Виртуальная любовь.

                                                         Виртуальная любовь.

     Аналогичную забавную историю я неоднократно слышал в различных интрепритациях от многих юмористов нашей эстрады. На самом же деле, она действительно произошла в небольшом провинциальном городке, утром, Восьмого марта. И не такая уж эта история и веселая…

     Митька Крохин, невзрачный, пятидесятилетний мужичонка не спеша подметал территорию городского рынка, дабы подготовить его к предстоящему празднику. Несмотря на свой довольно зрелый возраст, Крохин не имел постоянного места работы и перебивался случайными заработками. Кроме рынка, Митька еще подрабатывал на автостанции – благо, две организации находились рядом. В самом городке, да и в прилегающих к нему окрестностях, Митяй считался человеком не очень далекого ума, а некоторые, крутя пальцем у виска, говорили, что он «не от мира сего».

     Своей семьи у него не было и он жил в стареньком домишке со своей старшей и вечно пьяной сестрой, которая ежемесячно и аккуратно прибирала к рукам его мизерную социальную пенсию. А еще, сестра держала на постое квартирантов, торговцев с Кавказа, основных Митькиных работодателей.

     И будь то летнее утро, моросящий дождик или трескучий мороз, худенькая фигурка провинциального рикши, впрягшись в двухколесную тележку тащила на рынок громоздкие ящики с различными фруктами. Во второй половине дня, Крохин в хронологическом порядке по усыпанной булыжниками грунтовой дороге проделывал обратный путь и получив честно заработанную плату, добросовестно отдавал ее сестре, которая немедленно и с легкой душой ее пропивала.

     А далее… Далее начиналось томительное ожидание сумерек. Когда на улице зажигались фонари, он переодевшись и приведя себя в относительный порядок, спешил на автостанцию.

     До недавнего времени по городку и его разухабистым дорогам дребезжали громоздкие и неуклюжие шарабаны, именуемые в простонародье – «луноходы». Памятник бы поставить этому остряку. Но время стремительно летело вперед, а вместе с ним, в нашу жизнь ворвались белоснежные маршрутные «Газели». Почему именно белоснежные – Митька не знал, потому что никогда не видел этих грациозных животных. Но главная причина – врожденный дальтонизм Крохина. Эта причина и была основным препятствием трудоустройства Митяя на нормальную работу.

Крадучись и стараясь быть незамеченным он пробирался на дальнюю лавочку и замирал в ожидании. И его ожидание всегда вознаграждалось сторицей…

     В пять часов вечера у водителей была пересменка и они, выходя из распахнутых дверей автовокзала пересмеивались, усаживаясь в кабины маршрутных такси. В салонах вспыхивал свет, они постепенно заполнялись людьми и наконец «Газели», подобно белым лебедям, важно и величаво разъезжались в разные стороны. Все водители знали необъяснимую Митькину любовь почему то к «Газелям» и частенько, зная, что у того нет ни копейки денег, брали его с собой прокатиться по кольцу. Счастливый Митька, замирая от восторга и внутреннего трепета, на цыпочках проходил по сверкающему салону и забившись в уголок на заднем сиденье, затихал.

Это сейчас, к маленьким трудолюбивым машинам все привыкли, а тогда «Газель» была Митькиным идеалом и он любил ее так, как можно любить красивую и неприступную женщину.

     Но на следующий день опять наступало утро. Опухшая от ежедневных пьянок физиономия сестры, гортанные выкрики кавказцев, которые торопили Крохина, в надежде, занять на рынке лучшие места. Тряхнув головой, отгоняя от себя приятные вчерашние воспоминания Митяй впрягался в ненавистную тачку и все начиналось сначала. Вот так и жил Митька Крохин своей обособленной и как ему казалось, вполне счастливой жизнью.

     Восьмое марта выпало как раз на воскресенье и Митька специально встал пораньше, чтобы успеть управиться со своими утренними обязанностями.

Расставив ящики с румяными яблоками по прилавкам, он стрельнул у усатого Гоги сигарету и вышел покурить к автобусной остановке.

Рынок стремительно заполнялся народом. Стряхнув с себя груз ежедневной рутины, сегодня здесь царствовали преимущественно женщины.

«Хоть в праздник бабоньки отдохнут», - благодушно размышлял Крохин пристально наблюдая, как забитые до отказа «Газели», натужно завывая ползут в гору.

«Тяжело же им, бедняжкам!» - горячо переживал Митька за своих любимиц, чувствуя, как в груди поднимается волна щемящей жалости, а к горлу подкатывает непрошенный комок. Внезапно в голове Крохина прошелестел яркий огненный шар и он, сорвавшись с места скрылся за углом ближайшего дома.

     И хотя маршрутные такси шли практически с пятиминутным интервалом, народу на остановке меньше не становилось. Приехавшие, сразу погружались в рыночную атмосферу, в сладостной надежде купить что-нибудь необычное к празднику, а отъезжавшие, наоборот, довольные и раскрасневшиеся штурмом стремились занять освободившиеся места в «маршрутках».

-Маленькие вы мои, беззащитные, - шептал Митька вытирая повлажневшие глаза. –Сейчас, я вам помогу.

     Наконец наступило некоторое затишье. Остались пять старух с авоськами, сквозь ячейки которых проглядывали мороженые рыбьи хвосты, да два старика с пустыми бидонами, потерявшие надежду уехать. Они обреченно топтались в некотором отдалении от остановки, нетерпеливо поглядывая под гору – именно оттуда должна появиться «Газель».

-Пора! – решительно произнес Митька и подав голосом звуковой сигнал, лихо вылетел из-за угла, оседлав наподобии детской лошадки трехметровую палку. В правой же руке он держал дубинку поменьше и поувесистее – рычаг коробки передач.

