Ильин день

Но, как часто бывает в жизни, проходная пешка превратилась в значимую фигуру, и Брежнев правил 18 лет не вмешиваясь в естественное развитие страны, которое всё замедлялось и замедлялось, исчерпав до конца импульс развития, приданный Сталиным. Требовались насущные реформы в экономике и государственном управлении, чтобы страна соответствовала потребностям современности, но властная верхушка партии не желала никаких перемен, полагая, что всё каким-то образом уладится само собой, а затеяв перемены и ошибившись - можно и власти лишиться.

Именно на годы правления Брежнева, которые потом предатели стали называть годами застоя, и пришлись начало созидательной жизни и годы зрелости Ильи Николаевича.

 Как оказалось, это были лучшие годы его жизни. Он окончил школу, получил специальность, работал на заводе и учился в институте, стал инженером, получил квартиру, когда женился и родилась дочь, и жил спокойной, в меру обеспеченной жизнью, которая пусть и медленно, но неуклонно улучшалась, обещая в будущем умеренную зажиточность на склоне лет и достойную старость без потрясений и невзгод.

Это вполне устраивало и Илью Николаевича и большинство жителей страны - СССР, которые не замечали, что страна дряхлеет вместе со своими руководителями и если не будет мощного толчка в её развитии, то и страну и её обитателей ждут великие потрясения, поскольку враги социализма никуда не делись, а неустанно, словно жуки-древоточцы подгрызают устои советской власти в надежде, что она когда-нибудь рухнет и даст свободу алчности, стяжательству и наживе, которые свойственны другим формациям устройства общества, господствующим в мире за пределами страны Советов и немногих её сателлитов.

Жизненные человеческие качества, насаждавшиеся тысячи лет, невозможно изжить за несколько десятилетий, что существовала Советская власть и люди мелкого ума и низменных наклонностей полагали: если убрать преграды для наживы, что существуют в обществе социализма, они будут жить значительно лучше за счет других, и такие настроения всячески поддерживались врагами страны Советов как внутри, так и за рубежом.

 Вор всегда будет считать созидателя и труженика ниже себя и поэтому становится вором, а буржуазное общество – это есть общество воров у власти, оформленное законами, в отличие от общества социализма, которое является, пусть и с издержками, обществом созидателей.

Пока Илья Николаевич занимался устройством личной жизни, чем занимались и все его знакомые и общество в целом, полагая, что «завтра будет лучше, чем вчера», враги социализма продолжали и продолжали тихой сапой разрушать основы общества, дискредитируя идеи равноправия и справедливости.

 Дряхлеющее руководство страны СССР, состоявшее из 10-12 человек почтенного возраста, каждый из которых мечтал напоследок, хоть на год-два, стать верховным властителем,  поскольку Брежнев, после перенесенных инсультов, утратил адекватность восприятия, занималось своими проблемами борьбы за личную власть.

 Народ, в своем большинстве, был вполне доволен своим положением, занимаясь, как и Илья Николаевич, устройством личной жизни, а враги занимались подрывной деятельностью, ожидая удобного случая, чтобы уничтожить ненавистную им Советскую власть и такой случай представился со смертью Брежнева.

Трагическим недостатком Советской власти было то, что за шесть десятилетий вполне благополучного существования, исключая годы разрухи, войны и восстановления, люди утратили иммунитет к борьбе за свой советский образ жизни, полагая, что при всех изменениях в руководстве страны, общие положения социализма, как общества уничтожившего эксплуатацию человека человеком в целях наживы, останутся неизменными, в том числе и все социальные блага как-то: право на труд, бесплатное образование, медицину и обеспечение жильем, социальную помощь детям, инвалидам и старикам, стабильность цен и уверенность в будущем.

После смерти Брежнева к власти пришел Юрий Андропов: человек тяжело больной, но пожелавший хоть годик побыть руководителем, не вылезая из-под медицинской капельницы. Он правил страной год и ничем особенным не запомнился, кроме борьбы за трудовую дисциплину, да ещё тем, что ввел в высшее руководство страны несколько личностей, оказавшихся, впоследствии, предателями и разрушителями страны.

Затем больного Андропова сменил такой же немощный Черненко, который вообще ничем не успел отличиться, быстренько перекочевав в мир иной.

Несмотря на смену больных правителей, страна продолжала свое развитие как самоорганизующийся организм, созданный Сталиным и продолжающий функционировать достаточно эффективно, обеспечивая неуклонное повышение уровня жизни людей.

Конечно, этот организм нуждался в лечении, чтобы удалить бюрократические наросты, которые словно мозоли, мешали быстрому движению вперед, не давая проявиться всем преимуществам социализма перед капитализмом, вся суть которого сводится к получению прибыли немногих владетелей частной собственности за счет обмана остальных членов общества наемного труда.

Сменяемость больных руководителей, умирающих один за другим от старости и болезней, вызывала недовольство в стране и тогда правящая верхушка решила поставить во главе страны ничтожного человека, по фамилии Горбачев, полагая, что под прикрытием этого дурачка и фанфарона они останутся у власти до конца дней своих, а страна продолжит свое развитие по инерции, приданной Сталиным более тридцати лет назад.

Однако Горбачев оказался не просто дурачком, а дураком с инициативой, находившимся в полном подчинении у своей жены Раисы, не забывшим своих кулацких корней и преклоняющимся перед капиталистическим Западом.

Дурак с инициативой, окружив себя советниками-предателями и будучи совершенно здоровым в свои пятьдесят четыре года рьяно взялся за переделку основ экономики страны, воодушевляемый возгласами поддержки зарубежных правителей, увидевших шанс уничтожить ненавистную им страну СССР, пока ею руководит безумец, которого легко можно превратить в предателя: если окружить его предателями, уже имевшимися в руководстве страной, на всех уровнях  - от партийных бонз и министров до руководителей предприятий и низовых партийных организаций.

 Наконец-то многолетние труды внешних врагов по выращиванию ренегатов и предателей внутри страны – СССР начали давать свои отравленные плоды, которые внешне выглядели безобидными и весьма привлекательными.

Вначале Горбачев провозгласил гласность, что означало возможность критиковать всё и вся, особенно недостатки в устройстве жизни людей и работе предприятий.

Свора журналюг, до этого вилявших хвостом в ожидании подачек от партийных хозяев, тут же набросилась на сами основы организации общества, утверждая, что в стране СССР есть лишь одни недостатки, и нет ничего хорошего в жизни людей.

 Средства массовой информации почему-то оказались в руках критиканов, льющих на сознание людей одни недостатки: мол, нет у нас ничего хорошего, да и живем мы неправильно, приводя в пример, якобы хорошую жизнь всех в странах Европы и Америки.

Вместе с гласностью, горбачевская свора провозгласила перестройку, что означало изменение основ организации и управления общественным производством и первым делом перестройщики объявили  выборность руководителей предприятий и подразделений в этих предприятиях, невзирая на квалификацию и управленческие навыки избираемых толпой руководителей.

Претенденты горячо обещали своим коллективам всяческие блага и в результате у руля предприятий оказались горлопаны, рвачи и проходимцы, вмиг расстроившие работу подвластных им предприятий и учреждений и начавших торопливо грести народное добро в свои карманы, позабыв об обещаниях, данных при своём избрании.

Одновременно было введено ограничение на торговлю спиртными напитками,  которая давала высокий процент в бюджет страны, ибо нет ничего более выгодного государству, чем торговля спиртными напитками. Так называемый «сухой закон» мгновенно подорвал финансы государства, которое вынужденно было покрывать дефицит зарубежными займами, которые охотно начали давать иностранные государства, видя в этом грядущий залог краха социалистического государства.

На волне начинающейся разрухи в головах людей и неразберихи в общественном производстве, при Горбачеве сколотилась группа экономистов-реформаторов, предложивших реформировать управление промышленностью и сельским хозяйством, чтобы придать ускорение их развитию.

Реформирование начали с трех направлений: во-первых, разрешили предприятиям самим сформировать фонд оплаты труда, безотносительно к объему и качеству выпускаемой продукции, что позволило руководителям поднять себе зарплаты в разы, добавив крохи и к зарплате прочих тружеников.

