Толкователь снов

«И во сне, и во время бодрствования
большинство поступков человека 
относительно бессознательны».
                   Стивен Лаберж, психофизиолог
Глава 1
Дар

1

Когда это началось? Не знаю. Может «это» всегда у меня было, только не представлялось подходящего случая проявиться. Я говорю о Даре. То есть это я раньше думал, что это дар. Теперь же, сидя на этом острове, даже не острове, а на каменистом рифе на краю света, уверен, что именно «это», легкомыслие, да стечение обстоятельств привели меня к такому вот удручающему концу.

Но по порядку. Времени у меня осталось до первого шторма, если раньше я не умру от жажды.
 
До тридцати с лишним лет я считал себя, да так оно и было, заурядным обывателем, одним из множества таких же, с постными лицами и потухшими глазами бедолаг, в любую погоду тащившихся на опостылевшую рутинную работу. Сутулясь под грузом неизбывных бытовых проблем и с каждым днём неумолимо угасающей надеждой на то, что «будет и на моей улице праздник», загоняя вглубь уже крепнущее осознание несбыточности ожидаемого «чего-то». С приходом свободы и рыночной экономики пришло и горькое понимание того, что всем хорошо не будет, большинству станет даже хуже, чем было раньше. Многие просиживавшие штаны в государственных учреждениях потеряли работу и я, как «наименее ценный член экипажа» не стал исключением. Правда, уведомление об увольнении я перенёс относительно безболезненно. В своё время, предпочитая художественную литературу специальной я тем не менее поступил в непрестижный технический ВУЗ ориентируясь исключительно на «количество человек на место». Изнывая от скуки, кое-как отучился, с натягом защитив диплом. Отслужил два года лейтенантом в «непобедимой и легендарной». Тоже не зацепило. Без энтузиазма устроился инженером по технике безопасности на оборонное предприятие, впоследствии не вынесшее напора перестройки и тихо почившее.

« Отчего люди не летают?», - Летают, Катерина, ещё как! Я, например, одним из первых по сокращению штатов вылетел впереди собственного крика, что называется на вольные хлеба. Благо к тому времени обременённым семьёй я уже не был. После раздела нажитой родителями трёхкомнатной квартиры с антикварной мебелью мне досталась комната в спальном районе и отбитый в тяжелейших боях старенький «ниссан». Кое-какие сбережения, нажитые после развода, позволяли мне проводить время в самосозерцании, валяясь на древнем кожаном диване с откидывающимися валиками и полочкой «для слоников», или  праздно беседуя на кухне за «поллитрой» с соседом, уволенным из армии по ранению капитаном «афганцем». Вот с него-то, с соседа, всё и началось.

В коммуналке Виктор обосновался по той же причине что и я. Он подрабатывал охранником на складе сутки через трое, пенсии на жизнь не хватало. Про войну Витя, несмотря на мои просьбы, рассказывал неохотно, да и то, после того, как прилично подвыпьет. Узнав, что после института я служил в армии офицером, разговор о войне он всегда начинал так: «Ну, слушай, «пиджак»…». Зато выспавшись после «суток» охотно, во всех подробностях пересказывал мне свои сны,  уподобляясь суеверной бабке каждый раз спрашивая: «Это к чему бы это, а?».

Поначалу я  посмеивался над ним: «Думай на рыжего аль на рябого». А потом… Потом я даже с каким-то мистическим испугом понял – я знаю к чему тот или иной его сон. Как? Откуда? – Понятия не имею. Знаю и всё!

Какое-то время я, для вида всё ещё подтрунивая над Виктором, внимательно вникал в детали рассказанных им снов, и получал ответ на его извечный в таких случаях вопрос. Потом происходило то, о чём я уже знал заранее. За прошедшие полтора месяца я ни разу не ошибся в толковании Витькиных сновидений. Меня всё это почему-то не радовало. Наоборот, пугало. Мракобесие какое-то! С Виктором об этой своей особенности, дабы не прослыть психом, до поры до времени, я не откровенничал.
 
Надеясь найти хоть какое-то объяснение этому пугающему  меня явлению я, что называется, дневал и ночевал в библиотеках. Перелопатил массу литературы. «Тол-кование снов» Фрейда, «Искусство сновидения» Карлоса Кастанеда, «Осознанные сновидения» Стивена Лабержа, «Солнце и тень» Келзера, сонники Миллера, Ванги, толкователь снов, и даже сонник «видеть себя беременной». И ещё множество сопутствующей мути вызывающей сомнение в адекватности её (мути) авторов. Но всё что я прочитал было написано о самих  сновидениях, а не о умении их толковать. В итоге кроме головной боли и желания напиться – ничего. Из каши прочитанного сознание зафиксировало одно слово, даже не слово, а понятие – Дар. 

В один из таких «познавательных» походов в библиотеку я случайно подслушал разговор двух интеллигентного вида старушек…  Одна рассказывала другой свой сон! Я просто-таки превратился в одно огромное ухо. Бабульки сидели впереди меня, и я чуть ли не нависая над ними, старался не пропустить ни единого слова. Пересказ сна непостижимым образом, никак не соответствуя содержанию, в моём подсознании, служившим своего рода дешифратором трансформировался в последовательную цепь образов. Чем подробней и детальней излагались события и сопровождающая их эмоциональная окраска, происходившие во сне, тем отчётливей и объёмней становились образы. Это я понял ещё на примере снов соседа.

Я вслушивался в скороговорку старушки, то сбивчиво, то во всех подробностях описывавшую приснившийся ей сон. Моё подсознание, подобно диаскопу демонстрировало моему мысленному взору разрозненные  слайды, картинки-расшифровки чужого сна.

Табличка с улицей и номером дома на стене блочной многоэтажки. Толпящиеся у подъезда люди. Носилки с угадываемыми очертаниями тела под простынёй загружаемые санитарами в машину скорой помощи. Усталое, небритое лицо фельдшера, пробормотавшего себе под нос: «Минут бы на сорок раньше, откачали бы… Дура малолетняя». Приоткрытая дорогая дверь с вычурными золочёными цифрами «54». Заплаканное лицо вот этой самой старушки. Заезжающие на бордюр «жигули» с бочкой-прицепом с надписью «МОЛОКО». 

Я интуитивно протянул руку, слегка коснувшись плеча старушки. Она, вздрогнув, повернулась в мою сторону.

- Извините Бога ради! Вы не в 54 квартире живёте? – каким-то не своим, осевшим от «увиденного» голосом волнуясь, спросил я.

- Нет. Я в 53 живу, – недоумённо подняв брови, тем не менее ответила она на мой вопрос.

- А в 54 девочка подросток живёт?

- Да. Настенька. А в чём дело?

Старушки  несколько испуганно, но не без интереса уставились на меня. Они были на удивление похожи друг на друга.
        
- Послушайте! Это очень важно. Завтра (во времени должного произойти события, я был уверен так же, как в дате своего рождения зафиксированной в паспорте) за час до приезда молочника вызовите в 54 квартиру милицию и скорую помощь. С девочкой может случиться беда! Причину сами придумайте,- я сгрёб со стола кипу книг и быстро ретировался, избегая возможных вопросов, ответов на которые у меня не было.
 
Ночью я почти не спал, мучимый докучливыми, как комары мыслями, кружащимися вокруг этого… «дара?». Что я буду делать, если старушки мне не поверили, приняв за ненормального? Скорее всего, так оно и есть. Вызывать скорую с «ментами» самому? Полбеды, если я всё это себе придумал, и меня оштрафуют за ложный вызов, а с девчонкой всё будет в порядке. А если нет.
 
В то время народ, принимая вседозволенность за свободу, упивался жёлтой прессой. Страницы газет пестрели объявлениями магов, колдунов и ведьм, экстрасенсов,  шаманов, всевозможных целителей и прочей нечисти.  Вот ведь угораздило меня попасть в эту компанию!

А если девочка всё же умрёт? Чем я объясню это моё знание? Тем, что я толкователь снов? Принудительная психушка мне обеспечена. Плюнуть и не забивать себе голову? А как же дальше жить с сознанием того, что мог хотя бы попытаться спасти жизнь человека, и не сделал этого? Это не «сотню» долга зажилить.

Так, не додумавшись не до чего путного, я уже под утро забылся в полусне.
Самому мне, сколько я себя помню, сны никогда не снились. Такое вот равновесие аномалии.

Не выспавшийся, злой и не бритый я сидел в машине, припаркованной так, что бы было видно подъезд дома, который я видел на картинке из «дешифровки» сна старушки.

