Минус всей моей жизни

            Женя откинула голову на стену, умирая от его слов, умирая от его прикосновения, от того, как его рука неистово гладила ее щеку, спускаясь к шее и снова поднимаясь к щеке, как близко было его сильное, горячее тело, как ужасна была эта минута! Мучительна, болезненна, волшебна… Она на миг подалась к его руке, продолжая плакать и закрыв глаза, а из ее горла вырвался тяжелый вздох…

            Сережа не мог больше контролировать себя, он наклонился к ней, чтобы поцеловать, но Женя, неожиданно очнувшись, открыла глаза и с силой ударила его по руке, гладящей ее с такой жадной любовью, что она бы стояла с ним в этом грязном проулке вечно, и, опомнившись и обезумев от гнева, прошипела:

- Не трогай меня, Сережа, или я тебя ударю, слышишь??? Ничего мне не говори, уходи, уходи к своей жене, а я пойду к Паше, и закончим на этом бессмысленный треп! Сохраняй дистанцию, я же сказала!

            Сережа тоже вспыхнул гневом и, снова схватив Женю за плечи, прошипел:

- Не будь дурой, Женька, какая еще, твою мать, дистанция?..

            Но Женька изловчилась и вдруг отвесила Сергею мощный удар кулаком в живот и, оттолкнув, пошла в сторону входа в ресторан, пылая от боли, от ярости и отчаянного желания порвать чертову связь, проговорив:

- Вот такая, Минаев! Не понимаешь – следующий будет ниже!

            И, не взглянув на согнувшегося от боли Сергея, Женька со слезами побежала ко входу, мечтая скорее оказаться внутри, но Сергей вдруг догнал ее и, схватив за руку, быстро притянул к себе и гневно проговорил на ухо:

- Я все равно люблю тебя, Женька, сколько ни бей. – после чего он подтолкнул ее ко входу и стремительно ушел на парковку, даже не обернувшись и не посмотрев на Женю, которая всхлипнула, закусив губу до боли и глядя ему вслед, мечтая прекратить все это, мечтая быть с ним… но разве она могла?.. Ей оставалась лишь другая жизнь. Без любви. Без страсти. Она побрела обратно к столику, отчаянно рыдая и пытаясь судорожно остановиться, утирая все новые и новые потоки слез со своих щек.

*** «Плюс»

            Паша ждал ее, как и обещал, нервно и нетерпеливо поглядывая на вход. Завидев идущую в его сторону Женю, едва переставляющую ноги и хлюпающую носом, вытирая слезы тыльной стороной руки, его глаза коварно сощурились, а на лице быстро, словно прыщ, вскочила сочувствующая, но в то же время победная улыбка.

            Женя отчаянно пыталась переключиться, глубоко вздохнув несколько раз и ощущая кровотечение в душе. Она подошла к столику и села на свое место, глядя на отвратительное для нее круглое лицо, румяные щечки и жирные, толстые губы, глядя в его маленькие, не перестававшие скользить по ней с пошловатым огоньком глазки, на его огромную, медвежью фигуру, светлую, короткую стрижку… А в голове ее лишь всплывали глаза Сережи, тело будто до сих пор чувствовало его энергетику, его огонь, стремительность и мужество, его грубый напор, в ушах лишь звучал его голос: «Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя»… Черт, ну за что, за что??

            Она угрюмо опустила глаза на стол и, увидев вино в своем бокале, взяла его и сделала несколько больших глотков, посмотрев на Пашу и отчаянно удерживая себя не в своих глупых фантазиях и воспоминаниях, а в реальном мире. Павел с фальшивой грустинкой и заботой проговорил, чуть нахмурившись:

- Женечка, как ты? Сергей тебя обидел? Ты плакала?? Могу ли я чем-то помочь??

            Женя печально ухмыльнулась, дернув плечами:

- Все в порядке, Паша. Извини за это… Я не думала, что он нас выследит…

- Не волнуйся, Женечка, для Сережи характерны непредсказуемые выходки и стремление излить злость с помощью кулаков. Другое дело, если он что-то сделал тебе… - с наигранной тревогой пробасил Павел, опустившись взглядом в Женино декольте, будто выискивая там отпечатки Сережиных пальцев, а Женя устало и раздраженно махнула рукой, чувствуя свое отторжение к мерзкому, думающему только одним местом, Паше, жестко отрезав:

- Ничего он мне не сделал, и я очень прошу – давай сменим тему! Вернемся к разговору о твоем предложении.

            Паша вдруг как-то победно ухмыльнулся и порозовел, с предвкушением скользнув по Жениной шее взглядом, а Женя ощутила в себе дрожь отвращения и новый приступ подкатившей тошноты… Мда, его помыслы явно одним мылом не отмоешь, прав был Минаев…

- Предложение… Да, Женечка, есть тут у меня одна идейка, которая поможет нам решить разом все проблемы… - ядовито усмехнулся Павел, и Женя настороженно сложила руки на груди, кивнув и продемонстрировав, что слушает, а сама ощутила нехорошее предчувствие внутри себя. Паша подался вперед и, жадно глядя на ее лицо, глаза и губы, тихо, вкрадчиво начал:

- Я тут случайно узнал, что твоя младшая сестренка болеет тяжелой формой астмы, и ты собираешь деньги, чтобы отправить ее в санаторий на Алтай, поэтому и не уходишь с работы, несмотря на… трудности общения с непосредственным начальником. – триумфально выдал он, а Женя вздрогнула, испытав невероятный, пронзительный ужас в груди… Ой-ей, это очень опасный крючок, Женя, тебе с него не соскочить… Она едва разжала пальцы от сильного нервного напряжения, сковавшего ее тело, и с огромным опасением спросила:

- Как ты узнал? Я никому не говорила, кроме Светы и Семена.

            Паша пожал плечами, продолжая плотоядно оглядывать Женины губы, спускаясь к шее и груди, и тихо продолжил:

- Случайно. Услышал, как ты говорила об этом со Светой. Но это не важно, Женечка. А важно то, что я изучил кое-какую информацию об этом санатории, переговорил там кое с кем по телефону… И выяснилась такая пренеприятнейшая деталь, что места на сентябрь, бархатный сезон, самый благоприятный для лечения подобных заболеваний, бронируются уже сейчас и их остается катастрофически мало… Если ты не поторопишься и не внесешь половину стоимости путевки уже сейчас, то через пару недель мест в этом санатории, даже самых дорогих, люксовых, совсем не останется… А ты вряд ли собрала нужную сумму к текущему дню календаря… Не так ли, милая?

            Женя с ужасом смотрела на него, надеясь, искренне, отчаянно, что он врет, это неправда, неправда… Как это – нет мест??? Сейчас только май, как такое возможно вообще?!? Внести предоплату?? Женя скопила едва ли чуть больше половины суммы, рассчитывая на отпускные отца в июле-месяце, и на то, что она еще поработает и, что называется, затянет пояс потуже и наскребет Поле на все двадцать один день лечебного отдыха… Как она внесет предоплату, если абсолютно не уверена, что ей удастся скопить нужную сумму, чтобы выкупить путевку целиком? А вдруг что-то случится, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, но деньги могут понадобиться в любой момент… Черт, вот это попала, так попала… А Павел довольный такой… Внутри Жени все перевернулось в отвратительном предчувствии.

- Нет, конечно, не собрала. – тихо и хмуро буркнула Женя, и, едва переведя дух, с нажимом проговорила:

- Это все правда, Паша? Ты… м-м-м… ничего не перепутал??

            Павел легко пожал плечами и отпил вина из бокала.

- Нет, милая. Можешь проверить сама. Позвони туда и убедишься.

- И сколько осталось мест? – с замиранием сердца спросила Женя.

- Девять, вроде бы. – как-то уж слишком радостно поведал Павел, и Женя тяжело вздохнула, положив локти на стол и повесив голову.

