Сезон

   – Эй, поаккуратней! – донесся голос одного из смотревших телевизор, в сторону ужинающей братии.

   – Че сказал?! – обрадовано рявкнул ему в ответ подвыпивший голос водителя КАМАЗа.

   На мгновенье обе группы замолкли, но потом продолжили заниматься своими делами. Похоже, они даже не поняли, что произошло, да и выпито еще недостаточно для драки без причины. Ну, так я эту причину организую.

   Я приготовил еще несколько бутылок и стал ждать, когда стороны достигнут градуса, при котором драка из необходимости превращается в праздник. Ждать пришлось около получаса. Водители КАМАЗов все громче гоготали, то и дело, отпуская шуточки в адрес лощеных фирмачей, и казалось, что они и без моей помощи сейчас сцепятся. Но этого не происходило, потому что последние были трезвыми из-за своего безалкогольного пойла, и на конфликт не шли. Они некоторое время еще смотрели телевизор, опасливо поглядывая на голытьбу, а затем начали убирать стулья, намереваясь ложиться спать.

   Этого я допустить не мог. Улучив момент, из положения с колена я метнул одну за другой, три пустых бутылки, стараясь попасть по машинам. Судя по звуку бьющегося лобового стекла и матерным крикам, своего я добился. Водителям фирменных машин, ослепленных светом фонаря, не было видно, откуда прилетели гостинцы, но примерное направление полета они сразу определили и поняли, что бросали со стороны КАМАЗов.

   Некоторое время я слушал возмущенные крики, которые доносились с дальнего края стоянки. Им тут же ответили пьяные голоса поблизости, и вот уже две группы водителей бросившись, друг к другу сошлись в центре стоянки. Я не стал ждать кто победит, а осторожно перебежал в тень ближайшего фургона. Шаря в оставленной водилой сумке, я краем глаза следил за ними. Надо отдать должное, несмотря на хмель, вначале они пытались выяснить, в чем проблема, но после отборного мата с обеих сторон, напряжение достигло предела, и началась драка.

   Пока рыцари дорог мутузили друг друга, я обыскал сумку, которая оказалась, набита консервами, хлебом копченой колбасой и какой – то крупой в пакетах. Всю сумку брать я не стал, опасаясь вызвать подозрения ее хозяина, а напихал во все карманы консервных банок с тушенкой, а также сунул подмышку пару палок колбасы и буханку хлеба. Напоследок я заметил джинсовую куртку, свисавшую из кабины. Ее нагрудные карманы были застегнуты, но маняще оттопыривались. Как и следовало ожидать, в одном оказался кожаный бумажник с документами и деньгами. В другом кармане нашлась пачка сигарет и зажигалка, которая пришлась как нельзя, кстати, как и двадцать тысяч рублей тысячными купюрами из бумажника. Драка тем временем перешла в партер и несколько пар, сцепившихся людей катались в пыли по стоянке. Остальные продолжали материться друг на друга, вытирая расквашенные носы, но чувствовалось, что их запал прошел, и они вот-вот помирятся.

   Сложив продукты в целлофановый пакет, нашедшийся в кабине и прихватив отвертку, торчащую из дверного кармана машины, я стал медленно подниматься по склону в сторону леса, стараясь держаться в тени кустов. Ноги вязли в песке, но я упорно поднимался, периодически оглядываясь вниз на стоянку. Крики и гомон постепенно стихли. Я облегченно вздохнул, ступив на мягко пружинящую почву хвойного леса. Подобрав свой мешок с водой и водкой, и загрузив его крадеными продуктами, я перевел дух. Теперь предстояло уйти как можно дальше, пока не рассвело, и водители не увидели мои одинокие следы на песчаном склоне. От дороги я решил отойти вглубь леса, через силу перебарывая желание тут – же приняться за еду. Снова бурелом хлестал по лицу, и стволы поваленных деревьев путались под ногами, но я ломился как лось через чащу, не обращая на них внимания, рискуя в темноте переломать себе ноги.

   Наконец я достиг небольшого оврага, заросшего мхом и густым кустарником, среди которого возвышались редкие сосны. Здесь можно было провести остаток ночи и подкрепиться. Устроив под кустом лежанку из сухих сосновых веток и мха, я решил развести костер и поесть горячей пищи, которую не пробовал вот уже три дня. С помощью суковатой палки я разрыхлил землю между корнями под стволом сосны и руками выгреб оттуда землю. Получилось углубление для костра, которое скрыло искры и дым в ветвях деревьев. Прокопав небольшую канавку для притока воздуха, я быстро разжег костерок и поставил на него вспоротую отверткой банку тушенки.

   Только сейчас я пожалел о том, что не обыскал, как следует кабину в поисках ножа. Отвертка в моем случае была слабой заменой, но что упущено, то упущено. Тут я почувствовал, как голоден на самом деле. Не дождавшись пока мясо, разогреется, я моментально опустошил банку, и выскреб ее пальцем, слизывая остатки смальца. Потом я налил туда воды из бутылки, и, накрошив хлеба, поставил на огонь этот бульон, который через пять минут уж кипел. После горячего супа и небольшого глотка водки, я затушил костер и, завалившись на своем ложе, попытался уснуть. Однако сон не шел, и в голову лезли нехорошие мысли. Точнее это была одна мысль, которая уже давно не давала мне покоя.

   – Что мне делать дальше?!

   Я старался отгонять ее, занимая себя насущными проблемами пропитания. Теперь же еда добыта и необходимо, выработать план действий. Перед глазами снова стояли события трехдневной давности, но ощущение было такое, как – будто прошло три года с тех пор, как мы нашли клад. Закрыв глаза, я вновь увидел, как Игорь целится в меня из карабина, а в глазах его холодная пустота.

   – Я должен его достать! – сказал я вслух неожиданно для себя, и вдруг ощутил такой прилив ненависти к этому гаду, что будь он тут, задушил бы собственными руками.

   Пожалуй, отчасти это была верная мысль. Доказать мою невиновность сможет только Игорь, но тут существовала одна ма-а-ленькая загвоздка. Как заставить его признаться в преступлении? Это могло стать неразрешимой проблемой, но, чтобы убедиться в этом, нужно было вернуться домой и найти Игоря. Как говаривал старина Наполеон: «Сначала надо ввязаться в бой, а там посмотрим!».

   Следуя этому девизу, я решил, что сейчас для меня главное – это найти способ вернуться домой, не попав в лапы правосудия. Было это довольно проблематично, учитывая тот факт, что меня, скорее всего, уже объявили в федеральный розыск и теперь у ментов на всех дорогах, вокзалах и станциях, имеются мои портреты с описанием.

   Взять билет на поезд мне без паспорта не удастся, да и на вокзале лишний раз появляться с небритой рожей опасно. Единственным способом покинуть Карелию был автотранспорт, но об этом очень хорошо знают те, кто меня ищет. За время мытарств, я несколько раз наблюдал, как проверяли документы у пассажиров машин, поэтому оставался только один вариант. Границу Карелии с Ленинградской областью надо пересекать пешком, и только потом ловить попутку до Москвы. Сделать так подсказывал здравый смысл, поскольку я надеялся, что в других областях меня ищут не так резво как здесь. Единственным минусом пешего марша была потеря времени и необходимость постоянного поиска еды. Пожалуй, этот минус перевешивал все плюсы. Я понял, что придется рискнуть, выйти к людям и осмотреться.

   Во-первых, мне надо было поменять одежду и побриться, иначе заросший щетиной человек, в драном и грязном камуфляже вызовет нездоровый интерес у местных жителей, а там и до ментов дойдет. Одежду и бритву можно купить в каком-нибудь деревенском магазине у дороги, благо финансы теперь мне это позволяют. Смущала меня только сама необходимость идти в деревню, но иного выхода не было.

   Повернувшись набок, я приказал себе заснуть и закрыл глаза, решив с утра пораньше выдвинуться в район ближайшего населенного пункта.

