Диана навсегда

Зачем  родители  дали  ей  это  имя?  Как  заговоренная  идет  она  за ним.

Сила  и  власть,  как  она устала  от   всего  этого.

           Сегодня,  в  промышленном  городе,  где  воздух  пропитан  гарью,

уезжая  после  инспекторской  проверки,  она  поняла  это  столь  ярко и 

отчетливо,  что  не  хотелось  жить.

           Из  «грязного»  города  она  возвращалась  в  не   менее  «грязный».

В  летней  духоте  над  горизонтом  к  голубому  небу  тянулось  серо-багровое

марево.

           Вся  ее  жизнь  связана  с  промышленностью.  Огромная  компания,  где

Она  далеко  не  последний  человек,  охватила  щупальцами  всю  страну  и 

управляет  ею.  Вчера  она  взглянула  в  зеркало  и  ужаснулась.  На  нее  глядел 

женоподобный  монстр  с  неумолимой  жестокостью,  усугубляемой  линзами 

очков.   Крепко  сжатые  губы  с  опущенными  к  низу  уголками  довершали 

картину  страха,  переходящего  в  ужас.

          «Мне  всего  сорок  пять,  -  пыталась  она  привести  в  порядок 

взъерошенные  мысли,  -   а  вокруг  ни  одного  порядочного  человека. 

Подхалимы,  лизоблюды,  сволочи.  Все  от  меня  что-то  хотят,  юлят, 

Заискивают.  Ладно  женщины с  их  кошачьими  повадками,  но  мужики?

До  чего  же   отвратителен  мужчина  в  своей  услужливости.   Ведут  себя  как 

кролики  перед  удавом.  Теперь  я  их  понимаю.  Этого  монстра  в   зеркале 

сама  испугалась.  Что  же  делать?»  

            Она  вспомнила  о  муже  и   дочери.  В  тупиковые  минуты  всегда  о 

них  вспоминала.

            Первое  замужество  было  неудачным.  Она  не  помнит,  почему 

«выскочила»    замуж.  Человек  был  серьезный,  старше  ее,  при  власти  и 

Должности.  Но  и  она  сама  многого  достигла  по  комсомольской  линии.

Может,  просто  время  пришло.   Любви  точно  не  было.  Жили  недолго  и 

расстались  без  обид.  Она  тихо  ушла,  оставив  ему  все  имущество  в  обмен

на  то,  чтобы  больше  не  встречаться.

          Однажды   возникла  проблема  с  поставщиками,  и  начальство 

послало  ее  разбираться.  Среди  поставщиков  оказался  Виктор.  Большой 

бабник,  он  излучал  такую  сексуальную  энергетику  и  обаяние,  что  «крышу»

у  Дианы  просто  «снесло».

           Пол  года  она  бегала  за  ним  как  последняя  дура,  пока  не  добилась

своего.  Мужик  он был  страстный  и  ненасытный.  От  полноты  ощущений  она

захлебывалась  и  изнемогала.

           Дочка  Настенька    вышла  вся  в  папу.  Обаятельная,  игривая  умница.

От  мамы  получили  задатки  прирожденного  лидера.   Окружающих  сперва 

обволакивала   простотой  и  наивностью, а  затем  умело  управляла  ими, 

полностью  подавив  волю  к  сопротивлению.  К  пятнадцати  годам  стала

испытывать свои  чары  на  матери.   То,  что  Диана  достигла  высокого 

положения  и  успешно  выполняла  ответственную  работу,  ее  только

раззадоривало.   Но  силы  все  же  были  неравны.  Поняв,  что  вить  веревки

из  матери  не  удастся,  дочь  ринулась  в  самостоятельную  жизнь.  Диана

чувствовала  как  теряет  с  ней  связь.

         А  вот  отец  был  для  Насти  авторитетом  непререкаемым.  Даже  мысли 

о  том, чтобы  ему  возразить  не  появлялось  в ее  светлой  головке.