- Что дальше? – обреченно шепнула она, уже примерно догадываясь, о чем пойдет речь, но в глубине души все же надеясь на здравый смысл и благоприятный исход.

- Ну-у-у… У меня завалялась подходящая сумма. – беспечно проговорил Паша, вдруг наклонившись к ней и оглядев ее жадным взглядом, проникновенно закончив:

- Я мог бы купить путевку твоей сестренке… Хорошие места, двадцать один день…

            Женя вскинула голову, чувствуя, как кровь застучала в ее висках, как внутри разворачивается что-то мерзкое и склизкое в ожидании приговора… Сделка, которая не даст ей возможности отказаться, когда на кону здоровье Полины… Что бы там ни было…

- А взамен? – почти прошептала она, чувствуя подкатившую дрожь, охватывающую все ее тело, а Паша лишь грязно ухмыльнулся и, протянув руку, взял ладонь Жени в свою огромную лапу, вызвав у нее приступ тошноты, и тихо промурлыкал:

- А взамен… Сама понимаешь, Женечка, путевка стоит очень и очень недешево, и плата за нее должна быть соответствующая… Взамен я прошу лишь… провести со мной ночь.

            Женя вздрогнула и отстранилась, выдернув руку из его ладони и с ужасом взирая на него, не веря в то, что вот так, таким омерзительным образом можно заставить женщину отдаться…

- Это отвратительно, Паша, ты ведешь себя подло! – тихо, но жестко воскликнула она, ощущая, как ее сердце неистово колотится в грудной клетке, а омерзение накатывает волной, даже при одной только мысли, что она сблизится с этой огромной, румяной горой, что его жирные губы коснутся ее губ, ее кожи, что ей придется… Женя не удержалась и обхватила себя руками, передернув плечами.

            Паша немного рассерженно проследил за ее телодвижением, а затем тоже сложил руки на груди и вздохнул, спокойно проговорив:

- Да, возможно, на первый взгляд это выглядит именно так… Но Женя. Я предлагаю тебе отличное решение твоей проблемы с сестрой, при этом, я не просто привезу тебя к себе домой на полчаса, я приготовлю тебе ужин, я буду ухаживать за тобой и очень надеюсь, что тебе все понравится… Видишь ли… Ты мне нравишься, милая. – протянул он, снова оглядев Женю огненным взглядом. – Но пока ты зациклена на Сереже, я совершенно не могу представить себе другой способ, по которому я бы мог получить тебя…

            Женя нервно ухмыльнулась, закатив глаза и покачав головой, чувствуя, как все ее внутренности будто выплыли на огромной льдине в Северный-Ледовитый океан, а омерзения от всей этой ситуации, в которой она должна продать себя ради своей маленькой сестренки, после его слов не поубавилось.

- Паша, что за чушь? Ты бы мог просто ухаживать за мной, разве ты не видишь, что я желаю развязаться с Сережей раз и навсегда??? Если бы ты просто вел себя, как нормальный мужчина, а не занимался этим отвратительным шантажом, у тебя бы…

- У меня не было бы ни единого шанса, Женечка, я ведь не идиот! – громыхнул сердито Паша и наклонился к ней, быстро проговорив:

- Что я, по-твоему, не замечаю, что вызываю у тебя лишь отторжение?? Да мне никогда в жизни не заполучить хоть мимолетный, но тот самый взгляд, каким ты смотришь на него! Женя, я предлагаю тебе этот вариант в надежде, что, узнав меня поближе, ты хоть немого, но оттаешь в отношении меня! – он вздохнул и нахмурился, жестко проговорив:

- Повторяю еще раз: ты очень сильно нравишься мне. И я не откажусь от своих слов. Тебе решать. Путевки раскупят в ближайшие дни, и тебе, милая, остается два варианта: либо ты принимаешь мое предложение и отправляешь сестричку туда, где смогут облегчить ее страдания, либо находишь нужную сумму самостоятельно… А вот где – это уже другой вопрос, тоже требующий физических и временных затрат. Выбирай.

            Он замолчал, а Женя опустила голову, чувствуя приступ истерического смеха от всей этой ситуации. Вот, пожалуйста, Женя, теперь судьба предлагает тебе сделаться дешевой шлюхой ради благородной цели…

            Сначала подставь свое плечо и помоги другу – как благородно! Спаси бедного Игорька от злого дяди Сережи Минаева… Потом спаси самого Минаева, да еще как! Ни много, ни мало сыграй на себя (опять на себя, опять на себя!) в карты с криминальным авторитетом… Потом влюбись в этого чертового Сережу и откажись от него, ради спасения семьи для маленькой, ни в чем не повинной девочки… Ух, как благородно! Аж крышу сносит! А вот теперь, ради сестренки, проведи шикарную ночь с омерзительным, холмоподобным и животнообразным Краснохатовым… Далеко же тебя завело твое благородство, Женька… В самую грязную, поросячью лужу…

            Женя посмотрела на себя, ощущая свою ненужность этому миру, ощущая всю свою жизнь неимоверно глупой и бессмысленной… Чередой лишь трагичных, никому не приносящих пользы событий…

            И что стоит это ее тело? Она посмотрела на свою грудь, небольшую, никакую не особенную, самую обыкновенную, посмотрела на свою талию, бедра и две длинных, в общем-то, не таких уж и плохих ноги… Посмотрела на свои дрожащие ладони… А в груди все режет и режет мясницкий нож, а в душе все зудит и зудит непроходящая рана…

            Ради чего? Ради чего живет она? Чтобы страдать? Чтобы влипать во всякие глупости?? Нет. Она же решила, уже давно, когда искала свой смысл! О, она постоянно думала над идеей ее существования, такого бесполезного, что хотелось кричать… И придумала. Она живет ради родных, ради семьи. Ради мамы с отцом, ради Поли… А это лишь означает, что ее тело не стоит ничего, по сравнению с мечтой о новой, лишенной страшных ночных приступов, наполненной цветами и красками жизни для маленькой девочки, каждый раз с огромными, испуганными глазами хрипло дышащей в ингалятор и испытывающей настоящий, панический ужас: а что, если не поможет? А что, если не сможет сделать следующий вдох? Что будет тогда?.. Да разве дыхание ребенка может иметь хоть какую-нибудь цену? Это жизнь, это необходимость, это суть…

            Она подняла на Пашу глаза, полные решительного отчаяния, а он, внимательно изучая ее, проговорил:

- Ты можешь не отвечать сейчас, милая. Подумай, и…

- Я согласна. – выдавила Женя, ощутив приступ жгучего отвращения к себе, а Паша расширил в удивлении глаза и триумфально улыбнулся.

*** «Минус»

            Сережа нетерпеливо и хмуро ждал в машине, нервно тряся коленом, барабаня пальцами по рулю, совершая периодические импульсивные вылазки и стремительный обход собственного автомобиля и все ожидая, ожидая, когда же Женя с Павлом выйдут из ресторана.

            Он должен был знать, что задумал Паша. Он безумно злился на него за то, что тот дождался подходящего случая, чтобы подкатить к ней с каким-то очередным извращенным предложением, когда она была особенно уязвима, разбита, обижена и удручена своей несчастной любовью. Мысли пылали в его мозгу, проплывая огненными линиями, заставляя его бесноваться от бессилия и злости, заставляя ненавидеть Пашу и… в первую очередь, себя. Если бы не он, Женя была бы в порядке, она была бы, как прежде, весела и счастлива, она бы ни за что не поддалась бы на его уловки и какое-то там чертово предложение…

            Предложение… Сережа сжимал кулаки в ярости. О, он прекрасно понимал, что именно потребует от нее Паша. Но что, черт возьми, он предложит ей взамен? Настолько ценное для нее, что она сблизится с ним… Боль резко сжала легкие, не давая вздохнуть, да он убил бы его прямо сейчас, если бы была возможность!..

