Тихонов Валентин Максимович
Вова Рельефный
Песня Ини
- Ты же понимаешь, что если бы не приезд ФБР, ты бы ни за что не смогла навязать этим троим свою идиотскую систему, правда? – с ухмылкой спросил Брайан, и Макс, поддерживая его, кивнул.
Лив пожала плечами.
- Подумаешь! Не согласились бы эти – нашла бы других, делов-то! Это уже не важно. Важно только то, что нас могли упечь за решетку, и это проделки зеленого засранца, уж я-то знаю! – Лив гневно ударила кулаком по дивану, вымещая злость.
- Это было странно и нелогично. – сказал Макс, делая глоток виски из бокала. – Эрнесто хотел поиздеваться над тобой, он только развернулся: украл отца, нанес удар по бизнесу, навязал своего мэра… А главное, он столько времени следил за тобой, и все ради того, чтобы просто подослать ФБР-овцев в тот момент, когда мы будем встречаться с наркодиллером?? Его игра могла закончиться час тому назад, и стоило ли это всех, проделанных им трудов??
Лив тоже об этом думала. Она не понимала, зачем Эрнесто нужна была такая глупая подстава… Неужели это было тем самым фееричным финалом, о котором грезил этот кузнечик???
От одной мысли о том, что она оказалась бы за решеткой, не успев спасти отца и не помирившись напоследок с Джонни, ей снова стало невыносимо плохо.
- Если только он не был уверен, что Лив сможет выкрутиться. – задумчиво проговорил Брайан, глядя в окно. – Это было всего лишь испытание… Которое мы выдержали. Для чего? Думаю, он не замедлит сообщить нам об этом.
Как будто в подтверждение его слов, в кармане Лив зажужжал мобильный. Она достала его, абсолютно уверенная в том, что это Эрнесто. Чутье ее не обмануло – на экране светился незнакомый номер, но душа все-таки испытала невероятное разочарование и боль… Как же она ждала совершенно другого звонка!
- Ты что, совсем идиот, насекомыш? – со смехом проговорила Лив в трубку, не дав братцу и слова молвить. – Зачем натравил на мой дом этих черепашек-ниндзя в бронежилетах с ищейками на поводках, если знал, что наркоделец притащит хренову тучу героина с собой?? Тебе что, так надоела собственная игра? Или, все-таки, черепушка не справилась с давлением твоего колоссального мозга изнутри и треснула от уха до уха? Чего молчишь??
Тихий, вкрадчивый вздох, затем насмешливый и, как всегда, спокойный голос Эрнесто ответил:
- В каком моменте твоей речи я должен был вставить свое слово? Милая Оливия! Это был не завершающий этап моей игры, а всего лишь маленькая месть за то, что вы преследовали меня от аэропорта. Неужели ты думаешь, что я зря изучал твою надоедливую натуру несколько лет? Я прекрасно знаю, как многофункционально может работать твоя фантазия в критических для тебя условиях! Ты – просто эксперт по теории и практике самосохранения! Ты бы ни за что не попалась… Так куда ты дела… э-м-м… «хренову тучу» героина?
- Удобрила им кустики. Какая разница? – Лив недовольно поморщилась. – Ты снова звонишь мне, чтобы напомнить о какой-нибудь, только одному тебе важной, ерунде или поздравить нас с чудесным спасением собственных шкур?
Эрнесто тихо рассмеялся.
- Нет, сестренка. Я звоню, чтобы напомнить тебе об одной очень важной ДЛЯ ТЕБЯ ерунде… Первый этап моей игры завершен. Джулиан Слоу не остановится, пока не обрежет ваш бизнес со всех сторон до микроскопического размера… И от твоих союзников, Лив, не останется и следа… Нет денег, семья недовольна, не на кого положиться… Значимый шаг к уничтожению влияния семьи Мартинес, не находишь? Переходим на уровень номер два… Ты слушаешь?
Лив злилась, но слушала, затаив дыхание… И ей совсем не нравилось то, что он говорил…
- Нет, я сплю. – съязвила она. – Мяукай дальше, задохлик, я вся во внимании.
- Твой отец. – важно и триумфально проговорил Эрнесто и сделал театральную паузу.
Лив подскочила на диване, расширенными глазами посмотрев на Брайана:
- Что «мой отец»? Что с отцом??? Ну, ты, транспортир ходячий, быстро говори, что с ним?? – гневно воскликнула она.
Эрнесто явно забавлялся ее гневом.
- О, ничего, пока что. Он просто спит. Просто спит в небольшом металлическом контейнере, который плавно опускается на илистое дно Гудзона…
Лив вскочила на ноги, яростно задышав, и, увидев разноцветные круги перед глазами от ужаса и гнева, заорала, не в силах сдерживать себя:
- Что??? Что??? В каком контейнере?? На какое еще дно??? Ты что, писателем-фантастом заделался, клоп вонючий?? Говори нормально – где мой отец?? Он… он жив?..
Брайан и Макс взволнованно переглянулись, и Макс с тревогой проговорил:
- Лив?.. Что он говорит?
Но Оливия ничего не слышала, кроме бешенного стука сердца и собственного затрудненного дыхания. Эрнесто недовольно поцокал языком:
- Почему ты так невнимательна, Оливия? Я же сказал – в металлическом контейнере, на илистое дно… Слушай лучше, девочка, я не люблю повторять дважды. Не так уж важно, ГДЕ твой отец… Гораздо важнее то, на сколько часов ему хватит кислорода… Учитывая тот факт, что он может проснуться или через несколько часов, или через несколько минут, в зависимости от того, насколько сильно мои ребята побили его…
Лив ощутила бешеную дрожь… Только не это… Отцу грозит гибель… Да он в чертовом, каком-то там, контейнере!!! Она впилась рукой в телефон до побеления в пальцах и нервно заходила вперед-назад по комнате, пытаясь справиться с паникой и дышать нормально. Гнев захлестнул ее с головой, ударив в грудь горячей лавой.
- Ты!!! – заорала она. – Что тебе нужно, уродец???
Эрнесто снова мягко рассмеялся.
- О… Ничего серьезного, Лив. Основываясь на опыте погружений предыдущих плохих мальчиков, которых настиг час расплаты, твой папочка сможет продержаться в контейнере до завтрашнего вечера… При условии, что будет экономить кислород. Знаешь, смерть от удушья – не самая приятная вещь… Но ты можешь ему помочь. Я достану твоего папу из ящика в том случае, если… если ты отдашь мне в обмен Джонни О-Коннела и Макса Вератти. Обоих. Все-таки твой отец – редкий и очень ценный для темного мира экземпляр, и он не стоит того, чтобы менять его лишь на одну голову.
Лив замерла на месте, провалившись куда-то в белую вату… Тишина… Белый свет… Бесчувственные конечности… И только боль, дикая боль в сердце и тонкая, черная мысль, прострелившая, словно пуля, кору головного мозга: «Отдать Джонни?.. Джонни?.. И Макса?.. Взамен на спасение отца?? На его жизнь и дыхание? Это что, черт возьми, предложение, от которого невозможно отказаться?» Ловушка захлопнулась. Опять этот угловатый ублюдок на шаг впереди, опять он ставит ей условия, которые она не может обойти или обдурить, опять загоняет ее в тупик, как крысу, которую гонят по лабиринту, где вместо выхода – большая, ржавая мышеловка и вонючий, может, даже уже заплесневелый, кусочек сыра в качестве приманки…
- Как… отдать? – тихо проговорила она, осев на диван, понимая, что стоять на ногах ей больше не хватает сил.
- Лив! – встревоженно воскликнул Брайан, глядя на ее серое, потерянное лицо и ужасный, испуганный взгляд, но девушка не реагировала.
