ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Адам и Ева. Фантазия на известную библей...

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Берта

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Когда весной поет свирель

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Рыжик

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Реформа чистоты

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Без тебя меня нет

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Я старею. С памятью всё хуже...

Автор иконка Владимир Котиков
Стоит почитать РОМАШКА

Автор иконка Владимир Котиков
Стоит почитать Рождаются люди, живут и стареют...

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Кем надо быть, чтоб тебя не хотели убить...

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Женщина в море


Андрей Григорович Андрей Григорович Жанр прозы:

Жанр прозы Драма
487 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Женщина в море«Ненавижу это! – Лариса поставила сумки на белоснежный островок, каким-то чудом не превращённый колёсами грузовиков и погрузчиков в грязевое месиво, - после каждого отпуска так

Доехав от мурманского аэропорта до проходной порта морского на такси, Лариса забрала из багажника машины две внушительного размера спортивные сумки, показала вахтёру удостоверение, и узнав на каком причале стоит «…лес», сгибаясь под тяжестью ноши, поплелась к причальной линии, лавируя между контейнерами, поддонами с мешками и прочей тарой, выгруженными с судов, или готовящимися к погрузке.

«Ненавижу это! – Лариса поставила сумки на белоснежный островок, каким-то чудом не превращённый колёсами грузовиков и погрузчиков в грязевое месиво, - после каждого отпуска так. Не женщина, а ломовая лошадь! И ведь ничего не поделаешь. От отпуска до отпуска меньше, чем полгода редко случается, вот и тащишь с собой  барахло на все сезоны».

Передохнув, она пошла дальше. Выйдя к причалам, двинулась вдоль ошвартованных судов, читая названия, и пережидая, пока краны-цапли не перетащат груз в гнезда трюмов, или наоборот, что-то из них не вытащат. Обычная портовая суета, не прекращающаяся ни днём, ни ночью.
 
Пройдя метров триста, Лариса увидела на округлой, выкрашенной в светло-серый цвет корме белые буквы, составляющие название искомого ею судна.

«Ну, слава Богу! – Лариса шумно выдохнула, - ещё немного, и хоть подковы сдирай.

Бородатый вахтенный матрос, в тулупе, подпоясанном верёвкой, и валенках, если бы не вязаная шапочка, с надписью «адидас», вылитый деревенский сторож, разочарованно мазнул взглядом по вновь прибывшей буфетчице, и вызвал вахтенного помощника.

«Ничего, «дед Мазай», ты ещё моих ног не видел. Слюной изойдёшь», - мысленно пообещала матросу Лариса, заметив его реакцию.

***
Уже с подросткового возраста Лариса не питала иллюзий насчёт своей внешности. Как только она перестала быть «милым карапузом», всем, включая и её самоё, стало ясно, что записной красавицей ей не быть. Шанс стать брендовым лицом какой-либо парфюмерной фирмы у рыжеволосой веснушчатой девчонки, с рыжими бровями и ресницами, равнялся нулю. Из-за непропорционально длинных, худых голенастых ног, злые, острые на язык одноклассники прозвали Ларису Рыжей фламингой. Поначалу она очень переживала, но потом перестала обращать на это внимание, у неё появилось нечто, дающее ей возможность отвлечься от повседневных обид и школьной рутины.
 
Учительница физкультуры, некогда занимавшая не последние места в международных соревнованиях по лёгкой атлетике, присмотревшись к Ларисе, посоветовала её родителям «отдать» девочку на танцы.

- В спорт ей уже поздновато, да и данных, если честно, особых у неё нет, - вынесла вердикт бывшая спортсменка, - но я заметила, в ней природную грацию и чувство ритма, да и фигурка с годами будет что надо, если не раскормите.

Так Лариса окунулась в мир танца. Родители, последовав совету учительницы, сразу поставили дочь перед фактом: «Танцы это только для общего развития. После школы будешь поступать в иняз». Мать Ларисы, сама выпускница ИнЯза имени Мориса Тореза, преподавала английский и испанский на переводческом факультете этого учебного заведения, дочку языкам начала учить с младенчества, и готовила её к карьере переводчика.
 
- Основная масса наших руководителей от сохи, к языкам неспособны. Они ещё лет сто без переводчиков обходиться не смогут, это твой единственный шанс мир посмотреть! - увещевала она Ларису.
 
Отец имел своё мнение на этот счёт, но благоразумно помалкивал – в доме безраздельно царил матриархат, и его голос не учитывался.
 
О будущем Лариса тогда не задумывалась, жила днём сегодняшним, и была счастлива. В отличие от школы, в студии бальных танцев её не называли Рыжей фламингой. Она была одной из лучших учениц, мальчишки едва не дрались за возможность составить ей пару, а девочки изнывали от зависти к её успехам.
 
Шли годы. Из гадких утят крайне редко вырастают лебеди, но в случае с Ларисой природа сделала исключение, тем самым подтвердив правило. Красавицей Лариса не стала, да и рыжина с веснушками никуда не делась. Обычное, с правильными чертами,
но непримечательное лицо, белая, моментально краснеющая на солнце кожа, и… сногсшибательная фигура. Если даже учителя мужского пола, дольше чем следовало, провожали её затуманившимися взглядами, то что говорить о ровесниках. Об обидном прозвище «Рыжая фламинга» все ребята дружно забыли, но Лариса помнила его хорошо, и с мстительным удовольствием отшивала прозревших ухажёров.
 
За год до окончания школы из семьи ушёл отец, не выдержав разросшегося до неприемлемости диктата матери. Лариса всегда жалела отца, и остро переживала разрыв родителей. Мать же, не обращая внимания на страдания дочери, словно нарочно, привела в дом сожителя, на десять лет себя моложе.

Лариса уже училась на третьем курсе иняза, когда её жизнь превратилась в сущий ад. Мать официально оформила отношения с сожителем, и прописала его в их квартире. Почувствовав себя полноправным хозяином, новоиспечённый муж показал своё истинное лицо, которое умело скрывал, пока числился на птичьих правах. Авторитаризм матери, как оказалось, довлел только над слабохарактерным бывшиьм мужем. Десяток скандалов и пара оплеух покончило с матриархатом, а заодно и с романтическими отношениями. Владлена, так звали избранника, приехавшего откуда-то из условного «мочегонска», интересовала только московская прописка, и теперь он добивался развода и раздела трёхкомнатной квартиры. Жить под одной крышей с этим подонком стало невыносимо. Лариса пыталась перебраться в общежитие, но там и без неё чуть не на головах друг у друга жили. Денег на съёмную квартиру у Ларисы не было, Владлен вёл строгий учёт доходов попавшей в его зависимость матери. Отец, от греха подальше, завербовался куда-то на Север. Мать, низвергнутая со своего трона, сломленная и униженная, стала попивать, чему всячески способствовал её новый муженёк. И это ещё полбеды. Лариса и раньше замечала, что Владлен посматривал на неё совсем не как на дочь своей жены, а теперь и вовсе перестал скрывать свои намерения.
 