   Долго спать не пришлось. Разбудили меня капли дождя, которые падали на лицо и щекотали его, стекая по щекам. Некоторое время я лежал с открытыми глазами, слушая как дождь, набирая силу, сечет по кустам и стволам деревьев. В ночном небе вдруг блеснула молния, а за ней ударил гром, словно дав команду дождю, который тут – же превратился в ливень. Потоки воды заливались мне за шиворот, и лишали всякой надежды доспать до утра.

   Чертыхаясь и завернув в куртку пакет с едой, я выбрался из кустов и, шаркая промокшими ботинками, побрел к дороге. Снова я шел вдоль обочины, под вспышками молний, которые расчерчивали небо причудливыми узорами сквозь пелену дождя. Наконец впереди показался железный навес автобусной остановки, куда я и устремился в надежде переждать непогоду. Сидя на лавке и слушая, как дождь барабанит по крыше, я выжал промокшую куртку и, дрожа всем телом от холода, достал бутылку с остатками водки. Выпив и закусив, я завернулся в куртку и попытался уснуть лежа на скамейке, что мне с трудом удалось.

   Дождь прекратился только под утро и озаряемый восходящим солнцем сосновый бор по сторонам дороги, выглядел свежо и зелено умытый ночным дождем. Шоссе блестело от быстро высыхающих луж, и вот появились первые машины. Они проносились мимо остановки и обдавали меня мелкой водяной пылью вперемежку с выхлопными газами.

   Надо было вставать и уходить в лес, но тут я заметил желтую картонку с расписанием движения автобусов, и меня посетила безумная мысль.

   – А что если доехать на автобусе до ближайшей деревни, там купить одежду, бритву, переодеться и на таких – же рейсовых автобусах доехать до границы Карелии?

   Пока я обдумывал все «за» и «против», к остановке подкатил автобус и, скрипнув тормозами, остановился. В салоне сидело несколько пожилых женщин в платках, да поддатый мужичек в брезентовой куртке, резиновых сапогах и с удочками. Водитель открыл двери, вопросительно посмотрев на меня. Думать было некогда, и я шагнул внутрь. Купив билет до ближайшей деревни, я блаженно развалился на кожаном сиденье и исподтишка окинул взглядом пассажиров. В своем камуфляже я не сильно то и отличался от них. На меня они никакого внимания не обращали, а спокойно клевали носами в этот ранний час. Это обрадовало, и пригретый восходящими лучами солнца, я уснул.

   Проснулся я о того, что водитель тряс меня за плечо.

   – Вставай, твоя остановка!

   От неожиданного пробуждения я так резко дернулся, что водитель испуганно отпрянул и повторил несколько растеряно:

   – Тебе выходить, вставай!

   Я вышел из автобуса и огляделся. Небольшой поселок притулился вдоль обочины дороги. Деревянные облезлые бараки теснились за деревьями. Народ не спеша тянулся к остановке, готовясь ехать на работу в ближайший райцентр.

   Брякнул железный засов, открываемой продавщицей двери бревенчатого домика с надписью «Магазин» и рядом показались фигуры местных алкоголиков, желающих опохмелиться с утра пораньше. Быстро затесавшись среди них, я зашел в магазин и, стараясь не смотреть в глаза продавщице, оглядел помещение. Мне повезло, потому что кроме продуктов этот магазин торговал и промтоварами.

   Пока я нарочито не спеша примерял дешевые китайские кроссовки и спортивный костюм, трое бедолаг считали мелочь у прилавка в надежде наскрести денег на бутылку. Продавщица – полнеющая ярко накрашенная дама лет под пятьдесят, со скучающим и сонным видом смотрела на них, сидя за стойкой и подперев оплывший подбородок пухлым кулаком. Казалось, на меня она не обращала ни какого внимания.

   Дождавшись, когда она отпустит водку, я выбрал себе кроссовки и спортивный костюм, захватил с полки зеленый брезентовый рюкзачок и подошел к прилавку.

   – По дождь попал? – притворно зевая, спросила продавщица, покосившись на мой мокрый камуфляж.

   – Ага, – кивнул я и ткнул пальцем в застекленную витрину, – мне еще складной нож, бритву и зубную щетку.

   Укладывая покупки в целлофановый пакет, она кокетливо захлопала приклеенными ресницами и навалилась своей необъятной грудью на прилавок.

   – Ну и как рыба ловится?

   – Ловится, ловится, – торопливо ответил я, расплачиваясь и забирая вещи.

   Из магазина я вылетел почти пулей. Не хватало мне еще романы с толстыми тетками крутить.

   – Хотя может она знойная женщина – мечта поэта, как говаривал Остап Бендер, – усмехнулся я про себя, и зашагал прочь из поселка, закинув рюкзачок на плечо.

   Глава 9. Кто не спрятался…

   Как я и ожидал мой план побега из Карелии на рейсовых автобусах, удался, хотя и не весь. До границы с Ленинградской областью я без проблем доехал на автобусе, но зная, что впереди большой пост ДПС, вышел заранее и обошел его пешком по лесу. Оказалось, что сделал я это не зря. Из-за стволов деревьев были хорошо видны автобусы и вообще весь транспорт, который останавливали на посту и проверяли у всех пассажиров документы. Я ухмыльнулся, глядя на это, и вышел на дорогу из леса только перед самым мостом через широченную реку Свирь. Это было еще одно узкое место плана, потому что за мостом был тоже пост ДПС. Там тоже могли досматривать машины, да и мост был как на ладони. Переходить через него пешком я не решился, боясь вызвать подозрения своей одинокой фигурой, бредущей среди потока автомобилей. К вечеру мне удалось поймать попутную грузовую машину, путем голосования рукой с зажатой в ней тысячной купюрой.

   Водителю я соврал, что еду с дачи домой в Ленинградскую область, и он мне кажется, поверил. Да с чего ему было не поверить? Вид у меня побритый и умытый. И вообще в спортивном костюме с рюкзачком я выглядел довольно прилично для этих мест, в отличие от грязно – камуфляжного образа, который я сменил, как только представилась возможность.

   Запрыгнув в кабину КАМАЗА, я тут же попросил у водителя разрешение покемарить на спальном месте, на что он согласился несколько удивившись. Пришлось опять ему врать, рассказав, что вчера я всю ночь гудел с соседом по даче и теперь голова жутко болит и хочется спать. Перегар, исходивший от меня, убедил его, и я впервые в жизни порадовался тому, что обедая в лесу разогретой на костре тушенкой, допил остатки водки. Зато теперь меня не будет видно снаружи.

   Громыхая пустым фургоном, грузовик спустился с моста на серпантин дороги, огибающей пост ДПС, и я сквозь шторки, за спиной водителя внимательно наблюдая за происходящим снаружи, увидел одинокого гаишника. Мое тело сразу напряглось, в висках начало ломить. Мысли обгоняли одна другую.

   Если остановит и пойдет с водителем на пост, незаметно выйду и постараюсь удрать в лес, благо он рядом. Если же попросит у меня документы, придется бить ему в челюсть и бежать. Другого выхода нет. Хорошо, что он один!

   Однако гаишник окинул скучающим взглядом ползущую мимо него фуру и, заметив на лобовом стекле самодельную табличку с надписью «пустой», а также отсутствие пассажиров в кабине, утратил к ней интерес. Дизель взревел и машина, обдав все вокруг клубами копоти, въехала на широкое ровное шоссе, ведущее домой. Я блаженно откинулся на матрасе и уснул.

   К утру следующего дня я был уже в Москве, изрядно уставший и не выспавшийся от ночных голосований на дороге да пересадок по попутным машинам. У меня оставалось немного денег и продуктов, украденных у дальнобойщиков. Нужно было срочно решать, как это все использовать, и что дальше делать. Здравый смысл подсказывал, что домой соваться нельзя, потому что там может быть засада. Однако дома хранились все мои сбережения, около двух тысяч долларов, завернутые в целлофановый пакет, приклеенный скотчем под днищем между ножек платяного шкафа. Сейчас эти деньги нужны мне как никогда, поэтому деваться некуда, придется идти на квартиру.

