Привести в исполнение

—Иди, дочь, я не должен повторять.

Сбитая с толку Полина  с обиженным видом  вышла.

—Послушай, мать, что же это получается?

—Что получается?! Скажи, наконец! — Евдокия начала сердиться.

—Получается так, что нас сначала сожгли, чтобы сговорчивее были, теперь решили засватать нашу дочь.

—Почему ты так думаешь?

—Да сходится все. За помощь требуют дочь, а если не отдадим, пожгут все: амбар с хлебом, дом.

—Типун тебе на язык! Типун!

Помолчали. Затем Евдокия неуверенно промолвила, пряча глаза:

—    А может, поживем, на старости лет, как люди?

Ей на миг показалось, что сама удача пришла в их дом, но Игнат резко остановил ее.

—Не спеши в новую жизнь! Если отдадим Полину за Андрея, потеряем доверие людей, а того хуже завистники пустят красного петуха* под стриху*.  Ты же знаешь, сколько раз он гулял по селу.

—Еще нет сватов, а мы уже горим, пришел красный петух.  Надо обдумать все, — в  свою очередь нервно урезонила она мужа.

Легли спать с тревогой в сердцах, так ничего не решив.

***

Вечер не принес облегчения Ганне. Карпо, не осмелился оставить ее одну,  на свидание с Полиной не пошел.

Полина пришла на условленное место с нетерпеливой решимостью рассказать все Карпо и поторопить его со сватами. Она стояла под кроной тополя, который защищал ее от дождя. «Его, наверное, не будет, — размышляла она,— мать боится оставить одну».

В душе ее шевельнулась  обида: « Мог бы на минутку побежать, не при смерти же она».

Ночью ее преследовали кошмары. Она видела себя то нищенкой, то барыней, разъезжающей в карете. Перед утром  она встала и позвала мать.

—Ой, доченька, я тоже не сплю, все думаю.

—О чем, мама?

—Отец настращал, голова кругом идет.

—Чем  это он тебя настращал?

Евдокия рассказала о разговоре с отцом.

—Я так и не поняла отец за или против моего замужества,— Полина умолкла, не зная кого назвать, Карпо или Андрея. 

—   Я точно не знаю, но думаю, он против Сабитовых. Ему не нравится, как с нами поступили. Боится потерять доверие односельчан. Ложился спать и сказал: “Мы для них  просто грязь. Полина потребовалась им только для сохранения богатств. Из этого ничего хорошего не выйдет”.

Утром,  пришел посыльный, принес деньги, но Игнат  отказался:

—Мы еще не пришли к решению. Надо все обдумать.

—Когда вы придете к решению?

—Мы сообщим.

Посыльный с поклоном удалился.

***

Дождь размягчил почву, селяне дружно выехали пахать зябь. Дни похожие  как две капли воды потекли в тяжкой работе. Карпо старался поскорее вспахать и готовиться к сватовству. Он смотрел, как отваливается от лемеха плуга чернозем и ложиться ровными пластами, образуя борозду.  Когда Карпо закрывал глаза, в них продолжали переворачиваться пласты почвы, превращаясь в нескончаемую спираль.   Сегодня работалось  легко.  «Сделаю еще один круг,— подумал он, взглянув на невспаханное поле, — еще неделя потребуется, чтобы закончить пахоту.  Поскорее закончить   да засылать сватов.  Мать поправилась.  Пусть сходит к дяде Трофиму».

Неожиданно он увидел двух всадников, которые ехали к нему, пристально его  разглядывая,  будто хотели о чем-то спросить,  но, не доехав около десяти саженей, свернули  и вскоре скрылись.

Карпо  насторожился, даже нащупал  в голенище сапога нож, затем подумал: «Передумали, видимо спрашивать или обознались»,— но тревога улеглась только дома.  

—Мамо, как ты себя чувствуешь?— с надеждой на улучшение ее состояния спросил Карпо, войдя в хату.

—Еще ноги дрожат, но значительно лучше. Что ты хотел?

—Надо бы Полину увидеть, сообщить ей, что по окончании  работ по вспашке зяби пусть ждет сватов.    Побегу к Полине может  договоримся о дне, когда можно засылать сватов.

—Трошки подождал бы. Ты в работе, дядя тоже  может быть, я окончательно  встану с постели.

—Я только скажу, чтобы ждали сватов.

—Ладно, иди— согласилась мать.

Встреча не назначалась, поэтому Карпо  постоял  на  их любимом месте, не дождавшись Полину, направился к дому Полозовых.  Знакомый плетень   из молодых веток вербы, запертая калитка. Все как обычно, но в окнах не светится огонь лампы. «Что случилось?  Еще не поздно, чтобы ложиться спать,— терялся в догадках он, — может, стали экономить керосин? Трудная зима ожидается».

Карпо потоптался у калитки, хотел постучать, но не решился. « Вдруг  уже спят. Завтра,  пораньше приду».

Прошло  три беспокойных ночи с тех пор, как состоялась встреча Полины и Сабитова. Чтобы избежать прихода гостей, Полозовы  ложились рано, едва спустятся сумерки.  Евдокия, подойдя к окну, увидела стоящего у калитки Карпо. Чтобы его случайно не увидела дочь, она ушла  в другую комнату и позвала к себе Полину и некоторое время занимала ее расспросами об Андрее, иногда даже нахваливала его. Разошлись с разными мыслями, но об одном.

 Полина часто просыпалась, подолгу лежала, глядя в потолок. Память возвращала ее к встрече с Сабитовым. Она пыталась думать о Карпо, но он не задерживался  в ее голове. Все время всплывали слова: «Разве ты не достойна, в карете барыней  ездить!? Какая из меня барыня!— хихикнула она над собой, но с  удовольствием представила, как исказится лицо Дашки: «Она от зависти уродиной станет», — мстительно прошептала Полина. Другой голосок будто издали напомнил: «А может, обрадуется, Карпо ей достанется. Вдруг Дашка правду сказала, что он действительно был с ней». Последняя мысль не бросила ее в ярость ревности, а чуть кольнула ее душу и отступила под натиском других неизведанных ощущений. Она  еще как-то пыталась отбиться от навязчивых думок, но потом объяснила себе: «Что плохого, если я  в мечтах  немного побуду богатой барыней».

Перед рассветом она глубоко уснула, иногда улыбаясь своим снам.

***

Изнуренная на пахоте зяби лошадь, едва тянет телегу. Карпо  Курилов,  вяло понукая ее, зорко смотрит по сторонам. Не выходят из головы два калмыцких всадника. Внутренне он готов к разным неожиданностям.  Его не покидает мысль: «Неужели этот кендюх* решил мне отомстить. Мало я его понянчил, надо было больше, чтобы если придется расплачиваться своими боками, так было бы за что».

Сегодня ему не удалось уехать домой в компании таких же пахарей, как и он.  Взятый  на всякий случай   железный зуб, он положил под рукой. Дорога, накатанная множеством колес, спускалась к реке, где вербы уже  упустили первую листву, которая,  как крохотные лодочки скопилась у берега. Успевший пожелтеть камыш  недовольно шумел на редкие порывы ветра. Солнце уже уступило место вечерней заре. Река потемнела, будто стала свинцовой, от нее тянуло сыростью. В низинах скапливала силы темнота ночи. Карпо плотнее запахнул полы старой одежины.
     Когда дорога сблизилась  с рекой, лошадь приостановилась и потянула к воде. Карпо отпустил поводья, дав ей свободу.  Он вдруг заметил шевеление  в зарослях, где через несколько минут будет пролегать его путь. Дорога,  стесненная камышом  реки и чащобой  конопли, уходила вверх к селу. Коняга после водопоя заспешила домой. Проезжая самое узкое место, Карпо почти лег на пол телеги, опасаясь выстрела или аркана, но вокруг было как обычно.

Преодолев опасный участок, он облегченно вздохнул и даже стал ругать себя за трусость: «Пуганая ворона куста боится. Кого испугался? Андрея! Что он может? Ничего!»

Из-за кустов выскочил всадник и метнул аркан. Карпо видел летящую петлю, но увернуться уже не смог, успел только выбросить вверх руку и в ту же секунду, увлекаемый арканом вылетел из телеги.  От удара о землю  он на мгновение потерял сознание, затем, превозмогая боль, пытался сопротивляться, но петля, охватившая его грудь,  все сильнее сжимала ее, не давала дышать. Последнее, что он увидел, круп мчавшейся вскачь лошади.