            Почти стемнело, и, наконец, он увидел их. Паша и Женя вышли из «Бонапарта», при этом Сережа успел заметить отчаянную тоску и бледность на ее лице, будто все жизненные соки ушли из той милой, наивной девчонки, которая так неимоверно раздражала его в начале и которую он так беззаветно и яростно любил в конце…

            Они сели в машину, и Сергей, выждав пару минут, двинулся следом. Как и ожидалось, Паша привез Женю домой и остановился около ее подъезда, не заглушая мотор. Сергей тоже завернул в Женин двор, выключив фары, чтобы Женя его случайно не заметила, и остановился около мирно спящих на газоне автомобилей, пристально вглядываясь в салон «БМВ».

            Павел что-то говорил Жене, она односложно отвечала, почти не глядя на него и будто совсем не слушая, опустив глаза куда-то вниз и продолжая грустить… Сердце Сережи оборвалось, но он не успел подумать о этом, потому что Паша вдруг наклонился и чмокнул ее в щеку… Совсем рядом с губами, черт бы его побрал!

            Вспылив, Сергей едва удержался от хорошенького удара по несчастному рулю своего автомобиля, а Женя, с отторжением посмотрев на Пашу и слегка поморщившись, забрала свои цветы с заднего сиденья и, что-то проговорив ему на прощанье, вышла, стремительно исчезнув за дверью подъезда.

            Паша опустил окно со своей стороны и, достав сигареты, закурил с такой довольной улыбкой, будто только что поймал в реке пятикилограммовую щуку, а Сергей решительно вышел из машины и, кипя от гнева, быстро двинулся к нему.

            Сунув сигарету в зубы, Павел слегка сдал назад, пытаясь выполнить разворот в ограниченном пространстве, и, в тот миг, когда он желал бы от души поехать прямо, Сережа налетел на него и, резко встав на его пути, гневно хлопнул ладонью по капоту автомобиля и грозно прошипел одними губами:

- Выходи.

            Завидев его, Паша вытаращил свои маленькие глазки и, триумфально улыбнувшись, дернул ручник и медленно, вальяжно вышел из «БМВ», выдыхая дым сигареты:

- О, опять ты, Сережка… Крепко же она зацепила тебя, раз ты весь вечер караулил нас у ресторана.

            Не помня себя от ярости и желая только размазать эту жирную морду об асфальт, не обращая никакого внимания на то, что он значительно уступал по габаритам Паше, хоть и периодически бывал в спортзале, Сергей бросился к нему и, схватив за грудки, треснул Павла спиной об его же автомобиль, требовательно процедив в его улыбающееся, хоть и красное от удара лицо:

- Что ты предложил ей, Паша?!? Отвечай, или начну выбивать из тебя дурь прямо сейчас!!!

            Паша ухмыльнулся и, похлопав Сергея по кулаку, зажавшему воротник его пиджака, невозмутимо проговорил:

- Ничего особенного, Серый. Лишь то, что не предложил ей ты по одним, только тебе известным причинам. – Сережа нахмурился, а Павел триумфально подмигнул:

- Я предложил ей купить путевку для ее сестренки в тот самый санаторий на Алтае… Видишь ли, сколько Жене ни стараться, она все равно не успеет выкупить эту путевку, потому что мест осталось лишь считанные единицы, а денежек у нее как не было, так и нет… Прекрасно, правда??

            Сергей так и уставился на него, в какой-то момент даже забыв, что он злится. Надо же! Додумался! Сережа сжал зубы: ну почему эта гениальная мысль не пришла в его голову?!? Хотя, понятно почему: Сережа не привык делать столь щедрые и безвозмездные подарки кому-либо… И вообще не умел быть благородным, иначе, с его-то финансами, он бы, не задумываясь, помог этой милой маленькой девчушке вылечиться от этой чертовой болезни… И оставил бы Женю в покое, но такой душевный и жертвенный порыв со своей стороны он даже представить себе не мог.

            Да, Паша, чертов ублюдок!! Угадал с Жениным желанием, она только об этом и мечтает, вообще ради сестры на все готова… На все готова??? Проклятье!!!

            Мгновенно вспыхнув, Сергей снова с такой силой ударил Пашу об автомобиль, что тот сморщился, хоть и не перестал улыбаться, и разъяренно прошипел:

- Что взамен?!? Что?!? Что?!?

- Я думаю, ты и сам знаешь, что. – спокойно выдохнул ему в лицо дым Паша и победно ухмыльнулся. – Она займется со мной любовью, Сережа, чертовски прекрасной, чертовски страстной… А может, и не один раз. Уж я постараюсь удовлетворить все ее желания…

            Сережу аж затрясло от безумия, он снова ударил Пашу о его машину и, стискивая в своих кулаках его пиджак до боли и желая переехать этим же «БМВ» раз двадцать по горизонтали и вертикали, бешено прорычал:

- Не смей!!! Если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя превращу в огромное, кроваво-красное месиво, не смей, ублюдок!!! Ты не прикоснешься к ней, ты не тронешь ее, ты…

            Паша вдруг гневно и с силой оттолкнул от себя Сергея, стряхнув его руки, и, упиваясь его ревностью, его болью, коварно и мстительно проговорил:

- Твои угрозы бессмысленны, друг, потому что она уже СОГЛАСИЛАСЬ. Слышишь? Она согласна на мое предложение!! И ты ничего не можешь изменить, идиот, потому что она желает вычеркнуть тебя из своей жизни! Уймись уже, Сережа, и прими действительность – ты проиграл! Знаю, ты к этому не привык, ты не можешь смириться с поражением и с тем, что эта сладкая девочка в кои-то веки будет кувыркаться не с тобой, а с кем-то другим! Угомонись, Минаев, и сам отстань от нее, потому что она теперь МОЯ. Понял??? Моя!!!

            И с довольным хохотом Павел преспокойненько уселся в свою машину и стал отъезжать, а Сергей, чувствуя себя в очередной раз на грани огромной, черной пропасти, полной бессилия и отчаянной боли, ударил по корпусу его автомобиля кулаком и прошипел в окно:

- Никогда!!! Она твоей никогда не будет, ублюдок дерьмовый!!! Я тебе не позволю…

- До завтра, Сергей Викторович! – с ликующей ухмылкой махнул Сереже Павел и нажал на газ, оставив пылающего, разъяренного Сергея одного среди темных, притихших автомобилей.

*** «Минус»

            Сгорая в атмосфере разрушительной ярости, Сергей гнал по ночному городу, скорее по инерции двигаясь к дому, чем разумно понимая, куда он едет. Бегом ворвавшись в свою квартиру, которая, на его счастье, была пустой, поскольку Ксюша с Настей уехали на несколько дней пожить к ее родителям в большой, трехэтажный коттедж с собакой лайкой во дворе в качестве завлекающего детей дополнения, Сергей влетел в комнату, которая звалась его кабинетом, потому что он действительно работал в ней почти все время, которое проводил вне фирмы, и упоенно занялся тем самым делом, о котором мечтал всю дорогу домой, а именно: стал громить и крушить все, что попадалось под руку.

            Стул на колесиках полетел в стеллаж с книгами, стол был опрокинут вверх ногами, подмяв под себя бумаги, папки и новенький ноутбук; графин с водой и пара стаканов были сброшены с тумбочки у стены и разлетелись повсюду, разбившись вдребезги, а горшки с цветами на подоконнике под сумасшедший ор: «Урод!!! Урод!!! Ненавижу, убью!!!» - полетели в ближайший угол, взорвавшись земельно-лиственным фонтаном и глиняными черепками.

