Камилла, роман, первая часть

Роман «Камилла» Владимира Загородникова, автора 14-ти сборников стихов и прозы, рассказывает о любви двух творческих людей – поэта и художницы, которые жили в нашем городе Горячий Ключ, где они познакомились.
Книга об их творчестве, о любви, в первую очередь, будет интересна творческим людям, ибо большинство персонажей проживает в нашем городе и чьи имена и фамилии не изменены автором. Тем, кто выбрал в своей жизни творчество, творческий путь – трудный путь свободного художника, в котором больше разочарований и непонимания, чем побед и славы. Но именно творческие люди во все времена учили нас понимать души других людей и прививали нам вкус к искусству. Люди, посвятившие себя искусству, не могут, не должны оцениваться как товар. Как можно требовать уважение к миру от непонимающего творчество?
Читая третью, заключительную часть книги, читатель почувствует, где у человека находится душа.
Автор имеет свою страничку в Интернете на сайтах Стихи.ру и Проза.ру, где вы можете прочитать стихи поэта.












                Посвящается Камилле Клодель -
                французскому скульптору-графику
                (1864-1943 гг.)






Автор: Владимир Загородников

Год и место написания: Кубань, г. Горячий Ключ, 2013 г
Год и место первой публикации: 2013 г., Россия, сайт Проза.ру
Издан: Издательством "Экоинвест"(200 экз.280 стр.,г. Краснодар)
Литературная форма: роман
Жанр: романтическая трагедия
Место действия: город Горячий Ключ
Время: наши дни

















 









                Часть 1


         ВОСКРЕСЕНЬЕ. 10 часов утра. Начало весны. Наши дни.
Зазвонил телефон. Мужчина прямо из постели протянул руку, снял трубку и ответил:
- Да, слушаю. Кто, кто? Следователь Королёв? В чём дело, капитан? Да, это я. В морг для опознания? Кого?.. Да, это мой друг Иван Семёнович Малахов. Убит? Кем? Хорошо, я знаю, где находится морг. Через час буду.
Мужчина положил трубку. Отбросил одеяло и встал с постели. Накинул халат и пошёл умыться. Умывшись выпил воды и вернулся в комнату, в которой одевалась девушка лет двадцати пяти.
- Я всё слышала, Эдгар. Что случилось?
- Антисемита убили.
- Кого? – переспросила девушка.
- Антисемита, друга нашего. Друга детства. Мы выросли в одном дворе – я, Николай Королёв, Виктор Лапин, Валерий Саримов и старший брат Антисемита – Валера. Но он умер ещё в 18 лет от рака крови, вызванного желтухой, которую он подхватил, когда ездил в гости с матерью в Архангельск к деду. Дед был капитаном атомной подводной лодки. Такие дела.
- А Антисемит – имя такое что ли?
Мужчина посмотрел на девушку с недоумением и спросил:
- Ты не знаешь значение слова «антисемит»?
- Это вы, поэты, начитанные, а мы, художники, много не читаем.
- А ты считаешь себя уже художницей? Хорошо, можешь не отвечать. Кстати, ты красивая, но как мы... Ну, ты понимаешь... Где, когда и что было?
- Мы познакомились вчера в баре. Потом, узнав, что я художница, ты решил в два часа ночи посмотреть на мои картины. После просмотра картин мы поехали к тебе. Это не так далеко. Ты ещё спросил: "Почему у меня в мастерской не пахнет растворителями, красками?" Я ответила: "У меня установлен освежитель воздуха и вытяжной вентилятор".
- Ничего не помню.  Почти ничего, - с безразличием ответил хозяин квартиры. Он сидел и двумя руками держался за голову – то ли от вчерашнего бурно проведённого времени, то ли от звонка. Но его вид говорил о том, что звонок его расстроил больше, и он скорее принимал решение, чем слушал девушку. Когда она всё подробно рассказала, он встал и с озабоченным видом, в котором не улавливался взгляд, тихо сказал:
- Ну, Света, мне пора. Надо ещё друзей оповестить. Езжай в свою студию, ты ведь там, я так понял, и живёшь. А мне, милая моя, нужно ехать в морг на опознание.
- Понимаю, но я не Света, а Камилла.
Мужчина удивлённо посмотрел на девушку и извинился.
- Мы ведь ещё встретимся, Эдгар? Я была бы не против. Вот моя визитка. Если захочешь, заходи вечером. Расскажешь о друге. И вообще…
Мужчина налил в фужер горячеключевской минеральной воды, быстро её выпил, как это бывает после пьянки, подошёл к девушке, поцеловал её и ответил:
- Не могу ничего обещать. Но тебе, видимо, понравилось. Да?
- Ты о чём?
- Ты понимаешь, о чём...
Девушка улыбнулась, взяла сумку, накинула на плечи красный плащ и вышла к лифту. Эдгар закрыл за ней дверь, подошёл к телефону, сделал четыре звонка и через 15 минут машина белого цвета, которую окрестили в народе «копейкой», со скоростью 60 км. в час ехала в морг, где Эдгара уже ждали друзья и следователь Королёв, которому, видимо, поручили вести это дело, – дело об убийстве друга Эдгара.  Машине 36 лет, и она «плелась» по первой полосе, а по второй её обгоняли новенькие автомобили различных марок. Водители смотревшие на владельца этой «груды металлолома» смотрели на владельца с сочувствием, как бы говоря:"Соболезнуем. Машину пора на утиль, а ты тут путаешься под колёсами".
 

                *  *  *


          ЧЕРЕЗ ЧАС ЭДГАР вошёл в здание морга, где его уже ждали друзья и капитан полиции.
- Поэт! – обратился один из друзей, обнимая Эдгара. – Что же это? Ивана больше нет...
- Да.Кто же это сделал? Какие шакалы? Первым он... не начнёт. Но если разойдётся, то «вырубить» пятерых – для него не вопрос.
Подошли другие друзья. Они обнялись как братья, которые «сто лет не виделись», и стояли так 5-7 минут. Капитан, понимая обстановку, не торопил их.
- Да! – глубоко вздохнув, сказал крепкого телосложения мужчина в кожаной куртке, похожий на преуспевающего бизнесмена. – Кто же это?
- Вот мы сейчас и послушаем капитана, - сказал Эдгар, подходя к молодому следователю, которому на вид было 25-30 лет.
- Что произошло, капитан? – указывая на кресло рукой и приглашая всех сесть, спросил Валерий.
- Словом, - начал следователь, - Ивана Семёновича Малахова, как я понял, вашего хорошего друга, убили. Причём, зверски, на иудейском кладбище.
- На иудейском? – переспросили все.
- Да.
- А что делал Антисемит на иудейском кладбище? Оно ведь, насколько я знаю, находится в посёлке, а не в черте города? Может, я и ошибаюсь.
- Да. Но что вы сказали? Антисемит? Он что, евреев не любил?  - удивлённо спросил капитан.
- Мы потом вам всё объясним. Это у него такое среди нас прозвище было.
- Ясно, - произнёс капитан, снимая фуражку. Открылась дверь, и человек в белом халате сказал, что можно приступать к опознанию тела. Все встали и медленно вошли в комнату, где на металлических столах лежало шесть трупов. Работник морга подошёл к третьему столу, остановился и сказал безразличным тоном:
- Предупреждаю, зрелище не для слабонервных.
Все насторожились после таких слов, словно им предстоит увидеть такое, отчего у них на головах зашевелятся волосы.
- Готовы? – скомандовал работник морга. – Открываю.
Он снял белую простынь с тела и отошёл в сторону. Друзья подошли к телу убитого и широко раскрыли глаза – то ли от страха, то ли от вида изуродованного тела Ивана. Николай упал в обморок, настолько было обезображено лицо Ивана. Работник морга посадил его на стул  и дал понюхать нашатырного спирта. Капитан побежал к умывальнику, сразу стало ясно, что это его первое дело. Эдгар, Виктор и Валерий остались стоять и всматривались в лежащее перед ними тело.
- Я подожду вас в коридоре, если не возражаете, сказал капитан, как бы стесняясь того, что о нём могут подумать присутствующие.
- Заберите Николая с собой, - попросил Эдгар.
- Ну что? Ваш парень? Опознали?
- Да. Видите на левом плече татуировку «Три богатыря» из русской сказки? Это Иван.
- Вам виднее, - закрывая тело простынёй, заключил судмедэксперт с наколкой на пальцах правой руки «Саша».
- Что от нас требуется, Саша? – спросил Виктор.
- Ничего. Теперь идите к следователю, у него все бумаги подпишите.
Мужчины вышли в коридор и сели по своим местам.
- Ваш друг? – спросил следователь. – Опознали?
- Да, - ответил Эдгар.
- Соболезную. Теперь подпишите протокол опознания и разъясните, что значит «антисемит»? Он был убит на иудейском кладбище. Что он там мог делать вчера в двадцать часов вечера?
- Поэт, давай ты, - предложил Виктор.
- Значит так, товарищ капитан. Иван не любил евреев, но это на словах. Читал антисемитскую литературу – разные там «Протоколы сионских мудрецов» и другие материалы. Такое сейчас продают всюду. Но чтобы входить в какую-то националистическую группировку или осквернять памятники, призывать к борьбе с евреями, до этого не доходило. Он думал и обвинял во всех грехах и бедах, которые творятся в России, евреев. Говорил: «...как крепко взяли они Россию за горло в семнадцатом году, так и держат её до сих пор». Все олигархи – евреи, воры да коррупционеры. Негодовал по поводу того, что много евреев в православных церквях. Немало и в высших иерархических её кругах. Евреи на телевидении, в шоу-бизнесе, в экономике, в ФСБ, в СМИ и т.д. Считал, что евреи виновны в том, что русские вымирают. Винил врачей, где, по его сведениям, тоже много евреев. Что они берут большие взятки за операции. Ставят специально неправильные диагнозы, назначают дорогостоящие лекарства, чтобы родственники больного покупали препараты прямо у них в кабинетах или в аптеках, с которыми у них сговор. Словом, у таких же евреев. «Вы видели, - часто говорил он, - чтобы посадили хоть одного врача еврея за взятку или неправильное лечение?» Так что, капитан, получалось, как у Высоцкого: «Евреи, евреи, кругом одни евреи…» Дальше слов это не заходило. Поверьте, попался на (все друзья одобрительно кивнули в знак согласия) удочку националистической пропаганды.
- Мы смеялись над этим, - продолжал Эдгар, - а он всё доказательства и примеры приводил из националистических газет. Вот мы и дали ему прозвище Антисемит. Так и прижилось.
- Понятно, - утвердительно заключил следователь.
- Теперь расскажите, что произошло, на самом деле, на кладбище, да ещё и иудейском, - попросил Николай. – Он, вообще-то, любил посещать кладбища, читать надписи, смотреть на памятники, на скульптуры. Это у него с детства. Он даже по Интернету заказал сериал «Известные кладбища мира». Мы спрашивали его, зачем? Он отвечал, что интересно, какие могилы, склепы у знаменитых людей. Например, у Оскара Уальда, Джона Китса, Эдит Пиаф, Чарльза Диккенса и других знаменитостей. Оказывается, самые дорогие и красивые могилы и склепы у чикагских мафиози.
- Хватит, - остановил Николая Виктор. – Пусть теперь расскажет капитан. Что произошло? С чем идти к его семье?