Во-вторых, приняли закон о кооперации, который разрешил организовывать торгово-производственные кооперативы по выпуску и продаже товаров народного потребления, чтобы наполнить рынок товарами в условиях их дефицита при необоснованном повышении зарплат. Этот закон позволил руководителям и приближенным лицам учреждать кооперативы и через них реализовывать продукцию своих и смежных предприятий, деля всю выручку между собой.

В третьих, государство отменило монополию на внешнюю торговлю и тысячи предприятий вырвались на внешний рынок, продавая за рубеж всё, до чего могли дотянуться руки их руководителей, посредников и спекулянтов, которых оказалось, вдруг, неимоверное количество.

Эти реформы вмиг смели все товары и продукты с прилавков магазинов, заставив граждан метаться в поисках продуктов питания, одежды и предметов домашнего потребления, которые перекочевали из государственных магазинов на рынки и в кооперативы, где продавались по спекулятивным ценам.

Так под лозунгами: «гласность – перестройка – ускорение» и «больше гласности – больше социализма» уничтожались основы социалистического общества всеобщего равенства и справедливости.

Спекулянт и мошенник становился уважаемым человеком с туго набитыми карманами, а труженик на заводе или в колхозе превращался в наемного работника с зарплатой, не успевающей за спекулятивным ростом цен.

Илья Николаевич читал где-то, что при Сталине, после войны, цены постоянно снижались, а зарплата росла, после Сталина до Горбачева были стабильные цены при росте зарплат, а во времена «перестройщиков» наступил безудержный рост цен на всё, кроме оплаты труда всех, не участвующих в спекуляциях.

По его мнению, крушение Советской власти началось с появления на улицах Москвы платных туалетов. Выйдя однажды из метро и зайдя в туалет, которые были возле каждой станции, он обнаружил на входе лицо кавказской национальности, которое потребовало за вход в туалет плату в размере 20 копеек. На вопрос: С какой стати? – им был получен ответ: -Читай объявление! Действительно, у входа висело объявление, что туалет платный и вход в него стоит 20 копеек. Возмутившись, он заплатил, ибо нужда не терпела отлагательств.

Так несколькими законами, Горбачев со сворой предателей - рвачей за три года своего правления разрушил основы социалистического устройства государства СССР, за которое три предшествующих поколения положили свои судьбы в революциях, войнах и лишениях, ради благополучной и мирной жизни последующих поколений.

Через три года безумств горбачевской клики, страна СССР впала в состояние клинической смерти, когда сердце ещё бьется, но поврежденный мозг уже умер и остается только ждать когда наступит агония.

Продовольствие и товары начали выдавать по карточкам и талонам, словно в войну, под вопли демократов – как называли себя эти мерзавцы, что такова природа социализма и чтобы жить лучше надо переходить на рыночную экономику, где всё, якобы, находится в частной собственности и потому все люди в Европе, США и других странах живут хорошо.

Сбитый с толку, народ не сопротивлялся и готов был согласиться с любыми изменениями в стране, лишь бы снова наступили времена мира и благополучия, от которых люди так опрометчиво отказались, позволив проходимцам-перевертышам захватить власть и уничтожить скромную, но вполне благополучную жизнь, поддавшись посулам райской жизни и забыв про народную мудрость, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Товары и продукты эшелонами увозились за границу, для продажи за бесценок, оставляя в стране лишь крохи, выдаваемые по талонам.

Заводы работали, колхозы производили продовольствие, но всё сделанное, выращенное и произведенное или вывозилось за границу, или просто уничтожалось на складах, чтобы заставить народ смириться с любыми изменениями в общественном устройстве жизни, под обещания, что станет  лучше, чем сейчас.

Горстка ренегатов-предателей, пробравшихся к власти, не была ещё уверена в молчании народа, армии и госбезопасности и потому, тщательно скрывая свои замыслы по уничтожению страны, умело спихивала все трудности жизни на недостатки социализма, который, якобы, принципиально не может обеспечить хорошую жизнь населению и поэтому является тупиковой ветвью развития человечества и должен быть заменен на благословенный капитализм.

Госбезопасность в лице  КГБ, должная охранять и защищать конституционный строй не призвала предателей к ответу: видимо не зря Андропов руководил КГБ пятнадцать лет и посадил там такие кадры, которые не защищали общественный строй, а напротив участвовали в разрушении основ социализма и союзного государства, в котором республики, почуяв слабость центральной власти, начали широкую пропаганду среди населения за выход из СССР.

Националисты всех мастей, спекулируя на трудностях жизни, обусловленных предательской кликой Горбачева, принялись убеждать народы, что все невзгоды их жизни проистекают из пребывания республик в составе СССР и что каждая республика кормит и содержит остальных за свой счет и стоит лишь выйти из СССР и стать самостоятельными, как жизнь наладится и будет прекрасной и замечательной, особенно, если избавиться от русских.

Народы одобрительно внимали глашатаям независимости и вскоре повсеместно начались волнения в союзных республиках за выход из СССР и избавление от русских, которых начали называть оккупантами.

Первыми взбунтовались азиаты, как наиболее отсталые нации, не изжившие ещё в себе феодальные порядки и клановое деление, что привело к волнениям и погромам на национальной почве, учитывая, что эти республики были основаны в произвольных границах и со смешанным населением.

Затем возникли прибалты, которые со спесивостью народов, никогда не имевших национальных государств и отделившихся от России на  короткий период оккупации немцами в  Первую мировую войну, а затем вновь присоединившихся к СССР перед Отечественной войной, считали себя истинными европейцами: выше русских и прочих народов СССР.

Потом волнения перекинулись на Кавказ, где многовековое перемешивание национальностей создавало благоприятные условия для националистов, требовавших исключительных прав только титульной нации в ущерб всем остальным народам.

КГБ почти безучастно смотрел на разгорающийся пожар национализма в республиках, поскольку во всех республиках, стараниями Андропова местные гэбисты были сплошь представителями титульных наций, и весьма благосклонно относились к национальным вожакам, призывающих к выходу из СССР, вместо того, чтобы этих вожаков сажать в тюрьмы.

Объявился такой вожак и в России, а имя этому вожаку было Ельцин, и это имя мало напоминало типично русские фамилии.

Ельцин был горьким пьяницей, что, несомненно, было известно КГБ, дающему характеристику на каждого человека, выдвигающегося на ответственный пост, однако Ельцин по чьей-то воле добрался до поста секретаря обкома.

Он построил в Свердловске самое большое здание обкома партии, которое жители назвали «член КПСС», уничтожил Ипатьевский дом, в котором была расстреляна царская семья, что не помешало ему впоследствии выражать притворное сострадание  к этой царской семье Николая Второго - когда  стало выгодно.

Ельцин первым в России посадил свою область на продовольственные талоны, после чего был переведен на повышение в ЦК партии и вскоре назначен градоначальником Москвы: видимо кому-то нужен был самодур, алкоголик и беспринципный проходимец на высоком посту для последующего развала государства, чем Ельцин и принялся усердно заниматься.

Известен случай, когда Ельцин, прибыв в Америку, вышел из самолета после многочасовой пьянки, помочился на колесо на глазах изумленной публики, пожал руки встречающим и уехал пьянствовать в гостиницу, где попытался ночью, в одних трусах, сбегать, по старой привычке, в магазин, за бутылкой виски. Эти куражи были, видимо, документально зафиксированы, и с тех пор Ельцин безропотно выполнял команды своих кукловодов при разрушении страны, опасаясь огласки.

Это свидетельствует, какие нравственные уроды разрушали страну – СССР и почему они до сих пор почитаемы нынешним руководством страны и за рубежом.

Житейские сложности и нарастающий хаос в стране несколько охладили отношения между Ильей и Анной: их встречи стали более редкими вследствие бытовых неурядиц и траты времени на добывание еды.

Илья не мог материально помогать своей женщине, поскольку его заводской зарплаты хватало лишь на самое необходимое по содержанию семьи. О получении комнаты от завода, чтобы развестись с женой, тоже пришлось забыть, поскольку завод перестал строить собственное жилье, попав под управление новоизбранного директора – говоруна, принявшегося ускоренными темпами повышать собственное благосостояние и своих подручных, помогающих ему в благородном деле расхищения социалистической собственности.