Изрядно покрутившись по городу в поисках нужного мне адреса, и увидев этот дом, настроение у меня окончательно испортилось. Я никогда раньше не бывал в этом районе. А вот дом узнал сразу. Узнал подъезд, покосившуюся лавочку, чахлые городские кусты и даже бездарные граффити на железной двери подъезда.

Я корил себя последними словами за то, что не догадался спросить у старушек время приезда молочника. В семь, восемь, девять? Я торчал в засаде с половины шестого, а сейчас двадцать минут восьмого. Ничего не происходило. Я не в силах оставаться на месте, вышел из машины.  И тут всё началось. Я как будто смотрел уже некогда виденный, и наполовину забытый фильм. Во двор въехала милицейская «канарейка». Дверь подъезда приоткрылась, из-за неё выглянула вчерашняя старушка в халате и шлёпанцах на босу ногу. Два милиционера уже вошли в дом, когда с противоположной стороны к подъезду подрулила  и остановилась, захлебнувшись сиреной, машина скорой помощи. Я чувствовал себя словно на иголках. На улице стали собираться зеваки. Из подъезда вышли санитары с носилками, но что-то изменилось. Рядом с носилками шёл тот же фельдшер, но на этот раз он держал в поднятой руке пластиковую бутылку с извивающейся из её горлышка прозрачной трубкой. Они заметно спешили. Во двор въехали «жигули» с бочкой-прицепом с надписью «МОЛОКО».

Я сел в машину, закурил. «Ну, вот я и получил доказательства того, что я действительно могу толковать сны»,- удручённо подытожил я. Мысль о том, что я поспособствовал спасению девчонки, в тот момент даже не пришла мне в голову.  

2

По дороге домой я купил бутылку водки, кое-какую закуску не сомневаясь, что Витька дома, или скоро вернётся. Виктор не любил надолго без необходимости выходить из квартиры. До сих пор он подсознательно оборонял свой последний блокпост окружённый неприветливым, несправедливым миром.

Я гнал машину по проснувшимся московским улицам, физически ощущая необходимость оказаться на нашей с Витькой  по-своему уютной, по-военному опрятной кухне. Мы вскладчину купили деревянный стол с двумя деревянными же лавками, большой холодильник и телевизор, который закрепили на стене при помощи специального кронштейна. Над столом я повесил старинный зеленый абажур, чем-то не приглянувшийся БЖ и потому доставшийся мне при разводе. Витьке так понравилась наша обновлённая кухня, освещённая по вечерам мягким зелёным светом, что в свою комнату он уходил только на о;тсып, допоздна зачитываясь разными умными книгами и дымя как паровоз дешёвыми сигаретами.

Виктор был дома. Он как обычно сидел на кухне с неизменной сигаретой в уголке рта и раскрытой книгой на столе.

Как же я рад был видеть эту картину! Хоть что-то устойчивое, незыблемое в моёй сползающей в какую-то жутковатую мистику жизни, которая вряд ли когда-нибудь станет прежней.

Я замер в дверном проёме, наслаждаясь частицей реального мира заключённой в спокойной Витькиной позе, в этой кухне, ставшей за последний год ассоциироваться с понятием «мой дом».
 
- Я думал ты спишь, – протянул Витька, подняв на меня светло-серые глаза. Я уже привык к чему-то такому в его взгляде, по чему безошибочно определяют людей видевших такое, чего человеку живущему обычной жизнью видеть не положено.

- Вот! – я вытащил из пакета водку и со стуком поставил бутылку на стол. – пого-ворить надо.

- Можно и с утра поговорить, – вздохнул Виктор, встав из-за стола и доставая стопки из навесного шкафчика.

Я рассказал ему всё. Про Дар, про бабушек, про юную самоубийцу.

- Да, дела… – Витька хитро прищурился, – а ведь ты тогда знал, что на складе ох-рану с утра проверять будут?

- Что? А, знал. – Уныло подтвердил я припомнив случай, когда Виктор серьёзно с утра похмелившись, собрался на работу.

- И поэтому уговорил меня позвонить и сказаться больным?

- ….. .

- Это ты всё в моём сне… - запнулся он, подбирая слово, – прочитал?

- Угу, - покивал я головой.

- Ну дела! – Витька, не вставая с лавки, полез в холодильник за второй бутылкой.

- Что теперь делать-то?! – с пьяным всхлипом вопросил я.

- Не с… Серёга! Прорвёмся! – разливая водку по стопкам,  ободряюще подмигнул мне Виктор. Так же он наверное подмигивал своим бойцам, попадая в ситуацию именуемую в просторечии ж…

Проснулся я поздно вечером. Жутко болела голова. Обычно я не позволял себе так расслабляться, но сейчас это уже не имело прежнего значения. Жизнь преподнесла мне сомнительный подарок, и нужно было как-то отреагировать на  эту новую данность. Пустить всё на самотёк, забыть как дурной сон,  или приобрести для «антуражу» хрустальный шар, ручного филина или чёрного кота, отрастить волосы и бороду, напялить мантию? Тьфу! Бред какой-то. Я поплёлся на кухню бережно, как вазу династии Чжоу неся раскалывающуюся голову. За столом, как ни в чём не бывало, с книгой и неизменной сигаретой сидел Витька.

- Откуда ты прелестное дитя?… - продекламировал он с надрывом провинциального актёра. И  обычным голосом продолжил:
 
- Пиво в холодильнике,- осклабился. - Я тоже этот… «Экстрасекс»!

Прошло два месяца. Отшелестел мягкой грустью по лету последней листвой сентябрь. Затянули унылые дожди, рано темнело. В душе по-хозяйски закопошилась, поуютней устраиваясь, осенняя тоска.

Я несколько примирился со своими, прямо скажем не ординарными способностями.

Виктор же, как должное воспринял наличие собственного толкователя снов, и очень расстраивался, в отличие от меня, если ему ничего не снилось, или он не мог вспомнить подробностей сна. Volens nolens я оттачивал на его сновидениях своё «мастерство», научившись « отделять зёрна от плевел», узнавая всё больше и больше о возможностях своего «дара». Бывало так, Витька только начнёт, монотонно бубня, пересказывать сон, а я ему: «Водку покупать будешь, сдачу проверь, не отходя от кассы», или сразу его заворачивал: «Ерунда одна, иди с миром».

Раз правда, меня серьёзно зацепило. Это было в середине ноября, уже начало подмораживать. «Читая» Витькин сон я как в замедленной съёмке его глазами увидел (этому я тоже уже научился), как грязный внедорожник, пытаясь на приличной скорости обогнать «маршрутку» с левой стороны, заносит на скользком шоссе.

Тяжёлую машину бросает на высокий бордюр, та переворачиваясь в воздухе, снося лёгкую конструкцию автобусной остановки, летит в мою (Витькину) сторону увеличиваясь по мере приближения в размерах, заслоняя собой всё вокруг. Видение было настолько реальным, что я вскрикнул.

- Что?! Что?! – заволновался Виктор. Я, приходя в себя, переведя дыхание, хрипло выдавил:

- Послезавтра на работу – с работы на такси. Не обеднеешь.

- Да в чём дело-то?!

- Нельзя тебе… - Почему-то я был уверен, люди не должны знать того, что «видел» я.

Мы с Витькой, отоспавшимся после смены, попивая пиво, играли в «козла» по маленькой. По телевизору показывали новости. «…Сегодня на  улице Череповецкой водитель внедорожника не справившись с управлением, перевернулся и врезался в автобусную остановку. Четверо пострадавших с травмами разной степени тяжести, один в критическом состоянии доставлены в больницу. Водитель серьёзно не по-страдал».
 
Виктор, изменившись в лице, уставился на экран. Потом, обретая понимание, посмотрел на меня. Я молча кивнул.

- Это ж… Это моя остановка! Я с неё… - затрепыхался Витька, – ты ж меня спас!
- Да ладно, Вить! Я тебя что, из под колёс вытащил? – попытался я откреститься от незаслуженной на мой взгляд признательности.

- Не-ет, спас! – Витька полез в хоподильник… 

3

На смену необоснованно бурной встречи Нового Года, и не менее активного продолжения веселья в течение всех новогодних каникул пришли  в противоположность невесёлые будни.

Приехав в банк за внеочередным пополнением промотанной в праздники наличности, я в состоянии лёгкой паники узнал, что счёт мой неумолимо приближается к нулю. Нужно было срочно что-то предпринимать, но мысли о прежней моей работе и о подобной следующей вызывали у меня такой приступ меланхолии, что сводило скулы. Более-менее приемлемым способом заработка мне виделся частный извоз. С восемнадцати лет колеся на отцовских «жигулях» я неплохо изучил город. Мой «праворукий» «родной» «нисан», рабочий универсал, ещё ни разу не давал мне повода усомниться в его японской надёжности.

