Моряк

          Как-то ехал я в командировку во Владивосток – вёз приборы для сейнера. Там, во «Владике», наши заводские ребята сдавали этот сейнер в эксплуатацию и, как и положено, проводили совместно с другими специалистами судовые испытания. Вот что-то у них там не пошло, и затребовали они новые приборы для замены установленных, - ну меня и «вытолкнули» в командировку…

          Поезд на Владивосток отходил во второй половине дня. Народа на привокзальной площади было немного. Я сел в свой вагон, в своё купе, в котором я оказался один, и, смотря в окно, ждал отправления. Наконец гудок локомотива оповестил об отправлении. «Вот хорошо-то: я один в купе!» - думал я, радуясь, что в пути мне никто не будет мешать, и я отлично отдохну от предпоездной суеты.

         За окном чуть качнулось и медленно поплыло здание вокзала.

Вдруг полуоткрытая дверь моего купе с шумом открылась полностью, и на пороге появился довольно крупный мужчина с кожаным чемоданом в руке. Одет мужчина был в тёмный костюм, красную рубаху, чётко выделяющуюся между бортами пиджака костюма, на голове – берет, из-под которого свисали чёрные с проседью волосы. Лицо мужчины украшали узкие усы.

         - Здесь пятнадцатое место?.. – переводя дух видно от спешной посадки, спрашивает он меня.

         - Здесь, - отвечаю, - проходите…

         Мужчина бросил на нижнее сидение чемодан и, можно сказать, прямо кинулся к окну. Задрав шторку, он стал энергично махать кому-то рукой, широко улыбаясь.

          Я снова посмотрел в окно – по перрону шла молодая женщина с ребёнком на руках и, улыбаясь и что-то крича, махала рукой моему, - теперь уж было явно видно, - соседу по купе.

          Скорость поезда стала увеличиваться. Женщина взяла руку ребёнка в свою и, продолжая махать как бы рукой ребёнка, постепенно «уплыла» из зоны видимости. Замелькали отдельные постройки, разъезд с будкой стрелочника, колёса вагона застучали на стрелочных переводах и рельсовых стыках.

         Сосед-попутчик, с минуту ещё постояв у окна вагона, грузно сел, чуть помедлил и с удовлетворением, как бы обращаясь ко мне, сказал с выдохом:

         - Уф-ф, чуть, было, не опоздал…  Хорошо, что такси попалось, а то бы точно опоздал…

         Я понимающе кивнул, но разговор не поддержал и продолжал своё занятие: смотреть в окно.

        Прошло некоторое время. Зашла женщина-проводник, забрала наши билеты, спросила будем ли мы брать постель. Мы подтвердили своё согласие. Из нескольких перекинутых друг другу фраз мне стало известно, что мой сосед по купе едет в санаторий кардиологического профиля.

- Что-то стало иногда давленьице шалить, да и так надо бы немного укрепить здоровьице, - ответил он как-то совсем запросто на мой любопытствующий вопрос, и глаза, всё его лицо осветилось доверительной улыбкой. Особенно меня в этой улыбке привлекли к себе его глаза: добрые, с прищуром…

Выпив по стакану чая, любезно принесённого нам проводником, и проехав рядом уже около двух-трёх часов, мы разговаривали друг с другом, как давно знакомые между собой люди. Располагало его ко мне и то, что он как-то сразу сказал, что он осетин по национальности, что он не курит и что терпеть запаха курева, особенно в квартире, не может.

- Если когда и гости приходят, то кто хочет курить – ну люди-то разные бывают: есть и курящие, - то я их на лестничную площадку отправляю или, если уж там что, то в форточку. И никаких!..  На меня раньше, бывало, и обижались некоторые, а сейчас нет – привыкли…  А что? – в своей квартире я хозяин, и пусть придерживаются моих порядков!  У меня строго на этот счёт: пришёл – пожалуйста, я тебя угощаю, отдыхай, танцуй, пой, рассказывай, шути, но… будь человеком!..  Правильно я говорю?