Анна в своем НИИ тоже перебивалась с хлеба на квас и эта взаимная озабоченность глушила страсть при встречах, от случая к случаю, не порывая их отношений окончательно. Они по-прежнему уповали на то, что временные трудности пройдут и им снова будет хорошо и беззаботно вместе, как это было при их первых встречах.

– Если за три года мы не надоели друг другу, значит, есть у нас глубокие чувства и пусть всё остается как есть, пока возможно, - говорила не раз и не два Анна, провожая Илью после их редкой очередной встречи, принесшей, пусть ненадолго, покой и умиротворение в их тела и души.

IX

Воспоминания и размышления Ильи Николаевича о своем прошлом и об изменениях в стране, вызвавших изменения в его жизни, прервал звонок с мобильного телефона. Эти телефоны он не признавал и не хотел пользоваться, но вынужден был приобрести в связи с устройством на работу в автостоянке: иногда требовалось подменить дежурного вратаря, на что поступала команда от хозяина именно по телефону и именно по мобильному, ибо хозяин требовал быть на связи в любое время.

Жена Галина, напротив, пользовалась мобильником по всякому случаю и сейчас, по интуиции Ильи Николаевича, звонила именно она. Говорить с женой после недавней ссоры ему не хотелось, но не ответить на звонок грозило ещё большим скандалом.

Он взял телефон: чутье не подвело – звонила именно Галина и, судя по шумам, звонила из электрички, не успев доехать до дачи, но и не удержавшись от бессмысленного звонка.

– Ну что, прогнал жену и, небось,  веселишься сейчас с любовницей на свои именины, – громко выговорила жена, не стесняясь окружающих её пассажиров электрички. Илью Николаевича всегда поражала беспардонность людей, разговаривающих по телефону в толпе или транспорте и громко обсуждающих личные проблемы, мешая другим. Таковой была и есть и его жена Галина, так и не понявшая его за долгие годы совместной жизни.

– Бог с тобой, Галина, – миролюбиво ответил Илья Николаевич, на обвинения жены, – вспомни о моем возрасте!

– Вам, кобелям, любой возраст не помеха, – взорвалась Галина, – жена за дверь, а ты хвост трубой и к любовнице. Думаешь, я забыла, как ты много лет бегал на сторону к своей Анечке, пока я её не отвадила. Может, и сейчас к ней наладился, прогнав меня прочь. Хотя и то верно, что старый ты стал и никому не нужен, кроме проституток с улицы, которые за тыщу готовы обслужить и такого негодного старикашку, как ты. Веселись старый хрыч, прогнав жену, а я с котом Васькой буду на даче одинокой кукушкой куковать, коль мужу не нужна.

– Дома я, один, – по привычке начал оправдываться Илья Николаевич, лишь только жена упомянула Анну, – и соседка Мария может подтвердить, что я один дома в день своих именин. Лучше одному быть в такой день, чем слушать твою брань. Никогда ты меня не понимала и нечего сейчас горевать, когда состарилась. Раньше надо было думать.

– Конечно, старая я тебе стала не нужна, когда молодость мою загубил – распалилась Галина, вспоминая свой неудачный брак, который не принес ей ни достатка, ни женского счастья или хотя бы удовольствия.

– Что ты кричишь на весь вагон? – возмутился Илья Николаевич, – замуж я тебя не тянул и если бы не дочь наша, давно бы сбежал, куда глаза глядят. Да и ты без меня, потаскалась бы проводницей ещё несколько лет, поистрепалась бы от вагонной любви и осела бы где-нибудь на полустанке в железнодорожном общежитии на постоянное проживание. А здесь и дочь и дача есть и всё недовольна. И не кричи на весь вагон о своей несчастной жизни – у людей своих забот хватает, чтобы слушать ещё и истеричную бабку, - закончил Илья Николаевич и выключил разговор.

Телефон снова зазвонил через минуту, но он больше не включал его, зная, что это его бывшая жена никак не может успокоиться, что он один и доволен своим одиночеством.

– Неужели и вправду меня когда-то тянуло к этой женщине, бывшей достаточно привлекательной, чтобы возбудить мужские желания, но никогда не стремившейся к духовной близости с ним, назвавшим её своею женою, несмотря на девичьи грехи и вздорный характер, иногда пробивавшийся сквозь женское притворство и лицемерие.

Вот так: женился он на Галине ради ребенка, которым она удивительно вовремя забеременела, и потом прожил всю свою жизнь рядом с этой чужой ему женщиной, которая так и не стала ему ни женою, ни другом.

– Ладно, хватит сожалеть о несбывшемся семейном счастье, надо бы и пообедать: и время подошло, и очередную свару с женщиной, продолжавшей числиться его женою, сам бог велит заесть и запить, – решил Илья Николаевич и пошел на кухню, чтобы приготовить обычный свой обед, несмотря на день именин.

Готовить он научился за годы жительства в общежитии, иногда вдохновляясь на приготовление какого-нибудь замысловатого блюда. Но сегодня кухарничать ему не хотелось, и он решил приготовить себе обед из своей молодости по-общежитски: сварить вермишелевый суп из пакета и отварить в нем пельмени: суп на первое, а пельмени на второе и чай с пряниками на третье. Сказано – сделано, и через полчаса Илья Николаевич уже прихлебывал горячий суп с хлебом, а на тарелке рядом дымились паром пельмени, сдобренные сливочным маслом.

Блюда эти были из его молодости, но оказались удивительно безвкусны: либо его чувства притупились, либо действительно вкус этих блюд разительно изменился за прошедшие десятилетия, что отмечали все его знакомые.

С внедрением рыночных отношений, о которых постоянно курлыкают с экрана телевизора всяческие ведущие кулинарных передач, вкус продуктов, приобретаемых в сетевых магазинах изменился до неузнаваемости, потеряв специфичность и утратив запахи, словно все эти продукты были изготовлены из пластилина, который Илья в детстве однажды попробовал, но больше не стал, почувствовав несъедобность этого вещества, предназначенного для лепки фигурок, но не для еды.

Вот и сейчас, суп и пельмени были полностью лишены запахов, а пельмени на вкус были не лучше того пластилина из Илюшиного детства.

Задача любого предпринимателя – это получить максимальную прибыль, ради которой всячески завышается цена товара и натуральные продукты заменяются на дешевые, фальшивые добавки, внешне напоминающие настоящие. И никакая конкуренция не в силах изменить такое положение, ибо каждый из участников рынка тоже гонится за прибылью в ущерб качеству.

Сталин, которого Илья Николаевич начал уважать в последние годы, поняв, что организаторы и исполнители переворота в России, с целью возвращения капиталистических порядков, обливают Сталина грязью за несуществующие злодеяния, выполненные, якобы, лично им, а не врагами-извратителями социалистических идей, писал:

– «Цель капиталистического производства – извлечение прибылей. Что касается потребления, оно нужно капитализму лишь постольку, поскольку оно обеспечивает задачу извлечения прибылей. Вне этого, вопрос потребления теряет для капитализма смысл. Человек с его потребностями исчезает из поля зрения.

  Цель социалистического производства не прибыль, а человек с его потребностями, то есть удовлетворение его культурных и материальных потребностей. Цель социалистического производства «обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества.»

Мы имеем дело здесь не с примером потребления, а с подчинением социалистического производства основной его цели».

Маркс говорил: «Обеспечьте капиталу 10% прибыли и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать и тому и другому».

Этими знаниями исчерпывалось знание марксизма Ильей Николаевичем, но, посещая магазины для покупки продуктов, он каждый раз убеждался в справедливости мыслей и Сталина и Маркса. Потому что качество продуктов стало отвратительное, а их цена неимоверная для пенсионеров, да и рядовых тружеников тоже. Иногда в телевизоре мелькали новости о фальшивой водке, изготовленной из метилового спирта. Эти «предприниматели» заведомо знали, что такая водка ведет к смерти, но это не останавливало торгашей ради собственной прибыли.  В этом и заключается «рынок», который без умолку расхваливают никчемные правители России и их холопская телеобслуга, попутно очерняя социализм и приписывая ему несуществующие  плохие качества: насилие, угнетение людей, отсутствие личной свободы и, даже, отсутствие секса.