            Рухнув около батареи на пол и обессиленно сложив локти на колени, отчаянно и тяжело дыша, Сергей медленно оглядел погром в комнате и вдруг захохотал, чувствуя, что теперь он точно сошел с ума… Так страдать из-за какой-то девчонки!!! Он хохотал, не веря в то, что это происходит с ним, что через каких-то несколько недель он лишится всего ради той, которая и видеть его не желает, хохотал от того, что он ее терпеть не мог за ее детскую наивность, за ее рыжие кудри и эти идиотские веснушки, за ее вечное желание подставить спину, влезть не в свое дело, бесстрашно бросаться навстречу опасности ради правды… Хохотал от того, что теперь он любил ее до умопомрачения, что ни есть, ни спать, ни работать не мог без ее образа в своей голове, думая лишь о ней, желая лишь схватить ее, поцеловать, услышать ее вздох, мечтая умереть, лаская ее чудесную кожу, теребя ее мягкие кудряшки и глядя, глядя на те самые, ненавистные веснушки и в ее странные, фиалковые глаза…

            А теперь она, забравшая его душу и вывернувшая набекрень его мозги, собирается лечь с этим ублюдком и извращенцем Краснохатовым в одну постель ради своей сестренки, которой она уже много лет желает помочь!.. Мда… У нее и выбора-то особого не было. Сергей прекрасно понимал, что она, в отличие от него, пойдет на все ради того, кто ей дорог, на любую жертву, любое дебильное предложение…

            Щелк! Что-то включилось в голове Сережи, а сердце в груди прыгнуло так, что ударилось об горло. Он резко встал на колени и подполз к столу, грубо и нетерпеливо отодвинув его в сторону и явив миру ноутбук с треснутой крышкой, который так некстати не был убран в другую комнату и попал под горячую руку.

            Схватив его, Сергей открыл крышку и бешено и торопливо нажал кнопку запуска раз эдак десять, но… увы. Экран продолжал мстительно чернеть, даже не думая запускать приветственный синий фон. Сережа сердито потыкал кнопку еще несколько раз, но, к сожалению, действия это никакого не возымело: кажется, компьютер был безнадежно сломан.

- Твою мать!!! – искренне кипя, выругался Сережа и, швырнув ноутбук в стену и убив его, тем самым, окончательно, он вскочил на ноги и стремглав помчался прочь из дома, шумно дыша и гремя ключами от машины.

            На работе Сергей был уже через пятнадцать минут. Слава Богу, что успел до полуночи: его пропуск работал лишь до этого времени, - и, поднявшись на свой этаж и поприветствовав ошарашенных столь поздним его появлением сборщиков и монтажников из цеха, работающих в ночь, он забежал в свой кабинет и засел за ноутбук, боясь того, что может опоздать.

            Ага, а вот и сайт этого санатория… Сережа внимательно изучил все, что предлагалось на данный момент, и был действительно удивлен тем, с какой скоростью раскупали путевки… Он сам никогда бы даже не помыслил о том, чтобы отправить Настю куда-нибудь не на Черное море, а на Алтай, в восточную часть нашей необъятной родины…

            Выбрав лучшие, люксовые места с самым полным комплексом лечебных процедур и лучшим питанием, Сережа закрепил за собой бронь и перевел на счет санатория половину суммы. Убедившись, что все сделал правильно, и почувствовав невероятное облегчение и триумф, Сергей расслабленно откинулся на спинку стула и, забросив локти за голову, уснул крепким, но тревожным сном.

            Ночь пролетела, как одна минута, и вот, в расплывчатые сновидения, в которых фигурировал и Павел, и Ксюша, и, конечно, Женя, а еще, зачем-то, группа немолодых монтажниц из сборочного цеха, ворвалось суетливое тарахтение и щебетание Светкиного голоса из секретарской, кой сегодня должен был вещать в утреннюю смену.

            Очнувшись и размяв затекшую шею, Сергей скинул пиджак и, сделав три чудовищно огромных глотка воды и закатав рукава рубашки, умирая от жары в кабинете, стремительно помчался к выходу, совсем не обратив никакого внимания на то, что у него уже начался рабочий день.

            Вылетев в секретарскую и заставив Свету от неожиданности подпрыгнуть на стуле и хлебнуть кофе носом, не дожидаясь, пока она прокашляется, Сережа хмуро ткнул в сторону своего кабинета и своим привычным, командным голосом проговорил:

- Света, открой все окна, подготовь срочные документы, отмени ближайшее совещание – меня не будет час-полтора.

            Светка прокашлялась, но не перестала таращить на него удивленные глаза, медленно оглядев его мятый и небритый, в общем и целом, не очень свежий вид, и, кивнув, хрипло проговорила:

- Ладно… А-а-а… а вы откуда здесь взялись, Сергей Викторович?? Я думала…

            Что она там думала, Сережа знать совершенно не хотел, поэтому просто пронесся мимо, к выходу с фирмы, а его мозг занимали проблемы совсем иного рода, чем мыслишки его сороки-секретарши…

            Лифт, проходная, улица – солнце палит, жара! В воздухе запах цветения, сирени… Все внутри Сережи всколыхнулось от этого запаха, и он поспешил запрыгнуть в свой автомобиль стоявший, по счастью, в тени, под раскидистым тополем, а потому прохладный и свежий, что и требовалось Сергею на текущий момент.

            Через десять минут он был уже в одной из туристических фирм, где, по информации на сайте санатория, можно было выкупить путевку. С трудом дождавшись, пока молодая, бестолковая парочка выберет себе-таки, наконец, отель в Тунисе, и желая треснуть их головами друг об друга, чтобы им думалось еще лучше, Сережа яростно мерил шагами офис турагентства и, в конце концов, наступил и его звездный час.

            Десять минут ушло у него на разговор с белозубой и невероятно улыбчивой работницей агентства, которой, похоже, очень понравилась жесткость и решительность Сергея в выборе билетов на самолет до Горно-Алтайска, а еще его состоятельность и количество бабок на банковской карте, поэтому она старательно стреляла в него глазками и поправляла волосы, открывая шею и зону декольте, но Сережа и внимания не обращал на ее внешний вид, тщательно контролируя все ее действия и внимательно следя за тем, чтобы все было забронировано так, как нужно, ну и в результате, получив на руки две путевки в тот самый санаторий и чувствуя себя невероятно счастливым, просто до отупения, Сережа вышел из офиса и полной грудью вдохнул аромат сирени, прекрасный, легкий, напоминающий ему о ней…

            Пребывая в отличном настроении и даже улыбаясь, что за ним наблюдалось крайне редко, Сережа вернулся на фирму и провел целых полдня, умудрившись разрулить большую часть скопившихся проблем, провести две оперативки и даже ни на кого не наорать, а также добродушно отпустить Свету, слезно умолявшую его об этом, на полчаса раньше с работы, посчитав, что фирма не умрет без секретаря, если случится тридцатиминутная пауза.

            Когда до прихода Жени оставалось всего ничего, Сергей, все с той же дебильной улыбкой, которая никак не хотела слезать с его лица и превратила его на несколько часов в кота Леопольда, прошел к секретарской стойке и положил перед компьютером Жени две путевки, а сверху – душистую и невероятно пышную веточку сирени, которую он сорвал специально для нее, в надежде, что ей понравится… Да конечно, понравится, это же Женя! Она любит все простое и нежное…

            Предвкушая ее реакцию на столь важные и ценные подарки и пытаясь представить, что она скажет, когда узнает, что это Сережа купил ее сестре путевки, Сергей ушел в свой кабинет, оставив дверь приоткрытой и чувствуя дурацкое, мальчишеское волнение, понимая, что, возможно, этот шаг позволит Жене немного пересмотреть свое решение относительно него, сел на место и стал ждать.

