Старая школа

Бирюков Анатолий Николаевич, мэр одного из городков, каких множество разбросано по Среднерусской возвышенности, нервно мерил шагами свой просторный, отремонтированный по высшему разряду кабинет. Этот ремонт был первое, что Анатолий Николаевич сделал, заняв должность главы города.

Бирюков подошёл к окну: «Не расходятся, сволочи! - он почувствовал, как на него накатывает с трудом контролируемая волна бешенства. Лицо его побагровело, кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. – Что они о себе возомнили, твари?! Разогнать бы всю эту шушеру, да так, чтобы выродкам своим на сто лет вперёд заказали на митинги собираться… Нельзя. Демократия, мать её…».

Мэр вернулся к столу, уселся в высокое кожаное крутящееся кресло, нажал кнопку селектора:

- Кристина. Чаю с лимоном.

Селектор исполнительно пискнул в ответ, и отключился.

 Анатолий Николаевич задумался: «Угораздило же его оказаться в этой дыре! «А как всё хорошо начиналось… Вызываем в Москву!»», - ухмыльнулся он, припомнив незадачливого руководителя Бывалова, из кинофильма «Волга-Волга».

Бирюков лукавил. Никто его в Москву не вызывал, и вызывать в обозримом будущем не собирался. Всё надо было делать самому. Времена, когда за его спиной стоял всемогущий в этих краях отец, канули в лету.

***

Его отец продолжил свою партийную карьеру в этом городе, куда был назначен Первым секретарём городского комитета КПСС. Анатолию Николаевичу, тогда ещё Толику, было шесть лет.
 
Семья Бирюковых въехала в просторную четырёхкомнатную квартиру в «сталинской» пятиэтажке, на центральной улице города. Через год Толя пошёл в школу, ту самую, из-за которой и разгорелся весь этот сыр-бор.

Учился младший Бирюков хорошо, «положение» обязывало. Учителя что, те его только на вы не называли, голоса никогда не повысят, а вот отец… Отец и за тройку три шкуры спустит, не говоря уж о двойках, которые, к слову сказать, Толе никогда не ставили.
 
При одном воспоминании о школе Анатолий Николаевич рефлектировал, как собака Павлова на включённую лампочку. Нет, у него не начиналось обильное слюноотделение, у него напрочь портилось настроение. «Школьные годы чудесные» для него были сродни курсу молодого бойца для изнеженного призывника. Всегда и во всём быть первым, вот что от него требовал отец, не принимая никаких оправданий.
Председатель Совета пионерской дружины школы, потом секретарь школьного Комитета комсомола, без малого отличник, второй взрослый разряд по боксу. Папенька, уже Второй секретарь обкома, мог гордиться достижениями своего отпрыска. Другое дело, сам Толя. Заключённый, отбывающий срок наказания, не ждёт освобождения так, как Толик ждал окончания школы. На семейном совете было решено, что доучиваться он будет в этом городе. До областного центра было всего тридцать километров, и родители решили подождать с переездом.

Только каникулы скрашивали Толину «беспросветную» жизнь. Каждое лето старший Бирюков отправлял его с матерью в Крым, в Ялтинский санаторий "Нижняя Ореанда", когда выдавалось свободное время, прилетал сам. Благо, что визиты отца были нечастыми и краткими. Мать, развлекающаяся в его отсутствие на всю «катушку», она была на двенадцать лет моложе отца, становилась тогда прилежной и заботливой женой, а Толя, дни напролёт проводивший в компании местных ребят и девчонок, вынужден был торчать на территории санатория. Потом старший Бирюков возвращался к работе, и Толик с матерью, по обоюдному сговору, проводили время по своему усмотрению, не докучая друг другу.

После окончания школы Анатолий, по  «ходатайству» отца, поступил в ВКШ при ЦК ВЛКСМ.
 
Идейности в будущем комсомольском руководителе было не больше, чем крепости в пиве из «разливухи», и Толя всё время учёбы по полной программе компенсировал «бесцельно прожитые годы».