Эти же извратители твердят, что пожилые люди, к которым, несомненно, относился и Илья Николаевич, ностальгируют по своей безвозвратно ушедшей молодости, а потому многое этим старикам кажется в их прошлом хорошим, хотя на самом деле все в СССР жили в беспросветной нужде, моральном терроре власти советской, в серости и тоске.

Илья Николаевич, пытался вначале, вслух и молча, оспаривать ложь щелкоперов, но, поняв бессмысленность своих доводов, не доходивших до разума перевертышей, перестал раздражаться от лжи телевизора, установив для себя следующее: он с самого начала трудовой деятельности получил хорошую рабочую специальность, потом бесплатно учился в заочном институте, стал инженером на заводе, получил бесплатно квартиру, бесплатно выучил дочь в институте, не знал никогда заботы о хлебе насущном, а то, что женился опрометчиво на вздорной женщине, так это его личная ошибка, а не происки советской власти.

Обед он закончил кружкой темного безвкусного чая, который заварил из пакетика: даже чай стал не похож на чай при этой проклятой власти рынка, где всё идет на продажу, маскируясь под натуральность, чтобы получить прибыль.

Именинный обед закончился без всякого удовольствия и Илья Николаевич снова прилег на диван, чтобы отдохнуть и вернуться к своим размышлениям, прерванным звонком жены Галины.

Хаос в стране, управляемой предателем Горбачевым, который продолжал выдавать себя за коммуниста, нарастал, словно снежный ком, катящийся по весне с пригорка, покрытого мокрым снегом.

Мотор социализма, построенный народом под руководством Сталина, ещё тянул страну вперед, но в энергию народа,  врагами уже была добавлена грязь, которая, минуя фильтры, ломала механизмы, засоряла шланги, приводя хозяйство страны к инфаркту экономики.

– А ведь это я, и такие же работяги, которым было под сорок лет, не восстали тогда против предателей и проходимцев всех мастей и не защитили народную власть, равнодушно взирая на шабаш подонков, полагая, что всё как-то само-собой уладится, – думал Илья Николаевич, пребывая на диване в сладкой послеобеденной дрёме.

– Шахтеры, помнится, забастовали, но они требовали не смены руководителей-разрушителей, а дополнительных привилегий лично для себя, хотя и были на то время самой высокооплачиваемой группой, с шестичасовым рабочим днем и двумя месячными отпусками в год.

 Власть тогда охотно пошла на удовлетворение шахтерских требований, поскольку это ещё больше вносило разлад в рабочую среду и разрушало народное хозяйство страны. Если в единый механизм внести какую-то поломку и вовремя не устранить её, то весь механизм вскоре разрушится до основания, вызвав катастрофу с гибелью людей - чего и добивались враги социализма внутри страны Советов и за её пределами.

– Я тогда продолжал работать на заводе, заботился о сохранении отношении с Аней и бегал после работы по магазинам, отоваривая талоны на продукты и забивая антресоль в своей квартире крупой, мукой, консервами. Эти продукты через несколько месяцев портились и их приходилось выбрасывать, чтобы заменить на такие же, вновь добытые по талонам, поддавшись панике, умело разжигаемой среди населения всякими интеллигентами и проходимцами, мечтающими опять, как в царские времена, стать правящим классом и присвоить себе достояние государства в частную собственность – размышлял Илья Николаевич.

- Поднялись бы тогда рабочие против Горбачева и Ельцина, выкинули их на помойку истории, и мы жили бы сейчас припеваючи - лучше американцев, и страна была бы самой мощной в мире, что убедительно показал какой-то ученый-экономист, не утративший совести, и я бы сейчас не ел суп из пакетика в свой день именин.

Но я, в то время, занимался личными делами, другие, видимо, тоже, пропаганда хаяла нас – работяг, мы считали, что разруха как-нибудь уладится, но известно, что нарыв сам собой не рассосется, если его не вскрыть и не удалить гной, которым в стране оказались партийно-хозяйственная верхушка, интеллигенция и всякого рода проходимцы, мигом чуявшие поживу, словно стервятники.

Мерзавец Ельцин, которого, как оказалось впоследствии, интересовали лишь личная власть и водка, на волне недовольства Горбачевым, избрался президентом России и провозгласил независимость России от остальных республик СССР, дав этим начало разрушению СССР, как единой страны.

Люди начали понимать грозившую им опасность в расколотой стране, и тогда Горбачев с окружением  сыграли спектакль с переворотом власти организовав путч под названием ГКЧП – Государственный Комитет по чрезвычайному положению. Этот ГКЧП из десятка человек, якобы взял власть в стране, воспользовавшись отбытием Горбачева в отпуск вместе с женушкой в Крым.

ГКЧПисты оказались полностью ничтожными людишками, неспособными на решительные действия, все свои поступки согласовывали с Горбачевым и даже не сумели арестовать Ельцина, который возвращался из Казахстана после длительной пьянки, хотя в составе ГКЧП были и министр обороны и министр внутренних дел и председатель КГБ – вся власть была в их руках, но не было ни воли, ни ума, чтобы отсечь гниющую голову Горбачева, уничтожить пьяницу Ельцина и возвратить страну на естественный путь социалистического развития, устранив непорядки в хозяйственном устройстве.

Пробыв у власти три дня ГКЧПисты добровольно отдали власть в стране хмельному Ельцину, который, получив всю власть начал пьяно куражиться и над придурком-предателем Горбачевым и над всей страной, провозгласив курс на возвращение страны СССР от социализма к рыночной капиталистической экономике, не упоминая однако слова «капитализм».

Так, сын кулака оказался у власти в народном государстве и начал с исступленностью не похмелившегося пьянчуги разрушать привычный людям уклад жизни, сложившийся за семьдесят лет советской власти и обеспечивший достойную жизнь всем, ликвидировав безработицу, бездомность, власть денег, уменьшив в разы преступность, проституцию по принуждению, наркоманию и прочие «прелести» капитализма.

Это случилось в августе 1991 года, а через три месяца, три мерзавца: Ельцин, Кравчук и Шушкевич собравшись в дальнем углу Беловежской пущи, чтобы в случае народных восстаний было сподручнее убежать за границу, заявили о ликвидации СССР, сообщив об этом своим американским хозяевам, а потом и народам России, Украины и Белоруссии, которые это известие приняли почти равнодушно, одурманенные пропагандой, что всё останется по старому, но будет лучше жить врозь: как живут разведенные супруги, поняв, что совместная жизнь стала невыносимой.

Прощелыги, окружавшие этих мерзавцев, внушали народам, что теперь-то все заживут прекрасно, тем более, что Ельцин, как-то по пьянке, обещал, что он ляжет на рельсы перед приближающимся поездом, если люди станут жить хуже, добавив, на всякий случай, что сначала, из-за развода государств, станет жить немного хуже, потом положение выровняется и скоро жизнь улучшится значительно с внедрением рыночных отношений, которые лучше плановой экономики социализма.

Для внедрения этих рыночных отношений Ельцин поставил во главе Российского правительства некоего Егора Гайдара – внука известного детского писателя, который внешне походил на дауна, описанного писателем в «Сказке о мальчише-кибальчише,» под именем мальчиша-плохиша, продавшегося буржуинам за бочку варенья и ящик печенья.

Целью  Егора Гайдара, как он говорил впоследствии, было разрушить экономику страны, чтобы невозможно было вернуться обратно в социализм, даже если народ и восстанет против предателей и воров, захвативших обманом страну.

Окружив себя такими же мерзавцами и предателями и под присмотром иностранных советников, ошалевших от неожиданной возможности пограбить страну, уничтожить ненавистное им равенство людей и восстановить власть денег, Егорка принялся за дело, согласно русской поговорке «Ломать – не строить», хотя и был лишь на четверть русским по рождению, относясь к библейскому племени.