Следуя французской призсказке - «Да, и не забудьте начать новую жизнь с понедельника!», я решил остаток недели посвятить здоровому отдыху и морально подготовиться к предстоящей трудовой деятельности.

В понедельник я подвёз довольного неожиданной халявой Витьку на работу. Верно говорят, что новичкам везёт. Не успел он вылезти из машины, как нарисовался первый клиент - щеголеватый парень в очках, аккуратной бородке, дорогой дублёнке и  с не менее дорогой кожаной сумкой через плечо.

- Шеф! До центра. Не обижу!

- Не вопрос. Садись, –  бодро отрапортовал я, а про себя усмехнулся, хотел бы я увидеть выражение его физиономии, ответь я ему фразой так знакомой людям ещё помнящим «зеленоглазое такси» - «В парк!». Но, business is business.

Первый день работы выдался на редкость удачным. Мало того, что клиент валил косяком, так один из пассажиров уточнив, не соглашусь ли я привести со строительного рынка несколько мешков цемента, и получив утвердительный ответ, заказал меня на завтра.

Работа «бомбилой» меня вполне устраивала, правда я так никогда и не понял, какое отношение частный извоз имеет к бомбардировочной авиации.

Не вдаваясь в подробности  специфики этого бизнеса, это целая отдельная история, скажу только, что не отличаясь особой щепетильностью, я освоил все сопутствующие ему способы заработка. Приторговывал водкой, возил разошедшихся не на шутку кутил по злачным местам, а «ночных бабочек» по клиентам.

Однажды,  высаживая посреди дороги неадекватных пассажиров, серьёзно с ними повздорил. Домой я заявился триумфатором, но с заплывшим глазом и разбитой губой. 
Витька, оценивающе посмотрев на меня, полез в холодильник.

- Я так полагаю, «бомбить» в ближайшее время ты не вылетишь, – скорее констатируя, чем спрашивая, сделал он вывод:

- Значит можно и нужно!

- Я был не против. Из-за моей теперешней работы мне редко приходилось вот так, не планируя завтрашний день, посидеть со ставшим мне другом соседом за бутылочкой, поговорить о том, о сём. Витька  тоже видимо соскучился по нашим посиделкам, судя по тому как он с удовольствием собирал на стол.

- Расскажешь? – после того как мы «махнули» спросил Виктор.

Я рассказал.

- Повезло тебе, дилетанты попались. Ладно, научу тебя паре-тройке ГРУшных приёмов. А пока… На день рождения собирался тебе подарить, да при такой работе можешь и не дожить, – Витька кряхтя, поднялся из-за стола и ушёл в свою комнату.
Вернулся он, держа за ствол пистолет в одной руке, а в другой небольшую коробку.

- Вот! Владей, – он положил  на стол ПМ и коробку с патронами, - заметив мой неуверенный взгляд, понимающе ухмыльнулся:

- Не боись! Это «травма», экспериментальный. По блату достал. Через несколько лет в магазинах продавать будут,- пользоваться-то можешь, «пиджак»?
 
Я разобрал и снова собрал пистолет, не так быстро как в бытность в армии, но в норматив уложился.

- Могёшь, – одобрительно кивнул Витька. Обмоем!

Много позже мне очень пригодились и пистолет, и его «приёмчики», которым он меня, как и обещал, научил.

4

Мы не жили с Виктором затворниками, как могло бы показаться из моего рассказа. У меня были свои друзья-приятели, у него свои. Случалось, что некоторые из них, как мои, так и его заглядывали на огонёк, пересекаясь в нашей «кухне-столовой». Аскетизмом и целомудрием в межполовых отношениях мы тоже похвастаться не могли.
 
Не редко, приезжая домой после работы я заставал его на кухне с очередной пассией распивающими «благородные» напитки. Виктор знакомил, приглашал к столу. О моих способностях, согласно нашему с ним договору, он никому не рассказывал.

Сам я старался приводить женщин во время его суточного дежурства не потому, что чего-то там стеснялся, а так, для полноты комфорта.

Как-то раз я допоздна задержался на работе, за хорошие деньги отвозил клиента в область. В квартире тишину нарушало лишь урчание холодильника. На кухне горел свет. Я  осторожно заглянул в приоткрытую дверь. На столе стояла бутылка из под шампанского, недопитая фляжка коньяка, потревоженные тарелочка с «николашками» и блюдо с нарезкой.

-Господин «ахфицер» гулять изволят, – прокомментировал я в пустоту выключая свет, и отправился спать.

Наутро, когда я после соответствующих пробуждению процедур зашёл на кухню, ничего не напоминало вчерашней «вакханалии». Витька как обычно с книгой сидел за девственно чистым столом.

- Здорово, грязный сатир! – поприветствовал я его.

Виктор хотел было сделать вид, что обиделся, но передумал:

- Слушай! Мне сегодня такой сон  приснился, такой яркий, подробный...

- Вить! Дай хоть позавтракать, – оборвал я его крик души.

Уже налив кофе, и закурив сигарету, умиротворённый плотным завтраком, я со словоерсами уездного айболита поинтересовался:

- Нуте-с, больной, что там у вас. Выкладывайте-с.

Витька нетерпеливо, но молча ожидавший, когда я наконец-то «нажрусь», выложил всё до мельчайших подробностей.

 Сновидение действительно было ярким, объёмным без пробелов и возможности двоякого толкования.  Я прикрыл глаза. Подсознание разворачивало перед моим  мысленным взором истинное содержание сна, приоткрывая уголок занавеса скрывающего будущее. В такие моменты мне всегда становилось не по себе, будто я совершал что-то противозаконное – «Что положено Юпитеру, не положено быку».
Не знаю на счёт быка, но то, что я не Юпитер, это точно.

- Поздравляю! – посмотрел я на Виктора.

- …..?

- У тебя вчера Марина была. Я её раньше здесь не видел. Ты на ней женишься и будешь без ума от её маленькой дочки. Скоро, к моему глубокому сожалению ты отсюда съедешь. В свою комнату заселишь одного из своих «ястребов». Это всё.

- Ну дела-а! – Витька взъерошил короткие волосы на затылке. Он уже давно, и не без основания, безоговорочно верил в мои «толкования». Даже древние, наверное, с большим скепсисом относились к пророчествам своих пифий и оракулов.

К лету Виктор перебрался к Марине, на другой конец Москвы. В его комнату въехал его бывший сослуживец по Пскову, направленный сюда учиться в академии.

С  Юрой, так представился новый жилец, у нас сложились  ровные добрососедские отношения, но друзьями мы так и не стали.

 Отгуляли Витькину свадьбу. Вновь обретя  весомый жизненный стимул он, что называется,  активизировался. Открыл  собственное охранное агентство, штат которого почти поголовно состоял из бывших «головорезов» его батальона. Брал под охрану объекты, предоставлял личных телохранителей, организовывал сопровождение грузов и далее по списку. В очень короткое время его агентство стало одним из лучших в городе. У меня он «консультировался» постоянно. Я «читал» его сны, и выдавал безаппеляционные руководства к действию, благодаря которым он несколько раз избежал серьёзных «подстав», а один раз и крови. Я уговорил его отказаться от очень выгодного заказа. Благо к тому времени он  уже считал меня кем-то вроде гуру. Позже он узнал, что за выполнение заказа взялась другая фирма. На охраняемую колонну из двух фур напали бандиты. Перестреляли охрану и водителей, груз разграбили.

Будучи теперь занятым человеком, Виктор попробовал пересказывать мне свои сны по телефону. Дудки. Ничего не происходило. Тоже самое получилось с его попыткой передать мне сон своей жены Марины. Ничего. Пустой эфир. О чём я ему и доложил. Без личного контакта «чтение» снов не представляется возможным. Я ассоциировал себя с папуасом, в руки которого попал транзисторный приёмник. Кое-как пользоваться научился, а о принципе его работы не имею даже отдалённого представления.

Виктор, не желая мириться с тем, что не может ежедневно получать «распечатку» своих сновидений, а он был на удивление, если можно так выразиться «снообилен»,  от отчаяния даже предложил мне работать в его агентстве.

Мы курили на некогда нашей общей с ним кухне.

- А что, - развивал Витька свою мысль, – на неполный рабочий день. С утра приедешь, переговорим, то, сё и свободен! Оклад нормальный положу.

- Заманчиво. И в какой должности ты меня видишь? Штатного звездочёта? - съе-хидничал я.

- Почему звездочёта! Да вот хоть инженером по технике безопасности!

Я закашлялся, поперхнувшись дымом, и наотрез отказался.

