Житие ты наше уральское.

      Урожденная фон Модус, сидя обиженно с отдавленной лапой у дивана, подняла морду и обнажила клыки.

      -О! О! Видишь?!- с восторгом произнёс Степаныч, пересаживаясь на всякий случай за дальний конец стола. -То же и с Челябинском... Если у автора в опусе «женское» начало, то конец должен быть от противного- решительный, твёрдый по- мужски!

Я поморщился от вульгарности.

      -Ты рожу- то не криви! Сам просил правду... резать! Во-первых: я имею в виду опус. Во- вторых: цитирую!

      Я примерно догадывался, кого он цитирует.

      -В- третьих: печатный лист и не такую бредятину и пошлость стерпит! Да не о тебе я!..- кивнул он рукой на меня, пытавшегося возразить. -Пошлости то у тебя почти нет...- Задумался. -Знаешь, что я сейчас вспомнил?  Как служил... Тридцать лет прошло... Воинская часть 42377.  50 километров от города Березняки. Тайга, глушь... До ближайшей деревни Дурино десять километров... И «точка»- сорок человек. Почти все- ребята из Средней Азии. Образование минимальное. А в солдатской уборной-  трехстишие написано. Без ошибок. Маленький такой «толчковый» шедевр...Танка- хокку...

      -Ну, так прочитай...-

      -Да оно... с картинками... Ладно, раз уж тебя коробит от мата... заменю... поймёшь.

                   «Не те «дяди», которые корысти ради,

                     А те «дяди», которые имущие, но дающие!

                     Вот те «дяди» сущие!»

      Я молчал, очарованный мелодичностью солдатского фольклора. Повеяло амфибрахиями и гекзометрами.  Январский, промёрзший до скрипа туалет, тайга, десять классов на всех- и это стихотворение...

      -Может, офицеры...- неуверенно спросил я.

      -Эх, Вовка, Вовка...- тяжело вздохнул Степаныч. -Это раньше из служивых Давыдовы да Лермонтовы выходили! Ты сейчас хоть одного приличного поэта- военного знаешь? То- то! Да у них и свой, тёплый, толчок был. А в тепле да сытости мало что хорошего пишется. Невзгоды да неустроенность надобны. А я к чему всё начал- то... Вот стишок этот...  тридцать лет в голове сидит. А многое из того, что прочитал- бей ниже пояса- не вспомню! Не то что имена авторов- содержание не помню! Вишь, как память человеческая избирательна... С твоей бы писаниной не случилось чего подобного... Ты для чего всё это на бумагу- то накатал?

      -Основополагающей идеей своего произведения я считал...

      -Я сейчас уйду. Или в лоб дам. Выбирай.

      -Степаныч,- я вообще сник. -Я не знаю... Степаныч, это откуда изнутри лезет и лезет! И на бумагу просится... Господи, стыдно- то как! Я и не спать пробовал... И пить... Не помогает ничего! Ещё хуже становится! Не доспишь или наберёшься- т а к о е  в голову лезет... Кафка! И не запишешь, потому что не в состоянии! А поутру всё забывается. Или каким- то далёким становится. Господи, да не о том я! Не могу я без этого, Степаныч! Сначала считал- для себя. А затем захотелось, что б и другие... Что б знали... И про Аркаим, и про «дачников», и про гаражи... Это ж тоже наш город... И про то, как жили мы... Забудется же всё!

      -«Нэ тягло, нэ тягло- потом як попэрло...» Значит, всё- таки для истории пишешь...

      Степаныч был упорный до обалдения.

      Я промолчал.

      -И ещё... Не хватает у тебя драматизма. Не хватает- и всё! А это- или через калейдоскопичную смену событий, или через нагнетание ситуации...

      -Так что же,- криво усмехнулся я. -мне тебя в реанимацию положить?

      -Нет, в реанимацию не надо,- быстро ответил Степаныч. -Вернее, меня не надо... А вот если ты Толе Мишанову фурункул здоровущий на причинное место присобачил- это уже что- то!

      -Нет, - ответил я спокойно. -Я ни- че- го  придумывать не буду. Как было  В С Ё  на самом деле- так и останется. Ни единого слова не поменяю! Что говорили, как думали, чего творили- всё оставлю...

      -Смотри, ты «банкуешь»...- Карточная зараза всё- таки влезла в него. -Добра хотел...

      -Спасибо, Степаныч. Не привык сочинять, прости уж...

      -Чего так упёрся- то?

      Я молчал.

      -Ладно... чего там,- махнул он рукой. -А, может, Володька, и прав ты... Посмотрим, что там Клио себе отберёт... От меня- то что ты хочешь?   

      -Степаныч, я всё закончил, что задумал и чувствую- не хватает чего- то! Непонятки  какие- то, намёки... И не переделывается, хоть тресни! Самому- то ясно, про что писал, что имел ввиду, а людям... Может, поможешь, прояснишь в конце как- нибудь?

      -«Как- нибудь»- это вон пусть Толя туалеты суточные из профнастила делает в саду. Я, если возьмусь, чтоб без обид, понял? И почему меня просишь, а не Саню Жедяева? Или Малышенкова... Ребята начитанные, даже интеллигенты... хоть и в первом поколении...

      -Ну их! Просил уже! Один измывается: «Вот стою я перед тобой, простой российский мент в отставке25, ничего, кроме Гиппиус в подлиннике не читал...»

      -Это кто такой?

      Мы уставились друг на друга.

      -Слушай, Степаныч, может, и вправду не давать тебе редактировать? Ты даже Гиппиус в подлиннике не читал...

      -Ну, а Саня Жедяев?- прервал он меня.

      -А этот вообще глумиться начал! Для начала денег в долг попросил! Затем мытарем каким- то обозвал... Я ему почти целую главу посвятил, столько времени угробил...

      -Да- а, не помнят наши люди добра, не помнят... А  сколь раз ты ему в преферанс  поддавался...

      Меня аж зазнобило от воспоминаний.

      -...Да и, честно говоря, не ему ты посвятил свою главку, а воспоминаниям своим да ощущениям давнишним... Но откуда в твои годики такая пассионарность?! Не пойму...