         О,  сколько  раз  Диане  хотелось бросить  мужа.  В   первый  раз  -  сразу

после  рождения  дочери.  Но  так  она  на  него  была  похожа,  что духу  не

хватило.  А  потом  уже  Настя  стала  бояться,  что  родители  разведутся,  и 

ради  дочери   пришлось  отказаться  от  этой  затеи.

         А  ведь  Виктор  так  бабником  и  остался  и  ничего  не  мог  с  собой 

поделать.   Диана  закрыла  на это  глаза,  знала,  за  кого  замуж  выходила.

Но  неутомимость  мужа  вдруг  закончилась  лет в  тридцать  пять.  Словно,

вычерпал  он  из  себя  всю  страсть  и  энергию.  И  наступила  в  личной 

жизни  пугающая  тишина.  Теперь  уйти  от  него  было  бы  предательством,

к  тому  же  наступил  уют  и  покой.

          Диана  жила  отдельно  от  мужа  и  дочери,   снимая  квартиру  в  городе,

где  работала.  Муж  навещал  ее  каждый  месяц,  а  Настя  жила  то  с  отцом,

то  с  матерью.

          Мужа  Диана  по-своему  любила,  хоть,  если  была  бы  возможность –

убила  бы,  не  задумываясь.  Не  его  ли  вина,  что  жизнь  ее  превратилась  в 

сплошную  работу,  куда  она  направляет  теперь  всю  страсть.   Подчиненные

боятся  ее  как  огня,  а  начальники  видят  как  надежного  боевого  товарища,

но  не женщину.

          Однако,  она  сама  этого  добивалась.  Трижды  приходилось  менять 

место  работы,  потому  что  сразу  ее  начинали  рассматривать  в  интимном 

плане.   А  маска  железной  леди,  намертво  прилипшая  к  лицу,  не  ее  ли 

собственного  изготовления.

          Нет,  от  мужа  и  дочери  здесь  помощи  не  дождешься.  Все самой 

решать.  Как  устала.  Она  не  может  уснуть.  Каждый  звук  и  шорох,  не  говоря 

уж  о  шуме  машин  за  окном,  напоминает  ей  о  работе.  Неутомимый 

трудоголик,  кажется,  дошел   до  предела.  Как  хочется  разбить зеркало,  из

которого  глядит  строгое  и  неумолимое  ледяное  лицо.

        Хорошо,  что попутчиками  в  купе  оказалась  семейная  пара  с  двумя

маленькими  детьми.  Каждый  хнык  или  просьба  ребенка  успокаивали 

воспаленный  мозг,  а  ответный  шепот  родителей  усыплял.

        Поезд  ехал  тихо.  Легкое  качание  наводило  дрему.  Цельного  сна  не 

получалось.   Выходили  отдельные  провалы  в  темноту,  сразу  наполнявшиеся

образами  с  работы.  «Я  буду  рекомендовать  Ваше  увольнение, -  говорила

она  в  прозрачные  и  умоляющие  женские  глаза,  -  Продуктивность  Вашей 

работы   низкая.  Нас  это  не  устраивает.  Но  способности  Ваши  помогут

устроиться  и  работать  в  иной   специальности…»  Тут  на  стыке  рельс  вагон

тряхнуло,  и  сон  исчез.

        «Да,  подруга,  -  словно  отмахнув  наваждение,  подумала  Диана.  - 

лечиться  тебе  надо»  Заснула  она потом  только  под  утро.  Ничего  не 

приснилось,  и  то  хорошо.

          Проснувшись  около  полудня,  умывшись  и  позавтракав,  она  вышла  в 

коридор и  попыталась  найти  в  расписании  название  города,  к  которому

приближался  поезд.

           -  Это  Киров,  он  же  Вятка.  Стоим  двадцать  минут,  -  послышался

слева  тихий,  но  отчетливый  мужской  голос,  в  котором  чувствовались 

мягкость,  уверенность,  знание  и  легкая ирония.