*** «Плюс»

            Ну а Женя, ничего не зная о метаниях Сережи и о его благородном, спасительном жесте, всю ночь проворочалась в безумной ненависти к самой себе, в ужасном, разрывающем ее на части отвращением к Павлу, поставившему ее в ситуацию с выбором, где у нее не было выбора, и горящую в ужасном, болезненном огне отчаяния, каждую секунду убеждая себя в том, что она поступает правильно, что она идет на эту мерзость ради Поли…

            У Полины снова случился приступ: она хрипела и надрывно кашляла, покрывшись маленькими капельками пота и жадно вдыхая воздух через ингалятор… Обнимая ее худенькую спинку, глядя на ее тонкие плечи и дрожащие руки, с силой сжимающие единственное средство к облегчению страданий, Женя наполнялась решимостью и совершенной озлобленностью, откинув прочь гордость, откинув принципы…

            Разве эта малышка, ее сестренка, не заслуживает простого, человеческого счастья пребывать в здравии и наслаждаться жизнью, как все другие дети?.. Разве может что-то быть дороже, чем дыхание твоего близкого, родного человека?.. В конце концов, это всего лишь ночь. Обыкновенный секс, ничего больше…

            Яростно собравшись утром, чувствуя себя раздраженно, нервно и потеряно, как никогда, Женя натянула легкую розовую блузку из шелка без рукавов и черную, облегающую бедра, юбку до колен, с разрезом по левому бедру, и, наскоро накрасившись и обув туфли на высоком каблуке, Женя поехала на работу, яростно и угрюмо следя за дорогой.

            Вот так, незаметно для себя, она вошла в секретарскую, даже не повернувшись в сторону открытого кабинета директора, чувствуя, что не сможет избежать новых приступов боли, если встретится с Сережей взглядом, поэтому она просто прошла за стойку…

            И увидела сирень.

            Женя замерла, ощутив, как пропустило пару ударов ее сердце…

            Глаза метнулись к кабинету, она была на все сто уверена, что это он. Сережа знал ее духи, он любил вдыхать их аромат тайком, не зная, что она замечает это… Только он мог принести ей эту чудесную веточку…

            Запах зелени, весны, новой жизни, надежд, солнца – вот что несет в себе запах майской сирени… Женя заулыбалась, подойдя к веточке, и, нежно подняв ее, аккуратно и бережно, как ценное сокровище, вдохнула ее аромат, чувствуя его энергетику, чувствуя его руку, его эмоции, когда он оставлял ей…

            Стой-ка, погоди, Женька, чего ты там расчувствовалась? Вон, погляди получше, что это тут еще на столе лежит?

            Женя села на стул и внимательно и хмуро подняла два прямоугольных листа жесткой бумаги… И все внутри нее взметнулось сумасшедшим вихрем… Путевка… На двоих, в санаторий…

            Женя дрожащими руками положила листы на стол, взяв себя за горящие щеки и пытаясь сфокусировать дополнительную информацию… Билеты на самолет, туда и обратно, двадцать один день в номерах класса люкс! Женя и мечтать не могла о таких условиях для Полины и мамы, зная, что сутки в таком номере стоят в полтора раза дороже… Конец августа! Это немыслимо…

            Глубоко вздохнув несколько раз, Женя облокотилась на спинку своего стула и, глядя в потолок, попыталась прийти в себя и обмозговать все, что происходит… Ее сестричка поедет лечиться! Она поедет лечиться! Боже мой, что за чудо! Женя не сдержала радостной улыбки, но… Это лишь означает, что теперь за ней должок перед Павлом… Сердце рухнуло куда-то в коленки, вызвав омерзение и дикую, сильнейшую неприязнь, Женя поморщилась. И цветы не Сережины… Странно… Женя ужасно разочарованно посмотрела на сирень, не понимая, как она могла так ошибиться?.. Даже энергетику какую-то почувствовала, дурочка! И как она могла вообще рассчитывать на какие-то жесты с его стороны после того, что случилось вчера, там, в «Бонапарте»? Тяжело и обессиленно вздохнув и поддерживая в себе энергию и силы только мыслью о чудесной надежде для Полины, Женя, все же, поставила сирень в вазу и, встав, угрюмо зашагала к Паше, чтобы лично договориться с ним о второй части сделки, не привлекая при этом нежелательных слушателей.

            Спустившись на шестой этаж и пройдя к кабинету Краснохатова, Женя секунду помешкала, поглядев в потолок и постаравшись разжать стиснутые зубы, а затем постучала в дверь.

- Да-да. Входите. – раздалось знакомое, басовитое бурчание, и Женя, почувствовав, как тупая пустота обхватила ее внутренности вместе с бесконечной озлобленностью, вошла внутрь.

- Доброе утро, Паша. – холодно поздоровалась она, а Павел, увидев ее, расцвел своей кошачьей улыбкой, выпилив глазами зигзагообразную линию от Жениного лица к груди, затем – ниже по животу и к разрезу на юбке, завершив все это оживленным интересом к Жениным ногам, одна из которых взволнованно подергивала коленом.

- Женечка! Наконец-то ты пришла! Полдня без тебя были ужасно мучительными! – засахарился Павел, суетливо поднявшись и быстро подойдя к Жене, нависнув над ее ладошкой боксерской грушей и приложив свои жирные губы к ее руке. Ощутив колоссальное желание вырвать руку и убежать, но удержавшись, Женя с трудом выудила из своего спутанного и измученного мозга лицо младшей сестренки, кашлявшей и страшно хрипящей два часа к ряду этой ночью, а потому попыталась проигнорировать свои рефлексы. – Чем обязан твоему визиту?

- Как «чем»? Путевкой, конечно. Спасибо, Паша. Места очень хорошие, программа лечения полная и билеты на самолет… Мы о таком и мечтать не могли. – шепотом проговорила Женя, с болью посмотрев в окно и чувствуя себя разбито и удрученно.

            Павел как-то странно таращил на нее глаза, не спеша открывать рот и что-то отвечать, а лишь хмурясь и поглядывая на нее, поджав жирные губы. Женя недоуменно посмотрела на него, не понимая причины его молчания, и удивленно проговорила:

- Что-то не так? Ты почему так странно смотришь?

            Павел вдруг неожиданно расплылся в улыбке и, легонько взяв Женю за плечо, немного нервно, но развязно и уверенно произнес:

- Путе-е-евка… Да, да, прости, я совсем с работой замотался… Так значит, тебя все устроило? – аккуратно и сдержанно спросил Павел, а его глаза снова странно заблестели, будто заметавшись по Жениному лицу.

            Женя фыркнула, уверенно и с небольшой долей сарказма проговорив:

- Ну, конечно, устроило, Паша! Это же лучшие места, там за ужином даже десерты подают! И программа лечения полноценная, Поле с мамой некогда будет скучать! Конечно, можно было ограничиться и обыкновенным номером, - пожала плечами Женя, удрученно глядя на Пашу, который как-то уж слишком пристально и нервно вглядывался в ее лицо и противно сглатывал, наверное, предвкушая час расплаты за столь щедрые дары, - мы же не обговаривали стоимость мест, и я в любом случае должна буду… - Женя замолчала, а Павел вдруг взял ее за плечи и, развернув к себе, жадно оглядев ее кудряшки, шею и задержавшись в вырезе блузки, мерзопакостно промурлыкал басом:

- Перестань, милая, твоя семья заслуживает всего самого лучшего… ТЫ заслуживаешь самого лучшего… - он вдруг провел костяшками пальцев по Жениной щеке, и Женя слегка отклонила голову, едва удержавшись от дрожи отвращения и желая отойти от него на пару шагов, чтобы не чувствовать его свистящего, спертого дыхания на себе с ароматом кофе и сигарет в придачу, чтобы ощутить себя не маленькой и уязвимой в руках этого борова, а хоть немного, но защищенной…

            Эй, Женька, о какой защищенности идет речь? Ты сама позволила ему все, вот теперь терпи, мучайся! Думай о Полине!

- Так что ты скажешь насчет исполнения своей части уговора?.. – хрипловатым голосом произнес Павел, потемневшими глазами уставившись на Женины губы, а она лишь выдохнула, обозленно и отчаянно проговорив:

- Что тут говорить? Выбирай день. Я приеду. Или желаешь прямо здесь? – как-то нервно и язвительно усмехнулась она и вдруг, чувствуя, как гнев руководит ею, гнев и жгучая неприязнь, начала расстегивать пуговицы блузки, а Паша так и уставился на ее пальцы, вытаращив глаза и снова покашливая, а его щеки запылали обжигающим румянцем волнения.