Конечно, с такой позицией не согласиться было нельзя, и я, естественно, ему поддакнул.

Как бы между прочим, застилая принесённую проводником постель чтобы пока мягче было сидеть, я осторожно поинтересовался: кто эта для него была женщина с ребёнком, что махала ему при отправлении поезда с перрона.

- Как кто? – жена…  А на руках у неё наш сынишка…

Я с некоторым удивлением посмотрел на него: на вид ему было лет так это около пятидесяти, ну, может быть, плюс- минус год-два, а женщина мне показалась совсем молодой, да и ребёнок у неё на руках был совсем маленький. Как можно более тактично я ему об этом сказал. Он немного задумался, затем внимательно посмотрел на меня, как бы оценивая: стоит ли рассказывать, что о себе или нет, а потом сказал:

- Да, вы, конечно, правы… Но жизнь – интересная штука!..  Сейчас у меня одна забота: сына вырастить человеком, успеть вырастить – это, пожалуй, главное…

Слово «успеть» он выделил особо, замолчал и только примерно через минуту, присев напротив меня, стал рассказывать про свою жизнь – чуть ли не полную свою биографию:

- Я до армии всё моряком хотел быть – начитался о «мореманах» книжек разных, да и товарищи у меня тоже почему-то в то молодое для нас время только о флоте и мечтали. Мы и брюки-то сами расклинивали – «клёш» делали, а при встречах разговоры только о флоте и вели меж собой. А тут при призыве привезли меня, да и не только меня – других ребят тоже, - и куда бы вы думали? – в авиационный полк!.. О-о!.. Ох, и обидно мне было! Я к кому только не ходил с просьбой отправить меня во флотские части – ответ был один: во флоте всё укомплектовано, а здесь нужны люди и что, мол, потом ещё «спасибо» скажешь, что будешь служить здесь, в авиации, по времени намного меньше, чем во флоте…

Вот так мне как-то не повезло с флотом сразу. Потом, конечно, привык, обтесался, даже попал в сержантскую школу, где подучили меня по самолётному электрооборудованию… 

Так и прослужил я всё время в авиации, там и «дембель» встретил. Надо было ехать домой, а я подумал-подумал, и решил попробовать поступить в мореходное училище или, если там что не получится, - устроиться на работу на какое-нибудь предприятие, но которое обязательно должно было бы быть связано с морем – я же должен был показаться дома только в морской форме, и «баста» !..  Вы знаете – я настырный: дал себе слово – значит закон! Да и как бы я появился дома, если все родственники, друзья знали, что я решил во что бы то ни стало стать моряком?!.

Устроился я на работу в морском порту с той целью, чтобы до следующего набора студентов кое-чего подзаработать, да и по учёбе подтянуться – за службу забылось ведь многое. Жить поселился я у одной бабки на квартире. Знаете, она уже в годах была, глуховата. Из разговоров я знал, что проработала она на флоте на «камбузах» разных практически всю свою сознательную жизнь то ли в качестве повара - «кока», как на флоте их называют, -  то ли ещё там кем, оттуда и на пенсию ушла. А сколько той пенсии? -  вот она и держала квартирантов то одних, то других…

Месяца через два я поступил на подготовительные курсы – как мне сказали, поступить в училище после курсов намного вероятней, чем поступать самостоятельно, «со стороны».

Так вот: днями я работаю, вечерами на курсы хожу. Часов с девяти-десяти вечера я уже, как правило, «дома»: то занимаюсь, то читаю что, то ещё чего делаю… Но эта бабка-а… Бывало, я занимаюсь, а она «врубит на всю катушку» свой старенький приёмник «Рекорд» и сидит… спит – аж храп раздаётся!.. Я только подойду, убавлю громкость – учить же мешает этот шум, - она уже: «- Нет-нет, пусть говорит – я слушаю…». Я вернусь в свой угол, - так вроде как отдельная комнатка маленькая у меня была, но без дверей, - слышу: храпит. Я опять к приёмнику, а бабка снова: «- Нет-нет, пусть играют…».  Фу-у, иной раз я не выдерживал и, костеря всё, на чём свет стоит, уходил из дома. А куда особо-то пойдёшь, если вечер или даже ночь, да ещё зима, да надо ещё то то сделать, то это?..  Немного побродишь, и опять в дом. Так-то!..