      -Ты берёшься?

      -Берусь!- Степаныч решительно хлопнул ладошкой по рукописи. Рррика вздрогнула. -Только, как договаривались: ни слова единого моего не менять! Раз. Концовку делаю не размазанную и про- женскую, а «чисто- конкретно» мужскую! Чтоб выделялась и запоминалась. Два. Всё. Пойду. Дел ещё по уши, столько дерьма разгребать...

      -Но- но!

      -Да у Толи! Соседи, наконец, приезжают.  Анатолий и попросил свои шмотки от них в гараж перевезти на Серёжкиной «Газели».

      -А чего меня не позвали?

      -Дык все знают, что пишешь! Твори! Чего зря музу шпынять? Обидится- совсем уйдёт. Они ж такие... Капризные... Как на третьем месяце...

      -Как знают?!

      -Ты же Толе обмолвился?.. Ну, а что знает Толя, то знает  и … родившийся в 59- м.  Да брось ты! Он  же от чистого сердца. Спокойствие твоё бережёт.

      -Ага! А как ругаться с Рикой перед родами- так это тоже от доброты своей? Ей вообще волноваться нельзя было, а он... И ещё колбасой откупиться хотел,  олигарх несчастный! Я- то с его Анютой перед родами ни разу не ругался! Даже семечками, помню, угощал! Я ж не какой- нибудь изувер.

       -Это он, конечно, виноват. С беременными лучше не связываться. Над тактичностью ему ещё работать и работать. Ничего, дело наживное. Я тебе вот что ещё хотел сказать, Вовка. Читай побольше. Хорошие книги читай, а не эту...  разную,- кивнул он на раскрытый томик.  Пелевин. «Голубое сало»...   -Жизнь, Вовка, так коротка... Поверь мне хотя бы раз. Не то что годиков- минут жалко будет!

      Я обиделся.

      -Тебе, может, мура, а мне, может, интересно!

      -А ты сравни потом! Куваева почитай.

      -Кого?

      -Куваева. Олега. Федосеева. Токареву.

      -Токареву я всю прочитал!

      -...Бакланова. Конецкого. Ко- нец- ко- го! Не Корецкого! Забудь Корецкого! Виктор Конецкий. Стаута. Ильина. Стругацких. Гумилёвых.  Амаду. Маркеса. Умберто Эко...

      -Ну, ты!.. Кто ж их не читал?!

      -Ещё читай!!! Может, окончательно вылечишься!

      -Я тоже ругаться умею.

      -Здесь, Володька, не до обид. Ты же «Шансон» слушаешь? Знаешь же, что есть Кричевские, Королёвы, Жэки -Бобы и прочие «ботинки- полуботинки», как говаривал Трофим?. И есть сам Трофим... Третьяков... Митяев... Окуджава... Высокое есть... И в литературе аналогично...  Мура тем и сильна, что засасывает. А мозг бездействует, потому что не о чем ему там думать. И эмоции, как в анабиозе: ни расплакаться до слёз, ни расхохотаться от души. Так... интересненько- и всё... Понимаешь? Всё! Загляни в конец «книги» - и утих интерес. А что да как меж концом и началом складывалось- абсолютно до фени! Конец- делу венец, обо всём рассказал. А ещё хуже книги с «заумью», дерьмом да эстетствующим снобизмом...

      -В смысле?..

      -Ну, ты же читаешь,- опять кивнул он на раскрытую книгу. -Эдичку ещё в компанию возьми... Ладно, пойду я... Устал что- то... Потом договорим... Здесь тебе по- другому доказывать надо... Отделять зёрна от плевел.

      Он попрощался.

      И ушел.

                        Послесловие и комментарии к главе 13 «Жития...», написанные

                              Степанычем в ночь на 23 октября 2009 года.

      Основополагающей идеей данного произведения (имеется ввиду Глава под номером 13) я считаю краткий нелепый экскурс по Челябинску «от забора», так сказать,  «и до обеда».

      «От забора»- то у автора худо- бедно получилось. А что касаемо «до обеда»- как бы не так! Паллиатив какой- то! Нет упоминаний ни о пугачёвщине, ни о «водочном бунте» 90- х годов, ни о благостном правлении Ярёмы Квёлого- Четырнадцатого, прозванным башкирами «балагур- батыром», что в переводе на эвенкийский означает «вождь, сидящий у костра после принятия настойки мухомора в год большого урожая почесука».

      А проезд через Челябинск Владимира Ильича Ульянова- Ленина, Пугачёвой, Солженицына?..

      А участие в строительстве нашей железной дороги Гарина- Михайловского?..

      А многострадальные кандальники, бредущие по Сибирскому тракту, ныне «Мередиану»?..

      Господи! Да каждый камешек Южного Урала наполнен историей, как почти нигде более в России! И, видимо, только узкий кругозор да катастрофический недостаток знаний помешали автору представить сие на страницах своего опуса. А ведь сколько раз было говорено ему в приватных беседах: «Учись, пенёк, учись!!!» И ведь яркий пример у автора  перед глазами: курс дрессировки- и из плебейки получается настоящая леди фон Модус, человек человеком! А до него  всё не доходит...Уже и морковкино заговление прошло, а его «Нива» и поныне там! Упёртый и ленивый до обалдения человечек!

      Хлебный рынок упомянул, а то, что рядом, почти под задним его местом стояли острог, пороховой погреб и подвал казенной питейной за два века до этого- ему по барабану! И о какой же исторической хронологии можно говорить при такой фрагментарности изложения событий больным на всю голову человеком?!

      С другой стороны, я его понимаю. Обширность территории- не только беда, но одновременно и гордость человека российского! Как же здесь что- то не запамятовать, ежели только в границы  о д н о г о   Челябинска впихнулись и Монако со всеми фишками, и Мальта с орденами, крестами, соколами, жезлами, и пресловутый Лихтенштейн с его 0 : 1  и 0 : 3?!

      Поневоле что- то ускользает от внимания.  

      Время действия- почти весь тягомотный длиннющий день 26 июля 2009 года.

