ПАДАТЬ И ПОДНИМАТЬСЯ

 «…говорю вам тайну:

не все мы умрем,  но все изменимся…»

         Апостол Павел, Ефес,56 год н.э.

        Послание христианам в Коринфе.

                                                            ПАДАТЬ  И  ПОДНИМАТЬСЯ

ЧАСТЬ 1. « ГОРБАТЫЙ».

Оживление способом «рот в рот».

«Собачка  на лестнице лает не просто так. Мог бы сразу сообразить». Максим приоткрыл дверь – и сразу увидел глаза собачки;  в них отражался не только  испуг. Она уже понимала: произошло нечто страшное, ей уже знакомое, и хотела всех предупредить об этом. У нее дрожал хвост и подгибались от недоброго предчувствия короткие ножки. Она хотела бы убежать, но не понимала  – куда.

      Горела  соседняя квартира. Пока - почти без черного дыма. Из  приоткрытой двери  вырывались только сгустки  тяжелого  вонючего пара.

«Поздно спохватился!»- упрекнул себя Максим. Пламя разом выметнулось на лестничную площадку и, перекрыв выход, стало втягиваться в лифтовую шахту. В застрявшем лифте закричали пассажиры,  начали бить ногами в стенки кабины, но подойти к ним было  уже невозможно. Пожар  словно  нарочно раздували.

"Сейчас задохнусь,- понял Максим. – Нечего даже пытаться им помогать». Он нащупал металлический край входной двери,  со стуком захлопнул ее за собой  и, опрокидывая стулья, вырвался на балкон. Здесь тоже накапливалась вонь от горевшей пластмассы, но дышать было легче.

 Огонь уже бился в стекла - они лопались, вниз летели осколки. Прохожие испуганно  начали задирать головы. Засветились экраны мобильных телефонов. «Сейчас вызовут пожарных; людей, застрявших в лифте, успеют спасти»,- мелькнула мысль, но облегчения Максим не почувствовал. 

Он знал, что произойдет дальше. «Только не это! При чем тут какой-то пацан?» Захотелось вдруг поверить, что на этот раз он ошибется. Нет, не ошибется, обязательно произойдет. Сейчас в квартире, откуда начался пожар,  будет гореть все, пламя шумно вырвется на улицу, станет вылизывать наружную стену до самой крыши. В оконном проеме появится мальчишка – босой, в одних трусах. Подоконник начнет заваливать красными искрами, устоять на нем будет невозможно. Мальчишка станет подпрыгивать, укрывать голову поднятыми руками; на них налипнут куски желтой пластмассы, она начнет тоже гореть, плавиться и падать каплями ему на волосы.

Из-под локтя, на который осядут серые листья бумажного пепла, мальчишка будет смотреть на Максима. Смотреть – испуганно, с необъяснимой надеждой; он еще верил, что его спасут. А Максим  не будет знать, чем может помочь ему. Моток бельевой веревки, который окажется на балконе,  завязан тугим узлом. Выворачивая зубы, Максим с трудом развяжет его, но веревка будет совсем короткой. Он все равно кинет ее мальчишке - «Лови!» Но она не долетит до него.

Пламя, сначала гудевшее в верхней части оконного проема, станет оседать. Присядет и мальчишка. А когда на нем вспыхнут полосатые трусы – он прыгнет вниз. Из окна нижнего этажа вытянутся руки с растопыренными пальцами, но они не смогут дотянуться до молча проскочившего вниз тела. Мальчишка упадет на ухоженный газончик, на влажную землю, передавив телом поливочный шланг; из него, булькая пузырями, будет пытаться вытекать вода.

Так все и произошло. Максим, конечно, не ошибся. Это уже потом раздадутся тревожные сирены пожарных машин. Они успешно завалят рыхлой пеной горевшую квартиру и уже совсем ни к чему -  некоторые другие, в которых полопались стекла.

Максим долго и трудно выбирался из толчеи съехавшихся автомобилей, сбежавшихся людей, и все время он ощущал на себе  взгляд мальчишки; прыгая вниз, тот продолжал смотреть на него с той же необъяснимой верой на спасение. «Почему? Как он мог помочь ему?» Максим ощущал нестерпимую, вызывающую тошноту боль в спине.  Ему казалось, что он все-таки прыгнул с балкона, и это около него только что суетились врачи из машин скорой помощи.

Максим знал: мальчишка пытался на кухонной газовой плите, сразу на четырех конфорках, переплавить огромный пластмассовый короб – хотел получить из него шар.  Максиму никто не говорил об этом. Он просто – знал. И еще он знал другое: мальчишка выживет. Максим слышал удивленно-радостные выкрики врачей, а земля на газончике оказалась перекопанной, рыхлой. «Кто-то заранее подготовил?»- удивился сначала Максим. Потом вспомнил: он сам, пока ждал ключи от квартиры, перекопал этот газончик. Делать было нечего, а лопата с обломанным черенком валялась рядом.

                                                  *       *      *

   От одежды пахло гарью, надо было переодеться, а уж потом ехать к Рите.

   Шлепанцы лежали у двери так, что пройти мимо, не зацепив их, было невозможно. Они всегда располагались так, в этом была их особенность. Они выглядели, как две лохматые собачонки, каждая - с открытой пастью и розового цвета язычком, сторожившие не вход в дом, а исключительно ноги хозяина.

   Максим не любил их надевать, в них он не только казался себе стариком, шаркающим вялыми ногами, он себя чувствовал таким. А выбросить их Максим не мог, это был подарок Риты. Она долго смеялась, когда увидела на ногах Максима свой подарок. «Нет, - сказала она с сожалением.- Они ни с чем не могут сочетаться -  чтобы ты ни надел. Тебе придется ходить в них… голым». Рита была дизайнером-модельером и знала, что говорила. Скорее всего, она представила себя – голой и в шлепанцах!- на подиуме во время последнего показа моделей одежды.

Шлепанцы, конечно же, догадывались об этом и вели себя бесцеремонно: не просто путались под ногами, а сами старались надеться на них.

     Максим закрыл за собой дверь, отшвырнул ненавистные шлепанцы ударом ноги и не разуваясь прошел в комнату. Так он поступал, когда был пьян или, как сегодня, вообще - «не в себе». Ему почудилось, что шлепанцы одновременно в два розовых языка прошипели ему в спину: «Неблагодарный, еще пожалеешь. Вот холодрыга наскочит! Если ты - «не в себе», это не значит, что – в полушубке». «Выкину!- огрызнулся Максим. - Тараканы в мусоросборнике  будут рады ножки погреть, если я разозлюсь. Тихо лежать! Я сейчас никакой. Меня нет, и не пытайтесь насунуться на пустое пространство».

      Он, действительно,  вообще не ощущал себя: так – последний дым  с пожарища.

      Максим давно понимал, что его влекло к Рите. Несбывшееся.

      Рита открыла дверь, даже не спросив: «Кто там?» Она была, как обычно, в джинсах и помятой рубашке; Максим подозревал – в его рубашке, но в ней было  изменено что-то, для него неуловимое, нашито или, наоборот, вырезано, отчего она сразу стала неузнаваемой, ни мужской, ни женской, а просто  Ритиной рубашкой для работы дома.

-От тебя пахнет пожарником,- удивилась Рита.

- Ты хотела сказать «пожарищем»?

- Нет, я сказала, как хотела. От пожарника пахнет не только головешками. От него пахнет… бедой. И даже больше. Но  не будем об этом,- попросила Рита.- Ты посмотрел  новую квартиру?

- Боюсь, что теперь она не совсем новая. Но она уцелела.

-  Так ты ее спасал? Она мне сразу не понравилась.

- Теперь и мне – тоже.  Можно было бы продать ее, но…  Подозреваю, что и с другой произойдет что-нибудь похожее. Дело – не в квартире.