Однажды, когда мать выпила больше обычного, и ушла спать, он пьяным вломился в комнату Ларисы, и попытался её изнасиловать. Та, со школы привыкшая отбиваться от цеплявших её по любому поводу ребят, ударила насильника тяжёлым керамическим светильником, и пока тот мычал, схватившись за разбитую  в кровь голову, выскочила в коридор, обулась, и хлопнув дверью, выбежала на улицу, в подсвеченные фонарями летние сумерки.
 
Не в силах справиться с охватившей её дрожью, глотая подступающую к горлу тошноту, вновь и вновь переживая чувство омерзения от прикосновения липких рук Владлена, Лариса бездумно бродила по городу без определённой цели. Когда она немного успокоилась, и снова обрела  возможность мыслить, она с ужасом поняла всю безнадёжность своего положения. Домой она вернуться не могла. Сумочку с деньгами и документами она оставила в своей комнате. Сейчас каникулы, в общежитии из знакомых никого не осталось, да и мегера дежурная не пустит её без студенческого билета. Перспектива провести ночь на улице не вдохновляла. Две её близкие подруги по институту были, как назло, иногородними, и сейчас отъедались домашней снедью в Орле и Новгороде. Адресов других сокурсниц она не помнила, а товарками, к которым можно было запросто напроситься на ночёвку, в школе и студии она не обзавелась. Бабушка по матери жила в подмосковной Загорянке, в своём доме, но Лариса предпочла бы ночевать на вокзале, только бы не оказаться в обществе сварливой старухи.

«Оставалось одно – пропадать», - Ларисе припомнилось отчаянье инженера Щукина из «Двенадцати стульев». Она слабо улыбнулась, представив себя на его месте.
 
По странной ассоциации ей вспомнился дядя Слава, старший брат отца. Дядя ничего общего не имел с инженером Щукиным, он был капитаном дальнего плавания, терпеть не мог Ларисину маму, хотя и старался не подавать вида, и всегда ругал брата за мягкотелость, называя того подкаблучником. Дядя Слава годами пропадал в море, и Лариса за всю жизнь была у него дома раз девять-десять, но хорошо помнила его обветренное лицо, с добрыми лучиками морщинок возле глаз, как от него вкусно пахло заморским табаком, помнила удивительные игрушки, которые тот не забывал ей привозить из разных стран. Многие из них до сих пор украшали её комнату. Когда дядя Слава приезжал в отпуск, они с женой, тётей Машей, устраивали семейный званый ужин, и приглашали на него папу с мамой. Лариса, разумеется, была при них. Родители братьев, оставив им квартиру, в начале шестидесятых уехали на Целину, и остались жить в Казахстане. Лариса видела дедушку с бабушкой всего один раз, когда отец возил их с мамой к ним в Кустанай.
 
Дядя Слава уже оканчивал мореходное училище в Ленинграде, а его младший брат, будущий Ларисин отец, поступил в один из московских ВУЗов. Когда отец женился на маме, и родилась она, Лариса, дядя Слава стал появляться в их с братом квартире реже обычного, проводя отпуски в Крыму, или путешествуя по стране. Причиной тому была  невестка, с которой он не поладил с первых дней знакомства. Позже он «построил» кооперативную квартиру, и привёз молодую жену из Мурманска. Дружбы семьями не получилось, поэтому и виделись они нечасто.
 
Лариса осмотрелась по сторонам, и поняла, почему она вспомнила о дяде. Место, где она оказалась, было всего в двух кварталах от его дома.

«Даже если его не будет на месте, а скорее всего так и есть, не выгонит же меня тётя Маша? – размышляла Лариса, ускоряя шаг, - может Лёшка на каникулы приехал, а может и на практике, тоже на моряка учится». Ей стало запоздало стыдно, что она не навещала родственников, пока не случилась беда, но сложившаяся ситуация не давала возможности сохранить лицо, и отложить встречу до лучших времён.

Ларисе повезло. Дядя Слава сам впустил её в квартиру, приложив палец к губам, провёл на кухню, и плотно прикрыл за собой дверь.

- У Маши давление подскочило. Только-только заснула… - начал он извиняющимся тоном, но заметив затравленное выражение глаз племянницы, сменил тему, - выкладывай.

Глотая слёзы, Лариса рассказала ему всё. Про мать, про Владлена, про невыносимо гнетущую атмосферу в их доме.

За всё время её сбивчивого рассказа, прерываемого всхлипываниями, дядя не произнёс ни слова, только желваки ходили у него на скулах. Когда Лариса выговорилась, дядя Слава помолчал, а потом не к месту спросил:

- Есть хочешь?

- Нет…

- Ладно. В Лёшкиной комнате переночуешь, а с утра пораньше навестим этого  охотника до молоденьких девушек, побеседуем по-мужски, - дядя осторожно, чтобы не зашуметь, опустил тяжёлый кулак на столешницу.

Как ни странно, Лариса заснула, едва коснувшись головой подушки. Видимо, получивший стресс организм нуждался в отдыхе, и блокировал все попытки разума раз за разом возвращаться к событиям вчерашнего вечера.

Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Сквозь неплотно задёрнутые шторы в комнату лился мягкий утренний свет, освещая стену комнаты, сплошь увешанную плакатами с изображениями парусников и грузовых теплоходов, с палубами, заставленными разноцветными контейнерами, из-за которых суда походили на плавучие кубики Рубика.

Словно ведро ледяной воды, на Ларису нахлынули воспоминания, заставив сердце зайтись, и опуститься куда-то в район мочевого пузыря. Ларисе нестерпимо захотелось оказаться на одном из висевших на стене кораблей, и уплыть, как можно дальше, от свалившегося на неё горя, вороха вопросов, на которые у неё не было ответов и стремительно обволакивавшей её душу вязкой, щемящей тоски.

В дверь тихонько постучали. Лариса сказала, что уже проснулась, и сейчас выйдет.
Наскоро умывшись, она прошла на кухню. Дядя заставил её съесть топорно сработанный бутерброд с колбасой, и выпить кофе.