5

Я продолжал заниматься извозом. С вечно пропадающим где-то соседом мы почти не виделись, но я бы не сказал, что это положение вещей меня как-то расстраивало. При моей работе дефицитом общения я не страдал. С Виктором мы встречались раза по три на неделе. Вот только кухня без Витьки потеряла для меня свою былую привлекательность.
 
Всё свободное время я проводил на « обидном» диване, по аналогии с лесковским атаманом Платовым с его «обидной» кушеткой. Читал, или смотрел недавно приобретённый телевизор со встроенным «видиком», почти каждый день привозя пиратские кассеты с ещё не вышедшими на большой экран фильмами. Словом вёл апассионарный образ жизни,  и чувствовал себя почти счастливым, так как известно - абсолютно счастливы только клинические идиоты. Кому-то это может показаться, мягко говоря, странным, некоторые безосновательно считающие себя этакими знатоками человеческих душ скажут, что так неудачник прячет за притворной удовлетворённостью своей жизнью несостоятельность, не способность чего-то добиться.

 С последними позволю себе не согласиться. Я твёрдо убеждён, что неудачник это тот, кто в первую очередь сам таковым себя считает. Гордыня и зависть, неизменные спутники такого человека.  Он выбирает сомнительные, на мой взгляд, жизненные ориентиры (богатство, власть, известность). Стремится к ним всеми фибрами души, кладя жизнь на их достижение, путая цель с заслуженной наградой. Он напоминает осла тянущего повозку вслед за морковкой, привязанной у него перед мордой. Я думаю, по настоящему счастливы люди, которые обладая каким-либо потенциалом, не важно, в какой области, видят смысл своей жизни в его реализации. А счастливы и удачливы те, кому это удалось. Блага приходят, как награда за труд. Жить в согласии с Богом, миром и самим собой вот, пожалуй, к чему человек, чем бы он ни занимался, должен стремиться. Всё остальное суета суетная и томленье духа. Но это так, из размышлений  на «обидном» диване.
   
В конце лета произошёл на первый взгляд незначительный случай, но именно с него началось крушение так старательно создаваемого, удовлетворяющего моим потребностям мирка.

Я подобрал двух молодых недёшево и со вкусом одетых женщин бестолково суетящихся возле заглохшей дорогой игрушки «MINI cooper». Чем- то они мне приглянулись, и я решил поиграть в джентльмена, на вопрос «Сколько?» ответив «Нисколько», из извозчика превратившись в доброго самаритянина. Услуга обязывает, а посему  девчонки завели со мной «светскую» беседу. Не знаю, что меня подвигло, желание произвести на них впечатление, или вежливо построенный вопрос, «Простите, а вы чем занимаетесь?»,  легкомысленно ответить «Я толкователь снов». В зеркало заднего вида я заметил, как они, сделав большие глаза, переглянулись, а потом дружно прыснули.

Признаться меня это задело.

- А вы не смейтесь. Припомните какой-нибудь давний сон, и я расскажу вам отрывок из вашей или чьей-то чужой жизни, только ничего не придумывайте, - предупредил я.

Заинтригованные девицы притихли. Потом одна из них начала рассказывать свой сон годовалой давности.

Как многому я научился, со времени своего первого толкования! «Картинки-расшифровки», чуть поблекшие от времени, промелькнув калейдоскопом, легко выстроились перед моим внутренним взором законченным эпизодом из жизни хозяйки сна.

- В прошлом году вы вышли замуж. Муж вдвое старше вас. В свадебное путешествие вы летали на Карибы. Купаясь в бассейне, вы потеряли дорогое обручальное кольцо, которое было вам немного велико. Состоящий в штате отеля  водолаз нашёл кольцо. Муж был вами ну очень недоволен. И из-за этого вы об этом случае никому не рассказывали, – озвучил я «увиденное».

Сказать, что девчонки были поражены, не сказать ничего. У той, которая рассказывала сон, челюсть отвисла так, что я серьёзно забеспокоился, сумеет ли она вернуть её на место. Вторая, так как её  это непосредственно не касалось, пришла в себя первой.

- Вы знаете Станислава? – попыталась она найти рациональное объяснение.

- Знакомые Станислава ездят на таких машинах? – вопросом на вопрос ответил я, довольный собой и их реакцией.

Высадил я их в центре, и вскоре забыл об этом случае. А зря.

Неделю с небольшим спустя я стоял на «точке». Ко мне в машину бесцеремонно уселся какой-то тип.

- Ну, здравствуйте, Сергей Владимирович! – резанул он по мне холодным взглядом, никак не сочетавшимся с улыбкой до ушей. Потом доверительно посетовал, – с ног сбился вас искавши.

- Мы знакомы? – поинтересовался я.

- Нет. Да это и не важно! Важно то, что с вами хочет познакомиться один очень серьёзный человек. – Снова расплылся в улыбке тип. – Прокатимся?

- Да я вообще-то на работе, – замялся я, пытаясь припомнить, кому я мог перейти дорогу.

Тип, сверля меня холодными, как морозильник на бойне, глазами будто прочитал мои мысли:

- Да вы не опасайтесь! Насколько я понял, к вам будет деловое предложение. Поехали, я покажу.

- Ну поехали, – я решил, дабы не терзаться потом сомнениями, не откладывая расставить все  точки над «i». 

Мы, покрутившись по центру, подъехали к отреставрированному особнячку. Мой сопровождающий позвонил в  умело исскуственно состаренную дверь.
 
Нам открыл, как я предположил охранник, в строгом костюме, при галстуке. Сде-лав звонок по телефону, кивком пригласил нас следовать за собой, проведя нас по коридору он, остановившись у одной из дверей, постучал, затем распахнув её, жестом пригласил нас войти.

Помещение, видимо кабинет, было обставлено антикварной мебелью, по сравнению с которой мебель моих родителей выглядела более чем бледно. У окна стоял невысокий человек слегка за пятьдесят. Под лёгкой рубашкой с воротом апаш угадывался тренированный торс. Волнистые тёмные волосы с несколькими седыми прядями доставали до плеч. Заметные залысины открывали высокий лоб. На аскетичном лице под сросшимися на переносице бровями не добрыми угольками тлели глубоко посаженные колючие глаза. Прямой нос с хищным вырезом ноздрей, жесткий рот, волевой подбородок. 

Хозяин кабинета так и впился в меня обжигающим взглядом. На моего спутника он едва обратил внимание.

Признаюсь, мне стало не по себе. Во что я чёрт возьми, вляпался?

- Вот вы какой! – с располагающей улыбкой когуара он направился ко мне, протя-гивая руку.
 
Я ответил на рукопожатие.

- Меня зовут Станислав Андреевич. А вас… О, не представляйтесь! Я знаю – Сергей Владимирович, – не отпуская мою руку, словно опасаясь, что я испарюсь, - быстро проговорил он. Сама любезность, от которой по мне мурашки забегали. Тут он обратил внимание на подобострастно переминавшегося с ноги на ногу моего «конвоира».

- Спасибо. Пройдите к Максиму, вас рассчитают, -  он снова повернулся ко мне, нетерпеливо обшаривая мою физиономию цепким взглядом.

«Конвоира» как ветром сдуло.

- Вы заинтригованы? – подвёл меня к креслу и кивком предложил сесть Стани-слав Андреевич.

- Не то слово.
 
- Сейчас я всё проясню. – он уселся в кресло напротив. – Вы ведь толкователь снов... Настоящий, надеюсь? - без намёка на иронию, с какой-то усталостью в голосе спросил он.

Откуда он знает?! Витька? Быть не может! …Станислав. Где-то недавно я слышал это имя… Бинго! Девчонки из «MINI». Та, что рассказывала сон, его жена. Ну я дурак!

- Сергей Владимирович! Вы здесь? – прервал цепь моих размышлений строгий муж.

- А? Что?

- Я спросил, вы настоящий толкователь? Почему я о вас ничего раньше не слышал? – угольки в глазах начали медленно разгораться, голос стал резче, требовательней.

- Я не практикую, – быстро ответил я, помня «картинку» из сна его жены, которую щадя её самолюбие, не озвучил. После инцидента с кольцом, уже в номере, он схватив за волосы, подтащил её к зеркалу. «Двадцать тысяч долларов! Двадцать тысяч!» - шёпотом «заорал» Станислав Андреевич. – «Посмотри на себя! Овца». А потом, уже без всяких эмоций, ударил её лицом о зеркало так, что стекло пошло трещинами.

- Почему? Деньги не нужны? 

- Не хочу, – теперь уже не сомневаясь, что «попал», ответил я.