- В чем же? – не поняла Рита.

- Задай вопрос иначе: в ком?..

- Ну, не во мне же! Или, полагаешь,- в тебе?

- Кажется, что - так,- подтвердил Максим.

Но Рита не захотела понять его.

- Ты поджигаешь квартиры? Обыкновенными спичками?

- Я не один,- уточнил Максим.- Нас двое. Я и Мак.

-Два поджигателя? И один коробок спичек на двоих? Обыкновенных спичек Балабановской фабрики?

Максим видел: Рита откровенно смеялась, она явно не хотела верить ему.

Раньше  Рита работала закройщицей в ателье. Всякий раз, проходя мимо, Максим сдерживал себя, чтобы не заглянуть внутрь. Тянуло неотвратимо, он отворачивался, ускорял шаги. Но однажды  в окне, в полоске света между шторами, Максим увидел женские руки, они раскладывали ткань на раскройном столе.  Почти невесомый шелк легко скользил между пальцев. Максиму показалось, что руки жили отдельно от остального тела. Вот они любовно, легко касаясь ткани, разгладили складки и замерли, повиснув над столом. «Они думают,- решил для себя Максим,- что можно сделать необыкновенного из куска обычной тряпки». Его поразили эти живущие сами по себе руки, и особенно -  колечко с янтарем на одном из пальцев. Максим  больше не смог удержаться, зашел в ателье. Когда открывал дверь, привычно упрекнул себя: «Вот всегда так: делаю – потом жалею».

Раскройный стол был отгорожен плотной шторой.

- Вы что-то хотели?- раздался приветливый голос из-за шторы.

- Хотел бы… прибрахлиться,- неуверенно произнес Максим, он пока еще не знал, что  хотел на самом деле.

- Вам не надо…  прибрахляться.

Голос из-за шторы стал явно насмешливым.

- Как вы можете определить так сразу? – удивился Максим.- Вы еще не видели меня.

- Вы ходите мимо наших окон почти каждый день.

- Вы рассматривали меня?- еще больше удивился Максим.

- Ну, профессиональный интерес… Кто во что одет. Я бы вам предложила нечто иное.

- Согласен на «нечто»,- сразу согласился Максим.- Может, костюмчик какой-нибудь.

-…костюм…- Голос из-за шторы прервался, но никто не вышел. Молчание стало казаться тревожным. Максим понял: там  произошло то, чего он опасался. «Ты поднял в ее душе бурю,- упрекнул он себя.- Надо было все-таки пройти мимо».

Наконец из-за шторы раздался неуверенный голос:

- Мне показалось…  Вы там не один?

- Один,- сказал Максим, он сразу догадался, кого, кроме него,  предполагала увидеть женщина за шторой.

- Вы только что предложили пошить вам…  Повторите, пожалуйста.

Максим повторил: «…костюмчик какой-нибудь».

Наконец шторы раздвинулись. Вышла Рита. Она была высокая и очень стройная, а взгляд ее глаз  был  тревожным. Ее руки мяли кусок ткани. Она пристально вгляделась в лицо Максима, закрыла глаза, снова открыла их.

- Нет,- неуверенно произнесла Рита.- Такого не может быть. Вы совершенно разные люди. Но все же, все же… Вы произнесли слова «костюмчик какой-нибудь» так, как это делал…   Эти слова – его, и только он их мне говорил. Вы, вероятно, догадываетесь, о ком я говорю? Вам ведь не нужен «костюмчик»? Зачем вы здесь?

- Чтобы увидеть вас, - признался Максим.

- Зачем я вам?

- Просто увидел ваши руки.  Ваше кольцо на правой руке, с янтарем…

Рита опять закрыла глаза.

-Такого не может быть,-  повторила она.- Этот голос…  Дотроньтесь до меня. Не стесняйтесь, дотроньтесь. Так, как вам хочется. Вот вы приехали, давно меня не видели…   Пусть ваши руки сами…

Рита не отстранилась, наоборот, даже подалась навстречу движению рук Максима. Он  обнял ее, как помнил, поцеловал одно оголенное плечо, потом – другое.

- Не надо дальше,- попросила Рита.- И все-таки это просто невозможно. Если закрыть глаза… Вы знаете, как меня зовут?

- Конечно,- сказал Максим.

- А вас?- спросила она.

- Максим.

Рита медленно повторила: «Максим», но это имя ни о чем не напомнило ей.

- А теперь назовите все-таки меня так, как вам известно. Если вам  неловко…

- Ну, почему же – неловко? Называю: Ритуля. – Максим улыбнулся, ему хотелось вызвать ответную улыбку Риты.- Вы сами так назвали себя, когда нас знакомили. Потом вы спохватились и  сказали: Рита.

- Нас знакомили?-  удивленно спросила Рита.

Максим спокойно подтвердил, он продолжал улыбаться.

- Это было на пляже, на берегу Балтийского моря. Вы нашли кусочек янтаря, а я предложил сделать из него для вас колечко.

- Предложил, по-моему,  Ян,- неуверенно возразила Рита.- Он сам ногой подбросил мне этот желтый кусочек. И даже пытался сделать это незаметно для меня.

- Да, тогда это был Ян,- согласился Максим.- Теперь: Ян и я.

- Вы говорите странно: Ян и вы. Хотя вас там не было.

- Тогда не было,- легко согласился Максим.- Теперь есть. Вы уже закончили работать? Я  провожу вас до дома?

Рита подошла к окну, задвинула штору, потом убрала ткань с раскройного стола. Она старалась не смотреть на Максима.

- Не знаю, как мне поступить,- наконец произнесла Рита. – Не могу отказать вам, но и согласиться с вами тоже не могу. Помогите мне.

- Разве вы отказали бы Яну?

Рита вздохнула. Когда они вышли на улицу, Рита спросила:

- Можно, я просто подержусь за вас?

Она явно ожидала, что и как ответит Максим.

- Нам теперь можно все,- сказал Максим и протянул ей руку.

Рита вздохнула, прижала его руку к себе, и Максим понял, что она ожидала именно этих слов.

Максим подвел ее к дому, который был ему знаком, но где сам он ни разу не был. Он просто помнил его.

- Я не говорила, где живу. Как вы узнали? – спросила Рита.

- Дайте ключ,- попросил Максим,- у него отломана часть пластиковой головки. Черной пластиковой головки.

Рита достала из сумочки ключ, подержала его в руке, потом все-таки протянула Максиму.

Максим открыл дверь, хотел пропустить вперед Риту, но она отказалась:

- После вас.

«Хочет проверить меня»,- решил Максим.

Он вошел в квартиру. Вокруг все было так, как он помнил. Хотя, пожалуй, - не все. Не стало фотографии Яна на стене.

- У вас другой телевизор?- спросил он Риту.

Она, не раздумывая, кивнула головой, потом подтвердила:

- Купила недавно.  Мне почему то кажется, что вы сейчас идете,  или даже…  крадетесь,  по чужим следам.

- Вы  правы,- подтвердил Максим.- Но не совсем. Теперь эти следы – и мои тоже.

- Такое может быть? – Рита заглянула прямо в глаза Максиму.-  Тогда скажите, почему Ян  полетел в Сургут? Он  даже мне не говорил об этом.

- Он собирался выкупить для вас ателье, откуда мы только что вышли. Нужны были деньги. Он собирался заработать их, но погиб. Погиб не весь.

Рита удивилась:

- Что вы говорите?

- Не весь,- подтвердил Максим.- Осталась его память. Она – во мне.

- Я не понимаю, о чем вы говорите и вообще что сейчас происходит.