Да, у бабки-то ещё дочка была, но она с матерью не жила – так, приходила когда никогда. По рассказу бабки дочь раньше была замужем, девочка у них с мужем была, но…  однажды мать с дочкой, - бабкины дочь и внучка, - попали под машину на улице. В аварии девочка погибла сразу на месте, а её мать отделалась многочисленными переломами и долго лежала в больнице.

Узнав, что последствия после лечения женщины не из радужных: требовался долгий реабилитационный период, плюс к тому, женщина уже в будущем никогда не смогла бы стать матерью, - её муж собрал свои вещички и «сгинул»: уволился с работы и уехал совсем из города куда-то к себе на родину. После этого всего, как говорила бабка – моя хозяйка, её дочь стала какой-то «шалавой»: жила то с одним мужиком, то с другим, то с третьим – ни с одним из них семью не построила, стала частенько «заглядывать в рюмку», курить, часто где-то «шататься».

Иногда эта дочка бабкина приходила к своей матери и при мне. Бывало, придёт, с матерью немного поговорит и ко мне затем «телепает». Сядет напротив, ногу на ногу закинет, да так, чтобы юбка чуть была задрана и закурит, пуская дым в мою сторону – чуть ли не в лицо, а сама так и сверлит меня своими смеющимися глазками. А я же курева не терплю – она это знает, и специально меня «цепляет»… Ух, и стерва была!..

        Однажды эта Антонина, - так звали бабкину дочь, - зашла к матери с молодой симпатичной девушкой по имени Марина. Потом я узнал, что и Антонина и Марина работали вместе на одном предприятии в одну смену и жили друг от друга сравнительно недалеко. Поэтому ничего не было удивительного в том, что они часто возвращались после работы по домам вместе. Причина же «визита», как выяснилось позже, была в том, что бабка, якобы, обещала Антонине занять какие-то деньги до конца месяца, ну и та зашла за ними.

О. какой поднялся скандал между матерью и дочерью, когда бабка отказала Антонине в займе, сославшись на то, что денег у неё «пока нет».

- Вон возьми у своего постояльца, - намекая на меня, орала Антонина, - потребуй аванс!..

- Ничего у него требовать я не буду – он мне в начале месяца платит за проживание... – «защищалась» бабка. – Тебе сколько ни давай – у тебя никогда денег нет!..  Пить надо меньше!

 В общем, скандал закончился тем, что Антонина обозвала мать всякими матерными словами и взбешённая скрылась за дверью… Да, кстати, как только начал разгораться скандал, Марина - попутчица Антонины - потихоньку, видно не желая слушать скандалы, словно растаяла – я даже не заметил, когда она покинула квартиру и куда исчезла.

… Встретил я Марину как-то совершенно случайно у кинотеатра. Она меня узнала. Поздоровались. После обмена шаблонными фразами разговорились. Показалась она мне девушкой тактичной, приветливой – я уж не говорю, что сама по себе-то она была симпатичной, если не сказать красивой в своей шубке с темно-коричневым отливом и в норковой шапке.  Так как я особо никуда не спешил, то с её разрешения пошёл рядом…

Продружили мы с Мариной около пяти месяцев и поженились. Жить стали на квартире у её родственников, которые временно предоставили нам «крышу над головой». Так началась моя семейная жизнь.

В конце лета я сдал экзамены и поступил в мореходное училище – жизнь быстро закрутилась в заботах и делах как учебных, так и бытовых. Вскоре Марина сообщила, что она беременна – мы были очень рады, хотя отлично представляли всю сложность предстоящей нам необустроенной жизни. Но это всё бы ничего, но…».

Рассказчик замолчал. По его напряжённому выражению лица было видно, что дальнейшие воспоминания ему не очень приятны и о них ему не хотелось бы говорить.