                *  *  *


           - ЗНАЧИТ, ТАК, ребята, - начал капитан, - ваш друг Иван Семёнович Малахов был найден мёртвым в 8 часов утра уборщицей кладбища, гражданкой Андреевой Светланой Петровной на тропинке, куда, видимо, он дополз в надежде быть кем-нибудь увиденным и получить медицинскую помощь. Это я уже в ходе следствия предположил. Уборщица сообщила о происшествии приехавшему на работу директору кладбища Бергману Иосифу Иосифовичу. Тот со своими подчинёнными направился на место происшествия, где они увидели ужасающую картину. Истёкший кровью, с изуродованным лицом человек лежал между двух могил около тропинки. Директор и вызвал нас. Позвонил в полицию и сообщил об убийстве. И, как потом выяснилось, когда на место происшествия приехала полиция и мы, из отдела криминалистики, он показал нам разбитые надгробья. Всего пять надгробий. Разбивали кувалдами. На других оставили антисемитские надписи.
- Поверить не могу, чтобы Антисемит, то есть Иван, прошу прощения, мог такое сделать, да ещё и с сообщниками, - заключил Эдгар.
- А он этого  и не делал, - доставая из папки лист бумаги, сказал следователь. – Вот что пишет директор кладбища в пояснительной записке: «Мы не раз обращались в полицию по поводу того, что участились случаи вандализма на нашем кладбище со стороны националистической молодёжи. За последние 3 года было осквернено 16 могил». Вот так, - заключил капитан.
- Может, это и не Иван, а эти молодчики, - сделал предположение Виктор.
- Пока мы осматривали место происшествия и разбитые надгробья, снимали отпечатки пальцев, нашли три брошенных биты. Они были все в крови. Преступники их побросали, видимо, кто-то им помешал или ещё что, - продолжал капитан.
- Так значит, это всё же не Иван? – спросил Валерий Саримов.
- Нет. Когда мы изучали место происшествия, наша собака начала лаять в сторону забора. Сержант  побежал за собакой, которая что-то почуяла за забором. В пятидесяти метрах от места происшествия в заборе оказалась дыра. Через пять минут раздался выстрел, - продолжал капитан. – Мы с оружием в руках бросились на помощь сержанту. Когда мы подбежали к дыре, через которую без проблем мог пролезть и здоровенный детина, старший лейтенант крикнул своему напарнику: «Аслан, ты жив?» - «Жив! - ответил старший. - Вот, поймал шакала. Мухтара, сволочь, убил. Идите сюда!» Мы по одному пролезли в дыру и увидели, как сержант надевал наручники на здорового парня, который не мог идти, потому что у него был открытый перелом левой ноги. Вот он и прятался в кустах за забором. Дальше, видимо, уже от сильной боли он убежать не смог. Кость выпирала. Страшное зрелище! – заключил капитан.
- Кто же этот человек? – спросил Эдгар.
- Дважды судимый Квасов Михаил Львович, - ответил капитан. – Теперь у нас появился подозреваемый. Ему оказали медицинскую помощь прямо на кладбище и увезли в больницу. С ним поехал полицейский для охраны. Вашему же другу помощь была уже не нужна. Это было вчера. За целый день мы продвинулись далеко. Этот Квасов сразу назвал нам всех соучастников. Говорит, напились и давай сперва между собой разбираться, а потом некий Тесак, кличка дружка его , предложил пойти на кладбище и разобраться с евреями. Ну Квасов и прихватил обрез, всё-таки темнеет. Значит, пришли они на кладбище ещё засветло. Начали крушить памятники, надгробья, а тут и ваш Иван проходил мимо и бросился на них. Решил остановить их и крикнул: "Вы что, с ума сошли?" Они ему ответили:" Это еврейские могилы, ты что – еврей?" Он им сказал:" Какая разница?" Ну, словом, слово за слово, и Иван сразу двоих и положил. Потом получил сзади по голове тяжёлой битой. Упал. Те двое, а их было всего четверо, пока другие приходили в себя, начали избивать его битами. Он очнулся, пнул третьего, тот упал. Так они его и добивали; Нанесли шесть ножевых ударов в грудь. И тогда он ещё пытался встать. Тогда Квасов, очнувшись, хотел его со злости застрелить из обреза, и с раной в голове, он ударился об угол надгробья, из которой шла кровь, бросился на Ивана, но Кривцов его вовремя остановил:" Ты что, придурок? Люди соберутся. Так добьём". Ну и принялись добивать, словно сумасшедшие. Они, мало того, напились самогона, так ещё и димедролом его запивали. Вот и всё, что вам пока надо знать.
- Так это случилось позавчера? – уточнил Эдгар.
- Да. Всё это – в интересах следствия, мы не могли вам сообщить и жену попросили, чтобы пока никому о следствии не говорила, не звонила.
- Так вот почему я уже два дня не могу дозвониться до Ивана, - сказал Валера.
- Да. Всё раскрыли по горячим следам. Все признались. Рассказали, как всё происходило. Трое в изоляторе, один в больнице, - заключил капитан, вставая. – Да, чуть не забыл. Еврейская диаспора благодарна Ивану, и главный раввин сказал, что без Ивана так и продолжались бы погромы, которые длятся уже три года. Также сказал, что расходы по похоронам диаспора возьмёт на себя. Они свяжутся с супругой убитого. Они уже встречались вчера вечером и обо всём договорились. Вот телефон раввина. Теперь вы всё знаете и можете делать то, что должны. Соболезную. Если что, вот и мой телефон. Когда будет суд, я свяжусь с Эдгаром. Всего хорошего.
И капитан пошёл по своим делам. Друзья же направились к жене Ивана, Марии,  и двум его детям – Наташе и Саше.


