсь, и пора в пансионат, иначе опоздаю на обед", – решила она и с разбега окунулась в набежавшую волну. Ее примеру последовал все еще лелеявший надежду негр. На гребне волны Вика увидела его курчавую голову и улыбающееся с белыми зубами, лицо. Он вынырнул и оказался рядом. Их мерцающие в воде тела едва не соприкоснулись. Она испуганно отпрянула в сторону.

– Не боись баба, рашен, Джек карош, – обиделся негр. В его глазах сквозили грусть и одиночество, и она невольно прониклась участием к этому сильному и наивному темнокожему человеку. Ей пришло на ум, что честность, доброта, порядочность и другие добродетели не зависят от цвета кожи. Сколько злодеев, аферистов среди белокожих. Корецкая невольно улыбнулась аборигену Африки, решив больше не отвечать на его улыбки, чтобы не травить ему душу напрасными ожиданиями и надеждами. Ей не нужны его доллары и ласки, у нее есть Алекс, и скоро она встретится с ним. Эта мысль согревала ее.

Девушка вышла на берег, подставляя спину под палящие лучи повисшего в зените янтарного солнца. Мимо в белом халате с тяжелой сумкой в руке прошла женщина, предлагая отдыхающим желтые початки вареной кукурузы. Со всех сторон налетела детвора. Вика, глядя, как взрослые и малыши уплетают за обе щеки слегка присыпанную солью кукурузу, почувствовала, что голодна. Она достала из пакета деньги и купила один початок. Охотно впилась  зубами в ровные, как пчелиные соты, рядки кукурузы и ощутила во рту солоновато-молочный привкус зерен.

К полудню на пляже все громче начинали раздаваться голоса хозяек из находившихся неподалеку одноэтажных домов. Они предлагали сок и фрукты, овощи. Несколько старушек торговали литературой об эротике и сексе. В большом ходу на пляже были брошюры с тайнами Камасутры, с анекдотами, секретами караимской кухни, кроссвордами, отпечатанные на  газетной бумаге в городской типографии. Тогда, в канун развала СССР, где "секса не было", подобная литература с непристойными иллюстрациями, пользовалась большим спросом среди читателей разных возрастов, делавших для себя открытия в интиме.

"Сервис на все потребности и вкусы", – с грустью подумала москвичка. Дождавшись, пока освободится ближняя кабина, она переоделась, собрала вещи в пакет и, не надевая босоножек, пошла по воде у кромки берега. На повороте, идущей на подъем тропинки, замешкалась.

 Обратила взгляд на пустынную тропинку и почувствовала непонятную тревогу. Ей показалось, что за ней кто-то наблюдает. Она не видит этого человека, но он следит за каждым ее шагом. Мистика, наваждение . Корецкая, стремясь избавиться от смутного чувства тревоги, заторопилась к группе людей, поднимавшихся вверх по бетонным ступеням лестницы под кроны деревьев тенистого парка.

2. Ночные купания

Обед в столовой пансионата прошел пресно и скучно. Публика подобралась довольно однородная – солидного возраста мужчины и женщины, некоторые с детьми. Привилегированное номенклатурное общество. Корецкая отличалась от них молодостью и очарованием. Поэтому несколько седеющих и лысеющих мужчин, считавших себя на время отпуска холостяками, норовили попасть за ее столик. Любезничали, пытались завязать непринужденный разговор. Девушка отвечала без энтузиазма, охлаждая их пыл и давая понять, что на большее они могут не рассчитывать. Она, ощущая на себе завистливые взгляды отцветающих женщин и робкие их обрюзгших мужей, быстро пообедала и через весь зал грациозно направилась к  выходу.       

– Напыщенная гордячка, приехала чужих мужей отбивать, – услышала она за спиной чей-то ядовитый голос. Остро почувствовала, что многие женщины в зале настроены против нее, видя в ней молодую красивую соперницу, способную совратить их благородных мужей. "Скорей бы приехал Алекс, – взгрустнула москвичка. – Может, тогда мелким интрижкам и зависти будет положен конец. Ухажеры с их колкими взглядами сразу же отойдут в сторону, растворятся в шумной толпе".

Она поднялась на второй этаж, где находился их с Алексом двухместный номер. В просторном холле взяла у портье ключи и открыла дверь. Вчера вечером, едва устроившись в пансионат, бросив небольшую дорожную сумку (основной багаж привезет Алекс), она умчалась к морю, чтобы окунуться в его прохладу, и пробыла там допоздна, пока крупные звезды не усыпали небосвод. Только теперь у нее появилась возможность внимательно оглядеть их временное жилище.

Номер был удобен: небольшая прихожая, гостиная, спальня, отдельно – ванная. В гостиной находились два кресла, стулья, журнальный столик и телевизор. В спальне – две диван-кровати, шкафы для одежды, трюмо, тумбочка и телефон, а в стенной нише – холодильник. На стене, оклеенной светлыми обоями, висела картина "Аю-Даг. Гурзуф".

 "Мило и уютно, – оценила обстановку Вика. – Нам с Алексом здесь будет очень хорошо. Я постараюсь, чтобы ничто его не огорчало, ведь не даром женщину называют хранительницей очага."

Что ее тревожило, так это прохладные отношения со свекровью. Она прочила Алексу в жены дородную пышнотелую Эльзу Френкель, дочь своей подруги состоятельной еврейки– банкирши, с которой бы тот горя не знал, "катался, как сыр в масле". А тут, по ее словам, на пути встала эта вертихвостка, у которой, если что и есть, то красота, но и та от природы. По убеждению свекрови, с лица воду не пить, а красивая жена обязательно чужая любовница. Мысленно невестка возражала ей, и на это были веские основания. Ведь Вика успешно училась на третьем курсе экономического факультета. А экономисты и юристы нынче, когда чуть ли не на каждом углу кричат о рыночной экономике, на вес золота. Об этом она открыто не говорила свекрови, лишь иногда жаловалась Алексу.

"Слюбится, перемелется, – успокаивал он ее. – Детишки пойдут, вот увидишь, оттает сердце у матери. Внуки – это такая сила..."

При мысли, что у них будут дети, Вика нежно склоняла голову на плечо Алекса. Он осторожно гладил ее по голове, перебирая пальцами нити каштановых волос.