- Вот так. Передать в мое, так сказать, единоличное пользование. Они же только создают тебе проблемы, Оливия! – с усмешкой вкрадчиво проговорил он. – Вся эта твоя любовная маета, выбор того, кто лучше, душевные метания… Зачем тебе отвлекаться на эти глупости? Я окажу тебе услугу, забрав сразу их обоих, и верну папашу до того, как он успеет задохнуться… Отличная сделка, не так ли? О, кажется ты немного растеряна… - с издевкой проговорил Эрнесто. – Ну ничего, милая. Я дам тебе время подумать. Может быть, ты так вжилась в роль босса своей семьи, что не захочешь уступать этот трон обратно отцу?? В этом случае тебе просто нужно дать ему умереть и оставить себе обоих твоих любимых мужчин… Правда, один из них не очень жаждет общения с тобой… Обидно, не так ли? Какой-то поцелуй разрушил идиллию, семейное счастье, будущее…
- Не лезь не в свое дело, говнюк. – грубо оборвала его Лив, неожиданно взяв себя в руки. – Я обойдусь без твоих тупых советов и подсказок. Лучше давай ближе к делу: где мы встретимся и во сколько?
- Опять ругаешься… Ай-яй-яй! Лив, мне это не нравится, тысячу раз говорил!
- Да плевала я на тебя тысячу раз, убожество! Говори!!! – гневно крикнула Лив в трубку, и Эрнесто, уже довольно злым и агрессивным тоном проговорил:
- Завтра, в семь вечера, на барже под мостом Фитцджеральда, на правой стороне. Семь вечера – это край, сестренка. До этого времени твой папаша еще сможет продержаться… Жду тебя завтра, и, надеюсь, ты примешь правильное решение. – он отключился.
Лив в бессилии зарычала и, кинув телефон, бросилась на диван, лупася его кулачками и чувствуя, как слезы брызжут из ее глаз. Ненавидела ли она Эрнесто за то, что он хочет забрать у нее одного или нескольких дорогих ей людей??? Да, определенно… За жизнь отца она должна отдать Джонни и Макса… Ну как же можно так?? Вернуть себе одну четвертинку сердца и отдать две других??? Это несправедливо… Нечестно… И бьет по самому слабому месту… Что он будет делать с ними? Пытать их? Убьет? Заставит ее выбрать одного??? Что будет дальше?..
Она спрятала лицо в спинку дивана и зарыдала. Теперь слезы давались ей на удивление легко и часто, не то, что раньше. Слишком сильна боль, слишком кровоточит свежая рана…
- Лив! Лив! – два голоса в унисон окликали ее, но она не могла остановиться, нервная система запустила этот чертов ручей, и обратный процесс был ей неподвластен.
- Успокойся! Успокойся, Лив! – услышала она властный и жесткий голос Макса и почувствовала, как его горячие руки разворачивают ее к себе.
Он поднял ее на ноги и, схватив за запястья, несильно, но очень весомо тряхнул, приводя в чувство и заставляя посмотреть в его решительные и не на шутку встревоженные синие глаза…
Лив всхлипнула и замолчала. Рядом с ним она всегда ощущала себя маленькой девочкой… Он требовательно и нетерпеливо смотрел на нее, строго проговорив:
- Что он сказал, белоснежка? Что с Эйденом?
- О-отец в… в контейнере… - еле слышно проговорила Лив, всхлипывая, но не отрывая от Макса глаз. – Он… он… умирает… Они его побили!!! – в ужасе воскликнула она, будто это сейчас играло решающую роль в судьбе Эйдена Мартинеса, и снова зарыдала.
Макс нахмурился и обнял ее, прижав к себе. Лив плакала, уткнувшись в его рубашку и вдыхая такой давний и знакомый аромат парфюма, тесно обхватив его руками за талию. Ей сейчас так нужно было, чтобы ее кто-нибудь поддержал, утешил, вытащил из этой ямы, в которую она провалилась… Макс успокаивающе гладил ее по волосам, по спине, и Лив постепенно успокоилась. Всхлипнув последний раз и почувствовав неловкость от того, что использовала парня, которого дважды отшила, в качестве плакательной подушки, девушка отстранилась от него, хотя, надо признать, обниматься с ним ей было по-прежнему очень приятно и волнительно…
- Оливия. – привел ее в чувство напряженный голос Брайана, и Лив с трудом оторвалась от сверкающих огнем глаз Макса, посмотрев на него. – Что с твоим отцом? Чего хочет Эрнесто?
Уже более спокойно, она поведала им обоим о том, что Эйден в ящике на дне реки и у него совсем мало кислорода, хватит только до завтрашнего вечера.
- И что ему нужно в обмен на его жизнь? – задумчиво спросил Макс, внимательно слушая рассказ девушки.
Лив тяжело вздохнула и с болью посмотрела на него:
- Он хочет, чтобы я отдала ему… тебя и Джонни.
- Что??? – одновременно воскликнули Брайан и Макс, переглянувшись.
Лив вздохнула и села на диван. Она так устала от всего, что происходило, от шантажа, мести, злобы, переживаний, что теперь чувствовала себя пустой.
- Ну… Он сказал, что за бесценную голову мистера Эйдена Мартинеса как-то глупо требовать кого-то одного… А в сумме вы хоть немного, но смахиваете на равноценный обмен. – она с тоской посмотрела на Макса. – Если ты не согласишься, я все пойму…
Макс поднял брови и с удивленной насмешкой проговорил:
- Ну и поведай-ка мне, белоснежка Лив, с чего это я должен тебе отказать?
Лив ужасно смутилась и покраснела:
- Но… я же… мы… и я…
Брайан рассмеялся.
- Макс, ты – единственный на земле, кто смог лишить эту девочку дара речи.
Макс строго посмотрел на Лив и спокойно сообщил:
- Не нужно смешивать личное и работу, Лив. Я заключил сделку с твоим отцом и обещал помочь ему. Пока что, мне это не удалось, но я доведу это дело до конца, и мы разберемся с этим дерьмовым подонком Эрнесто. Твой отец не умрет. – жестко и беспрекословно заявил он, и Лив обиженно надулась, сложив руки на груди.
- А я-то думала, ты скажешь, что согласен на все только потому, что любишь меня… - шутливо протянула она оскорбленным тоном.
Макс посмотрел на ухмыляющегося Брайана, а затем – на Лив, светясь праведным негодованием:
- Издеваешься, да??? Если бы тебе нужна была моя любовь…
- Так, стоп. – скомандовал Брайан. – Макс, остынь. Лив – хватит выводить его! У нас сейчас немного другой повод для дискуссии: что будем делать?
Лив достала мобильный и, вытащив сим-карту, выключила его, кивнув остальным, чтобы сделали также.
- Раз папаша и так умирает, значит, мы ничем не рискуем, если лишим этого жука удовольствия послушать о наших планах. – весело и решительно заявила Лив, и остальные с ней легко согласились.
- Думаю, нужно устроить ему засаду. – сказал Брайан, посмотрев на Макса и явно рассчитывая на его поддержку.
Макс кивнул.
- Да. Мы сделаем это. В «Пантеоне» живет достаточно моих людей, но нам понадобится больше оружия.
- Это не проблема. – сказала Лив, думая о своем давнем знакомом поставщике Чейзе Коллинзе, с которым у нее установились вполне миролюбивые отношения. – Достанем все, что нужно. Как мы это сделаем?
- Отправим людей на место заранее. – сказал Макс таким голосом, будто каждый день организовывал чьи-нибудь засады. – Окружим его. Он достанет из реки ящик с Эйденом… - Макс поморщился. – Как-то по-идиотски прозвучало… Короче, он вытащит твоего отца, и ты произведешь обмен нас на него. После того, как Эйден окажется в безопасности, наши люди начнут стрельбу, и…
- Попробуем его убить. – мрачно закончил Брайан. – Хотя, это дурно скажется на наших будущих отношениях с Чикагским синдикатом…
- Об этом мы подумаем позже. Главное – прихлопнуть кузнечика… - сказала Лив, но вдруг почувствовала, как ее сердце резко сжалось. – А обязательно его убивать?.. – вырвалось неожиданно из ее уст, и Лив сама поразилась тому, что говорит.