                *  *  *


- ПРОХОДИ. Я уже подумала, что я – эпизод в твоей жизни. Так это вы, поэты, называете, - Муза на ночь?
- Здравствуй, Камилла художница! Видишь, я запомнил. Да, некоторые предметы я узнаю, - сказал Эдгар.
- Садись в кресло. Выпьешь чего-нибудь?
- Спасибо! Я с поминок. Сегодня Ивану 9 дней. Мы сидели там с друзьями и вспоминали его. Наше детство, наши похождения…
- Антисемитизм, от слова – антисемит. Я прочитала, - неожиданно промолвила Камилла.
- Да!  Так вот, Иван антисемитом не был. Начитался всякой литературы, вот и  вбил всё это себе в голову. Сколько таких, которые верят всему. Госдума приняла закон о наказании за распространение националистической литературы.
- Я читала благодарственное письмо в газете от раввина и некролог от имени диаспоры."Русский парень ценой своей жизни помог раскрыть преступления, которые не смогла раскрыть полиция три года. Вандалы будут осуждены".
- Да. Они всё выполнили, что обещали, - усаживаясь в кресло, произнёс Эдгар. – И похороны оплатили, и поминки, и место хорошее на христианском кладбище устроили, а это сейчас трудно. И на похоронах были. Обещали помогать семье.
- Вот тебе и иудеи! Интересно, если бы всё случилось наоборот, как бы поступили...
- Кто? Православные христиане? Русские?.. Это взрослый вопрос, Камилла, - подчеркнул Эдгар.
Камилла налила в фужер красного вина и подошла к Эдгару.
- А я взрослая девушка, - улыбаясь протянула фужер гостю хозяйка. – Теперь вот знаю о том, что иудеи совершают обряд обрезания и иудеем может быть только еврей, родившийся от матери еврейки. А евреи христиане могут иметь мать и не еврейку, а лишь отца еврея. Главное здесь – крещение. Евреи – католики, православные, даже жена Ясира Арафата была еврейкой, но приняла ислам. Всё переплелось в этом мире. Может и к лучшему.
- Ясно. Экзамен принят, - улыбнулся Эдгар и поставил фужер на стол, даже не пригубив его, только вдохнул аромат вина, как это делают дегустаторы – пару раз в себя, чтобы определить качество вина. – Так ты здесь живёшь и работаешь?
-Да. А сплю я на втором этаже. Ты заметил, что это коттедж? Мне купил его папа. Он работает в Якутии, точнее в ЗАО «Якутзолото» - так, кажется, называется эта компания, - пояснила Камилла и села напротив Эдгара. – Почему ты пришёл? Ведь я уверена, что есть 2-3 дома, куда ты можешь пойти и остаться на всю ночь. Я права? Почему же ты пришёл ко мне?
- Камилла, мне 45 лет, тебе 22 года. И, если мне не изменяет память, ты меня пригласила. Припоминаешь?
- Туше! Откуда ты знаешь сколько мне лет? В этом городе я живу недавно, у нас нет общих знакомых. Мы познакомились в баре, куда я зашла поесть, так как не люблю готовить для себя. Лень, - уточнила хозяйка большого дома.
Эдгар взял со стола телеграмму взглянул на неё и положил на место.
- Послание от подруги. Живёт в Магадане, где проживала и я, пока папа не купил мне этот дом на юге.
- Итак, мне 45, тебе 22…      
- Ха-ха-ха! Как в фильме «Осень в Нью-Йорке»! с Ричардом Гиром, - перебила Камилла гостя.
Эдгар улыбнулся и посмотрел на фужер Камиллы, который был уже пуст.
- Да, хороший фильм. Почему ты подошла ко мне в баре? Именно ко мне? Там много было молодых парней, и...
- Во-первых, ты смотрелся в компании, что-то рассказывал о Гогене. Твои жесты… у тебя красивые пальцы, и когда ты подключаешь к рассказу жестикуляцию рук – это впечатляет. И во-вторых, я видела твоё интервью по местному телевидению, в котором ты рассказывал о литературе города и литературном объединении. Читала твои стихи в газете и альманахе. Прочитала два сборника стихов «Как на духу», два тома, и это всё меня впечатлило. Таков расклад.
- Кто тебе дал книги? В библиотеке взяла?
- Нет, купила в книжном магазине, в жилом комплексе «Инга». Так это называется? Заходила на твою страничку в Интернете на сайт «Стихи.ру». Там я прочитала твои новые стихи, о тебе и, главное, рецензии, которые написали тебе другие авторы. Теперь, понимаешь? Я не просто подошла и пригласила тебя на танец,- я хотела с тобой познакомиться. Мне кажется: наши души – сёстры!
- Марина Цветаева! – протяжно уточнил Эдгар, уставший за целый день. – Её  слова. Марины.
- Вот я тебе и открылась! Сама удивляюсь. Обычно я так не поступаю. Бегают за мной! Ищут встречи. Звонят. Пишут валентинки. Я про Магадан, - уточнила хозяйка.
- Понял. Ты ясно всё объясняешь.
- Хорошо, когда есть полное взаимное понимание, - улыбнулась Камилла.
- Ну, до полного взаимного понимания нам ещё далеко, если «ещё» предполагает развитие наших отношений. И ещё! – улыбнулся Эдгар, - ты что-то забыла, рассказ не завершён.
- Что же? - удивилась художница.
- Я вспомнил тебя, Камилла! Зимой ты приходила в длинном белом пальто на заседание ЛИТО (литературное объединение, – авт.) по объявлению в газете. Мы приглашали любителей поэзии на Рождественские чтения. А, Камилла Клодель!
- Ты знаком с творчеством Клодель? Трагическая судьба. Какой скульптор! Какая любовь! Какая судьба! Родной брат поместил её в дом для душевнобольных! Надо же!
- И заметь, она прожила в нём до 78-ми лет. Напоминает дочь Гюго и её судьбу. И она в таком же месте закончила свои дни. Так как её звали? – решил проверить Эдгар Камиллу.
- Адель! Вот это любовь! – наливая себе вина, с чувством гордости ответила художница.
- Браво! Браво! Я тебя сразу тогда заметил, на заседании ЛИТО. Ты села за последний стол и внимательно слушала художника, которого мы пригласили, чтобы он рассказал о своём творчестве. Он принёс пять картин и на их примере рассказал о своём творчестве, - заключил Эдгар. – Я не ошибся?
- Да, - подтвердила Камилла, - это была я. Но тогда я о тебе ничего не знала. Его картина «Депеша» мне понравилась. Неплохая работа.
- Неплохая работа?! Я ведь ещё не видел твоих работ, а ты уже даёшь заключение. Картина хорошая, только без лиц.
- Ты не видел? – возмутилась хозяйка. – Ты не видел мои картины? А той ночью?
- Я не помню. Так ты, я смотрю, знаешь обо мне много. А вот я – нет.