- Происходит одно: я вернулся,- медленно произнес Максим, и он хотел, чтобы Рита поверила в это, как сейчас верил он сам.- Мы не чужие люди. Мы давно знаем друг друга. Я и… ты. Не «вы», а ты. Я тот, кого ты любила. И будешь любить снова.

Рита покачала головой.

- Любить снова? Как легко вы говорите об этом.

- Потому что  знаю: так и будет,- произнес уверенно Максим.- Посмотри мне в глаза. И поверь этому. И скажи себе: Яна больше нет, но одновременно он есть. Я его любила и буду продолжать любить. И даже фотографию его, другого, повешу на прежнее место.

Но Рита не смогла заставить себя ни взглянуть прямо на Максима, ни, тем более, поверить его словам. Она только смогла  опять покачать головой.

- Так, как было, уже не будет никогда. Это я тоже знаю.

Рита смахнула неожиданные слезы,  достала из сумки хлеб, сыр, пачку масла и неожиданно попросила Максима:

- Сделайте, если можете, бутерброды так, как это делал Ян. – Рита, наконец, в упор взглянула на Максима.- Хотя – нет, не надо. Делайте, как умеете сами. Яна больше нет, и вам не надо  копировать его. Вы говорите как Ян, пытаетесь поступать как Ян. Но руки выдают вас. Они не умеют делать так, как  это делал Ян. Они только знают, как надо делать. Но сами – не умеют. И говорить мы будем не о Яне.

- Обо мне? – попытался подсказать Максим.

- Да, о вас. И достаньте вино; надеюсь, что вы знаете, где я его держу. И пока вы все это будете делать, я тихонько побуду одна. Потому что я все еще не понимаю, что сейчас происходит.

- Вернулось прошлое,- сказал Максим. – Где ты любила…

- Любила?

Рита задумалась, потом неожиданно согласилась с Максимом.

- А ведь это правда. Именно: любила. Как жаль. Вода точит камень. Все проходит. Но все одновременно и остается с нами. И иногда … оживает. И тогда  хочется тихонько поплакать.

- О чем … поплакать? О счастье, которое вдруг совершенно неожиданно исчезло? Оно еще будет,- сказал Максим.- Надо только захотеть.

Но Рита не согласилась с ним.

- Нет, таким оно уже  не будет. Мы стали другими. Я - другая. Если вы… ты – Ян, то можешь это легко увидеть.

Рита подошла к Максиму, расстегнула верхние  пуговицы на рубашке у него, спросила:

- Можно?

- Конечно,- сказал Максим, он знал, что последует дальше.

Рита дотронулась ладонями до груди Максима, потом поочередно приложила их к губам Максима. Он поцеловал ее ладони.

-Будем надеяться, что возможно другое счастье,- неуверенно сказала Рита.- У нас, других. И мы – только мы. Я никогда не поверю в другое.

В ту ночь, их первую ночь, Рита была не с ним. Максим это понял. Она  старательно отводила в сторону глаза и  обнимала его почти неощутимо. Она все же боялась наткнуться на чужое, незнакомое тело.

 Уже потом Максим   сам выкупил для Риты  ателье, где она работала, помог его перестроить, как она хотела, и все – он потерял ее. А Рита обрела, наконец, то, что стало всей ее жизнью. Это был какой-то иной мир, выдуманный ею, но она его с радостью принимала и другого не хотела.

Вся ее жизнь делилась на этапы: до «показа», сам «показ» и после «показа». А если оценивать по ней самой, то так: надежда – полет – разочарование. Ну, и конечно, после короткого времени – новая надежда, и все – сначала.

    Максим оправдывал себя, уверял, что он просто вкладывает в нее деньги, как он их вкладывает в развитие своей торговой сети. И они окупятся.

Но, в то же самое время, он понимал: это не так. Деньги тут вообще были ни при чем.

     - Спасибо, что догадался приехать,- сказала Рита и отблагодарила Максима легким поцелуем в щеку.

    - Ты для меня, как для пиратского корабля тайная гавань,- начал было обычное  Максим.

    -… куда он, потрепанный бурями, заплывает, что бы пополнить запасы воды и продовольствия,- закончила Рита.- Старая басня всех бабников еще с доисторических времен. Ничего поумнее вы сочинить не хотите.

    - Сегодня я останусь у тебя,- сказал Максим.- Не буду ничего сочинять, говорю открыто: хочу быть с тобой. Не прогонишь поджигателя с коробком спичек?

    - Не прогоню.- Рита, вероятно, почувствовала состояние Максима.- Кроме того…

   - Догадываюсь, не продолжай. У тебя совершенно пустой холодильник, так?

  - И это – тоже,- подтвердила Рита, она обрадовалась его подсказке. - Можно, я загляну в твою сумку? Есть хочу, как драная кошка.

 Рита явно не хотела говорить о том, ради чего в последнее время приезжал  Максим, он это видел.

    - Загляни. Зная твой образ жизни, я кое-что принес с собой.

      Она отломила прямо в сумке кусок лаваша, достала со дна – весело приговаривая: «Ага, имеется, так я и знала»- круг копченой колбасы и, отвернувшись от Максима, стала с удовольствием есть.

    - Ты сам – такой же, как я,- сказала Рита, она решила опередить Максима.- Комиссия по семейным отношениям сразу поставит на тебе штамп « не годен».

    - Ты права, проклятый штамп я ощущаю на своем лбу постоянно. Лучше расскажи, как живется тебе? Вернее, как работается? Ведь твоя жизнь – это  работа.

    - Твоя - такая же,- сказала Рита.- Ты давно уже богатый человек, но разве ты стал другим?

    - Я так и не научился быть богатым,- признался  Максим.- Ну, рассказывай.

    - Тебе, действительно, это интересно?

    - Очень,- подтвердил Максим, хотя сам думал совсем о другом.

    -  Рассказать об этом невозможно.  Ты просто загляни в соседнюю комнату.

   - Нет,- почти испуганно отказался Максим.- Я однажды пытался. Мне показалось, что я наступил грязным ботинком на твою обнаженную душу.

   - Продолжай! Мне интересно твое видение … меня.

   - Тряпочки…тряпочки…всевозможные тряпочки. И шнурочки. И среди этого - твоя душа, мечется, не знает, как все разбросанное в беспорядке объединить в нечто, что поразит мир.

   - Ты ничего не увидел. Тебе не дано. Забери от меня хлеб, а то я растолстею; мне - нельзя, я все прикидываю на себя. Если бы ты только мог представить, что я чувствую, когда на мне самой …сотворенное мною. Из тряпочек и шнурочков. И из собственной души тоже. Вот это уж точно нельзя передать словами. Я летаю. Там,- она вытянула руку к потолку.- А где вино? Доставай. Сейчас я выпью и признаюсь тебе в невозможном…

    - Меня удивить уже нельзя,- сказал Максим.- Но ты попытайся.

    Он налил в бокалы  вина и стал смотреть, как Рита  будет пить. Ему хотелось дотронуться до нее. Всего лишь дотронуться, но он сдержался.

- Перестань, наконец, жевать,- попросил он.- Сядь, дай мне рассмотреть тебя.

- Я поправилась? – сразу забеспокоилась Рита, подхватила со стула поясок, привычными  движениями рук стянула рубашку на талии.- А так?

-Ты не потолстела и не похудела.- Максим любовался Ритой.- Сегодня ты просто другая.

- Я стала хуже?- Рита не понимала Максима.

- Ты не можешь стать хуже,- успокоил ее Максим.- Тебе даже невозможно стать еще лучше. Тебя лепил настоящий мастер.

- Я сама лепила себя.

- Верю,- сказал Максим.- Скажи, кто организует твои выставки и «показы»?