Анатолий окончил ВКШ, папенька устроил его инструктором в обком, в шаговой от себя доступности, подталкивая сынка вверх по карьерной лестнице.

Всё шло прекрасно, пока  один за другим не стали «безвременно» уходить из жизни  высшие государственные и партийные деятели. Страна рухнула в «перестройку», дала трещину, и разлетелась на осколки, некоторые из которых всерьёз посчитали себя независимыми государствами.
 
Анатолию не нужно было вступать в противоборство со своей партийной совестью. Он легко пересмотрел свои идеологические приоритеты, и одно из курируемых им предприятий областного центра, по итогам приватизации, стало его собственностью. Отец, не вынесший отлучения от власти, к своему счастью не увидел предательства сыном идей коммунизма, он умер за год до этого события.
 
Бывший инструктор обкома, несмотря на навязываемый ему  многие годы образ жизни, не стал рафинированным папенькиным сынком. Несколько лет занятий в секции бокса и жизнь во время учёбы в Москве научили его самостоятельности, умению оценивать свои возможности и принимать взвешенные решения. Вкупе с этими благоприобретёнными качествами, доставшиеся от отца жёсткость, уверенность в своём праве руководить людьми, а от матери, никогда не отличавшейся излишними добронравием и щепетильностью, способности мимикрировать, в зависимости от обстоятельств, делали Анатолия бесспорным лидером в новых реалиях, обезумевшей от желания припасть к мировым «ценностям» страны.
 
Анатолий Бирюков очень быстро разобрался в правилах, точнее их отсутствии, «эпохи девяностых», правдами, а больше неправдами, разбогател, и озадачился защитой своего немалого состояния. Он разыскал своих бывших приятелей по секции, и на их костяке сколотил мобильную бригаду, занимающуюся решением щекотливых вопросов и удерживающих на расстоянии от его бизнеса всевозможные криминальные группировки.

Отгремели «ревущие девяностые», по аналогии с фильмом-нуаром «Ревущие двадцатые», Рауля Уолша, оставив после себя галереи монументов на местных кладбищах и десятки безымянных захоронений в лесах и оврагах. В стране восстановилось подобие какого-никакого порядка, беспредел принял более цивилизованную форму. Бирюков распустил большую часть своих боевиков, пристроив их на сытные места, оставив при себе несколько отличающихся особой преданностью «спафариев». Личная преданность, пожалуй, единственное, что Анатолий ценил в людях. Годы общения с партийной элитой и представителями бизнеса серьёзно пошатнули его веру в человечество. Даже женившись, казалось, по любви, он подсунул на подпись своей избраннице такой брачный контракт, что не отвечай она ему взаимностью, их отношения на этом бы и закончились.

Ведшие с ним дела предприниматели, за глаза называли его Акулой Додсоном. Бирюков, разумеется, знал об этом, и только посмеивался: «Сс…? Правильно делаете!».

С амбициозным высказыванием: «Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме», приписываемым Цезарю, Анатолий Николаевич был в корне не согласен: «Если ты первый парень на деревне, ещё не факт, что в городе ты не будешь последним чмошником». Оставаться, пусть и успешным, бизнесменом, Бирюкову было мало, он рвался во власть. Претендентов прильнуть к госкормушке и поучаствовать в «распиле» бюджета было, хоть отбавляй. Вот тут-то и всплыл в памяти город детства. Старший Бирюков, руководитель старой закалки, не забывая себя, много сделал и для города, в отличие от современных функционеров, воспринимающих вверенные им города и веси, как личные вотчины. Горожане его помнили. Бирюков младший решил воспользоваться доброй памятью папеньки, вложился в PR компанию, выставив свою кандидатуру на должность мэра, как независимый кандидат. Доверчивый электорат, изнывавший последние два срока под гнётом пришлого хапуги, с радостью повёлся на «своего», сына «того самого».