   Я уже почти решился на этот опрометчивый шаг, но в последний момент передумал и, купив в ларьке газету, нашел объявления о сдаче квартир посуточно.

   – Сниму комнату на пару дней, чтобы было где ночевать, а тем временем покручусь возле своего дома, – размышлял я, – если есть слежка, я ее замечу.

   Я, конечно, не считал себя великим шпионом, способным вычислить за собой «хвост» и замести следы, но особого трепета перед уголовным розыском не испытывал. Работают они по ориентировке о моем розыске, которая пришла черт, знает, откуда и на их раскрываемость не влияет. Поэтому местные опера, не напрягаясь, будут отбывать свой номер, периодически наведываясь в квартиру. Да и то, в лучшем случае. Так что мне оставалось надеяться, что во время моего визита туда никто не придет.

   Выбрав в газете район поближе к дому, я по телефону–автомату у метро созвонился с хозяйкой и через час уже входил в обшарпанную комнату съемной квартиры.

   Из другой комнаты доносился скрип кровати и стоны, говорившие о том, что такие места пользуются популярностью у влюбленных парочек, или проституток с клиентами которым негде бросить свои кости.

   Заметив мою ухмылку, хозяйка – шустрая старушонка с усохшим личиком, засуетилась.

   – Племянница с мужем на два дня приехала, остановиться им негде.

   Я кивнул с понимающим видом.

   – Да я тоже на два дня проездом. До поезда переконтуюсь.

   Довольные враньем друг друга мы разошлись. Я заперся в своей комнате, а хозяйка, получив с меня три тысячи рублей, покрутилась на кухне и удалилась восвояси.

   Бросив рюкзачок на протертый диван, я присел на табурет у стола и осмотрелся. В углу на тумбочке стоял старенький телевизор, стыдливо прикрытый вышитой салфеткой. Рядом к стене прислонилась сложенная раскладушка, порванная в нескольких местах. Единственное окно выходило в гулкий двор – колодец среди старых сталинских домов. Подозрительно тонкая фанерная перегородка между комнатами наводила на мысль о том, что хитрая хозяйка из однокомнатной квартиры сделала двухкомнатную и теперь сдает комнаты посуточно, имея неплохой навар, а сама живет в другом месте.

   Брезгливо осмотрев диван, я развернул оставленные хозяйкой, неожиданно чистые, накрахмаленные и выглаженные простыни. На первый взгляд клопов не наблюдалось, но спать все же, я решил на раскладушке.

   За перегородкой тем временем стоны закончились, и началась вторая часть марлезонского балета, в виде распития спиртных напитков, курения сигарет и слушания музыки. Там тоже видимо был телевизор, потому что я слышал, как переключались каналы, и сквозь вопли какого-то заграничного певца доносился женский смех, мужской бас и звон стаканов. Запах табачного дыма от дешевых сигарет проникал в комнату, поэтому мне пришлось открыть форточку, и в окно сразу ворвался птичий гомон. Уличная духота наполнила помещение и пыль, поднятая со стола, закружилась в воздухе.

   Чертыхнувшись, я чихнул, и сразу из-за перегородки донесся игривый женский голос.

   – Будьте здоровы!

   На всякий случай, я подпер табуретом дверь и, застелив раскладушку простыней, завалился на нее, не обращая внимания на жалобный скрип пружин и треск порванного брезента. До вечера можно поспать, а потом надо выдвигаться в район моего дома и начинать вести наблюдение за квартирой.

   В голове вертелись назойливые вопросы, не дававшие уснуть.

   – Как попасть в мою квартиру?

   – Как найти Игоря и что с ним делать потом?

   Но если ответ на первый вопрос я знал почти наверняка, то со вторым, было труднее. Вот приду я к Игорю со всеми моими претензиями и без доказательств, а он возьмет да вызовет милицию! И тогда снова здравствуй камера, тюрьма, суд, Сибирь!

   Единственной зацепкой здесь были золотые монеты, которые Игорь забрал, и теперь наверняка пытается сбыть, что довольно непросто, учитывая их стоимость.

   – Скорее всего, бегает по ломбардам и скупщикам, – рассуждал я, – а это уже свидетели, которые подтвердят, что монеты у него. А раз монеты у него, то и подозрение в убийстве ему обеспечено, поскольку монеты это мотив.

   Вывод этот был довольно спорным, да и не знал я, как себя поведет Игорь, встретив меня. Может, бухнется в ноги и напишет явку с повинной, а может, рассмеется мне в лицо и пошлет куда подальше. Тем ни менее другого выхода кроме слежки за ним, у меня не было.

   Поворочавшись на раскладушке, я приказал себе заснуть и, закрыв глаза, попытался расслабиться. Этот метод иногда помогал уснуть, когда спать не хотелось, но было нужно. Главное стараться ни о чем не думать. Мысли скользили плавно, ни на чем, не задерживаясь, перескакивая с одного на другое, и, в конце концов, я впал в дрему. Проспав почти до вечера, я проснулся с больной головой после полуденного сна в пыльной и душной комнате.

   Тесный московский дворик утопает в густой зеленой листве деревьев, бросающих обильную тень на автомобили, рядами припаркованные вокруг панельных многоэтажек. Я сижу на скамейке возле детской площадки, наслаждаясь вечерней прохладой и освежающим ветерком, гоняющим по тротуарам комья тополиного пуха. Мой дом возвышается напротив буквально в ста метрах через двор. Я наблюдаю сквозь кусты за подъездом и за всеми людьми, что входят и выходят оттуда.

   Особое внимание обращаю на припаркованные вдоль подъезда автомобили, стараясь разглядеть присутствие в них людей, ведущих слежку. Мой взгляд привлекает тонированная «шестерка», из которой доносятся гулкие звуки музыки. Саму машину мне плохо видно за кустами, поэтому я обхожу двор с другой стороны, присаживаюсь на лавочку у соседнего дома и, раскрыв газету, делаю вид, что читаю. В машине по-прежнему гремит музыка, но кто в ней находится не видно за тонированными стеклами.

   Спешить мне некуда, и я увлеченно начинаю разгадывать кроссворд, ожидая, когда стемнеет, а в окнах зажгутся огни. Я почти уверен в том, что моя бывшая супруга заселилась в мою квартиру, как только ей сообщили о моем аресте. Скорее всего, к ней даже приходили менты и просили ее звонить им, как только я появлюсь. Теперь мне надо дождаться, когда она вернется с работы, забрать свои деньги из-под шкафа и бежать как можно быстрее, пока она меня не заложила. В том, что она меня сдаст, я тоже был почти уверен, зная ее «благородный» характер. Однако другого выхода не было, ибо мне были нужны деньги.

   Тем временем, машина с тонированными стеклами отъехала, приняв в свое нутро галдящую ораву каких-то сопляков, и раскрашенных девиц того же возраста с банками пива в руках.

   Я с любопытством посмотрел на то, как они запрессовывались в салон, и нарочито не спеша направился к подъезду. Пройдясь до конца дома и не заметив ничего подозрительного, я вернулся на свою лавочку и занялся кроссвордом. Рядом прогуливались многочисленные мамаши с колясками, которые вывели своих чад на вечерний моцион. Они собирались группами и громко, не стесняясь меня, обсуждали отсутствующих подруг и их мужей. Их дети в это время орали в колясках, а те, кто из них вырос, возились тут – же в песочнице.

   Наконец я увидел свою бывшую в компании ее нынешнего. Они шли под ручку со стороны автобусной остановки, и он ей что-то нашептывал на ушко. Судя по его руке на ее бедре, и по тому, как она смеялась, это был новый бойфренд. Видимо их роман находился в самом разгаре. Пакет в его руках, из которого торчало запечатанное горлышко бутылки вина и коробка конфет, подтверждал это.

   – Возможно, он будет мне досадной помехой, – подумал я, – поэтому надо действовать быстро и не дав им опомниться, свалить из квартиры.

   Дождавшись, когда они поднимутся, я вызвал лифт следом и уже через минуту настойчиво давил на звонок.

   – Кто там?! – испуганно спросила жена через дверь.