Он очнулся от боли во всем теле. Несколько секунд не мог вспомнить, что произошло. К нему подходили двое, они явно не спешили. Оживленно говорили между собой на калмыцком языке. Карпо знал несколько десятков слов, и этого ему хватило, чтобы понять,  что его считают мертвым. Они не могли решить, бросить труп в воду или закопать.

Один из нападавших толкнул его ногой. Тело Карпо безвольно колыхнулось и замерло. Тогда он нагнулся над ним, чтобы освободить аркан и тут же охнув,  свалился рядом. Карпо почувствовал, как нож с хрустом вошел в тело противника и с силой оттолкнул его от себя. Чтобы быть готовым к нападению его напарника, он с трудом сбросил с себя петлю, встал на колени, держа окровавленный нож на изготовке.

Второй калмык  не мог понять, что же произошло, но вид окровавленного ножа и неподвижное тело товарища обратили его в бегство. Карпо видел, как он вскочил на коня и пустил его вскачь. Аркан, извиваясь по траве, будто огромная змея, устремился за ним.

Карпо оставили последние силы,  он упал на спину,  долго  лежал без движения, глядя на первые звезды. До  сознания дошло, что его хотели убить. В этом сомнения не было.   «Значит, угрозы Андрея оказались не пустой хвальбой. Напрасно я думал, что он ни на  что не способен». – Эта мысль четко сформировалась в  его еще возбужденном  сознании.  Эта же мысль  не дала ему довести свои рассуждения до конца. К тому же  надо что-то делать с трупом. Он попытался встать, но каждое движение  отдавало болью,  а когда рядом с собой увидел темное пятно и догадался, что это кровь, его бросило в озноб. Едва справившись со слабостью, Карпо стал искать  во тьме ночи  свою телегу.

Коняга мирно щипала траву неподалеку от того места, где ее вынужден был покинуть хозяин.  Он,  с трудом взобравшись на телегу, тронул ее вожжами.

 Успевший лечь спать староста, недовольно ворча, вышел на крыльцо.

—Кто тут барабанит в дверь, как полоумный?

—Я, Степаныч, — Карпо Курилов.

—Какая нелегкая тебя принесла?

—Степаныч, я убил человека.

Староста, взглянув на Карпо, только сейчас увидел изодранную одежду и в кровоподтеках лицо.

—Кого с твоей помощью прибрал Бог?

—Напали на меня два калмыка, набросили аркан, тащили за лошадью. —   Карпо взял паузу, чтобы отойти от этих страшно пережитых минут.

—   Дальше-то что?— не выдержал долгого молчания Степаныч.

—Как я понял, они хотели спрятать мое тело. Когда стали снимать аркан, ударил одного и из них ножом.

—Второй вскочил на коня и умчался.

—Идем к Колоде.

Местный полицейский, немолодой, грузный 

человек, по фамилии Иван Колода, проживал недалеко от управы, ведал делами в околотке из трех сел. Славился своей осторожностью  и дотошностью.

В этих местах колодой называли большой обрезок толстого дерева, который служил для рубки мяса или установки наковальни. Его внешность  в полной мере подтверждала  фамилию.

Выслушав первоначальный рассказ Карпо, Колода начал задавать вопросы.

—Ты уверен, что убил?

—Уверен, он там же и лежит.

—Да, парень, заварил ты кашу!

—Не трогал я их вовсе, они напали из засады.

—Кто у тебя ходит во врагах?

—Нет у меня врагов, если не считать Андрея Сабитова. Я ударил его за то, что он попытался снасильничать Полину. Он тогда сильно грозился.

—Он, что на нее глаз положил?

—Ходит за ней телком.

—Вы, как я понимаю, с Полиной строите большие планы?

—После зяби буду засылать сватов.

—Подожди со сватами, давай с калмыками разберемся.

Карпо промолчал, отдавая себя во власть полицейского и старосты.

—Ты ехал с пахоты домой, а это означает, что при тебе не могло быть денег. Смотрю на твою лошадь, ее и в темноте видно, скоро издохнет. Поэтому нападение на тебя с целью конокрадства или грабежа быть не может.

—Никто меня грабить не собирался. За несколько дней до нападения   проезжали, мимо два верховых калмыка, внимательно смотрели  на меня и мою лошадь. Они мне очень не понравились.  Уже тогда я начал опасаться. Может это и спасло мою жизнь. Успел я вскинуть руку. Иначе аркан попал бы на шею, и все для меня уже бы закончилось.— Карпо все выпалил одним духом, будто опасался, что его не дослушают.

—Ты  узнал нападавших? Нет, я их лиц не видел.

—А труп?

—Я увидел темное пятно под ним, меня замутило, не разглядел в темноте,  подумал, что это кровь.

—Все ясно. Степаныч, что делать,-то будем?

—Вопрос трудный. Но если это Сабитовы, нам придется трудно и даже невозможно докопаться до истины. Других зацепок нет. Найти в Калмыцких степях второго нападавшего тоже невозможно.  К тому же у нас нет никаких примет.   Надо бы поискать следы лошадей. Не совпадут ли они с теми, что видели и описали после поджога сена  на делянке Полозовых.  

Староста давно уже связал вместе эти два события, более того был уверен, по чьей указке они были проведены. Он испытывал двойственные чувства.  Ему не хотелось вступать в опасную борьбу с могущественным Сабитовым, но с другой стороны ему надоело лебезить и заискивать перед этим человеком. Дело дошло того, что он постепенно превращал его в собственного лакея.

—Это мы сделаем, как только расцветет.

Околоточный испытывал примерно  те же ощущения, что и староста. Он почесал загривок, прикидывая, как из этого положения выпутаться.

Рассвет застал их на месте происшествия. Убитый лежал калачиком, поджав ноги, кровь под ним превратилась в темную массу. 

Полицейский описал все, что посчитал нужным, но отыскивать следы лошадей не торопился.

—Ты его видел на своей делянке?

Карпо смотрел на человека, которого сильно изменила смерть.

—Я не уверен, что это тот человек, хотя по одежде  очень похож.

—Ты можешь уехать на время из села? Ты должен понимать, что неудавшаяся попытка убить тебя  может оказаться не последней. Бросай все и уезжай.

—    Я не могу этого сделать, так как собираюсь жениться, мать стала сильно болеть. На кого  я ее оставлю?  Зябь не допахана.

—   Если тебя убьют, все станет еще хуже, а нынешнее положение пережить можно. Зябь допашешь весной, Полина, если любит, подождет, у матери есть,    насколько я знаю, брат. Уезжай, всем будет только лучше! – голос Колоды звучал мягко по-отечески убедительно.

—Тогда получается, что я виноват и поэтому сбежал?! — Карпо, не мигая, смотрел на полицейского.

—Мы его закопаем в яру и дело с концом, никто виноватых отыскивать не станет. Кто будет искать безвестного калмыка-преступника, а если и будут, ничего не найдут.  Ты уедешь, пройдет время, все успокоится. Пойми это единственный выход, —  Колода поднял крючковатый палец и назидательно продолжил, — если ты не согласен, то за твою жизнь никто не даст и полушки.

Калмыка закопали, хотя на отъезд из села, Карпо твердого согласия не дал. 

***

Мать Карпо, обеспокоенная отсутствием сына, с трудом добралась до двери соседки Матвеевны, где ее встретила хозяйка.

 —Что случилось? – спросила она, не понимая причины столь позднего прихода Ганны.

—Карпо не вернулся с пахоты. Будь добра, сходи к брату Трофиму, может он что-то знает.

—Пойдем, уложу тебя в постель, а затем побегу.

—Беги сейчас, я доплетусь до кровати сама,— слабым голосом Ганна торопила Матвеевну.

—О, Господи, что же твориться вокруг них, — сокрушенно думала старуха, шагая на другую сторону села.

Пришел Трофим, принес некоторое успокоение, он сказал, будто видели, как Карпо подъезжал к дому старосты.

—Ты ходил к старосте?

—Да, но его дома нет.