     Разбрызгивая ошметки снежного месива он лихо «подрулил» к остановке и, не обращая внимания на опешивших старух, бодро произнес:

-Маршрутное такси. Прошу садиться!

-Да ты что, Митяня, ай ошалел? – нараспев спросила ширококостная Марья. –Ай весну почуял, раздурился?

-Живо на посадку. Вишь, перегруз какой, не справляемся! – Митька ударил о землю рычагом и для пущей убедительности топнул ногой, обдав старух ледяными крошками.

     В маленьком городишке Митьку Крохина знали все и знали, как тихого безобидного человека. А тут такое…

-Да пошел ты, блаженный. А будешь хулиганить, мы быстро милицию вызовем, - плюнул старик, высокий, жилистый Николай Иваныч и демонстративно отвернулся в сторону.

-Быстро проходим на посадку, не задерживаем! – в голосе Крохина послышались незнакомые доселе начальственные нотки. –А то! – и он угрожающе поднял массивный рычаг.

-Вот чертяка немазаный. Ведь врежет этой орясиной, ей Бог, врежет, - выругалась вполголоса круглолицая Валентина. –Говорят же, что в тихом омуте черти водятся. Давайте бабоньки, от греха подальше, - и она первой, неуклюже перевалив через палку, пристроилась за Митькой. Осознавая полнейшую нелепость ситуации и подчиняясь чужой воле, а скорее, мощному рычагу в Крохинских руках, остальные тоже принялись «рассаживаться» друг за другом.

-Да не толпитесь вы, места всем хватит, - добродушно ворчал Митька.

      Со стороны, ситуация естественно выглядело довольно комично, но подневольным «пассажирам» было явно не до смеха.

-Трогай что ли, ирод, - вполголоса простонала багровая от стыда Марья и вцепилась в плечи Николая Иваныча.

-Оплачиваем проезд! – вновь раздался неумолимый голос «водителя».

-А у нас пенсионные, - пискнула Валя-молоканка.

-Транспортное средство коммерческое, так что пенсионный недействительны. Ну да ладно, бабоньки, праздник сегодня, так что вам можно бесплатно. А этим гражданам придется заплатить, - он указал головой на Николая Иваныча с дедом Федором, которые, находясь в некоем ступоре, покорно стояли сзади.

-У меня сторублевка. Вот погоди, доедем до конечной и я с тобой рассчитаюсь! За все рассчитаюсь! – злобно прошипел очнувшийся дед Федор и швырнул бидончик в кучу потемневшего снега.

-Ну и ладно! На конечной, так на конечной, - легко и беспечно согласился Митяй.

-Трогаем, граждане! Дорога плохая, прошу держаться крепче, - и он снова подал голосовой сигнал, подражая автомобильному клаксону.

-Мне выходить на следующей, - робко подала голос Валя –молоканка, которая согласно занятым местам, стояла третьей после «водителя».

-Как скажете! – весело отозвался Митька и они на предельно-минимальной скорости, на которую были способны весьма почтенные годы «пассажиров», тронулись к следующей остановке, благо, она находилась всего в пятидесяти метрах, сразу за поворотом.

     Седой, под цвет березы на которой он сидел, ворон, подумал, что в год своего двухсотлетия он сошел с ума. Да и вообще, все вороны, черной тучей облепив рыночные пристройки, до безобразия округлив и без того круглые глаза, в немом оцепенении наблюдали за странной процессией, которая неспешной трусцой продвигалась к намеченному пункту.     

     Митька выкинул в сторону левую руку показывая поворот, за которым открывалась обширная площадь, которая в этот праздничный день была сплошь заставлена палатками с китайским ширпотребом, забита машинами и запружена народом. Здесь же стояла рыночная автобусная остановка.

     Когда Крохин, в сопровождении сотоварищи показались из-за угла, на площади наступила тишина. Мертвая. Выжидающая.

     Митька, оказавшись в центре всеобщего внимания, сразу замешкался, сник и выпустив из рук оба рычага пробормотал, затравленно озираясь:

-Все, граждане, конечная.

-На весь город опозорил, окаянный. Убить тебя мало! – гневно рявкнула Марья и замахнулась на него авоськой с морожеными хвостами. Митька прикрыл голову руками и втянул голову в плечи.

-Ай да Митька! Ай да молодца-а-а! Прокатил старух на праздник! – внезапно раздался из толпы задорный голос и сразу, грянул взрыв истерического хохота. Обалдевшие вороны моментально вышли из транса и взмыли в воздух.

     Крохин, наивной и бесхитростной душой осознав, что родной городок понял его и простил, тоже, облегченно вздохнул и набрав в пригоршню талого снега, удовлетворенно промолвил:

-Ну вот, как-то вот так! Маленько разгрузили трассу, - и с сознанием честно выполненного долга направился домой.

     Сестры дома не было, но на печке дымилась кастрюля с любимым Митькой гороховым супом, правда без мяса.

«Какая она у меня хорошая!» - растроганно подумал Митяй и наевшись до отвала, завалился спать. А снился ему удивительнейший сон…

     Как будто едет он на белоснежной «Газели», сам за рулем, по широкому, цветущему лугу. Сиденье в салоне только одно, а в нем сидит сестра, молодая и красивая и над головой у нее светится голубоватое кольцо. Точно такие же Митяй видел в церкви, на иконах, в прошлом году, когда батюшка попросил его помочь убрать мусор, оставшийся после ремонта. Сестра заливисто хохочет и поет веселые песни. И все у них хорошо… Как раньше…

Митька крепко спал и счастливо улыбался во сне.

 Геннадий Перминов