Женщину будто обдало теплой волной, когда она вспомнила об этих счастливых минутах. Думать об Алексе и знать, что сейчас он далеко и не может ее обнять, было мучительно больно, и она решила отвлечься. Легла на  диван-кровать  и принялась размышлять над событиями первой половины дня. "Какой потешный дядя Лева с Матильдой! Не взял с меня ни копейки, – улыбнулась она, воочию вообразив фотографа. – Может он специально прикидывается добряком, чтобы заманить в ловушку, в секс-притон. Не замыслил ли он использовать мои фотографии для какого- нибудь порнографического издания, сделав из них монтаж либо коллаж? Как это до меня сразу не дошло! Возможно, демонстрируя свое бескорыстие, он рассчитывает путем шантажа добиться согласия на съемки с натуры. Ну, дудки, ничего у него не выйдет. Приедет Алекс и все образуется. А вообще фотограф забавный и вряд ли он станет рисковать своей репутацией." Утешало то, что и другие девушки, женщины и дети на пляже охотно позировали дяде Леве.

Резко, настойчиво зазвонил телефон на тумбочке. Вика, вздрогнув от неожиданности, догадалась, что это междугородка. С волнением подняла трубку, поднесла ее к уху и услышала родной голос:

– Вика, прелесть моя, как ты там устроилась?

– Отлично, милый Алекс. Мне без тебя грустно, я сейчас заплачу, – она понарошку всхлипнула в трубку.           

– Не плачь, малыш. Потерпи, завтра я буду у твоих ног, – пожалел он. – Вечер подарит нам встречу. Торги прошли удачно, сверх моих ожиданий. Свалилась куча денег, и у нас будет повод хорошо отпраздновать это событие. Что ты молчишь, Вика, богиня моя? Я хочу слышать твой голос. Мне очень не хватает тебя, моя ласковая женушка...

Корецкий замолчал, слышалось лишь его напряженное дыхание.

– Знаешь, я уже успела немного загореть и покупаться, – похвасталась она. – В день приезда не поленилась и вечером пошла купаться. Отыскала очень уютную бухточку в километре от пляжа, мне подсказали, что она называется Синее Око. Правда, очень поэтично? Ты не представляешь, какое это блаженство – ночные купания. Они тебе обязательно понравятся, и мы будем ходить в бухточку вместе, а то одной страшновато. В прошлый раз мне послышались мужские голоса.

– Что? Какие голоса? – всполошился Алекс.

– Да там, в бухточке, о которой я тебе только что говорила, – ответила она. – Знаешь, Алекс, это все так таинственно и интересно. По телефону обо всем не расскажешь. Приезжай, милый.

 – Дай слово, что до моего приезда ты не будешь ввязываться ни в какие авантюры, – строго потребовал он. – Я ведь знаю твой характер. Начиталась детективов, и теперь тебе везде грезятся кошмарные истории. Имей в виду: в реальности больше опасностей, чем в книгах и фильмах, будь осторожна. От мужчин держись подальше, ты ведь у меня такая хорошенькая и соблазнительная. Умоляю тебя.

– Хорошо Алекс, спасибо за комплимент. Ты знаешь, я очень послушная жена, – вздохнула она. – Да, не забудь захватить с собой крем для загара, а то я боюсь обгореть. Кожа начинает шелушиться.

– Больше ничего не забыла? – ласково спросил Алекс и добавил. – А шампанское и цветы? Или ты к ним равнодушна?

– Это по твоему усмотрению, милый. Для меня ты – лучший подарок,– рассмеялась она и связь неожиданно оборвалась.

В это время телефонные каналы в южном направлении сильно перегружены, а мобильной связью еще не была охвачена территория. Прождала у телефона минут двадцать. Уже было решилась сама набрать через код домашний номер, но вспомнила, что Алекс не сказал, откуда он звонил. Случайно напороться на свекровь у нее не было ни малейшего желания. Та своим надменно-грубоватым голосом, неизменными нравоучениями неразумной строптивой невестке могла испортить приятное впечатление от разговора с Алексом.

Вика, совершенно нагая, встала с постели. Увидела свое отражение в зеркале и вдруг смутилась, словно в комнате находился кто-то посторонний и украдкой подглядывал за ней. Женщина, не без огорчения, что лучшие наряды упакованы в чемодан, который привезет Алекс, надела красно-белое комбинированное платье. Ей очень хотелось появиться на ужине в чем-нибудь новом, пофорсить перед печальными взорами дебелых дам и их стареющих мужей, которые, видно, не первый сезон нежатся на золотом песке, тогда как простые смертные довольствуются ролью дикарей, проживая в палатках.   

За ужином Корецкая раздумывала: пропустить ночные купания или остаться верной своему зароку – продолжать их регулярно. Благо от этих мыслей ее никто не отвлекал. По-видимому, в послеобеденное время слишком откровенно на нее глядевшие мужья получили от ревнивых жен суровый инструктаж и теперь вели себя, как почтенные отцы благородных семейств."Если я сейчас пропущу купание, один раз позволю себе расслабиться, то не смогу отказать себе в этом и в другой раз, – размышляла москвичка. – Нет, я должна преодолеть свою слабость и пойти. А завтра, когда прилетит Алекс, предо мной не возникнет никакой дилеммы. И я его приучу к ночным купаниям, очень полезным для здоровья. Не все же мне быть скромной послушницей, надо когда-то и свой характер, волю проявить..." С решительностью на  лице она поднялась в свой номер. Собрала в пакет вещи: полотенце, зеленую резиновую шапочку пловца. Взглянула на часы – 20.15 и заторопилась по ступеням вниз к подъезду. Через двадцать минут она была уже на пляже. К ее удивлению, десятка два мужчин и женщин купались в море.      

Солнце уже скрылось за нависшим над берегом склоном и кронами деревьев. Широкая тень легла на песок, на топчаны, на прибрежную гладь воды, где еще плескались люди. Вдали от берега море блистало в красноватых бликах заходящего солнца. На волнах раскачивалась великолепная яхта, будто сошедшая со страниц гриновского романа "Алые паруса". А над ней резвились белокрылые чайки.