В тревожном ожидании прошла ночь, и только  когда сентябрьское солнце повисло над крышами хат, подъехал Карпо. Он успел обмыть в реке лицо и руки от запекшейся крови, но ссадины и изорванная одежда говорили о том, что прошедшая ночь прошла для него сложно.

—Сынок, что с тобой? — приподнялась с кровати мать.

—Ничего, мамо, так устал на поле, что уснул, когда ехал домой. Лошадь чего-то испугалась, рванула, а я упал на землю. Карпо развел руками, как бы показывая результаты своего падения.

—Зачем ты обманываешь меня? Я же вижу, ты опять подрался, не зря же тебя вызывал староста.

Ганна и представить себе не могла, как она помогает сыну. До ее слов, он никак не мог придумать, что сказать матери, на случай, если она узнает, что ему пришлось общаться со старостой и полицейским.

—Мамо! От тебя ничего не скроешь. Подрались мы  с ребятами из соседнего села. Вот и вызывал меня староста, чтобы помирились.

  Мать понемногу успокоилась, но материнское сердце чувствовало, что много недосказанного в словах сына и поверила ему только потому, что боялась узнать правду. Другой, страшной правды она может не вынести.

***

С вечера высыпали звезды, но их господство на небосводе неожиданно прекратили наплывшие тучи.

Санджик нервничал. По его расчетам люди, посланные выполнять его поручение, должны были давно вернуться.

Он обещал им крупную сумму денег и поэтому не мог себе представить, что они не придут за платой.

—Почему их нет? — в сотый раз задавал себе он этот вопрос, — что проще завалить мальчишку?  Что могло пойти не так? А вдруг  они  арестованы и развязали языки.   Холодный  пот  крупной каплей  скатился между лопатками.

На всякий случай  взяв с собой оружие,  деньги, Санджик  со скоростью бегущей рысью лошади, скрылся во тьме ночи.

Утром, наблюдая за степью, по которой, по его расчетам, должны возвращаться  подручные,  увидел одинокого всадника.  По лошади и манере держаться в седле, он узнал Бадьму. Выждав  время, Санджик убедился, что  его никто не преследует, поехал за ним. Бадьма стал проезжать   стойбище стороной, что еще больше встревожило Санджика.  Уставшая лошадь Бадьмы  шла шагом, что дало возможность Санджику быстро его догнать.

—Куда же ты, мой друг? Я тебе денег приготовил, а ты мимо едешь?

Бадьма  свалился с коня и пал на колени.

—Не убивай меня, хозяин.

—Расскажи, что произошло? Может, я тебя награжу.

Рассказ занял немного времени. Санджик мрачнел.

—Скажи мне, дорогой! Почему ты не добил мальчишку?

—Он не мальчишка! Годовалого бычка завалит без натуги.

—Почему ты его не убил?

—Он пошел на меня с ножом, а у меня не было ничего.

—Зачем врешь? У тебя всегда был нож. Ты просто испугался и убежал.

—Я его где-то обронил.

—Ты уверен, что твой напарник мертв? Возможно, его уже допрашивают в полиции.

Бадьма  опустил голову.

—Садись на лошадь, нам надо  уходить.

Обрадованный Бадьма  быстро взобрался на коня.

—Прости меня, хозяин, отслужу, верной собакой буду.

—Надо уходить, за тобой может быть погоня, поспеши.

Они проезжали  мимо оврага, когда Санджик указал плетью на заросли, растущие в нем.

—Я видел там волка, — сказал он и повернул туда коня.

—Где? — не понял Бадьма.

—У обрыва.

Обрадованный прощением, с желанием показать хозяину свою преданность, он первый подъехал к обрыву. Выстрел не вспугнул даже птиц….

Вернувшись в стойбище, Санджик оставил свой скот и все нажитое  семье брата, дал  ему немного денег и уехал.

***

Карпо не согласился с доводами  Ивана Колоды и старосты Степановича. Не мог он, поджав хвост, бежать от Андрея, к тому же, как отказаться от Полины, да и мать еще не полностью здорова.   Он приходил в ярость от одной мысли, что Андрей, ухмыляясь, будет называть его трусом.

Прихватив с собой обрез винтовки, Карпо отправился на пахоту с дядей Трофимом, которому он предложил объединить усилия. Работа продвигалась плохо,  превозмогая боль, он шагал и шагал за плугом.  Страха не было, но возвращались они домой всегда в компании таких же пахарей, как и они сами.  Наконец последняя борозда пролегла на краю надела.

Сегодня он, сможет встретиться с Полиной. Определится день, после которого уже никто не сможет их разлучить.

Вечер, который он ждал с нетерпением, набросил на село покрывало туч. Крапинки дождя  четко конопатили дорожную пыль.  Полина после долгой разлуки, по его думкам, должна приходить сюда каждый вечер. Минуты сложились  в томительное ожидание. Тучи обманули, так и не собравшись оросить землю дождем.

Прежде чем вернуться домой, Карпо пришел к дому Полозовых, но, как и прошлый раз, все повторилось.  Его встретили темные глазницы ее дома. Потоптавшись в нерешительности, Карпо пошел домой  с твердой решимостью зайти к ним завтра.

Утро нахмурилось еще больше, чем с вечера, тучи, казалось, вот-вот начнут цепляться за печные трубы хат.  Под стать погоде  такое же настроение царило в его душе.   Не понимая, что происходит, он  шел к Полине. Навстречу  по своим делам   спешила Танька-брехло.

—Ой, Карпо, куда цэ ты  так торопыся?

—По делам, тетя Таня, —  Карпо  всем видом  показывал, что ему некогда задерживаться.

—Та не торопысь, я тоби шось скажу.

—Некогда мне женские сплетни слушать, — чуть грубее, чем следовало, ответил он и пытался обойти ее стороной.

—Це не сплетни! Я всегда кажу тилькэ правду.

—Я пойду, мне, правда, надо идти.

—Ты вжэ опоздав! Поняв?

—Ничего не понял! Куда опоздал?— начинал злиться Карпо, — по его душе полоснула ножом догадка.

—Скоро засватают твою Полину. Вжэ всэ воны порешалы. Так шо иды, хлопчик, до дому, не позорь сэбэ

—Этого не может быть?

—Можэ, сынку, можэ, та щей як можэ, деньги татарина сробылы всэ.

Карпо почти бежал к дому Полозовых. Так уж получилось, что у калитки его встретил Игнат.

—Дядя Игнат, где Полина?

—Ее нет сейчас дома, она уехала с-с…,— он запнулся и спрятал глаза.

—Это правда, что вы выдаете замуж Полину за Сабитова?

—Нет! Не мы ее выдаем, а она сама так решила, искусилась на богатство. Пытался отговорить, но двоих не подужав.

До Карпо плохо доходил смысл его слов.  Он просто не мог поверить, что  Полина променяла их счастье на богатство.

Задал вопрос чисто машинально:

—    Кого это двоих?

—   Да Евдокия, мать ее, — Игнат махнул рукой и отвернулся, — а тут еще Сабитов вынуждал нас выдать ее за Андрея.

—Как это вынуждал? – насторожился Карпо.

Случился  у нас пожар, сено сгорело, а затем Григорий Сабитов встретил у церкви  Полину, посулил ей несметные богатства, а нам помощь. Вот я и смекаю, не он ли устроил нам «красного петуха»?

—Погоди, дядя Игнат, теперь я смогу ответить на вопрос Колоды.

—Какой вопрос? —  Игнат пытливо смотрел на несостоявшегося зятя.— Почему на вопрос полицейского?

Карпо пожалел, что проговорился, но не мог же он рассказать  об убитом и тайно зарытом калмыке.

—Расспрашивал он меня о пожаре.

—А какое ты имеешь отношение к пожару?

—Да вы же знаете Колоду, он всех расспрашивал, — неудачно соврал Карпо.

—Тогда  на какой вопрос ты теперь сможешь ответить?

—Теперь я знаю, кто поджег ваше сено! — жгучая ненависть к Сабитовым яростно вырывалась наружу, отодвигая на второй план осторожность.— Это они сожгли ваше сено, а ко мне подослали калмыков, чтобы убить меня.

Хлопнула калитка, во двор вошел Андрей, одетый  «как новая копейка».

—Здравствуй…,— он не договорил.

 Увидев, встающего с крыльца Карпо, гость  попятился к выходу.

—А вот и мой убийца явился!