      Место действия- Челябинск. Этим- то и  определяется своеобразная техника построения эпизода, разбитого бездарно и как попало, то есть, как заблагорассудилось автору.

      По схеме параллелей сцена соответствует  666 песне «Скитания Денатурата», чья изменённая натура блуждает после возлияния по миру не видя света белого, но, в конце концов, обретает себя  в процессе общения с себе подобными, созерцания окружающей действительности и принятия послеобеденной лечебной чарки.

      На примере этого эпизода видно, как подвижны и необязательны для читательского восприятия мифологические параллели: у каждого свои особенности организма и свои утренние заморочки.

      Центральный образ эпизода- водная стихия, упоминаемая множество раз в прямом смысле («пил воду», «бликующая вода», «Миасс робко полоскался волнами», «Несет меня течение»),  в переносном («обтекало «Тойоту», «как пить дать», «поток слюны», «помыть руки с мылом») и так же в различных эллиптических и угловатых оборотах («Водопьянова её фамилия... свежая кровь», «потная рюмка», «закапанная скатерть», «разрешившаяся от бремени поливалка», «к дождю», «мокрое в носках», «10 капель валерианки», «вспотел отчего- то», «уринотерапия не приемлима», «не стираю бельё», «в баньку бы с тобой»).

      Текст эпизода перенасыщен именами: Гойко Митич, Апполидор Сиракузский, Розенбаум, Захар, Гобсек, Гашек, Франц- Иосиф, Вера, Венечка, Сова, Катрена,   а так же упоминаниями о  городских достопримечательностях и тривиальных местах, так как дело было в Челябе.

      «Искусство» эпизода- питие. Поэтому текст насыщен различного рода предметами, символами, размышлениями и разговорами о питие, как таковом, то есть о  «искусстве в искусстве».

      Орган, который символически представляет эпизод- голова до обеда и желудок- после.

      Цвет- чёрный до обеда и розовый- после.

      Основные, смыслонесущие символы- канувший в Лету Указ Горбачева Михаила Сергеевича «О  мерах по борьбе с пьянством...» и Одиссей, так ни разу и не появившийся на страницах данной главы, что придаёт действию, как нам кажется, особый драматизм.

  1  «...в 45 страниц»    Пагинация у тебя явно страдает. В «Детском мире» продаются счетные палочки...

  2  «...мудрый Виктор Конецкий»                Прочитал, всё- таки!

  3  «...полном её отсутствии в хозяйстве»     В «хозяйстве» у Александра даже водительских прав нет, не то, что автомобиля. «Он голодранец».

  4   «...Да поясницу посмотреть!»     Это делается в присутствии свидетелей.

Запрашиваются  ВСЕ документы, затем зевака обездвиживается и только после этого смотрят поясницу. Но и тогда: не факт, что фамилия его Мищенко. Паспорт, и только паспорт! А вообще- то у тебя в голове так всё перепуталось! Не надо путать героев, тем более не своих.

  5  «...Лотофиг хренов!»      Владимир путает по незнанию лотофага с лотофигом. Лотофаги- библейское мирное племя, щедро угощающее гостей «медвяным» лотосом и изобильным питием. Так же по  причине катастрофической неграмотности он называет друзей «фак»ами, не ведая, что правильно «феак», то есть представитель мирного счастливого племени, проводящего время в пирах, танцах и пении.

   6    «...Неужели до сих пор пахнет?»          Саша, не то слово!..

       7    «...Жмот!»                 Здесь автор прав.

   8    «...А смотрят, почему то, на меня»              Саша! Почему такое удивление? Не от кота же валерианой пахло?!

   9    «...чная- ная- ая- я...»                  Лучше «почта- очта- чта- та- а». Но не настаиваю.

   10    «...Всего два года разницы»       К этому времени у немцев уже были устоявшиеся прозвища «Ганс» и «Фриц». Финские  же  Кюости или Каарле были труднопроизносимы. Посему- «белофины».

   11    «...как в «фуфаечке»                   Здесь Владимир плагиатствует и плагиатирует. Сие есть Николая Васильевича Гоголя.

   12    «Улыбаясь постельно». Откуда сия мура?»       От верблюда. Это не   

мура. «Композиторов» читать надобно.

   13    «...Транвай и консомол»                Ещё ты говорил «мотопёд» и «чучелО».

   14   «...Третья гоп- ля третья!»            Видимо, аллюзия на детскую считалочку «Сорок один- шёл гражданин, сорок два- шла его жена, сорок три- в комнату зашли...» и т.д. Либо на фильм Тарантино «Убить Билла».

   15   «Захар телят  не гонял»                Захаров Владимир, друг детства. Телят никогда не гонял.

   16   «Готтентоты шли и шли...»                Автор искажает цитату: «Зулусы шли и шли...»

   17   «... Сова с Катреной поднялись на этом»             Савичев Владимир и Катренко Сергей, товарищи детства.

   18   «...был «Экспресс» батя плотничал»          Отец автора, Александр Павлович, работал плотником в магазине «Экспресс» в 1975 году.

   19   «...лапидарность»                          Владимир, не выдумывай! Анатолий не знает таких слов!

   20   «А вы лорда Байрона читали?»          Несколько измененная фраза из «Начала», обращенная к Паше Чуриковой

    21   «Яволь, фрау Марта»                           Видимо, расхожая фраза из какого- то черно- белого фильма. Аркаша ещё много таких буржуйских словечек знает.

    22   «Домик на околице» … под ред. А. Г. Мишанова        Фрагментарная ссылка на главку из неопубликованного автором произведения «Садовые байки, или Бахусиада», 2008 год, где Анатолий Мишанов выведен под не менее дурацкой фамилией «Мишалкин».

    23   «Какую Свету?»- не расслышал Вовка.                 Он действительно в это время страдал ушами после подводной охоты на оз. Улагач. Мог и не расслышать

    24  «Менгиром лучше стану»                   Обособленный, не понятно для чего  возведённый человеком одиночный столб.

    25   «...простой российский мент в отставке...»                   Что за фраза!? Что значит «простой мент»? Где ты видел простых ментов? Это гаишники у нас простые...