Было около шести утра, когда они сели в подержанный, но в хорошем состоянии, бежевый «мерседес» дяди. Дорога заняла не более десяти минут.

- Жми! – глазами показал на кнопку звонка Дядя Слава, когда они поднялись на третий этаж, и остановились у двери Ларисиной квартиры, - не бойся, - заметил он её неуверенность.

Лариса надавила на кнопку. Послышались быстрые шаги, мелькнул свет в дверном глазке, щёлкнул замок, и дверь открылась. На пороге, в сатиновых семейных трусах и майке, стоял Владлен, с кое-как забинтованной головой:

- Явилась, сучка! Ну, заходи. Сейчас я с тобой…

Договорить он не успел. Вместо Ларисы в квартиру боком протиснулся широкоплечий, слегка огрузневший, но от этого не менее проворный, дядя Слава. Он с ходу врезал по опухшей физиономии Владлена. Тот, не удержавшись на ногах, ударился о вешалку, и роняя одежду, повалился на пол. Ухватив трепыхающееся тело за неопрятные длинные волосы, дядя потащил его на кухню, и швырнул на узкий угловой диванчик.
 
- Алевтина где? – спросил дядя Слава, когда Владлен немного очухался.

- Вы кто такой?! По какому праву… - визгливо заверещал тот, но новый удар заставил его замолчать.

- Я задал вопрос! – начал багроветь лицом дядя.

- С-спит…

- Приведи её сюда, Лара.

Лариса метнулась в спальню. С трудом растолкав ещё не протрезвевшую мать, она помогла ей надеть халат и повела с трудом соображающую женщину по коридору.
На кухне дядя Слава усадил Ларису за стол, а невестку подтолкнул к дивану, кивком приказав сесть рядом с Владленом.

- Ну, что, родственница, допрыгалась? – дядя пододвинул ногой табуретку, и уселся напротив жалко выглядевшей парочки.

- Что ты тут делаешь? – облизнув пересохшие губы, выдавила из себя Алевтина.

- Ты лучше спроси, что этот козлина вчера с твоей дочерью хотел сотворить.

- Владлен?

- А что, здесь ещё кто-то из твоих хахалей есть?

- Как ты смеешь! – попыталась изобразить возмущение невестка.

- Как я смею?! – Лариса, уши зажми, обернулся дядя к племяннице, и снова обратился к замершей, как бандерлоги под взглядом Каа, чете.

Лариса, «старательно» зажимая уши ладонями, слышала каждое слово, но понимала далеко не всё, из проникновенного дядиного монолога.

- Кончилось наше с тобой вооружённое перемирие, Алевтина, - подвёл итог дядя Слава, - как потерявшая доверие сторона, будешь с этого момента жить по моим правилам. А тебе, чмошник, - дядя посмотрел на погрустневшего Владлена,  - если будешь своевольничать, вообще не жить. Слушайте сюда оба. Я буду в Москве ещё полтора месяца. За это время ты, Алевтина, выписываешь этого хмыря из квартиры. Я проверю. Развести вас, к глубокому моему сожалению, возможности я не имею, но жизнь вам окончательно испортить могу. Как член партии, я имею право обратиться в партком твоего института, и заострить внимание товарищей на твоём аморальном поведении. Думаю, информация о том, что с твоего молчаливого согласия, твой муж попытался изнасиловать твою же дочь от первого брака, огорчит преподавательский состав до невозможности.

- Это неправда! – пискнула Алевтина.

- На парткоме оправдываться будешь, - отрезал дядя. – Теперь с тобой, гадёныш. Ты ведь не местный, как я понял? Можешь не отвечать. А я, представь себе, в этом доме родился. Меня, на пару кварталов вокруг, каждая собака помнит. И если ты, любитель перезрелых матрон и молоденьких девочек, рискнёшь здесь остаться, то первая жалоба не то, что от Ларисы, от Алевтины - и я не пожалею ящика водки для моих друзей детства, которых ты наверняка имел удовольствие наблюдать у ближайшего винного магазина. После такого угощения мужики с удовольствием отправят тебя на постоянное место проживания в дом инвалидов, где до конца своих дней ты будешь питаться и оправляться через трубочку, и не факт, что не через одну и ту же. Лариса пока поживёт у меня, а я вас, голубы мои, скоро проведаю, - всё это дядя произнёс ровным, спокойным голосом, но от этого нарочитого спокойствия даже у Ларисы кожа покрылась противными мурашками. Мать же с Владленом превратились в подобие соляных столбов. И менее их разбирающимся в людях,  было бы понятно, что человек, сидящий напротив, слов на ветер не бросает, и в случае чего, всё будет именно так, как он сказал.

- Спасибо вам, дядя Слава, - едва сев в машину, поблагодарила Лариса, - только вряд ли я смогу долго злоупотреблять вашей добротой… и не уговаривайте! – заметила она, что дядя изобразил на лице благородное негодование, - но и возвращаться домой, пока этот упырь там живёт… может что посоветуете?

- Лара! Ты же племянница моя единственная. Живи у нас, хоть всю жизнь. Маша даже рада будет… - забасил дядя, но Лариса его перебила.

- Нет, - тряхнула она головой, - а вот от помощи не откажусь.

- Что-нибудь придумаю, - недовольно буркнул дядя Слава, поворачивая во двор своего дома, - но пока поживёшь у нас. Это не обсуждается.

Лариса уже неделю жила в дядиной квартире.  Тётя Маша действительно была ей рада, и всячески пыталась расшевелить впавшую в подобие анабиоза девушку. Дядя Слава вёл себя так, словно племянница давно была членом их семьи, и никак не реагировал на её вопросительные взгляды.

Прошло ещё несколько дней. Лариса уже настраивала себя на серьёзный разговор с родственниками, относительно своего будущего, когда поздно вечером дядя сам постучался в занимаемую ею комнату.

- Можно? – протиснул он крупную, породистую голову, с бобриком седых волос, в приоткрытую дверь.

- Конечно, дядя Слава! – Лариса подобрала ноги, и похлопала ладонью по одеялу.

- Тут такое дело, - присел дядя на краешек скрипнувшей под его весом кровати, - я на днях с дружком своим по училищу связался. Он инспектором отдела кадров в Северном пароходстве работает. Так вот. Пообещал он тебя на лесовоз буфетчицей устроить. Визу получишь, будешь в загранку ходить, посмотришь, как капитализм загнивает. Если тебя такой вариант устраивает, то я тебя в Архангельск отвезу, побуду с тобой, пока всё устроится, а потом самолётом в Мурманск. Вот только с институтом как быть?