Первым делом, Моисеевы потомки обесценили деньги, чтобы лишить людей и предприятия возможности приобретать всё необходимое для жизни и производства.

Безудержное печатание денег привело к их инфляции, и через пять лет власти негодяев деньги обесценились в 100000 раз, так, что даже хлеб, цена которого немного регулировалась, чтобы не вызвать голодного восстания населения страны, стал стоить 5000 рублей, вместо 13 копеек за батон. Такая инфляция лишила людей их накоплений, а предприятия лишились оборотных средств, и любое производство стало бессмысленным, поскольку за время изготовления чего-либо  более недели, цена продукции возрастала в разы, не позволяя потребителям приобрести эти товары ввиду отсутствия денег на их покупку.

Илья Николаевич продолжал работать на заводе, который, по инерции, ещё делал военную продукцию, но  государство перестало платить вовремя, расплачиваясь лишь через месяц, за который деньги обесценивались, не позволяя далее производить эту продукцию в прежнем объеме. Но русского человека не так-то легко сломать через колено и предприятия перешли в своей деятельности от денег на прямой обмен товарами между собой, что назвали иностранным словом «бартер».

Завод Ильи Николаевича перешел на выпуск кастрюль, сковородок, лопат и прочих изделий, которые отдел снабжения менял на еду для рабочих и запчасти для производства, что позволяло выживать и работникам завода и самому заводу.

Большим подспорьем в производстве была прямая продажа изделий ширпотреба за границу, где эти изделия оплачивались в долларах, которые можно было хранить, поскольку цена доллара постоянно росла вслед за инфляцией рублей. Через год такой заварухи, рынок перешел в расчетах за товары и услуги от рублей на доллары, что означало полное подчинение экономики страны доллару, ибо только зависимые и колониальные страны пользуются внутри страны иностранной валютой для своего существования.

Разрушители страны, которые назвали себя реформаторами, а свои действия – реформами, за год успели полностью развалить экономику страны  и удалились, на всякий случай, от власти, чтобы не отвечать за содеянное, ибо твердой уверенности в своей окончательной победе над Россией – как стала называться республика, провозгласившая себя приемником СССР, у этих псевдореформаторов не было.

Так за один год, стараниями предателей, проходимцев и шулеров страна СССР была разрушена на 15 частей, провозгласивших себя самостоятельными государствами, а экономика СССР, которая, по всем прогнозам должна была выйти на первое место в мире по объемам промышленного производства, обогнав США к 2000 году, лежала в руинах, выживая лишь за счет продажи нефти, газа и другого сырья.

Страна  превратилась в сырьевой склад капиталистических стран, о чем предупреждал Сталин: «Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мировой капиталистической системы, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны».

На смену еврейскому прощелыге Гайдару, пьяница Ельцин поставил  русского дурака с инициативой, по фамилии Черномырдин, который продолжил разрушение страны «Россиянии», по подсказкам тех же советников и «доброжелателей», что и прежде.

«Черная морда» - как его называли в народе, затеял передачу всего национального достояния России в частные руки, утверждая, с подачи заморских экспертов, что если завод передать умелому владельцу, то этот владелец вмиг восстановит производство, другие поступят точно так же, и рынок наполнится товарами, рабочие получат достойную зарплату и жизнь в стране быстро наладится, как и обещал Президент Ельцин.

 Однако, Ельцин на рельсы ложится не собирался, а продолжал пьянствовать и куражиться над страной до такой степени, что даже Верховный Совет России, оставшийся от времен Советского Союза, принял решение об отстранении Президента от власти. На это Ельцин ответил разгоном и расстрелом Верховного Совета, в чем ему помогли предатели в органах милиции и госбезопасности, а также зарубежные покровители из США и Европы, желающие окончательного разрушения России, которая была и оставалась ненавистной им всем: какая бы власть не существовала в этой проклятой стране с непокорным народом.

Черная морда поручил разграбление страны рыжему проходимцу под фамилией Чубайс: что согласно мифологическому словарю означает: «рыжий бесенок, маленький, зловредный домовой в образе пузатой рыжей крысы, с лицом вроде человеческого. Он вселяется в дома по воле злых колдунов, «не ест он ни жита, ни мяса, не пьет ни пива, ни кваса, а питается людскою бедою. Чубайс поселяется сначала в одной избе, но если его не выжить, может «цельную волость запустошить».

Этот Чубайс, которого Ельцин поставил распоряжаться имуществом целой страны – Россиянии, придумал раздать всё «достояние республики» по бумажкам, которые назвал «ваучером». Каждому жителю страны выдалась одна бумажка с надписью «10000 рублей», что означало для владельца такой бумажки долю в имуществе страны ценою в десять тысяч советских ещё рублей, по которым и оценивались заводы, фабрики, рудники, колхозы и прочая общественная собственность, которая при власти демократов – так они себя называли, вмиг стала ничьей и её следовало раздать за эти бумажки, под названием «ваучер».

Получил такую бумажку и Илья Николаевич и отдал в какую-то контору под названием «Гермес». Этот Гермес обещал всем долю в нефтяной компании, выдав Илье Николаевичу акцию на десять тысяч рублей, и с этой акции он сможет получать дивиденды, как владелец, словно с денежного вклада в сберкассе.

Дивиденды Илья Николаевич получить не успел, ибо через год контора «Гермес» исчезла неизвестно куда, а хозяином нефтяной компании неожиданно очутился некий гражданин Михельсон, чудесным образом оказавшийся соплеменником Чубайса и владельцем целого грузовика ваучеров, неизвестным путем попавших в его руки.

Директор магазина, собравший ваучеры у своих продавцов, оказывался хозяином этого магазина. Подобным образом всё достояние страны оказалось в руках ловкачей с ныне известными фамилиями: Абрамович, Вексельберг, Потанин, Фридман и тому подобные личности, а до той поры они были никому неизвестные мелкие спекулянты, шулера и работники прилавка, скупившие у работяг ваучеры за бутылку водки и обменяв их на заводы, фабрики, газеты и пароходы, как писал поэт Маяковский «радуюсь я – это мой труд вливается в труд моей республики».

Раздачу ваучеров Чубайс назвал приватизацией, и в результате такой приватизации все предприятия оказались в руках чубайсят, а народное достояние без борьбы и склоки оказалось в частной собственности. Когда советская власть в 1917 году конфисковала частную собственность в пользу государства, все прежние хозяева поднялись на борьбу, устроив гражданскую войну, чтобы вернуть эту собственность назад в свои руки, а когда рыжая крыса отдала народное достояние в руки мошенников, никто из честных тружеников даже не пикнул, словно весь народ находился под наркозом реформаторов -приватизаторов.

Ельцин, разогнав и расстреляв Верховный Совет России, провозгласил себя единоличным Президентом и полностью отдал страну на разграбление приватизаторов, как в давние времена цари-императоры отдавали на разграбление захваченные города и земли своим войскам за верную службу.

Завод, на котором работал  Илья Николаевич, избежал участи приватизации, поскольку выпускал, в основном, военную продукцию, нужную даже подлому режиму Ельцина для защиты своей власти.

Чтобы отвлечь людей от воцарившейся в стране власти воров и предателей, Ельцин устроил внутреннюю войну в России, наподобие той, что устроили бывшие капиталисты и помещики после Октябрьской революции. Войну он развязал против Чечни, провозгласившей свою независимость от России, воспользовавшись неразберихой во власти, устроенной самодуром Ельциным после разгрома Советского Союза.

 Надо сказать, что во многих бывших республиках СССР завязались кровавые погромы русских местными националистами, свалившими на русских вину за все тяготы жизни местного населения после разгрома СССР.  Вот и чеченцы начали громить и грабить русских не только в Чечне, но и в прилегающих районах и Ельцин, как бы, встал на защиту русских от озверевших кавказцев.

Бессмысленная и бездарная война в Чечне закончилась поражением ельцинской армии, и через полтора года Ельцин подписал позорный Хасавюртовский мир, отдав русское население Чечни в полное рабство чеченцам, да ещё и выплачивая горцам громадные деньги для восстановления Чечни и выплаты абрекам компенсаций за войну.