          Диана  оглянулась  и  увидела  стройного  мужчину  в  светлой  бежевой

футболке  и  черных  спортивных  брюках,  кстати,  весьма  стильных.  Лет

ему  было  около  сорока,  но  судя  по  короткой  прическе,  он  старался

выглядеть  моложе.  Седины  нет,  намека  на  залысины  тоже, глаза  живые –

по  ним  ему  и  тридцати  пяти  не  будет.   Жаль.  Люди  младшего  возраста 

ее  принципиально  не  интересовали.  В  таком  знакомства  ничего 

умного  и  полезного не  подчерпнешь.

          Она  ответила  ему  что-то  стандартное,  а  он,  встав  рядом  и  глянув  в 

расписание,  словно  невзначай  положил  ладонь  на  кисть  ее  руки.  Она 

аккуратно  высвободила  руку,  чего  он  как-будто  не  заметил.

          После  остановки  поезда,  прогулки  по  перрону  и  вновь  начавшемуся

овижению,  она  снова  вышла  в  коридор  и    увидела,  что  новый  знакомый

стоит  у  того  же  окна,  что  и  до  прибытия  в  Киров.  В  его  взгляде  на 

проходящий  пейзаж  читался  живой  интерес,  и  ей  жутко  захотелось  узнать, 

что  же  он  там  увидел.  Она  посмотрела  в  окно,  но  ничего  примечательного

не  заметила.

          -  Скажите,  что  интересного  Вы  увидели?  -  так  прямо  и  спросила она.

         -  Ну  как  же, -  ответил  он,  подойдя  к  ее  окну,  -  Лес,  река.  Небо. 

Разве  это  не  красиво?  Гораздо  лучше,  чем  унылая  степь.  А  на  Урале 

одни  старые  горы   чего  стоят.  Глядел  бы  и  глядел.

         При  этом  его  ладонь  вновь  легла  на  кисть  ее  руки  да  так,  что

Диана  оказалась  между  окном  и  мужчиной,  плотно  отделившим  ее  от 

коридора.  Подобного  ощущения  она  не  испытывала  уже  десять  лет.

Ее  откровенно  атаковали,  но  позывов  к  сопротивлению не  было.

Несокрушимая  воля  оказалась  вмиг  подавленной.

         Они  познакомились.  Его  зовут  Павел. Он  военный,  возвращается  из 

отпуска  в  гарнизон,  и  служить  ему  осталось  недолго.   Это  совершенно  не

беспокоит,  потому  что  человеку  знающему  всегда  есть  чем  заняться.

          К  военным  она  относилась  с  сожалением, как  к  крепостным  своего

государства.  А  что  касается  военной  службы,  если  бы  у  нее  был  сын,

в  армию  она  бы  его  точно  не  отдала.

         Диана  не  помнила,  что  говорила  в   ответ,  на  больше  слушала,  а 

слушать  было  очень  интересно,  пока  не  ощутила  прикосновение  ладони 

к  плечу.

        -  Хватит  шалить,  -  сказала  она  с  напускной  серьезностью.

        -  Ну  почему  же,  -  ответил он  с  легким  юмором,  -  Ты  красивая 

привлекательная  женщина.  Тебе  должно  быть  приятно  мужское  внимание.

         Она  не  поняла,  шутит  он  или  всерьез.   Мужики  давно  шарахаются  от 

нее  как   от  Снежной  Королевы.

         Руку  с  плеча  он  убрал,  но  кисть  уже  не  выпускал.   «Настойчивый  как

альпинист,  карабкающийся  к  вершине,  -   подумала  Диана,  но  вместо 

раздражения  в  душе  возникла  позабытая  за  долгие  годы  теплота. 

        Она  не  помнит,  под  каким  предлогом  оставила  его  и  вернулась  в 

свое  купе.   Но  больше  пяти  минут  не  выдержала,  и  словно  неотвратимой

силой  ее  вынесло  в  коридор.  Он весело  наблюдал  за  ней без  тени  сомнения 

и  смущения.  Она  подошла  к  нему,  и  он  обнял  ее  за  плечи.

       -  Только  не  думай,  -  предостерегла  она,  -  просто  со  мной  так  давно…

       И  задохнулась  от  долгого  поцелуя,  как  будто  он  вытягивал душу до 

самого  горла.