"Значит, не одна я – любительница ночных купаний, – обрадовалась Корецкая и решила остановиться в этом месте – среди людей будет веселей." Но вдруг вспомнила, что забыла прихватить с собой сухое нижнее белье. Одно дело, когда купаешься днем и солнце за час высушит купальник, и совсем иное – вечером и ночью. Ей ничего не оставалось делать, как пройти к облюбованной ею бухточке Синее Око, подковкой врезавшейся в скалистый берег с древним гротом. Там, как и в прошлый раз, Вика могла раздеться догола, не опасаясь быть увиденной. В миле от  берега в сгустившихся сумерках, словно на якоре, застыла яхта. Последний отблеск заката скользнул по ее парусу и погас.

Корецкая обернулась, вглядываясь в пугающую темноту прорезанного в скале грота. Его происхождение было для нее не ясно: то ли это результат воздействия воды и ветра, то ли выработки, оставленные человеком. Завтра днем они с Алексом обязательно обследуют здесь каждый уголок, облазят все скалы. Прекрасное место для уединения, для любви.

Вдруг за спиной послышался шорох. Со скалы сорвался и шлепнулся в воду камешек. Шурша крыльями, из грота вылетела незнакомая птица. Вика вздрогнула, до рези в глазах всматриваясь в темноту. "Вот трусиха, наверное, это летучая мышь", – пожурила она себя.

Но ощущение того, что за ней кто-то следит, не оставляло девушку. Чтобы избавиться от него она силою воли  подавила страх. Предусмотрительно, дабы не потерять, сняла золотую цепочку с кулоном, наручные часы и не успевшее врасти в кожу обручальное кольцо. Оно легко поддалось и поэтому в воде могло соскользнуть с пальца и кануть. Потом разделась, положила вещи в пакет. Спрятала его  за омытый штормами и выбеленный солнцем, утонувший в прибрежном песке большой валун.  Нагишом смело вошла в фосфорически мерцающую  воду. Удивительно теплые, как парное молоко, струи приятно ласкали ее гибкое тело.  Поплыла, с радостью ощущая легкость и гибкость тела, плавные гребки руками. Легла на спину, будто паря в невесомости.

Ночь была тихая, безлунная. Вдалеке на изгибе береговой линии сверкали огни пригородного рыбацкого поселка. Корецкая повернулась лицом к гроту и замерла. Из глубины черного чрева метнулась чья-то большая тень. Страх мгновенно сковал движения девушки. Вместо того, чтобы поплыть прочь, она повернулась к берегу, к одежде и опоздала…

3. Тревога Алекса

Прерванная телефонная связь с юной женой огорчила Алекса. Конец разговора получился без милого ему " нежно обнимаю и целую". Он недостаточно убедительно наказал жене быть осторожной, не предпринимать действий, представляющих для нее опасность.

Несколько раз пытался набрать код, но линия связи была занята. Тогда он заказал переговоры через телефонистку. И как ни уговаривал соединить быстрее, раньше чем через час она не обещала. "У нас масса заказов", бесстрастным голосом, подобно автоответчику, сообщила телефонистка. Чтобы скоротать время, пока родители смотрели в театре балет "Жизель", Корецкий занялся сборами в дорогу. В большой кожаный чемодан, где находилась Викина одежда, он положил шампунь и крем для загара. Вспомнил, как два дня назад, когда неожиданно разладился их совместный вылет на юг, пакуя чемодан, спросил, зачем ей столько платьев, юбок, блузок. Уж не думает ли демонстрировать их в салоне мод на подиуме в роли манекенщицы? Жена находчиво ответила: "с тобой я всегда хочу быть красивой". "Ты дорога мне в любом наряде и особенно в костюме  Евы", – пошутил он тогда, и нежно прикоснулся губами к ее щеке. "Какой ненасытный", – кокетливо обиделась она, слабо обороняясь от его ласковых губ и рук.

Эта трогательная сцена и момент прощания в аэропорту Внуково, когда жена, пройдя через накопитель, помахала ему трепетной рукой, и сейчас стояли перед его глазами. В память врезались мельчайшие подробности, словно мозг старался сохранить их навсегда.

В спортивную сумку, со своими вещами Алекс положил по бутылке водки и шампанского, коробочку с духами "Фиджи", золотой перстенек с изумрудом и коробку шоколадных конфет "Ассорти". Жена, он не сомневался, обрадуется этим подаркам.

Взглянул на безмолвный телефон. Поднял трубку, набрал код – результат оказался неутешительным. Электронные часы на руке показывали 21.30. В душе Алекса нарастала тревога.

"Бухточка Синее Око, странные голоса"... – в его сознании отчетливо всплыли обрывки этих фраз, произнесенные Викой и потом ее любимое восклицание: "Все это так таинственно и интересно!"

Он знал, что после этого заключения жену невозможно удержать на месте. Эта фраза для нее была сигналом к действию. Только сейчас понял, что не может изменить ситуацию. Синее Око. Мужские голоса? Что бы это значило? – Алекс терялся в догадках в предчувствии надвигающейся опасности. – И почему вдруг Вика?"

Состояние неопределенности и тягостного ожидания действовало на него угнетающе. Мозг неотступно сверлила одна мысль: почему я не улетел вместе с ней? Черт меня дернул остаться на торги, хотя и удачные." Алекс прошелся по богато обставленной комнате – их пока тесноватому, временному жилищу. Под ногами мягко пружинил ковер, подаренный отцом в день свадьбы. Корецкий включил телевизор, но опереточно-водевильная, а на другом канале зловеще-траурная музыка, раздражали, и он нажал на кнопку выключателя.

 Распечатал пачку сигарет "Конгресс". Закурил, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, стоящую у телефона. Громко зазвонил телефон, и он стремительно поднял трубку.

– Ваш абонент не отвечает,.. – произнес все тот же сухой женский голос. Телефонистка явно намеревалась снять заказ, но он опередил.

– Будьте добры, соедините с дежурным администратором пансионата "Бирюза", – попросил он заискивающе и назвал номер телефона. Соединили на редкость быстро. Алекс даже не успел обдумать вопросы. Когда на другом конце провода послышалось стандартное: "Алло, слушаю вас", он, волнуясь, спросил:

– Пожалуйста, подскажите, где сейчас находится проживающая в вашем пансионате Виктория Андреевна Корецкая?