   – Откройте, милиция! – прорычал я басом и закрыл глазок ладонью, опасаясь, что она, узнав меня, может не открыть.

   – Опять, – послышался вздох из-за двери, подтвердив мои догадки о визите ментов в квартиру.

   – Я же говорила, что мой бывший муж здесь не …

   Лязгнул замок, дверь открылась, и она застыла на пороге с открытым ртом, замолкнув на полуслове и узнав меня. Инстинктивно она попыталась закрыть дверь, но я сунул ногу в дверной проем и, приложив палец к губам, оттеснил ее в сторону. Закрыв дверь на ключ, я убрал его к себе в карман.

   – Кто там, зайка? – вышел из кухни бойфренд с бутылкой вина и штопором в руках.

   Я окинул его взглядом и понял, что мне ничего не грозит. Это был симпатичный крепкий молодой человек, лет двадцати пяти, с хорошей фигурой, выше среднего роста. В общем, такие бабам нравятся, и сами это понимают, чем и пользуются. На активные действия по нападению и обороне не способны, потому что все время заняты мыслями, как – бы закадрить очередную красотку. Увидев меня, он замер и в его глазах отразился сначала немой вопрос, а потом и страх.

   – Это серый волк пришел! – ухмыльнулся я, – сейчас всех заек съест!

   Пока они переваривали мое появление, я осторожно вынул бутылку у него из рук и прошел с ней в комнату. Кто его знает, этого героя любовника? Тюкнет меня бутылем по темечку, а потом ментов вызовет.

   В комнате стояла новая тахта, застланная атласным покрывалом. Мой шкаф был задвинут в угол, но не выброшен. Обернувшись, я увидел, как влюбленные шепчутся, и рявкнул на них:

   – А ну заткнулись оба, мне терять нечего, сами знаете!

   Они тут – же замолкли, а я, опустившись на четвереньки, сунул руку под днище шкафа и извлек оттуда заветный пакет с долларами.

   Отряхнувшись, я поднялся и огляделся. Можно было уходить, но тут я вспомнил о браунинге, который был спрятан мной под паркетом, в том месте, где теперь стояла тахта.

   – Теперь ваше брачное ложе будет стоять вот здесь! – ткнул я пальцем в середину комнаты, – поэтому весело берете его и перетаскиваете!

   Для убедительности я взял бутылку за горлышко и похлопал по донцем о ладонь. Они удивленно переглянулись, но тахту переставили.

   – Алексей, ты что, спятил?! – воскликнула бывшая супруга, глядя на то, как я отдираю плашки паркета на полу в углу комнаты.

   – Угу, – буркнул я в ответ, извлекая сверток из-под пола, – сейчас весь паркет вскрою, чтобы вам не достался!

   Захлопнув за собой дверь снаружи, я опрометью бросился по лестнице вниз, и вздохнул с облегчением, только отойдя от дома на приличное расстояние. Тут я заметил, что до сих пор держу в руках бутылку вина.

   – Есть повод отметить, – подумал я и рассмотрел этикетку «Шато лафит».

   Похоже, бойфренд не скупился на дорогое вино, пытаясь пустить пыль в глаза своей даме сердца. Однако сейчас меня больше занимало то, каким образом найти Игоря.

   Вечером, сидя перед телевизором на съемной квартире, я потягивал из горла божественный французский нектар и обдумывал планы на следующий день.

   Во-первых, я решил сменить квартиру, ибо нескончаемая череда влюбленных парочек за перегородкой, наводила на мысль о том, что хозяйка устроила тут притон и сдает комнату проституткам. Это значило, что дело у них неминуемо кончится воровством денег у клиентов, мордобоем, поножовщиной и визитом милиции. Встречаться с местным участковым в мои планы не входило, да и просто такое шумное соседство мне было ни к чему.

   Во-вторых, я решил посетить школу, в которой работал Игорь, понаблюдать за ним издали и решить, что делать дальше. Как быть, если Игорь из школы уволился, я себе не представлял, потому что не знал, где он живет.

   Вообще, все было плохо и неопределенно. Милиция меня ищет и скорее всего, найдет. Что делать дальше непонятно. Денег мало и документов у меня никаких нет.

   От этих мыслей на душе стало тяжело и безысходно. Захотелось даже пойти и сдаться властям, но я быстро отогнал это желание. Я уже привык отгонять от себя дурные мысли, несмотря на то, что становилось все хуже и хуже. Главное, надо было пропустить через себя эту волну отчаяния, переждать ее и действовать. Действовать обдуманно несмотря ни на что!

   – Никогда не сдаваться!

   Я не заметил, что произнес это вслух и теперь стоял, сжимая в руке пистолет.

   – Нет, мы еще подергаемся! – сказал я злорадно и прицелился из браунинга в экран телевизора, в героев какого-то бесконечного сериала, отпускавших глупые шутки.

   От ощущения тяжести пистолета в руке, пришла веселая злость, и тут – же ненависть к Игорю вспыхнула с новой силой.

   – Уж до тебя, голубчик, я доберусь обязательно!

   Вино ударило в голову, и тело налилось приятной истомой, которая потянула меня на раскладушку. Привычно подперев дверь табуретом, я не стал сопротивляться, рухнул на свое ложе и уснул без сновидений.

   Разбудил меня грохот за перегородкой и сдавленные женские крики. Чертыхнувшись и моментально вскочив, я начал торопливо одеваться, прислушиваясь к происходящему за стеной, откуда доносились глухие удары. За окном брезжил рассвет.

   Одевшись и закинув свой рюкзак на плечо, я осторожно прокрался в темный коридор и сквозь приоткрытую дверь соседней комнаты в тусклом свете электрической лампочки увидел две шатающиеся мужские фигуры в семейных трусах, которые с криками «Сука, будешь делать все, что говорят!», пинали ногами скорчившееся голое женское тело. В комнате стоял крепкий запах перегара и блевотины.

   Женщина, свернувшись калачиком, пыталась закрыться руками, и мне были видны только ее покрытые синяками ляжки, дряблая целлюлитная задница, да растрепанные волосы. Вокруг была раскидана женская и мужская одежда, остатки закуски и пустые бутылки.

   – Скорее всего, убьют, – подумал я с апатией, глядя как эти два «футболиста» лупят ногами по ребрам нерадивую жрицу любви.

   Что-то наподобие жалости шевельнулось за пазухой, но ввязываться в драку сейчас не входило в мои планы, поэтому я решил прибегнуть к другому методу.

   Мое внимание привлек пиджак, висевший на ручке открытой двери в комнату. Машинально ощупав внутренний карман, я вытянул оттуда тонкий кожаный бумажник и не глядя, сунул его за пазуху. Прихватив газеты и зажигалку с тумбочки у входа, я выскользнул из квартиры. Оказавшись за дверью, я поджег газету и бросил ее на пол. Пламя моментально охватило съежившиеся и почерневшие газетные листы, а едкий дым окутал лестничную площадку. Вторая газета была также подожжена и засунута под дверь квартиры. Я принялся колотить ногами и звонить в двери соседних квартир.

   – Сейчас милицию вызову! – донесся из-за двери визгливый женский голос.

   – Вызывай быстрее пожарных, пока дом не сгорел! – заорал я, – в сто пятой пьяное быдло пожар устроило!

   Как по команде защелкали открываемые дверные замки, а я не дожидаясь появления недовольных соседей, поскакал вниз, перепрыгивая разом через несколько ступенек, и напевая себе под нос: «Гори гори ясно…».

   Едва я отошел от подъезда, как в предутренней тишине послышались звуки сирены. Во двор въехали пожарная и милицейская машины. Понаблюдав некоторое время за суетой вокруг них, и увидев два тела в знакомых трусах, закованных в наручники, я, довольный собой, юркнул в подворотню. Через несколько минут я уже шел в сторону метро.