      И напоследок.  Я прошу извинения, что комментарии получились выборочными, так как следовало помечать «звёздочками» чуть ли не каждое слово либо фразу. Но нельзя объять необъятную белиберду, навороченную автором в последней, тринадцатой главе.

      Во- первых: он путается в именах, событиях, фактах и фразах.

      Во- вторых: если и в первоисточниках порой ничего нельзя понять и сам черт там ногу сломал, то в аллюзорном пересказе автора- тем более!   Он изгаляется и издевается (порой с любовью, но всегда неуклюже, хамовато и безыскусно) над первоисточниками, вкладывая в это какой- то особый, душевнобольной, понятный только ему одному авторский смысл.

      Я специально, для успокоения собственной души и совести, вновь перечитал Фрейда, Маркеса, Борхеса, Юнга, Булгакова, Милна, Носова, «прослушал» Джойса, послушал Сашу Малышенкова, Евгения Петросяна и «Аншлаг», но пробелы в «потоке сознания» все- равно остались. Что ж (прошу прощения у автора, это образное выражение), порой и глупцы ставят в тупик мудрецов своими вопросами, не имеющими ответов. Маленький пример.

 1. У автора: «Кончиться бы где- нибудь с подушкой на полу»

 2. У второисточника: «Заберите подушку и пусть кончается на полу...»

 3. У первоисточника: что- то схожее со второисточником.

 4. В  д е й с т в и т е л ь н о с т и  то дело было так:... Хотя...ладно... ни к месту...

      О другом хотелось сказать: что автор хотел показать этой фразой? Что букв, как и нот, ограниченное количество, и слова, как и фразы, не могут не повторяться?!

      Ну, первоисточнику, Золя, понятное дело, неверно пересказали реально имевший место эпизод.

      Ну, второисточник либо просто посмеялся, либо показал свою эрудицию.

      А третеисточник, автор-то  наш доморощенный, чего добивался? Кичился знакомством с творчеством первых двух? Интеллект выпячивал, так сказать, выпендриваясь?  Не поверю! Я знаю Владимира давно, с ясельных пор, горшки наши рядом стояли. Я знаю и  духовную его  пищу, его помыслы и чаяния! И никакого высокомерия и снобизма по отношению к другим я за это время у него не заметил! Наоборот!!! Он очень приземлён! Штаны на коленях вечно грязные, волосы не чёсаны, табачищем несёт за версту!

      Может, он вкладывал какой- то скрытый завуалированный смысл? Не думаю. Накой? К чему? Чай, не тридцать седьмой... Да и не  Ионеску наш автор, не Аксёнов... далеко не Аксёнов...

      Тогда непонятно: на кой ляд глубоко больному  не опохмелившемуся человеку кончаться именно с подушкой и именно на полу? На лавочке, под сенью кущ, в планетарии-  да где угодно! Но почему на полу?.. С подушкой?.. И таких примеров несчётное количество!

      Посему, не сделав и малой толики обещанного,  откланиваюсь и стыдливо умываю руки.

      Всё.

      ЕТС.                                             

                                                   От автора.

      Во-первых строках своего заключения автор просит у возможного Читателя глубочайших извинений за «Послесловие и комментарии...», а так же прочие словесные выкрутасы и загогулины моего друга Степаныча. В обыденной жизни это доступный пониманию любого человек. Был.  До недавнего времени. До тех пор, пока кто- то из близких друзей не оставил у него в туалетной комнате «Словарь русского языка» С. И. Ожегова. С его друзьями такое случается. Три года назад кто- то оставлял «Телефонный справочник г. Челябинска». После того случая Степаныч «вылечился» лишь через полгода. Надобно было и сейчас подождать полгода до нового «излечения», но... Время- не- ждёт.

      Автор выражает признательность за помощь в создании данного труда, даже несмотря на их молчаливое несогласие, протест и категорическое отмежевание от данного вспоможения следующим товарищам:

                          -Николаю Васильевичу Гоголю

                          -Гомеру

                          -братьям Стругацким

                          -О Генри

                          -Борису Акунину

                          -Джерому Клапке Джерому

                          -Леониду Филатову

                          -Василию Шукшину

                          -Михаилу Булгакову

                          -Вениамину Ерофееву

                          -Владимиру Богомолову

                          и многим- многим другим- за счастье читать и безвозмездно пользоваться их произведениями;   

                          -Каземиру Малевичу, величайшему мистификатору прошлого столетия- за грандиозную шутку в области геометрии;

                          -Джемсу Джойсу, великому труженнику пера- за составление юмористического кроссворда в 700 п.л., не разгаданного и поныне;

                          -жене Надежде, живущей бок о бок с автором в период эпистолярного недержания по прИсказке старшины в/ч 42377 Мыколы Перетятько: «Не способствуете- так хотя бы не воспрепятствуйте»;

                          -мифологам, гидропоникам и номодистам Южного Урала- за своеобразную, порой фантастическую трактовку феномена под названием «Аркаим»;

                          -Ульрике фон Модус из дома Алленс- за верность, преданность и терпеливость при принудительных ночных слушаниях авторских читок;    

                          -Когану - за здоровое потомство;

                          -Николаю, брату Степаныча- за своевременно присланные в щенный период и момент творческого спада косточки и обрезь;

                          -каналу ТНТ- за радость от возможности не включать его;

                          -Жедяеву Александру- за своевременно отданный долг восьмилетней давности и единовременное пребывание с автором на земле этой, грешной и счастливой;

                          -Александру Малышенкову, майору, бывшему старшему дознавателю отдела дознания УВД Ленинского района города Челябинска- за  ночные консультации в области эсхотологии, эзотерии, экуминистики, синтаксиса, юриспруденции, лингвистики, онейромантики, ауспиции, миомантии, ведения допросов с пристрастием от 1 до 4 степени( наглядно), оказания первой помощи после таковых(срочно и наглядно), мартирологии и ещё многих и многих удивительных наук и квазинаук, подвластных  лишь мировым ученым да российским органам;

                          -Анатолию Мишанову- за счастье ничего о нём не придумывать;

                          -Степанычу-  за некоторую доминанту в данном опусе и за етс всего произведения, хотя, Степаныч, признаюсь тебе честно: 1. Гиппиус- это женщина. И пишет она на  р у с с к о м  языке. 2. Етс.- это «ет цетера», т. е. «так далее», а не «конец», как ты думал. Пенёк ты всё- таки, пенёк!