—Какой убийца? —  срывающимся голосом пролепетал  новоявленный жених.

В два прыжка Карпо настиг его и ударил в эти наполненные страхом глаза. Всю  ненависть и ярость он вложил в удар, почувствовал, как что-то хрустнуло под его кулаком. Первый, второй, третий удары не приносили облегчения.  Все, что накопилось у него на душе, плескалось через край переполненной чаши.

—Это ты или отец наняли калмыков, чтобы они волокли  меня  арканом по земле? Хотели убить меня, чтобы я не мешал вашим планам?  Не вышло! Теперь тебя тоже зароют, как твоего наемника. Не подоспей Игнат, быть бы беде.

Вокруг плетеного  палисадника собрались зеваки и ловили каждое слово, которое выкрикивал между ударами  Карпо. К концу дня событие обросло новыми подробностям.  Только Танька-брехло  не бегала и не разносила новость, она сидела у себя на крыльце и плакала:

— Ой, Божечки, ж ты мий! Казала я ему шоб не ходыв туда, не послухав. Теперь замордуют хлопца. А якый же вин гарный! Прокляти богатеи, всэ им мало, да  шоб у их пуза от жиру полопалысь! Да  шоб им пусто было!

***

На следующий день после обеда к Куриловым пришел городской пристав   с двумя жандармами, настойчиво постучал в дверь.  На крыльцо вышел Карпо.

—А вот и главный нарушитель спокойствия сыскался.

Усы пристава зашевелились, будто крылья птицы, довольный голос  сменился на рыкающий:

— Собирайся, да не шали у меня, пулю схлопочешь.

—Кто там сынок? – из хаты  глухо донёсся встревоженный голос матери.

—Это ко мне, не беспокойся, — крикнул он в ответ и тихо попросил пристава, — я не сбегу, только успокою мать, она у меня болеет.

Усы полицейского взъерошились, как перья у квочки, защищающей своих цыплят.

—Взять его!

Жандармы стали по бокам Карпо, а пристав вытащил из кобуры наган.

—Мамо, я уйду ненадолго и вернусь, — крикнул он матери и пошел к калитке. 

Матвеевна сделала несколько шагов вслед, остановилась и пошла в дом Куриловых.

—Что там такое случилось? Ганна уже успела встать с постели, но соседка заботливо уложила ее обратно.

—Ложись, ничего страшного,— говорила она и мучительно подыскивала слова, чтобы  рассказать ей о сучившемся горе.

—Матвеевна, где Карпо? Почему он ушел? – слезинки скатились по ее бледным щекам.

—Лежи, Ганна! Тебе лучше лежать. Теперь уже не скроешь.

 Она горестно помолчала, давая Ганне собраться с силами. Затем тихо сказала: 

— Забрали в полицию нашего Карпо.

Рассказ свой о случившемся, вела тихо, обходя моменты, которые могли еще больше взволновать Ганну.

***

Карпо посадили в чулан без окон, служивший для временного содержания арестованных.  Со станции Торговой (ныне  г. Сальск) прибыл следователь, щуплый человек  лет пятидесяти, в пенсне и фуражке форменного образца. Движения его были вялыми и какими-то незаконченными. Держался важно, требовал к себе внимания. Он вошел  в комнату  старосты, сверкнув стеклами пенсне и не подав никому руки, сказал:

—Ну-с, здравствуйте! — я к вашим услугам.

Он обвел взглядом низкий потолок комнаты. Его лицо приняло чуть брезгливую гримасу.

—С кого начнем? – учтиво спросил Колода.

—Давайте начнем-с со свидетелей.

Первым привели Игната.

—   Господин-с Полозов? – лицо следователя приняло любознательное выражение. Он смотрел на Полозова, и, казалось, что его нос несколько удлинился.

—Какой из меня господин? – недовольно буркнул тот и заерзал на лавке.

—Ну-с, хорошо э-э гражданин  Полозов, расскажите все, что связано с избиением Андрея Сабитова.

Игнат рассказал все, но о том, что кричал Карпо, при избиении Андрея умолчал. Следователь слушал, кивал головой, будто соглашаясь, но задал вопросы не связанные с происшествием:

—В каких отношениях была ваша дочь с арестованным?

—Карпо  хотел на ней жениться, но тогда, когда мы ожидали сватов, она почему-то решила выйти замуж за Сабитова.

—Как вы отнеслись к ее решению.

—Я не хочу, чтобы она это делала.

—Странно.

—Почему?

—Богатая почтенная семья и вдруг?

—Богатая, да, но  непочтенная. Их ненавидит все село.

—Ладно, оставим это. Скажите, о чем кричал Курилов, когда избивал Сабитова?

—Я особенно не прислушивался, растягивал их.

—Сабитов сопротивлялся?

—Нет.

—А говорите, растягивали. Ладно. Так ничего и не слышали? – тон следователя стал угрожающе настоятельным.— Говорите, говорите правду, или я посажу вас за укрывательство.

Видимо угроза возымела действие.

—Почему же слышал. Он кричал о каких-то калмыках, которые хотели его убить. Обвинял в этом Андрея.  

Староста Степаныч и околоточный Колода переглянулись и заерзали на своих местах.  Дело принимало опасный  поворот.

У Управы толпился народ. Разные ходили разговоры среди селян, но все жалели Карпо и желали ему поскорее выпутаться из этого дела.

Евдокия, мать Полины, перед следователем ничего не скрывала, даже то, что им надоело жить нищенской жизнью,  она рада, что ее дочь выйдет за такого уважаемого человека  как Андрей.

—В каких отношениях была ваша дочь с Куриловым?

—Встречались, вот и все! Ничего между ними не было! – не моргнув глазом  соврала она.

Полина боялась полицейских, как огня.  Ее била мелкая дрожь, она еле сдерживала себя, чтобы не стучать зубами.

—Что вы знаете об избиении?

—Я ничего не знаю! — едва выдавила она.

—    Успокойтесь! Вам ничего не угрожает. В каких отношениях вы были с Куриловым?

—Он хотел на мне жениться.

—Вы хотели этого?

—Я -я  ему не давала повода, он настаивал. 

Было видно, что Полине трудно даются эти слова.  Она говорила, не поднимая глаз,  сцепив до хруста пальцы рук.

—А какие узы связывают вас с Сабитовым? — пауза повисла надолго. — Что же вы, милейшая, молчите?

—Он любит меня, я тоже.

—Вы по своей воле выходите замуж за Сабитова?

—Да!

Допрос других свидетелей ничего нового не дал.

Карпо усадили напротив следователя, который внимательно смотрел на него, будто не знает, с чего начать допрос.

—Ваша Фамилия, имя, отчество?

Следователь взглянул на писаря, давая ему возможность все в точности записать.

—Курилов Карп Николаевич.

—Знавал твоего отца, знавал! Беспокойный был человек. Яблочки недалеко падают. Да-с! — следователь сделал паузу, — расскажи мне, голубчик, все без утайки. Почему и зачем ты жестоко избил Сабитова?

—Он все заслужил. Он хотел снасильничать мою невесту.

—Подожди, голубчик! Полина Полозова показала, что  они любят друг друга, и она по своей воле выходит замуж.

Карпо, огорошенный, широко раскрытыми глазами обвел всех присутствующих, будто говорил: «Как же так? Что происходит?»

Увидев реакцию арестованного, следователь попросил писаря зачитать показания Полины и ее матери.  Писарь читал и словно бросал камни в незащищенное место Карпо. Он вскакивал несколько раз, но его тут же усаживали на место.

—Как же так? Мы жили  тем, чтобы поскорее закончились работы, чтобы пожениться.

—Не знаю, не знаю, но записано с их слов. Но разговор пойдет о другом. Ты обвинял Андрея Сабитова в поджоге сена Полозовых и  покушении  на тебя. Что можешь показать по этому поводу?

—Чтобы заставить Полозовых согласиться отдать Полину замуж за Андрея, они подстроили пожар. Все их сено сгорело.

—Каким образом пожар мог повлиять на решение Полозовых относительно замужества?

—Они предложили им щедрую помощь.

—Тебе известны факты или есть документы, подтверждающие твои слова? Возможно свидетели?

—Я,  когда узнал, что Сабитовы сватают Полину, все понял. Такие же мысли высказал мне дядя Игнат. Спросите у него.