Мир с Чечней был представлен подручными ельциноидами как достижение Беспалого – так называли Ельцина в народе за недостаток двух пальцев на левой руке, которые он отрубил или отморозил по пьянке в дни своей юности.

Путем махинаций и манипуляций, Ельцину при поддержке проходимцев, разгромивших Россию, и именуемых в народе «новыми русскими» удалось переизбраться на очередной президентский срок и продолжить уничтожение России, благо, что его конкурент от коммунистов по фамилии Зюганов, оказался ренегатом и соглашателем и не стал оспаривать подтасованную победу Ельцина на президентских выборах.

Пока наверху шла борьба за власть и народную собственность, Илья Николаевич, как и всё остальное население России, боролся за собственное выживание в новых рыночных отношениях, обещанных ельциноидами, которые в итоге привели людей на толкучки и барахолки, где люди сбывали вещи и предметы, накопленные за годы Советской власти, чтобы приобрести взамен самое необходимое для пропитания и устройства быта.

Завод, где работал Илья Николаевич, хотя и не попал в руки «прихватизаторов», но резко сократил выпуск продукции, оставшись без заказов от военных, что привело к сокращению работающих на заводе в три раза: с 12 тысяч человек до менее 4 тысяч. Илья Николаевич лишился своей должности, но остался работать рядовым инженером, избежав участи безработного, которая настигла многих его знакомых и товарищей по работе.

Однако, запас прочности в советской промышленности и коллективном сельском хозяйстве, созданный за годы Советской власти, оказался большим и, несмотря на усилия реформаторов, страна продолжала существовать.

Люди продолжали выживать, хотя случаи голодной смерти кое-где наблюдались, как и сто лет назад при проклятом царизме, который ельциноиды всячески восхваляли в пику большевикам, расстрелявшим всю царскую семью, и тем самым приглушив гражданскую войну и избежав многих сотен и тысяч жертв, если бы борьба пошла за восстановление самодержавия династии царей Романовых.

Вопреки уверениям ельциноидов, частные собственники заводов, которые попали в их владения путем махинаций и обманов, не стали развивать производство товаров для народа, а посчитали более выгодным закрывать заводы, продавать оборудование заводов по цене металлолома за границу, а на освободившихся заводских территориях строить склады, магазины и конторы для посредников, перепродающих всё и вся с целью наживы - как и утверждал Карл Маркс более ста лет назад.

Ельцин с пьяной удалью прощал странам-должникам перед СССР их долги, но скрупулезно выплачивал долги СССР перед иностранцами, обязавшись даже выплатить царские долги, что царь взял у стран Антанты, чтобы вести империалистическую мировую войну. Выплата этих долгов и бойня в Чечне ещё более ухудшили жизнь людей, однако до восстания дело не доходило: за годы Советской власти люди разучились отстаивать свои интересы и уничтожать негодных правителей, приведших страну к развалу и разрухе.

Пропаганда, обслуживающая реформаторов, как себя назвали воры, мошенники и предатели, успокаивала народные массы, обещая, что ещё немного надо потерпеть и жизнь начнет налаживаться, а воспоминания о прошлой Советской жизни – это глупость, которой надо стыдиться.

 Ещё реформаторы объявили о приватизации жилья: то есть семьи, получившие от советской власти бесплатные квартиры, теперь могут оформить квартиры в собственность и потом продать, при желании, эти квартиры, а самим переселиться куда угодно: на улицу, на кладбище или к родственникам. Приватизация собственных квартир уравнивала грабителя и ограбленного в правах: грабитель получал в собственность народное достояние страны, а ограбленный сохранял за собой своё собственное жилье и должен был благодарить власть за эту милость.

Задача власти была разобщить людей, чтобы все жили по закону джунглей «каждый сам за себя» и это в полной мере удалось ельциноидам, поскольку в стране не оказалось сплоченной силы, способной противостоять сплоченной своре реформаторов, ненавидящих русский коллективизм и самих русских, даже если и сами относились, по рождению, к этой нации.

Профсоюзы не объединяли людей, а напротив разъединяли их по профессиям, по предприятиям, не позволяя подняться против власти мошенников и ренегатов: все  они состояли ранее в партии коммунистов и изменили этой партии, как только стало выгоднее присоединиться к реформаторам и поучаствовать в грабеже народного достояния.

Партия коммунистов  России, которая под водительством Зюганова возникла на обломках КПСС, с самого начала проявила себя партией ренегатов, на словах поддерживающих стремление людей скинуть ненавистную свору реформаторов и возвратить прежний уклад жизни: без частной собственности, без безработицы, без уголовщины, захватившей города и села, что было вполне возможно, прояви псевдокоммунисты решительность и приверженность делами своим словам о возврате к народной власти.

 Внемля этим словам, народ на выборах Президента поддержал Зюганова, несмотря на бесцветность этого партаппаратчика всплывшего неведомо какой волей, из глубин администрации КПСС. Победу Зюганова и поражение ненавистного народу Ельцина, много позднее признали даже реформаторы, но тогда в 1996 году, ельциноиды сфальсифицировали результаты выборов в пользу Ельцина.

 Зюганов, вместо того, чтобы поднять народ на защиту его избирательных прав, и не признать Ельцина избранным президентом, первым поздравил этого  упыря с победой и уехал отдыхать в Крым, оставив людей и честных коммунистов в горести и недоумении от поступка этого ренегата.

 Позднее выяснилось, что Ельцин в это время был в инфарктном состоянии и не мог управлять страной, что обеспечило бы народную победу над реформаторами, если бы партия Зюганова поднялась сама и подняла народ на сопротивление. Но этого не случилось, и реформаторы продолжали свое дело по разрушению страны и разграблению её достояния в пользу немногих мошенников за счет всего остального населения

. В народе ходил слух, что Ельцин сдох тогда, сразу после выборов, и его заменили двойником, но Илья Николаевич этим слухам не верил, справедливо полагая, что такую комбинацию даже отъявленные мошенники не смогли бы проделать, чтобы не допустить утечки информации: слишком много надо было привлечь исполнителей, чтобы провернуть эту аферу с подменой Ельцина на двойника.

Однако, впоследствии даже отъявленные реформаторы признавали, что иногда, в периоды запоя Ельцина, которого в народе прозвали ЕБоНом по начальным буквам ФИО, его действительно заменяли двойниками на всяких торжественных мероприятиях, где президент должен присутствовать, но не говорить речей и не принимать решений.

Передряги в стране сломившие прежний уклад  жизни людей окончательно разрушили отношения Ильи Николаевича с Анной: одинокой женщине с взрослеющим сыном требовалась мужская поддержка, на которую она могла бы опереться в смутное время, но такой поддержки своей любимой женщине Илья Николаевич не оказывал и даже не обещал, будучи сам полубезработным, с нищенской зарплатой и с трудом обеспечивая содержание своей подрастающей дочери.

Как-то осенью, после перевыборов Ельцина и его чудесного выздоровления, когда стало окончательно ясно, что возврата к прежней спокойной и обеспеченной советской жизни уже не будет никогда, Анна, в очередной визит Ильи Николаевича, получив свою порцию женского удовлетворения, вдруг сказала, прервав расслабленное состояние Ильи Николаевича:

– Всё кончено, Илюша, это наша последняя встреча, сегодня мы расстаемся навсегда, так я решила. Мне было хорошо с тобой, и я надеялась, что ты примешь правильное решение, и мы будем вместе, но у тебя никогда не хватало решимости изменить свою жизнь – не хватило её и в наше смутное время. Дочери своей ты скоро будешь не нужен, своей жене, с твоих слов и по моим ощущениям, ты был никогда не нужен как мужчина, а лишь как муж, обеспечивший ей материнство и московскую прописку с жильем.

Если бы ты решился оставить жену, мы смогли бы быть вместе, и сына своего я отправила бы жить к матери, навещая его регулярно, а у нас мог быть свой ребенок. Шесть лет назад я забеременела, но видя твою нерешительность, ничего не сказала тебе и избавилась от ребенка, предчувствуя тяжелые времена – сейчас нашему сыну могло быть пять лет, но ты упустил свой шанс иметь сына, и сейчас я понимаю, что поступила правильно, ничего не сказав тебе о нашем ребенке. Ты, Илюша, хороший человек, но слишком нерешителен и совестлив – таким всегда живется трудно, а в наше время особенно.