                          -В.Асмолову- за начало этой главы;

                          -жизни- за позволение человеку так радостно лабать на трубе;

                          -В. и Вад. Мищукам- за конец всего данного «Жития...»

                          «...И не совпадали эти пути ни у кого из грешных...»

                             «У нас не спрашивают: хочется- не хочется?..

                                Так хохочи, пока хохочется, чудак.

                                Пока не кончится твоё, пока не кончится

                                Тик- так, тик- так, тик- так-так, тик- так...»

                                           К О Н Е Ц (наверное)…

              ИСТОРИЯ  ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА ЧЕЛЯБИНСКА

                                              ЧАСТЬ   2

                                                                       Любимому сыну своему

                                                                       Александру    посвящаю

      Г Л А В А   1

      «СМЯТЕНИЕ  ДУШИ»

      Ребята сидели у Владимира, как на поминках: чинно, настороженно и молчаливо. Ввалились всей когортой, порасселись кто где, задымили и- молчали.

      Хозяин криво улыбался, предчувствуя какой- то розыгрыш, и ждал продолжения.

      Но розыгрышем, честно говоря, и не пахло. В звенящей от молчания тишине предугадывалось  неприятное и страшненькое. Серьёзным пахло.

      -Ну, и чего?.. Так и будем всё молчать? Чего пришли тогда? А? Чего тогда?..- Ох и неуютно же Вовка себя чувствовал! От непонимания ситуации засуетился, замельтешил. - Чаю, может, поставить? Или чего покрепче?.. У меня есть. Ну, чего будем?..

      Даже Рика недоуменно посматривала на него с колен Лёшки Мамлина.

      -Сядь. Не дёргайся. Потом почаёвничаем,- произнёс Степаныч.

      -Фу- у,- облегчённо выдохнул Владимир. –Я уж думал: у вас обет молчания!  Сидите, как… присяжные на суде.

      -Толя, говори первым.

      -Чего с ним говорить- то!- в голосе Анатолия звучала неподдельная злость и раздражение. –Раньше бы за это!.. Колёса проткнули! Или на дуель вызвали! Всем нам, понимаешь, в душу плюнул! Адресно! И ещё улыбается!..

      -Да… От Амура… И до Туркестана…

      -Да причём здесь «Туркестан»?! Ты тоже, Степаныч, хорош! Наставник хренов! «Правдиво, правдиво…» Пособник ты, а не наставник! А у меня вся жизнь под откос пошла! В магазине комиссия за комиссией – от пожарников до налоговой! Ленку придурки какие- то эсэмэсками  замучали – одни вне коренные слова шлют! В лифт не войти - всё оберегами разрисовано!

      -А от меня  половина поставщиков ушло!- подал голос  Лёшка. –И ГБДДейцы на каждом перекрёстке тормозят…

      -Во! Во!

      -А у меня наоборот- полный салон набиваться стал,- боязливо произнёс из угла Серёжка. –Я даже бриться стал… Все здороваются…

      -Ну, ты только не ври: все здороваются!.. Раньше- то что - пустая «маршрутка» ходила, что ли? Что нам- то врать?

      -Да не вру я…- Серёжка совсем ушёл в тень.

      Нервно смолкли.

      -Кто ещё хочет высказаться?

      Поднялся Саня Жедяев.

      -Чего высказываться? Надо, как Малышенков подсказал… Решили же…

      -Правильно! Чего языками чесать?! Чистеньким хотит быть,  писака непризнанный! Публикатор!.. Сейчас мы тебе «напубликуем»!- загомонили разом. И лишь Серёжка промямлил из дальнего угла: «Я против  был!», но его никто не слушал.

      -Саша! Малышенков!- радостно крикнул Мишанов.

      Из прихожей донёсся шум, а затем появился Малышенков с московскими командировочными.

      -Вот,- Саша с грохотом поставил на кухонный стол знакомые тиски. – Тяжелые, блин!- удивился, вытирая испарину со лба.

      -А остальное? А кусачки?- Жедяев замер в нетерпеливом ожидании.

      -Обижаешь!- «московский» Семён  похлопал ладонью по объёмному кейсу. – Здесь и новинки есть! Ну, приступим?

      Володька забился в крепких руках друзей.

      -Рика! Рика!- истошно заорал он, понимая, что шутки кончились. Но та, не обращая на него внимания, с наслаждением давилась принесённой Толей колбасой. – Ри – и – и – ка - а!!!

      Он проснулся. Но ничего не увидел. И не мог пошевелиться. Тело оказалось скованным с ног до головы. Кошмар продолжался.

      Володька захныкал от бессилия, зашипел, задёргался и, в конце концов, освободился от спеленавшей его во сне потной простыни. Руку Надежды, накрывавшую его лицо, сбросил ещё раньше.

      Сел. Задышал, как астматик. Прижал руку к груди. Вот оно, родное, вот оно! Колотится! Жив, значит! Вот оно!

      Ноги постепенно окрепли. Протащился в туалет. Долго- долго умывался холодной водой. Вода текла по шее, груди, животу, плавкам. Утёрся. Недоуменно посмотрел на случайно намоченное водой  исподнее. Как сейчас в таком подмоченном состоянии в люди выходить? Снял, повесил сушиться на «полотешку». Сам же уселся на крышку унитаза, закурил и стал вспоминать случившийся сон.

      -Приснится ж такое! Как наяву! Вот теперь я понимаю, что Аркаша испытал! Нет, но моя - то, моя-то!!! За кусок колбасы хозяина предала! Грудью, можно сказать, вскармливал! А она!.. Как Вышинский в Октябре 17- го…

      Малышенков приплёлся. Давно уж не при делах… Так, шабашит ради удовольствия… А здесь - аж со всеми причиндалами явился, волчара!

      Потрогал плавки. Сырые. Пускай сохнут. Продолжил размышлять.