- Тихо, тихо, стой, милая! – неожиданно взял ее за руки Павел и сам, огромными толстыми пальцами, стал лихо застегивать ее пуговицы обратно, не отрывая взволнованных и жадных глаз от ее груди и снова кашлянув, пытаясь скрыть свое желание. – Я, конечно, был бы ужасно рад и прямо сейчас, но… Наш уговор был не на пять минут. А НА НОЧЬ. Целую ночь, только ты и я… - он вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и закончил мысль, посмотрев уже в полные решительного омерзения и злости глаза Жени:

- Давай не будем с этим тянуть, Женечка. Я заеду за тобой сегодня, около восьми. И мы поедем ко мне. Только, пожалуйста, милая, не смотри на меня так! Все будет в лучшем виде, я обещаю! – Паша снова провел пальцами по Жениной щеке, и Женя, сухо кивнув, быстро устремилась к выходу, бросив через плечо:

- Раз мы все решили, Павел, то я пойду. Много работы.

            И, стремясь поскорее уйти от него, убежать, испариться, гонимая лишь жутким, болезненным отторжением к себе, Женя быстро ушла обратно в секретарскую, с ужасом думая о том, что ей предстоит пережить сегодня ночью и борясь с подступившими первыми слезами.

*** «Минус»

            Сережа в неописуемом волнении ходил по кабинету вперед-назад, хмурился, сжимал руки в кулаки и то и дело выглядывал в секретарскую, из которой только что куда-то умчалась Женька с каким-то потерянным, удрученным видом…

            Странно все это… Он специально оставил ей сирень, будучи на все сто уверенным, что она догадается, поймет, что это он, кто же еще? Он так хорошо знал ее духи… А она… Сережа нахмурился еще больше, вдруг внезапно осознав, что Женя… Женя подумала, что путевки купил Паша. Иначе где еще она могла сейчас быть?..

            Почувствовав, как в беспросветном ужасе рухнуло его сердце, Сергей бросился к телефону и, пару секунд подумав, набрал номер Семена: он со своего рабочего места может прекрасно лицезреть кабинет Павла, а свою подругу он мимо себя точно не пропустит, так что…

            Гудок.

- Да, Сергей Викторович? – оживленный и веселый голос Карташова, и Сергей нетерпеливо и грозно процедил в трубку:

- Сема! Женя у Краснохатова? Ты видел ее?? Говори, Семен, это чертовски важно!!!

            Секунда, потом:

- Да, Сергей Викторович, она к нему зашла минут пять назад… А что…

            Но Сережа уже яростно хлопнул трубкой, бешено прорычав:

- Твою мать, Паша!!!

            А через мгновение Сергей уже выбегал в секретарскую, чтобы встретить ее, поговорить с ней, объяснить ей, что это не он, не Паша купил ей путевки, что она ему ничего не должна…

            Но как всегда это бывает по закону подлости, когда ты очень желаешь куда-то успеть, что-то сделать, сказать или исправить, пока не поздно, судьба выставляет ровный и очень изощренный строй препятствий на твоем пути… И сейчас Сережу в секретарской остановил самым неожиданным образом появившийся откуда ни возьмись Виктор Петрович Минаев собственной персоной, величественно и неторопливо входящий со стороны коридора в неизменном дорогом темно-сером костюме, и, завидев нервного, спешащего в неизвестном направлении, взмыленного сына, недовольно громыхнул на все помещение:

- Сергей! И куда это ты несешься, позволь спросить? Разгар рабочего дня, а ты слоняешься без толку! Совсем решил плюнуть на свои обязанности, сын?!?

- Отец. – выдохнул Сергей, умирая от разочарования… Ну черт бы побрал его папочку!! Какого хрена он именно сейчас решил заявиться, когда Сереже так нужна была передышка, так нужно было перехватить Женьку, все ей рассказать, пока она ошибок не наделала… А тут…

            Виктор Петрович надменно поднял бровь и, прошагав вглубь секретарской, взглянул на себя в зеркало, поправляя свои густые, но во многом уже седые волосы и раздраженно покосившись на пустую стойку:

- А эта где??? Почему на звонки никто не отвечает?!? Что за бардак у тебя, Сергей, опять творится? Или ты разрешаешь своим любовницам не работать, а платишь лишь за их согласие проводить с тобой время? – с ненавистью громыхнул он, а Сергей, ощутив болезненную ярость, холодно ответил:

- Ты пришел ради того, чтобы сунуть свой нос в мою личную жизнь в очередной раз? А может, у тебя новая идея, как с помощью моего бестолкового существования устроить себе новые комфортабельные условия для ведения бизнеса???

            Отец прищурился, гневно глянув на него и жестоко проговорив угрожающим тоном:

- Не смей так со мной разговаривать, мальчишка! Все, что есть в твоей жизни – деньги, влияние, статус – все это моя заслуга!! А сейчас – бегом в кабинет. Обсудим новые модификации источников питания… И пригласи начальника отдела разработок! Пусть хоть кто-то поприсутствует, кто хоть что-то в этом понимает… - буркнул папаша, уверенно и по-хозяйски входя в кабинет директора, и Сергей, пылая от ярости, негодования и безысходности, вынужден был идти за ним, разрываясь от желания послать отца со своими «заслугами» в его жизни куда подальше и бежать, бежать к Жене, пока не поздно…

            Но Виктор Петрович, будто чувствуя, что как раз сейчас Сергею нужна очень важная для его, и не только его, жизни пауза, снова, как назло, оказался тем, кто решил всю его судьбу устроить по-своему, и, изучая то одни показатели, то другие, пробираясь по отчетам настоящим ледоколом «Лениным» и застревая, как казалось Сереже, на каждой идиотской запятой, вызывая для доклада то одних начальников, то других и непременно критикуя любые результаты, Виктор Петрович продержал Сережу в кабинете до самого вечера, не дав ему возможности даже взглянуть в сторону Жени, чтобы хотя бы по ее лицу понять, что сейчас происходит в ее жизни и о чем она говорила с Пашей…

            Один лишь раз она заглянула в его кабинет, и то, как предполагал Сережа, только потому, что услышала голос Минаева-старшего, но, к сожалению, она не догадывалась о его теперешнем отношении к ней, что вылилось в очень и очень неприятный разговор…

- Виктор Петрович! Как я рада вас видеть! – радушно воскликнула Женя, натянув на лицо вежливую улыбку и оживленно посмотрев на отца Сережи. – Как ваши дела? Может, что-нибудь нужно? Чай, кофе? Я вам все организую.

            На это самый обходительный и культурный человек на свете Виктор Петрович с ненавистью посмотрел на нее и грубо и категорично произнес:

- Закройте дверь с той стороны, Евгения! Вы что, не видите, что мы работаем?!? Живей, живей!!! – скомандовал отец, а Сережа с очередной, негодующей болью заметил проблеск непонимания и жуткой обиды на лице Жени, прежде чем она выполнила просьбу его папочки и хлопнула дверью, и, испытывая в себе неистовое желание прибить его на этом самом месте, яростно прошипел, глядя на каменное, морщинистое лицо:

- Ты зачем с ней так грубо разговариваешь?!? Отец, не смей обижать ее!! Ты и половины всего не знаешь…

- А что, ты уже забрал свое заявление о разводе из суда, как я тебе велел? – с нажимом проговорил Виктор Петрович, пытливо и гневно уставившись на сына, а Сергей лишь отрицательно покачал головой и бескомпромиссно проговорил:

- Нет.