Анатолий Николаевич Бирюков уверенно занял кресло мэра, и развил бурную деятельность. Приведя в порядок свой кабинет, он вместе со строительным мусором вымел из мэрии старые кадры, поставив своих и нужных людей на ключевые должности. Желающих «держать его руку» было предостаточно, многие были наслышаны о принципе нового мэра. «Чем больше даёшь, тем больше получаешь!», - часто говаривал Анатолий Николаевич. Он и вправду был щедр к своим. Для него же деньги никогда не были самоцелью, а только средством в удовлетворении своих амбиций.

Частично избавившись в своей администрации от одной из российских бед, он занялся второй, поставив на уши (сам Бирюков предпочитал другое выражение) начальника местного ДРСУ, и в городе в кратчайшие сроки не проложили и не заасфальтировали, разве что, дорожки специально для домашних питомцев.

В примыкающем к городу лесном массиве, новый мэр культивировал стихийно превращенные жителями в парк несколько гектаров леса: распорядился проложить дорожки из тротуарной плитки, поставить декоративные фонари, удобные лавочки, оборудовать специальные места для приготовления шашлыков и прочей снеди, разрешил мелким предпринимателям открыть утверждённые в архитектурном отделе ларьки и палатки, установить для удобства граждан туалетные кабинки. И без того часто посещаемое место стало излюбленным у горожан.

Подобная забота о городе и его жителях, в практичном уме градоначальника были ничем иным, кроме как необходимыми издержками. На самом деле всё задумано и выполнено с одной целью – «засветиться» в средствах массовой информации, как толковый и ответственный руководитель. И эта цель была достигнута. Репортаж об эффективном управленце промелькнул даже на центральных каналах телевидения.
Следующей задачей Анатолий Николаевич поставил налаживание тесных связей с губернатором области и его окружением. Там тоже вспоминали Бирюкова старшего, но в отличие от рядовых граждан с меньшей теплотой. Допустить  в круг особо приближённых к телу губернатора выскочку мэра, соглашались немногие.

Впрочем, Анатолий Николаевич и не рассчитывал на сиюминутный результат, он скрупулёзно изучал каждую фигуру, имеющую вес в партии, которую собирался разыграть.
 
Один из его приближённых руководил частным детективным агентством, его люди следили за неверными супругами, разыскивали пропавших кошек и собак, предоставляли охрану людям, опасавшимся за свою жизнь и безопасность своих семей. У полиции агентство под ногами не путалось, напротив, оказывало всяческое содействие. На самом же деле, самые опытные детективы землю рыли носом, в поисках компромата на губернатора и его окружение.

После вступления в должность, Бирюков официально прекратил предпринимательскую деятельность, удалившись от дел. Ими занимались подконтрольные и плотно сидящие у него на крючке толковые управленцы.

 Анатолий Николаевич крепко держал бразды правления своей «империи» в руках, ни один вопрос в городе не решался без его ведома.

Он снисходительно, как кот за мышиной вознёй, наблюдал за попытками своих множившихся противников противостоять ему, нивелировать его растущее влияние и известность. Куда им, доморощенным интриганам, сору, всплывшему на поверхность во времена ельцинского беспредела, тягаться с ним, корифеем, с младых ногтей прошедшим огонь, воду и медные трубы закулисных игр комсомольских и партийных функционеров, когда всего один лишь неверный шаг, да чего уж там шаг, полувзгляд, полуслово, могли поспособствовать низвержению с политического олимпа.
 
Самому бы ему не понравилось такое сравнение, но он походил на крысу каннибала, которую моряки выпускали на охоту за её сородичами, после того, как из нескольких посаженных в бочку крыс, выживала только одна, сумевшая расправиться с остальными, и привыкшая к пожиранию их плоти.

В достижении задуманного для Анатолия Николаевича Бирюкова не существовало табу, он был готов на всё.