Брайан и Макс недоуменно уставились на нее. Она махнула рукой, пытаясь прийти в чувство от своего неожиданного проблеска жалости к Эрнесто, и поспешила проговорить уже обычным для себя голосом:
- Ладно, проехали. План кажется вполне нормальным.
- Да… Только мы забыли посвятить в него еще одно главное действующее лицо… которое набило мое действующее лицо и злится до чертиков на твое. – угрюмо сообщил Макс, и Лив вздрогнула. Все внутри нее больно дернулось, и она с трудом прошептала:
- Я найду Джонни. И поговорю с ним.
Брайан кивнул.
- Правильно, Оливия. Думаю, все мы понимаем, что это должна сделать именно ты.
Лив тяжело вздохнула и поднялась на ноги.
- Ладно. Пойду. Если он не согласится, моему отцу – крышка.
- Удачи. – тихо сказал Макс, отвернувшись к окну. Брайан, да и сама Лив, заметили мелькнувшую боль в его глазах… Но Лив ничего не могла больше изменить.
Она просто вышла из кабинета.
Глава 17
Когда нужно проучить должников отца – она не колебалась, когда нужно уладить конфликт – Лив всегда могла подыскать нужные слова, даже когда ее жизнь висит на волоске – она могла собрать все силы и направить их на то, чтобы справиться с опасностью… И ради близких была готова пойти на все…
Она ничего не боялась, была решительна, изобретательна и, не мешкая, шла на любой риск…
Что же с ней случилось? Как вышло, что один разговор, один-единственный, с человеком, которого она любила больше всего на свете, внушал ей столько сумасшедшего ужаса? Почему в этой реке под названием «жизнь» она больше не плывет по течению, а идет против него, борясь с соблазном расслабить конечности и отпустить себя в руки неизвестности? Все просто: мы сами создаем себе препятствия, в основе которых лежат наши необдуманные поступки. Она сделала ему слишком больно, она предала его любовь, она растоптала его, разбила ему сердце и совершенно не знала, как можно было все исправить… И есть ли у нее вообще хоть малейший шанс на исправление?..
Джонни не было в «Аквамарине», также не было его и в их квартире… Лив вздохнула и решила пойти на риск, поехав прямиком в особняк О-Коннелов. Если Джонни там нет, то, на крайний случай, она могла поговорить с Оливером, и, возможно, он бы понял ее состояние и помог его найти.
Подъезжая к высоким, металлическим воротам, Лив испытывала такое нервное потрясение, что ее руки даже не могли справиться с управлением автомобилем. Сердце снова болело, а в голове кто-то раздувал и сдувал воздушный шар: так сильно она ощущала стрессовую пульсацию. Ей до смерти хотелось увидеть его… Она бы выстрелила себе в голову ради этого. Она бы улетела на Луну ради этого. Ради одной только минуты рядом с ним, только чтобы почувствовать его тепло, согреть опустевшую душу, даже можно издалека, даже можно не касаться… Просто увидеть на одно волшебное мгновение его зеленые глаза, его улыбку с такими очаровательными ямочками, услышать его голос… Она и не надеялась больше почувствовать, как он горит…
Ворота беспрепятственно отворились: у людей О-Коннела было распоряжение – всегда пропускать машину Лив, и девушка испытала некоторое облегчение от того, что Трейси О-Коннел, мать Джонни, не отозвала его.
Она бросила «Кадиллак» на лужайке и, с трудом переставляя ноги, чувствуя, как ее тело потяжелело килограмм на сто, подковыляла к крыльцу. Если бы не история с ее отцом, она никогда бы не решилась приехать к нему домой… Его мать ненавидела ее еще в те времена, когда он был счастлив с ней, а что она думает об Оливии сейчас – даже представить страшно.
Дрожащей рукой Лив нажала на кнопку старинного звонка в деревянной резной двери с разноцветным витражом и услышала колокольный перезвон внутри, чувствуя, как от волнения и страха ее живот ужасно выворачивало наизнанку, практически до рвотного рефлекса, а голова предательски кружилась, добавляя еще больше слабости и отчаяния ее жалкому виду. Да… до таких чертиков ее еще никогда ничего не пугало… Река под названием «жизнь» оказалась не только бурной, да еще и с подводными камнями в придачу.
Дверь отворилась, и на пороге предстала стройная и элегантная, в белоснежном шелковом закрытом платье до пола и пепельными, прямыми волосами, зачесанными назад, сама ее змеиное величество Трейси О-Коннел, с зеленым холодным взглядом и прекрасным, но невероятно надменным лицом, поддерживаемым несколькими пластическими операциями.
Когда ее взгляд упал на Лив, девушка подумала, что надо бы ухватиться за перила, так велика была мощная снежная лавина гнева и ненависти, исходящая от матери Джонни. Ее глаза сузились, а щеки побледнели, и она жестко и громко воскликнула:
- Ты!!! Как ты смеешь приходить сюда?!? Что, с Максом не получилось, так ты снова решила моего Джонни к рукам прибрать, маленькая, дешевая крыса??? Убирайся отсюда, дрянь, немедленно!! И забудь о нем, забудь навсегда!!! Он никогда не будет с тобой, ты –ничтожество, маленькая грубая нахалка, посмевшая разбить его сердце!!! – кричала Трейси так, что Лив казалось, будто звезды сейчас ссыплются с небосклона от ее пронзительного крика… Каждое слово – как камень, брошенный в стекло ее души: трещина, трещина, трещина… бах, осколки полетели, боль… Слезы градом побежали по ее щекам… Как она могла стать виновницей всего этого?? Как могла допустить, чтобы этот момент настал?..
- Миссис О-Коннел… - прошептала Лив, захлебываясь в собственном соленом потоке. – Я должна поговорить с ним!!! Пожалуйста!! Это вопрос жизни и…
- Нет!!! – заорала Трейси, не контролируя себя. – Ты еще смеешь говорить, что это вопрос жизни и смерти?!? Ты знаешь, что ты с ним сделала??? Мой единственный сын… Этого всего бы не было, будь Джессика жива!!! Господи, да что вообще он в тебе нашел, ума не приложу? Ты и пальца его не стоишь! Ты – пройденный этап, девочка. – Трейси перевела дух и с оскорблений перешла в угрозы. – Мне плевать, чья ты дочка, дрянь, но ты больше не вернешься в его жизнь!!! Никогда! Ты дашь ему развод, и он женится на какой-нибудь приличной девушке и будет счастлив, ясно?? А теперь выметайся отсюда сама, или я велю охране вышвырнуть тебя, как тупую шавку!
Лив рыдала, но не могла уйти… Она падала все ниже, умирая от боли, горела в аду… Но отец… Ради него она должна была пройти через это…
- Нет!!! – закричала Лив в отчаянии, утирая слезы ладонями. – Миссис О-Коннел, прошу, дайте мне с ним поговорить! Только он сможет мне помочь, пожалуйста!!
Брови Трейси взметнулись прямо под высокий начес на голове.
- Что??? Помочь?? После всего, что ты ему сделала, ты еще собираешься втянуть его в свою очередную авантюру, заканчивающуюся обычно кровопролитной войной???
- Вы не понимаете. – тихо проговорила Лив, совершенно выбившись из сил. – Если бы у меня был выбор, я бы ни за что не втянула его в это…
Трейси снова яростно прищурилась.
- Повторяю еще раз, девка, вон из моего дома! Считаю до трех, или моя охрана применит к тебе физическую грубость, и это будет еще менее приятно, чем уйти так!! Раз…
- Миссис О-Коннел, я не могу уйти, пока не поговорю…
- Два…
- Мама! Что ты делаешь??? – вдруг раздался рассерженный и такой родной голос, что Лив чуть не лишилась рассудка от счастья.