       -  Ну  ты  наглец, -  возмутилась  она,  отдышавшись,  не  понимая,  что  

делать  дальше.

       -  Да,  я  такой.  -  и  снова  втянул  ее  в  себя.

       -  Что  делаю.  Что  делаю.  Я  серьезная  женщина.  Что  я  тебе  позволяю.

Что  я  себе  позволяю,  -  потерянно  шептала  она,  а  Павел  тем временем

покрывал  поцелуями  ее    плечи,  руки,  уши,  лицо,  шею  и,  наконец,

зацепил  такую  зону,  что  ей  пришлось  едва  не  оттолкнуть  его.

       -  Еще  немного,  и  я  отдамся  тебе  прямо  в  этом  коридоре, 

но  это  будет  нехорошо  и  неприлично,  -  предупредила  Диана,  -  Так  что 

остынь.

        -  Хорошо.  Мы  в  купе  едем  вдвоем  с  приятелем.  Пол  часа  назад

Он  с  одной  девицей  пошел  искать  приключений  в  соседний  вагон. Купе 

наше,  - предложил  он.

       -  Ну  уж  нет,  -  возразила  она,  -  Ты  меня  не  знаешь.  Я  как  вулкан

спалю  тебя  до  костей,  порву  на  мелкие  кусочки,  исцарапаю  спину  и  грудь.

      -  Ты  прямо  тигрица,  -   восхитился  Павел.

      -  Увы,  всего лишь  дикая  кошка,  которой  нужно  девять  жизней,  чтобы

тащить  все,  что  на  себя  взвалила, -  и  осознание  этого  словно  вернуло  ее

с  небес  на  землю.  Веселящий  туман  развеялся,  томление  прошло.

      - Прости,  я  чем-то  огорчил  тебя,  -  встревожился  Павел,  -  у  тебя 

грустное  лицо.

      -  Нет,  спасибо  тебе,  -  улыбнулась  она,  -  Просто,  с  тобой  я 

почувствовала  себя  живой,  такой,  какая  есть.  И  мне  хорошо.  Ты  будто

судьбой  мне  послан.   Вот  только  не   пойму  в  награду  или  в  наказание.

       Павел  обнял  ее  и  поцеловал.  Но  в  этом  поцелуе  была  не  страсть,  а 

нечто  другое,  нежность  и  доброта.

       Так  рассуждала  она  неделю  спустя,  передумывая  все,  что  случилось

в  тот  день.

       Тогда  они  оставшийся  путь  провели  вместе  в  коридоре  вагона 

скорого  поезда,  крепко  обнявшись  и  иногда  лаская  друг  друга.

        -  Мы  совратили,  наверное,  пол  вагона,  - говорила  она,  -  На  нас  все

смотрят.

        -  Вовсе  нет,  -  отвечал  он,  -  А  если  смотрят,  пусть  завидуют.

       -  Молодая  пара,  насмотревшись  на  нас,  закрылась  в  купе. 

Представляешь,  чем  они  там  занимаются,  -  улыбнулась  она.

       -  Да  мы  радость  людям приносим,  -  ответил  он.

       Незадолго  до  остановки  он  сказал,   что  они должны  непременно  

встретиться,  чтобы  закончить  историю.

        -  Закончить?  -  переспросила  она.

        -  Да,  - пояснил  он,  -  В  отношениях  мужчины  и  женщины  есть  четыре

этапа.   Три  из  них  мы  уже  прошли.  Остался  один -  последний.

        -  Ты уверен,  что  это  нужно?

        -   Да,  -  утвердительно  произнес  он,  -  иначе  нам  не  расстаться,  а я  не 

хочу  менять  твою  жизнь.

        Это  звучало  настолько  убедительно,  что  она  согласилась  встретиться

в  городе  на  следующий   день.

        Когда  на  следующий  день  он  позвонил,  она  просто  струсила 

и  не  ответила  ему.  Звонков  больше  не  было.