– А кто ее спрашивает? – с явным любопытством поинтересовалась женщина, судя по голосу, пожилого возраста.

– Из Москвы, ее муж, Алекс.

– Примерно в девять часов вечера она вышла из пансионата и еще не возвращалась, – сообщила администратор.       

– Может, вы проглядели? – слабо надеясь на утвердительный ответ, допытывался он.

– Нет, милок. Как  вас по имени  то, запамятовала?

– Алекс, – напомнил Корецкий.

– Ну и имя, как у соседского бульдога. Господи, прости, что скажешь, – вздохнула женщина. – Так вот, мимо меня мышь не проскользнет. Я уже десятый годок вахту несу. Ни замечаний, ни претензий, одни благодарности и грамоты от начальства и профкома.

– Меня не интересует ваша биография, – грубо оборвал ее Корецкий, обидевшийся за сравнение с бульдогом. – Передайте, пожалуйста, Вике: как только она появится, пусть позвонит мужу.

– Какому еще мужу?

– Я у нее один, – оскорбился Алекс. То ли по умыслу, то ли случайно, но женщина в долгу не осталась.

– А что ты, милок, всполошился, – отпарировала она. – Никуда ваша Вика не денется. Некоторые женщины по двое-трое суток  на ночлег не по являются. А потом их на черных "Волгах", "Меrcedes",  джипах к самому подъезду доставляют с букетами роз. Ха-ха...

– Вы думайте, что говорите, я ее муж! – вспылил Алекс.

– Настоящие мужья жен одних на курорт не отправляют, – еще больнее укорила она его и бросила трубку. С неприятным осадком на сердце Корецкому оставалось ждать Викиного звонка.

Он слышал, как возвратились из театра родители. Спустя несколько минут мать вошла в его комнату. Увидела мрачного сына с сигаретой в руке у телефона.

– Фу, накурено. Дымишь как паровоз, – она  с недовольным выражением лица небрежно разогнала пухлой рукой дым. Поглядела на роскошную люстру и упрекнула:

– От табака хрусталь портится. Молчит твоя дражайшая?

Сын огорченно кивнул головой.

– Говорила я тебе: не женись на красивой. С Эльзой бы никаких проблем не знал, был бы здоров и сыт, – оживилась она. – Намыкаешься ты с ней. Уехала, и ни слуху ни духу. До тебя ли ей, когда рядом богатые мужики табуном ходят?      

– Мама, оставь меня, пожалуйста, – рассердился он. – Опять ты за свое. Пойми ты, наконец, что Вика моя законная жена, я ничего не собираюсь менять и ты смирись с этой мыслью. К рыжеволосой  Эльзе я совершенно равнодушен.

– Конечно, ты у нас взрослый, мудрый. Советы родителей тебе ни к чему, – обиделась мать и вышла в соседнюю комнату.

Алекс понимал, что враждебность к его жене может когда-то обернуться большим скандалом, поэтому надо ускорить поиск подходящего жилья. Время тянулось мучительно  медленно. С каждой минутой он чувствовал, как угасает надежда на  Викин звонок из Крыма.

Старинные, доставшиеся от деда часы, пробили полночь, надо было срочно действовать.  Если бы жена возвратилась в пансионат даже час назад, она бы обязательно позвонила. Но телефон молчит. Значит, с ней что-то случилось.

Звонить  администратору и выслушивать ее обидные намеки и нотации у Корецкого не было желания. "А что если напрямую обратиться в милицию, ведь номер ее везде одинаков, – подумал он. – Это, пожалуй, лучший вариант в моей ситуации. Только воспримут ли они мою тревогу всерьез? Ведь от столицы полторы тысячи километров."

С волнением набрал на диске код, а затем номер милиции. Вслушался в трубку. Пришли отдаленные гудки, а затем отзыв:

– Старший оперуполномоченный угрозыска капитан Белозерцев слушает. Алло?

Корецкий растерялся, но быстро собрался с мыслями.

– Товарищ капитан, будьте добры, выслушайте меня. Звоню вам из Москвы по поводу странной ситуации. Два дня назад в пансионате "Бирюза" поселилась моя жена Виктория Андреевна Корецкая, восемнадцати лет от роду. Сегодня вечером она ушла на ночные купания и до сего часа не возвратилась в свой номер. За ней прежде такое не водилось.

– Ну, обычное дело, – успокоил Василий.

– Не совсем обычное, иначе бы я к вам за тысячи верст не обратился. Дело в том, что она мне по телефону сообщила о мужских голосах, услышанных накануне в бухте Синее Око, где жена купалась прошлой ночью.

– Вас это тревожит? Ведь это могли быть рыбаки, возможно, браконьеры. Непонятны мотивы вашей тревоги?

– Интуиция подсказывает, что-то случилось? У Вики особое чутье на криминальные происшествия. Я умоляю вас, срочно проверьте бухту Синее Око. Я уверен, она там. Все затраты я оплачу. Завтра же прилечу самолетом.

Белозерцев записал координаты Алекса Корецкого: адрес, номер телефона. За пультом управления оперативной связи городского отдела милиции он оказался в силу обстоятельств, поскольку дежурный по УВД майор Крупин и его помощник сержант Столетов в этот момент находились в подвальном помещении изолятора временного содержания (ИВС) на этапировании арестованных в следственный изолятор (СИЗО) республиканского УВД. Василий Белозерцев вместе со следователем Владимиром Щегловым, отдыхавшим в комнате  дежурной части, пребывали  в суточном наряде.

Алексу Корецкому повезло, что трубку поднял Белозерцев, не оставлявший без внимания ни один сигнал. Хотя ложных сообщений поступало немало – юнцы "резвились", но он научился их различать. "Вряд  ли ради розыгрыша человек станет звонить нам из Москвы, – подумал он. – Может, ревность обуяла, но в таких случаях милицию обычно не впутывают. Чудной все-таки этот Алекс. Может,  возомнил себя экстрасенсом?"