Молчание длилось сравнительно долго. Я тактично его не прерывал.

Наконец он заговорил снова, глядя в какую-то точку на противоположной стене нашего купе:

 … - Ладно, раз уж начал рассказывать – продолжу…  Как-то прихожу я домой пораньше. Марины ещё с работы нет. Я кое-что приготовил на ужин, и вот приходит она – на вид: туча - тучей!  Я давай расспрашивать, что да как, и она со слезами на глазах рассказала, что была в женской консультации и там, судя по её анализам, сказали, что у неё налицо все признаки начальной стадии рака и ей советуют прервать беременность и серьёзно подлечиться…

Это сообщение для меня было как гром среди ясного неба – уж чего-чего, но такого мы и предположить раньше не могли! Я, естественно, стал её успокаивать, сказал, что эти анализы могли быть и ошибочными, что всякое у этих врачей бывает и так далее, в том же духе…

Марина слушала меня молча, хотя из глаз и катились слёзы. Наконец она твёрдо, я бы даже сказал – жёстко сказала:

- Будь что будет…  Я буду рожать!..

На том и порешили.

Через соответствующее время у нас появилась прекрасная дочка. Назвали мы её Ангелиной, и первое время всё было у нас хорошо. Однако «долбаная» болезнь решила продолжить своё наступление – я стал замечать, что моя Мариночка стала заметно сдавать физически, и ей вскоре сделали операцию.

После операции она прошла несколько курсов лучевой и химиотерапии, съездила в санаторий, и ей стало, как казалось первое время, лучше: она повеселела, зарумянилось лицо. Но,.. но всё это было ненадолго…

Я бросил свою учёбу в училище, поступил снова на работу. Нам удалось собрать некоторую сумму для поездки на серьёзное обследование в Москву, а затем через некоторое время даже съездить в Южную Корею, где, как говорили, лечение подобных болезней поставлено на самый высокий уровень. Однако,..  в конечном итоге всё это не помогло, и свою Мариночку, свою самую сильную любовь я похоронил в расцвете лет…

Так остался я один со своей трёхлетней доченькой на руках, проживая практически у чужих мне людей. Ехать на свою родину и появиться там практически без ничего, да ещё со своими проблемами, после долгих раздумий я не решился. От предприятия мне предоставили комнату в общежитии, куда мы и перешли жить с моей Ангелиной.

Женщины?.. Да, сватали меня не раз, особенно попервости, помогали мне то в том, то в этом, но как-то не складывалось у меня с ними сильных отношений, тем более, что и характер у меня – не сахар: довольно взрывной, резкий…

Дочь выросла у меня практически на глазах: окончила школу, сейчас вот учится на предпоследнем курсе в «рыбном» институте на технолога – скоро станет совсем самостоятельной. Уже намекала, что за ней «ухлёстывает» старшекурсник, намекает на женитьбу. Я же ей сказал:

- «Решай сама: твоя жизнь – это твоя жизнь, но мне кажется, что всё же нужно закончить институт, а там уж…». Пока, вроде бы, послушала, но как там сложится дальше – кто знает?..

Рассказчик снова замолчал. Здесь уже я, раздираемый нетерпением узнать скорее о провожавшей его женщине с ребёнком, не выдержал:

- Так вы там всё и живёте – во Владивостоке?

- Нет – нет…  Как только дочь поступила в институт, то и со мной стали происходить непонятные мне метаморфозы. К тому времени мне уже «стукнуло» сорок пять. И что интересно, до этого возраста я особо не жаловался на своё здоровье, а тут: «бац!» - и увезли на скорой с сердечным приступом в больницу! Я, откровенно говоря, даже впал в панику, но как-то всё обошлось – просто предынфарктное состояние определили.

Через какое-то время подвернулась путёвка на курорт в Белокуриху. Съездил, подлечили меня там неплохо.