Я ушла из НИИ, который доживает последние дни, оставшись без финансирования оборонных разработок, которые ельцинисты продают за границу, да и здания моего НИИ новый директор исхитрился продать под конторы и склады, а сам смылся с выручкой за кордон, в Израиль. Я тебе не говорила, но последний год мы почти не получали зарплату и я жила с сыном на помощь от матери и подрабатывала уборщицей в магазине, а ты даже не интересовался моей жизнью. Конечно, если бы я рассказала всё тебе, ты помог бы, наверное, но ведь и ты живёшь, еле-еле сводя концы с концами.

Поэтому я и говорю тебе сейчас, что это наша последняя встреча – дальше у нас не будет отношений никаких и ты, пожалуйста, не преследуй меня и не ищи со мною встречи – не надо портить то хорошее, что десять лет связывало нас вместе.  Я с благодарностью буду вспоминать наши встречи и эти годы, что ты был рядом – это были лучшие годы моей жизни, хотя они и пришлись на дурные времена.

Закончив этими словами свои откровения, Анна встала с постели и пошла на кухню готовить чай, оставив Илью Николаевича в тягостном раздумье; что же ему делать дальше: уйти от любимой женщины или же сделать решительный шаг и сказать ей, что он выбирает её и уходит от постылой жены и взрослой дочери, чтобы остаться с Анной навсегда и вместе преодолевать смутные времена, а дочь можно будет навещать и помогать ей материально и советом, в которых она, по её словам, не нуждается.

Ничего не придумав, и не решив, Илья Николаевич пошел следом за Анной пить чай.

За чаем Анна, словно освободившись от груза, была весела и оживлена и рассказывала Илье, что решила заняться торговлей вместе с ещё двумя бывшими сотрудницами института, которые начали свой бизнес - так теперь называли торговлю на рынке. И заключается этот бизнес в поездках в Турцию за товаром и последующей продажей этого товара на рынках, которые во множестве открывались по всей Москве. Дело это достаточно выгодное, хотя и хлопотное. Но её напарницы уже раскрутились, живут обеспеченно и дают Анне некоторую сумму денег в долларах под небольшой процент для раскрутки.

Рассказывая эти планы, Анна внимательно смотрела на Илью, ожидая его решения, но так и не дождалась, и тяжело вздохнув, сказала:

– Пора тебе Илюша уходить – скоро вернется мой сын от матери, и я не хочу, чтобы он тебя видел здесь: он уже всё понимает, а сказать ему мне нечего относительно тебя: кто ты такой и почему здесь. Уходи и помни мои слова, что эта встреча последняя.

Илья Николаевич, ничего не решив, встал, оделся и подталкиваемый Анной пошел к двери. Когда он попытался поцеловать Аню на прощание, она увернулась и отворила перед ним входную дверь, тотчас захлопнув её, как только он переступил порог. Так закончились его отношения с той единственной в его жизни женщиной, с которой он хотел и мог бы прожить вместе всю жизнь, но не решился расстаться с женой, оправдывая свою нерешительность заботой о дочери.

Лишь Илья Николаевич вспомнил про жену, раздался телефонный звонок: – Никак Галина снова звонит, – подумал он, привычно удивившись, что стоит ему вспомнить про жену, она непременно проявит себя, явившись наяву или позвонив по телефону.

Он нехотя взял телефон, зная, что не ответив, он вызовет шквал упреков, пока Галина не добьется своего и не выскажет ему очередную порцию своих обвинений и упреков в его адрес. Включив телефон он ожидаемо услышал колоритный и громкий голос жены, которая, видимо, успела добраться до дачи и теперь нетерпеливо желает разрядить свое раздражение на муже, хотя он множество раз высказывал Галине, что не считает её своей женой и никогда не считал в прошлом, женившись на ней из-за ребенка.

– Ну что, отмечаешь свои именины без жены, которую выгнал из дома, чтобы не мешала, – говорила Галина, – наверное, и своей любовнице успел позвонить, – продолжала жена свою ссору, которую, видимо, считала незаконченной из-за своего отъезда.

– Какую ещё любовницу ты мне надумала на старости лет? – изумился Илья Николаевич.

– А ту самую, Анечку твою, с которой ты занимался когда-то, пока я не выследила вас и не высказала ей прямо в лицо: что она есть шалава настоящая и как мы с тобой живем дружно и ладно и пусть она не рассчитывает на твой уход из семьи.  Твоя Анечка тогда чуть не расплакалась и убежала в дом, а через несколько дней и ты перестал задерживаться на работе – видимо эта сучка тебя отвадила, и дала от ворот поворот, когда я посмеялась ей в лицо и обманула её надежды насчет тебя.

Илья Николаевич замер от этих слов. – Значит это жена своим вмешательством разрушила их отношения с Аней, а не сама Анна приняла такое решение, но ничего не сказала ему о встрече с Галиной и её насмешках.

 Галина  придумала сказку о якобы хороших отношениях между ними, высказав, наверное, что он продолжает с Галиной супружеские отношения, хотя уже года два, к тому времени, он спал отдельно от Галины в другой комнате, освободившейся после дочери, которая вышла замуж и жила в квартире мужа.

 Действительно, все годы своих встреч с Анной, он иногда, но исполнял супружеские обязанности, повинуясь домогательствам жены, которая, как и все стареющие женщины, чувствуя скорое окончание бабьего века, чуть не насильно заставляла Илью Николаевича выполнять супружеский долг и, если не получала желаемого удовлетворения, обязательно высказывала ему свое неудовольствие, насмехаясь над его мужскими качествами.

Если бы тогда, при расставании, Анна рассказала  ему о встрече с женой, он обязательно развеял бы все сомнения и обиды любимой женщины и, может быть, решился  на развод с женой, но Анна ничего ему не сказала, и он ни на что не решился.

Галина, почувствовав, инстинктом старой женщины, замешательство мужа, продолжала кричать в телефон:

– Бросила тебя твоя Анечка, потому, что я пообещала ей рассказать о её любовных шашнях  сыну, матери и соседским бабкам, что сидят возле подъездов, как она разрушает ладную и крепкую семью из-за своей похоти и распущенности – вот она и испугалась огласки и позора.

 Надо было бы и мне наставить тебе рога после отставки любовницы и ведь были такие возможности, но я опасалась, что ты вернешься к своей Анечке или найдешь другую женщину себе и убежишь из дома окончательно.

 Вот теперь я высказала тебе всё, что хотела, в твой день именин и можешь дальше их праздновать и сообщить о них своей бывшей любовнице, если она захочет тебя выслушать и ей не отключили ещё телефон за неуплату: она же торговлей занимается и может быть уже разорилась, – тоном победительницы заключила Галина свои признания в подлом поступке и выключила мобильник.

 Илья Николаевич  остался с замолчавшим телефоном в руке, сидящим на диване, где он ещё несколько минут назад спокойно лежал и вспоминал минувшие годы и радости, которых было немного и главной из них были годы его встреч с Анечкой.

– Наверное, черт дернул меня тогда жениться на Галине – тысячный раз вспоминал он своё решение вступить в брак с женщиной из-за её беременности. Знал же, что у неё были до меня любовники или просто случайные связи с мужчинами, как и моя первая связь с ней, прямо в вагоне, но пожалел её и надеялся на взаимность чувств и мыслей.

 Прилепилась бы она ко мне душой и телом, и прожили бы мы вместе все эти годы в покое и согласии, пусть и без любви, о которой так много говорят, пишут и показывают в кино, но которой никто из моих знакомых не изведал в браке – кого ни спроси, все женились или случайно или по житейским обстоятельствам: беременность женщины, отсутствие собственного жилья, которое в советское время давали в первую очередь лишь семьям с детьми, как в моем случае.

Мне ведь многого в браке не надо было:  чтобы жена меня понимала и уважала, не истерила и не скандалила по пустякам, поддерживала и одобряла мои поступки на работе и дома и обязательно хвалила бы мои качества, как человека и мужа.