—В его показаниях таких мыслей высказано не было.

—Вы спросите, он вам все скажет.

—Тебе не следует  указывать власти  об ее деятельности,  — следователь сурово сжал губы, —  теперь о другом, — ты, избивая Андрея Сабитова, кричал о каких-то калмыках, которые хотели тебя убить.

Карпо глянул на Степаныча и Колоду. В их глазах он увидел страх и мольбу.

—Когда я ехал домой они набросили на меня аркан и потащили  за лошадью.

—Кто это они?

—Два калмыка.

— Ты меня желаешь уверить в том, что после этого остался жив? Не смеши меня. Рассказывай всю правду.

—Я говорю правду. Просто я успел выбросить  руку, петля захватила меня не за шею, за грудь.

—Что было дальше?

Карпо молчал, ему было слышно, как  заворочались на своих стульях староста и околоточный.

—Они думали, что я уже мертв, как я понял из их слов, они  решали закопать меня или бросить в реку.

—Ты знаешь калмыцкий?

—Нет. Но кое-что понимаю.

—Говори! Говори, я слушаю, — следователь приподнял ладонь над столом, и вяло опустил. Потом вопросительно глянул на писаря. 

Тот утвердительно кивнул головой, мол, успеваю писать.  Карпо еще размышлял, говорить  ли всю правду, и тем потянуть за собой старосту и околоточного, или все взять не себя. — Они ведь хотели мне помочь. Я тоже хорош, орал на все село.  Себе ухудшил все, и они могут пострадать.

 Следователь нетерпеливо постучал по столу.

—Когда один из них нагнулся, я его ударил ножом.

—Ты носишь с собой нож?

—Как же в поле без него, упряжь починить, хлеб отрезать….

—Гм-м. Труп куда дел?

Повисла тревожная тишина, грозящая большими неприятностями Степанычу и Колоде.

—Я его закопал в яру.

—Сможешь показать?

—Да.

—Теперь ответь мне, голубчик. У тебя хороший конь?

—Нет,  ее я думал поменять, старая она, планировал купить другую помоложе. Хотели с дядей Трофимом  прикупить косилку, бычки под нее подрастут к весне.

—Если ты ехал с поля, то денег у тебя естественно не могло быть, лошадь  старая. Скажи, мил человек, на кой ляд на тебя нападать?

—Я же говорил, это Сабитовы все подстроили, чтобы я им….

—Повторяю вопрос: « У тебя есть хоть какие либо доказательства?

—Какие еще нужны доказательства, если и так все ясно.

—Так может быть,  ты напал на одинокого калмыка, чтобы завладеть его лошадью?

Карпо вскочил, хватая ртом воздух, не в силах сказать даже слова в свою защиту. 

—Едем откапывать труп, — распорядился следователь, не дожидаясь, что, наконец, скажет Карпо.

—Подождите! Я дам показания, — Степаныч решительно встал со своего места,—  я не смогу жить спокойно, если все утаю.

Его рассказ о всех событиях, в том числе и подковах, следователь слушал без интереса.

—У вас есть доказательства?

Степаныч повернулся к Колоде, чтобы задать вопрос об описании места пожара и найденных следов подков, но тот опередил его:

—Нет у меня ничего.

—Так может, ты не присутствовал, когда мы закапывали труп?

—Я об этом ничего не знаю.

—Как же так Иван Тарасович? Ты же упечешь

 парня в острог на долгие годы.

—Не надо было никого трогать, тогда и острог  бы не понадобился.

—Да как тебе….

—У меня все в порядке, а ты больше думай о себе.

Линейка, под стражей двух жандармов, увозила Карпо  из села. Многие и многие глаза провожали его с сочувствием и хорошими напутствиями.  Мать  сделала несколько шагов вслед, пытаясь доказать, что сын ее самый лучший и нет на нем никакой вины, но силы покинули ее.  Все свое горе она выплеснула в последнем, пронизывающем людские души, крике:

—Карпо, сыночек мой, кровиночка моя, куда же ты? Ты же ни в чем не виноват….

На похороны пришло много народу, когда все разошлись, у могилы остался Игнат: —  Прости меня, Ганна, не смог я пойти против своей дочери и жены.  Не хотел зла тебе и твоему сыну. Если можешь, прости. Только  думаю, что кара для нас будет жестокой. Он опустился перед свежей могилой на колени.

***

Свадьбу сыграли, но не было на ней  веселого вихря песни, задора, все было пронизано недосказанностью, покрыто тенью вины.  Пел наемный хор  под наемные гармони. Когда свадебный поезд из нескольких тачанок колесил по селу, его ни разу, как того требует обряд,  никто не остановил, чтобы выпить чарку на счастье молодым. Бутылки со «Смирновкой» остались нераспечатанными.

—Надо еще ехать, иначе не будет им счастья—требовала свашка от Григория Сабитова.

Лошади красиво несли свои головы, привлекая взгляды, но  встречные сторонились и отворачивались. Только Танька-брехло остановила поезд из нарядных троек  у дома Сабитовых.

Сват и свашка, обвязанные цветастыми рушниками, бросились к одинокой женщине. Но она, не обращая на них внимания, крикнула во весь голос: — Будьте вы прокляты!— и в знак презрения плюнула лошадям под ноги.

***

Карпо судили в Ростове-на-Дону. Получил он четыре года ссылки.

На этапе Карпо помогал человеку, с виду городскому, тщедушному и больному.  Звали его Марк, по фамилии Исаевич.  В конце пути  тот пообещал выхлопотать Карпо перевод к политическим. Там и режим  свободней и кормежка получше.

Долгие  зимние вечера, Курилов слушал споры этих людей о какой-то революции, понять не мог, чего им собственно надо.  Одни кричали, что пора поднимать народ на эту самую революцию, другие кричали рано. Один из тех, что кричал рано, вдруг обратился к Карпо:

—Карп Николаевич, скажи, что ты думаешь о революции? — Карпо онемел от такого обращения. Так называли его только в суде, когда объявляли приговор.— Ну что же вы молчите, скажите, что обо всем этом думаете?

—Из всех ваших разговоров я понял одно, что богатеев, за их жадность и подлость  надо давить, как клопов. Это мне по сердцу. А когда? Чем быстрее, тем лучше!

Ответ Карпо вызвал еще более ожесточенный спор.

—Это дорога к бандитизму и ничего общего с революцией не имеет. Надо сначала научить массы революции, а уж затем….

—Ждать нельзя! Пока народ недоволен. В противном случае….

Дискуссия продолжалась до утра, но никто отступать не собирался.  Из всего разговора Карпо понравилось то, что в нем заметили человека и назвали по отчеству.  Одно то, что обе стороны согласны давить богатеев, ему было по душе. Сколько раз он представлял, как приедет домой и….

Его все чаще привлекали к разговору, интересуясь жизнью простых крестьян и их отношение к мироедам-помещикам. Чтобы больше понимать в этих мудреных разговорах, он попросил Исаевича ответить на волнующие его вопросы.

—Скажи, что будет с крестьянами после революции?

—Отнимем у помещиков землю и раздадим таким, как ты.

—А что же я буду делать с землей, если у меня нет ни быков, ни лошади, да ничего нет?!

—Новая власть будет заботится о самом бедном человеке, ведь эта власть будет вашей. Выберете совет из бедноты и делите все по совести.

—Как это по совести? Каждый захочет оторвать кусок пожирнее, потом еще и еще. Станет опять мироедом.

—Чтобы не воровал, мы его к стенке поставим.

—Все равно непонятно. Люди ведь все разные.

Один больной, второй дурной, третий пьяница или лодырь.  Как с ними быть? Тоже к стенке?

—Больным помогать,  остальных перевоспитаем железной революционной рукой. 

—А с землей как?

—Я же сказал, отнимем у помещика-мироеда и раздадим бедноте.

—Это я понял, но земли-то разные бывают. Одна родит, другая только обещает. Скандал намечается.

—Этот вопрос мы еще не рассматривали, но думаю, что если мы власть на местах отдадим бедноте, то вам виднее, как разделить землю.

***

Полина на первых порах  держалась в стороне от дел,  не связанных с домашними заботами.  Тесть постепенно вводил в курс дела Андрея, но  от этой затеи ничего не получилось.