Из-за спины Трейси, как вихрь, вылетел Джонни, глядя то на мать, то на жену удивленным, злым взглядом. Лив замерла, чувствуя, как внутри ее груди взорвался маленький, но все-таки салют счастья. Полторы недели она не видела его! А он все также красив… Идеален… Восхитителен… Самый потрясающий мужчина во всей нашей солнечной системе… На нем была наполовину расстегнутая белая рубашка с закатанными до локтей рукавами, черные брюки и туфли. Да… Трейси никогда бы не позволила своему ненаглядному сыночку расхаживать в ее доме в образе разгильдяя…
Лив впивалась в него жадным взглядом, забыв, зачем пришла, забыв на мгновение даже о Трейси, об отце, вообще обо всем чокнутом мире вокруг, лишь умирая от раздувшегося в ее груди до невероятных размеров сердца и ощутив снова тонкий, трепетный огонек жизни, наполняющей ее душу тем самым, таким необходимым каждому человеку, смыслом.
Джонни нахмурено и требовательно смотрел на мать:
- Что ты делаешь? – снова недовольно и жестко проговорил он. – Ты что, угрожаешь ей??
Трейси вздохнула, и снежная лавина вдруг преобразилась в солнечную лужайку, приглашающую посидеть и расслабиться в окружении прекрасного аромата цветущих растений. Она нежно положила руку ему на плечо и сказала уже более мягким тоном:
- Джонни, милый… Я, вообще-то, за тебя переживаю, сын! Ты не должен с ней видеться после того, что она сделала! Она же предала тебя! Я просто делаю то, чего требует мой материнский долг: оберегаю тебя от лишних переживаний! Я же говорила, что ей не место в нашей семье, но ты…
- Мама. – снова строго осадил ее Джонни и снял руку Трейси со своего плеча. – Прости, но мне кажется, что это немного не твое дело… Я разберусь в своей жизни сам, так что иди в гостиную, я скоро приду.
Трейси резко взвинтилась, снова повысив голос:
- Джон, ты что, собираешься говорить с этой дешевкой??? Да ты совсем…
- Мама! – тоже разозленно повысил голос Джонни. – Иди в гостиную!! Ты слышишь меня??
Трейси обессиленно бросила яростный взгляд на Лив, замершую и не дышавшую во время всей этой сцены, затем укоризненный и обиженный – на сына, и грациозно двинулась в гостиную, на ходу злобно прошипев:
- Надо будет распорядиться, чтобы больше не смели ее пускать ближе, чем на метр за воротами. Как это я раньше не подумала?..
Джонни вышел на крыльцо и запер за собой дверь. Они встретились глазами и замолчали, просто глядя друг на друга…
Лив стояла и медленно, мучительно умирала… Умирала от того, что любит его, любит, любит так сильно, будто только сейчас, стоя в каком-то метре от него, она поняла, что кровь гоняется по ее жилам только силой этого чувства, согревая ее замерзшие руки, заставляя ее легкие вдыхать и выдыхать живительный кислород только благодаря его присутствию, благодаря возможности смотреть в его глаза… О, Боже, Боже… Она умирала и от этой ужасно абсурдной и трагичной ситуации… Она до сих пор не верила, что он когда-нибудь будет смотреть на нее так, как сейчас: зеленые глаза не искрились игривым огнем, нет ни капли любви, страсти, тепла, нежности… Нет его очаровательной и обезоруживающей улыбки с ямочками, нет того теплого энергетического шара надежности, защищенности и веселого обаяния… Только холод. Только боль. Боль. Лив видела ее в смотрящих на себя глазах и ненавидела себя за все… Ненавидела лютой ненавистью… Это все она… Она стала причиной того, что он с такой обидой и злостью смотрел на нее, сложив руки на груди. Она стала причиной того, что не могла сейчас подойти к нему, взять за руку, поцеловать его ладонь, провести рукой по его щеке и зарыться пальцами в его мягкие и густые темные волосы… Как же отчаянно она желала этого! Просто до боли в руках!
Тоска. Ужас. Отчаяние. Нет надежды.
- Зачем ты пришла? – спокойно, но очень холодно, как будто незнакомому человеку, проговорил он.
Лив тяжело вздохнула, понимая, что сходит с ума из-за него. Слезы… Черт… Она совсем разучилась контролировать их… Опять по щекам, она размазала их мокрые дорожки и тихо проговорила:
- Мне нужна твоя помощь. Поверь, я бы не пришла с такой просьбой после всего, но…
- Что случилось? – вздохнул он, но жесткости и боли в его глазах не поубавилось. И все равно красив… Чертовски прекрасен и обаятелен… Хоть и зол, хоть и холоден, как лед, это не важно, она видела его, она говорила с ним, она не была к нему так близко с того самого злополучного дня… И одного этого ей хватало, чтобы делать вдох за вдохом, чтобы продолжать жить, неважно, как, не важно, как глубоко вонзался холод его глаз в ее сердце…
- Отец. – Лив снова смахнула слезы. – Эрнесто сунул его в какой-то контейнер и зашвырнул на дно Гудзона… Кислорода ему хватит только до завтрашнего вечера, и если этот психопат его не достанет – он задохнется.
Джонни шокировано поднял брови, забыв даже злиться на Лив. В какой-то момент ей даже показалось, что между ними все, как прежде… Но его ледяной тон вернул ее в реальность.
- И что ему нужно?
- Ты. – Лив потупилась и покраснела, в ужасе от того, что сейчас просит своего мужа, которого так сильно обидела, добровольно сдаться в руки ненормальному придурку, по стилю одежды явно косящего под радугу, и позволить ему делать с собой все, что ему заблагорассудится, причиняя новую и новую боль. – И Макс. Он требует отдать вас обоих в обмен на него одного. Ты… ты… - «можешь помочь?» - вертелось у нее на языке, но она так боялась спросить, что просто замолчала, чувствуя дрожь в пальцах.
Джонни нахмурился и посмотрел куда-то в пространство.
- Конечно. – незамедлительно кивнул он. – Эйден – друг моего отца и нашей семьи. Если я могу что-то сделать ради того, чтобы спасти ему жизнь, то я сделаю это. Он не должен умереть. Когда и где произойдет обмен?
Лив подробно рассказала о месте встречи и времени, которое назначил Эрнесто, а также об их с Брайаном и Максом плане неожиданного нападения, с целью предотвратить передачу их обоих во вражеские руки. Джонни сосредоточенно слушал, а когда Лив закончила, спокойно и серьезно произнес:
- Я в деле. – и развернулся, чтобы уйти.
Нет, нет, Лив не могла видеть, как он уходит, чувствуя, как разрывается и кровоточит ее сердце, мечтая схватить его за руку, схватить, держать, не дать ему уйти, только не позволить скрыться за этой дверью, скрыться из ее глаз, скрыться от ее умирающей души… Она должна была сказать ему… попытаться… она слышала, как кричит и стонет все внутри нее, и она готова на что угодно, лишь бы остановить его… На что угодно…
- Не уходи. – сквозь слезы с мольбой прошептала Лив еле слышно, задыхаясь. Дрожь, как же ей устоять на ногах, как же удержаться и не упасть еще ниже?..