      -Про каку таку публикацию они плели? Не было у меня ничего! В «Рыболове» отказались… «Вокруг света» - тоже… Может, в «Саде - огороде» что- то тиснули?.. Нет, не должны… предупредили бы… Тогда на что эти ироды намекали?

      Володька был суеверен. И сны все считал вещими. Ну, почти все… Которые уж шибко не нравились - те не считал. Да и сегодняшний чем- то коробил: то ли тисками, то ли собачьим коварством… Но ведь неспроста всё это приснилось! А если всё в реалии проявится? Хоть в другой город переезжай!

      Володька закручинился, сидя на унитазе, подпёр головушку рукой.

      -Думай, Вовка, думай! Есть ещё время! Всего четыре часа утра! Больным надо сказаться, во!.. Сирого да убогого они не тронут. Ещё и апельсины принесут! А за это время и прояснится всё… Фу - у- у…

      Вздохнул облегченно. Натянул по - прежнему сырые плавки и поплёлся досыхать: надобно было скопить силы для завтрашней мнимой болезни.

        Г Л А В А  2

       «ТЕЛЕСНАЯ ОБОЛОЧКА»    

      В это раннее время - восемь тридцать поутру - ЧТЗовский бассейн был пустынным, как Митрофановское кладбище в сумерках.

      Редкие шапочки одиноких женщин уныло бороздили дорожки без шансов на знакомство с мужским полом.

      И лишь на дальней дорожке у мелководья царило оживление: Валентина, Ленка и Надежда пытались активно аэробировать на длинных разноцветных пенопластовых палках, заменяющих спасательные жилеты. Причём, Валентина не умела плавать совершенно. Посему каждые десять секунд уходила под воду с головой.

      Мужики, сидящие на парапете, долго наблюдали за агонией. Затем Анатолий, не выдержав этого кошмара, посоветовал:

      -Валь, да ты попробуй проглотить её! Легче на воде держаться!-

      Теперь уже все три девицы скрылись под водой. Но до бортика всё же дотянули. Долго лежали и тяжело дышали, не в силах ответить Анатолию что- нибудь умное. Да мужики, честно говоря, и не ждали от них этого. Они желали порасспросить Надежду о болезни мужа. Та, наконец - то, отдышалась.

       -Надь, а, Надь, как Вовка- то?- осторожно поинтересовался Степаныч.

       -Утром жив был, врача дожидался,- устало проговорила та, стянула шапочку. – Вот ведь, нежданно- негаданно…

      Громовое, металлическое, похожее на «Ахтунг! Ахтунг!» мегафонное  «Дамочка!!! Немедленно оденьте шапочку! Или удалитесь из бассейна!!!»  оглушило народ, обезъязычело Надежду и вновь притопило  враз  вспотевшую в воде Валентину. Сообща вытащили её на берег, натянули шапочку на безмолвную Надежду и продолжили расспросы.

      -С кем оставила- то? С Дашкой?.. Что признают-  то?  А ему мандарины можно? А кефир?..-   Вопросов было много. Да к тому же  после децибельного предупреждения идиота - инструктора все, почему- то, непроизвольно говорили в полный голос, как полу глухие. Анатолий, ко всему прочему, ещё и сурдничал, фигляр.

      -Можно мандарины… не больше трёх килограммов… и кефир- не больше двух литров… а шоколад только российский, черный… А диагноз, наверное, сегодня скажут… Дашка не справится, он же, когда болеет, капризный, как ребёнок… Я на него Рику оставила… три часа выдержит…

      -А у него ничего такого?.. Заразного?..- с опаской поинтересовался Леха. - Сейчас эпидемия за эпидемией… Гриппы разные… СПИДы… чумки…

      -Ну, ты дурак - дураком!- удивился Анатолий. – Чумка- то у него откуда? Это ж собачье! Вот СПИД- этим он может…  Или свиным гриппом… Тем более: в 59 родился, а это самые подверженные…

      -Ну чего вы выдумываете?- скуксилась Надежда, а на глазах - уже слёзы. – Откуда у него СПИД?

      Ленка сердито посмотрела на ребят.

      -Придурошные! С головой совсем не дружат! Чего Надюху доводите? И так всё на нервах!..

      -Ну, хорошо, пусть будет чумка,- легко согласился Толя. – Лишь бы все спокойны были…

      -И выдержаны…

      -Надюш, а давай к вам после бассейна?.. Всё и узнаем, а? Про подарок заикнёмся, настроение поднимем, а?

      …А в это время изголодавшийся Володька рысью бежал в магазин. Времени у него было в обрез: на всё - про всё  часа два- два с половиной.

      Предыдущие двое суток он, согласно своей же выдуманной дурацкой легенде, пластом лежал в постели, от еды отказывался и свой зверский по жизни аппетит подавлял исключительно силой воли. Но сила слабла на глазах.

      Надежда, как заправская сиделка, заставила столик у кроватки виноградом и яблоками, а порционно кормила лишь пориджем (прости меня, грешного, за словечко!) да стаканом кефира.

      -Пока врач не скажет, что с тобой!- резюмировала она свои поступки и возражений никаких слушать не хотела.

      Овсянку с кефиром Володька втихаря скармливал Ульке, а от винограда и яблок вскоре пришлось тоже отказаться, так как минут через десять после их употребления аппетит «зверел» и становилось совсем тяжко. Он со скорбным лицом студента - задолжника валялся на кровати, мусолил нудного до изжоги Вальтера Скотта, рассматривал уже без любопытства узоры на обоях и периодически беседовал с Ульрикой фон Модус.

      И как только за ушедшей в бассейн Надеждой лязгнула входная дверь, он Бэтмэном пронёсся на кухню к холодильнику!

      О, небеса! Одинокий засохший кусочек сыра с кокетливо, как крылышки, загнутыми краями радостно ощерился ему навстречу голландскими дырками. Остальное содержимое холодильника составляли: кефир 2,5 %, кефир обезжиренный, творог обезжиренный, бифидок, йогурт и прочая фигня. Эта декабристка на время его болезни и сама добровольно отказалась от мясного, рыбного  и прочего, дабы не вводить мужа в соблазн! Он непроизвольно помянул матерей…

      Яиц так же не было. А ему, почему- то, захотелось и м е н н о  глазунью! С солью, с перчиком, с горчичкой… И что  б глазки разбиты… Хлеб и соль, к счастью, были…

      Вовка так лихорадочно принялся размышлять, что зашевелились уши. Зашарил по карманам. Двадцать пять рублей!  Натянул брюки, куртку, схватил пакет и побежал за яйцами.