Отец дважды посылал заключить договора, оба оказались невыгодными.  Сабитов ругался, а Андрей все больше замыкался в себе,  большую часть времени проводил у Полины. Он рассказывал ей, как он старался, а отец  им недоволен.

—Я ничего не поняла, расскажи  подробнее.

—Я все делал, как он велел. —   Андрей во всех тонкостях,  донес до нее суть дела.

—У тебя не хватило терпения торговаться, ты всегда  жил  в достатке,  не знаешь, что всегда надо экономить.

—Как экономить? Везде конкуренты.

—Так может, кого задобрить надо.

—Не по душе мне все это. Не мое.

С того времени Андрей стал  приходить  к ней за советом.

Шло время, Полина прекрасно  стала ориентироваться в делах, связанных  с покупкой скота, его забоем и продажей.  Дела, по ее мнению, шли все хуже.

Однажды, к ним пришел человек  попросить взаймы денег, чтобы купить косилку. Не хватило ему немного средств, но Сабитов ему отказал. Еще долго ворчал, что ходят тут разные, всякие….

Полина  робко   спросила тестя:

—Папа, почему вы не дали этому человеку денег?

—А почему ты этим интересуешься? – ответил он с хитрым видом  вопросом на вопрос.

—Так из этого можно иметь выгоду.

—Получать с них проценты?  А если не отдадут? Пропали мои денежки. Знаю  я их!

—Так денежки можно давать   по-разному.

—Как, например?

—К моему отцу приезжал его сослуживец, разбогател, звал к себе. Не решился отец  оторваться от земли! Боязно ему стало. Его друг покупал на заводе косилки, веялки и еще чего-то там, продавал. Но деньги  разрешал платить частями, но  по  немного большей цене. Помогите этому человеку купить  косилку частями.

—А если не отдаст?

—Тогда косилку заберем назад по договору и продадим еще раз.

С тех пор Полинам помогала тестю и скоро во многом заменяла его. «Не ошиблась моя жена! Молодец, девка!  Но  Андрея она почти не замечает. Пора бы и внучка нам родить», — со смешанным чувством удовлетворения и досады  думал Сабитов.

Андрей не завидовал, как мог, помогал, но ему все меньше оставалось дел.    Женой Полина была хорошей, но не находилось у нее для мужа ласки, будто соприкасались  две бесчувственные веялки, попыхтели и разошлись.  Полину беспокоило то, что ни от Карпо, ни от Андрея, она не понесла материнского бремени.  Стала подумывать сходить к врачам, но времени об этом думать  оставалось все меньше.

***

Деревня, где проживали ссыльные, насчитывала несколько десятков дворов.  Многие  из политических заключенных  переселились к своим зазнобам и даже забыли о революции, не спешили приходить на дискуссии.

Карпо завозил дрова, пилил, рубил, но однажды почувствовал, что ему мешают. Он огляделся, но все было привычно.  Только через несколько минут, он заметил, что за ним наблюдают две девушки. Поняв, что они раскрыты, со смехом убежали. На следующий день все повторилось.

Заинтригованный  Карпо устроил на девушек засаду, но она оказалась неудачной. Никто не пришел. Это только добавило и подогрело интерес. Он повторил попытку и в его ”сети” попалась девушка небольшого роста, кудрявая, сероглазая красавица. Краснея, она назвала себя Юлей:

—Я здесь живу неподалеку, – почти прошептала она.  

Встречи повторились, она смотрела на Карпо пушистыми ресницами, говорила  с ударением на  «О», что его очень забавляло.

—Когда зовешь меня, ты окаешь, будто все время удивляешься.

—А ты, а ты, вообще говоришь неправильно,– со счастливым смехом укоряла она,— неправильно!

—У нас не говорят, а балакают.

Карп, теперь его так называли друзья, становился в такие минуты  чуть грустным. Он скучал по широким степным просторам, по селу под соломенными крышами, по южному солнцу и речке, которой можно доверить все. Рассказывал Юле, что на его родине нет леса, он не сдавливает душу. Там простор. Он обещал, что когда они переедут туда жить, то подарит ей все полевые цветы.

—Ты представить не можешь, сколько и какие цветы там растут, в степи, на них можно любоваться часами.

—У нас тоже есть цветы,  можешь подарить, и здесь,— в голосе игривая обида и нескрываемое желание взять из рук Карпа букет.

—У вас  разве это цветы, из них метла можно делать, – Карп полушутя, полусерьезно махнул рукой. Но на следующий день он принес букет и застенчиво сунул ей в руки.

 —Я никогда не дарил цветов, не умею это делать.

Юля порывисто обняла его и потянула его к себе домой.

Свадьбу не играли, венчания тоже не было, ехать в город арестантам запрещалось. Через год  родился сын Михаил, потом дочь Фрося.

Полину он не простил, в нем  бушевала обида, за ее предательство ненавидел всей душой.  Дядя в  письмах отписал ему, что она командует  всем больше Сабитова.

—Захотелось богатства, придет скоро вам всем конец. За все посчитаемся.—  Карпо сжимал кулаки, ненависть и обида  приводили его в ярость.

 После   писем с родины, он все прилежнее старался вникнуть в споры новых друзей, читал книги и дивился, как огромен мир и как он несправедлив: “Везде гнет, несладко ни рабочему, ни крестьянину. — Это надо менять!— твердо решил он.

Карп Николаевич Курилов, вполне  сознательно, вступил в партию РСДРП, хотя его крестьянский ум подсказывал, что не все гладко у большевиков. Нужна очень большая сила, чтобы оторвать мужика от земли. У него большие сомнения. Не обманут ли? Не пойдет пуповиной приросший к земле мужик за большевиками. Старшие товарищи убеждали Карпо, что все можно решить в процессе развития революции, для этого необходимо создать сеть большевистских ячеек на селе, чтобы вести разъяснительную работу. Главное, обещать отдать землю в руки крестьян.

Близился день освобождения. В письме дяде Трофиму спросил о своем доме.   Ответ он читал  вслух, жадно впитывая слова, написанные корявым неграмотным почерком, несколько раз перечитывал некоторые фразы, чтобы понять их смысл.

«Здравствуй, Карпо. Во-первых, строках моего письма сообщаю, что мы живы и здоровы, чего и вам желаем. Обрадовались, что у тебя родилась дочь. Соскучились мы по тебе, да и без твоей помощи трудновато. Зять  мой, Иван Таманский, помогает, но все норовит забрать  себе. Мы с Тосей не возражаем, сколько нам надо, чтобы жить в скоромности?  Мы живем в своем доме.  Ольга с мужем живут в вашей хате. Не журись,  твой дом, в котором живем по твоему разрешению,  освободим, по приезду твоей семьи.

Бог, а может черти прибрали  Григория Сабитова. Жена его ушла в монастырь, отмаливать грехи мужа. Только  Бог его может и простит, а люди никогда.  Теперь всем заправляет Полина.  Бает народ, что она стала богаче Григория, тестя своего.  Шкуродёрни работают, дают небывалый доход, народ со всей округи гонит ей скот. Дает в долг деньги  для покупок разных. Если кто не может отдать долг в срок, забирает покупку назад.  Еще никого не простила. Андрей у нее на побегушках. Как напьется, жалуется, что Бог не дает им дитя.  Люди стали жить лучше. Многие радуются новым   машинам разным. Мы  тоже с зятем собираемся купить  у нее  косилку.   Платить думаем  частями деньгами или зерном. Бычки подросли, есть чем таскать  косилку. Трудно мне уже махать косой.

Игнат повесился, не смог смотреть в глаза людям. Все думали, что он прижимистый и бессовестный, а видишь, как повернулось. Жена его Евдокия-первый помощник Полины.  Требует возвращать долги больше, чем сама Полина. Бывших подружек не замечает.

Передают тебе привет дочь моя Ольга, да Танька-брехло, зовут ее теперь  Тарасовна. Она говорит, что если бы ты женился на Полине, то маялся  бы всю жизнь. Отпиши ей в следующем письме несколько слов, передай поклон, рада будет.

Степаныч, наш староста, недавно помер. Царство ему небесное! Хороший был человек.

Больше новостей нет.  Мы с Тосей желаем вам здоровья и скорого возвращения. Бают люди, что война скоро будет. Защити и не приведи Господь. За могилкой твоей матери мы ухаживаем.