        Прошло  три  недели.  Диана  страдала.  Павел  не  шел  из  головы.  Что

бы  она  не делала,  всегда  думала  о  нем.  На  работе  удивлялись  внезапно

появившейся  у  ней  мягкости  и  покладистости.  Она  не  стала  менее  строга,

но  жесткости  поубавилось,  а  общительности  стало  больше.

        Дочери,  вернувшейся  из  лагеря  отдыха,  и  мужу,  навестившего  Диану, 

такие  перемены  понравились.  Она  чувствовала  это  и  была  счастлива.

        В  тот  день  она  отправила  дочь  в  лагерь  на  следующую  смену,

проводила  мужа  в  родной  город  и  позвонила  Павлу.  Он  пришел  утром 

следующего  дня.  Диана  не  думала,  что  он  придет  так  рано.  В   выходной

день  она  рассчитывала  отоспаться.

         Но  волна  наслаждения,   захлестнувшая  ее,    поглотила  все  негативные

эмоции.  То,  что  было  в  поезде  оказалось  лишь  прелюдией.  Она  уже  забыла

насколько  эрогенной  может  быть  каждая  частичка  своего  тела. Он  касался 

губами  кожи,  а  ее   то  поднимало  ввысь,  то  низвергало  в  бездну.  Когда  же

томление  достигло  высшего  предела,  настал  апогей,  и  он  стал  частью  ее,

а  она  частью  его.

          Когда  все  закончилось,  они  уснули  в  объятиях  друг  друга,  а 

через  час  все  повторилось  заново, даже  еще  сильнее.

         Диана  давно  не  была  так  счастлива,  а  Павлу  было  хорошо  вдвойне,

от  того  что  видел   радость  этой  удивительной  женщины. 

         Потом  они  пили  чай  на  кухне,  и  Диану  словно  прорвало.  Она 

говорила  и  не  могла  остановиться.  Она  рассказала  ему про  свою жизнь,

про  мужа,  про  дочь,  про  все заботы.

         Как  он  слушал.  С  каким  пониманием.  Иногда  его  оценка  событий

становилась  ответом  на  мучавший  ее  вопрос.

        Он   сказал,  что  поведение  дочери  естественно  для  ее  возраста  и

мешать  ей  не  надо.  Что  мужа  она  очень  любит,  если  готова  убить  от 

ревности.  Что  все  заботы  она  взвалила  на  себя  сама,  и  остается  желать

лишь  терпения.  Что  трех  ее  начальников  он  понимает,  безучастным  к 

такому  обаянию  остаться  нельзя.

         Он  просил  показать  ее  фотографии,  и  посмотрев,  сказал,  что  не  знает

женщину,  изображенную  на  них.  Посоветовал  больше  быть  естественной,

а  маску  Снежной  Королевы  забросить  в  темный  чулан.

          Когда  в  ее речи  мелькали  начальственные  нотки,  он  так  лукаво 

вскидывал  брови,  что  Диане  сразу  становилось  стыдно.

          В  какой-то  момент ей  снова  захотелось испытать  с  ним  радость и

восторг,  но  внутренний  голос  предостерег,  сказав,  что  хватит.  Словно

поняв   ее  сомнение,  Павел  понимающе  стал  прощаться.

         Наступил  вечер,  и  она  плохо  выспалась,  но  это  уже  не  имело 

значения.

         -  Я  не  буду  тебе  звонить,  -  сказал  Павел,  -  но  если  позвонишь  сама, 

я   всегда    приду.

         -  Да,  -  ответила  она,  -  ты  придешь.  Я  это  вижу.

         Поцеловав  ее,  он  вышел,  а  она,  закрыв  дверь,  слушала,  как  затихает 

звук   упругих  шагов.

         «История  закончена,  -  подумала  Диана,  глядя  на  экран  мобильного

телефона.  Хотела  стереть  абонента,  но  не  смогла,  рука  не  поднялась,

пальцы  онемели.

          А  Павел,  раскрыв  зонт,  шел  под  дождем  и  верил, что  все  будет 

хорошо.

 boris67