      У прилавка призадумался: пять или семь купить? – но взял пять. Переедать в его положении было неосторожно. По уму- то, надо бы с куриного бульона начать, но… Он сглотнул слюну и аккуратно заскладировал яйца.

      Радостно забежал в подъезд, по привычке завернул к почтовым ящикам. Те, повешенные какими- то противниками среднего роста  на уровень баскетбольного кольца, загадочно молчали вверху газетами, письмами и, может быть (чем леший не шутит!),  денежными переводами от неизвестных родственников из Арабских Эмиратов.

      Он дотянулся до ящика, открыл дверцу и задорно, петушком, подпрыгнул, что бы посмотреть, что  внутри. Яйца подпрыгнули вместе с ним. И  опустились вместе с ним. Он поздно об этом вспомнил. И, когда приземлился, ему уже не нужны были никакие вести из - за  границ. Развернул пакет, плаксиво сморщился и выбросил его в мусоропровод. Пересчитал мелочь - и вновь бросился в магазин. По пути высматривал монеты на земле, чего уже не делал с детства, так как слышал от кого- то: это выброшенные слёзы и беды людей. После той фразы он на всю оставшуюся жизнь переключился на пятисотенные и тысячные купюры, но они ему ни разу так и не повстречались. Теперь же было не до жиру. Увы, тщетно!

      Эту пару яиц уже разложил по отдельным карманам и прессой в подъезде не интересовался.

      Сковородку же дома после пиршества вымыл, вытер насухо, кухню проветрил через открытое окно и частично счастливый, как Шарик после помойки, принялся ожидать врача. 

      Но первым, за минуту до врача, заявился Саша Жедяев. Пришел с такой вестью, что Володькина «болезнь» отступила на второй план.

      Его жену, Наталию, «повязали» на границе!!!

      -Погоди! Сейчас отпущу врача - и расскажешь!- проговорил Вовка,  чуть ли не силой заталкивая участкового терапевта в спальню. Быстро, по – армейски, разоблачился, скороговоркой перечислил симптомы: апатия, вялость, головокружение, сонливость, потеря аппетита. Дал себя простукать, смерить температуру и живёхонько спровадил ту из квартиры.

      Санька в это время успел печально всё изложить Рике, и они оба, пригорюнившись, ожидали конца врачебного приёма.

      Володька завалился, наконец, на кровать.

      -Рассказывай!

      Но тут приехали из бассейна ребята. Входили тихо, скромно, как на девять дней. Но, услышав возбужденный голос хозяина, уже не церемонились и прошли, как обычно: нагло, с шумом и топотом. И Жедяев, в конце концов, мог излить душу. Кратко. Сухо. По- мужски. Оставив  сопли и слёзы вместе с ружьём на финал.

     Г Л А В А   3

   «СЛАВЯНСКИЙ  ШКАФ  ПОД  ЛАМИНАТОМ»

      Ноябрь, 13, пятница.

      Наталия уезжает на родину, в(!!!)  Украину, Житомирскую область, село Колодяжное. К родственникам. Озвучивается список родственников. Далее - несущественное: отдых, общение, застолье и т. д.

      Декабрь, 3, четверг, утро.

      Звонок от Наталии. «Выезжаю сегодня»

      Декабрь, 4, пятница.

      Междугородний звонок на домашний телефон. Майор ФСБ по Брянской области (Саша посмотрел записанную на ладошке фамилию) Лацис Адольф Иванович.

      «Это Челябинск?.. Квартира Жедяевых?.. Извините, кем вам приходится Жедяева Наталия  Павловна?.. Что значит «а вам какое дело?»… (Александр порой бывает очень груб.  К сожалению, Лацис этого не знал.) Вы родственник? Муж? (Александр рискнул остановиться пока на «родственнике») Ага! А не подскажите, где сейчас может находиться Наталия Павловна? В отъезде… Случайно, не у нас, не в Брянской области?.. Уважаемый, вот только не надо эфир матом засорять, договорились? Сейчас я вам всё объясню… Она теряла какие- нибудь документы? Паспорт?.. (Саша вспомнил: теряла!  В мае! Что именно - конечно же, не помнит! И он закивал головой: теряла, теряла!) Не слышу! (Лацис подул в трубку) Алле! Не слышу!»

      «Теряла! Теряла! Много теряла!»- радостно прорвалось у Александра.

      «Ну, значит, мы повязали мошенницу. А вы ещё грубите! Радоваться надо! И помогать органам, а не … отлынивать… Мы же вам помогаем… Значит, это не она?»

      «Да нет, конечно!!! Где Брянск, а где она! Это аферистка у вас сидит, точно говорю! Ничего себе!.. Пол- России, оторва, проехала! Фотки, небось, переклеила!»

      «Точно… фотки… И, все- таки, с кем я говорил?»

      «Муж! Муж!- теперь уже твёрдо подтвердил Саня. – А документы вы  нам когда вышлите? А то без них, как без рук. В поезд даже не пустят…»

      «Вышлем, вышлем… Вот посадим её- и вышлем… Да не волнуйтесь, у нас  это быстро! Всего доброго! До свидания!»

      Саша довольно хмыкнул: святое дело каждого гражданина - помочь органам. Если те не грубят и не хамят - почему бы и нет?..  Можно и мужем смело назваться!

      Потом улыбка с лица сползла, как дождинка по стеклу.

      Как… Наташка… ехала… поездом… через границу… без паспорта?!

      Бред!!!

      Бросился к книжному шкафу, лихорадочно залистал атлас. Кретин! Паганель хренов! «Где Брянск, а где она»…  Да здесь же! В Брянской области! В «обезьяннике», поди! Или в «одиночке»! Вот она, граница Житомирской и Брянской!.. Дурак! Гватемалу с Алжиром знаешь, а Родину свою… Поистине, как поляк в Костроме… Стыд- то какой! Тупее Вовки стал!