- Не ревнуй. Хотя, если честно, мне приятно твое беспокойство.- Рита притянула к себе Максима, обняла.- Они все  просто делают на мне деньги. И все-таки я тебе признаюсь,- сказала Рита.- Ты мне друг, и я больше всего боюсь потерять в тебе именно друга. Так почти не бывает: мужчина – друг женщине.

   - Ты ничего не боишься,- возразил Максим,- Потому что ты – не здесь, не на скучной земле. Ты просто не можешь бояться. Но ты сказала не главное, говори уж все, как оно есть.

  - Скажу. Ты для меня - еще и мужчина. Желанный. Мне неловко в этом признаваться тебе, но так оно и есть. Иногда я хочу быть не одна. Но только - с тобой. Но только – иногда.

 «Сказала много, но не главное",- отметил про себя Максим.

    - А ты для меня – необитаемый остров.- Максим решил поддержать ее.- И уж это я говорю серьезно. Не то, что про корабль, потрепанный бурями.

  - Как загадочно ты выразился,- сказала Рита.- Я попробую создать этот образ. Нечто необитаемое.

  Она сама налила себе вина, и по ее глазам Максим понял, что она уже не здесь.

 - Подожди, не «уходи»,- попросил он ее,- признайся мне еще в чем-нибудь. Я сегодня, как никогда, нуждаюсь в этом.

   - Я уже …поплыла,- сказала Рита. – У меня так бывает. Одно слово, один взгляд – и я …поплыла. Куда-то, где живут не совсем такие люди, как мы, и надето на них, не то, что на нас.

    - … и они там – все модели, и ходят только по подиуму.

    Максим взял ее за руки, прижал осторожно к себе. Она попыталась освободиться, но сразу сдалась.

   - Ладно, возвращаюсь обратно. В чем я должна  еще признаться? Что я рада редким встречам с тобой? Ты сам это видишь. Ага, вот оно.   Сейчас признаюсь тебе в самом главном: если бы я занималась мужской одеждой…

   - Ты все примеряла бы на мне,- попытался угадать Максим.- Жаль, что это – главное, что могло быть между нами.

   - Примеряют только в ателье,- поправила его Рита.- А у меня творческая лаборатория. Просто я все время видела бы тебя. И все создавала бы под тебя. Как сейчас – под себя. Ты, конечно, не модель, но ты уже – образ. Еще не одетый, как надо.

   - И что мы с тобой, два образа, будем делать дальше?- все-таки спросил Максим о своем.

Рита осторожно развела руки Максима.

   - Ты зря меня спрашиваешь.  Я не знаю ответов ни на один серьезный вопрос. Лучше разлей вино по бокалам и забудем, что любви не существует, что ее выдумали мужики-бабники и морочат нам, глупым гусыням, головы.

    Рита отпила глоток вина, взглянула на Максима необычно, с теплотой в глазах.

   - Скажи честно: почему ты не хочешь сам жить счастливо? Пусть кто-нибудь родит тебе двух или трех маленьких человечков. Они будут твоим продолжением.

   - Кто-нибудь? - уточнил Максим.

   - Я хочу…  другого,- призналась Рита.

   - Успеха,- догадался Максим.- Бурных несмолкаемых аплодисментов.

   - Не только…   Когда я вижу девочек, вышагивающих  по подиуму, несущих самих себя и то, что я сотворила…

   Она умолкла, маленькими глотками допила вино, взглянула на Максима.

   - Я соскучилась по тебе. Так мне кажется. И это и есть самое главное, что происходит с нами. С тобой и со мной.

   - Тебе не бывает скучно. Так мне кажется.

   - Иногда бывает. Нет, не скучно,- поправила она себя,- тут ты прав. А вот тоскливо бывает. После провального «показа». Когда вдруг осознаешь, как далеко мы все друг от друга. Маленькие букашки на огромной дороге. Тогда я ощущаю абсолютное одиночество и тела, и души. 

   - И тут вдруг появляюсь я,- сказал Максим.- И требую от тебя признаться в главном. 

   - Нет, не вдруг,- неожиданно возразила Рита.-  А потому что ты так же одинок, как и я. Как при всем этом тебе удалось стать успешным бизнесменом, для меня – загадка.

    - Я чувствую запах денег.

 - А я чувствую только запах колбасы, которую ты принес с собой. Налей мне еще вина. И себе – тоже. И давай притворимся, что мы любим друг друга. На одну ночь. Это будет ночь нашей  любви.

- Притворной?

- А ты не  думай об этом. Любовь – всегда только любовь. И потом -  утром мы снова станем сами собой. До новой встречи.

   «Вот и все признание,- подумал Максим.- На одну ночь, не больше. И то ей придется притвориться». Он опрокинул на стол бокал с вином.

- Извини, я сегодня не в себе.

Рита неожиданно заинтересованно спросила:

- Если ты не «в себе», то в ком ты?

«В ком я?» - Максим удивился вопросу. Как легко и просто она спросила. И как буквально поняла его слова.

- Почему ты молчишь?- спросила Рита.- Не хочешь сказать мне правду?

    « Если бы я сам знал ее», - подумал Максим.

    - Мне иногда кажется,- наконец неохотно произнес он, стараясь не смотреть на Риту,- что я не один, нас…двое. Один из нас – обычный я, с руками и ногами; себя, такого, я вижу каждое утро, когда бреюсь.

     - Я тоже тебя видела,- сказала Рита,- заспанного, небритого, заторможенного.

 Она хотела добавить: «И такой ты мне нравишься больше, чем сейчас», но сдержалась.

      - А где же второй?- спросила она.

     - Другой – легкий, бестелесный, и он…  то ли - во мне, первом,  а то ли – где-то рядом. Но это - тоже я.

   - Рядом? Он летает?- глаза у Риты отобразили удивление, она не поверила в существование двух Максимов, хотя ему самому казалось, что это, действительно, так и есть.- Он без крыльев летает? Просто машет ручонками?

    Она развернула Максима к себе лицом.

  - Ты пугаешь меня. Как такое может быть?

    Она попыталась заглянуть ему в глаза. Вероятно, Рита предполагала увидеть в них неожиданное, неведомое, возможно даже того самого, о ком Максим говорил только что, но не смогла рассмотреть ничего.

 Максим поспешил отвести взгляд.

   - Не молчи, отвечай!- потребовала Рита, ей хотелось разобраться с этим вторым Максимом, от него исходила пока еще неясная, но все-таки угроза ее намерениям.

   - Боюсь, что когда-нибудь эти двое не найдут друг друга,- сказал Максим,- разойдутся и не встретятся больше.

   - И что тогда?- спросила Рита.- Если вы вдруг, ни с того, ни с сего …разлетитесь?

   - Стараюсь не думать об этом,-  признался Максим. - Возможно, одного из нас просто не станет.

   Рита сразу стала серьезной.

   - Надеюсь, это будет не тот Максим, у которого есть руки, ноги и все прочее?- спросила она.- Мне казалось, этот Максим не умеет летать. Но любит и умеет перевоплощаться.

   - Не знаю,- ответил он,- особенно насчет «прочего» и «летать». Но тот, второй Максим, он видит нас сейчас.

   На лице Риты отразилась растерянность.

   - Всегда видит? Даже в темноте?

   - Если вижу я, то видит и он.

   - Ну, это уже слишком. Он бессовестный. Подглядывать нехорошо. Ты ему как-нибудь скажи об этом.

   - Он и сам  слышит: все и сразу. Зачем повторяться?  

   - Вы оба бессовестные,- сказала Рита.- Я что, теперь должна вас обоих… любить?  Например, этой ночью?

   - Как хочешь,- сказал Максим,- можешь выбрать одного, хотя бы – второго, он бестелесный, у него меньше недостатков.

   - У него всего меньше,- Рита выглядела недовольной необходимостью такого выбора.- И потом я его совершенно не знаю. Давай, не будем о нем? Давай, сегодня я буду любить тебя одного?