Стало темнеть. На улицах загорелись «кобры». Камилла включила свет. Начал моросить дождь. Прохожие ускоряли  шаги, чтобы попасть поскорее домой, приготовить еду, выпить чаю и сесть к телевизору, по которому показывают бесконечные сериалы по всем каналам, или игры, или разборки между родственниками. Эдгара такие передачи возмущали.
- Да, я о тебе знаю достаточно, но не знаю, что у тебя внутри, в душе.
- Ты же сказала, что наши души – сёстры! – напомнил Эдгар.
- Да, но и у сестёр бывают свои тайны.
- Ты любишь тайны?
- И тайны, скажем так, - пояснила хозяйка.
Они сидели у Камиллы в мастерской. Мастерская, была такой же  мастерской как и  у большинства художников. Картины стоят «лицом» к стене. А та, над которой художник работает в данный момент, скрыта от глаз посторонних белой простынёй. Почему художники так делают? Такой у них обычай. Толи боятся тему раскрыть, толи сглаза, толи в силу её незавершённости... Поэтому Эдгар и не мог оценить степень таланта Камиллы, словно она специально всё устроила так, чтобы он ничего не увидел. До поры…
- У тебя большой дом, - сказал Эдгар. – Сколько соток земли?
- Четыре. Все коттеджи построило ЗАО «Якутзолото». Здесь живут, в основном, пенсионеры, те, кто работал с папой. Я мало кого из них знаю. Мои родители в разводе вот уже 7 лет. Папа живёт в Москве, но часто уезжает в Магадан. В Магадане у нас есть четырёхкомнатная квартира. Раньше мы все вместе жили в ней. После развода мама захотела жить в Санкт-Петербурге на Васильевском острове. Она родилась в Смоленске, училась в Ленинграде, где и познакомилась с отцом. Папа купил ей трёхкомнатную квартиру на Васильевском острове, рядом с памятником Гоголю. Ну, а я решила уехать на юг. Хватит зимовать! Мама живёт в гражданском браке с новым «папой». Я была у них в прошлом году. У него от первого брака в Омске есть сын Сергей.
- Какие у тебя отношения с мамой? – спросил Эдгар. - Можешь не отвечать.
- Натянутые. Она никогда меня не понимала. Кстати, она по профессии искусствовед и художественный критик. К тому же, неплохо рисует гуашью. Пишет критические статьи о художниках. Она и меня учила с детства рисовать. Потом увидела во мне талант – и начала развивать его. Я поступила в Магадане в школу искусств, а потом закончила Академию художеств в Санкт-Петербурге. Работала в мастерской у Зураба Церетели. Но после года работы ушла.
- Не понравилось?
- В общем, я много трудилась, выполняла разную работу. За моё трудолюбие мне поручали исполнять ответственные заказы. Мастерская выполняла много заказов, и из-за рубежа тоже. Церетели хотел создать мастерскую вроде той, которая была у Тициана в Венеции. Мне так показалось.
- Я видел эту мастерскую, и царящую в нём атмосферу творчества, в фильме «Эль Греко», - пояснил Эдгар.
- Да, что-то вроде этого. Но больше за это время, находясь в мастерской, я набирала опыта и училась у акварелиста Дедова Анатолия Анатольевича, который мне всегда говорил: учёба учёбой, а ты должна идти своим путём. Он многому меня научил, а мастерская – трудолюбию. Когда мне надоело выполнять одно и то же, я ушла.
- Как Эль Греко, - засмеялся Эдгар. – «Стань Эль Греко. Зачем миру ещё один Тициан?» - процитировал гость фразу из кинофильма.
- Ты удивляешь меня. Говоришь цитатами...
- Извини, Камилла, я тебя перебил. Но я кроме фильмов о творческих людях – правополушарных, как называют на Западе творческих людей, ничего не смотрю. Все пересмотрел по 5-10 раз. Они вдохновляют на творчество.
- Я тоже, - улыбнулась Камилла. – С папой мне легче. Он меня понимает. Мать хотела, чтобы я жила с ними – с ней и её новым гражданским мужем, у которого пять ювелирных магазинов в Питере. Он не бедный. Когда мама узнала, что папа купил мне квартиру на юге, в тридцати минутах езды от моря, и я уезжаю из Магадана – не в столицу искусства, а в какую-то «тьмутаракань», она закатила мне сольный концерт: «Ты загубишь свой талант! Я что, зря столько времени потратила на тебя? Я мечтаю, чтобы ты стала знаменитой художницей. У меня здесь много знакомых творческих людей, большинство из них имеют выставочные салоны. А ты знаешь, сколько стоит большой Выставочный зал, для показа картин, в день? Да ещё в Санкт-Петербурге, где так и рыщут по мастерским и выставкам коллекционеры из Европы и Америки! Ты знаешь? А там ты будешь сажать картошку и выращивать капусту, что ещё делают на Кубани?»
- Она недалека от истины. Аграрный край, - согласился с её мнением Эдгар.
- Папа тоже удивился, уговаривал, делал сравнения, доказывал: Горячий Ключ – не Санкт-Петербург, подумай серьёзней. В конце концов, он купил мне дом в этом городе-курорте, поближе к друзьям, чтобы они за мной присматривали. Последние слова в аэропорту, которые я услышала от мамы были такими: «Ты там не задержишься надолго. Ты всегда старалась поступать наперекор мне!» Ты ещё не заснул? – спросила не без иронии Камилла.
- Я весь внимание. Продолжай. Обо мне мы поговорили. Поведай свою историю. Скажу пока только одно – ты взрослее своих сверстниц. Такое чувство, что у тебя за плечами большая жизнь. И кое-что ты уже пережила.
- Собственно говоря, главное я рассказала тебе. Останешься?
- Камилла! Мы едва знакомы. Вернее, девять дней. И чтобы остаться, нужно время.
- Да и возраста у нас разные. Ты уже спускаешься с горы, а я подымаюсь. Что может быть общего между нами? Начнут судачить, мол, вот председатель ЛИТО, редактор альманаха нашёл себе молодку и забавляется с ней. Стыд и позор! Как в первом томе «Как на духу», среди прочих рецензий на твои стихи есть и такие: «Разврат и непристойность», - развела руками Камилла, выражая недовольство рецензией.
- Камилла, не иронизируй. Прими всё, как есть. Время покажет. Мне пора. Надо поработать с альманахом – написать про больницу, как там «лечат» за счёт больных. И ещё пару критических материалов. Не обижайся. Продолжай писать картину. Не скучай.
- Буду работать до первых петухов. А может, я тебе не нравлюсь?
- Как может такая девочка, прости, девушка не нравиться? Дело не в тебе. Понимаешь, о чём я?
- Понимаешь, - тихо ответила хозяйка дома. – Я тебя или Вас провожу. Понимаете, о чём я?
 
И она расхохоталась до слёз - толи от своей шутки, толи от пары бокалов вина, которые она медленно выпила, рассказывая о своей судьбе. А может, и потому, что история её жизни, которая только начинается, показалась ей смешной. Эдгар тоже начал смеяться, но потому, что уж так заразительно и от всей души смеялась Камилла.
Они вышли на улицу. Дождь кончился. Слышен был стук колёс прибывающих к железнодорожному перрону поездов.
- Как ты здесь живёшь?
- Что? Шум колёс? Гудки локомотивов? Это иногда спасает меня от одиночества. Порой я иду на вокзал, сяду на скамейку и смотрю, как люди выходят из вагонов, бегут за газетами, водой, сигаретами. Посижу, наберу энергии и за работу, не чувствуя себя уже такой одинокой. Это мне помогает.
- «Я один, но это не значит, что я - одинок…» - так кажется?
- Да, Виктор Цой, - сказала Камилла. – Ты на машине? Я могу вызвать такси...
- Камилла, я на машине. Эту машину знают все творческие люди города. Ты не представляешь, сколько она послужила на благо ЛИТО?
- Где же она? – пытаясь угадать марку машины, на которой приехал поэт, спросила Камилла.
- Вот! – показал на видавшую виды «копейку» Эдгар.
- Вот эта? – Камилла снова расхохоталась. – Прости, прости, я не хотела. Кажется, в одном из твоих стихотворений я о ней что-то читала. «На самой прогнившей машине…» - вроде так, - процитировала она строку из стихотворения Эдгара и продолжала смеяться, словно не могла остановиться. Эдгар пожал плечами. Сел в машину. Ещё раз посмотрел на Камиллу, помахал ей рукой и поехал домой.