      Нижняя губа предательски задрожала от этой мысли.

      Как же… чего же делать сейчас… как благоверную выручить?.. Загнали, может, в «общую», к уголовникам… Мало не покажется! Она же даже «по фене не ботает»!  У- у- у…

      Застонал от безнадёги. Сам же её и «закрыл»! Павлик, понимаешь, Морозов!..

      Плюсы, конечно, тоже кое- какие были… Но, с другой стороны, всё- таки родной человечек… в неволе… как- то не по- родственному… не по- мужски…

      Но плюсы- то тоже были!!!

      Александр малость успокоился. Торопиться не надо. Не надо торопиться.  Надо ей позвонить!

      Позвонил. «Телефон абонента выключен или находится…»

      Теперь надо подождать. Саша заглянул в холодильник. «Топаз». 0,5. Прикинул возможности организма. Подытожил: сутки подождать. А потом к пацанам. Стрелку забить, перетереть… Конкретно посоветуют… (Он сам не заметил, как стал мыслить на арго.)

      И теперь, после суток томительного ожидания с «Топазом», он сидел перед всеми, как покусанный пчёлами Вини - Пух, и ждал советов. Телефон же Наталии все предыдущие сутки не отвечал.

      Но «братва» сидела и молчала, не в силах совместить Наталию и «обезьянник».

      -Чего молчите, умники? Малышенкову надо звонить! Связи- то у него, наверное, остались?!- прервала молчание Ленка.

      И сразу все засоглашались: да… да… Малышенков….

      Позвонили, объяснили ситуацию - и вновь замолчали.

      Вовка радостно затих в постели: не до него! И в то же времени тихонько обижался: вот друзья! Он «в лёжку» лежит, а им хоть бы хны!..

      Принялся, как и вчерашний Сашка, перебирать все плюсы и минусы в истории с Наталией. Плюсы, несомненно, были, но… Попахивали как- то… гнильцой… Наталия перевешивала. Значит, будем спасать Наташку.

      Звонок.

      Малышенков пришел!

      Ульрика, учуяв что-то, встрепенулась и побежала к дверям, виляя хвостом. Остальные бросились вслед за нею, распахнули дверь.

      На пороге, с баулами, пропахшими салом, стояла Наталия и испуганно таращилась на встречавшую её толпу.

      …Часа через четыре, когда застолье было в самом разгаре, заявился Малышенков.

      Вздрогнул, увидев живую и невредимую Наталию. Долго шевелил губами и никак не мог расшнуровать дрожащими пальцами обувку.

      -А Зюзя… запросы на тебя послал… И в органы, и в больницы, и в морги Брянские… Ты- то как здесь? Ты же там должна быть! В Брянске, то есть…- смутился он.

      -Да нет… Меня только на сутки и закрыли… «Попрессовали» немного, а потом разобрались. «Ксива»- то натуральная была, просто двойной ламинат наложили в паспортном, вот таможня и придралась.- Наталия среди своих оттаяла душой, расслабилась и подобрела. – А в мае у меня только «пенсионное» да «трудовую»  стырили. Саша вечно всё забывает. И этому, Лацису, наговорил… А я уже через сутки «откинулась»…

      -Вот Зюзе сейчас мороки будет!..

      Из кухни задушевно неслось тихое мужское многоголосье:

         «Вы нам только шепните-

           Мы на помощь придём…»

      -Чего… все здесь?- насторожился Малышенков, принюхиваясь.

      -Все, все, проходи… Наташ, Лен! На секунду! Пойдём в спальню, к Вовке!- Аркаша утянул женщин за собой.

      Малышенков робко вошел на кухню, скромно встал у дивана, не мешая песне. Рика благосклонно на него посмотрела, пододвинулась.

      -Спасибо,- прошептал тот, присел.

      Прозвучал последний аккорд.

      -ЗдорОво, Саш… Лихо мы тебя загрузили?.. Ты уж извини… Сами ничего не знали… Ну, рассказывай…

      Саша, скоренько накладывая себе в тарелку, рассказал.

      -Вы бы с Зюзей ещё Интернет подключили!

      -Интерпол…

      -Да, Интерпол…

      -Кто его знает…- невнятно ответил Саня набитым ртом. – Зюзя всё может…

      -Ну, давайте ещё по одной да пойдём Вовку поздравлять!

      -С чем?- Малышенков был не в курсе событий.

      -Как- с чем? С выходом книги.

      -А где вышла? Где?

      -Кирилл Толин печатал у себя в издательстве. Сбросились сообща- аж на семьдесят экземпляров хватило! Видишь, в углу, какая пачка?

      -Ну, вы даёте! Это ж… отпраздновать надо!

      -Болеет он… Поди, нельзя?..

      -Ему- то нельзя? Окстись! По - слегка!..

      -Тогда… давай… возьмём…

      -Мужики, вы что?!- встревожилась Надежда. – Пластом лежит, а вы спиртное!..

      -Надь, Надь, подожди! Если ему нельзя - не нальём, значит! А вспрыснуть надо!  

      Что такое - «вспрыснуть» и как это- «вспрыснуть»- никто толком не знал, поэтому со стола сгребли и водку, и вино, и коньяк и двинулись к больному. Но дверь в «палату» кто- то подпирал изнутри.

      Взвизгнула  за дверью  Наталия.

      -Нельзя!

      -Чего они там?- подозрительно оглядел всех Жедяев.

      -Спокойно!- Степаныч вежливо постучал. Опять взвизгнула Наталия.

      -Ну, дайте же пять минут!- ответили изнутри уже Ленкиным голосом.

      -Вот видишь!- обернулся Степаныч к Сашке. – Теперь всё понятно. Через пять минут.

      -Чего «через пять минут»? Чего она визжит- то там?

      -Ты с её испытай- не так завизжишь!

      -Ну- ка, пропустите меня!- Надежда растолкала мужиков, постучала. – Лен, это я.

      -Надь, нельзя! Пять минут!..- И снова - не... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10