- Как вы это делаете? – уже не притворяясь добрым дядюшкой, резко спросил он.

- Не знаю. Просто приходят образы… - я решил с ним не лукавить.

- Вы сможете найти одну… Вещь?

- Никогда не пробовал, – честно признался я.

- Мне уже много лет снится, мучая меня, один и тот же сон, – Ттускло начал Станислав Андреевич. – В нём я ищу жизненно необходимый мне предмет…

На меня накатила такая мощная волна образов, ярких, трёхмерных, как старинные полотна покрытых сеткой кракелюров, что перехватило дыхание. Такого со мной никогда не было. Я не просто видел чужими глазами, моё сознание как будто переселилось в чужой мозг.
 
Я капитан, меня наняли эти странные чужеземцы. Они пообещали мне хорошие деньги, если я отвезу их на какой-нибудь остров, где никто не бывает. Мухиддин опытный моряк, и Мухиддину очень нужны деньги, он знает такой остров, он отвезёт туда чужеземцев.( мысленно я вижу карту, группа маленьких островков в районе острова который называется… Холо?).

Потом я прячась за камнями подсматриваю, как чужеземцы закапывают что-то завёрнутое в просмолённую рогожу. Мухиддин хитрый, он запомнит место, а потом приплывёт сюда и заберёт клад себе.

Следующий эпизод. Я сплю на своей джонке  привязанной к сваям причала. Мне снится, как я выкапываю спрятанный чужеземцами клад. Суетливо разворачиваю рогожу. ! Я был прав! Это ларец. Я пытаюсь его открыть. Проклятье! Он заперт. Я выхватываю свой крис, ломаю замок. Откидываю крышку ларца. Проклятые чужеземцы! Это просто камень! Чёрный, матово поблескивающий на солнце, с высеченными на нём непонятными знаками, камень. Меня начинает трясти… Меня кто-то трясёт за плечо. Я, просыпаясь, открываю глаза. Надо мной нависает чья-то тень… В лунном свете холодно сверкает полоска стали…

Уже настоящий я, схватившись  за грудь, корчусь в кресле.

- Что! Что вы видели?! – не обращая внимания на моё состояние, хватает меня за руку, пытаясь заглянуть в глаза Станислав Андреевич.

- Подождите, – просипел я, высвобождаясь из его цепкой хватки.
 
Станислав Андреевич смотрит на меня так, будто от моего ответа зависит его жизнь.

-Вы ищете какой-то артефакт. Чёрный камень. Думаю, я знаю, где он.

Он открыв рот молча уставился на меня с таким же выражением лица, какое было у его «половины» чуть больше недели назад, - «Муж и жена – одна сатана», без тени веселья подумал я.

Где?! – он с трудом держал себя в руках.

- Нужно узнать, где находится остров Холо, если я правильно понял.

Станислав Андреевич, издав звук напоминающий хрюканье, бросился к столу красного дерева,с резными ножками в форме львиных лап с нелепо выглядевшим  на нём монитором компьютера, застучал по клавиатуре.

- Есть! Остров Холо в Тихом океане недалеко от побережья Малайзии. Это там?

- Не совсем. Но в том районе.

Станислав Андреевич зло посмотрел на меня. Не терпящим возражений тоном бросил:

- Со мной поедешь. Нажал кнопку селектора. – Макс!

В кабинет просочился тощий невзрачный человек.

- Возьми одного из людей потолковей. Узнай у кого связи с Малайзией. Вылетайте ближайшим рейсом в… - он заглянул в компьютер - … Сандакан. Через рекомендованных людей наймите судно. Держите связь. Я вылечу следом. Всё.

«Ему бы полком командовать», отвлечённо подумал я. Мне-то что делать?

- Мне бы домой заехать, – подал я голос, когда Макс вышел.

- Зачем?
 
- Ну, вещи кое-какие собрать.

- Тебе всё нужное дадут, – он уже обращался со мной как со своей собственностью.

- А документы? Или вы багажом меня повезёте? И я хочу свои вещи, – твёрдо сказал я.

Он оценивающе посмотрел на меня. - Ладно. Но с тобой поедет мой человек.

План у меня, был не ахти какой. Дома в спортивной сумке, в которой я сделал потайное дно, я хранил Витькин подарок. В сумку же напихал всякого барахла. Когда в аэропорту станут проверять багаж, найдут пистолет. Всё-таки аргумент. Задержат наверняка. Не всё же у него куплено. А там… Дальше я не загадывал.

Со мной поехал здоровенный детина. Попытка заговорить с ним не возымела успеха. 
Так же молча, он впёрся в квартиру. Я демонстративно высыпал содержимое сумки на диван, Пустую сумку сунул ему поднос. Детина заглянув внутрь меланхолично кивнул. Я положил в сумку джемпер, пару футболок, полотенце и смену белья. Из  ящика письменного стола достал загранпаспорт, оформил два года назад, когда с БЖ летал отдыхать в Турцию. Пошёл в ванную, за туалетными принадлежностями. Мой молчаливый страж последовал за мной. Я взял с подзеркальника зубную щётку, тюбик пасты и потянулся за бритвой. Он, тронув меня за плечо, покачал головой. Я чувствовал себя арестантом.

Мы выехали за город. Детине всё-таки пришлось открыть рот, показывая дорогу.
Через полтора часа мы въехали в котеджный посёлок. Поглядывая на прячущиеся за высоченными заборами особняки, я выдал:

- Семимильными шагами идёт капитальное строительство! Небывалыми темпами растёт уровень жизни простого трудового народа! Ура товарищи!

С пассажирского сиденья никакой реакции.

Проехали в ворота, которые открылись, как только мы повернули на ведущую к ним дорогу. Некоторое время ехали по аллее ухоженного парка. Остановились у стильного трёхэтажного дома, по стенам которого на европейский манер вился плющ. Громила забрав у меня ключи от машины, проводил в дом. Миловидная горничная провела меня в комнату на третьем этаже.

- Располагайтесь. Ужин в восемь, – дежурно улыбнулась она.
 
Я осмотрелся. Комната для прислуги. Шкаф, односпальная кровать, письменный стол, стул, телевизор на тумбе со стеклянными дверцами. Всё добротное. Я заглянул в узкую дверь в углу комнаты.  Душевая кабина, раковина под зеркальным шкафчиком, унитаз. Жить можно, но не отпускало ощущение, что я здесь первый жилец.

Я принял душ, завалился на кровать, включил телевизор. Утомлённый стремительными событиями сегодняшнего дня я не заметил, как уснул. Разбудил меня негромкий стук.

- Да! – ответил я прежде, чем понял, где нахожусь.

- Ужин. – Донеслось из-за двери.

В огромной столовой стол был сервирован на одного. Именно сервирован, а не накрыт. Как только я устроился за столом, появилась давешняя горничная.

- Добрый вечер. Первое? – она приподняла крышку супницы предлагая мне насладится потянувшимся в мою сторону ароматом. – Солянка, назвала она блюдо.

- Да. Пожалуйста, –  прислуга была настолько вышколена, что я бы не удивился, если бы она сказала: «Солянка, сэр».

Она  половничком налила в мою тарелку порцию и, пожелав приятного аппетита, удалилась. Я с утра ничего не ел, так что моментально расправился с первым.

- Отбивные. – Из ниоткуда вновь появилась горничная.

- Извините, а выпить, здесь ничего нет?

Она понимающе улыбнулась:

- На столике для напитков. Вам  что-нибудь принести?

- Спасибо, я сам, – заметил я стол уставленный разномастными бутылками.

Отужинав, я прихватив приглянувшуюся мне бутылку коньяка и стакан, поднялся в свою комнату. Через пару минут я услышал, как в замке повернулся ключ. Меня заперли.

Утром меня разбудил стук и голос, приглашавший меня на завтрак.

На этот раз хозяин сидел за столом.

- Садись. Через час выезжаем. Готов? – он был сама энергия.

-Нищему собраться… - Начал я.

Но он не дал мне закончить:

- …Только подпоясаться. Ешь.

- У меня вопрос. А что бы вы делали, если бы у меня не было загранпаспорта?

Он с неподдельным удивлением посмотрел на меня:

- Сделали бы.

В микроавтобус, стоявший у входа, погрузились мы с хозяином и двое по виду бандитов. Вчерашнего моего знакомца с ними не было.

В Домодедово меня ждал очередной удар. Никакой таможни. Машина просто въехала на территорию аэропорта и подрулила к трапу небольшого реактивного самолёта.

До Сандакана мы, приземляясь на дозаправку, добирались часов двадцать.