Джонни замер, и девушка увидела, как он склонил голову вперед, борясь с собой… Она физически ощущала, что ему было также тяжело, как и ей, что их кровоточащие раны в сердцах были одинаковыми, и хотела попытаться…
- Прости меня, прости, я умоляю… Джонни… Я совершила ужасную ошибку… Я не знаю, почему это произошло… Я говорила ему, что люблю тебя, но… но… В итоге, позволила себя поцеловать… - еле слышно шептала она, обхватив себя руками до боли и не сдерживая слез. – Я люблю тебя, Джонни, разве ты не видишь?.. Пожалуйста, поверь мне, поверь, я… на все… готова… ради этого… - она сделала дрожащий шаг вперед, сокращая расстояние между ними, до сумасшествия желая войти в его личное пространство, почувствовать, что у него внутри, все изменить, изменить, загладить вину… А Джонни продолжал стоять спиной к ней, и Лив, ощущая на своем уровне ужасную муку, которую причиняла ему своими словами, благодарила Господа за то, что он не уходил… - Неужели из-за какого-то дурацкого поцелуя ты больше не чувствуешь ко мне…
Джонни вдруг с горечью рассмеялся и повернулся к ней, посмотрев на девушку горящими от горя глазами.
- Да не в этом дурацком поцелуе дело, Лив! – воскликнул он и, задумавшись, добавил:
- Хотя… Увидеть эту картину из прошлого было, мягко говоря… чертовски неприятно. – он вздохнул, глядя ей в глаза. – Дело в том, как ты на него смотришь. Ты бы видела свои глаза, когда он обращается к тебе, ухаживает за тобой, когда смотрит на тебя так, будто ты и он… - Джонни с болью поморщился. – Да, черт возьми, когда он просто присутствует рядом в комнате, мне уже кажется, что ты улетаешь далеко-далеко мыслями, при чем туда, где есть он, и где нет меня. Я знаю, что ты чувствуешь любовь ко мне. Но не могу мириться с тем, что и его ты любишь тоже. И пока твое сердце будет снова и снова делать выбор, нам лучше не встречаться. – жестко, но тяжело закончил он, а Лив показалось, что кто-то навсегда погасил огни в ее доме, оставив его пустым и безжизненным, наполненным лишь холодом и пустотой.
Ее разум отказывался понимать эту фразу… Не встречаться? Не встречаться… Ее уши как будто оглохли, в них барабанило лишь бешеное сердце, больно ударяясь об грудную клетку. Крик застрял в горле, не кричать, не кричать!! Как же ей хотелось кричать, как же хотелось умереть… Она не могла жить без него, она слишком глубоко поселила его в своем сердце, которое страдало от тоски и горя, она же жила им… его улыбкой, дыханием, его глупостями и смехом… и его любовью к ней, горячей, сильной, бесконечной… От которой он теперь отказывается…
- Нет… - прохрипела она, рыдая. – Не делай этого, Джонни, ты ошибаешься… Поверь, ты ошибаешься… Не… оставляй… меня… - шепнула она еле слышно, но Джонни с огромной болью посмотрел на нее и, сквозь стиснутые зубы, с трудом проговорил севшим голосом:
- Прости, но так будет лучше для нас обоих. Ты разберешься в себе и поймешь… Возможно, если сейчас все складывается так, ты просто изначально сделала… неправильный выбор?
И он стремительно ушел, хлопнув за собой дверью, оставив лишь тонкое напоминание о своем присутствии здесь в виде легкого морского аромата… Ушел, отрезав ее от себя. От своего сердца. Разорвав их связь.
Лив хотела пойти к своей машине, но поняла, что не может двигаться: тело не слушалось ее… Слезы застилали глаза, она не видела ничего вокруг… Поэтому девушка просто рухнула на ступеньки и, как и в тот злополучный день в особняке отца, уткнула лицо в колени, зарыдав.
Он бросил ее.
Он бросил ее.
Какой теперь смысл в этой пустой жизни, лишенной самого главного тепла?? Как она сможет пережить эту ночь, и следующую, и все остальные, зная, что не увидит его, когда проснется, не сможет поцеловать или дотронуться до него больше никогда, никогда! Завтра они спасут отца, а дальше?..
Что будет дальше???
Сердце тяжело и медленно бухало в груди, будто услышав молитвы своей хозяйки о том, чтобы перестать биться. Оно так устало стучать. Оно так устало…
Шум двигателя, машина подъехала, и мотор заглох. Лив услышала хлопанье дверцы и шаги на гравии, но у нее не было сил даже поднять голову.
- Оливия?? – удивленный голос Оливера О-Коннела, и Лив вздрогнула и тяжело, хватаясь за перила одной рукой и вытирая слезы другой, медленно поднялась на ноги, превозмогая боль во всем теле.
Перед ней стоял отец Джонни, все тот же пухлый весельчак – босс своей мафиозной семьи, в темно-синем пуловере и черных брюках и туфлях. Его глаза, обычно горящие оживлением и интересом, сейчас светились неприязнью и холодком… Лив поморщилась: Оливер всегда нравился ей, и она тоже была его любимицей… Как же тяжело понимать, что теперь он разочарован в ней! Ладно, хоть лютой ненависти в глазах не было, спасибо Господу.
- Мистер О-Коннел… - дрожащим от плача и слабости голосом проговорила Лив, вытирая слезы. – Я уже ухожу, пожалуйста, только не вызывайте охрану…
- Охрану? – удивленно спросил Оливер. – О чем ты, Лив? Я даже не думал никого звать. Ты… ты приходила к Джонни? – аккуратно и холодно спросил он.
Лив с трудом кивнула.
- Я пойду. Извините меня. – шепнула она и, будто пьяная, на дрожащих ногах двинулась к машине, сгорая от чувства вины.
- Оливия! – вдруг окликнул ее Оливер. Она обернулась. – Ты… ты любишь его, ведь правда? – с какой-то странной надеждой спросил он.
Лив вдруг слабо улыбнулась.
- Правда. Больше, чем жизнь. – тихо ответила она, и отец ее мужа тоже улыбнулся.
- Значит, все еще может наладиться, маленькая Оливия. Повернуть время назад можно, Лив. Нужно только найти способ. – сказал он странную фразу и ушел в дом. А Лив покачала головой и села в свою машину. Может, и можно, в какой-то нереальной стране с нереальными людьми и сюжетом. Но Оливер не знал, что Джонни сам объявил о разрыве их отношений… Как такой сценарий может привести к хэппи-энду?
Глава 18
Шел уже третий час следующего дня, когда Лив, наконец, вынырнула из забытья, называемого сном. Она села в кровати и огляделась: ее детская спальня в доме отца уже перестала быть такой холодной и бездушной, как в самом начале, когда Лив впервые, несколько недель назад, была вынуждена заночевать здесь. Повсюду были ее вещи, на тумбочке – косметика, тонко пахло ее духами и шампунем…
Ну а в это утро в милую картину типичной женской комнаты живописно вписались две пустые бутылки вина и упаковка успокоительных на прикроватном столике.
Лив медленно встала и посмотрела на себя в большое зеркало на дверце шкафа: на нее смотрело усталое, изможденное, бледное лицо, опухшие глаза с расширенным зрачком, от которых, правда, внимание отвлекала спутанная грива белокурых волос до поясницы и мятая голубая пижама с белыми кружевами, состоящая из майки и коротких шортиков.
Ее вид не был для нее неожиданным или странным, учитывая бессонную ночь в слезах и горячей мольбе, перерастающей в истерию и затихающей лишь на несколько мгновений, чтобы разразиться с новой силой водопадом слез. Странным был густой и глухой вакуум вокруг нее… Будто она плыла внутри надувного резинового круга: изображение подергивалось, но в ушах стояла давящая тишина… Это вокруг. А что внутри? Лив прислушалась к себе: боли не было. Пустота. Казалось, крикни она внутрь себя что-нибудь – и эхо разнесется по всему организму, отражаясь от живой, но бесчувственной оболочки ее тела. А еще была злость. Злость на Эрнесто. Прямо сейчас она жутко ненавидела его!!! При чем здесь вообще Эрнесто?..