Капитан позвонил в пансионат «Бирюза» и удостоверился, что там вторые сутки проживает москвичка Виктория Корецкая, которая в данный момент отсутствовала  и  это  усилило его  подозрения о причине беспокойства  москвича.

О нестандартной ситуации Василий доложил  следователю.

– Может среди ночи всполошился, запаниковал ревнивец, заподозривший молодую жену в измене. Не перевелись еще горячие Отелло? – предположил Щеглов. – Вот и решил в качестве пугало и надзора использовать милицию.  Дешево и  сердито. Есть такие ушлые прохиндеи.

– Паникера я бы определил по запальчивости и тембру голоса, – возразил Белозерцев. – Алекс говорил  четко, логично без истерики, присущей ревнивцам. В меру сдерживал чувство тревоги. Ты же знаешь, что я скептически отношусь к гипотезам о телепатии, телепортации  и прочим мистическим причудам, но в данном случае его беспокойство считаю мотивированным. Его тревога за судьбу Виктории  передалась и мне. Наверняка, сработала интуиция.

– Она, что же тебя ни разу не подводила?

– Подводила, но в редких случаях, – признался Василий. – Лучше ошибиться, среагировать на ложный сигнал,  чем потом испытывать угрызения совести за то, что имел шанс  спасти человека, но упустил его.

– А в моей практике это первый случай, когда человек, находящийся за полутора тысяч километров, сообщает о  всего лишь возможном злодеянии. Может у него проблемы с психикой, страдает манией страха и преследования?  – произнес следователь. – По сути, нет ни состава, ни признаков преступления, а всего лишь предположение. Другое дело, если бы позвонил очевидец, свидетель или потерпевший, но таковых нет. Не отвлекает ли  москвич таким способом нас от  реально совершаемого в данный момент преступления? Мы, сломя голову, помчимся к бухте Синее Око, а в городе  кто-то совершит убийство, ограбление или кражу?  Такие прецеденты нередки. Если мы по каждому вызову срываться с места, то не останется сил и времени для раскрытия уже совершенных преступлений. А за низкий процент раскрываемости начальство взгреет по полной программе.

 – На мой взгляд,  куда важнее предотвратить преступление, спасти человека от насилия, чем после его гибели заниматься расследованием, – напомнил Белозерцев о значимости профилактики. А твои аргументы не безупречны. Будь Корецкий  пылким ревнивцем, то не отпустил бы жену на курорт, где под знойным южным солнцем  завязываются  мимолетные романы и закипают страсти…

– Вдруг она сбежала и  не одна, а с любовником? – выдал очередную версию  Щеглов.

– Исключено. Во-первых,  вряд ли  Алекс  знал, куда сбежала? Если бы и знал, то стал бы по этому поводу беспокоить милицию, – парировал Белозерцев. – Во-вторых,  я  навел справки  у  администратора пансионата «Бирюза». Она сообщила, что у Виктории семейная путевка на двоих.

–  Сдаюсь, убедил, – поднял руки следователь и усмехнулся. – А вот тот факт, что бухта Синее Око находится на чужой для нас территории сельского района, а не Керчи, опровергнуть не можешь. Предлагаю озадачить наших коллег из РОВД, пусть они поломают голову над ситуацией.

– Володя, я тебя не узнаю, где твоя прежняя удаль? – упрекнул оперативник.

– С удалью все в порядке, а ты в азарте сыщика забыл, что у водителя жесткий лимит горючего и мы не имеем права на холостые пробеги, – напомнил Щеглов о дефиците ГСМ.

– Жизнь, здоровье человека дороже, – возразил Василий. – На объяснения и согласования и другими формальности с РОВД  уйдет уйма времени,  а у нас  на счету каждая секунда.

– Твоей одержимости можно позавидовать, – заметил следователь.  –  Значит, поступим рационально. Чтобы не распылять силы, ты с водителем отправляйся к бухте Синее Око, а я, пока нет Крупина, останусь на вахте.  Если обнаружишь что-то серьезное, то сообщи по радиостанции, я буду на связи.

 – По коням! – войдя в фойе, скомандовал Белозерцев  милиционеру-водителю Виктору Зинчуку  Так в переносном смысле, «конем»  он называл милицейский темно-зеленого цвета УАЗ.  Сержант лихо выехал из города на дорогу, ведущую на побережье Азовского моря. Место за пультом дежурной части занял Щеглов.

Вскоре из внутреннего двора городского отдела милиции выкатил  автозак с закрытым металлическим фургоном, в котором находились подследственные. Их периодически и непременно в ночное время  доставляли на железнодорожный вокзал и в специальном вагоне под охраной конвоя отправляли в СИЗО. Несколько минут спустя, в дежурную часть вошли Крупин и  Столетов. Следователь уступил им место за пультом. Сообщил майору о подозрениях Корецкого и выезде  по его сигналу Белозерцева на место предполагаемого преступления.

4. В  бухте Синее Око

Они отыскали самый короткий путь к бухте. Свет фар выхватывал из темноты каменисто-глинистую полузабытую дорогу. Зинчук остановил машину почти на краю склона. Внизу шумело море. В отдалении проплыли огоньки то ли рыбацкого сейнера, то ли большой яхты.    

– Дальше дороги нет, – пояснил водитель, хотя Белозерцев и без него знал, что если попытаться проехать кромкой берега по бездорожью, это займет много времени.

– Тогда поглядим, какие из нас скалолазы, – сказал Василий и, подсвечивая себе фонариком под ноги, стал спускаться вниз, в бухту. Цепляясь за выступы камней и ветки кустарника, они вскоре достигли цели.           

– Виктор, я обследую прибрежные камни, а ты поищи в гроте, – велел капитан и принялся шарить  лучом фонарика по валунам, о которые разбивались набегающие с залива волны.

Минут через пятнадцать он услышал голос сержанта:

– Товарищ капитан, нашел. Бог ты мой, что с ней сделали...

Белозерцев, спотыкаясь о мокрые камни, поспешил на желтый глаз фонаря, горевшего в темной полости грота. На каменном выступе у самой стены лежало обнаженное тело девушки. Вены ее рук на сгибе локтей были перерезаны. Алой струйкой в воду стекала кровь. Глаза потерпевшей были закрыты, запекшиеся губы искусаны. Василий взял ее вялую руку на запястье, едва почувствовал слабый пульс.