   - А второй…будет не охвачен? Любить, так по полной программе.- Максим старался казаться серьезным, и Рита сделала вид, что так его и поняла.

    - Ты что мне предлагаешь? – Она неожиданно развеселилась.- Это называется: коллективный секс.

    - Ну, я не специалист.- Максим понял, что пора отступать.- Я не предполагал, что есть такая форма отношений между мужчинами и женщинами.

    - Форм всяких много,- уверенно сказала Рита,- Но вот это неправильно: два Максима. Давай как-нибудь назовем его. И отправим куда-нибудь подальше. Хотя бы на сегодня.

      - У него уже есть имя: часть от  моего,- сказал Максим.

      - Мак, что ли?- сразу сообразила Рита, она все еще не хотела смириться с его существованием. – Второй поджигатель со спичками? Он не возражает против этого имени?   

.  - Он вообще больше молчит.- Максим признался в этом неохотно.- Не слишком-то разговорчивый, если его не раздражать. И – упрямый, всегда стоит на своем.

      - Ну, я не буду его сильно раздражать. Ты не против - со мной познакомиться, Мак?- Рита метнула взгляд наверх, потом – вдоль стен.- Я тоже - часть его,- она дотронулась ладонью до груди Максима, даже попыталась ощутить биение его сердца.- Ну, ты сам видел. Не путайся, прошу тебя. Полетай где-нибудь. Найди себе занятие на эту ночь. И на другие, которые, возможно, у нас будут. – тоже. Ты слышишь меня, Мак?

   - Ты уверена, что он тебя понял?- спросил Максим.

   -  Что тут непонятного? Сейчас я хочу быть с тобой. Пусть он знает об этом. И не путается между нами, когда мы вместе. А если серьезно, то никакого Мака  нет,- уверенно сказала Рита.- Все – твои выдумки. Ты просто разговариваешь сам с собой.

   - Разве я, когда один, бормочу? Ты видела хоть раз?

  Максим не захотел согласиться с ней. Так просто разрушить его представление о Маке? Он привык к нему.

   -Разговаривать можно и мысленно. А чтобы не запутаться в диалогах, ты придумал собеседнику имя. Так и перебрасываешь мяч с одной ноги на другую. Одна нога: Мак? Другая - в ответ: Максим? Неплохое развлечение. Главное: никто не умнее другого. Обними меня, фантазер!

   Она за ворот рубашки притянула к себе Максима, чмокнула в щеку, оставив розовый след от помады.

- Ты разлил на скатерть не все вино?

   Утром, уходя, уже собираясь закрыть за собой дверь, Максим все-таки не удержался, вернулся и стал смотреть на спящую Риту. Она лежала на правом боку, подсунув под голову локоть.

    Тайна Риты состояла в том, что она была каждый раз другой. Ощутимо – другой. В ней появлялось что-то от духа ее новой коллекции, он вселялся в нее и жил до самого «показа».

   Рита проснулась, почувствовала на себе взгляд Максима.

   - Ты еще не ушел?

   - Ушел. А перед тобой не я, а тот, кто готов был любить тебя. Пока ты ему не объяснила, что он иллюзионист, который верит в то, что сам и придумал.

    -  Ночь закончилась, дорогой друг.

   Рита встала с кровати, привычным жестом набросила на себя простыню.

   - Подожди,- сказал Максим,- хочу запомнить тебя… такой. Неожиданной.

   - Запоминай,- согласилась Рита и привычными движениями рук поправила на себе простыню.

   - И все-таки ты – прирожденная  модель. И каждая часть твоего тела  объявляет всем: я  тоже модель.

     - Говори дальше,- сказала с интересом Рита,- раз уж ты начал об этом.

     - И  в тоже время, ты – не модель, которая сдает в аренду свое тело. Ты сама творишь  себя. И ты никогда не добьешься выдающегося успеха.

     - Интересный вывод,- изумилась Рита.- Почему вы так думаете, молодой человек?

     - Потому что однажды я все-таки был на твоем «показе». И я видел только тебя, удивительную, ослепляющую, ошеломляющую, почти обнаженную… Лучше, чем ты сама, тебе никогда ничего не придумать. Ты на подиуме – действительно можно умереть. Твоя походка…

      - А  моя коллекция?- поторопила Рита.- Ты ничего не говоришь о коллекции!

     - Ее никто не видел. Все видели только тебя.

     - Я сама не должна появляться на подиуме? Но это мое огромное преимущество. Об этом пишут все.

     - Пишут сначала о тебе, а уже потом - о твоей коллекции. А те, кто пришел, хотели бы видеть на подиуме не тебя, а …себя, и только себя, но таких же удивительных, ошеломляющих и ослепительных. Как это сделать, я не знаю, но как только ты это сделаешь, тут же станешь знаменитой. А я - еще раз богатым. Надеюсь, ты мне позволишь хоть это, если уж не захотела, что бы я любил тебя?

     - Значит, ты все-таки веришь в меня?

     - Я просто вдруг почувствовал запах денег, поэтому и вернулся. Я и сейчас вижу перед собой огромную кучу денег, обернутую белой простыней.

     - Это ты так представляешь меня?- хотела возмутиться Рита, но сразу остановилась.- В этом что-то есть.  Я, пожалуй, смогу это использовать. Прощаю тебя. И прощай. До «показа» я не существую.

  Она легко, почти неощутимо поцеловала Максима в щеку и сама закрыла за ним дверь. Но тут же открыла ее вновь.

  - Подойди ко мне,- попросила она Максима.

   Он подошел ближе. Она поцеловала его в губы, прижавшись к нему всем телом, почти обвившись вокруг него.

  -Думай обо мне хоть иногда. Я это буду чувствовать. И не считай себя обманутым. Я никого и никогда не обманывала, тем более – тебя. Я догадываюсь, зачем ты приехал.

Максим сам хотел сказать ей, наконец, почему он приехал, но она ладонью закрыла ему рот.

- Прошу тебя, пусть все останется так, как оно есть сейчас. И как  было раньше. По-другому не  получится. Мы измучаем друг друга. Ты придешь в себя и поймешь это.  Просто приходи ко мне… иногда. Когда почувствуешь, что я зову тебя. Или – когда тебе плохо. Когда ты, как уверяешь меня, - не в себе.

   Щелкнул в двери замок. На лестнице было тихо и сыро, как после дождя.                            

                                                      *     *     *

 «Мак, я вспоминаю тебя, когда что-то случается. Какая-нибудь авария,  и обязательно - с кровью! Может, скажешь – почему?»

«Ты вспоминаешь, не – я».

«Тогда скажу сам: тебе нужны происшествия. Они – твой хлеб».

«И твоя судьба».

«Ты откровенен как никогда. К чему бы такое? Я вчера не должен был выжить? Просто дверь неожиданно оказалась железной; ее установили недавно, и кто-то не знал этого. Жаль пацана, его настигла – случайно! - чужая судьба. Это я должен был прыгать с балкона, не пацан».

«От своего хвоста не убежишь, не обольщайся надеждой».

«Как понять тебя?»- Максим прикинулся непонимающим.

«Что должно быть, то – будет».

«Ты знаешь: что должно быть?- Максим насторожился. - Только конкретно: что? И – когда?»

«Сам знаешь, нечего спрашивать. Ты частенько знаешь то, что другим не дано. Ну-ка, напряги память!»

«А если я – не согласен?»- вдруг заупрямился Максим.

«С судьбой? Она об этом твоем решении знает?»