Там тоже, без каких-либо проблем, будто такой мелочи, как граница, для Станислава Андреевича не существовало мы, погрузившись в автобус с затемнёнными стёклами, поехали в порт.

У причала нас ждала, лет пятнадцать назад бывшая шикарной, яхта.

Мы с «патроном», сопровождаемые капитаном, маленьким коричневым малайцем лет  сорока-шестидесяти, у них не разберёшь, прошли в рубку.

Станислав Андреевич спросил у малайца по-английски карту с островом Холо.

Тот кивнул, и достал из кипы карт, лежащих на штурманском столе одну, положив её поверх остальных. Я не дожидаясь приглашения подошёл к карте, нашёл остров Холо, повел пальцем по архипелагу Сулу, и найдя врезавшийся мне помять островок, постучал по нему. Капитан, посмотрев на карту кивнул и сказал, что знает этот остров. Потом добавил - только там ничего нет. Я пожал плечами.

 Меньше чем через час мы вышли в море. Позавчера утром я был дома, от которого я нахожусь теперь более чем за девять тысяч километров. 

 Переборки крохотной каюты с низким подволоком, в которой меня поселили, давили, вызывая приступ клаустрофобии. Я вышел на спардек. Длинные покатые волны поднимали и плавно опускали яхту, скользящую по лунной дорожке, как по расплавленному серебру, слегка покачивая её с борта на борт.

Из открытого иллюминатора слышались голоса. Я осторожно заглянул в кают-компанию. Станислав Андреевич и его доверенное лицо, невзрачный субтильный тип, кажется Макс, разговаривали обычными голосами уверенные, что их никто не слышит. Я не доверял этим людям, разыгрывающим какую-то свою партию, в которой моё место, если уж пользоваться шахматной терминологией, на клетке Е-2- место разменной пешки. Я прижался к переборке у иллюминатора, и затаив дыхание ловил каждое их слово.
 
- Когда будем на месте? - это Станислав Андреевич.

- Капитан сказал завтра. - Субтильный тип.

- Хорошо.

- Думаете, он найдёт?

- «Мухтар постарается!» - Станислав Андреевич, не по доброму рассмеялся своей шутке.

- Что потом?

- А что потом? Там его и закопаете.

- А малайцы?

- Это же наши люди. Или нет? 

- Наши, наши…

Дослушивать я не стал. Пробравшись в свою каюту, я закрыл дверь на замок. Меня трясло. В голове метались несвязные мысли. Допрыгался! Джим Хокинс, б… . Что делать-то? Я бросился к шкафчику, достал сумку, судорожно выбрасывая из неё ве-щи. Оторвал фальшивое дно, нащупал пистолет и уселся на койку, мокрой ладонью сжимая рифлёную рукоятку.

Накрывшая меня волна паники улеглась, вернулась способность рассуждать здраво.

Завтра будем на месте, значит у меня в распоряжении только остаток ночи для того, чтобы попытаться что-то предпринять. На острове, каким я его «видел», спрятаться было невозможно. На яхте, помимо двух в кают-компании трое бандитов плюс малайцы – капитан и матрос. Итого семь. Даже если бы у меня был «калаш», а не эта «пукалка»… Бандиты наверняка вооружены, и человека им завалить, что муху прихлопнуть. Я же в армии только по мишеням стрелял, да и то не всегда на четыре. Чёрт! Я ж не Рембо, а здесь не Голливуд. Эх! Витьку бы сюда с парой своих гвардейцев. Ладно. На что я могу рассчитывать в этой ситуации? Только на побег. На корме принайтовлена  разъездная двухместная резиновая лодка. Спасательная шлюпка оснащена специальным спусковым устройством. Как им пользоваться я не знаю. Отпадает. Остаётся лодка. Если вдруг мне повезёт, и я улизну незамеченным, будут ли меня искать, когда хватятся? Вопрос риторический. Конечно же будут. Найдут? Скорее всего, да. Капитан, судя по всему, моряк опытный, знает местные течения, в ка-кой стороне искать лодку. За размышлениями я не заметил, как скурил больше пол пачки сигарет. Пепельница, как ежик иголками топорщилась окурками, рядом с пе-пельницей стояла початая бутылка крепкого, как «первач» бренди. «Может напиться, и будь что будет!» - мелькнула трусливая мыслишка. Нашёлся компромисс, а за одно появилась идея. Изрядно глотнув из бутылки, я оторвал от простыни полоску, и скрутив её жгутом пропихнул в горлышко и пропитал бренди.

Из кармашка сумки достал «швейцарский» складной нож китайского производства, раскрыл, попробовал лезвие. Ничего, верёвку перепилить можно. Проверил магазин пистолета, дослал патрон в патронник, поставил ПМ на предохранитель и сунул его за ремень за спину. Я понимал, что другого шанса у меня просто нет. Или получится, или буду на жаре копать себе могилу. Ну, вроде всё. Нет не всё. Я вытащил жгут из бутылки и сделал три больших глотка. Запихнул жгут обратно. Достал из кармана зажигалку, щёлкнул пару раз, огонёк исправно появлялся. Теперь точно всё.

Я выглянул в проход – никого. Стараясь не шуметь поднялся на палубу, прокрался на корму. Лодка в двух местах, с носа и с кормы была закреплена на утки. Ещё проще! Когда я уже почти отвязал корму, сзади послышался звук шагов и окрик:

- Ты какого х…  - он не договорил, я чуть не обделавшись от страха быстро подскочил и не коротко, как учил Витька, а со всей дури, сжав пальцы в полукулак ударил не ожидавшего нападения громилу в кадык. Эффект был ошеломляющий. Тот захрипел, схватился за горло обеими руками и покачнувшись рухнул на палубу. Нужно было торопиться. Если меня поймают… Отвязав одну сторону лодки и спихнув её за борт, я подбежал к люку машинного отделения. «Только бы не заперто! Только бы не заперто!», камлал я. Люк даже не был прикрыт. Я поджёг пропитанный бренди жгут, который вспыхнул голубым пламенем, перегнулся через комингс и бросил бутылку на ритмично стучащий двигатель, заляпанный маслом. Проверять загорелось или нет, я не стал, всё равно уже ничего исправить нельзя, не кино, второго дубля не будет. Выпрямившись, я увидел присевшего над лежащим телом второго бандита. Выхватил пистолет, опустив «флажок» предохранителя. Бандит, среагировав на движение, поднял голову, одновременно  молниеносно забросив руку за спину… Я нажал на курок раз, другой, третий, четвёртый. Тут и боевыми пулями из нарезного ствола навскидку стрелять навык нужен, а у меня резиновые. Первые две прошли мимо. Громила уже достал оружие, наводя его в мою сторону, когда моя третья пуля ударила его в грудь, от удара он, чтобы не упасть сделал шаг назад и одновременно выстрелил, когда четвёртая вошла ему в глаз. Он заорал, сделал ещё шаг назад, ударился о невысокий фальшборт, опрокинулся и выпал за борт. Перестрелка длилась секунд пять. Я бросился к лодке. Отвязал конец. Лодка соскользнула в воду, быстро удаляясь от яхты. Я прыгнул за ней.
         
Метров через тридцать я её догнал, хорошо не больше. Таким темпом пятьдесят метров  я бы не осилил,  перевалился через борт и упал на дно, кашляя от напряжения и с трудом переводя дыхание. Пересиливая себя перевернулся на живот, под-полз к борту и вытянув шею нашёл взглядом уже далёкие кормовые огни яхты. Если сейчас начнут  разворот, то операцию по спасению себя любимого можно считать окончательно и бесповоротно проваленной. Но сегодня мне везло как никогда в жизни.

Яхта, меняясь в очертаниях, вдруг расцвела ярко-оранжевым на фоне чёрного неба цветом. Через пару секунд  до меня донёсся звук взрыва.

Я сполз на дно лодки. «Ну и свезло мне, ну и свезло!». С этой мыслью я провалился не то в глубокий сон, не то в обморок.

Очнулся я от пекущего  лицо солнца. Ухо нещадно саднило. Дотронувшись до него рукой, я вскрикнул. В верхней его части была пульсирующая болью выемка. Как будто во время сна ко мне подкрался злобный маленький зверёк и не в силах съесть меня целиком, откусил кусочек уха. И тут на меня разом навалились воспоминания этой ночи. Всё-таки тот гад зацепил. На три сантиметра правее… «И у нас на двоих осталось бы два глаза» промелькнула дурацкая мысль, но я начал хохотать, высохшие губы треснули и закровоточили. А я продолжал, давясь смехом повторять: «два глаза на двоих!». Это была форменная истерика. Не удивительно, для человека в жизни не убившего никого крупнее мухи, менее чем за полчаса отправить на тот свет семь человек. Я усилием воли взял себя в руки.