– Виктор, живо наверх, в машину. Срочно вызови "Скорую помощь" и сообщи в горотдел. Неси аптечку, дорога каждая секунда.

Зинчук стремглав сорвался с места, а Белозерцев лихорадочно искал какую-нибудь ткань, чтобы перевязать незнакомке порезанные руки.

 "Где же ее одежда, вещи?" – подумал он и наткнулся глазами на зеленую резиновую шапочку. Надкусил ее край зубами, разорвал на узкие полоски и, словно жгутом, стянул на глубоких порезах вены. То, что они были глубокими, Василий понял сразу, так как кровь не успевала свернуться. Капитан взглянул на потерпевшую, стараясь уловить признаки жизни. Ее мертвенно-бледное лицо с каштановыми прядями волос было очень красиво. "Может, поэтому и рука насильника не поднялась, чтобы его изуродовать, – подумал Белозерцев. – Не исключено, что кто-то помешал осуществить злодейский замысел до конца. Только бы она выжила. Слишком много, наверное, потеряла крови."

Белозерцев впервые оказался в такой ситуации. Он сомневался: надо ли применить искусственное дыхание, или оно может только навредить пострадавшей. По синякам и ссадинам на теле девушки было видно, что она отчаянно сопротивлялась, но силы оказались неравны. Он держал в руке ее запястье, ощущая угасающий пульс. "А этот Алекс оказался прав, – мелькнула мысль. – Он либо действительно предчувствовал, либо точно знал, что его жене грозит опасность. Если так, то он должен знать, от кого исходила угроза."

– "Скорая" выехала. Из отдела прибудут Щеглов с кинологом и экспертом-криминалистом, – доложил возвратившийся водитель. – Работниками ГАИ перекрыты все выезды из города.

Сержант подал Белозерцеву аптечку. Вдвоем они плотно перебинтовали руки потерпевшей. Она находилась в бессознательном состоянии. После некоторого колебания Василий применил искусственное дыхание, но все было тщетным. "Почему преступник, а может и не один, не удосужился надежно спрятать свою жертву, – подумал капитан. – Либо ему помешали, либо был уверен, что не оставил никаких следов и следствие до него никогда не доберется. Каковы мотивы преступления? Ради одного лишь наслаждения? Вряд ли, хотя  устоять перед соблазном преступнику, конечно, было нелегко: слишком великолепна и очаровательна потерпевшая. Это предположение предстоит подтвердить или опровергнуть судмедэкспертизе. Только бы врачи спасли ей жизнь. Впрочем, если преступник хотел удовлетворить свою страсть, для этого не обязательно было совершать насилие. Вечером у гостиницы свои услуги предлагают проститутки. Здесь что-то не так. По-видимому, у неизвестного были серьезные причины, вынудившие напасть на женщину. Похоже на то, что он ее выследил".

Белозерцев с тревогой всматривался в темноту:

"Где же "скорая", черт ее подери. Жизнь человека на волоске". Он обрадовался, когда послышался гул машины и  взвизгнули тормоза. И тут с огорчением вздохнул – к  ним, освещая камни фонарем, спускались следователь Щеглов, эксперт-криминалист Будченко, и кинолог Дудко с овчаркой Пальмой.

В поиске  предметов и вещей, тщательно осмотрели место преступления. За валуном отыскали пакет с платьем, полотенцем, наручными часами и ювелирными изделиями. С помощью фотовспышки эксперт-криминалист сделал несколько снимков.

– Если она сопротивлялась, а это так, – сказал он. – То единственным средством защиты для нее были зубы, ногти пальцев. Она могла укусить насильника, либо поцарапать. Поэтому нужна проба крови, запекшейся у нее на губах и под ногтями.

Пальма взяла след, но он оборвался у кромки берега. Это наводило на мысль, что преступник воспользовался каким-то плавательным средством.

Наконец прибыла "Скорая помощь". Врач, толстый мужчина в очках со стетоскопом на груди поверх белого халата, встретив укоризненный взгляд Белозерцева, посетовал на "чертовы дороги". Он обследовал девушку, попытался прощупать пульс.

– Как она? – спросил Щеглов. Врач сокрушенно покачал головой. Незнакомку подняли наверх и бережно погрузили в салон и машина, освещая фарами дорогу, уехала в направлении сверкающего огнями приморского города.

Под одним из камней Василию удалось отыскать пакет с надписью "Маrlborо". Будченко тщательно осмотрел его, пытаясь обнаружить отпечатки пальцев, но, увы, безуспешно. В пакете находились женские наручные часы "Чайка", махровое полотенце, платье из красно-белой ткани, трусики и бюстгальтер, белые босоножки. Принадлежность этих вещей потерпевшей не вызывала сомнений. Улик, которые бы навели на след преступника, обнаружить не удалось. Белозерцев понял, что с этим таинственным делом придется изрядно повозиться. Лишь на следующее утро после повторного осмотра места преступления криминалисту с помощью магнита удалось извлечь маленький скол лезвия.

5. Версии  Белозерцева

Виктория, которую опознали работники пансионата "Бирюза", умерла на рассвете, не приходя в сознание. Об этом в семь часов утра майору Крупину сообщил заведующий реанимационным отделением, пояснив в оправдание, что она потеряла слишком много крови. Если бы на час- полтора хватились раньше, был бы шанс на спасение. Донорская кровь, электростимулятор сердца, другие экстренные средства воздействия оказались бессильными – жизнь ушла из охладевшего девичьего тела. Медэкспертиза показала, что против Корецкой был применен баллончик с газом, ее изнасиловали.

Эта печальная весть, которую Белозерцев больше всего не хотел услышать, огорчила его – и не только, как профессионала, расследующего дело, а просто как человека. Смерть была укором ему, Щеглову, другим сотрудникам, не сумевшим предотвратить это преступление. Оперативными данными о его подготовке ни уголовный розыск, ни следствие не располагали. И хотя в любом случае можно было найти оправдание, ссылаясь на слабую техническую оснащенность милиции, недостаток сил, горькое ощущение вины не оставляло капитана.