                *  *  *


 ЭДГАР ПОДЪЕХАЛ к дому. Взял рукописи поэтов и автобиографическую повесть
 Эллины Савченко, которую нужно было прочитать и отредактировать, закрыл машину и пошёл домой. Отогнал от себя Корсара – немецкую овчарку, который всегда своими лапищами бросается от радости на всех, кто проживает в доме, и пачкает им одежду.
- Где ты был? Позвонил бы, чтобы я не беспокоилась, - встретила вопросами его мать, Лидия Александровна. – Тебе Татьяна Плешакова звонила. И как прошли поминки?
- Ах, да! Совсем забыл. Что она хотела?
- Не знаю. Ты какой-то рассеянный.
- Забыл. Мы должны были поработать над альманахом. Провал в памяти! Поминки прошли хорошо.
- Не рановато ли? Провал в памяти? - удивилась мать.
- Со всеми может случиться. Я ей перезвоню.
Эдгар поужинал и пошёл в свою комнату. Мысли  путались, он был слегка возбуждён. Выдался трудный день. Поминки, Камилла... Но больше всего он думал о Камилле. Лёг на диван и уставился в потолок. Мысли о ней не оставляли его. Не отпускали. Мысленно возвращали в её дом: к разговорам, встрече.
- Интересная девушка, - думал он. – Что она нашла во мне? Вот так живёшь и не знаешь, что за тобой наблюдают, интересуются твоим творчеством, читают стихи на страничке в Интернете. Я помню её, как она пришла на заседание. Опоздала. Может, специально. Но мало ли тех, кто опаздывает? К нам приходят отдыхающие из разных городов Кубани, России послушать наши стихи, стихи наших авторов – авторов литературного объединения «Горячий Ключ». Так, во всяком случае, указано в объявлении на втором этаже, которое вывешивает Татьяна Михайловна, работник отдела культуры санатория «Предгорье Кавказа», каждое второе и четвёртое воскресенье текущего месяца. Я и не думал тогда, - продолжал размышлять Эдгар, - что всё так закрутится. Вынужден признать: Камилла недурна собой, главное – начитанная, хорошо образована, обеспечена, - дочь богатых родителей. Что такая девушка нашла во мне? О первой встрече я вообще ничего не помню. Что-то я сильно захмелел тогда. Давно не пил. Как эти черти могли меня так раскрутить на выпивку?
 Он улыбнулся. Зазвонил телефон. Он ответил:
- Да! А, Танюша! Прости…
- Где тебя черти гоняли? Я просидела два часа! Звоню – «вне зоны доступа». Хорошо, что Нина Логвинова пришла, и мы всё, как ты написал в пояснительной записке, сделали. Черновик готов. Один экземпляр забрала Нина на корректировку. Другой заберёшь утром, когда будешь ехать на работу. Посмотришь, может, ещё что-то исправишь. Но вроде получился насыщенный информацией и стихами альманах. Этот номер альманаха даже Нине понравился. И твои публицистические материалы о поликлинике, статья об  Онкологическом краевом центре в Краснодаре…
- А ты не хотела её печатать: «Как бы чего не вышло?!» Хороший материал  о том, как около Онкологического центра торгуют препаратами, якобы помогающими от рака. Бред! А полицейский проходит мимо... Пришлось ему объяснить ситуацию. Пусть люди почитают.
- Мне кажется, всё-таки о губернаторе и его владениях , о родственниках, племяннице, о недвижимости... не стоит публиковать. Снова тебя в прокуратуру вызовут.
- Публикуем! Правду надо публиковать. Она – правда! Тем более из столичной газеты.
- Так где ты пропадал? – сардонически спросила Татьяна. – На свидании был?
- Да! Ей 22 года, художница. Приехала из Магадана. Отец – один из учредителей, если я правильно понял, ЗАО «Якутзолото», богатый человек. Родители в разводе. Мать в Санкт-Петербурге с новым мужем. Отец проживает в Москве, но вот один или с кем-то – не помню. Часто летает в Магадан. Он ей купил около вокзала, - видела, там двухэтажные коттеджи на две семьи? - коттедж, она в нём живёт,- одна. Начитанная. Закончила Академию художеств в Санкт-Петербурге, школу искусств. Год работала в мастерской Зураба Церетели. Затем переехала сюда. Купила в «Инге» у Юли Шибановой мои книги, прочитала. Потом взяла книги в библиотеке, тоже прочитала. Нашла мою страничку в Интернете, тоже прочитала. Словом, спортсменка, комсомолка и просто красавица!
- Да, всегда ты попадёшь в какую-нибудь историю, - засмеялась Татьяна. – Помнишь, со Светой и с её родителями историю, которую ты мне рассказывал, чем она закончилась? Ей, если я не ошибаюсь, было восемнадцать? Эта что-то «старовата»!
- Ну пошутили, пошутили. Я тебе как своему заму и другу душу открыл, - вздохнул Эдгар. – А ты уже целую историю выдумала.
- Что «уже»? Послушай, а это не та, которая на юбилее  нашего хирурга подошла и пригласила тебя на танец? Она мне показалась такой стеснительной, нерешительной робкой...
- Да, она!
- Она красивая, обаятельная. Камилла, говоришь? И имя редкое. Послушай! Вы же ушли с юбилея вместе? Да? А мы тебя искали. Хоть бы предупредил.
- У нас, говорит, души – сёстры!
- Она так говорит? Красиво сказано.
- Да!
- Хорошо. Ты всё так ясно объяснил, что вопросов нет. Муж приехал с работы. Надо кормить его. Уже восемь часов вечера.
- Привет Юре! Утром заеду за своим экземпляром, - Эдгар отключил телефон.
- Ты ужинать будешь? – спросила мать. – Останешься ночевать у нас или к себе поедешь?
- Останусь. Разогрей, я поужинаю. А Юра пришёл?
- Да, вроде дома.
- Надо подняться к нему, узнать, как идут торги на бирже? Мы на акциях «сидим». Он купил акции Норникеля, а я Сбербанка. Три дня не интересовался тем, как проходят торги: в красной или зелёной зоне?
Зазвонил сотовый.
- Татьяна! Снова ты? Что-то вспомнила? - удивился Эдгар.
- Ну, давай дальше рассказывай. Что было дальше? Мне интересно.
- Ну, женщины!
- Ты её к себе повёз?
- Я же без машины был. Она повезла меня к себе, показать свои картины. Я ничего не помню. Как это вам удалось меня раскрутить на выпивку? 20 лет не пил. А тут от фужера и так опьянеть. Вы что-то мне подсыпали, наверное?
- Мечтай! Так как она рисует? Красивые картины?
- Ничего не помню. Проснулись у меня дома девять дней назад. В моей постели. Я её даже Светой назвал утром. Она не обиделась. Разбудил звонок капитана, это был день, когда Ивана на кладбище убили. Ну, короче…
- Вот тебе и муза!
- Ну, хватит уже подкалывать! Я пошёл ужинать. Ты эту историю дальше не продвигай. Я тебе как другу всё рассказал.
- Мог бы и не говорить. Ну, иди, ешь свой ужин. Да, ты дома или у матери, или уже у неё? – засмеялась Татьяна.
Эдгар поужинал и пошёл в свою комнату. Лёг на любимый диван и стал всё вспоминать – всё, что произошло за эти девять дней: знакомство с Камиллой, поминки, встречу с поэтами из Белой Глины, которые приехали к композитору Владимиру Бабкину, чтобы прослушать песни, которые он написал на их стихи. И много ещё всего... Ведь жизнь творческих людей насыщена. Встречи, знакомство, выпуск альманаха, выступления,работа со стихами, работа на своей страничке в Интернете и подготовка к изданию нового сборника «Наваждение». Словом, работы много. Эдгар лежал и думал:" С чего начать завтрашний день? Столько нужно сделать! Написать пару статей в альманах, заехать к художнику С. Тузову". Давно они с ним дружат, хоть и разница в возрасте большая – Эдгару будет 45, а Тузову – 65 лет, но они нашли взаимопонимание в  искусстве. Тузову нравились стихи Эдгара, а Эдгар считал Тузова одним из лучших художников в районе. Да и от краснодарских художников он не отставал, хоть и не имел художественного образования. Но больше всего им нравилось философствовать на различные темы, среди которых главной, конечно, была тема об искусстве и его развитии. Но мысли о Камилле его не покидали. Они всё больше и больше овладевали им. Временами ему казалось, что это хороший, приятный сон. И никакой Камиллы нет. С этими мыслями он и заснул, так и не раздевшись.


                *  *  *


         ПРОСНУЛСЯ ОН, как всегда, в семь часов утра. Встал, походил по комнате. Мать готовила завтрак. Он умылся, побрился, чего очень не любил, сел за стол и на скорую руку набросал порядок выступления авторов ЛИТО на большой сцене санатория «Предгорье Кавказа» в честь 20-летия ЛИТО. С руководством санатория он всё уже согласовал. Осталось только дать объявление в газете и по телевидению о том, что вход на праздничный концерт бесплатный. Он поговорил и с городскими коллективами, с шоу-балетом «Престиж», который исполнит пять танцев, чтобы люди не устали от стихов. Договорился с восходящей звездой Дашенькой – ученицей школы искусств, она исполнит две песни о казаках. Голос у неё сильный, видно, что с ней занимаются профессиональные преподаватели. Обещала прийти Любовь Сафонова, исполнить под гитару несколько своих песен. Приедут из Краснодара поэтессы Анна Мамаенко и Марина Мартынова. Словом, всё было готово к юбилею, осталось только его провести.
- Да, - подумал Эдгар, - если все придут и прочтут свои шедевры с чувством и вдохновением, юбилей получится интересным. Посмотрим. Ещё есть пять дней. Сегодня среда.