Но Галина не захотела или не смогла стать мне не только женой, но и другом, никогда не хвалила и не поощряла меня материнской заботой, вот и получила в итоге, полное и взаимное наше отчуждение, которое привело нас, на старости лет, в одиночество, хотя и в одной квартире, где мы живём как чужие и посторонние люди.

Ловко она отшила от меня Аню, наговорив ей гадостей и ничего не сказав мне. Да, я конечно, виноват, что завел себе женщину на стороне, но это было ответом на отсутствие взаимопонимания со стороны Галины, а не поиски приключений и кобелизм, что свойственно многим мужикам, но не мне: этого Галина так и не поняла за все годы совместной жизни.

 Надо было ей со мной искать взаимопонимания, а не устраивать сцены другой женщине, которая поняла мою суть, приспособилась ко мне и несколько лет прожила со мной в радости, без всякого расчета и выгоды. Галина искала в наших отношениях лишь корысть и не получив желаемого озлобилась, а Анечка довольствовалась тем, что есть и получила несколько лет благополучной, с женской точки зрения, жизни, втайне надеясь, что наши любовные отношения когда-нибудь перейдут в семейные.

Не дождавшись от меня решительного поступка, и поверив клевете Галины о наших добрых отношениях в семье, Анна решила прекратить наши отношения, чтобы не разрушать мою семью, которой на самом деле у меня никогда и не было.

Но что сломал, того не склеишь и сижу я теперь один в свой день именин и вспоминаю былое на старости лет, а где-то, так же одиноко, живет и моя добрая Аня, но, может быть, ей повезло и она встретила достойного и решительного мужчину, подладилась под него, как она умеет своим женским чутьем, и живет достойной жизнью, воспитывая внуков от своего сына и, может быть, иногда вспоминает обо мне.

 Что ж, такова жизнь: перепутал поезд жизни, или сел не в свой вагон, или и вовсе опоздал на свой поезд и уже ничего не вернуть и не повторить -  все делается в нашей жизни только раз, многое можно исправить, но в отношениях мужчины и женщины почти невозможно что-то исправить, если нет взаимного желания и понимания чувств друг друга!

Х

От раздумий о своей несостоявшейся семье, Илью Николаевича отвлек очередной телефонный звонок. – Кто бы это мог быть? – удивился он, – жена не должна так скоро накопить злобы, чтобы разразиться очередной телефонной сварой, а больше вроде бы и некому звонить мне в воскресный день.

 Он взял телефон. Звонила дочь Ксения: – Поздравляю, тебя, папа с именинами и желаю здоровья, и долгих лет жизни вместе с мамой, – прокричала дочь в телефон, прекрасно зная, что вместе с её мамой Галиной, он не живет уже много лет с тех пор, как Ксения вышла замуж и переехала жить к мужу.

Спасибо дочка на добром слове, – принужденно ответил Илья Николаевич на пожелания дочери и спросил, в свою очередь, как она живет и что делает в этот теплый воскресный августовский день.

– Ничего не делаю, отдыхаю, – ответила дочь, работавшая кассиром в супермаркете и проживающая в коммунальной квартире с двумя соседками – одинокими старушками. – Сейчас собираюсь встретиться с подругой Мариной и может быть пойдем в парк Горького посмотреть как пьяные десантники купаются в фонтанах – всё  какое-никакое  развлечение в выходной день. Ладно, я пошла наводить марафет, и желаю тебе хорошего дня, хорошего настроения и хороших отношений с мамой, которая тоже недавно мне звонила и напомнила про твои именины. Целую и обнимаю папуля, и пока, пока, пока, – закончила дочь поздравление и выключила телефон.

Дочь Ксения была, после жены, вторым раздражающим человеком в жизни Ильи Николаевича.

Она, как заноза, саднила его жизнь при каждом прикосновении к её судьбе, которая, поначалу складывалось достаточно благополучно.

Как дитя двух родителей, противоположных по характеру, Ксения, подрастая, впитала в себя черты обоих, сочетая расчетливость матери и её взбалмошность с рассудительностью и верой в людскую порядочность, свойственные отцу.

 Ксения росла девочкой послушной и усидчивой, через которые черты лишь изредка прорезывались раздражительность и недовольство, свойственные характеру матери и впитываемые Ксенией как губкой, наблюдая взаимоотношения родителей, при ссорах, в которых она неизменно поддерживала сторону матери, и с возрастом постепенно удаляясь от отца.

 Тем не менее, дочка вполне благополучно окончила школу, и стараниями отца поступила в ближайший от дома институт на экономическое отделение, что было весьма выгодно в тот переходный период, когда присваивать собственность и считать свою выгоду стало насущной необходимостью, а специалистов в области экономики катастрофически не хватало.

В советское время, профессии экономиста и юриста значились в конце списка не престижных профессий и на эти специальности шли учиться лишь те, кто был ни к чему не пригоден.

Законы экономического развития несущественны в условиях плановой экономики, когда всё производство находится в собственности государства и нет никакой конкуренции между предприятиями за рынки сбыта своей продукции, поскольку конкуренция лишь в малой степени способствует развитию прогресса, а в большей степени омертвляет избыточную продукцию не находящую своего потребления, что в конечном счете вызывает увеличение затрат общества на ненужную продукцию за счет бесполезных расходов на её производство.

 Например, достаточно легко посчитать потребности населения в пищевой соли и производить её именно столько, сколько нужно, но если предприятия начнут самостоятельно выпускать этой соли многократно больше, то она никогда не найдет сбыта больше необходимого потребления и все затраты на избыточное производство окажутся ненужными и пойдут в графу «убыток».

 Потребитель, через налоги, покроет эти убытки, ничего не получив взамен, ибо снижать цену соли: что при конкуренции, что при её отсутствии невозможно, поскольку цена эта и так весьма низка, ибо соль есть продукт первой необходимости, но потребляема в очень малых количествах. Потому экономисты в СССР проводили лишь расчеты балансов производства и потребностей, контроль расходов и доходов и прочие простые действия, что делает каждая домашняя хозяйка в семье, определяя, что необходимо каждому члену семьи сейчас и в ближайшем будущем и какими доходами, в виде заработной платы и государственных льгот, располагает данная семья.

Поскольку экономические правила были весьма просты, то и контроль за их исполнением, и организация общества, как юридических лиц, тоже была достаточно проста и люди в повседневной жизни руководствовались трудовым кодексом, семейным правом, уголовным кодексом и еще несколькими законами, достаточно простыми, чтобы их смогли выучить никчемные людишки,  как их называл Илья Николаевич, выучившиеся на юристов-экономистов и протирающие брюки и рукава в бухгалтериях и юридических конторах.

По наступлении эры частной собственности, после уничтожения советской власти, победители и примкнувшие к ним многочисленные мошенники, воры и так называемые предприниматели стали нуждаться в учете и переделе частной собственности, что  вызвало большую потребность в юристах и экономистах, потому Илья Николаевич и одобрил выбор дочерью экономического образования в институте  и даже немного помог ей в поступлении, найдя знакомых преподавателей через своих бывших однокашников.

На втором курсе института Ксения неожиданно вышла замуж за предприимчивого мужчину на десять лет старше её и имевшего бизнес, как стало принято говорить в государстве победившего капитализма, в виде собственного автосалона по продаже подержанных автомобилей.

 Этот мужчина как-то однажды подвез Ксению из института до дома, когда она одиноко мокла на автобусной остановке под холодным осенним дождем. Ксения оценила этот мужской поступок, завязалось знакомство, она, видимо, понравилась этому мужчине по имени Анатолий, но мужским домогательствам не уступала,  в отличие от своих сверстниц, практикующих свободную любовь, что усердно насаждалась телевидением и бульварными газетами, типа «Московского комсомольца», который, сохранив советское название, посвящал свои страницы пропаганде секса, всяческих извращений и объявлениям проституток, готовых выполнить любое мужское желание за весьма умеренную плату.

Неуступчивость Ксении в интимном вопросе, видимо раззадорила Анатолия и уже через два месяца после знакомства она повела Толика под ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7