- Ой! Спасибо, дядя Слава, - бросилась ему на шею Лариса. Это здорово! Это именно то, что мне сейчас нужно.

- А с институтом-то что?

- На заочный переведусь. У вас же отпуск в начале сентября заканчивается?

- Ну да…

- Я всё оформлю, и поедем.

После разговора с дядей Лариса заметно повеселела. Во-первых, у неё появилась определённая цель, а во-вторых, в смене обстановки ей действительно виделся способ избавления от преследовавшей её, с момента ухода отца депрессии. Так что, обрадовавшись предложению дяди Славы, она нисколько не лукавила.
 
С того вечера, перед тем, как заснуть, Лариса подолгу рассматривала плакаты с теплоходами на стене, мечтая, как однажды, такой вот кораблик увезёт её далеко-далеко от накопившихся, словно ворох нестиранного белья забот, избавит от непреходящего чувства одиночества, вернёт краски в её, ставшую с недавних пор серой и унылой жизнь. Была у Ларисы ещё одна проблема, о которой она не говорила дяде. После второго курса она познакомилась с одним преддипломником. Парень ей поначалу понравился, они стали встречаться, и даже вступили в близкие отношения. Звали его Олег. Он был сыном какой-то партийной шишки, средней руки, одевался по моде, щеголяя в недоступных многим кроссовках и американских джинсах. Уже через полгода Ларисе стало с ним скучно. Олег оказался эгоистичным маменькиным сынком, капризным и безнадёжно инфантильным недорослем, самоуверенно рассуждающим о ве-щах, понятия о которых имел не больше, чем чукча об ананасах. Лариса видела в нём своего отца, слабовольного рохлю, которого мама скрутила в бараний рог, и в конце концов, вышвырнула его из своей жизни, как надоевшего кота. Характером Лариса пошла больше в мать, но в отличие от неё не хотела доминировать, а мечтала быть равной своему будущему избраннику, добровольно предоставляя ему право первенства, как мужчине - умному, сильному, надёжному. Ни одного из ценимых ей качеств в Олеге она не нашла. Самовлюблённый пустобрёх, при первых же трудностях бегущий за помощью к папочке. Как любовник он тоже её не устраивал. «Будто извращенка какая-то, как с подружкой переспала!», - досадовала Лариса после очередной «бурной» ночи. Олег же, похоже, серьёзно в неё влюбился, на подсознательном уровне почувствовав в ней «мамочку», которая всю жизнь будет утирать ему сопли. Когда Лариса сказала ему, что хочет прекратить их отношения, Олег устроил безобразную истерику, плакал, обещал всё исправить, хотя и не мог взять в толк, что стало причиной её охлаждения к нему. Лариса была непреклонна, но Олег не смирился с её потерей, и не давал ей прохода, досаждая, как надоедливый комар, пробравшийся в спальню, и жужжащий над ухом. Больших неприятностей доставить Ларисе он был не способен, но и его нытья ей хватало за глаза. Переведясь на заочное отделение, и уехав из Москвы, она закончила бы этот неудачный роман проверенным способом: с глаз долой – из сердца вон! Кавалер перебесится, и найдет утешение в другой. Вероятности того, что очертя голову, он кинется разыскивать её на краю света, Лариса даже не рассматривала. «Уж очень они в коленках слабы-с», - ерничала она, почему-то представляя Олега в белых чулках, туфлях с пряжками, шитом золотом камзоле и седом парике с буклями, грациозно извивающимся в изысканных поклонах.

Кроны деревьев в московских парках и аллеях запестрели разноцветьем, грядущая осень засыпа;ла тротуары города посланиями, в конвертах из опавших листьев, объявляя о своём скором прибытии. Ещё немного, и последние солнечные деньки, как прощальный привет от лета, сменит унылая слякоть, поселив в душе тоску, в преддверии долгой зимы. Всё так, но Ларисе дела не было до этой лирики.

Энергичная, собранная, она на раз решала все предотъездные дела. Перевелась на заочное отделение, сославшись на семейные обстоятельства, собрала все необходимые документы, списком которых её снабдил дядя. Тремя неделями ранее, собравшись с духом, она, отказавшись от дядиного эскорта, приехала на квартиру, не отвечая на вопросы всполошившейся матери, собрала вещи, учебники, конспекты, и дежурно пожелав всего хорошего, покинула ставший ей чужим дом.

Настал день отъезда. Попрощавшись с тётей Машей, Лариса, подхватив чемодан, спустилась к ожидавшему у подъезда такси, деликатно предоставив возможность близким людям проститься, наедине друг с другом, а уже через сутки дядин однокашник водил её по кабинетам четырнадцатиэтажного здания Северного Морского Пароходства.

***
На спардек вышел вахтенный помощник, в кителе, всё ещё наивно надеющимся на встречу с утюгом:

- Вы буфетчица?

- Ну, если больше никто не претендует… - посмотрела Лариса по сторонам, - то я.

- Иван, вещи в каюту отнеси, а вас прошу пройти к старпому. Я провожу, - бе-лозубо улыбнулся её шутке помощник, и жестом пропустил Ларису вперёд.

«Неплохое начало, - резюмировала Лариса, - юмор не возбраняется, и «га-лантерейность» ещё не всю пропили».

Старший помощник, юркий мужчина, с лобастой лысой головой, обрамлённой венчиком светло-русых волос, с рыжеватыми усами, удивительно похожий на Ленина без бородки, предложил Ларисе сесть, и попросил документы.
 
- Вовремя вы появились. Вечером отход. Дожидаться вас нам бы никто не дал, пришлось бы и в этот рейс без буфетчицы идти. Дневальная одна зашивается, совсем озверела девка. Вчера в моториста кружкой запустила.

- Хоть попала? – поинтересовалась Лариса.

- Нет… - старпом коротко, как ей показалось, с опаской, взглянул на неё.

- Тогда не считается.

- Вы так полагаете? – он пожевал губами, и углубился в изучение её характе-ристики, - тут написано, что вы владеете двумя языками…

- Вообще-то уже тремя, но французский надо подтянуть.

Старпом впал в лёгкий ступор, переваривая полученную информацию.