                *  *  *

          ЗА ЭТОЙ СУЕТОЙ, организацией и подготовкой к юбилею он забыл о Камилле. Подготовка к выступлению, репетиции всё вытеснили. Камилла звонила два раза, но Эдгар отвечал: «Камилла, сейчас я сильно занят. Встретимся на следующей неделе – во вторник или в среду. Пиши пока картины, вернее, дописывай свой «секрет». Я хочу увидеть шедевр. Меня зовут. До встречи!»
Но после такого общения с Камиллой у Эдгара оставался в душе осадок. Возникала мысль: надо бы не так сухо с ней говорить. Понежней, поприветливей, подольше общаться. Ведь она одна в городе. Может, скучает по родителям. Она ещё так молода. Любой может причинить ей боль. И некому её защитить, утешить, прижать к груди, приласкать.
- Эдгар, ты уснул что ли? Проснись!
- Извиняюсь, дальше Игорь Нефедёнок. Читаем по три стихотворения. Если чувствуете, что не можете со сцены прочитать наизусть свои стихи, читайте с листа. И репетируйте, осталось совсем мало времени. Нужно всё провести так, чтобы отдел культуры и наши «друзья» поняли: ЛИТО «Горячий Ключ» - это не люди, которых объединяет скука, а поэты, отдающие всё время творчеству. Не графоманы, а талантливые поэты, которых природа одарила этим главным на свете качеством. Репетируйте дома по два часа перед зеркалом. Всё, на сегодня достаточно. Завтра отдых. Послезавтра - выступление. Встретимся в 16.00, не опаздывайте. Приходите с семьями, со своими друзьями, подругами. Мы с Геннадием Назарс будем вас представлять. Вы будете выходить, читать свои три стихотворения и уходить за кулисы. После каждых трёх стихотворений, которые прочтут наши авторы, девчата исполнят один танец. Всего они представят публике пять своих лучших танцев. После Юры Наумова выступит Дашенька. Она споёт две песни. Да, чуть не забыл, нужно будет купить пять букетов цветов для девчат из шоу-балета «Престиж», подарить им цветы после пятого танца и поздравить шоу-балет с 10-летним юбилеем. После Даши выступят гости из Краснодара, за ними Любовь Сафонова.
- Она не придёт! – крикнула из зала Татьяна Пожидаева. – Она на гастролях. В Ярославле.
- Хорошо! Гена, вычеркни её из списка. Итак, по домам. Татьяна и Гена, останьтесь. Нужно ещё раз всё «прокрутить», - сказал Эдгар.
- Итак всё ясно. Меня муж ждёт. Третий раз звонит. Приехал за мной. Мы едем на день рождения, - укладывая свои стихи в сумочку, пояснила Татьяна Плешакова.
- Ладно! Расходимся. Гена, я тебя подвезу.
Они ехали на старенькой «копейке» Эдгара и разговаривали о предстоящем концерте.
- Как думаешь, Гена, вроде всё должно получиться. Все готовы, читают неплохо.
- Да, - ответил Гена. – Но это в пустом зале. Когда зал будет полным, кто знает? Некоторые могут засуетиться. Многие авторы ещё не выступали на большой сцене, на публике.
- Всё проведём красиво. Мы сделаем это! – стукнул по панели автомобиля Эдгар. Зазвонил телефон.
- Да! Кто, кто? Плохо слышно, я в машине еду. Кто это? А, Камилла! Радость моя! Извини, тут такой шум, ты ведь видела мою машину… Я тебе перезвоню из дома.
- Камилла? Это кто? – поинтересовался Гена.
- Как тебе сказать? Познакомились в баре, на юбилее. Ты, кстати, не пришёл. Молодая. Живёт в коттедже у вокзала. Знаешь, там коттеджи понастроили из ЗАО «Якутзолото». Акционерное общество такое что ли? Сейчас столько всего…
Ну встретились пару раз. Живёт одна. Ей кажется, что она в меня влюблена. Купила мои книги, прочитала их, нашла в Интернете мою страничку. Ты понял?
- Серьёзная девочка. Видать, нашей породы. Я не пришёл на юбилей, извиняюсь. Отец приболел. Пока приехала "скорая", то да сё...
- Понимаю. Гена, мне будет 45, ей ещё 22 года. Родители в разводе. Богатые люди. Чёрт! Ты куда подрезаешь? Смотри, а! Ты видел, Гена? Включает правый поворот, а поворачивает налево!
- За рулём девчонка! Видишь, чуть маршрутку не задела. Вот женщины! Как они ездят? А ещё обижаются, когда им скажешь, - рассмеялся Гена.
- Какой там «обижаются», скажешь тоже. Одна мне дорогу на Ярославского не уступила, так я её обогнал и покрутил пальцем у виска. Так она мне средний палец показала. Хотя есть среди них и такие, которые могут «читать» дорогу, а не болтать по сотовому.
- Гена, приехали. Послезавтра не опаздывай. Мы должны всё провести на уровне. Прочти ещё пару раз сценарий. Ну, бывай!
  - До свидания, Эдгар! Привет матери передавай.


                *  *  *


           ЭДГАР ПРИЕХАЛ домой, словно выжатый лимон. Усталый, раздражённый. Поужинав он прошёл в свою комнату и забыв, что обещал позвонить Камилле, выключил телефон. Он всегда в 20.00 выключал сотовый, говорил всем: «После 20.00 у меня личная жизнь». И все это знали и не звонили. Эдгар посмотрел фильм «Аноним» и вскоре заснул.


                *  *  *


            ПОЭТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР, посвящённый юбилею литературного объединения «Горячий Ключ», прошёл отлично. Женщины пришли в новых платьях и выглядели торжественно. Авторы читали свои стихи с выражением. Зрителей было много, зал заполнили жители города, любившие поэзию, гости города и люди приехавшие на лечение в наш город. Было много цветов. Концерт длился до восьми часов вечера. В конце, когда своё стихотворение «Матерям» прочитал Владилен Гостев, Эдгар попросил подняться на сцену всех участников вечера. Все поднялись, встали полукругом у микрофона, в который Эдгар говорил прощальные слова и благодарил всех, кто пришёл послушать стихи городских поэтов, гостей из других городов, приехавших выступить вместе с авторами литературного объединения. Зачитал телеграммы, присланные творческими друзьями из Кубани, России в адрес ЛИТО. Валерий Михуля снимал всё происходившее на видеокамеру, чтобы сделать потом фильм, посвящённый юбилею ЛИТО. Особенно хорошо выступили авторы Николай Чернов,  прочитавший стихи Сергея Есенина, Николая Зиновьева из Кореновска и свои две басни. Юрий Наумов в свойственной для себя манере прочитал три своих работы, за что «сорвал» аплодисменты. Самой красивой из женщин была Татьяна Плешакова, специально заказавшая для такого торжества новое платье. Выступила и Наталья Андреева, корреспондент местной газеты. Прочитала два стихотворения и немного рассказала о создании ЛИТО, у истоков которого она стояла. Все держали в руках осенние цветы и наслаждались аплодисментами зала, которые, несомненно, заслужили. Эдгар также вручил большой букет работнику отдела культуры санатория «Предгорье Кавказа» Татьяне Михайловне за многолетнюю дружбу с авторами ЛИТО, которая помогала устраивать поэтам такие мероприятия и советовала, как и что сделать лучше. В конце Эдгар поблагодарил всех, кто нашёл время прийти и послушать стихи авторов ЛИТО, и заверил всех, что такие вечера с разрешения администрации санатория будут проходить чаще. Следующее выступление авторов ЛИТО планировалось провести на Рождество. Ещё он добавил, что в организации этого юбилея никакого участия не проявил отдел культуры города, который давно уже забыл, что в городе существует литературное объединение – одно из ведущих  в крае. «До новых встреч!  И спасибо, что пришли», - поблагодарил всех Эдгар, и авторов, и зрителей.


                * * *


 - ТАТЬЯНА! ЕФРЕМЕНКО! Вы со мной?
Подошёл Дмитрий Ефременко и сказал, что Татьяна давно уже ждёт на выходе в своём лёгком платьице, на которое накинут плащ, и дрожит от холода.
- Хорошо, тогда я попрощаюсь и поблагодарю ещё раз Татьяну Михайловну, а вы ждите.
Эдгар зашёл за кулисы, поцеловал ручки девчатам, которые прекрасно исполнили свои танцы в нарядно сшитых ими же самими костюмах, которые не ожидали, что всё пройдёт так организованно и весело. Затем он попрощался с Татьяной Михайловной, поблагодарив её за участие. Когда он вышел на улицу, все поэты ждали его и не расходились. Все обсуждали мероприятие, которое им самим понравилось. Был холодный вечер. Ноябрь. У всех хорошее настроение. Никто не хотел расходиться.
- Всё, всё, поэты! Мы сделали это! Теперь в городе будут говорить о нас не как о людях, которые пишут там что-то и читают это в 27-м кабинете сами себе. Подошла Татьяна и сказала Эдгару, что уже замерзает.
- Садитесь в машину с Ефременко, я ещё вот с этими женщинами поговорю минут пять, и мы поедем.
- Только побыстрей, Эдгар! Сегодня что-то холодно.
Через 15 минут они втроём ехали на машине Эдгара в приподнятом настроении.
-Я думал, что не все придут, - заметил Ефременко. – А смотри, все пришли и все хорошо выступили, краснодарские тоже показали себя.
- Мы знакомы с ними ещё со времён Ассоциации молодых писателей Кубани, когда с Зангиевым, ныне проживающем в Страсбурге, ездили на его машине  два раза в неделю в Краснодар на улицу Мира, 57. Представляешь, Татьяна, два раза в неделю! А мы собираемся два раза в месяц. Тогда Марина писала хорошие стихи, они мне нравились.
Чувствовалась в них мощь и индивидуальность. А вот ушла в веру, и стихи стали другими. Но глубина в них всё же осталась.
- Что поделать, - заключил Дима.
- Тогда председателем Ассоциации был Кузнецов Валерий. Много авторов приезжало, со всей Кубани. 75 человек! Помню Татьяну Шкодину, Евгения Петропавловского, Людмилу Зайцеву, о которой мы писали в альманахе в рубрике «Памяти поэта», Людмилу Лобанову, Ларису Сашинскую, которая писала диссертацию на мои стихи из сборника «У одиночества нет дна». Сколько лет прошло! – с удовлетворением произнёс Эдгар, - с 1994 года. А кажется всё было - вчера. Как время летит? Птицы летают с меньшей скоростью.
- Смотри, куда едешь! – крикнула Татьяна, - сейчас в такси врежемся! У тебя фары почти не светят, мой муж боится, когда я с тобой еду.
- Хорошо, хорошо, едем тихо, но виноват таксист: он высадил пассажира на остановке. Это запрещается правилами, и он создал ситуацию… - ответил Эдгар.
- А помнишь, Татьяна, два месяца готовились к юбилею? - спросил Эдгар. – Как писали объявления, потом с Игорем Нефедёнком расклеивали  их, как раздавали пригласительные открытки, давали объявление в газету. А теперь, после всего, так тихо на душе, словно что-то такое мы сделали, чем можно по-настоящему гордиться.
- Всё, приехали, - сказал Дима. – Я выхожу.
Эдгар проехал ещё пятьсот метров до дома Татьяны. Они посидели в машине ещё минут пять. Поговорили.
- Куда поедешь? К Камилле или домой? – улыбаясь, спросила Татьяна.
- Не знаю. Хочется отдохнуть в тишине после всего. Может, поеду к себе на квартиру. Заварю чай и…
- Мои уже машут. Я пошла.
Татьяна взяла цветы, коробку шоколада и вышла из машины. Подошёл Юра, её муж, и спросил:
 - И на этой... машине ты возишь мою жену? Она же вот-вот развалится!
- Эта машина, знаешь, сколько послужила и ещё послужит на благо литературы района? – улыбнувшись ответил Эдгар. – Всего хорошего!
- Как всё прошло? - спросил Юра.
- Жена расскажет и посмотришь на видео. Мы с Валерием Михулей сделаем фильм «Восхождение», - уточнил Эдгар. – Кстати, Татьяна, ты заметила, художники тоже пришли.