Мак был безголосым, так могло показаться сначала. Но потом  Максим понял: все-таки голос у Мака был. Он не звучал, Максим его просто угадывал: невыразительный, скучный голос, как у старой девы-учительницы, но всегда – язвительный. Максим  давно смирился с существованием Мака. Как иногда люди мирятся с тем, что на руке или ноге обнаруживается шестой палец. Лишнюю часть тела все-таки можно удалить, если будет сильно мешать. От Мака – не избавиться, он был невидимым и не ощущаемым, сумел как-то устроиться внутри Максима и даже осуществлял некую деятельность.

«Мак? Ты можешь понять, какой я сейчас? Все-таки я прыгнул с  балкона и …  падаю! За моей спиной  – гудит пламя. А внизу – земля, я всем своим съежившимся телом ощущаю ее стремительное приближение. Да, я намерен пойти сейчас в собственный ресторан «У Семеныча» и сбросить стресс. Нельзя?

«Семеныч» - не первый твой ошибочный шаг. Первый – нам обоим уже известен: некое ... явление по имени Рита. Предупреждаю, «Семеныч» облегчает не душу. Карман. А Рита вообще...»

«Стоп! Не надо про Риту. И про душу – не тебе толковать. У тебя: ни души, ни сердца. Ты существуешь за счет каких-то моих личных ресурсов, так? Я тебя содержу, а ты меня еще и поучаешь. Сейчас пойду и… нажрусь. А ты попробуй вякнуть!»

«Сам позовешь».

«Позову,- не желая, но согласился Максим.- Все-таки: ты – мое второе «я».

«Почему же – «второе»? Тут надо еще подумать, согласен?

 «Соглашусь с другим: не просто так ты обнаружился во мне. Просто так даже ворона на дерево не сядет. Ты – предвестник».

 «Ты знаешь – чего?»

 «А то ты не знаешь!»

Но Мак решил не продолжать, он не любил разговоров о себе.

«Мак, я начал испытывать страх. Не за себя. За других, близких мне людей, которые живут рядом. Я опасен для них».

«Тебе виднее».

«Но так невозможно жить, Мак! Я проснулся сегодня утром. Ты знаешь, где я ночевал. Рядом – Рита. А я не знаю, кто есть я. Максим? Ян? Лежу и думаю: кем я сегодня проснулся?»

«Повесь в спальне у Риты свою фотографию. Большую фотографию во весь рост.  Ты же этого сам хотел».

«У тебя плохо с головой, Мак».

«У нас одна голова на двоих. – Максиму показалось, что Мак смеется.-  Не хочешь? Но ты же повесил в своем доме - в туалете!- уменьшенную копию вывески твоей фирмы «Попутный ветер».

«Повесил. Она мне напоминает, что я есть Максим Петров, известный в городе предприниматель. Не Ян. И никто из других, каких ты мне постоянно подсовываешь».

«Ты и так есть Максим Петров. Всегда есть, когда захочешь им быть. Вообрази, ты – актер. У тебя несколько ролей в театре. Утром в детском спектакле ты – Кощей Бессмертный, вечером – король Лир, а может быть – Иван Грозный. Зато ночью в собственной спальне ты есть ты, собственной персоной, как говорится. Конечно, при условии, что  ты ночуешь один».

«Мак, я общаюсь не с тенями других людей. Актер – играет роли. Я – живу!»

«А кстати… Ты давно был в местном театре? У них – премьера».

«Ты хочешь увидеть, как там обрушится балкон со зрителями? Ты ведь именно это имеешь в виду, Мак?»

Мак не стал отвечать.

                                       *     *     *

  От удара ноги шлепанцы отлетели туда, куда они отлетали всегда: под стол. Там они обычно ожидали, когда Максим начнет пить чай или читать библию. Чай он пил, когда хотел просто протрезветь, а библию читал, если хотел прийти в себя. Сегодня он еще не брал в рот ни капли спиртного, хотя повод имелся.  «Придется искать библию,- понял он, но не сразу; в таком состоянии, как сегодня, он соображал медленно.- Но сначала придется все-таки разуться. Нехорошо…библию…и в грязных ботинках…»

  Максим читал библию с любой страницы, на которой она открывалась, не особенно вдумываясь в текст. Он просто читал слова, и его поражало все: и необычные имена, и величавая речь. И особенно - то, что за каждым словом чудилась тайна.

   Библию ему тоже подарила Рита, при этом сказала: «Уверенна, читать ты не будешь; ты хотя бы знай, что она вообще существует». Вопреки предсказанию, библию Максим читал часто.

   «…по сем родил он Исаака и обрезал его в восьмой день; а  Исаак родил Иакова, Иаков же – двенадцать патриархов».

   Максим  все принимал «на веру», как читалось. Ну, родил и родил…

    Шлепанцы, конечно, только и ждали, когда Максим сбросит с ног ботинки; они начали медленно выползать из-под стола, пытались даже извиваться, но скользили на гладком паркете и были похожи на двух дышавших открытыми ртами гусениц-астматиков, у которых птицы отъели хвосты. Им, вероятно, казалось, что они совершали свое перемещение незаметно для Максима, как многоопытные диверсанты, выбирая мгновения, когда он переводил взгляд на что-нибудь другое, но они все-таки были тряпичные глупышки, они не знали одного пустячка:  Максиму совсем не обязательно надо смотреть на них, что бы все видеть. И даже не обязательно их слышать, чтобы знать их намерения.

   За окном стало быстро темнеть. Раздался привычный перезвон мобильного телефона. «Рита»,- прочитал Максим на светящемся экране. Он ждал ее звонка.

   «Что-то случилось, - решил сразу Максим,- не надо было ездить к ней».

   Голос у Риты, действительно, был не спокойным, что-то волновало ее.

- Максим, ты на этот раз показался мне не обычным. Я думала только о своем, не догадалась спросить. А сейчас не могу простить себе. У тебя все нормально?

«Именно так,- подумал Максим.- Такое состояние стало нормальным».

- У меня все - как наши отношения,- ответил он.- Они – нормальные?

Рита вздохнула.

- Да, да и еще раз - да. Для нас – нормальные. Другими не могут быть. Важно, что бы мы оба понимали это.

- Постараюсь понять,- сказал Максим. – Конечно,  я хотел бы, что бы ты навсегда осталась такой, какой была прошедшей ночью. Такое – невозможно? Ты как птица просто выпархиваешь из ладоней…  Кажется: все, моя, потом  раскрываешь ладони – а там  пусто. Птичка упорхнула.

Рита промолчала, но Максим слышал, как она вздохнула.

- Я опять уезжаю,- сказал он.- Приезжал к тебе, чтобы проститься.

- Куда уезжаешь? Снова испытывать своего...

- «Горбатого»,- подсказал Максим.- Свою не проходящую любовь.

- Ты говоришь о нем, как о живом.

- Он такой и есть,- сразу согласился  Максим,- хотя – железный.

- Он действительно – горбатый? Железный и горбатый?

- Если смотреть издалека – да.

- За что ты его любишь?- спросила Рита.

- Разве любят за что-то? Ну-ка, задумайся!

Рита задумалась.

- Ты сейчас говорил о нас? О тебе и обо мне?

- Ты догадалась,- подтвердил Максим.

- Максим, у меня сейчас такое внутреннее состояние... Наверное, это временное. Но я не могу… Прошу: пойми меня. Я просто не могу…

Рита не захотела продолжать.  Максим улавливал ее дыхание.

- И все-таки: какой он, твой «горбатый»? – спросила Рита.- Он чем-то отличается от других?

- Да, таких, как он,  еще не было. С него начинается новое поколение подобных  машин. 

- Хотелось бы увидеть тебя и «горбатого» вместе. Удивительно, но существует где-то рядом целый мир, в котором мне нет места. Мне и моим тряпочкам. Живой, реальный мир: с железными машинами и совсем другими людьми. Они отличаются от тех, которые окружают меня. Ты ведь тоже, когда касается дела, - почти железный.