   Содержимое бумажника меня разочаровало справкой об освобождении из мест лишения свободы на имя Бакланова Ивана Сергеевича, отбывшего пятилетний срок за разбой. С фотографии на меня смотрело не тронутое интеллектом лицо владельца справки, несшее на себе следы многолетнего порочного образа жизни. Больше в бумажнике ничего не было, и я с легкой душой бросил его на тротуар.

   Обзвонив от метро несколько объявлений о сдаче квартир внаем посуточно, и договорившись о встрече с хозяевами одной из них, я решил позавтракать в ближайшем кафетерии, а затем приступить к слежке за Игорем.

   Сидя за столиком в кафе и поедая пончик, я обратил внимание, как народ тянется в открытую пасть метро, а милиционеры ППС[14] у входа лениво выдергивают из толпы то одного, то другого гастарбайтера, и проверяют у них документы. Иногда они останавливали вполне приличных молодых людей, а иногда и девушек. Людей средних лет и пожилых людей они практически не останавливали, но мне от этого было не легче. Вот такой случайный ППСник может сейчас на корню загубить все мои планы. Документов у меня нет, задержат для проверки, снимут отпечатки пальцев, а там выяснится, что я в розыске. И снова здравствуй камера, суд, Сибирь.

   Я достал из кармана справку об освобождении и осмотрел ее внимательнее. При желании фотографию можно переклеить, а оттиск печати на фото перевести вареным яйцом по старинному школьному рецепту подделки подписи учителя. Справка хоть и не паспорт, но какой никакой, а документ. Она даже лучше паспорта, потому что фото на ней не заламинировано и легко переклеивается.

   Дождавшись, когда ППСники отбыли, ведя под руки упирающегося узбека без регистрации, но с большими сумками, я опустился в метро и на первой же станции пересадки нашел кабинку моментальной фотографии, чтобы запечатлеть свою личность в формате 3х4 с уголком. Получилось неплохо, и я примерил свое фото на справку. Оставалось только найти кипяток, клей и вареное яйцо.

   Выйдя из метро недалеко от школы, где работал Игорь, я купил с лотка тюбик клея, и тут же у палатки с пирожками взял пару вареных яиц, стакан кипятка и бутерброд.

   Фотография владельца справки, быстро забугрилась и отошла от бумаги, как только я нарыл ею стакан с кипятком. Я осторожно прокатал очищенным яйцом по лицу Бакланова в том месте, где синел оттиск печати, а затем, приложил яйцо к уголку своего фото. Оттиск получился блеклым и несколько смазанным, но меня и это устраивало. Честно говоря, я вообще не надеялся, что яйцо даст какой-либо оттиск. Приклеив свое фото на справку, я полюбовался этим произведением искусства и аккуратно убрал документ в карман. Теперь я человек с бумажкой, и можно смело идти следить за Игорем.

   Возле школы было тихо и безлюдно, как в любом спальном районе, в этот ранний час. Успокаивая себя тем, что сейчас каникулы и школьники не будут крутиться под ногами, я нашел скамейку скрытую кустами черемухи в соседнем дворе. С нее хорошо был виден вход и школьная уборщица, метущая мусор на пороге. Недолго подумав, я вошел в ворота и направился прямиком к ней.

   – Работает, как не работать, – хмуро пробурчала она на мой вопрос об Игоре, – только рано еще, он в каникулы раньше одиннадцати не приходит.

   Я нарочито равнодушно поблагодарил ее и, выйдя из ворот, юркнул обратно в кусты на свой наблюдательный пункт. Уборщица, не оборачиваясь, размела мусор во все стороны от порога, и что-то недовольно бормоча себе под нос, скрылась за скрипучей дверью школы, брякая ведром и щеткой.

   Ждать пришлось довольно долго. Я уже разгадал все кроссворды в газете, а также пририсовал рога с усами всем президентам, премьер-министрам и поп– звездам, глядевшим с каждой страницы.

   Наконец в воротах школы появился Игорь. Я издали узнал его сутулую фигуру и меня неожиданно прошиб пот. Когда я видел его в последний раз, он целился в меня из карабина, намереваясь убить. Сердце забилось часто-часто, и к горлу подкатил странный ком. Я опомнился, когда ноги уже несли меня вслед за ним по тротуару, а рука в кармане сжимала взведенный браунинг.

   Вот уже фигура Игоря мотыляется впереди в десяти шагах от меня. Его затылок качается в такт шагам, как будто ожидая, что его расколет пистолетная пуля, разбрасывая на асфальт куски черепа, мозгов и брызги крови.

   – Э-э, так не пойдет! – сказал я сам себе и, подавив дикий приступ ярости, сбавил шаг.

   Игорь, даже не оглянувшись, все также, сутулясь, вошел в двери школы, которая со скрипом сжимаемой пружины захлопнулась за ним.

   Я остановился на пороге и начал приходить в себя. Первый раз в жизни я испытал такую ненависть, какой не ожидал. Однако вид Игоря меня несколько обескуражил свой обреченностью. Опущенные плечи и шаркающая походка выдавали в нем человека, у которого не все в порядке. Таких людей издали замечают мошенники и пытаются облапошить на ровном месте. Я бы уж точно так не выглядел доведись мне совершить убийство, захапать золото и уйти от наказания, конечно при условии, что совесть не замучает.

   Я осторожно открыл дверь и вошел в гулкий длинный школьный коридор, пахнущий олифой. В одном его конце, среди вешалок и поставленных друг на друга школьных парт два узбека в грязных халатах красили плинтус коричневой краской, то и дело, роняя ее капли на кафельный пол. Стайка младших школьников, оставленных на лето, суетилась возле доски объявлений в дальнем углу, о чем-то оживленно споря.

   Молча пройдя мимо узбеков я, свернув к лестнице, и оказался в холле, за которым был кабинет труда, если верить деревянной покрытой лаком табличке на двери.

   Дверь была приоткрыта, а из кабинета доносился визг сверлильного станка, за которым стоял Игорь, в таком – же халате как у узбеков. Он сосредоточенно сверлил спинку от стула, намереваясь видимо, затем прикрепить ее заклепками к железному каркасу, груда которых была свалена рядом. Куча фанерных сидений и спинок лежала тут – же, на рабочих школьных столах, которыми был заставлен кабинет.

   Я тихо присел на краешек стола за спиной Игоря и достал из кармана браунинг. Убивать я его уже не собирался, с опаской контролируя себя. Но мне почему – то хотелось увидеть страх в его глазах и услышать его дрожащий голос. Однако тут меня ждало разочарование.

   Игорь закончил сверлить, выключил станок и продолжал стоять ко мне спиной. Видно было, как подрагивают его руки опущенные вдоль тела. Патрон сверлильного станка сделал последние обороты, и наступила тишина.

   – Ну, давай! – вдруг хрипло выдавил Игорь, – здесь никто не услышит!

   Он обернулся ко мне, и я увидел бледное лицо смертельно уставшего человека.

   – Почему на улице не стрелял?!

   Его безумный взгляд метался по сторонам, а тело раскачивалось. Я смотрел ему в глаза, и знакомый ком ненависти опять начинал подкатывать к горлу.

   – Не боишься, значит, сука?!

   Я вскинул пистолет и навел ствол Игорю прямо в лоб. Он закрыл глаза и замер. И тут я понял, что он на самом деле ждет, когда я его пристрелю! Я несколько растерялся от такого фокуса и, продолжая с опаской смотреть на Игоря, пододвинул стоявший рядом стул.

   – Садись, рассказывай.

   Он рухнул на стул и, обхватив лицо руками, зашелся в глухом то ли хохоте, то ли плаче. Похоже, крыша у него съехала капитально. Меня это нисколько не обрадовало, и вместо ненависти вдруг возникло какое-то гадливое ощущение, как – будто в дерьмо наступил. Но виду я не подал и с сарказмом произнес:

   – Под психа косишь, гад?! Но так легко ты не отделаешься!

   Я двинул ногой его в бок, и он упал со стула на заваленный стружкой пол.

   Его истеричный смех разнесся по кабинету.

   – Мне уже все равно кто меня прикончит! Ты, Ашот или менты арестуют!