                *  *  *


          ПОЗВОНИВ ИЗ МАШИНЫ брату Юре, он предупредил его, что домой не приедет, а поедет ночевать к себе на квартиру, которую арендует, что юбилей провели так, как планировали, - по сценарию. Приехав домой, Эдгар упал на кровать и какое-то время лежал с открытыми глазами под впечатлением проведённого вечера. Зазвонил телефон.
- Да! – ответил Эдгар, думая, что звонит один из авторов объединения. - Слушаю!
- У тебя усталый голос, председатель. Но слышатся в нём нотки удовлетворения.
- Камилла! – обрадовался Эдгар. – Виноват по всем статьям. Совсем забыл, что обещал тебе позвонить. Прости. Я у себя дома. Отдыхаю после бурно проведённого юбилейного  вечера. Пришло много горожан и гостей.
- Три дня, Эдгар! Три дня я звоню, а ты всё обещаешь: «Позвоню, Камилла. Сейчас занят». Ты забыл, что я существую! Что я жду! Приезжай ко мне. Отметим. Поговорим обо всём. Кстати, я всё видела своими глазами!
- Камилла! Я даже забыл написать тебе пригласительную открытку. И по телефону не позвонил и не пригласил. Я – плохой!
- У вас всё получилось. Мне понравилось. И как ты держался, и как вел себя, вручал грамоты, подарки. Девчата хорошо танцевали. Молодцы, настоящие профессионалы. Они уважают ваше ЛИТО, раз пришли и выступили. И красиво смотрелось из зала, как вы им вручали цветы и награждали грамотами. Дашенька тоже хороша. Чувствуется: она занимается серьёзно, и с ней занимаются серьёзно. Словом, приезжай, мне скучно и страшно.
- Опять! – возмутился Эдгар. – Почему страшно? Чего ты боишься? Что на тебя находит временами? Может к тебе кто-то пристаёт? Ты скажи.
- Нет, я не могу объяснить природу этого страха.
- Снова тайны? Этот страх! Он не с детства ходит за тобой? В каком уголке души он прописался?
- Приезжай, Эдгар. Я тебя зелёным чаем напою, твоим любимым. Поговорим. Ну приезжай, милый!
- Камилла! Уже одиннадцать часов ночи. Я лежу на диване и не хочу даже шевелиться. Завтра, завтра после работы я заеду. Обещаю.
Возникла пауза. Эдгар подумал:" Камилла обиделась. А как не обидеться? Если я всё время забываю о ней. То одно, то другое... Уже самому стыдно!" –
лежал и «воспитывал» себя Эдгар.
- Хорошо! Подожду до завтра, - ангельским голоском прошептала Камилла, да так, что Эдгару стало не по себе.
- Камилла! Мне самому стыдно. Ложись спать выспись. А завтра поговорим. Хорошо? Спасибо, что пришла, внимательно смотрела, и слушала как завороженная, я надеюсь. Но не видел тебя в зале. В каком ряду ты сидела?
- Ладно. До завтра. Завороженная отключается. До связи. - Она отключила телефон и положила его на стол, рядом с красками.
- До завтра, - повторил её слова Эдгар. Он почувствовал горький осадок осевший  в его душе после разговора с Камиллой. Начал винить себя за то, что мало уделяет ей внимания. И тут же убеждал себя в том, что он не виноват.
"Возможно, девочка ошиблась адресом. И кажется ей, будто между нами может возникнуть настоящее чувство. Хотя она так молода, но поступки, разговор у неё взрослого человека. Получается, что она бегает за мной, а я вроде и не замечаю этого. А если у неё настоящее чувство ко мне? Тогда кроме боли я ничего ей не приношу, - лежал и думал Эдгар. - И что это у неё за страхи такие? Мы едва знакомы, а я уже не впервые слышу о них.


                *  *  *


             ЭДГАР ПРОСНУЛСЯ, как всегда, в семь. Умылся и поехал на рынок. Разложил товар и стал читать книгу «Жизнь вечная» первый том, которую написала в соавторстве с Натальей Лобуновой Ольга Лебединская – его тётя по материнской линии.
Начали собираться поэты, художники, обсуждать вчерашний день ( горожане знали, что в этом углу у хозяйственного магазина Валерия Кузнецова собираются поэты, художники, музыканты, творческие люди города и, что порой там бывают даже очень жаркие споры). В такие часы Эдгару было не до торговли, искусство важнее. У него не было больше работы, и всё, что он зарабатывал за 4 часа на старом рынке, где продавал всякую всячину: резинки, иголки, нитки, менял старые «бегунки» на новые на куртках, сапогах, ранцах, сумках,- уходило на выпуск альманаха, на цветную обложку, бумагу, заправку картриджа, рассылку альманаха в 52 адреса – творческим друзьям ЛИТО и его давним литературным друзьям. Всё, что оставалось, хватало ему только на то, чтобы купить бензин. (Вещи ему доставались от торгующих на рынке знакомых предпринимателей, которые говорили ему: «Вот, Эдгар, возьми куртку, она тёплая, или туфли»…) Заплатит налоги, за аренду места на рынке, за однокомнатную квартиру – и всё. Он пуст… Но выручали родители. Видя то, что сын ушёл с головой в литературу и у него это получается , раз поэты его выбирают уже 13 лет председателем, и то, с какой страстью и чувством ответственности он подходит к своему делу,родители взяли его на полное обеспечение. Отец понимал: сын не увлекается, а занимается литературой и ЛИТО - серьёзно. И отец, который получал пенсию 15000 тысяч рублей, частенько давал Эдгару на бензин, на покрышки для колёс, на ремонт кузова, в том числе и на капитальный ремонт двигателя.