- Кое-кому не нашлось места в другом мире, где властвуют ... тряпочки,- с сожалением сказал Максим.

Рита с облегчением засмеялась.

- Ты прав. Мы – в разных мирах. И наш мостик между ними очень  шаткий. Постараемся сберечь его. И все-таки, скажи: это не опасно, то, что ты со своим «горбатым» делаешь?

- Испытания опасны только для него,- сказал Максим, он хотел успокоить Риту. 

- Ты говоришь правду? Вы оба вернетесь  невредимыми?  Подозреваю, что все будет наоборот: как в прошлый раз. Ты едешь, чтобы опять погубить «горбатого». Другие почему-то не хотят этого делать. Ждут тебя. Почему - ты? «Горбатый» не достоин твоей любви?

Максим не знал, что ответить ей.  Возможно, так и будет, но он сейчас не хотел и не мог поверить себе. Он хотел ошибиться.

- А если я тоже окажусь недостойной… твоей любви?- вдруг предположила Рита.- Ты поступишь со мной так же?

И опять Максим не знал, что ответить ей. Он снова хотел ошибиться.

- Буду ждать тебя,- сказала Рита.

- Это все?

- Хотела бы сказать иначе. Но ты знаешь меня. Не умею обманывать. Буду ждать тебя. Конечно – верхом на «горбатом». Пожалей его, не добивай. Ты думай, что он это я. Маленькая птичка в твоих ладонях.

- Маленькая железная птичка,- неожиданно согласился с ней Максим.

Рита отключила телефон.

                                             *     *     *

    «Мак?

    Совершенно неожиданно ответа не последовало.

   «Заснул?- удивился Максим.- Ну, это уже совсем противоестественно: одна половина спит, у второй – ни в одном глазу».

  «Не надейся.- Голос  прозвучал необычно, как  дребезжание металлической пластины; такой голос у самого Максима был, если его  поднимали среди ночи.- Я вообще не сплю. Никогда. Но могу «зависнуть».

   «Ты что - компьютер?»

   Мак промолчал. «На него навалились вирусы,- решил Максим,- теперь «зависнет» надолго». Это был еще один повод, что бы заглянуть к «Семенычу». 

    «Решил все-таки врезать?»- Опять задребезжала металлическая пластина, от Мака утаить намерения было невозможно.

    «А ты запустил антивирусную программу?» - вежливо поинтересовался Максим.- Рюмка коньяка это называется - «врезать»? Тебе не кажется, что кое-кто мешает мне жить? ».

    «Ты  живешь как все».

    «Но другим никто, вроде тебя, не мешает».

    «Другие просто так думают».

    «У них все обстоит так же, как у меня?- удивился Максим.- Подслушивание……Подсматривание…Подсказывания…»

    «Более-менее,- подтвердил Мак.- Просто некоторые не ладят сами с собой, а другие отлично ладят».

   «Если не ладят, то чем это кончается?»

   «Разные есть способы, - дребезжание голоса Мака ослабло, видимо антивирусная программа завершала свою работу,- если не ладят, то лезут под поезд. Или прыгают с высокого этажа. Можно – с моста в бурную реку».

   «С тобой не соскучишься».

   «Да, иногда можно пообщаться», - согласился Мак.

   «Тогда скажи, почему я помню то, что со мной никогда не происходило? Я помню в мельчайших деталях не только свою жизнь, но и некоторых других людей. А я их раньше  либо вообще не встречал, либо знал их только по работе, не больше. Откуда это во мне?»

 «Скачивают, слабая защита», - неопределенно высказался Мак.

  «Хочешь увильнуть от ответа? Я только раз – и то случайно!- в вертолете, который потом упал, видел одного нефтяника - «вахтовика», даже не спросил его имени. Уже потом узнал, что он - Ян. Его тащили из горящего вертолета, а он искал взглядом меня. … Теперь я знаю о нем все. Даже знаю, что свою девушку он звал Ритулей и хотел организовать для нее салон модной одежды, потому что она была модельером. А свою кошку, там в Сургуте, он звал Асей, так же, как  его напарник – свою жену. Мак, он погиб, но его жизнь - пусть не вся, а только какая-то ее часть! – неожиданно продолжилась. Я сам ее продолжил! Вместе с его Ритулей.  Ты что-нибудь понимаешь?»

« А что тут необычного? С любым может случиться.- Мак был невозмутим.- Ну, продолжил и продолжил…  Просто девочка тебе показалась».

« Ах, ты так… Тогда  вспомни аварию с заводским автобусом, когда погиб Селиверстов, испытатель с заводского полигона. Мак, он был лучшим из тех, кто работал на полигоне. Он испытывал всех предшественников «горбатого». Это именно он подготовил его появление! Потому что он угробил всех, что были до него. Вспомнил? Без тебя тогда не обошлось, теперь не сомневаюсь».

« Ну, не обязательно». – Мак опять не захотел ответить прямо.

« Нет, обязательно! Объясни тогда, с какого это перепоя Селиверстов вдруг ушел с передка автобуса, где он сидел, в самый его хвост?  Да еще попросил меня подвинуться и сел прямо на мое место? И как раз туда и врезался маневровый тепловоз. Этот поганый тепловоз наскочил на нас на переезде, он проезжает там всего один раз в день. И надо же так случиться, что подвернулись мы. На мне ни одной царапины, а Селиверстову – крышка. И только потому, что сел на мое место! Кто подсказал ему совершить этот необъяснимый маневр? И почему он свой последний взгляд остановил на мне? Я с ним никогда близко не общался. Теперь я знаю о нем все. А вскоре ремесло заводского испытателя стало и моим кровным делом. Мак, догадываешься - почему?»

«Несложно догадаться,- неохотно признался Мак.- Ты посчитал себя косвенным виновником его гибели».

« Я сам ничего не решаю, пойми ты, наконец. Так получается. Кто-то решает за меня. И зачем-то вливает в меня эти ненужные мне знания о жизни других людей».

« Но ты не начал пить в одиночку, как сам Селиверстов?»

« Не начал. Но я теперь знаю, почему он пил по-черному. Его оставила женщина, которую он любил».

« Разве это серьезный повод для настоящего мужика?»- удивился Мак.

« Тебе-то  откуда такое знать? Тебя не бросала любимая женщина. Ты вникай в главное! После похорон осталось наследство: связка никелированных трубок для самогонных аппаратов. У них, у Селиверстовых, это семейное дело, от дедов идет. Теперь его младший брат продолжает традицию.  Я не пью самогон, Мак! Но теперь мне известно, где старший  выпивоха спрятал на черный день запас змеевиков. Мне-то зачем об этом  знать? Догадываюсь: когда-то на мне отзовется их самогонное дело. Так, Мак?» 

 Мак предпочел отмолчаться, он часто так поступал.

«Можешь не говорить, но так и будет. Меня это не сильно тревожит, Мак. У меня нет нужды гнать самогон. Я сейчас – о другом, но тоже связанном с Селиверстовым. У нас на заводе однажды упал кран. На прораба упал, совсем еще молодую женщину. Она умерла прямо под бетонной плитой, которую поднимал кран».

Мак не утерпел:  «Не стой под стрелой» -  прораб должна была знать это золотое правило».

«Конечно, знала. Не об этом речь. Надеюсь, ты догадался, кем была эта женщина?»

«Ты сам сказал: прорабом»

« Не увиливай, Мак! Она-то и была любимой женщиной Селиверстова»

« Она его бросила, тебе это известно. Бросила задолго до этого печального события».

« Но он не успел ее разлюбить».

Мак молчал; вероятно, он пытался понять, что это могло значить для Максима.

« Успел или не успел – разве теперь это важно?»- наконец произнес он.- Кстати, после нее кто-то остался из близких ей людей? Надеюсь, ты помнишь?»