Лив сжала зубы. Гнев побежал по ее опустошенным жилам, и она, схватив расческу, стала больно и яростно чесать свои кудри, пытаясь разворошить воронье гнездо на голове. И чего ей прямо сейчас, с утра пораньше, дался Эрнесто??? Когда она засыпала, она думала о… о… Черт, вот так дела…
Вот это эффект… Лив бросила расческу и, заставляя вакуум вокруг себя дрожать, удивленно уставилась на себя. Она умирала всю ночь, принимая успокоительные, таблетку за таблеткой, и запивая их вином, мечтая, чтобы боль хоть на секунду отступила, и она могла заснуть… Но ничего не получалось, рыдания глушила только ее бедная, мокрая подушка… А сейчас она не чувствовала ничего, кроме дебильного вакуума, созданного, по всей видимости, алкоголем, и горящих огнем сухих глаз, удивленно таращившихся на нее из зеркала…
Судя по всему, ее глубинный стресс в сочетании с несколькими таблетками антидепрессантов и двумя бутылками вина решил устроить ей капитальную отключку… Нервная система, почувствовав мощную перегрузку, врубила режим энерго- и душесбережения... Слезы отключились. Сердце… сердце не болело, но было очень тяжелым, почти невыносимым, как будто на него надели титановую клетку. И боль исчезла, оставив ей на смену пустоту и злость на Эрнесто… Видимо, злость пришла, в качестве замещающего страдания чувства…
Лив поморщилась и, даже не удосужившись переодеться, побрела вниз, в гостиную: оттуда слышались голоса.
В гостиной действительно находились Брайан, Макс, Аврора и Джонни, перебирая оружие и глядя куда-то на экран ноутбука, который Брайан держал на коленях. Сквозь собственный дрожащий, но уже постепенно начинающий рассеиваться, вакуум, Лив смутно слышала обрывок разговора и понимала, что они готовят план на вечер, но внутри нее не шелохнулся ни единый нерв – ей было все равно.
Когда она вошла, воцарилась тишина. Лив медленно, как-то изучающе, но на самом деле внимательно прислушиваясь внутрь собственного тела, посмотрела на Макса, увидев его обеспокоенный взгляд синих, всегда притягивающих ее, глаз, его потрясающую фигуру, облаченную в синюю футболку, черный пиджак и джинсы с кедами, попытавшись вспомнить его энергетику, его сияние, его объятия и… тот самый, убивший сразу троих человек одним выстрелом, поцелуй… Да, воспоминания были, она видела перед глазами картинки той ночи, но… Внутри нее стояла тишина. Ни чувства вины, ни стыда, ни прежней влюбленности, ни злости, вообще ничего…
Она перевела взгляд на Джонни, который тоже, не отрываясь, смотрел на нее с огромной, затаенной болью внутри зеленых, ясных глаз, который только вчера разрубил толстую нить, соединившую их судьбы, который оставил ее, заставив пережить смерть собственной души, и который сейчас мучился не меньше, чем она… Лив видела, что он тоже был невероятно красив в черной кожаной куртке, серой футболке и джинсах с ожидаемыми серыми, в тон футболке «найками», и… Ничего. Ни боли. Ни любви. Ни чувства вины или невосполнимой утраты. Безразличие.
Аврора. Лив в надежде перевела на нее взгляд, зная, что уж она-то никогда не оставит ее равнодушной, вечно раздражающая, надменная цапля… Оливия оглядела ее темные волосы, макияж, красные губы и фантастически сидящее на ней элегантное красное платье с глубоким декольте. Она сидела с видом предводительницы львиной стаи и эротично курила тонкую сигарету, сложив ногу на ногу. Как Лив и ожидала, Аврора насмешливо пронзила взглядом ее хлопчатобумажную пижаму и улыбнулась, излучая триумф и презрение… Лив долго смотрела на нее, отчаянно заставляя свое сердце отреагировать… Хоть как-нибудь… Ну хоть самую малость побеситься, глядя на нее в ответ… Нет. Она в бессилии вздохнула. Ей глубоко плевать. Даже ни капли злости.
Она глянула еще на Брайана, который, как всегда, в хорошем темно-сером костюме, был серьезен и сосредоточен, но с волнением вглядывался в ее лицо, после чего молча прошла и залезла с ногами в свободное кресло, поджав колени и желая смахнуть вакуумную пленку, что до сих пор дрожала перед ее глазами, мешая трезво оценивать реальность и слушать звуки вокруг. Увидев на стеклянном столике рядом с собой клубничный леденец, Бог знает, каким образом оказавшийся там, она шумно развернула фантик и сунула конфету в рот, по-прежнему не испытывая ничего, даже привычного удовольствия от его сладости.
Заметив, что все четверо все еще молча смотрят на нее, она нахмурилась и безразлично и вяло проговорила:
- Что с вами? Давайте, продолжайте свой треп на тему гранатометов и… чего там еще? Или я спугнула все ваши мысли своим чудесным видом?
Брайан вздохнул.
- Лив, ты… пьяна?
Лив прыснула:
- С какого перепугу, вермишель? Я, вообще-то, только что встала. Ну? Так и будете пялиться?
Аврора ухмыльнулась и язвительно проговорила, обращаясь к Джонни, но все еще глядя на Лив:
- Да, Джонни, милый… Твое расставание с ней можно считать лучшим, что случилось с тобой за последние годы…
Джонни ничего не ответил, а только нахмурился и стал яростно заряжать пистолет. Макс укоризненно посмотрел на Аврору, а Лив безразлично пожала плечами, послав ей апатичный взгляд. Ее больше не волновало ни единое ее слово… Не волновало ничего… Кроме, почему-то, ненависти к Эрнесто.
- Можете устроить вечеринку по этому поводу, правда, я не смогу прийти, к сожалению, мне дядя Брайан не разрешает гулять после десяти вечера. – все так же спокойно проговорила Лив, встретив с абсолютно непроницаемым лицом шокированный взгляд «дяди Брайана». И, будто что-то вспомнив, она неожиданно заявила:
- Да, кстати, цапля, ты же вроде заигрывала с ним? Ну так бери его себе, он же теперь свободен! Я уверена, тебе с ним понравится. – и, не обращая внимания на ошарашенные взгляды уже всех троих мужчин, Лив спокойно добавила:
- Хотя… Ты же по уши втрескалась в Макса! Вот незадача… Но тебе, все же, стоит попробовать, Джонни знает пару таких штук, от которых ты можешь неожиданно переключиться…
Макс и Джонни оба так и уставились на нее, подняв брови и даже потеряв дар речи от неожиданности. Затем они медленно и недовольно посмотрели друг на друга, выражая взглядами смесь разнообразных чувств, от ревности до неприязни. Лив пусто посмотрела на них, совершенно не заботясь тем, какой эффект могут производить ее слова. Вообще все, что она говорила, вылетало из ее рта странным образом, совершенно не согласовываясь с разумом или здравым смыслом. Вакуум делал ее же слова едва слышными для нее самой, а реакция кого бы то ни было ее, погруженную в собственное ничего, как-то не беспокоила вообще.
Улыбка с лица Авроры тоже сползла и превратилась в гримасу. Она мстительно глянула на Лив, затем повернулась к Джонни и, улыбнувшись ему самой игривой улыбкой, сладко проговорила:
- Джонни, милый, если сегодня все пройдет успешно, может завтра вечерком сходим куда-нибудь?
Джонни чуть прищурился и обаятельно, но все же как-то натянуто улыбнувшись, проговорил:
- Прости, Аврора, ты прекрасна, но мне нравятся блондинки.
Лицо Авроры как будто дернуло нервом, она побледнела и отвернулась, а Лив ехидно проговорила, все еще едва слыша сама себя:
- А как же Джесси?
- Все, хватит! – прервал их Брайан, тревожно глядя на Лив. – Оливия… Ты какая-то странная. Будто сама не своя. Ты в порядке? Что с тобой?