   Я схватил его за шиворот и рывком поднял на ноги. Пуговицы с халата брызнули дождем. Раздался треск разрываемой ткани.

   – Какой Ашот, придурок?! Что ты мне лапшу на уши вешаешь?!

   Игорь внезапно обмяк и опустился на стул. Голос его звучал устало и тихо, но я внимательно слушал, стараясь не пропустить ни одного слова.

   – Понимаешь, вот уже два года как я играю на игровых автоматах. Подсел конкретно. Задолжал этому Ашоту – владельцу игрового клуба кучу бабла, а расплатиться нечем.

   – А он что думал, что ты миллионер, когда деньги тебе в долг давал? – усмехнулся я, – у тебя же зарплата бедного школьного учителя.

   – Он хитрый, падла! Знал, что у меня квартира приватизированная. А когда понял, что я влип крепко, пришел ко мне с моими долговыми расписками и квартиру потребовал.

   – Зачем – же ты у него в долг брал? Знал ведь, что не рассчитаешься!

   Игорь пожал плечами, снял с себя халат и начал задумчиво разглядывать порванный ворот.

   – Сначала думал, что выиграю и отдам, а потом думал, что отыграюсь.

   Я сплюнул себе под ноги.

   – И тут тебе представился случай отдать долги и разбогатеть. Только для этого надо пару тройку человек завалить! Всего делов – то!

   Он протестующе взмахнул рукой, как-будто отбиваясь от моих слов.

   – Я не хотел никого убивать, честно! Просто Ашоту наобещал, что все долги верну золотом. А потом получилось, что моей доли не хватает.

   – Поэтому ты решил нас всех к общему знаменателю привести?! – выдавил я сквозь зубы и вдруг опять почувствовал приступ ярости.

   Он вздрогнул как от удара плетью и тихо произнес:

   – Нет, просто он перед нашим отъездом сказал, что если я долг не отдам, он квартиру у меня отсудит, а нас с матерью на улицу выгонит.

   Тут я вспомнил, что Игорь живет один с престарелой матерью, и предательское чувство жалости заскреблось внутри. Однако тотчас перед глазами проплыло бездыханное тело Айно, катящийся по земле с простреленным животом Витек, и от жалости не осталось следа.

   – Тогда конечно все справедливо! – зло прищурился я. – Ты с мамочкой в тесной однокомнатной квартире, а мы трое в комфортабельных отдельных могилах!

   – Ну, во-первых, не трое, а двое! Тебя я убивать не собирался! А во-вторых, делить надо было поровну, тогда все – бы остались живы.

   Его тон вдруг изменился и стал таким – же холодным и надменным, как тогда, когда он целился в меня из карабина. Он смотрел на дверь у меня за спиной и улыбался. Я поднял пистолет, но его улыбка стала только шире. Он посмотрел на меня с сарказмом, затем кивнул в сторону двери и сказал:

   – Давай!

   С удивлением я обернулся и увидел прямо перед своим лицом деревянный брус, в чьей-то руке опускающийся на мою голову. Как в замедленном кино, я попытался отклониться, понимая, что не успеваю. Послышался страшный хруст, и наступила темнота, в которую я провалился как в омут, ничего не видя, не слыша и не чувствуя.

   Постепенно до меня начали доходить какие – то глухие звуки. В голове стоял странный звон, сквозь который слышалось чье-то бормотанье. Разобрать слова я не мог. Тяжелая усталость разливалась по всему телу, которое плавало на мягких волнах, баюкавших меня. Волны качали все сильнее, сильнее, пока не закрутили в вихре водоворота, и я снова погрузился в темноту.

   Потом внезапно послышались голоса. Сначала расплывчато, затем отчетливей, и вот я уже могу разобрать слова.

   – Надеюсь, ты его не убил.

   Кто-то потянул меня за руки, я попытался открыть глаза, но из этого ничего не вышло. Я почувствовал, как что-то липкое заливает лицо. Опять завертелся водоворот, к горлу подступила тошнота. Я услышал, как меня выворачивает наизнанку сегодняшним завтраком. Кто-то протер мое лицо мокрой тряпкой, и я смог открыть глаза.

   Окончательно придя в себя, я увидел, что сижу на стуле посреди школьной мастерской и руки мои чем-то замотаны за спиной. Голова раскалывается от боли, а по лицу все время стекают липкие струйки. Поймав языком одну из них и ощутив солоноватый привкус, я понял, что это кровь.

   Напротив меня стоит Игорь и с интересом вертит в руках мой браунинг. Через его плечо любопытно заглядывают два давешних узбека. Один из них, худой и длинный, с идиотской улыбкой держит в руках обломок деревянного бруса. Значит, это он меня приложил.

         Я попытался шевельнуться, и Игорь поднял на меня глаза.

   – А вот и ты! А мы уж думали, что больше не увидимся. Особенно Абдулла волновался.

   Он усмехнулся и кивнул узбеку с брусом в руках.

   – Хватит щариться, звони Ашоту, пусть сюда едет, нам его тачка нужна.

   От звука голоса Игоря в глазах все начало двоиться и в висках запульсировали гулкие удары. То же самое происходило, если я пытался повернуть голову. Нечего было и думать о том, чтобы встать со стула. Я все-таки попробовал, но тут же повалился обратно, почувствовав, как пол уходит из-под ног.

   Заметив мои потуги, Игорь усмехнулся и присел на корточки напротив, заглянув мне в лицо.

   – Знаешь, я всегда тебя уважал, за то, что ты человек дела. Не думай, что это расхожая фраза! На самом деле, таких людей единицы.

   – Спасибо за такую честь, – с трудом выдавил я, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу.

   В голове как груда камней ворочались мысли, и самым большим камнем здесь был вопрос о том, что Игорь собирается со мной делать. Ответ был на поверхности. Не надо было прилагать особых усилий, чтобы понять его дальнейший план. Сдаст в милицию или грохнет прямо в этом кабинете, а потом в лесу закопает.

   Вспомнив, что Игорь вызвал машину, почему-то подумалось, что второй вариант ближе к истине. Если он хотел сдать меня в милицию, то просто позвонил бы 02 и вызвал их сюда.

   – Эй, да ты слушаешь?! – хлопнул Игорь меня по щеке ладонью, отчего по лицу опять потекла кровь и все перед глазами поплыло.

   – Я хочу, чтобы ты понял, что здесь ничего личного! Понимаешь, я тоже человек дела! Я ставлю перед собой реальные цели и достигаю их.

   Я посмотрел на него одним глазом, потому что второй не открывался из-за присохшей кровавой корки.

   – Значит человек дела, это тот, кто добивается, чего хочет?

   –Вот именно! – обрадовано подхватил Игорь, – посмотри, сколько вокруг лентяев и трепачей!

   – А интернет просто весь кишит такими, кто только и умеет, как сидеть перед монитором и давить на клавиатуру, рассказывая какой он крутой, да жаловаться на государство и власть.

   – И почему же ты решил, что я не такой? – пробормотал я, пытаясь держать голову ровно, и где-то в глубине затуманенного сознания понимая, что Игорь заговаривает мне зубы, просто тянет время, ожидая машину.

   – Да потому что ты плюешь на государство, на власть и делаешь то, что тебе нужно, не заморачиваясь их законами! Платят на работе гроши, найдешь другой источник дохода и ничего государству не отдашь. Налоги требуют платить, пошлешь их куда подальше и все!

   Игорь вскочил с корточек и, размахивая браунингом, продолжал:

   – Я также действую, потому что ненавижу это поганое государство, которое нас притесняет! Буду делать все, что мне нужно, но проживу сам без их власти!

   – Поэтому ты хочешь меня убить?

   Игорь, осекся на полуслове, и посмотрел на меня. Тут я понял, что всей этой пламенной речью, он пытается найти оправдание своим поступкам. Как ни крути, а убийство друзей из-за денег, не вписывалось в его теорию врага государства.

   Но ум человеческий такой изворотливый и живучий механизм, что найдет любые аргументы в пользу своего хозяина. Игорь не был тому исключением. Видимо, он уже не раз репетировал свою речь.