«Конечно. Дочка осталась. В детский дом отправили».

 « Отец не обнаружился?»

    « Не захотел. Но вряд ли им был Селиверстов. Хотя…».

      « Как звали дочку, помнишь?»

       « Зачем нам знать ее имя?»- удивился Максим.

      « Подошло такое время. Разве ты не слышишь звона колокола?»

   Максим прислушался.

   « Теперь услышал. Ты хорошо воспроизвел. Где только научился. Олей ее звали».

   « Хорошее имя, запиши где-нибудь для памяти»,- предложил Мак.

   « Я и так ничего не забываю. Надеюсь, девочка за это время подросла?»

   « Она выросла»,- подсказал Мак.

   « Понимаю. У печального события с любимой женщиной Селиверстова будет продолжение?» - попытался догадаться Максим.

   « Обязательно будет»,- невозмутимо подтвердил Мак.

   « И оно, конечно, будет связано со мной?»

   « С нами»,- уточнил Мак.

   « И изменить ничего невозможно?»

   « Даже не пытайся»,- предостерег Мак.

   « Ты хочешь, чтобы я поискал девочку Олю?»

   « Ты сам давно этого хочешь».

                                             *     *     *

  Максим удивился, когда понял, что знает номер мобильного телефона отца мальчишки из квартиры, где случился пожар. Он долго не решался позвонить, но потом все-таки пересилил себя.

- Максим,- представился он.- Ваш новый сосед по лестничной площадке.

- Вам повезло,- сказал сосед.- Ваша квартира уцелела.

- Хотел узнать, как состояние Коли,- сказал Максим.

- Самое удивительное – никаких серьезных травм. Но…- Отец Коли помолчал, видимо не знал, надо ли говорить об этом, потом все-таки добавил: - но он пока никого не узнает. Даже свою мать. Только, закрыв глаза, молча, гладит ее руки.

- Хотел вас предупредить, что его школьный ранец с учебниками не сгорел,- сказал Максим.- Коля его оставил у Сережи из первого подъезда, они собирались вместе делать уроки.

- Спасибо, но нам сейчас не до уроков,- с сожалением признался отец Коли.

- Знаю, вам теперь негде жить. Могу на время предложить свою квартиру. Она действительно почти не пострадала. Живите, сколько потребуется. Если согласны, я подвезу вам ключи.

- Не удобно как-то,- неуверенно произнес отец Коли.- Вы сами сможете обойтись? У вас есть еще жилье?

- Вы сейчас на работе?- спросил Максим. – Не знаю, что у вас за организация, но мне известно, как Коля добирался до вас и кого он спрашивал у охраны.

- Подъезжайте,- подумав, согласился отец Коли.- Обсудим ваше предложение.  Странно, но Коля никогда не упоминал о знакомстве с вами.

«Мы не были знакомы»,- подумал Максим, но говорить об этом отцу Коли он не стал.

                              Х   Х     Х  

 Максим снял ботинки и стал наблюдать, как шлепанцы будут надеваться ему на ноги. Теперь они даже манерничали, делали это как бы из одолжения ему и то только потому, что об этом их просила Рита, а для него самого, неблагодарного, они бы никогда, ни за какие деньги…

    « Ну-ну,- подстегнул их Максим,- я ведь могу и без вас улечься».

    Шлепанцы моментально оказались на его ногах, он даже не успел заметить, как это им удалось сделать.

    «Только и умеешь, что шантажировать»- Максим легко угадал их недовольство. Он забрался с ногами на диван и раскрыл библию. Читать пришлось при свете уличного фонаря, напрягая зрение. Фонарь качался от ветра и по книжным страницам метались чудовищные тени. Шлепанцы на ногах млели от блаженства, исполнив долг.    

 «…и создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою».

   Максим повторил вслух несколько последних слов. Голос прозвучал заунывно, как песня слепого, и сразу заглох, словно запутался в оконных шторах. Они ответно колыхнулись, нехотя, даже барственно.  «Видели мы…- расшифровал для себя Максим это ленивое колыхание штор.- Для такого текста нужен бас. Оперный бас. Ну и не такая кислая рожа…». « Да, конечно,- согласился Максим,- Должно звучать не так. Ведь это величайший акт».

   «… человек …душею …живою…». Максим произнес эти слова с томительными паузами, торжественно.

 «Куда ни шло,- важно колыхнулись шторы,- если лучше не можешь…»

 «Дороговат был гобеленчик,- решил вдруг Максим,- зря переплатил. Висит тут, как во дворце бракосочетаний». Он прикрыл глаза и сразу, будто во сне, увидел то, о чем говорилось в библии. Вот  кто-то  в белых одеяниях, но плохо различимый, вдыхает мертвому обнаженному человеку что-то такое, вообще неразличимое,  после чего мертвый становится живым, и даже на теле его появляется такое же длинное одеяние, правда несколько помятое, а лицо покрывается коричневым загаром. И только на лбу остается ярко-красная полоса с выдавленными буквами. «К семейной жизни не пригоден» - с удивлением прочитал Максим, но сразу остановил себя.- Нельзя воспринимать все так буднично, буквально. Это происходит не в роддоме… Величие акта проявляется во всем. Это не простой текст. Это метка. Процедура вдыхания души произведена. И подпись: сделал такой-то… Потом в зеркало посмотрюсь,- решил Максим,- у него одного что ли?..»

   Неожиданно тот, плохо различимый, в белых одеяниях, превратился в инструктора автошколы, веселого, всегда поддатого малого в кожаной жилетке, который так же громко, как и Максим во второй раз, только еще более торжественно, произнес: « А теперь произведем вдыхание «рот в рот». Он шумно выдохнул воздух из себя, и Максим почувствовал запах перегара. «…рот в рот»,- напористо повторил инструктор, обратно сладостно вдохнул в себя тяжело висевшую в воздухе отраву и добавил: -  если у пострадавшего в дорожно-транспортном происшествии внезапно остановилось сердце». Он стал показывать, как это надо делать. Только в автошколе манекен был надувной. Хотя и обнаженный, но без признаков пола.  «Такой не оживет, зря стараешься,- решил Максим.- Да и кем  он мог бы стать?»

   Надувной манекен вдруг ожил, лицо его стало коричневым с ярко-красной полосой на лбу, на которой был выдавлен текст «К семейной жизни не пригоден». А на самом манекене  оказалась длинная ночная сорочка, как у какого-нибудь предводителя дворянства из захудалого уезда. И на том месте, где у манекена должны были бы быть признаки пола,  сорочка стала оттопыриваться прямо на-глазах.

   «Ни хрена себе»,- удивился Максим.

    Оживший манекен голосом инструктора автошколы поддержал его.

   «Ни хрена …тебе, - сказал манекен.-  Правила дорожного движения. Вопрос: оказание первой медицинской помощи при дорожно-транспортных происшествиях.- И неожиданно предложил: ложись рядом со мной, в тебя тоже вдохнут».

. «Зачем мне это?»- удивился Максим.

  Манекен повернул к нему безглазое лицо.

 «В тебя уже вдыхали? Заведующий родильным отделением? Он из баллона вдыхал? Поясняю для неграмотных: не тот состав. Там – зачаточная душа, а здесь – многоопытная».

 «Спасибо,- отказался сразу Максим.- В меня многие вдыхали. Изо всех  дырок выпирает... душища».

 «Души много не бывает,- возразил манекен.- От нее  тело раздувается, а жить – легче».

 «Кто тебе такое сказал?»

    Манекен оглянулся на инструктора автошколы, как бы приглашая и его полюбоваться на явного придурка, но тот отмахнулся: «Разбирайтесь сами»; при этом инструктор ав... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12