- Со мной? – Лив задумалась, с облегчением осознав, что вакуум вокруг нее начинает рассеиваться. – Со мной все отлично, давайте уже, продолжайте умно рассуждать о том, как мы спасем отца и уничтожим этого мерзкого, ненавистного, отвратительного манипулятора Эрнесто окончательно и бесповоротно! – она стиснула зубы, ощущая горячий гнев, разбавивший ее безразличие, и тихо, с чувством, шепнула:
- Ненавижу.
Ребята снова странно посмотрели на нее, но продолжили обсуждение вечернего события, сверяясь с картой местности и продумывая, сколько понадобится людей на удачное завершение дня. В том, что будет бойня, они уже не сомневались. Лив сидела с отрешенным видом, не слушая ни слова из их разговора и бессмысленно глядя в окно, погрузившись в собственную пустоту. Даже присутствие Джонни и его пристальный, смешивающий разнообразные чувства, взгляд не вывели ее из равновесия… Только титановая клетка на сердце стала еще тяжелее, но не более. Вчера она готова была умереть. Она плакала почти всю ночь, дрожа под одеялом, страдая от невыносимой боли и трагедии разрыва с ним… Таблетки, вино, слезы…
А сегодня тупое безразличие. Звенящая, серая пустота.
- …так и поступим. Лив, ты все поняла? – донесся до нее голос Макса, и она хмуро уставилась на него.
- Что поняла?
- Ну… - Макс хотел было снова пустится в пространные объяснения, но, увидев, что девушка, не дожидаясь его ответа, снова отвернула потухший взгляд к окну, только вздохнул. – Ладно. На месте сориентируемся.
Кажется, важный разговор был завершен, но четверка все не расходилась из гостиной, чем-то шурша, о чем-то переговариваясь, и, вообще, занимаясь какими-то делами, о которых Лив не имела ни малейшего представления, потому что все также, невидящими глазами смотрела в окно, в собственную пустоту.
- Лив. Ты в порядке? Я слышал ночью твой плач… - проговорил тихий голос Брайана рядом с ней, и она обернулась. Он присел на ручку ее кресла и взволнованно смотрел на нее, ожидая ее ответа. Она ухмыльнулась.
- Ты не представляешь, Брайан, какой волшебной силой обладает смесь нервного потрясения, успокоительных и «Шардоне» семьдесят четвертого года… Теперь во мне тишина и безразличие… Слезам нет места в пустом мире. Сегодня вечером обязательно повторю свидание с двумя последними предметами из моего списка.
Брайан покачал головой в неодобрении, и Лив вдруг мельком увидела, как Джонни бросил на нее быстрый взгляд… Все услышал. Но ей сейчас было все равно. Она горько улыбнулась.
- Мой отец задыхается в какой-то треклятой капсуле для подводных экскурсий, семейный бизнес летит к чертям, ФБР дышит в затылок и наползает, как чертова тень, на наш дом, а мой муж бросил меня из-за пустой ревности… Брайан, как ты думаешь, моя жизнь – совсем дерьмо? – она грустно рассмеялась, не в силах остановить поток слов. – Я думала, что жизнь в пансионате была дерьмовой, потом я поняла, что дерьмовой она стала в тот момент, когда мою сестру убили по моей вине, а мне сломали ребра и вытащили селезенку из живота, но когда настал тот миг, когда мне пришлось оставить Макса и выбрать Джонни, который чуть не умер в тот день, и, кстати, даже ни единым звуком не намекал на то, что чувствует ко мне хоть что-то, отдаленно напоминающее мои эмоции, я решила, что вот он – апогей дерьма!.. Но, Брайан… Как же я жестоко ошибалась! – Лив расхохоталась, посмотрев на мужчину, который слушал ее с все большей и большей тревогой в глазах. – Настоящее дерьмо пришло только сейчас… Ты видишь его? Видишь? Даже свет померк. Вот же проклятье…
Брайан покачал головой и по-отечески погладил Лив по спине.
- Нет, Лив. На самом деле все не так. Стакан не наполовину пуст. Он наполовину полон. Сегодня мы спасем жизнь твоему отцу, видит Бог, я сделаю все для этого. Бизнес вовсе не летит никуда… Бизнес, Лив, это всего лишь дело. Политиканы поджимают нас и накрывают наши точки? Ну и что. Закроем одни проекты, создадим другие. Насчет ФБР… Не твоя ли неожиданная находчивость спасла нам всем жизнь вчера? У них на нас ничего нет, а если они снова нагрянут… Ну, думаю, пока у нашей семьи есть ты, Оливия Мартинес, нам ничего не страшно. – Он тепло улыбнулся, и Лив почувствовала прилив благодарности к нему, с трудом пробивающуюся через титановую клетку на сердце. Брайан вздохнул. – Что касается Джонни… - его голос сделался тише. – Я не знаю подробностей ваших прошлых отношений, но в то время, когда ты встречалась с Максом, Джонни, который уже тогда любил тебя и тихо, но настойчиво мечтал завоевать немного… неожиданным способом, заполучив твое полное доверие к нему и привязывая тебя к себе под видом единственного твоего друга, переживал не самый свой лучший период в жизни… Представь, каково ему было видеть тебя с ним каждый день! А когда ты выбрала его… Ты сделала ему самый долгожданный подарок в его жизни. Ты подарила ему счастье, веру в то, что ты любишь его также, как он тебя. Появление Макса сейчас, его поведение по отношению к тебе, а главное – его искренние и сильные чувства поставили Джонни в ситуацию жесткого, болезненного де жа вю. Он знал, что и тогда, и сейчас у тебя имеются чувства к Максу, но все его силы уходили лишь на то, чтобы не прибить его в своей безумной ревности. – увидев удивленный взгляд Лив, Брайан ухмыльнулся. – Лишь ты одна, поглощенная в собственные переживания, не замечала этого. И вот, он видит ваш поцелуй. Для него это переворот. Он яростно ощутил, что теряет тебя, ты даже представить себе не можешь, что сотворила с ним. Так что расстаться с тобой – это единственный возможный выход для него… сейчас.
Лив вздохнула, чувствуя невероятное давление в груди.
- А ты неплохо разбираешься в людях, вермишелина. – слабо улыбнулась она, но тут же безучастно и грустно посмотрела в окно. – Он не вернется, да, Брайан? – ее голос звучал гораздо отчаяннее, чем невесомость внутри нее, но именно в эту секунду ей ужасно хотелось испытывать это чувство, запертое в титановую клетку внутри нее.
Брайан улыбнулся.
- Думаю, все в твоих руках. Если ты докажешь ему, что для тебя существует только он, то сможешь вернуть его… Но это будет непросто.
Лив медленно встала.
- Жизнь – вообще непростая штука, вермишелька. Пойду, одену что-нибудь… Хоть что-нибудь. – хмуро поправилась девушка, посмотрев на свою мятую, голубую пижаму. И, поблагодарив Брайана за этот разговор, двинулась в свою спальню.
Все еще размышляя над философской составляющей фразы «стакан наполовину пуст или наполовину полон», Лив, как в трансе, доковыляла до своей комнаты и, не удосужившись даже прикрыть за собой дверь, медленно, пребывая глубоко внутри себя, в своей пустоте, стащила с себя шорты и стянула майку, оставшись в одном белоснежном кружевном белье.
В тот момент, когда она, отключившись от внешнего мира, задумчиво теребила в руках собственную майку, с трудом вдыхая и выдыхая воздух, который, казалось, не мог наполнить легкие из-за раздувшихся размеров ее гулко бьющегося в оковах сердца, Лив вдруг неожиданно ощутила на себе взгляд и застыла. Этот взгляд был нежным и невероятно обжигающим… Она чувствовала это… Лив вернулась в реальный мир своего безразличия и одной только злости на Эрнесто, которая сейчас мирно уснула, сдвинутая на задний план ее сознания единственной оставшейся мыслью: может… ей показалось?