Облокотившись о борт лодки, почувствовал, как он продавился подо мной, и я чуть не ударился головой о сплошную, покрытую трещинами каменную плиту. Ещё туго соображая, я поднялся на ноги и огляделся. Я был на острове. Даже не на острове, а на рифе. Он поднимался от меня, стоящего по щиколотки в воде, под углом градусов пятнадцать и  метров на двадцать вперёд. Шириной в месте, где я стоял он был метров шесть, не больше и сужался к окончанию, превращаясь в подобие торчащего из воды клыка.

С этим ясно. А что с лодкой? Лодка выглядела дохлой рыбой, выброшенной на берег. Я затащил её повыше на риф. С правой стороны снизу она была, как бритвой прорезана на треть длины. Я вернулся назад вглядываясь в прозрачную воду. На глубине сантиметров пятнадцати застрявшая в трещине торчала невесть как сюда по-павшая истончённая ржавчиной до толщины лезвия полоска металла.

Ирония судьбы. Только благодаря невероятному везению выбраться из такой пе-редряги, чтобы умереть на пятачке суши от жажды или быть смытым волнами, когда начнётся шторм. Видно у везения тоже есть равновесие. Отломив железку, я с её по-мощью вырезал дно у бесполезной теперь лодки. По пологой стороне рифа я сполз по пояс в воду. Лёг на  один край дна лодки, перекинув другой край через себя и подоткнув, прижал его спиной. Получилось что-то вроде овальной трубы. Жёсткая резина держала форму. Таким образом я спасался от буквально испепеляющего солнца, не рискуя получить солнечный удар. Когда солнце, приобрело цвет раскалённого металла,  уже готовое скатиться за горизонт, я вышел на сушу. Забрался повыше, используя свой «навес» уже в качестве подстилки. Ночью опять повезло. Пошёл дождь. Я сбросив одежду лежал на спине, и открыв пересохший рот с распухшим языком глотал и глотал крупные капли пресной воды. Дождь кончился. А я, напившись и напитав тело водой, уснул. Проснувшись на заре и оглядев свои владения, я заметил, что все впадины и выемки моего рифа заполнены водой. Пресной водой! Я вдоволь напился и начал резать борта лодки на куски. Этими кусками я накрывал заполненные водой ёмкости, в надежде, что это хоть как-то убережёт воду от испарения. Однажды мне удалось подцепить куском лодки зазевавшуюся рыбу и выбросить её на сушу. Так прошли четыре дня.
     
На пятый на безоблачном горизонте появилась маленькая, безобидная с виду тёмная тучка. Даже не будучи моряком, я знал, что это предвещает. Меньше чем че-рез час штормом меня как корова языком слизнёт с этого жалкого островка. Вот по-жалуй и всё.

 Вглядываясь в горизонт, я не сразу заметил, как полным ходом в мою сторону идёт парусно-моторная лодка. 

Глава 2
Скиталец

1

Ещё несколько дней назад я, мысленно прощаясь с жизнью, стоял на крохотном островке, даже не островке, а рифе, обречённо вглядываясь в безобидную с виду тёмную тучку на горизонте. Первыми же волнами надвигающегося шторма меня смоет с этого жалкого клочка суши. Надежда на то, что я со своими прямо скажем слабенькими «пловцовскими» навыками смогу противостоять их натиску в открытом море, выглядела, по меньшей мере, наивно. Прожив всю жизнь в столичном мегаполисе, входя в со-прикосновение с водоёмами только во время нечастых отпусков, озаботиться более серьёзным обучением плаванью я так и не удосужился.
     
С раннего детства я остался с водной стихией, что называется на «Вы». В семилетнем возрасте, впервые привезённый родителями на море, я чуть не утонул.

Под бдительным «неприсмотром» мамы и папы я, тогда ещё только постигающий азы плавания, послушно следуя их напутствию, лёжа на надувном матрасе, безмятежно плескался у берега. Слегка угадывающиеся волны коварно относили меня от безопасного мелководья. Неловко попытавшись избавиться от  вызывающей чувство дискомфорта воды, скопившейся в ложбинках матраса, я соскользнул в воду. Матрас предательски отскочил в сторону. Я же, мгновенно забыв все ранее усвоенные уроки плавания, бессмысленно засучив руками и нахлебавшись воды, начал тонуть. Если бы не ужас, охвативший меня, комичность ситуации состояла бы в том, что вокруг меня находились взрослые дяди и тёти стоящие всего лишь по грудь в воде.

Спас меня какой-то иностранец. Он на непонятном мне тогда языке разговаривал с дамой в огромных солнцезащитных очках и соломенной шляпе. Дама поморщилась и спряталась за выставленными ладонями от брызг, летевших от меня во все стороны. Её собеседник строго посмотрел в мою сторону, но быстро разобравшись в причине моего «озорства» коротко бросил даме «Sorry», подхватил меня подмышки и вынес на берег. Я не в состоянии сказать ни слова, молча показал пальцем на уплывающий матрас. Мужчина рассмеялся, потрепал меня по мокрой голове и вернулся за взятым родителями напрокат инвентарём. Доставив матрас на сушу, он ободряюще подмигнул мне обоими глазами, вытянул в мою сторону руку с растопыренными указательным и средним пальцами, и поспешил к ожидающей его собеседнице.

Я никому не рассказал о случившемся, но для себя навсегда твёрдо усвоил - море бывает не только тёплым и ласковым, но ещё и опасным.

Мою невесёлую задумчивость прервал шум нескольких голосов, как оказалось пытающихся привлечь моё внимание. Наблюдая за неотвратимо разрастающейся на глазах тучей, я не заметил лёгшую в дрейф на безопасном расстоянии от рифа рыбацкую лодку под парусом. Смуглые фигурки на борту что-то кричали мне, размахивая руками и указывая в сторону надвигающейся тёмной пелены.

Я соскользнул в воду с приютившего меня рифа и, собрав остатки сил, поплыл к так вовремя появившимся здесь людям.

Меня подхватили две пары цепких сильных рук, когда я, теряя сознание от напряжения, подплыл к борту.

Очнулся я от солёных брызг, хлеставших меня по лицу. Я сидел, привалившись боком к борту лодки с уже спущенным парусом, идущей на надрывно стучащем двигателе, зарываясь носом в волны набирающего силу шторма.

Рыбаки спрятались в небольшой бухте, воткнувшись носом лодки в полоску песчаного пляжа. Один из них, подавая мне фляжку из лагенарии,  говоривший на английском лучше остальных сказал, что мы пробудем здесь до окончания бури. 

Они собрали плавник вынесенный приливом на берег, разожгли костёр и пожарили несколько рыбин из своего улова.

Не обращая внимания на насмешки рыбаков я, обжигаясь, как изголодавшийся кот, только что не урча жадно за обе щёки уплетал большие куски рыбы. Насытившись, я перевёл взгляд с уже потерявших ко мне всякий интерес туземцев на унылый скалистый с редкой зеленью пейзаж. От увиденного мною пища попросилась обратно.
Это вне всяких сомнений был «тот» остров, из-за которого я два раза чуть не погиб, отправил на корм рыбам семь человек, оказался в положении, выбраться из которого не представлял себе какого-либо приемлемого способа.

В Сандакане мой прилёт никто не завизировал. Документы сгинули вместе с взорвавшейся яхтой, которую наверняка уже ищут малайцы, а может быть и друзья Станислава Андреевича. Денег у меня нет, ценностей тоже… Стоп! А камень, артефакт из-за которого и начался весь этот сыр-бор? Может он чего-то стоит, если за ним в такую даль отправился сам Станислав Андреевич?

Туземцы, не обращая на меня внимания, играли в карты. Я встал и не торопясь, словно бы разминаясь, отошёл от костра.

Продвигаясь вглубь острова к месту, где был зарыт клад, подробным планом отпечатавшимся в моём сознании, я нашёл его без труда. За полторы сотни лет этот забытый Богом клочок земли, окружённый крупными камнями,  почти не изменился.

Отсчитав с десяток шагов от одного из них, за которым прятался злосчастный Мухиддин, я опустился на колени и начал долбить спекшуюся землю подобранным по дороге острым осколком скалы. Ошибся я сантиметров  на тридцать. Только уже выкопав достаточно глубокую яму, в левом её краю я наткнулся на угол ларца.
Откопав ларец, я очистил его от налипшей земли и остатков сгнившей рогожи. После нескольких попыток мне удалось разбить замок.