Обратный путь решил ехать поездом, вот также, как сейчас – люблю через окно смотреть на мелькающие за ним поля и реки, равнины и горы, полустанки и города… А в купе со мной ещё ехали мужчина и женщина – втроём, значит, мы. Мужчина вышел на какой-то станции, - дай Бог памяти, – а, да,.. кажется на станции «Сковородино», а мы с женщиной поехали дальше. В купе к нам почему-то никого не подселяли, и мы ехали одни.

Дорога, особенно дальняя и долгая, обычно сближает пассажиров, подталкивает к общению, причём, в зависимости от длительности общения, к всё более доверительным беседам и откровениям. Так и в том случае: через какое-то время мы уже общались без особых стеснений и недосказываний – она рассказала о себе, я – о себе, конечно, не всё уж прямо о себе, но многое. И как-то так незаметно между нами установилась, можно сказать, взаимная симпатия. Я уже знал, что она ехала домой от сестры, которая жила в Казахстане – просто ездила погостить, что живут они вдвоём с дочерью и имя у этой дочери - Дарина, что мужа у неё нет, что работает она на почте… - ну, в общем, по теперешним меркам обычная семья.

И вот как бы на следующий день моей попутчице надо было сходить – поезд всё ближе и ближе подходил к её «родному городу» Хабаровску. Думаю, что вам не нужно рассказывать, что было с нами в ночь накануне её приезда домой…

Утром, когда мы пили чай и доедали всё, что было у нас из пищевых припасов, она вдруг предложила мне сойти с поезда вместе с ней. Я не очень долго колебался и… согласился. «- А вдруг всё у нас сложится, - рассуждал я. – Времени у меня до конца отпуска ещё есть с недельку: побуду, осмотрюсь, может и решусь на переезд – что мне терять?».

В Хабаровске на вокзале мы оформили мою остановку и поехали к ней. Жила она недалеко от речного порта в двухкомнатной квартире, на третьем этаже. Дочери дома не было – из разговора она обычно приходила из школы, где работала учительницей, где-то часов в шесть или семь. Мы помылись в ванной, привели себя в порядок. Евгения, - да, я вам как-то не сказал, что мою попутчицу Евгенией звали, - так вот Евгения стала к приходу дочери ужин готовить, а я в телевизор «воткнулся» и задремал.

- Рустам, слушай,.. проснись!.. Дарина пришла, - услышал я сквозь сон голос Евгении, которая несильно трясла меня за плечо, пытаясь разбудить.

Я встрепенулся, протёр глаза. В дверном проёме кухни стояла молодая, красивая девушка лет около двадцати двух – двадцати трёх и с улыбкой смотрела на меня. Одета она была уже в домашний лёгкий халат, на ногах домашние тапочки. Я быстро встал и с лёгким поклоном поздоровался – девушка улыбнулась доброй улыбкой, которую я, вообще-то, от неё не ожидал.

- Знакомьтесь: это моя дочь Дарина – я тебе о ней уже рассказывала, - представила мне свою дочь Евгения, - а это - Рустам, мой хороший друг, - уже обращаясь к дочери, сказала Евгения, - он у нас немного поживёт… Не возражаешь?

Евгения пристально посмотрела на дочь, пытаясь по её поведению, выражению лица понять, одобряет она или нет её решение. В голосе Евгении чувствовались некоторая скрытая тревога и волнение.

- Ну поживёт так поживёт, раз надо... Ладно…

Дарина протянула мне руку:

 - Дарина, будем знакомы, - назвала она себя и снова улыбнулась. Затем, уже обращаясь к матери и направляясь на кухню, она спросила, как бы обычным повседневным тоном:

- У тебя уже ужин готов – нет? – а то есть хочется…

Через какое-то время мы все вместе сидели на кухне за столом и, перебрасываясь словами и шутя, ужинали…

Так я, как мне казалось, приобрёл новую семью. Где-то через месяц – полтора я уже перебрался из Владивостока в Хабаровск, устроился на работу. Жизнь вроде бы пошла гладко, если, конечно, не считать того, что в двухкомнатной квартире троим взрослым людям было довольно тесновато. При разговоре на эту тему Евгения как бы вскользь сказала, что у Дарины есть, вроде бы, жених и, возможно, в скором времени они поженятся.