"Что кроется за этим преступлением? – размышлял Василий, лишь полчаса назад прибывший вместе с Щегловым из пансионата "Бирюза" в свой кабинет. – Наивно было бы предполагать, что оно совершено ради одной сексуальной прихоти. Чтобы ее удовлетворить, в городе хватает проституток, не скрывающих свой промысел. Достаточно вечером побродить у отелей, в сквере у драмтеатра А. С. Пушкина, либо у дома отдыха рыбаков. Там экстравагантные юные создания и их тридцати и сорокалетние соперницы поджидают клиентов. А поблизости шныряют сутенеры, содержатели притонов и других злачных мест.

У сотрудников уголовного розыска до них руки не доходят, а ведь именно здесь – самая благодатная среда для преступлений, для растления личности. Набор для этого весьма эффективный – алкоголь, наркотики, токсичные медпрепараты. Давно созрела пора создать милицию или полицию нравов по западному образцу, иначе рецидивы сексуальной революции, порнография, проституция при нищете медицины и угрозе СПИДа отравят генофонд, захлестнут общество, деморализуют его".

Белозерцев явно увлекся в своих рассуждениях. С ним это происходило нередко, когда он стремился осмыслить какое-либо криминальное явление, докопаться до его глубоких корней. Что толку, что сверху срубают сорняки: ведь через некоторое время они вновь прорастают. Так и с преступностью. Два-три десятка человек упрячут за решетку, а на смену им поднимается молодая поросль, еще более изощренная и циничная – и борьба продолжается. Бесконечная карусель. А надо смотреть в корень и устранять социальные причины преступности. Понимают ли это политики, государственные мужи, которым вверены судьбы  людей? Редко. В этом Белозерцев убеждался, когда попадал на совещания, где за рост преступности распекали милицию. Он часто удерживался от реплик, но даже те, что звучали, надолго портили его отношения с начальством. А разве можно молчать, когда тринадцати и четырнадцатилетние девочки торгуют своим телом? И в этом милиция виновата?

Будь в городе другая атмосфера, может, и не пришлось бы Виктории Корецкой так рано расстаться с жизнью. Его угнетало сознание беспомощности, невозможности что-либо изменить, переиначить в случившейся трагедии. Информация работников ГАИ о том, что подозрительных водителей и пассажиров при выезде из города не обнаружено, не принесла утешения. На положительный результат трудно было рассчитывать. В ориентировке значилось, что на лице и руках подозреваемого могут быть свежие царапины от ногтей. Вот и все приметы. Ни возраст, ни внешность, ни какие-либо другие отличительные черты и манеры не были известны.

С такими данными обнаружение подозреваемого было равнозначно поиску иглы в стогу сена. Осмотр номера в пансионате "Бирюза" не прояснил ситуацию. Комнату опечатали до приезда Алекса. Инспекторам ГАИ, другим сотрудникам милиции, задействованным в блокировании города по плану "Перехват" оставалось надеяться на профессиональную интуицию и удачу, либо на случайность, малейшую оплошность подозреваемого. Шанс на такой исход дела был мизерный.

Белозерцев, по натуре прагматик, отдавал предпочтение принципу кропотливой, настойчивой проработки множества версий. После полудня ему позвонил руководитель оперативно-следственной группы по данному уголовному делу майор Щеглов

– Зайди ко мне, Василий, – пригласил следователь. – Из Москвы прилетел муж Виктории. Он находится у меня, надо переговорить. Сообща наметим план действий.

Белозерцев спустился с третьего этажа на второй, где размещалось следственное отделение. Вошел в кабинет. Во главе Т-образного стола сидел Щеглов, а сбоку, в профиль к двери – высокий молодой мужчина. Капитан заметил, как судорожно вцепились его побелевшие от напряжения пальцы в ручку кожаного коричневого "дипломата". Глаза мужчины были красны то ли от бессонницы, то ли от скупых слез. Щеглов представил Белозерцева, а потом незнакомца:

– Алексей Матвеевич Корецкий.

– Алекс, – поправил тот неуверенно и пояснил. – Так называла меня жена. Ах, Вика, почему ты не послушалась... Я ведь тебя просил.

Он уронил голову, едва сдерживая рыдания. Они не торопили его, сочувственно глядя на убитого горем человека. На вид ему было лет двадцать шесть – двадцать восемь. Модно, аккуратно одет в  светлый костюм и желтую сорочку с узким галстуком. Его праздничная одежда резко контрастировала с душевным состоянием.

– Простите, – виновато выдавил из себя Алекс. – Это так больно, невыносимо. Я, я ... только я виноват, что отпустил ее одну. До конца дней своих не прощу себе это.

Плечи Корецкого мелко вздрагивали, и эта дрожь, словно электротоком, пронизило  его сильное тело.           

– Успокойтесь, Алекс. Горю теперь не поможешь, – Щеглов подал ему сигарету и щелкнул зажигалкой. – А вот найти убийцу мы обязаны, во что бы то ни стало.

– Да, да, – согласился москвич, сделав глубокую затяжку, стараясь дымом подавить спазм в горле.

Щеглов предложил сигарету и Белозерцеву, но тот воздержался, памятуя о том, что дал себе слово курить в редких случаях – и то из оперативных соображений. Следователь закурил сам и пододвинул ближе к Корецкому черную керамическую пепельницу. Выдержал паузу, дав Алексу возможность немного успокоиться, включил японский диктофон и попросил:

– Расскажите мне о погибшей, о ее  знакомых. Может, в последние дни ее что-то серьезно беспокоило? Я  понимаю, воспоминания для вас мучительны, но это необходимо следствию. Малейшая, на первый взгляд, пустяковая деталь может оказаться существенной.

– Она была очаровательна и недостатка в поклонниках не испытывала, – начал он.

– То, что она красива, бесспорно, – польстил Алексу Владимир и пожалел, потому что тот сбился на эмоции.– Что он с ней сделал, сволочь. Я видел Вику два часа назад в морге. Она словно заснула, но не докричаться теперь до нее. Ее родители не перенесут этого удара. Не сберег... и все из-за этих проклятых торгов. Никому не ведомо, где потеряешь, а где обретешь. Никакие деньги, валюта не стоят жизни моей Вики.