«Вот всегда они так, - наблюдая за его реакцией, размышляла Лариса, - что дневальная, что буфетчица, непременно обязаны быть девушками с рабочих окраин, этакие Фроси Бурлаковы: «Вэщи, вэщи, чумадан», а просвещённая, повидавшая мир блестящая, в некоторых местах, элита экипажа, должна априори являться для простушек кем-то вроде гуру, наставлениям которых те должны внимать с широко распахнутыми от восхищения глазами. Дудки! Захочу, через две недели будет по имени отчеству ко мне обращаться».

- Неожиданно, но приятно. Тем более, что мы в Испанию идём, - отвлёк Ларису от размышлений старпом, - что ж, добро пожаловать, так сказать, к нашему шалашу.  Думаю, что нет необходимости напоминать вам ваши обязанности. Найдите Оксану, это наша дневальная, она покажет вам, как у нас тут всё устроено. Не смею задерживать.

«Похоже, что сработаемся», - подытожила Лариса, спускаясь по трапу в кают-компанию. За годы работы на флоте, она научилась разбираться в людях.

***
  
Дядя Слава задержался в Архангельске на три дня. Он устроил Ларисе прогулку по городу, свозил на экскурсию в музей деревянного зодчества Малые Корелы. Но больше всего её впечатлила прогулка на рейдовом катере по Двине. Вообще-то, рейдовый катер не предназначен для праздных туристов, он развозит членов экипажа по стоящим на рейде судам. Лариса, до этого видевшая океанские сухогрузы только на картинках, была поражена их истинными размерами, о чём и сообщила дяде.
 
- Ты ещё супертанкеры и круизные лайнеры не видела, - усмехнулся тот. Ничего, скоро налюбуешься.

Ещё Лариса заметила, что в городе много хорошо одетых, даже по московским меркам, людей не только среди молодёжи, но и старшего поколения. Она-то наивно полагала, что это только её дядя такой продвинутый модник, а оказалось, что и мужчины постарше его не стесняются носить джинсы и лёгкие, спортивного покроя куртки из разноцветной плащёвки. Она поделилась своими наблюдениями с дядей Славой.

- А что ты хочешь? Портовый город. Отсюда суда по всему миру ходят. Вот люди, воленс-ноленс, и приобщаются к западной культуре. Сейчас тебе это кажется странным, но кое-где и после пятидесяти, и даже после шестидесяти есть жизнь. Завидую тебе.

- Почему?

- Столько для тебя поначалу будет внове. Потом острота ощущений притупится, и ты будешь всё воспринимать, как должное. Но это будет потом. А пока тебя ждёт множество открытий чудных, и этот... просвещенья дух.

Убедившись, что проблем с устройством на работу у Ларисы не будет, дядя устроил отвальную в ресторане гостиницы «Двина», в которой он снимал для них с Ларисой номер, пригласив и своего однокашника.

На следующий день он улетел в Мурманск. Не принимая возражений, Лариса проводила его в аэропорт.

Без проблем пройдя медкомиссию, она получила удостоверение, дающее ей право проходить на территорию порта, и поселиться в «гостинице моряка», чего она сразу же и сделала, съехав из номера в «Двине», экономя деньги, оставленные ей дядей.
Две недели Лариса бездельничала, ходила в кино, гуляла по осеннему городу. После шумной, суетливой Москвы она наслаждалась умиротворённой архаичностью Архангельска, его деревянными домами на окраине, и деревянными же тротуарами, по которым так приятно было ходить.
 
Её соседки по номеру, прожженные «морские волчицы», в общих чертах обрисовали ей реалии работы на флоте. О том, что непременно найдутся желающие запрыгнуть к ней в койку, она догадывалась, а вот то, что попытки изнасилования на судах начисто отсутствуют, её порадовало.

- Насильно никто не заставит, - делились опытом морячки, - там всё полюбовно. Бывают, правда, козлы старпомы, по работе придираться начинают, если своего не получат, но такое редко случается. С матросами и мотористами, если правильно себя вести, лафа. Выпивка за их счёт, от тебя только присутствие требуется. Главное, чтобы никто всерьёз не влюбился. С парохода-то не убежишь, придётся терпеть. А так, в наших портах, вся эта братия по местным чувихам разбегается, хрен кто в кино пригласит, а о ресторане и говорить нечего – для них это всё равно, что в Тулу со своим самоваром переться. На загранке работать будешь, приоденешься, да и подзаработать не хило можно. Бижутерия, косметика, колготки. Всё это здесь на ура идёт. Нашего же нету ни хрена! Работа несложная – принеси-отнеси, посуду помой, бельё смени. В общем, тебе понравится, если, конечно,  ты не фифа какая заполошная. Да. А главное, чтобы морской болезнью не страдала. Качку не переносишь – хана. Твою работу за тебя никто делать не будет. На пароходе лишних рук нет.
 
Дядин однокашник, Владимир Анатольевич, подсуетился, и Лариса получила визу в рекордно короткие сроки.

- Для начала на судах ограниченного района плавания походишь, - наставлял её «однокашник», - я тебя за собой закрепил, понравится, на хороший пароход направлю. Вопросы есть?

- Меня смущает слово «ограниченного». Какой-то ущербностью отдаёт, - наморщила нос Лариса, - хотелось бы чего-то безграничного, бескрайнего… - она неопределённо помахала в воздухе рукой.
  
- Не «безграничного», а «неограниченного», - поправил её инспектор, - если не вдаваться в подробности, основная разница в том, что  суда ограниченного района плавания не могут удаляться от места убежища далее, чем на двести миль. Это значит, что через океан им хода нет. Зато вся Европа их. Это не наказание какое. Тебе себя проверить надо. Вдруг ты качки не переносишь? А случись такое в океане? Умучаешься до конца рейса. У меня тут и мужики списывались на берег. Не приведи Господь, недуг.

- Я поняла, Владимир Анатольевич, благодарствуйте, -  шаркнула Лариса ножкой.

- Ох, чую, намается с тобой старпом! – покачал головой инспектор, - вот на-правление. На Англию пойдёте, в Глазго.

- Это в самую, что не на есть, Шотландию? – сделала большие глаза Лариса.

- Я же сказал, в Ан… - запнулся Владимир Анатольевич, - ну да, в Шотландию. Ладно, иди уж, горе из луковицы.

С этого дня для Ларисы началась жизнь морячки: «По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там…».

Лариса хорошо запомнила своё первое судно. Это был небольшой двухтрюмный сухогруз, построенный в Николаеве, в самом начале семидесятых. Каюту она делила с дневальной, немолодой, желчной, ворчливой тёткой, казалось, корнями вросшей в это корыто.
 