   – Здесь все просто, – продолжал он, – надо было делить все поровну! Вы так сделать не захотели, и мне пришлось забрать силой, то, что мне принадлежало.

   – А то, что принадлежало нам с Витьком тоже?! – бросил я, понимая, что этот разговор бесполезен, потому что       Игорь все равно оправдается перед собой.

   Он усмехнулся и развел руками.

   – Кто сильный, тот и прав!

   Мне стало скучно, да и сил говорить не было, но возникло желание напоследок позлить этого самодовольного типа.

   – Слушай, ты, крутой, а помнишь, как на вахте не мог справиться со своими школьниками? Выходит, что ты один ничего не можешь, а значит слабак!

         На минуту в его глазах промелькнула растерянность, но он быстро нашелся.

   – Так вы мне для того и были нужны, чтобы помочь обуздать этих баранов! А теперь еще я заберу все золото, а ты будешь гнить в земле! Все это, потому что, я не только сильный, но еще умный!

   Он ткнул в меня стволом браунинга, и его лицо перекосилось от злобы. Я прислушался к себе и с удивлением обнаружил, что совсем не боюсь умирать. Сотрясение мозга оказало услугу, мной овладела апатия. Наверное, я зря затеял этот разговор с Игорем, но надо было довести его до логического завершения.

   – Послушай, зачем тебе меня убивать? Все равно я в розыске, на мне висят два убийства. Сдай меня в ментовку и все дела.

   Игорь задумчиво посмотрел на меня и ничего не сказал. Видя, что он колеблется, я усилил нажим.

   – Какая тебе радость от моего убийства, только грех на душу возьмешь. Подумай сам, ты же умный. Да и плохого я тебе ничего не сделал! Все улики против меня. Отпечатки на карабине, мой побег. А показаниям моим все равно никто не поверит! За два убийства и побег дадут мне лет двадцать, и поеду я на зону. А ты останешься с золотом и в шоколаде!

   Это был успех. Игорь взял с верстака кусок ветоши, тщательно протер ею браунинг и сунул его мне в боковой карман куртки.

   – Так надежнее будет!

   – Конечно надежнее, – радостно кивнул я, – еще два года за хранение оружия!

   В комнату заглянул один из узбеков и какой-то заросший щетиной карапуз с орлиным носом и глазами навыкат. Одет он был в шорты, шлепанцы и цветастую рубаху с коротким рукавом. Пухлыми руками, унизанными аляповатыми золотыми перстнями, он перебирал деревянные четки. Наверное, это был пресловутый Ашот.

   – Это он у тебя грозился квартиру отобрать? – усмехнулся я.

   – Нет, конечно, – скривился Игорь, – наоборот, он мне по гроб жизни должен за машину, на которой он бомбит.

   Ашот непонимающе уставился на Игоря.

   – Кого куда вэзти, брат?

   Игорь недовольно поморщился и кивнул на меня.

   – Сейчас вместе с этим до ментовки поедем. Напишите там заявления, что он на меня с пистолетом напал.

   Ашот достал из кармана шорт нож – бабочку и, крутанув им, разложил лезвие.

   – Абдулла сказал, что его мочить будем.

   – Планы изменились, – рявкнул Игорь, – убери железку!

   Тут я посмотрел в окно. Нет, не так. Тут я увидел за окном черную фигуру в маске и бронежилете. В ту же минуту оконные стекла брызнули дождем, раздался грохот, срываемой с петель двери, и я оказался на полу.

   Лежа на боку, со связанными за спиной руками, я наблюдал, как комната наполнилась людьми в шлемах и бронежилетах с надписью «СПЕЦНАЗ» на спинах.

   Откуда-то издалека доносился поросячий визг Ашота, которого два спецназовца били ногами, катая по полу, после того, как он попытался махнуть ножом.

   Кровь опять залила глаза, но я успел разглядеть, как Игорь повис на руке спецназовца, пытаясь вырвать у того пистолет и тут грохнул выстрел, ударив звонким щелчком по моим перепонкам. Бледное лицо Игоря оказалось прямо напротив моего. Из уголка его рта сочилась кровь, а тело дергалось в конвульсиях. Глаза его закатились, зрачки подернулись пеленой. На минуту он открыл глаза, увидел меня и усмехнулся.

   – Да, похоже, я не самый умный…

   Он хотел еще что-то сказать, но поперхнулся кровью и засипел, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыбина. Рядом началась суета, меня подняли на ноги, отчего сознание мое окончательно помутилось. Последнее, что я почувствовал, это был звук разрезаемых веревок за спиной.

   Глава 10. Сюрпризы       

   Больничная каталка везет меня по мрачному гулкому коридору, слегка подсвеченному лампами дневного света, которые проплывают надо мной голубоватыми пятнами. Наркоз постепенно отпускает, возвращая сознание из наркотической эйфории операционной. Я начинаю чувствовать тело, а тупая головная боль напоминает мне, почему я здесь.

   Открываю глаза уже в палате. Дверь приоткрыта, оттуда доносится резкий запах лекарств и застоявшейся в утках мочи. Надо мной склоняется сестра, деловито нащупав вену на сгибе руки, ставит капельницу, и молча, уходит.

   Пытаюсь повернуть голову, осмотреться, но из этого ничего не получается. Голова, запеленатая бинтами, водружена на подушке. Малейшее шевеление вызывает удары молота, которые изнутри кажется вот – вот разобьют черепную коробку.

   Слышится голос сестры.

   – Доктор, он приходит в себя.

   – Как вы себя чувствуете, больной? – доносится голос доктора.

   Пытаюсь разлепить сухие губы и ответить, но получается только свистящий шепот.

   – Голова болит, пить хочу.

   – Это нормально, это пройдет. Вам повезло, что нет кровоизлияния, а только сотрясение мозга.

   Кто – то подносит к моим губам стакан с водой. Жадно пью, звякая зубами о стекло. Тяжелая усталость обволакивает все тело, и я проваливаюсь в омут сна.

   Изредка просыпаюсь, чувствуя, как ставят очередную капельницу или тыкают в рот ложкой с больничной кашей – размазней. Отплевываюсь и сжимаю губы.

   С каждым утром гул молотков в голове становился тише и вот, наконец, однажды проснувшись, я смог поднять руки и сесть на кровати. От резкого подъема меня повело, но через минуту равновесие вернулось, позволив спустить ноги на пол.

   За окном моросил мелкий осенний дождик. Желтый кленовый листок, прибитый ветром, дрожал на стекле. В двухместной палате кроме меня никого не было. Вторая койка аккуратно заправлена. Я ощупал свою голову и с удовлетворением отметил, что чалма, окутывающая ее, стала заметно меньше.

   Увидев на тумбочке у кровати тарелку с рисовой кашей и чашку киселя, накрытую черствой корочкой хлеба, я вдруг ощутил зверский голод. Радуясь этому, как верному признаку выздоровления, съел всю кашу и выпил кисель, не обращая внимания на комки, которых терпеть, не могу.

   От этих резких движений в висках застучало, но это меня не пугало, потому что голова больше не кружилась.

   На следующий день я уже ковылял по коридору в сторону туалета, изредка останавливаясь отдохнуть, держась за стену. Постепенно воспоминания начали возвращать меня к действительности, которая была не очень радостной. Я вспомнил как Игорь сунул мне пистолет в карман и не найдя своей одежды, был уверен, что его забрали менты.

   Но меня больше удивило то, что у дверей моей палаты не было никакой охраны. Неужели они не проверили, кто я такой и не знают, что я в розыске?

   Теряясь в догадках, я решил при первой же возможности сбежать из больницы, списав отсутствие интереса к моей персоне на нерасторопность карающих органов. Но пока сбежать я не мог по причине слабости. Оставалось только набираться сил и надеяться, что за мной не придут.

         Каждое утро я выглядывал в коридор, нервно ожидая увидеть фигуру в форме. И однажды дождался. Улыбаясь во весь рот, к моей палате приближался … Витек. В руках он нес целлофановый пакет с фруктами, а увидев меня, ускорил шаг.