На дне ларца лежал камень, завёрнутый в ткань, которая от прикосновения рассыпалась в прах. Я взял в руки так вожделенный Станиславом Андреевичем артефакт. Это был размером в пол ладони неизвестный мне минерал иссиня чёрного цвета, весь испещрённый знаками похожими на кельтские руны. С моей дилетантской точки зрения за эту штуковину много не выручишь, но на безрыбье… Сунув камень в карман, я на всякий случай зарыл ларец и разровнял в месте раскопок землю. Вымыв руки в море, я вернулся к костру. Рыбаки, смеясь и живо жестикулируя, продолжали играть. Моей отлучки они, похоже, не заметили.

2

И вот теперь я нахожусь на филиппинском острове Пангутаран, если я правильно расслышал название, в маленькой рыбацкой деревушке. Плетёные домики на сваях крытые пальмовыми листьями, стоящие на мелководье в живописной лагуне. Размеренная, почти первобытная жизнь.
 
Рыбак, Дату;, с которым мы обмолвились на острове несколькими фразами, взял меня под свою опеку. Будучи кем-то вроде старосты он поселил меня в заброшенном доме на окраине деревни. Таким образом я на какое-то время получал статус гостя. Каждый день мне приносила еду одна из его дочерей. Частенько Дату сам заглядывал ко мне на огонёк, принося во фляге местный самогон.

Эх! Остаться бы здесь насовсем. Заделаться рыбаком, жениться на филиппинке. Красота! Но увы, «Мечты, мечты, где ваша сладость…». Однажды сюда заявится какой-нибудь официальный чин… В лучшем случае меня депортируют.

Дома властям я конечно же наврал бы про приглашение «лепшим корешом» Стасиком провести каникулы на краю света, про кораблекрушение… Поверили бы, нет - неважно. Важно то, что я бы «засветился» и со мной, разумеется, захотели бы поговорить друзья и партнёры Станислава Андреевича. Висеть где-нибудь в подвале на крюке, обрабатываемым современными мастерами заплечных дел, в прямом смысле добивающимися от меня истины? – Перспектива удручающая и  отнюдь не вызывающая обострения приступов тоски по родине.

Нужно было всё хорошенько обдумать, благо времени для этого у меня было предостаточно, а ставшие привычкой ежедневные прогулки по острову способствовали обстоятельным неторопливым размышлениям.

Ещё к моему вящему удовольствию у меня появился компаньон. Вместе с пристанищем мне достался пёс, не поддающейся классификации породы. Он облюбовал себе место в тени дома. При нашем с Дату появлении пёс залаял, заявляя права на недвижимость. Дату хотел прогнать собаку, но я отговорил его сказав, что она мне не помешает и даже скрасит моё проживание на «выселках».
 
Пёс перестал на меня рычать, когда понял, что я не претендую на его лёжку под домом. Когда же я ежедневно стал делиться с ним едой, вообще проникся ко мне симпатией и счёл своим долгом сопровождать меня в прогулках по острову. Я вслух выкладывал ему свои умозаключения и логические построения и за него же высказывал сомнения или согласие с оными.
 
 Мысленно я разделил воображаемый лист на две колонки. В левую я занёс все позитивные составляющие моего положения, в правую соответственно негативные.

В левую:

Об истинной причине гибели яхты, при условии, что никто кроме меня не выжил (а я на 90% был уверен, что так оно и есть), знаю только я.

Следы моего пребывания на рифе и изрезанной на клочки лодки смыло штормом.

Остров,  на котором я обрёл убежище,  был маленький, из-за отсутствия достопримечательностей не посещаемый толпами любопытных туристов и не имеющий своего полицейского участка. Туземцы хоть и посматривали на меня с любопытством, но с расспросами ни ко мне, ни к моим спасителям (об этом я ненавязчиво разузнал у Дату) не приставали.

О пребывании нашей «компашки» в Малайзии документальных подтверждений нет. Продажная таможня тревогу не забьёт, себе дороже.
 
Я же вообще мышкой-норушкой тихонько отсиживаюсь на Филиппинах.

Соратники Станислава Андреевича и малазийские мафиози, даже допуская наличие у них феноменальной проницательности, вряд ли сумеют сделать правильные выводы. Для них даже предположение, что какой-то лузер расправился с патроном, его охраной и командой, уничтожил яхту и при этом живым и здоровым испарился неведомо куда, было бы оскорбительно. Открытую полномасштабную поисковую экспедицию со множеством судов, самолётов и вертолётов они по ряду причин организовать не смогут.

Ну и соответственно, что чудом вырвался из лап бандитов (извините за пафос изложения), опять же чудом в последний момент был спасён рыбаками, что жив, здоров, ну и т. д. 
    
В правую:

Я никто, и зовут меня никак. Документов подтверждающих мою личность нет. Доберись я до Манилы и заяви о себе в нашем посольстве, что бы выяснилось? Не трудно догадаться. Стежков Сергей Владимирович территорию Российской Федерации официально не покидал. Серьёзное разбирательство наведёт на мой след адептов Станислава Андреевича, что крайне нежелательно.

Денег у меня нет. Ценность «артефакта» для широкого круга потенциальных покупателей весьма сомнительна.

Противостоять законности и беззаконию одновременно, в одиночку я не в силах.
И ещё один момент, который может свести на нет весь позитив. Это пресловутые 10% против девяноста. А если кому-то из тех семерых повезло не меньше чем мне?...
Ну и что в итоге? В итоге, как ни крути, получается ж…
Картина вырисовывалась малоутешительная.

«Какова моя цель?» - спрашивал я у деликатно склонившего на бок в знак внимания голову пса, не отводившего от меня взгляда умных карих глаз.
«Мне необходимо вернуться домой». «Попал я сюда нелегально, значит и вернуться назад я должен нелегально, как будто и не уезжал. Но как?».
Пёс не знал. Я тоже.

Как-то раз я спросил у Дату в какой точке океана лежит его остров. В следующий свой визит ко мне он вместе с флягой самогона принёс замусоленный атлас, гордо ткнув пальцем в крохотную точку в архипелаге Сулу. До Гонконга, навскидку согласно масштабу около двух тысяч километров. Далековато.

Перебирая все возможные пути возвращения домой, я вспомнил своего институтского дружка, который года два назад завалился к нам с БЖ в гости. В конце восьмидесятых он куда-то пропал и вот нарисовался – «Наше вам с кисточкой». Хвастался, что живёт в Гонконге, женат на китаянке, имеет свою собственную музыкальную студию. Он всегда музыкой интересовался больше, чем учёбой. Даже организовал в институте неплохую группу. Кое-как окончив институт (собственно как и я), обмывая диплом, он метафорично охарактеризовал эту «ударную пятилетку» своей жизни: «Сел я в поезд и поехал. Ехал, ехал… И приехал. Мало того, что вышел не на той станции, так ещё поезд, как оказалось, вёз меня не в ту сторону».
Приглашал нас с БЖ в гости, все расходы по пребыванию обещал взять на себя. Самое время воспользоваться приглашением.

Зная из газет и телепередач, что китайцы умудряются как-то просачиваться через нашу границу, строя фанзы и сажая сою на исконно русских землях, я надеялся тоже как-то просочиться. Главное добраться в Гонконг, в пошлом году перешедший под юрисдикцию Китая. Найти дружка…

Но кто согласится за не такие уж и «красивые глазки» нелегально доставить меня в Китай?

3

Я сидел на берегу, сухой веточкой на влажном песке делая несложные расчёты. Пёс устроился неподалёку, внимательно наблюдая за моими действиями.

Насколько я помнил, в морской миле 1,852 километра. Крейсерская скорость 30 узлов. Узел – миля в час. 2000 километров это… - 1080 миль. Со скоростью 30 узлов до Гонконга около двадцати часов хода. А сколько узлов может выжать жестянка вроде той, что меня подобрала? 10 – 12?

А не попробовать ли мне использовать мои способности, приведшие меня в столь плачевное состояние себе во благо? «Прочитать» к примеру, сон Дату, удивить его, о чём-нибудь предупредить…  Словом, как-то сделать его моим должником.

Когда в один потрясающий красотой заката вечер  Дату появился с неизменной флягой самогона у моего «бунгало», после того, как мы ополовинили флягу, сидя на тёплой ещё земле, я завёл разговор о сновидениях. По счастью Дату сны снились. Я попросил его рассказать один из них. Слегка захмелевший рыбак, не поинтересовавшись для чего мне это нужно и не заставляя себя упрашивать, пересказал мне незамысловатый, приснившийся ему на позапрошлой неделе сон. Я без труда «прочитал» его. Так, ничего особенного. Но всё-таки я в подробностях передал Дату истинное значение сна.

Как же он меня напугал! Я думал, его кондрати... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4