***

Секретарша, высокая девица в белой блузке и тёмной строгой юбке, принесла чай. Поблагодарив её кивком головы, Бирюков отхлебнул ароматной горячей жидкости, и прихватив чашку, снова подошёл к окну. «Да их ещё больше стало! Плакатики какие-то поднесли. Что там нацарапано? – Анатолий Николаевич прищурился. «Бирюков! Руки прочь от школы!», «Бирюкова в отставку!», «Мэр! Хватит грабить предпринимателей!», прочитал он. – Вот же скоты!».
Анатолий Николаевич вернулся к столу, вызвал секретаршу.

- Начальника полиции и Гольцова ко мне, - бросил он, как только та переступила порог кабинета.

- А где Гольцова иска…

- Ты у меня спрашиваешь?! – побелел глазами Бирюков.

Конец фразы дослушивала плотно прикрытая дверь.

Мэр уселся в кресло, откинулся на спинку, сцепив пальцы на затылке. «Школа. Опять эта чёртова школа!» - он и не предполагал, что решение о её сносе вызовет такой ажиотаж.

Бирюков уже четвёртый год правил городом. Изредка подбрасывая электорату кости, чтобы тот не гавкал, он подмял под себя весь бизнес, а тем из предпринимателей, кто отказывался играть по его правилам, постарался создать крайне не комфортные условия для процветания. Недругов он нажил себе вагон и маленькую тележку, но это его мало волновало. Бирюков не планировал задерживаться здесь на второй срок. Главное, что он сумел потеснить окружение губернатора, став едва ли не единственным его партнёром и советчиком. Прежних «друзей» хозяина области Анатолий Николаевич либо перекупил, либо прижал с помощью компромата собранного людьми Гольцова. Осталось только втянуть губернатора в нечистоплотную афёру, а потом сдать с потрохами. Бирюков всё тщательнейшим образом продумал и подготовил.

Губернатор, недалёкий, жадноватый увалень, через подставных лиц владел строительной компанией. Анатолий Николаевич убедил его, что именно в его городе стоит построить бизнес центр. Место очень подходящее, всего в тридцати километрах, не на виду. Дорогу между городом и областным центром он, Бирюков, не поскупился, не хуже немецкого автобана проложил. Самому ему ничего, кроме пользы для вверенного его попечению города и не нужно. Губернатор клюнул, лично приехал место для строительства центра выбрать. И надо было такому случится, что из всех предложенных вариантов, ему ни один не понравился. Возжелал патрон видеть своё «детище» в центре города, аккурат на месте старой школы.  Бирюков особой проблемы в этом не увидел. Двухэтажное здание школы, тридцатых годов постройки, уже пару лет, как не использовалось по назначению,  Анатолий Николаевич выстроил новую школу, расщедрился. Нужно было народец задобрить, перед грядущим масштабным строительством. Разогнать десяток кружков и студий, засевших в старом здании, труда не составляло. Комиссия признает его аварийным, ремонт сочтёт не рентабельным, потом снос, и площадка для строительства готова.
 
Как же Бирюков ненавидел этот городишко, и ему подобные! «Пёр… от души нельзя, в любом конце услышат! - сетовал Анатолий Николаевич. Он только вчера состав комиссии утвердил, а с утра уже «ходоки» притащились, трясли перед его носом какими-то бумагами, показывали пожелтевшие фотографии».

Бирюков, как ненужный хлам, выбросил из памяти всё, что было связано со школой, которая ассоциировалась у него с худшими годами его жизни.
 
Вот, брызжущие слюной на его стол активисты, и неприминули упрекнуть его, выпускника этого замечательного учебного заведения, в незнании истории школы, начали наперебой излагать связанные с ней знаковые события.

Оказывается, первый кирпич заложил какой-то известный партийный деятель, в своё время проводивший в этих краях продразверстку. Из этой школы уходили на фронт её ученики. Во время войны здесь располагался военный госпиталь. «Ходоки» называли какие-то ни о чём не говорящие  Анатолию Николаевичу имена, рассказывали о героическом жизненном пути этих людей…

- От меня-то вы что хотите? – поморщился Бирюков. Его начинал раздражать устроенный активистами бедлам.