- Так что, - улыбнулась она, - мы останемся с тобой вдвоём, и нам всего этого вполне будет достаточно.

Меня всё устраивало, и я больше разговоров на подобные темы не заводил.

Прошло, пожалуй, месяцев пять, а то и шесть.

Как-то Женя (Евгения) задержалась на работе – якобы там проводили какое-то собрание, а потом ещё одну женщину провожали на пенсию – ну дело обычное: в коллективах нет-нет, да и бывают подобные события. А в этот день как раз получилось так, что Дарина наоборот пришла пораньше. Я же, как всегда, пришёл с работы вовремя, успел кое-что подогреть к ужину и уселся в кресло посмотреть по телевизору новости. Увлекшись, я даже и не заметил, что Дарина, приведя себя в порядок, практически бесшумно подошла ко мне сзади и как-то по-женски обняла, положив свою голову на моё плечо. Я хотел, было, встать, но она лёгким усилием усадила меня обратно и, поцеловав меня в затылок, ушла в другую комнату.

Вы представляете, что чувствовал я в те минуты? – здесь и приятное чувство и ощущение женской ласки, и неловкость, и прилив крови к лицу и ушам, и, в конце концов, чувство стыдливости и даже предательства по отношению к Жене… Потом я, конечно, пришёл в себя, успокоился и встретил Женю так, как это обычно и происходило во время нашего совместного проживания. О порывистом поступке Дарины я, конечно же, Жене даже словом не обмолвился. Для себя я решил, что поступок Дарины был обусловлен тем, что отца своего, - из разговоров, конечно, - она не знала, никогда не ощущала на себе мужской заботы, ласки, и поэтому простой женский инстинкт потянул её к мужчине, который вполне мог быть по возрасту её отцом.

Обо всём этом можно было бы и забыть, но день ото дня, неделя от недели всё более и более притягивали нас с Дариной друг к другу. Я стал уже побаиваться, чтобы проскальзывающие между нами искры, светлые лучи не прорвались бы наружу, чтобы не узнала или не догадалась бы о них моя Женя…

Как-то на работе мне предложили съездить в командировку в ваш город дней на семь-восемь – надо было по работе утрясти кое-какие вопросы и дела. Я, можно сказать, даже с радостью согласился. Приехал: то да сё – дела есть дела. А устроился я в гостинице. Утром за завтраком в ресторанчике при гостинице я услышал за соседним столиком разговор двух мужчин на моём родном языке. О, радость!.. Вы не представляете какое счастье испытывает человек, услышав родную ему речь практически через десятки лет!.. Удержаться я не мог, и с их позволения подсел к ним. Разговорились. Оказалось, что один из них живёт в городе давно и работает одновременно и прорабом и начальником в своей же строительной небольшой компании, а другой – это его младший брат, которого вызвал к себе этот прораб-начальник, чтобы тот занялся у него снабженческими делами и «бумагами» разными.

После общения расстались мы почти как родственники. Начальник на прощание дал мне свой телефон, чтобы «в случае чего» я мог ему позвонить.

… Прошло месяца два. Сидим мы как-то вечером с Женей на кухне – пьём чай, беседуем. И так это, по-семейному, хорошо и спокойно. Дарина с работы ещё не пришла. Женя перебралась ко мне на колени – нежимся. Вдруг открывается дверь на кухню, и на пороге появляется Дарина.

- А, голубки-и... – воркуете? – как-то резко сказала она, развернулась и ушла в свою комнату. Сколько её Женя ни звала поужинать – она так и не вышла. Только когда Дарина проходила мимо, направляясь перед сном в ванную комнату, я заметил её обиженный взгляд, блеснувшие слезой глаза. Мне всё стало понятно.