- Ну, в таком случае, я могу разговаривать с этой девкой, как пожелаю, раз это из-за нее мой бизнес скоро отойдет к конкуренту. – триумфально и гневно заявил Минаев-старший, и, видя, что Сергей собирается вступить с ним в бурную полемику, нетерпеливо отрезал:

- А теперь вернемся к делу.

            К вечеру переговоров в кабинете Сергея побывало, по меньшей мере, с десяток начальников, выходящих за дверь с такими лицами, будто их протянули через колбасную кишку, и очередь, наконец, дошла до Павла.

            Он вел себя обычно, на первый взгляд: был уверен в себе, хорошо парировал в ответ на критику со стороны отца Сергея, сохранял непринужденность и расслабленность… Но Сережа слишком хорошо его знал и слишком тщательно разглядывал сейчас, чтобы не заметить, как Пашины руки отчаянно не находили себе места, устраиваясь то на столе, то на его массивных, жирных коленях, то снова на столе, а взгляд маленьких глазок как-то суетливо блуждал по кабинету, опасаясь встретиться с пронзительным и гневным взглядом серых глаз Сережи.

            Внутри Сергея все извивалось и клокотало от ярости. Он догадывался, что Паша, вероятнее всего, присвоил его путевки себе и, возможно, уже потребовал от Жени расплату за его, так сказать, «щедрое подношение»… Но высказать свои мысли или приложить Пашу лицом об этот дубовый стол он не мог при отце… А значит, ему лишь оставалось с огромной силой удерживать внутри себя гневную лавину и ждать, когда папочка, наконец, успокоится и направится прочь, по делам семейным.

            Но время шло и шло… Отчет за отчетом, разговоры за разговорами, какое-то бурное обсуждение вариантов привлечения новых инвесторов, плавно переплывшее в выбор фирмы-поставщика комплектующих для тензопреобразователей, Паши уже и след простыл… А Виктор Петрович, будто чувствуя, как Сережа нетерпеливо ерзает на стуле и хмурится, без конца поглядывая на часы, как специально, все продолжал и продолжал бубнить, прихлебывая кофе из кружки и шурша бумагами на столе. И вот, время перевалило за шесть часов вечера.

- …нужно учесть еще форму корпусов для датчиков, мы продаем «Водоканалу» восемьдесят процентов всего произведенного количества, а значит, стоит принимать во внимание, насколько удобна для них П-образная форма, по сравнению с Г-образной, которую нам навязывает «Саймекс»… Необходимо переговорить с отделом закупок «Водоканала», уточнить этот вопрос… Ясно, что «Саймекс» продает материалы по более выгодной цене, но если мы лишимся главного клиента из-за желания сэкономить, это будет недальновидно и неэффективно… Разузнай… Сын!!! Ты меня слушаешь??? – в монотонный бубнеж вдруг ворвался недовольный и возмущенный оклик, и Сережа с трудом оторвал глаза от секретарской, где в спешке собиралась уходить Женя, стуча каблучками вперед-назад и тихонечко погромыхивая какими-то папками, ни на секунду не оборачиваясь в сторону приоткрытой двери в кабинет, а потому он, как ни старался, не мог увидеть ее лица, понять, считать ее эмоции, подать ей знак, чтобы она остановилась, подождала его…

- Слушаю, конечно. Можно было в ухо не орать. – недовольно проговорил Сергей, продолжая смотреть в секретарскую и поймав как раз тот момент, когда Женя с сумочкой через плечо стремительно проносится к выходу, погасив в секретарской свет, а Виктор Петрович щелкнул у него перед глазами пальцами и насмешливо, с раздражением проговорил:

- Ты отвлекаешься на всякую ерунду! Мы тут, между прочим, важные вещи обсуждаем, а ты!..

- А я? – ровно, как и отец, насмешливо и вызывающе проговорил Сергей, нетерпеливо сложив руки на груди и посмотрев на папу. – Отец, рабочий день закончился, давай продолжим завтра. Мне нужно идти.

            Цепкие голубые глаза Виктора Петровича так и расширились в гневе и возмущении:

- Идти??? Завтра??? Я что, по-твоему, своих дел не имею, чтобы каждый день к тебе кататься и исправлять за тебя все твои ляпы и косяки?? Никаких «завтра», Сергей, закончим сегодня. Время еще не позднее. Итак…

            И папаша снова пустился в пространные устные рассуждения насчет упущенных выгод, себестоимости, накрутки, конкурентоспособности, даже какого-то международного промышленного форума, на который Сергею бы не помешало съездить в сентябре, если, конечно, он одумается и «заберет свое чертово дурацкое заявление о разводе», а Сережа, поставив в своей голове Виктора Петровича на «выкл», думал лишь о том, где сейчас Женя, что она делает и с этим ли она мерзавцем, лжецом и подонком… И как же он боялся опоздать к ней, боялся, что она совершит эту ошибку, ни за что, просто так, не зная, что Паша никакого отношения к этим путевкам не имеет, не зная, что она ему совсем ничего не должна…

            И вот, время уже переплыло к началу восьмого, заставляя едва дышащего от напряжения Сережу плавать в огненной пучине тревоги, когда, в конце концов, Виктор Петрович смилостивился и проговорил:

- Ладно. Остальные проблемы разберешь завтра сам. Там остались лишь мелочи. Будем считать разговор оконченным.

            Услышав это, Сергей быстро хлопнул крышкой ноутбука, схватил пиджак, мобильник и, не оглядываясь и не дожидаясь отца, медленно встававшего из-за стола с хмурым видом, рванул на выход, бросив через плечо:

- До свиданья, папа, кабинет сам закрой. – и, услышав в ответ милое: «Да ты совсем оборзел, сосунок!», и проигнорировав отца в очередной раз, Сергей на всех мыслимых и немыслимых парусах полетел к ней, отчаянно желая, чтобы она, Женя, была дома.

            Пробки, пробки… Кто придумал час-пик и узкие дороги?? Кто придумал, чтобы рабочий день во всех организациях, фабриках, заводах и офисах заканчивался примерно в одно время, чтобы потом бессмысленно тратить последующие пару часов на пустое глазение на чей-нибудь немытый автомобиль перед собой и вдыхать ароматные бензиновые пары в тесном окружении других, мечтающих попасть домой хотя бы к вечерним новостям, бедолаг??

            Матеря в своей голове все, на что падал его взгляд, и беснуясь от бессилия, Сергей, написавший, наверное, с десяток смс-ок Женьке на тему: «Женя, никуда не ходи с Пашей!!!», «Женя, оставайся дома!», «Женя, надо поговорить» и других подобного характера, но не получив никакого ответа, стремительно лавировал среди ползущих в заторе автомобилей, прыгая из ряда в ряд и спеша, спеша к ее дому, но все равно, несмотря на все усилия, он смог добраться до ее двора лишь в начале девятого вечера. Бросив «Ниссан» посреди дороги, не заботясь о том, что перекрывает и въезд, и выезд, и собрав на себе недовольные взгляды двух старушонок на лавочке у подъезда, Сережа рванул к ее квартире.

            Лифт не работал, как и в прошлые разы, когда он здесь бывал, поэтому Сергей просто побежал по лестнице вверх, достигнув восьмого этажа за считанные секунды. А вот и ее дверь, звонок…

            Сергей принялся назойливо трезвонить, чувствуя, как неистово долбит его сердце в груди, как ужасно он желал, чтобы она была дома… Женя, Женя, пожалуйста… пожалуйста…

            Дверь щелкнула и открылась, и на пороге перед Сергеем предстала Полина в светло-зеленой, клетчатой пижаме и со странной, разлохмаченной во все стороны косичкой на голове. Увидев Сергея, она вытаращила глаза и оживленно проговорила:

- О, дядя Сережа, здравствуйте, а вы что здесь делаете??

            Сергей присел на корточки около нее и, взяв за плечи и тревожно заглядывая в ее глаза, проговорил:

- Привет, малышка, скажи, твоя сестра дома? Женя дома? Мне очень нужно с ней поговорить!