- Как чего? Запретить снос! – округлила глаза полная седая женщина лет за пятьдесят.

- Тов… Господа! Я выполняю распоряжение свыше. Как решит комиссия, так и будет, - перевёл стрелки мэр на губернатора области и заранее принявшую нужное ему решение комиссию.

- Ну, вы-то хоть понимаете, что школу нельзя сносить? – с истерическими нотками в голосе спросил один из активистов.

- Сделаю, что смогу, но ничего не обещаю, - Анатолий Николаевич поднялся из-за стола, и стал мягко выдавливать «ходоков» из кабинета.

Школу, разумеется, обрекли на снос.
 
Бирюков и предположить не мог, что это решение вызовет такой резонанс. Недооценил он активистов. По городу прокатилась волна митингов в защиту школы, чем воспользовались его противники, присовокупив к требованиям митингующих свои, об отставке мэра, привлечении его к уголовной ответственности, всячески подогревали недовольство горожан, напоминая о не выполненных им обещаниях, авторитаризме, игнорировании мнения общественности.

В толпе, собравшейся у здания мэрии мелькали запитые физиономии каких-то деклассированных элементов, благообразных старушек в платочках, потрясающих сухонькими кулачками.

Методика создания массовости на подобных мероприятиях была хорошо знакома Бирюкову, но это знание ничего не меняло. О недовольстве горожан могли узнать неподконтрольные ему журналюги, раздуть тему. Это могло породить нежелательные вопросы, и преждевременно вывести из тени информацию о готовящемся сомнительной необходимости для города масштабном строительстве.

Секретарша доложила, что пришли начальник полиции города и Гольцов.

- Пётр Сергеевич! Я долго ещё должен этот бардак у себя под окнами терпеть? – не ответив на приветствия, задал Бирюков вопрос полицейскому.

- Мои люди на месте. Митинг проходит согласно полученному вами уведомлению. Всё по закону, - виновато пожал плечами Пётр Сергеевич.

- Значит, разогнать этих горлопанов ты не можешь? – подозрительно спокойным голосом спросил Анатолий Николаевич.

- По закону…

- А магазины, что палёной водкой торгуют и притоны со шлюхами ты согласно каким законам крышуешь? - шёпотом «заорал» Бирюков, опустив на столешницу тяжёлый кулак.

- Да я…

- Помолчи. Иван, - обратился мэр ко второму посетителю, крепкому мужчине лет сорока, с холодными умными глазами на жестком лице.

- Слушаю, Анатолий Николаевич.

- Найди ка пяток отморозков, пусть в толпу затешутся, дебош, какой не то, учинят, стёкла побьют, петардами пошвыряются. Ну, ты понял. Такого повода тебе достаточно будет, чтобы площадь от всей этой мрази очистить? – всем корпусом развернулся Бирюков в сторону вытирающего лысину большим несвежим платком начальника полиции.

- Вполне.

- Активистов, что против сноса школы выступают, в обезьянник, потом им со-ответствующее внушение сделаешь. Здесь не мне тебя учить, - мэр кивком головы дал присутствующим понять, что разговор окончен.

Спустя час крики за окном усилились, послышались громкие хлопки, звон бьющегося стекла.

Бирюков, уже который раз за день, подошёл к окну.

Внизу, шеренга крепких ребят в серо-голубом камуфляже, с надписью «ОМОН» на спине, полукольцом охватив толпу, выдавливала   митингующих с площади, патрульные полицейские заталкивали задержанных в машины. Через двадцать минут всё было кончено.

***

На следующий год, новый мэр, сменивший прежнего, назначенного на пост губернатора области, осматривал город.

- А это что тут у вас за хрень? – кивнул он на недостроенную конструкцию из стекла и бетона, нелепо торчащую в конце центральной улицы города.

 Андрей Григорович

x

Иллюстрация к: Старая школа