Где-то дня три-четыре я судорожно искал в себе ответ на вопросы: «как быть?» и «что делать?». Наконец, у меня созрело решение: надо всё бросать и уезжать, и, как можно, скорее. Я позвонил тому знакомому, с которым познакомился во время своей командировки в ресторане, сказал, что ищу работу, что хочу работать у него, и не мог бы он мне предоставить хотя бы временно жильё. Знакомый, выслушав меня, сказал, что дня через два перезвонит. И точно: звонит он мне через день и предлагает работать у него электриком, а потом, мол, видно будет. Да, и самое главное, он предложил мне пожить пока у него, – у него одна комната в квартире была свободной, - а потом, заверил он, если будет всё хорошо, то выкупит мне в пригороде небольшой домик – сейчас, якобы, это не проблема. Я с радостью согласился – а что мне терять, кроме «оков», как когда-то писал Карл Маркс, кажется?..

От своих милых женщин я таким образом решил сбежать. В подходящий день я написал своей Жене–Евгении письмо, что за всё её благодарю, но жить в «золотой клетке» больше не могу и поэтому уезжаю, желаю ей счастья, которого я дать ей не смог. Хотел написать большое письмо и Дарине, но, после довольно тяжёлых раздумий, ничего писать не стал, собрал свои самые необходимые вещи, сел на поезд и уехал…

Мой знакомый меня не обманул, и через месяц-полтора я работал в его небольшом коллективе на равных. Строили мы в основном в пригороде и в ближайших сёлах жилые дома, коттеджи, подряжались ремонтировать и сельскую больницу, и дом культуры – в общем, делали-строили всё, на что удавалось заключать договора. О «своих» женщинах постепенно я стал как-то даже забывать, да и сама работа не оставляла времени на то, чтобы «переключать» свои мысли в их сторону…

Подходила осень. Приезжаем мы как-то под вечер домой, то есть на квартиру к моему теперь уже «боссу», а его хозяйка, встречая нас, как-то так с хитрецой говорит, что меня ожидает в моей комнате какая-то женщина. Я так удивился – просто не поверил! Когда открываю дверь, захожу, а ко мне навстречу идёт,.. кто бы вы думали? – Дарина!.. От неожиданности я, прямо скажу, растерялся, потом обнял её своими «лапами», прижал к себе и… давай целовать и ласкать!.. Из её глаз лились слёзы, из моих – тоже… Это потом я узнал, что после моего «бегства» Дарина поняла причину быстрого моего исчезновения и стала меня искать через моих редких знакомых и таких же редких друзей. После разговора её с одним из работавших в то время со мной в порту работником, с которым я как-то поделился своими впечатлениями о своей поездке в командировку и о встрече своих земляков в ресторане, она догадалась, куда я мог уехать. На свой страх и риск Дарина попыталась меня найти, и это ей удалось. Я не мог не оценить её поступок, мои чувства к ней расцвели яркими цветами! Мы были счастливы!..

Мой «босс» со своей женой, узнав все подробности нашей встречи, нашей любви, выразили своё восхищение и в дальнейшем помогли нам с Дариной обзавестись своим жильём, обустроить своё «гнездо». Через год у нас появился наш любимец - сынок Тимур. Имя ему такое дала Дарина - она в детстве читала книжку про «Тимура и его команду», и ей хотелось, чтобы наш сын был похож на того книжного Тимура. Я особо не возражал, хотя и хотелось дать другое имя – из «наших» имён. Но Тимур так Тимур – лишь бы хорошим человеком вырос…».

- Так это и был Тимур на руках вашей жены Дарины? – с разгоревшимся интересом уточнил я.

- Конечно он, а кто же? – он, конечно…

Освещённость в купе резко упала – видно проводник переключила свет на ночной режим.

- Ну что ж – пожалуй хватит разговоры разговаривать – спать пора: вон и проводник свет «вырубила», - спокойно сказал мой попутчик и начал снимать ботинки. Через секунды он лежал уже на полке, укрывшись выданным одеялом и простынёй.

Я ещё немного посидел, сходил в конец вагона, умылся и, особо не раздеваясь и выключив свет, тоже лёг.

Колёса вагона мерно постукивали на рельсовых стыках, убаюкивая отдыхающих пассажиров. Мне тоже захотелось спать…

                                 _________________

 Сергей Вольновит