Тося плачет, соскучилась по тебе. Как пирожки печет, вспоминает тебя. Плачет и говорит: «Любит Карпо мои пирожки. Как придет, напеку  целую гору. Изголодался там в неволе».

На том заканчиваю. До свиданья. С пожеланиями  твой дядя Трофим и моя жена Тося».

—Полина, — в задумчивости проговорил Карп, — никого не пожалела: ни отца,  ни меня,  ни людей. Ну, ничего поквитаемся.

Юля  сидела рядом  и без тревоги слушала письмо, но когда она увидела лицо мужа, в ее сердце кольнула ревность.

—Ты ее любил?

Карп не услышал вопроса, он думал о своем. Не дождавшись ответа, она ушла к детям. Первые слезы, их  совместной жизни, приняла подушка.

Карп очнулся от дум, пришел к ней, чтобы убедить ее, что она самая лучшая во всем мире. Никто ему больше не нужен, а то, что было, быльем, поросло  и никогда больше не вернется….  Его ласки в ночи загасили тревогу в ее невинном сердце.

***

Через два дня Карп Николаевич может отправляться домой в родные степи. Странное чувство охватило его. Радость смешалась с тревогой, а где-то в самом затаенном углу его души шевельнулась она, Полина. Он попытался залить ее недавней ненавистью, но оказалось, что в запасниках  ненависти  вовсе нет. Нет, он не стремился к ней, уже не испытывал того давнего чувства любви и трепета, он просто боялся  неминуемой встречи.  Юлия просила его остаться или уехать в другое место, но Карп упрямо тянул ее на родину.  Она успокаивала себя тем, что у них двое детей, но боялась перемен, она боялась, что вспыхнет любовь  Карпа к Полине.

Нашлась еще одна причина, по которой Карп должен вернуться домой. Партия считала, что в данном районе  слабо развита революционная деятельность.

—Карп Николаевич, мы надеемся, что ты станешь настоящим бойцом революции, вернешься домой, войдешь в курс дела и со временем возглавишь партийную ячейку станции Торговой. Ты человек там свой, а потому со знанием дела  начнешь разъяснительную работу в селах. Там у нас и “конь не валялся”,—   Исаевич крепко пожал руку своему ученику и любимцу, — много ты слышал мнений, но помни одно. Если мы сделаем революцию для людей, у нас все получится, если поднимем людей, ради самой революции, мы зальем Россию кровью. Может еще придется свидеться?! В добрый путь!

***

Станция Торговая встретила молодую семью Куриловых хмурым осенним небом, паровозными гудками, запахом креозота  да дымом проходящих паровозов.  Люди спешили по своим неотложным делам. Карп жадно всматривался в лица прохожих, с надеждой встретить знакомых людей.

К ним подошел человек в промасленной одежде и вежливо спросил:

—Вы Курилов?

—Да, я Курилов Карп Николаевич.  Исаевич просил передать поклон.

—Спасибо, но я не знаю его,— после такого ответа  Карп протянул руку новому товарищу.

Поселилась семья  недавнего ссыльного  на незаметном переулке, вблизи железнодорожных путей.  По ночам, когда проезжающие паровозы подавали  тревожные гудки, дети просыпались, испуганно искали  мать.

Карпа устроили в паровозное депо учеником, но промасленная телогрейка, которую он теперь носил  да запах пропитанных креозотом шпал, угнетали его. Душа, привыкшая к простору, рвалась и летела туда, где дышалось легко и привольно, где когда-то его ласкала река, а люди с открытой душой  при встрече улыбались.

На Покров Святой Богородицы, наняв извозчика, он с женой и детьми подъезжал к селу. Карп старался казаться спокойным, его волнение выдавали частые взоры на дорогу, которая неспешно уходила под ноги лошадям.

А когда с пригорка показалось село, он встал на пролетке во весь рост, долго не мигая, смотрел на дорогие сердцу соломенные крыши  да курчавые дымы, которые, клубясь, исчезали в осеннем небе.

Весть о приезде Карпо рванулась и понеслась по селу, сметая с дороги другие важные и неважные новости. 

Дядя Трофим радостно обнял племянника.

—Здравствуй, племяш, ты мне как родимый сынок. Покажись! Покажись!  Орел! Возмужал, на отца очень похож! Карпо, освободившись из объятий дяди Трофима, повернулся, чтобы представить жену и детей. Тетя Тося,  со слезами на глазах, обнимала малышей,  растерявшихся в радостной обстановке. Тося  все чаще переходила  на балакающее, местное наречие:

 —Яки же  вы  гарни, та красыви! Хлопчик на батьку похож, а оцей ангелочек на маму,  – указала она на девочку,—  хто мини скажэ, як их  звать?

Мальчик, не понимая, что от него хотят, сопел, смотрел на родителей и молчал.

— Та, не бийся меня, я тетка добра и гостинец, зараз побижу куплю. Скажи, як тебя звать? – продолжала пытать мальчика Тося.

—Миша.

—От   хороший хлопчик и дивчина гарна, — засуетилась Тося, собираясь в лавку за гостинцем.

    Карпо и Юля пытались остановить ее, но дядя Трофим поощрил жену взглядом и словом:

—Иди, Тося, да не сцепись болтовней с  бабами. Сейчас расспрашивать тебя захотят все. Иди скорее, мы ждем. На слове ждем, он сделал ударение. Карпо, разгадав тайный замысел дяди, сказал.

—Не беспокойтесь, я привез с собой.

—Нет! Нет! То твое, а это наше! Даст Бог, одолеем.

Пока тетя бегала в лавку, пришли дочь Трофима и ее муж, молчаливый чуть угрюмый человек с карими, почти неподвижными глазами. Карпо знал его, но не дружил, по причине того, что жили они на разных крайках, которые  нередко враждовали между собой.

Сели за стол торжественно. Дядя откупорил “монопольку”, разлил содержимое по кружкам  и взял слово:

—Сегодня у нас праздник великий, Карпо вернулся из незаслуженной ссылки. Слава Богу, живой и здоровый, с красавицей женой  и детками - ангелочками. Пусть семья его будет крепкой, любовь нерушимой. Здоровья всем!

Дружно выпили, закусили и наполнили стопки еще. Карпо встал со своего стула, его глаза стали влажными, тост получился взволнованным.

—Я не знаю, что сказать. Радость выбила из моей головы все слова. Я просто рад, что вернулся, что нахожусь среди Вас.

 Помолчал, будто наткнулся на непреодолимое препятствие, тихо сказал:

 –Жаль, мамы с нами нет. Царство ей небесное!

Тося, скомкав передник, поднесла  его к глазам. Выпили  молча, не чокаясь, присели, молча  закусывали. Дверь открылась рывком, Танька – брехло ворвалась в хату. После того  как остановила свадебный поезд и  прокляла семью Сабитовых, она изменилась, не мелась по дворам с очередной вестью, а тихими вечерами сидела с подружками на завалинке у дома и после пересудов слухов и новостей  распевала песни.

—Господи!— возопила она, – Божечки  ж ты мий! Вернувся!

Карпо встал ей навстречу и терпеливо ждал, пока она прекратит плакать на его груди.

—Сидай, Тарасовна, за стол, мы всегда тебе рады, – пригласила соседку Тося.

—Спасибочко! — не унималась Тарасовна. —  Хочу выпить за   Карпо! Глядить! Яка красыва у его жинка, а сам якый молодец. Не хворайте и не журитесь николы. Совет Вам  да любовь.  Спасибочко тоби, Карпо, шо не забув баламутную Таньку - брехло, переказував мини поклоны.

Она долила в свою кружку еще водки и залпом выпила.

—Це шоб счастье було повным.

—Ой, Тарасовна, запьянеешь!

—Ничого, хата моя блызенько,— едва закусив горечь водки, она торопливо, будто боялась, что ей не дадут сказать, продолжила, — оце, я думаю, нехай Карпо буде жить с семьей  у мене. Так хочется шоб и по моей хати  бигалы диты. Хату здорову  мий муженек зробыв, думалы, шо дитей буде богато, да война проклята все забрала, зараз хожу по кимнатям, як бирючка.  Можэ, я хоть на старости лет покохаю дитей, та послухаю як воны лапочут.