   От неожиданности снова застучало в висках, на мгновение суеверный ужас сделал ноги ватными. Я зажмурил глаза и подумал, что до выздоровления еще далеко, если я вижу привидение.

   Витек, однако, оказался вполне живым и здоровым. Он радостно ввалился в палату и, бросив пакет на соседнюю кровать, по своему обыкновению громогласно выразил восторг.

   – Привет, головастик! Чего это тебе на башку намотали, уши что – ли мерзнут?!

   Он весело хохотнул, но заметив, что я держусь за дверной косяк и смотрю на него с открытым ртом, подхватил меня под руки, усадив на кровать.

   – Сейчас все объясню, вижу ты совсем не в курсе наших приключений!

   Он подвинул табурет к моей кровати, вынул из пакета яблоко и, потерев его о рукав, с хрустом откусил добрую половину. Прожевав, он посмотрел на меня и уже серьезным тоном начал свой рассказ.

   – Ты, наверное, помнишь, когда мы виделись в последний раз, я лежал на земле с простреленным брюхом, а ты как сайгак скакал от Игоря.

   Я кивнул.

   – Так вот, лежу это я, значит, помираю помаленьку. Слушаю, как Игорь из твоего карабина бахает. Ну, думаю, осталось мне недолго. Крови натекла целая лужа, но пошевелиться боюсь, знаю, что добьет. Закрыл глаза и жду, что дальше будет.

   Витек нервно почесал живот.

   – Потом он вернулся, обшарил карманы Айно и мои. Забрал у нас все золотые монеты. Слышу, лопатка звякает. Открыл один глаз, смотрю, а этот гад монеты в тряпочку завернул и под валун их в мох закапывает. Я уже тогда вырубаться начал, тело все как будто отнялось. Слышал только, как он по телефону милицию со скорой вызвал, да сказал, что ты его убить пытался и все золото забрал.

   Витек встал, задумчиво повертел в руке огрызок яблока и положил его на тумбочку.

   – Ну а дальше, мне повезло, что пуля навылет прошла, позвоночник не задела. В реанимации месяц, четыре операции, полметра кишок удалили. Так что острого мне теперь нельзя. Из больницы выписался на той неделе, а следователь тут как тут. Рассказал мне про твои подвиги. Говорит, что не ожидали от тебя такой прыти. Ну, я его просветил как потерпевший, так что Игорь у нас по всем статьям был бы обвиняемым, если бы не помер.

   – Все – таки умер, – равнодушно обронил я,– значит, менты за ним давно следили?

   – В том то и дело, что нет, – усмехнулся Витек, – следили они за узбеками, которых он в подвале школы поселил. Они героинчиком барыжили, который сами и привозили. А наш знакомый с ними в доле был. В тот день, когда ты в школу пожаловал, у них как раз поставка новой партии была, вот спецназ их брать и приехал.

   – Значит это не по мою душу приходили, – выдохнул я с облегчением, откинувшись на кровати.

   – Нет, конечно, кому ты нужен! – засмеялся Витек, – они даже за Игорем ехать не спешили, после моих показаний. А теперь, как он помер, так вообще дело прекратить хотят. Про золото я им наврал, что оно все у Игоря. Так что пусть теперь ищут.

   Я вдруг почувствовал, как с души свалился камень размером с дом. Захотелось радостно заорать, но я не стал этого делать, а просто еще раз вздохнул.

   – Он сказал, что меня уважает.

   – Кто? – Спросил Витек.

   – Да Игорь, когда, его подстрелили.

   Витек хмыкнул, и достал из кармана плоскую стальную фляжку.

   – Давай-ка лучше дернем коньячку за все, что хорошо кончается!

   Он сделал из фляжки два глотка и протянул ее мне, жуя яблоко.

   – Хоть нам с тобой и нельзя, но по такому случаю не повредит.

         Коньяк обжег мягким огнем гортань, и приятное тепло разлилось по всему телу. Глаза мои начали слипаться, а в голове зашумело. Ослабленный организм быстро среагировал на спиртное.

   В дверь заглянула сестра, потянула носом воздух и грозно рявкнула на меня:

   – Пьете! Сейчас зав.отделением скажу и он тебя выпишет к чертовой матери!

   Витек засуетился, начал собираться и весело схватил сестру под локоток.

   – Сестричка, увидев такую привлекательную женщину, я просто не могу не выразить свое восхищение! Что вы делаете сегодня вечером?

   Она удивленно вскинула глаза, потом захихикала и вышла в коридор в сопровождении Витька. Обернувшись в дверях, он повертел пальцем у виска в ее сторону и подмигнул мне.

   – Не забудь, нам еще Карельское золотишко из-под камушка достать надо!

   В тот день я впервые уснул сном без сновидений и волнений. Через неделю сняли шов, и теперь на бритой голове красовался свежий розовый шрам, который первое время постоянно чесался. Меня перевели в общую палату, где я целыми днями играл в карты с соседями – такими же выздоравливающими и готовящимися к выписке. Я старался не думать обо всем случившемся, но оно само о себе напомнило.

   Однажды утром в палату в сопровождении сестры вошел худощавый молодой человек в кожаном плаще «а-ля Глеб Жеглов», из которого на тонкой шее смешно торчала круглая голова с зализанными назад волосами. В руке он держал потертый пухлый портфель. Сестра кивнула ему в мою сторону и он, представившись следователем, бесцеремонно уставился на меня бесцветными глазами – буравчиками.

   – Я веду ваше дело и должен задать несколько вопросов, – произнес он таким – же бесцветным холодным голосом.

   Соседи по палате тихонько скользнули за дверь и прикрыли ее снаружи.

   Внутри у меня, что-то оборвалось и полетело по направлению к пяткам. Видимо это было мое сердце. Я сразу вспомнил о пистолете, который Игорь сунул в карман моей куртки, и приготовился все отрицать. Однако к моему удивлению, речь зашла совсем о другом.

   Следователь жестом фокусника извлек из портфеля лист бумаги и, сунув мне его в руки, по-хозяйски скинул плащ прямо на мою кровать.

   – Уголовное дело об убийстве в отношении вас прекращено, ознакомьтесь с постановлением и распишитесь.

   Пока я читал постановление, он деловито осмотрелся, пододвинул к себе табурет и сел на него, положив портфель на колени. По его решительному виду чувствовалось, что он пришел не только за тем, чтобы объявить мне радостную новость. Он уже достал чистый бланк протокола допроса и нетерпеливо постукивал по нему ручкой.

   – Расписывайтесь там, где стоит галочка, и приступим к допросу по другим фактам.

   Явно передо мной был начинающий поклонник методов Глеба Жеглова, которого стоило немного остудить.

   Я не спеша перевернул лист постановления, внимательно изучил подпись следователя, печать, и спросил с недоумением:

   – А вы собственно кто?

   Его глаза на мгновенье удивленно распахнулись, а затем метнули в меня молнии.

   – Я следователь, вы что, не слышали?!

   – Слышал, – медовым голосом произнес я, – только удостоверения вашего не видел.

   Его лицо вспыхнуло. Торопливо выдернув из-за пазухи красную корочку удостоверения, он развернул его и демонстративно сунул мне под нос.

   – Теперь все в порядке?!

   По его оскорбленному виду я понял, что нажил себе непримиримого врага, но меня это нисколько не огорчило, ибо с системой подружиться нельзя.

   Поэтому я вздохнул и грустно сказал:

   – Нет, еще не все. Пожалуйста, уберите ваш плащ с моей кровати и повесьте его на вешалку у двери.

   Наблюдая за тем, как он идет к двери с плащом в руках, я закинул руки за голову, улегшись на кровать.

   –Теперь я готов отвечать на ваши вопросы.

   Он торопливо начал заполнять графы бланка протокола – дату, время, мое имя фамилию, отчество. Я лихорадочно соображал, о чем пойдет речь, но на ум ничего не приходило.

         Наконец, он закончил возиться с протоколом и спросил:

   – При задержании у вас изъяли золотые монеты.... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6