            Полина недоуменно улыбнулась и, замотав головой, громко заявила:

- Нет, дядя Сережа, она уже ушла, она же к вам ушла! Женька сказала, что у нее с вами свидание! Вы с ней не встретились, что ли? Ой…

            Сергей изумленно вытаращил глаза, но через секунду все понял и, тревожно глянув вглубь квартиры, где явственно слышались голоса Дарьи Федоровны и Эдуарда Петровича, перемежавшиеся с ором футбольного комментатора из телевизора, серьезно посмотрел на Полю и проговорил:

- Да, точно, я совсем забыл, мы же договаривались у работы встретиться… Поля, - внимательно позвал он ее, и девочка встрепенулась, выжидающе расширив глаза, - не говори маме и папе, что я приходил, ладно? Пусть это останется между нами, окей?

            Поля заулыбалась и стеснительно опустила глаза, закачав телом:

- Секретик? Наш общий?

- Да, секретик.

- Хорошо!

- Вот и молодец! – улыбнулся ей Сергей и встал, направившись к лестнице. – Пойду Женю встречать.

- Привет ей передавайте, дядя Сережа! – замахала руками Полина и, захихикав, хлопнула дверью.

            Вне себя от неописуемой тревоги, Сергей пулей сбежал на первый этаж и вылетел на улицу, где вокруг его машины столпились недовольные автомобилисты, подперев его «Экстрейл» со всех сторон, и теперь громко ругающиеся около него, для пущей убедительности размахивая руками.

- Ты че, мужик, офигел совсем??? Ты че здесь тачку бросил?? Нам ехать надо!

- А нам домой надо, давай, убирай свою колымагу с прохода!..

- Ну урод, надо же так машину оставить! Совсем охренел, ни до кого дела нет!.. – посыпалось на Сережу со всех сторон, а он, с разбегу прыгнув в свой автомобиль, недовольно ответил всем, собравшимся вокруг:

- А теперь сами поживее рассосались, телеги свои с проезда убирайте! Или до утра так стоять будем, ну?? Вон та – чья тачка? Или мне по ней проехать?? – указал он на небольшой, синий «Хендэйчик», вставший поперек выезда и мешавший ему убраться куда подальше из этого двора, после чего, не желая больше слушать ругань водителей, закрыл окно и нетерпеливо подъехал к «Хендэ», нервно ожидая, когда молодой, но толстоватый парень в джинсовых шортах и сандалиях, наконец, отъедет, позволив ему рвануть дальше спасать свою Женю.

            Освободившись из плена Жениного двора, Сергей в своей излюбленной манере собирания вспышек фотокамер, фиксирующих превышение скорости, полетел в сторону элитного района на другом конце города, где в одной из шикарных высоток, на последнем этаже проживал Павел Краснохатов.

*** «Плюс»

            Опустошенная и потерянная, Женя приехала домой после работы и, не зная, что делать и как занять себя, просто слонялась по своей спальне, отчаянно путаясь под ногами у своей сестренки, которой вздумалось собрать целую железную дорогу на полу, и даже не имея сил поддерживать беседу, слова не шли… В восемь за ней приедет Паша.

            Раздавленная, размазанная, чувствуя себя униженной, грязной, хотя еще даже ничего не случилось, Женя заперлась в ванной, пустив воду и тупо уставившись на свое отражение в зеркале: да… бледное лицо, темные круги под глазами, глаза… Глаза блестят отчаянием, усталостью, болью…

            В омерзении к себе, Женя сунула руки под ледяную воду и просто смотрела, как краснеют ее пальцы под холодной струей, как вода шумит, сливаясь в раковину и распадаясь на отдельные струи и капли… Как ее душа, разбившаяся на осколки…

            Ну почему? Почему сирень подарил не Сережа??? Ей все не верилось, что это не он, и почему ее сейчас так волновал этот вопрос? Вот же дурочка, к сирени, зачем-то, привязалась… Воспоминания о Сергее вызвали в ней новый всплеск болезненного, колюще-режущего и разрывающего изнутри, непонятного чувства, Женя поморщилась и глубоко вздохнула.

            Она посмотрела на себя: розовая блузка та же, та же юбка с разрезом… Переодеться? Нет. Какая разница, что на ней надето, все равно снимать… Женя передернула плечами и, выдохнув, едва шевеля ногами, поплелась на кухню.

            Мама что-то активно строгала ножом на деревянной досочке, и, судя по ее мокрому от слез лицу, это был лук. Женя тихо уселась на стул и молча стала следить за ее быстрыми, умелыми руками, но мама, как и все люди, которые всегда чувствуют на себе чей-то взгляд, обернулась и улыбнулась Жене, вытерев плечом слезы с щеки и проговорив:

- Ты что-то уж больно неразговорчивая сегодня, Женька. Случилось что? Или новая волна депрессии из-за трагичной любви к женатому мужчине? – больше печально, чем весело спросила она, а Женя, испытывая колоссальное бессилие, как-то тяжело вздохнула, почти не понимая маминых слов, и вдруг поднялась и, выйдя в коридор, вытащила из сумки путевки, чувствуя, что при одном только взгляде на них ее живот скручивает тошнотворным узлом, но, вернувшись на кухню и почти не чувствуя рук, выложив перед мамой заветные прямоугольные бумажки, Женя едва слышно проговорила:

- Вот. Теперь вы с Полиной можете ехать в санаторий на Алтай. Это путевки и билеты на самолет туда и через двадцать один день обратно.

            Мама в невероятном изумлении положила нож и, вытерев руки полотенцем, медленно взяла путевки в руки, расширенными глазами читая то, что на них написано.

            Женя, ощутив бешеную слабость, прошла к столу и молча рухнула на стул, подперев лицо руками и уставившись в пространство, слыша лишь мамин ошарашенный шепот:

- …номера класса «люкс»… «Люкс»??? Двадцать один день, все включено… С двадцатого августа… Женя?!? – она села около дочери, тревожно заглядывая ей в глаза. – Откуда они у тебя??? Я даже представить боюсь, сколько они стоят! Люкс! Жень?? Скажи мне, ты меня пугаешь! – воскликнула мама, а Женя слабо ухмыльнулась, чувствуя, как ее сознание едва выплыло из-за шторки прострации.

- Не волнуйся, мама, все нормально. Фирма дала мне кредит… На оставшуюся сумму… Так что теперь вы с Полей можете спокойно ехать лечиться… Дай Бог, чтобы это помогло…

            Мама внимательно смотрела на нее пару минут, а потом едва-едва улыбнулась, погладив дочь по голове и проникновенно проговорив:

- Жень?

- М-м?

- А может, это Сергей тебе купил эти путевки? – почти уверенно проговорила она и как-то странно улыбнулась, а ее глаза загорелись.

            Женя даже вздрогнула, поразившись такому вопросу, и, тяжело вздохнув и почувствовав, как от напряжения у нее начала болеть голова, чуть громче, чем нужно, воскликнула:

- Мам! Ну что за глупости? С чего бы ему это делать, скажи?? У нас с ним… Короче, я же тебе сказала, на работе дали кредит, вот я и…

- Женя, дочка, скажи мне правду, пожалуйста! – мягко, но строго потребовала мама. – Какие кредиты? Такого не бывает, Женя, прошу тебя, расскажи все, как есть, иначе мы никуда не полетим!

            Женя даже на спинку стула обессиленно повисла, чувствуя, как все внутри нее переполнено от боли и напряжения, как тяжело ей даже языком ворочать, как сердце медленно стучит, вызывая жаркие приливы тошноты, и как раскалывается, ужасно болит голова…

            Как мама может говорить такое?? Не полетят?? Не полетят??

            Это же все ради Полины, это же все для нее, эти мучения, страдания, та ужасная и глубокая грязная лужа, в которую Женя упала, согласившись обменять свое тело н... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22