Обязанности буфетчицы много проще, чем, к примеру, у отельера, или метрдотеля ресторана, хотя и несут в себе элементы этих профессий. Схватывающая всё на лету Лариса, с детства приученная к работе по дому, уже через неделю мотыльком порхала между камбузом и кают-компанией, неизменно слыша за спиной сексистские  всхлипывания штурманов и механиков.

В целом, её соседки по гостинице моряка всё правильно обрисовали.  К женскому полу на судне относились доброжелательно, не без намёков, но и без скабрезностей. Пофлиртовать, от нечего делать, желающих хватало, но дальше этого, дело, как правило, не заходило.
 
Всю зиму их сухогруз работал в Европе, не обманул Владимир Анатольевич. Лариса побывала в Англии, Франции, ФРГ и ГДР, Голландии и Польше. Европа оказалась маленькой, как чернильное пятно от пальца двоечника на глобусе.  Впечатлений было вагон и маленькая тележка. Узнав, что Лариса свободно владеет английским, члены экипажа только что не дрались, за право заполучить её в свою группу в увольнение. Лариса едва успевала исполнять свои обязанности, по три четыре раза на день сопровождая отоваривавшихся моряков в походах по магазинам.

Тогда же Лариса узнала о коварстве замполитов, в лице добродушного на вид старичка, а по сути «смотрящего» от «руководящей и направляющей», и по совместительству штатного стукача первого отдела.

Как-то  раз замполит застал Ларису за чтением «Сеньора Президента» Мигеля Астуриаса в оригинале. Не то, чтобы книга ей особо нравилась, просто так она обычно оттачивала литературный испанский. Старикашка так и впился в книгу глазами.

- Что читаем? – спросил он елейным голоском.

- Да ничего особенного, язык совершенствую.

- Вот это верно. Это ты молодец! Язык врага нужно знать в лицо.

Тогда Лариса не придала значения пустому, даже не разговору, так, обмену фразами. Каково же было её удивление, когда по возвращении в Архангельск, её вызвали в первый отдел, и без обиняков спросили, что за книгу, порочащую советский строй, она читала на иностранном языке?

Лариса быстро смекнула, кто проявил пролетарскую бдительность, и поспешила реабилитироваться.

- Эта книга прогрессивного гватемальского писателя Мигеля Анхеля Астуриаса. В ней вскрываются пороки антинародного диктаторского режима, и рассказывается о невыносимой жизни угнетаемых им людей, - отбарабанила она, как на комсомольском собрании, - книгу могу предоставить.
 
- Не надо, - поморщился невзрачный человечек, проводивший с ней беседу.
 
Потом он долго и нудно говорил о бдительности, о необходимости выявлять в здоровой среде экипажа несознательных сограждан, поддавшихся тлетворному влиянию западной идеологии, похвалил её за тягу к знаниям, заверив, что грамотные люди Родине нужны, как воздух.
 
Лариса дурой никогда не была, и сразу догадалась, что за сети плетёт этот паук.
 
- А можно, я Родине без стукачества послужу? – прямо спросила она.

КГБшник, поняв, что его уловки не сработали, замёрз лицом, и закончил разговор уже другим тоном.

- Я вас больше не задерживаю, пока, - заучено сделал он ударение на последнем слове.

Со временем Лариса, приняв правила жизни в море, нашла золотую середину в общении с превалирующими на судне представителями сильного пола. Она редко отказывалась составить компанию в «сабантуйчике», не пресекала нетрезвые ухаживания, если они оставались в рамках приличия, и старалась оставаться со всеми в приятельских отношениях.
 
Случалось, что подвыпившие моряки скреблись ночами в дверь её каюты, в надежде на конфиденциальную «беседу», и если были излишне настойчивы, Лариса применяла проверенный способ.
 
- Joder como todos ustedes tomado! Usted me est; cansado! Guiero dormer! -кричала она голосом уличной торговки.
 
Испанский язык действовал на незадачливых ловеласов безотказно, как сработавшая сигнализация на взломщика.

Ларисе на флоте нравилось. Она даже не заметила, как окончила институт, как пролетели уже шесть лет с тех пор, как она в первый раз ступила на палубу торгового судна. Сколько всего случилось за это время! Были разные страны, от Японии до Канады, десяти бальные шторма, бурный, но неудачный роман с женатым старшим механиком, похороны матери. «Двадцать шесть лет, а как целую жизнь прожила! - удивлялась себе Лариса, - пора эту «цыганщину» заканчивать, не век же по морям скитаться». Последнее время подобные мысли всё чаще приходили ей в голову. В последний отпуск ей удалось застать дома дядю Славу, тот сворачивал свою морскую карьеру, и переходил на работу в министерство. Вот он-то и разрешил её сомнения, заставив посмотреть на свою жизнь под другим углом.

- Ты, конечно, можешь поступать, как хочешь. Девушка ты самостоятельная, ума тебе не занимать, но я считаю себя ответственным за твоё будущее… Не фыркай. Я лучше тебя знаю, как море затягивает. Не успеешь оглянуться, а жизнь в кильватерную струю ушла. Ни жена, ни мать, так, швабра палубная.

 Лариса тут же вспомнила тётку дневальную со своего первого судна.

- Надо что-то менять в жизни! – рубанул рукой воздух дядя, едва не опрокинув тарелку, - принять какое-то решение, а не плыть по течению. Я тебя на эту работу благословил, кому, как не мне за это и ответ держать, - дядя вздохнул, и разлил по рюмкам коньяк.

Они сидели втроём в гостиной его квартиры за празднично накрытым столом. Тётя Маша сияла от счастья. Ещё бы! Муж наконец-то осел на берегу, каждый день будет возвращаться домой к ужину, ночью уютно сопеть под боком, и больше не надо будет в свете ночника вглядываться в его лицо, чтобы сохранить в памяти на долгие-долгие месяцы разлуки.

- И что ты предлагаешь? – Лариса просалютовала дяде рюмкой, и по-мужски опрокинула её содержимое в рот.

Тот последовал её примеру, и потянулся за ломтиком лимона:

- Предлагаю тебе работу в министерстве. Мне референт по штату положен, вот я тебя и возьму.

- А как же родственные связи? За кумовство по головке не погладят, - Лариса толкнула дядю локтем в бок.