                *  *  *


           И КОНЕЧНО ЖЕ, за этими восторгами и разговорами Эдгар забыл о Камилле. А ведь вчера он обещал, что утром позвонит часов в 10 и пожелает ей хорошего дня, а ближе к вечеру заедет в гости.
- Чёрт! – выругался Эдгар. – Этому нет оправдания! Как я мог забыть? Почему я так поступаю по отношению к ней? – винил он себя. – Это нужно исправить немедленно. Хватит, ребята! – обратился он ко всем присутствующим. – Мне пора.
Он собрал товар. Пошёл и сдал его в камеру хранения. Купил большой букет, бутылку вина, которое любила Камилла (правда, ему пришлось занять денег, так как всё стоило недёшево). «Дочери богатых родителей не пьют дешёвое вино», - подумал он, сел в машину и поехал к Камилле.
Он ехал в приподнятом настроении, с желанием увидеть её, извиниться. Его так тянуло к ней. Так хотелось обнять её, прижать к груди и говорить только красивые слова. Он уже подъезжал к главпочтамту, как зазвонил телефон. «Боже, только не это!» – взмолился Эдгар. Он ответил:
- Алло! Кто, кто? А, Саша! Говори быстрее!
Звонил двоюродный брат Эдгара по материнской линии. Ему 40 лет, но он ни дня не проработал в своей жизни. Отец, которому исполнилось 70 лет, содержал его на свою пенсию. Они жили на горе, не далеко от больницы, на Кумпановой поляне, где у них была дача на которой находился маленький двух этажный домик из трёх комнат, в которых они зимой замерзали, так как большая часть пенсии отца (8000 тысяч рублей) уходила на питание и электричество, которым они отапливались.
- Что тебе, Санёк? – раздражённо крикнул в трубку Эдгар.
- Эдгар, ты не мог бы отвезти нас с отцом получить его пенсию – сегодня последний день. У нас нет денег даже на хлеб.
- Пить меньше надо, - резко ответил Эдгар. – Я же тебе на той неделе дал денег на еду. А Чебанов Павлик не может?
- Нет! Он в Краснодаре, а у соседа сломалась машина.
- Чёрт, чёрт, чёрт! – выругался Эдгар и ударил двумя руками  по рулю. – Вот так всегда! Хорошо, пока я буду ехать за вами, выводи отца из дома, я спешу. Понял? Как он после инсульта, лучше уже?
- Чуть-чуть, - ответил Саша.
Эдгар подъехал по узким улочкам  садово-огороднического кооператива к дому по улице Вишнёвая, 224. Посадив в машину отца и сына, он повёз их к главпочтамту. Подъехав к месту назначения, Эдгар вместе с Сашей довёл потихоньку Володю до окошка кассы, из которого выдавали пенсию.
- Ты получай деньги, Санёк, а я в машине подожду. Получите пенсию позовёшь меня.
Эдгар хотел позвонить Камилле и сказать, что скоро будет. Он сел в машину, и тут зазвонил телефон.
- Центр управления полётами слушает! – ответил Эдгар, пологая, что звонит кто-то из поэтов или знакомых.
- Правда? Слушает? И где же сейчас находится этот Центр?
- Камилла! Еду к тебе. Скоро буду.
- Едешь ко мне? А может, сидишь в машине?
- Нет, нет! Я еду. И так хочу увидеть тебя! Поверь...
- Тогда посмотри направо.
Эдгар повернул голову направо и увидел машину Камиллы.
- Опять, Эдгар! – улыбаясь, произнесла не без иронии Камилла.
- Так вышло, Камилла! Был нарасхват. Вот ехал к тебе, но позвонил двоюродный брат и попросил отвезти отца-инвалида, чтобы он получил пенсию на почте.
Камилла выключила телефон и вышла из машины. Подошла к Эдгару и спросила: «А цветы для кого? Красивые цветы. Сейчас, наверное, она выйдет из этого здания и я увижу - королеву красоты города! » – улыбаясь, застыла она в ожидании, что сейчас увидит, кому «ЦУП» купил такие красивые цветы. Эдгар, слегка обиженный на иронию Камиллы, сделал серьёзный вид. Взял цветы и у всех на глазах подарил букет Камилле. Она посмотрела на Эдгара удивлённым взглядом. «Камилла, никогда ещё так сильно меня не тянуло к тебе», - сказал Эдгар. Он обнял её. Они стояли, у всех на глазах, обнявшись, - она с букетом красивых цветов, а он с непонятным ему чувством, которое называется любовью или… Камилла стала серьёзней. Этот момент потряс её, эти цветы говорили ей: «Эдгар говорит правду». У неё от такого внимания пробежали по телу мурашки, а по щекам скатились две слезы, похожие на две звезды...
- Эдгар! Извини, Эдгар! Я подумала, что…
- Камилла, теперь всё будет по-другому. Я ехал к тебе , чтобы сказать это, подкрепив свои чувства этим букетом и бутылочкой твоего любимого аргентинского вина «Costa Posа».
Камилла всё надеялась, что Эдгар скажет слово, которое она с нетерпением и трепетом в сердце ждёт от него: «Любимая!» Но так и не дождалась. Пришёл Саша с отцом. Они посадили отца в машину Эдгара, рядом с отцом сел Саша.
- Камилла, езжай домой. Я их отвезу за больницу и приеду. Больница находится на горе.
- Хорошее место кто-то выбрал для больницы, - удивилась Камилла. – Нет, любимый, - нежно и чувствуя вину, произнесла Камилла, - теперь я тебя не упущу из вида.
- Прямо как в фильме «Не упускай из вида», - развёл руками Эдгар.
- С Пьером Ришаром, с которым тоже происходили странные вещи и ему никто не верил, - пояснила Камилла. – Ты езжай впереди, а я за тобой.
- Камилла, ты там на своём авто не проедешь. Пьер Ришар... - намёк?
- Езжай уже. Я поеду за тобой, теперь всё будет по-другому, - перефразировала она Эдгара. – Ты только две минуты назад сказал эти слова, которые я так долго ждала.
- Хорошо. Езжай за мной. Но на площадке у больницы остановись и жди. Я отвезу их и вернусь. Там узкие улички, машину поцарапаешь о ветки.
- Согласна, - подчинилась Камилла.


                *  *  *


           ТОЛЬКО ОНИ ОКАЗАЛИСЬ у неё в мастерской, как Камилла положила цветы на кресло, сняла с Эдгара куртку, взяла его за руку и повела на второй этаж. Там она обняла его, обняла очень крепко. Они стояли и одаривали друг друга нежными поцелуями. Когда поцелуев им стало мало они разделись и повалились на кровать. И с такой страстью и желанием предавались любви на этой широкой кровати, которую Камилла выбирала в магазине сама, что не заметили, как их тела развернулись на 180 градусов. И там, где были подушки, оказались их ноги, не говоря уже о том, что они дважды падали на пол. Они любили и любили друг друга, покрывали поцелуями все места, попадавшие на пути их губ. Никакого стыда, никаких «нет» - одна страсть ненасытной любви, будто два человека встретились после долгой разлуки.
- Камилла! Мне так хорошо, - с удовлетворением произнёс Эдгар. И засмеялся.
Она не сразу поняла смех Эдгара, но он ей объяснил, что с ним такое бывает, когда уже всё произойдёт, он лежит рядом с женщиной и вдруг начинает смеяться.
- А мне подруги рассказывали, что некоторые из них после этого… плачут, - спокойно сказала Камилла. – Я… я… - она хотела что-то сказать, но то ли стеснялась, возможно, боялась, что Эдгар снова станет смеяться.
- Что «я», «я»? - разглаживая ей волосы, спросил он.
- Я сделала это... сразу два раза! – и от стыда закрыла ладонями лицо.
- Да? Ну-ка убери свои тёплые ручки. Хочу заглянуть в эти красивые, бездонные глаза, - и Эдгар стал целовать ей руки. – Убери же, наконец,- прошептал он.
- Нет, мне так стыдно. Ты меня ввёл в краску, - смеялась Камилла. И на мгновение убрав руки, позволила Эдгару заглянуть в глаза, в её красивые чёрные, большие глаза. Эдгар посмотрел, в эти глаза напротив, поцеловал их и громко сказал:
- Да ты ведь покраснела, покраснела, да?!
Она снова закрыла глаза, натянула на голову простынь и рассмеялась.
- Это говорит о том, что ты сильно влюблена. Только любовь способна на такое.
- Со мной ещё такого не происходило, - стесняясь слов Эдгара и глубоко вздохнув ответила она.
- Открой личико. Хватит уже! Это нормально. Должен признать, что и мне ещё не было так хорошо. Вот что значит девушка, которая ещё не рожала, - сказал Эдгар.
Они лежали в постели. День клонился к вечеру. Звонили телефоны, но они не отвечали. Они были заняты только друг другом. Только собой. И чувствовали, что-то произошло серьёзное между ними, - то, чего они ждали с таким нетерпением. И в эти часы Камилла чувствовала себя под защитой Эдгара, и страхи, которые её иногда преследовали, куда-то ушли, исчезли, заснули. Они лежали и говорили о всякой всячине.
- Эдгар, почему люди после этого... ты понимаешь о чём я, всегда переходят на душевные разговоры?
- Наверное, разрядка – физическая и духовная. Тела насладились любовью, теперь души насытятся откровенным разговором, поведают свои тайны, расскажут о жизни, словом, о том, о чём без секса, как говорят американцы, не получится.
- Когда я приехала в город и стала налаживать в нем свою жизнь, мне захотелось с кем-нибудь познакомиться. Поговорить. Мне не терпелось познакомиться с художниками, и я зашла в подвальчик, напротив санатория «Предгорье Кавказа», на выставку-продажу картин городских художников. Посмотрела все картины. Познакомилась с девушкой, которая там находилась, она лепит из глины гончарные изделия. Мы поговорили о художниках города. Она мне всё рассказала о них: кто что пишет, как пишет, о выставках. Мы пили чай и разговаривали. Она спросила: где можно посмотреть мои работы? Я ей ответила: в Интернете. Что я написала 230 картин и они все есть в Сети на моей страничке. Написала на листочке свой электронный адрес, чтобы и другие художники города посмотрели мои работы и написали рецензии. Рассматривая картины я обратила внимание на столик, на котором лежали книги.  Я  спросила:"Что  это  за  книги? - Она ответила: - Книги  авторов  городского литературного объединения, председателем которого является Эдгар Загорский. Он давно руководит объединением и сам много пишет стихов. Они выпускают альманах «Литературное обозрение». Эти книги они продают, а мы имеем процент с продаж" - пояснила она. Я подошла, взяла в руки сборник стихов, не посмотрев фамилии автора и стала его листать. Меня заинтересовало название сборника «Поэзия – личная драма… Рана души – если это поэзия»... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4