Глаза ее смотрели огоньками надежды, надежды на маленькое счастье, на то, что с ней будут, если неродные, то очень близкие люди.  Тарасовна всем телом подалась вперед, затихла в томительном ожидании.

Карпо смотрел в эти глаза и чувствовал в этом взгляде, что-то объединяющее их. И вдруг понял: «Мы одиноки  каждый по-своему. Она здесь, в своем доме, а мы вдали от села».

Когда Тарасовна узнала, что их семья поселилась на станции Торговой и не собирается переезжать в село, хотела сказать что-то протестующее, но, поняв, что ничего не изменить, вдруг сгорбилась, стала меньше ростом, заплакала и засобиралась домой.

На кладбище пришли всей семьей. Тарасовна шла впереди, указывая дорогу к могиле.

Карпо опустился на колени перед холмиком, чуть поросшей осенней травкой: — Прости меня, мама, что не уберег тебя от смерти. Прости, что не смог прийти на твои похороны. Попрощаться я пришел сейчас! Ты у меня была самая лучшая!

Карп с семьей вернулся в свой домик на тихом переулке, но сердце свое он оставил там, в  пожухлой, иссеченной  дождями степи, где  зябкие ветры начинают свой зимний разбег.   Где утренний туман клубится над водой и кормит природу своим молоком, прибрежные деревья, пылая золотом, роняют свои листья на гладь воды.  Ему хотелось до жаркой одури, косить жнивье,  обливаясь потом, обмолачивать зерно, а потом отдать себя ласковым струям реки….

Чем заполнить зияющую пустоту души? Карп  не знал. Юлия, глядя, как Карп резко изменился, обняла его и тихо спросила совсем не о том, о чем думала:

—Домой хочешь?

—Хочу.

Ее подмывало предложить всем переехать в село.  Их приняли тепло, возможно там  она чувствовала бы заботу и поддержку добрых людей, но помнила, что там самое опасное место для ее семьи, для ее детей. Там жила Полина….

С рассветом  в депо, Карп поздоровался с товарищами, хмуро глядя в пол, уселся на свое место.

—Что-то не ласково приняла блудного сына  Родина? – с усмешкой то ли спрашивал, то ли утверждал бригадир.

—Приняла Родина хорошо, только я вроде бы здесь, а мысли там.

—Мы все оттуда, поживешь, привыкнешь. Не забудь, сегодня собираем партийную ячейку. Надо обсудить, как агитировать, как зазывать в революцию крестьян.

***

Полина слышала, как хлопнула дверь, по шагам мужа определила, что он, основательно  навеселе.  Она попыталась уйти через смежную комнату, но Андрей окликнул ее.

 —Ты хотела уйти? Нет желания видеть меня! А я твой суженый и венчанный! Куда же ты?

 Его глаза смотрели  в упор,  не мигая.

—Что, опять хлебнул лишку?!

—Это не имеет к делу никакого отношения. Я пьян от никчемной жизни нашей.

—Какие дела в таком состоянии? Иди, проспись! – Полина, гневно сверкнув глазами, повернулась и пошла.

—А такие дела! Твой рыбочка, карпик вернулся. 

Известие стрелой кольнуло ее откуда-то снизу, в голову. Она качнулась и медленно повернулась к мужу. В голове полный сумбур. Наконец, она поняла, что надо что-то говорить или делать.

—Что ты сказал? – выдавила она то, что пришло в ее голову.

—Ха-ха-ха! – Андрей смеялся зло и истерично. – Что стоишь, беги, беги к своему любимому, глянь какая у него красавица жена, не сравнить с тобой! Ха-ха-ха! А детки, двое, говорят, что ангелочки.

Полина отступала к двери. Его слова терзали, били  больно, в самую душу.

—Прекрати! – закричала она во весь голос.

—Нет, не замолчу!  Сколько же мне носить в себе твое равнодушие, и пренебрежение? Сколько?  Ты предала Карпо ради этого богатства! – он стал указывать на дорогую обстановку, — а меня обрекла на вечную каторгу. Какая же ты стерва?!  Какой же я был слепой?

Последние слова вернули Полине самообладание.

—Да! Я стерва!  Но не ты ли со своим папочкой сделали меня такой?! Забыл, как сожгли сено, как хотели убить Карпо? А когда не получилось, упекли на высылку? Забыл!?  Если забыл, я напомню, что может своими страданиями  спасла любимого человека.  Он на каторге, видите ли!? Нет, это я на каторге! Это мой отец  убил себя, чтобы не прятать глаза от людей.

— Нет! Нет! Это ты убила его! Ты! Ты! И только ты. – Андрей резко выбросил вперед правую руку с вытянутым указательным пальцем   и будто вонзил его ей в самое  сердце.

Полина юркнула в дверь комнаты, придавив ее спиной. Она зажала ладонями уши, чтобы не слышать его крик. Но его слова, минуя все преграды, проникали в ее мозг и били,  били, били.

—На песке и на камнях растет трава, а ты бесплодна как лед!

Она лежала на кровати, смотрела в потолок. Слезы не вытирала, ей хотелось по-волчьи выть, но она задавливала в себя рыдания.  Полине казалось, что она провела долгое время  под плотным, черным одеялом, ей хотелось свежего ветра, чтобы он выветрил  скверну из ее помятой души.

Одевшись, она вышла из комнаты, муж спал одетым на кровати. Она мышкой проскочила мимо него. 

Конь  светло-рыжей масти  вынес ее далеко в степь, которая бугрилась пахотой и кое-где  щетинилась нетронутой стерней.   Полина не смогла бы себе ответить, как и почему   оказалась на той делянке, где первую ночь они провели с Карпо. Спешившись, пошла к тому месту, где стояла та копна. Она почти явственно ощутила волнующе запахи еще не высушенного сена. Комок подкатил к горлу, Полина, обняв шею коня, дала волю слезам. Слезы смыли самые черные ощущения и принесли мысль, которая слабым, радостным огоньком  прогнала кошек, скребущих ее душу.

—Он приехал, я увижу его.

Сладкие грезы привели ее к Карпо, но это были скорее воспоминания, чем мечты о будущем. Едва она успела взглянуть в даль своей жизни, как ее придавила глыба пустоты и безысходности.— Карпо никогда не простит меня!

Прошел еще день, Андрей и Полина ходили по дому, не замечая друг друга.  Но общий дом — это не параллельный мир, заботы заставляют общаться.   Андрей ехидно бросал слова-камешки в  жену:

—Что дорогая? Не удалось увидеться? Беда-то, какая? Уехал ни весточки тебе, ни поклона!  Что ж так? — в голосе его появилась насмешливая ирония и даже издевка.

—С чего ты взял, что он обо мне думает? За все зло, что мы ему сделали, нас прихлопнуть надо, а не поклоны бить.

—Может ты и права, но без меня ты на станцию ездить не должна.

—Охранять меня будешь?

—Понимай, как знаешь.

***

Заседание партийной ячейки проходило спокойно и даже буднично.   Стоял вопрос об агитации  бедноты, о разъяснительной работе на селе.  Присутствовало всего несколько человек, приехавших из разных сел, куда успела внедрить свои щупальца  партия.

—Карп Николаевич, ты недавно посетил село, в котором родился и вырос. Нам интересно узнать, какие настроения там преобладают? – поинтересовался глава ячейки Филипп Дольский.

— Люди  села очень далеки от нас. Крестьянина не волнует никакая революция, его голова забита заботами о семье, об урожае и другими неотложными на селе делами.  Что такое революция, они не знают и не хотят знать.

—Невеселую картинку ты нам нарисовал, но быть такого не может, чтобы все были довольны жизнью и не пошли бы за нами.

—Зажиточных людей в нашем селе много, они используют наемный труд, но обиженные батраки “красного петуха” пока не пускают.

—Как я понимаю, что “красный петух”, это поджог?

—Вы правильно понимаете, петух больше гуляет по причине зависти, чем недовольства.

—Получается так, что нас ждет неудача в этом серьезном деле.  Крестьян, недовольных  своим положением, готовых сознательно, открыто или скрытно противодействовать властям, почти нет.  Население страны в основном крестьяне. Если мы их не сможем поднять, то революция не состоится. Как показал 1905 год, рабочим самим не справиться. Сколько же тогда еще будут измы... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6