- Хто-о?! Даже прежние коммунисты этим делом грешили, а нынешние… На;чать, значить, консенсус… Им сейчас не до этого. Там после перестройки такая драчка в верхах пошла, только держись! И потом. Я что, ПТУшницу какую, на должность беру? Сама флотская, проблемы моряков изнутри знаешь, высшее образование, три языка. Три! – захмелевший дядя Слава неуклюже отставил три пальца на кисти, и потряс ею у себя перед носом, решив с помощью визуализации осмыслить глубину языковых познаний племянницы.

- А знаешь, ты прав, дядя Слава, - разомлевшая от выпитого Лариса приобняла дядю за плечи, - хватит мне, как капитану Ахаву за белым китом по морям гонятся. Самое время белого коня… то есть, я хотела сказать, принца на белом коне подыскивать. Вот схожу в последний рейс, и к тебе под крылышко.

- За это дело надо выпить! Главное, не передумай.

- Да давно уже думаю.

Лариса заночевала у дяди. Ближе к обеду засобиралась домой. Хотя какой это дом? Холодные, пропахшие пылью и нежилой затхлостью, провалившиеся в безвременье стены. Дом Ашеров. Вот уже второй год там никто не живёт. О том, что мать умерла, Ларисе сообщила «молнией» тётя Маша. Лариса едва на похороны успела. Хорошо, что все заботы взяла на себя дядина жена, для которой мать была почти чужим человеком.
 
После разговора с дядей Славой, матери пришлось-таки выписать Владлена из квартиры. Тот особо и не возражал. Дядя, чтобы исключить возможные не-доразумения, подстраховался. Как-то вечером два смурного вида мужика доходчиво объяснили Владлену, что в случае чего, церемониться с ним никто не станет.   
Будучи законным мужем, Владлен продолжал жить с матерью. Точнее не с ней, а в её квартире. Мать уже сама сто раз пожалела, что связалась с этим негодяем, но избавиться от него так и не смогла, тот не давал ей развод. От безысходности она стала прикладываться к бутылке всё чаще. На работе начались проблемы. В конце концов, её уволили. Мать стала подрабатывать репетиторством. Кое-как на жизнь хватало. После так называемой перестройки, Владлен, учуяв в ветре перемен возможность половить рыбку в мутной воде, сам предложил расторгнуть обременительный для новых перспектив брак, и после оформления развода испарился, прихватив на память украшения бывшей супруги, антикварные каминные часы, пару икон московской школы XVII века, и набросок авангардиста Михаила Ларионова. Оставшись одна, мать покатилась по наклонной, спилась, и полтора года назад умерла от инсульта. Вернулась из магазина, и замертво упала в коридоре, даже дверь не успела закрыть.

Получив телеграмму, Лариса ничего не почувствовала. Просто сделала то, что принято делать в подобных случаях. Только сейчас она стала корить себя за чёрствость, эгоизм, отказ от попытки спасти мать от того тупика, куда та с при-сущим ей упорством себя загоняла. Но что она тогда могла сделать? Неопытная девчонка, до смерти боявшаяся распоясавшегося от безнаказанности Владлена. Мать всецело была на его стороне, несмотря на то, что их брак трещал по швам. Обратиться за помощью к дяде? Но что бы он ей сказал, приди она до того, как Владлен попытался её изнасиловать?  - «Ты хочешь, чтобы я выгнал из дома нового мужа твоей матери, потому, что он тебе не нравится?». Это сейчас, умудрённая опытом, научившаяся самостоятельно постоять за себя, она нашла бы слова, которые помогли бы матери увидеть совершаемую ею ошибку, а это ничтожество, Владлена, она бы пинками вышибла из квартиры.

Лариса гнала от себя тягостные мысли: «Надо жить дальше. Будущее наказывает тех, кто живёт прошлым. Правильно дядя сказал. Хватит плыть по течению, пришло время что-то менять».

***
Заглянув в кают-компанию, Лариса увидела там, с каким-то остервенением возящую шваброй по палубе девицу:

- До дыр не протри.

Девица оглянулась на голос, и расплылась в улыбке.

- Ну, слава Богу! Приихала. А то я тут на частины меж ними, оглоедами раз-рываюсь. Хоть топись! Вчора аж кружкой в одного запустила, на грих навёл, злыдень, - затараторила она, путая русские и украинские слова.
 
- Ладно. Бросай это грязное дело, и покажи мне мою каюту. Переоденусь, сама домою. Да. Меня Лариса зовут.

- А я Оксана, я…

- Знаю. И про то, что кружкой промазала, тоже, - перебила её Лариса, - пойдём, а то полдник скоро. Надо, чтобы ты меня, что тут и как, просветила. Потом пощебечем.

За час она успела познакомиться с коком, добродушным пузаном, с лысиной и усами, как у Мулявина, убраться в кают-компании, и накрыть стол к вечернему чаю.

«Как и не уезжала!», - посетовала себе Лариса, переодеваясь в узкую, выше колен, чёрную юбку, белую блузку, и влезая в лодочке на низком каблучке. Взглянув на часы, она поспешила в кают-компанию.

Там, во главе с капитаном, уже собрались штурманы и механики, свободные от вахты.

- Здравствуйте. Меня зовут Лариса. Я ваша новая буфетчица, - громко, без тени смущения, представилась она.

Окинув хозяйским глазом стол, она развернулась на каблуках, и вышла за дверь.
«Не буфетчица, а секретарь-референт…», «А ноги-то! Из-под коренных зубов растут», уловила краем уха Лариса озвученные первые впечатления «членов оценочной комиссии».
 
«Понеслась!», - констатировала она, направляясь на камбуз.

После ужина портовики закончили погрузку. Судно не было специализированным, и команда закрепила установленные на трюмы в два ряда контейнеры тросами с талрепами. На борт поднялись таможенники – закрывать границу. Чуть позже подошёл лоцман. Отход.

Два буксира оттащили лесовоз от причальной линии, и отдав буксировочные концы, отвалили. Лесовоз запустил двигатель, и своим ходом пошёл на выход из Кольского залива. «Прощайте скалистые горы…».
 
Баренцево море прошли без проблем.
 
Лариса уже знала имена всех членов экипажа. Чётко, но без прежнего рвения, выполняя свои обязанности. Она часто выходила на спардек, и смотрела на море, словно пытаясь вместить в каждый уголок своей памяти его бескрайность. Ей стало понятно, почему она твердо решила перед увольнением сходить в последний рейс. Это было прощание. Конечно, Лариса не думала, что никогда больше не увидит море. Какие её годы! Но вода, омывающая побережье и пляжи курортов это немного не то. Ей хотелось проститься с настоящим морем, у которого нет берегов, а линия горизонта, удерживаемая в поле зрения, чуть заметно изгибается к краям, лишний раз доказывая, что земля круглая.