Алекс сжал ладонями виски, словно голова у него раскалывалась от боли. Чтобы вынудить его отвечать по существу, майор  решил прибегнуть к жестким вопросам.

– Где вы познакомились с женой? – спросил он.

– Это произошло полгода назад на презентации биржи. Она пришла с двумя подругами по экономическому факультету. Их интересовали проблемы становления рыночной экономики. Там и познакомились. Я уговорил их остаться на неофициальную часть презентации. С того времени стал часто встречаться с Викой, консультировал ее: у меня ведь специальность "экономика и бухгалтерский учет".

– Она была свободна? – подал голос Белозерцев.

– Не совсем. Накануне у нее произошла размолвка с однокурсником, настойчиво ухаживающим за ней. Его зовут ... Денис  Алтухов.

– Похоже,  он не смирился с тем, что она его оставила?

– Нет, конечно, нет, – отозвался на вопрос москвич. – Я могу понять его состояние, душевные муки. Но дело в том, что не мы женщин выбираем, а они нас. Вика выбрала меня. Благодарен ей за  счастье, которое она мне подарила. Горько сознавать, что это уже никогда, никогда не повторится. Я не услышу ее голос, не почувствую нежный взгляд... Как все в этом мире хрупко и жестоко…

Корецкий  надолго замолчал, и только следующий вопрос следователя вернул его из забытья:

– Вы не ответили, как  отреагировал Алтухов?

– У нас по этому поводу состоялся мужской разговор, – ответил Алекс. – Правда, обошлось без крови. Но я знаю, что Алтухов вместе с дружками собирался меня проучить. Я был готов драться за Вику, но ей удалось отговорить Дениса от этой акции, и скандал не состоялся. Он бы мне, конечно, навредил, ведь репутация в бизнесе многое значит. Не дай Бог, еще попадет в прессу и считай, что делу – труба.

– А не мог соперник из чувства ревности, мести надругаться над Викой и лишить ее жизни, чтобы никому не досталась? – предположил Щеглов. Корецкий неопределенно пожал плечами.

– Ты, Василий, – майор обратился к Белозерцеву, – на всякий случай сделай запрос. Узнай, где находился Денис Алтухов накануне и в ночь совершения убийства. Нельзя исключить и этот вариант. Верно, ведь говорят: чужая душа – потемки.

– Вика кроме учебы ничем не занималась? – поинтересовался Белозерцев и, заметив, что Корецкий превратно его понял, пояснил. – Например, бизнесом, фарцовкой. На стипендию ведь не проживешь. А девушке надо модно одеться, в кафе, театр сходить.

– Я считал не этичным у нее об этом спрашивать, – ответил Алекс. – От ошибок молодости никто не застрахован. После того, как нас свела судьба, Вика материальных трудностей не испытывала. Я не понимаю мужчин, которые не могут обеспечить материальное благополучие семьи и невольно подталкивают жен на панель.

– Не всем ведь быть бизнесменами, паханами и братками, – возразил Белозерцев. – Некому будет добывать сырье, выпускать продукцию, и биржи долго жить прикажут.

– Каждому свое, от судьбы не уйдешь, – философски произнес Корецкий. Слово вернуло его к реальности и, словно осколком льда, кольнуло сердце: "А ведь я не ушел от своей судьбы. Вика, Вика, солнышко мое, где сейчас обитает твоя нежная душа?"

– Где вы остановились?

– В пансионате "Бирюза". У нас семейная путевка.

– Когда вы в последний раз разговаривали с женой?

– Вчера. Примерно в 18 часов.

– Утром в присутствии понятых и с санкции прокурора мы осмотрели номер, в котором поселилась Корецкая, – сообщил ему следователь. – Попытались выяснить мотивы преступления. Понимаете, момент весьма деликатный, рытье в чужих вещах мало кому доставляет удовольствие. Могли что-нибудь проглядеть. Так что вы все тщательно проверьте. Если вдруг найдете вещь или предметы, в принадлежности которых сомневаетесь, информируйте нас. Сколь долго вы намерены пробыть в городе?

Этот вопрос застал Корецкого врасплох. По тому, как он озадаченно поглядел  на  офицеров, нетрудно было понять, что все его мысли поглощены трагедией. Маска скорби тенью наползла на его лицо.

– Срочно надо отправить Вику домой, – прошептал он. – Попрощаться с ней и предать земле.

– Да, мы вам поможем отправить тело, – сказал Владимир.

Алекса покоробило это бесполое слово "тело", словно речь шла о предмете. Его милая, славная, ласковая женушка, которую он бережно обнимал и целовал два дня назад, превратилась в тело, холодное и неподвижное. И никакой колдун или экстрасенс не способен ее оживить и поднять.

– После похорон я вернусь и не уеду отсюда, пока не найду убийцу, – с лихорадочным блеском в глазах твердо произнес Корецкий. – Кровь Вики требует мщения. Насильник не уйдет от возмездия. Если этого не сможете сделать вы, сделаю я. Это мой долг.

Решительность  и  отчаяние, сквозившие в  его словах, ни у Щеглова, ни у Белозерцева не вызвали сомнений в том, что он не отступит от своей цели. Тревожило другое обстоятельство: ослепленный жаждой мести, Алекс может наломать немало дров, выместить свой гнев на невинных людях, либо сам угодить в сети преступника. Следовало охладить его пыл.

– Носила ли Вика с собой какие-нибудь украшения или эксклюзивные вещи? – ровным голосом спросил Василий.

– Да, кулон на золотой цепочке, обручальное кольцо и наручные часы "Чайка".

– Мы обнаружили их в пакете  на месте преступления, – сообщил капитан. – Наверное, насильник его не заметил или не успел похитить. Спугнули, либо цель у него  была другая. Но надругаться  над Викой успел, несмотря на ее отчаянное сопротивление.

– Зачем, зачем она сняла с пальца обручальное кольцо, ведь это плохая примета? – с горечью прошептал Корецкий, хотя прежде не отличался суеверием и к приметам и сновидением относился снисходительно и попросил. – Я, только я виноват в ее гибели. Зачем я  е отпустил одну? Никакие деньги, блага и удовольствия не стоят ее жизни. Будьте добры, могу ли я взять ее в... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4