Нет. Желанный, горячий, любовный взгляд прошелся по ее ногам снизу-вверх, задержался на… да, да, том самом месте, прикрытым лишь тонким, белым кружевом, скользнул выше по ровной спине и остановился на замке бюстгальтера… Нет, выше, еще выше, к ее шее… Лив почти не дышала, ощущая эти глаза на своей коже, словно легкое дуновение слабого, нежного и очень теплого, южного ветерка…
«Ну что ты встала, что же ты стоишь, позволяя кому-то (и Лив даже догадывалась, кому) глазеть на тебя, как же тебе не стыдно, сделай что-нибудь!» – кричал голос внутри ее головы, но Лив не шевелилась, понимая, что ее тело слишком тяжелое и неповоротливое, чтобы резко обернуться, бросить в лицо нахалу пару возмущенных фраз, схватить с кровати покрывало и завернуться в него как можно быстрее… Ах, да, еще при этом она должна обязательно покраснеть от стыда и раздражения на того придурка, что так беззастенчиво таращится на нее… Ничего из вышеперечисленного ей делать, вопреки ее натуре, не хотелось: нервная система крепко запечатала внутри нее все нормальные, человеческие чувства. Вместо этого, Лив медленно откинула длинные волосы с плеча за спину, чтобы немного прикрыться, испытывая лишь усталость и тонкое ощущение, что ей просто… слегка менее наплевать, чем было минуту назад.
- Дверь, вообще-то, закрывать нужно. – услышала она брутальный, притягательный и невероятно сексуальный голос Макса.
Ну конечно. Чутье ее не обмануло. Она вздохнула и тяжело, будто все ее тело было обмотано железными цепями, обернулась.
Он стоял в дверном проеме, сложив руки на груди и прислонившись плечом к стене. Титановая клетка на сердце Лив сильно дрогнула… но устояла, причинив ей лишь пронзительную, резкую боль. Макс смотрел на нее сияющими страстью синими глазами, и от него как будто физически исходил жар… Когда девушка обернулась, он секунду смотрел ей в глаза, затем его взгляд стремительно опустился вниз, на ее грудь, и Лив увидела, как синий сделался почти черным, а жаркая волна окутала ее со всех сторон… Он слегка закусил нижнюю губу, желанно, ласкающим взглядом глядя на ее тело, а она…
Да… Вино вчера явно было третьим лишним! И что за привычка у нас, у людей, глушить страдания в бутылке с алкоголем?
Резкая боль в груди усилилась, но эмоции… Где же они? Она недоуменно заглянула внутрь себя и поняла, что тот самый взгляд, который вывел бы ее из равновесия в два счета пару дней назад, теперь находит лишь эхо пустоты и глубокого безразличия.
Лив сложила руки на груди и подняла брови:
- А от кого я должна тут прятаться, в своем собственном доме? От тебя, что ли, павлин? Или от Джонни?? Между прочим, моя спальня – в конце коридора, и что-то я сомневаюсь, что ты вряд ли просто шел мимо… И вообще. У меня на лице что, написано бешеное желание напомнить тебе или своему идиоту мужу о том, как я выгляжу без одежды? – она неожиданно заметила, что Макс все еще жадно и невероятно огненно таращится на ее тело, и проговорила:
- А ты не могло бы смотреть на мое лицо, чучело?? В глаза, например.
- Не могло бы. – беспечно, но твердо отрезал Макс и добавил с насмешкой:
- Вообще-то, белоснежка, помимо меня и Джонни, в этом доме полно охраны мужского пола, есть еще Брайан и Аврора.
Лив ухмыльнулась.
- В отличие от тебя, Макс, охрана не придет, если ее не позвать, Брайан мне вместо папочки, а Аврора страшна лишь в том случае, если решит поменять ориентацию… - она вдруг подняла на него брови. – А ты, кстати, не боишься, что тебя заметит Джонни в дверях моей спальни? Думаю, он снова может тебе… - она слегка дотронулась указательным пальцем до своей нижней губы и вздрогнула от того, какими горячими и черными глазами Макс проследил за ее жестом… - Ах, ну да, он же меня бросил. Тогда плевать, делаю, что захочу. – проговорила она безразлично, случайно зачем-то бросив взгляд на тумбочку, где лежала упаковка таблеток и скучно торчали две пустые бутылки из-под вина.
Макс проследил за ее взглядом и нахмурился, слегка поджав губы, а затем произнес:
- Не боюсь я твоего Джонни, девочка… Неужели он и вправду такой глупец, что добровольно отказался от тебя? – как будто самому себе, задумчиво задал вопрос Макс и, через паузу, более живо, сказал, уже явно обращаясь к Лив:
- Вот если бы ты выбрала меня, Лив, этого всего бы не было! Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива… - с упреком и болью проговорил Макс, усилием воли удержав свой взгляд на лице девушки, которая только покачала головой.
- Я больше не собираюсь никого выбирать. – отрезала Лив, прислушавшись к пустоте внутри себя и, в очередной раз, не находя никакого отклика в сердце своим словам. Она отвернулась и, открыв шкаф, задумчиво уставилась в него, разглядывая свои вещи и чувствуя, как обжигающий ветерок от взгляда Макса снова нежно коснулся ее кожи.
- Что ты здесь забыл? – послышался ледяной голос Джонни из-за спины Макса, и Лив увидела и его самого, хмуро посмотревшего сначала на бывшего друга, а затем – на практически голую девушку, которая все еще была его женой.
- О, а вот и второй. – констатировала Лив. – Кажется, моя спальня в этом доме перестала быть приватной комнатой, раз любой петушок на палочке может ввалиться сюда, когда пожелает его душонка из пережженного сахара.
Джонни расширил глаза, увидев Лив в одном нижнем белье, и яростно проговорил:
- Ты почему в таком виде?? – он перевел гневный взгляд зеленых глаз на Макса, продолжающего нагло и откровенно нежно смотреть на нее, и угрожающе процедил:
- А ты чего пялишься?? Повторяю, что ты забыл около ее спальни?
Лив ухмыльнулась и спокойно проговорила:
- Не волнуйся, Джонни, Макс уже уходит.
- Что ты с ней делал? – с расстановкой жестко проговорил Джонни, злясь все больше и теряя терпение, а его глаза пылали огненной ревностью, но Лив больше не беспокоилась насчет этого.
- Сказал мой муж как бы между прочим, спеша к своему адвокату с целой пачкой документов на развод в зубах. – съязвила она, ощущая только все больше усиливающуюся режущую боль в груди, а Макс, наконец, соизволил посмотреть на бывшего друга и с ухмылкой сказал:
- Ты разве не видишь? Стою и смотрю. Если бы я с ней что-то делал, ты бы услышал, поверь.
- Да ну? – с тонкой усмешкой проговорил Джонни, и во взгляде Макса мелькнула злость.
Лив вздохнула и подошла к ним, привлекая внимание обоих на себя.
- Я так понимаю, - начала она, обращаясь к Джонни, - сарказм в твоем голосе говорит о том, что ты принял слишком близко к сердцу мои слова, произнесенные там, в гостиной, о твоем превосходстве перед ним в сексуальном плане… - она устало покачала головой, вдруг понимая, что эта ситуация раздражает ее, даже тишина внутри нее трясется от раздражения… - Джонни, наивный мальчишка, а ты не думал, что я просто пошутила??
Оба парня уставились на нее со смесью взрывоопасных чувств в глазах, а Лив решила сделать контрольный выстрел и закончила мысль:
- Или шучу сейчас. – ого, скорее, кидайте хлипкий плот, а то маленькую Оливию унесет двойной волной праведного гнева… Все-таки, с мужчинами лучше не шутить, когда речь заходит кое о чем… - В любом случае, я не думаю, что для вас должно быть важно то, насколько вы оба круты друг перед другом, особенно сейчас, в сложившейся ситуации… Это вообще как-то… странно. ... Читать следующую страницу »
Частный вебмастер