В команде из двадцати семи человек были представители трети союзных республик. Русские, украинцы, белорусы, грузин Резо и азербайджанец Алик. Никому из них в голову не могло прийти, что меньше, чем через два года СССР развалится на части, что республики, даже те, которые никогда не были самостоятельными, станут независимыми государствами, и в каждом  будет свой собственный президент.

Обогнув Норвегию, вышли в Северное море. До Ла-Манша немного покачало. После французского Бреста вошли в Бискайский залив, и легли курсом на Бильбао. Залив испокон веков пользовался дурной славой, шторма там не редкость, но такого Лариса за все шесть лет ни разу не видела. Огромные волны, со срываемыми ветром пенными шапками, швыряли их лесовоз, как спичечный коробок. Капитан, Сергей Фёдорович, опытный моряк, с тридцати пяти летним стажем работы на флоте, час от часу становился всё мрачнее, ни на минуту не покидая мостик.
  
Когда Лариса, сквозь грохот волн услышала режущий ухо скрежет, и судно резко накренилось влево, она поняла, случилось что-то очень плохое. Но в тот момент она и представить себе не могла, насколько всё плохо. 

От мощного удара волны в скулу правого борта, стальные тросы, удерживающие караван на первом трюме не выдержали, и лопнули. Стоящие друг на друге контейнеры, соединенные между собой твистлоками поехали по крышке трюма. Левый ряд соскользнул, и косо упал на палубу, верхний контейнер сорвался, и полетел за борт. На оставшиеся упал второй ряд. Лесовоз накренился, и в этот момент получил ещё один удар, поставивший его лагом к волнам. Накатывающиеся валы стали бить в правый борт по всей его длине. Контейнеры на остальных трюмах тоже начали падать. Судно кренилось всё больше.
 
В надстройке, врезаясь в мозг, зазвучал сигнал общесудовой тревоги. Лариса бросилась в свою каюту, на ходу сбрасывая туфли. Вывалив из шкафа на заметно наклонившийся пол вещи, она, выскользнув из юбки, натянула шерстяные рейтузы, поверх них спортивные брюки с начёсом. Ноги втиснула в зимние сапоги на меху. Надела пуловер, свитер, короткую лёгкую куртку на гагачьем пуху. Поверх всего этого нацепила спасательный жилет, схватила вязаную шапочку, с нелепо выглядящим в этой ситуации помпоном, и выбежала в коридор. «Чёрт! Почему я сразу после отпуска не уволилась из пароходства? Сентиментальная дура! – костерила себя Лариса, - ведь утонем сейчас на хрен!".
  
Боковым зрением она заметила в открытой настежь каюте дневальной какое-то движение. Она заглянула внутрь. Оксана, сжавшись в комочек, сидела на диванчике, поджав под себя ноги, и раскачиваясь из стороны в сторону, тихо скулила. Лариса с размаху влепила ей пощёчину, другую, третью. Девушка, казалось, не понимала, где находится. Лариса, как маленькой, помогла ей одеть оказавшиеся под рукой тёплые вещи, жилет, и за руку потащила её на шлюпочную палубу.

- Вы ещё, откуда взялись?! – заорал на них капитан, - мне сказали, что видели, как вы в шлюпку садились. Ладно. Только не дрейфите, девчонки. Сейчас плотик за борт скинем, я прыгну, а за мной вы.

После обжигающе холодной воды, забравшись в плотик, Лариса воспринимала всё, как сквозь туман. Она потеряла счёт времени, было жутко холодно и хотелось спать, несмотря на то, что плотик поднимало и бросало вниз, как на американских горках. Она не слышала шума вертолёта, не видела, как в воду прыгнули спасатели в гидрокостюмах. Капитану удалось растолкать её, когда Оксану уже подняли на вертолёт в специальной корзинке.
  
Ларису, не чувствующую ни рук, ни ног, капитан и спасатели, как тряпичную куклу, перетащили в снова спущенную корзину. Теряя сознание, она ощутила, как её потянуло вверх, и успела подумать: «Странно, я лечу. Может я умерла?».

***
Очнулась Лариса, лёжа в кровати, в каком-то просторном помещении.  Она недоверчиво посмотрела на непривычно высокий потолок. Боясь пошевелиться, скосила глаза налево, направо. Большое панорамное окно, с голыми, шевелящимися от ветра, ветвями деревьев за ним. Капельница, с прозрачной трубочкой, извивающейся от бутылочки с бесцветной жидкостью, и заканчивающейся под пластырем на её руке.

«Я в больнице, - догадалась Лариса, - а как я сюда попала?».

Память возвращалась к ней болезненными толчками, взрываясь в сознании яркими, мелькающими калейдоскопом, не связанными между собой обрывками. Ей стоило большого труда соединить их в общую картину произошедшего.

Жуткие воспоминания прервала вошедшая в палату молодая женщина в халате и белой шапочке, наверное, медсестра.

- О! Вы уже к нам вернулись? Это очень хорошо! – улыбнулась женщина.

Лариса не сразу поняла, что та говорит по-французски.
 
- Где я, - тоже по-французски спросила она.

- Всё в порядке, вы в больнице. У вас нет серьёзных травм, только переохла-ждение, но я думаю, что скоро вы поправитесь.

- Кто-нибудь ещё спасся?

- Д-да. Они тоже в этой больнице. Лежите спокойно, вам нельзя волноваться, - заметила сестра, что Лариса пытается привстать на локтях.

- Сколько?

- Об этом вы поговорите с врачом, позже.

Сестра поправила одеяло, и ушла.

«Вот тебе и сходила в последний рейс! – злилась на себя Лариса. - Ну, вот зачем мне всё это было нужно? Не наморячилась? Это мне знак свыше. Больше в море ни ногой. В деревню, к тётке… вернее в министерство, к дядьке… Ребят жалко…».

Мысли её стали путаться, и она заснула.
 
Словно наяву, Лариса увидела слепящее расплавленным золотом бескрайнее море, под голубым, с белоснежными, пушистыми облачками, небом. Почувствовала, как легко набегая на разогретый песок, щекочет ей босые ноги прохладная волна, а сама она, одной рукой размазывая по лицу катящиеся из глаз слёзы, другой машет уходящему, к теряющейся в зыбком мареве линии горизонта кораблю.   
  


3 июня 2017

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Женщина в море»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер